Гарри Поттер и Человек, который выжил. Часть II (гет)

Волшебные палочки вырезают только из растущего дерева. Палочки советуют вырезать магическим ножом, которым пользуются травники-колдуны. Далее, подойдя ночью к заранее выбранному дереву, надо обойти его 3 раза вокруг ствола по часовой стрелке, направить нож на дерево и произнести следующее (или близкие по смыслу слова:

О, большое дерево, о, могучее дерево, дай мне часть себя и помоги мне постичь магию.

Отдай мне свою ветвь, и ты станешь выше и сильнее, о, могучее дерево!

После этого выберите подходящую прямую ветвь с несколькими побегами и листвой, аккуратно срезать, нашептывая при этом слова благодарности дереву. После этого обвязать ствол красной лентой или подарить дереву что-то. Вылить у дерева немного воды (или вина) и закопать кусочек хлеба или драгоценный камень.

Прошел месяц, и надежда друзей на учебный год в виде легкой прогулки улетучилась. Они успели отвыкнуть от жизни от звонка до звонка, только Джинни чувствовала себя в своей тарелке. Суматохи прибавляли и некоторые перемены в школьной жизни: преподаватели чувствовали, что в декабре от студентов мало что смогут добиться, и заставлять «пахать», по выражению Рона, уже в сентябре.

Шизцуки за месяц провела на курсах консультации и отобрала себе тех студентов, у кого есть способности к прорицанию. Прочим предложили стандартную программу, и даже слегка облегчённую. Шицзуки назвала ее — для домашнего пользования. В число же «избранных» попали Гарри и Драко.

Шицзуки попросила, чтобы кабинет прорицаний перенесли на первый этаж. Это и понятно — не дело, когда декан отделён от дома своего факультета бесконечными лестничными пролётами. В Подземельях прорицаниям, конечно, было не место, зато теперь оба кабинета, мисс Амано и Флоренца, располагались рядом. Нужную комнату нашли без труда, и лиса удивилась, как много в Хогвартсе пустых помещений: это наводило на невесёлые размышления о том, сколько же тут было учеников в прежние времена, и сколько теперь. Новый кабинет прорицаний казался студентам почти пустым, по сравнению с кабинетом Трелони. Но там стояли обычные парты, а от легких благовоний уже не кружилась голова. И еще появились живые цветы в нише под странной надписью.

Драко с каждым днём всё больше оживал, всё больше осваивался на Гриффиндоре, но у Гарри дела шли не так гладко: учеба поначалу шла тяжело, потом он втянулся, заработал в полную силу, но после уроков порой впадал в странную задумчивость, даже рассеянность. Рон же был в своём репертуаре, хотя старался поначалу, но теперь ему совершенно не у кого стало списывать, потому что Гермиона была занята с Драко, и если уж и помогала кому, то только ему. Ну а мне естественно не до олуха-брата. Рон, кажется, решил, что после школы посвятит себя квиддичу, и больше ходил по школе гоголем и клеил девчонок.

Нельзя сказать, что в школе всё шло гладко. Слизерин бурлил, как варево под крышкой котла, которое вот-вот вырвется наружу и обожжёт всех вокруг. Остальные же факультеты смотрели на студентов в зелёных мантиях косо. Все они получали письма из дома, почти все. Чьим-то родителям не нравится, что Министерство слишком либерально, чьи-то родители считали, что Скримджер, наоборот, перебарщивает. А если они это ещё и детям писали, а если это ещё и семей касалось напрямую, да если дети ещё и «Пророк» читали, который так и не поймёшь, кем финансировался и на кого работал, то понятно, что все увещевания профессоров для некоторых студентов казались не важнее свиста ветерка за окошком.

15 сентября 1998 года

— Шицзуки-сан, вы точно не хотите, чтобы я вмешивался? — Снейп смотрел на декана Слизерина (а сейчас он беседовал с мисс Амано именно в этом её качестве).

Та стояла у открытого балкона, вертела в руках перо, которое на нервах стащила со стола директора. Перо уже было наполовину "лысым". Шицзуки отщипывала от него по "волосинке", отщипывала и тут же понимала, что делает что-то не то, и прятала обрывки в карман мантии. При этом она больше напоминала девочку-школьницу, и Снейп готов был схватиться за голову: не потому что он сделал глупость, поручив Шицу эту должность, а от понимания, во что её втравил.

— Не нужно. Я сама справлюсь.

— В моём предложении нет ничего обидного для вас...

— Я знаю, — лиса улыбнулась. — Но ведь и вы понимаете, что я сама должна разобраться в ситуации. Вы, конечно, можете надавить на Забини, но авторитета мне это не прибавит. Сенсей, — добавила она уже другим тоном, — я понимаю, что вы переживаете за меня. У меня тоже есть глаза и уши, и я знаю, каково мнение профессора Слизнорта обо мне, как о декане.

Снейп нахмурился.

— Но не всё так страшно, — продолжала Шицу. — Младшие курсы целиком за меня, да и Шелмердин со своей партией меня поддерживает.

Это было правдой. Но у Снейпа по старой памяти в голове не укладывалось, чтобы его слизеринцы осмеливались прилюдно вступать в спор со своим деканом, возражать ему и вести себя так вызывающе, что декан снимала баллы со своих же.

Если бы не Шелмердин, то этот срыв Шицзуки мог бы сильно ей повредить в глазах её же студентов.

Но Морган, присутствовавший при той неприятной сцене, декана поддержал, а значит — и его сторонники тоже. Малышей же с первого и второго курсов внутрифакультетская политика волновала мало. Шицзуки с ними нянчилась, в обиду никому не давала и понемногу вкладывала в их головы типично восточное отношение к труду и учёбе.

Средние курсы приглядывались к старшим, раздумывали, какую линию избрать, но хотя бы слушались.

