Её звали Делия (ещё одна отходная жанру ужасов) (джен)

Всплыло яркое воспоминание о том, как однажды дядя Джо обмолвился, что двадцать четвертое августа для него связано с днем смерти его матери, и поэтому он хотел бы отдать дань уважения покойной и посетить ее могилу. Маленькая девочка прекрасно помнила момент, когда ее собственная мама с радостью откликнулась на просьбу соседки, и утром того дня разбудила дочь как можно раньше, чтобы они могли сделать все необходимые приготовления — сначала быстро позавтракали, а потом начали одеваться.

— Послушай, Делия, — весело сказала мама, примеряя дочери новый сарафан перед зеркалом. — В этом году, на твой день рождения, мы с папой приготовим тебе необычный подарок. Я уверен, он тебе понравится.

— Какой подарок, мамочка? — спросила девочка, которой уже не терпелось поскорее покинуть дом.

— Та, о которой ты даже не знаешь, — загадочно улыбнулась мама и тут же сменила тему. — Посмотри на себя в зеркало, дорогуша! Você é incrivelmente incrível! — воскликнула она по-португальски.

Делия послушно уставилась на свое отражение. Действительно, сарафан был ей к лицу — легкий, кофейно-розового цвета, с короткими рукавами и вышивкой в виде розы на груди. Белая ажурная лента, опоясывающая талию, придавала всей фигурке малышки трогательную хрупкость. Делия не могла оторвать глаз от зеркала, и на ее щеках вспыхнул легкий румянец. Мама, стоявшая у нее за спиной, мило улыбнулась.

— Вот, возьми, — она вдруг сунула девочке в руки букетик незабудок.

— Почему? Я не... — оторвав взгляд от своего отражения, непонимающим тоном спросила Делия.

— Не спорь со мной, — женщина приподняла бровь. — Мы идём на кладбище, неужто забыла?

При слове «кладбище» девочка на мгновение упала духом и слегка побледнела, но уже через секунду к ней вернулось хорошее настроение — она вспомнила, что они пойдут не одни, а в сопровождении дяди Джо.

— Что мне с ними делать, мамочка? — спросила она, глядя на букет цветов.

— Тебе нужно будет положить их на могилу покойной мамы Джо... — начала объяснять мама.

— Какой в этом смысл? — несколько резко перебила ее дочь.

Женщина на мгновение опешила — казалось, она никогда не привыкнет к тому, что ее дочь, как и все дети, задает взрослым каверзные вопросы. Однако она тут же взяла себя в руки и добродушно улыбнулась малышке.

— Когда ты возложишь цветы, — начала она, — то в следующем мире души твоих бабушки и дедушки будут с душой матери Джо всю вечность, чтобы защищать ее и заботиться о ее благополучии.

Закончив речь, мать, не дожидаясь ответа, положила руку на плечо дочери и повела ее к выходу. Делия послушно пошла впереди, стараясь не выронить незабудки из рук. Ее мать последовала за ней, на ходу поправляя свою и без того идеально сидящую шляпку. Так они дошли до входной двери дома, поднялись на крыльцо и оказались на улице. Делия оглянулась, но мама молча подтолкнула ее вперед. Они вышли из ворот и пошли вдоль забора, окружавшего их участок. Дойдя до соседской калитки, мама остановилась и нажала на звонок.

В этот самый момент до ушей Делии донесся лай Буффало, пса дяди Джо. Малышка слышала, как он прыгает по двору и бросается на забор, словно пытаясь перелезть через него. Она хорошо знала, что собака ее не тронет, но у нее все еще был некоторый страх перед Буйволами, поэтому Делия невольно встала позади матери и, закрыв лицо кучей, втянула свою маленькую головку в плечи. Мать, почувствовав страх дочери, успокаивающе погладила ее по густым черным волосам.

После нескольких минут ожидания калитка открылась, и на улицу суетливым шагом выбежал высокий и стройный молодой человек в строгом черном костюме, белой рубашке и жаккардовом галстуке. На его лице было слегка испуганное и даже виноватое выражение — никто не мог понять почему.

— Дядя Джо! — не скрывая своей радости, закричала Делия и выскочила из-за спины матери.

Мужчина взглянул на девочку, словно не веря своим ушам, затем перевел взгляд на ее мать, затем быстро схватился за ручку калитки — Буффало уже готовился выпрыгнуть вслед за своим хозяином. Тяжелая деревянная дверь захлопнулась перед носом собаки, и дядя Джо, достав ключи из кармана куртки, начал запирать калитку. Делия молча наблюдала за ловкими движениями несколько нервных рук мужчины. Когда он наконец справился с замком, девочке вдруг нестерпимо захотелось, чтобы он заключил ее в объятия, и с мыслью об этом она подошла к нему и протянула руки, но Джо внезапно отстранился от девочки.

— Простите, мадам, — обратился он к ее матери, — что заставил вас ждать меня!

Делия, застывшая на одном месте с букетом незабудок в руках, не знала, как ей быть. Она была несколько обижена тем фактом, что дядя Джо по отношению к ней притворялся неприкасаемым, как будто она была не человеком, а каким-то надоедливым насекомым. Ей не приходило в голову, что эта отстраненность была вызвана общественными нормами, согласно которым мужчина не должен проявлять интереса к маленьким девочкам — по крайней мере, в плане физических контактов, что же касается простого, устного общения, то на этот вопрос не было ни одного однозначного ответа.

Тем временем дядя Джо положил ключи от калитки в карман и, повернувшись к матери и дочери, дружелюбно кивнул им, как будто только что вспомнил об их существовании. Делия не ответила на его приветствие, но ее мать рассмеялась и протянула соседу руку. Малышка была немного тронута тем, как дядя Джо сердечно поприветствовал ее маму, но она так и не поняла, была ли это просто вежливость или что-то еще. В любом случае, у нее не было причин обижаться, потому что она сама была виновата в том, что сломя голову бросилась ему навстречу.

На секунду она подумала о своем отце, который, если бы случайно оказался свидетелем этого зрелища, наверняка набросился бы на дядю Джо с кулаками. По ее спине пробежал холодок, но Делия тут же устыдилась своих мыслей, посчитав их дурным предзнаменованием. Кроме того, она, будучи верным потомком своей семьи, никогда не позволяла себе — по крайней мере, пыталась — плохо думать о своем отце. Делия верила, что папа никогда не стал бы ссориться по пустякам, особенно со своим соседом.

Пожав друг другу руки, взрослые направились по дороге к месту захоронения. Делия, слегка обиженная тем фактом, что никто не обращал на нее никакого внимания, покрепче сжала в руке букетик незабудок и последовала за ними. дядя Джо шел медленно, грациозно переставляя ноги и почти не глядя по сторонам, вот почему весь его вид, казалось, говорил окружающим, что он в печали и что веселье от мирской суеты на него не распространяется.

Мать Делии, напротив, двигалась быстро и энергично, ярко жестикулируя и слегка покачивая округлыми бедрами, скрытыми под черной тканью шелкового платья. Казалось, она не испытывала никаких угрызений совести за свое легкомысленное поведение, неуместное в такой торжественный час. Казалось, тот факт, что они направлялись в последний приют для умерших, был для нее просто поводом для разговора по душам.

