Тёмный Час (джен)

Прошло семь лет прежде, чем я смирился с загадочным исчезновением отца. Больше я ничего о нём не слышал, да и таинственные «они» не спешили появляться на пороге «Тёмного Часа». Жизнь пошла своим чередом, будто ничего и никогда не происходило. Только изредка, когда воспоминания о злополучном октябрьском вечере настигали меня, я чувствовал смутный страх. Мне казалось, что кто-то из тени наблюдает за каждым моим шагом.

Я много работал в лавке: исправно чинил маленькие дамские часики, ремонтировал испорченные звенья в цепочках. Время от времени мне становилось скучно, и в моменты тоски я мастерил детские заводные игрушки. Когда появилась мода на крошечные паровозики, двигающиеся исключительно на паровом двигателе, я преуспел и в этом. Я начал открывать и чистить старые замки и заменять камни в кольцах и браслетах. Словом, я брался за всё, до чего дотягивались мои руки — руки неугомонного подростка, запертого в часовой лавке. Но, как завещал отец, я никогда не просил за свои услуги больше, чем три шиллинга.

И вот, спустя почти семь лет, на пороге появился первый из «них».

Я сидел в мастерской и изо всех сил пытался вставить тёмно-красный рубин в золотую оправу браслета миссис Гариетт. За ремонт можно было бы попросить куда больше трёх шиллингов; думаю, ювелир бы так и сделал, не обратив ни капли внимания на красивые глаза миссис. Солнце, в этот на удивление не туманный день, уже садилось, и я подумывал сменить надпись под табличкой «Тёмный Час. Часы, ремонт цепей, механизмов любой сложности, а также ювелирные услуги и детские игрушки» с «Открыто» на «Закрыто» и остаток вечера провести за браслетом миссис Гариетт и маленьким макетом железной дороги, который я не мог доделать уже больше трёх месяцев.

Вдруг в лавке зазвенел колокольчик. Послышалось тяжёлое шарканье и осипший голос произнёс:

— Здесь трудится часовщик Чарльз Дей, сын Гарольда Дея?

— Здесь! — крикнул я из мастерской, откладывая тёмно-красный рубин в шкатулку и вытирая руки о фартук. — Сейчас подойду!

Признаться, подходить мне не хотелось: в мои планы входило, разве что, выслушать просьбу своего вечернего клиента и попросить его прийти завтра. Но стоило мне войти в лавку, как я вспомнил каждое отцовское слово. Совесть укором кольнула моё сердце.

По ту сторону прилавка стоял, а вернее сказать, еле держался на ногах, уставший человек. Он, ссутулившись, нагнулся к витрине и увлечённо рассматривал часы. Заслышав мои шаги, он резко поднял голову. И тогда я увидел его лицо.

Ни одно лицо, ни до, ни после не внушало мне столько ужаса: оно было испещрено сеткой мелких морщин, а с правой стороны, чуть повыше глаза, морщины перечёркивались тремя рваными красноватыми шрамами, видимо, сделанными тупым ножом наотмашь. Его впалые глаза были темны, поэтому только блик рыжего закатного солнца позволял мне понять, куда именно он смотрит. А смотрел он на меня.

— Вы Чарльз Дей? — спросил посетитель, мерно покачиваясь из стороны в сторону. — Сын Гарольда Дея, это вы?

— Я, мистер, — пролепетал я, не прекращая разглядывать своего внезапного гостя. Он был худ и одет в обноски. Его тело было перетянуто толстыми цепями, и они болтались на руках, на плечах, спускались на пол. Где-то среди звеньев блестели желтоватым пламенем большие, потёртые от старости бронзовые замки, серебряные же были обмотаны в тряпки и выделялись чёрными пятнами… Нагромождение железа лязгало при каждом его движении.

— С кем имею честь?.. — я спросил это как-то сдавленно и неискренне. Но что мне оставалось делать, если ко мне на закате пришёл такой человек?.. Только делать вид, что я заинтересован в его персоне и вовсе не хочу сбежать в мастерскую и запереться там до самого утра.

— Меня зовут Бильмо, — прохрипел он. — Вы похожи на своего отца, мистер Чарльз Дей.

Внутри меня что-то ухнуло, и сердце моё забилось со страшной скоростью. Бильмо качнулся под тяжестью своих оков и упёрся руками в прилавок. Видимо, силы покидали его.

— Вы знавали моего отца? — светски поинтересовался я, стараясь не выдавать своего волнения. — Принести вам стул, мистер Бильмо?

— Стул не выдержит меня, — он обессиленно рассмеялся. — Помогите мне, мистер Чарльз Дей. Ваш отец был учтив, и сорок лет назад… Да, кажется, это было сорок лет назад, я не думаю, что меньше…

Человек снова покачнулся и обхватил голову руками. В неестественно оранжевом столпе света он казался мне не просто уставшим, нет, он был для меня безумцем. Кусок плаща, прикрывавший его плечо, медленно скользнул на пол.

