Небольшая уловка (гет)

Вторая магическая война по-своему отразилась на жизни каждого волшебника. Те, кто пытался остаться в стороне и не принимал в ней активного участия, так или иначе столкнулись с её последствиями наравне со всеми другими. Министерство магии, подверженное больше других влиянию людей Тёмного Лорда по окончании войны было вынуждено заняться «чисткой» кадров и принятием разных законов или поправок к ним. Одним из таких важных и обсуждаемых проектов стал Закон о Браке. Многие волшебники пали в войне, некоторые угодили в Азкабан, а кому-то из вынужденных сторонников Волан-де-Морта — тех, кто попал под влияние Империуса и был признан невиновным, — приходилось терпеть нападки и осуждение со стороны других. Словом, ситуация в стране, даже несмотря на победу, была неспокойной. Закон о Браке, как посудили высшие чины, как нельзя лучше помог бы сплотить народ и разбавить кровь тех немногих чистокровных семей, что мнили себя совершенством.

Закон был официально принят в середине августа, каждому одинокому волшебнику, достигшему восемнадцати лет и не перешедшему за отметку шестидесяти, пришло уведомление о необходимости в двухнедельный срок выбрать себе вторую половинку и заключить с ней брак во имя создания семьи. В случае если волшебник или волшебница не могли в силу каких-то причин этого сделать, сотрудникам Министерства полагалась заняться проблемами таких волшебников лично, в кратчайшие сроки подобрать им пару и зарегистрировать брак. Нельзя же допустить, чтобы чей-то род остался непродлённым.

Исключения и оговорки про тяжёлые болезни, детей, развод, нажитое раздельно или совместно имущество и всякое прочее, конечно же, имелись. Те, кто внимательно читал все пункты и подпункты Закона, разумеется, могли их найти и воспользоваться.

* * *

«Нужно срочно встретиться. Приходи на Гриммо. Гарри».

Гермиона сидела за столом, занятая чтением книги, но снова отвлеклась и посмотрела на записку, пришедшую от близкого друга. Он позвал её к себе неделю назад, как раз когда вступил в силу дурацкий закон и Гарри вдруг оказался в неудобном положении. После войны он снова стал встречаться с Джинни, вот только ей в августе стукнуло семнадцать лет и заключить с ней брак он не имел никакого права. Гарри рассказывал, как возмущались по этому поводу члены семьи Уизли, ходил по кухне взад-вперёд и обругивал всех министерских сотрудников, в том числе Кингсли, за их нелепое решение. Гермиона же сидела за столом и всё это с хмурым видом выслушивала. Она вечно слушала и решала проблемы друзей, но редко когда жаловалась им на свои. В тот день её плохое настроение достигло пика и она резко поднялась на ноги.

— Гарри, чего ты от меня хочешь?! Чтобы я этот Закон отменила, что ли?! — гневно воскликнула она. — Или помогла тебе скрываться весь год, пока Джинни не повзрослеет?!

Гарри остановился и отчего-то замялся, обратив к ней взгляд.

— Слушай, а ты ведь тоже сейчас одна... — как можно осторожнее он сказал, как будто опасаясь взрыва.

— Да неужели?! — едко отозвалась она и скрестила на груди руки. — И как ты только это заметил? Неужели подсказал кто?

— Гермиона! Прошу, ну не кипятись, выслушай меня...

По правде говоря, злиться на близкого друга ей было не за что. Гарри не виноват, что она осталась одна. Гермиона с большим трудом простила Рона, когда тот вернулся в зимнюю пору, мокрый и довольный тем, что отыскал их. Рассказывал им про делюминатор и его свойства, старался быть всячески полезным и не спорить. Он очень-очень её бесил после своей выходки, но всё-таки она его простила. Он был нужен им с Гарри как никогда. Без его оптимизма они отчаялись и потеряли всякую надежду выжить и одержать победу в этой войне. Время постепенно стёрло обиду, хоть и не до конца.

После Победы Гермиона гуляла с Роном по окрестностям замка, сжимала его руку и с улыбкой говорила про всякие глупости, желая его поддержать и отвлечь от горя — он ведь потерял брата. В эти дни между ними, как ей казалось, всё было прекрасно, даже Гарри держался от них на расстоянии, похоже, не желая им мешать быть друг с другом. Спустя пару недель они оба провожали её в аэропорту и обнимали на прощание. Рон жалел, что не может полететь вместе с ней — родные очень сильно нуждались в его поддержке — и обещал часто писать. Пусть от расставания и было грустно, но Гермиона сидела в самолете с улыбкой. У неё ведь есть два самых близких человека, которые будут рады её возвращению.

Вот только прошло полтора месяца, а её дела не улучшились. Рон за всё время прислал ей всего два письма, Гарри — одно, а она так и не смогла ни одному из них ответить. Целители в Австралии утверждали, что нельзя вернуть людям то, что стёрто напрочь или же изменено от основания. Родители не могли её вспомнить, и у Гермионы опускались руки. Она улетала обратно с комом в горле и слезами на глазах, поникшая и одинокая. Улетала в надежде, что хоть близкие друзья её поддержат.

И друзья, конечно же, «поддержали». Вот только не её. Гарри за это время поступил на мракоборческие курсы, сделал ремонт на Гриммо и всё свободное время проводил с Джинни. Собственно, их двоих Гермиона и застала, зайдя к другу в гости с тортиком и подарком по случаю его дня рождения. Они с Джинни несколько раз переглядывались, сидя вместе с ней за столом, и Гермиона чувствовала себя не в своей тарелке. Она им помешала — это было очевидно.

— А как там Рон? Джордж? Миссис Уизли? Они в порядке? — поинтересовалась Гермиона, и заметила, как эти двое перестали улыбаться.

— Да, с ними всё хорошо, — ответил Гарри, почему-то нахмурившись.

От внимания Гермионы не ускользнуло, как он переглянулся с Джинни и та, поморщившись, покачала головой.

— Всё точно хорошо? — переспросила она. — Ничего ведь… не произошло, пока меня не было?

Если Гарри и хотел что-то сказать, то Джинни его опередила.

— Да, мы же сказали! — нетерпеливо ответила она. — Чего бы тебе самой в «Нору» не зайти и не убедиться?

От этого вопроса Гермиона смутилась: она ведь сразу из аэропорта направилась на Гриммо. Рон, наверное, обидится, когда узнает, что она не помчалась к нему первым делом. На этом тема была закрыта, и Гермиона решила оставить влюблённых одних. Почему они так странно переглядывались и неохотно ей отвечали, она поняла, когда наконец навестила семью Уизли. Рон, как оказалось, перебрался к Джорджу в Косой переулок, но домой заходил регулярно. Гермиона с улыбкой заключила его в объятия, и тут произошло то, что её потрясло.

— Эм, Гермиона… — отстранившись, произнёс он, — я хотел бы с тобой серьёзно поговорить… Понимаешь, в письме всё не напишешь… тут такое дело…

Они сидели на лавке, пристроенной к дому, и Гермиона продолжала глупо улыбаться, думая, что Рон её разыгрывает. Ведь так только в фильмах бывает, что парень, который тебя якобы жутко любит, за твоей спиной вдруг жалеет кого-то другого и понимает, что влюбился.

— Понимаешь, она так страдала… хотела руки на себя наложить… — извиняющимся тоном повествовал Рон. — Да я и не думал её целовать, так… сказал, что она не страшная… а тут вот как-то само вдруг…

Гермиона помнила, как сильно пострадала Лаванда от рук оборотня — всё лицо было обезображено — и так же прекрасно понимала, почему Рон её пожалел. Никому бы не хотелось оказаться на месте Лаванды. Превратиться из милой и привлекательной девушки в ту, от которой другие воротят головы и за глаза называют уродиной, и это не говоря про то, что ей теперь, как и Биллу, временами понадобится есть свежее мясо и принимать разные успокаивающие зелья. К ней даже приревновать не получалось. Гермионе было жутко сравнивать себя и Лаванду. Однако Рон предпочёл ей другую. Снова. Ту, с которой он мог быть героем.

— Да… я понимаю, — уверяла она, уходя на едва гнущихся ногах, а потом сняла себе комнату в «Дырявом котле» и ночью ревела в подушку.

Она так отчаянно верила, что хоть кто-то считает её умной и привлекательной девушкой, так хотела быть с ним, что так же глубоко была ранена. Рон уже бросил её как-то, как раз в ту холодную зимнюю пору, как она могла поверить, что он мог измениться?

«Дура! Дура! Дура! Какая же ты дура!» — мысленно твердила она себе и била кулаком по подушке.

И вот спустя полторы недели Министерство приняло Закон о Браке. Гарри написал ей записку, и они встретились на Гриммо. Гермионе и без «проблем» друга хватало переживаний, поэтому она разозлилась.

— Хорошо, я тебя слушаю. Что ты хотел сказать?

— В общем, я тут подумал… — продолжал Гарри, — что раз уж мы остались одни, то… может, мы с тобой заключим брак?

Гермиона открыла рот, но поняла, что ей вдруг отказал голос.

— Ну а что, до августа ещё целый год, — торопливо заговорил друг, опустившись к ней за стол. — За это время ты успеешь себе кого-нибудь подыскать, а там и Джинни исполнится восемнадцать. Гермиона... Прошу, выручи меня, ты же знаешь, я тебе никогда не откажу в помощи. Давай поженимся, а там… через год разведёмся, может, этот дурацкий закон к тому времени и отменится. Ты же сама говорила, что надо дать самодурам всё развалить, глядишь, они тогда начнут понимать, куда на самом деле стоило пустить свои силы.

После этого разговора минула неделя — тогда Гермиона ушла в самых смешанных чувствах и сказала, что ей надо подумать. Теперь же, сидя за столом с книгой, Гермиона думала, что всё не так уж и плохо. Она, по крайней мере, спокойно закончит вместе с Джинни последний курс обучения, а там, может, и вправду всё переменится.

Гермиона тяжело вздохнула и взяла ту же записку в руки. Обмакнула перо в чернила и написала ответ на обратной стороне.

«Я согласна, давай проведём церемонию, пока я не уехала в Хогвартс».

Гарри ответил ей тем же вечером, написал, что будет ждать её утром в Министерстве. Нужно ведь всё оформить должным образом.

Церемония, если действие, свершённое ими в Министерстве, можно было так назвать, показалась Гермионе дешёвым представлением. Гарри, в отличие от неё, надел парадную мантию, начистил ботинки до блеска и даже уложил назад по жизни взъерошенные тёмные волосы. Должно быть, хотел, чтобы для других всё выглядело очень серьёзно. Гермиона смутилась, когда друг удивлённо на неё посмотрел — в светлой футболке и джинсах она выглядела так, словно вышла из дома вынести мусор. Неплохое знание трансфигурации её выручило. Пары взмахов волшебной палочки хватило, чтобы одежда превратились в незамысловатое светлое платье, украшенное голубыми цветами.

— Ты ведь точно не против? — уточнил Гарри, заметив, с какой неохотой она собрала пышные волосы на боку и заплела в косу.

— Нет, ну что ты, — ответила Гермиона как можно мягче и отвела взгляд. — Я просто… поторопилась и не подумала нарядиться. Извини.

Друг взял её за руку, они прошли по коридору и зашли в кабинет, где темнокожая пухленькая волшебница в лиловой мантии с превеликим удовольствием зарегистрировала их брак и пожелала им счастья.

— И побольше детишек! Мистер Поттер заслуживает большой и любящей семьи! — с улыбкой прибавила она, смотря на Гермиону так, как будто последняя должна была торжественно это пообещать.

— Д-да… непременно, — через силу улыбнувшись, ответила Гермиона.

— Мистер Поттер, что вы всё стоите как истукан, — добродушно продолжала себе женщина, — пора скрепить узы этого брака поцелуем!

Гарри повернулся, и его новоиспечённая жена невольно застыла: она совсем забыла про все эти тонкости в таких делах. Однако «муж» не растерялся, уж что, а действовать по ситуации он умел. Гарри приложил к её щекам ладони и наклонился. Его губы коснулись её губ совсем осторожно, мягко. Гермиона почувствовала небольшое давление и вдруг поняла, что Гарри ждёт ответа. На них ведь сейчас смотрят, нужно изобразить из себя влюблённую пару. Гермиона закрыла глаза и ответила ему инстинктивно. Её губы раскрылись, желая получить хоть немного тепла и ласки, а руки легли на мужскую грудь. На мгновение ей показалось, что это невероятно здорово, когда у тебя есть такой человек, который тебя сильно любит. А потом Гарри отстранился, и Гермиона вдруг поняла, что всё ещё инстинктивно тянется к нему. Она отшатнулась и отвела взгляд. Наваждение тотчас прошло, и к её щекам прилила краска стыда. К её облегчению, женщина, сидевшая за столом, ничего подозрительного не заметила и только утерла слёзы.

— Какая же вы замечательная пара! — с чувством сказала она. — Наконец-то Мальчик-Который-Выжил обрёл любимого человека!

Гермиона сама не поняла, как они покинули кабинет: кажется, это Гарри опять взял её за руку и вывел в коридор. Кажется, он спрашивал, понравилось ли ей кольцо на безымянном пальце, и обещал периодически присылать подарки: всё-таки они теперь женаты и для вида стоило бы показать, что она ему небезразлична. Гермиона отвечала односложно или же кивала головой. В Министерстве ей сделалось тошно, и часть разговора с другом прошла для неё как в тумане. Если Гарри, судя по его виду, был рад, что наконец-то избавлен от трудностей, то она пребывала в растерянности. Ей казалось, что она совершила страшную ошибку, согласившись ему помочь. Через год Гарри будет страстно и чувственно целовать Джинни, а кто будет целовать её? Какой-нибудь страшный мужик, которого выберут ей министерские сотрудники? Гермиона всё ещё ощущала, как их с Гарри пальцы были переплетены, но едва двигалась вперёд и не могла проглотить возникший в горле ком. Ей казалось, что после Рона никто не будет её крепко обнимать и целовать страстно или нежно. Из троих друзей она осталась единственной, кому придётся влачить жалкую жизнь и ненавидеть своего спутника.

— Я провожу тебя на поезд, — дружелюбно сказал ей на улице Гарри, и Гермиона очнулась. — Ну, думаю, так будет лучше всего, — прибавил он, встретившись с её затуманенным от переживаний взглядом. — Всё хорошо? Ты как-то… странно выглядишь.

— Да… всё хорошо, — запоздало ответила Гермиона, — проводи, конечно. До встречи.

Она трансгрессировала прочь и вернулась в свою комнату, снятую в «Дырявом котле». Церемония подействовала на неё удручающе. До самой ночи Гермиона лежала, не замечая, как течёт время, а на следующий день вытрясла из бисерной сумочки небольшой запас монет и опечалилась. Многое ушло на безуспешное лечение родителей, что-то на перелёт, в её хранилище в банке не осталось ни кната. Гермиона тяжко вздохнула и подумала, что ей, по крайней мере, хватит на учебники и всякие школьные принадлежности, а там, в будущем, она устроится на работу и тогда снимет себе нормальное жильё, а вместе с этим обновит гардероб. Не у Гарри же просить денег, он, конечно, обещал помогать, но так наглеть она точно не будет.

«И потом, в следующем сентябре я уже наверняка стану женой кого-то другого, вот пусть другой муж меня и содержит», — хмуро напомнила она себе и вернула горстку монет в сумочку.

Последующие дни пролетели незаметно. Первого сентября Гарри зашёл за ней, и они вместе прибыли на вокзал. Друг катил её чемодан, а ей что и оставалось, так нести переноску с Живоглотом. У поезда они встретили Джинни в окружении родных. Гермиона постаралась как можно быстрее пройти мимо, но у самого вагона Гарри успел схватить её за запястье.

— Хорошо тебе доехать, любимая! — тепло сказал он и поцеловал её в щеку.

Гермиона невольно застыла, не сразу поняв, что друг сделал это для вида. Она чувствовала на себе множество взглядов и боялась повернуться — за спиной находилась семьи Уизли. Её сердце дико стучало в груди, и она двинулась вперёд, желая побыстрее скрыться. Гарри же внёс её чемодан и спустился. Кажется, он помогал кому-то ещё. По крайней мере, Гермиона слышала позади робкие голоса, произносившие его имя и слова благодарности. Возможно, это были первокурсники, кому приходилось тяжелее всего с багажом. Гермиона устроилась в купе, выпустила на волю Живоглота и невольно засмотрелась в окно.

