Visitation (джен)

Примечания:

Бечено

Бип, бип, бип, бип…

— Скорее!

— Я пытаюсь, но кровотечение не останавливается!

— Мы должны остановить кровотечение!

— Заклинание не работает!

— Акцио бинт!

— Мы теряем его!

Прошло не более десяти минут с того момента, когда Гермиона нашла Гарри на полу коридора с зияющей раной на боку, схватила его и аппарировала их обоих в вестибюль Больницы магических заболеваний и травм Святого Мунго. Менее чем через две минуты после того, как она нашла его, он был вырван у нее из рук и доставлен в отделение неотложной помощи под наблюдением пяти целителей. Десять минут назад она все еще держала его в своих объятиях и оттолкнула от себя целителя, который тщетно пытался убедить ее уйти, но она продолжала упрямо сидеть на полу, ее руки были красными и блестящими от его крови, и она дрожала от изнеможения. Снова и снова целители выбегали из отделения неотложной помощи и через несколько секунд возвращались со своими коллегами. Каждый раз, когда открывалась дверь и выходил целитель, выражения лиц были напряженными, даже больше, чем в предыдущий раз. Она буквально могла видеть панику, написанную в этих многочисленных тревожных морщинках на лбах и в прямой линии губ. Бесконечная череда раненых прибывала в вестибюль — с ранами на голове, хромые, некоторых доставляли без сознания сопровождающие. Но никто не выглядел так ужасно, как Гарри. Она не могла стереть это зрелище из своей памяти. Она не могла забыть, как он лежал в ее объятиях, бледный, неподвижный и едва дышащий.

Дрожа, Гермиона вдохнула пахнущий дезинфицирующим средством больничный воздух. Ее замутило. Она не могла поверить, что до этого дошло. Она всегда думала, что они справятся — вместе. Они прошли бы через огонь и воду, преодолели все трудности вместе, и все же — теперь она сидела на полу вестибюля магической больницы, дрожа, покрытая кровью и едва способная мыслить здраво от страха. На поле боя, в центре суматохи, у нее не было никаких проблем с концентрацией. Ее жизнь и жизнь всех остальных была поставлена на карту, но она сумела ясно мыслить, планировать и действовать соответствующим образом. Но теперь, даже при том, что она должна была испытывать облегчение оттого, что они выжили и давление и надвигающаяся опасность были сняты с ее плеч, она не могла мыслить ясно. Ее лучший друг прямо сейчас боролся за свою жизнь, возможно, даже умирал, и она не могла сделать ничего большего, чем смотреть на целителей, покидающих палату, в которой самый чуткий и добрый человек, которого она знала, боролся за свою жизнь, и отмечать, что сотрудники больницы постоянно впадали в панику каждый раз, когда покидали отделение неотложной помощи. Она могла слышать обрывки выкрикиваемых команд, но ее мозг не мог привести эту информацию в логический порядок. Этого просто не могло быть! Это просто не должно быть! Гарри не должен умереть! Он был «мальчиком-который-выжил»! Не «мальчиком-который-умер»!

Она даже не заметила, что кто-то, шатаясь, направился в ее сторону, испытывая крайние трудности при ходьбе, и споткнулся о ее вытянутые ноги. Она даже не заметила, что этот «кто-то» обрушил на нее шквал ругательств. Она не заметила, когда другой целитель подбежал к тому месту, где она приросла к полу, помог упавшему человеку встать на ноги и бросил на нее мрачный взгляд. Ей было все равно, что думают о ней другие люди. Ей было все равно, как долго она уже сидела на ледяном мраморном полу. Она просто хотела, чтобы Гарри стало лучше, чтобы он смог выжить. Она хотела, чтобы его сердце продолжало биться! С сухим всхлипом она подтянула колени к груди и обхватила их руками. Она мягко раскачивалась взад-вперед, не отрывая глаз от двери в отделение неотложной помощи.

* * *

— Как он себя чувствует?

Гермиона развернулась на своем месте рядом с кроватью Гарри и уставилась на Джинни Уизли.