— Мистер Бильмо?

— Он заковал меня, — вдруг беспорядочно зашептал Бильмо куда-то вниз. — Он сделал всё правильно, всё, как полагалось, всё как надо, как надо… Я благодарен ему, вашему отцу, мистер Чарльз Дей, но он не учёл одного, мне больно, больно от серебра каждый день, каждую ночь… Вы можете поменять мне замки прежде, чем взойдёт луна?..

Он что-то бормотал и дальше, но я не понимал, что именно. До моего слуха доходили только обрывки фраз, которые я мог смутно разобрать «...я устал от бега…», «...я бы снял, снял всё…».

— Конечно, я поменяю, — поспешно уверил я его. — Хотите, я освобожу вас от замков, и просто соединю между собой все ваши цепи? Так будет гораздо легче…

— Не стоит, — горько проговорил мой клиент. — Они имеют свойство рваться, мистер Часовщик. Замками я соединяю их, и они служат мне долгую, верную службу.

— Хорошо. Но для начала мне придется снять с вас всё железо. Вы согласны?

Человек быстро закивал, не говоря уже ни слова.

— Тогда пройдемте в мастерскую.

И он пошёл. Ему было тяжело идти: оковы перевешивали его маленькое исхудавшее тельце, и с каждым шагом он норовил упасть прямо мне в руки. Я подставил ему плечо и почувствовал, как тяжела его ноша и как напрягается каждая его мышца перед новым шагом.

Я убрал со стола в мастерской все вещи, куда-то запрятал браслет миссис Гариетт, отставил в сторону макет железной дороги и помог своему клиенту лечь на стол. Он бы не смог стоять всё то время, которое мне потребовалось для его освобождения, а я понимал, как сильно ему нужен отдых.

— За что вас заковал мой отец? — еле слышно спросил я, доставая из стола набор различных ключей и отмычек.

— Ваш отец тут не причём, — слабо откликнулся мистер Бильмо. — Это было моё решение. Таким, как я, лучше быть скованными…

— «Таким» — это каким?

— Неважно, мистер Чарльз Дей, неважно…

Видимо, он наконец-то позволил усталым ногам и усталой голове отдохнуть, а те наградили его за это беспечным сном: так быстро уснул мой гость, пока я работал, склонившись над ним.

Я не знал, откуда он родом и сколько он шёл до меня; я не знал, кто принёс ему весть, что моего отца больше здесь нет и новый заведующий лавки я; я не знал, а потому старался обо всём этом не думать. Человек спал на моём рабочем столе, и я открывал замок за замком на его теле. Тяжёлые цепи с оглушительным грохотом падали вниз, на пол, то и дело задевали тяжёлыми звеньями пальцы моих ног, и я едва сдерживался от вскриков, чтобы не спугнуть его хрупкий сон.

Мне было его жаль.

Амбарный ржавый замок пришлось оттирать кислотой и смазывать, чтобы механизм внутри пришёл в движение и поддался отмычке. Два серебряных, на которых стояло тиснение «Г.Д», не поддавались особенно долго. Мне пришлось возиться с каждым из них около получаса только для того, чтобы оттянуть ушко в сторону и доломать его молотком.

Я не помню, сколько было времени к тому моменту, как я закончил работу. Всего было тридцать семь замков, тридцать из которых были серебряными. Отрезков цепей я насчитал около тридцати девяти, звеньев — около трехсот. Некоторые из них сильно деформировались и поизносились. То ли от того, что их сильно тянули в разные стороны, то ли от того, что они что-то очень крепко сдерживали. Каждое звено было шириной примерно в полдюйма. Я не мог даже примерно прикинуть, с какой силой нужно было воздействовать на них, чтобы растянуть хотя бы чуть-чуть. А между тем, некоторые кольца были погнуты…

Моего клиента пора было будить: без его помощи я не смог бы повторить то сложное переплетение, на распутывание которого я потратил не один час. За окном было темно и что-то в спящем переменилось: будто пропала худоба и вытянулось лицо, ногти стали длиннее и острее, чем прежде.

«Наверное, мне почудилось, — уверил я себя, разыскивая в коробке новенькие железные и медные замки, — просто оковы были настолько массивны, что за ними он казался маленьким и слабым».

До моих ушей донёсся тяжёлый стон и звон цепей; я обернулся, вглядываясь в сумерки. Мистер Бильмо проснулся — он сидел на столе, обхватив голову руками.

— Взошла ли луна, мистер Чарльз Дей? — еле слышно спросил он.

— Не знаю, — честно ответил я, — я был занят работой и не видел. Уже стемнело, но что касается луны…

Он взвыл, сжимая пальцами виски:

— Она взошла! Я слышу голоса, я слышу, слышу их!..

Его вырвало на пол чем-то ядовитым: по мастерской пополз тяжёлый, едкий запах горелого лака.

— Что с вами, Бильмо? — воскликнул я, но мой крик утонул в пучине душераздирающего воя.

