Проклятие правды (A Curse of Truth) (гет)

— Здорово, что ты к нам попал, — говорит Рон, когда я сажусь с ними за гриффиндорским столом, сразу после краткого приветствия Дамблдора и появления еды на блюдах. — Шляпа на тебе вела себя как полный псих.

— Что ты с ней сделал? — спрашивает Гермиона.

— Я пошутил над ней. Точнее, я придумал шутку, а она считала её у меня из мозгов.

— Как ты мог, — ужасается Гермиона, а я улыбаюсь ещё шире. — Ты не мог сделать это... Это... это...

— Это что? — раздаётся голос справа от меня.

— Появился приколист и собирается бросить нам вызов? — второй голос, одинаковый с первым, спрашивает уже слева. Даже смотреть не стоит, двое из ларца, одинаковых с лица — близнецы Уизли во всей красе.

— На твоём фоне Фред с Джорджем — слабаки, — вмешивается третий, женский голос. Наверное, Анжелина Джонсон или Алисия Спиннет. Они как-нибудь отличались в книгах?

— Вызов принят! — хором говорят близнецы.

Вот блин, вляпался.

— Мои братья, Фред и Джордж, — представляет их Рон, шедро одаривая крошками окружающих после широкого взмаха наполовину съеденным куском рулета.

— К несчастью, — говорят оба. Синхронность пока не идеальна, но даже так они наверняка частенько доводят некоторых родственников до горестных стенаний.

— Я не в курсе — вы без меня меня женили? — улыбаюсь и машу, как пингвин.

Фред и Джордж отшатываются, как от пощёчины, а вокруг все грохают.

— Раскрутил шляпу на псих? Зачёт первой попытки... — говорит Фред. Или Джордж.

— ...но до нашего уровня тебе ещё тянуть и тянуть, — заканчивает второй.

— Мальчишки, — хмыкнув и встряхнув головой, выносит вердикт Гермиона и начинает кушать.

Под их шутливое хвастовство о предыдущих похождениях, я внезапно осознаю, что умираю с голоду, и вгрызаюсь в еду. Вскоре Дамблдор опять занимает трибуну, и я вспоминаю, что будет сейчас.

— Теперь, когда мы все наелись и напились, я должен ещё раз обратить ваше внимание на некоторые объявления. — Я почти отключаюсь, пока он говорит о запретных вещах и Запретном лесе и напоминает, что походы в Хогсмид невозможны для первого и второго курсов. — Мой тяжкий долг также сообщить, что кубок квиддича в этом году не состоится. — Вовремя уклонившись с траектории вылета брызг пищи изо рта закашлявшегося Рона, я прислушиваюсь к возгласам досады и раздражения среди учащихся и пропускаю появление нового персонажа в Большом зале.

— Ах, да, позвольте мне представить нашего нового преподавателя Защиты от Тёмных Искусств. Профессор Хмури.

Кровь застывает у меня в жилах. Внезапно всё перестаёт казаться забавной игрой. Это уже самозванец? Вспоминаю Кубок Огня, который я читал раза три, стараясь понять, намекала ли ДКР на такое раннее время.

Толчок под ребро выталкивает меня из задумчивости.

— Ты как, друг? — спрашивает сидящий напротив Гарри. Гермиона рядом с ним тоже озабоченно всматривается в моё лицо.

— Ты типа завис, дружище, — говорит Рон. — Собираешься участвовать?

”Триволшебный Турнир? Нафиг, нафиг!”

— Конечно, нет. Я же не псих, подписываться на такое.

— Правильно, — говорит Гермиона, теперь сверля взглядом Рона. — Ты не сможешь перехитрить Дамблдора, так зачем напрягаешься?

— Так тысяча галлеонов же! Конечно, я попробую! — страстно заявляет Рон.

— Любопытно взглянуть на попытки обмануть защиту, но не более, — говорю я. — Я практически уверен, что на прошлых турнирах погибали чемпионы. Возможно, поэтому его и не устраивали так долго.

Рон бледнеет, но не сдаётся.

— Пусть так, но я уверен, что Дамблдор такого не допустит.

— В том-то и дело, — говорю самым серьёзным тоном. — Скажите мне честно, всегда ли Дамблдор был способен предотвратить всё действительно опасное для учащихся Хогвартса?

Стол вокруг меня немедленно замолкает. Я даже слегка жалею, что мое заявление резко отрезвило всех.

Я не слишком обращаю внимание на окружающее, поэтому подпрыгиваю от неожиданности, когда голос МакГоннагал прерывает тишину.

— Мистер Лернер, пройдёмте со мной, пожалуйста.

