Ностальгия (гет)

Будильник запищал ужасно громко и противно, выдирая Юлю из сна жесточайшим образом. И откуда взялась в телефоне эта гадкая мелодия? Еще и солнце светит прямо в лицо, надо было задернуть шторы еще с вечера…

Солнце?!

Юля вскочила, как ужаленная, и схватила телефон. Одиннадцать утра! Как же так?!

Теперь нет времени неспеша принять душ и позавтракать, да и на установку аппаратуры времени в обрез… хорошо, если получится все успеть к четырем, а если нет?..

Юля замерла, сидя на постели, и пыталась осознать горькую истину: она проспала, упустила время, и теперь ее мечта навсегда останется несбывшейся. Вот только… Как же оказалось, что будильник зазвонил так поздно? Ведь Юля отлично помнила, что выставила его на шесть утра, да и потом, после ночного разговора с Ирой, проверяла — все уведомления были включены, три будильника, один за другим, должны были прозвенеть с интервалом в пятнадцать минут. Получается, ей это приснилось?..

А может, вообще все, что с ней происходит в последнее время — сон? Странный, немыслимо реалистичный, с невероятными, не поддающимися никакой логике событиями, счастливый и одновременно очень грустный сон? В юности Юля постоянно видела такие сны, и очень не любила из них просыпаться — ведь только так она могла быть рядом с ним. И ровно по той же причине не любила засыпать: каждый раз, когда приходило осознание, что все объятия и поцелуи, казавшиеся такими реальными, — просто сон, игра воспаленного воображения, — разочарование было убийственно-нестерпимым, словно ежедневная смерть… и этот момент хотелось максимально отодвинуть.

Юля рухнула обратно на подушку и стала изучать потолок. Сердце стучало, как паровой молот, легкие раздувались подобно кузнечным мехам, но, кажется, совсем не захватывали из окружающего пространства кислород — надышаться было невозможно, как на большой высоте. Она понимала, что нужно немедленно, не теряя больше ни секунды, подниматься и на всех парах нестись в гостиницу — попытаться успеть хоть что-то, — но не могла пошевелиться.

Ей всегда везло; проблемы разрешались самым чудесным образом порой буквально в последний момент; она никогда не останавливалась и принимала свое везение с благодарностью — но как должное. А теперь, похоже, благосклонность к ней судьбы истощилась: она весьма прозрачно намекает, что не суждено Юле Берестовой пообщаться с далеким человеком, покорившим когда-то ее юное сердце; зря она замахнулась на столь крупную добычу — теперь никто и никогда не забудет о ее позорном фиаско… можно было увольняться прямо сегодня, ведь ее карьера в журналистике на этом закончится. Из глаз полились слезы, и сразу вспомнился гневный ночной окрик Иры, но разве это имело сейчас значение?..

«Надо позвонить Ларри, и сказать, что все отменяется», — подумала Юля и от этой мысли зарыдала всерьез. Она обняла подушку, уткнулась в нее лицом и приготовилась самозабвенно страдать до конца ближайшей недели, но этот замечательный план был вероломно нарушен ворвавшейся в комнату Ирой.

— Юлька, ты проснулась?.. — спросила она прямо с порога и недоуменно замерла, услышав приглушенные, но явственно безутешные рыдания, доносящиеся из постельной кучи. — Ты почему ревешь? Ты спятила?! — возмущенно завопила Ира, потом, возвысив голос до предела, проорала в коридор: — Лика, она спятила!!! — и с энтузиазмом фокстерьера бросилась выкапывать Юлю из огромного одеяла.

Едва на свет явились шоколадного цвета локоны, облепившие залитое слезами покрасневшее лицо, в комнату ворвалась Лика и, оценив обстановку, всплеснула руками.

— Я же тебе говорила, что надо самим ее разбудить и все рассказать! — негодующе обратилась она к Ире.

— Да я и подумать не могла, что она тут заляжет! — возразила Ира, усаживаясь на кровать и встряхивая явно не вполне соображающую Юлю. — Думала, выскочит, побежит как на пожар, тут мы ее и перехватим… Эй, приходи уже в себя, убогая! — снова тряхнула она подругу, с тревогой заглядывая ей в глаза.

Рыдания прекратились, но взгляд оставался пустым и безжизненным, словно Юлина душа витала где-то очень далеко от тела.

— У нас не совсем обычная ситуация, — покачала головой Лика. — Ты разве забыла, что с ней бывает, когда она долгое время работает на эмоциях? Она сама не знает, где у нее планка… Ты посмотри на нее! Она же тут за две минуты уже целый локальный апокалипсис себе сочинила!

Юля понемногу оживала. Зашмыгала носом, заерзала. Увидела Иру, сидящую рядом, потом Лику, стоящую у двери со скрещенными на груди руками.

— Девчонки, вы почему меня не разбудили, а?.. — горестно всхлипнула она, переводя полный смертельной тоски взгляд с одной на другую.

— Да прекратишь ты реветь, в конце концов, или нет? — возмутилась Ира, вскакивая с кровати. — Тебе сегодня надо выглядеть, как майская роза, а ты на… Мимбулус Мимблетонию похожа!!! — почти в отчаянии закончила она.

— Ничего мне уже не надо, — убитым голосом возразила Юля и попыталась вернуться в горизонтальное положение, но Ира ей не позволила.

— Ну уж нет, дорогая, — обманчиво-мягко проворковала она. — Не для того я все утро висела на телефоне, перенесла на завтра важную съемку, сорвала свою команду вместе с оборудованием и обпилась кофе так, что в ушах булькает, чтобы ты тут вселенскую скорбь изображала!

Юля смотрела на нее недоверчиво, потом перевела взгляд на Лику.

— Я присутствовала, — пожала плечами та. — Все правда.

— Что правда-то? — икнула Юля.

Ира закатила глаза.

— Вот нечего по ночам самокопанием заниматься! Обычно ты соображаешь гораздо быстрее. — Наткнувшись на разбитый, непонимающий Юлькин взгляд, она сжалилась и объяснила: — Я вызвала своих ребят — операторов, осветителей, гримеров, — которые работают у меня на съемках в салоне, они наготове, только команды ждут. Было бы, конечно, лучше, если бы ты пораньше рассказала о своих грандиозных планах — я бы обстоятельнее подготовилась, но ты же захотела сделать сюрприз, — поджала губы Ира. — И я решила последовать твоему примеру, а учитывая, что ты полночи не спала, то хотела еще и дать тебе выспаться…

Юля выглядела так, словно на ее кровать приземлились инопланетяне.

— Ты хочешь сказать…

— Лично я хочу сказать, — перебила ее Лика, — что тебе давно пора в душ и завтракать, а потом ехать и работать!

— Но…

— Юлька, я тебя сейчас поколочу! — почти прорычала Ира. — Прекрати тупить! Выползай из своего гнезда и отправляйся в ванную, там завтрак остывает.

