Хрупкое равновесие камней (джен)

Из допроса капитан-лейтенанта Сьюзан Ивановой, проведенного начальником службы безопасности Майклом Гарибальди.

Да ладно тебе, Гарибальди. Ты уже несколько часов ведешь допрос и изучил ситуацию со всех сторон. Зачем тебе еще и мой отчет? У меня сегодня двенадцать срочных дел, и это не учитывая мои ежедневные обязанности. Может, хотя бы отложим это до тех пор, когда у меня будет больше свободного времени?

Жестокий человек. Ладно, я расскажу тебе то, что знаю. Но если гильдия докеров устроит истерику из-за того, что я пропустила встречу, успокаивать мисс Коннели будешь ты.

Думаю, что все это началось после того, как ты отправился на расследование по поводу той банды контрабандистов. Ой, да не смотри ты на меня так. Я не валю всё на тебя, хоть и очень хочется. Ну то есть, да, кризис начался некоторое время спустя после того, как ты улетел, и закончился до твоего возвращения. И да, в то время нам чертовски был нужен шеф безопасности, особенно когда командору пришлось заняться допросом подозреваемых. Конечно, тебе было бы приятно услышать, что, будь ты с нами, всё пошло бы иначе. Но ты меня знаешь, Гарибальди, я никогда никому не потворствую.

Ты снова так на меня смотришь. Ладно, поехали дальше.

Все это началось, когда я была не на дежурстве. Шаттл, полный дипломатов, должен был прибыть через несколько часов, и Синклер заставил меня взять перерыв, пока это было возможно. Земляне, нарны, геймы — по сути, все дипломаты одинаковые. Следующие несколько дней мы планировали провести, организуя встречи и выслушивая жалобы. И я знала, что у меня не будет времени сверх того, что оговорено уставом.

У меня было несколько часов в запасе, и чтобы чем-то себя занять, я решила сходить в казино. Подумала, что можно пропустить бокальчик-другой, развеяться и немного поспать перед тем, как снова начнётся вся эта круговерть. Обычно я бывала там в другое время, так что надеялась пройти незамеченной. Конечно, мне следовало помнить, что шансы застать в казино Лондо были достаточно высоки в любое время.

К счастью для меня, он оказался не самым неприятным собутыльником. Лондо чуток громковат, да, но он один из тех редких обитателей станции, который может выдержать мой темп. Насколько помню, мы говорили о всякой ерунде: я пожаловалась на мисс Винтерс, он — на Г'Кара. Наш обычный разговор.

Господи. Я выпила с ним достаточно, чтобы начать «обычный разговор». Мне нужно завести больше друзей, умеющих пить.

Я уже допивала третий бокал «Юпитерианского солнечного зайчика», когда запищал коммуникатор. Я уставилась на карман, мечтая, чтобы он заткнулся. Командор Синклер знал, что я не на дежурстве. Он знал, что именно я делаю, когда отдыхаю. Мне не стоит разговаривать по коммуникатору, когда я пьяна. Разве что станция вот-вот взорвется.

Лондо сделал глоток бривари и тоже посмотрел на мой карман.

— Хоть я и не против музыкального сопровождения в этот вечер, но, капитан-лейтенант, это уже немного действует на нервы.

Коммуникатор замолчал.

— Я не на дежурстве, — сказала я.

И тут он зазвонил снова.

— А ваш коммуникатор об этом знает? — спросил Моллари.

Я вздохнула, выудила передатчик из кармана и ответила:

— Что?

Это был лейтенант Корвин. Ты ведь помнишь его? Такой неловкий парень из рубки, который, похоже, до сих пор не вышел из подросткового возраста.

— Мэм, вы просили сообщить вам о прибытии «Каллисто».

— Они должны были прилететь через три часа, — ответила я. — Земные корабли никогда не прилетают раньше срока.

— А этот прилетел.

