Раскол (джен)

Питер Блад стремительно вошел в свою каюту, на ходу расстегивая многочисленные крючки на своем новом мундире. Бенджамин едва успел поймать шляпу и трость, которые капитан небрежно кинул ему, проходя мимо. Негр, за три года плавания на «Арабелле» успевший досконально изучить привычки своего хозяина, знал, что означает порывистость в его движениях. Капитан не в духе. Поэтому лучше выполнять все его распоряжения как можно быстрее и тщательнее.

— Обед готов, сэр, — сказал он почтительно. — Где прикажете накрывать?

— Я буду обедать здесь, — ответил Блад, остановившись у зеркала. — Уф, ну и жара, черт бы ее побрал!

Кормовые окна в капитанской каюте были распахнуты настежь, но это мало помогало.

Бен медленно попятился к выходу, размышляя, стоит ли говорить капитану то, что он сумел узнать, или немного повременить? Уж очень не хотелось портить ему настроение еще больше...

Блад стащил с головы парик, продолжая рассматривать свое отражение. Выдохнул, сражаясь с неподатливыми крючками мундира. В конце концов нетерпеливо рванул их, тихо чертыхнувшись.

Увидев в зеркале черную физиономию негра позади себя, он нахмурился и отрывисто спросил, не оборачиваясь:

— Что-то еще, Бен?

— Они нашли подходящий корабль, сэр, — стюард решил говорить по существу, зная, что Блад, будучи в таком настроении, ненавидел, когда он болтал слишком много. — Я слышал, что мистер Волверстон собирался купить его сегодня утром.

— А!.. — коротко ответил капитан, а потом провел рукой по вспотевшему лбу. — Очень хорошо.

Бен не видел в этом ничего хорошего, но не его ума дело судить о таких вещах.

Он постоял еще немного, на случай, если Блад захочет отдать еще какое распоряжение. Но капитан продолжал стоять спиной к нему, уставившись в зеркало.

И негр бесшумно исчез в коридоре, поспешив на камбуз.

* * *

Блад смотрел на свое отражение, но мысли его витали далеко.

«Что я здесь делаю?» — в который раз подумал он, изучая человека в зеркале. Незнакомец с его лицом, в красном военном мундире, отделанном красивым золотым кантом. Человек этот смотрел на него, насупившись, и лицо его то и дело искажала гримаса гнева.

Две недели. Он торчит здесь уже две недели.

Ради чего?

Если бы команда узнала, что единственная причина, по которой он до сих пор не послал эту службу к чертям собачьим, это навязчивое желание увидеть Арабеллу Бишоп... просто быть рядом, зная, что она где-то здесь, на этом острове...

Блад оборвал эти размышления, чувствуя, как гнев снова начинает разгораться внутри него.

Первые дни он надеялся.

Честно говоря, как ни была ему противна мысль о поступлении на королевскую службу, он был рад, что задержался здесь, на Ямайке. Мрачное отчаяние, овладевшее им в день их первой встречи, немного схлынуло, и, будучи человеком действия, Блад начал обдумывать пути решения возникшей проблемы. Для начала надо было попробовать поговорить с Арабеллой, желательно в спокойной обстановке и без лишних назойливых свидетелей.

Кто мог знать, что это окажется таким сложным делом!

Каждый день, рано утром, он отправлялся на берег, чтобы нанести визит в губернаторскую резиденцию. Учитывая отношение к нему полковника Бишопа, занятие это было крайне неприятное. Но Блад терпел, стараясь игнорировать нападки губернатора.

Ради чего?

Он практически не видел Арабеллу все эти дни. Блад не знал, почему так получалось, избегала ли она его намеренно, или это просто было неудачное стечение обстоятельств.

Но безрезультатная охота сводила его с ума.

Он злился, потому что не мог спросить о ней прямо. Это выглядело бы крайне дерзко и невежливо по отношению к даме.

К концу первой недели капитан исчерпал все более-менее работающие предлоги для своего появления в резиденции Бишопа.

Ради чего он строит из себя идиота?

Ради того, чтобы, застав ее, наконец-то, в саду возле губернаторского дома, наблюдать издалека, как она любезно улыбается этому лондонскому щеголю, лорду Джулиану?!

Блад почувствовал, что его снова начало трясти от гнева.

Он ненавидел себя за это, но не мог ничего поделать. Перед его мысленным взором снова и снова вставала картина, увиденная этим утром.

Арабелла и лорд Джулиан.

Вместе.

Его Арабелла!..

Блад помотал головой, пытаясь унять внутреннего демона, который снова пытался вырваться на свободу.

Ему пришлось поспешно вернуться на корабль. Лишь бы не видеть их. Слава богу, они его не заметили. Блад очень хотел на это надеяться.

Надежда сменилась нетерпением. А сегодня им на смену пришла лютая ненависть. О, не к Арабелле, нет-нет!

Он ненавидел лорда Джулиана Уэйда.

Нет, хуже: он жаждал его крови.

По лицу Блада снова пробежала судорога.

Давненько он не испытывал подобных чувств к кому-либо.

