Force-magic (гет)

Честно признаться, я не раз и не два хотел вернутся в счастливую детскую пору. Впрочем, даже в такие моменты приходило осознание, что это… скучно. Нет, может быть, провести день-два в пятилетнем возрасте, это замечательные каникулы. Но потом… Постоянный возврат в детство покажется вам адом. Ведь память затирает неприятные моменты — каждый убеждается в этом на личном опыте. Признаться, до полутора лет мне хотелось выть от бессилия, слава богу, что недостаточно развитый детский мозг не давал тогда полной ясности сознания. Если бы это было не так… Бррр. Пройти в полном сознании пеленки-распашонки и памперсы, невозможность банально повернуться на бок и необходимость ходить под себя... Боже, такого я не пожелаю и заклятому врагу.

Но даже неполное осознание оставляло мало приятного в этот период времени, поверьте. Я старался развиваться как можно быстрее, подталкивая свои рефлексы, развивая мелкую моторику, учась поворачиваться, ползать, ходить, говорить. Единственное, в чем мне повезло, кроме сохранения сознания с прошлой жизни (чему я был, прямо скажем, весьма удивлен) — я был не в матушке-России. Почему я не бью себя пяткой в грудь в желании быть на своей исторической родине? На самом деле, факторов несколько. Первое — сейчас 1971 год, мне полтора года. Родился я в 70-м. Нехилый откат во времени, если добавить еще лет 15, пока я стану более-менее дееспособным — получаем 1985 год. Уже начинает поскрипывать, разваливаясь, Союз, впереди Чернобыль, лихие 90-е с их мутной волной половодья, поднявшей со дна всю грязь… Нет, я не хочу при этом присутствовать. Я нормально отношусь к России, хотя и не слишком большой патриот, в основном люблю русский менталитет, но быть жителем старой-доброй (или недоброй, если смотреть на её отношение к России) Англии — интересный опыт. В конце концов, когда проживаешь жизнь заново, хочется чего-то нового. Здесь новым для меня было очень многое. Да и в плане привычных современнику “гаджетов” здесь было все же получше, чем в СССР.

Итак, зовут меня Дэниел Сэйбер. Странная фамилия, как по мне, но, по-видимости, кто-то из предков хорошо засветился в армии или на флоте ( Saber — сабля (Прим. автора)). Родители — чудесная чета Лизы Марии и Эдгара Чарльза Сэйберов. И, да, они считают меня гением. Что, впрочем, неудивительно — этот мир слишком похож на наш, а его я изучил достаточно хорошо, так что второй раз это делать было много легче. Хотя надо признать, что интересовало меня все это постольку-поскольку, и чуть больше чем до двух лет. Через две недели после моего второго дня рождения произошло кое-что, что в корне поменяло мою дальнейшую жизнь.

Было раннее утро 12 октября, я гулял рядом с нашим домом. Район был спокойный, поэтому присмотр со стороны родителей был символическим — мама наблюдала из окошка, как я строю из лего разные конструкции. Где-то дальше по улице послышался шум, постепенно приближаясь. Лаяли собаки, были слышны звуки борьбы. Я, по большому счету, не обращал на это особого внимания, поэтому для меня стала неожиданностью огромная серая собака, перескочившая забор. Шерсть была спутанной и в крови, в глазах плясало безумие схватки. Заметив меня, пес оскалился и приготовился прыгнуть. Дальше все смешалось — крик мамы, прыжок, выставленная мной вперед рука и невидимая волна, прошедшая по ней от сердца. Собаку как будто подхватило взрывной волной — её развернуло в воздухе и с силой швырнуло через забор. Впрочем, кажется, она даже осталась в живых. Во всяком случае, к моменту, когда мама закончила причитать надо мной, а я вышел из ступора, след собак давно простыл.

* * *

С этого момента начались мои тренировки. Признаться, я всю прошлую жизнь восхищался способностями форс-юзеров в далекой-далекой галактике и был “немножко фанатом” SW. Не читал датабуки, мне не слишком нравились события оригинальной сексталогии (хотя я её и смотрел), но был очарован самой вселенной, способностями джедаев и ситов и время от времени погружался в адекватные фанфики по вселенной, наподобие “Посередине ночи” и т.д. Машошина и “Юнглинга” Метельского и игры. Сэйберы, стили фехтования, толчки и молнии силы, боевое предвидение и многое, многое другое. То, что произошло со мной и собакой, до ужаса напомнило мне силовой толчок. И, да, я хотел в это поверить.