Мне не стоит вести дела с дипломатами, когда я пьяна. И на дежурстве появляться тоже не стоит. Я подумала, не сказать ли Корвину, чтобы он обратился к командору насчет этого, но не смогла, потому что это все-таки моя обязанность. А я отношусь к своим обязанностям серьезно, даже будучи пьяной.

— Скоро буду, — буркнула я, отключая коммуникатор и поднимаясь с места. Казино не раскачивалось, так что, похоже, я все еще себя контролировала. А некоторая легкомысленность должна была скоро пройти.

— Мне надо идти, — сказала я Лондо и, взяв стакан воды, выпила его до дна. Голова уже прояснялась. И говорить, вроде, было не трудно.

— Я похожа на пьяную? — спросила я.

— Вы не пьяны, — ответил Лондо. — Лишь смеетесь чуть больше, чем обычно. К тому же, вы выпили всего три бокала. А чтобы опьянеть по-настоящему нужно гораздо больше.

— Благодарю за вотум доверия.

Я натянула китель и застегнула его так быстро, как могла. Корвин действительно должен был сообщить мне расчетное время прибытия этого корабля.

— К тому же, — сказал Лондо, — они ведь дипломаты, да? А мы все работаем пьяными.

— Осторожнее, посол. С таким отношением к делу вы вполне сойдете за русского.

— А из вас вышла бы потрясающая центаврианка. Вы стали бы императрицей через неделю, и тогда что бы мы делали?

— Правили бы галактикой.

— Ба! Кто же захочет править целой галактикой? Слишком много бумажной работы.

Я закончила возиться с застежками кителя, моя форма сидела так, как надо, и ноги не дрожали. Я кивнула Лондо и сказала:

— Посол.

Он поднял бокал, салютуя мне.

— Капитан-лейтенант.

* * *

Я постаралась добраться до доков как можно быстрее и правильно сделала. Как только я миновала таможню, двери дока распахнулись, и появились пассажиры с «Каллисто». Все они были различных национальностей, как нам и было сказано на брифинге. Все — в отглаженных костюмах, а их начищенные до блеска туфли скрипели по полу.

— Господа, — сказала я. — Мы не ожидали, что вы прибудете так скоро.

— Я так и понял, — ответил бледный светловолосый мужчина. У него была с собой только дорожная сумка, а на лице застыло выражение крайнего неодобрения. — Я — мистер Коллинз. А это господа Егодаватте, Ким и мисс Родригес. Похоже, мы не вовремя, я правильно понимаю?

Я вытянулась во весь рост и замерла по стойке «смирно».

— Капитан-лейтенант Иванова, первый офицер на «Вавилоне 5». И сейчас самое удобное время, чтобы принять всех вас.

— Уверен, что так, — сказал мистер Ким. В отличие от Коллинза, у него было пять чемоданов за спиной. Я едва удержалась, чтобы не поинтересоваться, не захватил ли он с собой кухонную раковину. А он продолжил: — И мы рады, что прибыли сюда. Очень рады.

Родригес нахмурилась, посмотрев на меня.

— Прошу прошения, мисс Иванова, но поездка была долгой. Мне нужно встретиться с командором прямо сейчас, если я хочу успеть подготовиться к вечернему приему.

«Мисс» Иванова, Гарибальди. Она назвала меня «мисс» Иванова. А ведь она дипломат. Не похоже, чтобы она не знала, как надо правильно ко мне обращаться, значит, это было умышленное оскорбление. Мне хочется, чтобы вы оценили мою снисходительность, потому что я не сказала ей, насколько быстро «мисс» Иванова может вышвырнуть ее задницу в шлюз. Нет, я просто ответила:

— Конечно. Будьте любезны следовать за мной.