Предметом разговора взрослых была, как нетрудно было догадаться, личность самого дяди Джо — всю дорогу мама постоянно обращалась к нему с какими-то бездумными вопросами, на которые мужчина отвечал с большой готовностью. Звук его голоса вызвал у Делии неожиданное теплое чувство к нему. В нем было что-то такое, чего не было ни у одного другого мужчины, которого она знала, — ни у ее старого отца, которого она знала с детства, ни у кого-либо из его знакомых. Может быть, дело было в трогательно притворном бессилии дяди Джо, а может быть, в его мальчишеской застенчивости — по его внешнему виду можно было сделать вывод, что он, казалось, стеснялся раскрывать свое истинное лицо перед окружающими.

Дядя Джо разговаривал с ее мамой на темы, которые были скучны для маленькой Делии, но тем не менее она слушала его с интересом, хотя и не понимала их смысла.

— Почему вы выбрали такую непрестижную профессию? — почти игриво спросила его женщина

— После смерти матери, — с некоторой грустью ответил мужчина, — мне нужно было погасить её долги. Мне пришлось продать почти все её вещи, и это был единственный доход в те злые дни.

Он вздохнул. При взгляде на его лицо стало ясно, что для него это были действительно самые тяжелые времена.

— Вы мне не ответили, — нетерпеливо сказала мать девочки, быстро идя рядом с ним.

— Извините, — тихо ответил он, заикаясь. — Мне действительно не хочется говорить на эту тему.

— Мне вы можете открыть всю свою душу такой, какая она есть, — с улыбкой ответила его собеседница.

— Ну ладно, — лицо дяди Джо, казалось, просветлело. — Дело в том, что я профессиональный прокрастинатор — другими словами, очень ленивый человек.

Делия не смогла удержаться от смешка, следуя за своими взрослыми спутниками. Возможно, это были плохие манеры, но она просто не могла удержаться от смеха — слово «ленивый» было слишком сильным, чтобы соответствовать личности дяди Джо, его знаниям и манерам. Услышав ее смешок, взрослые остановились и оглянулись. Мать внимательно посмотрела на дочь, в ее глазах было недоумение, смешанное с пока не очевидным, но все же гневом. Ее дочь почувствовала себя неловко и виновато улыбнулась.

— Дорогуша! — строго сказала мама. — Нельзя смеяться над недостатками других людей — они есть у всех. И, конечно же, у тебя их не меньше, чем у кого-либо другого.

Делия виновато опустила глаза. дядя Джо понял, что нужно что-то предпринять, чтобы ослабить неловкость. Он дружески подмигнул девочке и повернулся к ее матери.

— Все в порядке, мадам, — сказал он примирительным тоном, — не упрекайте ребенка в том, что разговоры взрослых кажутся ему забавными. Вы сами, наверное, в юности вели себя точно так же. С возрастом это пройдет.

Эта речь дяди Джо произвела свое действие на мать Делии, которая, поколебавшись несколько мгновений, решительно кивнула головой.

— Что ж, мистер Тёрлоу, — сказала она, — пусть будет по-вашему.

Девочка видела, как на самом деле трудно было ее матери пойти на этот шаг, но она не стала испытывать к ней сострадания — гораздо больше ее тронула готовность дяди Джо что-то сделать для нее, маленькой и доверчивой дочери фармацевта. На ее лице, помимо ответной благодарности, появилась нежная улыбка, и она посмотрела на мужчину своими большими невинными глазами. дядя Джо, казалось, ничего не заметил — он просто повернулся и продолжил свой путь к месту захоронения.

— Всю свою сознательную жизнь я пытался оттянуть момент, — продолжил он диалог, — когда мне придется начать зарабатывать себе на жизнь. Когда я был моложе, я сокрушался, что общество не в состоянии раздавать блага всем и каждому, — при этих словах он вздохнул. — Но, как вы понимаете, рог изобилия всего лишь утопический символ, и поэтому с тяжелым сердцем мне пришлось согласиться с устоями нашего несовершенного мира.

— Любопытно, — задумчиво произнесла мать Делии, — так вы довольны своей профессией? Я знаю, что она не приносит много денег.

— Дело не в деньгах, — сказал дядя Джо. — я пошел по пути культуролога исключительно затем, чтобы не проводить много времени на работе.

— Хотите сказать, что даже эта работа выматывает все ваши силы? — нахмурился его собеседник.

— Я считаю, что человек не должен жить исключительно одним трудом. Мне претила мысль стать кем-то вроде продавца или официанта — потому что другие будут относиться ко мне не как к личности, но всего лишь как к винтику в социальной структуре. Такая работа лишает меня возможности самовыражения, а моя природа этого не приемлет.

— Я бы не сказала, что меня устраивает ваш взгляд на жизнь, — сказала женщина со скрытым презрением. — Интересно, как к этому относилась ваша покойная мать?

— Она тоже была недовольна этим, — склонил голову дядя Джо. — Она постоянно сокрушалась, видя, как я трачу ее деньги без всякой цели. Я понимал, как ей было тяжело, потому что ей приходилось одной зарабатывать на жизнь и мое воспитание...

— Скажите, вы не считали себя хорошим сыном? — неожиданно перебила его мать Делии.

— Мне трудно дать ответ на вопрос такого рода, — мужчина пожал плечами. — Я никогда не утверждал, что я выдающийся человек. Родители склонны идеализировать своих детей, но ребёнок в первую очередь хочет быть самим собой, и я не был исключением.

— Ох уж эти дети... — задумчиво произнес его собеседник.

После этих слов мать Делии на мгновение бросила на свою дочь взгляд, полный сожаления и скрытой тоски.

Тем временем троица уже приблизилась к месту захоронения. Под сводами высоких деревьев, росших у потемневшей от времени железной ограды, было прохладно. Солнечный свет играл на листьях старых дубов и кленов. Время от времени до ушей малышки доносились птичьи трели, сопровождаемые тихим шелестом листьев. Взрослые прошли через ворота и направились по дорожке, которая проходила между ровными рядами могил и выводила на небольшую площадку, где крыша небольшого склепа, окруженная цветущими кустами сирени, ярко сияла под лучами солнца. С левой стороны от него возвышался высокий обелиск из черного гранита, стоявший на низком белом постаменте, что придавало всему его облику довольно контрастный вид. В лучах утреннего солнца его блестящая поверхность сияла невероятным блеском.

Делия, следуя за своими спутниками, с интересом оглядывалась по сторонам. Сначала она была поражена суровой красотой надгробий, но вскоре любопытство уступило место другому чувству, близкому к меланхолии. Несомненно, вид надгробий вызвал в душе девочки странное чувство ложной утраты — ей казалось, что как только она пересекла невидимую границу, отделявшую остальной мир от могильников, ей сразу стало жаль всех и вся, кто похоронен под тяжелыми гранитными плитами.

Возможно, это могло быть просто детское преклонение перед последним прибежищем мертвых, но, так или иначе, дети чувствуют окружающий мир острее взрослых, поэтому объяснить простыми словами странные чувства, охватившие Делию в тот момент, было невозможно — хотя бы потому, что она сама не могла выразить.

Тем временем процессия из двух взрослых и одного ребенка приблизилась к вожделенной могиле, каменная плита которой была скрыта под зарослями сорняков — очевидно, никому не было дела до матери какого-то заброшенного культуролога. Посреди них простое надгробие из натурального камня с вырезанной на нем надписью «Джеанн Тёрлоу (21 июля 1946 — 24 августа 1984)» на фоне соседних, аккуратно прибранных могил производило такое гнетущее впечатление, что казалось, будто здесь похоронена не бедная, скромная женщина. женщина, но мерзкая преступница, которая была отвратительна даже после смерти.