Конечно, Шицзуки стоило как-то продержаться этот год, но просто продержаться и достойно его прожить — это вещи разные.

— Я поговорю с Забини, — сказала мисс Амано, — думаю, что повод себя ждать не заставит.

— Хорошо, — вздохнул Снейп. — Да... пришёл пергамент из Министерства. Вам разрешили пользоваться волшебной палочкой. Поздравляю.

Настроение Шицзуки сразу переменилось, и она радостно хлопнула в ладоши.

— И когда же мне можно будет съездить в Лондон?

— Хотя бы в эту субботу, но зачем же терять на поездку целый день? Можно сделать портал.

— Туда! А обратно поедем на поезде! — Шицу вдруг замолчала. — Я думала... я надеялась, что вы...

Снейп рассмеялся:

— Ну, конечно же! Конечно.

Он встал из-за стола и подошёл к мисс Амано. У него заметно отлегло от сердца.

— Конечно вместе, — произнёс он уже тише, беря Шицу за руку. Заглянул в чуть желтоватые от волнения глаза лисы, поднёс её руку к своим губам и погладил ими тонкие пальцы. Мягко отняв руку, Шицу обняла Снейпа за шею и поцеловала. Он крепко прижал её к себе, перехватывая губы. Шицу хотела застонать, но у неё невольно вырвался слабый писк. Оба не выдержали и рассмеялись. И так же смеясь, Снейп покрыл поцелуями её лицо. И Шицу понравился этот любовный пыл вкупе с весёлостью.

— Нам ещё работать нужно, — вздохнула она. — Я приду попозже?

— И вы ещё спрашиваете, женщина, — проворчал Снейп.

Когда Шицзуки говорила директору, что ей быстро представится возможность выяснить вопрос с Забини, она не подозревала, что это случится так скоро, хотя иные заподозрили бы предвидение. Обычно после уроков коридор возле учительской был свободен от студентов, потому что любой разумный студент, если только у него нет какого-то конкретного дела, не станет там крутиться. Ещё не успев завернуть за угол, Шицзуки услышала голоса.

— А я вам говорю, мистер Забини, что доложу вашему декану! — раздался писклявый голосок завхоза.

— Ну и докладывай! — басовито заржал слизеринец. — Напугал!

Что он там делал, Шицзуки не успела увидеть. Раздался возмущённый писк, потом хлопок, потом вопль Забини: «Ах, ты, дракл почесотошный!» Добавить он не успел, потому что раздался ещё хлопок. Происхождение их уже не вызывало сомнений — Добби пару раз приложил студента эльфийским аналогом Экспеллиармуса.

— Что тут происходит? — Шицзуки фурией налетела на обоих.

— Позвольте заметить, госпожа декан, что ваш студент запускал в учительскую «жучков», — доложил Добби.

— Что?! — пожелтевшими от гнева глазами лиса уставилась на почёсывающего спину и кряхтящего Забини, который поднимался на ноги.

«Жучки» — так называлось новейшее изобретение братьев Уизли. По сути тот же удлинитель ушей, но не в пример более совершенный. Маленькие жучки запускались под дверь помещения, а один вставлялся в ухо. И это стало первым звонком для Фреда и Джорджа, когда к ним явились мракоборцы и предъявили приказ Министерства, согласно которому жучков было запрещено выставлять на продажу. Зато сам аврорат заказал партию и заключил с братьями контракт. Но часть жучков уже успели раскупить.

Конечно, если возникало подозрение, что они в помещении есть, то против них применялось уже изобретённое заклинание. Но в Хогвартс до сего дня жучков не проносили.

Судя по тому, что на вопли в коридоре никто из учительской не вышел, она пустовала. Шицзуки распахнула дверь.

— Господин завхоз, — она пропустила Добби вперёд, — думаю, вы справитесь.

Она развернулась к Забини.

— А вы — марш ко мне в кабинет!

Тот открыл, было, рот…

— Или вы вылетите из школы в двадцать четыре часа!

И тут Блез по-настоящему испугался, потому что он услышал два голоса: обычный голос своего декана и звучащий одновременно с ним другой — низкий и хриплый. Он побрёл за лисой, трясясь, но ворча про себя: «Кто вылетит, это мы ещё посмотрим!»

Не оглядываясь на Блеза, Шицзуки вошла в кабинет декана Слизерина.

— Закройте за собой дверь, мистер Забини, — произнесла она холодно, но своим обычным голосом.

Она не села, а осталась стоять, развернувшись лицом к парню. Высокий, красивый мулат. Умный, в чём-то талантливый. Никогда не отличался в худшую сторону, а в прошлом году начал отбиваться от рук.

— Что ж, мистер Забини, — продолжила мисс Амано, держа руки в широких рукавах своей мантии, — у меня к вам только один вопрос: если Хогвартс стал для вас так плох, почему вы ещё до нового учебного года не перевелись в какую-то другую школу? В Дурмстранг, например. Если вы считаете, что я позволю вам позорить свой факультет, то вы глубоко ошибаетесь. А вы позорите Слизерин своим вопиющим поведением. Ваше поведение — это даже не Гриффиндор… Это даже не Хаффлпафф…

Увы, ни побледнеть от страха, что его просто выгонят из школы, как обещала лиса, ни покраснеть от гнева Забини не мог, но губы его пару раз дрогнули.

— Меня устраивает Хогвартс, — выдавил он из себя.

— В таком случае, вас, видимо, не устраивает ваш декан, — это не было вопросом.

— Да, не устраивает! — выпалил Блез, который ощущал себя человеком, которому уже терять нечего.

Мисс Амано осталась так же спокойна, лицо не дрогнуло, на губах запечатлелась улыбка, как у красивой маски.

