Родственные души  (джен)

* * *

Несмотря на прямой приказ провести время в кругу родных, Лондо не имел особого желания встречаться с ними лично. Ни со своей непосредственной семьей, ни с другими представителями Великого Дома Моллари ему совершенно не хотелось обсуждать свое сомнительное назначение.

И все же он обязан был хотя бы предупредить их, что уезжает. Ведь рано или поздно даже его жены заметят его отсутствие и… кто знает… может, даже начнут волноваться…

К тому времени, как Лондо закончил наводить порядок в бумагах и записях, до установления связи с колонией оставался еще почти час.

Потерев виски, он свернул окно ожидания и активировал режим местной связи.

В первую очередь важную новость стоило сообщить главе Дома. Тем более что накануне вечером, вернувшись к себе, Лондо обнаружил несколько пропущенных вызовов от него. Вчера час был уже слишком поздний, чтобы перезванивать. А сегодня для этого появился серьезный повод.

Разговор с кузеном во всех отношениях был предпочтительнее разговора с Милисити. В отличие от прискорбно меркантильной женской половины семейства, Андило не был склонен видеть во всем подвох и угрозу интересам их Дома. Если повезет, он вообще не станет докапываться до истинных причин столь внезапного назначения Лондо на должность посла — и никто в Доме Моллари не узнает ничего лишнего. Хотя бы до тех пор, пока Лондо не уедет на «Вавилон 5». А после… Что ж, после ему, наверное, будет уже все равно, что про него болтают дома: на расстоянии в семьдесят пять световых лет их насмешки, жалобы, упреки и нравоучения его не достанут.

 

Вызов оставался без ответа около двух минут, и Лондо уже засомневался, слышит ли его кто-нибудь на том конце сети, когда монитор наконец перестал мигать.

Как назло, вместо Андило на экране появилось круглое лицо его симпатичной младшей жены, одетой в совершенно прозрачный кружевной пеньюар.

Лондо поспешил отвести глаза.

Великий Создатель! Его собственный день начался, казалось, целую вечность назад. Неужели кто-то и впрямь мог быть еще в постели?!

Поглощенный внезапной мыслью о вселенской несправедливости, он забыл пожелать Джаннис доброго утра. Но, кажется, она и не ждала от него ничего подобного.

— А, это ты, — протянула она, презрительно сощурив холодные голубые глаза и с выражением крайнего неодобрения рассматривая Лондо сквозь образовавшиеся ледяные щелочки. — Как всегда вовремя. — С этими словами она демонстративно запахнула скудные одеяния на роскошной груди.

Если бы какая-то другая женщина поприветствовала его подобным образом, Лондо, скорее всего, обиделся бы. Но характер этой самки ворчана⁽¹⁾ был знаком ему вдоль и поперек. Обидеться — значило бы сделать ей приятное, чего она определенно не заслуживала.

Вполне возможно, что Джаннис — в те годы юная до неприличия особа, не обремененная образованием и хорошими манерами, чье происхождение было в лучшем случае сносным, — никогда не вошла бы в Дом Моллари. Но к несчастью, старшей и любимой жене Андило долго не удавалось забеременеть. А эта девушка была молода, красива и, что особенно важно, абсолютно здорова. По всей видимости, названные обстоятельства и побудили Андило в ту пору, когда он подыскивал себе вторую жену, остановить свой выбор на ней.

Единственное, что требовалось от Джаннис как от новой жены главы Дома, — это произвести на свет ребенка. Справившись со своей нехитрой задачей за впечатляюще короткий срок, молодая центаврианка сильнее прежнего преисполнилась чувством собственной значимости, и это сделало ее и без того вздорный характер совершенно невыносимым.

Будучи матерью долгожданного наследника и женой главы одного из Великих Домов Республики Центавр, в один прекрасный день Джаннис решила, что все дела Дома обязаны проходить через нее. Целеустремленная от природы, она на удивление быстро сумела этого добиться. Мало того, с годами ее влияние внутри Дома все больше росло и укреплялось, угрожая достигнуть по-настоящему пугающих масштабов. Однако всякий раз, когда она пыталась применить свою хозяйскую тактику к Лондо, тот мягко ее останавливал. Чем, естественно, настроил против себя. Вдобавок именно Лондо стоял на пути к вершине ее амбиций: не будь его, со временем титул главы Дома и кресло вокатора в Центаруме перешли бы от Андило к ее сыну. Осознание того, что по праву наследования вся власть, все титулы и привилегии достанутся Лондо — этому глупому, вечно пьяному, вечно где-то летающему, ни на что не годному Лондо! — отнюдь не побуждало Джаннис относиться к нему с большей теплотой.

Справедливости ради нужно сказать, что ее «любовь» к Лондо была взаимной во всех отношениях. Поэтому сейчас вместо обиженного или смущенного выражения, способного ее удовлетворить, на его лице появилась широкая улыбка, подозрительно напоминающая оскал хищника, неторопливо подступающего к потерявшей страх жертве. Если Джаннис ждет, что он станет перед ней оправдываться или объясняться, придется ее разочаровать.

— Обворожительная моя, — произнес Лондо, в тон ей растягивая слова. — Я совершенно не возражаю, если ты не станешь отвлекаться от своих важных занятий ради меня. К тебе у меня нет никакого дела. — Над его нижней губой показались влажно блестящие клыки. — Я бы хотел увидеть того, кому позвонил.

С плохо скрываемым удовольствием он наблюдал, как меняется выражение ее лица. Оскорбленно поджав розовые губы, Джаннис исчезла с экрана.

Почти сразу за этим в глубине комнаты негромко зазвучали голоса.

Прислушавшись, Лондо сумел разобрать только несколько отдельных слов, фразу «всего лишь твой ненормальный кузен», презрительно брошенную Джаннис, и ее тоненькое хихиканье.

Сделав глубокий вдох, Лондо дал себе клятву совершить расправу над нахалкой при первой же возможности. Не сейчас. — Он погладил грудь, привычно успокаивая самого себя. — Но позже. Сейчас надо сосредоточиться на том, что действительно важно. В конце концов, его ждут государственные дела и «Вавилон 5».

Ему снова пришлось довольно долго ждать у монитора, пока наконец не появился наскоро одетый Андило.

Это был статный полноватый центаврианин, уже давно немолодой, с некогда черными, а теперь почти совершенно седыми волосами, уложенными в высокий, чуть растрепавшийся гребень, и блестящими темными глазами, проницательно глядевшими из-под кустистых серых бровей.

— А, Лондо! — громко воскликнул он, усаживаясь перед экраном.

— Приветствую, Андило! — сдержанно улыбнулся Лондо.

— Дорогой мой, — продолжал старший Моллари, принимая строгий вид, — я уже начал забывать, как ты выглядишь. Тебе стоит чаще появляться у нас, тебе так не кажется?

— Я… да, наверное, стоит. Дела, знаешь ли, — неопределенно отозвался Лондо. А затем, не желая тратить время на пустые разговоры, набрал в грудь побольше воздуху, собираясь сообщить то, ради чего позвонил. — Послушай, я хотел только…

— Очень хорошо, что ты объявился, — перебил его Андило, словно не заметив его моральных приготовлений и сосредоточенного выражения лица. — Я тщетно пытался связаться с тобой еще вчера. Посчитал, что нам стоит обсудить твое назначение.

Из головы Лондо мгновенно улетучилась вся его аккуратно заготовленная речь. Правда, рот его при этом так и остался открытым.

— Вчера? — шумно изумился он, выйдя наконец из ступора. — Но я сам узнал всего пару часов назад!

