Молчаливый (джен)

27 июня 1995 г. Хогвартс.

«Одним из самых кровавых примеров того, к чему приводит сотрудничество амбициозных волшебников и магловских политиков, можно назвать войну с Гриндевальдом, которая в мире маглов названа Второй Мировой войной. Группа темных магов под руководством Гриндевальда, вступив в контакт с правительством нацистской Германии, оказывала им диверсионно-разведывательные, информационные и медицинские услуги, проводила контрдиверсионные мероприятия и модифицировала защитные системы некоторых стратегически важных объектов.

Масштаб войны, а также используемые группой Гриндевальда методы уничтожения себе подобных в очередной раз показали вред темной магии и ту лёгкость, с которой разум одарённого может быть охвачен гордыней и стремлением возвыситься над другими.

Стоит заметить, что война с Гриндевальдом, помимо колоссального вреда, нанесенного волшебному сообществу в виде гибели множества перспективных и умелых чародеев, также имела и положительные результаты. Численность темных во всей Европе после войны уменьшилась более чем наполовину, что даже ниже, чем во времена сотрудничества магов и Инквизиции.

Полное уничтожение многих семейств потомственных магов существенно ослабило влияние темной группировки на политику в Европе, Конклав Темных магов фактически прекратил своё существование, окончательно уступив позиции Международной конфедерации волшебников.

Благодаря тому, что темные маги скомпрометировали себя в ходе войны, хотя некоторая часть их сражалась против группировки Гриндевальда, удалось провести несколько законопроектов, охватывавших всю территорию Европы и урезавших списки разрешенных для изучения, хранения и использования заклинаний, артефактов и книг. Это подкосило позиции тёмных еще сильнее, сделав по-настоящему крупные войны волшебников маловероятными».

Выписка из неопубликованного учебника «Подлинная история магического мира XX века», автор неизвестен.

— Доброе утро, мистер Поттер, — мадам Помфри зашла в палату как раз в тот момент, когда я вернулся из душа. — Похоже, вы твёрдо решили заняться своим здоровьем.

— Доброе утро, мадам Помфри, — мышцы приятно ныли, но я знал, что вскоре они будут болеть. От того момента, когда тело придет в хорошую форму, меня отделяло несколько лет.

— Как вы себя чувствуете? — женщина повторила ставшую привычной процедуру обследования и одобрительно кивнула.

— Гораздо лучше, мадам Помфри... благодаря вашим усилиям, — никогда не вредно слегка польстить человеку, от которого во многом зависит моё выживание в этом мире. Дождавшись, пока женщина довольно усмехнется, я продолжил. — Мадам Помфри, не могли бы вы подсказать хорошую книгу по развитию тела?

Вопрос был нетривиален: хотя сам я превосходно помнил все техники для развития мускулатуры, скорости и реакции, глупо было бы попасться на незнании местных реалий в подготовке бойцов.

— Хм, — мадам Помфри в задумчивости потерла подбородок, её лоб пересекла глубокая складка. — Пожалуй, первый ученик, кто задал мне подобный вопрос.

Женщина на некоторое время ушла в себя.

— Думаю, вам лучше обратиться к мадам Пинс, библиотекарю Хогвартса. Но волшебникам не очень интересны такие вещи. Возможно, она подскажет вам нужную книгу, в противном случае, вам придётся заказывать что-то в магазинах Хогсмида или даже магловских.

— В магловских? — это слово было мне незнакомо, и не вызывало откликов в памяти.

Мадам Помфри досадливо поморщилась, хлопнув себя по лбу.

— Всё время забываю, что вы... — она оборвала фразу. — Волшебники уже много лет живут в изоляции и скрывают свое существование от лишенных волшебства людей, мы называем их маглами.

Я сделал над собой усилие, чтобы не показать удивления. Для любого жителя Империи, обязанного многими благами именно волшебникам, подобное показалось бы совершенно невероятным. Пусть маги были отдельной кастой, но пользовались глубочайшим уважением. Ведь именно они контролировали неустойчивый климат мира Лиар, поддерживали плодородие полей, не говоря уже о менее масштабных делах вроде исцеления десятков болезней.

— Маги скрываются от маглов? — переспросил я, надеясь, что мадам Помфри спишет вопрос на мою память... точнее, на её полную потерю.

— К сожалению, да, мистер Поттер, — покачала головой женщина. — Волшебников слишком мало, а маглов на планете уже несколько миллиардов.

— Я чувствую себя словно бы заново родившимся, — поморщился я, потирая виски. — Ничего не помню.

— Такое бывает, мистер Поттер, — мадам Помфри мягко улыбнулась. — У людей, подвергавшихся таким заклятьям, обычно возникают... проблемы с тем, чтобы просто выжить. А вы выжили... уже второй раз.

Определенно Гарри Поттер прожил интереснейшую жизнь, достойную исторических книг...

— Будем надеяться, память ко мне вернётся, — я постарался произнести это как можно оптимистичнее, словно бы убеждал сам себя, хотя в действительности память Гарри Поттера наверняка отправилась к следующему воплощению вместе с хозяином.

— Будем надеяться, мистер Поттер, — мадам Помфри подтянула ко мне поднос с тарелками и кувшином. — После того, как вы позавтракаете, можете приступать к этим книгам. А после обеда я пропущу к вам посетительницу, вашу подругу, Гермиону Грейнджер.

С негромким стуком на соседний столик упала толстая стопка учебников.

— Спасибо, мадам Помфри.

Уже знакомый учебник: «Книга заговоров и заклинаний». «История магии», «Пособие для трансфигурации», «Теория магии», «Тысяча магических растений», «Магические отвары и зелья», «Темные силы: самозащита». Я ласково погладил потертые переплёты. Жизнь определённо налаживалась.

