Удивительные приключения лорда Люциуса Малфоя или La Gatta Cenerentola! (джен)

Если день начался с катастрофы — не переживай! Все может стать еще хуже!

-Я ее ненавижу!— совершенно не злобно простонал Рон Уизли, доставая из чемодана присланную из дома парадную мантию. Пусть он уже привык к тому, что ему достаются все старые вещи, изрядно поношенные и не раз залатанные, но то, что досталось ему в качестве "парадной" мантии было воистину ужасным.

Старый бархат практически полностью поблек, а пышные кружева на воротнике и манжетах скорее подошли бы старухе, а не молодому парню. Даже Гарри и тот не смог сдержать смешка — а уж Симус и Дин совершенно открыто ржали. А Рон даже не мог на них злиться, так как сам понимал, что его "одеяние"— худший образчик моды. Видимо это был один из подарков тетушки Мюрриэль — к ним относились так же коллекция кальсонов с кружевами, и с десяток рубашек и свитеров с розочками, маскирующими внушительные дыры, проеденные молью. Причем по их виду, все они принадлежали в лучшем случае деду «нежно любимой» тетушки. Так что когда он мчался по Хогвартсу, спеша к приятелю из Рэйвенкло, который за небольшую плату (все скопленные на новую метлу деньги) согласился привести его мантию в порядок после многочисленных (и не очень умелых) экспериментов, его настроение было на редкость отвратительным. Где-то под подполом Норы, где живут крысы и садовые гномы...

Он несся вперед, стараясь не смотреть по сторонам, что бы не натыкаться на презрительные, брезгливые или, что, наверное, еще хуже — жалостливые взгляды спешащих по школе студентов. Гордость у Рона была совсем не уизлевская — болезненная, израненная, куда больше подходившая Малфою, чем шестому ребенку огромной и крайне бедной семьи. Все его родные были горды своим положением— бедные, но не сдавшиеся перед ликом богатых и темных, они были символом несгибаемости светлых аристократов, истинных последователей Света. Но он на такое не способен— он хотел иметь новые мантии, карманные деньги, новую метлу...Хотя бы возможность их иметь— как новая бархатная мантия у лучшего друга, вместо кошмара его одеяния. Поэтому он, наверное, скорее бы решил в одиночестве сидеть в Башне, чем идти на это позорище, но путь назад был отрезан тем, что Гарри нашел ему девушку. Причем, очень даже симпатичную рэйвенкловку на которую заглядывалось немало парней со всех факультетов— Падму Патил...Даже странно, что она осталась без партнера! При ее-то внешности!

Так что они с другом будут щеголять подружками-близняшками, которых пригласил на бал один из Чемпионов. Возможно, именно поэтому она и согласилась...И то, что он даже не сам пригласил ее, кстати, тоже было крайне унизительно. Гарри — хороший парень, но иногда он, не понимая, оскорбляет рыжего парня. Правда, Рон никогда ему не скажет об этом. Ведь, кроме того, что его друг делает это не со зла, сам Уизли тоже далеко не ангел — он вспыльчив и категоричен, завистлив и несдержан. И, хотя гриффиндорец все это понимает, сделать ничего не может, ведь у всех его недостатков одни корни — бедность и гордость, те две вещи, что плохо уживаются с непосредственностью и благородством.

Поворот за поворотом пролетают мимо — портреты шушукаются, а проходящие студенты практически в открытую смеются над неуклюжим парнем в старомодной поношенной мантии с порванными кружевами и рюшами. Мимо пронеслась и Падма, крикнув, что бы он поторопился переодеться в праздничную одежду. Лицо юноши покраснело еще больше чем раньше, практически сливаясь с цветом ярко-рыжих волос, неаккуратными кудряшками лежащими на плечах.

-Мордред и Моргана,— простонал он, отмахиваясь от причитания старика на портрете: "Зря вы испортили такую замечательную мантию, молодой человек! Такие шикарные кружева были!".— За что мне это все?!

Слава Мерлину, в коридорах становилось все меньше и меньше народа — кто-то спешил в гостиные, что бы встретить партнерш по танцам, кто-то готовился, повторяя па старинных танцев, а кто-то только-только шел одеваться к празднику.

До Бала оставалось чуть больше десяти часов.

Несмотря на то, что все были заняты своими делами, парень все равно старался не поднимать лицо от каменной кладки пола, что бы не видеть, как на него смотрят окружающие, и, наверное, именно поэтому он не заметил стоящую посередине коридора фигуру мужчины в темно-серой мантии и со всей скоростью врезался в его грудь.

— Вот Мордред,— прошипел он, потирая лоб. Грудь у этого незнакомца была на удивление жесткой.— Все хуже и хуже!