Многие собрались на вокзале, счастливые и беззаботные. Наконец-то война закончилась, и родители могли со спокойной душой отпустить детей в школу. Кого-то обнимали и целовали на прощание, и в горле Гермионы образовался ком. Родители её больше не обнимут и не поцелуют, как бывало раньше. Она добровольно отказалась от них и осталась совершенно одна. Её взгляд скользнул в сторону, и она наконец увидела семью Уизли. Молли стояла возле Гарри и что-то говорила Джинни, скрестившей на груди руки. Чуть в стороне находились Лаванда и Рон. Последний с улыбкой обнимал изуродованную жену за плечи и что-то говорил другу.

— Ой.

Из-за Живоглота, внезапно прыгнувшего к ней на колени, Гермиона отвлеклась и поняла, что ей трудно дышать. Чем больше счастливых людей она видит за стеклом, тем тяжелее ей становится. Чтобы хоть чем-то себя занять она достала из чемодана учебник и принялась читать. Совсем скоро поезд заполнился и тронулся в путь. Дверь купе открылась и показалась чем-то недовольная Джинни.

— Другие купе уже заняты, — сказала она и уселась напротив.

Гермиона молча на неё посмотрела и вернулась к чтению. Она не имела понятия, как Гарри и Джинни поговорили насчёт его женитьбы — за прошедшие дни они наверняка не раз встречались — и не хотела об этом спрашивать. Без того хватало забот, чтобы ещё лезть в чужие отношения. Однако Джинни не сводила с неё взгляда и это действовало на нервы. Гермиона оторвалась от учебника.

— Не надо на меня так смотреть, как будто я решила увести у тебя Гарри! — резко сказала она. — Заключить брак — это была его идея, а не моя!

— Я знаю, — холодно ответила Джинни и, отвернув голову, достала из кармана куртки газету.

Гермиона фыркнула и снова вернулась к чтению. «Как будто мне сейчас легко!» — сердито подумала она и перелистнула страницу. Изнутри её сжигала обида. Почему вообще она должна оправдываться, как будто совершила что-то преступное? Это ей сейчас впору плакать и желать, чтобы её утешали. Человек, который уверял её в своих чувствах, на её глазах обнимает другую. Она просто ничего не значила для Рона, иначе бы он так не поступил. Гермиона почувствовала, как защипало глаза, и посмотрела в окно, за которым проносилась живописная местность.

Нет, она не будет плакать. Она сильная. Подумаешь, какой-то Рон… человек, который всё время что-нибудь за ней замечал… например, как приятно изменились её зубы или как хорошо она уложила волосы… то ревновал её и вёл себя по-свински… то рассказывал какие-нибудь забавные истории и бросался её защищать…

Она сопротивлялась, как могла, но капли влаги заскользили по щекам. Она никому не нужна и не интересна, как девушка или хотя бы как друг, даже Гарри не спросил, как она слетала в Австралию. Похоже, для других она очень умная и сильная, способная со всем справиться.

В носу тоже предательски образовала влага. Гермиона отложила книгу и поднялась на ноги. Не желая показывать Джинни свою слабость, она вышла из купе и поспешила к туалету. Только там, скрывшись за дверью и наложив заглушающие чары, дала волю слезам и закрыла лицо руками. Какая же она «хорошая»… верная, преданная, умная… всё понимающая, всё знающая, поддерживающая… Помнит ли хоть кто-нибудь, что ей тоже может быть одиноко и больно? Помнит ли хоть кто-то, что она не бездушная и не всесильная?

Какое-то время Гермиона просидела в туалете, всхлипывая и утирая слёзы, потом наконец умылась и вернулась обратно в купе. Если Джинни что подозрительное за ней и заметила, то промолчала. По прибытии в Хогсмид они вышли из поезда и сели в разные кареты. В гриффиндорской башне заняли одну спальню, поскольку теперь находились на одном курсе, но ни в общей гостиной, ни в классе, ни за столом в Большом зале не подходили друг к другу. Спустя несколько дней Гермиона подумала, что так даже лучше. Теперь она могла посвятить себя учебе и не отвлекаться на вопросы или жалобы тех «друзей», кому на самом деле она не была интересна как отдельная личность.

Дни стали идти размеренно и спокойно. Учебная нагрузка только поначалу показалась Гермионе тяжёлой: пришлось много всего повторить за прошлые курсы, ведь время скитаний не прошло бесследно, — а потом она привыкла и даже порадовалась. В Хогвартсе ей многое было до боли знакомо, она была почти что дома и здесь же у неё имелась цель, к достижению которой хотелось стремиться. Гермиона не была назначена старостой факультета или школы — пропущенный в скитаниях год и тут дал о себе знать — и если поначалу она несколько грустила по этому поводу, то потом даже порадовалась. Ей больше не приходилось следить за порядком, препираться с учениками за их нарушения и свободное время можно было проводить в библиотеке. Правда, даже это не спасало от всяких перешёптываний и разговоров за спиной. Она слышала их как в коридоре, стоя перед классом в ожидании начала урока, так и в Большом зале, сидя за столом. В первое время кто-нибудь непременно болтал в сторонке о её «счастливой» замужней жизни.

— А что ей переживать? Она же замужем за Гарри Поттером. Он учится, она учится, всё у них уже, похоже, решено и расписано на несколько лет вперёд.

— Ещё бы с её-то мозгами и не распланировать совместную жизнь. Вот закончат обучение и наделают маленьких Поттеров. Везет ей, быстренько выскочить замуж за такого героя!

— А видели, какая рыжая надутая ходит? Лохматая зубрилка у неё парня как нечего делать отбила.

— А я говорила, что красота — это ещё не главное.

Самое обидное было в том, что многие сомневались, будто Гарри мог выбрать себе в жёны такую девушку, как Гермиона, они считали, что она вытворила что-то бесстыдное и вынудила его на ней жениться. Их послушать, так получалось, что Гермиона хитростью уложила друга в постель, а как только вышел закон, у него не осталось иного выбора. Она выходила коварной и расчётливой стервой, выбравшей себе состоятельного мужа. Девочки даже не представляли, насколько их утверждения звучали абсурдно. Всё, что у Гермионы имелось за спиной, так это несколько невинных поцелуев Крама, коснувшегося губами её руки, несколько страстных поцелуев с Роном и тот один нежный недолгий поцелуй, подаренный Гарри в Министерстве. Наверное, если она признается, что всё ещё девственница, девочки ей не поверят и сочтут это шуткой.

Гермионе оставалось лишь вздыхать и качать головой, улавливая в стороне очередные «утверждения». Однако не ей одной подобные разговоры действовали на нервы. Джинни тоже временами ходила мрачная и враждебно посматривала на неё.

«Как будто это всё моя вина!» — сердито думала в такие минуты Гермиона и отворачивала голову. Временами она сидела за столом и тоже мрачнела. Обида и боль от расставания с Роном постепенно отступали, а им на смену приходило уныние и некоторое раздражение. Когда Гарри сделал ей предложение, Гермиона не подумала о негативных последствиях замужества. Она нашла плюс в отсрочке, но как же большой и очевидный минус? Сейчас она видела его лучше всего. Никто из парней не сунется к ней беззаботно поболтать или позвать на прогулку, даже если она сама подойдёт к кому-то, то, наверное, только спугнёт потенциального кавалера. Она же жена самого Гарри Поттера. Кто настолько смел и безрассуден, чтобы оказывать ей знаки внимания? Когда Гарри делал ей предложение, он, наверное, об этом даже не подумал, но как она могла упустить такое? Вот кто она после этого?

«Дура, кто же ещё!» — критически отвечала самой себе Гермиона и не желала принимать во внимание своё угнетённое состояние после расставания с Роном.

Временами она сидела в башне на широком подоконнике с книгой и смотрела в окно. Туда, где влюбленные парочки обнимались и целовались на лавочках на школьном дворе, а группы юных учеников устраивали в стороне забавы. В такие моменты Гермиону одолевала ностальгия. Она вспоминала, как когда-то мнила себя взрослой и фыркала, если однокурсницы томно вздыхали и обсуждали в спальне парней. Она-то считала себя выше всей этой ерунды. Её ведь заметил сам Виктор Крам, самовлюблённый Кормак Маклагген настойчиво преследовал её, а обычно беззаботный и весёлый Рон устраивал разборки и ревновал. Не такой уж и безнадёжной она была девчонкой.

Теперь же она чувствовала себя невероятно одинокой. Героиня войны, со стороны она, наверное, недоступная и высокомерная, а внутри потерянная и брошенная. Есть ли у неё шанс встретить кого-то, кто будет с ней вот так же сидеть на лавочке и любовно смотреть в глаза? Неужели через год она станет свободной, и тогда министерские сотрудники подберут ей какого-нибудь мужа, который, скорее всего, станет её опасаться и избегать? Уж что-что, а постоять за себя Гермиона сумеет. Если «муж» будет плохо себя вести, ему лучше держаться от неё подальше. Подумаешь, не произведут на свет наследников и не восполнят магическое сообщество новыми членами, что их за это казнят, что ли?

Будущее, сколько бы Гермиона его себе ни рисовала, казалось ей безрадостным.

«По крайней мере, у меня будет дело, которое я буду любить, — утешала она себя. — Возьмусь за освобождение домовиков, в Министерстве наверняка больше возможностей развернуться на этом фронте».

На Рождество ей некуда было ехать, и Гермиона решила остаться в Хогвартсе. Джинни же с радостным видом объявляла, что едет домой, а когда они оказались за одной партой, не удержалась и шепнула Гермионе, что Гарри будет встречать Рождество вместе с ней.

— Очень за вас рада, — буркнула последняя.

Не то чтобы она ждала приглашение в «Нору», но было горько в очередной раз осознавать, что теперь она сама по себе. Даже Гарри стал практически членом семьи Уизли, а она… наверное, теперь Гермиона считалась лишь бывшей девушкой Рона, а «бывших» обычно не зовут в гости. На мгновение ей подумалось, что она жена самого Гарри Поттера, будет странно выглядеть, если её муж станет проводить Рождество без неё — пойдут же всякие разговоры о том, какой он аморальный тип, — но она быстро отогнала от себя эту мысль.

«Какая я ему жена, так… всего лишь фикция».

В конце концов, ведь именно это им и нужно, чтобы развестись — хороший повод или скандал. Гермиона отбросила глупые мысли, а в канун Рождества утёрла слёзы, оказавшись у ёлки в гостиной. Её не забыли. Хагрид прислал ей коробку с фирменными дубовыми кексами в форме звёздочек. Профессор МакГонагалл подарила зачарованный ежедневник и несколько новеньких перьев. Полумна Лавгуд прислала нарядную коробочку с редисками и винными пробками внутри, один Мерлин знает для чего. Невилл прислал коробку с печеньем и шоколадными лягушками. Среди нескольких подарков нашлась, конечно же, и коробка от Гарри. Он тоже отправил ей конфеты, но добавил цветную открытку с самыми лучшими пожеланиями и коробочку с новенькими часами с золотым браслетом. Гермиона достала коротенькую записку, лежащую сбоку, и почувствовала, что краснеет.

«Мне жутко стыдно, что я такой невнимательный и забывчивый. Прости, что на твой день рождения ограничился лишь поздравлением. Надеюсь, запоздалый подарок хоть немного сгладит мою вину.

Твой друг,

Гарри».

И всё-таки он помнит о ней. Гарри заметил и даже запомнил, что её часики, купленные некогда на родительские деньги, износились и уже несколько раз были починены при помощи Репаро. Гермиона с улыбкой надела обновку. Раньше у неё не было украшений, да и она не питала к ним страсть, но сейчас ей стало приятно, что у неё появилось хоть что-то ценное и дорогое её сердцу. Часики были изящными, глядя на них, ей собственная ручка казалась женственной и привлекательной. Гермиона написала Гарри короткое письмо с благодарностью и заверила, что не сердится на него. Друг ответил ей спустя день, что он очень рад, написал, что неплохо проводит время в «Норе», и вторая часть его письма опять заставила её смешаться.

«Жаль, что тебя нет с нами. Может, встретимся в Хогсмиде, пока идут каникулы, и посидим где-нибудь немного? Мне, конечно, приятно проводить время с Роном, Джинни и Лавандой, но я не могу злоупотреблять гостеприимством миссис Уизли и приходить каждый день. Был бы рад с тобой повидаться и поболтать, как раньше.

Твой друг,

Гарри».

Сперва Гермиона подумала, что он предложил ей встретиться, чтобы разыграть очередное представление, но потом она заключила, что это ему ни к чему. Если их отношения будут выглядеть натянутыми и непростыми, так легче же будет развестись. Немногим погодя ей показалось, что Гарри решил её пожалеть и развлечь, а чуть позже она заключила, что это ему в доме Уизли тоскливо и тошно — там, должно быть, всё напоминает о прежних временах, когда было шумно и весело, — поэтому он и хочет развеяться. Словом, за один вечер Гермиона то радовалась, то грустила, то злилась, то беспокоилась и перебрала множество причин предложения Гарри, прежде чем написала ответ. Встретиться с другом и немного поболтать ей, конечно же, тоже очень хотелось.

В воскресенье днём Гермиона надела тёплую шапку, шарф, застегнула куртку и отправилась в Хогсмид. Они договорились с Гарри, что встретятся в «Трёх мётлах». Она шла вперёд, наслаждаясь хрустом снега под ногами. Пару раз к ней приходила тревожная мысль, что их встреча будет выглядеть странно, но потом она говорила себе, что они муж и жена, что же тут странного, и уверенно двигалась дальше. Когда она вошла, Гарри уже занял им столик и помахал ей рукой. Гермиона невольно улыбнулась и двинулась к нему.

— Привет!

Гарри поднялся на ноги, обнял её и тоже улыбнулся.

— Ты что, бежала? — спросил он, заметив, как часто она дышит.

— Да так… просто быстро шла, — ответила Гермиона, чувствуя, что её щёки горят, и позволила другу за собой поухаживать: он снял куртку с её плеч и повесил на вешалку.

Через какие-то минуты они наконец-то сидели за столиком.

— Я надеюсь, ты на меня не сердишься? — осторожно спросил Гарри. — Из-за Рона.

Сердце Гермионы сжалось. Гарри и в школьные времена не любил вставать между друзей и кого-то из них защищать. Неудивительно, что он не выдал ей предательство Рона, а теперь чувствовал некоторую вину за эту.

— Да ну что ты, это уже в прошлом, — постаравшись сохранить лицо, ответила Гермиона. — Лучше расскажи, как ты? Как у тебя… проходит обучение?

Гарри немного смутился и коротко ответил, что у него всё хорошо.

— Вообще-то, я хотел поговорить о тебе, — признался он. — Я думал, ты отправишься к родителям на каникулы. Почему ты осталась в школе? У тебя… всё хорошо?

Гермиона отвела взгляд, раскрыла и сомкнула губы — Гарри ведь ничего не знал о её поездке в Австралию. Возможно, рядом с Джинни ему было некогда спросить, а возможно, пока не оказался в «Норе» и не узнал, что его подруга осталась в школе, он не задумывался о ней. Меньше всего Гермионе хотелось, чтобы Гарри стал её жалеть. Вот уж что, а чувствовать себя несчастной рядом с человеком, перенёсшим немало испытаний, ей было не по себе.

— Да… прекрасно, — смешавшись, ответила Гермиона и постаралась вернуть к другу взгляд, — не поехала, потому что… ну… долго к ним лететь и обратно, да и… дорого это, — соврала она и торопливо прибавила: — Слетаю в следующий раз. Правда, всё хорошо.

Гарри не отводил от неё глаз, чем вызывал у неё ещё большее беспокойство.

— Знаешь, если я могу тебе хоть чем-нибудь помочь, не знаю, правда, чем, ты мне скажи, ладно? — серьёзно произнёс он, и у Гермионы внезапно пересохло в горле: кажется, её друг заметно повзрослел и стал больше думать о других.

— Л-ладно, — выдавила она из себя, выпила немного сока и облегчённо выдохнула, как только сменилась тема разговора.

В ближайший час они болтали о школьных предметах, учителях, новых правилах и с улыбками вспоминали старые времена и совместные приключения. Затем Гарри расплатился и вызвался проводить Гермиону до школы. Она ничего не сказала, когда он взял её за руку, подумала, что так нужно для конспирации, и сомкнула свои пальцы на его крепкой ладони.

— Что ж, думаю, дальше ты дойдёшь без меня.

У главных ворот Гарри остановился и отпустил её руку. Гермиона не удержалась и порывисто обняла его — давно у неё не было такого хорошего дня, как это воскресенье.

— Спасибо, Гарри, — сказала она и чмокнула его в щёку.

В этот самый момент раздался небольшой щелчок, и они ненадолго ослепли.

— Ура, я заснял их! Я заснял! Этот снимок будет стоить десятки галлеонов! — радостно кричал в стороне паренёк с камерой и спешил прочь.

