Вавилон (джен)

На улице похолодало. Туман то ли поднялся, то ли был разогнан резким, проникающим сквозь мантию ветром, и теперь из низких сине-серых туч сыпался на землю густой, напоминающий пух снег. Он летел вниз и таял на крышах, либо растворялся в грязи. Тонкий белый слой уже начал покрывать луга за пределами селения, да и замок уже не казался монотонно серым. Барти же, даже будучи под градусом, чувствовал холод от мешающих идти порывов, а мокрый снег тем временем нещадно хлестал по лицу.

Кто это вообще придумал, снег в конце июля?! Он же в Британии, в конце концов, а не на Северном Полюсе! Почему-то когда Барти просился в самое удалённое отделение из возможных, о такой погоде он как-то не подумал, но кто, кто мог что-то подобное знать?! Почему не может быть так, как в любом другом уголке Шотландии, почему грёбаный снег летом?! Правда, тут же Барти подумал, что если это самый большой минус его службы в данном месте, то можно и потерпеть.

Когда он вернулся в дом, то, казалось, успел протрезветь как минимум в значительной степени, хоть и не окончательно. На столе царил всё тот же беспорядок, что и днём, зато под ним Барти теперь заметил ещё пару пустых бутылок — судя по всему, скопились за ближайшие дни. Непонятно только было, как же начальник не боится проверок, если оставляет такие следы. Или те происходят настолько редко и предсказуемо? Початая бутыль и стаканы так и остались на столе. Он подошёл, взял стакан, плеснул на донышко... и немедленно выпил. Жар разлился по горлу, а потом и по телу. Стало тише, спокойнее, да и вообще — лучше. Главное было не продолжать. Зайти в комнату, быстро разуться, упасть на кровать и провалиться в сон...

Барти проснулся, когда уже начинало светать, но до рассвета дело ещё не дошло — дрёмы были потревожены настойчивым стуком в окно. На подоконнике сидел Очкарик — мокрый, взъерошенный и сердитый, — выглядевший настолько комично, что нельзя было сдержать улыбку. Именно птица и стучала в стекло, с каждым мгновением всё сильнее и настойчивей. Только тогда Барти понял, что вечером забыл приоткрыть окно, а потому пришлось встать, подивиться про себя, что с головой вроде всё в порядке (только во рту сухость), подойти и медленно, с усилием, повернуть ручку на потрескавшейся деревянной раме. Выругавшись про себя, конечно.

— Прилетел, да? Ну, извини, извини, что забыл про такое дело, — рука потянулась погладить питомца. — Эй! А вот кусаться не обязательно! Хочешь печенья?

К сожалению, завязки на лапе плохо поддавались, а печенье было склёвано почти мгновенно, после чего атакованы были уже руки. Пришлось дать ещё одно, а потом и ещё — третье давать, впрочем, было не обязательно, поскольку письмо уже было отвязано и отложено, но Барти счёл, что питомец и без того должен быть измотан трудным перелётом и заслуживает большего. Отдельно следовала загадка, как же птице удалось слетать туда и обратно так быстро — хотя бы потому, что дорога до Гриммо, 12 заняла бы у птицы почти целый день только в один конец. Видимо, лететь пришлось в другое место — что ж, это даже и к лучшему, да Очкарику лишнего печенья было не жалко. В конце концов, к животным Барти всегда относился достаточно хорошо, лучше, чем к большинству людей.

— Итак, что тут у нас... Да, привет, я тоже надеюсь, что у меня всё хорошо... дальше, дальше... о! Согласие. Прекрасно. Смогу ли я в пятницу вечером? Конечно, смогу. Только надо отпроситься. Тогда и ответим... А ты, Очкарик, отдохни пока. Хорошо потрудился.