Оглянувшись, я встаю и вижу ободряющие кивки от Гарри с Гермионой.

Не оглядываясь, МакГоннагал энергично продвигается к цели. Мне ничего не остаётся, как молча пристроится за ней и в молчании проделать весь путь до горгульи. Та выглядит намертво вросшей в пол пока профессор не бормочет невнятный пароль, после чего шустро сдвигается сторону без подсознательно ожидаемого мной скрежета. Ожидающий нас перед столом директор довольно улыбается всеми своими морщинками.

— Добро пожаловать и милости просим, мистер Лернер. Надеюсь, ваше путешествие было приятным?

Неизвестно, насколько много он знает, или что точно говорится в моих переводных документах. Поэтому я просто киваю и практически шепчу:

— Да.

— Приятно слышать. Но нам необходимо обсудить несколько вопросов. Не возражаете, если обратимся сразу к делу? Покажется странным беспокоиться о здравом уме старинной, полуразумной шляпы, мистер Лернер, но должен признаться, что я был весьма озабочен этим в течение нескольких минут, — улыбается Дамблдор. — Что конкретно вы сделали?

— Подозреваю, что пошутил. Если быть совсем точным, я подумал о шутке, а шляпа прочитала её из моей головы.

— Всего лишь? Я уверен, что такое случалось и ранее.

Почему-то в голову приходит заявленная бесполость шляпы.

— Хм... Мне кажется, что нечасто шляпа оказывается на голове студента четырнадцати лет, ведь так?

— Вы намекаете, что шляпа предпочитает непристойный юмор? — жёстко спрашивает МакГоннагал.

Блин! Жуть какая! Она может быть страшнее, чем в фильмах.

— Не волнуйтесь, мистер Лернер, не стоит, — жизнерадостно говорит Дамблдор. — Я совершенно уверен, что всё случилось непреднамеренно. Впрочем, мне самому стоило бы попробовать. Я тут слышал один анекдот, как тролль, баба-яга и лепрекон пошли в бар...

— Альбус.

— А? Кхм... Теперь, на повестке следующий вопрос, думаю. Поскольку вы попали на факультет профессора МакГоннагал, то стоит поговорить о курсах, выбираемых дополнительно. У вас есть соображения по этому поводу?

— Да, сэр, я думал о древних рунах, арифмантике и заботе о магических существах.

— Три, говорите? Очень и очень приятно. У вас есть по ним вопросы, или вы уже окончательно выбрали? Должен отметить, что наверстать отставание в древних рунах и арифмантике гораздо труднее, поскольку они во многом основываются на предыдущем материале. Хотя есть и обзорный период в начале года.

— Пока вопросов у меня нет. Хотя, если я не потяну, то непременно сообщу ведущему курс профессору. Единственная проблема, что я не знаю каким образом мне достать учебники и другие материалы. У меня нет денег кроме нескольких американских долларов.

— В самом деле? Это очень необычно. Плата за обучение была внесена, иначе бы вас здесь не было. А что с вашими родителями?

— Магглы, — пожимаю плечами. — Давно с ними не разговаривал. — Стараюсь не выдать голосом чувств, но вряд ли у меня получится скрыть хотя бы нерешительность. Прошло всего несколько дней, но почему-то я ощущаю уверенность, что следующий шанс у меня случится очень нескоро. Что они вообще думают о случившемся? А могу ли я вообще думать о них, как о существующих в этом мире людях, в настоящий момент? Не могу же я просто послать им весточку из этого странного 1994 года!

— Я займусь этим, Альбус, — мягко говорит МакГоннагал. М-да, мягко — это по её меркам, что в действительности означает только каплю сочувствия в целом море строгости.

— Гермиона Грейнджер сказала, что при нужде я могу позаимствовать на время некоторые из её учебников. Хотя, мне кажется, ей ненавистно любое расставание со своими книгами, — улыбаюсь я воспоминаниям.

— Ваши слова очень близки к истине, — говорит Дамблдор, поблескивая глазами. — Будет трудно, но без собственных учебников вполне можно обойтись. Однако вам, несомненно, понадобится ещё многое дополнительно. У вас есть палочка, я так понимаю?

— Есть, — вытаскиваю её из кармана и демонстрирую.

— Отлично, вы позволите? — просит Дамблдор.

Я киваю и передаю её ему в руки.

— Хм... Очень интересно. Я не чувствую ни одной из так называемой “большой тройки” сердцевин, используемых Оливандером. Вам известно дерево и сердцевина?

Отрицательно качаю головой.

