Хроники Омоину, часть2. Память хранителя Вэйна (гет)

Сквозь сводчатое окно пробивался свет месяца. На столе горела свеча. В замковой библиотеке Вэйн в очередной раз перечитывал жизнеописание одного из своих предков, и вдобавок своего тезки, жившего четыреста лет назад.

"Вэйн Бонти, чьё имя на древнем языке Земли небес означает: «Луч вечного света», отправился в Тейнуэт на следующий день после своего четырнадцатилетия. При этом он не взял с собой ничего, кроме коня, доспехов и оружия, решив, что теперь он хранитель и у него не должно быть преимущества перед остальными. Оказавшись в Тейнуэте он скрывал от всех свое происхождение и лишь пожизненный контракт наводил некоторых на мысль о знатности его рода.

Интересовался он лишь тем, кто из хранителей наиболее отличился на стене. И узнав про отважного Мэйта, который мог в одиночку удерживать стаю змеечервей, просил его стать его учителем. Это вызвало великое изумление многих, так как никто не мог сравниться с Мэйтом в силе и искусстве владения даром, — восхищенный взгляд Вэйна скользил по странице. — Каждую ночь Вэйн приходил на стену вместе со своим учителем. Он вел при этом настолько добродетельную и скромную жизнь, что денег от продажи коня ему хватило до того дня, когда учитель признал его равным себе.

Своим добрым нравом и готовностью прийти на помощь Вэйн сыскал себе расположение всех хранителей Тэйнуэта. А за то, что всякий раз, когда трещина увеличивалась он оставался прикрывать, его избрали членом совета хранителей. Там он принял множество мудрых решений, за что десять лет спустя был избран верховным хранителем. Слава о великой его мудрости и силе дара распространилась далеко за пределы Земли дождя», — Вэйн, восхищенно вздохнув, перевернул страницу.

Дальше описывалась любовь Вэйна Бонти и сестры императора, смелой и прекрасной Майны, которая ради него оставила клан Солнца и стала хранителем в Тейнуэте."

В библиотеке замка было много историй великих и славных хранителях, но эта цепляла его больше всего.

Завершалась она, как и все истории о хранителях, описанием их славной гибели.

"Вэйн и Майна прожили в любви и согласии тридцать лет и три года. В страшную и холодную зимнюю ночь стояли они на стене вместе. Тогда внезапно начала расти Великая бездна так, что проникла она и за стену. Тогда Вэйн и Майна велели всем, бывшим на стене хранителям уходить и строить новую стену. Сами же они сдерживали существ до утра.

Страшные и мерзкие создания выходили тогда из бездны, но не справится им было с любящими друг друга супругами. Но даже их дар был не безграничен. К утру стена была построена, но Вэйна и Майну никто больше не видел среди живых. С тех пор они рука об руку идут по Белому пути вечно, а их потомки защищают Тейнуэт и всю землю."

Восхищенно вздохнув, Вэйн закрыл книгу и поставил на полку.

Несколько дней назад, в день их тринадцатилетия, отец в присутствии всех знатных семейств Земли дождя объявил Зена наследником. Тогда Вэйн принял решение в точности повторить путь своего славного предка.

Он и прежде об этом мечтал, но если до дня рождения он еще опасался, что отец объявит наследником его, то теперь все страхи рассеялись.

А вот Зена решение отца очень расстроило. Он даже просил князя изменить его, на что тот, конечно же, ответил отказом. Вэйн отлично понимал брата, ему бы тоже не понравилось, если бы тот лишился всего, но, чтобы хоть немного утешить Зена сказал:

— Конечно, быть хранителем куда веселее, чем решать дела с городским советом.

В этом была доля правды. Становиться князем и сидеть в скучном совете, требующем денег на ремонт городской канализации Вэйна совсем не привлекало.

