Зарянка (гет)

Целую минуту Сивилла сидела, не шевелясь и не имея сил даже вдохнуть. Что это? Сквозное зеркало? Кто глядел на неё издалека и чего нужно этому незнакомцу? Недоверие, которое она испытывала раньше к артефакту, вернулось. Но уже в следующую минуту её поразила другая мысль — а что, если зеркало разбилось? Вспомнив недавнее прошлое и представив, что ей придется снова обходиться без своего "якоря", прорицательница упала на колени, бережно поднимая зеркало с ковра. К счастью, стекло не пострадало, оно по-прежнему отражало спальню Трелони, аляповатую и пёструю, и саму Сивиллу, ещё более взволнованную и растепанную. 

Может быть, ей почудилось? Но нет, она никак не могла спутать эти серые глаза со своими, темно-зелеными, взгляд был слишком реальным, совсем не походил на миражи и грёзы, которые обычно приходили в видениях будущего. Растерянно поглаживая прохладную тяжелую оправу, Трелони ощущала, как замедляется паническое сердцебиение. Тяга к этой вещи оказалась неожиданно сильной, и она осознала, что её не пугают чужие глаза в отражении. Раз за разом касаясь металла, она будто обретала потерянное равновесие, и для неё этот фактор оказался важнее неясных подозрений. В конце-концов, в зеркало можно и не смотреть, ведь главное — оно стало для неё щитом. "Защита", — снова всплыли в памяти слова старухи, и теперь Сивилла лучше понимала их смысл. 

Так и не выпуская вещицу из рук, Сивилла опустилась на кровать, но против обыкновения впервые сунула зеркало под подушку. Она помнила, как отчаянно тянулась к столу, не имея возможности дотронуться до спасительного металла, и не собиралась повторять свою ошибку. Пусть уж лучше оно будет под рукой, а со второй частью ребуса — "ответами", она разберется позже. 

Засыпая, она поняла, что так и не выпила привычную ей дозу алкоголя, слегка забеспокоилась, ожидая череду кошмаров, но уже не смогла согнать дрёму, погружаясь всё глубже в забытье. 

На удивление, в этот раз сон ей привиделся спокойный и донельзя реалистичный. Сивилла стояла на морском побережье, ветер трепал подол юбки, путал каштановые кудри. Оглянувшись, прорицательница заметила невдалеке двухэтажный светлый особняк, небольшой заросший парк. Погода была пасмурной, но легкие серые облака не обещали пролиться на землю ливнем. Не решаясь идти к дому, Трелони медленно пошла вдоль кромки воды, иногда пиная носком ботинка мелкие камешки. Обогнув обломок скалы, она замерла, заметив впереди тёмную фигуру. Мужчина стоял, рассматривая морскую даль. Высокий рост сразу выделял его из толпы, и вдобавок к этому взгляд притягивала аура властности и спокойной уверенности. Человек привык приказывать и знал, что его приказы незамедлительно выполняются. Сивилла мало разбиралась в мужской одежде, хотя и была некоторое время замужем, но могла с уверенностью сказать, что незнакомец одет в дорогой костюм, явно сшитый на заказ, на галстуке поблескивала булавка, туфли сияли, а сам он непринужденно опирался о черный зонтик.

Будто заслышав шорох шагов Сивиллы, мужчина оглянулся в её сторону, и она смогла рассмотреть темные волосы с залысинами у лба, длинный нос, плотно поджатые тонкие губы и уже знакомые ей проницательные холодные глаза. Испуганно вздрогнув, прорицательница проснулась, выдергивая ладонь из-под подушки. Похоже, во сне она инстинктивно потянулась к зеркалу, отчего и пришел такой необычный сон. Но она была уверена, что Сквозные зеркала во сне не работают, все привиделось ей под влиянием эмоций и вряд ли подобное повторится. 