— Боже мой! — воскликнула мать Делии, разводя руками.

— В чём дело? — очнувшись от оцепенения, спросил дядя Джо.

— Вы вообще не следили за её могилой! — укоризненно ответила женщина. — Когда вы были здесь в последний раз?

Последние слова она произнесла, уже обращаясь к мужчине. Делия увидела, как лицо ее матери светится такой энергией, такой решимостью, что стало ясно — эта женщина готова на все, чего бы это ни стоило. Девочка перевела взгляд на дядю Джо, который молча стоял, глядя перед собой. Его плечи были расслаблены и опущены, как будто он мгновенно устал от происходящего.

После минутной паузы мать Делии внезапно бросилась к могиле Джеанн Тёрлоу и, схватив зеленый сорняк, с силой вырвала его. Раздался хруст, и комья земли полетели во все стороны. Малышка вовремя отскочила в сторону, и ее сарафанчик остался чистым. Ее мать продолжала энергично выкорчевывать сорняки, в то время как дядя Джо продолжал стоять в расслабленной позе и с недоумением наблюдал. Делия искоса посмотрела на него. Она была несколько смущена тем, что мужчина даже не попытался помочь женщине — своему соседу и ее матери в одном лице!

— Дядя Джо, — вдруг сказала она, встав на цыпочки, чтобы заглянуть ему в лицо, — помоги моей маме, пожалуйста! Ты сильный, я же знаю...

Ее последние слова заставили дядю Джо улыбнуться — видимо, взрослому мужчине было забавно слышать, как маленькая девочка пытается взывать к его силе. Слегка склонив голову набок (отчего его волосы немного растрепались), он посмотрел на девочку сверху вниз, и его улыбка казалась слегка самодовольной.

— Правильно говоришь, дорогуша, — раздался мамин голос.

Джо и Делия повернулись к ней одновременно — она стояла у могилы, ее раскрасневшееся от работы лицо выражало легкое неудовольствие. Девочка заметила, что на черном шелковом платье ее матери теперь были уродливые пятна от влажной земли.

— Мамочка, ты вся испачкалась! — воскликнула Делия с некоторым испугом.

Мать ничего не ответила дочери, только оглядела себя с ног до головы, словно удивляясь тому, как та умудрилась перепачкаться. Так уж получилось, что она была настолько увлечена своей работой, что совсем не обращала внимания на свою внешность. Девочка перевела взгляд на дядю Джо, который уже закатывал рукава, собираясь принять участие в уборке могилы.

— Как вам не стыдно, мистер Тёрлоу! — сказала женщина, выпрямляя спину. — Вы заставляете меня убирать могилу вашей матери в одиночку, пока сами...

Она вдруг прикусила язык, осознав, видимо, что разговаривать в таком тоне в присутствии маленькой дочери очень рискованно — что, если ребёнок нахватается грубых слов и будет использовать их в разговоре со всеми, кого встретит? Тем временем дядя Джо твердым и размеренным шагом приблизился к могиле, на ходу расстегивая пиджак. В то же время он выглядел так, словно его насильно заставили взяться за это дело. Он наклонился и начал выдергивать сорняки голыми руками, затем его напарник последовал его примеру.

Делия с едва скрываемым удовольствием наблюдала, как слаженно и энергично работают взрослые. Мужская помощь была действительно очень обильной — через несколько минут взорам всех присутствующих открылся вид на аккуратную гранитную плиту, инкрустированную виноградной лозой. Оказывается, за пять лет ветер и дожди почти не коснулись поверхности камня, разве что грязь слегка испачкала изысканные узоры. Как только совместными усилиями Джо и матери Делии все сорняки были вырваны, девочка подошла к могиле и, преклонив колени, стала с интересом разглядывать рисунок, выполненный в граните.

Откинув со лба прядь волос, Делия протянула вперед левую руку и нежно провела кончиком указательного пальца по полированному камню, все еще сжимая букетик незабудок, который продолжала держать в другой руке. Она услышала тихий вздох дяди Джо и слегка повернула голову, чтобы посмотреть на него. Он стоял, скрестив руки на груди, и молча смотрел на могилу. Его печальные глаза и опущенные руки почему-то тронули сердце малышки, и ей захотелось сказать ему что-нибудь ободряющее. Но как только она начала подыскивать слова, ей вдруг пришла в голову мысль, что не стоит много говорить у могилы покойного. Поэтому Делия ограничилась невинным пожатием плеч и милой улыбкой.

Торжественная троица продолжала молча смотреть на могилу Джеанн Тёрлоу, время от времени обмениваясь взглядами. Затем мать Делии вздохнула и, подняв правую руку к лицу, начала массировать переносицу, и ее глаза, как показалось девочке, увлажнились слезами. Дядя Джо застенчиво улыбнулся. Прошло некоторое время, прежде чем тишину нарушил голос матери:

— Делия, как ты думаешь, мама Джордана была бы рада познакомиться с тобой, если бы была жива? — в порыве сентиментальности женщина задала риторический вопрос.

В следующую секунду она дала волю слезам, и ее рыдания эхом разнеслись по кладбищу. Застигнутая врасплох, ее дочь задрожала всем телом, чувствуя, что тоже вот-вот заплачет. Твердо упершись ногами в землю, она прижала букет к груди и замерла. В ее голову медленно начали приходить печальные мысли о том, как трудно было бы ей, если бы ее собственных родителей не стало.

Как она знала, человеческий век короток, плюс ко всему человек может внезапно стать смертным, и, будучи всего лишь маленьким ребенком, она ужасно боялась потерять родителей — особенно маму, что же касается ее отца, то Делии с ее небольшим жизненным опытом казалось, что с его смертью в ее жизни мало что изменится, разве что пыль осядет на его месте в столовой и из-за закрытых дверей их гостиной перестанут доноситься отголоски его жарких споров с ее матерью относительно педагогических и религиозных взглядов на воспитание дочери.

Звонок матери вырвал ее из этих мыслей. Делия подняла глаза и увидела, что она уже отошла от могилы и теперь стоит с дядей Джо на мощеной дорожке между могилами. Когда ее дочь оглянулась, женщина махнула рукой в сторону надгробия.

— Делия, — повторила она, внимательно глядя на малышку, — положи незабудки в изголовье и иди к нам, уже пора домой.

Придя в себя, девочка кивнула матери и, поднявшись на ноги, подошла к самому краю могилы и, слегка повертев в руках букетик незабудок — ей очень нравились эти цветы, — медленно опустила его на мягкую землю, а затем обратила внимание на взрослых и вопросительно посмотрела на них.

— Правильно, — кивнула мама с улыбкой на губах. — А теперь иди к нам. Поторопись! — поторопила она дочь, которая нерешительно топталась на месте.

Дядя Джо, стоя немного позади матери Делии, молча наблюдал за всем происходящим. Печальное выражение исчезло с его лица, и теперь он казался счастливым и умиротворенным, а комья грязи на его строгом костюме придавали его облику беспечность и некоторое легкомыслие. Делия почувствовала, как что-то шевельнулось в ее душе, когда она посмотрела на него, но не могла понять, что это было за чувство. Она пошла встречать взрослых, умудрившись по дороге вытереть руки о сарафан. Это действие не ускользнуло от глаз матери, которая нахмурилась и укоризненно покачала головой.