К тому же, и отец и Зен были уверены, что большую часть денег, выделяемых на благоустройство города, члены совета кладут себе в карман, и искали способ их в этом уличить. Нет, заниматься этим всю жизнь ему определенно не хотелось. А вот при мысли о том, чтобы стать подобным Вэйну Бонти сердце его начинало биться чаще, а глаза загорались.

Меня судьба его предка конечно тоже впечатлила, но повторять ее совсем не хотелось, так как я был уверен, что в реальности все было совсем не так привлекательно, как в летописи. Потому я старательнее чем обычно искал способ выбраться из озера.

К тому времени я уже привык к тому, что живу в замке, ношу одежду из мягкой бархатистой ткани темно-синего цвета украшенной серебряной вышивкой, что большую часть времени занимают учеба и тренировки.

Еще я привык к тому, что у меня есть брат‐близнец. Чем дальше, тем больше я привязывался к Зену Бонти. В отличие от брата, в память которого мне не повезло попасть, он всегда отличался осторожностью и разумностью суждений.

Высокий, хорошо сложенный, со скульптурно-правильными чертами лица, смуглой кожей и белыми волосами собранными в хвост, он был предметом воздыханий всех окрестных девушек. А когда братья ехали верхом по Бонтихилу, все горожанки оглядывались на них.

Большой проблемой была для меня чужая воля впечатлительного и чрезмерно увлекающегося подростка, который временами казался мне очень глупым, но при этом всецело руководил всеми моими действиями.

Ещё мне было очень не по себе от его снов. То Вэйну снилось, что мансер уносит его брата, то, будто по замку ползают гигантские змеечерви, а порой снилась Куно-Муно — чудовище из местных легенд. Она появлялась из канализации, черная как сажа змея с противной лоснящейся кожей. Своим полным зубов ртом она присасывалась к руке Вэйна. Он бил её камнем по голове, и существо, умирая, разжимало челюсти. Потом Вэйн вспоминал, что укус этой твари ядовитый, всё вокруг начинало плыть и он просыпался.

Порой мне казалось, что его сны были самым плохим из того, что со мной происходило. Но я ничего не мог с этим поделать.

Единственное, что утешало, так это весело отмеченный день рождения. На тринадцатилетие братьям подарили множество великолепных подарков. И как принято в случае с близнецами, им дарили все одинаковое. От семьи императора они получили в подарок двух необыкновенно красивых коней светло-серой масти, тоже братьев близнецов, правда ещё молодых и плохо объезженных.

Однажды утром Вэйн и Зен впервые решили поехать на них на охоту. Зен воздействовал на коня своим даром отчего ему мгновенно передалось все спокойствие всадника, а вот конь Вэйна то и дело проявлял свой беспокойный характер, то он чего-то пугался, то кидался в сторону, то вставал на дыбы.

Я бы ни за что не стал ездить по лесу на такой нервной скотине, в отличие от Вэйна, которому, казалось, слово «осторожность» было неведомо.

По дороге Вэйн с энтузиазмом рассказывал брату, что узнал из древней книги, что под горами, неподалеку от их замка проходит тоннель, построенный ещё до Великой трещины, что он ведет прямо в Долину солнца. Вэйн предлагал брату найти его и обследовать. На что Зен отвечал, что тоннель, даже если он и существует, наверняка очень старый и без человека с сильным даром Земли он туда не полезет.

Внезапно из кустов перед Вэйном выскочил заяц.

Конь испугался, резко встал на дыбы и заржал. Вэйн без труда удержался в седле, но вот сухой острый сук растущего рядом дерева сильно повредил его руку.

Вначале Вэйн не придал этому значения, потом не сразу понял отчего рукав рубашки стал мокрым и удивился, увидев на руке кровь.

Это заметил и брат.

— Рана глубокая. Кровь не останавливается, — сказал Зен, перевязывая его руку, полоской черной ткани, — Едем домой!

— Ты чего?! — удивился Вэйн, — Затяни потуже и остановится.