Я договорилась с твоими таможенниками о простом визуальном досмотре, чтобы провести их побыстрее. Это не моя инициатива, земное правительство связывалось с нами насчет того, что будет очень грубо, если дипломатов станут тревожить расспросами вроде: «Не собираетесь ли вы провезти на нашу станцию опасную контрабанду?» Так что ограничились осмотром. Мистер Егодаватте был слишком занят разглядыванием инопланетян, чтобы заметить, насколько внимательно за ними наблюдали. А мистер Ким и мисс Родригес полностью сосредоточились на своих планшетах, не обращая внимания на то, что творилось вокруг. Коллинз же замечал каждое перемещение твоих людей, но ничего не сказал. Он только посмотрел на меня, чтобы я убедилась в том, что он это знает.

— Это нормально, что их здесь так много? — спросил мистер Егодаватте, глядя на проходящую мимо группу дрази.

— Ну, мы не устраиваем конвенты, — ответила я. Он не засмеялся. Никто не понимает мой юмор. — Но да, на станции довольно много дрази и других инопланетян.

— Значит, представителей инопланетных рас здесь больше, чем наших людей? — спросил Коллинз.

— Постоянные жители-земляне превосходят числом постоянных жителей-инопланетян, но если считать тех, кто бывает здесь проездом, то люди оказываются в изрядном меньшинстве.

— Из-за этого бывают проблемы? — спросил Ким, отрывая взгляд от своей работы. — Могу представить, что они не всегда ладят, как с вами, так и друг с другом.

— Иногда здесь случаются противостояния между двумя расами, — ответила я, — или внутренние разногласия, но они редко достигают таких масштабов, чтобы затруднить нашу работу. Большинство обитателей попали сюда по той же причине, что и все остальные: у них есть дела. Может, здесь, может, где-то ещё, но им не нужны лишние проблемы.

— Значит, вы верите, что важно поддержание мира между расами? — спросил Егодаватте.

— Это вы дипломат, а я всего лишь здесь работаю.

Мы впятером сели в лифт, ведущий к офису командора. Синклер решил принять важных гостей в помещении с видом на Зеленый сектор: созерцание истинных масштабов цилиндра О’Нейла — это лучший способ произвести на них впечатление.

Егодаватте все пытался поговорить со мной.

— Меня искренне интересует ваше мнение, капитан-лейтенант, как человека, который провел много времени среди негуманоидов. Есть ли между нашими расами что-то общее, или они слишком непостижимы для нас?

Он определенно хотел приступить к работе еще до встречи с Синклером. Меня, конечно, восхитило такое рвение, но я же не туристический гид.

— Люди как люди, — вот все, что я могла сказать. — Некоторые из них благородны, некоторые — нет. Некоторые добрые, некоторые — нет. Кто-то хочет работать на благо других, а кто-то думает только о себе. Разве более глубокое понимание особенностей инопланетных рас и их культуры не является целью конференции?

— У этой конференции много целей, — ответил Коллинз. — Понимание — только одна из них.

Егодаватте заговорил, прежде чем я успела спросить мистера Коллинза, что он имел в виду.

— Но политика может быть частью истории расы, не так ли? Как насчет нарнов и центавриан? Как вам удается удерживать их от кровопролития?

Все выглядело так просто с его точки зрения.

— Вне всякого сомнения, отношения между послами Моллари и Г'Каром — гвоздь программы. Но сколько в этих их столкновениях ненависти и сколько — привычки? Или скуки? Или корни этой драмы так глубоки и широки, что они просто ничего не могут с собой поделать? Вы слышали пословицу: «Никогда не суди о книге по обложке»? Вам понадобится перечитать три четверти книг о том, что здесь происходит, чтобы начать делать выводы, и все равно большая часть прочитанного будет ложью. Возможно, это противоречит идее, что одна-единственная конференция позволит вам сразу и близко познакомиться со множеством других рас. Но, по крайней мере, это начало.

— Если все вокруг лгут, тогда кому же вы доверяете? — спросила Родригес.

— Себе.

— И вы полагаете, что я тоже должен доверять только себе? — поинтересовался Ким.