— Она... была не моей до недавнего времени, — с гордостью отмечаю абсолютную правдивость утверждения.

— Вижу. К сожалению, я мало смыслю в искусстве производства палочек. В отсутствии же такового умения мне больше нечего сказать. Но она вам подходит?

— Конечно. Мне хотелось бы побывать у изготовителя палочек, но я обожду момента, когда смогу себе это позволить, — не стоит упоминать, что сам я пока без понятия — смогу ли я её использовать? И дотрагивался ли я до неё, когда сотворил жевательную резинку? Я тогда почувствовал... стремление.

После кратковременного молчания у меня возникает вопрос.

— А есть курс или кружок по изготовлению палочек?

— У нас нет, — отвечает МакГоннагал. — Это остаётся умением, получаемым при индивидуальном обучении. Нужен громадный практический опыт с огромным процентом неудач, чтобы стать достаточно искусным для создания работающей палочки.

— Понятно, — вот вам и куча фанфиков, где всё делается запросто. — Полагаю, что у меня нет возможности заработать некоторое количество денег для своего содержания?

— Вам придётся находиться всё время в пределах замковой территории, мистер Лернер, так что даже частичная занятость в Хогсмиде невозможна, — говорит МакГоннагал, её голос хоть на чуть-чуть, но каждый раз смягчается. — Однако некоторые преподаватели дают возможность подзаработать немного денег учащимся в ситуациях, подобных вашей. В тех случаях, когда их нужды не могут быть удовлетворены трудом наказанных учеников, — улыбается она.

— Несомненно. А в связи с Триволшебным Турниром в Министерстве могут быть заинтересованы в помощниках из числа студентов. Также возможно, что в них будут заинтересованы делегации Шармбатона и Дурмштранга, — добавляет Дамблдор.

— Я, конечно же, весьма заинтересован, — признаю я. — И сначала опрошу профессоров, поскольку Турнир начнётся ещё не скоро. Я предпочту не причинять неудобств моим товарищам по учёбе дольше необходимого минимума.

— Не беспокойтесь о предметах первой необходимости, мистер Лернер, — говорит МакГоннагал. — И помните, я всё ещё собираюсь проверить источник вашей платы за обучение. Вполне возможно, что там достаточно средств и для всего остального. Определенный уровень занятости полезен, пока он не мешает вашей учёбе. Теперь отправляйтесь в Главный зал, вы должны застать старост. Они поведут первокурсников на короткую экскурсию по замку перед возвращением в факультетскую гостиную.

— Спасибо вам, — ура, свобода! Я встаю и разворачиваюсь к двери.

— Есть ещё одно дело, мистер Лернер, — говорит директор, и я присаживаюсь обратно. Однако он молчит, как будто пытается разгадать, как удобнее изложить. Его взгляд буквально притягивает мой, и я быстренько тру глаз, как будто туда попала соринка.

— Извините, сэр. Вы хотели что-то добавить?

— Я просто хотел поздравить вас с выбором товарищей. Мисс Грейнджер отменно учится, и, как я ожидаю, может очень хорошо помочь вам акклиматизироваться, — улыбается он на манер доброго дедушки, но я как-то сомневаюсь, что он именно это хотел сказать изначально.

— Благодарю вас, сэр. Она очень помогла мне ещё в поезде.

Теперь даже в улыбке МакГоннагал явно можно ощутить тепло и сердечность.

— Несомненно. И ещё раз, добро пожаловать в Хогвартс, мистер Лернер. Вы можете идти.

— Большое вам спасибо, — благодарю ещё раз. На этот раз мне позволено уйти.

Не знаю — да и откуда взяться этому знанию — чего мне ждать от таинственного благотворителя, оплатившего мою учёбу. Но вряд ли стоит рассчитывать на какие-то деньги из этого источника. Придётся выкручиваться. Какие навыки есть у меня для заработка? Можно использовать мои знания и организовать прием ставок на Триволшебный Турнир. Но тут нужны знакомства с денежными людьми. Вряд ли кому-нибудь в волшебном мире известно о систематическом разделе или заказном недоборе очков.

Какие у меня негриффиндорские мысли. Ах, да, квиддича нет. Остаётся только убедить Гарри устроить заказной слив. Ага, щаззз! Вот уж с ним это точно не сработает.

Можно использовать моё знание будущего, но, увы, нужны деньги для ставок. И не забыть, что в моём присутствии неприкосновенность будущего под вопросом. Чёрт, я уже решил, что Седрик останется в живых. Вдобавок понадобится надёжный букмекер. Если я поспорю с Малфоем, что Гарри станет чемпионом-участником турнира, он впишется. Но никогда не выплатит свой проигрыш.