Я бы соврал, если бы сказал, что сразу начал пользоваться толчками, вертеть мечом, и прыгать на десятки метров, как мастер-джедай. Но… прогресс был. Не сразу, далеко нет. Для начала, мне потребовалось несколько месяцев медитации, чтобы войти в состояние, отдаленно напоминающее то, которое посетило меня в момент прыжка собаки. Я рассудил, что если уж есть у всех эзотерических практик что-то общее — это медитации. Управление собственным состоянием, познание себя и ощущений внутри себя. Нудно поначалу, но потом понимаешь, что это окупается. А со временем приходит и осознание особенной прелести этого состояния. А так же понимание того, что главная добродетель — терпение. Ничто не получается сразу. Мало что получается быстро. К концу года я мог управлять полетом спички или отбросить или притянуть камешек с мой кулачок размером метров на пять. Не впечатляет? Кого как. Как относились к моим занятиям родители? Неоднозначно. Не то, чтобы они боялись, нет. Просто они не знали, как это принять. Нет, разумеется, им было интересно. И да, они были достаточно разумны, чтобы не проболтаться о моих способностях, они не питали иллюзий по поводу “доброты” правительства. Да, может быть, ему будет плевать. Но лучше все же не дергать тигра за усы. Вопросы вызывало применение моих способностей в реальной жизни. Поэтому мы уговорились, что я получаю прекрасное домашнее обучение (решение именно о домашнем обучении было принято задолго до этого, на основе моих успехов и “гениальности”), по меньшей мере, до университетского уровня и пока у меня хорошие результаты — я могу продолжать свои исследования и медитации. Но если я перегну палку — последует наказание и мне придется прекратить свои мистические занятия.

Так что, по информационной наполненности моя жизнь мало отличалась от прошлой, причем в университетский её период. Было множество занятий, в том числе по этикету, танцам и другим “изящным искусствам”. Это была идея матушки, происходившей из обедневшего баронского рода, а я особенно не возражал — пригодится. Разумеется, курс обычных наук — математика, родной язык, география, химия, физика, биология и т.п. Тут в немалой степени помогало то, что я и в прошлой жизни был умным парнем. Правда, совсем не гуманитарием, что немного огорчало маму, однако, ниже неплохих результатов я не опускался. Физическая подготовка состояла из гимнастики, айкидо, упомянутых выше танцев и фехтования. К такому набору мы пришли далеко не сразу, а учителей фехтования сменили вообще пятерых. Дело в том, что меня совершенно не интересовало спортивное размахивание рапирой, саблей или шпагой. Почему? Потому что в ДДГ мне, как это не странно, не нравились… световые мечи. Казалось бы, визитная карточка джедаев, замечательное, компактное, универсальное оружие… Но не нравились, и все. “Обычные” клинки, которые одаренный мог закалять и купать в своей силе в течение всей своей жизни… это настоящее произведение искусства. Поэтому, подумав, я остановил свой выбор на прототипе вибромеча — почти прямом слегка изогнутом мече с односторонней заточкой и пригодным для уколов острием (примерно таким http://www.pichome.ru/image/Hw (прим. Автора)). И начал планомерную осаду отца… Ну что я могу сказать, мне удалось его убедить. Скажу больше, мне удалось совершить почти невозможное. Во-первых, я получил две пары клинков. Пара коротких, не больше пятидесяти сантиметров, и пара длинных, метровой длины. Короткие были “детскими”, а длинные предназначались на вырост, плюс, при росте короткие клинки можно было использовать как “младшие”. Во-вторых, металл клинков был тщательно подобран и стоил весьма немало, как и консультация специалиста, который и подобрал подходящий материал. В-третьих, собственно то, что пар было две. Одна была тренировочной и была тупой, как пробка. А вот вторая была наточена, как бритва. И если я говорю — как бритва, я имею в виду именно это. И не спрашивайте, чего мне стоило уговорить отца это сделать. Разумеется, большую часть времени боевые мечи были в “безопасном” состоянии — на режущую кромку надевался хитрый пластиковый чехол, застегивающийся вокруг лезвия ремешками. Почему не ножны? Да вот захотелось мне так.