— О нет, — протянула Гермиона, провожая того огорчённым взглядом.

— Да забей, — сказал Гарри, — меня по жизни кто-нибудь фотографирует.

Она хотела ему сказать, что это колдофото может стоить ей попорченных нервов и крови, но передумала. Может, Гарри сам всё уладит с Джинни и никаких разборок не возникнет. Он ведь про женитьбу как-то смог объясниться, выходит, и эта дружеская встреча для него не преступление.

— Ладно, тогда пока! — бросила Гермиона и ушла в замок.

Как она и ожидала, их колдофото появилось на первой странице «Ежедневного пророка». Ещё бы, ведь они являлись самой знаменитой супружеской парой, да ещё и к тому не устроившей грандиозного торжества по случаю бракосочетания. Репортёр ставил их в пример другим, писал, что Гарри Поттер обладает состоянием, но очень благороден и скромен для известного героя. Он даже жену «спрятал» в школе и встречается с ней тайно, не желая привлекать внимание. Репортёр считал, что Гарри жутко любит свою избранницу, потому настолько сильно бережёт её от глаз других. Гермиона лишь качала головой, читая эту статью, но не могла отвести глаз от колдофото. По сути, ничего преступного на нём не было: она всего лишь целовала своего мужа в щёку. Но со стороны это выглядело так… интимно, что она смотрела на колдофото, как зачарованная. Смотрела, как Гарри обнимает её за спину, как её губы касаются его щеки, и он, немного смущённый, замирает. Со стороны они и впрямь выглядели как влюблённая парочка. Колдофото настолько тронуло Гермиону, что она не смогла выкинуть газету и спрятала её в чемодан.

Это событие, разумеется, не осталось без внимания. Как только ученики вернулись с каникул, девочки снова несколько дней подряд обсуждали личную жизнь Гермионы. Казалось, ядом исходили от того, какая она «счастливая», верёвки вьёт из своего мужа, заставляя того мчаться к ней по первому требованию, чтобы только он не находился в «Норе», где осталась его бывшая девушка. Гермиона, конечно же, делала вид, будто ничего такого не слышит, а Джинни снова ходила очень сердитая и не разговаривала с ней.

«И хорошо, значит, они поговорили с Гарри об этом», — успокаивала себя Гермиона. Она снова погрузилась в учебу и с удивлением получила ещё один подарок от Гарри на четырнадцатое февраля. Это произошло ранним утром, когда она ещё находилась в спальне, в окно принялась стучать сова. Гарри прислал ей коробку с конфетами в форме сердца и небольшую бархатную коробочку с золотыми серёжками.

«Не знал, что подарить, парни посоветовали украшения. Надеюсь, тебе понравится. Хорошо отметить праздник.

Твой друг,

Гарри».

Гермиона отложила записку и снова посмотрела на серёжки. Они были выполнены в форме цветочков, по центру которых находились небольшие камушки-изумруды. Смотрелось очень мило. Ей, конечно же, захотелось их примерить, но Гермиона остановила саму себя. Подарок мужа, безусловно, недешёвый. Зачем он вдруг его сделал по такому незначительному поводу? Чтобы не было стыдно перед другими парнями, которые могут посчитать, что он не уважает свою жену? Гермиона уселась на кровать, снова посмотрела на записку, затем на серёжки и закусила губу. А что, если Гарри что-то знает про состояние её финансов, но не хочет её огорчать и поэтому вместо денег отправляет ей дорогие подарки?

«Да нет, кто бы ему рассказал? — возразила она самой себе. — Не воспоминания же мои он прочитал».

Выходило, что Гарри решил сдержать слово и изображать из себя любящего супруга. Гермиона захлопнула коробочку и убрала её в ящик прикроватной тумбочки. К вечеру всё-таки не выдержала — миленькие серёжки не покидали её голову — достала и примерила их.

— О, какие прелестные серьги! — сразу же заметила такую красоту однокурсница Айрис, застав Гермиону у зеркала в ванной комнате. — А кто их тебе подарил? Гарри?

— Да, — коротко ответила Гермиона, чувствуя, что краснеет: раньше даже те парни, кто ею увлекался, не делали ей хотя бы скромные подарки в виде конфет или цветов.

«Выходит, в замужестве всё-таки есть какая-то прелесть», — с улыбкой подумала она, выходя из ванной, и тут же нахмурилась. Джинни смотрела на неё с такой ненавистью, как будто на человека, которого давно пора было привязать к столбу и сжечь. Она сама полдня ходила невероятно довольная и с загадочной улыбкой отвечала всем любопытным, что новенькую «Молнию», перевязанную ленточкой, ей прислал горячо влюблённый в неё тайный поклонник.

«Можно подумать, несчастные серёжки могут быть круче такого подарка, как дорогостоящая метла!» — возмутилась про себя Гермиона и спряталась от всех за пологом. Для неё самой, конечно, «Молния» не имела никакого значения, а вот серёжки её очень тронули. Гермиона съела несколько конфет из коробки, достала из ящика тумбочки пергамент, перо, чернила и села писать Гарри письмо. Сперва хотела лишь выразить ему благодарность, потом увлеклась и написала, сколько всего нового узнала за эти месяцы, поинтересовалась, как у него проходит жизнь, происходит ли что необычное на мракоборческих курсах, когда у него экзамены и что за предметы из общего числа известных сейчас в приоритете.

Гарри ответил ей спустя два дня. Гермиона достала из конверта втрое сложенный лист и села читать. Как оказалась, жизнь у Гарри была насыщенной. Он проходил различные чары маскировки, оттачивал боевые навыки, регулярно посещал дуэльный клуб и вместе с другими иногда до ночи торчал на зельеварении. Гарри писал, что этот предмет бесил их больше всего. Магистр заставлял их по запаху определять состав, на ощупь находить ингредиенты, отбирал у них палочки и требовал переделывать зелья, твердя, что в боевых условиях они умрут, если не смогут оказать помощь себе или своему напарнику. Гермиона, ещё не дочитав письмо, уже хотела знать, что же за зелья они так усердно готовят, что, бывает, задерживаются до ночи. Что-то заживляющее раны? Антидоты от ядов? Смеси, ослабляющие действия проклятий? Также Гарри писал, что по выходным заходит к Рону и Джорджу или же навещает Тедди Люпина. Его крестник пока ещё только ползает, но очень забавно себя ведёт. Разбрасывается погремушками и что-то лепечет. К концу письма Гермиона поняла, что улыбается. Она схватила чистый пергамент и села писать другу ответ.

С февраля они с Гарри стали периодически обмениваться письмами и на пасхальные каникулы снова договорились встретиться в Хогсмиде. Джинни опять ходила с довольным видом, оттого что могла съездить на несколько дней домой. Гермиону её заявления никак не задевали — она уже смирилась с мыслью, что в «Норе» ей больше нечего делать.

Гарри, ждавший её в выходной в «Трёх мётлах» опять заставил Гермиону прирасти к месту. На столике помимо сливочного пива и угощений стояла корзинка, наполненная шоколадными яйцами и кроликами.

— Ты же не думала, что я оставлю тебя без подарка? — с улыбкой спросил Гарри и поцеловал её в щёку.

— Ты, видимо, хочешь, чтобы у меня разболелся живот или зубы, — растерянно ответила Гермиона и удручённо подумала, что у неё в кармане не завалялось даже одного шоколадного яичка для друга.

— Да ладно, тут немного, — отмахнулся Гарри. — Ах да, чуть не забыл…

Он отвернулся и покопался в наплечной сумке, висящей на спинке стула, достал оттуда сразу две увесистых книги.

— Ты вроде хотела про наши зелья и чары маскировки почитать.

— О, спасибо, будет очень любопытно.

— Только верни их мне потом, пожалуйста, я из библиотеки взял.

— Да-да, конечно.

Они снова сидели за столиком и болтали, в этот раз обмениваясь впечатлениями и сравнивая свои знания. Гарри опять провожал её до главных ворот и обнял на прощание. Гермиона обернулась у парадных дверей и увидела позади лишь пустую землю, кое-где покрытую грязным снегом. Ей вдруг подумалось, что Джинни очень повезло. Гарри внимательный, заботливый, добрый. Он станет ей хорошим мужем. Гермиона вздохнула и с кислым видом зашла в замок.

Учебные дни снова шли один за другим. Второе мая было официально признано праздником, днём Победы, и все занятия в этот день отменили. К Хогвартсу прибыли сотрудники Министерства, возглавляемые Кингсли. Профессор МакГонагалл объявила, что ждёт учеников возле белой гробницы. Собственно, недалеко от неё год назад воздвигли памятник с именами всех, кто пал в Битве. Как директор школы, профессор МакГонагалл первой поднялась на трибуну и читала речь о памятном для всех событии. Гермиона в это время одиноко сидела на лавочке и смотрела в сторону памятника. Год назад они вместе с Роном своевольно выбивали на нём имена домовиков, погибших вместе в волшебниками.

— Привет.

Гарри подошёл так незаметно и тихо, что Гермиона вздрогнула от неожиданности.

— Прости, — так же тихо повинился он, опустившись рядом, и взял её за руку. — У нас тоже занятия сегодня отменили, — прибавил, прочитав очевидный вопрос в её лице. — Директор был так добр, что даже портал мне сделал.

— Здорово, — шёпотом ответила она и заметила, как косо посматривает на них Джинни, сидящая немного впереди: ещё бы, Гарри ведь не мог пройти мимо жены на глазах у всех.

— Тебе очень идёт, — помолчав, сказал он.

— Что? — не поняла она и повернула голову.

— Серьги. Зря я тогда не подобрал к ним кулон, как в магазине предлагали. Ладно, в следующий раз пришлю вместе с кольцом. Будет комплект.

Гермиона почувствовала, как к щекам прилила кровь. Они находятся на таком серьёзном мероприятии, а Гарри вместо того, чтобы слушать, пристально на неё смотрит и ещё думает о какой-то ерунде. Нашёл же время! Ей стоило возмутиться и осадить его, но в горле, как назло, пересохло. Она только раскрыла губы, как Гарри улыбнулся и достал из кармана золотую медаль.

— Смотри, что у меня есть.

Как оказалось, он «разошёлся» в этом своём дуэльном клубе и занял на очередном соревновании первое место.

— Молодец, — нехотя похвалила Гермиона. — Надеюсь, твои соперники остались живы?

— Обижаешь, у нас не бьются насмерть. Один, правда, на днях в Мунго угодил, но это не из-за меня. Он по глупо…

— ГАРРИ! ГЕРМИОНА!

Хагрид, сидящий позади всех, так громко возмутился, что они дружно вздрогнули и оказались в центре внимания.

— Я понимаю, что вы соскучились друг по дружке, но старших-то тоже надо уважать! — упрекнул их лесник.

Гермиона потупилась. Ей показалось, что ещё немного и она сгорит со стыда. Гарри же невозмутимо убрал медаль в карман. После профессора МакГонагалл выступал Кингсли, рассказывал о том, какие удивительные теперь наступили времена. Времена больших перемен. Спустя несколько минут Гермиона поняла, почему Гарри так не хотел никого слушать — возвышенные речи о том, что жизнь теперь изменится в лучшую сторону, ей тоже стали противны. Она шумно втянула носом воздух и, не удержавшись, положила голову Гарри на плечо.

— Вот бы уйти, — прошептала ему. — Так печёт… голова болит.

— Так давай уйдём, — предложил он и, взяв её за ладошку, потянул за собой.

Они поднялись на ноги и двинулись между рядов, провожаемые недоумёнными или возмущёнными взглядами.

— Гарри, так нельзя! Ты совсем стыд потерял?!

Следом за ними увязалась и Джинни — она догнала их, когда толпа из учеников, учителей и сотрудников Министерства осталась далеко позади.

— Джинни, давай не будем ещё и здесь устраивать сцены, — немного сердито сказал Гарри. — Гермиона плохо себя чувствует, я отведу её к озеру, там воздух свежее и в тенёчке можно посидеть.

— Какой молодец! А я для тебя теперь не существую?

Гарри резко остановился, выпустил руку Гермионы из своей и наградил Джинни свирепым взглядом.

— Ты издеваешься, что ли?! — его голос зазвенел от гнева. — Я из кожи вон лезу, чтобы мы были вместе, а тебе опять что-то не так?! И что же на этот раз?! Опять забыл уведомить тебя о своих действиях?! Может, мне ещё разрешение спрашивать всякий раз, прежде чем кому-то писать или ходить на встречу?!

— Не передёргивай! Ты вечно что-то сам «решаешь», а я узнаю об этом постфактум! Мог бы меня хотя бы предупредить!

— Это как же?! Через два ряда крикнуть: «Джинни, мы будем у озера!»?

Гермиона стояла как вкопанная и не верила своим ушам. Она бы никогда не подумала, что Гарри и Джинни могут разговаривать друг с другом на таких повышенных тонах, но, судя по всему, они выясняли отношения не в первый раз. Наверное, ей стоило развернуться и уйти, но вдалеке зазвучали аплодисменты. Выступление закончилось. Ученики поднимались со своих мест и вот-вот могли застать интересную сцену. Гермионе сделалось невыносимо от одной мысли, сколько потом будет разговоров. Люди ведь поймут, что между Гарри и Джинни всё ещё сохранились отношения, и очень скоро станут твердить, что его жена, то есть Гермиона, настолько страшная и никчёмная, что он бегает к бывшей девушке.

— Гарри… Джинни… пожалуйста, перестаньте! — пыталась остановить их Гермиона, но не была услышана.

— Да, а я, видимо, должен был ночевать в «Норе», чтобы все потом твердили, какой Гарри Поттер мерзкий тип! Не успел жениться, а уже спит с другой! — бесновался Гарри. — Ты сама-то думаешь, что несёшь?!

— А тебе, видимо, честное имя дороже всего! — не унималась Джинни. — Как ещё ты собрался меня унижать?! Позовёшь Гермиону к себе до августа, чтобы все понимали, что вы живёте вместе?!

Гермиона едва дышала от подступающей паники. Люди становились всё ближе и ближе. Можно было бы воспользоваться волшебной палочкой и применить какое-нибудь заклинание, но у неё перемешались все мысли. Она охнула и вытворила первое, что пришло в голову.

— Гарри!.. Гарри, мне плохо…

Гермиона пошатнулась и упала, изобразив подобие обморока. Это, к счастью, сработало.

— Мерлин, Гермиона… — прозвучал обеспокоенный голос Гарри, и его крепкие руки оторвали её от земли. — Вот чего ты добилась?! Из-за тебя она перегрелась на солнце! — рассерженно бросил он в сторону Джинни и торопливым шагом двинулся к замку.

В детстве Гермиону носил на руках отец. После событий в поместье Малфоев её вроде бы один раз держал на руках Рон. Она плохо это помнила. После нескольких Круциатусов всё происходило как в тумане. Но сейчас она находилась в сознании. Находилась на руках Гарри, прижатая к его крепкой груди. Она улавливала его частое дыхание, слышала торопливый звук шагов, и не знала, стоит ли открывать глаза и признаваться, что её обморок — это всего лишь уловка во избежание всяких «сенсаций». Однако Гарри ничего подозрительного не замечал, а ей почему-то не хотелось слушать голос своей совести. Находиться на его руках было странно, неловко и вместе с этим приятно. Хоть ненадолго, но она ощущала себя вместе с кем-то, ощущала силу, теплоту и заботу, исходившие от другого человека. Всё как тогда, в Министерстве, когда Гарри её целовал.

— Мадам Помфри, помогите! Гермиона получила солнечный удар!

Гермиона очнулась от наваждения, когда Гарри принёс её в больничное крыло и опустил на койку. Пора было заканчивать представление, и она издала стон, после которого открыла глаза.

— Гарри… Гарри, а что произо?.. Ой, а как я…

С напускной растерянностью она посмотрела по сторонам, надеясь, что её состояние выглядит убедительно, и, приподнявшись, села.

— О Мерлин… Не знаю, что это было, но мне намного лучше.

— Куда ты, тебе нельзя вставать! — возразил ей взволнованный Гарри и надавил на плечи, заставив вернуться на подушку. — Прошу вас, не слушайте её! Она недавно жаловалась на головную боль, а потом упала в обморок. Это моя вина, я не доглядел!

Мадам Помфри приблизилась к ним и немного нахмурилась. Гермиона поняла, что вот-вот будет раскрыта, и её сердце дико застучало.

— Мне, правда, намного лучше. Подумаешь, голова немного болела! — торопливо сказала она. — С кем не бывает, не стоит делать из этого…

— Вообще-то, кому здесь лучше, а кому нет, решаю я, — перебила её целительница. — А вы, миссис Поттер, и впрямь неважно выглядите. Вам не помешает отдохнуть. Я сейчас приду, не отпускайте её, мистер Поттер.

