Moons - Отважная семейка (гет)

– Ведьма-людоедка? – с изумлением переспросил Марк так громко, что Лаванда услышала, как трое молодых парней за её спиной умолкли и заёрзали на стульях. Она закатила глаза и с пониманием улыбнулась своему мужу.

– Нет, Марк, ты не смог бы работать под прикрытием, – шепотом сказала она.

– Лаванда, это всего лишь три маггла-подростка, – вполголоса ответил он.

– Три взбудораженных маггла-подростка, от которых пахнет ведьмой-людоедкой, – уточнила Лаванда и задумчиво посмотрела на Марка. – Интересно, что они затевают?

– Почему они что-то должны затевать?

– Потому что, – попыталась втолковать ему Лаванда. В ней начало закипать раздражение. – Я чувствую их волнение и возбуждение. Они встречались с людоедкой, и по крайней мере один из них сексуально возбуждён. Здесь что-то не так. Даже ты понимаешь, что здесь что-то не так. Людоедки могут выглядеть, как уродливые старухи, но на самом деле они даже не люди! Это тёмные существа! Они не имеют права встречаться с магглами, потому что некоторые из них до сих пор полагают, что есть людей вполне допустимо.

– Ты уверена, что это запах ведьмы-людоедки? – обеспокоенно пробормотал Марк.

– Однозначно. Не забывай, что у меня нос волка, – Лаванда напряглась, оскалила зубы и притворилась, что готова наброситься на него. Тревожное лицо Марка заставила её успокоиться. Она сделала глубокий вздох. – Прости, Марк, иногда я забываю, что ты не можешь чувствовать те же запахи, что и я. Ты же знаешь, перед полнолунием я буквально вижу, то, что чует мой нос. Пятнадцать минут назад я могла бы сказать тебе, что парень через два столика от нас испортил воздух, а у официантки, убиравшей посуду… не важно – я чувствую всё! Однако с тех пор, как пришли эти парни, все запахи свелись к приторным дешевым духам и ведьме-людоедке. Её вонь остается на всём, к чему она прикасается. Но они всегда скрываются от магглов – если только не задумали что-нибудь, как, например, эта! Разве можно так сильно душиться?

– Использовать духи – это не преступление, Лаванда.

– А зря, – с уверенностью заявила Лаванда. – Особенно если учесть, какую мерзкую и стойкую гадость она вылила на себя – перебивает почти все запахи. Из-за этих духов я почти не чувствую твой лосьон после бритья, мой любимый. Не хочешь ещё выпить? Теперь я сама пойду к бару. Хочу пройти мимо этих магглов и хорошенько на них взглянуть.

– Вообще-то я планировал немного другое веселье, – ответил Марк, грустно улыбаясь, – но так как наша годовщина уже почти наступила, делай, что хочешь.

Лаванда почувствовала нотку разочарования в его последней фразе и испытала укол совести. Она почти всегда крутила Марком, как хотела; его было так легко уговорить.

– А вдруг это важно, Эм-Эм, – она промурлыкала его инициалы низким, бархатным голосом. Обычно Лаванда так называла Марка в более страстные минуты. Ей удалось выманить у него улыбку. – Это дело будоражит меня, а ты знаешь, как я это люблю. Оно и тебя волнует, я же чувствую. Эм-Эм любит свою лавандовую девочку; любит, когда она шалит и веселится!

Марк с обречённым видом закатил глаза, протянул руку через стол и погладил Лаванду по щеке. Под столом её стопа потёрлась о его ногу.

– Ты победила, лавандовая девочка. Как всегда. Но если ты идёшь к бару, возьми мне, пожалуйста, апельсиновый сок, – сказал он.

– Хорошо, я тоже больше не буду пить алкоголь, – согласилась Лаванда, после чего встала и, качая бёдрами, поплыла к бару.

В ожидании напитков она снова глянула на часы. До восхода луны оставалось чуть больше двух часов. С каждой минутой Лаванда всё сильней ощущала её притяжение, убеждая себя, что у неё ещё есть время.