— А ты как думаешь? — пробормотала она и снова повернулась к своему лучшему другу, который лежал на кровати, бледный как смерть. — Если он переживет эту ночь, то должен выкарабкаться.

— Это радует, — Джинни шмыгнула носом и медленно обошла кровать, чтобы сесть справа от Гарри, напротив Гермионы. — Ты знаешь, я никогда не переставала верить в него, — прошептала она, и слеза скатилась по ее щеке.

Гермиона озадаченно посмотрела на нее.

— Я знаю, что он расстался со мной, но единственной причиной этого была война, — Джинни смотрела Гермионе прямо в глаза, словно бросая вызов ей утверждать обратное. — Я так долго ждала его. Целый год. Я понятия не имела, как у него — у вас — идут дела, но не было никаких новостей о том, что вас поймали и убили, так что я решила, что у вас все в порядке. Я имею в виду, Гарри хорош в проклятиях, ты великолепна с заклинаниями, а Рон… Ну, он просто Рон. Я знала, что вы справитесь. И я надеюсь, что когда Гарри проснется, мы сможем начать все сначала, — она нежно улыбнулась совершенно мертвому на вид подростку на больничной койке между ними. — Мы просто должны.

Гермиона сглотнула. Джинни и Гарри? Вместе?

Она посмотрела на своего лучшего друга, который выглядел почти неправдоподобно маленьким и хрупким в огромной кровати. Его кожа выглядела нездорово сероватой по сравнению с белой подушкой и одеялом. Была ли она способна представить, что младшая сестра Рона снова будет вместе с Гарри? Если бы она была полностью честна сама с собой, то нет. Ей всегда казалось, что Гарри считал отношения с Джинни своего рода бегством от реальности — способом для него уклониться от своей ответственности и долга, даже если это было всего на несколько часов за раз.

На шестом курсе, после того как Гарри и Джинни провели вместе несколько недель, она поговорила с ним об этом. Она хотела знать, был ли он счастлив, потому что если кто-то и заслуживал счастья, так это Гарри Джеймс Поттер. Вечером они сидели на диване перед камином и часами разговаривали. Рон ушел сразу, как только узнал тему их разговора, пробормотав что-то о Волшебных шахматах, и поднялся по лестнице в спальню мальчиков. Той ночью Гарри сказал ей, что не знает, что делать со своими отношениями с огненно-рыжей. Он сказал ей, что поначалу был уверен, что Джинни была «Той самой» для него. В конце концов, он почувствовал ее запах в своей Амортенции. Это должно было что-то значить, верно? Но опять же, он не чувствовал себя полностью комфортно в этих отношениях. Она просила большего, чем он хотел ей дать.

— Я просто еще не готов! Я хочу подарить это не просто «какой-нибудь девушке», — он обозначил пальцами кавычки, — а кому-то особенному. Кому-то, с кем я чувствую себя совершенно непринужденно. Не пойми меня неправильно, мне нравится Джинни, очень нравится, но я не знаю, надолго ли. Я не хочу причинять ей боль. Она этого не заслуживает.

Гермиона вздохнула. Гарри был добросердечным человеком, который хотел всем угодить. Он не заслуживал такой жизни, и когда она слушала свое сердце, а не разум, ей не хотелось, чтобы он снова был вместе с Джинни. Конечно, у Джинни все еще была надежда, и Гарри иногда просматривал «Карту Мародеров» в поисках того, что, казалось, было расположением спальни девочек, когда он думал, что она спит. Но такие моменты случались чаще после того, как Рон обвинил его в том, что ему наплевать на то, кто умер и почему. Она предположила, что это чувство вины побудило Гарри так себя вести.

А что касается Амортенции… после того как они обсуждали это зелье на уроке, Гермиона провела много исследований. Такие мощные зелья завораживали ее, и она хотела точно выяснить, как это зелье действует. Во время своего исследования она прочитала, что действительно возможно, что особый запах зелья может меняться в течение жизни волшебника или ведьмы, нюхающего его. Это случалось не так часто, но все еще было возможно. Она надеялась, что так было и с Гарри.