Ему казалось глупым возвращаться домой из-за такого пустяка. К тому же, Вэйн знал, что их отцу очень не нравится когда они возвращаются с охоты с пустыми руками. Он хорошо представлял себе его насмешливые замечания по поводу того, что будущий хранитель испугался того, что поцарапался о ветку. Князь и так был очень недоволен тем, что братья слишком роскошно, по его мнению, праздновали свой день рождения.

Потому, несмотря на то, что рука у него болела, а из-под повязки сочилась кровь, Вэйн продолжал ехать вперед. А когда спустя некоторое время Зен спросил его о самочувствии, сказал, что всё в порядке.

В поисках добычи братья заехали в самую глушь. Начинало темнеть. Вэйн к тому времени уже чувствовал сильную жажду, а боль в руке становилась невыносимой от любого движения, но он с грустью думал лишь о том, что на охоте от него не будет толку.

Наконец, собака к большой радости братьев, почуяла свежий олений след. Небольшая полянка. Пасутся олени. Звон тетивы. Молодой олень со стрелой Зена в боку рванул прочь.

Расстояние было слишком большим, чтобы использовать дар, и Вэйн с ужасом подумал о предстоящей погоне. Снова звон тетивы. Хруст веток, сломанных упавшим оленем.

Зверь неподвижно лежал на земле. Когда братья приблизились, то увидели большую стрелу с пером неизвестной птицы торчащую у него из затылка.

— Как думаешь, чья это? — спросил Вэйн у брата, радуясь, что им не пришлось гоняться за оленем по лесу.

— Кто-то не местный, — ответил Зен задумчиво.

— Стреляет он мастерски, — заметил Вэйн, помогая брату вытаскивать добычу из кустов.

— Да уж, — согласился Зен, — теперь нужно делить с ним добычу.

— Да не нужна мне ваша добыча, — услышали братья звонкий девичий голосок, — просто убивать нужно быстро, чтобы зверь не мучился! И мясо быстро убитого оленя намного вкуснее, — прибавила незнакомка.

Обернувшись, братья увидели девушку в тёмно-зеленом балахоне, сидящую на спине огромного оленя, какие не встречались в Земле дождя.

— Кто ты? — спросил Зен — И почему одна в лесу так поздно? Здесь, вообще-то, волки водятся.

Девушка усмехнулась.

— Ваши волки добрые, — с улыбкой сказала она. — Мы с ними подружились. А вот у нас волки во… — она провела рукой на уровне лиц братьев. И всегда пытаются тебя сожрать.

— Ты из Земли лесов? — спросил Вэйн.

Он знал, что Земля лесов — самое холодное место в империи Омоину. Там снег лежит всю зиму и растут гигантские деревья, такие, что даже несколько человек, взявшись за руки не могут их обхватить. Там водятся гигантские медведи и волки, которые периодически нападают на людей.

Местные жители все свое время и силы отдают борьбе за выживание. Они живут большими поселениями, которые называют деревней, хотя величиной они с небольшой город. Правят ими женщины. Централизованной власти в земле лесов нет, каждая деревня имеет свою правительницу.

В памяти всплыл отрывок из книги: "Жители Земли лесов отличаются большим дружелюбием, практически никогда не решают конфликты с применением силы, но при этом отличаются крайней прямолинейностью. Имеют большие, дружные семьи. Стихия большинства из них, — Жизнь."

— Да, — ответила девушка, — Меня зовут Миеника. Моя мать правит деревней Большого медведя. Можете звать меня Миен. Не, подскажете, далеко ли до Тейнуэта? — прибавила она.

— Примерно, день пути, — ответил Зен.

— Выходит, я не ошиблась, — улыбнулась Миен. — Давно мечтала стать хранителем.

Если прежде Миен, вызывала у Вэйна восхищение и интерес, как и все экзотическое, то теперь к этому присоединились уважение и благодарность, — девушка ехала защищать землю его предков.

— А почему ты едешь не по дороге? — спросил Вэйн — Так проще и безопаснее.