После хороших новостей оставалось только успокоиться и досматривать свои сны до утра. Утром же пришлось приводить помятую одежду в порядок, причёсываться... и искать, где можно умыться, поскольку спросить было не у кого — начальник ещё дрых, и его храп разносился по всему зданию. На улице уже распогодилось, и солнце яркими лучами просвечивало сквозь дыры облаков, освещая всё тот же замок, дома, холмы... К слову, проснулся Бриссенден как раз когда Барти нашёл уже умывальник на улице и успел освежиться.

— Доброе утро.

— А... ага. Зелье... во втором левом ящике, — голос поутру звучал грубо и хрипло, а о аромате, распространяемом чуть ли не всем телом начальства лучше и вовсе деликатно промолчать.

— Спасибо, мне не требуется.

— Мне принеси, — подосадовал на недогадливость Барти собеседник.

Примерно так и начался первый день на должности служащего Скаллоуэйского отделения управления поддержки оборотней. Более того, оказалось, что и большая часть дня, как правило, проходит примерно в таком режиме, что теоретически делать можно всё, что угодно. Но ничего, что позволяло бы покидать это забытое Мерлином поселение, регламентом не предписывалось.

Изначально управление было создано для оказания поддержки, отчего и получило своё название, правда, вряд ли кто-то помнил, какую именно помощь планировалось оказывать в тот момент. Весь спектр возможных услуг мог быть очень широк, и конечно же, обязанности управления были куда уже. По сути, основной поддержкой был диалог с работодателем — найти работу оборотню было нелегко, в силу природных особенностей, предрассудков и законодательства. В министерство, например, оборотней формально брать не запрещалось, но ни одного представителя их братии оттуда Барти не знал. Вся остальная Магическая Британия, как он подозревал, тоже. Частные компании же, если они могли нанять на свободное место оборотня, посылали заявку именно в управление, и потенциальные работники могли на месте эту заявку рассмотреть. Работодателей проверяли, предъявляли им определённые требования — но при наборе достаточного количества таких сотрудников несколько снижали налоги. Но были в этом и свои сложности и подводные камни. Проживание и свободное передвижение оборотней по территории Британии было ограничено несколькими районами вокруг небольшого количества поселений, где оборотням позволялось жить — а потому найти работу в месте со сколько-нибудь более престижным расположением было достаточно проблематично. Правда, почти любое предприятие могло нанять к себе «особых» работников, если было готово нести ответственность за такого подчинённого — подобные случаи встречались, но больно уж редко. Так что сами оборотни беспокоили управление по вопросам работы нечасто, в случае проблем с деньгами пытаясь подработать нелегально. Заявки из центра, то есть Министерства (изначально все они поступали туда), обновлялись еженедельно, и каждое воскресенье их доставляли. Тогда же происходила и проверка, а потому в такие дни надлежало быть на работе, трезвым, выглядеть сколько-то ухоженно и содержать помещение в порядке. В остальное время, если не возникало нештатной ситуации, камин надлежало держать закрытым.

Ещё к помощи относилась выдача разрешений на посещение того или иного уголка страны на определённое время (и отправка таких сведений в центр), помощь в составлении документов (оборотней не принимали в учебные заведения — то есть Хогвартс — а домашнее образование разнилось от семьи к семье, так что оформление происходило через управление; тем, кого покусали взрослыми, во многих отношениях везло, конечно, больше) и какие-то уж совсем редкие мелочи. Хотя, не сказать, что и более «частыми» услугами служащих действительно загружали.

Из остальных функций главным оставалось слежение за обстановкой и доклады либо в центральное отделение управления, либо в аврорат, в зависимости от того, что произошло. И если авроры могли просто прислать людей или выдать ордера на те или иные действия, то управление в крайнем случае могло отправить запрос в секцию учёта оборотней на отлов или ликвидацию той или иной особи. И такие случаи действительно изредка встречались.

Отпроситься на пятничный вечер оказалось совсем несложно — и начальник даже не стал спрашивать, для чего это Барти нужно, так что врать, говорить полуправду или часть правды не пришлось. Нужно было только собраться и вовремя шагнуть в камин, ведущий в Кабанью Голову, где его должен был поджидать Регулус. И Регулус поджидал.