— Дорогуша, почему ты испачкала одежду? — спросила женщина, когда Делия подошла и встала рядом с ней. — Ты же не какая-нибудь простушка, а цивилизованная леди!

Взяв девочку за руку, мать нежно сжала ее маленькую ручку в своей и повела к выходу с территории захоронения. Делия послушно последовала за ней, чувствуя себя немного неловко из-за того, что ее так бесцеремонно оторвали от искреннего выражения чувств перед могилой Джеанн Тёрлоу. По-видимому, это чувство передалось ее матери, которая ускорила шаг, так что дочери пришлось поспешить за ней. Вскоре ощущение некоторой скованности прошло, и Делия вернулась к своим мыслям.

Она верила, что букет незабудок, который ей довелось возложить сегодня, будет вечно лежать на могиле, напоминая всем окружающим о том, как благовоспитанная молодая леди отдала дань памяти покойной матери своего духовного учителя и наставницы, выражая тем самым свое глубочайшее уважение к нему самому и ко всей его семье. Как и подобает хорошей маленькой девочке, Делия продолжала идти рядом с матерью, но когда их процессия миновала кладбищенскую ограду, она не смогла удержаться, чтобы не оглянуться и не бросить последний взгляд на могилу матери дяди Джо.

То, что открылось глазам маленькой девочки, потрясло ее до глубины души — у надгробия стоял незнакомый мужчина в рваной одежде, небритый и с грязными взъерошенными волосами, торчащими из-под старой фетровой шляпы. На несколько мгновений ей показалось, что это какой-то призрак, бродящий между могилами, но когда она пригляделась повнимательнее, то поняла, что это самый обычный пожилой нищий, внешне очень похожий на тех, кого она привыкла видеть на экране телевизора в унылых и занудных телефильмах на городскую тематику.

Украдкой оглядевшись по сторонам, мужчина снял шляпу и тут же подобрал с земли букетик незабудок. Делии потребовалось немало усилий, чтобы прикрыть рот рукой, чтобы не закричать от охватившего ее чувства обиды и детского возмущения. Со свистом выдохнув воздух, старина паупер, стараясь как можно незаметнее засунуть цветы в карман своих бездонных карманов, бросился прочь. Малышка провожала мужчину глазами, пока он не скрылся за зданием склепа.

С силой сжав свободную руку в кулак, Делия стиснула зубы и глубоко вздохнула. Мысли о недостойном поведении старого нищего не выходили у нее из головы. Она задавала себе вопросы из разряда «Зачем он украл цветы, предназначенные покойному?», «Что он собирался с ними делать?» и так далее. На долю секунды Делию охватило желание немедленно наказать воришку, но она подавила это желание, понимая, что ничего не может поделать, и даже если бы она попыталась, это выглядело бы по меньшей мере глупо, если не рискованно. Вздохнув, девочка перевела взгляд на свою мать, которая продолжала вести ее вперед, следуя за дядей Джо.

Делия почувствовала, как ветер, который до этого слегка шевелил ее волосы, постепенно усилился и теперь начал задувать ей под одежду. Она вздрогнула от холода и подняла руку, затекшую от долгого лежания, чтобы поправить сорочку. В тот момент не могло быть и речи о том, чтобы встать с подоконника и надеть что-нибудь потеплее — девочка была так очарована видом луны, которая тем временем уже начала скрываться за темными и расплывчатыми облаками. Делия находилась в состоянии, когда мысли преобладали над желаниями ее тела, и хотя по натуре она была расположена к меланхоличным размышлениям, но в состояние прострации, подобное этому, она удосужилась впасть впервые за все свои десять лет.

Делия вспомнила одну из своих многочисленных воскресных поездок в местную церковь, которая, если вдуматься, находилась не слишком далеко от ее дома. Сама церковь была очень красивой — облицованное кирпичом здание с дополнительной каменной кладкой, округлые окна которого указывали на то, что архитектор увлекался романским стилем. Угловая башня с зубцами, возвышавшаяся над крышей остальной части церкви, вызвала у Делии приятные ассоциации с фильмами о средневековой жизни, и, можно сказать, придала девочке дополнительную мотивацию отправиться в это место (не считая ее лютеранского исповедания, конечно).

В то воскресенье дочь и мать, согласно установившейся в их семье традиции, надели кружевные шали — Делия в сиреневую, ее мама в черную — и, выйдя из дома, вскоре достигли парадных дверей церкви. В тот день Делия была не в лучшем настроении, потому что перед выходом из дома она умудрилась поссориться с отцом из-за того, что он придрался к ее рисунку мужчины с рыжими волосами. Главная причина заключалась не в самой фотографии — она была грубой, как и другие дети ее возраста, а в том факте, что девочка подписала ее теми восемью заветными буквами, которые вызвали неоправданную панику и паранойю у ее родителей и взрыв восхищения у самой Делии.

Поэтому, когда отец ушел из дома на работу, девочка без особого интереса отправилась в церковь, даже не поговорив по дороге с матерью. Правда, она, будучи свидетельницей ссоры между дочерью и мужем, в свою очередь, тоже не была расположена вести с ребенком задушевные беседы. Когда обе женщины наконец добрались до церкви, угрюмое чувство неудовлетворенности постепенно уступило место необъяснимому возбуждению, и через несколько минут Делия забыла о своей семейной ссоре.

Подвешенные на цепочке лампы с красивыми шестиугольными абажурами светились теплым желтым светом, который отражался от полированного дерева мебели. Освещение было приглушенным, как будто церковные руководители не хотели нарушать торжественность момента ярким светом электрических ламп, но это не помешало девочке с энтузиазмом разглядывать винтажный интерьер церкви, которым она раньше никогда особенно не интересовалась, поскольку церковь была для нее такой же рутиной, как школа или продуктовый магазин.

Ей сразу стало ясно, что интерьер выдержан в готическом стиле, свидетельством чего была потолочная опора, вырезанная из дубовых и еловых досок. Они контрастировали с белыми стенами, оформленными скромно, но со вкусом. Не обращая внимания на прихожан, толпившихся среди полукруглых рядов скамеек, Делия устремила их взор на алтарь, отчего ее лицо приобрело мечтательное выражение, а пряди густых волос, лежащие на плечах, немного растрепались, но со стороны это было не заметно из-за наброшенной на них шали.

Богослужение в портлендской церкви мало чем отличалось от аналогичной процедуры, которую она наблюдала, живя в Нью-Йорке, за исключением того, что среди прихожан количество стариков преобладало над людьми среднего возраста, а из детей на данный момент была только одна Делия — как будто местные жители придерживались мнения, что не следует водить своих детей в церковь. девочка не помнила, как проходило богослужение, потому что в своих мыслях она была полностью поглощена Джо — казалось, торжественная атмосфера этого святого места с новой силой воскресила образ этого человека в ее мыслях.

Когда прихожане начали расходиться, мать девочки слегка подтолкнула ее локтем в плечо.

— Дорогуша, нам нужно идти, — в голосе женщины слышалась усталость.

Делия, продолжая стоять неподвижно, только повернула к ней голову.

— Мамочка, я хочу остаться здесь, — смиренно сказала она.

Мать неловко обняла ее.

— Что ты тут потеряла? — недоуменно спросила женщина.

— Я останусь, — настойчиво повторила дочь, отворачиваясь от неё.

