Здесь никогда не шёл снег (джен)

Кудесник Лестар-младший недаром слыл во всей округе самым искусным изобретателем. Он снял мерки с рук Эдварда измерительной лентой, записав расстояние от плеча до локтя, от локтя до кисти и даже размах рук без учёта лезвий-ножниц. Пока Лестар, закрывшись в своей мастерской, работал над чертежами протезов рук, Эдвард ближе познакомился с трудолюбивыми мигунами, жителями Фиолетовой страны. Эдварду нравилась Волшебная страна, ведь здесь никто не смотрел на него косо. Поначалу мигуны опасались лезвий рук-ножниц, но быстро поняли, что Эдвард и мухи не обидит. Он стриг газоны в парке вокруг Фиолетового дворца, создавал из зелёных массивов кустов чудесные скульптуры⁽¹⁾, на которые приходили полюбоваться с самых дальних ферм.

Однажды Эдвард стриг заброшенные кусты возле оврага, где раньше заканчивалась дворцовая стена, а Железный Дровосек наблюдал за его работой. Они перебрасывались иногда парой слов и, в конце концов, принялись не в первый раз спорить по-дружески о том, что же лучше: руки или сердце.

— Если бы у меня были руки, я бы смог обнять Ким по-настоящему, — вздохнул Эдвард, отвлёкшись от своего занятия. — И не боялся бы её поранить.

— Без сердца, друг мой, ещё хуже, — привёл свои доводы Железный Дровосек. — Ну посуди сам, разве смог бы ты любить Ким, не имея сердца?

— Что бы ты делал, если бы у тебя вместо кистей рук были топоры? — спросил Эдвард. — Представь, ты не можешь даже застегнуть рубашку, потому что неизбежно порвёшь её в лохмотья.

— Да зачем мне рубашка? — пожал плечами Железный Дровосек. — И вилку с ложкой мне тоже держать не приходится. А вот без сердца я бы не смог любить мою Минни.

Эдвард ничего не сказал и принялся наводить последние штрихи на новую зелёную скульптуру. Это был олень с упряжкой, и на вопрос Железного Дровосека Эдвард рассказал, что оленя зовут Рудольф⁽²⁾ и он занимает почётное место в упряжке Санта-Клауса.

— Кто такой Санта Клаус? — изумлённо спросил Железный Дровосек. — Он волшебник?

— Волшебник? — задумался Эдвард. — Да, пожалуй. Он приходит зимой и приносит чудеса в каждый дом.

— Что такое зима? — задал новый вопрос Железный Дровосек.

Так Эдвард узнал, что в Волшебной стране царило вечное лето. Это было удивительно, что природа не отдыхала, а лес не сбрасывал краски осенью, чтобы, выспавшись за зиму, с новыми силами потянуться весной к солнцу.

Здесь никогда не шёл снег.

Эдвард помнил, как радовалась снегу Ким, как танцевала, ловя ладошками снежинки, как те таяли на её волосах и блестели маленькими бриллиантами.

— Когда идёт снег, мир наполняется чудесами, — только и сказал Эдвард Железному Дровосеку.

* * *

Время в Волшебной стране бежало незаметно, Эдвард и сам не мог бы сказать, сколько же недель или месяцев он провёл в гостях у жителей Фиолетовой страны. Хотел ли он вернуться в свой мрачный замок, где вновь пришлось бы день за днём бродить по этажам в одиночестве и находить утешение лишь в стрижке газонов и кустов вокруг замка? О, если бы у него только были настоящие руки! Тогда бы он смог спуститься с холма к горожанам и жить как все.

Спустя несколько дней Лестар-младший сообщил, что подготовительные работы завершены. Не хватало лишь особого материала, который можно было добыть только в Стране рудокопов. Легчайшее железо, нитями вплетённое в волшебную ткань, первым которую создал Ментахо.⁽³⁾ Она не промокала, не горела в огне, была эластичной и прочной.

— Даже не знаю, — задумчиво произнёс Железный Дровосек. — Ферма Ментахо находится на границе Голубой страны, возле пещер рудокопов. Пути туда добрую неделю, но это если тратить время на сон и привалы.

— Я могу не есть и не спать, — уверил его Эдвард. — Видишь ли, я ненастоящий человек, как бы мне этого ни хотелось.

— Ну ничего, — подбодрил Железный Дровосек. — Вот вернёмся, Лестар сделает тебе руки, и будешь ты как настоящий.

На том и порешили.

Железный Дровосек вызвался сам сходить к Ментахо, раздал указания на время своего отсутствия, наполнил маслёнку и распорядился, чтобы Эдварду хорошенько наточили лезвия ножниц — мало ли с какими трудностями пришлось бы им встретиться в пути. Но поскольку саблезубых тигров никто не видел в Волшебной стране уже много лет, а через Большую реку давно провели прочный добротный мост, путешествие их походило на лёгкую прогулку в парке по окрестностям.