Мотаю головой — Плохой гриффиндорец! — и назначаю Барти Крауча младшего ответственным за испорченное настроение и бардак в мыслях.

Вот теперь, обдумав свое положение, начинаю догадываться, как я должен делать все свои дела. Сам, всё сам и по старинке. Пускай у меня на душе кошки скребут, не стоит забывать о положительной стороне: здесь целый мир разнообразнейших чудес, в который я внезапно провалился. Работа на профессоров школы магии просто не может быть слишком уж скучной. Ведь это же школа магии, ради Мерлина, в конце-то концов!

Мои мысли полнятся дурными предзнаменованиями, и я не сомневаюсь, что не раз и весьма скоро пожалею о них.

* * *

— Так чего хотели Дамблдор с МакГоннагал? — говорит Рон, и сразу: — Ой! За что!?

— Потому, что это не твоё дело, вот за что! — прерывает его Гермиона. — Извини, — примирительно улыбается она мне.

— Ты идёшь? — спрашивает Гарри. Судя по всему, Гермиона допекла их, и парни остались меня немного подождать.

— Не-а, я со старостами и первокурсниками иду на экскурсию, — киваю на кучку мелких гриффиндорцев. — Если хотите, могу потом встретиться с вами в гостиной. Они же должны сказать, где я буду спать.

— Уверен? Мы бы сами могли показать тебе всё вокруг, — предлагает Гермиона.

— Впереди куча времени. Очевидно же, что я всё равно мало что буду помнить после всего лишь одного показа. — И это правда, внутренняя планировка Хогвартса не слишком хорошо описана в каноне. У меня в голове болтаются десятки предположений, воображаемых добавок и изменений из различных фанфиков. — Вы идите, у вас наверняка до фига неотложных дел и новостей для обмена и без меня на буксире.

Все трое смотрят на меня с удивлением. Неужели они уже приняли меня к себе просто из-за трюка с Драко? Ни в какие свои тайны они меня ещё не посвятили, но откуда у меня впечатление, что такие мысли у них уже мелькают?

Слышу, как компания первокурсников трогается в путь, и двигаюсь за ними.

— Увидимся, — машу троице рукой.

— Народ, вы всегда понимаете всё, чего он говорит? — спрашивает Рон ещё до того, как я удаляюсь за пределы слышимости. Очевидно, что он до сих пор не постиг тонкое искусство понижать голос вовремя. — Странные янковские слова. Думаю... Ой! Гермиона!

Я недолго прислушиваюсь к бубнящему старосте, потом отключаюсь и просто глазею по сторонам. У каждого большого портрета возникает желание узнать — а нет ли за ним какой-либо комнаты? Ничего похожего на фильмы я не вижу, пока мы не добираемся до движущихся лестниц с галереями портретов вдоль стен. Прикидываю, что мы должны быть уже недалеко от гриффиндорской башни, и удивительно вовремя начинаю слушать.

— ...пароль — Балдердаш. Когда окажемся в общей гостиной, ждите, вас позовут показать спальни, — он встречается со мной взглядом. — Лернер, ты идёшь со мной.

Киваю и иду вслед за втягивающимися гуськом в гостиную мелкими.

— Лестница девочек заговорена, — он показывает через гостиную. — Не советую пробовать забраться по ней. Обычно девчонкам становится известно, и они все выходят полюбоваться.

— Учту.

Не помню точно, чтобы это проявлялось именно в каноне. В одном фанфике говорилось, что заклинание выветрилось давным-давно, но не нашлось ни одного достаточно глупого представителя сильного пола, желающего проверить это на собственной шкуре. Правда в голосе парня мне чудится личный опыт.

Мы поднимаемся по лестнице в общежитие мальчиков и тут же заходим в дверь одной из спален, совсем рядом с общей гостиной.

— Отлично, значит ты с нами, — голос Гарри проясняет ситуацию, как только я переступаю порог.

Ну вот, всё разрешилось нормально. Но... Гляжу вокруг и назад в удивлении.

— Здесь всегда была шестая кровать?

Гарри хмурит брови, как будто не помнит.

— Может комната расширилась? — говорит не менее озадаченный Рон.

— Оставляю тебя, Лернер. Мне надо вернуться к первому курсу. Дай знать мне или любому другому старосте, если тебе что-то понадобится.

— Он был офигенным лучом света в тёмном царстве, — подвожу итог общению со старостой.

— Догадаешься, какая твоя? — показывает Гарри на кровати.