Кроме “длинного” оружия я получил несколько ножей. И если мечи я пока просто “наполнял своей силой”, то с ножами экспериментировал в силовой ковке. Забегая чуть вперед скажу — то, что я начал не с мечей — очень здорово, потому что только полностью и необратимо я испортил три ножа. А уж сколько раз их слегка калечил — не счесть. Один из испорченных клинков попросту рассыпался в металлический песок, еще один стал слишком хрупким и буквально разлетелся от удара, а третий как будто источила коррозия. Однако, мало-помалу, мне удалось нащупать пути работы с металлом. Возможно, это было бы кому-то очень скучно, но уж точно не мне. Попытки ощутить внутреннюю структуру объекта, манипуляции на атомном уровне — вот чем была для меня силовая ковка. Да, это было дьявольски тяжело — даже просто прочувствовать объект, не говоря о манипуляциях. А ведь кроме этого приходилось перерывать гору литературы по физике и материаловедению, выходя за рамки даже не школьного, а университетского уровня. Но, честно, оно того стоило! Трудно представить то чувство удовлетворения, которое посещает тебя, когда ты ощущаешь в своих руках предмет на всю его глубину, понимаешь, что он из себя представляет, какими свойствами и главное, почему, он обладает… и можешь менять все это! Чувство творения, сопричастности к какой-то великой и прекрасной тайне. Наверное, меня бы понял Феанор или вала Ауле, а я сейчас вполне понимал их. Да, даже от понимания того, что нужно сделать и как, было далеко до умения это делать, но… это было что-то достижимое упорными тренировками.

Тяжело было… не получить головокружение от успехов, не зарыться в эйфорию этих тренировок, как наркоман, забыв об остальных занятиях и мире вокруг. Но я смог. И помогли мне в этом “границы незнания”. Узнавая больше о строении вещества, о свойствах предметов, о собственных возможностях манипулирования ими… Я понимал, как мало, в сущности, я знаю. Те знания, которые мне удалось почерпнуть, закопавшись буквально “по маковку” в соответствующую литературу, те теории, которые описывали строение и свойства вещества, оказались такими… грубыми? Да, пожалуй. Чем дальше, тем больше я понимал, что те знания, которые мне доступны из коллективного опыта человечества — лишь примитивная модель, соотносящаяся с реальностью лишь в самых общих положениях. А дальше мне придется действовать самому, искать новые закономерности, открывать новые особенности и свойства как вещей и веществ, с которыми я работаю, так и самой своей способности. И мне еще только предстояло узнать, есть ли у моего способа работы с материей вообще границы? Пока я чувствовал себя ученым шестнадцатого века, которому внезапно подарили электронный микроскоп. Здорово, конечно, но приходилось шагать туда, куда еще не ступала нога человека.

* * *

Впрочем, как я уже сказал, это не было моим единственным занятием. Я учился, я тренировался во всех известных мне практиках, тренировался физически, и общался с детьми. Да, возможно, моё общение было немного более ограниченно, чем у сверстников, однако я наверстывал интенсивностью. На выходных, в парке, мы носились, играли, иногда в шутку дрались. Как это не странно, общение с “малышами” не было скучным — сыграло ли свою роль детское тело, или я всегда был ребенком в душе, а может быть, был окружен “почти гениями”, но лет с четырех-пяти, я не чувствовал ровно никаких неудобств, общаясь со сверстниками. Да, я был, может быть, немного более знающим и опытным, чем они, но… умнее? Большинство нас, взрослых, с апломбом заявит что они, вне всяких сомнений, умнее детей. Но так ли это на самом деле? У нас больше знаний, опыта. Но дети мыслят иначе, другими категориями и часто именно дети способны увидеть то, чего не замечаем мы. С ними я отдыхал, с ними я чувствовал Силу не ради того, чтобы получить какой-то зримый результат, а ради того чтобы просто чуть больше понять и сродниться с окружающим миром. И у меня было чувство что многие дети, неосознанно, тоже чувствуют её. Кроме того, я забавлялся безобидным мелким телекинезом, маленькими внушениями (Ой, какая красивая бабочка!), упражнениями с физикой, используя Силу(о, а ты можешь залезть на ветку, держась только одной рукой — запросто).

