Гарри Поттер и Человек, который выжил. Часть II (гет)

Hey little train! We are all jumping on

The train that goes to the Kingdom

We're happy, Ma, we're having fun

And the train ain't even left the station

Hey, little train! Wait for me!

I once was blind but now

I see Have you left a seat for me?

Is that such a stretch of the imagination?

8 ноября. Воскресенье

Совет собрался в Выручай-комнате. Негус решил пригласить друзей Гарри, чтобы они были в курсе всех событий. Но Рон не пошёл, сославшись на то, что ещё раньше обещал Шелмердину сходить вместе на тренировку команды Слизерина. Услышав про такое, Джинни расфыркалась не хуже кошки.

Получилось, что за столом их сидело пятеро. Речь шла о крестражах, но теперь они пытались определить, с какими осколками души Лорда Гарри уже имел дело, а с какими ещё нет. На столе лежали листы пергамента со списками, исчерченные стрелками.

— Вот семь частей. — Негус поручил Гермионе записывать, что она с успехом и делала и комментировала. — Дневник, кольцо, чаша, змея, медальон, Гарри и сам Том. Маленький Том — это тот, который был в Гарри.

— Не совсем, — возразил Негус. — Это уже слившиеся две части. Это та, что была в Гарри и та, что оставалась в теле Тома.

— Вы уверены? — с сомнением спросил Гарри.

— Посуди сам: Лорд впервые в жизни попросил кого-то о милости. Даже о сострадании. А ведь он всю жизнь отвергал эти чувства. Думаю, что когда ты принял оставшуюся часть его души, произошло слияние.

— Получается, нам это на руку, — промолвил Драко. — Гарри меньше работы. До пяти частей не так уж много осталось.

— Может, и немного, — включилась в разговор Джинни, — зато эти части осколки самые сложные.

— Нам важно представлять себе, с какими именно мы имеем дело, — поднял палец Негус. — Тогда легче выработать тактику. Гермиона, вычеркните, пожалуйста, Гарри и Тома, и ещё дневник.

Все сдержанно рассмеялись.

— У нас остаётся змея, чаша, кольцо и медальон, — последовал бодрый рапорт.

— Мне кажется, что тот Том, с которым я сейчас вижусь, — это та часть души, которая была в медальоне, — предположил Гарри. — Ведь медальон был связан с его матерью.

— Тут вот что важно, — сказал Негус, — когда именно был создан тот или иной крестраж. Мы можем сразу отмести змею, к примеру. В то время, когда появился этот крестраж, Лорд уже вошёл в финальную стадию морального разложения, так сказать. Так что эта часть его души упала так глубоко, что мы её не достанем.

Гермиона тут же вычеркнула Нагини из списка.

— Итак, медальон, чаша и кольцо. Кольцо он получил во владение в то же время, когда убил своих родителей, но сразу ли оно стало крестражем? Да и медальон — вспомните, какое количество инферно охраняло его. Хотя кольцо стало крестражем не раньше, чем профессор Снейп создал яд, которым оно было отравлено.

— Получается, что мы можем расположить крестражи в следующей последовательности, — задумчиво протянула Гермиона, — чаша, кольцо и медальон?

— Чаша, — сказала Джинни, — как ты рассказывал, Гарри, была защищена хорошо, но всё же лазейка там была. Жаль, что мы не знаем, с какими трудностями пришлось столкнуться Дамблдору, когда он добыл перстень. Кроме яда, конечно.

— Теоретически, везде должна была быть лазейка, — промолвил Негус. — Лорд мог захотеть перепрятать крестражи в случае какой-либо угрозы. Он, конечно, был уверен, что ничто им не угрожает, но всегда нужно быть готовым к неожиданностям.

Драко молчал и слушал.

Всё это, конечно, было важно, но он никак не мог отвлечь себя от мыслей о Гарри. О том, как он там вообще себя чувствует — в том мире. Он смотрел на Гермиону — спокойствие подруги его не удивляло. Она всегда могла собраться и думать о деле. Гарри… Он, видимо, уже привык. Но он не знал, что его ожидает под конец.

Джинни пыталась понять. Ей, пожалуй, было тяжелее остальных. Драко невольно начинал восхищаться её выдержкой. Этот стоицизм был чем-то новым в ней. Но Гарри — видит ли он перемены?

* * *

Пока шло совещание в Выручай-комнате, Рон с Шелмердином сидели на одной из трибун поля для квиддича и наблюдали за тренировкой. Сидели на слизеринской трибуне, на самой верхней скамье, под самой раздевалкой. Рон угрюмо смотрел на мельтешащих игроков, на Крама, следящего за процессом, то и дело подающего команды свистком и грохочущим от Соноруса голосом.

— Он теперь всех так гоняет, — сказал Шелмердин. — И всех одинаково.

— Но матчи стало смотреть интереснее. Честная игра пошла, — отозвался Рон.

— Это точно.

И они опять замолчали. Уставившись на поле, Рон не замечал, что Шел кидает на него быстрые взгляды.

