Летний Люцегад (джен)

День не задался с самого утра.

Во время завтрака тетка Петуния раздраженно заметила, что решила всерьез заняться садом. Гарри, услышав это, едва не подавился яичницей и закашлялся, он сразу понял истинное значение этих слов: что заниматься садом придется именно ему.

— Не кашляй за столом, — одернула его тетка. — Да и огород совсем зарос, давным-давно нужно было прополоть его.

— Я же только недавно пропалывал!

— А сейчас там снова полно сорняков. Их даже отсюда видно!

— У вас прекрасное зрение, тетушка, раз вы можете видеть сквозь стены, — пробормотал Гарри себе под нос, предусмотрительно понизив голос так, чтобы тетка не услышала.

— Что ты там бурчишь? Сколько раз я говорила, что бы ты не разговаривал с набитым ртом? Кстати, лужайка тоже давно не стрижена, да и живую изгородь не мешало бы освежить. Как раз после завтрака и займешься этим. Ты уже закончил?

— Заканчиваю, тетя Петуния, — обреченно вздохнул Гарри. День обещал выдаться очень долгим.

— И раз уж ты все равно будешь в саду, то обнови заодно и скамью. Только перед покраской не забудь ее хорошенько ошкурить, я проверю!

"Как же все это несправедливо!" — думал Гарри десять минут спустя, выкатывая из сарайчика тяжелую садовую тачку с инструментами.

Стоял чудесный погожий день летних каникул, любимейшего времени года всей британской детворы. И пока остальные дети развлекались, как могли, наслаждаясь беззаботными летними деньками, тетка Петуния неустанно изобретала все новые способы под завязку загрузить племянника домашними делами, чтобы, по выражению дяди Вернона, мальчишка не шатался без дела. Как будто ему, Гарри, так уж часто доводилось "пошататься"! Все это было ужасно, просто ужасно несправедливо!

Гарри вздохнул и с завистью поглядел на окно второго этажа, откуда доносились смех и восторженные вопли мальчишек. Это кузен Дадли и его приятель Пирс Полкисс рубились в "стрелялку" на новенькой игровой приставке, которую любящие родители презентовали Дадлику за то, что он окончил ("Точнее, еле-еле окончил" — с горечью думал Гарри) очередной учебный год. Академические успехи самого Гарри, пусть и не блестящие, были значительно выше, но никто и не подумал его поздравить, а уж о подарках и вовсе не было речи.

Гарри задумался о том, сколько времени пройдет прежде, чем этим двоим наскучит приставка и они вспомнят о своей любимой забаве под названием "Догони Гарри и надень ему на голову помойное ведро"? Мальчишка как раз прикидывал, как бы ему половчее управиться со всей работой и успеть удрать прежде, чем это случится, когда у него за спиной прозвучал хлопок, да такой громкий, что он подскочил на месте от неожиданности.

Гарри обернулся на звук. Может быть, кто-то взорвал петарду посреди улицы, или лопнула автомобильная покрышка? Мальчик огляделся по сторонам, но не увидел ни людей, ни машин. Это было очень странно. В самом деле, что-то же должно было вызвать этот звук...

— Ты все еще здесь? — раздался суровый окрик из кухонного окна. — Немедленно принимайся за дело! Сорняки сами себя не выполют!

— Уже иду, тетя Петуния, — вздохнул Гарри и, забыв о загадочных хлопках, поволок свою тачку в сторону огородных грядок.

* * *

Собираясь аппарировать к дому, где вот уже десять лет тихо и незаметно проживал самый знаменитый ребенок в стране, Люциус на всякий случай наложил на себя дезиллюминационные чары, ведь этот район, наверняка, просто кишит магглами. И действительно, стоило воздушному потоку вынести его на место, как он едва не наскочил на одного из них, сопляка лет девяти или десяти на вид. При звуке аппарационного хлопка мальчишка аж подскочил от неожиданности, крутанулся на месте и уставился прямо на — а вернее сквозь — Люциуса изумленно распахнутыми, до невозможности зелеными глазами.

Малфой присмотрелся повнимательнее: в облике этого незнакомого ребенка было что-то чертовски знакомое. Если бы еще час назад Люциуса спросили, помнит ли он, как выглядели Джеймс и Лили Поттер, то он едва ли бы смог ответить что-либо определенное. Но теперь, стоя посреди маггловского квартала, он почувствовал, будто кто-то щелкнул хроноворотом и перенес его в Хогвартс в год его назначения факультетским старостой. Перед ним, озираясь по сторонам, стоял призрак воспоминания — тощий маленький первогодка, таскавшийся повсюду вместе с беспутным кузеном Нарциссы и без конца нарывавшийся на штрафы. Люциус моментально вспомнил и вечно взъерошенные темные вихры, и нелепые очки, и выражение простодушного изумления на лице: "Кто-то разбросал навозные бомбы под дверью слизеринской гостиной? Не, не слышал!"

Пожалуй, единственное, что отличало воспоминание от яви — то, что недоумение в глазах последнего было неподдельным. И еще одежда. Вместо школьной мантии с гриффиндорскими знаками отличия, на мальчишке было надето бесформенное маггловское тряпье. При этом все вещи были порядком заношенными и линялыми, и по меньшей мере на два размера больше, чем нужно. Носки спортивных маггловских башмаков заметно "просили каши".