— Чем же, позвольте узнать? — произнесла она ласково. — Что вас смущает, мистер Забини? Пол, возраст, кровь?

Странно, но когда он остался с деканом наедине, наглости у Блеза поубавилось. А лиса ещё, как нарочно в каждой фразе называла его по фамилии, она подчёркивала это «мистер Забини». И Блез холодел от мысли, что скажет его мать, если его правда исключат.

— Вы даже не волшебница! — он не выдержал. — У вас, как у домовиков, палочки нет! Вам нельзя её иметь!

На лице мисс Амано отразилось почти детское удивление. Сейчас она стала похожа на школьницу, услыхавшую интересную сплетню от подруги.

— Да кто же вам такое сказал, мистер Забини?

Шицзуки подошла к столу, на котором уже лежал приказ из Министерства, переправленный сюда Снейпом.

— Обратите внимание на дату: август месяц. Обычная бюрократическая волокита — то, что бумага только пришла. Будь у меня чуть больше времени, я бы уже давно приобрела себе палочку. Хотя бы ради статуса, хотя у меня достаточно своей магии.

Забини открыл, было, рот, но Шицзуки продолжила экзекуцию:

— Вы меня неприятно поразили, мистер Забини. Не своими выходками и глупыми… хм… проделками, — опять тот же участливый взгляд, — а тем, что я вас считала взрослым молодым человеком, а вы несколько задержались в подростковом возрасте? Да, чуть не забыла. Пятьдесят очков со Слизерина.

— Нет! — почти простонал Блез. — Вы не можете!

— Почему? Это ещё мало. Вы представьте себе, сколько бы сняли другие деканы, если бы застали вас за сегодняшним занятием. И представьте, что бы они ещё сделали.

На такое справедливое замечание и возразить было нечего.

Да, и содрали бы больше, и ещё к директору отвели, и матери сообщили. Из этих трёх зол наихудшим был бы, пожалуй, вызов к директору. Первый и второй курсы Слизерина не могли понять, отчего старшие так горюют по Снейпу. Тех, чьи семьи придерживались, как бы сказали маглы, ультраправых взглядов, потрясло даже не столько поражение Лорда, сколько тот факт, что их декан оказался верным последователем Дамблдора.

— Так что же, мистер Забини, вы и дальше продолжите изображать из себя обиженного на весь свет подростка или всё же станете вести себя, как взрослый человек, для которого честь дома, клана, корпорации, семьи — назовите, как хотите, как у вас душа лежит — стоит далеко не на последнем месте?

— Вот только не говорите, что вам небезразлична судьба Слизерина, — пробормотал Блез с горечью и махнул рукой.

— Я не знаю, что для вас Слизерин, мистер Забини, но для меня это точно не серпентарий, не рассадник тёмной магии, не закрывшийся питомник Пожирателей для покойного Лорда, — ответила Шицзуки, уже не играя голосом, а как она обычно разговаривала. — Это факультет, где учатся, несомненно, одаренные, честолюбивые студенты, которые в состоянии показать всей школе, чего они стоят на самом деле. Должна заметить, что у нас в Японии змей почитают. Змея не только богиня мрака, но это ещё и символ мудрости. Мудрости, мистер Забини, а не коварства и хитрости, как в Европе. И кроме того, вы знаете, что яд змеи может нести не только смерть, но являться и источником исцеления. Вот по этому поводу вы в качестве отработки лично мне напишете эссе о том, символом чего является змея в различных мировых культурах.

Блез воспрял духом. Отработка определённо ему нравилась. Наверняка разрешат покопаться и в Запретной секции.

— Понял, профессор Амано, — он с трудом сдержал ухмылку. А новая деканша оказалась куда мягче профессора Снейпа.

— Это ещё не всё, мистер Забини. Вы пойдёте к мистеру Джонсу, извинитесь перед ним и скажете, что я прошу его назначить вам отработку. Хотя я ему напишу…

— Пойду к кому?

— К мистеру Джонсу, завхозу, — Шицзуки мило улыбнулась.

— Чтобы я отрабатывал у домовика? Да вы издеваетесь!

— Ничуть. Ведь я же прикрываю вашу… ваш тыл, — глаза мисс Амано полыхнули жёлтым.

В принципе, она была права. Несмотря на своё, мягко скажем, незавидное положение, Блез ловил себя на мысли, что деканша начинает ему нравиться. Правда одна вещь по-настоящему удручала молодого человека: что он скажет своим по поводу снятых баллов?

Он покачал головой.

— Что? Переживаете по поводу своей репутации? — поинтересовалась Шицзуки, и Блезу пришлось озвучить свои мысли. — На вашем месте, мистер Забини, я бы повинилась перед друзьями, если это, конечно, ваши друзья, а не средство что-то кому-то доказать или получить определённое влияние.

— Можно спросить?

Помирать — так с музыкой.

— Конечно, — ответила лиса.

— Что вы думаете о Лорде?

Шицзуки указала ему на кресло.

— Сядьте, Блез.

Ого! Куда делся мистер Забини? Молодой человек сел, мисс Амано — в кресло напротив.

— Если бы Томас Реддл был другим, — промолвила она, — не настолько мучимым различными фобиями и комплексами, из него вышел бы достойный политик. Но, к сожалению, он отличался редкой невоздержанностью в выборе средств, порой маниакальной жестокостью. Но несомненно одно: его действия указали магам на слабые места в их обществе, в их мире.

— Чистота крови, что ли? — усмехнулся Забини.

В последнее время в прессе просто замучили всех пропагандой широты взглядов.

— А против природы не пойдёшь, Блез. Любой генофонд должен пополняться за счёт свежей крови, иначе неминуемо вырождение. Следует заботиться не о чистоте крови, а о чистоте магии. Важна сила магического мира, его монолитность. Конечно, Лорду были безразличны, как таковые, и оборотни, и великаны, и другие существа, но он видел, что эти существа магами презираемы, вызывают у них отвращение или страх. И он воспользовался этим. Почему он не трогал гоблинов?