Было здорово проводить время с родителями. Я по-настоящему их любил, даже, может быть, сильнее родителей в прошлой жизни. Может быть, это и не правильно, но я решил оставить прошлое — прошлому. У них осталась моя сестра, а я… Тот я — давно уже мертв. Может быть, все, что я не успел и не смог прожить со своими родными там, я старался прожить здесь. Жаль, папа редко мог быть с нами, он слишком часто отсутствовал по делам бизнеса (он был весьма крупным книготорговцем). А мама… мама во мне души не чаяла. К 23-м, когда она забеременела мной, врачи озвучили ей прогноз: “Вам может помочь только чудо”. И чудо случилось. При вероятности успешно зачать и выносить меньше одной десятой процента, мама родила здорового ребеночка, которого назвали в честь её деда — Дэном. И, поверьте, она действительно очень хотела ребенка и любила меня до безумия. Она распрощалась со столь дорогой её сердцу адвокатской практикой на втором месяце беременности и посвятила себя мне. Будь я обычным ребенком, она бы меня, вне сомнений, избаловала. Я же старался сдерживаться, но её любовь, поддержку и терпение по отношению ко мне ценил больше всего на свете. Что и говорить, я был очень счастливым человеком. Сказать по правде… я не рассказал ей свою историю только потому, что не считал её разум достаточно защищенным. Да-да, моя паранойя. Но… я работаю над этим. И я не о паранойе, а о защите разума для своей семьи, и даже есть некие подвижки с закачанной в амулеты силой-намерением. Только, пока, рассасываются быстро, всего за неделю. Правда, атаку держат вполне неплохо, но об этом чуть позже.

* * *

Где-то тогда же я задумался о том, что если, вдруг, я такой — не один, то мне нужно учиться скрывать свои действия. Зачем? Ну, скажем так, я далеко не самый доверчивый парень. Поэтому к моим занятиям добавились тренировки скрытия силы и защиты разума. Как я тренировался защищать свой разум? На самом деле, элементарно. Я брал зеркало и, глядя на себя через него, старался произвести mind trick( приём джедаев, позволяющий внушать мысли(прим. авт.)), а потом — защититься от воздействия. Как ни странно, работало. Таким образом я учился одновременно: преодолевать защиту от внушения, защищаться от него и работать одновременно над двумя вещами. Поскольку я с детства амбидекстер — это было не настолько уж сложно. Разумеется, я понимал и недостатки такого метода — во-первых, я всегда имел дело с одним-единственным привычным противником, а во-вторых, противник был самоучкой. Кроме того, я не имел ни малейшего представления, насколько я силен. Нет, “тестовые” внушения, которые я пробовал на обычных людях, получались у меня после шести лет всегда, но на то они и “обычные” люди. Пытался я так же, образно говоря ”залезть в мозги”. Впрочем, почти без видимого успеха. Считать поверхностные мысли — еще как-никак, особенно, если я являюсь их фокусом, залезть в память — увольте. Правда, трюк — заставить подумать о чем-то, после чего считать мысли — работал неплохо. От всего этого и защищали мои “амулеты”. Правда, пока сила из них истекала слишком быстро. Сами атаки амулет тоже истощали, однако как раз их он выдерживал вполне достойно. Два часа непрерывной атаки разума разряжали амулет где-то на треть. Воздействовать же на сам амулет после создания (с целью порчи) лично у меня не получалось.

