А если бы он вернулся опять (гет)

То, что было до "А если бы он вернулся опять".

И как ее одиночество закончилось.

Это была одинокая, пустая планета, которую они не смогли спасти. Нельзя сказать, что не пытались — каждый делал то, что мог. Но, в конце концов, каждый из них знал, что ничего не получится. Это мероприятие было безнадежно с самого начала.

...Когда Доктор ушел, Роза была раздавлена чувством потери. Это чувство было тягучим и густым, она утопала в нем, зависела от него, не делала ни одной попытки избавиться. Тайлер в те дни утопала в жалости к себе и не хотела и думать о том, что нужна кому-то еще, кроме него. Ей очень, до дрожи, нужен был Доктор.

На смену жалости вскоре пришла обида и злость. И эту злость Тайлер вымещала на Джоне. Он был всегда рядом — как послушная тень следовал за ней, куда бы Роза не шла. Там, где сдалась Джекки и отступил Микки, не в силах бороться с вмиг ставшим отвратительным характером Розы, метакризис справился. Девушка кричала на него, выплескивая все, что было на душе, отсылала прочь и уходила сама, язвительно бросала мужчине в лицо злые, отравляющие ее мысли слова, а Джон... Джон молчал и понимающе смотрел на нее, заранее прощая и принимая вину своего прототипа на себя.

В те дни Роза ненавидела Доктора. Но тот, кто остался с ней, им не был.

— Я остался с тобой, — однажды сказал Джон, сидя у ее кровати на полу. — И у меня есть только одно сердце, что-то около сорока лет впереди и воспоминания о девятистах годах, прожитых не мною. У меня больше нет ТАРДИС, звёзд. Я должен научиться бояться смерти, потому что в следующий раз она не отступит передо мной. Мои приключения закончились, я во вселенной, где у меня нет никого, кроме тебя. И я счастлив, Роза...

Девушка ничего не ответила. Она протянула руку и крепко сжала в своей ладони его пальцы.

Она все еще ненавидела Доктора. Но тот, кто остался с ней, им не был.

Их совместное счастье складывалось тяжело. Оно представляло собой крайне шаткую конструкцию, в которой всегда было три переменных с одной отсутствующей. Это счастье было похоже на столик на трех ножках, вынужденный стоять лишь на двоих.

Незримо. Замеченный краем глаза. Упомянутый в мыслях. Доктор всегда был с ними.

В идеальном мире Роза и Джон должны бы были постареть вместе и, желательно, умереть в один день. На смертном одре их должны были окружать любящие дети и внуки. Стены в их доме украшали бы совместные фотографии, отражающие их в каждый сложный и радостный период их жизни.

Но идеальный мир — всего лишь несмешная выдумка. Может поэтому, когда у Джона появлялись новые морщинки, у Розы повзрослели только глаза...

Через пять лет разница в возрасте стала предметом обсуждения всех коллег Розы. Через десять разговоры стихли: пару стали принимать за отца и дочь.

Розе и Джону было плевать на пересуды. Людское касалось их лишь краешком существования. Они с головой погрязли в необычном, чудесном и пугающем одновременно. И под градом психопуль, и провожая корабль ардемонов, и спускаясь с трапа летающего живого дома ДеТеир они старались никогда не отпускать руки друг друга.

И чаще переезжать. Вместе они исколесили все страны и континенты, побывав в тех уголках Земли, где не ступала даже нога повелителей времени.

Шло время. Роза больше никогда не работала на Торчвуд. Джон в перерывах между "не-работой" писал фантастические рассказы. Доктор все так же незримо держал вторую руку Розы в своей руке.

Впрочем, то, что Тайлер не работала на Торчвуд, совсем не означало отсутствие сотрудничества. Нельзя не пересекаться, делая одно и то же дело. Джон предпочитал называть это сотрудничество «приключениями».

На одном таком приключении Розу убили. Обыкновенная земная пуля прошла навылет сквозь трахею. Защитница Земли сгорела за считанные секунды...

