Вокруг да около желтых канареек (гет)

Утром ты проснулся сразу с двумя мыслями: было бы просто здорово, если бы твоя сестра встречалась с Гарри, и ты должен поцеловать Гермиону. Увы, наличие Майкла Корнера делало нереальной первую. А персиковый джем к тостам за завтраком заставлял отбросить последние сомнения относительно второй: ЭТО снова случилось, когда ты увидел, как подруга облизывает верхнюю губу, доев последний кусочек. Решено! Нет, необходимо: ты слышал, как близнецы, смеясь, говорили о том, что поцелуи гасят жар в крови. Или НЕ гасят, а разжигают? Да нет, куда уж дальше — то разжигать! Точно должны гасить!

Это ведь Г-Е-Р-М-И-О-Н-А! Ты знаешь ее полжизни, с ее помощью сделаны почти все твои домашние задания и от нее столько выслушано за эти годы, сколько от родной мамы не довелось. Так что теперь? Не завтракать, чтобы не заливаться краской всякий раз, как она возьмет в руки тост или ложку для каши? Так и похудеть недолго!

Однако, легко сказать «решено», а вот как сделать? Гарри ведь ничего толком и не рассказал. «Сыро»! Нет, вот чем, спрашивается, это может помочь? А все Гермиона! Ты только хотел расспросить подробно «А ты, а она?», как влезла эта девчонка — что чувствует Чжоу, да как должен был вести себя Гарри. Можно подумать, ему это было нужно, уже после всего!Лишь бы поумничать!

А, теперь что, у близнецов спрашивать?! Нет уж, близнецов можно только ставить перед фактом. При одной мысли, как вытянутся эти одинаковые физиономии, когда станет известно, что их младший брат, над которым они без конца прикалывались, мишень их шуток и розыгрышей, целовался с той, кого они (ОНИ!) побаивались, торжествующая ухмылка наползла на твое лицо. Но тут же исчезла — нет, ни в коем случае, это невозможно. Ты никогда и никому не будешь об этом рассказывать. Это только твое!

Ведь больше и обратиться не к кому: Билл и Чарли — далеко, про Перси лучше не вспоминать — сразу начинают чесаться кулаки. Вот какой толк быть младшим братом, вечно получать тычки и выслушивать насмешки, а как доходит до того, что нужна помощь, так и некого спросить о таких важных вещах?! Не к родителям же идти! И, чем, спрашивается, ты отличаешься от Гарри — так же одинок, вот только он — герой, которого знают все, а ты...

Однако решение принято, а приняв решение, Рон Уизли не привык отступать! Поэтому весь следующий день ты занимался тем, что планировал комбинацию, которая неминуемо должна привести к успеху. По правде говоря, ничего из планирования не вышло, потому что приходилось непрестанно отвлекаться: или на такие необходимые наблюдения, или на то, чтобы поспорить с подругой, стоит или не стоит говорить с Гарри о Сириусе. Именно разговоры о последнем навели на вопрос: а что бы сделал крестный друга в твоей ситуации? И помогли определиться.

К тому же, утром вторника миссис Помфри сказала, что вечером вас выпишет. Тебе, хоть и хотелось на волю, все равно было досадно, а Гермиона явно обрадовалась. Еще бы! Пролежав без сил пятницу, уже с субботы она нетерпеливо поглядывала на дверь, словно ее «Акцио» притягивало. Так что можно было не сомневаться, она не задержится в Больничном крыле ни одной лишней минуты. И времени, как и возможностей, у тебя осталось всего ничего.

Казалось, все получилось, как ты и задумал. Вы отправились к себе в башню сразу после ужина. Проходя по одному из бесчисленных коридоров, ты легко обошел девушку на повороте и, резко развернувшись, остановился, так что она буквально уткнулась носом в твое плечо. Затаив дыхание, ты зажмурился и, крепко обхватив обеими руками подругу, уверенно поцеловал. Однако вместо ожидаемых губ попал в торчащие во все стороны волосы и услышал возмущенный полузадушенный писк:

— Рон, ты с ума сошел?! Отпусти меня сейчас же! Что ты делаешь?