— Так у гоблинов равные права с магами… Ну, профессор, оборотни, особенно если они по крови маги, это я ещё понимаю… И понимаю, к чему вы клоните. И закон о них, разумеется, вышел не просто так, и профессор Люпин в школу вернулся не просто так.

Блез уже забыл о наказании, и с удовольствием углубился в спор.

— Но великаны. Они же дикари!

— Дикари, но никто не мешает магам создать им более защищённые условия для проживания. А кентавры, которые до сих пор озлоблены на людей? Их вы тоже отнесёте к дикарям? И ведь они настолько людей не принимают, что отвергли и посулы Лорда.

— Покойный Дамблдор общался и с кентаврами, и с озёрниками…

Блез закашлялся — у него пересохло в горле.

Рядом с креслом на столике появился стакан воды, молодой человек благодарно кивнул и отпил немного.

— Только ведь Дамблдор — это же не Министерство… — он продолжал логическую цепочку. — А теперь и там почувствовали, что нужно что-то делать.

Тут ему в голову пришла забавная мысль, и он рассмеялся:

— Вы же не думаете, что Лорд бы домовиков попытался переманить на свою сторону? Спору нет — армия была бы о-го-го! Только как же древний магический контракт с магами, как же их принципы, которым они подчиняются? Эльф не пойдёт против хозяина.

— Ну почему же? — возразила Шицзуки. — Бывало, что эльфы противостояли хозяевам, когда что-то в их действиях или убеждениях противоречило убеждениям самих эльфов. Тот же мистер Джонс пытался помочь Гарри Поттеру, хотя был ещё связан клятвой служить Малфоям. А покойный эльф Блэков Кикимер воспользовался ошибкой Сириуса, своего хозяина, и предал его. И он действовал по велению своих личных симпатий. Так что эльфы не бессловесные твари, как думают иные маги.

— И теперь у нас есть мистер Джонс…

— Правильно.

— Кто ему дал такую фамилию? — рассмеялся Забини.

— Думаю: он придумал её сам. Добби Джонс — это звучит, — Шицзуки улыбнулась. — А за что он вас так сегодня, кроме жучков?

— Да я с него пытался шляпу содрать.

Краснеть-то Забини не краснел, а сам чувствовал, что щёки горят. И правда — не идиот ли? Пытаться обидеть свободного эльфа, у которого ещё и полномочия есть. Шицзуки сокрушённо покачала головой.

— Слов нет, Блез. Просто слов нет…

— Да у меня и самого кончились, — хмыкнул тот.

У Шицу появилось подозрение, что Забини пытается самым беззастенчивым образом её обаять. Он прямо так и сверкал глазами и белозубой улыбкой. Разумеется, собственные чары лисы никак не были связаны с поведением Забини. Но мальчику всё же семнадцать, и он довольно-таки хорошо развит физически для своих лет, не говоря уже о том, что он был высоким, и нос Шицу, когда они стояли друг против друга, смотрел аккурат в район третьей пуговицы на рубашке слизеринца. Подумав, мисс Амано слегка тронула Забини своей магией, чуть охладив его пыл. И за напускным поведением она почувствовала его настоящее беспокойство, связанное с семьёй.

— Профессор, вы сообщите мне домой? — спросил Блез. — Пожалуйста, прошу вас, не сообщайте. Я что угодно сделаю — даже с Шелмердином помирюсь.

Он пытался шутить, но Шицзуки чувствовала, что даже перспектива отрабатывать с Добби до каникул, а Шелу стать названным братом не пугает Забини так, как материнский гнев.

— Неплохая цена, — улыбнулась мисс Амано. — Вот и по рукам.

— О, нет, — Блез, продолжая кокетничать, театрально закрыл лицо ладонью, — вы меня убиваете!

Он посмотрел на Шицзуки через расставленные пальцы.

— Какой вы наглый молодой человек всё-таки, — рассмеялась та. — Лучше объясните мне, Монтекки, когда началась ваша вражда и по какому поводу?

— Кто?

Шицу пояснила.

— Занятно… А про вражду даже не могу сказать точно, по какому поводу мы стали грызться. В прошлом году кто только с кем не грызся, вы же понимаете.

Забини умильно посмотрел на своего декана.

— Скажите мне, что я прощён, — и добавил поспешно, — конечно, с учётом всех отработок и баллов. Клянусь, я вас не подведу.

— Идите уже, Блез, — фыркнула лиса, — и не клянитесь. Я с вас глаз не спущу.

— И не спускайте! — выпалил Забини, но тут он совершенно по-детски вылетел из кабинета, сообразив, что сморозил лишнего.

Оставшись одна, Шицу рассмеялась. Вот, собственно, и вечер уже на носу. Осталось ещё завершить пару незначительных дел, и можно было подниматься наверх, к директору.

18 сентября, суббота

Утром в Косом переулке было ещё свежо. Осеннее солнце только-только стало лизать крыши домов, но ещё не заглядывало в окна верхних этажей, выходивших на юг. Магазины, кафе открылись, и поскольку была суббота, то народ уже подтягивался.

И Снейп, и мисс Амано оделись на магловский манер, но поверх обычной одежды они накинули мантии. Шицу по такому случаю изменила своему экзотическому наряду и облачилась в одну из мантий худенькой Тонкс, которую та ей одолжила. Не спеша Снейп и лисица дошли до лавки Олливандера. Звякнул дверной колокольчик, и они оказались в полутёмном торговом зале. Позади прилавка тянулись стеллажи, заполненные коробочками с волшебными палочками.