Гермиона почувствовала, как холодные капли влаги заскользили по вискам, и перестала сопротивляться.

— Вот видишь, — отпустив её плечи, сказал Гарри и уселся на край койки, — прекрати упрямствовать, мадам Помфри виднее.

Она больше не спорила, только глубоко дышала, испытывая облегчение, а друг взял её за руку.

— Жаль, что нам не удалось погулять, я думал, хоть немного поболтаем и мороженого поедим в Хогсмиде.

Гермиона сжала его пальцы и неуверенно улыбнулась.

— Давай поболтаем сейчас. Как твои успехи?

Она узнала, что у Гарри экзамены тоже в июне, сейчас он усердно к ним готовится. Благодаря победе в соревновании ему не придётся доказывать свои навыки по боевой магии — высшую оценку ему поставили «автоматом». Обстоятельно поговорить им, конечно же, не удалось: мадам Помфри вернулась с небольшой склянкой и стаканом. Заставила Гермиону выпить какую-то горькую смесь и сказала, что это поможет расслабиться и немного поспать. Через какие-то минуты её глаза стали слипаться.

— Набирайся сил, — мягко пожелал Гарри, отбросил несколько прядок с её лица и наклонился. Губы Гермионы невольно дрогнули в улыбке, когда он поцеловал её в щёку. — Я тебе напишу. Пока.

— Пока… — сонно протянула она и отключилась.

Небольшой отдых и вправду помог. Гермиона выспалась и покинула больничное крыло на следующее утро. Во время обеда в Большом зале она получила короткое письмо от Гарри. Он писал, что добрался до академии без приключений, и очень хотел знать, как она себя чувствует. Гермиона с улыбкой ответила, что всё хорошо. Кто бы мог подумать, что эта попытка спасти себя и Гарри от скандала может обернуться ещё большими проблемами. Гермионе бы и в голову никогда не пришло, как её обморок могут истолковать другие. На следующий день она всего лишь получила в Большом зале свежий выпуск «Ежедневного пророка», и тыквенный сок вылетел из её рта.

«Нет! Нет! Нет! Нет! Только не это!» — мысленно восклицала она, округлившимися глазами смотря на первую страницу.

Там всего лишь было колдофото, на котором Гарри держал её на руках и нёс в школу. Зато заголовок и текст ниже могли бы стать сценарием для неплохой мелодрамы.

ЗНАМЕНИТАЯ ЧЕТА ПОТТЕРОВ ЖДЁТ ПОПОЛНЕНИЕ В СЕМЬЕ!

Как мы все уже знаем, между мистером и миссис Поттер, несмотря на расстояние, что их разделяет, регулярно происходят тайные встречи. И это неудивительно, ведь их брак основан на большой и крепкой любви. Не так давно мистер Поттер лично прибыл на день Победы и увёл жену с выступления самого министра магии. Такое действие было совершено нашим героем отнюдь не из-за неуважения к представителям власти. Как сообщает наш надёжный источник, миссис Поттер неважно себя чувствовала в этот день, а мистер Поттер не мог оставить такое без внимания. Вследствие этого многие ученики стали невольными свидетелями пренеприятного события, произошедшего на их глазах. Миссис Поттер обессилила и лишилась сознания! Мистер Поттер немедленно доставил жену в больничное крыло, притом наш герой так переволновался, что отнёс её на руках. К нашему счастью, состояние миссис Поттер не вызывает опасений. Но вызывают опасения действия учительского состава. Неужели учителя школы настолько близоруки и жестоки, что готовы подвергнуть беременную девушку ещё большей нагрузке? Как сообщает наш источник, миссис Поттер ведёт довольно замкнутый образ жизни, а в последнее время очень сильно нервничает из-за подготовки к экзаменам и загоняет себя до изнеможения, что, как мы уже знаем, приводит к неприятным последствиям. Неужели учителя позволят бедной девушке и дальше страдать, тем самым подвергая её семью угрозе потерять наследника?

Друзья, мы будем следить вместе с вами за развитием событий и не позволим свершиться несправедливости! А пока порадуемся за наших героев и пожелаем им счастья. Поттеры первые, кто благодаря Закону о Браке подарит нашему сообществу нового представителя. Нам всем стоит брать с них пример!

Лицо Гермионы полыхало, когда она поднялась из-за стола и неуверенно двинулась в сторону выхода. Она едва дышала, чувствуя на себе множество взглядов и улавливая оживлённые перешёптывания в стороне. Ей казалось, что на неё вот-вот обрушится людской поток с бесконечными вопросами. Хотелось как можно быстрее скрыться — даже если бы она применила Сонорус и сказала на весь Большой зал, что «Ежедневный пророк» написал очередную чушь, ей вряд ли бы кто поверил. Уж что, а это она хорошо знала. Когда-то ей уже доставалось от газет, как девчонке, способной разбивать сердца, да и Гарри очень сильно доставалось на пятом курсе как якобы лжецу.

«Но я же не беременна! Это может любой целитель подтвердить! Достаточно лишь слабенькую диагностику провести!» — думала она, но не могла разомкнуть губ. Даже когда Гермиона оказалась в коридоре и инстинктивно шла к гриффиндорской башне, она всё ещё видела перед собой удивлённые лица девчонок и парней за столами разных факультетов. Они поверили, что у четы Поттеров есть маленький секрет, который оказался раскрыт.

В первые часы Гермиона лежала на кровати, пытаясь нормально дышать и успокоить бушующие в голове мысли. Потом она решила написать Гарри, он наверняка уже получил выпуск газеты или же «поздравления» от тех, кто её прочитал. Гермиона взяла пергамент и перо в руки, но вдруг поняла, что не знает, о чём ему писать. Не спрашивать же его, что им делать с ребёнком, которого у них нет.

«Да ничего не делать! — резко ответила она самой себе. — Люди месяц-два погалдят и поймут, что я не беременна». На этом она отложила письменные принадлежности и решила вести себя как обычно. Однокурсницы к ней не приставали, разве что Джинни не выдержала и подкараулила в ванной комнате.

— Неплохая уловка, давно мечтала провернуть? — едко спросила она, закрыв дверь.

— Джинни, ты же знаешь, что это неправда, — устало ответила Гермиона. — Я, между прочим, вас с Гарри пыталась спасти.

— Хорошенькое спасение, прикинуться беременной! — повысила голос Джинни. — Гарри ведь у нас благородный, он теперь будет ещё усердней изображать из себя заботливого мужа, чтобы только не прослыть свиньёй, бросившей беременную жену!

Гермиона нечасто повышала голос, но в этот день тоже достигла предела. Почему за свою помощь она не может получить хоть немного благодарности и тепла?

— И что с того?! — резко спросила она. — Два-три месяца побудет заботливым, а потом все и так поймут, что никакого ребёнка нет! И вообще, он мне муж или кто?!

Джинни застыла, явно не ожидая такой агрессии в ответ, а Гермиона вышла, задев её плечом. Её грудь обжигала невероятная обида.

«Да даже если бы я была беременна от Гарри, почему вообще я должна за это оправдываться и стыдиться?! Мы же с ним состоим в браке!» — раздражённо думала она и забралась на кровать с ногами. Гермиона задёрнула полог и сидела, обняв колени руками и положив на них подбородок. Из-за дурацкой сенсации и наезда Джинни она невольно задумалась о семейной жизни и ощутила прилив грусти. Если бы у них с Гарри всё было взаправду, он бы, наверное, ликовал в больничном крыле, узнав о её беременности. Он ведь так нуждается в семье и любви. Если бы она была по-настоящему им любима, он бы, наверное, не только отнёс её к мадам Помфри, но и кружил бы потом на руках, нежно целовал, прижимал к себе, шептал на ухо ласковые слова и поглаживал по волосам.

В окно стали стучать, и Гермиона вздрогнула, очнувшись от внезапно нахлынувших романтических фантазий. За стеклом её ждала сова с письмом. Гарри сам ей написал. Он тоже узнал новости и интересовался, как у неё дела, не возникло ли проблем. От его письма и участия, сквозившего сквозь строчки, Гермионе сделалось легче. Гарри ни в чём её не упрекал, писал, что устал повторять однокурсникам, что в газете всё наврали, поэтому теперь молча принимает поздравления. Также он писал, что смысла опровергать «сенсацию» нет, через месяц-два всё само утихнет.

«…так что хорошо питайся, отдыхай и удачи тебе на экзаменах.

Твой друг,

Гарри.

P.S. Кстати, а что обычно дарят беременным девушкам? Мне неловко у парней спрашивать».

«Дурак!»

Гермиона невольно усмехнулась и убрала письмо в ящик прикроватной тумбочки. Из-за всех волнений и тревог ей ночью снилось, как будто Гарри вносил её на руках к себе на Гриммо, целовал у входной двери и говорил, что теперь они вместе навсегда.

Проснувшись утром, Гермиона поняла, что зачем-то обнимает свёрнутое в кокон одеяло. Ей сразу же вспомнился сон, в котором Гарри носил её на руках и целовал. Она невольно покраснела и покачала головой. Приснится же такое! Гермиона сходила в ванную, умылась, едва успела причесаться, как её вызвала к себе профессор МакГонагалл. Как оказалось, «общество», следящее за текущими событиями, а вернее, женская её часть, завалило её письмами, выражая негодование.

— Учитывая ваше положение, миссис Поттер, и былые заслуги… я подумала, что мы можем пойти вам навстречу и сделать некоторые… послабления на экзаменах, — деликатно сказала директор.

— Моё положе?.. Да не беременна я! — возмутилась Гермиона. — Не нужны мне никакие послабления на экзаменах!

— Дело, разумеется, ваше. И да, если вам нужно навестить мужа или же уладить какие-то дела, то я вам выписала разрешение, можете покидать школу на выходные. Ваше благоразумие у меня не вызывает сомнений.

Гермиона скривила губы и нехотя поблагодарила профессора за такую доброту и участие. Однако МакГонагалл оказалась не единственной, кто решил, что к Гермионе надо проявить больше заботы. Другие профессора готовы были даже позволить ей не досиживать их уроки до конца или же предоставить возможность сдать экзамен «на дому», в случае если её состояние требует покоя. Словом, Гермиона всю неделю купалась в таком количестве теплоты и заботы, что на выходные всерьёз задумалась, не сходить ли ей к Гарри. Вдруг он будет дома и угостит её чаем. Она хотела было отправиться к нему в субботу, но остановила себя.

«И как это будет выглядеть? Как будто я и впрямь пытаюсь увести его у Джинни? — спросила саму себя и нахмурилась. — Да что его уводить, мы же с ним только друзья, он сам постоянно об этом в письмах напоминает. Что я с ним, поболтать по-дружески больше не имею права?»

И она решилась в воскресенье. Покинула школу, дошла до Хогсмида и трансгрессировала на Гриммо. Гермиона поднялась по ступенькам и постучала в дверь. В доме было тихо, и ей кисло подумалось, что, может быть, Гарри ушёл к Рону или же Тедди, наверное, стоило его спросить, прежде чем приходить без приглашения. Она тяжко вздохнула и хотела было спуститься, как послышался скрип, дверь наконец открылась.

— Гер… миона? Что-то случилось?

Гарри показался на пороге в светлой футболке и тёмных домашних штанах, взъерошенный и недоумённый. Возможно, он дремал, уставший после тяжёлой недели, или просто валялся в кровати с журналом или газетой. Гермионе он вдруг показался невероятно милым, обычно ведь ей доводилось его видеть собранным и бодрым. Она растерялась — было неловко отрывать друга от отдыха — и не сразу смогла сказать, зачем же пришла.

— Привет! А я тут… ну, в общем… мне разрешили покидать школу, и я…

Гарри же, наоборот, быстро собрался, по крайней мере, его осоловелый взгляд сделался то ли обеспокоенным, то ли напряжённым, он пригладил тёмные волосы движением руки, открыл дверь шире и велел ей проходить. Гермиона стояла в прихожей и чувствовала себя неловко. Гарри находился очень близко, стянул с её плеч лёгкую куртку, повесил на вешалку и совсем ненадолго прикоснулся к её спине, сказав проходить на кухню. Казалось, достаточно было только сделать шаг, и она бы снова оказалась в его крепких объятиях.

«О чём я только думаю!» — упрекнула себя Гермиона и, закусив губу, двинулась вперёд. Немногим погодя она сидела на стуле, периодически потупляя взгляд, и ощущала, как учащённо бьётся её сердце. Гарри сидел напротив и не сводил с неё изумрудных глаз, которые, казалось, потемнели и наполнились притягательной силой в слабом свете кухни. Он задавал вопросы и внимательно слушал, что говорит подруга, и из-за его внимания у неё полыхали щёки. Она надеялась, что это удастся списать на испитый горячий чай. Гарри не удержался и рассмеялся, как только узнал, сколько привилегий теперь доступно его «беременной» жене.

— Так ты можешь и не напрягаться, сдашь две трети, если не все, ЖАБА автоматом! — весело сказал он.

Глядя на него, такого по-домашнему одетого, улыбчивого, милого, Гермиона тоже расслабилась и повеселела. Её губы едва дрогнули, но она остановила себя.

— Тут нет ничего смешного! — с напускной строгостью сказала. — Я не собираюсь пользоваться своим... положением.

— Ну смотри, а то я ведь тоже могу написать письмо директору о том, как сильно переживаю за свою бедную жену!

Гарри откровенно веселился, и от разговора с ним Гермионе заметно полегчало. Она поймала себя на мысли, что не хочет уходить, и одновременно с этим ощутила укол совести за столь наглое и долгое вторжение. В итоге поднялась и сказала, что зашла к нему ненадолго. Гарри, конечно же, решил, что должен её проводить, поэтому в прихожей накинул на себя мантию, а Гермиона погрустнела ещё больше.

«Вот если бы я была ему женой взаправду, он бы, наверное, захотел, чтобы я на ночь осталась», — вдруг подумалось ей.

— Всё в порядке? — спросил Гарри. — Ты как-то вдруг замолчала и… поникла?

— Да, всё хорошо, — соврала она и вышла за дверь.

Через какие-то мгновения муж держал её за руку, и они двигались от деревни к школе. Гермиона кисло соглашалась с тем, что впереди лето, а значит, наконец-то кончится учёба, пройдут экзамены и можно будет передохнуть. Но думала она совершенно о другом. К концу лета Гарри попросит у неё развод. То, что он ссорился на её глазах с Джинни, ещё ни о чём не говорит. Как поссорились, так и помирятся.

— Всё точно в порядке? — опять спросил Гарри, и, очнувшись, она поняла, что стоит у главных ворот, даже не попытавшись обнять друга, как происходило обычно. — Слушай, если тебя сильно достают, — серьёзно продолжил он, — давай я сам поговорю с МакГонагалл, а потом и в редакцию «Ежедневного пророка» зайду, за клевету я им такой штраф…

— Нет-нет, не надо! — попросила она и шагнула к нему.

Её руки обвили его шею, висок упёрся в дужку очков. Гермиона ощущала руки Гарри на своей спине и талии и почему-то не хотела, чтобы он её отпускал. В его объятиях было спокойно. Хотелось, чтобы он дарил ей их просто так, а не только в ответ.

— Гермиона, только скажи мне, в чём дело, я всё для тебя сделаю, — мягко произнёс он, словно каким-то образом уловив её угрюмый настрой.

— Всё хорошо, я же сказала, — повторила она и с трудом отстранилась. — И тебе удачи на экзаменах. Не забудь мне написать!

— Непременно. Пока.

Июнь и впрямь стал очень напряжённым. Гермиона множество раз повторяла то одно, то другое и временами паниковала, боясь, что что-нибудь забыла. Чтобы хоть как-то справиться с волнением, она достала из чемодана тот самый выпуск «Ежедневного пророка» с памятным колдофото. Со стороны это могло бы показаться наивным и глупым, но временами она тайком посматривала на них с Гарри, и ей становилось легче. Раньше рядом с ней были друзья. Рон её поддевал и пытался высмеять стремление всё вызубрить, Гарри же всё время витал в своих мыслях, связанных с тем, как выстоять перед Волан-де-Мортом, и озвучивал какие-нибудь догадки. Это немного, но отвлекало. Теперь же их не было рядом, зато у неё было колдофото. Когда она смотрела на них с Гарри, ей казалось, что он где-то поблизости, а значит, она не одна. Было не так страшно заходить в класс и демонстрировать перед экзаменаторами свои знания и умения.

