Небольшая уловка (гет)

Церемония, если действие, свершённое ими в Министерстве, можно было так назвать, показалась Гермионе дешёвым представлением. Гарри, в отличие от неё, надел парадную мантию, начистил ботинки до блеска и даже уложил назад по жизни взъерошенные тёмные волосы. Должно быть, хотел, чтобы для других всё выглядело очень серьёзно. Гермиона смутилась, когда друг удивлённо на неё посмотрел — в светлой футболке и джинсах она выглядела так, словно вышла из дома вынести мусор. Неплохое знание трансфигурации её выручило. Пары взмахов волшебной палочки хватило, чтобы одежда превратились в незамысловатое светлое платье, украшенное голубыми цветами.

— Ты ведь точно не против? — уточнил Гарри, заметив, с какой неохотой она собрала пышные волосы на боку и заплела в косу.

— Нет, ну что ты, — ответила Гермиона как можно мягче и отвела взгляд. — Я просто… поторопилась и не подумала нарядиться. Извини.

Друг взял её за руку, они прошли по коридору и зашли в кабинет, где темнокожая пухленькая волшебница в лиловой мантии с превеликим удовольствием зарегистрировала их брак и пожелала им счастья.

— И побольше детишек! Мистер Поттер заслуживает большой и любящей семьи! — с улыбкой прибавила она, смотря на Гермиону так, как будто последняя должна была торжественно это пообещать.

— Д-да… непременно, — через силу улыбнувшись, ответила Гермиона.

— Мистер Поттер, что вы всё стоите как истукан, — добродушно продолжала себе женщина, — пора скрепить узы этого брака поцелуем!

Гарри повернулся, и его новоиспечённая жена невольно застыла: она совсем забыла про все эти тонкости в таких делах. Однако «муж» не растерялся, уж что, а действовать по ситуации он умел. Гарри приложил к её щекам ладони и наклонился. Его губы коснулись её губ совсем осторожно, мягко. Гермиона почувствовала небольшое давление и вдруг поняла, что Гарри ждёт ответа. На них ведь сейчас смотрят, нужно изобразить из себя влюблённую пару. Гермиона закрыла глаза и ответила ему инстинктивно. Её губы раскрылись, желая получить хоть немного тепла и ласки, а руки легли на мужскую грудь. На мгновение ей показалось, что это невероятно здорово, когда у тебя есть такой человек, который тебя сильно любит. А потом Гарри отстранился, и Гермиона вдруг поняла, что всё ещё инстинктивно тянется к нему. Она отшатнулась и отвела взгляд. Наваждение тотчас прошло, и к её щекам прилила краска стыда. К её облегчению, женщина, сидевшая за столом, ничего подозрительного не заметила и только утерла слёзы.

— Какая же вы замечательная пара! — с чувством сказала она. — Наконец-то Мальчик-Который-Выжил обрёл любимого человека!

Гермиона сама не поняла, как они покинули кабинет: кажется, это Гарри опять взял её за руку и вывел в коридор. Кажется, он спрашивал, понравилось ли ей кольцо на безымянном пальце, и обещал периодически присылать подарки: всё-таки они теперь женаты и для вида стоило бы показать, что она ему небезразлична. Гермиона отвечала односложно или же кивала головой. В Министерстве ей сделалось тошно, и часть разговора с другом прошла для неё как в тумане. Если Гарри, судя по его виду, был рад, что наконец-то избавлен от трудностей, то она пребывала в растерянности. Ей казалось, что она совершила страшную ошибку, согласившись ему помочь. Через год Гарри будет страстно и чувственно целовать Джинни, а кто будет целовать её? Какой-нибудь страшный мужик, которого выберут ей министерские сотрудники? Гермиона всё ещё ощущала, как их с Гарри пальцы были переплетены, но едва двигалась вперёд и не могла проглотить возникший в горле ком. Ей казалось, что после Рона никто не будет её крепко обнимать и целовать страстно или нежно. Из троих друзей она осталась единственной, кому придётся влачить жалкую жизнь и ненавидеть своего спутника.

— Я провожу тебя на поезд, — дружелюбно сказал ей на улице Гарри, и Гермиона очнулась. — Ну, думаю, так будет лучше всего, — прибавил он, встретившись с её затуманенным от переживаний взглядом. — Всё хорошо? Ты как-то… странно выглядишь.

— Да… всё хорошо, — запоздало ответила Гермиона, — проводи, конечно. До встречи.

Она трансгрессировала прочь и вернулась в свою комнату, снятую в «Дырявом котле». Церемония подействовала на неё удручающе. До самой ночи Гермиона лежала, не замечая, как течёт время, а на следующий день вытрясла из бисерной сумочки небольшой запас монет и опечалилась. Многое ушло на безуспешное лечение родителей, что-то на перелёт, в её хранилище в банке не осталось ни кната. Гермиона тяжко вздохнула и подумала, что ей, по крайней мере, хватит на учебники и всякие школьные принадлежности, а там, в будущем, она устроится на работу и тогда снимет себе нормальное жильё, а вместе с этим обновит гардероб. Не у Гарри же просить денег, он, конечно, обещал помогать, но так наглеть она точно не будет.

«И потом, в следующем сентябре я уже наверняка стану женой кого-то другого, вот пусть другой муж меня и содержит», — хмуро напомнила она себе и вернула горстку монет в сумочку.