— А твои куда-то собирались, или нет? — спросил слизеринец.

— Да у них там свои дела.

— Неужели какие-то тайны от тебя?

— Нет, просто мне там делать нечего.

— Ты не поссорился с друзьями, надеюсь?

Рон повернулся к Шелмердину.

— Нет, и не думал.

Шел красноречиво помолчал.

— Правда не ссорился. Я это… в общем не могу тебе сказать, чем они занимаются.

— Нет проблем. Но, как я понял, это связано с Гарри, так? Ему в последнее время бывает плохо, и он оказывается в Больничном крыле. Это все заметили. Но я почему-то не верю в какие-то внезапно появившиеся способности, которые доводят его до такого состояния.

Иногда, глядя на спокойное лицо Шелмердина, Рон чувствовал себя неловко. И когда они в шахматы, бывало, играли, и Рон проигрывал и нервничал, Шел начинал тонко так улыбаться. Он не издевался, но Рон заводился ещё больше.

Моргана Шелмердина Рон побаивался. Тот был слишком умным. Но не как Гермиона. Он никогда не демонстрировал свои знания направо и налево, не выскакивал с комментариями. И знал он не только о том, что касалось магии, но и о том, что касалось людей. Пообщавшись с Морганом поближе, Рон не удивлялся уже тому, что слизеринец сколотил на своём факультете целую партию. Это бы нехорошо попахивало будущим «лордством», да только партия Шела защищала тех, кто в этом правда нуждался. Рон ничуть не сомневался, что после школы Морган подастся в Министерство и начнёт ковать свою карьеру.

— В общем… это связано с прошлыми делами, — пробормотал Рон.

— С Лордом?

Рон поджал губы.

— Я не скажу никому, — сказал Морган. — Клянусь. Могу Обет дать.

— Ну, ты прямо так серьёзно сказал…

— Конечно. Сплетни и директору могут повредить, а я его уважаю. Но ты можешь не говорить, я не обижусь. Просто я не понимаю — ты ведь так дружил с Гарри. Мне Джинни рассказывала. А теперь его вроде как избегаешь даже.

— И не избегаю совсем!

— Но вот сейчас ты не с друзьями, например, хотя знаешь, зачем они вместе собрались.

— Да мне там делать нечего! Слушать про планы Гарри? Ну, слушают они, да. А сами тоже ничего не могут! Это не то, что раньше, когда мы тоже что-то могли сделать. И он так упёрся в эти свои…

— Эти?

— Ладно. Обет давать не надо — я тебе верю. Гарри собирает части души Лорда. Снейп мне объяснил, что невыразимцы поддерживают и как это…

— Курируют?

— Да. Курируют, потому что не хотят, чтобы можно было даже в теории призвать один из осколков в наш мир.

— Это вполне реально, — кивнул Шелмердин, нахмурившись. — И как я понял, Гарри путешествует там?

Шел показал пальцем вниз.

— Ага.

— И почему ты не с ним сейчас? Ему же так нужна поддержка! — воскликнул Морган с неожиданной горячностью.

— Поддержка. А то там некому её оказать, — проворчал Рон, начиная всё же заливаться краской.

— А ты не ревнуешь Гарри к Драко часом?

Опять эта тонкая улыбочка.

— Вот и не думал даже!

— Рон, ещё немного, и от твоих ушей можно будет прикуривать.

— В каком смысле ревную?

— Как друга, — ответил Шел спокойно, хотя его задело это уточнение. — Но это неправильно.

— Почему? Драко же теперь нужнее.

— Рон, тут нельзя рассчитывать, кто нужнее, а кто нет. Это же дружба, а не деловое соглашение. Разве будет хорошо, если Гарри подумает, что он тебе уже не нужен?

— Эх… — вздохнул Рон.

— И я бы не обиделся, если бы ты отказался пойти со мной. Друзья важнее.

— А ты разве мне не друг? Ты тоже мой друг. Мне хотелось пойти.

Шел улыбнулся и хлопнул Рона по плечу.

Над полем опять загремел голос Крама.

— Забавный он, — сказал Морган. — Хочет казаться суровым, а сам добряк. Директору давно надо было бы прибавить ему жалование — он ведь перерабатывает. Мадам Хуч никогда не проводила тренировки с командами.

— А капитаны не возражают?

— Приёмы он отрабатывает с капитанами отдельно, а потом они учат остальных. Но вот когда игра, Крам всегда присутствует.

— Он… он тебе нравится? — спросил Рон.

— Он всем нравится, кажется.

— Да я не про то…

— А про что? — не понял Морган, а потом рассмеялся. — Нет, в этом смысле — нет.

— Потому что он некрасивый?

Шелмердин вытаращился на Рональда.

— Он по-своему привлекательный парень. Но это ничего не значит.

— Он вроде в перспективе будет моим родственником, когда сестра Флёр подрастёт.

— О! Здорово. Хотел спросить всё: а почему ты перестал играть в квиддич? Я помню матчи, когда бы был вратарём. У тебя хорошо получалось.

— Да брось.