Результаты экзаменов должны были прийти в начале июля. У Гермионы была целая неделя, чтобы ничего не делать. К концу июня профессор МакГонагалл пожелала всем ученикам хорошо отдохнуть, а выпускникам — удачно устроиться в жизни. Гермиона плыла, сидя одиноко в лодочке — по древней традиции первокурсники плыли на лодочках к замку, а выпускники отплывали обратно, — и с тяжестью на сердце думала, что удача её покинула. У неё остался лишь месяц с небольшим до развода. Что её ждёт дальше? Кого ей в мужья выберут министерские сотрудники?

«Были бы у меня деньги, я бы хотя бы уехала отсюда подальше», — кисло подумала она и вышла из лодки на берег.

— Гермиона!

Её отсутствующий взгляд обратился в сторону, и она увидела Гарри, идущего к ней. Он порывисто её обнял и улыбнулся.

— Поздравляю с окончанием седьмого курса! Ты молодец, не сомневаюсь, что всё сдала на высший балл!

Он был очень энергичен и бодр, подхватил её чемодан и понёс к станции. Гермиона шла рядом и держала переноску с Живоглотом. Она не упустила из виду, как Гарри переглянулся с Джинни. При виде неё он помрачнел и отвернул голову. Она же фыркнула и вместе со своим чемоданом прошла мимо, гордо вскинув подбородок.

«Опять поссорились, что ли, или до сих пор не помирились?» — подумала Гермиона, но не стала ничего спрашивать. Гарри разместил её чемодан в купе и устроился на сидении.

— Подумал поехать с тобой, как в старые времена. Кстати, а где ты решила остановиться? Я надеюсь, не в «Дырявом котле»?

Гермиона опустилась на сидение рядом с ним, несколько раз сомкнула и разомкнула губы. Она судорожно пыталась вспомнить, сколько у неё осталось денег и хватит ли этого снять комнату.

— Нет, я… у родителей буду, — неуверенно соврала. — В их старом доме.

Гарри не сводил с неё глаз, и ей казалось, что он вот-вот всё поймёт и узнает.

— А там удобно? Ну, в смысле, если хочешь, можешь остановиться у меня. Места много, нам хватит.

Её щёки снова залил румянец, и она отвела глаза. Гарри же взял её за руку.

— Я подумал, ты захочешь немного отдохнуть после всего, поэтому и предложил, — пояснил он. — У меня к тебе никто не сунется с вопросами, это уж точно.

— Спасибо, я подумаю, — ответила она и сменила тему: — А как ты сам? Поделишься новостями?

Гарри охотно рассказывал, что сдал все экзамены на отлично, а она отстранённо и кисло подумала, что его предложение — это словно изощрённая издёвка. Пожить у него немного, чтобы потом её выставили с вещами на улицу? Когда Джинни заявится на Гриммо в качестве жены, она явно не потерпит там другую девушку. Гермионе бы, конечно, хотелось побыть хоть немного в таком защищенном и надёжном доме, как у друга, но совершенно не хотелось испытать потом за это дикую боль, унижение и стыд.

— Всё хорошо? — Гарри в очередной раз заметил, как изменилось её настроение, только оттого что она замолчала и поникла.

— Да… просто устала, — ответила Гермиона и положила голову ему на плечо. — Ну, ещё грустно немного… Представляешь, я всё-таки окончила школу.

— О, понимаю. — Он приобнял её и осторожно погладил по плечу. — Не расстраивайся, всё скоро наладится, вот увидишь.

Гермиона тяжко вздохнула и ничего не ответила. Посмотрела в сторону окна — за стеклом мелькали поля — и закрыла глаза. Всё равно ей недолго осталось жить спокойно, так почему же сейчас нельзя получить хоть немного тепла? Ничего страшного не случится, если она побудет в объятиях мужа. Со стороны они ведь «счастливая» пара. Она расслабилась и не заметила, как вскоре заснула.

— Ты не могла бы говорить тише?

Сквозь сон пробивались чьи-то голоса. Гермионе не хотелось возвращаться в реальность, но голоса вынуждали понемногу приходить в себя. Она чувствовала, что лежит на боку, ощущала под щекой что-то воздушное и мягкое, а также слышала стук колёс.

«Я в поезде», — подумалось ей и тут же вспомнилось, как они с Гарри сидели рядышком в купе. Похоже, утомлённая от расставания со школой и тревог за будущее, она незаметно уснула. Гермиона хотела поднять веки и понять, как скоро они окажутся в Лондоне, но не смогла. Замерла, услышав знакомый голос.

— А ты не мог бы не изображать из себя заботливого мужа?

Голос принадлежал Джинни и звучал с другой стороны. Похоже, она сидела напротив.

— Ты опять за своё? — сердитый голос Гарри звучал очень близко, кажется, он всё ещё находился рядом. — Она мне не чужой человек, почему это я не могу о ней позаботиться?

— Вот интересно, какие ещё отговорки ты придумаешь для того, чтобы с ней не расставаться?

Послышался шумной вздох — похоже, это Гарри не хватало терпения, но он пытался держать себя в руках.

— Я тебе уже всё сказал. Чего ещё ты от меня хочешь?

— Хочу, чтобы ты женился на мне в конце августа, как и обещал.

— По-моему, я уже извинился и сказал тебе, почему я не могу этого сделать.

— Это не причина, Гарри, это отговорка. Что тебе мешает объявить, что Гермиона не беременна? Не такая уж это и трагедия, люди и так скоро поймут, что никакого ребёнка не было.

«Только не это», — в ужасе подумалось Гермионе, и её сердце застучало быстрее.

— Ты сама-то понимаешь, как это будет выглядеть? — в голосе Гарри послышались резкие нотки. — Хочешь, чтобы я публично унизил Гермиону и обвинил во лжи?

— Это не ложь, а всего лишь глупые домыслы, которые можно опровергнуть.

— Да не имеет значения, что это. Люди всё равно истолкуют это на свой лад. Спасибо за предложение, конечно, но я не отдам Гермиону на растерзание.

— А так её не растерзают, — съязвила Джинни, — всего лишь подумают, что она потеряла ребёнка самого Гарри Поттера.

— Да уж лучше так, она же останется моей женой, может, ей даже ещё и посочувствуют.

Послышался ещё один шумный вздох. Кажется, в этот раз сдерживалась Джинни.

— Ну так ведь всё равно же в августе всё будет понятно, — прошипела она. — Чего тогда ты, как баран, упёрся в своё?

— Того, что я не хочу оставлять Гермиону в таком положении. Мало того, что ребёнка потеряла, так ещё и муж бросил и ушёл к другой.

— Да нет же у вас никакого ребёнка, чего ты всё повторяешь это, как!..

— Джинни!

Они повысили голоса и одновременно замолчали. Гермионе стало жутко не по себе. Ей казалось, что она всем телом ощутила их внимание. Возможно, они смотрели на неё, а возможно, в ней всего лишь говорили беспокойство и напряжение. В любом случае прошло не больше четверти минуты, и Гарри снова заговорил.

— Не пойму, что тебе мешает побыть до января у Габриэль? Вернёшься, и к этому времени всё утрясётся.

— А что тебе мешало побыть где-нибудь в другом месте? Например, в Америке или ещё где?

— Подожди-ка, а кто просил меня остаться? Напомни, чьи были слова: «Гарри, прошу, придумай что-нибудь, только не бросай меня снова!»?

Послышалось, как фыркнула Джинни.

— Я говорила так до того, как ты вцепился в Гермиону и заладил эту свою глупую песенку, что женат. Откуда мне знать, чем вы тут будете до января заниматься, а?

— То есть ты мне настолько не доверяешь? Зачем же тогда тебе сдался такой муж-паршивец?

— Знаешь что, если ты не хочешь с ней разводиться, то так и скажи.

— Знаешь что, если ты собралась всякий раз меня попрекать за каждое решение, то я лучше останусь женатым на Гермионе. Она меня хотя бы уважает.

— Да пошёл ты! Обманщик.

Послышались шаги, шум отодвигаемой двери и удар — кажется, это Джинни демонстративно вышла из купе.

— Сама пошла, — тихо буркнул Гарри.

Гермиона всё ещё не была уверена, стоит ли ей открывать глаза, и продолжала делать вид, будто спит. От услышанного ей было трудно дышать, в голове так же шумно, как волны наползают на берег, ходили всякие мысли. Гарри решил взять ещё одну отсрочку, потому как… она «беременна»? Обещал Джинни жениться и сдержит слово, но только немного позже? Возможно, ещё одна отсрочка могла бы принести Гермионе облегчение, но она ощущала лишь тяжесть на сердце. Гарри её, конечно, уважает и ценит, заботится о ней. Он её, безусловно, любит. Но не так, как ей бы хотелось. Было очень мило с его стороны делать ей подарки, приглашать в гости, переписываться и звать погулять. Он, видимо, хотел сделать как лучше, но не понимал, как это на неё подействует. Гермиона больше не могла отрицать очевидное — Гарри завладел её разумом и сердцем. Он ей тоже очень дорог и важен. Вот только если раньше Гарри обычно держался в сторонке, не рассматривал её как девушку, не совершал романтических или милых жестов, то теперь вышел на первый план и… в его словах или действиях так и не появилось хотя бы намёка на что-то большее.

«Неужели я ему совсем не интересна?»

От безрадостных размышлений её оторвал стук по стеклу. Никто не вошёл, послышался звук удаляющихся шагов и чуть дальше снова стали стучать. Кажется, поезд начал замедлять ход.

— Гермиона… Гермиона… — Гарри приложил руку к её плечу и легонько потряс, отчего она открыла глаза, несколько раз моргнула и недоумённо посмотрела в его лицо, нависшее над ней. — Мы подъезжаем.

— Как, уже? — Гермиона приподнялась и поняла, что Гарри подложил ей под голову подушку. Как оказалось, он её наколдовал и взмахом палочки «убрал». — Спасибо, — смущённо прибавила она.

— Не за что. Тебе всё-таки стоит отдохнуть после всех экзаменов и хорошенько выспаться. Совсем себя загнала.

— Да-да, обязательно это сделаю, как до дома доберусь.

Она взяла переноску с Живоглотом, а Гарри взял её чемодан. Они вышли из поезда и двинулись вместе с другими учениками к барьеру.

— А где, кстати, дом твоих родителей? Может, хоть раз позовёшь меня к себе в гости? — спросил уже по другую сторону вокзала Гарри. — Никогда у тебя не был.

Гермиона хотела ответить, что сейчас не время, но не смогла разомкнуть губы. Невинный вопрос друга ударил её в без того израненное сердце. Она отошла в сторону и опустилась на лавку, чувствуя в горле ком. Ей некуда было возвращаться, дома родителей у неё тоже не было, а ведь она хорошо его помнила. Нежный цвет стен, крышу, на которую запрещалось залезать. Помнила, как бегала по саду, а мама кричала из окна, чтобы она не наступала на цветы, помнила, как творила «волшебство» при помощи прутика или как гладила соседского котёнка, пролезшего к ним через забор.

По её щеке медленно поползла слезинка.

— Гермиона? — Гарри подкатил чемодан и опустился на лавку рядом с ней. — Всё в порядке?

У неё не было сил поднять на него глаза, она сидела, слыша шум голосов, но никак не могла вернуть свой. Гарри протянул руку и взял её за ладонь.

— Что-то не так?

Это не помогло, и тогда он приложил пальцы к её подбородку. Надавил совсем немного, чтобы только обратить её взгляд к себе, и их глаза наконец встретились. За круглыми стёклами очков её ждали ярко-зелёные изумруды, излучавшие само беспокойство.

— Понимаешь, когда я… — Гермиона шмыгнула носом и проглотила возникший в горле ком. — Когда я стёрла память родителям, то… автоматически стёрла и все наши фотографии, и множество всяких документов.

По другой щеке тоже поползла слеза, и она быстро вытерла её ладошкой.

— У меня больше нет дома, — дрогнувшим голосом призналась Гермиона. — Его и у мамы с папой нет, ведь я всё… «изменила». Думаю, он стал числиться заброшенным и пустым, поэтому теперь в нём живут незнакомые люди. Похоже, они купили его через агентство.

— Почему ты мне сразу не сказала? — помолчав, спросил потрясённый Гарри.

— А что бы ты сделал? Отнял наш дом у тех безвинных магглов? Они наверняка за него немало заплатили.

— Не знаю, я бы… я бы что-нибудь придумал. Мы бы с тобой что-нибудь придумали. Подожди… так твои родители поэтому остались в Австралии и не вернулись? Потому что здесь у них больше ничего нет?

«Не только поэтому, они меня так и не вспомнили», — могла бы она ответить, но поняла, что ещё одно признание выше её сил. Гарри счёл её молчание за утвердительный ответ, снова нашёл её ладонь и переплёл их пальцы.

— Значит, теперь ты живёшь у меня, — твёрдо сказал он, поднялся и потянул её за собой.

— Боюсь, твоей жене… ну, когда она появится, это не понравится, — кисло ответила Гермиона, поднявшись, и подхватила переноску с Живоглотом.

— Вообще-то, это мой дом, а ты всё ещё моя жена. Идём. Тебе не помешает принять тёплую ванну, выпить горячий чай и отдохнуть. Наговоримся потом ещё.

Гермиона больше ему не возражала, Гарри поймал для них такси и велел водителю ехать на площадь Гриммо.

Живоглот обрадовался прибытию на Гриммо больше всех. Как только дверка переноски была открыта, он прыгнул на пол и убежал по лестнице наверх.

— Вот уж кто умеет чувствовать себя как дома, — с улыбкой сказал Гарри, проводив кота взглядом.

Он, разумеется, шутил, но у Гермионы не было настроения улыбнуться в ответ. После подслушанного в купе разговора, а также нелёгкого признания на вокзале она чувствовала себя разбитой. Гарри, вероятно, это понял, потому больше не приставал к ней с вопросами, лишь отнёс её чемодан в спальню на третьем этаже и мягко сказал располагаться. Какое-то время Гермиона сидела на крае кровати, не зная, правильно ли она поступила, что доверилась ему. Гарри ведь крайне ответственный парень и может начать думать, будто это его вина, что она осталась без крова, а если так будет, то он станет слишком усердно брать все заботы на себя. Вот уж что, а оказаться на его попечении, давя на чувство жалости и вины, Гермионе не хотелось. Такое было противно её упрямой и гордой натуре. Вдруг всё-таки было лучше соврать ему и уйти?

«Что сделано, то сделано», — после долгих раздумий заключила она и отправилась разбирать вещи. Немногим погодя Гермиона лежала с закрытыми глазами в тёплой ванне, наполненной воздушной пеной, щекотавшей пальчики. Наслаждалась покоем и тишиной, что редко бывали в школе, а уж тем более в девичьей спальне, рассчитанной на несколько человек.

— Гермиона... Гермиона!

Чтобы оказаться услышанным, Гарри пришлось не только постучать, но и повысить голос. Гермиона открыла глаза, приподнялась и недоуменно посмотрела в сторону двери.

— Да, Гарри? — с лёгким беспокойством откликнулась она. — Что-то случились?

— Нет-нет, — ответил он из коридора, — всё в порядке, ты не торопись, я только хотел сказать, что… Ну, если ты захочешь перекусить, ужин на столе, я накрыл всё и набросил согревающие чары.

— О, спасибо, — смущённо ответила она.

— Ладно, мне надо уйти по делам, не теряй меня если что.

— Л-ладно.

Послышались удаляющиеся шаги, и Гермиона снова погрузилась в воду. Несколько минут спустя она завернулась в полотенце и ходила по спальне, пока не высушила себя при помощи волшебной палочки. На кухне её ждала чаша, наполненная запечённой до золотистой корочки картошкой и румяными куриными окорочками. Кажется, Гарри хотел её порадовать, так расстарался, что даже вазочку с печеньем и конфетами поставил, а также нарядную кружку с нарисованной на одной стороне девочкой с короной на голове. «Я же королева!» — гласила надпись с другой стороны.

— Да уж, — хмуро оценила Гермиона и опустилась за стол.

В стороне Живоглот уже вовсю истреблял порцию куриных крылышек в блюдце. После тёплой ванны и сытного ужина Гермионе сделалось намного легче, по крайней мере, напряжение стало отпускать, в теле ощущалась приятная расслабленность. Она неторопливо прошлась по коридору и лестнице, отмечая про себя, что дом неплохо изменился: светлый цвет стен куда милее взгляду, чем мрачные тона, дорожки на ступеньках совсем новые и перила невероятно гладкие, как отполированные. Гермиона поднялась на второй этаж и заглянула в гостиную. Подумала, может, удастся отыскать газету и посидеть немного у камина, после сна в поезде всё-таки не хотелось снова ложиться в кровать.

