Первоисточник (гет)

Альбус Дамблдор неторопливо подошел ко входу в запретный для учеников коридор. Естественно, самому директору для прохода не требовалось отвлекаться на ловушки, и достаточно было произнести нужное заклинание-пароль, никому более не известное. Идя мимо расставленных по его приказу препятствий, он обдумывал различные варианты развития ситуации и свои дальнейшие действия.

Вся прелесть плана великого волшебника заключалась в том, что его устраивали все возможные исходы сегодняшней схватки. Ведь главная цель этого года — напомнить Гарри о существовании Тома и проконтролировать, чтобы последний не забыл о наличии первого — выполняется в любом случае. Все остальное лишь определит, по которому из заготовленных сценариев нужно действовать далее.

Если Гарри выстоит, и не даст Тому возродиться в этот раз — развоплощенный Темный Лорд все равно не оставит попыток вновь обрести тело и, раз за разом, будет сталкиваться со своим врагом. Рано или поздно, пророчество будет исполнено. Как жаль, что нет возможности действовать напрямую, но Том на личном примере показал, насколько опасно пытаться разрубить этот узел одним ударом.

Если же победа останется за одержимым, ситуация гораздо упрощается. Мальчика конечно жаль, но он с самого момента рождения уже был не властен над своей жизнью. В ту судьбоносную ночь он лишь получил отсрочку перед неизбежным финалом. Умерев от руки Тома, он лишит его гарантированной пророчеством защиты и позволит Альбусу завершить эту партию. В своем успехе пожилой директор не сомневался. В конце концов, у него уже есть опыт низвержения Темных Лордов.

Прогнав очередную мысль о невозможности лично форсировать события, директор лучшей (по крайней мере, в Британии) школы, подошел к неподвижному телу ученика этого самого учебного заведенья. Чары первичной диагностики не показали никаких проблем со здоровьем, требующих немедленной помощи, и директор, отлевитировав рыжеволосого мальчика на наколдованные носилки, продолжил свой путь.

Отлично, дети догадались о восполняющих чарах на сосудах с зельями и вышли к финалу вместе. Такой вариант тоже был предусмотрен и просчитан, и, опять-таки, не являлся нежелательным.

Загадка выживания Гарри Поттера, безусловно, очень интересовала Тома, и он вряд ли стал бы сразу пытаться покончить с первокурсником. Но вот друзья мальчика никакого интереса не представляли. И в случае встречи с одержимым, вероятность смерти или, как минимум, получения серьезных травм, была для них весьма высока. Детей Альбусу было тоже жаль, но он умел извлекать выгоду из любых ситуаций. Ведь если бы с его друзьями что-нибудь случилось, Гарри мог сам начать искать встречи с Томом, приближая неизбежный финал.

Даже хорошо, что именно мисс Грейнджер пошла вместе с Гарри. Ведь, в случае самого неблагоприятного расклада, замять смерть магглорожденной студентки будет намного проще, чем смерть представителя чистокровной семьи, пусть и далеко не самой влиятельной. Сам Альбус не был ярым поборником идеи о превосходстве чистокровных, и не испытывал особого восторга от подобного устройства волшебного сообщества, но он действительно умел находить положительные моменты в любой ситуации.

С этими мыслями он подошел к стене черного пламени. «Что ж, самое время узнать развязку событий этого года». Еще раз произнеся известный только ему пароль, директор Хогвартса вошел в хранящую философский камень комнату.

Профессор Квиррелл, неподвижно лежащий среди осколков стекла, являл собой весьма неприятное зрелище полуразложившегося трупа. Вздохнув, и тут же об этом пожалев, — запах труп источал соответствующий внешнему виду, Альбус, преодолевая брезгливость, подошел поближе. Несколько ювелирно исполненных чар призыва и левитации, и содержимое карманов бывшего одержимого было аккуратно разложено на полу для осмотра. Из значимых вещей была только палочка из остролиста. «Отлично, значит, именно защита, данная жертвой матери, позволила безоружному Гарри справиться с противником. И, судя по «состоянию» этого противника, защита оказалась весьма и весьма эффективна».

Отвернувшись от смердящего тела, Дамблдор подошел к бессознательным детям, привалившимся к стене у входа. Девочка сидела, крепко обхватив и прижав к себе левую руку мальчика, положившего голову ей на плечо. Первокурсники были очень бледны и выглядели сильно изможденными. Диагностика выявила магическое истощение у обоих детей, а также перелом руки и несколько трещин в ребрах у Гарри Поттера.

