Homme like you (гет)

Океан спокоен. Его бирюзовые воды лениво набегают на песчаный берег и с тихим шелестом откатываются обратно. По небу густо разбросаны крупные кучевые облака, солнце то и дело скрывается за ними, не слепит и не обжигает. Поэтому Белла не раскрывает зонтик и вытягивается на шезлонге, подставляя едва прикрытое черным купальником тело теплым лучам и соленому бризу.

Хорошо. Сейшелы не зря называют туристическим раем... наверное. Рай не рай, но нежиться в ласковых волнах и расслабляться, потягивая через соломинку слабоалкогольный коктейль, Белла научилась именно здесь. То ли предрасполагают безмятежные виды бухты, с трех сторон окаймленной невысокими горами; их склоны утопают в зелени, изумрудной в ясную погоду и сизоватой — в пасмурную... То ли Белла просто устала страдать.

Он не простил ее в первый год, когда она с упорством маньячки врывалась в эпицентр всех крупных схваток, о каких только могла узнать, и с исступлением самоубийцы старалась быть в них замеченной, а потом, наплевав на гордость, обтирала кованые ворота, с собачьей тоской вглядывалась в окна, за которыми он праздновал очередную победу: с ближним кругом, но без нее.

Он не заскучал по ней, когда, отчаявшись, она наконец подчинилась и убралась из Англии, чтобы метаться по миру в поисках смерти. Три года прошло. Уже и остатки подполья капитулировали и признали новую власть в стране. Если не позвал до сих пор, значит не позовет никогда. Проклятье!...

Вот зачем она пустилась в воспоминания!

Белла резко садится и, выбросив из бокала соломинку, залпом допивает его содержимое. В сердцах она выплевывает листочки мяты и еще какой-то травы.

"Пойти искупаться, что ли?.."

Или прогуляться до ближайшей кафешки и взять что-нибудь покрепче?

С досадой она обводит глазами поблекший рай, и взгляд цепляется за поджарую фигуру нового отдыхающего. Этот длинноволосый блондинчик появился тут дня два назад и все время за ней наблюдает. Правда, за ней тут многие наблюдают, некоторые даже пытаются ухаживать, но этот отличается. Во-первых, он явно волшебник и явно под обороткой. Во-вторых, всегда держится поодаль и позади... Пожалуй, она прогуляется до кафешки и тоже понаблюдает.

Она скрывает глаза солнцезащитными очками — вообще они раздражают, но сейчас весьма к месту — и, небрежно обвязав вокруг бедер парео, с независимым видом идет к навесу из пальмовых листьев.

— Апельсиновый фреш, — бросает она суетливому бармену и выкладывает на стойку маггловскую купюру. Забрав заказ, присаживается за маленький круглый столик. Со стороны должно казаться, что она смотрит на море, хотя на самом деле изучает блондина. Тот сопровождал ее взглядом всю дорогу, но, стоило обернуться, отвернулся и теперь тоже изображает беззаботного отдыхающего.

Теряясь в предположениях, Белла уже начинает злиться, как вдруг на плечо блондина садится большая муха. Он ее смахивает, а потом прямо в полете сгребает ладонью и прихлопывает об тыльную сторону кисти другой руки. Ах вот оно что!

От облегчения и приятного ощущения триумфа Белла даже тихонько смеется, после чего встает. Сколько раз она видела этот жест, сидя в засаде, когда антимоскитные чары могли их выдать.

— Ну и как это понимать? — зачерпнув ногой и бросив на живот проколовшегося конспиратора немного песка, она с победным видом разглядывает его физиономию. Симпатичную нашел мордашку.

— Простите? — округлив глаза, он приподнимается на локтях.

Запрокинув голову она смеется. Ей на самом деле отчего-то легко и весело.

— Роди, кончай, — присаживаясь рядом прямо на песок, она снимает очки и смотрит на лазурные пятна неба в разрывах белоснежной облачной ваты. — Я тебя в любой шкурке узнаю.

— И чем же я себя выдал? — с улыбкой признавшего поражение он тоже садится. На загорелых плечах остается песок.

— Да какая разница! Куда интереснее, что ты здесь делаешь?

— Отдыхаю.

— В самом деле? — она картинно вскидывает брови. — А почему под обороткой?

— Боялся, тебе не понравится, что я здесь.

— Ну так нашел бы другой пляж, другой остров, если боялся, — с ехидцей замечает она. — Тут поблизости есть, из чего выбрать.

— Захотелось полюбоваться тобой... подольше, — он смотрит тепло и грустно. Такое она тоже много раз видела.

— А нашел меня ты, значит, совершенно случайно?

— Совершенно. — Ох уж эти честные глаза.

— Ладно, сделаю вид, что поверила. А в Британии что тебе не сиделось?

Он беззаботно пожимает плечами:

— Скучно, заняться нечем, — опираясь на руки, он чуть-чуть отклоняется и, задрав голову, смотрит на небо. Через обросшую светлой щетиной кожу остро выпирает кадык, а Белла ловит себя на том, что хотела бы сейчас увидеть его в истинном облике. Кажется, она ему рада, но это еще не точно.