— Около больших дорог обычно есть нечего, — ответила Миен.

Вэйн вспомнил, что жители Земли лесов мало участвуют в торговле и потому эта земля самая бедная в империи. При этом лесовики умеют отлично выживать в дикой природе. Причем, если сказать точнее, там они не выживают, а живут. Эти люди могут месяцами странствовать по лесу, питаясь растениями и дичью, и воспринимают это как что-то совершенно нормальное.

Миен подула на свою ладонь и с неё слетело несколько огненных бабочек, ярко освещая все вокруг. Теперь братья могли разглядеть девушку получше. Выбивающиеся из-под балахона рыжие кудри, зеленые, как у кошки глаза, маленький вздернутый носик. Я ощутил заметное сходство с Тиа.

Миен тоже внимательно и задумчиво оглядывала братьев, тут её взгляд упал на руку Вэйна

— Дай-ка взгляну, — сказала она. — У меня дар Жизни.

Вэйн, рука которого сильно болела, с радостью послушался. С необычайной осторожностью Миен размотала пропитанную кровью повязку и тут же её сожгла. Её прикосновение сперва обожгло, потом Вэйн почувствовал, как приятное животворящее тепло растекается по его руке, а потом распространяется по всему телу. Боль постепенно уходила, пока не исчезла полностью:

— Вот и всё, — сказала Миен, — только рукой не двигай, пока домой едешь.

Вэйн кивнул и растерянно произнес слова благодарности, его немного клонило в сон.

— Госпожа Миен, — сказал Зен, — по законам Земли дождя, когда кто-то едет в Тейнуэт чтобы стать хранителем, все должны ему помогать. Не хотите ли Вы сегодня переночевать у нас?

— С радостью, — ответила Миен.

Тут братья решили, что пора наконец представиться.

— Меня Зен зовут.

— А меня Вэйн. Ничего страшного, если ты будешь нас путать.

— Мы всегда можем напомнить, кто есть кто, — прибавил Зен.

— А я все гадала, вы это или нет, — ответила Миен.

По дороге братья расспрашивали Миен о жизни в Земле лесов. Девушка охотно рассказывала обо всем.

Миен выросла в большой семье где было десять детей, она же была восьмой. Отец её погиб, когда холодной зимой защищал деревню от стаи огромных волков. Говоря о нем, Миен сказала, что по поверью Земле лесов, если человек погиб, защищая других, то он будет идти по Белому пути вечно.

То, что в Земле лесов полностью правят женщины Миен отрицала. С её слов, женщины там принимали решения и руководили, когда дело касалось обустройства быта, а мужчины, когда нужно было защищать деревню. Но поскольку заниматься бытом приходится чаще, чем сражаться, то и возникло мнение, что вся власть в Земле лесов принадлежит женщинам.

Миен рассказывала, что ей самой тоже не раз приходилось сражаться с волками и теперь она хочет попробовать свои силы в Тейнуэте.

Дорогу им освещали огненные бабочки слетающие с ладоней Миен. Вэйну казалось, будто он находится у теплого очага: общество Миэн радовало и согревало.

Когда они достигли Бонтихилла уже стемнело. Парадный вход был заперт, в замке тускло горело одно окно.

Обычно в замке жило около двадцати человек, люди из княжеской дружины, они мастерски владели даром и всеми видами оружия и почти все время уделяли тренировкам. Сейчас не было никого.

Когда не было праздников, князь довольствовался лишь старым слугой, служившим ещё его отцу. Сейчас же даже старый Нэф не вышел им навстречу.

Пока братья гадали, почему в замке никого нет, Миен скомандовала:

— Идем обдирать оленя.

Братья решили послушаться. В энтузиазме с каким девушка взялась за это дело, было что-то удивительно забавное.

Миен быстро сориентировалась на замковой кухне. Ловко орудуя ножом она снимала с оленя шкуру, попутно срезая мясо с костей, при этом она давала короткие четкие указания братьям.