— Не ори, прошу тебя, — усталым голосом оборвал его Андило. — Это назначение почти неделю обсуждалось в Центаруме, прежде чем список кандидатов на должность ушел в императорскую канцелярию. О решении Его Величества стало известно вчера. Разумеется, мне доложили о нем сразу же.

Разумеется.

Второй раз за это утро Лондо почувствовал себя так, словно ему залепили пощечину.

Разумеется.

В своем восторженном идиотизме он уловил лишь то, что решение о его назначении было принято лично императором, и упустил самое важное.

Но ведь он не первый день при дворе! Как, Великий Создатель, как он мог быть таким дураком, чтобы допустить, будто его имя оказалось в злополучном списке случайно?!

Выходит, они все знают? Абсолютно все…

Центарум все обсудил за его спиной, пока он пропадал на проклятой колонии. Не исключено, что он нарочно был отослан на время принятия решения. Как был отослан и его добрый друг — вокатор Урза Джаддо, лишенный тем самым возможности заступиться за Лондо в решающий момент.

И никто другой не заступился. Никто из друзей… никто из родных…

— Разумеется, — глухо повторил Лондо, опустив голову.

Повисло молчание. Похоже, что и говорить теперь было нечего.

Что еще он мог добавить? Покричать, возможно, сломать что-нибудь из мебели… Но лишь затем, чтобы отвести душу. Ибо это, конечно же, ничего не изменит.

Совершенно очевидно, что и о причинах назначения Андило прекрасно известно. И ему, и этой Джаннис, а возможно, и всему Дому Моллари… Сколько времени потребовалось бы этой маленькой негодяйке, чтобы растрезвонить забавные новости на весь Дом? Вряд ли много. Даже в таких мелочах Вселенная была против него.

— Послушай, — мягко заговорил Андило, видя, как омрачилось обычно улыбчивое лицо его младшего брата. — Лондо, послушай меня!

Лондо нехотя поднял взгляд.

— Я никому ничего не говорил.

Осознав смысл сказанного, Лондо смутился.

— О… что ж… Спасибо, — неуклюже поблагодарил он.

— Я горжусь тем, что ты мой родственник, — произнес Андило, серьезно глядя ему в глаза. — Ты хороший, добрый, честный центаврианин, и я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то плохое.

При этих словах Лондо снова нахмурился, не вполне догадываясь, к чему клонит кузен.

— Постарайся понять, — продолжал тот, — мои слова продиктованы лишь искренним беспокойством о твоем благополучии. Как глава Дома я несу ответственность за любого, кто носит имя Моллари. — Его взгляд несколько смягчился. — Я знаю тебя с детства, Лондо, знаю твой характер. И представляю, как ты мог воспринять это назначение. Бесспорно, у тебя появился отличный шанс проявить себя и достойно послужить нашей дорогой Республике, выполняя работу, для которой ты был подготовлен не только своим образованием, но и всей своей жизнью. Однако…

Пустое. У Лондо появилось какое-то злобное желание отмахнуться обеими руками. Закрыть уши, лишь бы не слышать этих снисходительных, полных жалости речей — такими они внезапно показались ему. Глупыми, нелепыми, ненужными… Сущим издевательством! Они же ничего не значат. От них только хуже.

— Однако вынужден тебя предостеречь, — продолжал Андило. — Место, куда тебе предстоит отправиться, и должность, которую тебе предстоит занять, отнюдь не безопасны. Признаюсь тебе откровенно, добровольцев на нее просто не нашлось. Во всяком случае, большая часть членов Центарума боролись за то, чтобы избавить себя и своих близких от этой сомнительной чести. — Он глубоко вздохнул. — Фактически это ссылка.

Что ж, хотя бы правда.

— Я это понял, — просто ответил Лондо, показывая, что подобные слова уже не могут удивить его или обидеть. Пусть даже они по-настоящему ранили.

— Я был против внесения твоего имени в список. Я пытался это предотвратить. Поверь мне, Лондо, пытался. Но одного моего голоса оказалось недостаточно.

Лондо чуть заметно приподнял брови. Ему показалось, или его кузен оправдывается перед ним?

— Понимаешь, формально тебя ничто не удерживает на Приме Центавра. Ты не занимаешь высокой должности в Центаруме, не возглавляешь Дом, и у тебя даже нет детей. Именно из таких претендентов и был составлен список. Это был большой список. Однако твое имя оказалось в нем на первом месте. И должен сознаться, меня это встревожило. — Старший Моллари проницательно взглянул на брата. — Кто-то постарался, чтобы оно первым попалось на глаза императору. Такие повороты не случаются без причины. — Он помедлил. — Вспомни, возможно… Возможно, ты повздорил с кем-то? Перешел дорогу кому-то при дворе? Если это так, дело может не ограничиться одной только ссылкой. Ты же знаешь наши обычаи…

Лондо знал обычаи. Вдали от дома не составило бы никакого труда подстроить несчастный случай, или заставить его исчезнуть каким угодно иным способом.

Он задумчиво поднес указательный палец к губам.

В чем-то Андило, конечно же, прав. Подсознательно Лондо даже хотелось, чтобы тот оказался прав. Да, ему пришлось бы быть настороже, но так он бы по крайней мере чувствовал, что его жизнь хоть что-то значит, что его ценят хотя бы как врага. Увы, за последнее время он не мог вспомнить ни одного стоящего столкновения, и сильно подозревал, что в данный момент желать ему гибели могли разве что отдельные члены его собственной семьи. Та же Джаннис, к примеру, была бы на седьмом небе от счастья…

Наверное, эту мысль лучше не озвучивать.

Андило выжидающе наблюдал за его лицом.

— Нет, — ответил наконец Лондо. — Нет, я уверен, что никого настолько не обижал. Во всяком случае за последние месяцы. Если кто-то и вздумал рассчитаться со мной за что-нибудь, он очень долго дожидался своего часа.

Неожиданно перед его мысленным взором промелькнула тень страшного незнакомца из сна.

Медленно моргнув, Лондо бросил взгляд на взволнованное лицо кузена, а потом вдруг улыбнулся.

— Так долго, что я уже забыл, что должен бояться.

Андило неодобрительно покачал головой, не видя в этом ничего смешного.

— Послушай, я не пропаду, — пообещал Лондо. — Там, куда я направляюсь, со мной не случится ничего непоправимого. Если кто-то что-то и задумал против меня, у него ничего не выйдет. Я знаю, что умру не на «Вавилоне 5». Я это… просто знаю. — Он приложил ладони к сердцам. — Понимаешь?

После недолгого молчания Андило кивнул.

— Надеюсь, что предчувствия не обманывают тебя, — тихо проговорил он, — и ты благополучно вернешься домой.

Лондо пожал плечами, как бы говоря, что все в руках Великого Создателя.

— Ты зайдешь к нам до отъезда? — спросил Андило изменившимся бодрым голосом. — Твои племянницы были бы рады тебя видеть. — Он улыбнулся.

Лондо задумался на мгновение. По правде сказать, он и сам был бы не прочь увидеть этих милых крошек. Дочурки Андило от старшей жены были любимой отдушиной Лондо… Но почти сразу ему вспомнилась Джаннис, ее презрительное «всего лишь твой ненормальный кузен» — и желание появляться в их доме испарилось без следа.

— К сожалению, не смогу, — вздохнул Лондо. — У меня всего два дня, а еще столько дел предстоит уладить. Я был бы признателен, если бы ты известил мою семью.

Андило нахмурился.

— Лондо…

— Пожалуйста!

— Ты знаешь, что я могу это сделать, но это неправильно. Они твои жены. Прошу тебя, найди десять минут и поговори с ними сам. Ты глава их семьи, ты…

Лондо энергично замахал на него руками.

— Ну ладно, ладно! Ладно! Я сам им скажу. Боюсь только, как бы они не потеряли рассудок от радости.