Однако реальность слегка разочаровала. Открыв учебник по самозащите, я обнаружил там чрезвычайно полезные приемы: искры из палочки, заклинание подножки и явно созданное человеком с чувством юмора заклинание, заставлявшее ноги пускаться в пляс. Довольно странный выбор... даже для первого курса. Остальная часть учебника содержала в себе такие же «полезные» приемы и пространные рассуждения о вреде темной магии. Очень многое говорящий об уровне образования подход... В Империи магия не делилась на светлую и темную, выделялись лишь специализации: боевая магия, магия исцеления, магия погоды и магия творения.

Учебник по «боевой магии» отправился на стол. На моих губах проскользнула улыбка.

«— Показательный бой между Риоком де Лайлом и Маркусом Гартом! — рыкнул преподаватель боевой магии, стоя перед строем взволнованных студиозусов первого года обучения. — Сейчас вы увидите то, что должны уметь к концу вашей учёбы! Это показательная дуэль, в ней вам всего лишь покажут доступные выпускникам чары, настоящий бой проходит по иным законам!

Гийом де Крий, приходившийся дальним родственником самому Императору, да будут вечными его дни, сделал отмашку двум магам-боевикам выпускного курса.

Арену окутало тонкой плёнкой защитного поля. Самих же участников дуэли, как я в дальнейшем узнал, магия арены защищала только от самых тяжелых травм и смертельного исхода.

Секунду выпускники стояли неподвижно, а потом две высоких фигуры словно размазались в воздухе, настолько стремительным было их движение.

На площадке бушевали все четыре стихии. Ледяные сосульки, разноцветные огненные шары и огненные плети, искристые молнии, капли каких-то жидкостей, рвущиеся из-под земли каменные клыки сливались в одно яркое пятно магии. Большую часть заклятий, пущенных в ход, опознать не удавалось, — слишком быстро они сменяли друг друга.

Спустя несколько минут маги прекратили забрасывать друг друга различными заклинаниями и перешли в ближний бой, с невероятной скоростью пытаясь поразить друг друга мечами, словно выточенными из кусков обсидиана, — настолько черными были их клинки.

— Стоп! — Повысил голос де Крий. — А теперь я расскажу вам о правилах этой арены, за несоблюдение которых вы отправитесь в карцер... если выживете».

Учебники по магическим зельям и растениям я, быстро пролистав, отложил в сторону. Фактически, это были сборники рецептов, без малейшей систематики и объяснений. Почему, к примеру, зелье Радости требовалось на последнем этапе мешать именно деревянной ложкой против часовой стрелки, а черенки Дракены синей срезать обязательно серебряным ножом и только в первый день после полнолуния? Напомнив себе, что необходимо будет поискать в библиотеке более серьезные труды, я открыл «Теорию магии».

— Мистер Поттер, — голос мадам Помфри вырвал меня из легкого транса, в котором я пытался усвоить новые сведения о магии того мира, где мне предстояло жить. — Время обедать.

— Вы уже всё прочитали? — Она скептически осмотрела протянутую ей стопку учебников.

— Скорее, я их просмотрел, мадам Помфри, — отозвался я, стараясь уложить в голове всё, что узнал из откровенно куцых объяснений автора «Теории магии». — Хотел оценить, сколько мне предстоит выучить заново.

— Ну... с помощью лучшей за последние десять лет ученицы Хогвартса вы вполне можете за лето разобраться с материалом четырех курсов... по крайней мере, с основными предметами. Но про «основные» я вам не говорила, — неожиданно заговорщически улыбнулась мадам Помфри. — Каждый профессор считает свой предмет самым важным.

— И основные предметы это... чары, трансфигурация, защита от темных искусств и зельеварение?

— Вы правы, — мадам Помфри улыбнулась. — И, раз вы выразили желание разобраться в исцеляющих чарах, то, когда догоните однокурсников, можете в свободное время поработать со мной.

— Спасибо, мадам Помфри! — мне почти не пришлось лукавить, чтобы изобразить искреннюю радость.

Вызванный мадам Помфри эльф принёс очередной поднос с едой, на которую я с жадностью накинулся. Целительница задумчиво наблюдала за тем, как я поглощаю хорошо прожаренный кусок мяса, заедая его овощным салатом.

— Ваш организм очень хорошо восстанавливается, — хмыкнула она в ответ на мой вопросительный взгляд. — Аппетит в норме, это нечасто бывает после подобных поражений.

Я промолчал, сосредоточившись на еде. Тело, на которое я имел большие виды, требовало хорошей подкормки.

— Завтра, пожалуй, я выпишу вас из лазарета, — продолжила мадам Помфри, записывая что-то в своей тетради. — Если бы всё это не было так печально, мистер Поттер, я бы сказала, что на вашем примере можно написать неплохую статью в «Современную колдомедицину».

— В принципе, я не возражаю побыть наглядным пособием, — я заставил себя хитро улыбнуться. — Ведь вы согласились помочь мне с магией исцеления.

— Я подумаю об этом, — не менее хитро улыбнулась мадам Помфри. Золотое перо сновало по бумаге, оставляя цепочки непонятных значков.

Спустя полчаса после обеда за дверью послышался быстрый цокот каблуков. Я оторвался от учебника по трансфигурации и встал со стула.

— Гарри! — В лазарет буквально влетела молодая девушка, тут же повиснув у меня на шее. Я в некоторой растерянности провел ладонью по густой гриве каштановых волос.