У нового аконитового зелья, которое она принимала, не было значительных побочных эффектов. В отличие от старого зелья, которое пил профессор Люпин, оно не вызывало ни усталости, ни сонливости. К сожалению, оно не позволяло избежать физического превращения. Будь она дома или на улице, при особой концентрации Лаванда могла оставаться в человеческом облике после восхода луны, но только до заката солнца. К несчастью, сегодня это давало ей всего лишь пятнадцать дополнительных минут.

Зелье позволяло сохранить сознание и подавить в себе зверя. Несмотря на это, закон предписывал ей в полнолуние находиться дома внутри запертой клетки. Многие оборотни считали закон несправедливым, но Лаванда смирилась с таким ограничением. Это была всего лишь краткосрочная изоляция, разумная мера для предотвращения инфекции, против распространения болезни. Когда она превращалась, одного укуса было достаточно, чтобы кого-нибудь заразить, а это уже считалось преступлением.

Лаванда была согласна провести двенадцать или тринадцать ночей году в заточении. Кроме того, она больше не была одна. Вот уже пять лет как Марк оставался вместе с ней. Каждое полнолуние он был рядом, сидел возле клетки, наблюдал, ждал и разговаривал. Марк в шутку говорил, что только в такие ночи он может разговаривать с ней и не бояться, что его перебьют. Это была шутка, но это была и правда. Именно в эти ночи, когда она не могла ему ответить, он по-настоящему открылся для неё.

Лаванда оглянулась. Марк сидел один, изредка бросая взгляды на трёх молодых людей. Она с нежностью посмотрела на своего мужа. Его длинные тёмно-каштановые волосы были зачесаны на одну сторону. Несколько прядей упали ему на лицо, и он машинально отбросил их назад, открывая лоб. Сидя у людной барной стойки в ожидании напитков, Лаванда вспомнила такую же ночь ровно два года назад, ночь перед свадьбой. Примерно в это же время она сидела на своей кровати со своими подружками невесты.

– Одно из трёх, – сказала Парвати. Сьюзен кивнула, соглашаясь с ней, и самодовольно усмехнулась.

– О чём это вы? – спросила Лаванда.

– Марк набрал одно очко, – ответила Сьюзен, сжимая губы в прямую линию, но её глаза смеялись. – Лаванда, ты всегда говорила, что выйдешь замуж за высокого, красивого и невероятно богатого мужчину.

– Марк высокий, – захихикала Парвати. – Так что одно из трёх.

– Деньги… – начала Лаванда.

– Деньги не главное, – перебила её Сьюзен, – но это моё кредо. А твоё звучит так: «Деньги на третьем месте, но он должен быть высоким и красивым, и я безумно влюблюсь в него с первого взгляда». Как ты помнишь, у тебя это не вышло.

– Хорошо, за деньги присудим ему два очка, за остальные пункты по одному и оценим его на четверочку по десятибалльной системе, – съязвила Парвати.

– Он симпатичный, он очень симпатичный, – возмутилась Лаванда.

– Правда? С каких это пор? – спросила Сьюзен.

– Когда ты стала ходить с ним на свидания, Лаванда, ты лично сказала мне, что «смотреть там не на что, он мне не нравится, но хорошо воспитан, так что сойдёт, пока не подвернётся кто-нибудь получше» – сказала Парвати.

– А я присутствовала при вашем знакомстве, – добавила Сьюзен. – Помнится, ты заявила, что Марк настолько обычный, что его можно не заметить, но при этом он всё равно умудряется выглядеть странно.

– Заткнитесь, вы обе, – сказала Лаванда. – Я ошибалась – довольны? Кроме того, Сьюзен, это была не первая встреча с Марком, ты же знаешь. И он…

– Единственный парень на этом свете, который настолько глуп, чтобы сделать тебе предложение, – закончила Парвати.

Их беседа закончилась глупым, весёлым подушечным боем, который продолжался до тех пор, пока Лаванда не расплакалась. Её подружки – будущие свидетельницы – перестали драться и бросились её утешать. Она плакала не потому, что волновалась перед свадьбой, а потому что наконец с грустью осознала: невероятно, но всё, что они сказали, правда.

Возвращаясь к столику с двумя стаканами апельсинового сока, Лаванда незаметно наблюдала за тремя молодыми людьми. Все они были одеты по-летнему: майки, туфли на плоской подошве, длинные шорты, сидящее так низко на талии, что из-под них выглядывали мешковатые боксеры. Лаванда совершенно не понимала последнюю маггловскую моду. Один парень нацепил на голову круглую шерстяную шапку, которая выглядела смешно и совершенно нелепо в такой жаркий июльский вечер.