Голова освобожденного резко дёрнулась. Челюсть с громким хрустом пошла вперёд; из пасти начала струиться слюна, прорезались клыки; из шрамов вылезали длинные козлиные рога; плечи дергались, раздаваясь вширь, становясь всё мощнее и мощнее; пальцы вытягивались, из них прорезались длинные грязные когти.

Я в ужасе потянулся к верстаку и схватил первую же попавшуюся вещь. Этой вещью оказался увесистый серебряный замок с инициалами «Г.Д».

— Не двигайся! — заорал я, замахнувшись. — Не двигайся, иначе эта штука окажется у тебя в груди!

Чудовище замерло. Оно заняло всю мою мастерскую: даже согнувшись и упираясь когтями в пол, оно задевало своими рогами потолок. В нём было не меньше восьми футов. Он был похож на волка. Серая, вздыбленная шерсть. Огромные лапы. Вытянутая голова с уродливой пастью.

От страха я не мог дышать. Мы стояли лицом к лицу. Собачий нос на обезображенной морде нервно дёргался.

— Не бойтесь, мистер Чарльз Дей, — произнесло чудовище голосом грудным и низким. — Простите меня за то, что напугал вас.

Из его пасти невыносимо пахло гниющим мясом.

— Не подходите ко мне! — дрожащими голосом выдал я. — Не подходите…

Его маленькие козлиные уши дёрнулись. Он пытался расслышать мой лепет.

— Я не трону вас, мистер Чарльз Дей. Никогда выродок не тронет Часовщика. Я контролирую себя, мистер Чарльз Дей.

В маленьких чёрных глазах, смотревших на меня, я вдруг увидел мольбу и сожаление.

— Вас не затруднит сложить все мои цепи и новые замки в суму? — спросило чудовище.

— Не затруднит, — слабо ответил я.

Трясущимися руками я собрал в большую кожаную сумку остатки его оков. Протёр старые, подходящие ему замки, и доложил тридцать новых, медных и железных, благо, в моей мастерской столько нашлось.

Выродок стоял посередине комнаты и не двигался, только молча наблюдал за моими движениями. Он не нападал на меня, только слабо и устрашающе улыбался пастью, полной острых клыков.

— Благодарю вас, — чудовище приняло суму. — Я надену их сам, мистер Дей, где-нибудь подальше отсюда. Сколько я вам должен?

— Два шиллинга и три пенса, — уже совсем спокойно сказал я.

— Всего лишь?

— Столько же, сколько брал мой отец.

— Вы хороший мастер, — одобрительно кивнул Бильмо, и потолок затрещал от давления его рогов. — У меня нет с собой шиллингов, но есть золотой ключ. Вы примете золотой ключ?

— Да, конечно.

Чудовище раскрыло свою огромную пасть и запустило когтистую лапу в глотку. Через секунду на полу мастерской лежал золотой ключ длиной в мою ладонь.

— Спасибо вам, Чарли.

— Вам спасибо, Бильмо.

Я проводил его к чёрному ходу — опасался, как бы он не разнёс мою лавку.

Уже на улице я наконец набрался смелости и обратился к нему:

— Бильмо, зачем вам цепи? Вы же можете совладать со своей звериной природой и без них…

— Выродков не очень жалуют в городах, — глухо ответил он, поднимая печальные глаза к небу. — Люди думают, что мы безопасны только когда полностью скованы. Нет толку их переубеждать — приходится скитаться так, в цепях… Мы снимаем их разве что в ночь Карнавала, но это случается так редко…

Он вздохнул.

— Вы хороший Часовщик. Как и ваш отец.

— Вы знали моего отца?

— Все мы знали… — он снова вздохнул. — Почти каждый выродок из моих краёв был у вашего отца, Чарли.

— Может быть знаете, куда он исчез?

— Не знаю, — сочувствующе покачал головой выродок, и его длинные рога, казалось, рассекли небо. — Знаю только, что его забрали к нам, но куда и зачем… В лесах ходили слухи о том, что сталось с Гарольдом Деем… Быть может, то же, что и со мной… и другими Деями…

— А что случилось с другими Деями? — настороженно переспросил я, пристально глядя на него. Ему будто стало не по себе от моего вопроса.

Холодный воздух забирался в лёгкие. Я ждал ответа.

— Я… — он замялся и снова посмотрел вверх, на луну. — Я, пожалуй, пойду, пока луна не поднялась совсем высоко. До свидания, Чарли.

Он встал на четвереньки, готовясь к прыжку.

— До свидания, — я изо всех сил постарался скрыть своё разочарование. Я так надеялся получить от него хоть одну зацепку…

— Храни вас Бог, Бильмо.

— Бог давно отвернулся от меня, — хрипло и подвывающе рассмеялось чудовище, — а я от него. Никогда так не делайте, Чарли.

И через секунду он исчез в ночной темноте.

Выродок Бильмо стал моим первым клиентом из Зачеловечья.