И с этими словами она вскочила, решительно направилась прочь из комнаты и утащила с собой Лику, оставив дверь широко распахнутой.

Юля несколько секунд ошеломленно смотрела им вслед, а потом почувствовала, как на лицо сама собой наползает глуповатая улыбка — по всему выходило, что ее личный конец света отодвинулся на неопределенный срок.

* * *

Здание гостиницы выглядело впечатляюще: высоченная, овального сечения башня из синего стекла в окружении приземистых зданий притягивала взгляд, как драгоценный сапфир в гранитной стене. А слева — циклопическая громада Олимпийского, похожего на космический корабль, приземлившийся здесь десятки лет назад да так и застывший в ожидании грядущих межзвездных экспедиций.

Фургон с несколькими молодыми, веселыми мальчишками подвез Юлю к шлагбауму, но дальше получилась заминка: пропуска у них не было, а встретить их, хоть визит и был согласован, никто, конечно, не удосужился. Юля настойчиво терзала телефон несколько минут, и в итоге шлагбаум поднялся, и фургон смог проехать к служебному входу, где их встретил неприветливый секьюрити.

Не без проволочек Юля и ее помощники попали в расположенный на шестнадцатом этаже просторный банкетный зал — очень светлый, с высоченным потолком и свисающими с него огромными люстрами из синеватого хрусталя, с необъятными панорамными окнами, через которые радостным потоком хлестал солнечный свет, отражаясь в бесконечных зеркалах, хромированных деталях интерьера и лакированных боках величественно-черного концертного рояля, скромно стоявшего на возвышении у стены.

Юля прошлась по помещению, оценивая возможные ракурсы и запрещая своим мыслям приближаться к личностям своих будущих респондентов. Еще не время.

Против окон был оборудован широкий подиум с несколькими креслами и низким овальным столиком — идеальное место для беседы. Вся аппаратура тем временем была уже внесена (в том числе Юлины камеры, дрон и софтбоксы), и будущему интервьюеру оставалось только указать место, где будет проводиться съемка.

Юля позаботилась и о том, чтобы места для Иры и Лики были обустроены наилучшим образом — в конце концов, именно их нужно было благодарить за то, что встреча все-таки состоится и пройдет на гораздо более серьезном уровне, чем планировалось.

Ребята уже принялись за дело, весело переговариваясь, иногда беззлобно чертыхаясь, и Юлю невольно захватил их позитив.

Она внезапно всем сердцем поверила, что все получится, что судьба вовсе не отвернулась от нее, а напротив, как будто возлюбила еще больше, подарив чудесную возможность увидеть его — Кевина — и поговорить с ним, и даже, наверное, прикоснуться… ведь при знакомстве принято обмениваться рукопожатиями, разве нет? Интересно, какой окажется его ладонь? Гибкой и подвижной, как лоза, или, быть может, сухой и жесткой, словно стебли бамбука? А может, его рука и вовсе прохладная и деликатная… У него красивые пальцы, длинные и тонкие — как у любого пианиста, — сильные запястья, натренированные предплечья… А глаза? Они действительно зеленые?..

Юля представила, как их взгляды пересекутся — и дыхание перехватило. Она очень долго запрещала себе думать об этом. Иногда, на границе между сном и явью, она позволяла себе вообразить, что Кевин Ричардсон (это его имя, пора прекратить называть его «ОН»!) посмотрит на нее — не с фотографии и не с экрана, где он и знать не знает о существовании далекой и безвестной девочки — заочной обожающей его каплей в многомиллионном фанатском море, — а прямо в глаза, и увидит ее, живую и настоящую Юлю Берестову, и узнает — а может даже запомнит! — ее имя и недолгий разговор с ней… Эти мгновения были ослепительнее молний, ярче солнца, мучительнее самой нестерпимой боли… ведь надежды, что когда-нибудь эти мечты станут явью, практически не существовало.

Однако теперь это была не просто мечта. Уже через несколько часов — если ничего не случится — Юля и две ее подруги смогут встретиться с кумирами юности, с теми самыми «Парнями с задворок», чьи песни знали наизусть и пели каждый раз в караоке на три голоса, срывая бурные аплодисменты. У них будет не менее часа, чтобы познакомиться, обменяться дежурными любезностями, нанести грим… впрочем, возможно, гримера парни пригласят своего… побеседовать…

От размышлений Юлю оторвал телефонный звонок. Это была Ира.

— Ты еще в гостинице? — спросила она резковато — видимо, была за рулем.

— Угу, — подтвердила Юля немного рассеянно, разглядывая монументальный силуэт Олимпийского, который вольготно раскинулся, казалось, прямо у ее ног, как недавно пообедавший царственный хищник.

— Выходи, поедешь со мной, — кратко распорядилась Ира и отключилась.

Юля вздохнула и огляделась. Зона съемки была оформлена — пять уютных кресел с одной стороны низкого столика и одно с другой, — камеры установлены, ребята колдовали теперь с рабочим местом для звукооператора (да, они привезли с собой и звук) и со светом, недовольно ворча, что было бы неплохо завесить окна: к четырем часам световой фон будет совсем другим, как бы не пришлось все делать заново. Юле это замечание показалось вполне резонным, так что она даже хотела было отыскать давешнего секьюрити и озвучить ему эту просьбу, как вдруг обнаружила вмонтированный в стену пульт управления жалюзи: на счастье, в офисе их директора была такая же система, только менее масштабная. Через пару минут помещение погрузилось в мягкий полумрак, и работники от души ее поблагодарили.

Когда Юля подошла к парковке, Ира уже ждала ее, нетерпеливо постукивая ухоженными пальчиками по рулю.

— Ты, однако, не торопишься, — ворчливо приветствовала она подругу, когда та нырнула в салон «Пежо».

— Ты же ничего не объяснила, — пожала плечами Юля. — А я все-таки работаю.

Ира уже выезжала с парковки и потому только с сомнением хмыкнула.

— Так куда мы едем? — поинтересовалась Юля через пару минут, наблюдая за пробегающими мимо разномастными строениями и в какой раз поражаясь многообразию московской архитектуры, где ультрасовременные здания часто соседствовали с прямо-таки излучавшими копившуюся веками энергетику памятниками старины.

— В спа, — коротко ответила Ира и на вопросительный взгляд пояснила: — У моей давней клиентки салон в Пименовском тупике. Место не слишком известное, но оно и к лучшему — не надо записываться за месяц.

— Ты же говорила, что меня никто не реанимирует, — хихикнула Юля рассеянно — справа раскинулся обширный зеленый массив с просматриваемыми тут и там строениями в парящем классическом стиле и сверкающими на ярком солнце водными гладями.