Трое ребят оказались ещё моложе, чем их описал Марк. Она подозревала, что, по крайней мере, один из них, в шапочке, был несовершеннолетний. И наверняка всем им было меньше двадцати.

Это были юные, стройные, неугомонные подростки, которые не осознавали, что не будут такими всегда. Мальчик в шапочке был самый низкий; у него был курносый нос и очень прыщавое лицо. Самый старший из них, с нечесаными волосами, безуспешно и совершенно напрасно пытался отрастить бороду, однако друзья не потрудились ему намекнуть на это самое «напрасно». Третий парень, высокий, рыжий и кудрявый, выглядел довольно мило.

Лаванда качнула бёдрами и нарочито медленно проплыла мимо их столика. Они не обратили на неё никакого внимания. Это её задело: короткое летнее платье Лаванды имело довольно глубокий вырез; она всё ещё была привлекательной и стройной. Они обязаны были хотя бы взглянуть на неё.

Лаванда повела носом. Запах духов и ведьмы-людоедки исходил от парня с нелепой бородой. Он был взволнован и возбуждён и говорил больше остальных. Проходя мимо, Лаванда уловила обрывок его реплики:

– …Она просто шикарная. Она пригласила меня на вечеринку. Я спросил, можно ли привести с собой двух друзей, и она сказала, что да.

Лаванда села напротив Марка в ещё большем замешательстве, чем прежде. Когда он стал задавать вопросы, она отвлекла его поцелуем, а затем мягко приложила указательный палец к его губам.

– Подожди, – попросила Лаванда. Марк подчинился.

Она заглянула в свою сумочку, достала оттуда кошелёк Аврора и открыла его. К счастью для Лаванды, нужный ей предмет находился в одном из верхних отделений. Такой кошелек, стандартный для каждого аврора, находился под заклятием невидимого расширения и содержал все необходимые аврорам предметы. Однако заглядывать в его невидимые глубины в присутствии магглов было неудобно.

Лаванда знала, что где лежит. Она быстро достала мешочек с невидимым удлинителем ушей, нащупала трубочку, засунула её себе в ухо и перекинула удлинитель через плечо. Разговор мальчишек теперь был прекрасно слышен.

– А сколько ей лет, Джош? – спросил один из них.

– Если эта та, о которой я думаю, то она просто старуха! Лет на десять старше Джоша – ей лет двадцать восемь, не меньше! – сказал второй парень.

Лаванда, всего три месяца назад отметившая своё тридцатилетие, сердито хмыкнула и нахмурилась. Марк настороженно глянул на неё, но Лаванда пресекла его вопрос взглядом. Тридцать – это ещё не старость, напомнила она себе.

– Ой, не трынди, Эд! Она крутая, а ты просто завидуешь, – ответил третий. Лаванда поняла, что это сказал жидкобородый парень по имени Джош.

– Она что-то задумала, Джош, – громко заявил Эд. Лаванда рискнула обернуться и заметила, что Эдом звали симпатичного рыжего. – Тебе просто лапши навешали, и ты думаешь не головой, а яйцами.

– У неё есть подружки? – спросил парень в шапочке.

– Она сказала, что да, Харв, – ответил Джош. – Ты со мной?

– Ага, – ответил Харв. – А ты, Эд?

– Должен же кто-то за вами двоими присматривать, – ответил рыжий Эд.

– Во сколько вечеринка? – радостно спросил Харв. – У нас есть время, чтобы хлопнуть ещё по пиву?

Беседа свернула на пиво, и Джош отправился к бару. Продолжая подслушивать одним ухом, Лаванда наклонилась над столом и пересказала Марку всё, что только что услышала.

Парни стали болтать о грузовиках, трюках, подшипниках и каких-то досках. У Лаванды ушло несколько минут на то, чтобы понять, что речь идёт о скейтбордах.

– Лаванда, что ты собираешься делать? – спросил Марк.

– Я хочу проследить за ними. Мне нужно найти эту людоедку. А ты иди домой и жди меня там. Это дело для аврора, – ответила она.