— Впервые соглашусь с Уизли,— протянул странно знакомый голос, выплюнув фамилию гриффиндорца как изысканное ругательство. — Но все действительно становится только хуже!L'horreur!

На Рональда Уизли смотрел лорд Люциус Малфой. В его темных глазах, похожих на грозовое небо, явно виделось презрение высшего существа по отношению к таракану, испортившему ему любимую мантию. Хотя тот, наверное, и не видел никогда этого создания вживую!

Не желая портить себе настроение еще больше, Рональд постарался обойти слегка сумасшедшего лорда. А иначе почему он снизошел до разговора с "презренным предателем крови"? Не дай Мерлин это заразно!

Только вот, похоже, не только Удача, но сам замок отвернулся от гриффиндорца— прямо под его ноги упало копье, и парень, пропахав носом пол (Хогвартс заботливо подстелил "жертве" своего директора пушистый ковер), окончательно испортил свою мантию внушительной дырищей на боку.

Но Уизли не сдавался — и целенаправленно принялся отползать от места происшествия. Но тут уж подсуетился беловолосый мужчина, все это время наблюдающий за "поползновениями"— он резко наступил на подол мантии и проговорил:

— И куда это ты пополз?

— А вам-то какое дело?— мрачно пробормотал парень, все еще пытаясь вырваться из-под каблучка Люциуса. Раздался треск старого бархата, и в голове рыжего ясно появилась картинка, как он появляется на балу с дыркой на заднице. "Когда ты думал, что падать дальше некуда — снизу вежливо постучали"— вспомнил присказку Гермионы Рон, отгоняя на редкость яркое видение своего позора.

Судя по ехидному смеху сверху, эта идея пришла в голову и старшему магу.

— Дело у меня к тебе, рыжее недоразумение,— покачал головой Малфой, приподнимая Рона магией над полом. Затем, перехватив четверокурсника за шкирку (и надеясь, что ветхая ткань не расползется, а он не испортит безупречный маникюр), потащил его в сторону Выручай-комнаты.

Подергавшись для вида, Рональд бессильно повис в руках мага. Проходящие мимо студенты не замечали их странной процессии — видимо, лорд Малфой использовал какое-то заклинание для того, что бы скрыть их от любопытных взоров. Шансов вырваться из лап злобного Пожирателя Смерти, решившего предать его жуткой гибели (а иначе чего тот читает жуткие заклинания себе под нос!) не было, так что Уизли решил хотя бы потрепать похитителю нервы и начал зачитывать завещание:

— А Люциусу Малфою,— торжественно произнес он, стараясь незаметно поджечь мантию лорда.— Я завещаю свои старые носки...

Малфой заскрипел зубами — любое напоминание о том оскорблении, что нанес ему щенок Поттер, заставляло его вспоминать все те проклятия, что он выучил за время стажировки у Пожирателей. Но использовать их возможности не было — сдуру данная клятва связала его крепче стальных цепей. Так что Малфой принялся тренировать выдержку — она явно пригодится ему, когда он следующий раз будет вынужден выслушивать хвалебные оды самому себе в исполнении писклявого тенорка Фаджа.

И вот тут-то заклинание рыжего наконец-то достигло цели — и изысканная мантия начала медленно тлеть.

Люциус медленно втянул воздух — теперь он мог быть твердо уверен, что странный запах, возникший пару секунд назад, ему не почудился. Уизли тоже замолчал, что, хотя и было на редкость приятно, все же не внушало спокойствия Малфою. Лорд крайне внимательно осмотрел окружающее пространство на предмет источника запаха горелой шерсти, когда почувствовал тепло у ног...

Уизли заржал, когда злой Люциус, отбросив его к стенке, стал тушить покоцанную мантию. Пара литров воды, вылитой на нее, не столько исправило положение, сколь придало ему еще более жалкий вид — подпаленного и мокрого павлина. Естественно, белого и шикарного.

— Ты заплатишь за это, Уизли,— прошипел Люциус, притягивая парня за воротник.— Ты за всю жизнь не расплатишься за эту мантию!

Рон слегка побледнел (точки-веснушки буквально засияли, словно бы пытаясь сообщить разозленному Малфою, что их хозяин не съедобен) — когда он решил сделать "похитителю" гадость, он как-то пропустил тот момент, что старший маг намного опытнее, сильнее и безжалостнее его. Единственное, что его немного успокаивало, что он нужен Малфою-старшему живой — иначе зачем тот тащит его через весь замок?