Вполне ожидаемо мой тощий рюкзак лежит в ногах у одной из них. Что-то дёргает в груди при взгляде на все мои пожитки, которых так мало даже по сравнению с одной кроватью. Даже мантия на мне — и та не моя.

— Да, — говорю. И, не в силах скрыть эмоции, просто плюхаюсь на кровать, заложив руки за голову. — Всё пучком.

Пара моих сожителей молчит, а мне жутко неохота встречаться с ними взглядом. Гарри наверняка знает о моих чувствах, хоть сейчас он и при деньгах. Рон тоже слегка понимает, но семья под боком отодвигает остроту проблемы.

Я благодарен остальным трём обитателям нашей спальни, прервавшим мой внезапный приступ чувства одиночества и жалости к себе.

— Привет, Гарри, Рон. Как ваши... — начинает Невилл и умолкает, заметив меня.

— Невилл, верно? — напяливаю я самое бодрое лицо. — Я Лернер. Бад Лернер. Спасибо за мантию, — улыбка спотыкается при взгляде на рюкзак. — Я... верну её сразу же, как смогу.

Невилл засекает мой взгляд, застывает на секунду и понимающе кивает.

— Оставь себе, у меня есть ещё в запасе.

Рон кашляет, чтобы прервать неловкое молчание.

— Ладно... Бад, эти вот двое — Симус и Дин, — говорит он и поворачивается ко вновь прибывшим, которых я тоже узнаю по фильмам. — Это Бад, нормальный парень для янка. В поезде он без дураков отмочил классную шутку — сотворил кусок розовой жвачки прямо в волосах Малфоя.

Невилл удивляется вместе с Симусом и Дином, поскольку не слышал об этом раньше. Гарри слегка кривится на упорство Рона в использовании “янков”, но присоединяется к общему смеху.

— Правда? — сильный ирландский акцент Симуса искажает даже короткую фразу. По возможности стоит избегать разговоров с ним — я не фанат головной боли.

— Зуб даю, тот сам нарвался, — включается Дин.

— Это была чистая случайность, клянусь, — поднимаю руки вверх. — Клоков выдранных волос я у него не видел, значит либо он как-то сумел благополучно избавиться от жвачки, либо она сама постепенно исчезла.

— Всё равно зашибись прикольно, — заводится от собственных слов Рон. — Вы бы слышали Малфоя — визжал как девчонка!

Такое проявление чувство Рона из-за визга Малфоя вызывает новую волну смеха, но моё участие не слишком искреннее. Всё же это было моё первое магическое действие. Я даже не помню, касался ли палочки? Рука гладит бывшую читалку, а душу гложет вопрос — настоящая ли она? Ведь говорил же Дамблдор, что не почувствовал ни одной из трёх обычных сердцевин Оливандера. Поэтому либо там что-то иное, либо вообще ничего. В конце концов, ещё сегодня утром это был просто электронный прибор.

Пятеро давних соседей по спальне продолжают шутливый обмен любезностями, даже я отвечаю на пару неопределённых вопросов о США. По счастью, компания чисто мужская, и никто из меня ответы не выдавливает. Вместо этого народ переключается на рассказы о собственных каникулах.

— Ладно, ребята, обсудите пока новости, я в них всё равно ничего не понимаю. А мне было бы неплохо поболтать с Гермионой.

Гарри с Роном намыливаются было идти со мной, но я отмахиваюсь от их любезности. Гарри кивает, а Рон слегка хмурится, но оба возвращаются к болтовне с соседями. К несчастью для меня, Гермионы в большой круглой гостиной нет, и я, умостившись в одном из удобных кресел, откидываюсь на спинку — ждать и думать.

Я собирался просить Гермиону помочь мне. Но, сидя в этом кресле, я додумываюсь до идеи, что мне нужно сначала самому где-то втихую выяснить свои возможности в магии. Скорее всего, меня бы здесь не было, если бы я не мог использовать магию, даже если не считать доказательством казус в поезде. Да ещё шляпа упомянула мои навыки в окклюменции. Хочется попробовать что-то прямо сейчас. Но тут облом, — в гостиной до сих пор полно занятых общением с противоположным полом старшекурсников. Скорее всего, это лучшее место. Поболтать с девочками, конечно, а не заниматься магией.