— Как пожелаешь, красавица, — сдалась мать.

С этими словами она вышла из церкви, а Делия продолжала смотреть на резной дубовый алтарь.

— Я буду ждать тебя снаружи, — донесся до ушей малышки голос её матери.

Убедившись, что она покинула церковь, девочка, поправив шаль, вышла из-за рядов деревянных скамеек на устланное красным ковром пространство перед алтарем, у которого в этот момент в одиночестве стоял викарий, которому на вид можно было дать лет сорок. Он был одет в безупречную черную сутану, а его волосы были скрыты капюшоном того же цвета. Священник наблюдал за суетящимися людьми, выходившими из церкви, даже не пытаясь скрыть скуку на своем лице. Казалось, он не придавал никакого значения ребенку, который в это время приближался к нему.

Делия, напротив, с каждым шагом, приближавшим ее к алтарю, чувствовала все большее возбуждение. Ее руки слегка дрожали от волнения, поэтому ей приходилось держать их скрещенными на груди. Она чувствовала, как недоуменные взгляды других прихожан скользят по ее телу, завернутому в сиреневую шаль. Подойдя ближе к викарию, Делия слегка поправила вуаль, чтобы священник мог лучше видеть ее лицо, и остановилась у подножия четырех ступенек, устланных красным бархатным ковром

— Добрый день, преподобный Уиллис, — тихо, но твердо произнесла девочка

При звуке ее голоса викарий заметно вздрогнул и, скользнув по ней безразличным взглядом, продолжал хранить молчание.

— Позвольте мне спросить вас, — решительно продолжила Делия.

Священник повернулся к ней — по блеску его глаз было ясно, что он совершенно не в настроении болтать о пустяках с малолетними прихожанами, даже если они были такими серьезными, как этот.

— Иди с миром, дочь моя, — недовольно сказал он.

— Не могли бы вы, пожалуйста... — Начала Делия, но викарий перебил ее.

— Время богослужения закончилось, тебе здесь больше нечего делать, — и священнослужитель указал на выход.

Такое обращение немного задело девочку, но она этого не показала, и только румянец на щеках выдавал ее раздражение.

— Мне нужен ваш совет, преподобный Уиллис, — твердо сказала она, глядя в лицо викарию.

— Какая непослушная девчонка... — едва слышно прошептал он. — Иди домой, дочь моя, — сказал священник, повышая голос.

— Я никуда не уйду, пока вы не ответите на мой вопрос! — упрямо ответила ему девочка.

Делия не удержалась и легонько топнула своей ножкой, обутой в черную туфлю. Такой неплохой способ выразить свое нетерпение в стенах церкви выглядел неуместно, но сегодня девочка была настроена решительно и поэтому позволила себе нарушить правила. В следующую секунду викарий сдался ее напору и, сделав пару шагов к ней, остановился на самой верхней ступеньке.

— Что тебя гложет, дочь моя? — в его голосе все еще слышались нотки неудовольствия.

— Преподобный Уиллис, — начала Делия, — мне страшно подумать, но иногда мне кажется, что взрослые что-то скрывают от меня.

Девочка, конечно, имела в виду тот факт, что родители скрывают от нее все, что связано с дядей Джо. Но откуда было знать этому конкретному церковному сановнику?

— Не волнуйся, дочь моя, — ответил ей викарий. — Родители всегда не сразу открывают мир своему ребенку, потому что человек должен познавать его постепенно, по крупицам.

Делии не понравилось, что священнослужитель, вместо того чтобы выслушать своего собеседника, сразу же начал пускаться в пространственные речи, которые совершенно не относились к тому, что она хотела сейчас узнать.

— Я не это имела в виду, преподобный Уиллис, — стараясь сохранять спокойный тон, сказала она.

Увы, викария остановить было невозможно — казалось, вопрос молодого прихожанина стал катализатором его красноречия, и священнослужитель не смог подавить поток прописных истин, которые сорвались с его уст на дочь фармацевта, мало интересовавшуюся религиозными разговорами.

— Если человек, — сказал викарий, воздев палец к потолку, — с юных лет вдруг узнает об окружающем мире все сразу, то знай, дочь моя, что это от лукавого, и такой человек идет против заповедей Господних.

Делия поняла, что ей снова придется пойти против правил хорошего тона, чтобы заставить священника ответить на вопрос, который беспокоил ее уже много месяцев. Глубоко вздохнув, она почти инстинктивно уперла руки в свои нежные бедра, как любила делать ее мать во время семейных ссор.

— Пожалуйста, выслушайте меня, преподобный Уиллис, — громко сказала Делия, прерывая нравоучительную тираду собеседника. — Мои родители не хотят говорить со мной о человеке, к которому я испытываю чувства, которые, ух... — она замолчала на полуслове.

Девочка стеснялась говорить о дяде Джо напрямую — ее мучили подозрения, что если она расскажет викарию о своей духовной связи со взрослым мужчиной, то священнослужитель тут же начнет осыпать ее упреками, даже не пытаясь выяснить, в чем именно заключалось их общение. Поэтому ей пришлось приложить усилие, чтобы заткнуться и застыть в позе послушной и покорной служанки Господа. Заметив это, викарий не стал выговаривать ей за неподобающее поведение и даже изобразил на своем лице подобие благочестивой улыбки, которая через секунду сменилась обычным выражением спокойствия.

— Все еще может наладиться, дочь моя, — утешал Делию священник. — Ты говоришь о любви?

В голосе викария послышался легкий интерес, который придал Делии уверенности в себе. Кивнув головой в знак согласия с его словами, она откинула непослушные локоны, выбившиеся из-под шали.

— Преподобный Уиллис, я живу в постоянном страхе, — уверенно заговорила она, — что с этим человеком случилось что-то плохое. Что мне следует делать?

После этих слов девочка устремила свои темные глаза на викария. Хотя ее вопрос был сформулирован не совсем правильно, тон, которым Делия задала его, должен был служить доказательством того, что ответ на него действительно важен для нее. Увы, священнослужитель не воспринял слова ребенка всерьез — вместо этого он, не тратя ни секунды на раздумья, одарил ее снисходительной улыбкой.

— Ты любишь, дочь моя, а любовь и страх всегда рядом, — словно декламируя какую-то прописную истину, добродушно произнес викарий. — Просто веруй, надейся и жди.

С этими словами он отвернулся от девочки и поднял глаза на висящую над алтарем потемневшую от времени круглую металлическую пластину, украшенную сложными узорами, местами покрытую потертой позолотой. Это следовало расценивать как знак того, что их разговор подошел к концу. Делии ничего не оставалось, как поправить шаль и направиться к выходу. Вся фигура девочки говорила о том, что этот диалог поверг ее в состояние недовольства, и теперь она изо всех сил старалась не высказать свое несогласие с ответом священнослужителя.

Стараясь ступать как можно медленнее по красной ковровой дорожке, расстеленной между рядами скамеек, девочка подумала про себя, что в переводе на простой язык слова викария означали, что он не в состоянии дать Делии совет, как справиться с ее ситуацией с дядей Джо. Она пожалела, что не произнесла прямо в лицо священнику цитату из книги, которую когда-то читала со своей взрослой подругой. Хотя это можно было назвать чтением с большой натяжкой, потому что девочка просто сидела и слушала, как дядя Джо читает вслух своему юному слушателю. В частности, цитата, которую Делия сочла уместной в данной ситуации, заключалась в том, что некий мудрец и врач попросил Господа Бога уничтожить человеческую расу, чтобы он создал более совершенных людей, но Господь Бог ответил, что, хотя он и сочувствует мудрецу, он не может выполнить его просьбу.