Андило снова покачал головой, но оставил эту реплику Лондо без комментариев.

— Что ж, — медленно произнес он. — Тогда желаю тебе счастливого пути и хорошо устроиться на новом месте. Пришли весточку, как только сможешь. Если вдруг тебе понадобится моя помощь, знай, что всегда можешь на нее рассчитывать. Что бы ни случилось, ты — Моллари. У тебя есть семья и Дом.

Лондо смутился от этих слов.

— Хорошо, — неловко ответил он. — Спасибо.

Андило кивнул и уже потянулся, чтобы выключить монитор, когда Лондо остановил его взмахом руки, словно вспомнив что-то важное.

— Обними за меня девочек, — торопливо добавил он.

Андило посмотрел на него с улыбкой, после чего снова кивнул и исчез с экрана.

 

Оставшись в одиночестве, Лондо рассеянно взглянул на портреты трех своих жен, красовавшиеся на столе в изящной тройной рамке, после чего хмыкнул и щедро плеснул себе бривари.

О боги, нужно позвонить кому-нибудь из них прямо сейчас, пока он не растерял решимости.

Сделав два больших глотка, он взял фотографию в руки, переводя взгляд с одного знакомого лица на другое в тщетной попытке выбрать меньшее из зол.

Итак? Чума, Голод или Смерть, гм?

Тихий сигнал цифровых часов ненавязчиво напомнил ему, что время уходит.

Лондо со вздохом отставил бокал. Ладно, хватит, пора с этим заканчивать.

Наверное, разговор с Чумой, кхм… в смысле с Даггер будет самым коротким и безболезненным. Вот уж кто точно не огорчится из-за его отъезда.

Даггер никогда ничего к нему не чувствовала, Лондо прекрасно это знал. Она была холодна как камень с первой брачной ночи. Те редкие моменты, когда она «оттаивала», принимаясь осыпать нелюбимого мужа ласками и комплиментами, и всячески превозносить такие его достоинства, о существовании которых он не подозревал, были связаны исключительно с необходимостью что-то от него получить — что-то, чего никак нельзя было взять без спросу и согласия Лондо. И как только он давал это согласие, все возвращалось на свои места. В такие дни он понимал, что обычное мирное равнодушие Даггер, пожалуй, не самый плохой вариант — лживые похвалы и притворная забота были гораздо отвратительней.

Зато Даггер никогда не станет открыто бранить или высмеивать Лондо. В этом заключалось ее бесспорное преимущество: она была действительно хорошо воспитана — она всегда ругала мужа только за глаза. Не исключено, что Лондо вообще оставался бы в счастливом неведении относительно ее недовольства им, если бы чистосердечная Тимов все это ему не пересказывала.

Лондо мужественно нажал кнопку вызова. Но ответа не последовало.

Подождав пару минут для успокоения совести, он сбросил вызов.

Его драгоценной женушки нет дома, неудивительно. В такой чудесный день Даггер и впрямь могло быть не до него, и… Словно в подтверждение мыслей Лондо, на рабочем планшете загорелось уведомление о списании средств с его банковского счета.

Ну, разве она не прелесть? Видимо, решила пройтись по магазинам.

Впечатлившись потраченной суммой, Лондо отодвинул от себя планшет. Что ж, хоть кто-то хорошо проводит время.

Он мысленно вычеркнул еще один пункт из списка обязанностей на сегодня, чувствуя почему-то облегчение вместо разочарования, и быстро переключился на имя Мэриел в списке адресов.

 

О, Мэриел… Сокровище, обладать которым Лондо, по мнению многих, был просто недостоин. Страстная, умная, нежная, ослепительная Мэриел — предмет неизменной мужской зависти и женского раздражения.

«Не пара!» — из года в год шептались у них за спиной.

Мэриел, надо отдать ей должное, умела изящно заткнуть рты всем, кого что-то не устраивало. Она могла пройти рядом со своим мужем с такой гордостью, словно он был по меньшей мере императором, а сама она — первой леди Республики. В такие моменты Лондо казалось — глупость, честное слово! — что он действительно ей нравится. Самую малость! Хотя это, конечно же, было иллюзией. Она была великой мастерицей подобных иллюзий, эта Мэриел. Но за годы брака с ней Лондо убедился — его умница-жена не способна любить никого, кроме себя. А ее истинные мысли и чувства были ведомы только ей самой.

К счастью для Лондо, он никогда не терял головы из-за этой женщины. Иначе она принесла бы ему немало страданий. Потому что ее законный супруг был далеко не единственным мужчиной в ее жизни.

Они не говорили об этом вслух, не говорили даже шепотом. У Мэриел хватало ума и такта делать это настолько незаметно, что формально Лондо не в чем было ее упрекнуть. И все же узы брака связывали ее не больше, чем паутина.

Возможно, она действительно заслуживала лучшего мужа, чем Лондо, который вечно где-то пропадал. Возможно, его постоянные разъезды и отсутствие у него высокой должности при дворе казались ей достаточным оправданием… Сам Лондо их таковыми не считал. Не желая унижаться еще больше, он не высказывал ей своей обиды открыто. Но и верить ей, конечно же, не мог.

Наверное, он и сам заслуживал жену получше — такую, которой смог бы хоть немного доверять, которая не прятала бы смертоносных когтей под бархатными перчатками, как выражалась Тимов. Но ничего не поделаешь. Они центавриане — каждый из них принес свою собственную жертву.

Лондо вызвал Мэриел без особой надежды. Учитывая ее активный образ жизни, шансы застать ее дома в такой день, когда даже Даггер не усидела, были невелики.

Однако Мэриел, к его удивлению, ответила почти сразу.

— Да? — ее мелодичный голос донесся из глубины комнаты.

Одетая в роскошное синее платье, какого Лондо никогда не видел на ней прежде, она сидела у зеркала, медленно расчесывая длинные волосы.

— Лондо? — воскликнула она, отрываясь от своего занятия.

Отложив позолоченную щетку, Мэриел поднялась ему навстречу — и Лондо торопливо облизнул вмиг пересохшие губы. Великий Создатель… он и забыл, как она красива.

С ее приближением у него появилась возможность лучше рассмотреть и выразительный макияж, украшавший очаровательное лицо Мэриел, и расшитую голубыми драгоценными камнями ленту у нее на лбу, и соблазнительный вырез на платье.

— Ты, судя по всему, ждала кого-то другого, — с мягкой иронией констатировал Лондо, погружаясь взглядом в ее декольте, милостиво поднесенное к самому экрану.

Мэриел ласково улыбнулась, усаживаясь в кресло прямо перед ним.

— Вовсе нет, любовь моя, с чего ты это взял? — Чувственность, с которой она произносила эти ничего не значащие слова, могла бы испарить камни. Но Лондо уже давно выработал к ней иммунитет, поэтому в ответ лишь неопределенно пожал плечами.

— Да так… просто предположение.

Мэриел спокойно заглянула ему в глаза.

— Ты выглядишь усталым, Лондо.

— Надо же, — хмыкнул он, восхищенный такой наблюдательностью. — А ты выглядишь отлично.

Мэриел сделала вид, что не поняла намек.

— У тебя так много работы, что ты совсем забыл свою бедную жену, — с печальным укором произнесла она. — Боги, а ведь я так давно тебя не видела, так соскучилась по тебе!..

— Соскучилась по мне? — Лондо поднял брови. — Да что ты?

— О да, — продолжала Мэриел, ничуть не смущенная насмешливым недоверием в его голосе. — Моя душа истосковалась по тебе, дорогой. Мое тело увядает без тебя, как цветки джарна⁽²⁾ без солнечных лучей… — Она протянула руку и медленно провела тонкими пальчиками по экрану. — Без твоих губ. Без твоих рук. Без твоих…

— Мэриел.