— Тебе придется спросить его, когда он проснется, — сказала Гермиона с невольным злорадством. Ей нравилась Джинни, но ей не нравилось, как она относилась к ее Гарри. Погодите минутку, ее Гарри?

Джинни подняла глаза и моргнула. Она выглядела так, словно забыла, что не была наедине с Гарри. Гермиона молча поблагодарила всех, кто мог ее слышать, за то, что Джинни не уловила гнева в ее голосе.

— О, да, я, вероятно, так и сделаю.

Гермиона наблюдала за младшей Уизли сузившимися глазами, когда та наклонилась к Гарри и поцеловала его в поцарапанную щеку.

— Он скажет «да», — пробормотала она, больше для себя, чем для Гермионы. — Ты же сделаешь это, дорогой, правда? — она улыбнулась ему, в последний раз провела рукой по его взъерошенным волосам и со вздохом встала.

— Я должна снова вернуться домой. Мама была не совсем в восторге, когда я сказала ей, что собираюсь сходить к Гарри. Она сейчас немного сбита с толку из-за Фреда, — она шмыгнула носом и вытерла рукой покрасневшие глаза.

— В общем, она придерживается мнения, что мы должны оставить его в покое, чтобы ему стало лучше, — Джинни закатила глаза. — Как будто это сработает.

Она поцеловала Гарри в лоб, помахала Гермионе на прощание и быстро вышла из отделения интенсивной терапии.

Гермиона фыркнула. Вот так подружка! Убеждается, что он все еще жив, говорит о бессмертной любви и исчезает в следующий момент, потому что у нее есть дела поважнее, чем сидеть у постели больного человека, лежащего в коме.

Она печально улыбнулась Гарри и нежно сжала его руку, которую держала в своей. — Я останусь здесь, Гарри. Я буду здесь, когда ты проснешься. Обещаю тебе.

* * *

На протяжении нескольких недель многие люди приходили посмотреть, как дела у «мальчика-который-жил-и-победил». Толпы репортеров гарцевали перед больничной палатой, в которую Гарри доставили после двух ночей в отделении интенсивной терапии.

Кингсли Шеклболт позаботился о том, чтобы два аврора расположились перед дверью, ведущей в комнату Гарри. Их работа состояла в том, чтобы убедиться, что никому из незваных гостей не удалось проникнуть в комнату и мельком взглянуть на все еще находящегося без сознания спасителя волшебного мира. Единственными, кому было разрешено видеть его, были Уизли, школьные друзья, такие как Невилл Лонгботтом или Симус Финниган, и люди Ордена, а также учителя Хогвартса. Все они принесли цветы и шоколад во время своего первого визита, вопреки всему надеясь, что Гарри может проснуться в любой момент, что привело к тому, что целители были вынуждены перенести все цветочные композиции и упаковки шоколада из комнаты больного, поскольку не осталось свободной поверхности, на которую целители могли бы положить свои лекарства и зелья.

С момента операции Гарри три недели назад Гермиона ни разу не отходила от его постели, не отпускала его руку и не оставляла его одного, если не считать минутных перерывов в туалет. После того, как целители тщетно пытались убедить ее ненадолго сходить в столовую, чтобы что-нибудь поесть и попить, они перешли на то, чтобы приносить ей еду к кровати Гарри, поскольку Гермиона не желала уступать. Можно было поверить, что она жила в этой комнате.

Спала она очень мало, и однажды ей действительно удалось упасть и проспать более тридцати минут без кошмаров, которые жестоко вырывали ее из сна, заставляя кричать и плакать. Она лежала головой на матрасе Гарри, и его рука по-прежнему была крепко зажата в ее руке.

— Гермиона, дорогая. Пожалуйста, пойдем со мной в кафетерий, — сказала Молли Уизли, которая последние пару часов пыталась заставить ее двигаться. — Тебе не идет на пользу сидеть на одном месте, почти не двигаться и почти ничего не есть.

— Я ем достаточно, — пробормотала Гермиона в ответ. У нее не было ни малейшего желания покидать эту комнату, которая теперь была ей так же знакома, как дом ее родителей недалеко от Лондона.