— А что, тебе непонятно?! Неужели тебе, Гермиона, может быть что-то непонятно? Я поцеловать тебя хочу!

— Но Я не хочу, Рон!

Ты с достоинством опускаешь руки и сурово интересуешься:

— Почему?

Она смотрит на тебя непонятным взглядом: вроде как с пониманием, и почему-то с досадой и...да нет, показалось, что виновато:

— Потому! Просто не хочу. Как ты мог?! Мы же друзья: ты, я. А как же Гарри?

— Причем здесь Гарри?! Я же тебя хочу поцеловать, а не его!

— Рональд Билиус Уизли! Усвой, пожалуйста, простые вещи: Я НЕ ХОЧУ с тобой целоваться. Это раз. Ты больше никогда не сделаешь ничего подобного — это два. Мы с тобой ведем себя по-прежнему, как будто только что ничего не произошло — это три.

С этими словами Гермиона задрала, как обычно, нос, взметнула своей гривой и уверенно продолжила путь. Ты уныло поплелся следом : что ж, этого следовало ожидать, разыграть удачный дебют не всегда означает неминуемый мат... Как хорошо, что вы разъехались по домам уже через три дня!

Ты сумел взять себя в руки, смириться с мыслью, что Гермиона не хочет с тобой целоваться (ей-то что, ест себе и ест — похудеть не боится!), и даже успешно делать вид, что ничего не произошло. А еще ты обнаружил, что мысли о поцелуях не выходят у тебя из головы. И поэтому не смог удержаться, чтобы не рассказать Джинни о поцелуе Чжоу и Гарри, и чтобы не пялиться на губы Флер ...

Ах, Флер, она сногсшибательна...Или это Лаванда?..Сон убаюкивает, и ты снова видишь, как девушка призывно смеется, а потом бросается тебе на шею. У нее светлые, искрящиеся на солнце волосы. И тебе приятно, еще приятнее, чем было наяву, но вдалеке ты вдруг замечаешь знакомую фигурку. Пытаешься к ней приблизиться, позвать, но расстояние между вами все увеличивается и увеличивается, а из твоего горла не вылетает ни звука.

И ты просыпаешься от невозможности ...достичь? Начинает почему-то казаться, что сделал днем какую-то страшную глупость. Тебе, конечно, было здорово, ты чувствовал себя ужасно крутым, целуясь у всех на глазах с классной девчонкой, но сегодняшние взрослые поцелуи не заставили замереть сердце, как это было в прошлом году от всего лишь легкого касания щеки. Всего лишь щеки, зато губами милой девочки с чудесным характером. Ах, если бы ответить ей так, как ты теперь умеешь!..

От злости на себя, на нее, на весь этот гребаный мир не замечаешь, как становится мокрой подушка. И засыпаешь вновь. В этом новом сне все просто отлично : среди ликующей толпы болельщиков ты машешь выигранным кубком, заливисто и влекуще хохочет девушка с волосами, полными солнечных зайчиков, твой друг тебе улыбается, а карие глаза подруги прикрыты, пока ее желанные губы прижимаются к твоим. И ты еще не знаешь, что ровно через год ты шагнешь, куда глаза глядят, оставляя за спиной ее захлебывающийся горячий крик вкупе с ледяным молчанием друга. Шагнешь, думая, что уходишь от них, а на самом деле убегая от себя.

Спустя много дней она сама сделает шаг тебе навстречу и неистово обжигающе поцелует тебя, заставив забыть, что вы — перед лицом неумолимой гибели. И в сердце не будет страха, только ярость и желание отомстить: за прервавшийся смех брата и той, кто так звонко смеется сегодня в твоем сне; за боль, терзавшую тело твоей любимой; за то, что вам приходится плакать и воевать вместо того, чтобы целоваться и играть в квиддич.

Все это будет. Но пока ты в неведении. Ты просто спишь. Ты счастлив.