Со считыванием эмоций и контролем правдивости я обращался свободнее. Я всегда знал, когда мне лгут или хотя бы недоговаривают. Я всегда ощущал поверхностные эмоции людей, направленные на меня. Не самое приятное чувство, к слову. Амулет мог спрятать только глубинные слои, да и то, я чувствовал, что они скрыты. Так же я всегда чувствовал сильные эмоции, даже если они на меня не направлены, поэтому, кстати, пользовался заслуженной репутацией утешителя у девчонок от пяти до пятнадцати. И был “своим пацаном” для большинства мальчишек. Почему? Объяснить, на самом деле, не так трудно. Вспомните себя, когда чувствовали себя растерянным, подавленным, обманутым… а теперь представьте, что чувствуете почти то же самое, за исключением того, что эмоции — не ваши. Поверьте — не самое приятное ощущение. По этой же причине, кстати, я старался избегать особенно людных мест и больших городов. Я мог экранироваться от эмоций, даже в разной степени — от слабых до пронзительных, но… чем больше я экранировался, тем более холодным чувствовал себя. А я, как бы то ни было, очень люблю жизнь, а не существование. С проецированием своих эмоций было чуть сложнее — они должны были быть искренними. Но спроецировать на хорошую знакомую или знакомого — тепло дружеской поддержки, сопереживание и доброту для меня не так сложно, поэтому мне почти и не завидовали, несмотря на все мои успехи. У меня не было настоящих друзей, но в компании меня искренне любили, как это не парадоксально звучит. И, забегая чуть вперед, к моменту моего одиннадцатилетия, я с трудом удерживал некоторых девочек от того, чтобы их любовь не переросла братскую. Впрочем, вернемся к эмпатии. При желании, я мог докопаться до самых глубинных эмоций, просветить человека “до донышка”, причем безошибочно определяя, что человек испытывает именно ко мне. К другим людям — уже сложнее, с возможностью ошибок. Но никакой самоконтроль и даже умение человека настраивать собственные эмоции, не могли спасти от того, что бы я узнал, как он НА САМОМ ДЕЛЕ ко мне относится. Скользнув под слой поверхностных эмоций к подсознательным я всегда мог это узнать.

Сокрытие силы я тренировал в двух направлениях — сокрытие силы себя и сокрытие своих действий физически. К примеру, жонглировал я силой десятком небольших камешков. И делал это в многолюдном парке, на глазах толпы людей, которые этого не замечали. Способов было несколько. Оптическое сокрытие — самый затратный, отвод глаз, внушение “тут нет ничего интересного” (чем-то похожее на пространственное гендзютсу из Наруто, когда иллюзия накладывается не на человека, а на область) и моё любимое: смещение фазы. Это сложно объяснить… представьте, как будто несколько объектов как бы “выпадают” из нашего мира — они здесь, но, одновременно, и не здесь. Как если бы точку на поверхности листа потянули и она переместилась в пространство над ним. “Проекция” вещей оставалась там же. А вот они сами были как бы “не здесь”. И, возможно, даже “не сейчас”. Другая сторона сокрытия напоминала тренировки по внушению. Я старался почувствовать малейшие изменения в окружающем мире, производимые моими действиями. И, одновременно, сделать эти действия так, чтобы почувствовать что-то не удавалось. Я не видел в полном смысле силу или свои действия с ней и даже себя (кстати, почуствовать себя, как источник некоего возмущения силы было легче всего. Я “светился” как рождественский фонарик). Но я их замечательно “ощущал”. Кстати, в процессе, по мере того, как я делал свои действия менее ощутимыми, их мощь заметно возрастала. К примеру, “цепкость” телекинеза увеличилась почти вдвое, теперь я мог управлять не десятью небольшими объектами, а восемнадцатью, силовые приёмы тоже приятно усилились. Как я понял, это из-за того, что используемая в них сила почти полностью “идет в дело”, а не рассеивается бесполезно.

Впрочем, все эти навыки, конечно, замечательны, однако в большинстве своем они — вспомогательные. По крайней мере, с учетом того, что мне было противно становиться манипулятором, даже поверхностный слой мыслей я отслеживал фоном и подсознание давало мне сигнал только если в мыслях или эмоциях человека по отношению ко мне промелькнуло что-то шокирующее. А “истинно джедайские” навыки типа телекинеза, силовых прыжков и прочего были на довольно низком уровне. Хотя вру, прыгал я впечатляюще. По крайней мере, мало кто ожидает от подростка выглядящего пусть не на одиннадцать, а на добрых тринадцать-четырнадцать лет, что он прыгает в высоту метров на семь, а в длину и вовсе за двадцать, и что он может без проблем спрыгнуть с крыши высотного дома и даже растяжение не получит. Толчком или притяжением я мог орудовать с объектами максимум с легковой автомобиль на расстоянии до семи-восьми метров. Нет, разумеется, это круто, но… Даже обычный пистолет обладает убойными качествами метров на 60-80, минимум. Правда, стрелять я тоже научился, уже на седьмом году поняв, что ничего, что работает дальше, чем метров на двадцать, у меня в арсенале нет. Весьма кстати при этом оказалось умение укреплять тело силой. По крайней мере, не было проблем с отдачей даже из крупнокалиберных пистолетов. Впрочем, ничего крупнее мне не давали, да и их — только в тире. Для “домашнего использования” всеми правдами и неправдами я достал H&K USP.