Хаотичные мысли подчёркивают сюрреализм ситуации. Как я здесь оказался? Чем заняты мои родители, и идёт ли у них время, пока я здесь? Что случится здесь со мной? Думаю про самозванца Хмури и лучшем способе расстроить его планы. Хочется знать, смогу ли я убедить Гарри не дать Седрику взяться за кубок? Седрик был просто помехой Волдеморту, и его спасение ничего не изменит по большому счёту. Чёрт побери, но это было бы значительно лучше для самого Седрика, даже если не упоминать про устранение причины горя у Амоса Диггори и, возможно, у Чо Чанг тоже. А что я могу сделать, так или иначе, насчёт Гарриной увлечённости Чо? Дж. К. Роулинг написала изрядно глупостей , якобы доказывающих, что Джинни , возможно, лучше для него, чем Чо, но здесь это уже не имеет значения. Пытаюсь вообразить себе реакцию Гермионы, если она вдруг раскроет мою тайну? Наверное решит, что я псих, но может удастся уговорить её накормить меня веритасерумом? Всё равно, вряд ли она мне поверит, особенно моему утверждению, что её судьба — выйти замуж за Рона. Ну кто в здравом уме предсказал бы сейчас такое развитие событий, кроме самой Роулинг?

Лёгкое прикосновение к плечу отвлекает меня от размышлений, и я понимаю, что гостиная пуста.

— Пойдёшь спать? — спрашивает Гарри. — Я вдруг подумал, может ты тут уже уснул.

— Да нет, просто думал.

— Угу, огонь способствует, — он сам отвлекается и смотрит на пламя в камине. Потом крутит головой, чтобы избавиться от наваждения. — Ладно, просто решил тебе сказать, что мы закругляемся.

— Спасибо, я через минутку.

* * *

Первая же находка утром поднимает мне настроение — одежда в рюкзаке постирана. Так что принимаю душ и одеваю свежие трусы. Насколько же светлее кажется день грядущий, когда нет необходимости одевать грязное вчерашнее бельё.

Отзываю Рона в сторонку.

— Слушай, а ты знаешь, сколько стоит набор новых мантий?

Тот сначала удивляется, а потом смурнеет.

— Никогда не знал, — говорит с раздражением, потом мрачнеет ещё больше. — Извини, вырвалось. Обычно, если кто меня спрашивает про мантии... ну, в общем ты понял. — Потом его глаза вдруг загораются. — Слушай, могу послать сову маме и попросить её следующий размер из старого гардероба Билла. Ну, если ты не против, конечно.

Отвожу взгляд — его жест трогает меня. Может я был заранее несправедлив к нему, пусть он и продемонстрировал только что целую гамму разных чувств за пять секунд? Какое из них в следующий раз возобладает — вопрос, конечно, интересный.

— Это будет здорово, но, может, они тебе самому нужны? Ты говорил вроде, мол твои пара запасных комплектов даже меньше размером того, что на тебе?

— Да плевать на всё, — пожимает он плечами. — Можешь пользоваться, пока не достанешь собственных, если хочешь. Появились мысли насчёт подзаработать?

— Я спрашивал МакГоннагал и Дамблдора, и они сказали, что преподаватели иногда берут студентов в ассистенты. Для начала неплохой вариант. А когда Турнир начнётся, возможно, Министерству понадобятся помощники из числа учащихся.

— Было бы клёво! Надо нам обоим попробовать! — ну вот опять. Опять он забывает про встроенный в человека уровень громкости собственного голоса.

— Уже строим планы, и всё без нас? — останавливается Гермиона и поворачивается к нам вместе с Гарри, приподняв бровь, будто бы оскорбленная нами.

— Не-а, совсем нет, — Рон пытается ответить беззаботно, но его влет раскалывают.

— Давай, исповедуйся, а мы послушаем, — подпускает чуток командирского тона в голос Гермиона.

— Да ничего такого, — смущается Рон.

— Мы просто говорили о подработке, — пытаюсь спасти Рона, но он вздрагивает и смотрит на меня, как на предателя.

— А что насчёт учёбы?

— Потянем, — пожимаю плечами под умоляющим взглядом Рона.

На лице Гермионы проступает, как я узнаю впоследствии, неуёмное любопытство.

— И что же это будет за работа?

— Ну вот... — Рон, судя по всему, правильно распознаёт её взгляд и поникает плечами, признавая поражение. — Он говорит, что Дамблдор сказал, что Министерство может нанять студентов как помощников в подготовке Турнира...

— Вот здорово! — восклицает Гарри.

— Да, мы все можем этим заняться. Мне нравится идея... Что? — начав говорить, внезапно прерывается Гермиона, наткнувшись на сердитый взгляд Рона, сверлящий теперь дырку и во мне, очевидно ожидая, что я смогу всё уладить.

— Не гоните коней, — вздыхаю. — Только не поймите меня неправильно. Было бы здорово заняться этим всем вместе, но ведь я даже не уверен, что эта работа действительно будет. Ну, а если вакансий будет мало, мне... В общем, мне и Рону... Нам действительно нужны деньги.

