Piscator Hominum  (джен)

α

Стояла душноватая летняя ночь. Аберфорт уже уложил Ариану, как обычно рассказав на ночь сказку и как обычно держа за руку, пока не уснула. Альбус же сидел наверху — задумался, проглядывая то маггловские газеты, то заметки из Визенгамота. Все из-за брошенной несколько дней назад в разговоре со странным немцем из Швейцарии фразы о развитии общества.

Новый знакомый здорово умел слушать — весь вчерашний вечер говорил в основном Альбус, многое пояснив о текущем положении дел. Притом, что подкупало, немец не стремился создать впечатление слушателя — этим искусством отменно владели многие старые леди и прелестные молодые дурочки, но впитывал информацию, принимая ее к дальнейшему глубокому анализу.

Ему еще только шестнадцать лет — а он заставил Дурмстранг понервничать.

В окно стукнулся крохотный сычик — странно, почему так поздно? Альбус давал три против одного, что пишет Элфиас — старина Дож так и не понял самой идеи часовых поясов. Однако письмо, скинутое впущенной птицей, было от совершенно другого человека, разнящегося с ним, как тестрал с пегасом.

«Альбус, заранее прошу прощения, если Вы уже отошли ко сну — похоже, я никогда не отвыкну от ночных бдений над книгами.

Я много думал о нашем разговоре на приеме — знаете ли, давно не говорил с кем-то одновременно умным и не с портрета. Но долго не мог понять, что меня весь вечер беспокоило — не политические расклады и не академические виражи, которые, собственно, Вы весь вечер и расписывали. Нет. Одна-единственная мысль — о том, что, будто бы, магглы опережают нас в социальном прогрессе.

Возможно. Вот только что толку?

Хогвартс имеет одно отличие от Думстранга — к добру ли, к худу ли. Он обслуживает британских магов европейской традиции, не более и не менее. Не в обиду вам, англичанам, но вы же не будете говорить, что индийские маги вообще имеют представление о вашем славном Министерстве?

У нас же, в Дурмстранге, кого только нет. Я — крайняя западная точка, дальше уже Бобатон; но кроме немцев к нам идут венгры, болгары, сербы… многие. Каждый несет с собою новости — даже если магглорожденный покинул свое королевство, королевство не покинет маггла. И уж поверьте, общества, что рождают учеников Дурмстранга, разнятся меж собой куда сильней, чем берега Темзы и Замбези.

И каждое из них бурлит, как Англия не бурлила четверть тысячелетия. Магглы бегут быстро — но бегут к пропасти. Войны сейчас вспыхивают за минуту — поищите в подшивках насчет последних конфликтов с участием Северо-Американских Соединенных Штатов. Как я понял из газет, что-то зреет у вас в Империи, да и Балканы вот-вот полыхнут — я, знаете ли, читаю по-болгарски…

А, простите, поясню — я люблю маггловскую историю. Это удовольствие сродни наблюдению за партией мастеров-шахматистов. Даже не имея возможности вмешаться, даже не будучи в состоянии указать на ошибки.

Впрочем, со своими ошибками они что-то пытаются сделать — вы слышали об антивоенных конференциях? Однако все это — лишь холщовая нить на пути Хогвартского экспресса. Какие бы ограничения они сами для себя ни разработали — из правил всегда услужливо вычленят исключения. Потому что в договоре равных некому обеспечивать санкции — а если так, что толку на них оглядываться?

Что будут делать магглы, если не справятся со своим прогрессом, Альбус? Такой вопрос я бы мог Вам задать. Но Вас наверняка больше заинтересует другой вопрос.

Что будут делать маги, когда магглы не справятся со своим прогрессом?

Геллерт»

Альбус отрывается от письма и торопливо поправляет порядком оплывшую свечу. Сычик деликатно скребет когтями по подоконнику, переступая в ожидании, и на стол немедленно ложится пергамент. Скоро сыч уносит письмо. И возвращается. И снова отправляется в ночь.

Альбус писал много и торопливо, задавая вопросы и получая ответы — да все никак не мог взять в толк, откуда столько клякс, а ведь у него просто дрожали пальцы. В последнем письме он и вовсе сбился на крупные прописные буквы.

«Геллерт! Твой тезис о том, что правление волшебников пойдет на пользу самим магглам, на мой взгляд, является решающим. Действительно, нам дана огромная власть, и, действительно, власть эта дает нам право на господство, но она же налагает и огромную ответственность по отношению к тем, над кем мы будем властвовать.

Это необходимо особо подчеркнуть, здесь краеугольный камень всех наших построений. В этом будет наш главный аргумент в спорах с противниками — а противники у нас, безусловно, появятся. Мы возьмем в свои руки власть ради общего блага, а отсюда следует, что в случае сопротивления мы должны применять силу только лишь в пределах самого необходимого и не больше. (Тут и была главная твоя ошибка в Дурмстранге! Но это и к лучшему, ведь если бы тебя не исключили, мы бы с тобой не встретились).

Альбус»

Он отдал письмо птице — но от окна не отошел. До слез в глазах, поправляя модные очки-полумесяцы, очки-лимонные дольки, вглядывался в небо за окном. Но вместо совы увидел только солнце.

* * *

Ω

Господин Стюарт наконец указал Альбусу на кресло.

— История будет долгой, так что, — хозяин кабинета достал небольшой графинчик и бокал — один бокал, конечно. — Может быть, бренди?

— Воздержусь, — его гость покачал головой, — итак, как же вы наткнулись на Гриндельвальда? Разумеется, его люди сотрудничают с нацистами, как мы работаем с вами, но не более того — скорее куда менее активно.