Вы можете задать резонный вопрос: “А на кой чёрт тебе вообще все эти навыки? Кем ты себя видишь, по жизни?” Вопрос резонный, вне всяких сомнений. И, нет, я не собирался пока ни с кем воевать. Лет до семи мне было просто дико интересно все это. Потом, когда я задумался о своем дальнейшем пути, я понял, что для меня так — правильно. Можно смеяться над джедайскими “сила привела меня сюда”, “на все воля силы” и т.п., но это не меняет главного. Во всем этом куда больше смысла, чем кажется. Нет, Сила, скорее всего, не разумна. Но вот в чем штука… сила пронизывает все вокруг. Она отражается, преломляется, переплетается, звенит, кажется, везде, включая прошлое… и, разумеется, будущее. И одаренный может попытаться интерпретировать то, что он чувствует в силе. И так узнать что-то, что происходит далеко… не здесь, а, может быть, и не сейчас. Упаси вас темные делать это сознательно — свихнётесь. Но вот получать сигналы от подсознания, натренированного в понимании эха силы — это одаренный делать может. Разумеется, сила, как и след в ней — не абсолютны. Даже я учусь “подтирать за собой”. Но… на самом деле, то что я делаю — убираю “завихрения”. То, за что цепляется глаз, неестественности. Но это не означает, что в силе после моих манипуляций не отражаюсь, например, я. Или, к примеру, подъем камня телекинезом. Нет, просто они выглядят естественно. Однако, если знать что искать — они вполне заметны и очевидны. Но сами по себе они заметны просто как поднятый камень или как обычный человек. И камень не будет отличаться от поднятого руками, краном или любым иным способом. А человек не будет отличаться от обывателя по поведению силы вокруг него. Впрочем, я лукавлю, конечно. Почти не будут отличаться. Поскольку моё скрытие — далеко не совершенно, как нет в этом мире вообще ничего совершенного. Так же, теоретически, можно скрыть, к примеру, и сам факт подъема камня в силе. Но я, честно, слабо представляю, каким уровнем контроля нужно для этого обладать. С чем бы сравнить… Это даже не управление каждой мышцей в теле, это скорее контроль каждой клетки, а то и атома…

Один случай, произошедший, когда мне было девять, убедил меня в правильности избранного пути. Это было ночью, я проснулся от внезапной вспышки испуга с первого этажа. Кажется, это была мама. Я уже немного умел различать людей по запаху эмоций. Испуг мамы был непривычным, но узнаваемым. Я схватил лежащий рядом боевой нож, с которым экспериментировал перед сном и почти скатился по лестнице, не издавая ни звука.

— ...А сейчас, сучка, ты мне покажешь, где вы храните деньги и ценные вещи, — послышался звук удара. — И, если будешь себя хорошо вести, я уйду из этого дома, даже тебя не прирезав. Хотя… Пожалуй, для этого тебе придется сделать кое-что еще, — мерзкий смешок заставил меня передернуться, проходя на кухню. — Ты хорошенькая, а у меня в тюрьме…

Договорить он не успел. Картина привставшей с пола мамы, испуганно на него смотрящей, с наливающимся под глазом синяком подействовала на меня, как грибной взвар на берсерка. Я стиснул зубы и метнулся вперед, а пару мгновений спустя держал нож у горла бандита, а он, выронив свой резак, баюкал порезанную руку и визжал — то ли от боли, то ли от страха.

— Мама. Сходи за скотчем, пожалуйста, и позвони в полицию, — несколько минут спустя, смотав руки подонка за спиной не только скотчем, но и толстой бечевкой, наскоро перебинтовав раненую руку ублюдка и нежно намазав мамины болячки кремом от ушибов, я усмехнулся. Может быть, в исполнении ребенка это и не смотрелось особенно внушительно, но грабитель явственно вздрогнул. — Мам, пойди наверх, пожалуйста. Я посторожу его до приезда полиции, — я прямо взглянул в глаза матери. Она немного постояла, а потом медленно кивнула.

— Только не делай того, о чём сам потом пожалеешь.

— Не бойся, мам, не буду.