— Пожалуйста, — миссис Уизли положила руку ей на плечо и слегка сжала его. — Тебе будет полезно увидеть что-то еще, кроме этой комнаты, и я не думаю, что Гарри хотел бы, чтобы ты перестала жить. Послушай, не обязательно устраивать длительный перерыв, но прошу, пойдем со мной в кафетерий.

— А что, если он проснется? — Гермиона быстро вытерла глаза одной рукой, чтобы Молли не увидела слез, скопившихся в ее карих глазах. — Я пообещала ему, что буду с ним, когда он проснется.

— Я уверена, что целители немедленно дадут нам знать, когда что-то произойдет. Мы скажем им, где нас найти. С ним ничего не случится, дорогая, — нежно добавила она, услышав всхлип, доносящийся со стороны Гермионы.

Ее сердце разрывалось, когда она видела, как сильно страдает девочка, которую она считала своей второй дочерью. Каждый раз, когда она навещала своего неофициально приемного сына, Гермиона сидела у его кровати, держала его за руку и шепотом рассказывала ему о событиях дня, о том, кто уже навещал его, и о том, как сильно она надеялась, что он наконец проснется. Слез, которые она проливала, стало меньше, но они все еще были там. Прямо как сейчас.

— Хорошо — Гермиона шмыгнула носом и сделала глубокий вдох. Она посмотрела на бледное лицо Гарри и легонько поцеловала его в руку. — Я сейчас вернусь. Я просто схожу в кафетерий, чтобы немного размять ноги. Я вернусь до того, как ты проснешься.

Она печально улыбнулась своему лучшему другу и встала, слегка пошатываясь, с жесткого старого деревянного стула, с которого она почти не вставала за последние три недели.

— Хорошо, — сказала она, улыбаясь миссис Уизли. — Пойдёмте.

* * *

— Рон что-нибудь говорил? — Гермиона взяла вилку и наколола лапшу. Они сидели в переполненном кафетерии больницы и пытались игнорировать репортеров, стоявших у входа в кафетерий и окликавших их, чтобы задать вопросы о самочувствии Гарри.

Молли вздохнула и сделала глоток чая. — Ты знаешь Рональда. Он говорит то, чего не имеет в виду. Но он действительно спросил, как поживает Гарри. И ты.

Гермиона презрительно рассмеялась и слишком жестоко расправилась со своей котлетой из индейки.

— Это всё, что он может сделать! Гарри находится в коме уже три недели, а этот идиот, считающий себя его личшим другом, не считает необходимым зайти и лично посмотреть, как дела у Гарри. Честно говоря, иногда я вообще не понимаю, почему я встречаюсь с таким придурком, — сердито выпалила она и тут же ярко покраснела, когда поняла, кто сидит напротив нее. — О, миссис Уизли, простите, я…

— Все в порядке, моя дорогая, — миссис Уизли улыбнулась ей поверх края своей чашки с чаем.

— Не волнуйся, я считаю так же. Я не понимаю, почему он даже не прилагает усилий к тому, чтобы хотя бы выглядеть так, будто он заинтересован в благополучии друга. С тех пор как Гарри познакомился с Роном, он всегда был хорошим другом, а теперь именно ему нужна помощь, и мой сын немедленно подводит его и довольствуется информацией из вторых рук. По крайней мере, это то, что он делает.

Миссис Уизли покачала головой. — Я просто не понимаю этого. Гарри — его первый и лучший друг, и как он ведет себя по отношению к нему? Это не то, чему я его учила, можешь мне поверить.

— Рон немного упрям, — пробормотала Гермиона, думая обо всех ситуациях, в которых Рон не соглашался с ней и непреднамеренно причинял ей боль, говоря или делая что-то неуместное. Все эти ситуации заканчивались тем, что она сидела на своей кровати или в заброшенном классе и плакала навзрыд.

— И это правда, — миссис Уизли сердито посмотрела на свой кусок чизкейка. — Так, я полагаю, он с тобой не связывался?