Левитируя к выходу носилки с учениками, Альбус Дамблдор радовался про себя собственной гениальности. Философского камня не было при себе ни у кого. А это значит, что придуманная лично им последняя линия защиты, и только она одна, осталась непреодоленной и смогла уберечь хранящееся в школе сокровище. Конечно, с извлечением камня из разбитого зеркала для возврата законному владельцу возникнут серьезные проблемы, но даже перспектива разговора с Николасом не могла омрачить настроения. В целом, все прошло даже лучше, чем предполагалось.

* * *

Сознание возвращалось неохотно, рывками. Мальчик то ненадолго приходил в себя, то снова погружался в пучину забытья, не успев как следует осознать происходящее. Вынырнув оттуда в очередной раз, Гарри, как и при прошлых пробуждениях, прислушался к своим ощущениям. Слабость, из-за которой даже пальцы рук слушались с трудом, чуть отступила. Совсем чуть-чуть отступила, но теперь попытка пошевелиться не воспринималась, как подвиг Геракла. Кроме того, на сей раз, он не лежал, а сидел, опираясь спиной на что-то мягкое, видимо, на подложенные подушки. На переносице ощущалась привычное давление надетых очков. Похоже, у него посетитель.

Гарри разлепил веки и увидел перед собой директора школы собственной персоной.

— Доброе утро, Гарри, — сказал Дамблдор, увидев, что мальчик открыл глаза.

— Кхх... Кх-кхамень... Квир... релл... — язык с трудом ворочался во рту, членораздельная речь давалась плохо.

— Спокойно, мальчик мой, все уже позади. Тебе удалось остановить профессора Квиррелла, и философский камень ему не достался. Волдеморт не смог преодолеть защиту, данную тебе любовью матери.

— Не пытайся много говорить, — заметив его попытку, предупредил директор, — или мадам Помфри выгонит меня прочь, — продолжил он, чуть улыбнувшись.

— Я с большим трудом смог добиться разрешения поговорить с тобой, поэтому давай не будем злить ее еще больше.

— Шхто.. со...

— Твоя мама погибла, чтобы спасти тебя. Если и существует что-то, чего не может понять Волдеморт, это любовь. Он не осознает, что любовь столь сильная, какую испытывала к тебе мама, оставляет свой собственный след. И это не шрам, его не узреть... когда тебя любят столь сильно, то даже когда любивший человек покинул нас, дарованная им защита остается навечно. Она кроется в твоей коже. Квиррелл, полный ненависти, жадности и жажды власти, разделивший душу с Волдемортом, испытывал настоящую агонию, просто пытаясь прикоснуться к тебе, отмеченному столь сильным чувством и, в результате, остался в весьма неприглядном состоянии.

— Герми... она...

— Мисс Грейнджер в порядке. Она еще не приходила в сознание, но мадам Помфри заверила меня, что все будет хорошо. Похоже, когда Волдеморт покинул Квиррелла, ему, для успешного бегства, потребовалось больше сил, чем у него было, и он воспользовался вашими. У вас обоих магическое истощение, какое бывает, если использовать слишком сильные заклятья. Сильное истощение может быть опасно для магии и даже жизни волшебника, но с вами все будет хорошо. К концу каникул вы точно успеете полностью восстановиться.

— Сколько...

— В больничном крыле вы уже шесть дней. Еще некоторое время вам нужно будет находиться под наблюдением квалифицированного колдомедика, где-то дней десять. Не волнуйся, твои родственники и родители мисс Грейнджер уже предупреждены о том, что вы немного задержитесь в школе. Кстати, с мистером Уизли тоже все хорошо, мадам Помфри выписала его уже на следующий день. Вчера он, вместе с остальными учениками, вернулся домой.

За спиной Дамблдора показалась мадам Помфри, несущая целый поднос разнообразных зелий.

— Увы, данное мне время подходит к концу, на остальные твои вопросы я с удовольствием отвечу позже.

* * *

Проснувшись, Гарри чувствовал себя уже вполне нормально. Надев лежавшие на тумбочке очки, он сел на кровати и осмотрелся. Раннее утро озаряло больничное крыло мягким красноватым светом. Пустые койки были аккуратно заправлены. Помимо самого мальчика, у мадам Помфри был лишь только один пациент.