Один из них помогал ей, другой измельчал мясо на куски. Не прошло и часа как на печи скворчали две огромные сковороды с олениной, а Миен, кивнув на чан с костями и требухой, велела братьям отнести его на псарню.

Аккуратно свернутая шкура лежала в углу.

— Завтра отнесем кожевнику в лавку, — сказала Миен.

— А все же девушки неплохо могут руководить, — сказал Вэйн, когда они возвращались.

— На кухне особенно, — прибавил Зен, — представь, если бы мы делали то же самое без неё, сколько бы мы возились!

— Да, — прибавил Вэйн, — а еще она смелая, в Тейнуэт едет, и дар у неё, судя по моей руке, не ниже шестого уровня.

Когда братья вернулись, по кухне плыл запах жареной оленины, а Миен замешивала тесто. Увидев братьев она быстро разделила его на три куска и велела им помогать.

Вэй и Зен сами не заметили, как Миен закатала все мясо в три огромных пирога и отправила их в печь. При помощи дара они привели в порядок кухню и их одежду, как вдруг послышались шаркающие шаги.

На кухне появился Нэф, — старый слуга князей Бонти. Судя по походке и позе их старого слуги братья поняли, что он опять страдает от сильных болей в спине.

— Нэф, где отец, где все? — спросили братья.

— На трактир у дороги в Рилтон напало человек десять беглых хранителей из степи, — пояснил Нэф. — Грабили, что беглым еще делать?! Князь как узнал, всех собрал ещё утром.

«Жалко, нас не взял!» — подумал Вэйн. Около года назад им уже случалось участвовать в поимке беглых хранителей, промышляющих разбоем. Но тогда их было всего трое и их поймали быстро. И они были свои, из Тейнуэта. Со степняками дело иметь ещё не приходилось.

Увидев шкуру оленя и почувствовав запах пирога из печи. Нэф грустно вздохнул и сказал, что становится бесполезным. Миен окинула его взглядом и предложила помочь.

— Нэф, у неё сильный дар, — сказал Вэйн.

— Был бы очень благодарен молодой госпоже, — пробормотал Нэф, и они вышли.

Спустя какое-то время Миен вернулась.

— Пусть отдохнет немного, — сказала она. — Завтра все будет хорошо.

Потом она принюхалась, и сказала братьям, что пироги готовы.

Со двора тем временем послышался звон сбруи и цокот копыт.

«Вернулись» — подумал Вэйн. Люди в кожаных доспехах с изображением сверкающей дождевой капли появились в гостиной замка. Четверо несли кого-то на двух связанных плащах.

— Что случилось? — спросил Зен.

— Тим стрелу словил, ни вытащить, ни протолкнуть не получается, — произнес чей-то голос, братья сразу поняли, что речь идет о их приятеле, — Тиме Каймоне, а в говорившем узнали Хэйма, его отца.

— Они ещё стрелы смазывают ядом какой то твари, — прибавил кто-то, — от этого человек двигаться не может и дышать перестает. Только на даре Жизни пока и держится.

— У нас в гостях девушка из Земли лесов, с сильным даром, — сказал Зен. Миен уже подошла к носилкам и протянула к Тиму руки.

Взглянув на его неподвижное лицо с застывшим взглядом Вэйн почувствовал что дело плохо. Миен стояла рядом положив руки на грудь Тима и чуть прикрыв глаза.

— Протолкнуть не получится, — стрела в кость упирается, придется вытаскивать.

— Тим, — сказала Миен, взявшись за обломок стрелы торчащий из его груди, — сейчас я буду медленно и осторожно её вытаскивать. Сильно дергать нельзя, наконечник оторвется. Будет очень больно, но по другому, никак, понимаешь? Тим не ответил. Чувствовалось, что каждый вдох дается ему с трудом.

Сосредоточенно чуть наклоняя древко стрелы из Миен начала его вынимать. Время от времени она останавливалась и воздействовала на Тима своим даром.