Среди тяжёлых столов и стульев, грязных и неказистых, среди такого же странного контингента, скрывающегося в задымлённом полумраке, Регулус выделялся. В чистой и богато отделанной мантии, следящий за собой, держащийся открыто и уверенно — если бы кому-то были хоть сколько-нибудь интересны посетители заведения, его должны были взять на заметку в первую очередь. Вид Блэка, элиты магического общества, явно находился в дисгармонии с испещрённым годами и царапинами, ставшими настоящими отметинами и сколами, полом, бревенчатыми и серо-бурыми от времени стенами, с грязью, затхлой атмосферой, сгорбленными, скрюченными фигурами за столами... Это была территория подполья — не верхушки общества. Возможно, друг Барти решил, что, дабы их отношениями не заинтересовались, действовать надо именно так, особо не прячась?

— Привет, я рад, что ты пришёл, — сразу же начал Регулус.

— Да... привет. Мы будем здесь сидеть?

— Не стоит. Лучше сразу пойдём наружу, а то какая-то тухлая в этом месте атмосфера, — он усмехнулся.

Барти вдруг понял, что его товарищ и не задумывался о том, что его в Кабаньей Голове заметить и узнать легче лёгкого, и наверняка их встречей кто-то, да заинтересуется. Но с другой стороны, проследить за ними дальше... нет, сам Лорд Волдеморт этого не позволит. Если б он не скрывался хорошенько от чужих глаз, то давно бы всех пожирателей вычислили бы и повязали. Но говорить другу об осмотрительности Барти не счёл нужным — наверное, это даже и лучше, что любой мог их заметить, а соврать по поводу встречи всегда что-то да можно.

Снаружи было неожиданно тепло — не сравнить с Шетландскими островами, где из лета он, казалось, попал в конец осени, унылый и дождливый. Они прошлись до края поселения, после чего взялись за руки и аппарировали несколько раз подряд, как обозвал это Регулус — произвольной программой. Последним пунктом назначения стал какой-то лес, где, наконец, использовался уже портключ, доставивший путешественников на узкую тропинку, тоже лесную, проходящую по какой-то поросшей соснами долине вдоль чистого и извилистого ручья. Дальше можно было уже спокойно идти пешком, болтая о жизни, о том, что сейчас ждёт и к чему надо готовиться, и просто о разном, включающем в себя магглов, судьбы Магической Британии, Организацию, да и просто всё подряд.

Тропинка вывела их к хижине, возле входа в которую товарищи и остановились. Хижина выглядела снаружи не слишком ухоженно, но в лесу маскировалась идеально — просто потому, что территория вокруг густо поросла высоким кустарником и молодым осинником, ещё не достигшем в высоту и десятка ярдов.

— Сейчас мы войдём в прихожую, а дальше тебе идти одному, — объявил Регулус. — Я буду ждать.

— Окей. Пожелай мне удачи, что ли.

— Удачи. Главное, говори ему правду, — это было уже финальное напутствие. — Лорд не любит, когда его пытаются провести. Как он отличает ложь, не прибегая к леггилименции, я не знаю. Но ему удаётся.

Барти решил последовать рекомендации. В принципе, в жизни он чаще ценил ложь, нежели правду: он давно уже привык, что есть то, что люди очень хотят услышать, и если правда противоречит этому, лучше оставить её при себе. Иначе будет себе же дороже. Да, когда-нибудь собеседник может понять, что ты лукавил, но если быть осторожным, такое произойдёт именно что когда-нибудь, когда уже не будет иметь большого значения. Нет, если бы не существовало лжи, мир был бы просто ужасным, чудовищным местом, которое всё равно не могло бы существовать — отсутствие такого важного компонента было даже страшно себе представить. Но к настойчивой просьбе товарища прислушаться стоило — тем более, в данном случае правда если и навредит, то не фатально — всё же, то, что она приведёт к настолько неприятному исходу, представлялось совсем маловероятным.

