Moon (гет)

Марк крепко сжал её руку, не позволяя Лаванде последовать за Джейни.

– Лаванда, успокойся, – тихо произнёс он, – чего ты так разозлилась?

Лаванда резко повернулась; её губы были плотно сжаты, ноздри раздувались от негодования. Он узнал признаки надвигающейся бури. Несмотря на неизбежность неприятной сцены, Марк почувствовал, как душу переполняет надежда. Он отпустил руку Лаванды и приготовился к прорыву плотины.

– Почему я разозлилась? А ты не знаешь? Иногда ты бываешь таким дураком, Марк, резким, высокомерным и грубым дураком.

Её слова были для Марка безобидной рябью на воде. Марк Мун никогда не терял самообладания – в Шотландском Офисе Магического Правопорядка это было всем известно. Он гордился своей способностью быть выше любого оскорбления, сохранять невозмутимость и спокойствие. За пять месяцев общения с Лавандой Марк слышал от неё немало колкостей и научился игнорировать колючки.

– Я? Грубый? – мягко спросил он. – Я всего лишь разговаривал с девушкой, которую не видел со школы, а ты налетела и затеяла ссору.

– Она тебя клеила! – возмущённо выпалила Лаванда.

– Возможно, ну и что с того? – резонно заметил Марк. Язвительные замечания Джейни Скотт рассердили его, и всё же он понимал, что в них была большая доля правды. Ему давно нужно было выяснить отношения с Лавандой, и Джейни дала для этого удачный повод.

– А тебя никто никогда не клеит, Лаванда? Это происходит даже у меня на глазах. Помнишь, что ты сказала, когда я впервые пригласил тебя на свидание? «Сейчас мне не нужен бой-френд, у меня слишком много негативного опыта. И вообще, ты мне не нравишься! Но мы можем время от времени гулять вместе». Так ты сказала, слово в слово.

Лаванда открыла рот, чтобы возразить, но Марк её перебил.

– Это было примерно полгода назад, Лаванда, а сейчас у нас сложился целый ритуал, – он заглянул в её фиалковые глаза и попытался объяснить: – Ты знаешь, что мне приятна твоя компания. Думаю, что тебе моя компания тоже нравится. Но кто я тебе? Похоже, Джейни права – я всего лишь перевалочный пункт. Сначала мы встречались с тобой раз в неделю, потом два раза – по средам здесь, в Эдинбурге, по субботам в Лондоне. Сейчас мы встречаемся через день и проводим вместе все выходные. Я водил тебя на бал в свой шотландский офис, ты водила меня на бал в Министерство. Я отклонил приглашение на Хогманай в своём офисе – вместо этого мы с тобой пошли на новогоднюю вечеринку к Поттерам. Ты англичанка, ты не представляешь, что значит пропустить Новогодний праздник в Эдинбурге, – продолжил он. – Когда я тебя пригласил на свидание, ты сказала, что мы будем просто друзьями, что ты не готова к отношениям, потому что они быстро рушатся. Наши псевдоотношения длятся больше пяти месяцев – кажется, это твой рекорд, – Марк не хотел, чтобы его слова звучали грубо, но нахлынувшие эмоции нарушили равновесие, и он не сдержался: – О, я забыл, что никаких отношений нет! По крайней мере, для тебя.

В его голосе послышалось раздражение.

– Я вижу тебя чаще, чем кого-либо другого – если не считать коллег по работе. Я всегда считал, что у нас есть отношения, несмотря на то, что их физическое проявление сводится к поцелую в щёчку на прощанье. Может быть, эти отношения исчерпали себя; может быть, нам пора двигаться дальше, – он вздохнул, чтобы перевести дух. Впервые с тех пор, как он познакомился с Лавандой, она не отпускала едких комментариев, а изумлённо смотрела на него. Марк понял, что настал подходящий момент.