— Гермиона? — сложив два и два, спросил я, получив в ответ тихий всхлип в плечо.

Отстранившись, девушка уставилась на меня слегка покрасневшими глазами.

— Директор Дамблдор сказал, что ты снова встретился с... Вольдемортом.

Вольдеморт... Вот как звали существо, отправившее на небеса Гарри Поттера.

— Директор не соврал, Гермиона, — я покачал головой. — Он едва не убил меня на кладбище.

Её глаза наполнились слезами.

— Вчера авроры обнаружили то кладбище и доставили тело Седрика Диггори родителям. Это ужасно! В газетах уже написали, что его убил какой-то сумасшедший последователь Вольдеморта.

Девушка казалась возмущенной, и мне пришлось переспросить.

— А что тебе показалось таким странным?

— Странным?! — Гермиона вскинулась, словно разозлённая кошка. — Они не написали ни единого слова о том, что Вольдеморт возродился! Всё списали на сумасшедшего! А о тебе даже не написали, что ты выиграл в Турнире трёх волшебников!

— Думаю, со временем всё выяснится, — мне отчаянно не хватало сведений, чтобы разговаривать с лучшей подругой Гарри Поттера. И хотя девушка могла послужить источником новых знаний, сейчас это было бы некстати.

— Гермиона, — прервал я открывшую рот девушку. — Мне действительно отшибло память.

Гермиона осеклась, прижав ладонь ко рту и глядя на меня широко распахнувшимися глазами.

— О, Гарри! — она снова бросилась мне на шею.

— Директор говорит, что память, возможно, вернётся ко мне, — я осторожно погладил пушистые волосы и прижал девушку ближе к себе. — Ну а пока я помню только то, что произошло после моего возвращения в Хогвартс позавчера.

— Как ты себя чувствуешь? — глухо спросила девушка, не отпуская мою шею.

— Уже хорошо, — я мягко расцепил вцепившиеся в меня руки и отошел к окну. — Просто ничего не помню. Я уже начал читать учебники первого курса.

В глазах девушки блеснул огонёк интереса.

— Я посмотрел учебник по чарам и попробовал некоторые заклинания, — продолжил я, почувствовав, что нашел подходящий стиль общения с лучшей ученицей Хогвартса.

— И как? — подалась вперёд Гермиона.

— Ну, — я пожал плечами, — чары левитации у меня получились почти сразу. Люмос тоже.

— Как ты будешь учиться дальше? — Гермиона в задумчивости дернула себя за каштановую прядь.

— Директор Дамблдор разрешил мне остаться на лето в Хогвартсе и обосноваться в библиотеке, — я совершенно точно видел разгоравшийся в глазах девушки жадный огонёк. Похоже, директор не зря шутил о страсти к познанию у мисс Грейнджер... Гермионы.

К счастью, мне удалось избежать самого очевидного вопроса, после которого отношение ко мне Гермионы могло непредсказуемо измениться: насколько я вообще помню, кто такая Гермиона Грейнджер.

28 июня 1995 г. Хогвартс.

«Новое нападение Пожирателей Смерти!

Дом семьи МакКиннонов сожжен до основания!»

«Атака Пожирателей смерти на Косой переулок!

Напавшие на мирных волшебников последователи Того-которого-нельзя-называть столкнулись с Аластором Грюмом и его людьми: Сириусом Блеком, Аланом МакКинноном, Джеймсом Поттером, Чарльзом и Доркас Медоуз, Фрэнком Лонгботтомом. Доблестные авроры смогли дать отпор нападавшим!»

«Вечная память!

Сегодня отряд из пяти авроров под командованием Джона Марчбэнкса в полном составе был уничтожен, попав в засаду в магловском торговом центре. Грубо нарушившие статус секретности Пожиратели смерти дождались прибытия авроров и в ходе встречного боя одержали верх. Обливиаторы Министерства, прибывшие спустя час на место происшествия, обнаружили десятки трупов маглов, изуродованные тела авроров и многочисленные следы темной магии»

Гермиона, которая утром зашла в лазарет, показала дорогу в библиотеку и великодушно оставила меня наедине с громадной стопкой «газет», оказавшихся на удивление удобным источником информации... если, конечно, удастся найти, с чем сравнить эти рассказы. Никогда не стоит слепо доверять сведениям, поступившим из единственного источника. А слова Гермионы о том, что в газете не упомянули об исходе Турнира означали только одно: «Пророк» слепо подчинялся воле Министерства магии, которое, как я понял, олицетворяло в стране верховную власть.

Постепенно передо мной разворачивалась история войны, имевшая непосредственное отношение к Гарри Поттеру. Всё началось с радикальной, но обеспеченной политической партии, ратовавшей за ограничение прав маглорожденных. Они предлагали ввести квоты на занятие государственных постов, на право голоса в Министерстве. Требовали снятия появившихся после Второй мировой запретов на магию крови, некромантию и некоторые аспекты родовой магии. Харизматичный лидер партии радикалов, лорд Вольдеморт, имя которого тогда еще не боялись произносить, щедро раздавал авансы потенциальным сторонникам чистой крови, пользовался активной поддержкой старых и очень богатых семейств, давал интервью газетчикам. Однако время шло, но никаких реформ в Министерстве магии, невзирая на все старания Вольдеморта, не принималось. Слишком сильна была политическая партия их оппонентов, возглавляемая к тому моменту уже главой Визенгамота, Альбусом Дамблдором и собравшая под свои знамена множество светлых семейств.