Возможно, что на самом деле диалог имел совершенно другой смысл, но девочка не могла этого знать, хотя бы потому, что содержание этой книги дяде Джо пришлось переводить прямо на ходу, ибо написано оно было на немецком, знания которого у Делии были, мягко говоря, очень поверхностными. Если бы девочка могла найти эту книгу на своем родном языке, то она, несомненно, посоветовалась бы с ней и рассказала викарию, что именно было сказано в оригинале, но, к ее величайшему сожалению, ей не удалось найти английский перевод этой книги из-за ее родителей (которые, казалось, ненавидели все, связанное с дядей Джо), и из-за того, что она не могла знать точного названия — Делии было трудно запоминать и произносить немецкие слова, а приблизительный перевод «Нелегко быть богом», вероятно, ничего не дал бы скучающим продавцам книжного магазина.

Поэтому Делия молча направилась к выходу, склонив голову. Она еще не цитировала, потому что, когда дядя Джо закончил читать эту книгу, он запретил девочке цитировать ее направо и налево. Как она думала, дело было в том, что Господь Бог, описанный на ее страницах, был не седовласым стариком, который сидел на облаке и отдавал приказы ангелам, а, напротив, отважным молодым рыцарем, который скакал на коне и участвовал в дрязгах какого-нибудь средневекового городка. «Что плохого в том, — подумала Делия, — что Господь Бог выглядит крутым парнем?».

Она вспомнила, как в книге описывалось, что этот Господь Бог, который под видом простого смертного пытался сделать этот мир лучше, чем он есть на самом деле, в своих странствиях влюбился в женщину, но когда ее подло убили, он пришел в ярость и устроил нечто вроде Армагеддона, только в его руках были не какие-то нелепые огненные шары, а самый настоящий рыцарский меч из стали, которым он прорубил себе путь сквозь свиту вероломного короля, и, добравшись до последнего, положил конец его тирании. Закончилось все тем, что после этого события самого Бога забрал кто-то из его друзей, с которыми, гуляя по эдемским садам, он ел клубнику и в шутку пугал окружающих своими ладонями, которые были испачканы ее соком.

Но поскольку дядя Джо сказал, что другие взрослые не оценят такую интерпретацию Господа Бога из уст малышки, то Делии оставалось только придержать язык и просто тихо покинуть церковь, получив из уст викария ответ, который ничего не объясняет, как ей поступать в ситуации, когда ее родители замыслили и скрыли от нее истинную судьбу ее подруги.

Воспоминание о разговоре с викарием привело Делию в состояние, близкое к отчаянию. Она глубоко вздохнула и, расправив затекшие от холода плечи, провела рукой по холодной поверхности подоконника. Луна уже давно была скрыта облаками, и в ночном воздухе чувствовалась сырость надвигающегося ненастья. В голову девочки закралось подозрение, что в любой момент может пойти дождь и она рискует промокнуть под его струями, но она продолжала сидеть неподвижно, бросая косой взгляд в свою комнату — что, если дверь откроется и войдет ее мама или папа?

Но, к большому счастью Делии, никто из родителей не входил в ее спальню. Это было ей по душе — сейчас, больше, чем когда-либо, девочка не хотела их присутствия, потому что чувствовала острую необходимость забыть о них и вспомнить свою жизнь вплоть до сегодняшнего момента. Успокоившись, Делия подняла голову к небу и, закрыв на несколько секунд глаза, постаралась выкинуть из головы все мысли о настоящем, чтобы они не мешали сосредоточиться на образах из счастливых моментов ее совместного с дядей Джо прошлого.

Она не рискнула устать от кропотливого перебора своих воспоминаний и провалиться в сон, потому что холодный ветер, дувший со стороны леса, просто не давал ей такой возможности. В отличие от Нью-Йорка, где Делия ранее жила со своими родителями, в Портленде не было необходимости подвергать сомнению существование природы вокруг, как это часто случалось с девочкой на заполненных автомобилями улицах мегаполиса, где любая травинка, робко растущая в трещинах асфальта, казалась символом зеленого мира и в то же время олицетворением дикой природы в одном лице.

В голове Делии всплыли образы их с Джорданом самого последнего времяпрепровождения. Это никогда нельзя было назвать свиданием, ибо, во-первых, Делия была слишком молода для этого, а во-вторых, если свидание обычно представляет собой встречу наедине, то это мероприятие проходило в компании близкого друга Джордан, которого девочка заочно уважала, но никогда раньше не видела. В ее собственном воображении мир вокруг Делии возвращался сквозь время.

Она сама не участвовала в тех событиях — не в том смысле, что ее там не было физически. Напротив, Делия была непосредственно вовлечена в те инциденты. Дело было в том, что в воспоминаниях отсутствовал ее собственный визуальный образ, ибо еще не родился такой человек, который мог бы видеть себя со стороны, не теряя способности ориентироваться в окружающем мире и оценивать происходящее с точки зрения первого лица.

Визит к подруге Джордан стал неожиданным сюрпризом для маленькой Делии, который не входил в ее планы на вечер того дня. Совсем наоборот, к этому моменту она уже несколько раз намекала дяде Джо, что ей пора идти домой, чтобы приступить к своим прямым обязанностям по подготовке к завтрашнему экзамену по литературе, которого все ее одноклассники ждали с таким напряжением, не говоря уже о ней самой. Ее дом был совсем рядом — буквально через следующую калитку направо, но Делия не могла избавиться от ощущения, что если она уйдет от своего соседа без спроса, то испортит ему настроение, чего ей на самом деле совсем не хотелось. Поэтому она попыталась уговорить Джордана отпустить ее вместо того, чтобы самой покинуть его дом.

— Дядя Джо, я умоляю тебя! — громко говорила она. — У меня важный экзамен в школе, я просто не представляю, как я смогу его сдать...

Но Джордан, как ни в чем не бывало, продолжал сидеть в своем кресле, держа в руках открытую книгу, которую читал с некоторым любопытством. Делия поняла, что ее просьба останется без ответа, и решила проявить настойчивость. Сделав несколько шагов к креслу, она перешагнула через ноги дяди Джо и положила ладони на зеленые ситцевые подлокотники. В этот самый момент Джордан захлопнул книгу и поднял на нее взгляд, который прошел мимо ее внимания, потому что девочка невольно заинтересовалась ее обложкой. Это была брошюра в твердом переплете с названием, написанным огромными белыми буквами на глянцевой голубой поверхности.

— «Книга Света», — прочитала Делия с некоторой запинкой, словно пробуя слово на вкус.

Она убрала руки с подлокотников и вопросительно посмотрела на Джордана, на лице которого появилась загадочная улыбка. — Это его забавляет мое произношение? — спросила она себя, когда их взгляды встретились. Ей стало не по себе, и она снова уткнулась в книгу. Минуту спустя дядя Джо нарушил молчание.

— Ах, это скукотища, — извиняющимся тоном начал он, — Всё об исцелении и кристаллах.