Вертя головой по сторонам и озадаченно пялясь на пустую улицу, мальчишка поднял руку и привычным жестом поскреб в затылке. Темные прядки под его рукой чуть сместились в сторону, частично обнажив лоб и шрам в виде молнии. Если бы у Люциуса еще оставались сомнения, то теперь они бы развеялись без следа. Перед ним стоял тот, кого он искал, Гарри Поттер собственной персоной.

Теперь, когда первоначальная задача разыскать мальчишку была решена, на передний план вышел следующий вопрос — как наилучшим образом завязать с ним знакомство, расположить к себе и внушить доверие? Снять дезиллюминационные чары и поговорить с мальчишкой прямо сейчас, раз уж повезло застать его в одиночестве? Но что если появление незнакомца "из воздуха" шокирует и отпугнет сопляка? Может, будет лучше дождаться более благоприятного момента?

Пока Люциус колебался, решение за него приняла какая-то незнакомая женщина. Высунув в распахнутое окно свою голову на очень длинной шее, она закричала скрипучим сердитым голосом:

— Ты все еще здесь? Немедленно принимайся за дело! Сорняки сами себя не выполют!

— Уже иду, тетя Петуния, — вздохнул объект внимания Малфоя и поплелся прочь, катя перед собой тяжелую тачку.

После секундного размышления, Люциус решил, что удачный момент для знакомства еще не настал, и что для него будет лучше какое-то время побыть безмолвным соглядатаем и постараться выяснить как можно больше о жизни мальчишки.

С этой мыслью он уселся на садовой скамье и приготовился наблюдать.

Следующие несколько часов прошли однообразно. Удобно расположившись в тени раскидистого каштана, Люциус смотрел, как малец одну за другой пропалывает грядки, обстригает сухие ветки с садовых деревьев и подравнивает живую изгородь. Потом он вывел из сарайчика странную, подозрительного вида штуковину и с громким тарахтением принялся катать ее туда-сюда по лужайке. Несколько раз в распахнутом окне появлялась голова все той же неприятной женщины с очередной порцией указаний и не слишком конструктивной критики.

Солнце в небе поднималось все выше, мальчишка трудился, не разгибая спины. Наблюдать за ним становилось утомительно, и Люциус на своем посту заскучал. Он даже успел слегка задремать, когда объект его слежки внезапно подошел совсем близко и швырнул на сидение — хвала Мерлину, что не Люциусу на колени — несколько кусков наждачной бумаги и малярные кисти. Разбуженный Малфой почел за лучшее тихонько убраться восвояси, перешел на веранду и оттуда продолжил следить за тем, как мальчишка шкурит и покрывает краской скамью. Потом Гарри позвали в дом, однако спустя пару минут его башмаки снова затопали по ступеням крыльца. Ожидая, что его поднадзорный снова вернется в сад, Люциус поленился привстать с шезлонга и упустил момент, когда мальчишка скрылся из его поля зрения, должно быть, отправившись в город с каким-нибудь поручением. Сопляк отсутствовал больше часа, и Малфой начал уже подумывать о том, чтобы окончательно оставить свой наблюдательный пост и вернуться в Мэнор, но тут он, наконец, явился — запыленный, усталый, с большими пакетами в руках. Люциус решил, что, пожалуй, задержится еще ненадолго.

Однако после возвращения с покупками пацан на улице больше не появлялся. Спустя еще какое-то время к дому подкатил один из тех железных ящиков на колесах, которые заменяют магглам камины и аппарацию. Оттуда выбрался грузный усатый мужчина и, ласково похлопав привезшую его штуковину по металлическому боку, прошел в дом. Минутой позже в дверях снова появился Поттер с ведром воды и большой губкой в руках. Когда автомобиль — как магглы называют подобные железяки — был отмыт до блеска, сам мальчишка выглядел не лучше половой тряпки: такой же взмыленный, посеревший от пыли, взмокший от пота и, определенно, столь же жалкий.

— С дороги, придурок!

Из дверей дома галопом выкатились еще двое ребят: один рослый и жирный, а другой юркий и худощавый. Пробегая мимо Гарри, остановившегося перевести дух над отдраенным автомобилем, жирный парень толкнул его, а потом вдобавок поддал ногой стоявшее рядом ведро, окатив упавшего по пояс мыльной пеной. С довольным гоготом парни оседлали велосипеды и помчались прочь. Гарри вскочил на ноги и, подхватив с земли губку, изо всех сил швырнул ее в спину обидчика. Он промазал. Губка шлепнулась на дорогу, а хулиганы преспокойно крутили педали, и их издевательский смех продолжал звучать над тихой улицей, пока они не скрылись за поворотом. Оставшийся в одиночестве Гарри еле сдерживал злые слезы.

Люциус Малфой, наблюдавший за этой сценой из стоящего на веранде шезлонга, довольно потирал руки. Действительность превосходила его самые радужные упования. Теперь он знал наверняка, что живется юной "звезде" магического мира из рук вон плохо... и это было очень, очень хорошо для того замысла, который уже успел сформироваться в голове этого предприимчивого интригана.