Дыхание девочки было спокойным и размеренным. Чуть бледноватое лицо, обрамленное лежащими в беспорядке каштановыми волосами, расслаблено и умиротворено. С тех пор, как Гермиона развела бурную деятельность по подготовке к экзаменам, в таком состоянии ее можно было увидеть крайне редко. Глядя на мирно спящую подругу, Гарри перебирал воспоминания о прошедших событиях.

Разговор с отказавшейся их выслушать МакГонагалл. Попытка Невилла помешать сокурсникам и обездвижившее его заклинание. Жертва Рона. Теплые объятия Гермионы и ее решимость идти до конца. Неподвижно лежащая фигурка с застывшим лицом. Ужас от осознания произошедшего. Ненависть и жажда мести. Невероятная радость и облегчение при виде живой девочки. Разговор с директором.

Гарри нахмурился. Рассуждения директора о любви и даруемой ей защите оставили больше вопросов, чем ответов. Точнее, оставили одни только вопросы без каких-либо ответов. О какой защите вообще идет речь? Единственный раз, когда Квиррелл был достаточно близко — это когда он тащил его к зеркалу, схватив за мантию. Именно к нему он даже не притронулся! Уже после того, как заклинание Гермионы сразило одержимого, и из него вышла черная дымка, его кожа стала оплывать и отслаиваться, как иногда бывало на уроке зельеварения при контакте с чем-нибудь неверно сваренным. И Гарри никак не мог быть причиной подобных... изменений, произошедших с профессором. Он ведь не имел даже возможности воспользоваться магией! Похоже, директор имел свою собственную версию произошедшего, и был в ней абсолютно уверен. Стоит ли разубеждать его, и рассказать, как все было на самом деле? Наверно нет. Ведь тогда им придется отвечать за содеянное.

Подумав о совершенном Гермионой убийстве, Гарри понял, что совершенно не переживает по поводу смерти Квиррелла. Желание отомстить Волдеморту никуда не делось, и продавшегося ему профессора было ничуть не жаль. В конце концов, он совершенно не колебался, получив приказ «избавиться» от девочки, да и самого Гарри не оставил бы в живых, пожелай того хозяин.

Кстати, он же ничего не сказал Дамблдору о Волдеморте! И при этом директор уверенно говорил об одержимости вероломного профессора. Гермиона была не в состоянии что-либо сообщить, если до сих пор не пришла в себя. Сам Квиррелл тоже... не в состоянии... рассказать о произошедшем. Так откуда Дамблдору известно о присутствии Волдеморта? Может быть... он знал об этом? Знал и позволял Волдеморту разгуливать по замку? Знал, что тот охотится за философским камнем, и то, что три первокурсника попытаются его остановить?

Никаких других правдоподобных объяснений знанию директора придумать не удалось. Разве что, у него была возможность наблюдать за происходящим в коридоре. Наблюдать, и при этом никак не вмешиваться... Кстати, во время разговора с Гарри, директор выглядел ничуть не озабоченным произошедшими событиями. Словно все шло так, как надо...

Размышления мальчика были прерваны вошедшей мадам Помфри. Осмотрев Гарри и проснувшуюся к тому моменту Гермиону, она удовлетворенно объявила, что здоровье детей в полном порядке. Однако восстановление после магического истощения по-прежнему требует наблюдения колдомедика, и им придется провести в Хогвартсе еще несколько дней. Постельный режим больше не требуется, но два раза в день они должны приходить к ней на осмотр, и ночевать им лучше в больничном крыле. Применять магию пока нельзя. «Директор уверял в вашем благоразумии, но не вынуждайте меня конфисковывать у вас палочки».

— И еще, — добавила она напоследок. — Профессор Дамблдор хотел поговорить с вами, так что не уходите пока никуда, — с этими словами, колдомедик оставила их одних.

Впрочем, директор Хогвартса почти сразу же пришел ей на смену.

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, приятно видеть, что вы идете на поправку. Полагаю, у вас остались ко мне некоторые вопросы?

К разочарованию Гарри, Дамблдор так и не сказал, почему Волдеморт хотел убить его десять с половиной лет назад. «Когда ты будешь готов, Гарри» — вот и весь ответ. Директор подтвердил слова Квиррелла о Снейпе, рассказал о его ненависти к Джеймсу Поттеру, о спасении последним жизни зельевара и, наконец, о мантии-невидимке.