Ира хмуро покосилась на нее, а потом ухмыльнулась немного едко:

— Я говорила про гениальных гримеров. А Лариса — настоящая волшебница, и у нее сегодня как раз есть время. — Ира какое-то время сосредоточенно пыхтела, выполняя сложный маневр на развязке. — Ты чертовски везучая сучка, Берестова, — заключила она почти с возмущением.

Юля промолчала — засмотрелась на проплывающие справа колонны Театра Российской армии. Однажды Никита привез ее сюда на «Короля Лира»… Юля тряхнула головой, прогоняя непрошенные мысли. Перед Никитой до сих пор было иногда неудобно, хоть он ни словом, ни взглядом не напоминал об их неудавшемся романе.

Мимо проехал огромный, как троллейбус, джип, и его черная полированная поверхность отразила бледное Юлино лицо. Да уж, посещение салона красоты ей сейчас явно не помешает. Вот только время… Юля взглянула на часы.

— Не волнуйся, вернемся как раз в половине четвертого, — правильно истолковала ее беспокойство Ира.

Юля вздохнула и, откинувшись на спинку сиденья, прикрыла глаза и попыталась расслабиться.

— А почему Лика с нами не поехала? — спросила она через минуту, не открывая глаз.

Ира фыркнула.

— Когда ты видела, чтобы Лика нуждалась в услугах салонов? Она и через тридцать лет будет выглядеть как сегодня.

— Не завидуй, — ровным голосом посоветовала Юля.

Ира буркнула что-то неразборчивое и вдруг объявила:

— Приехали!

* * *

Ларри Кёртис был крупным афроамериканцем неопределенного возраста: ему с равным успехом можно было дать и тридцать лет, и пятьдесят. Для встречи он выбрал неброский, но добротный льняной костюм песочного оттенка, который выгодно контрастировал с кофейного цвета кожей. Воротник светлой, в мелкий рубчик рубашки был расстегнут, являя взору массивную золотую цепь затейливого плетения.

Они встретились в ресторане, который располагался прямо в гостинице, хотя это не было между ними обговорено — изначально все беседы должны были вестись в том самом банкетном зале.

Ларри сообщил о перемене места встречи по телефону, когда Ира и Юля уже покинули салон красоты и ехали за Ликой: она ждала их на Цветном, возле какой-то дизайнерской студии. Он досадовал, что за решением организационных вопросов перед вечерним концертом не успел пообедать, и извинялся за доставленные неудобства.

Юля давно не ощущала себя такой легкой, посвежевшей и счастливой, и распирающее чувство, которое пришло к ней за несколько часов до этого, казалось, разрослось до размеров небольшого дирижабля.

Несколько раз — всего на пару мгновений — ей становилось очень страшно. Все получалось слишком хорошо. Банкетный зал превратился в почти полноценную студию (один из мальчишек позвонил по видеосвязи и продемонстрировал профессионально выставленный свет и камеры), Юля выглядела великолепно (лучше, чем когда-либо в жизни, как ей казалось), они ни разу не застряли в пробке и прибыли на встречу вовремя, а Ларри Кёртис оказался очень приятным человеком — по крайней мере, на первый взгляд.

Юлю он узнал издали и пошел ей навстречу через весь зал, раскинув в стороны длинные руки.

— Страшно рад наконец видеть вас, мисс Джули! — прогудел он густым добродушным басом, протягивая большую, уверенную ладонь для приветствия.

Он назвал ее так сразу после того, как она представилась в самом первом разговоре, и с тех пор ни за что не хотел именовать иначе. Юля не возражала: хорошо хоть он не обращался к ней «мисс Берестофф».

— И я рада вам, Ларри, — тепло улыбнулась она, отвечая на рукопожатие. — Позвольте вам представить мою команду: Ирэн Кремер, стилист, владелица сети салонов «Мандолина» — она любезно предоставила нам съемочную группу и оборудование. — Ира и Ларри степенно пожали друг другу руки, обменявшись вежливыми улыбками, а Юля продолжила, указывая на Лику: — Анжелика Ставицкая, адвокат, эксперт в сфере авторского права.

Пожимая узкую ладошку Лики, Ларри чуть склонил голову набок, и глаза его заинтересованно сверкнули. Юля поспешила спрятать улыбку, заметив мелькнувшее на лице подруги негодующее выражение.

Сегодня Лика была молчалива больше обычного и безостановочно читала какие-то документы, поминутно хмурясь. Подруги не беспокоили ее: когда Лика так сосредоточена, к ней лучше и не приближаться лишний раз — во избежание тяжелых психических увечий.

Кёртис тем временем пригласил их за столик, снова рассыпаясь в извинениях.

— Я позволил себе заказать обед на четверых, — сообщил Ларри. — За мой счет, разумеется! — добавил он, заметив скептически дернувшуюся бровь Лики.

— Мы вам признательны, Ларри, — улыбнулась Юля, вдруг ощутив, что тоже голодна.

Да и то сказать, что она там сегодня ела?.. Омлет и пару бутербродов? С тех пор прошло, кажется, пару недель.

Наконец они устроились за столиком, и Кёртис полез в портфель, стоящий рядом с ним на стуле.

— Вот договор, о котором шла речь, мисс Джули, — сказал он, протягивая через стол тонкую кожаную папку с золотым обрезом и логотипом Backstreet Boys. — Ничего сверхординарного, стандартная форма, но нам всем так будет спокойнее, согласны? — добродушно подмигнул директор группы.

— Полностью согласна, Ларри, — серьезно кивнула Юля, принимая папку и сразу передавая ее Лике, устроившейся слева.

Кёртис проводил папку взглядом и белозубо улыбнулся.

— Должен сказать, что билеты раскуплены почти полностью! — похвастался он, откидываясь на спинку стула. — Когда группа посещала Россию в прошлые два раза, этого не случалось. Полагаю, что за это во многом стоит благодарить вас и ваш журнал, мисс Джули!

Юля невольно зарделась.

— Я помню, как мне было обидно узнать, что ребята выступали в наполовину пустых залах, — покачала она головой. — А все потому, что освещение — среди прочего — было организовано безобразно. Так что мы приложили все усилия к тому, чтобы о концерте узнало как можно больше людей. Мы не только анонсировали его у себя в каждом номере и на сайте, но и привлекли еще несколько крупных изданий по всей стране. Рада слышать, что наши усилия не пропали даром.

Принесли обед: легкий летний салат с гранатовыми зернами, благородно посверкивающими подобно настоящим драгоценным камням; золотистые, хранящие внутри сочную розовую сердцевину медальоны из говядины с травами и ярким, ароматным рататуем; нежнейший цитрусовый микс, щедро приправленный ягодным сиропом и украшенный покрытой трогательным пушком крупной свежей клубникой.