В довольно просторной, ярдов пять на пять, если не больше, комнате, сидел за одиноким столом Он. Стол был самым обыкновенным, и даже какие-то бумаги на нём наличествовали, напротив стояла пара стульев, тоже обычных, деревянных, выполненных, на вкус Барти, достаточно безыскусно. Волшебник за столом был одет в рабочую мантию без особых изысков, но явно очень хорошего покроя — в таких вещах нельзя было не научиться разбираться в семье Бартемиуса Крауча-старшего. Более того, на Лорде мантия сидела, если не идеально, то близко к тому. Он выглядел достаточно молодо для своих лет, и даже седина только тронула чёрные волосы на красивом ещё, почти без морщин лице. Немного странно смотрелись угловатые черты, придавая выражению ничем не выводимый хищный вид, а красные, с лопнувшими сосудами глаза свидетельствовали о бессонных ночах, о том, что управление действиями Организации (весьма успешное, насколько можно было судить на данный момент) не проходило бесследно, оставляло отпечаток. Впрочем, взгляд, который Лорд поднял на вошедшего к нему посетителя, свидетельствовал о том, что истощение его обладателю в ближайшее время не грозит — сила и внимание в нём чувствовались. Как и то, что главный здесь Он, просто куда более высокой категории, чем будущий собеседник.

— Подходите, садитесь, не стесняйтесь, — голос звучал спокойно, уверенно, тихо — но казался громче самого громкого крика, чуть ли не подавляя собой.

— Добрый вечер, — оставалось только послушаться, подойти и сесть напротив. — Благодарю, что выделили время и согласились принять меня сегодня.

— Конечно, выделил. Вы ведь пришли вступить в нашу организацию, мистер Крауч? Или Бартемиус, если позволите?

— Лучше Барти, — чего-чего, а «Бартемиуса» (это ненавистное напоминание об отце, определявшем каждый шаг в его жизни!) он не мог терпеть настолько сильно, что даже возразил самому Лорду, а теперь нервничал, — или хотя бы мистер Крауч. Но Барти лучше, да.

— Значит, Барти. Да не нервничайте вы так, юноша, — прозвучало самую малость насмешливо. — Лучше успокойтесь и расскажите, что же привело вас к нам. Лучше говорите правду, как она есть, и поверьте, вам ничего не грозит. Но человека, который на собеседовании — назовём это так — кривит душой, я в Организацию точно не приму.

— Я... я хочу быть полезным, наверное, — начал Барти, и это было сложно, но дальше слова давались всё легче и легче. — Не как какое-то дополнение к отцовской карьере, а сам по себе. Я не знаю, насколько это всё относится к идеалам чистокровных, я даже не могу сказать, что ненавижу магглов и магглокровок, просто... ну... мне хочется приносить пользу, быть востребованным, раскрыть себя...

Барти продолжал ещё довольно долго. Лорд задавал время от времени уточняющие или наводящие вопросы, когда хотел получить более-менее подробные ответы, и оно как-то само так выходило. Барти не планировал с самого начала рассказывать очень много, но начав говорить правду, стал то ли терять чувство меры, то ли просто не мог остановиться в том, чтоб выговориться. Лгать он не пробовал, честно рассказав и о детстве, и о своей учёбе в Хогвартсе, и об обстановке в семье. Оказалось неожиданно легко.