В итоге спустя несколько лет, потраченных на жаркие прения в кулуарах Визенгамота, создание многочисленных говорилен-комитетов и комиссий, радикалы перешли к активным действиям, разом отправив к праотцам изрядную часть своих политических оппонентов. Под утро погибла почти четверть консерваторов из Визенгамота, но спешно собранные в Министерство авроры остановили нападавших, не позволив им убить Министра и обезглавить департамент Правопорядка и Аврорат.

Однако ни в одной газете не говорилось о том, что послужило причиной перехода от политических махинаций и вербовки сторонников к прямому столкновению и убийствам. Камень преткновения между радикалами и консерваторами, помимо лежавшей совсем уж на поверхности проблемы маглорожденных и их растущего влияния, был очевиден. Консерваторы выступали за постепенное снижение мощи разрешенных заклинаний, чтобы не выдать развивающейся технике маглов существование волшебного мира, добивались запрета наиболее опасных темных ритуалов, довольно популярных в чистокровных семьях. Радикалы выступали за дальнейшее развитие магии пусть и в ущерб безопасности магического мира, за отмену возникших после Мировой войны запретов на многие ритуалы. Их доводы звучали бы для меня убедительнее, если бы не желание предельно ограничить в правах тех, кто не обладал чистокровными предками. Магических же существ притесняли все: и радикалы, и консерваторы, просто у первых это не афишировалось, вторые же активно пользовались поддержкой министерства в этом вопросе. Кто из них был более дальновидным, выяснить не удалось — война смешала карты и тем, и другим, приведя страну на край пропасти и медленного вымирания.

— Похоже, вы стали читать гораздо быстрее, чем раньше, мистер Поттер, — оторвал меня от изучения очередной толстой подшивки строгий женский голос.

Я оторвал взгляд от страницы, где рассказывалось об очередном налёте Пожирателей на особняк кого-то из членов Визенгамота. Рядом со столом остановилась высокая женщина в темно-зелёной мантии и сколотыми в тугой пучок седыми волосами.

— Добрый день... — Встав с места, я поприветствовал свою собеседницу, сделав паузу на месте имени.

— Минерва МакГонагалл, профессор трансфигурации Минерва МакГонагалл, мистер Поттер. — Серые глаза с затаённой жалостью смотрели на меня сквозь изящные очки с золотой оправой. — Я декан вашего факультета.

— Добрый день, профессор МакГонагалл, — повторил я. — Решил вернуть себе воспоминания о прошлом.

Я кивнул на заваленный газетами стол. У МакГонагалл дернулось веко.

— Хорошего дня, мистер Поттер, если вы что-то захотите узнать или вам потребуется совет — я всегда готова помочь.

Держа спину неестественно прямо, женщина удалилась, оставив меня наедине с бесчисленными газетными листами.

Равновесие в открытой войне смещалось то в одну, то в другую сторону, в итоге к 1980-му году Вольдеморт стал самой тяжелой фигурой на доске, потеснив даже померкший к тому времени образ великого мага Дамблдора. Как Вольдеморт обрел такую невероятную силу — в газетах не было даже догадок. Невзирая на спешно принятые Бартемиусом Краучем-старшим жестокие ответные меры, и введенное чрезвычайное положение в стране, Пожиратели смерти медленно одерживали верх. К ним присоединились вампиры, оборотни и великаны — три самые бесправные и угнетаемые расы магической Англии, хотя великанов вряд ли интересовали вопросы равноправия. Обескровленный войной Аврорат, где реальную боеспособность сохраняли только немногочисленные бойцы Аластора Грюма, почти не уменьшавшиеся в количестве, не мог сдержать многократно превосходившего противника.

А дальше, если верить газетам, произошло странное. Вольдеморт и его последователи, уже почти смявшие Аврорат и стоявшие в шаге от победы, неожиданно сменили цель, сосредоточившись на поиске семьи Поттеров. Семьи моего предшественника. В итоге, благодаря предательству крестного отца маленького Гарри, Сириуса Блека, Поттеров обнаружили и убили. Уцелел только сам Гарри Поттер, якобы неизвестной магией отправивший Вольдеморта в самый глубокий ад. Всё бы было похожим на правду, если б в то время Гарри Поттер не был годовалым мальчишкой.

Дальше в газетах было уже ожидаемое. Аресты, ссылки, конфискации, казни. Сторонники Вольдеморта были убиты или отправлены в тюрьмы почти поголовно, на свободе остались немногочисленные откупившиеся или сдавшие соратников влиятельные маги. А Гарри Поттер исчез на долгие годы. По крайней мере, в просмотренных мной газетах первых пяти послевоенных лет упоминания о ребёнке были только в канун празднования Хеллоуина, когда погиб Вольдеморт. О родителях Гарри, разумеется, никто и не вспоминал.

Однако же тема победившего Вольдеморта ребёнка не угасала и в последующие годы. Была пышно отпразднована и отмечена всенародными гуляниями пятилетняя, а потом и десятилетняя годовщины Победы. Появились многочисленные статьи и исследования о том, что произошло в тот роковой вечер в доме семьи Поттеров. И это тоже было бы правдой, если б свидетелей того боя в живых не осталось: был только ребёнок Поттеров, который бесследно пропал. Попадались упоминания даже о прибывавших в Англию делегациях магов-исследователей, буквально по камешку готовых разобрать особняк, лишь бы выяснить, каким образом годовалого ребёнка не убило заклинанием, от которого доселе не знали надёжной защиты.

— Ну как успехи? — Гермиона Грейнджер с невольным уважением взирала на заваленный газетами стол, опершись на столешницу обеими руками.

— Добрался до конца войны с Вольдемортом, — отозвался я, помассировав виски, словно бы налившиеся свинцом. Трансовым состоянием, на которое мозг Гарри Поттера оказался способен, не стоило злоупотреблять.