Пока два расторопных официанта с виртуозной ловкостью расставляли перед гостями блюда, Ира завела с Ларри разговор о том, как быть с гримом для группы, а Юля краем глаза наблюдала за Ликой, уже с головой окунувшейся в изучение договора. По ее лицу невозможно было ничего понять, поэтому Юля предпочла просто не думать о содержании документа, полностью положившись на профессионализм подруги.

Неторопливо поглощая изысканную пищу, они обсудили еще некоторые моменты, Юля задала несколько вопросов Ларри как директору в рамках предстоящего интервью и пообещала обязательно вставить беседу с ним в будущий материал. Лика ела, облокотив папку о вазу с цветами, и пожилая пара за соседним столиком периодически неодобрительно на нее косилась, да и Кёртис смотрел на нее снисходительно, как на очаровательного, но невоспитанного ребенка.

Все это не заняло много времени: уже через двадцать минут тарелки опустели, и подошедший официант освободил стол, а Юля теребила в руках салфетку из тонкого, нежно-голубого льна и время от времени поглядывала на Лику, которая уже дочитывала последнюю страницу договора.

Но вот Лика закрыла папку и подняла глаза на Кёртиса. Юля почувствовала, что сердце будто пропустило один удар. Что-то она скажет?..

— Итак, мисс Ста-виц-ки? — старательно произнес Ларри, мягко улыбаясь. — Каков ваш вердикт?

— Все в порядке, — ответила Лика скупой улыбкой. — Кроме сроков передачи копий видео- и фотоматериалов, а также готовых сюжетов и текстов.

Лицо Кёртиса слегка вытянулось, а Юля скрутила салфетку в тугой комок.

— Что же вас не устраивает? — поинтересовался он осторожно.

Лика открыла папку и безошибочно ткнула в нужное место.

— Здесь сказано, что копии всех отснятых материалов должны быть переданы вам немедленно после съемки. Я все понимаю верно? — вежливо уточнила она, устремив на Кёртиса твердый и чуть насмешливый взгляд.

— Наверное, да, если так написано в договоре, — кивнул он сдержанно и чуть нахмурился.

— Скажите, девочки, насколько подобное возможно технически?

Ларри выглядел немного обеспокоенным. Ира неопределенно качнула головой, а Юля сделала вид, что задумалась, разглаживая салфетку на коленях и пытаясь сложить из нее кораблик, а на деле возблагодарила небеса, что попросила Лику пойти с ней на эту встречу.

— В теории, наверное, возможно писать видео сразу на два носителя, но у нас такой аппаратуры с собой точно нет, — осторожно сообщила она, внимательно следя за лицом Кёртиса. — Это же касается и фотоматериалов. А чтобы скопировать пару терабайт информации — это самое меньшее — непременно понадобится какое-то время.

Ларри задумчиво кивал, пока Юля говорила — эта информация была очевидна.

— Я так и думала, — холодно улыбнулась Лика. — То же касается и передачи готового сюжета и текста публикации — срок дан всего в двадцать четыре часа с окончания съемок.

Ларри чуть отодвинулся — было похоже, что ему на ум пришла какая-то очень неприятная мысль, а Юля пришла в ужас.

— Это невозможно! Даже если вся наша редакция будет работать над этим материалом в течение этих суток, мы не успеем подготовить публикацию. Это будет сырая, некачественная работа, а мы, знаете ли, очень дорожим своей репутацией.

Ларри поднял над головой беззащитно-бледные ладони, словно сдаваясь в плен.

— Мисс Джули, должен признаться, я не ознакомился с этим договором, — произнес он с виноватым видом. — Мне следовало бы это сделать, конечно, но, знаете, у нас прекрасная команда юристов, и мне даже в голову не пришло, что там может быть что-то подобное… — Он обезоруживающе улыбнулся. — Возможно, мы сможем как-то уладить эту… небольшую заминку с оборудованием?..

— Вы же понимаете, как несерьезно это звучит, мистер Кёртис? — с легким презрением, которое заметно было только хорошо знавшим ее подругам, спросила Лика. — Площадка подготовлена, на это затрачено несколько часов, а мероприятие, как мне помнится, должно было стартовать, — она взглянула на часы, — восемь минут назад.

— Понимаю, и тем не менее…

— На этих условиях, — Лика постучала тонким наманикюренным пальчиком по папке, — интервью не может состояться. — Голос у нее совсем заледенел, и Юля уже второй раз за день принялась прощаться с мечтой. А Лика продолжила: — Но если оно не состоится, вам придется платить неустойку в размере… — она снова открыла папку и полистала, — ста пятидесяти процентов от стоимости всех затраченных на подготовку к нему ресурсов, а вдобавок вам придется оплатить рекламную кампанию, которой — если мне не изменяет память — вы так восхищались каких-то полчаса назад. — Лика сделала паузу и, откровенно насмехаясь, посмотрела на приунывшего американца. — Итак, мистер Кёр-тис, каков ваш вердикт? — идеально скопировав его тон, спросила Лика.

Ларри немного помолчал в замешательстве. Было видно, что острый ум и хватка Лики произвели на него впечатление.

— Вы описали, доктор Ставицки, не самую радужную картину, — уважительно обратился он к ней. — Безусловно, эти суммы не столь значительны, чтобы группе стоило из-за них беспокоиться, но, как верно подметила мисс Джули, здесь речь идет прежде всего о репутации. Вы не возражаете, если я поручу нашим юристам пересмотреть спорные пункты? — Он потянулся за папкой, но Лика изящным движением выдернула ее из-под его руки.

— Не стоит, — с убийственным очарованием улыбнулась она. — Это ведь копия, верно? Пусть документ пока останется у нас. А если вам нужна сама папка — забирайте, — милостиво разрешила нахалка.

Юля очень пыталась на нее не таращиться, но понимала, что выходит плохо. Она и подумать не могла, что Лика может быть настолько великолепна! Ира прятала злорадную ухмылку: их подруга размазала бедолагу с непринужденностью парового катка.

Похоже, Кёртис тоже это осознавал и был, к тому же, не лишен порядочности и самоиронии, потому что после секундного ступора рассмеялся — весело и беззлобно.

— Вы бесподобны, леди, — склонил он голову в знак восхищения. — Я бы немедленно разогнал команду наших юристов и вместо них нанял вас одну — но такие вопросы, к сожалению, не в моей компетенции. Оставьте папку. Это подарок.

Тут у него зазвонил телефон, и Ларри всполошился. Выхватив из кармана гаджет, он едва не вытянулся в струнку, поднося его к уху.

— Мы уже идем! — выпалил он вместо приветствия. — Прости, Кев, у нас тут возникли сложности… Да, сэр.

Юля вдруг затрепетала и порадовалась, что сидит — колени противно затряслись от волнения. Вот уже совсем скоро она увидит Кевина! Однако теперь он, стараниями милейшего Ларри, наверняка сердит на нее за опоздание — о, ужас! — на целых пятнадцать минут, а ведь у парней сегодня еще и концерт, которого ждут почти тридцать тысяч человек!

