Навыворот (джен)

— Видела мракоборцев? — за завтраком спросила Алиса. — Искали свидетелей.

Лили подняла голову от яичницы: “И что, нашли кого-нибудь?”

— Неа, кто ж сознается, что водился с таким человеком, — пожала плечами Алиса.

Перед Лили приземлилась сова из почтовой службы Ежедневного Пророка.

Лили сунула в мешочек на когтистой лапке восемь кнатов.

“Убит торговец наркотиками, наркотики не найдены. Что делал наркоторговец рядом с Хогвартсом?”

Лили бросила взгляд на осунувшегося за одну только ночь Джеймса Поттера. Он без особого рвения ковырялся в омлете. На сердце было тяжело. Лили совершенно не понимала, что ей делать. Ведь она действительно окликнула Джеймса, и из-за неё он стал убийцей. Или нет?

Может быть, ей показалось, что его рука дрогнула, и он сделал то, что хотел? А тот человек? Он и правда продавал наркотики первокурсникам? Детям?

А может, ритуал сожжения трофеев на крыше — это задумка Джеймса, чтобы она не сказала никому о том, что случилось?

Но если да, то почему он просто не стер ей память? Почему спрятал от свидетелей, почему утащил подальше?

Лили ощущала, что голова сейчас взорвется.

Ей было и страшно, и в то же время мерзко. Вот — вчера при ней умер человек.

И очень вероятно, что она в этом виновата, потому что устроила свои глупые игры в шпионов.

— Нюнчик, я тебя предупреждал, что тебе будет, если увижу тебя здесь еще раз, — мерный и жесткий голос Джеймса вывел Лили из прострации. Она стояла совсем недалеко от гриффиндорской гостиной.

— Ну и что ты мне сделаешь? — звучит голос Северуса.

— То что ты и заслуживаешь, — отзывается Джеймс.

— Да что за хрень, — Лили вломилась в классную комнату, отшвырнув Питера, метнувшегося ей наперерез. Люпин сидел на парте и подбрасывал в ладони палочку Северуса. Блэк заламывал Снейпу руки. Джеймс снова вздрогнул от громко распахнувшейся двери.

— Эванс, тебе вчера мало было? — спокойно поинтересовался он.

— Отстань от него, — взревела Лили, вскидывая палочку.

— Нюнчик, сегодня тебе повезло, но запрета появляться здесь я не снимаю.

— Плевал я на твой запрет, — ехидно прошептал Северус, — и на грязнокровкину защиту тоже.

— Бродяга, сопроводи нашего друга подальше от нашей башни, пожалуйста, — уставившись на ногти произнес Джеймс, — и дай ему, пожалуйста, пинка посильней. Рем, помоги ему.

— А ты?

— А я разберусь, — отозвался Джеймс.

— Верни то, что взял, — вдруг выкрикнул Северус, — или благородные львы воровством промышляют?

— Понятия не имею, о чем ты, — бесстрастно отозвался Поттер, — если я что-то у тебя украл, сходи к моему декану, и заяви о воровстве. Буду рад пообщаться с профессором Макгонагал на тему моего нравственного падения. Если я у тебя действительно что-то украл.

Класс опустел.

Джеймс тяжело поглядел на Лили: “Не лезь в это. Просто не лезь — ясно тебе? Или просто сдай меня директору, или не лезь”.

— Да что ты за человек вообще, — взвизгнула Лили, — я всю ночь не спала, я мылась два часа, мне казалось, что я вся в крови, а ты — даже не моргнешь? Не паришься, что ты убил человека?

— Из-за тебя убил, — аккуратно поправил её Джеймс, — впрочем, директору я о твоем участии не скажу, не волнуйся. Докладывай смело.

— И тебе мало, да? — Лили подняла палочку. — Продолжаешь самоутверждаться на других, да?

— Да, — такого ответа она не ожидала. Не ожидала и встречного прямого равнодушного взгляда. Она даже отшатнулась от этого безразличия. Будто Поттер был цельным куском гранита, и ничто на свете не могло его взволновать.

— Если ты тронешь еще хоть кого-то, — Лили резко взглянула на Джеймса, — я сдам тебя аврорам, ясно? Отправишься целоваться с дементорами, раз ты такой мудак.

— Договорились, — усмехнулся Поттер, — а ты все еще дура, Эванс. И ничего не понимаешь, ровным счетом ничего.

И тихий его смех еще долго звучал в ушах Лили, хотя он уже вышел.

И Лили все сидела и думала — показалось ли ей, что в Джеймс сжимал в ладони маленькую стеклянную ампулу?

В гостиной было тихо и уютно. Лили притулилась рядом с Алисой, и уткнулась в книгу, чтобы было оправдание на данные невпопад ответы на вопросы.

