О долгах, ритуалах и живых покойниках (джен)

Узловатые старческие пальцы гневно скомкали пергамент. Отказ, опять отказ. В его случае это приговор — времени практически нет. Он с отвращением посмотрел на свои трясущиеся руки, покрытые пигментными пятнами. Силы в них, как и в нем самом, не осталось. Проклятие, дементор бы побрал злопамятную тварь, наславшую его, так просто не снимается, тем более зельем. Как он когда-то сказал Альбусу, он не всемогущ. Но какова ирония судьбы: ровно пятнадцать лет назад он впервые попытался при помощи зелий остановить проклятие и не преуспел, признав свое бессилие. Теперь он оказался в той же ситуации и бессилен помочь самому себе. Пора признать это и смириться. Впрочем, смерти он никогда не боялся.

Совсем скоро жизнь его подойдет к концу, и он уйдет вслед за друзьями и недругами. Что ж, он готов: он сдержал данные им когда-то обещания, он сделал все, что в его силах и чуть-чуть сверх того. После него мало что останется, и ему как-то безразлично, кто этим воспользуется и воспользуется ли вообще. Он и так прожил лишние десять лет.

Тогда, в 1998-ом, его спасла Нарцисса — чего он совершенно не ожидал. Когда он очнулся, и его обрадовали посмертным орденом Мерлина, он спросил: «Зачем?» «Ты спас моего сына», — прозвучал ответ. «Но я же предатель! Я предавал Темного Лорда годами!» — растерянно прошептал он. «Я тоже», — в ровном голосе истинной леди звенела циничная насмешка. Он смог воспринимать окружающий его мир без вреда для самочувствия спустя несколько месяцев, чтобы узнать, что Нарцисса и Драко оправданы, а Люциус выпущен условно-досрочно. К Хэллоуину он окреп достаточно, чтобы аппарировать в Годрикову Лощину и увидеть могилу Лили и новенький кенотаф ее сына. Еще полгода спустя с новым именем и палочкой он обосновался в качестве скромного аптекаря в американском Ньюпорте, подальше от Англии и всего с нею связанного. Впрочем, Люциус порой к нему обращался по старой памяти.

По всей видимости, именно памяти о былой дружбе (и редкому зелью, полгода назад поставившему Нарциссу на ноги после очередного покушения) он и был обязан живейшим участием в своей судьбе со стороны лорда Малфоя после получения проклятия. Увы, вся подготовка напрасна: ни он, ни Малфой не могут провести ритуал снятия проклятия, а известные им надежные ритуалисты либо отказались, либо слишком далеко, чтобы успеть (и за каким гриндилоу Люциус его притащил на этот Мерлином забытый клочок земли? Ах, ну да, никого на несколько сот миль вокруг, соответственно, нет пристального внимания со стороны аврората). Ну, где там его сиятельство лорд Малфой? Жить ему осталось до полуночи в лучшем случае, и хотелось бы успеть попрощаться с Люциусом лично, а не через письмо. Он, Мордред побери, не Поттер, друзьям слезливые прощальные записки слать! Да и руки сейчас ни пера, ни палочки не удержат.

Он бессильно откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза: слабость накатывала волнами, последний час неумолимо хотелось спать. До получения письма он боролся с сонливостью, понимая, что если заснет, то уже не проснется, но теперь любое сопротивление теряло всякий смысл. Зачем ему принимать очередную порцию зелий, продлевая таким образом собственную агонию? От горьких раздумий, изрядно приправленных безнадежностью, его отвлек звук шагов. Малфой, и, судя по всему, не один. Кого это он притащил?

Когда вчера днем Люциус посетовал, что Абарксасу Малфою так и не удалось починить родовой артефакт, способный если не полностью, то хотя бы частично нейтрализовать любое темномагическое проклятие, кроме Авады, разумеется, его собеседник по привычке съязвил в ответ, неужели, мол, денег не хватило на стоящего артефактора, если уж главе рода способностей и знаний не хватило. Малфой замолк на полуслове и, пробормотав: «Артефактор, говоришь?», стремительно вымелся из домика. Вечером от него пришла сова с обещанием вернуться сегодня, поскольку «кажется, я нашел выход». Ну-ну, посмотрим, что за выход и откуда нашел лорд Малфой, славящийся своей крайней изворотливостью.