О, это было искушение. Настоящее, классическое искушение темной стороны, можно сказать — каноническое. Хотелось если не придушить ушлепка телекинезом, так промыть ему мозги майнд-триком. Но… было нельзя. По многим причинам… Не потому, что он связан и не может ответить, нет, с моей точки зрения, при нападении на маму он потерял всякий иммунитет. Но… нельзя преступать черту, которую устанавливаешь сам для себя. И использование майнд-трика для серьезного внушения для меня было именно такой чертой. Мне по большому счету плевать, что случится с этим ублюдком, я не последователь “Света”, не рыцарь ордена. Я эгоист. Но мне не плевать на свои принципы. Поэтому промывать мозги я ему не буду. Убивать тоже нельзя — проблемы с полицией мне не нужны. А вот запугать… Это не только можно, но и нужно. Я врубил на полную мощь свою проекционную эмпатию, начав давить на пленника тем, что обычно называют Ки. Мне даже не приходилось ничего в себе вызывать. Злость, презрение и желание убить уголовника во мне и так были в избытке. Придурок затрясся и попытался отползти от меня.

— А теперь послушай меня, мразь. Я не буду тебя убивать… сейчас. Но, друг мой, я тебя запомню. То, что тебе лучше со мной не встречаться больше, думаю, очевидно, — я усмехнулся, отчего грабитель побледнел еще больше. — Я сейчас не об этом. Если до меня еще когда-нибудь донесется весть, что ты… нехорошо повёл себя с женщиной или ребенком, я тебя найду, и ты, поверь, пожалеешь, что родился. А она до меня донесется, есть… способы, — я не лгал. Именно в этот момент я поставил на него неясную даже мне самому метку Силы, которая, я был уверен, в нужный момент даст мне знать, что бандит нарушил наш уговор. — А чтобы ты не думал, что я блефую… маленькая демонстрация.

Я схватил его между ног рукой — больше для вида. Основной захват был телекинетическим. И… слегка сжал. Глаза у мужика чуть не полезли из орбит, и он громко замычал. Подержав полминуты, отпустил.

— Я доступно объясняю? — бандит судорожно закивал. — В таком случае лежи и не рыпайся, пока не приедет полиция.

Когда я встретил спустившуюся маму, она внимательно и испытующе посмотрела мне в глаза. Я тепло улыбнулся и обнял её. Она улыбнулась в ответ. С бобби разговаривала, конечно, мама. Они несколько странно покосились на меня, видя, с каким ужасом смотрит на меня грабитель, но лишних вопросов задавать не стали. Хоть случай был и единичным, а район — тихим, после него я уговорил отца поставить самую лучшую сигнализацию, а сам начал учиться спать вполглаза, ощущая опасность в силе. Во взрослой жизни эта способность несколько раз меня здорово выручила…