— Леди, нам нужно спешить! — встревоженно обратился к девушкам Ларри, пряча телефон в карман.

Юля смерила его возмущенным взглядом и первая поднялась, швырнув на стол истерзанную салфетку.

* * *

В банкетном зале, временно превращенном в съемочную площадку, Кёртиса и его спутниц дожидались порядком заскучавшие ребята из Ириной команды и уже начинающие терять терпение Бэкстрит бои.

Дверь открылась бесшумно и была погружена в полумрак из-за опущенных жалюзи, так что Лика успела увидеть стоящего на голове Брайана (кажется, эта стойка в йоге зовется ширшасана), сосредоточенных Ника и Хауи, обступивших сидящего за пультом парнишку и что-то настойчиво ему втолковывающих, сидящего за роялем хмурого Кевина, а в замершем на фоне огромного окна причудливом силуэте безошибочно угадывался Эй Джей, наблюдавший за суетой российской столицы сквозь щель между узкими металлическими пластинами.

Эта идиллическая картина рассыпалась с первым же шорохом, донесшимся от входной двери: Ник и Хауи, стоявшие ближе всех, подошли к Кёртису первыми и вовсе не скрывали своего недовольства, Кевин поднялся и тоже двинулся к ним, подвесив в воздухе какой-то печальный аккорд, Брайан сменил положение на привычное — ногами на полу — и теперь изучал вошедших, обратив к ним пунцовое от прилившей крови лицо, а Эй Джей обернулся и, уперев руки в боки, с одинаковой укоризной рассматривал и чуть трусившего директора, и незнакомых ему женщин.

Лика чувствовала себя ужасно — встреча, которая должна была зарядить их позитивом на ближайшие двадцать лет, грозила обернуться катастрофой. Но какими бы глубокими ни были ее собственные стыд и негодование, Лика даже думать не хотела, каково сейчас Юльке.

Кевин, как известно, был негласным лидером группы, и часто именно он брал на себя ответственность за решение деликатных вопросов — еще и потому, что умел оценить любую ситуацию объективно. Но и гневался он всерьез, и не стеснялся в выражениях, так что Лика со страхом ждала первых слов Ричардсона, которые — она видела — уже готовы были сорваться с его уст. Он безошибочно определил в Юльке интервьюера — может, по яркому костюму (Ира и Лика специально облачились в более сдержанные цвета), а может, просто видел ее фото у Кёртиса, — и теперь собирался обрушить на ее голову все негодование, что скопилось у пунктуальных артистов за двадцать минут.

Похоже, Юлька прочла в сузившихся глазах старшего Бэкстрит боя тот же текст, что и Лика, и теперь с трудом сдерживала слезы.

Для Ставицкой не было на земле никого дороже открытой и солнечной Юльки, и ее страдания Лика переживала глубже, чем свои. Кроме того, она знала наверняка, что несчастная Юлька даже под страхом смерти не станет выгораживать себя, прикрываясь виной другого человека — даже если он и в самом деле ее подставил. И в этот самый момент, глядя огромными, полными слез глазами на негодующего Кевина, Юлька явственно осознавала, что тот, по кому она сохла с четырнадцати лет, смотрит на нее с презрением, — и все равно не собиралась ничего ему рассказывать! Сейчас Кевин откроет наконец свой безупречный рот, наорет на нее, и Юльку можно будет выносить — этого ее чувствительное сердце перенести не сможет.

Ну и скотина же этот Кёртис!

Весь этот нетривиальный сюжет был оценен цепким Ликиным взглядом в несколько мгновений. Она не стала дожидаться, пока кто-нибудь что-нибудь скажет, и, нарушая все писаные и неписаные правила, первая шагнула к Кевину и протянула ему руку для приветствия.

— Добрый день, мистер Ричардсон! — решительно улыбнулась Лика и с удовлетворением увидела, как готовый разразиться грозной речью Кевин стушевался; он осторожно пожал ее руку и попытался что-то сказать, но она не позволила. — Я Лика Ставицкая, адвокат. Видите ли, мы должны были подписать с вашим директором договор, устанавливающий правила использования записанных сегодня видеоматериалов, однако, изучив его, я наткнулась на совершенно некорректный пункт, и у нас возникла дискуссия, которая и вызвала эту задержку.

Лика всегда гордилась своей способностью забалтывать неподготовленных собеседников; впрочем, насчет Ричардсона она не обольщалась — язык у него тоже был подвешен прекрасно, и молчит он теперь лишь потому, что сбит с толку ее нахальством, однако очень скоро молчание будет нарушено, судя по сурово сдвинувшимся тяжелым бровям. Лика оглянулась на Кёртиса: ну же, парень, действуй, я выиграла для тебя несколько секунд форы! Потом взглянула на Юльку: та стояла с гордо задранным подбородком, но белая как мел (вроде бы Ирка поддерживала ее сзади), и бесстрашно изучала своего ненаглядного Кевина, которому, похоже, все больше хотелось выразить свое возмущение хоть кому-нибудь.

На удивление, Кёртис порадовал — он обратился к группе (Брайан и Эй Джей подошли во время бодрого Ликиного монолога и теперь тоже стояли рядом):

— Ребята, давайте я все-таки вас познакомлю, а после отойдем ненадолго, мне нужно вам кое-что рассказать… — Дождавшись одобрительных кивков всех пятерых, Ларри слегка поклонился Лике: — Доктор Ставицки представилась сама, лишив меня этой чести, но теперь вы знакомы. — Он дождался, пока Лика обменяется рукопожатиями с оставшимися четырьмя артистами, а потом указал на Ирку: — Мисс Ирэн Кремер — как я понял, она стилист, и именно ей мы обязаны сегодня этой замечательной площадкой. — Снова пауза, во время которой Ира с улыбкой и сдержанным энтузиазмом жала руки каждому Бою, а после этого Ларри, с видом конферансье, объявляющего гвоздь программы, провозгласил: — И, наконец, мисс Джули Бе-ре-сто-ва, — еще старательнее, чем до этого Ликину фамилию, выговорил Кёртис и продолжил: — тот самый замечательный журналист, благодаря которому мы сегодня имеем почти полный аншлаг.

Лика отметила уважительные взгляды, которые бросили на Юльку Ник и Брайан, чем вызвали дрожащую улыбку на ее обескровленных губах. Она пожимала протянутые мужские руки очень степенно, смотрела открыто и в общем держалась весьма достойно. Лика подумала, что эти совершенно посторонние мужчины, которые ничего не знают о Юльке, даже не подозревают о буре, которая бушует сейчас внутри этой хрупкой женщины.