— Господин директор, — раздался скрипучий голос.

Снейп уже успел привыкнуть к такому обращению.

— Доброе утро, мистер Олливандер. Нужна палочка для леди.

— Доброе утро, — произнесла Шицзуки слегка нараспев и поклонилась.

— Госпожа кицунэ,— покивал старик. — Слышал, слышал о вас. В Хогвартсе кого только нет нынче: кентавр, оборотни, полувеликан. Старина Бинс перестаёт быть единственной достопримечательностью.

Олливандер хрипло рассмеялся и закашлялся.

Шицу удивлённо заморгала, но Снейп наклонился к её уху и прошептал:

— Не обращайте внимания, у него плохо с чувством юмора.

В лавке было чисто, опрятно, но всё равно появлялось ощущение, что все предметы покрыты слоем вековой пыли.

— Что же с вами делать, госпожа лисица? — Олливандер задумчиво скрёб щетинистый подбородок. — Начнём с самого элементарного.

И он выложил на прилавок с десяток коробочек.

Следующие полчаса в лавке что-то падало, летало, грохотало, лопалось. Иногда палочки просто вели себя, как обычные куски дерева. Когда вконец измученная Шицзуки присела на краешек стула, чуть не плача, предчувствуя бесславный финал их поездки, старик кликнул свою помощницу, нестарую ещё волшебницу, которая напоминала полупрозрачный осенний листок, и попросил подать кофе. Во время перерыва Олливандер разговорился. Он расспрашивал Шицу о её семье, о школе, о её вкусах и увлечениях, о чайной церемонии; услышав о любви женщины к Запретному лесу, старик переключился на него. Когда со стола убрали, мастер поднял вверх узловатый палец:

— А чем чёрт не шутит? Есть у меня одна палочка, очень и очень старая, ещё времён моей молодости. Я тогда любил экспериментировать с сердцевинами. Попробуем её.

Мастер сам, лично пошёл за ней. Вынырнув через несколько минут из-за стеллажей с пыльной коробкой, он открыл её и поставил перед Шицзуки.

— Ольха, десять дюймов, о сердцевине пока не скажу.

— Ольха усиливает пророческие способности, — заметил Снейп. — Берите.

Шицзуки протянула руку и осторожно коснулась палочки, лежащей в шёлковом углублении.

— Тепло, — прошептала она, вынув палочку из гнезда.

Вокруг её фигуры явственно ощутилось дуновение вдруг наполнившегося благоуханием воздуха.

— Ну вот, палочка и нашла вас, — улыбнулся старик. — Она очень долго вас ждала.

— И что же внутри? — поинтересовался Снейп.

— Шерсть тануки, — усмехнулся мастер. — Когда я сделал эту палочку, то был совсем юн. Тогда я ещё помогал своему отцу. Помню: он так меня ругал за неё, говоря, что меня надули и продали собачью шерсть. Оказалось — видите? — ничего подобного. Настоящий был тануки.

— Хорошо ещё, что не шерсть одного из хвостов моей матушки, — пробормотала Шицзуки себе под нос.

Но Олливандер оказался не глух.

— А это было бы даже лучше! — воскликнул он. — Помню, встречал я как-то одну барышню-француженку, у которой в качестве сердцевины в палочке был волос её бабушки-вейлы.

Снейп прошептал на ухо Шицу:

— Это Флёр Уизли, жена Билла Уизли. Олливандер проверял палочки участников Троемудрого турнира.

— А…

Старик меж тем поднёс Шицу коробочку, и лиса положила пока палочку на место.

— Я вам её дарю, — улыбнулся мастер.

— Но Олливандер-онси!

— И не спорьте.

— Нет, я всё же заплачу вам хотя бы галлеон. На удачу, — мисс Амано была непреклонна.

— На удачу давайте, — согласился Олливандер.

Состав с двумя прицепленными вагонами весело катил вперёд, до станции «Хогвартс». Шицзуки сидела на диване в купе и восхищённо разглядывала волшебную палочку, лежащую в футляре на подкладке из серого шёлка.

Снейп, в свою очередь, смотрел на Шицзуки и улыбался. У той на лице была написана радость ребёнка, получившего подарок.

— Что? — почувствовав на себе взгляд, она подняла глаза на Северуса и смутилась.

— Приятно видеть вас в радости, — ответил он тихо.

Шицу поднялась с дивана и, подойдя к Снейпу, уселась к нему на колени лицом к лицу (она была в брюках). Северус улыбнулся почти так же, как и лиса минутой ранее.

— Вы довольны? — спросил он.

— Очень, — лиса обвила его шею руками.

Испустив долгий вздох, Снейп прижался лбом к её плечу.

— Хитрюга, а я видел, между прочим, — сказал он. — За соседними столиками кое-кто пользовался вилками.

— Правда? Ах, а я не заметила, — поглаживая его по голове, лиса сделала удивленные глаза.

— И не стыдно вам издеваться над своим директором? — в голосе Снейпа звучала скорбь.

— Совершенно не стыдно, сенсей, — рассмеялась Шицу. — Ведь вам было весело. Правда?

— Правда, — согласился он.

После Косого переулка наша пара отправилась в магловский Лондон, и Шицу коварно завлекла Снейпа чарами и хитростью в настоящий японский ресторан. Настоящий — потому что и повара, и хозяин там были японцами. Следующие два часа профессору и правда было весело. Ох, как весело! Его познакомили с суши, сашими, роллами. («Суши, познакомьтесь, это профессор Снейп. — Профессор Снейп, это суши!») Северус потрясённо наблюдал, как за одним из столов повар, на чьём лице застыло выражение самурая, готового срубить голову врагу, нарезал прозрачные ломтики мяса и бросал их в кипящий соус, а потом тут же подавал клиентам, вкупе с овощами.