///

Сивилла продолжала везде таскать с собой необычный оберег, она больше не пыталась пристально его рассматривать и новых видений не возникало, но смутные воспоминания о незнакомце из сна сохранились. О нем напоминали льдинки в стакане, сумрачные облака над горами, серые полупрозрачные окатыши горного хрусталя на берегу озера. Иногда она жалела, что не решилась заговорить и спросить о причинах его появления, но тут же вспоминала, что разговоры со странными сущностями с "другой стороны" могут повлечь за собой несчастья. А ей хватало мрачных предчувствий и без этого. Зеркало по ночам отправлялось под подушку, но теперь уже прорицательница старалась быть осторожнее, чтобы не коснуться поверхности. 

С началом нового учебного года возобновилась и школьная рутина, не оставляя больше времени на лишние размышления, тем более что новый преподаватель Локхарт оказался чрезвычайно деятельным и даже забрался на верхушку башни, пытаясь провести для Трелони мастер-класс по гаданию на чайных листьях. Усилия его пропали даром, погруженная в себя прорицательница выразила мало энтузиазма, заметно нервничала и потусторонним голосом посоветовала ему "беречь голову", но Гилдерой, в принципе не способный слушать никого, кроме себя, выбросил предупреждение из памяти. 

Однако сама Сивилла воодушевилась, отмечая, что вокруг Локхарта не витает такая непроглядная тьма, как было с покойным Квиррелом, и даже осмелилась в очередной раз показаться перед студентами в Большом зале. Взяв себя в руки, она с внешним спокойствием нашла за столом гриффиндорцев черную кляксу, накрывающую Поттера, но тут же снова всхлипнула от страха — теперь мрак угнездился рядом с маленькой рыжеволосой девочкой. Похоже, он не был связан с ней так тесно, как с Гарри, потому что прежде, на церемонии распределения, Трелони ничего не заметила, но теперь отчетливо видела пульсирующее багровое нечто, мерзость, прилипшую к ребенку. 

Сивилла прекрасно знала, что ей никто не поверит, но есть расхотелось. Во рту ощущался привкус желчи, она снова вцепилась в бронзовую рамку, разворачиваясь и собираясь покинуть Большой зал, благо, заметив угрозу, она так и топталась у входа. Но и здесь ей не повезло влететь лицом прямо в худощавую грудь профессора Снейпа, отбив себе лоб о ряд костяных пуговиц. 

— Поосторожнее, Сивилла, — прошипел недовольный произошедшим зельевар, — вы улепётываете так, будто дьявола увидали. 

— Возможно, или что-нибудь похуже, — дрогнувшим голосом ответила прорицательница, потирая лоб, и, пока профессор, скептически приподняв бровь, недоверчиво её рассматривал, прошмыгнула мимо. 

Нет уж, чаще, чем необходимо, она здесь появляться не станет. От стен замка, который раньше казался таким надёжным, тянуло могильным холодом и сыростью, ветер казался промозглым, и даже встречные привидения не вызывали такого гнетущего впечатления, как коридоры родной Школы. Сивилле всё так же некуда было идти, но теперь вместо безопасного защитного бастиона Хогвартс превратился в ловушку. 

В голове царила суматоха, она плохо помнила, как вела занятия в этот день, была рассеянной больше обычного и вечером, оказавшись в одиночестве, потянулась уже привычно к буфету с запасами кулинарного хереса. Она не знала, что ей делать, выхода не было. Даже если она, по примеру лисы, вздумает отгрызть себе лапу, это не поможет, ловушка захлопнулась, и сил разомкнуть металлические клещи у испуганной Сивиллы не было. Рассматривая пузатую темную бутылку со светлой этикеткой, она отдернула руку. Нет, это не выход, просто очередной способ спрятаться. Пальцы уже привычно пробежали по полированному металлу в кармане мантии. Похоже, пришло время искать "ответы". 