К её немалому удивлению, в гостиной сменилась обстановка. Вместо старых диванов находился один широкий и современный, пара кресел стояла напротив, на полу лежал мягкий ковёр, но вниманием Гермионы завладел, конечно же, книжный шкаф, занявший половину стены, где когда-то находился обшарпанный сервант с посудой. Она бы никогда не подумала, что у Гарри появится страсть к чтению, но с любопытством изучала, чем он забил полки. Как оказалось, он многое изучал из истории. Возможно, увлёкся в академии или же у них там тоже был отдельный курс. Она видела «Восстание гоблинов», «Средний век: на заре принятия Статута», «Войны волшебного мира», «Историю магии» и многие другие книги. Чуть ниже на полках стояли экземпляры по практической магии и зельеварению, под ними справочники по защите от проклятий, здоровенный том о ядах, небольшие пособия и многое другое. Гермиона не удержалась от соблазна, и её пальчик стал скользить по корешкам. Гарри вроде бы велел ей чувствовать себя как дома, поэтому она решила, что он не будет против, если она что-нибудь почитает.

Гермиона взмахнула палочкой в сторону камина, отчего за решёткой вспыхнул голубой огонь, сняла с полок несколько книг и отправилась к дивану. Забралась на него с ногами и погрузилась в чтение. С кухни пришёл Живоглот и улёгся у неё в ногах. Гермиона не замечала, как текло время, только перелистывала страницы и чувствовала себя вполне умиротворённой. Она очнулась и поняла, что засиделась, только когда внизу хлопнула дверь. Гермиона вздрогнула и, обернувшись, увидела, что за окном уже давно стемнело. На лестнице послышались шаги. Она посмотрела в сторону входа и наконец увидела Гарри. Он отчего-то был задумчив и мрачен, увидел её, и черты его лица заметно смягчились.

— О… Тебе не спится?

— Так я же в поезде немного поспала, — напомнила Гермиона, — вот и пока не ложилась. Ты, надеюсь, не сердишься, что я у тебя похозяйничала?

— Хозяйничай, сколько хочешь, — отмахнувшись, сказал он и развернулся.

Гермиона только опустила глаза на книгу, как Гарри кашлянул и снова напомнил о себе.

— А-ам… Гермиона, а ты не против сейчас поговорить? Ну… раз уж мы встретились…

«Неужели ему снова захотелось лезть ко мне в душу?» — настороженно подумала она, и её сердце застучало чуть быстрее. Гермиона медленно подняла глаза и увидела, что Гарри тоже стоит в нерешительности у порога.

— Да-а? — скорее спросила, чем утвердила она.

Он прошёлся и опустился в кресло, провёл ладонями по коленям и спросил:

— Скажи, ты кого-нибудь встретила?

Из рук Гермионы выскользнула книга и упала на пол. Гарри тут же поднялся с кресла и опустился за ней.

«Да, я встретила тебя», — хотела бы сказать Гермиона, но безуспешно разомкнула и сомкнула губы. Гарри оказался очень близко: он стоял на одном колене и протягивал ей книгу. Её сердце лихорадочно забилось и пообещало выскочить из груди.

— П-прости? — переспросила она и кое-как сомкнула пальцы на уголке книги.

Гарри, как назло, не подумал вернуться в кресло и уселся сбоку от неё. Из-за его пристального взгляда её щёки стали гореть.

— Ну, понимаешь, я тут подумал… — почему-то не очень уверенно заговорил он, — что… если у нас нет весомых причин разойтись, то… мы могли бы не разводиться. Всё-таки вся эта шумиха с беременностью и всё остальное…

— А как же Джинни? — спросила Гермиона. — Ты разве не собирался жениться на ней?

Гарри поморщился и отвёл взгляд.

— Честно говоря, я уже не уверен… нужен ли я ей. Всё… стало очень непросто.

Гермиона ничего не понимала. Джинни он предлагал в поезде ехать к Габриэль, говорил, что развод нужно отсрочить до января, а теперь вдруг решил и вовсе не разводиться? Разве за несколько часов что-то изменилось? Она смотрела на Гарри и ждала объяснений. Не хотела признаваться, что подслушала чужой разговор, и думала, что он ещё чем-нибудь поделится.

— Ладно, не бери в голову, тебе и так несладко пришлось, — помолчав, сказал Гарри и вдруг с улыбкой приложил ладонь к её колену. — Знаешь, а я рад, что женат на тебе, по-моему, мы неплохо ладим.

Из-за этой его руки, погладившей её сквозь ткань джинсов, Гермиона не смогла сказать, рада ли она их браку или нет.

— Не знаю, как ты, а я едва держусь на ногах, пойду спать, — поднявшись, прибавил Гарри и бросил на ходу: — Спокойной ночи.

— Спокойной… ночи, — недоумённо повторила за ним Гермиона.

Она ещё немного посидела в гостиной, потом убрала книги на место и ушла в свою спальню.

Организм Гермионы не мог быстро перестроиться к другому режиму, поэтому она поднялась рано утром. Гарри ещё спал, она спустилась вниз и хозяйничала на его кухне. Напекла побольше блинчиков, быстро поела и собралась на прогулку. Гермиона не хотела бесцельно находиться у друга дома и, пользуясь его добротой, бесплатно потреблять продукты, поэтому отправилась в Министерство. Решила выяснить, какие вакансии сейчас открыты, и подать резюме. Для этого, конечно же, пришлось потратить немало времени и нервов. Она посещала Министерство как гость, снова регистрировала палочку, докладывала, зачем пришла, повторяла то же самое волшебнику, назначенному её сопровождать, а потом ещё сидела на стульчике, косо поглядывая на десяток таких же молодых и рьяных работников, ожидающих своего часа.

— Так-так…

Когда же пришла её очередь и Гермиона оказалась в кабинете заместителя главы Отдела магического правопорядка, то ей не очень любезно сказали, что без результатов ЖАБА приходить не следовало.

— Но у меня почти все СОВ сданы на «Превосходно»! — возмутилась она. — Только взгляните. Скоро придут и ЖАБА. Не думаю, что они окажутся хуже.

— Это, конечно, очень хорошо, моя милая… — сказал было заместитель, недвусмысленно поглядывая на дверь, но тут к нему зашла миловидная секретарша.

Ей хватило одного взгляда на Гермиону, чтобы поднос с чашкой в её руках покачнулся и упал.

— Миссис Поттер! — воскликнула она, не обратив внимания, что разлила кофе начальника. — Как радостно вас видеть! Мы с девочками так за вас переживали! Как ваше здоровье? Как муж? Уже придумали имя для ребёночка?

Гермиона едва открыла рот, как застыла.

— Миссис Поттер?! — повторил за секретаршей заместитель начальника Отдела, и его лицо вдруг преобразилось, наполнившись невероятным радушием. — Дорогая, что же вы не сказали сразу? Садитесь, думаю, мы сейчас же всё оформим и можете выходить на работу хоть завтра!

— Подождите, но вы же хотели результаты ЖАБА… — неуверенно напомнила Гермиона.

— Да какие ещё результаты ЖАБА, дорогая, кому они нужны! Простите, что не признал вас сразу, садитесь, я настаиваю.

В итоге она ушла из Министерства во второй половине дня, утомлённая и опечаленная. «Нежели сама по себе я ничего не значу? — кисло думалось ей. — Теперь мне все будут делать одолжение только потому, что я жена Гарри Поттера?» Гермиона вернулась на Гриммо и тихо прикрыла за собой дверь. Хотела незаметно подняться наверх и закрыться в спальне, но в коридоре появился Гарри и поблагодарил её за завтрак, а также поинтересовался, где она пропадала полдня. Ей ничего не осталось, как согласиться выпить с ним чай на кухне и всё рассказать.

— Да ладно тебе, хоть какой-то плюс от всей этой истории, — пытался подбодрить её Гарри.

— Тебе легко говорить, а я-то думала, что хоть что-то значу и умею, — кисло возразила Гермиона.

— Разумеется, значишь и умеешь. Думаю, ты ещё покажешь себя и многого достигнешь, — бодро продолжал он.

— Да, стоит только почаще напоминать, чья я жена, может, скоро даже Кингсли подвину, — буркнула она.

Гарри тяжко вздохнул и поднялся из-за стола.

— Думал достать, когда придут результаты ЖАБА, но раз ты и так делаешь успехи, то нет смысла ждать.

Он открыл дверки навесного шкафа, взял с верхней полки бархатную прямоугольную коробку, приоткрыл крышку и поставил перед ней.

— Изумруды не смог подобрать, зато теперь у тебя есть хоть один комплект.

Гермиона хмуро смотрела на золотые серьги с тёмно-алыми камушками, кольцо и аккуратный кулон. Смотрела и чувствовала, как в горле образуется ком. Если бы Гарри просто прижал её к себе, погладил по спине и прошептал на ухо, сколько она для него значит, ей было бы намного приятнее и легче, чем так. Зачем он ей сделал ещё один дорогой подарок? Потому что кто-то из парней «посоветовал» одаривать глупых девчонок драгоценностями? Разве она ему собачонка, чтобы приютить в своём доме и подбрасывать косточки в надежде, что станет вилять хвостом?

— Что-то не так? Тебе не нравится? — настороженно спросил Гарри, заметив, как она застыла.

— Нет, очень… мило, — выдавила она из себя и поднялась с места. — Ты извини, я устала, пойду лучше прилягу.

Гермиона вышла с кухни и, поднимаясь по лестнице, кисло подумала, что быть женой Гарри, конечно же, неплохо: кругом одни привилегии, да и он сам очень заботлив и добр. Но быть его фиктивной женой не так уж легко. За это недолгое время, что они несколько раз встречались, сидели в пабе, общалась или гуляли, он ни разу не перешёл за черту, наверное, он и не рассматривает её как девушку, лишь считает, что с ней очень удобно, а за это стоит вознаграждать. Возможно, было бы лучше накопить денег и уехать от него, чем делать вид, будто всё в порядке.

— Ты забыла на кухне.

Гарри постучал и занёс коробку со своим подарком.

— О, точно, спасибо.

Она оторвалась от безрадостных мыслей и слабо улыбнулась. Гарри же прошёл в спальню и поставил бархатную коробку на прикроватную тумбочку. Он не удержался и уселся на край кровати. Его рука нашла её ладонь и легонько сжала.

— Всё в порядке? Ты же не собираешься раскисать из-за каких-то идиотов в Министерстве?

«Нет, только из-за одного поблизости», — могла бы съязвить Гермиона, но не нашла на это смелости и покачала головой.

— Знаешь, мне кажется, зря ты так быстро решила взяться за работу, даже ведь не отдохнула толком, — заметил Гарри.

— Не знаю… может, ты и прав, но… Мне показалось, так было бы лучше, — ответила она и отвела глаза.

— Ладно, дело твоё, конечно, — согласился Гарри, поднялся и вышел из спальни.

В ближайшие дни она мало с ним пересекалась. Поднималась рано утром, готовила на двоих завтрак на кухне, собиралась и убегала на работу. Вечером засиживалась допоздна, разбирала всякие бумаги, читала своды законов со всеми дополнениями и старалась как можно меньше общаться с коллегами. Последние проявляли слишком большой интерес к её личной жизни, а этого ей хватило ещё в школе. Даже начальник под конец недели не выдержал и сказал Гермионе, что ему жутко неудобно — где это видано, чтобы беременная жена всем известного героя так усердно работала допоздна?

— Я не беременна, в газете всё наврали, — прошипела Гермиона, но всё равно была вынуждена вовремя уйти домой.

Гарри, наоборот, как будто бы всячески пытался с ней пересечься. Он готовил ужин, бывало, поджидал её вечером на кухне и интересовался, как проходил день. В отличие от неё, он отдыхал — до начала следующего курса оставалось два месяца — спал до полудня, посещал приятелей по академии, устраивал с ними дружеские игры в квиддич, дуэли, читал дома журналы и книги, выходил на пробежку или же писал письма. В воскресенье он позвал Гермиону с собой к Тедди, и она не смогла ему отказать. Половину дня они следили за непослушным малышом, научившимся ходить, играли с ним и не позволяли тому навредить себе. Гермиона улыбалась, когда Гарри брал крестника на руки или же усаживал на стульчик и начинал кормить. В такие моменты он выглядел невероятно мило, из него однозначно бы вышел замечательный отец. Они уходили от Андромеды Тонкс под вечер, держась за руки, а дома сидели на одном диване, слушали треск огня в камине и читали каждый свою книгу.

— Спасибо, что позвал, — не выдержав, тепло сказала Гермиона.

— Пожалуйста. Подумал, тебе стоит отвлечься, — ответил ей Гарри.

В начале июля пришли результаты ЖАБА, и он поздравил её с успехом. Она везде набрала высший балл и была вполне довольна собой, разве что немного сожалела, что в Министерстве её результаты уже никому не нужны.

— Неужели ты всё ещё думаешь об этом? — удивился Гарри. — Так, подарок я тебе уже сделал, может… просто сходим куда-нибудь и скромно отметим?

От внезапного предложения Гермиона молчаливо застыла на месте. Она, конечно, понимала, что Гарри хочет её подбодрить, чтобы ей больше не думалось, что её труды оказались напрасными, но не ожидала от него такого жеста.

— Можно зайти в кафе на соседней улице, возьмём по пирожному и заедим твою горечь, — предложил он. — Идёт?

— И-идёт, — неуверенно повторила она и опустила взгляд: на ней, как и обычно, были лишь футболка и джинсы, не самая удачная одежда, чтобы куда-то идти.

«Но ведь это же не свидание, так… всего лишь в поход в кафе», — с сомнением сказала она себе и облизала пересохшие губы.

— Что-то не так? — уточнил Гарри.

— Нет-нет, идём, — немного покраснев, ответила Гермиона.

Они едва вышли из дома, как раздался хлопок и на крыльце появился Рон. Он отчего-то был крайне взволнован. Если Гермиона обеспокоилась, то Гарри, к её удивлению, помрачнел.

— Ну что опять? — спросил он сквозь зубы.

— Джинни… — едва дыша, ответил Рон, — она… получила результаты ЖАБА... от злости села на «Молнию», разогналась и… не справилась с управлением.

Лицо Гарри переменилось, и Гермиона всё поняла раньше, чем он посмотрел на неё и разомкнул губы.

— Извини, я должен идти.

— Да, иди, конечно.

Они с Роном исчезли, а она вернулась в дом и занялась ужином. Гарри пришёл поздно вечером, молчаливый и хмурый, поэтому она сама за ним ухаживала на кухне и подливала ему в чашку чай.

— А как там Джинни? Она в порядке?

— Жить будет.

Настроение Гарри было настолько плохим, что он ушёл с кухни, даже толком не поев. Гермиона решила, что поговорить они всегда успеют, поэтому не стала на него давить. Вот уж чего она никак не ожидала, так это того, что они поссорятся спустя два дня. Поссорятся впервые за эти несколько лет.

Это произошло в середине недели, вечером, когда она вернулась с работы и застала Гарри на кухне. Он снова был хмур и не спросил, как прошёл её день. Гермиона сидела напротив и вдохновенно рассказывала о новом деле, которое ей поручили.

— Интересно, как долго ты собираешься мне врать? — вдруг спросил Гарри, и она чуть не опрокинула чашку на столе.

— Что?

— Ты рассказала мне про ваш дом, но ничего не сказала про деньги. Может, есть что-то ещё, чего я не знаю?

— Какие ещё деньги? О чём ты гово?..

— Ты прекрасно знаешь, о чём я! — Гарри даже повысил голос, отчего она испуганно смолкла. — Я думал, мы доверяем друг другу. Думал, что у нас нет секретов.

Гермиона хотела сказать, что всё равно ничего не понимает, но не смогла разомкнуть губы.

— Я заходил сегодня в банк, — горячо продолжал Гарри, — снимал деньги для лечения Джинни, хотел и тебе сделать перевод на… всякие там нужды, а гоблины мне сказали, что твоё хранилище давно закрыто за отсутствием каких-либо средств. На что же тогда ты живёшь? На те крохи, что остались? Как долго ты собралась от меня это скрывать? Только не говори, что рванула работать в Министерство потому, что не могла попросить у меня взаймы! Мерлин, да я бы дал тебе деньги просто так!

Это, безусловно, являлось правдой, но вместе с этим слышать такое Гермионе было обидно. Если бы Гарри хотя бы говорил с ней мягко, то это было бы легче вынести, а он возмущался за её молчание с таким видом, как будто она совершила тяжёлое преступление, сравнимое с предательством. Она смотрела на него и чувствовала внутри боль, словно бы получив удар.