Делия, услышав это определение, едва сдержала улыбку. Она всегда считала, что ее взрослый друг — ценитель качественной литературы, и была удивлена, что он позволил себе прочитать такую глупую и никчемную книгу. Но что делать, когда вокруг так много идиотов, готовых платить за какую-то ерунду, которую они даже не понимают. От этих мыслей девочке вдруг до смерти захотелось сказать что-нибудь дерзкое и насмешливое в сторону брошюры, которую Джордан тем временем уже положил на стол справа от себя. Делия широко расставила локти, уперла руки в бедра и расправила плечи, чтобы выглядеть как можно более драчливой.

— А также о дурацком хламе! — сказала она громко и членораздельно, подражая голосу литературного критика, который зачитывал свою разгромную рецензию на книгу какого-то графомана.

На самом деле Делия не была уверена в необходимости такого излишества — обычно она никогда не опускалась до такого наигранного пафоса, по крайней мере, в общении со своими родителями. Но теперь она чувствовала, что таким образом сможет произвести некоторое впечатление на дядю Джо, доказав ему, как хорошо она разбирается в современной литературной кухне. И она не ошиблась — ее взрослый друг одобрительно посмотрел на своего юного друга и кивнул головой.

— Поверь, я с тобой полностью согласен! — радостно воскликнул он. — Меня уже тошнит от этой эзотерической чепухи. Я бы никогда не взял в руки подобную книгу, если бы на улице меня не вынудил взять ее один юродивый. Кстати, мне было интересно, — внезапно он сменил тон, — почему ты считаешь эту книгу «дурацким хламом», как ты выразилась?

Задав этот вопрос, дядя Джо пристально посмотрел на Делию, и по его серьезному лицу было ясно, что он ждет ответа. девочка почувствовала себя неловко, и весь ее задиристый пыл куда-то испарился. Она покраснела и опустила глаза, но Джордан, казалось, не хотела менять тему. Он подождал, пока Делия снова поднимет на него взгляд, и подмигнул ей.

— Скажи мне, почему тебе не понравилась эта книга? — повторил он свой вопрос.

Делия поняла, что молчать бессмысленно, к тому же необходимо было как-то разрядить возникшее напряжение, поэтому она решила подыграть дяде Джо, и дала ему ответ, который, как она справедливо полагала, должен был понравиться ему до глубины души.

— Я считаю, — сказала Делия, на секунду подняв глаза к потолку, — что человеку не идут на пользу какие-то камешки. Кристаллы никаким образом не могут помочь здоровью, это полная чушь! — воскликнула она с неожиданной горячностью.

Ее искренний и прямой ответ, казалось, привел дядю Джо в восторг, в любом случае, он ухмыльнулся и несколько раз одобрительно кивнул. Сама Делия испытала странное чувство — как будто она только что произнесла речь перед публикой, которая встретила ее выступление бурными овациями и аплодисментами. Она поправила свои непослушные темные волосы, оправила юбку и попыталась напустить на лицо безразличное выражение, чтобы хоть как-то скрыть охватившее ее замешательство, но румянец, появившийся на ее щеках, свидетельствовал о том, что у нее это плохо получается.

Как бы между прочим, дядя Джо поднялся со стула. Маленькая девочка вздрогнула и, откинувшись назад, инстинктивно прикрылась рукой. Джордан подошел к столу и, взяв в руки эту злополучную книгу, повернулся к Делии, которая стояла перед креслом, словно завороженная, и смотрела на дядю сквозь пальцы с некоторым удивлением, но без страха.

— Я хочу сделать тебе кое-что приятное, — сказал он, открывая брошюру. — Ты действительно любишь... — он вдруг замолчал и начал беспорядочно листать страницы.

Делия невольно задумалась, что же имела в виду ее взрослая подруга. Малышка убрала руку от лица и, прищурившись, внимательно посмотрела в его сосредоточенное лицо.

— Что я люблю? — спросила она с едва скрываемым любопытством. — Читать? Рисовать?

— Испепелять, — неожиданно ответил дядя Джо и яростно дернул книгу за края переплета.

Раздался звук рвущейся бумаги, и несколько книжных страниц полетели на половицы. В следующий момент Джордан начал с удвоенной силой рвать книгу на куски, в то время как Делия молча наблюдала за его действиями. Она даже подумать не могла, что может прийти в такой восторг от вида взрослого мужчины, утруждающего себя таким нетипичным для своего возраста занятием. Вскоре у ног дяди Джо лежала стопка изорванных бумажных страниц, а твердая обложка, которую он не смог разорвать, была брошена на пол рядом с ними. Радостный мужчина достал из кармана зажигалку и кивнул девочке, которой невольно стало смешно, но она сумела подавить улыбку, не желая показаться невежливой.

— Возьми эти обрывки, — дядя Джо пнул бумагу, — и отнеси к камину.

После этих слов он отошел в противоположный угол комнаты, а Делия, после небольшого колебания, присела на корточки рядом с тем, что осталось от дурацкой книжки, и начала осторожно подбирать ее с пола — кусочек за кусочком, — складывая их в подол своей легкой юбки, которую она обычно носила осенью, когда погода была еще достаточно теплой, чтобы ходить в легкой одежде. Собрав все, Делия выпрямилась и повернулась к каминной полке, где уже стоял дядя Джо.

— Иди сюда, — он поманил ее жестом.

Придерживая подол юбки, девочка медленно, чтобы не расплескать бумагу, двинулась к нему. Как только она оказалась рядом с Джорданом, мужчина наклонился и открыл железную дверцу камина.

— Бросай всё сюда, — кивнул он ей, имея в виду обрывки книги.

Делия с облегчением высвободила руки из юбки, и бумага с шелестом упала прямо в темную пасть камина. Только картонные половинки переплета, казалось, не хотели с этим соглашаться и с едва слышным стуком упали ей под ноги. Маленькой девочке пришлось наклониться и поднять их с пола, после чего она бросила его к остальным объедкам.

— Я тобой горжусь! — воскликнул дядя Джо с неуместным торжеством. — А теперь отойди в сторону.

Делия подчинилась, и ее взрослый друг присел на корточки перед камином и щелкнул зажигалкой. Через несколько секунд прямо перед его лицом послышался треск, но ничего страшного, конечно, не произошло — это был всего лишь небольшой вспыхнувший костер, и через несколько мгновений пламя уже лизало бумагу и картонную коробку, сложенные посередине камина. Дядя Джо встал, отряхнул пыль с коленей и, засунув руки в карманы брюк, встал рядом с девочкой.

— Книга Света, говорили они... — с иронией в голосе тихо пробормотал он, глядя на огонь.

— Да будет свет! — весело ответила Делия, не сводя глаз с языков пламени, танцующих в камине.

Итак, Джо и Делия постояли некоторое время, молча наблюдая, как огонь превращает бульварную эзотерическую фантастику в то, чем она по сути и является, — в пепел, только не в переносном, а в буквальном смысле. У девочки возникло ощущение, что акт сожжения, который они только что совершили, является вызовом всему обществу этих сумасшедших экстрасенсов, которые сами не понимают смысла своего псевдонаучного учения, но с удивительным упорством пытаются научить этому других, наивно полагая, будто образованному человеку есть какое-то дело до их нелепой и бессмысленной возни с кристаллами и подобной ерунды, якобы приносящей человеку пользу и очищение.