— Вам хочется попробовать сукияки, сенсей? — заботливо осведомилась Шицу.

— Нет! — это вырвалось у Северуса так резко, что лиса захихикала, прикрыв губы ладонью.

Но самое ужасное — это были палочки. Конечно, Снейп смеялся, когда пытался ухватить ими ролл, а тот выскальзывал. Шицу тоже смеялась, сидя совсем близко от него по правую руку, держа его кисть и направляя. Мерлин, как близко! В этом ресторане, конечно, было невозможно встретить кого-то из знакомых, но Северус иногда внутренне обмирал, когда представлял, что бы они подумали, если бы увидели его сейчас. Какой удар по репутации!

— Имбирь — это на любителя! — вспоминал теперь профессор, сидя в купе и не стесняясь поглаживать спину Шицу. — А вот васаби…

— Да, васаби, — проворковала мисс Амано, — а ещё саке.

И она приподняла голову Северуса и поцеловала того в губы, и провела по ним языком. Профессор коротко простонал. Ему редко когда приходилось в жизни терять голову от любви, и терять притом так, что это не заставляло мучиться, не терзало сердце, а больше походило на приятную эйфорию от доброго вина. Оба раза в прошлом любовь принесла ему только боль, и ничего больше. А сейчас было даже слишком хорошо, чтобы Северус не пытался иногда представить себе крушение очередного своего воздушного замка. Он понимал, что когда-то во многом придумал себе Лили, и в большей степени придумал себе Люциуса, а уж идеализировал — дальше некуда. Но вот Шицзуки почему-то идеализировать не получалось: слишком она была спокойной, практичной и обладала той властностью, которую иногда путают с покладистостью и послушанием.

Несмотря на то что Шицу подпускала его к себе медленно, шаг за шагом, это тоже доставляло много удовольствия и даже восторга, словно он был первооткрывателем, нашедшим чудесную страну, о которой никто не знал. Конечно, Северус понимал, что это игра, утончённая игра, но он уже втянулся. И никаких любовных страданий, потому что Шицу была ещё и другом, и Снейпу, несомненно, предана — и как женщина, и как младшая коллега, и как единомышленница, и ещё по-своему, по-особенному. И Северус знал, что он любим.

Поцелуи стали нетерпеливее — впервые он почувствовал в Шицзуки порыв, и он предпочёл, кое-как достав палочку, а после положив её на стол, опустить занавески на окошках, выходящих в коридор, и на стекле двери. И поцелуи запорхали по его лицу, он откинулся головой на спинку купейного дивана, чувствуя то же, что человек, выходящий в цветущий сад. Немного повело голову, руки отяжелели и скользнули по тонкой женской талии вниз, к бёдрам, а потом без сил упали на сиденье. А тонкие пальцы ловко расстёгивали пуговицу за пуговицей на рубашке, а губы уже целовали ключицы — и ни мысли, ни малейшего протеста не родилось в душе: пусть берёт, путь владеет, пусть играет. Охи, стоны, шелест ткани, позвякивание пряжки ремня, тихий вжик молнии.

— Ах, боже мой… не надо, что ты делаешь? — а сам послушно раздвинул ноги, давая женщине полную волю, и пальцы погрузились в прохладные волосы, только смотреть сил не было — он стеснялся. — Ах, маленькая… Шииицу…

* * *

Лежать так было и неудобно, и очень хорошо. Неудобство заключалось в том, что одну руку пришлось положить под голову, и только правой гладить блестящие чёрные волосы и пропускать их между пальцами. Но было хорошо, потому что Шицу прилегла сверху, уютно устроившись на груди профессора, сложив ладони и опираясь на них подбородком, чтобы не буравить им грудь мужчины. Она смотрела Снейпу в лицо сытыми глазами, совершенно пожелтевшими. В её взгляде читался вопрос, причём вопрос такой явный, что у Снейпа стали гореть щёки.

— Нет, ни разу, — прошептал он, ответным взглядом умоляя пощадить в нём хотя бы остатки его прежнего. Правда, справедливости ради добавил, тем более что для Шицу его прошлое тайной не было: — Женщина ни разу.

Когда Шицу так улыбалась, она удивительно становилась похожей на лису. Обняв Северуса, она опустила голову ему на грудь с чувством собственницы. В голове утомлённого Северуса мысли потекли куда-то не в ту сторону, невольно зацепившись на понятии «собственность». Но он подавил в себе тяжёлые воспоминания, чтобы ненароком не обидеть женщину, тем более что сейчас эта демонстрация «ты — мой» была законна. Снейп поймал себя на почти таком же чувстве, и окончательно успокоился.

А вагон тем временем покачивало, колёса постукивали на стыках рельсов, и утомлённый Снейп задремал.

Шицзуки вовсе не думала, что тоже заснёт, но в поезде иногда невозможно не уснуть, тем более, когда так уютно и хорошо. Открыв глаза, она приподняла голову и тихонько зевнула. А пейзажи-то за окном уже говорили о том, что Хогвартс совсем близко. Шицу вновь опустила голову и потёрлась о голую кожу на груди спящего (рубашка так и оставалась расстёгнутой до половины).

— Сенсей, — позвала мисс Амано, — мы почти приехали. Просыпайтесь.

Снейп открыл глаза.

— Мерлин! — он приподнялся, придержав Шицу, бросил взгляд за окно. — В самом деле.

Быстро поцеловал.

— Встаём!

Шицу весело кивнула и сползла со Снейпа.

— А на вас очень уютно спать, — усмехнулась она, поправляя блузку и доставая из бездонной сумочки их мантии, которые они сняли ещё на выходе из Косого переулка. — Сенсей, я не умею их разглаживать…

Она смутилась.