— Нет, — вздохнула Гермиона и потерла свои измученные глаза. — Я не знаю, то ли это потому, что меня нет дома и его письма не доходили, то ли…

— О, поверь мне, если бы он отправил письмо, оно бы дошло. в Святом Мунго есть почтовый отдел, как в любом другом магическом учреждении.

— Тогда он не связывался со мной, — трезво сказала Гермиона. — Я думаю, он ревнует. Что я с Гарри, а не с ним, я имею в виду.

Миссис Уизли удивленно подняла глаза.

— Три недели назад, вскоре после того, как Волдеморт был побежден, я спросила Рона, видел ли он Гарри, и он ответил очень странно и агрессивно. Я имею в виду, конечно, мы все скорбели… по Фреду, — застенчиво сказала она и увидела, что миссис Уизли грустно улыбается, — но я не думаю, что это было главной причиной. Гарри терял людей, которые что-то значили для него, почти каждый год на протяжении всей своей жизни, и он никогда не был агрессивен по отношению к нам. Конечно, после смерти Седрика на четвертом курсе он стал другим и более агрессивным, но это была не его вина, а Волдеморта.

— Вполне может быть, что мой сын ревнует. Это никогда не было одной из его сильных сторон — способность контролировать негативные чувства, — она засмеялась и сжала руку Гермионы.

— Мне не очень хочется это говорить сейчас, потому что как мать я должна поддерживать своих детей, — Молли подмигнула младшей ведьме, сидящей напротив нее, — но я тоже женщина и имею свое собственное мнение. Я хочу сказать тебе, если ты не чувствуешь себя комфортно в отношениях с моим Рональдом или если ты не можешь или не хочешь справляться с перепадами его настроения, я бы поняла, если бы ты порвала с ним. Конечно, должно быть странно слышать, что я говорю такие вещи, — добавила она, когда Гермиона, пораженная тем, что старшая женщина только что практически сказала ей не стесняться расстаться с ее сыном, открыла рот, чтобы ответить, — но я думаю, что это совершенно неправильно и неприемлемо, как он относится к тебе и Гарри.

Гермиона посмотрела на свою тарелку и слегка улыбнулась. — Приятно это знать.

Через несколько секунд ее глаза встретились с глазами доброй ведьмы напротив нее. — Спасибо вам, миссис Уизли.

— Пустяки, дорогая, — ответила она с улыбкой и снова сжала ее руку. — Кроме того, я думаю, что вы с Гарри в любом случае были бы лучшей парой.

— Прошу прощения? — Гермиона подавилась лапшой и густо покраснела. Молли мягко похлопала ее по спине и с удивлением наблюдала, как Гермиона начала нормально дышать и уставилась на нее так, словно та сошла с ума.

— Что? Что вы только что сказали?

— О, только не веди себя так, как будто ты уже не думала об этом!

Гермиона посмотрела на нее, застигнутая врасплох. Она? Думать об этом? О Гарри и… Она сглотнула. Откуда это вдруг взялось?

Миссис Уизли, казалось, прочитала ее мысли, потому что с любовью улыбнулась ей. — Это очевидно, Гермиона.

— Простите? Что очевидно? — глаза Гермионы раскрылись еще шире.

— То, как ты смотришь на него, то, как ты никогда не отходишь от него, забыв о своем парне, даже если он не совсем стремится к твоему вниманию, — добавила она с раскаянием, наблюдая за девушкой своего сына, которая уставилась на нее глазами в два раза больше обычного, с ярко-красными щеками и широко открытым ртом.

Молли хихикнула. — Я вижу, тебе нужно больше времени, чтобы самой разглядеть признаки того, что они собой представляют, — подмигнув, она встала, подняла поднос с тарелкой и чашкой и посмотрела вниз на все еще окаменевшую Гермиону. — Ты идешь, моя дорогая? Гарри ждет.

— Ч-что? О, эм, да, я иду, — она потрясла головой, чтобы рассеять все свои запутанные, разрозненные мысли, и встала.

Сейчас было не время сидеть в кафетерии, растерянной и не знающей, что делать, несколькими этажами выше комнаты, в которой лежал без сознания ее лучший друг. Она моргнула. Лучший друг? Было ли это действительно тем, чего она хотела?