Лица Гарри и Гермионы вспыхивают от смущения.

— Ой... Извините, — говорит Гермиона.

— Невелика важность, — опять пожимаю плечами. — Возможно, Дамблдор сумеет убедить Министерство обеспечить работой всех нас.

— Смотрите, я могу попросить Дамблдора и попасть в Грин...

— Нет, Гарри. Мы уже говорили — не надо тебе тратиться, — твёрдо возражает Рон.

— Ты же знаешь, что мне не важны...

— Гарри, — прерываю его. — Я ценю твоё предложение, но это неправильно. Деньги всегда мешают дружбе. Я, например, буду ощущать себя постоянно в долгу, который, хочешь или нет, надо выплатить обратно...

— В этом не будет никакой необходимости.

— Именно так! Даже без формальных займов, деньги разделяют людей. Рон это знает, и я тоже не приму такой помощи. — Указываю на мантию Невилла. — Взять на время вещь — другое дело. Я благодарен вам, люди, за поддержку в виде книг и одежды. Я уже чувствую во многом себя вашим должником. Но деньги — совсем другой коленкор.

В напряжённой тишине мы отправляемся в Большой зал и садимся завтракать.

— Гермиона, — прерываю тишину, закончив есть.

Она вскидывает голову от книги, которую стала читать, покончив с едой пару минут назад.

— Ты знаешь, где находится ко... — останавливаюсь, сообразив, что это четвёртый курс, и они не откроют выручай-комнату до пятого. Получается, что о ней неизвестно никому, кроме меня. И пьяной Трелани. Ага, и никто ничего точно не заподозрит. Откашливаюсь, чтобы прервать фразу.

— Как мне... На сколько этажей вверх идёт большая лестница? — показываю на видимую из Главного зала лестницу.

— Эта идёт прямо до седьмого этажа, последнего, если не заходить в башни. Коридор там прямоугольный, и если идти по нему, то на другой стороне есть вход на лестницу Астрономической башни. Зачем тебе?

Отлично.

— Я не так уж много ухватил из экскурсии, слишком сильно глазел по сторонам, — говорю, с теперь уже фирменным пожиманием плечами. — Просто она выглядит как очень высокая. Кстати, где здесь ближайшая уборная?

— Туалет? Мальчишечий прямо рядом с лестницей на втором этаже.

— Спасибо, — я улыбаюсь из-за её удовлетворения от выполненных обязанностей ”мини-старосты”, и в ответ она так же счастливо улыбается мне. — Итак, чем вы трое займётесь сегодня?

— Я был бы не прочь сходить с вами поболтать с Хагридом, — предлагает Гарри.

— Я думала, мы зайдём в библиотеку, — говорит Гермиона, добившись этим стона и закатывания глаз от Рона. — В самом деле, Рон. Это его первый год здесь, и ему наверняка надо в чём-то догонять программу.

Я улыбаюсь на её включение меня в понятие “мы”.

— Буду счастлив воспользоваться твоим предложением, Гермиона. И воспользуюсь обязательно, — у неё зажигаются глаза, но тут же тускнеют, когда я продолжаю. — Но мне сегодня нужно кое-чем заняться, и МакГоннагал повидать по поводу вчерашнего разговора. Хотя я совсем не возражаю засесть в библиотеке завтра и в воскресенье.

— Это будет замечательно, — она снова улыбается.

Рон же скорчил рожу : что бы ни случилось, будет не так, как думает Гермиона.

— Мы можем просто полетать, Рон, — предлагает Гарри.

Гермиона с Роном меняются выражением лиц, а я вскакиваю до того, как она примется отчитывать их за балабонство и отсутствие настроя на учёбу.

— Чур не на весь день, — поддразниваю Гермиону, показав ей своё преувеличенно грустное лицо с выпяченной нижней губой. — Моё присутствие не слишком всё портит, правда? — думаю, что губа даже подрагивает слегка.

— Н-нет,— вспыхивает она от смущения. — Конечно, нет, это не то, что я...

Не могу удержаться и расплываюсь в улыбке.

— Ах ты... — поднимает она руку стукнуть меня по плечу, но сразу спохватывается.

— Всё время руки распускает, — бормочет Рон и зарабатывает фирменный сердитый взгляд покрывшейся румянцем девушки.

Смеюсь.

— Мне нужно в убо... туалет. Я вас попозже перехвачу. Может в обед?