Снейп вынул палочку и привёл мантии в порядок, чётко проговаривая заклинание, словно он был школьником. Если ему случалось колдовать при Шицзуки, он всегда чётко проговаривал каждое слово, надеясь, что у лисы скоро появится своя волшебная палочка. И вот этот день, наконец, настал. Когда оба облачились в мантии, Шицу достала гребень и протянула Снейпу.

— У вас на затылке просто кошмар что творится.

— Так в чём же дело? — усмехнулся Северус. — Я же не вижу, что там творится.

Он иронично поднял бровь и немного развернулся на диване.

— И кто довёл директора до такого состояния? — добавил он, внутренне слегка обмирая от того, что он делает и как себя ведёт.

— Я не решалась предложить свои скромные услуги, сенсей, — Шицу с напускной скромностью потупила глаза, посмеиваясь, но тут же взялась за дело. После трёх-четырёх минут расчёсывания волос, профессор стал клевать носом.

— Что же меня так в сон-то клонит? — проворчал он.

— Потому что вы устали, Северус. Вы очень много работаете. А только лишь сентябрь месяц. Что же будет дальше? Завтра — никаких дел. В воскресенье все должны отдыхать.

— Что я совершенно не умею делать, так это отдыхать, — констатировал Снейп, вставая.

— Сегодня вы не отдыхали?

Ему послышалась в голосе женщины лёгкая обида.

— Отдыхал, конечно, но только потому, что вы меня вытащили из школы.

— Так позвольте мне вас чаще вытаскивать, — улыбнулась хитрая лиса.

Поезд замедлил ход.

Спустя пять минут Снейп уже сошёл на платформу и подал руку Шицзуки.

До ворот они аппарировали. Мисс Амано с любопытством посмотрела на профессора. Он даже не предполагал сейчас, что его собираются оценивать. Хотя коллеги или были прекрасно осведомлены об их отношениях, или же догадывались, но при детях оба вели себя подчёркнуто нейтрально. Конечно, сам факт, что Снейп сопровождал мисс Амано в Лондон, ничего особо не значил, потому что мало ли какие у них там дела — в Министерстве, к примеру? Но многое можно было понять сейчас по тому, как они пойдут до Замка.

Начинался чудесный осенний вечер, тихий и тёплый. Уже близ ворот в воздухе слышался посвист мётел. Вокруг же самого Замка и у Озера, наверняка, сейчас было много учеников.

Снейп согнул руку в локте и, спокойно улыбнувшись, взглянул на Шицзуки.

Та на мгновение просияла, и так, под руку, они пошли по дороге.

Пошли не спеша. Прошло совсем немного времени — им пришлось то и дело прерывать беседу, чтобы отвечать на приветствия студентов. Потом деревья, окаймлявшие подъездную аллею, закончились. И на лужайке, и на берегу Озера, и на внешних галереях Замка яблоку было негде упасть.

— Господин директор, профессор Амано! — послышался девичий голос.

Это Джинни окликнула их. Вся компания расположилась на лужайке неподалёку от берёзы. Ох, эта берёза! Снейп грустно, но больше ностальгически улыбнулся. Он-то ещё успел кивнуть пятерым, а вот Шицзуки — нет: к ней подбежали слизеринцы-первокурсники, которые своим гомоном просто оглушили. Оставляя Шицу с её подопечными, Снейп успел, отходя, пожать ей руку, и ему пожали руку в ответ.

То, что его окликнула Джинни, было вполне логически объяснимо. Ей было легче всего назвать его так официально. У Гарри, Драко и даже Гермионы «директор» неизменно застревал в горле, нередко ему предшествовал лёгкий присвист, при попытке произнести имя.

— Как вы съездили? — первым делом поинтересовался Гарри.

Он смотрел с пониманием, и Северусу показалось, что при этом ещё полностью одобрял его.

— Удачно, — ответил он. — Палочку нашли.

— А посмотреть? — Джинни высунулась из-за плеча Гарри, глядя в сторону Шицзуки.

Снейп тоже обернулся. Мисс Амано о чём-то оживлённо беседовала со своими первокурсниками. Некоторые девочки не стеснялись брать её за руку, и вообще вели себя с ней, как со старшей сестрой. Это неизменно озадачивало Северуса, но он не вмешивался, потому что младшие курсы никогда своего декана не подводили и слушались.

— Приходите попозже, — предложил он. — Может быть, после ужина вместе выпьем чаю?

— Мы придём, — ответил Драко, ища взглядом подтверждения у Гермионы.

Та кивнула.

— Мы — само собой, — добавил Гарри.

— Извините, я не могу, — замялся Рон. — У меня как бы свидание.

— Кто опять? — возопила Джинни. — Хоть прежняя, или что-то новенькое?

— Прежняя, не волнуйся за мой моральный облик, — надулся Рон.

Снейп рассмеялся.

— Тогда жду вас вчетвером. Удачи на свидании, мистер Уизли, — добавил он, усмехнувшись, почти как в добрые старые времена.

— Угу-угу, — покивал Рон и фыркнул вслед, — и кого мы сейчас такой усмешкой напугаем, интересно? Эй! Чуть что — так сразу бить!

Джинни отвесила ему ласковый сестринский подзатыльник.

Что-то заставило Гарри поднять голову и посмотреть на Замок. В одном из окон кабинета трансфигурации он заметил профессора МакГонагалл, и ему показалось, что она неодобрительно покачивает головой, глядя в сторону Шицзуки. «Показалось, наверное», — подумал Гарри. Женщины, кажется, вполне ладили… Ведь ладили? Джинни проследила за его взглядом, и прочитала в глазах Гарри немой вопрос.

— Даже не знаю, — ответила она.

Тут невольно заинтересовались и Драко с Гермионой.

— Думаешь, там что-то не то? — спросил Драко у друга.