Вспоминая свою биографию, Барти приходил к выводу, что с самого детства его готовили скорее как дополнение к отцовской карьере — он должен был помогать, играя роль образцового сына и едва ли не вундеркинда, гения. Любое отступление каралось отцом, за что к восемнадцати годам Барти к нему никакой любви не испытывал и даже не особенно стеснялся в этом признаваться. Было даже что-то увлекательное в том, что исповедником его оказался главный, наверное, враг его отца в магическом мире — это завораживало, захватывало дух своей недозволенностью, протестом. Мать Барти тоже не особенно любил — хотя бы за то, что она чаще всего вставала на сторону сына, но довольно быстро сдавалась под давлением Бартемиуса-старшего, отчего выговоры и наказания становились только ещё более удручающими. Чуть больше года назад она, работавшая со снятием проклятий, всё же претерпела фатальную неудачу и не могла уже восстановиться — колдомедики давали ей ещё максимум несколько лет. С тех пор мать вообще практически перестала защищать сына, но не то чтоб от этого что-то ухудшилось. Разве что отец после происшествия стал раздражительнее.

Если говорить об учёбе в Хогвартсе на факультете Райвенкло, то в основном из-за того же отца Барти не шибко сближался с ребятами из низов — это не помогло бы отцовской карьере. Да и свободного времени оставалось немного, поскольку от него требовалось учиться по всем предметам непременно на «превосходно», да ещё и вне занятий себя в чём-нибудь проявлять. Поскольку с квиддичем как-то не заладилось, то проявлял себя юный Барти в дуэльном клубе, и хорошо, кстати, проявлял, как и на уроках. То, что он сошёлся с Регулусом, получилось как-то само — наверное, на почве любви к знаниям. То есть одному из них мало какие радости, кроме чтения были доступны, а вот второй, то есть Регулус, этим вполне себе увлекался и уважал того, кто успевает лучше него по многим предметам. А ещё, несмотря на свою популярность как ловца в квиддичной команде, очень ценно было найти понимающего собеседника. Что же до Барти, то отец его не возражал против дружбы с отпрыском Блэков — в конце концов, если не Блэки, то кто ещё может быть подобающим другом для Крауча?

— Что ж, надо признать, вы действительно были откровенны со мной, Барти, — стал после длительной беседы подводить итоги Лорд, показав тем самым, что обсуждение мотивов и биографии соискателя закончено. — И знаете, с моей стороны было бы форменным свинством вам отказать, — Лорд Волдеморт улыбнулся.

— Значит... я принят? — вроде бы, итог был с одной стороны ожидаем, но с другой — поверить было трудно. Внезапно подумалось, что поверить в отказ, наверное, было бы не менее трудно.

— Да, — решение было подтверждено ещё раз. — Знаете, раз вы так тесно дружите с Регулусом, то я даже решил, что с вами делать.

Лорд взял довольно длительную паузу.

— Видите ли, доверенным членом вы сейчас, конечно, не будете, хотя имеете все шансы стать таковым очень быстро, всего за несколько лет. Если покажете себя, конечно, — теперь настала очередь Лорда много говорить, а Барти оставалось только вставлять реплики, когда это подразумевалось. — По поводу ваших сомнений относительно чистокровных идеалов... знаете, всегда считалось, что карьера должна быть ради семьи, а не семья должна служить карьерным целям, так что ваша позиция ближе к ней, нежели вашего отца. Что же касается ненависти к магглам... Знаете, это больше пропаганда, нежели то, как дела обстоят на самом деле. Хотя, признаюсь, немалое количество моих подопечных их не любит — тут уж не буду лукавить.

— Пропаганда?

— Конечно. Я не так много имею против них конкретно, и даже против грязнокровок. Основная проблема не в этом, а в том, что у нас разные миры, и магический очень сильно отличается от маггловского, — продолжил свои объяснения Лорд. — И мы выступаем даже не против грязнокровок как таковых в нашем мире, мы выступаем против омаггливания, против всего того маггловского, что они стремятся привнести в наш мир с собой, разрушая вековые традиции — а с ними и само наше общество.

— Спасибо за разъяснения.

— Что же по поводу вас: конечно, вы показали превосходные успехи за время учёбы, и я не сомневаюсь, что школьную программу вы знаете на «превосходно», всю, и даже по поводу ваших успехов в дуэльном клубе не сомневаюсь, — подобные слова подразумевали, что обязательно найдётся некое «но», изъян, про который ему собираются сообщить. — Но всё же, этого недостаточно, поскольку некоторые аспекты в Хогвартсе опускают, а для вхождения в боевое крыло необходимо, помимо этого, и много тренироваться. Надеюсь, вы не против ещё немного поучиться?