— Да, муж мой? — Ее улыбка была полна лукавства, и Лондо с запозданием понял, что она издевается.

Что ж, в таком случае он имеет полное право на маленькую месть с разоблачением.

Заложив руки за спину, Лондо прошелся по комнате, изображая глубокие раздумья.

— Так… как, ты говоришь, дела дома, гм? — спросил он после недолгого молчания.

— Все по-прежнему, — скучающим тоном отозвалась Мэриел, внимательно следившая за его перемещениями, и притворно вздохнула. — Да только этот дом без тебя не дом. Здесь так пусто без тебя, Лондо, так тихо, так…

— Я верю, — с убедительным состраданием в голосе прервал ее Лондо. — Если ты и впрямь соскучилась, думаю, я мог бы зайти к тебе сегодня.

При этих словах Мэриел ожидаемо переполошилась.

— Сегодня? Но твоя работа…

— Подождет! — заверил ее Лондо. — Я бессилен осчастливить всю Приму Центавра, увы! Но хотя бы одну женщину я могу осчастливить.

— О, дорогой! — Разочарованию Мэриел, казалось, не было границ. — Сегодня я занята. Я должна уходить совсем скоро.

Да и кто бы сомневался? Понятно же, что она нарядилась не ради своего мужа.

Он знал, что под ее важными делами чаще всего подразумевались светские приемы и заведение новых знакомств с высокопоставленными мужчинами. Вот только час был слишком ранний для традиционной вечеринки.

Прищурившись, Лондо снова смерил взглядом ее фигуру.

Признаваться самому себе, что его жена собирается на свидание среди бела дня, ужасно не хотелось.

— И это, разумеется, никак нельзя отложить? — уточнил он, заранее зная ответ. — Даже ради удовольствия встречи с любимым мужем?

— Мой дорогой, ты знаешь, что ради тебя я перенесу и отложу что угодно, — не моргнув глазом ответила Мэриел. — Но в данном случае мне будет очень неудобно отказываться. Я приглашена к леди Далии. Это старшая жена министра Чолини, ты знаешь?

Лондо смотрел на нее с легкой усмешкой.

— Конечно. Уверен, она оценит твой наряд.

Он привычно попытался свести ситуацию к шутке, хотя ее ложь вовсе не казалась ему забавной. Мэриел привычно предпочла не заметить горькую иронию в его голосе. Это давно превратилось в игру, пусть и жестокую.

Убедившись, что угроза миновала, Мэриел поспешила сменить тему.

— А у тебя, милый, есть какие-нибудь новости? — участливо поинтересовалась она.

Лондо помедлил с ответом, задумавшись.

Единственной слабостью этой женщины были мужчины, наделенные властью. Никакие качества в представителях противоположного пола не привлекали ее так сильно, как высокая должность. А это именно то, чего никогда не было у ее мужа. Сообщение о его внезапном повышении, без сомнения, вызвало бы у нее горячий интерес. Тем больнее было бы увидеть охлаждение и насмешливое разочарование в ее глазах, когда ей станет ясно истинное положение дел. Она узнает об этом. Учитывая круг ее знакомств, непременно узнает. Так пусть делает выводы сама.

— Нет, — покачал головой Лондо. — Совершенно ничего важного.

— Тогда увидимся на днях? — примирительным голосом уточнила Мэриел.

— Вряд ли. Я буду… буду занят. Я уеду, Мэриел, — признался он.

— Что ж, тогда как-нибудь в другой раз, — нежно заключила она.

И ей даже не интересно, куда и надолго ли?

Лондо нахмурился, окончательно опечаленный этой мыслью.

— Да. В другой раз.

Он оборвал связь, не дожидаясь ответа. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая чуть слышным гулом компьютера и ветреным шорохом листвы за окном.

Ну, он честно попытался. И не о чем тут больше говорить.

Забрав со стола бокал с вином, он достал из ящика черновые отчеты за последнюю неделю и устроился с ними на диване.

 

На самом деле у Лондо была еще и третья законная жена — Тимов. Вернее даже, Тимов была его старшей женой. Но сейчас ему было достаточно плохо и без ее комментариев по поводу его многочисленных недостатков. Эта святая женщина считала своим долгом бесконечно извещать Лондо о том, как он далек от совершенства, даже тогда, когда он, как ему казалось, вполне заслуживал благодарности и уважения. Что уж говорить о сегодняшнем дне…

Нет, он еще не окончательно выжил из ума, чтобы самому навязываться Тимов. Особенно после прошлого раза, когда по ее милости он… Великий Создатель, когда он чуть не лишился руки!

Он и так сделал достаточно. Никто не сможет упрекнуть его в том, что он не поговорил с родными.

Сердито отхлебнув из бокала, Лондо раскрыл папку на коленях, но приступить к чтению не успел: короткий мелодичный сигнал дал знать, что связь с колонией установилась.

Бросив все, Лондо шустро подлетел к монитору.

Первые несколько мгновений на нем лишь дрожали серые полосы. После чего раздался приглушенный помехами мужской голос:

— Лондо? Тебя не видно…

С запозданием на экране появился темноволосый молодой человек с добродушным, хотя и несколько усталым лицом.

— Теперь видно, — смущенно улыбнулся он.

— Карн! — радостно воскликнул Лондо. — Как ты узнал, что это я?

Парень закатил глаза.

— А кто же еще может сюда дозвониться?

Резонно.

— Я тебя разбудил? — забеспокоился Лондо, догадавшись по его утомленному виду, что на Рагеш III уже наступила ночь.

— Да нет, я еще не ложился, — со вздохом ответил Карн.

— Я пытался связаться раньше, — принялся объяснять Лондо. — Но связи долго не было. Просто неприлично долго. У вас какие-то проблемы с передатчиками. Грозы? Или спутник повредило?

— Планета окутана грозовыми облаками третьи сутки, — кивнул молодой человек. — Спасибо отделу регулирования климата. Но это сельскохозяйственная колония, а не императорский дворец. Тут всегда проблемы со связью. — Как будто в подтверждение его слов, изображение погасло на несколько секунд, а затем вернулось чуть более четким.

— Вообще-то это только второй сеанс за все то время, что я здесь, — признался Карн.

Лондо медленно поднес ладонь к лицу.

— Создатель!.. — прошептал он, словно вспомнив о чем-то ужасно важном. — О нет… Нет! Карн, прости! Прости, что я не звонил! Я должен был каждые две недели тебе звонить! Я совсем забыл, я…

— Да ничего, — беззлобно улыбнулся молодой человек, прерывая его оживленные самобичевания. — В этом даже есть свои плюсы. Ничьи добрые советы не отвлекают от работы. — Он многозначительно посмотрел на Лондо, а затем лицо его вновь сделалось серьезным. — Что-то случилось?

— Да, — честно ответил Лондо. — Да, Карн, я уезжаю. Думаю, что надолго. Сегодня утром я получил назначение на космическую станцию. И вот, хотел предупредить, где меня искать, если я вдруг тебе понадоблюсь. Чувствую, связь будет возможна только в экстренных ситуациях. Но на всякий случай я перешлю тебе координаты.

Он тут же начал набирать сообщение.

— Если тебе потребуется срочно меня увидеть, смело называй свое имя и запрашивай правительственный канал, я позже со всем разберусь и… Я разберусь.

— Знаю, — с улыбкой сказал Карн. — Все понял.

— Отлично! — Лондо довольно потер руки, покончив с отправкой послания. — А теперь расскажи мне, как твои дела, гм? Как работа?