— Правда. Я помню, как ваши пели: «Рон Уизли — наш король, Рон Уизли — наш герой».

Рональд расхохотался.

— Стишок Драко ты не вспоминаешь?

— Нет. Твои подвиги стёрли его из памяти.

Рон сделал большие глаза, но ничего на это не ответил, зато спросил:

— А почему ты не играешь в квиддич?

— Я никогда не играл. У меня на метле плохо получается. Ты вот прилетел, а я пешком пришёл.

— Хочешь полетаем? Прокачу. Ты высоты не боишься?

— Высоты — нет.

— Сделаем круг? Или ты такой фанат, что будешь смотреть до конца?

— Давай, если хочешь.

— У меня метла там, — Рон ткнул большим пальцем себе через плечо, — в раздевалке.

Они покинули трибуну, и уже через минуту летели в сторону леса.

Шелмердин сидел позади Рона, крепко обняв того за талию и прижимаясь поплотнее. Рон летел быстро, нагнувшись к самому метловищу, и Шел почти улёгся сверху, упираясь подбородком ему между лопатками.

— Ты мне дыру провертишь!

— А?

— Дыру провертишь, говорю! Подбородок убери!

— Что?

— Вот дракл! — Рон передёрнул плечами.

— А! Понял!

Засмеявшись, Рональд пустил метлу в пике. Коротко вскрикнув, Морган ещё крепче вцепился в него. Он уже не буравил ему спину подбородком, а прижался к ней щекой. Наверняка он даже глаза закрыл.

Рон вдруг притормозил и стал плавно опускаться на поляну внизу.

— Ты чего? — спросил обеспокоено Шелмердин, выпрямляясь.

— Голова что-то… не то что-то…

Они приземлились, нашли толстый корень, торчащий из земли и сели. Рон вцепился в метлу и каким-то ошарашенным взглядом уставился перед собой.

— Голова закружилась? — осторожно спросил Морган.

— Да. Как-то вот так. Да.

— А ты сегодня хорошо позавтракал?

Рон усмехнулся.

— Нормально.

Шел пожал плечами и больше не лез с вопросами.

Помолчав, Рон вдруг воскликнул в сердцах:

— Дракл, но я же не инверт!

— Ах, вот в чём дело. Нет, конечно. Но бывает и так и так. Ты возбудился, что ли? Не обращай внимания. Это адреналин, с кем не бывает?

— Да? — успокоившись, Рон посмотрел на Шелмердина и совершенно без всякой логики спросил. — Я тебе нравлюсь?

— Да — выдохнул тот, уставившись на Рона.

Минуту они разглядывали друг друга, причём Рон уж как-то слишком азартно разглядывал Шела.

— У тебя такие глаза красивые. Даже жутко.

— Слушай, Рон, не надо шутить всем этим, ладно?

— И не думал.

У него было такое лицо, как будто он собирается нырнуть в холодную воду.

— Можно я тебя обниму?

— Можно, — прошептал вконец напуганный таким напором Шел.

Рональд тут же осуществил своё намерение и стал сравнивать ощущения. Он и с Гарри раньше обнимался по-дружески, и с другими парнями — особенно после матчей. Тогда раздавались шутливые тычки, и друг друга даже по задницам хлопали от общего восторга.

Морган сидел тихо, но он был напряжён. Рона в ответ не обнимал, только голову положил ему на плечо. Рон чувствовал, как горит у Моргана щека. Рассеянно поглаживая его по плечу, Рон думал, что дальше-то делать? То ощущение, что было на метле, пропало. И почему-то Шела было жалко.

Надо ли делать следующий шаг? Как-то особенно не тянуло, но ничего против того, чтобы обнимать Шелмердина, Рон не имел. Это было по-своему приятно, тепло и как-то успокаивало.

Пока Рон раздумывал, Шел поднял голову и поцеловал его в щёку. Губы тоже были горячие и сухие. Рон невольно облизнул свои.

Волнение вернулось, но Рон был неуверен, что будет правильно, если они поцелуются. Было как-то странно целовать Шела, как девушку, хотя целоваться вообще Рон любил и считал себя в этом деле асом.

— Ты не замёрз? — спросил он, понимая, что спрашивает глупость.

— Нет. Мне жарко.

И правда: обычно бледные щёки Моргана горели.

— Эх! — вздохнул тут Рон с какой-то обречённостью, обнял Шелмердина обеими руками и крепко поцеловал в губы. Тот вцепился одной рукой в мантию Рона, другой — в рыжие вихры. Они еле удержались на корне и не полетели навзничь.

Убедившись, что не всё так страшно, Рон немного поутих и стал целоваться с умом. Морган охотно впустил в рот его язык и отвечал совсем не по-девичьи. А ещё Рону нравилось тискать крепкие плечи, и при этом никто не пищал «Ой, мне больно!». Его плечи так же тискали. Шел позволял Рону вести, при том он не рассиропился, не казался женственным.

— Ох! — только и смог прошептать Рон, когда он оторвались друг от друга.