* * *

Воцарилась мертвая тишина. Единственное, что было слышно, — это полные агонии голоса тех, кто был ранен и кого теперь несли в Большой Зал. Гермиона помогла Невиллу подняться с земли, не напрягая еще сильнее его окровавленную лодыжку, когда заметила движение на краю Запретного леса.

— Что случилось, Гермиона? — Невилл поморщился, пытаясь встать на правую ногу.

— Ты видишь это? На опушке леса, — спросила она, указывая в указанном направлении как раз в тот момент, когда из темноты Запретного леса появились черные фигуры.

Невозможно было сказать, сколько человек двигалось к ним, потому что в их темных плащах казалось, что они вот-вот растворятся в окружающей темноте. Она едва могла различить какие-либо контуры.

Когда первый человек достиг луга, на котором они стояли, их осветили первые лучи солнечного света. Она ахнула. Волдеморт. Одетый в длинный черный плащ, белое змеиное лицо искажено ухмыляющейся гримасой, а рядом с ним его огромная змея. Он скользил по закопченной, мертвой траве, где ее сожгли заклинания и проклятия. За ними следовали десятки ведьм и волшебников. Пожиратели смерти. Белые маски в руках на боку.

Но что отвлекло ее внимание от них, так это Хагрид. Веревки и цепи были обмотаны вокруг шеи и конечностей лесничего, как будто он был драконом, которого нужно было обуздать, или непослушной собакой. Его лицо было грязным и покрыто коркой засохшей крови. И на руках он держал…

— ГАРРИ! — Гермиона развернулась достаточно быстро, чтобы увидеть, как мистер Уизли обхватил Джинни за талию и потянул ее назад.

Ухмылка на лице Волдеморта стала еще шире. — Гарри Поттер… мертв!

— НЕТ!

Закричав, она рывком села и успела восстановить равновесие как раз вовремя, чтобы деревянный стул, на котором она все еще сидела, не опрокинулся и не увлек ее за собой.

Тяжело дыша, Гермиона села рядом с кроватью Гарри и попыталась успокоиться.

— Просто сон. Это был просто сон, — пробормотала она себе под нос и закрыла глаза. — Просто сон. Все кончено. Гарри жив.

Она подняла глаза и уставилась на неподвижное тело своего лучшего друга в кровати перед ней, находя утешение в мягком вздымании и опускании его груди.

— Он жив, — прошептала она и слабо улыбнулась.

Часы на прикроватном столике показали ей, что было три часа ночи. Она проспала в общей сложности два часа.

Гермиона устало потерла глаза. Два часа.

За день до этого, покинув столовую с миссис Уизли и протолкнувшись сквозь толпу журналистов, она сразу же заторопилась в комнату Гарри, только чтобы узнать, что теперь, когда никто не сидел у его постели, чтобы абсолютно никто не смог прорваться к спасителю волшебного мира, у двух авроров возникли серьезные проблемы с тем, чтобы сдержать репортеров, которые пытались получить первый взгляд и эксклюзивный снимок героя войны в коме.

Когда Гермиона бросилась к толпе репортеров, ей удалось только силой протиснуться сквозь толпу журналистов, открыть дверь и сразу же захлопнуть ее за собой. Все, что успели репортеры, это закричать: «Гермиона Грейнджер! Это Гермиона Грейнджер!»

Теперь она сидела рядом с Гарри и ничего так не желала, как наконец взглянуть в его ярко-зеленые глаза, восхититься его улыбкой и испытать ощущение, как будто он очень легко сжал ее руку.

Гермиона замерла. Подождите секунду.

Ошеломленная, она уставилась на руку Гарри, которую, как всегда, крепко держала в своей, и затаила дыхание. Вот оно снова! Сначала один палец, затем два и, наконец, все пять сомкнулись вокруг ее руки и слегка сжали.

Гермиона подавила крик и развернулась, чтобы нажать кнопку экстренного вызова целителя.

— Пожалуйста! Приходите скорее! Гарри просыпается! Он просыпается!