— Сэр, еще один вопрос... что с философским камнем?

— Я рад, что ты спросил. Одна из моих лучших идей, должен заметить. Видите ли, я спрятал камень внутри зеркала Еиналеж, и тот, кто хочет найти его — именно найти, а не использовать, — сможет достать его оттуда, иначе же, он увидит себя создающим горы золота и пьющим эликсир жизни. Конечно, когда зеркало разбилось, с извлечением камня оттуда возникнут некоторые трудности, но они вполне преодолимы, и Николас сможет получить свое сокровище в целостности и сохранности... Ладно, довольно об этом. Давайте перейдем к более интересным вещам. Мадам Помфри уже сообщила мне об изменениях в режиме, и от себя хочу добавить, что вы вольны гулять по замку и его территории. Негоже сидеть взаперти в столь прекрасную погоду, — жизнерадостно улыбнулся директор. — Домой вы сможете вернуться примерно через неделю. Полагаю, твоя сова, Гарри, с удовольствием доставит вашим родным приятные новости.

— Дурсли расстроятся, что я не проваляюсь в больнице до конца лета, — пробормотал Гарри. — Профессор, а мне обязательно возвращаться туда?

— Гарри, помнишь, что я тебе говорил о защите матери?

Мальчик кивнул, чуть нахмурившись.

— Чтобы она оставалась активна, тебе нужно оставаться на лето в доме кровных родственников. Это для твоей же безопасности.

Гарри не стал дальше развивать эту тему, и директор покинул вотчину мадам Помфри, положительно ответив на один единственный вопрос Гермионы о возможности посещения библиотеки. «Только будьте аккуратны, и возвращайте прочтенные книги на место. Вы же не хотите расстроить мадам Пинс, когда она вернется из отпуска?»

— Гермиона, а зачем тебе в библиотеку именно сейчас? — слегка недоуменно спросил Гарри, после того как за директором закрылась дверь. Экзамены они уже давно сдали, занятия же закончились еще раньше. Разве что, у подруги тоже накопились определенные вопросы, и именно в библиотеке она надеялась найти на них ответы.

— Я хочу кое-что понять... о том, что случилось, — тихий ответ подтвердил догадку Гарри. Голос девочки сильно отличался от ее обычной бойкой и уверенной речи. Во время их разговора с директором она была молчалива и задумчива, не пыталась что-либо спросить сама и вообще хоть как-то участвовать в беседе. Всегда ревностно относившаяся к собственной успеваемости ученица даже не поинтересовалась результатами экзаменов!

В похожем состоянии Гермиона была, когда с них сняли кучу баллов после отправки Норберта в заповедник. В тот раз они с Роном, по молчаливому согласию, старались не вспоминать произошедшее, и девочка до самых экзаменов была тиха и замкнута.

Приняв решение, Гарри потянул за собой несопротивляющуюся девочку. Найти пустое помещение в покинутом учениками замке было несложно. Труднее было найти комнату, свободную от многочисленных живых портретов. Как ни странно, таковым оказался класс истории магии. «Даже обитатели картин не в силах выдержать лекций Бинса», — усмехнулся про себя Гарри. «А ведь дверь даже не была заперта! Похоже, никому и в голову не могло придти, что кто-то добровольно захочет сюда попасть».

Мальчик плотно закрыл дверь в пустующую аудиторию. Теперь можно было поговорить без лишних глаз и ушей.

Первокурсники молча сидели на самых дальних от входа местах. Никто не знал, с чего начать разговор. Первым тишину нарушил Гарри.

— Гермиона, ты... ты как? — начал он с банального вопроса, так и не придумав ничего лучше.

— Я... не знаю, Гарри, — вздохнула она. — Я не знаю, что и думать... Выслушай меня, хорошо? Ведь только тебе я могу рассказать все это... — чуть сбивчиво попросила Гермиона.

Мальчик кивнул, и, по внезапному наитию, пододвинулся ближе и мягко обнял девочку.

— Профессор Дамблдор говорил так уверенно, словно знал обо всем, — тихо начала Гермиона, приобняв его в ответ. — Я слышала его первый монолог, и я помню, о чем он говорил. Но я помню и том, что произошло там, в запретном коридоре. О том, что именно я у... убила профессора Квиррелла... — последние слова были произнесены едва слышным шепотом.

— Но знаешь, — немного промолчав, продолжила она, — он ведь на самом деле... на самом деле убил меня.

