Большое кошачье мошенничество (джен)

На прошлой неделе мне удалось несколько продвинуться в расследовании.

В день, когда собирался Попечительский совет, Стэн Шанпайк работал с девяти утра до шести вечера. Этот факт подтвердили в Департаменте магического транспорта. Раздобыть сведения не составило никакого труда: я уже полвека учу юных ведьмочек и колдунов, так что в результате в магическом мире полно людей, которые привыкли отвечать, когда я задаю вопрос. Некоторые до сих пор краснеют, если приходится говорить: «Профессор, я не знаю».

Что касается миссис Кавендиш, то Аргус сказал, что приближается очередная кошачья выставка. В обычных условиях миссис Кавендиш ее бы проигнорировала. Она отличается снобизмом, а там, по словам Аргуса, собирается «неподходящая компания». Но поскольку ее кот так и не получил доступ в Бирмингем, высока вероятность, что она будет участвовать.

И я тоже. Я нарядилась на маггловский манер (Аргус подтвердил, что маггловские дамы одеваются на выставку именно так) и приготовилась к аппарации. Аргус остался в замке. Ему ужасно хотелось мне все показать, и он мог сообщить бесценные сведения о том, что происходит за кулисами. Но мы решили не рисковать. Если каким-то таинственным образом миссис Кавендиш впуталась в темное дело, она не ожидает увидеть Аргуса на сегодняшней выставке. И она не должна его увидеть.

* * *

До чего отвратительная особа эта миссис Кавендиш!

Я почти сразу ее обнаружила: у Аргуса дар описывать людей несколькими скупыми штрихами. «Вырядится, словно маггловская королева. Только королева улыбается, а эта писает уксусом», — сказал он, и в толпе почти сразу обнаружилась дама в костюме пастельных тонов, туфлях-лодочках и ниткой жемчуга на шее. И с выражением лица, вполне соответствовавшим описанию Аргуса.

Кое-кто ее приветствовал, но она едва кивала в ответ. Исключение было сделано для нескольких человек, чья манера одеваться свидетельствовала об обеспеченности. И она употребляла слово «вульгарный» в каждой второй фразе, причем очень громким голосом. Витрины были вульгарны, чай — еще вульгарнее, а самой вульгарной была публика.

Мне ужасно хотелось сказать, что подобное поведение как раз и является невыносимо вульгарным, но не следовало привлекать к себе внимание, так что я сдержалась.

Без сомнения, еще более вульгарно, чем обзывать «вульгарным» все вокруг, — делать своему спутнику замечания на публике. Поэтому я всегда с холодком относилась к Молли Уизли, хотя та и состояла в Ордене Феникса. Она могла наговорить Артуру такого! И это в присутствии посторонних, а порой и в присутствии собственных детей.

Я упомянула об этом потому, что миссис Кавендиш, хотя и маггла, обращалась с мужем в точности как Молли. Как мне удалось выяснить, мистер Кавендиш преподает в маггловском университете, так что его, возможно, следует называть «профессор Кавендиш». Он — специалист по средневековой истории.

Я слышала, как миссис Кавендиш жаловалась подруге в чайной палатке, что «бедный Лайонел» так и не сумел пробиться в приличный университет, типа Оксфорда или Кэмбриджа. Вечно читает старые, поросшие мохом книги, а что касается его собственных, «те такие скучные, что, не успеют их напечатать, тоже зарастают мохом, верно, дорогой?» Все это сопровождалось мелодичным хихиканьем, напомнившим мне Долорес Амбридж.

Я сразу прониклась сочувствием к профессору Кавендишу. (Не уверена, что ему полагается это звание, но он, несомненно, заслуживает уважения, хотя бы за то, что до сих пор не прикончил свою жену). Меня заинтересовала тема его исследований. И старые книги я люблю. К тому же он был довольно привлекательным в своем роде мужчиной. Высокий, худой, с острыми чертами. Не красавец, но лицо умное.

Если подумать, он чем-то напоминал Северуса Снейпа. Поэтому он мне и понравился. Северус теперь живет во Франции, и обычно я провожу у него часть летних каникул. За долгие годы мы стали близкими друзьями.

Ему придется по вкусу история с расследованием, и особенно по вкусу — если я потерплю неудачу. Он вечно повторяет, что я — не настоящий детектив, потому что способна обнаружить только те улики, которые мне нарочно подкинули. Как поступил он сам, когда захотел, чтобы я раскрыла его убежище во Франции.

Это заявление, разумеется, не имеет под собой никаких оснований. Однажды я разгадала тайну, где не было вовсе никаких улик. Когда я на это указываю, Северус заявляет, что все дело в том, что преступником был Мундунгус Флетчер, а когда речь идет о мелком мошенничестве, обвини Мундунгуса — и попадешь в точку. Заявление, которое показывает, что можно убрать колдуна со Слизерина, но нельзя убрать Слизерин из колдуна. Когда я раскрою тайну кошачьей выставки, я позволю себе немного позлорадствовать.