Он не помнил, как чувствовал себя под амортенцией, но подумал, что это, наверняка, похоже. Словом, он чувствовал себя совершенным идиотом.

Он был возбуждён, но не так чтобы очень. Лезть Шелу под мантию и возиться сидя на этом корне, в лесу, впопыхах — нет, это было неправильно.

Шел внимательно посмотрел на Рона и предложил:

— Полетели назад?

— Ага! — обрадовался Рон.

Тут он спохватился, как бы Шел не обиделся.

— Понимаешь: я не хочу вот тут, и вообще всё было очень здорово, и…

— И надо подумать, — закончил Морган. — Я не обижаюсь. Ты прав. — Он обхватил Рона ладонью за шею и притянул к себе его голову, прижимаясь лбом к его лбу. — Могу только уважать за это.

— Правда?

— Клянусь! — рассмеялся Шел.

Услышать от Моргана слова уважения, даже по такому поводу — это наполнило Рона гордостью.

— Ты был прав, — сказал он. — Вернёмся, и я сразу поговорю с Гарри. Извинюсь. А вечером ты расскажешь мне, где я напутал с тем противоядием, которое задал вчера Слизнорт?

— Конечно — по непонятной для Рона причине обрадовался Шел.

— Тогда садись.

Они оседлали метлу и полетели к замку. Плавно и без лихачества.

* * *

— Гарри, ты можешь со мной поговорить?

Рон улучил минуту, стараясь не обращать внимания на осуждающие взгляды сестры, отловил друга в гостиной факультета и отвёл в сторону.

— Конечно, Рон, — Гарри обернулся на переполненную гостиную. — Пойдём в спальню?

— Пошли.

В спальне было пусто. Они присели на кровать Рона, и тот начал сразу, без экивоков.

— Ты извини меня, что я такой болван. Не пошёл с вами.

— Ничего страшного. Обсуждали крестражи — в каком какая часть души Тома находилась.

— И к чему пришли?

— Решили, что сейчас я, скорее всего, имею дело с Томом из Чаши.

Рон кивнул, усмехнувшись.

— Понимаешь, я знаю, что тебе сейчас трудно, но меня злит, что я ничего не могу сделать и совершенно бесполезен.

— Рон, это не так, — Гарри положил ладонь на его плечо. — Ты мне очень нужен. Как и всегда. Ты мой друг и почти шурин. Ты часть моей семьи. Как ты можешь говорить, что бесполезен? И вообще — разве я вас всех люблю из-за какой-то пользы?

— Да ладно, я понял, — перебил Рон и шмыгнул носом.

В дверь постучали.

— Ничего, если мы вам помешаем? — в дверь заглянула Гермиона.

— Да вы и не помешаете. Ничуть. Правда, Рон?

— Заходите! — широким жестом пригласил тот.

«Мы» означало Гермиона, Драко и Джинни.

— Я тут пишу письмо твоей матери насчёт праздников, — Драко протянул Рону пергамент. — Хочу, чтобы ты прочёл.

— С чего бы? — удивился Рон, но пергамент взял.

Письмо было совсем коротким.

— Ну а что? Мне нравится. И о Краме ты здорово придумал, — сказал он, возвращая пергамент.

— Думаю, что Северус и Шизцуки-сан тоже согласятся, — сказала Джинни.

Драко передал письмо Гарри.

— Отправляй, конечно! — поддержал он, прочитав послание.

— Отлично! — было видно, что у Драко отлегло от сердца. — Тогда закончу и пойду в совятню.

Письмо Драко Малфоя миссис Уизли

8 ноября, 1998 года. Хогвартс.

Дорогая миссис Уизли!

Мне бы хотелось обсудить с Вами праздники. Как я понял, Рождество в этом году все справляют по парам. На каникулах мы с Гермионой конечно же приедем к Вам в «Нору». Я помню Ваше приглашение, и это для меня большая честь.

Но остаётся ещё Новый год, когда можно встретиться всем вместе и отпраздновать. Что Вы думаете по поводу Малфой-холла?

Ваша семья, Билл с супругой, Гарри и Джинни, мы с Гермионой. Надеюсь, что и Северус с мисс Амано смогут присоединиться. Это большая компания.

И, наверное, если сестра миссис Уизли-младшей будет в Лондоне, то имеет смысл пригласить Виктора Крама, как Вы считаете?

Пожалуйста, напишите мне, что вы думаете по поводу этой идеи?

Как у Вас дела? Всё ли благополучно?

С уважением

Драко Малфой.

Письмо Молли Уизли Драко Малфою

9 ноября, 1998 года. «Нора».

Дорогой Драко!

Твоё предложение довольно неожиданно. Конечно, большой дом легко вместит всю нашу компанию. И ты, кажется, никого не забыл. Хотя вот — родители Гермионы?

Почему-то ты их не упомянул.

Конечно, это всё осуществимо, и я тебе помогу организовать вечер.

И всё же для Малфой-холла это очень и очень странный подбор гостей, ты не находишь?