– Я хочу или меньшего или большего, – отважно продолжил он. Несправедливые нападки Лаванды на его школьную знакомую придали ему смелости. – И чтобы это осознать, мне понадобилась глупая толстушка по имени Джейни Скотт. Если я тебе не нравлюсь, Лаванда, и у нас нет отношений, то не злись, когда я разговариваю с другими женщинами. Ты сама сказала: «Мы можем встречаться с другими, если захотим». Возможно, я этого захотел.

Марк заметил, что люди, бегущие по своим делам сквозь этот холодный мартовский вечер, стали замедлять шаги в надежде ухватить кусочек развернувшейся перед ними драмы. Марк допускал вероятность того, что среди прохожих найдется добрый малый, желающий испытать судьбу с красоткой, который подойдет и спросит у Лаванды, не пристаёт ли к ней «этот парень». Это произошло во время их последнего спора – к большому веселью Лаванды.

Но сейчас она молчала в замешательстве. Марк надеялся, что сумел до неё достучаться. Обычно он мало говорил, но много слушал. Эта речь была, вероятно, самой длинной из его речей, обращённых к Лаванде.

Надежда не покидала Марка: он болтал с другой женщиной, причём гораздо менее привлекательной, чем Лаванда, а она приревновала его. Возможно, он ей не безразличен. Марк хотел открыть Лаванде свои чувства, но боялся, что она лишь посмеётся над ним.

– Ты говоришь, что я тебе не нравлюсь – ты постоянно это повторяешь, – продолжил он. – Во время нашей первой встречи ты взяла с меня обещание не затрагивать личные темы. Поэтому мы не говорим ни о твоей личной жизни, ни о моей. Зато я знаю, что в декабре ты ходила на свидание с американским юристом, который приезжал к вам на конференцию. Ты сообщила, что между вами ничего не было, а потом рассказала в подробностях, как далеко у вас с ним зашло. Ты знаешь, как я к тебе отношусь, Лаванда. Ты издеваешься надо мной, а я терплю – сам не знаю, почему! Ты нравишься многим мужчинам. И, чёрт возьми, я – один из них! Но иногда ты бываешь такой... такой... жестокой.

– Ты прекрасно знаешь, почему, – отмахнулась Лаванда.

– По-твоему, во всём можно винить твою «болезнь»? Ты используешь её как стену, чтобы отгородиться от всех, даже от меня. Ты говоришь, что люди тебе не доверяют, а на самом деле ты сама вынуждаешь их к этому. Никто не испытывает к тебе ненависти из-за твоей болезни. Если тебя ненавидят, то из-за того, как ты себя ведёшь ты. И я уверен, что в глубине души ты это знаешь.

Он глянул сверху вниз в её замечательные фиалковые глаза, набрал воздух в лёгкие и сказал:

– Мне надоело повторять, что твоя «болезнь» не имеет для меня значения – ты мне не веришь. Ты никому не веришь. Потому что не хочешь верить! Тебе удобно иметь оправдание.

Марк видел, что терпению Лаванды приходит конец, но ему нужно было договорить. Она открыла рот, но он снова её перебил.

– Ты собираешься опять всё свалить на «лунные дни»? Ты всегда это делаешь, если тебе так удобно. Я знаю, какое сегодня число; я слежу за фазами Луны. До полнолуния ещё целых два дня, и это никак не влияет на твоё настроение. Для тебя это просто предлог безнаказанно побыть стервой. Я наблюдал за тобой в течение пяти полнолуний, – сказал Марк. – Помнишь, в прошлом месяце? Мы встретились за ланчем, а не за ужином, потому что приближалось полнолуние. Мы бродили по замку, – он дёрнул большим пальцем, указывая на гранитную громадину за спиной. – Нам было так весело, что мы забыли про время. Луна взошла, но ты заметила её спустя целый час. До заката оставалось всего полчаса, а ты чувствовала себя отлично, Лаванда! Ты была довольна и счастлива, так что, пожалуйста, не используй больше эту отговорку.