— Тебе что-то осталось непонятным? — деловито спросила Гермиона, присаживаясь рядом.

Непонятным было многое, но я предпочел спросить о самом очевидном.

— Сириус Блек... Что случилось с человеком, который предал моих родителей?

Гермиона задумалась.

— Понимаешь, Гарри, — медленно начала она, тщательно подбирая слова. — На самом деле, Сириус Блек не предавал твоих родителей. Их сдал в руки Вольдеморта другой лучший друг семьи, Питер Петтигрю, а потом инсценировал собственную гибель. Сириус Блек просидел в Азкабане почти одиннадцать лет, а потом сбежал, когда на третьем курсе тебе угрожала опасность.

— Понятно... — Невзирая на искренность во взгляде, Гермиона вполне могла заблуждаться. Пожалуй, сейчас я действительно пожалел, что память Гарри Поттера исчезла вместе с ним.

— Уже обед! — Спохватилась Гермиона. — Пойдем в Большой зал, я расскажу тебе по дороге.

Всю дорогу до Большого зала, как назвала его Гермиона, она с жаром рассказывала мне о событиях прошлого и позапрошлого года. Рассказ о помощи крёстного во время турнира и о событиях в Визжащей хижине почти убедил меня в его невиновности.

Пройдя длинными, с каждым перекрестком все расширяющимися коридорами, мы вышли к большим деревянным дверям, покрытым тонкой резьбой.

— Пришли, — выдохнула Гермиона слегка севшим от долгого рассказа голосом.

Зал действительно поражал воображение. Уходящие далеко вверх каменные своды, прикрытые изумительно красивой иллюзией дневного неба со стоящим в зените солнцем. Рыцарские доспехи, выставленные вдоль стен и в небольших нишах под потолком. Стальные мечи и копья с начищенными клинками, висевшие вместе с круглыми и овальными щитами на грубом камне стен. Четыре длинных стола и пятый, стоящий ближе к огромному камину в полстены.

— Это столы факультетов, — затараторила Гермиона, будто забыв о саднящем горле. — А там стол преподавателей. Потолок заколдован одной из создательниц Хогвартса, Ровеной Равенкло.

— Стой, стой! — Я шутливо приподнял руки. — Лучше дай мне потом какую-нибудь книжку про историю Хогвартса. А пока давай поедим.

Сириус Блек... Если предположить, что Гермиона говорит правду, и он действительно невиновен, то он вряд ли откажется помочь сыну своих лучших друзей. Член старинного богатого рода, сильный волшебник, практикующий тёмную магию. Даже оказавшись бесполезным во всем остальном, Сириус мог бы познакомить с еще более колоритной личностью из Аврората, стариком Аластором Грюмом, — если верить газетам, лучший боевой маг современности еще не ушел на покой.

— Как мы обычно встречались с Сириусом? — спросил я Гермиону, сидевшую с книгой в соседнем кресле в гостиной Гриффиндора.

— Обычно ты разговаривал с крёстным с помощью Сквозного зеркала, — Гермиона нахмурила лоб, пытаясь вспомнить подробнее.

— Ладно, — я поморщился. — Покажешь мне, где я сплю?

— Тебе повезло, — неожиданно хихикнула Гермиона, — на лестнице к комнатам мальчиков нет защитных заклинаний.

— А на комнатах девочек? — насмешливо оскалился я.

— Если ты попробуешь подняться — лестница превратится в каток. Так что я смогу показать тебе, где ты спал, а вот ты подняться в комнаты девочек — никак.

— Ну, в комнаты девочек мне пока без надобности, — я пожал плечами. — Разобраться бы с тем, что на меня свалилось.

У Гермионы задрожали губы.

— Я просто хотела тебя немного развеселить, — поникла она.

— Всё в порядке, — я осторожно прикоснулся к её плечу. — Главное, что я остался жив и не лишился магии. И у меня остались мои друзья. Пойдем, покажешь мне мою комнату.

— Вот здесь ты и жил вместе с четырьмя другими студентами, — Гермиона открыла дверь в довольно скромную комнату.

Пять кроватей, тумбочки, пять небольших шкафов вроде платяных. Негусто для единственной, как я успел понять, школы волшебников в Англии.

— Погоди, — остановил я Гермиону. — Дай мне угадать, какая из кроватей моя.

— Ну, попробуй, — в глазах девушки зажглись лукавые огоньки.

Одна кровать небрежно заправлена, покрывало помято. На тумбочке возле кровати — крошки, лакированная поверхность тумбочки — в жирных пятнах. Над кроватью на стене прицеплена движущаяся картина: шестеро людей в ярко-рыжих мантиях парят на чем-то вроде мётел. Интересное средство передвижения...

Однако одежда того Поттера не производила настолько неряшливого впечатления. Недорогая, но довольно аккуратная и чистая.

— Похоже, это не моя кровать, — кивнул я на обитель неизвестного неряхи.

— Верно, это кровать Рона, — хихикнула Гермиона. — Домовые эльфы еще не убирали комнаты, иначе вряд ли ты угадал бы, кто где спит.

Я заметил, что под одной кроватью стоит большой сундук, под остальными не было ничего подобного. Но решил подыграть девушке и немного повеселить её. В конце концов, вместе с ней мне предстояло провести еще два месяца.

— Я чувствую исходящие от этой кровати волны тепла! — придав голосу таинственность, заговорил я, протягивая руки в нужную сторону.

Гермиона неожиданно расхохоталась.

— Гарри! — всхлипывая от смеха, начала она, — ты этого не помнишь, но ты абсолютно точно спародировал профессора Трелони!