— О, это-то, хоть сравнение и избито, так, верхушка айсберга. Давайте я начну по порядку, в том виде, в каком сам все это слышал. Дело в том, что в структуре СС — это такие шибко военизированные силы безопасности, наподобие вашего Аврората…

— Я бы попросил. Я знаю, что такое СС, — Альбус глянул на собеседника поверх очков. — И Аврорат, поверьте мне, ничем таким не занимается.

— Вам виднее, — пожатие плечами, — нас интересует скорее другое — есть у них там отдел такой, зовется Аненэрбе, — маггл выговорил чужеземное слово с усилием, но правильно. — Занятная конструкция — по идее, он должен был напоминать ваш Отдел Секретов...

— Тайн, — автоматически прервал его Дамблдор — и сделал еще одну пометку. Магглы осведомлены о существовании Отдела Тайн, да еще и догадываются об его функциях. Не к добру.

— Ну или так — оно всяко не получилось. Сперва там чего только не было — изучение целебных трав, отдел сказок, арийская музыка, — Альбус взирал на военного с глубоким скепсисом; разве что травы… — Но в настоящий момент это не более чем гуманитарный институт плюс пара забавных, но бесполезных медицинских программ. Дело в том, что некоторые отделы до сорокового года были тихо прикрыты.

— Все это очень интересно, но… этим ведь дело не ограничивается? — В голове Альбуса все так же крутились эти проклятущие лекарственные травы.

— Некоторые сотрудники этих отделов самим своим увольнением привлекли внимание.

— Ваше?

— Нет, — Стюарт улыбнулся в усы, — немцев.

Он пододвинул к себе отвергнутый гостем стакан и щедро плеснул себе из графинчика — который и не думал убирать.

— Есть, знаете, на той стороне такой человек — Вильгельм Канарис. Адмирал, возглавлял нацистскую военную разведку. Ему, как мне кажется, всегда было наплевать, кто выиграет войну. Его дело — решать интересные задачки. Вы таких явно видали — говорят, академическая среда богата людьми такого рода.

Альбус вспомнил Финеаса Блэка, потом факультет Ровены в полном составе — и кивнул.

— В тридцать восьмом он уже возглавлял разведку. Тогда же его внимание привлекли уволенные в связи с так называемым делом Киркгоффа — мало ли что может рассказать о прежнем покровителе разобиженный ученый? Против Гиммлера это ему ничего не дало, но подчиненные вице-адмирала заметили кое-что другое. Часть опрошенных отличалась странным прошлым и более чем странным поведением. Они мало что понимали в окружающих реалиях, были непривычно доверчивы для работавших с партией, ох, много чего. Что же до их документов — у Плассмана, начальника одного из упраздненных отделов, имелся Железный крест. Вот только, похоже, он получил его на трех разных фронтах. Ничего не напоминает?

Профессору Дамблдору только и оставалось, что виновато развести руками.

— Ну что поделать, маги бывают крайне рассеянны. Статут Секретности имеет уйму таких вот досадных эффектов, я говорю об этом годами. Как правило, последствия такой рассеянности быстро подчищаются.

— Нет правил без исключений, господин Дамблдор, — Альбус отчетливо вздрогнул. — Охраной этих парней никто не озаботился. С их-то провалами в памяти это было не нужно.

— Значит, обливиаторы, — нежданный, однако, подарочек. Ну, хоть Статут пока еще вне опасности.

— Ну, это само по себе насторожило Абвер, — Стюарт пил мелкими глотками, смакуя благородную выпивку. Спиртное магглы всегда делали лучше. — Разумеется, они начали рыть. Быстро выяснили, по чьей протекции поступили на работу потерявшие память бедолаги…

— И что же? Кто-то из дворянских семейств с магической ветвью?

— Проверяли. Но общая точка оказалась иной. Движение народников, как бишь их… фёлькише.

— Простите? До такой степени в немецких делах я не понимаю.

— Оккультисты.

Лицо Дамблдора на миг приобрело скучающее выражение. У магглов достаточно сильных сторон, чтобы не искать путь к закрытой для них от рождения силе. Ан нет, ищут! Выдумывают демонов со странными именами да травятся зельями для первого курса, в которых есть все по учебнику, кроме магии.

— Вы же не хотите сказать, что они пользуются в Германии каким-то влиянием? Эти… эти выдумщики?

— Пользовались, пусть и весьма ограниченным. Вирт отошел от дел, Хильшер в подполье… впрочем, эти имена вам ни о чем не говорят. Важно, что Хильшера Канарису удалось расспросить уже существенно позже, в сорок третьем, во Франции.

Ну а до того, — Стюарт сделал широкий жест бокалом, — адмиралу подкинул нежданный подарок сам объект его поиска. В июле сорок первого в руки полиции Виши попадают несколько членов подпольной группы, состоящей из выпускников Политехнической школы.

— Не могу сказать, что удивлен. Скажу вам, как учитель — юношам вообще свойственна борьба. Хоть против нелюбимого преподавателя, хоть против оккупантов. У этих хоть был достойный повод.

— Повод был. Желания не было. Немецкая оккупация и Петэн их особо не волновали — напротив.

— Даже так? — Альбус уже давно понял, куда клонит разведчик, но детали были крайне важны.

— Даже так. Они исповедовали кое-что поинтереснее национал-социализма. Нечто, порожденное великолепным, но несколько чужим нашему обществу умом.

Так называемое Синархическое Имперское Движение просто потрясло газеты — кстати, заметьте: немцы обошлись в статьях о них почти что без цензуры. Пару недель заговор обсасывали по всем бульварам, потом успокоились. И вот тогда кое-кто из ребят начал давать показания.

На столе появился еще один бокал, и в нем тоже заплескалась согревающая жидкость.

— И в Абвере поняли, что дальше будет только веселее. Вот, пролистайте-ка.