Протянутую для приветствия ладонь Кевина, как Лика и подозревала, Юлька оставила напоследок. Она аккуратно, словно пытаясь вынуть приманку из капкана, вложила свои чуть подрагивающие пальцы в его, и отважно улыбнулась, глядя на него во все глаза.

В лице Ричардсона как будто что-то изменилось — он не мог не ощутить мощь оглушающей Юлькиной привязанности, которую она аккумулировала полжизни. Выражение его глаз смягчилось, губы тронула грустная улыбка.

— Давайте отойдем, ребята, — напомнил Кёртис, и Кевин первым пошел за ним, а остальные потянулись следом, в дальний угол помещения.

Лика проводила их долгим взглядом, а потом обернулась к Юльке, которую Ирка приобняла за плечи.

— Ну ты как? — спросила Лика у горемычной подружки, со странным выражением лица наблюдающей за Кёртисом, который что-то вполголоса объяснял группе, отчаянно жестикулируя.

После этого вопроса Юлька бледно улыбнулась и посмотрела сначала на Лику, потом на Иру.

— Как я вас люблю, девчонки, — дрожащим шепотом выдохнула она.

— Так, возьми себя в руки, — сурово тряхнула ее Ира и смахнула с ее плеча невидимую пушинку. — Мы тебя тоже любим, но для рефлексии времени сейчас нет. Ты начала хорошо — вот так и действуй дальше.

Лика краем глаза наблюдала за переговорами в углу. Пока Ларри говорил, Кевин задумчиво хмурился, Брайан с озадаченным видом потирал шею, остальные выглядели просто сбитыми с толку. Но вот выражение лица Ричардсона сменилось с недовольного на недоверчиво-обреченное, читающееся как «Да лааадно, чувак!», и Кевин бросил быстрый взгляд в сторону Лики. Потом уже он сам принялся что-то втолковывать Ларри, который вдруг с досадой хлопнул себя по лбу, ребята с явственным облегчением выдохнули, а Эй Джей сочувственно похлопал незадачливого директора по спине. Впрочем, их беседа не продлилась и пяти минут, и вот уже группа возвращается к ним, снова с Ричардсоном в авангарде.

Он нашел взглядом Юльку и стремительно двигался прямо к ней, выглядел суровым и решительным, и даже Лика, которой Кевин вообще никогда не нравился (она предпочитала темноглазого латиноса Хауи), залюбовалась его исполненной достоинства стройной фигурой.

— Мисс Джули, — обратился Кевин к Юльке на манер Кёртиса, — позвольте принести вам свои извинения. Ларри, — он покосился на директора, и тот виновато улыбнулся, — по ошибке предоставил вам типовой договор нашей внутренней студии. Там, конечно, все технические моменты давно отлажены, и никаких сложностей с копированием не возникает. Однако для сотрудничества с зарубежными медиа у нас предусмотрен совершенно иной договор. Ларри обязательно отправит его вам после концерта.

— Возможно, он даже сам его привезет, — едко вклинился Ник.

Ларри согласно закивал.

— Спасибо, — негромко, но твердо сказала Юлька, явно пытаясь не смотреть на Ричардсона дольше, чем положено приличиями.

— Мисс Ставицки, — обратился тем временем Кевин к Лике, — благодарю вас за бдительность. Я сделал поспешные выводы, и могло получиться нечто неприятное, но ваша находчивость спасла ситуацию.

— Не стоит, мистер Ричардсон. Это моя работа, — чуть улыбнулась Лика, хотя внутри у нее все возликовало.

На этом церемониальная часть как-то резко закончилась, потому что все вдруг расслабились и заговорили одновременно, и стали хаотично перемещаться, наталкиваясь друг на друга и немного неловко смеясь при этом, — как будто к уже присутствующим внезапно добавился еще десяток человек.

Юля наконец-то вернулась в себя: сосредоточилась, давала указания, кому где устроиться (причем довольно бесцеремонно пересадила Кевина во второе кресло слева, тогда как он хотел устроиться в крайнем справа), регулировала высоту стойки с планшетом, установленную рядом с ее креслом, легко перепархивала от одной камеры к другой, проверяя картинку, да еще и умудрялась на ходу инструктировать парнишку, которому достался пульт от дрона. Не то чтобы ему нужны были инструкции — Иркины ребята были профессионалы высокого класса, — но Юльке просто необходимо было убедиться, что все пойдет именно так, как она задумала.

Лика отошла от них сразу же и села в подготовленное для нее кресло — для нее не имела значения праздная болтовня, она предпочитала говорить по делу. За звездными парнями было интересно наблюдать: они вели себя друг с другом примерно так же, как Ира, Юля и Лика — то есть как давно и хорошо знающие и любящие друг друга люди. Конечно, эффект от осознания, что это те самые Бэкстрит Бойз, был непередаваем, но Лике не хотелось без толку топтаться рядом или задавать дурацкие вопросы, лишь бы привлечь к себе внимание. К тому же, как человек с прогрессирующей дальнозоркостью, Лика предпочитала наблюдать за событиями с некоторого расстояния — так ей было проще оценивать ситуацию.

Ира — та самая, что с раннего детства ревностно оберегала свое довольно обширное личное пространство — сновала теперь в достаточно тесной толпе и не выказывала ни тени обычного в такой ситуации раздражения. Наоборот, она радостно перекидывалась шуточками с Эй Джеем и Ником, застенчиво улыбалась Брайану (Лика вспомнила, что когда-то давно Ира тоже вздыхала над фотографией сладкоголосого Боя, хоть и не так отчаянно, как Юля — по Кевину), поправляла петличные микрофоны на лацканах Хауи и Кевина, командовала двумя непонятно откуда взявшимися девочками-гримершами…

Но вот все приготовления закончены, Ира заняла место рядом с Ликой, сцена осветилась, зажужжал дрон, и сразу же преобразившаяся перед объективами Юлька начала бойко вещать по-русски:

— Всем привет! На связи «Ностальгия» и я — Юля Берестова! Посадив семь розовых кустов и победив парочку не слишком страшных драконов, мы все-таки попали в Страну чудес, и сегодня здесь, с нами всемирно известные, всенародно обожаемые на протяжении вот уже пятнадцати лет, непревзойденные… Backstreet Boys! Hello, guys!

— Hello, Julie!

— Hi!

— Hey there!

— Howdy!

— Hi, Julie! — старательно, в лучших своих традициях откликнулись Бэкстрит Бои.

Лика очень любила смотреть, как Юлька работает. Она становилась совсем другой: брызгала энергией, как новогодняя шутиха, импровизировала, заразительно смеялась и юморила, могла запеть или пуститься в пляс — и не проникнуться этой жизнерадостной бесшабашностью было невозможно. Ира с Ликой обменялись растроганными улыбками, заметив, что и знаменитый бойз-бэнд не остался равнодушным к Юлькиным чарам. Парни совсем расслабились, оценив профессионализм и непринужденность показавшейся им вначале тусклой и неинтересной журналистки.