От её дара действие яда заканчивалось и к Тиму вернулась способность двигаться.

Кто-то давал ему подышать зельем, но это мало помогало.

— Терпи, — приговаривала Миен, — понимаю, что больно.

Тим кивнул.

— Не так уж и больно, — прошептал он наконец.

— Ты хорошо держишься, Тим, — сказал Зен.

Спустя некоторое время Миен показала всем зазубренный наконечник стрелы с характерными желобками.

— Вот и всё, — произнесла она.

— Хорошо у нас князь стрелы в воздухе останавливать умеет, — сказал кто-то, — а то бы всем досталось.

Тим хотел было встать, но Миен не позволила.

— Полежи уж сегодня, — сказала она, воздействуя на Тима своим даром, пока он не задремал.

— Сестреночка, — сказала женщина из княжеского отряда, — а ты этих окаянных не подлатаешь? Мы там нескольких хорошенько приложили. Жалко будет, если помрут. Я пыталась, но дар у меня не такой сильный.

— Конечно, — ответила Миен.

Вэйн, Зен и Миен, и с ними несколько человек из княжеской дружины направились к сараю, где держали пленных.

Около десяти человек от двадцати до двенадцати лет сидели вдоль стен. Внешность их сразу выдавала жителей степи, смуглые лица, черные узкие глаза, высокие скулы. На руках у всех были тяжелые железные браслеты, — блокаторы дара.

Лица и одежда большинства были в крови, трое лежали на земле, один едва подавал признаки жизни.

Им‐то Миен и занялась в первую очередь.

Вэйн заметил, что среди разбойников было две девушки. Одна сидела прислонившись к плечу парня лет двадцати, Вэйн предположил, что это его жена.

Пока Миен занималась ранеными разбойниками, в сарай вошел князь.

— Кто из вас главный? — спросил он.

— Я, — ответил парень, у плеча которого сидела девушка. Его черные блестящие глаза, встретились с серыми, как сталь глазами князя.

— Кто ты? Кто твои родители? Из какого клана? — спросил князь.

— Хелмон из клана Полыни. Родители мои, Фамин и Белта погибли на стене.

— Покажи руки, — сказал князь.

Вэйн увидел, что атаман разбойников успел отличиться на стене. Несколько раз спасал других хранителей, оставался прикрывать, когда трещина увеличивалась, сдерживал множество существ, были там и другие знаки. Дар же у него был седьмого уровня.

— И почему ты стал разбойником? — невозмутимо спросил князь.

— Мы здесь все из безродных. Старейшины наших родов погибли. Родители тоже. Таких главы семейств посылают в самые опасные места вместо своих детей. Я собрал тех, кто не хотел с этим мириться.

— Насколько я знаю, в степи есть закон, запрещающий подобное, — так же невозмутимо сказал князь.

— Закон есть, — усмехнулся разбойник, — но как ты думаешь, командир, что с нами будет, если мы пожалуемся на своих, пусть и дальних родственников?

Вопрос не требовал ответа, то что «стукачи долго не живут» понимали все.

— Насколько я знаю законы степи, — продолжал князь, — дети погибших хранителей могут присягнуть самому императору и попасть в клан Солнца. Там законы соблюдают.

Разбойник задумался.

— Да, я слышал про это. Но… как на нас смотрели бы в клане Солнца?! Там у всех высший дар и контроль… Да, кто мы по сравнению с ними?! Слабаки.

— Лучше быть слабаком в клане Солнца, чем разбойником в моей земле, — заметил князь.

— Это я уже понял, — сказал разбойник. — Вижу, ты человек не злой, — прибавил он, окинув взглядом на своих товарищей, исцеленных Миен.— Понимаешь, жена моя ребенка ждет, пусть ей хоть одежду какую-нибудь дадут и чего-нибудь поесть, а то здесь холодно. Девушка, сидящая с ним, покачала головой, но разбойник одернул её.

Князь кивнул и сделал знак своим, чтобы вышли.