Набравшись решимости, совершенно трезвая и вконец перепуганная, Сивилла достала зеркало и принялась таращиться в него. Но, сколько бы ни глядела, отражение не менялось, показывая её блестящие расширенные зрачки — бушующие штормовые заводи. Или с ней не желали общаться, или это зеркало действительно работало как-то по-другому. Прождав час и завершив все приготовления, Трелони в длинной ночной рубашке улеглась в широкую постель, по привычке накрывая зеркало подушкой. Но теперь она, словно сомневаясь, протянув ладонь, робко касаясь бронзы кончиками пальцев. Промелькнула мысль: "Оно всегда остаётся холодным", и сон накрыл прорицательницу с головой, будто её выключили. 

В этот раз обстановка сна изменилась — теперь мужчина сидел в кресле у камина в солидно обставленном кабинете и читал какую-то книгу. Мельком оглядев себя, Сивилла убедилась, что одета прилично и не стоит перед чужим мужчиной в пижаме. Хотя оказаться перед ним в привычном своем наряде — длинной бесформенной юбке, растянутой кофте, с шалью и многочисленными бусами и амулетами  на шее оказалось неуютно. Незнакомец явно находился на своей территории, и, даже сидя в кресле без пиджака и галстука, оставался элегантным. Медленно подняв глаза от страницы, он прищурился, разглядывая Сивиллу, которая нерешительно замерла у двери, а после осторожно склонил голову в приветствии. Не зная, что делать, Трелони изобразила торопливый книксен, который сохранился в памяти как пример хороших манер. При этом она запнулась о ковер и чуть споткнулась, из-за чего впечатление от приветствия оказалось смазано. 

Одним слитным движением мужчина поднялся с кресла, учтиво кланяясь в ответ. Его поклон, в пику Сивилле, выглядел  безупречно, как у выпускника лучшей элитной школы — хоть сейчас представляй королеве. Жестом он предложил гостье присаживаться в соседнее кресло, и, дождавшись, пока Трелони усядется, опустился в кресло сам. Его взгляд пробежал сверху вниз, будто сканируя и оценивая каждую деталь — и прическу, и одежду, и манеру поведения. Похоже, увиденное дало ему какую-то пищу для размышлений, потому что незнакомец слегка нахмурился, но не стал озвучивать своих мыслей, ожидая, что первой заговорит Сивилла. 

Та ощущала себя бесконечно неловко, машинально смяла в кулаке край шали, будто защищаясь, привычно полезла в карман, ожидая нащупать бок зеркала, но вспомнила, что находится во сне и придется разбираться со всем самой. Она вдохнула, выдохнула и решила положиться на свои актёрские способности — недаром же она столько лет их разрабатывала, оттачивая навыки на студентах и коллегах. Ситуация осложнялась тем, что она вообще ничего не знала о своем визави, как и о том, насколько он легковерный, но решила рискнуть.

— Перепутья судьбы сложились так, что мы встретились, — тихим, загробным голосом, который она приберегала для доверчивых пуффендуйцев, начала прорицательница. — Возможно, это поможет противостоять Великому злу и избежать мучительной гибели…

Она намеренно выражалась расплывчато, чтобы не было понятно, кому грозит зло, а кто может "избежать гибели". Мужчина выслушал её очень внимательно, после склонил голову и улыбнулся. Несмотря на этот внешне дружелюбный жест, улыбка была очень неприятной, и у Сивиллы по коже пробежали мурашки. Тихим, вкрадчивым голосом он пробормотал что-то по-гречески, а после, видя непонимающий взгляд, перевёл: 

— "Крез, перейдя через Галис, разрушит великое царство"...

У Трелони сердце ухнуло в пятки. Она в своё время хорошо училась и помнила одно из самых известных прорицаний Дельфийского оракула, популярное среди маглов. Получив подобное предсказание, Крез собрал войско и живо перебрался через реку Галис, схлестнувшись в битве с персидским царем Киром II. И, как и предсказывалось, "разрушил великое царство". Своё. Проиграв Киру вчистую и едва не лишившись головы. 