Лика была не очень довольна, что с ее места было видно только Юлькину спину. Наблюдать за сильно повзрослевшими звездными мальчиками было, безусловно, очень занимательно, однако Юлька интересовала Ставицкую гораздо сильнее. Особенно сильно хотелось видеть лицо Юли, когда она задавала вопрос непосредственно Кевину. Лика слышала, как меняется голос подруги при обращении к нему, ловила мимолетную понимающую улыбку Ричардсона, которую он старательно прятал в усы, замечала чуть напрягающиеся Юлькины плечи, когда Кевин принимался обстоятельно отвечать на вопрос, вежливо глядя в лицо собеседнице, но больше всего в эти моменты Лике хотелось видеть Юлькины глаза.

Счастлива ли она? Не разрушит ли ее хрупкое сердце эта огромная сбывшаяся мечта?.. Пока Юля Берестова работала, пока писался звук и работали камеры, идентифицировать ее состояние по голосу не представлялось возможным, и только тот, кто хорошо ее знал, мог по глазам понять, что творится в ее душе.

Лика поднялась из кресла и, сделав несколько тихих шагов, остановилась рядом с большим софтбоксом — с этого места Юльку было видно отлично. Она сияла. Огромные глаза были устремлены на Хауи, который в этот момент рассказывал о том, как писался его сольный альбом, вышедший в 2011-м, и наверняка тоже ощущал исходящий от нее свет, что бил куда ярче и жарче любого, самого мощного софита. Все пятеро с удовольствием купались в излучаемом Юлькой тепле и, кажется, даже становились моложе…

Теперь, убедившись, что с Юлькой все в порядке, Лика позволила себе обратить более пристальное внимание на героев дня.

Когда-то она боготворила их почти так же, как Юля, однако влюбленности в далекого красавчика Хауи не ощущала даже в несмышленой юности. Бэкстрит бойз были для нее примером триумфа, который достигается талантом и упорным трудом, и каждый раз, читая об их ослепительном взлете, Лика мечтала не о пышной свадьбе или хотя бы крепкой дружбе с самым симпатичным в группе пареньком, а о блистательной карьере, возможности оказаться на вершине мира, как эти еще совсем недавно никому не известные мальчишки. Она поняла, что придется неимоверно много работать, чтобы достичь хотя бы десятой доли того успеха, что обрели эти пятеро.

Конечно, потом-то выяснилось, что не все так просто, и история с Лу Перлманом стала для студентки Ставицкой очередным уроком: не стоит верить людям, предлагающим тебе деньги. Тем не менее, неприятности только сплотили Бэкстрит Боев, а Лике помогли определиться наконец со специализацией, так что она большую часть своей жизни думала об этих парнях с огромной нежностью. Они сумели сохранить себя, свою дружбу, коллектив и даже аудиторию — прошло вот уже, страшно сказать, пятнадцать лет, мальчики превратились в мужчин, обзавелись сыновьями и морщинами, а все еще способны собирать стадионы. Невозможно было ими не восхищаться.

Из них пятерых Эй Джей и Брайан изменились меньше всех. Первый всегда был ярок и эксцентричен, и как нельзя удачно скрадывающий возраст экстравагантный внешний вид, похоже, до конца дней останется его визитной карточкой; другой же, хоть и обзавелся морщинками у глаз и частично утратил золотистую рыжину волос, так нежно любимую Иркой в юности, по-прежнему часто выглядел как подросток.

Кевин, несмотря на то, что был самым старшим среди них, тоже сохранился на удивление хорошо — заострились и без того резкие черты лица, лоб сделался выше, морщинки у глаз были почти точь в точь как у Брайана (все-таки кузены!), но и волосы, и борода, и его знаменитые брови были все так же черны.

Больше всех от времени досталось Нику и Хауи. Именно их лица сообщали фанатам, что «мальчики из подворотни» давно разменяли кто пятый, а кто и шестой десяток. И если Хауи просто порой выглядел слегка невыспавшимся, то красавчик Картер нес на себе следы всех своих буйных увеселений, которым с такой страстью предавался в юности.

Время неумолимо…

Лика взглянула на часы. Скоро шесть.

Ребята подарили им чуть ли не в два раза больше запланированного времени — помнится, Юлька говорила что-то о сорока минутах…

Лика прислушалась.

— …предпоследний вопрос, — окончила Юля начатую ранее фразу. — Как вы относитесь к фанфикшену?

Судя по лицам парней, вопрос был неожиданным. Да что там — ему удивилась даже Лика.

— Я не уверен… — начал Хауи, но его перебил Ник:

— Это когда по фильмам пишут, да?

— Не только по фильмам, Ник, еще и по книгам, — подсказал Эй Джей.

— Странно это, — покачал головой Хауи.

— И ничуть не странно, — пожал плечами Эй Джей. — Знаешь, попадаются весьма достойные вещи.

— Но основная-то масса — просто глупость, — сказал Брайан. — Я вполне понимаю, почему люди пишут фанфики, но мне не кажется это чем-то достойным.

Хауи покивал, а Эй Джей удивился:

— Ну почему? Это ведь способ самовыражения, верно? Так отчего бы людям не дать возможность высказаться?

— Ну и писали бы о себе, — хмыкнул Ник.

— Знаешь, не каждый захочет писать о себе, — с сомнением покачал головой Хауи. — Может, действительно проще провести параллель между собой и каким-то персонажем…

Они заспорили, но Ричардсон в разговор так и не вступил, и Юля окликнула его:

— Кевин?

Парни примолкли и заинтересованно посмотрели на него, сообразив, что он-то своего мнения так и не озвучил.

Кевин слегка улыбнулся.

— Я не думаю, что мы вообще можем как-то оценивать то, чем не занимаемся сами, — неторопливо сказал он. — Разве правильно диктовать кому угодно, чему он должен посвятить жизнь? Или чем должен интересоваться, или что говорить… или думать. Это опасная дорога, парни.

Все задумались, Юлька мечтательно улыбалась и не отводила от Кевина глаз, пока он говорил, пользуясь возможностью наглядеться на своего кумира, пока еще он так близко и смотрит на нее — и видит.

— Отлично сказано, брат, — негромко одобрил Хауи, и остальные с серьезным видом покивали.

— Действительно, — сдержанно подтвердила Юля (Лика отлично видела, как она устала). — Последний вопрос очень тесно связан с предыдущим. Общеизвестно, что вы очень цените своих фанатов. А как вы относитесь к фанатскому творчеству?

Парни снова заулыбались.

— Мне кажется, у каждого из нас есть коллекция расписанной вручную одежды, писем, всяких поделок и портретов и еще уйма черт знает чего, — умильно улыбаясь, сообщил Эй Джей.