— Нет. Вы бы раз десять солгали самому себе только во время первого дипломатического приема. Я предлагаю вам поступать так, как я, и верить мне. Мне незачем вам лгать, особенно о тех вещах, о которых вы точно не захотите знать.

Все хихикнули, кроме Коллинза. Очевидно, они думали, что я пошутила. Как я уже говорила, никто не понимает мое чувство юмора. Прежде чем мне удалось внести ясность в их предположения, двери лифта открылись, и наш разговор прекратился. Еще одна короткая прогулка, и мы достигли офиса командора.

Я не из тех, кого легко удивить, но у меня всегда захватывает дух в тот момент, когда входишь в этот кабинет и видишь всю эту огромную станцию перед собой, как на ладони. Синклер поднялся из-за стола, подобранный и полный достоинства.

— Добро пожаловать на «Вавилон 5», — произнес он. — Надеюсь, ваша поездка была приятной.

— Да, — ответил Егодаватте, — так и было. Благодарю вас.

Ким подошел к окну, чтобы полюбоваться видом.

— У вас весьма впечатляющая станция, командор.

Синклер изобразил самую нейтральную свою улыбку.

— Благодарю вас. На «Вавилоне 5» иногда случаются проблемы, но мир, который мы здесь создаем, того стоит.

— Вы так думаете? — спросил Коллинз.

Синклер бросил на него такой оценивающий взгляд, как будто тот был кораблем, приближающимся с открытыми орудийными портами.

— Полагаю, у вас есть какие-то сомнения.

— Сомнения — это слишком сильно сказано. Вопросы — вот более точное слово. Я беспокоюсь, что интересы Земли слишком зависят от прихотей других рас. Инопланетяне, будем говорить откровенно, часто психологически непостижимы для нас. Мне будет интересно самому все выяснить в ходе этого визита и сделать собственные выводы о ценности этой работы.

— Что ж, делайте свои выводы, мистер…

— Коллинз.

— Делайте выводы, мистер Коллинз. Я потомственный военный, и благополучие моего мира и народа для меня всегда было на первом месте. Но мы должны понимать, что являемся всего лишь частью большого общества. И нам надо найти свое место в нем.

— На Земле многие сомневаются, что в этом есть необходимость, — ответил Коллинз.

— Если вы уже составили свое мнение, то зачем прибыли сюда? — спросил Синклер.

— Еще не составил, командор. Я уже говорил вам. Я подожду с выводами до тех пор, пока не увижу, как работает дипломатия на «Вавилоне 5». Может быть, вы измените мое мнение. А, может, и нет.

Коллинз одернул пиджак.

— И если я останусь при своем мнении, то порекомендую сенату внести изменения в состав Консультативного совета. Нам здесь нужен тот, кто будет отстаивать интересы Земли, а не добиваться мира любой ценой.

— Делайте выводы, если хотите, — рыкнул Синклер, — но не пытайтесь нам угрожать, мистер Коллинз.

— Я не угрожаю. Просто хочу, чтобы вы знали, каковы мои намерения. Мне не нравится, когда люди заявляют, что я делаю что-то исподтишка.

— А мне не нравится, когда люди решают, что могут делать выводы о нашей работе всего через несколько дней после прибытия. Вы не понимаете, как все здесь устроено, не имеете ни малейшего представления о том, насколько хрупко равновесие, которое удается поддерживать в результате мирных переговоров на этой станции. Если вы намерены своим докладом нарушить его, то приготовьтесь к отпору с моей стороны. Серьезному отпору.

Воцарилось молчание, а потом Ким сумел выдавить улыбку.

— Ну, а я, например, с нетерпением жду вечернего приема.

Я должна была предвидеть, что ничем хорошим это не закончится. Единственный раз, когда мой пессимизм мне изменил, и смотрите, что из этого вышло. Это знак божий, Гарибальди. Господь хотел убедиться, что я больше никогда не стану надеяться на лучшее.