Внезапно дядя Джо запрокинул голову к потолку, и девочка услышала его смех, похожий на смех ребенка, получившего долгожданный подарок. Она вздрогнула от неожиданности и отшатнулась от него, но вскоре поняла, в чем дело, и рассмеялась вместе с ним. Ее смех был полон такой безудержной радости и счастья, какого она никогда раньше не испытывала — казалось, все ее существо было наполнено таким блаженством и покоем, которых раньше не могло вызвать никакое другое событие в ее жизни, даже дни рождения, Рождество или какие-то другие семейные праздники. Именно это странное событие — сожжение неразумной брошюры в камине соседа — могло вызвать у нее сильный прилив счастья.

Вскоре они успокоились — сначала дядя Джо перестал смеяться, а потом и сама Делия. Мужчина и маленькая девочка стояли у камина, где догорали последние страницы потрепанной, глупой и бесполезной крошечной книжечки, которую они оба не без оснований считали если не плохим, то, по крайней мере, отупляющим чтивом. Сожжение этих страниц придало им уверенности в себе и, можно даже сказать, пробудило вкус к жизни. Дядя Джо, оторвав взгляд от камина, повернулся к девочке и некоторое время пристально смотрел на нее, очевидно, пытаясь понять по выражению ее лица, какое впечатление произвел на нее их внезапный поступок. Делия, почувствовав на себе его взгляд, смущенно покраснела и начала расправлять свою слегка помятую юбку.

— Тебе понравилось? — ласково спросил он.

В ответ девочка утвердительно кивнула головой.

— Ты никогда раньше так не смеялась, — продолжил дядя Джо. — Согласись, ведь это здорово — сжигать книги?

— Если это глупые книги, то да, — весело ответила Делия, подпрыгивая на месте.

— Я не говорю, что это относится ко всей литературе, — словно оправдываясь, начал объяснять Джордан. — Тех, кто действительно может чему-то научить, следует лелеять как верх роскоши, и их вообще не следует сжигать.

Делия поднесла руку к лицу и задумчиво почесала подбородок, что явно позабавило ее собеседника, который в ответ на ее жест склонил голову набок и издал некое подобие смешка. Это слегка задело девочку, но она не показала этого. Глядя на дядю Джо, она вдруг отчетливо осознала, насколько он похож на нее — дело было не столько во внешних данных, сколько в том, насколько у них были схожие внутренние качества. Ведь если покопаться в глубинах его души, то окажется, что разницы в возрасте как бы и не существовало — дядя Джо в свои двадцать четыре года был все таким же наивным и инфантильным, как и сама Делия. На самом деле, единственная разница между ними заключалась лишь в уровне знаний и опыта.

— Подожди секунду, — вдруг сказал дядя Джо, поднимая палец к потолку.

После этого он подошел к письменному столу, на котором лежали какие-то бумаги, книги, а также стоял небольшой телефонный аппарат. Делия уставилась на него в замешательстве, но когда рука мужчины потянулась к телефонной трубке, она не выдержала и сделала несколько неуверенных шагов к нему.

— Кому ты звонишь? — спросила она с внезапной дрожью в голосе.

— Успокойся, Делия, — сказал дядя Джо, с любовью глядя на нее. — Просто дай мне минутку поговорить.

С этими словами он начал набирать номер, и девочка услышала характерный звук, с которым вращается диск аппарата (у дяди Джо была очень старая модель телефона). Она поняла, что Джордан хочет убрать ее с дороги, но на всякий случай задала ему еще один вопрос.

— Это имеет отношение ко мне? — спросила она без малейшего колебания.

— У меня такое чувство, что ты читаешь мои мысли, — улыбнулся дядя Джо. — Конечно, это связано с тобой. Тебя ждёт кое-что очень интересное. Очень, — повторил он и, чтобы подчеркнуть важность слова, щелкнул пальцами свободной руки.

Успокоившись, Делия встала у него за спиной. Ей вдруг в голову пришла какая-то замечательная идея — подслушать чужой разговор и узнать, о чем говорят взрослые! Легкая ухмылка появилась на губах дяди Джо, и он одобрительно кивнул головой, словно поощряя ее любопытство. Судя по всему, он был совсем не против того, что девочка услышала содержание его разговора с человеком на другом конце линии. Прошла почти минута, сопровождаемая размеренными звуковыми сигналами, пока в трубке не раздался молодой мужской голос.

— Привет, Джо, зачем беспокоишь меня в столь ранний час? — с некоторым неудовольствием проговорил невидимый девочке собеседник.

Делия едва не рассмеялась — на часах было уже пять часов пополудни, а этот джентльмен почему-то считал это время ранним. «Может, он любитель поспать до обеда?» подумала она, прикрывая рот рукой.

— Привет, Джаф, — весело сказал дядя Джо. — Я звоню узнать, как у тебя дела, в каком ты настроении.

— Послушай, что это за бред, — не вслушиваясь в его слова, с отчаянием проговорил собеседник, — когда электричество отключают по утрам и включают только к вечеру? Я уже устала одеваться утром при свечах!

— Без понятия, приятель, — спокойно ответил Джордан. — У меня электричество с другой подстанции.

Делии было скучно слушать, как взрослые обсуждают проблемы с электричеством, но она понимала, что это только начало разговора, а самое важное будет сказано позже. Интуиция не подвела девочку.

— Послушай, Джаф, — с притворной беспечностью сказал дядя Джо. — Ты не возражаешь принять у себя пару не слишком звездных гостей?

— Пару? — раздался удивленный голос в трубке. — Ты что, не один ко мне в гости собираешься?

Малышка слегка покраснела, когда ее взрослая подруга употребила фразу «не слишком звездных гостей». «Что было бы, — подумала она, — если бы он считал меня своей, но в то же время постоянно давал понять, что я недостаточно умна, чтобы быть равной ему?» Однако дядя Джо, занятый разговором, не заметил задумчивого выражения на лице Делии.

— Да, дружище, я хочу познакомить тебя с моей новой соседкой, Делией, дочерью фармацевта. Очень умная и милая девочка, — при этих словах он повернулся к малышке и немного смутился, когда встретился с ней взглядом.

— Ребёнка хочешь ко мне привести... — задумчиво ответил голос.

— Что, боишься, что юной леди станет скучно и она запомнит тебя редкостным занудой? — усмехнулся дядя Джо. — Ошибаешься, приятель, — Делия серьезная девочка, любит поговорить на литературные темы, недавно мы с ней читали Братьев Стругацких, и ей это очень понравилось.

— Кого? — не понял мужчина на другом конце провода.

— Ну, ты помнишь книгу, которую мне подарил Онкель Корбл? — сказал дядя Джо, не скрывая гордости за себя и Делию.

— A, которая на немецком языке... — пробормотал голос, словно только сейчас понял, о чем говорил собеседник.

— Так что не переживай из-за скуки, Джаф, — подбодрил друга Джордан. — Посиди, поболтай, почитай свою книгу, взгляни... Главное, чтобы было что поставить на стол, надеюсь, у вас с этим нет никаких проблем?

В трубке воцарилось молчание — очевидно, Джаф пошел проверить, есть ли у него что-нибудь в холодильнике. Делия, которая все это время стояла за спиной дяди Джо, вдруг почувствовала сильный голод, потому что в тот день она ела только два раза — дома утром и когда просто пришла к соседке. В обоих этих случаях дело ограничилось малым — половинкой грейпфрута и домашним песочным печеньем, которым дядя Джо хотел порадовать ее, но его кулинарные способности не произвели на малышку особого впечатления, и в итоге Делия все равно проголодалась.