Марк, наконец, завершил свою тираду и умолк в ожидании ответа.

– Хватит, – сердито сказала Лаванда, – мне надоело слушать эту чушь! Какой ты жалкий, Марк! Посмотри на себя: долговязый чудак в потёртой одежде! Тебе совсем плевать, как ты выглядишь?

– Отлично, – Марк окончательно потерял терпение и впервые повысил на неё голос, – тебе проще сменить тему, чем признать, что я прав. Мне удобно в этой одежде, и раньше ты на неё не жаловалась. Если ты хочешь, чтобы я купил другую, я куплю. Тебе достаточно сказать. Тебе всегда достаточно просто сказать.

– Сказать? Но почему? Почему я всегда должна указывать, что тебе делать, Марк? – её голос пронзительно зазвенел. – Где твоя инициатива? Сам решай, как тебе одеваться. Ты ходишь за мной, как дрессированный пёс – Мерлин, иногда это ужасно бесит. И почти всё время молчишь, ничего не рассказываешь о себе.

– Потому что ты не даешь мне слова вставить, ты трещишь без умолку и никогда не просишь меня рассказать о себе. Тебе интересует кто угодно, только не я, Лаванда. Ты сама так решила – забыла? Как только разговор заходит обо мне, или о моей семье, или о твоей семье – ты сразу меняешь тему. Определись! Если хочешь узнать меня поближе, я готов говорить. Джейни Скотт знает о моей семье больше, чем ты, а она – девчонка из маггловской школы, в которую я ходил сто лет назад. Знаешь, что я думаю? Ты боишься, что узнаешь меня поближе, и я тебе понравлюсь ещё больше.

– Ещё больше? Ты мне вообще не нравишься! Ты мягкотелый и пассивный. От тебя только и слышно: «Лаванда, чего ты хочешь?» Почему бы тебе не предложить свою идею, не проявить инициативу? Ты не смог бы принять решение, даже если бы от него зависела твоя жизнь!

– Я предлагаю идеи, но ты их обычно отвергаешь и предлагаешь свои. В конце концов, мы всегда делаем то, что хочешь ты. А на мою голову сыплются все шишки.

– Потому что ты неуверенный, нерешительный и не умеешь возражать.

– Потому что я хочу, чтобы тебе было весело. Я не хочу тебе возражать. Ты... ты мне нравишься, Лаванда.

– Я тебе нравлюсь? Нравлюсь! Отлично. Ты что, совсем ничего не понимаешь в девушках? У тебя была хоть одна настоящая подружка? Иногда мне кажется, что я у тебя первая. Это правда, Марк? Я – единственная девушка, которая тебе «понравилась»? Какая трагедия для тебя – учитывая мою репутацию.

– Я... Это несправедливо... Я никогда не обсуждал, чем ты... что ты делала до нашей встречи. Но я думаю, что ты не очень-то гордишься собой. И вообще, какая разница, была ли у меня девушка?

– Не очень-то горжусь собой? Ещё как горжусь! Я – Лаванда Браун, герой Хогвартса, я награждена Орденом Мерлина второй степени. А ты – самый обычный, жалкий неудачник, у которого никогда не было настоящей подружки.

– Ты... проклятье!.. у меня... была, но...

– Всё, что ты можешь – это мямлить, Марк. Ты слишком нерешительный, – язвительно сказала она.

– Лаванда Браун, ты пойдешь со мной на свидание – на настоящее свидание? – сердито выпалил он.

– Я ответила ещё тогда, когда ты спросил в первый раз – нет!

– Что ж, тогда прощай, Лаванда, больше я тебя не потревожу, – он резко развернулся на пятках и решительно пошёл от неё прочь.

– Правильно! Беги! Ты такой же, как остальные мужчины – все вы убегаете!

– Нет, это ты нас прогоняешь, Лаванда, – крикнул он через плечо.

– Нашим отношениям конец, Марк!

– Ты не можешь закончить то, что никогда не начиналось, Лаванда.