После этого страшного вечера в волосах Джона засеребрилась первая седина. А в глазах девушки впервые за долгие годы промелькнуло настоящее отчаяние.

Всего через несколько лет оно поселилось там навсегда.

Он был уже очень старым, ее Джон. Старым, больным, слишком человеком, чтобы бороться со всем этим, слишком Доктором, чтобы смириться. Когда-то он научился бояться смерти... Но под конец жизни, Джон разучился чувствовать к ней что-то, кроме дружеской скуки. И каждый раз был готов поприветствовать ее с улыбкой. Смерть сбегала от него, внимая мольбам Розы об еще одном дне вместе. Но каждая дорога однажды заканчивается…

Закончилась и его. И планета, лишившись своего смертного Доктора, стала такой одинокой. Такой пустой…

Роза поселилась в маленьком домике на берегу бухты. В нем вечно дули сквозняки, наигрывая на трубе мелодии вечности и свободы.

Каждый день Роза ежилась под холодным норвежским ветром, выстужая в себе память и горе. Прощаясь.

Тайлер часто уезжала по делам. Иногда она покидала бухту просто так, окунаясь в суетливый мир покинутой всеми планеты. Ни в своем доме, ни кутаясь в куртку на холодных камнях Дарлек Ульфа, ни теряясь в сумасшедшей рождественской городской суете Роза не чувствовала себя мертвой, наоборот — она была слишком живая. Все остальные жители этого мира, напротив, были слишком мертвыми, слишком смертными и слишком быстрыми. Это было немножечко больше, чем девушка была готова вынести.

Вскоре все возвратилось на круги своя. Дела, поездки, расследования, инопланетные угрозы и Конец Света на каждое Рождество — все стало обыденным. Не хватало света далеких звезд. И руки, которая тянула бы ее за собой в следующее путешествие. В день, когда Джон отпустил ее руку, Доктор тоже перестал ее держать.

В один день монотонное существование Розы было прервано самым наглым образом: прямо в центре Кардиффа, среди суматошного людского потока ее выхватили из толпы, обняли до хруста в костях, подбросили в воздух и крепко поцеловали. Так здоровался только один человек в мире.

— Здравствуй, Джек, — впервые за долгое время Тайлер почувствовала себя прежней: юной, глупой, двадцатилетней.

— Каким ветром тебя сюда занесло? — много позже спросила Роза, сидя на валуне и болтая ногами в холодной воде.

Джек сидел рядом, заразительно улыбаясь. Невозможно было не улыбнуться в ответ, что девушка и сделала, плюнув на сомнения в голове и вопросы, вертевшиеся на языке. Все потом...

— Ты меня очень попросила, — мужчина легонько щелкнул ее по носу. — Тебе будет нереально скучно просиживать тут вечность в одиночку, по своему опыту тебе говорю.

— Я не помню такой просьбы, — наморщила лоб Роза, задевая босой ногой ботинок Джека. Капитан практически тут же скинул ботинки прямо в воду, подхватывая пример с солнечноволосой девушки.

— Ну, может не вслух, — и хотя Роза видела, что тот уходит от ответа, ей было все равно. Главное, что им хорошо прямо здесь и сейчас, и что завтрашний день перестал быть таким до одури одиноким.

— Спасибо, — она улыбнулась Харкнессу. Тот отмахнулся, будто для него это обычное дело — прорываться в параллельные вселенные для того, чтобы избавить старого друга от скуки.

Они тихо сидели, бросая друг на друга осторожные косые взгляды. Привыкали друг к другу и к факту существования их в одной временной плоскости. Роза почувствовала, как Джек взял ее руку в свою, переплетая пальцы. Это была совсем непривычная ладонь — квадратная, короткая, сильная, в мозолях от оружия. Чужая, непривычная ладонь.

Разговор не клеился.

— Ну... Как ты тут жила? — он неловко обнял ее ее за плечи, чересчур крепко и весомо тряхнув при этом.

А Тайлер будто бы только и ждала этого вопроса, чтобы дать наконец всему пережитому выйти наружу тяжелым потоком слов.