Я не против твоей затеи и уверена, что ты приглашаешь от чистого сердца. И даже понимаю, почему тебе пришла в голову такая мысль. Ты всё-таки подумай. «Норе» не в первый раз принимать прорву народа.

У нас всё благополучно, спасибо. Внучка растёт, сноха хорошеет. Думаю, что на праздник домой вернётся Чарли.

Фред и Джордж запустили в продажу новые фейерверки по мотивам восточного календаря. Я показала им твоё письмо, и они уже готовы устроить в парке праздничную иллюминацию, если ты захочешь.

Подумай ещё раз, и напиши мне. А тогда уже мы договоримся обо всём.

Обнимаю, дорогой.

Молли Уизли.

Письмо Драко Малфоя миссис Уизли

10 ноября, 1998 года. Хогвартс.

Дорогая миссис Уизли!

Понимаю Ваши сомнения. Просто я хочу, чтобы мой дом опять ожил и перестал походить на склеп. Всё-таки нам там жить с Гермионой и, если судьба будет благосклонна, растить наших детей. Это веская причина?

Спасибо, что напомнили о Чарльзе. Я его почти не знаю и запамятовал. Зато теперь я вспомнил о Персивале. Рон как-то не упоминает о нём. Неужели вы до сих пор не помирились? Простите, что, возможно, напоминаю Вам о неприятном.

Что касается родителей Гермионы, то я о них не забыл. Мне ещё предстоит с ними знакомство: двадцать шестого мы на сутки отправляемся к ним в гости.

Так что на подготовку праздника остаётся не так уж много времени. Если Вы нам поможете, мы будем Вам очень признательны. И передайте Фреду и Джорджу, что их фейерверки будут очень кстати. Большое им спасибо.

Я даже не знаю, как закончить письмо, миссис Уизли.

Хорошо, что пергамент не краснеет.

Скажем так: с удовольствием напросился бы на объятия ещё раз.

Драко Малфой.

Письмо Молли Уизли Драко Малфою

11 ноября, 1998 года. «Нора».

Дорогой Драко!

Думаю, что ты вполне мог бы называть меня тётушкой Молли — мы ведь родственники с тобой.

Раз времени не так много, мы должны обсудить заранее меню. Поручи это Гермионе — ей будет полезно попробовать себя в роли хозяйки. И женщины лучше договорятся обо всём этом.

Поговори с Северусом, чтобы он отпустил вас на какие-то выходные в декабре в Малфой-холл. Могу на пару часов аппарировать к вам. Не помешало бы устроить хозяйству небольшую ревизию. Тогда всё и обсудим. Надеюсь, Гермиона твою затею встретила мужественно и не слишком напугана перспективой первого в жизни приёма почти в роли хозяйки.

Обнимаю тебя.

Молли.

P.S. Увы, с Перси мы до сих пор не помирились, как следует. Ты, конечно, можешь его пригласить, и он, думаю, даже будет жутко горд таким приглашением. Но вот будет ли он ко двору?

Письмо Драко Малфоя миссис Уизли

12 ноября. Хогвартс.

Дорогая тётушка!

Гермиона, если и напугана слегка, то вида не подаёт, и ей бы очень пришлись кстати Ваши советы. С Северусом я договорился на двенадцатое и тринадцатое декабря. С утра мы с Гермионой немного похлопочем насчёт подарков, а после обеда ждём Вас в Малфой-холле.

Целую Вашу руку, дорогая тётушка.

Драко Малфой.

Письмо Молли Уизли Драко Малфою

13 ноября, 1998 года. «Нора».

Дорогой мой! Понимаю, что о таких вещах не спрашивают, но я совершенно не представляю, что можно тебе подарить на Рождество.

Обнимаю.

Молли.

Письмо Драко Малфоя миссис Уизли

14 ноября. Хогвартс.

Дорогая тётушка!

Кажется, у вас есть традиция насчёт подарков мужчинам семьи.

Я вовсе не хочу быть исключением.

Обнимаю.

Драко.

Дневник Джинни Уизли

9 ноября

Мне нравится идея Драко. Гермиона в панике, но мама, уверена, и Драко поддержит, и ей поможет. Всё правильно: дом должен быть домом для семьи, а не мавзолеем.

11 ноября

Да, с праздниками всё уладилось, как я и думала. Рон какой-то странно воодушевлённый, но я не заметила очередную курицу рядом с ним.

У Гарри опять случился уход. И опять без результата. На другой день был на занятиях, как обычно. После занятий закрылся с Негусом в Выручай-комнате до ужина. Но вернулся бодрым, духом не упал.

Он стремится побольше времени проводить со мной, стал ещё ласковее, чем был. Я чувствую, что ему тяжело. Что я могу сделать, кроме как быть с ним рядом? Но я очень боюсь за него. Я даже ходила к мисс Амано. Та напоила чаем и уверяла, что мои страхи напрасны, и Гарри справится со всем.