Похоже, незнакомец отвратительно хорош в софистике и провести его будет сложно. 

Будто сжалившись над растерянной Сивиллой, мужчина заметил: 

— Судя по тому, что мы встречаемся уже дважды, это не совпадение. А то, что вы ведёте себя уверенно, свидетельствует, что вы знаете, как это происходит или инициируете визиты сами. Что это? Психотропное воздействие? Экспериментальное оружие?

Трелони ещё сильнее поникла. Собеседник оказался угнетающе умён, и ей пришлось сказать правду:

— Это сон, сэр. Или не совсем сон. Я не знаю, как это произошло, но мне и правда не к кому обратиться… 

— Я вижу, что вы не замужем. Но разве среди ваших коллег нет никого, с кем можно поговорить? 

— Извините, коллег? 

— Вы же не одна преподаете в этой школе свои гадания? Если судить по рукам и состоянию бахромы, у вас не один десяток учеников… 

Сивилла сидела в кресле, ошарашенная услышанным. Он что, волшебник? Но он не доставал палочку и она не ощущала внедрения в своё сознание.  Наблюдая, как она хлопает ресницами, незнакомец вздохнул и снова пожалел её, снисходя до объяснений: 

— Я бы хотел забыть, насколько глупы и ненаблюдательны люди, но мне не позволяют… Обратите внимание — здесь каждый из нас находится в привычном для себя виде. Я не ложился спать в библиотеке одетым, уверен, как и вы. Манера общения говорит, что вы привыкли много и подолгу разговаривать, а интонации свойственны учителям или социальным работникам. Ваши руки испещрены пятнами чернил, значит, вы много пишете перьями, такое сейчас практикуется в элитных школах для выработки почерка. Цвет чернил не только синий, но и красный — значит, вы не только пишете, но и проверяете. Характер загрязнений вашей шали позволяет заметить пятнышки кофе и чая, причем не одного вида и разного срока давности. Но рубашка чистая, следовательно, вы не неряха и это особенность вашей работы. Можно заключить, что вы завариваете чай регулярно, а после переливаете, или же опрокидываете чашку на блюдце,  что неизбежно при гадании на кофейной гуще и чайных листьях.  На ткань шали  и края рукавов неизбежно попадают мелкие капли. А проходя между столами, проверяя результаты, вы задеваете посуду других учеников. И больше всего при этом страдает бахрома. Степень загрязнения шали позволяет определить, что вещь находится в ходу после стирки примерно неделю, и для того, чтобы так испачкаться за это время, пары учеников маловато. Кончики пальцев у вас заметно стёрты, что удобно при работе и жульничестве с картами, а на шее можно заметить семь символов культа пяти разных религий, причем три из них египетские. То, как вы их носите, говорит, что вы вообще не религиозны и это антураж, но в целом все это даёт возможность определить ваш род деятельности. Вы гадалка, с большой долей вероятности шарлатанка и учите этому других, причем не взрослых, а детей. 

Наблюдательность этого человека вгоняла в шок, и Сивилла круглыми глазами рассматривала его, переходя из разряда "стрекоз" в "совы". Сама она по его внешнему виду могла сказать очень мало, разве что отметила правильную речь и красивый лондонский акцент, хотя была уверена — при желании мужчина может говорить как угодно, и акцент  в его случае вовсе не показатель. А ещё крепло убеждение, что он полноценный стопроцентный магл, который о магии не имеет ни малейшего представления. Слегка обиженно, она заявила:

— Я не шарлатанка, я правда владею даром пророчества, получила его от своей прапрабабушки Кассандры… Правда, он слабенький, — вынуждена была признаться она после краткой заминки. 

— И вас сюда привело предвидение мучительных смертей и Великого зла, — с заметной иронией заметил собеседник, хотя глаза его оставались ледяными. 