— Видимо, даже хорошо, что я этого не помню, — хмыкнул я, быстро обыскав тумбочку.

Пусто.

Сундук порадовал меня разнообразием содержимого. Груда учебников за все курсы, пара мантий, перья целые, перья сломанные, пергаменты, исписанные довольно корявым почерком того Гарри, венцом всего была куча обёрток от каких-то конфет, судя по следам шоколада. Всё же неряха.

В результате осмотра я вытащил из сундука, набитого почти бесполезными для меня вещами, небольшое зеркало, при виде которого Гермиона радостно улыбнулась, миниатюрную метлу и сверток полупрозрачной ткани.

— Так, — зеркало, с назначением которого было всё ясно, отправилось на тумбочку. — А это что такое?

— Это твоя метла, — хмыкнула Гермиона, вытаскивая палочку. — Finite Incantatem!

Под действием неизвестного заклинания метла резко увеличилась в размерах, удлинившись почти до двух метров.

— Я даже не буду спрашивать, что с ней делают, — кивнул я в сторону плаката над кроватью Рона Уизли. — А это?

Я развернул полупрозрачный свёрток и набросил ткань на руки.

Однако же! Руки под тканью, как и сама ткань исчезли, не оставив даже смутной тени. Редкий артефакт!

— Это наследство твоего отца, — тихим голосом сказала Гермиона.

— Это нам однозначно пригодится, — фыркнул я, бережно скатывая неожиданно драгоценную вещицу в аккуратный свёрток и убирая его в карман. — Почему ты так на меня смотришь?

— Ну... — замялась Гермиона, — иногда вы с Роном использовали её для разных шалостей, а я ходила с вами...

— Чтобы проконтролировать, что мы ничего такого не натворим и не попадемся? — Добавил я, поскольку уже разобрался во взаимоотношениях Гарри и его друзей, вызвав смущенный кивок девушки.

— Как им пользоваться? — Я взял в руки зеркальце. Простая оправа из тисненой кожи, слегка выцветшая от времени. Потемневшее стекло, но зеркальный слой в полном порядке. И — ни грана магии, которую я мог бы ощутить.

— Слегка стукни по краю зеркала палочкой и скажи: Сириус Блек, — ответила Гермиона.

Использовать везде этот артефакт... Неужели творение магии в этом мире невозможно без волшебной палочки? Хотя... Профессор Снейп и директор Дамблдор явно пытались читать мои мысли без всяких артефактов. Значит, это возможно, но, похоже, не для рядовых волшебников.

— Сириус Блек! — я стукнул палочкой по краю зеркала. Стекло помутнело, внутри вместо отражения заклубился сизый туман.

— Гарри?! — В зеркале проявилось изображение средних лет человека. — Как ты?!

— Уже лучше, Сириус, — я улыбнулся обрадованному мужчине. — Хочу навестить тебя.

— Прекрасно! — крёстный ухмыльнулся. — Думаю, директор вряд ли отпустит тебя без сопровождения в мой особняк. Подожди меня в гриффиндорской гостиной, я скоро буду.

Изображение погасло.

— Ты хочешь сбежать из Хогвартса без разрешения директора?! — воскликнула Гермиона.

— Но ведь сейчас каникулы, я правильно помню? — усмехнулся я. — А что может быть естественнее на каникулах, чем сходить в гости к крёстному отцу?

На это аргументов у девушки не нашлось, а я задумался о том, как бы понадежнее избавиться от неё, когда мне понадобится выйти за пределы замка в одиночестве. Мне не понравилось то, что я узнал в газетах о жизни Гарри Поттера и о ситуации в стране, и следовало быстрее узнать, на что я могу рассчитывать как маг.

Спустя полчаса, которые мы провели в гостиной Гриффиндора, туда зашли директор Дамблдор и высокий, крепкий мужчина с гривой полуседых волос до плеч, окинувший цепким взглядом всю комнату. Двигался крёстный мягко, как хищник. Их разговор на повышенных тонах оборвался, стоило им зайти в гостиную.

— Мы договорились, Гарри, — победно ухмыльнулся Сириус, крепко обнимая меня за плечи. — Я забираю тебя и мисс Грейнджер в свой особняк на пару дней. Библиотека...

Тут он кинул ехидный взгляд на молчавшего директора и продолжил.

— Библиотека в доме Блеков мало чем уступает школьной, а так профессора смогут заниматься своими делами, а мающийся бездельем в фамильном доме раздолбай вроде меня сможет подтянуть тебя по школьной программе.

— Гарри, — вступил в разговор директор. — В любом случае, тебе надо будет появиться через два дня на осмотр у мадам Помфри.

— Хорошо, директор Дамблдор, — я слегка склонил голову. — Спасибо, что разрешили мне встретиться с крёстным.

— Пойдем, — Сириус потянул нас с Гермионой за руки.

— Но мои вещи! — запротестовала Гермиона.

— Настоящему волшебнику достаточно только его палочки! — расхохотался Сириус. — Вы идёте в дом древнейшего и благороднейшего семейства Блеков, а значит — там есть и платья, и богатейшая библиотека, и десяток гостевых спален со всем необходимым!

Гермиона, сдавшись, позволила увести себя к выходу, а я, задержавшись на минуту, тихо сказал Дамблдору, чтобы польстить самолюбию старого волшебника:

— Директор Дамблдор, а если у меня возникнут вопросы... могу ли я обратиться к вам, когда вернусь в Хогвартс?

— Хорошо, Гарри, — улыбнулся директор.