— Что, Поттера уже поймали?

Роди качает головой:

— Как сквозь землю провалился. Скорее всего, если жив, то вообще не в Британии. Но охотников за его головой и без меня хватает.

— А его шайку?

— Грязнокровка и рыжий дружок тоже пропали. Ну и... еще несколько... в общей сложности около дюжины. Остальные либо ликвидированы, либо сложили оружие и ходят паиньками.

"А про рыжую подружку Поттера мы, значит, молчим", — как же он порой бесил ее вот этим своим "пониманием". Лучше бы иной раз по морде дал, честное слово. А про то, что младшенькая Уизли теперь с Повелителем, Белла и так знает: попадались ей несколько желтых газетенок, в одной еще какая-то мутная история с дневником была. В общем, фигня, да и вообще по хер! Если лорд все равно не с ней, то какая, на хрен, разница, с кем и почему. Главное, чтобы эта перекати-поле яда ему исподтишка не подсыпала. Но лорд никогда не страдал ни глупостью, ни беспечностью, ни лишней доверчивостью. Да и из ее, Беллы, перфоманса с палочкой выводы наверняка сделал, так что...

— Белла...

— М-м?

— Не прогоняй меня, ладно? Я не буду тебе мешать, навязываться... Просто буду где-то тут, и все...

— Ну, валяй, будь, — усмехается она с непривычной теплотой на сердце. — Надоешь, я сама другой пляж найду.

— Договорились.

— Хм... — она ложится на спину и прикрывает глаза, а через минуту широко их распахивает. Роди, не таясь, ею любуется. Как ни странно, она не против, но сейчас ее интересует другое: — Так это ты милашке адзику на прошлой неделе башку снес?

— Ну-у...

— Понятно, — с коротким смешком заключает она и притягивает невербальным Акцио забытую возле шезлонга широкополую шляпу, подхватывает ее и кладет на лицо. Хорошо получилось: будто ветром перенесло.

* * *

На следующее утро Роди-блондин освобождает съемное бунгало, чтобы к полудню явиться к владельцу уже шатеном и заселиться вновь. Белла смеется, слушая про эти его ухищрения, видит свое отражение в глазах медового цвета и с удивлением осознает, что скучала.

Они гуляют по пляжу, купаются, загорают, вместе ходят в кафе. Они много болтают: рассказывают, чем жили, делятся планами (хотя какие у нее, к черту, планы?), вспоминают прошлое. И виртуозно обходят болезненную для обоих тему. Тот-чье-имя-нельзя-называть... могла ли она подумать. Но ей легко и почти не больно, разве только изредка и совсем чуть-чуть.

Дни летят, и все больше ей нравится думать о том, что с Роди они не чужие люди. Муж как-никак.

Ей нравится смотреть на морщинки, собирающиеся вокруг его глаз, когда он смеется. Нравится улыбка, кудряшки волос на груди и кубики пресса на подтянутом животе. Впервые в жизни посещает мысль о том, что ее муж не только надежный и честный друг, не только искусный волшебник и смелый воин, но еще и красивый мужчина. А еще он внимателен и заботлив.

Чем дальше, тем сильнее ей хочется до него дотронуться, но нравится этого не делать. Пока.

* * *

Последние лучи солнца подсвечивают облака снизу, и потемневшее небо кажется залитым лавой.

— Какой сегодня закат, — раздается поблизости шумный вздох Роди. А бриз играет его рубашкой, расстегнутой до середины груди.

Белла собирается кивнуть, но в этот момент тишину, наполненную приглушенными обрывками голосов, шепотом моря и вскриками лесных птиц, пронзает звук гитарной струны. Примерно в полумиле от них на пляже раскладывается залетная музыкальная группа. Сквозь еще прозрачный фиолетовый полог сумерек видны барабаны и что-то плоское на высоких ножках. Вокруг инструментов бодренько расхаживают музыканты и уже собралось в ожидании несколько отдыхающих.

— Подойдем побли... — качнув головой в ту сторону, начинает Белла, но недоговаривает из-за волос, которые, разлетевшись по ветру, лезут в лицо и рот. Заразы...

— Давай, — улыбается Роди, помогая справиться с расшалившейся гривой.

Пока они неспешно идут вдоль берега, немного проваливаясь пятками в прогретый за день песок, музыканты успевают разместиться, установить слабенькие прожекторы и направить их на вокалистов: темнокожих парня и девушку, заговорщицки поглядывающих друг на друга.

Первые аккорды мелодии рассыпаются по ветру, будто невесомые пальцы пробегают по телу изнеженной разомлевшей мглы. Негромкий женский голос с расслабленной хрипотцой вливается в симфонию оттенков цветов и звуков так, словно знакомится с ними, пробует на ощупь ритм.

— Да!.. — одобряя, подхватывает мужчина. — Меня зовут...

Белле неинтересно, как зовут этого паренька из дуэта, она знает имя того, кто ей нужен. И он, конечно же, чувствует ее взгляд, смотрит в глаза с сомнением и надеждой.

— Давай сделаем это, гангстер!⁽¹⁾ — звучит из уст харизматичной молодой певицы и бежит по венам.