Правильно или неправильно она поступает? Ведь она покрывает Джеймса. А он далеко не самый лучший человек. Но её не отпускал тот бледный и преисполненный какой-то странной решимости Джеймс с башни. И в классе — отстраненный и холодный, Джеймс не был похож на привычного себя. Чего греха таить — привычный имидж вечно выпендривающегося примочками для метлы придурка, был для Лили куда более приемлемым. Его отшивать и ставить на место в дискуссиях она привыкла. А как вести себя с ним сейчас?

Однако, условия были озвучены. Если Джеймс Поттер поднимет на кого-нибудь палочку или попытается снова над кем-то поиздеваться, она сдаст его убийство директору. И до той поры надо как-то убедить себя, что поступает она правильно. Хотя в это и слабо верилось сейчас.

— Эванс, на секунду, — Лили подняла голову и уставилась на схватившего её за руку Петтигрю.

— Что случилось?

— Нужна помощь, — выдохнул Питер, — с Джеймсом.

Джеймс Поттер стремительно превратился из придурка-однокурсника в главную проблему Лили Эванс. По всем симптомам, включавшим в себя тошноту, бледность, испарину и судороги, Джеймсу было худо. Сириус и Ремус суетились вокруг, взмахивая волшебными палочками, но облегчения не было. Джеймс так и оставался на постели, скулящим от судорог и трясущимся.

— Что это вообще? — охнула Лили.

— Убирайся, — прорычал Джеймс, — уходи к черту, Эванс, тебе тут не место.

— У тебя забыла спросить.

— Сохатый, ты б реально заткнулся, — заметил Сириус, опуская палочку, — тебе еще ни одно обезболивающее заклинание не помогло, и антисудорожное зелье тоже…

Джеймс снова охнул и сжался на простыне. Лили дернулась к нему, хотела было расстегнуть рубашку, но Поттер схватил её за руки. Будто на запястьях клещи сомкнулись.

— Не лезь.

— Петрификус Тоталус, — прозвучал за спиной Лили дрожащий голос Питера. Руки Джеймса прижались к бокам.

— Спасибо, Пит, — Хвост покраснел, а Лили наконец смогла расстегнуть на Джеймсе рубашку.

По всему телу Джеймса цвели черные прожилки, повторяя расположение капилляров.

— Фелоин, передозировка? — Лили обернулась к Люпину. Тот кинул, пряча глаза.

— Как давно он подсел? — интоксикацию Лили могла определить легко. И эта интоксикация имела древние и очень заскорузлые корни — вены Джеймса были покрыты маленькими узелками. Да — маленькими, значит употребил он впервые за несколько месяцев или пару лет. Но после первого приема узелки на венах не появлялись. Уж Лили, посвятившая наркотическим зельям дипломную работу, знала.

— Давно, — отрывисто сказал Сириус, — курсе на втором, бывший капитан подсадил почти всю команду. Сохатый пытался завязать, мы варили антидоты, но вот сейчас его снова сорвало. Он не хочет тебя вмешивать, хочет перетерпеть, но у него передозировка, и терпеть ему придется слишком много и слишком долго, чтобы мы это позволили.

— И меня вы позвали — для чего?..

— Ты можешь сделать антидот, который снизит эффект ломки и все последствия передозировки, — тихо произнес Люпин. — У нас нету ни компонентов для него, ни оборудования. Я могу сходить к Слизнорту, но придется оставить его… — Ремус кивнул на Джеймса, — ребята его могут не сдержать, а его вышибут из школы, если узнают, что он на дозе. И плевать, что в завязке год, плевать, что сильней его никто не держится, опять же вчерашний инцидент к нему все-таки пришьют…

— И правильно сделают, — рявкнула Лили, с удивлением обнаружив, что друзьям-то этот придурок все уже рассказал. Может, даже хвастался. Хотя сейчас так думать и не хотелось.

Ремус потупился и промолчал.

— И почему я вас не сдам? — тихо спросила Лили, просто для проформы. Скорей всего, потому же, почему она промолчала про убийство. Тогда — она была виновата. А сейчас — Джеймс казался таким сильным, борющимся с зависимостью. Хоть и поддавшимся слабости.

— Потому что ты хорошая, Эванс. Джеймса ведь попрут, когда узнают, да и Фелоин запрещен в квиддиче, он же влияет на магическое поле снитча. Скандал будет огромный.

Да, Фелоин мало того, что был запрещенным наркотиком, но никто не забывал о том, что это зелье было побочным от Фелициса и нарушало вероятностный ход, влияя на события, происходящие с принявшим его человеком, и потому лишь один факт приема Фелоина был достаточен для оспаривания результатов всех матчей, в которых участвовал пойманный на жульничестве игрок.

— Он не хотел, Эванс, — тихо произнес Сириус, — и не знал, мы совсем маленькие были, и стараемся держаться и мелкоту от этого защищать по мере сил. Так ты нас не сдашь, Эванс?

— Меня зовут Лили, — твердо произнесла девушка и встала, — пожалуйста, запомните это на будущее.