Но что касается профессора Кавендиша, мое первое впечатление оказалось не вполне верным. Через несколько минут он попросил у дам разрешения уйти, потому что ему не терпелось переговорить со знакомым.

— Опять раскопал старую книгу, — пожаловалась его жена. — Только деньги зря переводишь. Если бы я тебя не удерживала…

Но профессор не позволил себя остановить, радостно заявив:

— Я столько лет мечтал о «Молоте ведьм» и не стану упускать редкий случай.

«Молот» — страшная книга. Не просто страшная, но причинившая несказанные страдания. Пытки, казни, Статут Секретности — она виной множеству бед.

То, что Кавендиш захотел ее приобрести, еще не означает, что он верит в то, что там написано. Может, у него чисто исследовательский интерес. Не стоит торопиться с осуждением. Но появление «Молота» на маггловской выставке кошек не могло не вызвать подозрения. Я решила тайно проследить за профессором.

Результат превзошел все мои ожидания.

Потому что кто оказался знакомым Кавендиша? Не кто иной, как Люциус Малфой! Стоял у самого выхода с выставки. Роскошный маггловский костюм, длинные волосы перетянуты лентой — ни дать ни взять эксцентричный маггловский аристократ.

Я сразу аппарировала прочь: риск, что Люциус меня опознает, был слишком велик. Но я получила то, что хотела: потрясающие сведения.

Между Люциусом Малфоем и маггловской кошачьей выставкой имеется связь.

А еще имеется связь между Люциусом Малфоем и магглой, которая могла захотеть причинить вред миссис Норрис.

И хотя «Молот» вряд ли можно назвать пособием по колдовству, все-таки имеется очень слабая связь между Кавендишами и волшебниками.

Я не могла больше делать вид, что Люциус Малфой тут ни при чем. Завтра первым делом надо отследить все его перемещения в тот день, когда собирался Попечительский совет.

Начну, пожалуй, с Августы Лонгботтом. У нее ум, как бритва, и неплохая наблюдательность. И она страшно недовольна, что Люциус вернулся в Попечительский совет, так что так над ним и кружит. Как сокол.

Точнее, как стервятник. Не могу удержаться от каламбура.

* * *

Я несколько поторопилась, решив обратиться к Августе. Что я ей скажу? Я знаю, что мне надо выяснить: чем занимался Люциус и не пропадал ли он из поля зрения остальных членов Совета. Но нельзя же отправиться к Августе и так прямо выпалить этот вопрос. Я не служу в аврорате и не веду официального расследования.

Августа любит посплетничать. Что, если Люциус Малфой все-таки не виноват? Мотива-то по-прежнему нет. Если я начну про него расспрашивать, все вокруг (и прежде всего Августа) примутся перемывать ему косточки. Он станет жертвой несправедливого обвинения, а я выставлю себя полной дурой. Мне бы следовало беспокоиться о справедливости, но, если честно, меня больше тревожила вторая перспектива.

Интересно, как бы справилась с проблемой великая мисс Джейн Марпл, которую я всегда беру себе за образец?

Она бы зашла «немного поболтать», вот что она бы сделала. Прикинувшись милой старушкой, которая разговорчива от природы и немного свихнулась от одиночества.

К несчастью, Августа слишком хорошо меня знает. Единственное слово в этом описании, с которым она бы согласилась, это «старушка». Я старше ее на три месяца. В молодые годы, будучи старостой школы, я по глупости сослалась на разницу в возрасте, чтобы объяснить, почему я считаю, что Гусси наверняка попадет в беду из-за очередной проделки. Та, естественно, меня не послушалась (когда Гусси вообще прислушивалась к голосу разума?), и каким-то образом выходка сошла ей с рук. Но запомнить запомнила, и с тех пор вечно ссылается, что «из-за дряхлого возраста» мне недоступно то-то и то-то.

Так что мне придумать для Августы? У Невилла все отлично. Как декан Гриффиндора он на своем месте.

Может, что-то, связанное со школой? Но Августа знает, что с последнего заседания Совета ничего экстраординарного не произошло. Даже если она не вела протокол собственноручно.

Вот! Ее рука! Она потянула руку, причем ту, в которой держит палочку. Пришлось наложить повязку. Так что я загляну к ней, как Сердобольная Подруга. Если понадобится, сделаюсь Утешающим Ангелом.

Отлично. За дело. Минерва Макгонагалл, старая дева и детектив, вновь нашла выход!

Можешь засунуть себе в трубку и прикурить, Северус.