— Вот как… — тихо прозвучал её голос, и она поднялась на ноги. — А раньше ты мной и моими делами даже не интересовался… не спрашивал, как я провела лето, о чём я мечтаю… а теперь стал делать всякие подачки и требовать к себе уважения...

— Гермиона, я всего лишь хотел сказать… — терпеливо продолжил он.

— Я поняла, не повторяй, — перебила она, задвинув стул. — И знаешь что, не надо делать мне подарков или переводить деньги, мне от тебя ничего не нужно.

— Гермиона…

— Я заработаю немного и съеду отсюда, чтобы больше тебя не нервировать.

Она вышла из кухни, а Гарри пошёл за ней.

— Ты меня не нервируешь, пойми, я беспокоюсь о тебе, — говорил он за её спиной. — Вот зачем ты себя мучаешь? Могла бы отдыхать, а ты сразу же кинулась в работу — это же никуда не…

Гермиона остановилась на лестнице и повернулась к нему.

— Может, потому, что я не хочу сидеть на твоей шее и чувствовать себя чем-то обязанной? Или ты решил, что раз мы теперь живём под одной крышей, то можно указать мне, что делать и как?

— Я ничего не решил, я только хотел…

— Знаешь, Гарри, я не сказала тебе про деньги, потому что не хотела, чтобы ты напрягался и тратился на меня. И раз уж на то пошло, ты сам не особенно-то со мной честен.

— Это где это я с тобой не честен?

— А что тогда у тебя происходит с Джинни? Что значит это твоё «всё непросто»? В этом году ты не хочешь разводиться, а в январе, когда она вернётся от Габриэль, попросишь меня поставить подпись?

— Я не…

Гарри растерялся — похоже, не ожидал, что она знает про его разговор с Джинни в купе Хогвартс-экспресса.

— Вот и я не знаю, чего мне от тебя ждать, — прибавила Гермиона. — То ты вдруг сама доброта и хочешь мне всячески угодить, то подолгу молчишь и вдруг сыпешь упрёками, как будто я тебя опозорила. Знаешь что, если у тебя там что-то не ладится, то я к этому не причастна!

Она развернулась и ушла в спальню, где сидела на крае кровати, часто дыша и поражаясь своей дерзости. Утром снова готовила завтрак, но не заговорила с Гарри, как только он заглянул на кухню, зачем-то встав пораньше. Что бы на него вдруг ни нашло, его упрёки задели её за живое. Она не хотела, чтобы он тревожился или винил себя в её трудном положении, и именно за это он повысил на неё голос. Гермиона сидела в Министерстве и качала головой, вновь и вновь возвращаясь к этой глупой ссоре. От обиды она опять вспомнила о своём желании уехать, достала чистый лист пергамента, обмакнула перо в чернила и через какие-то минуты осознала самое страшное.

По её расчётам выходило, что ей нужно усердно работать два-три года и не особо тратиться, чтобы накопить достаточно не только на переезд в другую страну, но и на первое время, когда может прийтись тяжелее всего. Гермиона хмурилась и убеждала себя, что ей может повезти, но всё равно чувствовала, как будто оказалась в замкнутом круге.

«Неужели при разводе придётся у Гарри деньги просить?»

Противная мысль её обозлила. Она бросила перо в сторону и откинулась на спинку стула, скрестив на груди руки.

— А разве так можно? Мне кажется, тебе всё равно подберут жениха и вас поженят.

— А вот и нет, внимательнее читать надо последние поправки, всё это совершенно законно. Более того, мне даже заплатят!

Из-за временного безделья Гермиона отвлеклась и прислушалась к разговору коллег. Две юные особы обсуждали в стороне нюансы Закона о Браке. Она хотела было с ними поболтать и спросить, о каких деньгах шла речь, но обе девушки взглянули на неё недружелюбно.

— Поттер, тебе-то какое дело? Ты замужем за прекрасным человеком.

— Вот-вот, к тому же беременна от него, ничего лучше нельзя пожелать.

Ядом в их голосах, пожалуй, можно было отравить реку. Гермиона фыркнула и вернулась к бумагам на столе. Однако любопытство оказалось сильнее неё, она ненадолго отлучилась в соседний Отдел, взяла с полки один из размноженных письменных экземпляров Закона и ушла к себе. Ничего нового в нём почти не имелось, она внимательно перечитывала каждый абзац, отмечала дополнения, пока не наткнулась на седьмой подпункт пятого пункта, где говорилось о долге, исполненном перед волшебным сообществом. Раньше там было сказано немного, а теперь даже добавились условия, благодаря которым можно было бы жить свободно и без брака.

От мысли, что это значит, её щёки тут же вспыхнули, она накрыла ладошкой текст, как будто вместо букв там было нечто непристойное, и растерянно посмотрела по сторонам.

«Нет, это безумие».

Никому, конечно же, не было до неё дела. Её пальцы сдвинулись в сторону, и она опять прочла тот же текст, словно минутой ранее могла понять его не так. Её воображение тотчас разыгралось и подкинуло картинку, где Гарри берёт её за руку и уводит к себе в спальню. Сердце застучало как ненормальное. Ей стало представляться, как нежно Гарри бы её целовал, медленно раздевал и опускал на постель. Гермиона схватила листы, кинула их в ящик стола и задвинула тот, надеясь хоть так унять разбушевавшиеся в ней мысли и чувства. Это немного помогло, вечером она вернулась домой. Гарри не было на кухне, судя по тишине, его и дома не было.

«Наверное, у Джинни в Мунго», — кисло подумалось ей, и она взялась готовить ужин. Гарри пришёл очень поздно, когда она уже лежала в постели, и постучал в дверь.

— Гермиона? Ты ещё не спишь?

Она хотела было ответить, но замерла в нерешительности, опасаясь, что может узнать что-нибудь неприятное. Гарри немного постоял под дверью и ушёл. Утром она вышла в коридор и обо что-то споткнулась. Как оказалось, на полу лежал небольшой свёрток. Гермиона сорвала бумагу и обнаружила новенькую книгу.

«История Хогвартса».

Как было написано на задней стороне обложки, в новую версию включили битву с Тем-Кого-Нельзя-Называть и его приспешниками, произошедшую в стенах школы. Гермиона едва открыла подарок, как из него выпала короткая записка и конверт.

«Прости меня».

Она ощутила теплоту на сердце и пожалела, что не ответила Гарри ночью. Похоже, он очень хотел с ней поговорить, как она могла оказаться такой мнительной и жестокой? Гермиона вскрыла конверт и вынула небольшой ключ с биркой.

«Хранилище Поттеров».

Очевидно, Гарри сделал ей дубликат своего ключа, чтобы не спрашивать всякий раз, сколько денег ей может понадобиться, и не ходить в банк. Такой жест был слишком большим даже ради несчастного прощения. Гермиону очень тронуло, что друг доверяет ей настолько, но вместе с этим ей было неудобно принимать столь ценный подарок. Она двинулась к спальне Гарри и постучала в дверь. Он не ответил, возможно, ещё спал. Гермиона крутанула ручку, надеясь, войти и положить конверт на прикроватную тумбочку, но застыла у порога. Кровать Гарри была не разобрана.

«Куда же он тогда делся?»

В её голову было полезли нехорошие мысли, что он не ночевал дома или же с утра пораньше ушёл в Мунго, но Гарри нашёлся в гостиной. Его храп слышался из коридора. Не раздевшись, он спал на диване. Под его свисшей рукой стояла пустая бутылка из-под чего-то крепкого.

Гермиона растерянно замерла, не представляя, что такого ночью должно было случиться, чтобы Гарри напился. Однако ждать, что он вскоре проснётся и им удастся поговорить, было бессмысленно. Она развернулась, быстро собралась и ушла на работу. Половину дня её не покидала необъяснимая тревога. Гермиона сходила на обед в столовую и увидела в коридоре мистера Уизли. Он куда-то спешил, и она, поддавшись внезапному порыву, увязалась за ним, забежала в лифт, намеренно врезалась в него и тут же состроила глупую мину.

— Ох, мистер Уизли, простите, я вас не заметила. Так неудобно, простите, пожалуйста.

— О, Гермиона, привет, — дружелюбно откликнулся тот. — Да ничего-ничего, не извиняйся, бывает.

Лифт понёс их вверх, Гермиона немного помолчала и спросила:

— Мистер Уизли, а как там Джинни? Ей лучше? Гарри так переживает… ничего толком мне не рассказывает.

Мистер Уизли заметно опечалился и ответил ей как можно тише:

— Ничего хорошего, милая. Чары, наложенные на «Молнию», от сильного повреждения слетели и задели её, кости едва срастаются, целители говорят, встанет на ноги не раньше сентября.

Лифт остановился, мистер Уизли и ещё несколько сотрудников вышли. Гермиона невольно пошатнулась и прижалась к стенке кабинки. В таком состоянии, как сейчас, Джинни вряд ли куда-то поедет, выходит, ещё одна отсрочка отменяется. В августе Гарри попросит развод.

Как она вернулась на рабочее место и уселась за стол, Гермиона не помнила. Она долго смотрела перед собой, пока не очнулась из-за шума — коллега за соседним столом нечаянно смахнула настольную лампу. Взгляд Гермионы растерянно скользнул по бумагам перед собой, она открыла было ящик, чтобы убрать их с глаз, как натолкнулась на экземпляр Закона. Безумная мысль вдруг снова ворвалась в её голову. А чего, собственно, ждать? Когда Гарри станет извиняться и говорить, как нелепо вышло с Джинни? Ждать, когда министерские сотрудники возьмут всё в свои руки и подберут ей другого мужа? Если раньше, в начале учебного года, Гермиона думала, что сможет за себя постоять, то сейчас её стали одолевать некоторые сомнения. А что, если другой супруг окажется кем-то из бывших Пожирателей смерти? Что, если он совсем не будет её уважать и силой уложит в постель на вполне законных основаниях? От мысли, что её жизнь может превратиться в кошмар, Гермионе стало трудно дышать. Уж лучше одна несусветная глупость, чем всё это.

«К тому же Гарри самый замечательный человек из всех, кого я знаю», — сказала она себе и тут же прибавила к этому плюсы. Если она исполнит свой долг, не придётся во второй раз выходить замуж. Министерство предоставит ей жильё и даже пособие. Не придётся копить деньги, куда-то уезжать и начинать всё сначала. Не придётся видеть, как мучается Гарри, и жить у него. Всем же только лучше.

Вечером Гермиона снова вернулась на Гриммо. Полусонный Гарри сидел на кухне, подперев кулаком голову, пил чай, кажется, желая хоть немного взбодриться. Он лениво её поприветствовал и извинился, что ничего не приготовил.

— Ерунда, — отмахнувшись, ответила Гермиона и уселась за стол. — Спасибо за подарок. Ты прости, что я… накричала на тебя и не рассказала всё сразу.

— Забудь, проехали уже.

— Гарри…

Она облизала пересохшие губы и вцепилась пальцами в край стола.

— …а помнишь, ты говорил, что не откажешь мне в помощи?

— Помню… — устало откликнулся он. — А что?

Её сердце дико заколотилось, а дыхание спёрло. Гермиона раскрыла губы и замерла. Наверное, только в фильмах людям приходят на ум невероятные глупости, но ведь сотрудники Министерства написали их на бумаге и дружно утвердили!

— Гермиона?

Гарри оторвал хмурый взгляд от стола и посмотрел на неё.

— В чём дело? Что ты хочешь, чтобы я для тебя сделал?

Он ведь сам когда-то просил её помочь избежать брака с кем-то другим, что такого, если она попросит его о том же?

Гермиона шумно втянула воздух в грудь и выпалила:

— Гарри, сделай мне ребёнка.

Послышался грохот — это Гарри покачнулся и упал со стула, чашка выскользнула из его пальцев и разбилась.

— ЧТО-О-О?!

Гарри поднялся с пола и, кажется, мигом протрезвел после ночной попойки. По крайней мере, его широко открытые глаза за круглыми стёклами очков говорили за это. Гермиона знала, что он будет удивлён, поэтому с живостью принялась ему доказывать, как всем будет здорово, если он согласится ей помочь.

— Гарри, ну ты ведь знаешь, что если мы разведёмся, у меня останется только два выхода: или уехать в другую страну, или выйти замуж за того, кого мне предложат, а я не хочу ни того, ни другого. Министерство само добавило поправки к Закону о Браке, так почему бы ими не воспользоваться?

— Какие ещё «поправки»? При чём тут ребёнок?! — поражался Гарри, не способный ни сесть, ни даже высушить свои брюки, на которые пролился чай. — Что ты несёшь?!

Гермиона ещё раз шумно вдохнула — она так и знала, что друг не интересуется новостями и придётся всё ему подробно объяснять.

— Гарри, если у меня будет ребёнок, то Министерство может считать, что я исполнила свой долг перед волшебным сообществом, то есть помогла его увеличить после множества потерь, а это значит, что мне больше не придётся выходить замуж по чьему-либо указу. Понимаешь? Ты, конечно, тоже можешь остаться свободным, но, учитывая твоё стремление жениться на Джинни…

— Какое ещё «моё стремление»?! — гневно перебил он и схватился за волшебную палочку. — Когда это я тебе сказал, что горю желанием на ней жениться?!

Он совершил пару взмахов и выругался — от волнения не смог применить элементарные бытовые чары. Гермиона достала свою палочку и взмахнула в его сторону. От брюк Гарри пошёл пар.

— Да брось, я ведь знаю, что она всё ещё в Мунго и не сможет ходить до сентября. Знаешь, не нужно стоять под дверью моей спальни или сидеть с таким унылым видом, как будто ты должен, но не хочешь меня предавать.

Гарри нахмурился и раскрыл было губы, но не успел ничего сказать. Гермиона двинулась к нему и продолжила поражать своей осведомлённостью:

— Гарри, я всё знаю, мне мистер Уизли рассказал. — Она подошла как можно ближе и заглянула ему в глаза. — Я понимаю, что тебе сейчас очень тяжело. Ты беспокоишься о Джинни, беспокоишься обо мне, хочешь, чтобы у всех всё было хорошо, поверь, я очень это ценю, но… Ты ведь сам понимаешь, что мы не сможем и дальше притворяться, как будто всё хорошо. Прошу тебя, помоги мне.

Гермиона протянула руку и приложила к его плечу.

— Гарри, ты самый лучший человек из всех, кого я знаю: внимательный, добрый, смелый, сильный — из тебя выйдет потрясающий отец. Обещаю, ты будешь видеться с нашим ребёнком, когда захочешь, я ни ему, ни кому-либо другому не скажу про тебя ни одного дурного слова. Мне не нужны никакие деньги, я готова хоть сегодня подписать контракт и отказаться от всяких притязаний. Просто… прошу, помоги мне, я не хочу уезжать, когда могу стать полезной и что-то изменить, или же выходить замуж за того, на кого мне укажут.

Гарри стоял с открытым ртом, кажется, ошеломлённый её речью. Гермиона и сама не ожидала, что скажет ему вдруг столько всего, но идея о ребёнке её поглотила. Теперь у неё не было родителей, к которым она могла бы поехать и беззаботно пожить какое-то время, а муж через полтора месяца должен был уйти к другой. Может, сейчас он от злости и говорит, что не хочет жениться, но потом его обязательно заест совесть. Он будет винить себя в том, что предал Джинни, а видеть, как самый близкий ей человек страдает, Гермионе не хотелось, уж лучше она покинет этот замкнутый круг на своих условиях. Покинет и обретёт вместо пустых мечтаний ещё одного дорогого ей человека. Она смотрела в изумрудные глаза Гарри и думала, вот бы у их малыша цвет глаз был таким же.

— Гермиона, ты… ты… — Гарри наконец заговорил, но с таким трудом, как будто мысль неоднократно терялась в его голове прежде, чем успевала добраться до губ. — Ты хоть понимаешь, что?..

— Да, я понимаю, — подтвердила она. — Поверь, у меня было время всё обдумать. Ты не переживай, я всё приготовлю. Есть специальные зелья для… ну, чтобы всё прошло успешно. Мы выпьем их, сделаем дело и… считай, ты свободен. В смысле, мы квиты. Ни тебе, ни мне больше не понадобится ни за что переживать.

Гарри хотел ей что-то сказать, но вдруг подавился воздухом и закашлялся. Она починила разбитую чашку, наколдовала воды и протянула ему, но он замахал рукой.

— Гермиона, ты… Что ты несёшь? — сдавленно произнёс Гарри. — Ребёнок — это же… это же тебе не подарок под ёлку! Это живой человек, он…

— Гарри, я всё прекрасно взвесила, прежде чем предлагать тебе такое, — строже повторила Гермиона, начиная немного сердиться от его затянувшегося замешательства. — Прошу тебя, помоги мне всего один раз, больше ничего не нужно.