— Что с ними теперь будет? — с тревогой спросила Миен.

— За стену пойдут, — ответил кто-то. — Думаю, на час, а то и на полтора.

— Что это значит? — снова спросила Миен.

Вэйн видел, что дыхание её участилось, а под глазами появились темные круги, — признак того, что дар на исходе.

— Ну, что ты, сестреночка, в Тейнуэт собираешься, а не знаешь, что это значит? — усмехнулся кто-то.

— Если хранитель совершает тяжкое преступление, ему нужно доказать, что он достоин называться хранителем, — один человек из княжеской дружины решил просветить Миен на этот счет, — для этого его ночью отправляют за стену, иногда на час, иногда на два, зависит от преступления. Если он продержится, то о том, что он сделал больше не говорят. Если нет, — туда ему и дорога.

— Кстати, — спросил кто-то, — за стену они пойдут у нас, или у себя?

— У нас, конечно, мы их у себя поймали, наши хранители их и судят. Кстати, сестренка, запомни, — говоривший продолжал просвещать Миен, — хранителя имеет право судить только хранитель. Вот князь к примеру.

— Теперь, — раздался отчетливый голос князя, — как вы думаете поступить с ними сейчас?

— У них там девка одна беременная, — пояснил кто-то остальным.

— Она тоже за стену пойдет?— испуганно спросила Миен.

— Нет, не бойся, беременных не посылают, — сказала бывшая в отряде женщина-целитель, — наши все живы, Тима сестреночка подлатала, они не убили никого. Думаю, отправить их в Северную башню. В сарае им холодно, да и тесно.

— Да, — согласился другой, — если мы с ними по хорошему, то они, как из-за стены вернутся, у нас останутся. А дар у них сильный. Такие нам нужны.

— А из Северной Башни они не сбегут, там окна маленькие, — прибавил третий.

— Кто за? — спросил князь.

Большинство подняли руки. Среди них были братья и Миен.

— Кто против и почему? — снова спросил князь.

— Мы, — вперед вышло два человека из отряда.

— Не люблю разбойников, — сказал один. — Они нас значит ядовитыми стрелами обстреливали, а мы их в башню!

— Ненавижу тех, кто считает, что имеет право жить таким образом, — прибавил второй.

— Я хочу, чтобы они поняли, что не правы. Многие из них еще дети, — пояснил князь.— Ещё хочу, чтобы они остались у нас. Хранителей всегда не хватает.

— Ладно, мансер с ними, — ответил один из несогласных.

— Но если снова возьмутся за старое, убью, когда поймаем, — прибавил второй.

— Это конечно, — согласился князь.

В итоге разбойников перевели в старую башню. Она была построена еще до Великой трещины и, как это часто бывает, дала название городу. Слово Бонтихил переводилось с древнего языка Земли дождя, как башня Бонти. Сейчас в Старой башне никто не жил, лишь братья иногда там играли.

— Сейчас можно и поесть, — сказал кто-то из дружины, — надо в трактир съездить.

— Не надо в трактир, раздался с кухни чей-то голос, — у них тут пироги с мясом.

Вскоре в главном зале были накрыты столы. Появились бутылки вина, головки сыра, пучки какой-то зелени.

Поделились едой и с разбойниками.

За столом князь посадил Миен рядом с собой. За неё провозгласили один из первых тостов. Поимку разбойников праздновали и второй день.

И в этом, к большой радости всех, принимал участие Тим. Он то и дело смущенно посматривал на Миен. Братья с интересом расспрашивали его о поимке разбойников.

Князь предложил Миен остаться в его дружине, но девушка сказала, что очень хочет стать хранителем.

Всем было весело, а я с грустью думал о том, что и князь, и Зен, и Миен вскоре погибнут, а Тима я сам буду хоронить в лесу, где-то близ Рилтона.

Спустя несколько дней люди из княжеской дружины повезли разбойников в Тейнуэт. С ними уехала и Миен.