— Не жалуюсь, — просто ответил юноша. — Мне нравится эта планета. Хотя здесь все по-другому… — Он слегка нахмурился, стараясь яснее сформулировать мысли. — Ты знаешь, что я досконально изучил этот мир задолго до прибытия сюда. Но, оказавшись здесь, в итоге… открываю его заново.

Лондо понимающе кивнул.

— У меня каждый раз так бывает, — заметил он. — Подозреваю, что это нормально.

— Может быть, — пожал плечами Карн. — Но первое время мне казалось удивительным абсолютно все. Особенно странно было наблюдать смену дня и ночи по два раза в сутки… Точнее, дома за это время проходит чуть больше суток. Я все никак не мог привыкнуть, жил по центаврианским часам… Но в конце концов… как-то… п-перестроился. — При этих словах он все-таки не сумел подавить зевок, заставив Лондо скептически хмыкнуть.

— И разница в гравитации ощутима. Правда, врачи не разрешают долго находиться за пределами купола.

— Они правы, Карн, это же очень вредно.

— Я знаю, знаю. Но снаружи хотя бы есть небо. Конечно, не такое, как дома, но все-таки… — Молодой человек задумчиво потер лоб. — Да нет, совершенно не такое, — признался он. — Наверное, тот привычный голубой цвет — единственное, о чем я скучаю, помимо нормальной еды. Никогда бы не подумал, что это настолько важно. Пока я жил на Приме Центавра, я совершенно не обращал на него внимания.

Лондо молча улыбнулся.

— А что касается работы, то здесь довольно приятно. Сперва я очень боялся, что всех разочарую. После того как ты бессовестно меня расхвалил…

— Минуточку! Я говорил чистую правду!

— Но все сложилось хорошо. Люди здесь совсем не те, что в столице. Более отзывчивые.

Лондо недоверчиво покачал головой.

— Почему же в таком случае ты работаешь допоздна, гм? Где твои помощники?

— А, это… — отмахнулся Карн. — Моя вина. Готовлюсь к очередной схватке с лабораторией преобразования почв. Никто не мешал сделать этого днем, но прибыла почта, и я отвлекся…

— Постой, о чем ты говоришь? — перебил его Лондо. — Какая еще схватка?

— Интеллектуальная конечно, — ответил молодой человек. — Других здесь не бывает.

Лондо вопросительно поднял брови, и Карн пояснил:

— Методом направленных мутаций доктор Гессиус с коллегами вывели микроорганизмы, устойчивые к условиям планеты. Их жизнедеятельность при внесении в неплодородную почву призвана модифицировать ее химический состав. Это в идеале. А на практике такое вмешательство разрушит экосистему меньше, чем за десятилетие. Более того, опыт предшествующих поколений показывает, что в долгосрочной перспективе оно может привести к экологической катастрофе, вплоть до полного опустошения планеты. На якобы неплодородных территориях полно естественной растительности и совершенно фантастический микробный мир. Хотим мы или нет, но модифицировать нужно культуру, а не природу. — Он вздохнул. — К сожалению, работа доктора была одобрена моим предшественником. Чтобы помешать ей довести до конца этот варварский эксперимент, мне нужно, чтобы и другие меня поддержали.

Лондо прищурился, пытаясь понять, что именно в рассказе племянника его смутило.

— Ей? — переспросил он наконец. — Этот ваш доктор — женщина?!

Карн погрустнел еще больше.

— Увы, — отозвался он после короткой паузы. — Самая прекрасная из всех, кого я встречал.

Лондо с трудом удержался, чтобы не фыркнуть от смеха. Карн посмотрел на него с укором.

— Прости, прости! Тебе, конечно же, можно посочувствовать!

— Именно — посочувствовать, — мрачно сказал Карн. А потом не выдержал и сам рассмеялся. — Ну почему, а? Почему прелестнейшие из женщин при ближайшем рассмотрении оказываются исчадиями ада? Это какая-то порочная закономерность. Надо провести анализ! Честное слово, надо провести!..

Лондо хохотал, прикрыв лицо ладонью. Кто бы что ни говорил, а такая закономерность определенно существовала! Вот, и Карн уже заметил!

— Фуууф… — Отсмеявшись, парень вытер глаза кулаком и вновь посмотрел на Лондо. — Думаешь, я безнадежен?

— Конечно же нет, Карн! — заверил тот, все еще улыбаясь и потирая ноющие ребра. — Я вовсе так не думаю. Даже для Моллари ты на редкость умный и порядочный парень. И никакая леди Катастрофа этого не изменит. Она… всего лишь ступень на пути к получению полезного опыта. Но ее красивые глаза никогда не перевесят истину. Я в тебя верю!

Карн покачал головой. Похоже, ему, в отличие от Лондо, в свою силу воли в этом вопросе совершенно не верилось.

— А как дела дома? — спросил он, меняя тему разговора. — Как мама?

— Хорошо. Насколько я знаю. Если бы это было не так, она бы мне сообщила. В последний раз, когда я ее видел, она была прекрасна, как всегда. У женщин это лучший индикатор самочувствия, ты знаешь? — Лондо снова улыбнулся.

Карн не успел ответить, привлеченный сигналом входящего сообщения.

— Подожди минутку, — извинился он.

Лондо кивнул, показывая, что все в порядке.

Молодой человек отошел от видеофона, наполовину исчезнув из поля зрения собеседника. Но почти сразу вслед за этим послышался его изумленный возглас:

— «Вавилон 5»? — Взволнованное лицо Карна вновь появилось на экране, в руке он сжимал бумагу с координатами, незадолго до этого переданными Лондо. — Тебя направляют на «Вавилон 5»?

— Ты слышал о нем?

Лондо казалось странным, что центаврианин, столь далекий от политики, мог знать об этом проекте.

— Шутишь? — фыркнул Карн. — Конечно же я о нем слышал! — Сцапав откуда-то сбоку газету, он поднял ее и, развернув, показал в камеру, чтобы Лондо мог видеть. — Сегодня как раз читал.

Из-за трудностей со связью и доставкой почты новости из большого мира на отдаленные колонии приходили с запозданием — и газета была почти месячной давности. Впрочем, суть от этого не менялась. На развороте красовалось изображение огромной причудливой формы станции, одиноко сияющей огнями во тьме космоса.

— Это же уникальное место! — Убрав газету от экрана, Карн развернул ее перед собой, чтобы самому еще раз взглянуть на статью. — Ворлонцы тоже там будут, — медленно произнес он и снова посмотрел на Лондо. — Все говорят, что там будут ворлонцы.

Об этом Лондо как-то не задумывался, но…

— Да, — подтвердил он. — Я слышал, что их правительство изъявляло желание прислать своего представителя.

Повисла неловкая пауза.

— Кто еще поедет? — поинтересовался наконец Карн.

— Только я, — просто ответил Лондо. — Во всяком случае, пока. Позже должны прислать помощника…

— Помощника? — Глаза Карна округлились. — Тебя что, назначили послом?!

Лондо слегка растерялся.

— Что-то вроде этого, — отозвался он. — Никто больше не…

— И ты молчал?

Смутившись окончательно, Лондо лишь развел руками.

— Поверить не могу, — возбужденно продолжал Карн. — А впрочем, я думаю, они правы. Эта работа как раз для тебя.

— Откровенно говоря, Карн, это не слишком большая честь. Но поскольку формально приказ исходит от императора, у меня просто нет возможности отказаться.