Трелони замялась. Она и правда не знала, что ему говорить. Что ей страшно? Что ей нужна помощь? Что в Школе творится нечто настолько жуткое, что и описать сложно, а она даже не может подобрать слов, кроме "мрак", "ужас" и "кошмар"? Каким бы умным ни был этот человек, он мало что сможет извлечь из её сбивчивого лепетания. Поэтому она растерянно поникла в кресле, глядя на незнакомца с мольбой во взгляде. В очередной раз издав тяжелый вздох, мужчина откинулся в кресле, сложив руки шпилем, и посоветовал: 

— Если не знаете, с чего начать, попробуйте начать с начала. 

Растерянно моргнув, Трелони кашлянула, а после принялась рассказывать историю своей жизни — рождение в смешанной семье у матери-маглы и отца-волшебника, учеба в Равенкло, неудачный брак и попытки найти себя в жизни, постоянный комплекс неполноценности из-за того, что она так слаба в магии, почти сквиб, поэтому вынуждена прибегать к мошенническим трюкам, цепляясь за свою должность. Она рассказывала про своё единственное предсказание, которого даже не помнит, но Дамблдор называет его важным, про презрение коллег и сложности в общении с учениками,  а ещё про свои страхи, изматывающие, высасывающие душу, мешающие ей ходить по улице, приходящие в кошмарах и отделаться от которых можно только с помощью алкоголя. Она рассказала про старуху, покупку зеркала и то, как этот предмет стал для неё единственной отрадой. 

Она настолько привыкла полагаться на бронзовое зеркало, что теперь переносила это доверие и на незнакомца, с ним связанного. Статут секретности её не тревожил — это же сон, а неизменно внимательный взгляд слушателя побуждал к откровенности. Слова, которые поначалу выходили скомканными, под конец монолога торопливо вылетали, перегоняя друг-друга, делая и без того сбивчивую  речь ещё более невразумительной. Но мужчина, похоже, спокойно ориентировался в её рассказе и что-то понял, потому что, выслушав последние нервные восклицания, спокойно кивнул:

— Так значит, вам хватает силы, чтобы почувствовать какое-то зло, но вы не представляете, что это за опасность, кому она грозит и как с этим справляться. 

Сивилла растерянно кивнула. После такого бурного излияния застарелых тревог она ощущала себя разбитой и потерянной, но и на душе полегчало, будто часть своего груза она переложила на чужие надёжные плечи. 

— Послушайте… хм… кстати, как ваше имя, вы так и не представились?

— Ах, простите. Сивилла Патриция Трелони, профессор Прорицаний школы Хогвартс.

— Так вот, Сивилла, вы уверены, что мы общаемся с помощью зеркала. Но велика вероятность, что у вашего… артефакта кратковременный эффект и мы можем больше не встретиться. 

Прорицательница вздрогнула — она действительно не думала о том, что у её "защитного" зеркала, такого надежного оберега может закончиться магическая сила. На глазах начали наливаться слёзы от пугающей перспективы снова оказаться одной лицом к лицу со всеми своими проблемами. 

— Успокойтесь. Я обещаю, что обдумаю вашу ситуацию. И если мы встретимся снова, сможем это обсудить. 

— Да, я постараюсь не трогать зеркало очень часто… Вы правы… Я же совсем ничего о нем не знаю, а вы об этом подумали… Наверное, у вас в мире есть магия…

— У нас в мире точно нет магии. Уж поверьте, если бы магия была, я бы об этом знал, — тонко улыбнулся мужчина. — И Сивилла, наверное, не стоит устраивать спонтанные рандеву. Меня может… не оказаться на связи…

— Да, тогда давайте попробуем встретиться через… три дня? Вам будет удобно? 

Собеседник кивнул, не высказывая возражений. 

— Хорошо, тогда увидимся через три дня… Ой, а как зовут вас? — Уже ощущая, как просыпается, в панике выкрикнула Трелони, и сквозь сгущающийся туман уловила ответ:

— Меня зовут Майкрофт.