— Мне однажды прислали ведро с гвоздями, — похвастался Ник. — И записка была приложена: «Слышал, ты собрался строить дом. Ты отличный парень, и я захотел тебе помочь, но денег у меня нет, так что я стырил гвозди со стройки по соседству».

Все покатились со смеху.

— И куда же ты их дел? — утирая слезы, спросил Хауи.

— Я хотел найти отправителя и попросить вернуть гвозди владельцу, но не смог и просто отдал их соседу.

— Я помню эту историю, — хихикал Брайан.

— А что вы скажете насчет фанфиков про вас? — спросила Юлька, слегка склонив голову набок.

Смех резко прекратился.

— А их… много? — осторожно поинтересовался Хауи.

— Пару сотен по всему миру наберется, — ответила Юля.

— И содержания самого разного, — мрачно добавил Кевин.

Все посмотрели на него удивленно.

— Все мои племянники читают фанфики, — пояснил он. — Просветили.

— И что же? — настойчиво поторопила его Юля.

Кевин пожал плечами.

— Это не слишком приятно, но… это цена известности. Пятнадцать лет назад никому бы и в голову не пришло делать нас героями чьих-то историй.

Брайан молчал, неодобрительно поджав губы, Ник как будто не знал, стоит ли сказать то, что вертится у него на языке, Хауи опустил голову, пряча глаза, а Эй Джей словно прикидывал возможные сценарии.

— А вы сами читали их, Джули? — спросил он внезапно.

Юля сверкнула глазами и видно было, что она очень старается улыбаться не слишком широко.

— Больше того, я сама их писала! — самодовольно заявила она.

Парни синхронно вскинули на нее испуганные глаза.

— И что же… кхм… о чем же вы писали?.. — осторожно поинтересовался Брайан.

— В основном о любви, — скромно потупилась Юля. — Женила вас на обычных девочках, которые сходили по вам с ума. Но не волнуйтесь: во-первых, ни один из этих рассказов нигде не опубликован, а во-вторых, я занималась этим очень давно, когда вы еще не обзавелись семьями.

«Что верно, то верно», — подумала Лика и огляделась, уже не вслушиваясь в ответ Брайана.

Ларри ходил туда-сюда в глубине зала, и поглядывал на часы. Свет за окнами словно бы потяжелел, стал более теплым — солнце клонилось к закату. Пара ребят из Ириной команды уже ходила по залу, подтаскивая кейсы для аппаратуры поближе к подиуму, сматывали какие-то шнуры и шепотом переговаривались. Ира подошла к звукооператору, села рядом, и они обменялись несколькими фразами.

Лика отошла к окну и встала ровно в том месте, где недавно стоял Эй Джей. Посмотрела на причудливый силуэт раскинувшегося внизу спорткомплекса, потом перевела взгляд дальше — к сверкающим шпилям Соборной Мечети, и дальше, дальше к горизонту — Москва нигде не заканчивалась. Хоть Лика и жила в больших городах уже больше десяти лет, но никак не могла к этому привыкнуть.

Чудесный день подходил к концу. Лика была уверена, что теперь жизнь каждой из них — и Иры, и Юли, и самой Лики — непременно изменится. Им уже не быть прежними, даже если бы они этого захотели…

— Lika, Ira, come here! You too, Larry! — позвала Юля, привыкнув, видимо, за последние полчаса говорить исключительно по-английски.

Лика, улыбаясь, пошла на зов.

— Коллективное фото! — с усталой улыбкой объявила Юлька. — Ребятам пора уходить.

Лика поднялась на подиум, осторожно переступая через провода, и встала между Ником и Хауи; увидела Ирку, которая уверенно притулилась рядом с Брайаном. Кевин встал рядом с Юлькой и приобнял ее за плечи, и Лика почти услышала, как колотится у той сердце. Кёртис и Эй Джей устроились на переднем плане на корточках.

Они позировали еще несколько минут, в конце к ним присоединилась съемочная группа, и вся дружная толпа весело помахала облетевшему ее по кругу дрону.

* * *

«Какой странный, потрясающий, невозможный день!» — думала Юля, восторженно вслушиваясь в проникновенные аккорды любимой песни «Show me the meaning of being lonely».

Концерт подходил к концу, и Юля была будто слегка придавлена нескончаемым экстатическим визгом толпы, отбила ладони, но чувствовала себя переполненной счастьем.

Могла ли она когда-нибудь представить себе такой день? Конечно, ее девичьи мечты не могли осуществиться никогда, но нужно ли это было Юле Берестовой? Любовь к Кевину Ричардсону — да, теперь она готова была назвать это любовью — многому ее научила, указала вектор, по которому пошла вся ее дальнейшая жизнь, подарила множество очень важных навыков… и ушла. Обняла за плечи, посмотрела мудрыми ласковыми глазами и закрыла за собой дверь, оставив в душе только тихое, всеобъемлющее счастье.

Теперь она с удовольствием и упоительной нежностью смотрела на Кевина и впервые за пятнадцать лет не ощущала в сердце глухой тоски по несбыточному. Она подпевала вместе с многотысячной толпой, и не думала ни о чем кроме того, что каждый миг жизни прекрасен и неповторим.

Они стояли совсем рядом со сценой, и Кевин уже несколько раз останавливал на Юле взгляд, а теперь и вовсе запел свой второй куплет, обращаясь прямо к ней:

Life goes on as it never ends.

Eyes of stone observe the trends,

They never say, forever gaze if only.

Guilty roads to an endless love.

There’s no control. Are you with me now?

Your every wish will be done…

Действительно, Юля чувствовала, что теперь для нее не может быть ничего невозможного — стоит ей только захотеть, и сбудутся самые невероятные ее мечты… А может быть, уже сбылись?

Разве не мечтала она о любви — возвышенной, самоотверженной, не ждущей ничего взамен? И разве не ждала ее такая любовь прямо сейчас — дома? Юля никогда не думала об этом человеке как о ком-то, с кем может разделить жизнь, но разве не совершил он почти невозможное, подарив ей весь этот сегодняшний день и возможность вдохнуть полной грудью и потрогать руками собственное счастье, как Юля понимала его еще сегодня утром?..

Нестерпимое желание услышать знакомый голос заставило ее оторвать глаза от сцены и устремиться к выходу, крикнув на ходу девчонкам:

— Мне надо позвонить!

Лика кивнула, а Ира даже не обратила на нее внимания.

Спустя несколько минут Юля оказалась на улице и, набрав номер, подставила лицо под прохладный ночной ветерок.

— Алло, — прозвучал из динамика усталый голос, наполнивший ее сердце живой, кипучей нежностью.

— Привет, Никита, — откликнулась она, радостно улыбаясь. — Я приеду через три дня. Ты меня встретишь?

— Конечно, встречу, дурочка, — счастливо вздохнул он.