— Отказаться? — Карн был потрясен. — Ты с ума сошел? На твоем месте, я бы все отдал за возможность там побывать. Да что там! Даже со своего места я тебе завидую…

— Ерунда! — оборвал его Лондо. — Не на что там смотреть, уверен. И уж точно нечему завидовать. Оказаться одному… среди недружелюбных чужаков. Только представь! Замкнутое пространство, десятки тысяч инопланетян, инфекция, грязь. Ни приличной еды, ни приличной компании. Вместо наших прекрасных женщин, при одном взгляде на которых радуется душа, все эти… ну, неважно. Готов поспорить, даже выпивку придется заказывать из дома. — Он душераздирающе вздохнул. — Самая настоящая ссылка.

Карн смотрел на него так, словно был всерьез обеспокоен его состоянием.

— Да что с тобой, Лондо?

— А что со мной?

— Ты недоволен, вот что!

Лондо моргнул, сбитый с толку этим обвинением.

— Я не понимаю, — продолжал Карн. — Тебе же всегда это нравилось — чужие миры, чужая культура. И сейчас, когда ты увидишь столько всего нового, когда столько интересных встреч тебе предстоит… ты вдруг недоволен?

Лондо помолчал, прислушиваясь к себе.

— Мне кажется… кажется, я уже староват для такой работы. С возрастом покидать дом становится тяжелее…

— Да неужели? И когда ты в последний раз был дома?

Лондо раскрыл рот, но не нашелся с ответом.

— Это совсем другое, Карн, — уклончиво произнес он.

— Правда? И в чем разница? Ты разъезжал по Галактике, сколько я тебя помню. И всегда получал от этого удовольствие.

— Удовольствие, — фыркнул Лондо. — Не самое подходящее слово, когда речь идет о работе, гм?

— Ах да, разумеется. — В голосе молодого человека послышались едкие нотки. — Я же совсем тебя не знаю. Наверное, это был не ты. И это не ты всегда вызывался первым, когда нужно было куда-то лететь. И это не тебя мы не видели по полгода.

Нахмурившись, Карн сделался невероятно похожим на своего отца.

— Только сейчас речь ведь не о какой-то рядовой поездке или путешествии. Речь о серьезной работе. О настоящей важной работе, которая поручена тебе, и которой ты готов пренебречь. Я о такой даже мечтать не могу, и…

Лондо был возмущен.

— Нет! — воскликнул он, яростно сцепив руки перед собой. — Нет, Карн, не начинай! Ты же кормишь Приму Центавра. Это великое и важное дело! И у тебя отлично получается то, что ты делаешь. Вернее — ты делаешь именно то, что получается у тебя лучше всего. Ты нашел свое призвание. Нет-нет, послушай меня! — Видя, что юноша порывается возразить, Лондо жестом остановил его. — Я знаю, как сильно ты хотел служить, но… любой тебе скажет, что вооруженные силы уже не те. Мы больше не способны на здоровую экспансию и хоть сколько-нибудь полезные завоевания. Сейчас мирное время. В мирное время Республике нужны такие, как ты. Через несколько лет, когда ты вернешься на Приму Центавра, ты будешь уважаемым ученым, скопишь приличное состояние. Ты даже сможешь жениться по любви, ты сможешь себе это позволить.

Карн не ответил, угрюмо разглядывая свои ногти.

Лондо покачал головой.

— Мечты — это не преступление, Карн, — мягко сказал он. — Думаю, излишний романтизм — отличительная черта всех Моллари. Но только полный дурак предпочтет плохое хорошему. Я прошел военную службу, и поверь — в той жизни у меня все было плохое. Стремиться нужно не к туманной мечте, стремиться нужно к чему-то, чего можно достичь. Если твой талант, твои способности могут принести пользу нашему народу — такой шанс просто нельзя упускать, понимаешь? — Он устало махнул рукой. — Впрочем, ты еще ребенок — конечно, ты не понимаешь.

— Мне тридцать пять лет.

— Вот именно! Ты знаешь, что на Земле, например, ты бы еще считался несовершеннолетним?

Карн пожал плечами.

— Возможно, у землян позже наступает умственная зрелость, — предположил он. — Ты-то в моем возрасте уже побывал в нескольких мирах и был одним из лучших пилотов в нашей армии.

Тяжело вздохнув, Лондо принялся расхаживать по комнате.

— Я не самый удачный пример, Карн, — ответил он. — Поверь мне. Знаешь, почему я оказался так далеко от дома в столь молодом возрасте? Почему подвергался опасности и жил в плохих условиях? Знаешь?

Парень молчал.

— Только потому, что обо мне некому было позаботиться. Абсолютно некому. Все, на кого я мог рассчитывать, они… — Запнувшись, Лондо покачал головой и снова посмотрел на племянника. — Словом, это долгая печальная история, полная несправедливости и огорчений. Но с тобой никогда такого не случится. Потому что у тебя, по крайней мере, есть я. — На его лицо вернулась улыбка. — И я не дам тебя в обиду. Ты помнишь об этом, а?

Карн все еще пытался сердиться, но в конце концов не выдержал и слабо улыбнулся.

— Да-да, — довольно продолжал Лондо. — Уж на меня-то ты всегда можешь рассчитывать. Я поддержу любые твои начинания, при условии, что они разумны, конечно. Я буду помогать тебе, даже если все остальные отвернутся. Я всегда — всегда! — буду на твоей стороне. Но я никогда не прощу себя, если с тобой что-нибудь случится.

— Я на сельскохозяйственной базе. Что здесь может случиться? — с притворным безразличием фыркнул юноша, отводя глаза.

Лондо усмехнулся.

— Твой отец повторял, что скорее звезды погаснут, чем он ввяжется во что-нибудь опасное. А звезды все еще сияют.

Лицо молодого человека стало серьезным.

— Отец знал, на что шел, — твердо сказал он. — Ты не в ответе за то, что с ним сталось. Никто не в ответе.

— Мы — одна кровь, — возразил Лондо. — Одна семья. Один Дом. Мы все в ответе друг за друга.

Он слегка смутился, осознав внезапно, что говорит прямо как Андило. Бог знает почему, но сейчас эти слова уже не казались ему глупыми и неискренними. Напротив, это было самое честное и правильное, что приходило в голову при взгляде на племянника.

— Словом, будь осторожен, Карн, — неловко закончил он.

— Буду, — кивнул молодой человек. — У меня все под контролем.

Не имея возможности привычно сжать плечи собеседника, Лондо с улыбкой поднес к экрану ладонь — на прощание.

Карн с готовностью ответил на этот жест, со своей стороны коснувшись монитора.

— Береги себя, Лондо, — произнес он после короткой паузы и тоже улыбнулся. — Попробуй хотя бы иногда… следовать собственным советам.

* * *

Ранним вечером того же дня…

Вылив в рюмку остатки вина, Лондо Моллари, в очередной раз подтвердивший свою репутацию идиота и пьяницы, потряс бутылку, словно надеясь таким образом выжать из нее дополнительное количество алкоголя, после чего наконец отставил ее в сторону — донышко глухо стукнулось о поверхность стола, всего на миг всколыхнув туман, заслонивший реальность.

Его движения казались на удивление твердыми и уверенными, учитывая, что это была далеко не первая его рюмка за сегодня, и даже не первая бутылка…

Унося использованную посуду, молодая служанка раз за разом бросала на него тревожные взгляды. Если бы Лондо поднял глаза, то наверняка был бы смущен и растроган столь явным беспокойством о своей персоне. Но он не поднял глаз.

Пододвинув к себе выпивку, он вместо этого уставился невидящим взором в мутное окно, за которым пролегала оживленная транспортная магистраль — флаеры то и дело проносились мимо, оставляя после себя рокочущее эхо и поднимая облака пыли. Мало кто счел бы такую обстановку комфортной — видимо поэтому, несмотря на обеденное время, зал был практически пуст.

Обычно Лондо предпочитал иметь компанию за обедом — когда рядом не было никого из приятелей, он без труда находил собеседников за соседними столиками. Сегодня, однако, он был так мало расположен к разговорам, что отсутствие риска встретить здесь кого-то из знакомых или сослуживцев его вполне устраивало.