— Ну, вот мы и на месте, — Сириус ловко поймал покачнувшуюся при выходе из камина Гермиону, бросил какое-то заклинание в камин и, явно дурачась, продолжил: — Добро пожаловать в дом Блеков, благородные леди и джентльмены.

— Вы очень любезны, господин Блек, — я отвесил подчеркнуто вежливый поклон, оглядывая обстановку.

Потемневшие от времени резные дубовые балки удерживали изогнутый свод потолка. С балок свисали несколько чучел причудливых животных, бросавшие странные отсветы на стены — у дальней стены ярко пылал огромный камин, и языки пламени придавали залу еще большую загадочность. Настоящее обиталище злого волшебника из детских сказок.

— Мисс Грейнджер, — Сириус развернулся к осматривавшейся Гермионе. — Чувствуйте себя как дома. Тиби!

С хлопком в комнате появился домовой эльф, одетый в серо-черные штаны и сюртук, на котором золотыми и серебряными нитями был вышит какой-то сложный герб.

— Покажи благородной гостье нашего дома её комнату и проведи по дому. — Скомандовал Сириус. — Проследи, чтобы она не попала в неприятности. И не давай портретам кричать на неё.

Гермиона невольно поёжилась.

— Тут достаточно проклятых артефактов моих предков, — хмыкнул Сириус. — Некоторые вещи не стоит брать в руки, если в тебе нет крови Блеков. Нежелательно трогать драгоценности, они часто закляты от чужих рук, и не открывать двери в западном крыле особняка, там находятся жилые комнаты моих дражайших родственников. Особенно аккуратно стоит себя вести в библиотеке, не касайся книг, на корешке которых есть герб Блеков.

Сириус махнул в сторону герба на сюртуке домовика.

— Но библиотека, пожалуй, главная гордость этого дома, — хитро усмехнулся крёстный. — Поэтому я и вытащил из Хогвартса не только крестника, но и тебя.

Явно уже представившую себя в окружении бесчисленных книжных томов Гермиону увёл почтительный эльф, а Сириус развернулся ко мне, и я получил возможность рассмотреть крёстного Гарри Поттера поближе.

Худое, бледное лицо. Серые, очень внимательные глаза, в которых тлел хорошо знакомый мне огонёк безумия. Глаза много повидавшего человека, который испытал и боль, и предательство, и смерть близких людей. Глаза человека, почти половину своей жизни провёдшего, как я уже знал, в самой страшной тюрьме волшебников.

— Хорошо, что ты здесь, Гарри, — крепкие жилистые руки, покрытые десятками шрамов, стиснули мои плечи. — Я чертовски испугался, когда Дамблдор заявил, что тебе отшибло память.

— Ну, он не соврал, — я поморщился. — Я действительно почти ничего не помню.

— Проклятая тварь! — рыкнул Сириус, на глазах мрачнея.

— Я помню только, как на кладбище меня гоняли между могил полтора десятка людей в черных мантиях во главе с зеленорожим существом, — медленно сказал я. — В кого-то из них я даже попал, но...

— Но в Хогвартсе учат обезвреживать, а не убивать, — скривился Сириус. — Я только в Азкабане начал понимать, как неправы были составители всех этих министерских учебников.

Мы сели в кресла возле камина, и Сириус, заговорщически улыбнувшись, взмахом руки подтянул к себе пару бокалов и запылённую бутылку.

— Чёрт возьми, — протянул он, откупоривая сургучную пробку, — если мадам Помфри узнает об этом, она сдерёт с меня шкуру. Что ты собираешься делать дальше, крестник?

Вопрос не застал меня врасплох, но я позволил себе несколько секунд полюбоваться сквозь тонкое стекло бокала на переливы света в благородном багровом напитке. Следовало определить, могу ли я доверять крёстному. Приходилось немного рисковать.

— Сириус, — начал я. — Я хочу задать тебе вопрос, но не хочу обидеть тебя.

— Что-то случилось? — подобрался мужчина в кресле напротив.

— Ты веришь, что мне действительно отбило всю память? — Я решил давить последовательно.

— Так уверяют Дамблдор и мадам Помфри, которой я верю в таких вопросах в десять раз больше, чем директору, — хмуро ответил Сириус. — Я рад, что ты не превратился в такое же растение, как родители бедняги Лонгботтома.

— Хорошо. — Протянул я, осторожно подбирая слова. — Я забыл все события, которые происходили со мной до кладбища. Я не помню ни наших встреч, ни наших взаимоотношений. И сегодня я решил, что раз уж память не желает возвращаться, то стоит начать хотя бы с чтения газет.

— Так, — Сириус налил себе вина. — Продолжай.

— Пока что я прочитал только все газеты от начала выступления Вольдеморта до его гибели от моих рук, — я старался не обидеть гордого человека, — и до того момента, когда тебя отправили в Азкабан якобы за предательство моих родителей...

— Понимаю, — Сириус нахмурился еще больше. — Если ты прочитаешь их дальше — обо мне там будут писать ещё хуже, особенно, в прошлом году, когда я наконец-то сбежал из Азкабана.

— Значит, ты понимаешь, к чему я клоню? — Осторожно спросил я.

— Понимаю, — Сириус недовольно поморщился, встал с кресла и прошёлся по комнате. — Мне дьявольски неприятно слышать такое от собственного крестника, но... тебе действительно пока нечем опровергнуть газетные статьи... кроме, разве что, факта, что ты сидишь в этом особняке, в центре силы рода Блеков, и по-прежнему жив.

— Я понимаю, и потому не хочу обижать тебя, крёстный.

— Тиби! — яростно рыкнул Блек. — Принеси мне из библиотеки книгу по магическим клятвам!