Песня попадает в настроение поразительно точно. И смуглая кожа вокалистов тоже своеобразный знак. Темные ангелы провидения — иные к Белле Блэк и не могли быть посланы. А уж к Беллатрикс Лестрейндж, с ее послужным списком, тем более.

Она приглушенно смеется, отчасти над забавностью мелькнувших мыслей, но больше от жаркой мелодии, которая горячими песчинками трогает кожу. Покачиваясь на ее волнах, Белла безотрывно глядит на мужа снизу, из-под ресниц. Однако, когда он протягивает руку, чтобы обнять за талию, лукаво прикусывает губу: "Не так быстро, Роди," — и отступает на пару шагов к центру круга: туда, где уже мельтешит несколько любителей танцев, но еще довольно свободно.

Белла запускает руки под волосы и, склоняя голову набок, отбрасывает их за спину. Теперь он видит ее шею, и она с наслаждением проводит по ней пальцами, ощущая собственный учащенный пульс, гладит себя по ключицам и плечам. Роди следит завороженно, не отрывая потемневшего взгляда. Его чувства далеко не новость. Новость в том, что она рада их разделить. Однако в предвкушении есть особое удовольствие, и, когда Роди подходит ближе, Белла вновь уворачивается с хрипловатым хохотком. Она танцует. Вульгарно, дерзко, без оглядки на этикет и чье-либо мнение: вьется лианой, крутит бедрами в такт, позволяет рукам делать все, что им хочется, и отбивает ногами ритм.

В голосах певцов становится больше огня, в крови темной ведьмы — тоже. Из-под босых ступней взметаются в воздух горсти песка. Белла подхватывает край широкой юбки и затыкает за пояс. Там виднеется полоска кожи, еще недавно так манившая Роди. Но теперь его взгляд прикипает к обнаженной ноге, и искусительница роняет руку к колену, плавно скользит вверх, рисует кончиками пальцев извилистые линии, а пылающий внутри жар обращается искрами магии и оставляет на коже длинные медленно гаснущие следы.

— Подари мне свое сердце, малыш... Свое тело...⁽²⁾

Сбоку слышится чей-то восхищенный возглас. Наглое озорство заметили. Ну и плевать. Когда внутри оживает пламя, что могут значить условности и чьи-то взгляды? Эта ночь принадлежит супругам Лестрейндж. Но так уж и быть, простецы-обыватели могут пока насладиться зрелищем, пусть оно и не для них.

Пространства вокруг становится больше. Толпа расступается, но не собирается расходиться. Зевак вроде бы даже больше, однако все они так — декорации. Пьяные глаза напротив — вот что имеет значение. Он тоже танцует. Движения его хоть и скупы, но выразительны. И от этого жар сильнее.

Белла позволяет мужу приблизиться и прикоснуться. Теперь мерцающие сполохи тянутся вслед за его ладонями: огонь внутри и снаружи. В горячей сладкой истоме тело поет и ноет. Развернувшись спиной, Белла кладет голову Роди на грудь и обнимает за шею, а он с нежностью проводит тыльной стороной пальцев по внутренней поверхности ее рук, от локтей к подмышкам и ниже по ребрам, обнимает за талию. Она будто бы обмякает, сползая немного вниз, но одновременно гибко уходит в сторону и отталкивает. Без палочки, прямо с пылающих пальцев слетает Инсендио.

Между ними — стена огня. Ночь, восторженно и изумленно ахнув, затаивает дыхание. Только музыканты не подводят, продолжают играть и петь.

"Не подведи и ты, Родольфус", — она смотрит на него сквозь завесу пламени и ждет. Недолго. Он раздвигает огонь плечом. Ночь одобряет его решительность сдавленным визгописком. А Роди, ни на секунду не разрывая взгляда глаза в глаза, вытаскивает из пламенного занавеса лоскут и трансформирует его в пылающую розу. Белла смеется, повисая на его руках.

— Плохой мальчишка, ты знаешь, что ты нравишься мне...⁽³⁾

Мелодия прощается затихающим повтором припева. Вокалисты выдыхают финальное:

— Хэ-э-эй!..

Звук последнего аккорда дрожит в наполненной страстью фиолетовой мгле. И говорливый негр — по-видимому, руководитель группы — тут совершенно лишний:

— Ребята, ваше шоу — про-о-осто улет! Вы же иллюзионисты, да?! Как насчет совместных гастролей? Назовите цену...

— У тебя денег, малыш, не хватит, — не глядя на него, бросает Белла, любуясь мужем, а тот неспешно вытаскивает палочку из закатанного рукава.

— Но все-таки!..

— Обливиэйт. Конфундус. Расходитесь, ребята...

Дальше им уж точно зрители ни к чему.

1) C’mon, let’s do this, gangsta

Здесь и далее курсивом выделены в переводе на русский слова песни

K-Maro и Nancy Martinez — Une Femme Like U

Вернуться к тексту

2) Donne-moi ton cœur, baby

Ton corps, baby.

Вернуться к тексту

3) Bad boy, tu sais que tu me plais...

Вернуться к тексту