Следуя распоряжениям премьер-министра, Лондо покинул дворец сразу же, как только покончил со звонками. Но так как податься ему было некуда, то, бесцельно прослонявшись по городу несколько часов, он в конце концов пришел к выводу, что должен выпить — как можно скорее и как можно больше. Это было предсказуемое решение. Но беспристрастный самоанализ — последнее, чем Лондо хотелось заниматься сейчас.

Забившись в угол не самого уютного заведения на западном склоне Храмового холма, он принялся методично напиваться в попытке выкинуть из головы мучительные мысли о собственной никчемности. Увы, чем больше он пьянел, тем отчетливее они становились. И, Великий Создатель, до чего же он ненавидел это чувство!

Карн определенно был чересчур добр к нему.

Отхлебнув вина, Лондо осознал, что уже давно не ощущает его вкуса, и опрокинул рюмку залпом.

Да, Карн… Карн видел во всем этом какой-то смысл…

В юности, впрочем, Лондо и сам умудрялся его находить. Как и Карн, в ту пору он не видел для себя более желанной судьбы, чем карьера военного, — и он отдал годы этой мечте.

Но правда заключалась в том, что Великой Центаврианской Республики, фигурировавшей в его мальчишеских фантазиях, грозной силы, способной за считанные дни завоевать целую систему, уже давно не существовало.

Сегодня их истребители покидали базы лишь для охраны границ, разрешения мелких конфликтов, да подавления бунтов среди коренного населения колоний. В последнем занятии было так мало благородства, что оно казалось хуже бездействия.

Центаврианское влияние в Галактике неуклонно сокращалось. Контроль над захваченными когда-то территориями постепенно утрачивался. Ближайшие соседи спешили предъявить на них свои права и, не встречая сопротивления, наглели все больше. Протектораты объявляли свою независимость… Народы, столетие назад трепетавшие перед могуществом Центавра, теперь не стеснялись диктовать ему условия, и даже угрожать.

Некогда великая Республика таяла, как льдина под солнцем. Ее оглушительные победы и завоевания канули в прошлое, застыли в камне памятников, смешались с легендами… Подобно огромному хищнику, измученному настырными насекомыми, она все еще скалила клыки, но уже не могла отвечать войной на всякое ядовитое жало. По крайней мере не сейчас. Она нуждалась в покое, как любое уставшее, состарившееся существо. Она нуждалась в мире.

И в конце концов это вынудило Лондо искать новое применение своим способностям.

Дипломатия была предпочтительнее вооруженных сил: пока последние пребывали в анабиозе, она создавала хотя бы иллюзию движения. Но все же центаврианину, желающему сделать достойную карьеру и не стремящемуся бесславно сгинуть, было бы лучше держаться подальше и от того, и от другого.

Лондо пытался донести эту мысль до своего племянника, прекрасно осознавая, что тот его не поймет. У него самого ушли годы на то, чтобы разочароваться.

Он вздохнул, отстраненно пощипывая пальцами серебристую скатерть.

Слова присяги, приносимой при вступлении в вооруженные силы Республики Центавр, содержали обещание посвятить жизнь служению ей и умереть ради нее, если потребуется. Пусть официально он уже не военный. Но он все еще центаврианин. В свое время он с радостной дрожью в голосе произнес эту клятву… Так что, во имя Создателя, что ему чувствовать сейчас? Как вести себя, чтобы не выглядеть в глазах окружающих жалким, наивным дураком, не понимающим, что от него просто избавляются?

Имел ли он право на недовольство, когда Прима Центавра требовала от него так мало? Всего лишь в очередной раз попрощаться с ней, вырвать ее из груди, и заняться делом вдали от родной планеты?

Да, он будет там один. Но разве здесь он не один? Его отправляют за несколько десятков световых лет только потому, что кому-то вздумалось пошутить. Неужели подобное могло случиться с кем-то, у кого есть друзья? С кем-то, кто, как уверял Андило, находится под защитой своей семьи?

Не в силах держаться прямо, Лондо тяжело облокотился о стол и подпер голову кулаками.

Бесспорно, у него была большая семья. Вот только он не был ее частью.

Это началось… так давно, что уже и не вспомнить, когда именно. Еще в детстве, должно быть, когда в большом доме, в обществе двух мачех, озабоченных собственными детьми, он остался сам по себе. Когда позже академия и служба оторвали его от дома. Когда родные не позволили ему быть счастливым с той единственной, кого он избрал себе в жены, следуя зову сердец.

Эти обиды копились десятилетиями. Он терпел, стискивая зубы, он молчал. Он сбегал от них в те бесконечные поездки, за которые все так любили его ругать…

Похоже, годы, проведенные вдали от дома, все же оставили на нем свой след. Как иначе объяснить то, что, научившись понимать чужаков, он перестал чувствовать себя своим среди центавриан?

Вздохнув, Лондо неуклюже полез в карман за наличными. Их у него было не очень много — его нынешнее жалование почти целиком уходило на содержание женской половины семейства, которой всегда и всего было мало. Интересно, хоть кто-нибудь это ценил?

С трудом выбравшись из-за стола, он накинул на плечи помятый плащ и медленно поплелся на свежий воздух.

К черту, как говорят люди! К черту всех Моллари и их мнение о нем! Ему никогда не удавалось оправдать их ожиданий, что бы он ни делал. Он и своих ожиданий не оправдал. Его отражение в зеркале старело, а он по-прежнему оставался все тем же незрелым, несуразным мальчишкой, каким вышел когда-то из стен академии. И если в юности он еще мог гордиться тем, что осознанно шел против воли семьи, бросая вызов заплесневелым традициям, то сейчас… когда настало время подводить итоги, он был вынужден признать: его упрямство не принесло ему ничего. По крайней мере ничего хорошего. Ему не удалось устроить свою жизнь так, как представлялось. И его бесчисленным родственникам просто не за что было его ценить. Не совершивший ничего выдающегося, не сумевший стать ни хорошим мужем, ни хорошим сыном, ни хорошим братом… Никому не нужным пришельцем — вот кем он был для них.

Что, в самом деле, удерживает его на Приме Центавра? Нигде во Вселенной он не чувствовал себя таким одиноким, как здесь.

* * *

Шагнув на свет из красноватого полумрака, Лондо невольно зажмурился и, опершись рукой о каменную колонну, некоторое время стоял так, стараясь прийти в себя.

Уличный шум, острые осенние запахи — дыма, пыли и мокрых листьев, солоноватый ветер, охладивший влажный лоб, — разом ворвались в сознание, напоминая, что день еще не кончен, и что неприятности ему не приснились.

Неловко преодолев лестницу и пройдя совсем немного вниз по дороге, ведущей с холма, Лондо, к своему облегчению, нашел скамью и опустился на нее — также без особого изящества. В голове начинало проясняться, но тело слушалось плохо. Наверное, не стоило форсировать. Он же знает себя: еще несколько минут — и будет как новый.

Лондо с силой потер лоб руками в попытке приблизить этот благословенный момент, как вдруг что-то маленькое с тихим мелодичным звоном ударилось в носок его сапога. Оторвав руки от лица, он старательно сфокусировал взгляд на потревожившем его предмете. После чего медленно наклонился и поднял небольшой легкий шарик с серебряным колокольчиком внутри.

От прикосновения полупрозрачная сфера мгновенно поменяла цвет с белого на темно-синий. Лондо поднес хитрую игрушку к глазам, пытаясь сообразить, как она работает. Но почти сразу ощутил на себе чей-то взгляд.