— Нет… Нет-нет. — Гарри закачал головой и отошёл от неё, как будто от сумасшедшей, выскочившей к нему из подворотни. — Ты не понимаешь… Это ведь мой… на-а-аш с тобой ребёнок, — громче подчеркнул он. — А ты хочешь, чтобы… Хочешь, чтобы я позволил родным мне людям?..

Гермиона начала заводиться — она так и знала, что друг заладит эту свою благородную песню про ответственность и семью. Сам же загнал себя в угол, предложив ей выйти за него, а теперь сам же не знает, как из него выйти.

— Да Мерлина ради, что ты тогда предлагаешь?! — воскликнула она. — Чтобы мы развелись, и я вышла замуж за кого-то другого?! И это твоя «благодарность» за то, что я согласилась побыть твоей женой?! Знаешь, Гарри, ты говорил мне, что так всем будет лучше! Говорил, что я кого-нибудь встречу, но ведь это невозможно! Я ведь твоя жена! Никто не рискнёт и не рискнул бы ко мне подойти! А теперь ты хочешь, чтобы я стала брошенной женой Гарри Поттера?! Чтобы на мне было клеймо?!

— Гермиона, я… — попытался было он возразить, но она перебила, не способная остановиться от одолевшей её злости и обиды:

— Разве за время, что мы друг друга знаем, я у тебя часто что-то просила?! Может, замучила тебя требованиями за этот год?!

— Нет, ты, наоборот, поддерживала меня, и мне очень приятно проводить с тобой…

Она не на шутку разошлась и не смогла его услышать.

— А если нет, тогда почему ты ведёшь себя так, как будто я предложила тебе совершить страшное преступление?! Неужели я для тебя ничего не значу?! Знаешь что, если ты не можешь подарить мне одного несчастного ребёнка, то… то тогда я тоже не дам тебе развод! Страдай и говори, какая плохая тебе досталась жена, но ты получишь развод, только если я сдохну! Так что, убей меня, если хочешь освободиться!

На этом Гермиона развернулась и, едва дыша, ушла с кухни. Обида жгла её изнутри, сердце часто стучало, она ходила по спальне взад-вперёд, не в силах успокоиться. Разумеется, Гермиона не собиралась насильно удерживать Гарри при себе, но из-за шквала эмоций не смогла вовремя остановиться и наговорила ему столько всего. Она уселась на край кровати и закрыла горящее жаром лицо ладонями. Ей всё ещё виделось, как Гарри на неё смотрел… так, как будто только в этот вечер осознал, что она девушка, и ужаснулся от одной мысли лечь с ней в постель.

«Как будто я ему предложила трахаться каждый день!» — обиженно подумала она и покачала головой. Ей и так нелегко было начать с ним разговор, а Гарри добил её своей реакцией. Гермиона злилась на него и била кулаком по подушке. Когда в «Ежедневном пророке» написали о её беременности, он не особенно переживал или заморачивался, даже готов был шутить и поддерживать этот слух, а теперь, когда пришло время действительно что-то сделать, так сразу же вспомнил про своё доброе имя и всё остальное. Гермиона злилась на него и долго не выходила из спальни. Слышала, как Гарри ходил по коридору, в очередной раз подошёл к её двери и постучал.

— Гермиона…

— Пошёл вон! Ты уже всё сказал! — крикнула она и запустила в дверь подушку.

Гарри не стал настаивать и ушёл. Гермиона же опустилась на кровать, повернула голову к окну и хмуро уставилась в темноту, что воцарилась на улице. Злость и обида постепенно стихали под воздействием печали и боли. В самых смелых фантазиях Гарри притягивал её к себе, нежно целовал и говорил, что очень любит, говорил, что будет невероятно счастлив стать отцом её ребёнка и ни за что не отпустит их от себя. Но ведь это были лишь глупые фантазии. В реальности Гарри вёл себя совершенно иначе.

«Значит, я ему как сестра, — кисло заключила Гермиона, подняла руку и посмотрела на золотые часы. — Сёстрам тоже делают всякие подарки, заботятся, оберегают и водят в кафе».

В ближайшие несколько дней они с Гарри не разговаривали, вернее, Гермиона всячески этого избегала. Утром она всё так же готовила завтрак, к вечеру покупала себе что-нибудь в магазине и, возвращаясь на Гриммо, уходила в свою спальню. В гостиную намеренно не спускалась, а если слышала шаги в коридоре, то запирала дверь.

— Гермиона, ты же не собираешься от меня вечно скрываться? — под конец недели спросил Гарри, постучавшись в дверь. — Прошу, давай поговорим.

— Не о чём нам с тобой разговаривать! — крикнула она с кровати. — Не стой там, у тебя наверняка масса всяких дел. Лучше хорошенько выспись и наберись сил!

Послышался треск, и дверь открылась — Гарри воспользовался волшебной палочкой для этого. Гермиона схватила свою палочку с прикроватной тумбочки и направила в его сторону.

— Знаешь, если для тебя настолько важно стать матерью, то я согласен тебе помочь, — не сдвинувшись с места, твёрдо произнёс Гарри. — Но только при одном условии.

Гермиона опустила палочку и молча выгнула бровь.

— Пообещай мне, что ты останешься жить в этом доме и никуда от меня не уедешь.

— Что?

— Гермиона, прошу, пообещай мне это.

— Гарри, но… это твой дом, и потом, Джинни ведь…

— Мы сейчас не о ней говорим, — вдруг резко перебил он. — Это и твой дом тоже. Не забывай, мы всё ещё женаты.

Гермиона растерянно смотрела на него, не понимая, что вдруг изменилось и почему он такой хмурый.

— Л-ладно… я никуда не уеду. Обещаю.

Гарри кивнул и немного замялся.

— Хорошо. Тогда… когда всё будет готово, — произнёс он, взявшись за ручку двери, — скажи мне… ну, ты сама знаешь.

На этом он вышел, как будто бы опасаясь сказать ей что-то ещё. Гермиона какие-то мгновения зачарованно смотрела на дверь и вдруг вздрогнула, не заметив, как палочка выскользнула из пальцев и упала на пол. Только сейчас до неё дошло, что совсем скоро они с Гарри «приступят к делу». Сердце тотчас забилось быстрее, а в горле пересохло. Она подняла палочку с пола, наколдовала стакан с водой и быстро его осушила.

«Обычное же дело, все этим занимаются!» — попыталась внушить себе Гермиона, но к щекам лишь сильнее приливал жар. Её воображение тотчас разыгралось, рисуя самые откровенные картины. Например, что Гарри будет её раздевать, а ведь она ещё ни перед кем не стояла обнажённой. Неслыханное волнение от одной лишь мысли об этом прокатилось по её телу и устремилось вниз живота. Она тут же схватила новенькую «Историю Хогвартса» с тумбочки и решила заглушить при помощи чтения глупые мысли, но было поздно. Ей думалось только о Гарри, об их близости и том, что нужно подготовиться к этому. Ей понадобится несколько зелий, чтобы акт их слияния был безболезненным и одновременно «плодородным». Совсем скоро Гермиона краснела ещё больше, но читала уже другие книги и выписывала рецепты.

На какое-то время между ними воцарилась гармония. Гермиона не спрашивала, как там Джинни в Мунго, вечером вовремя возвращалась домой, ужинала с Гарри на кухне, охотно болтала о том, как проходил её день или с интересом слушала, как поживают его приятели по академии, с которыми он периодически встречался. Она была рада, что теперь у Гарри появился хоть кто-то из друзей, помимо неё и Рона. Друг слишком долго был недоверчив и не подпускал к себе других близко, теперь же ему, однозначно, спокойнее и легче.

Гарри, в свою очередь, не спрашивал, как идёт подготовка к тому самому замыслу, должному помочь Гермионе остаться свободной. Этой идеи как будто бы и вовсе не звучало в доме, потому она вовремя возвращалась с работы, подбегала окну, на котором стоял котёл, помешивала заготовку, добавляла кое-какие ингредиенты, а потом убегала вниз. Ей нравилось проводить время с Гарри. Совместные вечера, когда они сидели в гостиной на диване, читали или о чём-нибудь негромко разговаривали. В камине потрескивал огонь, тепло понемногу разливалось в воздухе. Гарри сидел очень близко, откинувшись на спинку дивана, улыбался или же устало прикрывал глаза, но поддерживал разговор. В такие минуты казалось, что в мире всё совершенно в порядке, нет никакого Закона о Браке, проблем с Джинни, не возникало никаких ссор и обид. А потом Гарри, как правило, зевал и поднимался, неведомая магия рассеивалась, и Гермиона приходила в себя. Ей кисло думалось, что если бы она потянулась к губам друга считаные минуты назад, он бы, наверное, опять страшно удивился, а не обнял её в ответ.

— Зелье скоро будет готово, — сказала она в один из дней, спустившись на кухню.

Гарри тихо выругался, выронив ложку — вечером он накрывал на стол, чтобы вместе поесть.

— А скоро — это… когда? — повернувшись, спросил он и поднял ложку с пола.

— Думаю, уже в пятницу. У тебя есть какие-то планы на вечер пятницы?

К её удивлению, Гарри смутился и ответил не сразу.

— Н-нет, — хрипло произнёс он, отдёрнув ворот рубашки, и положил ложку на стол. — Планов нет.

— Тогда… — Гермиона и сама залилась румянцем, — давай займёмся… нашим делом в пятницу.

— Как скажешь. Ты ужинать будешь?

Как только он сменил тему, она облегчённо выдохнула и уселась за стол. Говорить о чём-то другом было намного легче, чем о планах выполнить свой долг перед обществом. К тому же июль очень быстро подходил к концу, и у Гарри в середине недели должен был состояться день рождения. Гермиона думала, что его уже наверняка позвали в «Нору» на весь день, как члена семьи Уизли, но он сумел её удивить.

— Зачем это? Я думал, мы отметим его дома, с тобой, а в «Нору я и на выходные загляну.

Гермиона чуть не выронила чашку и изумлённо посмотрела на него через стол.

— Ты против? — спросил Гарри.

— Н-нет, я… я только за, — растерянно ответила она и потупилась.

Ей вдруг сделалось невероятно радостно от мысли, что Гарри хочет разделить с ней свой праздник, и её губы изогнулись в улыбке. В голову сразу же полезли мысли как-нибудь извернуться и испечь ему торт. Не то чтобы она умела хорошо готовить и знала, как правильно выдерживать коржи и смазывать, но наверняка можно было сократить время или сложность каких-то действий за счёт магии. Следующим днём Гермиона сидела за рабочим столом и думала только об этом: какой торт испечь, насколько пораньше вернуться с работы, чтобы не столкнуться с Гарри дома, и какой подарок ему можно было бы купить. Учитывая, что пока она заработала немного, то ей пришлось остановиться на бюджетном варианте из футболок и носков: Гарри почему-то неохотно обновлял свой гардероб.

В среду днём Гермиону отпустили с обеда без всяких вопросов — начальник сразу же вошёл в положение и учёл, что беременной жене известного героя можно уйти пораньше особенно в день рождения мужа

«Ну хоть какой-то плюс от всей этой истории», — мысленно повторила она слова Гарри и вернулась на Гриммо. Его самого не было: он предупреждал, что с утра отправится в Мунго, а потом повидается с приятелями из академии. У Гермионы в запасе было несколько часов, чтобы размахивать палочкой на кухне и упаковать подарок в коробку.

— Добрый… вечер.

Гарри пришёл, когда на улице стало темнеть, и растерянно уставился на стол, где стоял небольшой бисквитный торт с клубникой и свёрток, перевязанный ленточкой.

— Привет. Что-то не так? — обеспокоенно спросила Гермиона и быстро смахнула с лица несколько прядок непослушных волос: пока она суетилась на кухне, некогда было следить за своим внешним видом. — Я подумала, стоит отметить нормально, по-настоящему. Ещё раз тебя с днём рождения.

— Нет, я… просто думал предложить куда-нибудь сходить, — ответил Гарри и тут же широко улыбнулся: — Но так намного лучше. Спасибо!

Он щёлкнул пальцами и торопливо прошёлся по кухне до навесного шкафа, достал с верхней полки бутылку вина и вернулся к столу. Гермиона смущённо улыбнулась, как только он её похвалил за старание, и отрезала ему кусок торта. Гарри подал ей бокал красного вина и налил себе. Они выпили немного за его здоровье. Вместе вскрыли подарок: каждый дёрнул за конец бантика со своей стороны — и Гарри встал с места.

— О, спасибо, — произнёс он, приложив к груди одну из футболок.

— Тебе нравится? — уточнила Гермиона, тоже поднявшись. — Если хочешь, я могу поменять рисунок или надпись убрать…

Она подошла поближе, желая заглянуть в его лицо и понять, не ошиблась ли с выбором.

— Нет, совершенно не нужно, мне нравится так, — ответил Гарри и потянулся к ней.

Его губы ненадолго коснулись её щеки, и Гермиона с облегчением выдохнула.

— Тогда хорошо, а то я переживала, что…

Она не смогла договорить — в следующее мгновение ладони Гарри оказались на её щеках, он наклонил голову, и его губы со вкусом вина и клубники соприкоснулись с её губами. Гермиона невольно замерла, не способная ни ответить ему, ни оттолкнуть.

— Гарри… — потрясённо прошептала она, подняв к нему глаза.

— Давно хотел это сделать, — признался он и наклонился снова.

В этот раз она отклонила голову, не дав их губам соприкоснуться, и приложила ладони к его груди.

— Но… Джинни… ты ведь хотел…

— Ты её где-то здесь видишь? — перебил он. — Да, я хотел на ней жениться, но это было в прошлом году, ещё до того, как ты согласилась быть со мной.

— Я не понимаю… ты ведь сам хотел, чтобы…

— Мерлина ради, — повысил голос Гарри, — сколько ты будешь повторять, чего я хотел? Может, просто спросишь, наконец?

Гермиона сдвинула в недоумении брови, всё ещё продолжая упираться ладонями в его грудь.

— Гарри, что происходит? — спросила она. — То ты не хочешь разводиться, то каждый день уходишь в Мунго, ничего не говоришь и соглашаешься мне помочь, то теперь вот... Я чего-то не знаю?

— Нет, ты чего-то не видишь, — немного сердито ответил он. — Но, так и быть, я скажу прямо. Я не хочу жениться на Джинни, не потому что она меня замучила или так страдает, что я должен непременно спасти её, а потому что мне нравится кто-то другой. Кто-то, с кем я много и с удовольствием переписывался несколько месяцев подряд и кое-когда встречался, по-моему, это были неплохие дни, ну, если не брать во внимание, что у кого-то от меня много секретов, уж не знаю почему.

Гермиона лишь раскрыла губы и закрыла, не способная нормально дышать и говорить.

— А ещё я хочу попросить Кингсли не трогать Джинни и дать ей отсрочку. Учитывая её состояние, она наверняка подпадает под один из пунктов Закона. Так что, я думаю, сможет решить сама, уехать ей во Францию или же остаться здесь.

Одним движением руки Гарри смёл ладошки Гермионы со своей груди и шагнул к ней.

— И вообще, я не хотел тебе пока всё это говорить, потому что всё и впрямь очень непросто. «Молния», которую я подарил, навредила Джинни и она вполне может использовать это против меня, а значит, и тебя.

— Что? — удивлённо прошептала Гермиона. — Она что, угрожает?

— Вот видишь, теперь мы опять вернулись к ней. Можно хоть сегодня не будем об этом, а? Очень тебя прошу, я устал. Могу я хоть в свой праздник не думать об этом?

— Но...

Он приложил ладонь к её затылку и наклонил голову снова. Его горячие губы заставили её позабыть обо всём остальном. Гермиона невольно закрыла глаза и наконец ответила на поцелуй. Неслыханное прежде волнение прокатилось по её телу и устремилось вниз живота. Гарри крепко её обнял, и её ноги сделались слабыми. Она вцепилась в плечи Гарри, надеясь не упасть от захлестнувших её ощущений. Только сейчас к ней пришло осознание, что Гарри давно хотел её поцеловать. Хотел, но не решался. Гарри, который якобы относился к ней как к сестре.

— Гарри… — едва дыша, повторила она, как только их поцелуй прервался.

Он ничего не ответил и принялся покрывать лёгкими поцелуями её подбородок и шею. Это было так необычно, волнительно и безумно приятно, что Гермиона невольно закусила губу и откинула голову, наслаждаясь новыми ощущениями. Продолжать сейчас разговор было не только бессмысленно, но и невозможно. Гарри с лёгкостью оторвал её от пола и усадил на стол, Гермиона обвила руками его шею, и они продолжили начатое.