Гермиона посмотрела заблестевшими глазами на потерявшего дар речи Гарри.

— Да, после того, как заклинание попало в меня, я... знаешь, пережившие клиническую смерть люди иногда говорят, что видели все происходящее вокруг них, но как бы со стороны?

Гарри, еще не до конца пришедший в себя после предыдущего заявления, кивнул головой и выдавил утвердительное «Угу». А на задворках сознания промелькнуло удивление тому факту, что это самое «Угу» было вполне искренним, однако, он никогда не слышал о переживших клиническую смерть людях. Более того, сам термин «клиническая смерть» не был ему знаком, но Гарри прекрасно понял, о чем идет речь. Удивление промелькнуло, и погасло, не успев оформиться в осознанную мысль.

— Когда он попал в меня, я почти ничего не почувствовала. Будто на секунду выключили свет... а потом я увидела саму себя на полу, — голос девочки дрогнул.

Гермиона ненадолго замолчала, чуть крепче сжав руки на своем собеседнике, и, собравшись с силами, продолжила.

— Было очень страшно... когда я услышала, что говорил Сам... Вол.. Волдеморт, и я поняла, что он меня убил, — имя темного мага Гермиона выговорила с заметным усилием.

— Когда он поставил тебя перед тем зеркалом, я очень сильно разозлилась. Мне хотелось отомстить ему, забрать его с собой. А потом... не знаю, как это даже сказать... меня словно потянуло куда-то. Я очнулась, лежа на полу. Когда смогла сесть и достать палочку, ты как раз бросился на Квиррелла. Я очень хотела его остановить, но я не смогла вспомнить ни одного подходящего заклинания... кроме «Авады Кедавры», которой он меня убил.

Во время этого рассказа, Гарри про себя удивлялся выдержке своей подруги. Он ожидал слез, криков, истерики, как это обычно бывало в любимых сериалах тети Петуньи. Однако голос Гермионы был спокойным и ровным, и только судорожно сжимавшие его руки выдавали ее эмоции.

— Знаешь, что меня больше всего пугает? То, что мне абсолютно не жалко Квиррелла, и то, что я нисколько не сожалею, что убила его. Но ведь это неправильно! — на последних словах она почти закричала.

Больше молчать было нельзя. Все-таки Гермиона переживала намного сильнее, чем хотела показать, и уже была на грани срыва. Пытаясь найти подходящие слова, Гарри вспомнил собственные мысли и осторожно начал:

— Ты ни в чем не виновата. Я ведь тоже думал о произошедшем, и я тебя ни в чем не обвиняю. Ты права, жалеть Квиррелла не за что. Он сам согласился служить Волдеморту и помочь ему украсть камень... и он убил тебя, ничуть не колеблясь, — шепотом закончил мальчик.

— Но ведь можно было...

— Гермиона, у тебя не было другого выхода! Мы ведь не учили заклинаний, чтобы победить взрослого волшебника! Ну, а к чему привела попытка остановить его без помощи магии, ты увидела сама, — грустно усмехнулся мальчик. — Подумай, если бы не ты, Волдеморт завладел бы философским камнем и смог бы вернуться к жизни. А что было бы потом, я уже говорил вам с Роном, перед тем, как мы отправились в этот чертов коридор.

— Но Гарри, профессор Дамблдор сказал, что В-Волдеморт не смог бы достать камень из зеркала Еиналеж!

Гарри вздохнул. Протест Гермионы затронул очень... неудобные мысли, не дававшие ему покоя. Стоит ли озвучивать их? Пожалуй, да. Во-первых, сама Гермиона в начале своей исповеди говорила нечто подобное. Во-вторых, обсудить свои сомнения он сможет только с ней.

— Гермиона, ты сама сказала, что слышала, как директор рассуждал о защите моей матери.

Девочка кивнула.

— Ты ведь понимаешь, что все эти рассуждения не имеют ничего общего с реальными событиями? Со смертью Квиррелла?

Девочка снова кивнула, на сей раз чуть вздрогнув.

— Повторяю, ты ни в чем не виновата, — заметил ее нервозность Гарри, — Но подумай, если он ошибся насчет причины гибели Квиррелла, может он ошибался и насчет невозможности извлечь камень? Ведь всю остальную «непреодолимую», — с презрением произнес последнее слово мальчик, — защиту, одолели три каких-то первогодки!