Совсем маленькая, еще с непокрытыми волосами, девочка стояла на некотором расстоянии от него и, не решаясь подойти ближе, ревниво наблюдала за тем, как незнакомец изучает оброненную ей вещь.

Верно истолковав ее выражение, Лондо протянул ей мячик.

— Это ваше? — констатировал он, продираясь сквозь собственный акцент, усиленный алкоголем.

Девочка бросила быстрый взгляд на его руку, но с места не сдвинулась.

В общем-то, это правильно. Тот, кто ее воспитывал, наверняка, запрещал ей разговаривать с чужаками. Только где же этот кто-то, когда его воспитанница бегает по городу одна?

Лондо рассеянно огляделся. Прохожие не обращали на них никакого внимания, считая, очевидно, что ребенок с ним. Этого еще не хватало! Лучше бы ей вернуться туда, откуда она пришла. И поскорее.

— Леди? — Лондо сделал еще одну попытку отдать ей игрушку.

Снова не получив ответа, он понимающе кивнул и положил мячик на сиденье подальше от себя.

Это сработало. Малышка шустро подскочила к скамье и, схватив мяч, вмиг сделавшийся ярко-желтым, прижала к груди, пачкая украшенную вышивкой голубую пелеринку.

Лондо надеялся, что, получив назад свою собственность, крошечное недоразумение тут же бросится прочь, но она никуда не ушла, продолжая внимательно рассматривать его своими блестящими темными глазами. А затем вдруг, к его величайшему ужасу, забралась на другой конец все той же скамьи.

Несколько мгновений Лондо молчал, не имея представления, что должен делать.

— Почему ты одна? — хрипловато спросил он наконец. — Где твои родные?

Он сильно сомневался, что она ответит, и был искренне удивлен, когда недоразумение все же подало голос.

— Вон мой папа, — звонко заявила она, махнув рукой куда-то в сторону. Только теперь Лондо заметил высокого мужчину, который, пыхтя и отдуваясь, взбирался вверх по склону, догоняя свою дочурку. — А где твои родные?

Лондо изумленно воззрился на нее, застигнутый врасплох этим дурацким вопросом.

— Ливи! — раздался возмущенный голос.

Добежав наконец до того места, где они сидели, нерадивый папаша остановился, бросив на Лондо враждебно-подозрительный взгляд.

В ответ Лондо красноречиво нахмурился. Можно подумать, это он теряет детей!

Спрыгнув на землю, надоедливая девочка послушно зашагала к отцу. И вскоре оба скрылись из виду.

Лондо уставился перед собой, вяло хватаясь за ускользающую мысль, но так и не поймал ее. Что ж, значит, не настолько она была важна…

Интересно, который час?

Подняв глаза к небу, он погрустнел окончательно. От безмятежной утренней синевы не осталось и следа — тяжелые черные тучи медленно ползли со стороны океана, суля горожанам нечто большее, чем безобидный ливень. Осень вспомнила о своих обязанностях убийцы радости?

Лондо поежился, осознав вдруг, что за последние часы на улице и впрямь похолодало. Он искренне не любил это время года.

Впрочем, какое ему дело до наступающих холодов? На космических станциях не бывает ни зимы, ни лета. Ни палящего солнца, ни ветра, ни дождя. Идеальные климатические условия.

Он бросил печальный взгляд на запад, где солнечные лучи все еще пробивались сквозь пушистые облака, освещая стеклянные здания промышленного района. Вдали у подножия горной гряды гудел космодром — время от времени на фоне снежных вершин можно было видеть взлетающие или заходящие на посадку шаттлы.

Несколько минут Лондо продолжал сидеть неподвижно, задумчиво наблюдая за ними.

А затем вздохнул и поднялся на ноги.

* * *

Небо потемнело в один миг. С востока задул ледяной ветер, срывая с джарнов серебристую листву. Жалобно заскрипели вывески магазинов и ресторанов. Мириады белых песчинок поземкой понеслись по дорогам, закручиваясь на перекрестках в маленькие вихри. Улицы стремительно пустели — горожане торопились укрыться в домах до того, как разразится буря.

Лондо, насколько мог, прибавил шагу.

К тому времени, как он добрался до стоянки, где оставил флаер, на метеорологической башенке уже мигал оранжевый сигнал — «Полеты затруднены или опасны».

Проигнорировав предупреждение и не обращая внимания на пилотов, торопливо отгонявших машины в ангары, Лондо уверенно пересек взлетную площадку. Не хватало еще застрять в городе из-за какой-то грозы.

Найдя в кармане личную карточку, он разблокировал дверцу кабины и уже залезал внутрь, когда кто-то с громким «Эй!» ухватил его за локоть.

Дернувшись от неожиданности, Лондо стукнулся головой о верхний край дверного проема и недовольно обернулся.

Перед ним стоял парень в форме патрульного.

— В чем дело? — проворчал Лондо, потирая ушибленное место. — Это моя машина.

Молодой человек смерил его презрительно-оценивающим взглядом, после чего ответил невозмутимо:

— Сэр, надвигается буря. Возможно, она обойдет столицу стороной, но в ближайшие часы следует воздержаться от полетов. Служба транспортной безопасности установила оранжевый сигнал, который…

— Не запрещает полеты, — живо закончил за него Лондо. — Или я что-то путаю? — Он снова достал личную карту и предъявил ее собеседнику. — Впрочем, даже если путаю, ваше разрешение мне вовсе не требуется.

Приблизившись, чтобы взглянуть на документ, парень поморщился, смущенный не то званием упрямого пилота, не то исходившим от того сильным запахом бривари.

— Простите, офицер, — серьезно сказал он. — Но осмелюсь заметить, в данный момент вы, хм… не в том состоянии, чтобы управлять транспортным средством.

Почему-то это замечание, и в особенности тон, которым оно было сделано, позабавили Лондо.

— Дорогой мой друг, — протянул он с улыбкой. — Еще до того, как пушок на вашей голове сменился волосами, я уже мог с завязанными глазами управлять истребителем. — Он многозначительно кивнул. — Думаю, с гражданским флаером я справлюсь. В любом состоянии и в любую погоду. — Выдернув из рук молодого человека свои права, он снова поставил ногу на подножку летательного аппарата. — Советую отойти, если не хотите, чтобы я вас задел.

С этими словами он забрался в кабину и захлопнул дверцу.

На приборной панели автоматически зажглись десятки кнопок и навигационный экран.

— Штормовое предупреждение, — приятным женским голосом объявил оживший бортовой компьютер. — Оранжевый уровень. Полет может быть затруднен или опасен для вашей жизни…

— Заткнись, — раздраженно оборвал его Лондо, пристегивая ремни.

Машина задумалась.

— Команда не ясна. Повторите.

Лондо со вздохом перевел взгляд на панель управления.

— Ладно, не бери в голову, — пробормотал он, включая двигатели. И добавил, перекрикивая нарастающий гул: — Я хотел сказать, что мне не до разговоров о погоде.

Кабина мелко задрожала.

Патрульный едва успел отскочить в сторону, когда флаер резко сорвался с места и взмыл в воздух.

Лондо хохотнул.

— Ну, я же предупреждал!

Вылетев из-под навеса, флаер тут же накренился, подхваченный яростным порывом ветра. Чудом увернувшись от столкновения с офисным зданием и обогнув церковный шпиль, он начал стремительно набирать высоту.

---

1) Ворчан — опасный пернатый хищник, обитающий на Приме Центавра, и давший название одноименному классу центаврианских боевых кораблей.

Вернуться к тексту

2) Джарн — «белое» дерево с серебристой листвой и красивым цветением. Исконно украшало императорские сады и парки на Приме Центавра, за что получило свое второе название — «императорское» дерево.

Вернуться к тексту