Домовик, повинуясь жесту хозяина, протянул мне потрескавшуюся от времени книгу в кожаном переплёте.

— Открой её на странице о Непреложном обете, — буркнул Сириус.

«Маг, желающий надежнейшим из известных в мире способов подтвердить свои слова, может воспользоваться изобретением могучих волшебников прошлого, кое зовётся Непреложным обетом. — Причудливо сплетенные слова в написанной от руки старинной книге с трудом доходили до моего сознания. — Обет Непреложный, невзирая на силу его и невозможность обмануть эти чары, с лёгкостью может быть выполнен даже неопытным чародеем, только вступившим на тернистые тропы постижения искусства».

— Прочитал? — Осведомился Сириус, увидев, что я собираюсь перелистнуть страницу.

Дождавшись моего кивка, он продолжил, в точности повторив ритуал из книги.

— Я, Сириус Блек из древнейшего и благороднейшего рода Блеков, клянусь своей жизнью и магией, что не предавал своих друзей, Джеймса и Лили Поттеров, и не выдавал их убежище слугам Вольдеморта. Я клянусь, что Хранителем Тайны, способным выдать убежище Поттеров, был Питер Петтигрю, которого мы выбрали за его незаметность и незначительность. Пусть магия будет свидетелем моих слов!

Во время произнесения слов Обета комнату наполняла темнота, разлетевшаяся в клочья от яркой вспышки, сопроводившей последнюю фразу.

— Lumos! — Спокойно произнёс Сириус, и на конце его палочки зажегся свет. Магия осталась с ним.

— Ты простишь меня, крёстный? — Встав с кресла, я крепко обнял Блека.

Вместо ответа он демонстративно ткнул меня пальцем под рёбра.

— Прощу уж как-нибудь, — хмыкнул он, со всей силы хлопнув меня по плечу. — А теперь вернёмся к моему вопросу.

Сириус долил нам ещё вина и замолчал, выжидающе глядя на меня.

— Что делать? — Я качнул бокалом в сторону Сириуса и пригубил терпкое вино. — Сириус, меня в очередной раз попытались убить! Чего еще я могу хотеть, кроме как не допустить этого?

— И что ты думаешь? — Блек залпом осушил свой бокал. — Дамблдор и наши драгоценные министерские крысы не позволят тебе покинуть страну. Хотя — видит Мерлин! — ты имеешь на это полное право!

— Я думаю как можно быстрее привести себя в форму, чтобы не стать лёгкой добычей для сторонников Вольдеморта, — спокойно произнёс я, допив вино. — На кладбище меня спасло только чудо. А до того момента, если шрамы на моем теле не врут, меня спасала только запредельная удачливость.

— Ты изменился, Гарри, — подумав, заметил Сириус, пристально рассматривая моё лицо. — Старик Аластор Грюм будет только рад, что еще один человек станет последователем его веры в постоянную бдительность.

— Аластор Грюм? — переспросил я, разговор выходил на еще более интересную тему.

— Самый искусный аврор современности, мой учитель и старший друг, — Сириус ухмыльнулся. — Именно он в своё время сумел швырнуть в Азкабан МЕНЯ!

От сухощавой фигуры волнами хлынула во все стороны сила, в комнате потемнело, а потом всё резко прекратилось. Я медленно потянулся за бутылкой и налил, под насмешливым взглядом крёстного, еще полбокала вина. Увиденное впечатляло. Сириус Блек, как я ощутил, обладал не меньшей мощью, чем напавшие на меня на кладбище Пожиратели смерти, и сила эта была чернее ночи.

— Я уже начал читать учебники по школьным предметам, — начал я, — но в школьной библиотеке нет ничего такого, что в действительности поможет стать сильным бойцом...

— Ты предлагаешь мне под носом Дамблдора и министерских крыс научить тебя темной магии? — Расхохотался Сириус, но в его голосе мне послышалось одобрение.

— Не обязательно тёмной, — покачал головой я. — Лишившись памяти о прошедших событиях, я лишился и некоторых навязанных учёбой убеждений. Я не понимаю, зачем делить магию на черное и белое, ведь важны только намерения того, кто колдует. И цена за эту магию.

— Да, ты прав, — Сириус протянул руку и от души хлопнул меня по плечу. — Ты прав, крестник! Но подобные рассуждения по нынешним временам опасны... очень опасны. В Азкабан...

Лицо Сириуса на секунду окаменело, потом он продолжил.

— В Азкабан за них не бросят, нет, но будут очень внимательно следить за тем, кто показал себя ненадежным... неблагонадежным.

Крестный выделил интонацией слово «благо», словно оно было ему неприятно.

— Ты уже читал газеты о произошедшем на Турнире, верно? — дождавшись моего кивка он продолжил. — Тогда ты представляешь себе, что случится, если ты будешь настаивать на своей версии событий или внезапно попадёшься на использовании запретной магии.

— Значит, как только я разберусь с учёбой, — я решил сразу же дожать крёстного и договориться обо всём необходимом, — как только я пойму, что не скатываюсь в учёбе, я смогу просить тебя о помощи?

— Ты всегда можешь это делать, — Сириус смотрел прямо на меня. — Ты этого не помнишь, но твои отец и мать были мне друзьями, Джеймс... был мне как брат. И я не оставлю сына своих друзей, что бы ни случилось!

— Спасибо, крёстный, — растроганно произнёс я. Вера и преданность этого человека действительно впечатляли. Жаль, что я не мог оценить этого так же высоко, как мог бы погибший Гарри Поттер. Для меня этот человек был всего лишь надежным деловым партнёром в будущем, на которого можно было опереться, и который не предаст меня.