12 ноября

Драко сегодня отправлял очередной ответ моей маме и нашёл в совятне Эмму. Она плакала. Мать не отвечает на её письма. Драко, как мог, попытался её успокоить, ведь Люциус тоже поначалу на письма сына не отвечал. Но Драко сильный, он смог перетерпеть, переждать. Эмму сильной не назовёшь. Единственное, что хоть как-то успокаивает: миссис Финикс Эмму не обижает, а Эмма как ни боится её, всё равно липнет. Ей бы до лета хоть как-то дотянуть, седьмой курс она точно не осилит. Эмма ещё как-то справляется с гербологией, звёзд с неба не хватает, но довольно прилично варит зелья. Что касается трансфигурации и чар, то тут Клиффорд уже сам делает за неё теорию. Флитвик на практических занятиях относится к Эмме терпеливо, помогает, не торопит. А вот что касается Минервы, то она нельзя сказать что обижает Эмму — просто не обращает внимания, ставит за практику низкие оценки. Она бы к теории придралась бы, но Клифф хитрый — не пишет лучше, чем на «выше ожидаемого».

Удивительно, но Колин не бросил своих попыток восстановить колдографию Ноббса. Он, кажется, смирился с тем, что Эмма предпочла Клиффорда и довольствуется ролью друга.

Драко обещал написать отцу и попросить того поговорить с миссис Ноббс, чтобы она хоть пару строк написала дочери. Люциус теперь библиотекарь и имеет возможность видеть всех заключённых своего блока.

Азкабан. 14 ноября

Наконец-то у коменданта выдалось свободное время, чтобы навестить библиотеку и полюбоваться на результаты трудов Люциуса Малфоя. А что любоваться там есть на что, он был уверен. Библиотеку хвалили не только заключённые, но и охранники, которые тоже брали там книги, чтобы скоротать ночные дежурства.

Роджер рассчитал правильно, когда заказывал и магловские книги — информационный голод заставил забыть о предрассудках. За то время, что Малфой стал заведовать библиотекой, комендант не забывал о пополнении её фондов, чтобы на всех книг хватало. Присылали книги и родственники заключённых. Благодаря им на полках было в достатке и авторов-магов.

Подойдя к дверям, Тэмпли услышал два голоса: мужской и женский, причём женщина говорила на повышенных тонах. «И не лезь в мою жизнь, Люциус! Лучше подумай о своём Драко, который хочет жениться на грязнокровке!»

Как мило. Стоящий у дверей страж только развёл руками в ответ на ироничный взгляд начальства.

— И кто там? — спросил Тэмпли тихо.

— Заключённая Ноббс, господин комендант.

— Странно. Она не казалась мне такой уж идейной. И давно орёт?

— Никак нет. Вот только что завопила, сэр. До этого всё было тихо. Прикажете увести её?

— Разумеется.

Страж распахнул дверь.

Оба мракоборца зашли в библиотеку. Малфой сидел за столом. При виде коменданта он вскочил на ноги. Амалия Ноббс испуганно посмотрела на мужчин, ожидая, видимо, наказания.

— Что здесь за скандал? — спросил Тэмпли, жестом останавливая стража, который собирался взять Амалию за локоть и вывести из помещения.

— Никакого скандала, господин комендант, — залепетала Амалия.

Наверняка когда-то она была очень красивой женщиной. Примерно одних лет с Малфоем, седая, с коротко остриженными волосами, с ввалившимися скулами, она дёргала головой на нервной почве и глядела исподлобья. После казни мужа, она явно слегка тронулась.

— Простите, господин комендант! Можно я возьму книгу?

Люциус успел уже успел записать в её формуляр очередной том многочастной любовной саги из жизни магов времён Реформации.

— Берите.

Амалия худыми пальцами вцепилась в книжку, прижав её к впалой груди.

Тэмпли кивнул стражу, и тот повёл Амалию Ноббс в женский блок.

— Вы-то объясните мне, что здесь было, мистер Малфой?

Комендант уселся на стул и закинул ногу на ногу.

— Садитесь, мистер Малфой, не стойте.

Он окинул взглядом библиотеку. Если не обращать внимания на казённость помещения с явным тюремным налётом, то тут было даже уютно по-своему. Чисто. Книги были аккуратно расставлены по полкам. Маги — по алфавиту, а маглы — по разделам.

— Вы просмотрели аннотации ко всем этим книгам? — удивился Тэмпли.

Люциус сел — после коменданта, разумеется.

— Да, сэр. Но только просмотрел, разумеется. Должен сказать, что аннотации в книгах у маглов — вещь удобная.

Встав, Роджер подошёл к стеллажу с английскими классиками.

— А мне формуляр заведёте? — улыбнулся он.

— Как пожелаете, сэр, — Люциус достал чистый бланк, придвинул чернильницу и взялся за перо.

— Но вы мне не успели ответить на первый вопрос — я сам же вас и отвлёк, — сказал Роджер, возвращаясь к столу.

— Драко попросил меня поговорить с миссис Ноббс по поводу её дочери, — ответил Люциус, выводя фамилию, имя и должность Тэмпли на бланке. — Амалия не отвечает на её письма.

— Почему?