Несомненно, все шло не так из-за этого придворного шаркуна, как обозвал его Волверстон. Если бы он не крутился возле нее, всё было бы иначе.

Вряд ли Арабелла могла намеренно водить его за нос, такие поступки были не в ее духе.

Блад подумал о том, что его идиотское поведение уже насторожило всю команду. У Волверстона хватало ума держать язык за зубами, но скоро в этом не будет необходимости — его одержимость бросалась в глаза.

Черт побери, пусть причина будет только в лорде Джулиане, потому что в ином случае...

Блад отчаянно пытался заглушить рвущийся наружу протест.

Он понимал, что в ином случае ничего не сделает, но и безропотно терпеть такое отношение не сможет.

В конце концов, сейчас он свободный человек, а не раб, и какими бы сильными ни были его чувства к Арабелле, игрушкой в ее руках он не станет!

Блад мысленно повторил последние слова несколько раз, дабы придти в себя.

А потом с отвращением стащил ненавистный мундир и швырнул на рундук, стоявший у окна.

Чертова жарища. Из-за нее люди становятся вспыльчивыми как порох.

Впрочем, насчет свободы он погорячился.

Блад подошел к столу, взял графин, стоявший там, и плеснул себе в стакан немного воды.

О какой свободе может идти речь, если он стоит здесь, на корабле, который не может выйти в море?! А он сам не может даже приблизиться к Арабелле?!

Что же делать, и как с ней поговорить?

Хоть иди в дом губернатора и колоти ногой в дверь, громко требуя, чтобы Арабелла вышла на порог... Поступок вполне в духе вора и пирата...

Эта мысль слегка позабавила Блада, и он криво улыбнулся, вообразив эту картину...

И тут в дверь постучали. Причем достаточно громко.

Так делал только один человек на корабле.

Нэд Волверстон.

Блад замер, стоя спиной к двери. Улыбка мгновенно исчезла с его губ, глаза гневно сузились.

Прежде чем он успел ответить, дверь распахнулась, и одноглазый гигант возник на пороге.

— Добрый день, капитан, — неторопливо произнес Волверстон, и голос его звучал подчеркнуто вежливо. Настолько вежливо, что это больше смахивало на насмешку. — Надо бы поговорить...

Блад выпрямился, быстро напустив на лицо бесстрастное выражение. И медленно повернулся к нему.

Рядом с Волверстоном стоял Дайк.

Блад вспомнил последнюю новость, которую ему сообщил верный Бен. Рано или поздно это должно было случиться. Но, когда бы ни состоялся этот разговор, он обещал быть весьма неприятным.

В любом случае, отступать уже некуда, так что придется принять бой.

И лучшая защита, как известно, нападение.

— Вы вовремя! — ответил Блад, слабо улыбнувшись. Но глаза его были похожи на две льдинки. — Я как раз собирался послать за вами.

Он указал своим офицерам на стулья, стоявшие возле стола, но ни Дайк, ни Волверстон не двинулись с места.

Блад не стал повторять приглашение.

Слишком много чести.

— Я узнал, что тебе удалось найти и приобрести подходящий корабль, — сказал он, глядя Волверстону в лицо. — Думаю, что не стоит тянуть с отплытием. Полагаю, тебе и всем, кто последует за тобой, надо перейти на корабль до захода солнца, чтобы вы могли поднять якорь после полуночи.

Волверстон и Дайк быстро переглянулись и хотели что-то сказать, но Блад не дал им такой возможности, продолжив:

— Форт и ямайскую эскадру я возьму на себя, на этот счет можете не волноваться. Если уйдете до утра, никто не будет вам препятствовать.

Дайк открыл рот, но Блад заговорил снова, не позволяя ему вставить слово, и голос его был холодным как лед:

— Я прикажу Хейтону свистать команду наверх. Чем быстрее мы с этим разберемся, тем лучше.

Дайк закрыл рот, и на его лице заходили желваки. Черные глаза сверкнули, густые брови сошлись на переносице. Волверстон стоял, сунув пальцы за широкий пояс, и лицо его было бесстрастным.

Блад шагнул к двери, но потом, как будто вспомнив о чем-то, остановился и повернулся к Дайку. Спросил подчеркнуто вежливо:

— Вы что-то хотели сказать, лейтенант?

Дайк теперь был бледен, как простыня. Но когда он ответил, ничто не выдавало его гнева.

— Нет, капитан.

— Хорошо. Тогда давайте перейдем к делу.

Блад повернулся на каблуках и вышел в коридор, не оглядываясь.

Дайк и Волверстон услышали, как он громко позвал боцмана, приказывая ему собрать всю команду на палубе.

Старый волк посмотрел на своего невысокого спутника. И криво улыбнулся, выдвинув вперед массивную челюсть.

— Вот и поговорили.

Дайк заставил себя разжать ладони, стиснутые в кулаки.

— Я ухожу с тобой, Нэд, — ответил он напряженно.

— Вот и славно! — проворчал Волверстон, неторопливо шагнув к двери.

Пронзительная трель боцманской дудки уже летела над кораблем, сопровождаемая топотом множества ног...