— Конечно. Почту за честь, — действительно, от предложения отказываться совсем не хотелось.

— Тогда обучаться, наверное, вам лучше вместе с вашим другом Регулусом?

— Спасибо! — за такое развитие событий Барти был и правда благодарен.

— Хорошо, учитель у вас будет общий, и чуть позже сегодня вы с ним познакомитесь. И последний момент: вы упоминали, что пытались овладеть легиллименцией и окклюменцией. Какие у вас успехи в этом деле?

Барти попытался вспомнить, чего же именно он смог достичь. Проблем с изучением окклюменции самостоятельно возникало не очень много, и основной, пожалуй, была невозможность точно проверить свои навыки — в то время как в легиллименции почти невозможно было эти навыки самостоятельно обрести. Но теоретически свои успехи он представлял, хоть и весьма приблизительно. В итоге было решено просто высказать свои соображения насчёт продвижений в этих дисциплинах.

— Я считаю себя неплохим окклюментом, а легиллименцию... без опытного материала не сильно изучишь, сами понимаете. Хотя, упражнения, которые можно сделать самостоятельно, у меня получаются.

— Значит, самые азы легиллименции вы знаете. Что ж, то, что окклюменция на базовом уровне вам известна, я не подвергаю сомнению, и видимо, она у вас даже выше него. Но вот насколько?

— Я готов проверить, если вы позволите, — в конце концов, Барти особо не врал в своих рассказах, и если верить тому, что было сказано за беседу, ничего ему не грозило, даже если прочли бы самые тайные мысли. А воспоминания... наверное, было несколько вещей, которые он не хотел бы показывать, но в сущности, какое Лорду-то до них дело?

— Я должен предупредить вас, что это болезненно. В процессе, скорее всего, ваши щиты будут сломаны. Конечно, если они достаточно прочны, я не стану применять грубое воздействие — просто потому, что от такого удара можно и не оправиться, но поверьте, ничего приятного в процедуре нет. Это... больно.

— Я всё равно не отказываюсь, — когда Барти сказал это, собеседник улыбнулся.

— Что ж, вы весьма храбры. Готовы? Начинаем, — Лорд посмотрел ему в глаза.

Барти был пуст: в нём не было ничего, включая самого Барти, и только где-то в самой глубине сознания что-то управляло телом, щитами, удерживая их и отвечая на раздражители. Как описать этот поединок в научных терминах, Барти, пожалуй, знал, и если бы у него был справочник под рукой, справился бы с такой задачей. В ненаучных — это было сделать сложнее. Если бы можно было корректно описать происходящее в терминах обычной дуэли, то получилось бы примерно следующее. Волдеморт произвёл несколько стандартных атак, которые щиты выдержали — и могли бы выдержать куда более изощрённые методы воздействия, после чего стал наносить одиночные удары, прощупывая защиту. Барти не знал, сколько времени это заняло, но подозревал, что не больше нескольких минут в самом благоприятном для него случае.

Дальнейшее произошло очень быстро: отвлекающая атака внушающей уважение силы заставила щиты чуточку видоизмениться и на небольшой промежуток времени делала их не такими универсальными, проникающий удар другого типа обозначил конец всей обороне, голову пронзила резкая боль, и мир закружился невиданным калейдоскопом, а потом осколки разлетелись вокруг, заполонив собой всё пространство, мерцая, сверкая и искрясь.

...Барти исполнилось пять лет, и родители повели его на остров Тайри. Почему-то в самом начале запомнилась лесная дорога и просвечивающее сквозь листву Солнце, запомнилось большое количество яхт и лодок в маггловской части острова...