— Кажется, потому что Эмма дружит с гриффиндорцами и с одним мальчиком-полукровкой, — Люциус замялся. — Его отца-магла убили во время рейда.

— Рейда? — холодно переспросил Тэмпли. — Так это называлось?

Малфой промолчал.

— Кто опекает девочку? — спросил комендант.

— Её тётка, Марта фон Трауб.

— Они немки, что ли?

— Да. Старшая заканчивала Дурмстранг, а младшая — Хогвартс.

— Что так?

Люциус пожал плечами.

— Откуда я знаю? Так родители захотели. Хотя нет, у сестёр разница большая. Возможно, что Марта и послала младшую в Шотландию. Траубы практически все погибли во время войны с Гриндевальдом. Кто-то из женщин выжил, конечно. А вот мужчины — все сгинули.

— Вот значит как. Ну, что вам кричала миссис Ноббс, я слышал. Кстати, она отказалась от свиданий.

— Я пытался поговорить с ней, но у меня ничего не получилось.

Малфой положил перед комендантом бланк.

— Вы что-то присмотрели, сэр?

— Да, возьму-ка я Киплинга.

Роджер поманил книгу с полки, подняв палочку.

— Баллады и стихотворения.

— У вас есть любимое, сэр? — спросил Люциус, приступая к необходимым формальностям.

Тэмпли подумал, что слишком многие реалии у Киплинга будут Малфою непонятны совершенно, и он отыскал ту историю, которая была общей и у магов, и у маглов.

— Легат, я получил приказ идти с когортой в Рим,

По морю к Порту Итию, а там — путем сухим;

Отряд мой отправленья ждет, взойдя на корабли,

Но пусть мой меч другой возьмет. Остаться мне вели!

— начал читать Тэмпли.

Люциус слушал, невольно замирая от мысли, что ему не ткнули просто в нужную страницу, что ему читают вслух. С момента появления Роджера в библиотеке он уже успел упасть духом — комендант общался с ним дружелюбно, но отстранённо. Люциусу стало казаться, что он просто придумал себе это особое отношение со стороны Тэмпли. Всё это время он работал, работал усердно, и это отвлекало его от ненужных мыслей, и чтение перед отбоем отвлекало. Но мысли всё равно не отпускали — они пробивали брешь в его обороне, как волны в дамбе, и накатывала тоска. Он работал и мечтал, что Тэмпли придёт в библиотеку — заглянет хотя бы раз с проверкой. Комендант был слишком далёк от обычного арестанта. Люциус готов был даже терпеть издевательства уволенного Элленбека. Тогда он видел Роджера в каждое его дежурство.

— Ваш путь туда, где сосен строй спускается с бугра

К волне Тирренской, что синей павлиньего пера.

Тебя лавровый ждет венок, но неужели ты

Забудешь там, как пахнет дрок и майские цветы?

Губы Люциуса скорбно скривились. Тэмпли бросил на него обеспокоенный взгляд, но всё-таки дочитал:

— Легат, не скрыть мне слез — чуть свет уйдет когорта в Рим!

Я прослужил здесь сорок лет. Я буду там чужим!

Здесь сердце, память, жизнь моя, и нет родней земли.

Ну как ее покину я? Остаться мне вели!

Тэмпли закрыл книгу, посмотрел на Люциуса, потом посмотрел зачем-то себе под ноги. Вздохнул. Потом неожиданно взял Малфоя за руку. Тот вздрогнул, а потом вцепился обеими ладонями в руку Роджера, стиснул её; тут же ослабил хватку, погладил тыльную сторону ладони и наклонился с явным намерением поцеловать.

Тэмпли покраснел и выдернул руку.

— Это вряд ли приведёт к чему-то хорошему, Люциус, — сказал он.

Малфой зажмурился, и его рот опять скривился. Он услышал, как скрипнул стул под Тэмпли. Комендант обошёл стол и встал совсем рядом, очень близко.

— Ну, полно, — сказал он тихо и погладил Люциуса по голове. — Полно.

Ничего сказать в ответ или что-то сделать, Малфой не успел.

Комендант забрал книгу и быстро вышел из библиотеки.

Люциус застонал и закрыл лицо ладонями. Мерлин, до чего он докатился! Мальчишка, маглорождённый! А он ему готов ботинки лизать!

И ведь прав он, тысячу раз прав — положение обоих делало любое сближение невозможным.

Обострённое одиночеством воображение Малфоя пустилось галопом, подбрасывая картины совсем другой жизни. Он — прежний Люциус Малфой, частый гость в Министерстве, патрон школы и всяких фондов. И молоденький мракоборец. В этих картинах не было места войне и Лорду. Правда, там не было места и другому человеку, который занимал когда-то его мысли. Уже не было.

Хогвартс. 15 ноября

После Министерства Северус возвращался в школу совершенно разбитым, хотя ему обычно удавалось решить большинство вопросов. Сегодня он встречался со Скримджером, они обсуждали дела школы и перспективы магического образования вообще. И это был интересный разговор. Но всё же Министерство выматывало.