Спутником Люциуса оказался какой-то мальчишка, мало того, что одетый несколько не по погоде, так еще и в магловскую одежду. Однако!

Не желая показывать перед посторонним свою слабость, он с трудом поднялся и доковылял до стола, где его ждала порция тонизирующего комплекса зелий. Спустя пару секунд отвратительная слабость и дрожь в руках прошли. Отлично, а теперь можно выяснить кого и за каким дементором сюда приволок Люциус. Он повернулся к пришедшим и приподнял бровь:

— Люциус, ты не представишь нас?

— Разумеется, — аристократ нагнулся и поднял скомканный комок письма, — Господа, знакомьтесь, Маркус Фрейзер, аптекарь и зельевар, Франко, мастер-артефактор.

Пока представленные друг другу мужчины пожимали руки, лорд Малфой расправил лист и быстро пробежал глазами по строчкам.

— Вот как… Интересно, что могло бы значить: «стоящему одной ногой в могиле может помочь лишь живой покойник»? Как думаете, Франко?

Это еще что за представление?! Что творит Люциус?

— Не имею ни малейшего представления, лорд Малфой.

— Тут еще приписка: «Передавайте ему самые благие пожелания и благодарность за кости».

Юноша как-то плутовски улыбнулся:

— А говорил, что и пальцем их не коснется…

Эта улыбка вызвала у «Маркуса Фрейзера» смутное беспокойство: где-то он такую ухмылку уже видел.

— Все это замечательно, господа, — он привычно скрестил руки, — Но, Люциус, надеюсь, ты понимаешь, что наше предприятие безнадежно. Сомневаюсь, что я увижу следующее утро.

— Ну почему же? Мастер Франко любезно согласился помочь нам с тем артефактом, о котором мы вчера говорили. Если он успеет его починить и настроить на тебя, то все может получиться.

— Господа, не могли ли вы поподробнее рассказать о нужном вам артефакте, а главное, зачем он вам.

— Видите ли, Франко, — Люциус выложил на стол уменьшенный футляр с амулетом и вернул ему исходный размер. — Не так давно недобросовестный контрагент Марка наградил его Прегорийским проклятием, которое мы и намереваемся нейтрализовать.

— «Жизнь за день»?

— Да. К сожалению, подготовка к соответствующему ритуалу требует того, чего у нас нет — времени. Мистер Фрейзер замедлил действие проклятия до «года за день», но, увы, этого недостаточно. В футляре находится наш фамильный артефакт, способный приостановить на время действие большинства темномагических проклятий. Сможете ли вы восстановить его работоспособность до полуночи?

Юноша (совсем еще мальчишка, а уже мастер! Где Люциус откопал этого «гения»?) подошел к столу и открыл футляр. Взмахом палочки он поднял амулет в воздух и замер. «Фрейзер» вопросительно посмотрел на Малфоя, тот ему как-то заговорщицки ухмыльнулся, мол, все потом. Наконец артефактор отмер и уложил амулет обратно.

— Вынужден вас огорчить, господа, но, во-первых, так быстро починить его невозможно. Во-вторых, даже будь он в работоспособном состоянии, в данном случае он абсолютно бесполезен.

Вот теперь действительно все. Все, что они успеют, это выпить на прощание.

— Но помочь мистеру Фрейзеру я могу. Согласны ли вы заплатить цену мой помощи, какой бы она ни была?

Ох, ничего себе, каков наглец! Они переглянулись с Люциусом. Умирать из-за этого человечишки, не отомстив, не хотелось. Малфой кивнул.

— Да.

— Я, вольный мастер Франко из Льядо, помогу вам снять Прегорийское проклятие с Маркуса Фрейзера, если вы, господа, дадите Нерушимую Клятву никоим образом не разглашать сведения, узнанные от меня в процессе помощи и не использовать эту информацию мне во вред. Итак?

— Доставайте вашу палочку, Франко, — ответил Люциус.

Что такого опасного они с Малфоем могли узнать, «Фрейзер» не мог понять, пока десять минут спустя мастер Франко не снял какую-то магловскую полупрозрачную дрянь с глаз и не уставился на него такими знакомыми наглыми зелеными гляделками.