Руки Люциуса сами собой тянулись к палочке, что бы потренировать уже почти позабытые проклятья, но волна магии, электрическим разрядом пробежавшая по телу, мигом отрезвила его. Во время служения Темному Лорду он не раз видел, как ударяла по клятвопреступникам сама сущность магии, и совсем не желал повторить их незавидную участь. Мир праху! Причем "праху" в самом прямом смысле...Ибо больше ничего от них не оставалось.

— Merde! Ты заплатишь за это,— устало повторил чистокровный, возобновляя путь на третий этаж к идиотской картине с танцующими троллями. Этот образчик средневековой живописи всегда вызывал у лорда оцепенение— назвать "это" искусством у него не поворачивался язык. Воротник старой мантии парня, зажатый в жестких пальцах мага, трещал, намекая о том, что ветхая ткань не готова к таким нагрузкам. И вообще, уже пару десятков лет на пенсии.

— Повторяетесь,— буркнул под нос Рон. На большее ни инстинкт самосохранения, ни здравый смысл не позволяли ему даже надеяться...

* * *

Когда они оказались в Выручай комнате, то Люциус первым делом упал в мягкое бежевое кресло с гербом МагАнглии. Это кресло было точной копией кресла Министра — кресла, о котором он мечтал уже долгое время...

Мечты сбываются!

— И зачем вы меня сюда притащили? Вы знаете, что это похищение?— Спросил Рон, устав от бесполезных попыток открыть дверь. Та, не только не давалась горе-взломщику, но еще и откровенно насмехалась над ним — по крайней мере клекот орлиной головы (в виде которой сделали ручку) был однозначно злорадным.

— Замучить и убить,— мрачно и на редкость серьезно заявил Люциус, пытаясь заставить Комнату создать ему хороший огневиски. Та сопротивлялась — директорским приказом было запрещено давать алкоголь школьникам. Убедить Хогвартс, что он уже выпустился было сложнее, чем убедить Нарциссу, что это колье ей не стоит покупать.

Рон вздрогнул и принялся подыскивать себе подходящий подсвечник, чтобы до конца защищаться от убийцы. Заклеенная лентой палочка внушала гриффиндорцу куда меньше уверенности, чем тяжелый металл подсвечника.

Люциус, наконец-то добившийся того, что на столе появилась темно-коричневая бутылка, оглянулся на юношу. Лорд даже закашлялся, увидев, как гриффиндорец, прижавшись спиной к двери, смотрел на него взглядом загнанного кентавра, держащего наперевес огромный подсвечник в виде летящих орлов, на изгибах которого блестели алые отблески.

— Я пошутил, Уизли,— выдохнул он, наливая в стакан золотистую жидкость. Затем, отхлебнув, скривился — она была полностью безалкогольной. Замок тихонько захихикал.— Никто не собирается вас убивать, idiot!

— И с чего я должен вам верить?

Малфой вскинул бровь — такая подозрительность в лице гриффиндорца изрядно удивила лорда. Он привык, что такие безмозглые львы ведутся на все.

— Ну...мне это не выгодно?

— Не верю.

Люциус решил зайти с другой стороны — помочь парню, если тот будет активно сопротивляться, будет значительно сложнее. А увильнуть от дурацкой клятвы не удастся — магия уже приняла ее. Правда, когда лорд давал ее, то представлял на месте Уизли хорошенькую чистокровную девушку...

Нет, он, конечно, любит Нарциссу...

— Я дал клятву своей магией, что устрою тебе лучший бал в твоей жизни,— выплюнул Малфой, скривившись так, как будто съел пару килограммов любимых сладостей Дамблдора.— Так что я не трону тебя.

В воздухе снова сверкнула магическая вспышка, подтверждая слова мага. Рон слегка расслабился, но не торопился опускать свое грозное "оружие".

— То есть что вы хотите мне сказать?

— Объясняю для тупых,— выдохнул мужчина. В его голосе уже не было ни презрения, ни ярости — только бесконечная усталость и раздражение.— Ну или для гриффиндорцев, что есть суть одно и то же...Я тебе помогу — устрою тебе лучший бал в твоей жизни. Стану твоей "феей". Одену, причешу...

В тот же самый миг когда он проговорил последнюю фразу, в комнате вспыхнул свет и запахло шалфеем.

Когда Рональд протер глаза, то первое, что он увидел, это то, что вместо изысканной темно-серой мантии из-под которой выглядывали накрахмаленные манжеты белоснежной рубашки, на лорде Малфои было серо-сиреневое платье с блесками, черные туфли на высоченном каблуке, а вместо привычной трости с головой змеи— полупрозрачная волшебная палочка с огромной серебряной звездой.

— Яйца Мордреда и чрево Мэд!

— Жуть,— согласился с чистокровным Пожирателем Смерти предатель крови Уизли, когда увидел, что и сам одет в зеленое шелковое платье и длинные белые перчатки.