Когда позади остались каменистые пустоши предгорья Фиолетовой страны, потянулся густой лес, который давал путникам прохладу вплоть до бескрайних полей, означавших, что они дошли до границы Голубой страны. Вскоре с западной стороны выскочила дорога из жёлтого кирпича, и теперь шагать было ещё легче, правда, Железный Дровосек то и дело прибегал к своей маслёнке, уж слишком много воспоминаний навеяла на него эта дорога. Позади остались логово Людоеда и заброшенный дом, в котором когда-то жил отшельником Железный Дровосек, фермерские домики с разбитыми возле них огородами.

— Где-то здесь Элли сняла с кола Страшилу, — с большим теплом сказал Железный Дровосек.

Эдвард по рассказам Железного Дровосека давно уже представлял себе и Элли, и Страшилу, и Трусливого льва, и даже отважного Тотошку. Он сказал Железному Дровосеку, что у него самые лучшие друзья на свете.

— Ты можешь остаться у нас, мигуны полюбили тебя, — сказал Железный Дровосек.

— Я не знаю, — честно признался Эдвард. — Мне у вас очень нравится, но всё же я хотел бы вернуться в свой дом.

Вскоре их разговоры стихли, ведь каждый думал о своём. Железный Дровосек о том, что от фермы Ментахо рукой подать до его родной деревни, где, возможно, до сих пор жила Минни. А Эдвард размышлял о вечном лете: хорошо это или плохо, если совсем-совсем нет зимы? А как же Рождество и волшебство? Снежные кролики и ледяные горки? Хотя в Волшебной стране чудес, конечно, и так было в избытке. Взять хоть бы разговаривающих белок. Когда к Эдварду в первый раз в парке возле дворца обратилась рыжая белка, он от неожиданности чуть не испортил фигуру медведя, которую как раз вырезал из зелёного массива.

— Уважаемый человек-ножницы, — сказала белка. — Квирк-квирк, можно у вас взять немного этих замечательных веток? Из них получится чудесное гнездо.

— Конечно, берите, — заикаясь, ответил Эдвард.

В Волшебной стране разговаривали и птицы, и звери. А Трижды Премудрый правитель Изумрудного города и вовсе был сделан из соломы.

Пока Эдвард думал обо всех чудесах, они дошли до поселения рудокопов и направились сразу к большой торговой лавке, знаменитой на всю округу. Ментахо, как оказалось, давно уже отошёл от дел и передал все свои секреты мастерства сыну Бофаро, подхватившему семейное дело. Ткани Бофаро разлетались по всей Волшебной стране, а первые красавицы Изумрудного города заваливали его заказами на сезон вперёд.

Обо всём этом Железный Дровосек и Эдвард узнали от словоохотливой девушки, племянницы Бофаро, которая помогала в лавке.

— Дяди сегодня не будет, — объяснила Эльвина. — Вчера они с Тубаго вернулись от Виллины — искали у неё помощи в лечении Милли, бедняжке с каждым днём становится всё хуже.

Эдвард в надежде посмотрел на Железного Дровосека, но обескураженный вид того говорил о том, что он тоже не понимает, о ком речь.

— Видишь ли, дорогая Эльвина, — сказал Железный Дровосек. — Хоть я и родом из этих мест, я давно здесь не был и понятия не имею, о ком ты сейчас рассказываешь. Не могла бы ты немного поведать нам о том, что здесь у вас происходит?

— О, конечно! — обрадовалась Эльвина — поболтать-то она очень любила. — Ментахо был одним из последних семи королей, уж это вы, наверное, знаете?

— Да, но мне казалось, после перевоспитания бывшие короли забыли о том, что они были в прошлом королями? — кивнул Железный Дровосек.

— О да, сначала так и было! — заверила Эльвина. — Но что известно двоим — известно всем. Дедушка Ментахо слыл на всю округу первоклассным ткачом, чем не король? А его жена Эльвина, моя бабушка — в честь неё меня и назвали, — умела печь такие пироги, что устроители свадеб или пиршеств считали за честь пригласить её в качестве пекаря. Из всех детей дедушки и бабушки в Голубую страну вернулись два сына: дядя Бофаро и мой отец Бумбаро. Они обзавелись семьями, подхватили семейное дело, и равных мастерству дяди Бофаро правда трудно было сыскать. У моего отца и матери нас пятеро, а вот у дяди Бофаро Тубаго — единственный сын.

— Эльвина, не так быстро! — взмолился Железный Дровосек.