...урок ЗОТИ на седьмом курсе. Преподавателем тогда стала Доркас Медоуз, и, пожалуй, Барти считал её наиболее компетентным преподавателем за все семь лет своего обучения. В тот год они занимались защитой от угроз, исходящих от других волшебников и тёмной магии как таковой, и вот сейчас она стояла у доски, объясняя методы противодействия дикому огню...

...в тот день Барти покрылся зелёными пятнами, у него выросли ослиные уши и хвост. Судя по всему, постарались мародёры, которым не понравилось то, что он такой скучный. Или то, что тесно общается с Регулусом. А может, всё вместе — кто их разберёт. В лазарете его продержали до вечера...

...отработок Барти не получал, что не мешало ему изредка навещать профессора Кеттлбёрна вне учебной программы, спрашивать, нужна ли помощь, и тот не мог нарадоваться на ученика. Сам ученик тоже относился к преподавателю УЗМС довольно тепло, но к некоторым его животным был ещё более неравнодушен. В этот раз ему разрешили не только покормить грифонёнка, единственного в зверинце, но и поиграть с ним. Профессор счёл, что тот достаточно привык к Барти для безопасного с ним времяпрепровождения...

Образы мелькали и сменялись один за другим, но всё быстро закончилось. Барти обнаружил, что вокруг него кружатся необычно высокие стены и потолок хижины, но мгновением позже ситуация чуть прояснилась: стул лежал где-то рядом, и ножка его упиралась в ягодицу, напротив стоял, повернув голову немного в сторону, Лорд, на лице которого пока не удавалось сфокусироваться достаточно, из-за чего оно казалось слегка размытым, а боль понемногу отступала. Чуть оглядевшись, он заметил пятна на полу и на мантии, почувствовал солёный привкус на языке и нечто жидкое, тихо стекающее с верхней губы на нижнюю, а с неё — на гладко выбритый подбородок. Сам Барти стоял на коленях, и очень хотелось лечь. Вместо боли почему-то подходила дурнота.

«Только бы не стошнило...»

— Без малого шесть минут. Впечатляет. Нет, моей грубой силы наверняка хватило бы, чтобы сломать защиту быстрее, но так, наверное, смог бы сломать щиты только я и ещё несколько человек во всей Европе. Да и если подходить к процессу творчески, то только искушённый легиллимент сможет пробиться за сколько-то приемлемое время, — после этих слов Лорд посмотрел уже в сторону Барти. — Вижу вы более-менее в порядке. Ещё раз прошу прощения за неприятные ощущения, но вы сами на такое подписались. Через час-другой вы будете в норме, а что касается испытания, окклюменцией вы владеете на достаточно высоком уровне, но я считаю, вы способны на большее. Лично я, к сожалению, не смогу вас учить хотя бы из-за нехватки времени, но подходящего учителя по этим дисциплинам найду. Как можно вашу защиту взломать, думаю, вы поняли. А теперь можете познакомиться с учителем по всему остальному. Думаю, вы подружитесь.

— Значит, младший Крауч, да? Бартемиус? — донёсся слева женский голос.

Барти повернулся — встать он ещё не мог, да и дурнота при движении значительно увеличивалась. Кажется, проверка сказалась на нём совсем плохо. Обладательницу голоса он видел до этого пару раз — это была кузина Регулуса, Беллатрикс, которой её кузен восторгался, и едва ли не боготворил. Он запомнил идеально сидящие дорогие мантии, высокомерный и скучающий взгляд, что интересно, при не самом надменном выражении лица и довольно простую причёску. Сейчас мантия, судя по всему, была тоже достаточно изысканной, волнистые чёрные волосы были распущены, а сфокусировавшись на лице, можно было заметить на нём неподдельный интерес. Беллатрикс находилась очень близко, и чтоб ответить, пришлось приподнять голову. Барти посмотрел в лицо и попытался улыбнуться. Получилось скорее оскалить зубы.

— Лучше просто Барти.

А потом Барти вырвало прямо ей под ноги.