Дома (Северус всё чаще именно так думал о Хогвартсе) его всегда ждали, и он спешил домой. Он шёл от края антиаппарационного барьера по ещё не запорошенным снегом лесным тропинкам, которые были известны только ему. Земля от заморозков затвердела, Северус смотрел под ноги, чтобы не споткнуться. Над головой верховой ветер завывал в голых кронах. Погода менялась.

В такие дни, как сегодня, дома его окружали повышенной заботой. Снейп уже не вздрагивал и не протестовал, когда Шицу усаживала его на диван, приседала на корточки и переобувала его в домашние туфли или в тапочки — смотря по ситуации. Его кормили, если он пропускал обед или ужин, поили чаем и вообще ухаживали, как только можно.

Возможно, он был под действием каких-то чар, но забота его не раздражала. Наоборот.

Шицу кружилась вокруг него, хлопотала, расспрашивала, выслушивала. Здравый смысл у Северуса совершенно отключался, совершенно. Он блаженствовал и делился с ней новостями, мыслями, без всякого смущения встречая обожающие взгляды.

В этот вечер, когда все ритуалы были исполнены, его ждала новость.

— Матушка прислала письмо, — сообщила Шицу и деловито отправила в рот последний кусочек сливочной помадки.

— И что она пишет? — спросил Снейп спокойно.

Раз будущая тёща всё же соизволила ответить, проклятий ему опасаться не стоило.

— Она пишет, что уважает мой выбор, надеется, что вы — достойный человек, — Шицзуки улыбнулась. — Советует мне обращаться с вами бережно…

— Что?

— Вы же просто человек — существо хрупкое, с точки зрения кицунэ, и уязвимое.

— Ах, в этом смысле…

— И ещё матушка пишет, что будет рада внукам.

Северус улыбнулся.

— Они правда будут?

— Конечно! — удивлённо воскликнула Шицзуки. — Выйти замуж за такого мужчину и не нарожать ему детей? За кого вы меня принимаете?

Она рассмеялась.

— А сколько их будет? — спросил Северус. — Вы их видите в будущем?

— Двоих вижу очень ясно, а вот третьего — как в тумане. Далеко по времени, наверное.

— И кто там в первых рядах? — Снейп протянул к ней руки, и Шицу перебралась к нему на колени.

— Мальчики.

— Тогда девочку надо обязательно. Чтобы была такая же красивая, как мама.

Шицзуки устроилась поудобнее, прильнув к Северусу.

— Мальчики будут красивыми. Они ведь тоже будут немножко кицунэ. И глаза у них ваши.

Она довольно зажмурилась, пока ладонь мужчины гладила её по волосам.

— Никогда не имел дела с маленькими детьми.

— О, они совсем не страшные, Северус, — фыркнула Шицу.

— Просто так странно… Но хорошо, — вздохнул он. — И я заметил, что вы перестали курить.

— Угу. Но и вы стали курить намного меньше, — Шицзуки хитро улыбнулась.

— Ваша работа?

— Моя.

— А когда всё-таки?

— Это зависит и от нас, но и от них тоже. Дети сами решают, когда им пора спуститься в наш мир. Думайте о них почаще, и они поторопятся. Они уже нас выбрали.

Снейп молчал, блаженствовал, потом вдруг промолвил:

— Напомните мне, дорогая, чтобы я поговорил с Ремусом. Он что-то задумчив и рассеян всю неделю.

— А я вам и так могу сказать, по какой причине. Нимфадора беременна.

— Что? Она вам сказала?

— Нет, мне не надо говорить — я вижу.

— Вот ведь. И молчат оба, — с досадой проворчал Снейп. — Хорош папаша. Друг называется.

— Мне кажется, что он нервничает по поводу наследственности.

— Если Дора вообще забеременела, значит её наследственность преобладает.

— Он скоро успокоится. Пусть сам расскажет.

— Пусть, что ж… Младенцы в Хогвартсе. Когда ж это было-то? Разве что в истории школы и можно найти примеры.

— Что мешает возродить традицию?

Шицзуки потёрлась носом о бороду Снейпа.

— Такой большой замок — и полупустой. Но я вижу, — тут она засмеялась своей же фразе, — что в будущем он опять будет полон.

— Правда?

— Да. Маги значительно размножатся благодаря новым веяниям.

Теперь оба рассмеялись.

— Из вас бы получился хороший идеолог Министерства, дорогая.

— Почему бы и нет?

Шицзуки подняла голову и посмотрела на Снейпа.

— Вы устали, Северус. И сегодня не наша очередь гулять по школе ночью. Идёмте спать.

Ночью Снейпу снилось Министерство. Снилось, что Гарри уходит в Арку, а он ничего не может сделать.

И Шицзуки, которая поначалу спала, устроившись у Снейпа на плече, услышала стон и открыла глаза; подвинулась выше, и они поменялись местами. Чуть отсвечивающие в темноте серебристым руки прижали голову Северуса к тёплому и мягкому, пахнущему невообразимо родным. Прислонившись щекой к груди Шицу, он успокоился и вскоре опять заснул.