— Чего тут непонятного? — пожала плечами Эльвина. — Я младшая в своей семье, мои старшие братья и сестра уже подарили отцу и матери семь внуков. У Тубаго же с Наоми, его женой, двадцать лет не было детей, и они плакали от счастья, когда всё же на свет появилась маленькая Милли.

— Милли? — эхом повторил Железный Дровосек.

Перед его глазами ровным строем пробегали жевуны, все как один похожие на рыжего короля Ментахо с косматыми бровями.

— Именно так! — кивнула Эльвина. — Да только счастье родителей и родных было недолгим — Милли стала таять словно свечечка. Дядя Бофаро даже ездил к Стелле, хранительнице секрета вечной молодости, но она сказала, что ничем, увы, помочь не может.

— Я помню Стеллу, — обрадовался Железный Дровосек хоть одному знакомому имени, а потом вздохнул: — Уж если она не смогла помочь…

— Осторожно! — взмахнул лезвием ножниц Эдвард. — Тебе нельзя плакать.

— Да-да, — согласно кивнул Железный Дровосек. — Как же это печально… Девочка умерла?

— Что вы! — всплеснула руками Эльвина, потом достала из кармана фартука клетчатый платок и хорошенько высморкалась. — Она, конечно, совсем слабенькая, на ножки даже не встаёт уже. Дядя Бофаро и Тубаго ездили за Виллиной, и она согласилась прийти посмотреть на Милли, хотя предупредила, что в её волшебной книге всё очень туманно и странно, и она чуть ли не впервые не может прочитать всех знаков.

Они немного помолчали, потом Эльвина спохватилась и предложила гостям отведать превосходных фруктов, на что Железный Дровосек отказался, а Эдвард из вежливости взял из корзины большое красное яблоко.

— А знаете, сегодня уже всё равно в лавку никто больше не придёт, я могу проводить вас в деревню, там мы придумаем, где вам можно переночевать.

Железному Дровосеку и Эдварду сон не был нужен, но они понимали, что их просьба и то важное дело, по которому они прибыли, могут немного подождать, ведь Бофаро сейчас точно было не до заказов.

Эльвина прикрыла дверь на палку: «Чтобы ветер не шалил, а воров у нас отродясь не было, мы никогда не запираемся», и они направились вниз по тропинке в сторону разбитых садов и живописных лугов с яркими цветами, над которыми порхали не менее нарядные бабочки. Беззаботность и тепло так и струились в каждом солнечном луче, что ласково гладили эти земли, на которых жили трудолюбивые, добрейшие люди.

Круглые домики с остроконечными крышами были до того милыми, что Эдвард то и дело останавливался, чтобы рассмотреть их получше. Встречные жевуны робко кланялись, завидев незнакомцев, а то и предпочитали скрыться за дверями домиков, над которыми были подвешены хрустальные бубенчики. Впрочем, уже через минуту жевуны выглядывали обратно и робко улыбались, признав в одном из гостей деревни Железного Дровосека — уж слава о его-то подвигах гуляла по всей Волшебной стране. Да и к тому же с ними была Эльвина, дочь уважаемых людей. Девушка она была словоохотливая, но не глупая — злых чужаков и близко бы не пустила на порог.

Железный Дровосек же почти ничего не видел, потому что его глаза были полны слёз. Он и не подозревал, что так соскучился по этому краю. Какой же он был глупец! Почему побоялся вернуться сюда, где знаком был, казалось, каждый куст и каждое дерево? С болью сквозь пелену слёз он остановился возле небольшого холма на месте дома, где когда-то жила его Минни.

— Здесь стояли старые фермы, — ответила на невысказанный вопрос Железного Дровосека Эльвина. — Но после взлёта торговли с жителями Жёлтой страны многие переселились поближе к границе. Там и земли плодороднее, и ручьи полноводнее.

Железный Дровосек очень хотел спросить про Минни Эни, но боялся услышать в ответ, что здесь никто её не знает. Да и потом, сколько лет сейчас Минни? Жива ли она?

Наверное, разыгравшееся воображение сыграло с Железным Дровосеком жестокую шутку, потому что когда они поднялись вверх по улице мимо аккуратных домиков и миновали один — понеказистей — чуть в стороне, он услышал тихий голос, который не слышал без малого полвека, но не спутал бы ни с одним в мире.

— Джон… Ты всё же вернулся…

1) Кустарниковая скульптура (топиар, реже топиарий) — фигурная стрижка деревьев и кустарников. Одно из старейших садово-парковых искусств. Мастера топиара могут придавать растениям различные формы, например животных, архитектурных сооружений, людей и т. п.

Вернуться к тексту

2) Рудольф — головной олень Санта Клауса.

Вернуться к тексту

3) Ментахо — один из последних семи королей страны Подземных рудокопов, впоследствии ткач.

Вернуться к тексту