Довольный, как слон, что мне удалось смыться, не возбуждая подозрений, я немедленно направляюсь в направлении выручай-комнаты, продолжив подъем после посещения заведения второго этажа. К несчастью, это не привычные трёхметровые этажи, поэтому добираюсь я до верхней точки основательно запыхавшимся. Краем глаза замечаю приближающуюся фигуру. Но что-то я устал даже для лёгкой болтовни, поэтому ухожу с дороги к окну и прислоняюсь к подоконнику — чуток отдышаться тоже не помешает. Я вспотел от быстрого подъёма, но теперь меня пробивает ещё и на холодный пот от опасения спалиться при открытии или закрытии выручай-комнаты. Чёрт, мне бы пригодилась собственная карта мародёров.

— Снова привет, — звучит знакомый певучий голос.

— Привет, — улыбаясь, встречаюсь взглядом с Луной. — Извини за поезд, ты умчалась, и я не успел признаться, что пошутил. Никаких чар или мозгошмыгов — просто одежда была слишком большой.

— Всё нормально, — улыбается она. — Мне тоже не удалось найти своих заметок. — Она поворачивается к окну, и я присоединяюсь. — Отсюда замечательный вид.

Мягкое и спокойное лицо, в обрамлении длинных светло-русых волос оказывается на уровне моего плеча. Вспомнив странную деталь, обращаю внимание на ноги. Действительно, на ней нет обуви. К счастью, утро приятное и тёплое, поэтому камни не слишком холодны для неё.

Перевожу взгляд опять в окно и вижу утреннее солнце, отражающееся в озере. Мой взгляд скользит по тёмному лесу и полям к горизонту.

— Это удивительно, — соглашаюсь шепотом. Чем-то вид навевает мне ощущение дома, вопреки тому, что я стою на седьмом этаже магического замка.

Молча стоя рядом со мной, она погружается в созерцание. Странно, но это молчание такое тёплое и доброе, что даже по прошествии некоторого времени не хочется его нарушать. Тут меня осеняет, что мы так и не представились друг другу.

— Я, — хмыкаю в затруднении. — Можешь звать меня Бад, — её присутствие делает звучание имени слишком неестественным.

— Могу, — говорит она и замолкает. Но как только я делаю вдох что-то сказать, она опережает меня: — Это сокращение?

Не имею понятия, но всё-таки говорю:

— Уильям.

— Я могу звать тебя ”Уильямом”?

— Даже представить не могу попытку помешать тебе, — млею я от звука имени, произнесённого её голосом.

— И будешь прав, Уильям.

— Тогда пусть будет “Уильям”.

Всё время нашего разговора она не отворачивается от окна. Хотя я бросаю несколько взглядов исподтишка на её безмятежное лицо. Кажется, она их не замечает и по-прежнему пристально рассматривает небо.

Некоторое время спустя слабое металлическое клацание вырывает меня из оцепенения. Понимаю, что должен идти, и вздыхаю, потому что хочется обратного.

— Ты скажешь мне своё имя?

— Ты мне нравишься, — говорит она, так и не отворачиваясь от окна. Любая другая девушка покраснела бы от таких слов, но не она. Чувствую, что она имеет в виду именно то, что говорит. Без малейшего романтического подтекста. — Меня зовут Луна.

— Ты мне тоже нравишься, Луна, — стараюсь голосом выразить то же самое, что и она. — Рад был наслаждаться видом вместе с тобой. Может, ещё когда-нибудь попробуем?

— Мне будет приятно. Ты уже уходишь?

— К сожалению.

— Ладно.

— До встречи, Луна.

— До свидания, Уильям.

Когда я дохожу до ближайшего поворота и оглядываюсь, Луны уже не видно. Я даже не слышал её ухода. Внезапно становится неприятно от своей выходки в поезде. Встряхнув головой, чтобы избавиться от воспоминания о странном разговоре, я подхожу к первому углу, который выглядит весьма знакомо. Я уверен, что это угол из пятого фильма, поэтому хожу взад-вперёд с образом наполовину библиотеки, наполовину тренировочного зала в голове. После нескольких повторов открываю глаза...

Чистая стена. Проклятье.

Прохожу мимо шахты лестницы до следующего угла и натыкаюсь на движущуюся картину с мужиком в компании троллей, одетых в балетные пачки. Внизу пластинка — “Барнаба Безбашенный”. Не помню троллей, но имя звучит знакомо! Символом чьего идиотизма считать мне это произведение — Барнабы, троллей или художника — остаётся неясным.

Опять призываю образ в голову, и после трёх проходов я вознаграждён скрежетом, с которым на сплошной стене появляется дверь.