Гермиона прикусила нижнюю губу, крепко задумавшись. Было видно, что ей очень хотелось верить великому волшебнику, но реальность с этим не соглашалась.

Гарри не сомневался в результате ее размышлений. Восьми месяцев общения с Гермионой было вполне достаточно для того, чтобы понять: она не тот человек, кто способен игнорировать лежащие перед ним факты.

— Гарри, — вынырнув из своих мыслей, медленно произнесла Гермиона, — а тебе не показалось, что препятствия в коридоре были подобраны так, чтобы именно мы смогли их пройти?

— Хм... Про Пушка было известно нам всем... Дьявольские Силки — твои знания... Летающие ключи — мои навыки полета... Шахматы — Рон... Как справиться с троллем опять-таки знали мы все... Загадка с зельями — снова ты... Про зеркало Еиналеж я узнал, гуляя под мантией-невидимкой. И впрямь, очень интересное совпадение.

— Кстати, на счет мантии: это было очень оригинально, подарить тебе на Рождество вещь, которая, по сути, и так принадлежала тебе... Постой, если ты нашел зеркало во время рождественских каникул, то это значит, что полоса препятствий еще не была готова? А камень находился в замке уже почти полгода!

— Ну, Пушок был там еще в сентябре. Может быть... может быть, зеркало вынесли специально, чтобы я о нем узнал?

Поразившись собственным словам, Гарри неверяще уставился на Гермиону. Та, столь же неверящим взглядом смотрела ему в глаза. Последний вопрос Гарри вызвал у детей уже совсем безумные мысли: директор не просто знал о происходящем и молча его игнорировал, он специально подталкивал их к встрече с Волдемортом.

— Гарри, — голос Гермионы чуть дрожал, — давай не будем совсем уж дикую конспирологию разводить?

— Хорошо. Но ты согласна, что нам не стоит полностью доверять директору?

Девочка угрюмо согласилась. Некоторое время дети сидели, погрузившись в раздумья. Наконец, собравшись с мыслями, Гермиона продолжила разговор.

— Знаешь, Гарри, мне вот еще что непонятно. Про «Аваду Кедавру» я читала. Она упоминается почти везде, где говорится о тебе и о падении В-Волдеморта, — небольшое напряжение в голосе. — И везде, абсолютно везде, подчеркивается факт, что смертельное проклятье называется так не зря. От него нет защиты, и оно убивает любое живое существо. Ты единственный, от кого оно отразилось, оставив лишь шрам. Кстати...

Девочка резко высвободилась из объятий, и, отвернувшись, сунула руку за ворот мантии.

— Нет, никаких следов... Да и вряд ли мадам Помфри оставила бы подобную примету без внимания, — задумчиво проговорила Гермиона. — Ладно, я не это хотела сказать. Почему Квиррелл, владея неотразимым и абсолютно смертельным проклятьем... По крайней мере, он был уверен, что оно абсолютно смертельное... Так вот, почему он тогда так долго искал способ пройти мимо Пушка? Если можно было просто поднять палочку и сказать...

— Эм, Гермиона, — предостерегающее начал Гарри, глядя на изобразившую жест палочкой девочку.

Та резко осеклась и задумчиво осмотрела свой инструмент из виноградной лозы.

— Ты прав, не стоит... А я ведь, я как-то не задумывалась, что, фактически, ношу с собой настоящее оружие... Так вот, зачем Квиррелу нужно было проворачивать аферу с игрой на яйцо дракона, если у него сразу имелся радикальный способ решения проблемы Пушка?

— Может быть, на Пушка «Авада Кедавра» тоже бы не подействовала? Он ведь даже не человек.

— Она убивает любое живое существо, — повторила ранее сказанное Гермиона, знакомым «я-читала-об-этом» голосом. — Во «Взлете и падении Темных Сил» написано, что даже драконы перед ней беззащитны. Хм, на многих магических животных не действуют определенные заклинания... А мы уже убедились, что, как минимум, часть мифов и легенд имеет под собой реальную почву... Может быть, именно стража Аида нельзя так просто убить?

— Стоит расспросить Хагрида. О своих питомцах он знает все.

— А еще стоит поискать информацию о смертельном проклятии. Именно для этого я и хотела пойти в библиотеку. Конечно, она, скорее всего, хранится в запретной секции... Но ведь ты там уже был? — уголками губ улыбнулась Гермиона.