* * *

Но главной своей победой на тот момент я считал свои способности к боевому предвидению. Победой в том, что я, в отличие от канонных джедаев, постарался привязать к ней не только ощущения силы, но и вообще всю “сигнальную систему”. Ведь что есть боевое предвидение? Это некое предсказание, сделанное на основе эха силы. Весьма точное, с учетом того, что захватывается малый промежуток времени. То есть, по сути своей, как бы не разубеждали в этом джедаи — результат анализа информации с одного из органов чувств. Обычно, более совершенного, чем другие — и только. Однако, беда в том, что никогда нельзя полагаться лишь на один источник информации, даже очень надежный. Иногда и он может подвести. Поэтому, используя силу, мне удалось развить у себя интуицию, опирающуюся на всю поступающую с обычных органов чувств информацию, плюс чувство силы. Да, обычно оно было в приоритете, давало больше данных. Однако, в теории, в особенно каверзных случаях остальные органы могли уточнить его информацию или навести на мысль о необходимости более пристальной проверки. В бою же это чувство исправно подсказывало действия оппонентов, направление ударов и даже не зависящие от противника события. Разумеется, пребывание в таком “обостренном” режиме было чревато неприятными последствиями и возможным сенсорным шоком по истечению короткого времени, однако, способность тоже поддавалось развитию. А в итоге, даже с завязанными глазами, я выигрывал у наставника по фехтованию восемь схваток из десяти, а по айкидо — четыре. И, поверьте, это было громадным достижением! Кстати, занимаясь с боевым мечом я обнаружил неожиданные последствия от наполнения клинков силой. Я случайно задел острие, однако не обнаружил на руке того, что ожидал. Пореза. Осторожно, а потом все настойчивее экспериментируя в дальнейшем, я понял, что я в принципе не могу порезаться своим мечом. Клинок, перерубающий в моих руках десятисантиметровую дубовую палку с одного удара не оставлял на моей руке даже ушиба, не то, что царапины. При сильном ударе он мягко пружинил и… отскакивал. Удивительно. Видимо, это было связано с тем, что во мне циркулировала та же сила, что наполняла клинок. Ведь Сила, проходя через живые существа, меняется сильнее всего. А во мне она даже немного накапливалась, за счет чего я и проводил различные трюки со своим телом типа укрепления или силовых прыжков. В отличие от других приёмов я не задействовал при этом силу вокруг, не выпускал свою, смешивая с внешней, а просто усиливал накопленной силой собственное тело. Кстати, клинки я теперь таскал с собой всегда, на поясе. Но тут был определенный трюк. Клинки были “не в фазе”. За счет этого я попросту не ощущал их, а остальные даже не видели. Однако в любой момент, когда мне это было необходимо, я мог положить ладонь на рукоять клинка и выхватить его “в реальность”. Причем хитрость была в том, что тренировочные клинки находились там же, где и боевые (которые после своих экспериментов я носил безо всяких ограничителей на лезвии), но в разной фазе. И какой именно клинок я выхватывал — зависело только от моего желания. Спорю, что Эдриан Бишоп, бывший моим наставником по фехтованию, заметил немало моих странностей, однако он помалкивал. Этот тридцативосьмилетний крепкий мужчина с ранней сединой был в хорошем смысле фанатиком своего дела… И то, что уже сейчас учитель превосходит ученика, приводило его в исступление. Он не пытался “выводить меня в свет” на какие-то конкурсы или фестивали, нет, он был в полном смысле “человеком искусства” — ему нравилось именно оттачивать мастерство, что своё, что моё. Мы с ним сдружились, хотя странная это была дружба, молчаливая. Однако я прекрасно знал, что если когда-нибудь мне понадобится помощь и плечо, на которое я могу опереться и тот, кому я могу доверить спину, это будет именно Эд. Что ни говори, с наставником мне повезло. С сухоньким японцем, преподававшим мне айкидо, я, к сожалению, так не сблизился. Возможно, поэтому и результаты там были хуже, хотя, надо признать, старикашка был настоящим мастером. И даже когда я использовал все свои способности (ради интереса я пару раз пробовал) результат нашей с ним схватки был вовсе не предопределен.

Сегодня, 1 июля 1982 года, у меня было ощущение, что что-то должно произойти. И, представьте моё удивление, когда я обнаружил в почтовом ящике адресованное мне толстое письмо, подписанное зелеными чернилами и запечатанное пурпурной печатью со львом, орлом, барсуком и змеей. Вскрыв конверт, я обнаружил письмо:

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени,

Великий волшебник, Верховный, чародей, Президент

Международной конфедерации магов)

Дорогой мистер Сэйбер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Сегодня в 11.00 к вам прибудет представитель школы для сопровождения вас в Косой переулок для совершения покупок.

Занятия начинаются 1 сентября.

Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора!

Признаться, сказать, что я был в замешательстве — значит сильно преуменьшить. Да, после пробуждения у меня чувствительности к Силе я, признаться, задумался о том, что нахожусь не совсем в том мире, в котором жил раньше. История малость отличалась. Так-то я, конечно, не большой её знаток, но уже то, что Германия напала на СССР 24-го, а не 22 июня давало понять, что здесь события шли по отличающемуся сценарию. Но вот то, что я окажусь в мире Шрамоголового, и Змеемордого, это мне, признаться, и привидеться не могло. Вот уж воистину — человек предполагает… Впрочем, чего тушеваться? Как развернутся события я примерно знаю. Персоналии… скажем так, представляю. Так что — можно садиться за стол брать в руки карты. И слава богу, что сейчас уже 82 год, а не 81-й или ранее. Возможно, попасть ближе к 90-м было бы лучше… а возможно, и нет. Впрочем, что об этом думать? Этого уже не случилось.

создан 08.11.13

отредактирован 08.11.13