Последующие дни пролетели незаметно. Первого сентября Гарри зашёл за ней, и они вместе прибыли на вокзал. Друг катил её чемодан, а ей что и оставалось, так нести переноску с Живоглотом. У поезда они встретили Джинни в окружении родных. Гермиона постаралась как можно быстрее пройти мимо, но у самого вагона Гарри успел схватить её за запястье.

— Хорошо тебе доехать, любимая! — тепло сказал он и поцеловал её в щеку.

Гермиона невольно застыла, не сразу поняв, что друг сделал это для вида. Она чувствовала на себе множество взглядов и боялась повернуться — за спиной находилась семьи Уизли. Её сердце дико стучало в груди, и она двинулась вперёд, желая побыстрее скрыться. Гарри же внёс её чемодан и спустился. Кажется, он помогал кому-то ещё. По крайней мере, Гермиона слышала позади робкие голоса, произносившие его имя и слова благодарности. Возможно, это были первокурсники, кому приходилось тяжелее всего с багажом. Гермиона устроилась в купе, выпустила на волю Живоглота и невольно засмотрелась в окно.

Многие собрались на вокзале, счастливые и беззаботные. Наконец-то война закончилась, и родители могли со спокойной душой отпустить детей в школу. Кого-то обнимали и целовали на прощание, и в горле Гермионы образовался ком. Родители её больше не обнимут и не поцелуют, как бывало раньше. Она добровольно отказалась от них и осталась совершенно одна. Её взгляд скользнул в сторону, и она наконец увидела семью Уизли. Молли стояла возле Гарри и что-то говорила Джинни, скрестившей на груди руки. Чуть в стороне находились Лаванда и Рон. Последний с улыбкой обнимал изуродованную жену за плечи и что-то говорил другу.

— Ой.

Из-за Живоглота, внезапно прыгнувшего к ней на колени, Гермиона отвлеклась и поняла, что ей трудно дышать. Чем больше счастливых людей она видит за стеклом, тем тяжелее ей становится. Чтобы хоть чем-то себя занять она достала из чемодана учебник и принялась читать. Совсем скоро поезд заполнился и тронулся в путь. Дверь купе открылась и показалась чем-то недовольная Джинни.

— Другие купе уже заняты, — сказала она и уселась напротив.

Гермиона молча на неё посмотрела и вернулась к чтению. Она не имела понятия, как Гарри и Джинни поговорили насчёт его женитьбы — за прошедшие дни они наверняка не раз встречались — и не хотела об этом спрашивать. Без того хватало забот, чтобы ещё лезть в чужие отношения. Однако Джинни не сводила с неё взгляда и это действовало на нервы. Гермиона оторвалась от учебника.

— Не надо на меня так смотреть, как будто я решила увести у тебя Гарри! — резко сказала она. — Заключить брак — это была его идея, а не моя!

— Я знаю, — холодно ответила Джинни и, отвернув голову, достала из кармана куртки газету.

Гермиона фыркнула и снова вернулась к чтению. «Как будто мне сейчас легко!» — сердито подумала она и перелистнула страницу. Изнутри её сжигала обида. Почему вообще она должна оправдываться, как будто совершила что-то преступное? Это ей сейчас впору плакать и желать, чтобы её утешали. Человек, который уверял её в своих чувствах, на её глазах обнимает другую. Она просто ничего не значила для Рона, иначе бы он так не поступил. Гермиона почувствовала, как защипало глаза, и посмотрела в окно, за которым проносилась живописная местность.

Нет, она не будет плакать. Она сильная. Подумаешь, какой-то Рон… человек, который всё время что-нибудь за ней замечал… например, как приятно изменились её зубы или как хорошо она уложила волосы… то ревновал её и вёл себя по-свински… то рассказывал какие-нибудь забавные истории и бросался её защищать…

Она сопротивлялась, как могла, но капли влаги заскользили по щекам. Она никому не нужна и не интересна, как девушка или хотя бы как друг, даже Гарри не спросил, как она слетала в Австралию. Похоже, для других она очень умная и сильная, способная со всем справиться.

В носу тоже предательски образовала влага. Гермиона отложила книгу и поднялась на ноги. Не желая показывать Джинни свою слабость, она вышла из купе и поспешила к туалету. Только там, скрывшись за дверью и наложив заглушающие чары, дала волю слезам и закрыла лицо руками. Какая же она «хорошая»… верная, преданная, умная… всё понимающая, всё знающая, поддерживающая… Помнит ли хоть кто-нибудь, что ей тоже может быть одиноко и больно? Помнит ли хоть кто-то, что она не бездушная и не всесильная?

Какое-то время Гермиона просидела в туалете, всхлипывая и утирая слёзы, потом наконец умылась и вернулась обратно в купе. Если Джинни что подозрительное за ней и заметила, то промолчала. По прибытии в Хогсмид они вышли из поезда и сели в разные кареты. В гриффиндорской башне заняли одну спальню, поскольку теперь находились на одном курсе, но ни в общей гостиной, ни в классе, ни за столом в Большом зале не подходили друг к другу. Спустя несколько дней Гермиона подумала, что так даже лучше. Теперь она могла посвятить себя учебе и не отвлекаться на вопросы или жалобы тех «друзей», кому на самом деле она не была интересна как отдельная личность.