Печать Омеги (джен)

Утро выдалось серым, с низкими тучами, что обещали очередной кислотный дождь. Ирэн стояла на пристани, сжимая в руках кожаный мешок с немногими пожитками. Воздух застрял в горле, а в груди разливалась тяжесть — страх перед неизвестностью перемешивался с болезненным предвкушением свободы.

Мариэтт суетилась рядом, проверяя дорожные сумки. Служанка была на три цикла старше Ирэн — фигуристая девушка с умными карими глазами. Отец выбрал её не случайно: Мариэтт умела читать и считать, знала толк в одичавших лишайниках и лечении. И главное — никогда не сплетничала.

— Мадмуазель, — тихо позвала она, — корабль готов к отплытию.

Корабль дядюшки покачивался у пристани. Плоскодонное судно длиной шагов в тридцать, с высокой кормой и двумя гребными колёсами. Борта потемнели от времени, но золотая эмблема Омеги в носу горела, словно живая. На палубе возились матросы — загружали припасы, проверяли машину. Заправляли баки спиртом и кислородом. Как и в других случаях, Ирэн понимала смысл только части действий.

Отец молча обнял дочь. В его объятиях Ирэн почувствовала себя маленькой девочкой, которой страшно уходить из дома. Слёзы подступили к горлу — солёные, горькие.

— Береги себя, — прошептал барон. — И помни — ты де Валуа.

Дядя Лоран помог ей подняться на палубу. Его сильные руки были удивительно нежными.

— Всё будет хорошо, племянница. Брат Райнер — человек мудрый. Ты многому научишься.

Гребные колёса затарахтели, взбивая мутную воду канала. Корабль медленно отошёл от пристани. Ирэн стояла у борта, глядя, как дот становится всё меньше. Отец махал рукой, пока не превратился в крошечную фигурку на берегу. Слёзы всё же прорвались — крупные, как бывают в слабом тяготении Марса, они медленно скатывались по щекам. Хотя Ирэн, конечно, не знала каково это плакать на Земле. Зато знала, что маска сшита под кислую воду дождя, но не солёную. Так что поспешно вытерла дорожки слёз, подбирающиеся к маске, закрывающей её рот и нос.

Мариэтт подошла сзади, положила руку на плечо мадмуазель.

— Не грустите. Может, к лучшему всё это.

Ирэн кивнула, не оборачиваясь. Да, может быть, к лучшему.

* * *

Плыли целый сол. Канал петлял между холмами, поросшими серо-зелёным ковром мхов, но в основном оставался прямым. От канала шли ответвления к другим баронствам герцог-епископства. Изредка попадались развалины древних сооружений — покорёженные металлические конструкции, назначение которых никто уже не помнил. Останки времён терраформирования, до Катастрофы.

К вечеру достигли места слияния канала с притоком Нового Иордана. Ирэн замерла. Никогда прежде не видела она такой красоты.

Река была шире канала, течение — быстрее. Вода казалась чище, хотя всё равно оставалась кислотной. Но главное — пейзаж! Холмы расступились, открывая простор, от которого захватывало дух. Синее кольцо горизонта сливалось с водной гладью, не позволяя понять, где кончается река, и начинается небо. А сам воздух! Здесь он был плотнее, влажнее — хотя всё равно требовал кислородной маски.

— Отсюда три сола хода против течения, — объяснил дядя. — И будем в монастыре.

— Как красиво, — прошептала Ирэн, не в силах оторвать взгляд от открывшихся просторов.

Ночь провели в маленькой каюте. Ирэн почти не спала — слушала, как стучит мотор, как плещется вода за бортом. Сердце то замирало от предвкушения, то колотилось от неизвестности. Мариэтт сопела рядом, свернувшись калачиком на узкой койке.

Два других сола прошли похожим образом.

Утром третьего корабль подошёл к монастырю. Монастырь цеплялся за каменистый берег, словно вырастал из скалы. Серые стены, покрытые зелёными разводами лишайников. Башни, увенчанные медными символами омеги. И главное — старое водяное колесо у самой воды, медленно вращающееся под напором течения.

Корабль причалил к деревянной пристани. Первым на берег сошёл дядя, помог Ирэн спуститься. Мариэтт передавала дяде багаж.

Навстречу шёл человек в монашеской рясе. Высокий, широкоплечий, на вид 22 циклов⁽¹⁾. Волосы с проседью, но лицо молодое, с умными серыми глазами. В походке чувствовалась уверенность человека, привыкшего повелевать своей небольшой обителью. Человек будто бы не чувствовал сословной разницы между знатными и нет. Он глянул на Ирэн, стоящую к нему спиной с интересом — рассмотрел её рюкзак, внутри которого были спрятаны латунные шары кислородных баллонов. Рюши на нём, выделанные в том же стиле, что и на платье.

— Монсеньор, — поклонился он дяде. Но будто бы без природного подобострастия незнатного человека перед знатным. — Добро пожаловать в обитель Святого Исидора.

— Брат Райнер, — дядя улыбнулся. — Позвольте представить — моя племянница, Ирэн де Валуа. И её служанка Мариэтт.

Настоятель повернулся к Ирэн. Их взгляды встретились — и мир качнулся. Что-то оборвалось внизу живота, а щёки вспыхнули жаром. В серых глазах мелькнуло что-то, отчего дыхание Ирэн стало неровным.

— Добро пожаловать, дитя моё, — голос у него был низкий, бархатный. — Я надеюсь, ваше пребывание здесь будет плодотворным.

Ирэн попыталась ответить, но слова застряли в горле. Что с ней? Это же монах! Человек Божий! А она... она смотрит на него и чувствует, как что-то трепещет внутри.

— Благодарю вас, отец настоятель, — выдавила наконец.

— Просто брат Райнер, — мягко поправил он. — Мы здесь не церемонимся. — И добавил, глядя на водяное колесо: — А теперь позвольте показать вам, как устроена наша обитель. Думаю, вас заинтересует, как простые машины служат Богу.

Райнер смотрел на неё лукаво, и Ирэн казалось, что он вот-вот подмигнёт девушке. Ирэн вдруг поняла, что и она нравится Райнеру. Каким-то природным чутьём ощутила. Она даже и не знала, что это можно вот так понять, без слов, без признаний в любви, как в бульварных романах, которыми она тайком от отца и падре зачитывалась, находя их в библиотеке.

Мариэтт бросила на мадмуазель понимающий взгляд. Служанка всегда чувствовала настроения Ирэн.

Ирэн кивнула,  не доверяя голосу. Стыд жёг щёки. Неужели так заметно, что он ей... нравится? Как можно так быстро потерять голову? Она же приехала учиться, а не...

— Пойдёмте, — сказал брат Райнер. — Покажу вам кельи, а заодно расскажу о нашем колесе. Видите, как просто — вода течёт, колесо крутится, в генераторе рождается электричество...

Голос его завораживал. Ирэн шла следом, стараясь не смотреть на широкие плечи под рясой, на сильные руки, которыми он жестикулировал, объясняя как устроена жизнь в обители.

"Господи, — думала она, — что же со мной происходит?"

1) то есть, как сорокалетний человек

Вернуться к тексту