Гарри пожал плечами.

— Не могу утверждать наверняка, — промолвила Гермиона, — но мне кажется, что Минерва не то что неравнодушна к Северусу, но он ей нравится.

— Да ладно! — протянул Рон.

— А вы помните, как она отреагировала на известие, что это Северус убил Дамблдора? Она чуть в обморок не упала. Мадам Помфри еле успела наколдовать ей стул. А как она плакала, когда узнала всю правду, когда мы ей рассказали, что случилось на самом деле, как она примчалась на Гриммо, помните?

* * *

Минерва стояла у окна и смотрела на школьный двор. Ей было хорошо видно, как Снейп подходил к Замку под руку с Шицзуки. Ничего такого в этом не было, если учесть, что директором был бывший слизеринец и бывший декан Слизерина. Это даже выглядело дипломатично, как намёк некоторым особо ретивым студентам с факультета мисс Амано: вот, мол, смотрите, и не обижайте молодого преподавателя — эту женщину назначил я. Нельзя сказать, чтобы хогвартские профессора вне занятий отгораживались от студентов непроницаемой стеной, строя из себя небожителей. Нынешние выпускники хорошо помнили Турнир и Рождественский бал, и бочки медовухи, заказанные покойным Альбусом, вкупе с «Ведуньями».

Снейп меж тем отошёл от мисс Амано, направившись к Гарри с друзьями. Минерва смотрела на лису: как она внимательно выслушивает каждого ребёнка, как иногда гладит то одного, то другого по голове. Одну девочку она обняла и поцеловала в пробор на макушке.

Минерва покачала головой. С её точки зрения, это уже была ненужная сентиментальность и баловство. Хотя они ещё такие маленькие, эти первокурсники. Совсем дети. И не у всех всё благополучно дома, далеко не у всех. Это тоже… Минерва запнулась даже мысленно, пытаясь подобрать слово, но всё крутилось совершенно неуместное здесь «тактика». Наконец положение спас «метод воспитания». Это тоже метод — стать для младших своего рода мамочкой. Мамочка… Школьный двор вдруг расплылся перед глазами, и Минерва отошла от окна, доставая платок и промокая слёзы.

В дверь постучали.

— Да, войдите.

Это был Слизнорт.

— Ах, Гораций, — промолвила Минерва, — вы что-то хотели?

— Да так, я просто зашёл проведать. Думал пригласить вас немного пройтись: погода чудесная, — Слизнорт, видя, что МакГонагалл не в духе, замялся.

— Нет, простите. У меня что-то голова побаливает.

Минерва сообразила, что как раз на воздух и надо бы выйти, если голова болит, потому её отговорка выглядело бледно.

— Так что же вы мучаетесь, голубушка? Выпили бы зелья, — продолжал ворковать Слизнорт. — У мадам Помфри совсем свежее есть — я недавно варил для Больничного крыла.

— Спасибо, Гораций, у меня есть своё, — вымученно улыбнулась Минерва.

Ещё год назад, глядя на себя в зеркало, она, брезгливо морщась, выдёргивала одинокие седые волоски, но теперь нужно было или оставлять всё, как есть, или закрашивать виски целиком. Хотя вот и Северус сединой обзавёлся…

Минерва опять подошла к окну, как будто её тянуло магнитом. Но Снейпа во дворе уже не было. Зато мисс Амано утащили играть в плюй-камни. Первый курс Слизерина разбился на команды, кое-кто из старших подошёл посмотреть.

— Ах, какая прелесть, — прозвучал за плечом голос Слизнорта.

— Гораций! — Минерва схватилась за сердце. — Нельзя же так! Вы меня напугали.

— Простите, коллега.

На лице Слизнорта явно читалось: «С чего вы стали такой нервной, Минерва?»

— Что вы о ней думаете? — спросил бывший слизеринский декан, указывая в окно на нынешнего слизеринского декана.

— А я о ней должна думать? — усмехнулась Минерва.

— Вы как-никак замдиректора.

— Что касается её предмета, то хотя я отношусь к предсказаниям с известной долей скептицизма, но эта женщина действительно обладает даром. Мне нравится её подход к преподаванию, и как она взялась за дело, — МакГонагалл пожала плечами. — Что касается деканства, то не мне, будучи деканом Гриффиндора, оценивать мисс Амано. Все люди разные, и подходы к детям у всех разные.

Слизнорт чуть приподнял брови и улыбнулся. В дипломатичности Минерве трудно было отказать.

— Нужно отдать ей должное, — пробурчал он, — младшие курсы от неё без ума. Но вот старшие… Очень уж она молоденькая.

— Вас не было в Хогвартсе, когда Северус брал факультет, — возразила Минерва. — Он был моложе мисс Амано. И пусть ему поначалу пришлось трудно, но он смог завоевать авторитет у своих студентов. Думаю, что и мисс Амано сможет. Она не такая уж мягкотелая, как может показаться на первый взгляд.

— А Забини-то присмирел, — заметил Слизнорт. — Уж не знаю, надолго ли?

И хотя защита Шицзуки далась Минерве нелегко, тут она улыбнулась без всякой натяжки:

— Мистер Забини отрабатывает наказание у нашего Добби.

На лице Слизнорта появилось выражение почти ужаса.

— Мерлин, что за времена настали! Слизеринец отрабатывает наказание у домашнего эльфа!

В голосе не было ни грамма иронии. Тут уж Минерва не удержалась от язвительного взгляда в сторону Слизнорта. Надо же было хоть об какого-то слизеринца поточить коготки. Забыв о своём недавнем приглашении пройтись, Слизнорт быстро распрощался и ушёл восвояси. Несколько минут Минерва думала о мисс Амано вне её связи со Снейпом, и думала довольно хорошо. Пожалуй, даже минут пятнадцать.