Наука как она ЕСТЬ/НЕТ (выбрать нужное) (джен)

На прошлой неделе мне досталась маманина ляжка, вот свезло так свезло! А то я уж подумывать начала, что брательник мухлюет при жеребьёвке, самое сладенькое себе грабастая. Но — свезло. Значит, по честному он бумажки трясёт, зря я напраслину возводила. Маманина ляжка — это нечто! Требуха, конечно, куда вкуснее, но мы с родичами ещё в самом начале условились её только по праздникам, а в будние дни и ляжка так очень даже козырное лакомство. Вкусная, сочная, жирная, аж на языке тает. Не то что папанина — жилистая, фиг угрызёшь, да и шерсть как проволока, неделю потом из зубов выколупывала. А маманя у нас мясистая, на блинах разъелась пудов под восемь, а то и поболее, и мясико нежное, ароматное, даже дедуля слюни распустил, беззубой пастью чавкая. И не орала она почти, и вообще никаких фокусов — брательник на этот раз кляп качественный выточил, из осины, с таким во рту не больно-то поорёшь. И не обернёшься.

Так что докушала я в полном комфорте, кровь подлизала и спать завалилась, пока брательник в папаниных жилах завяз. Это он надолго, по себе помню. Папаня, помнится, кляп тогда быстренько выплюнул и так меня крыл, что даже неудобно делалось. Орал, что жребий жребием, но если я такая косорылая, то он обернётся и так мне поможет, что никому мало не покажется. Обернуться ему таки пришлось, почти сразу — я с перепугу дёрнула не туда, бедренная артерия скользким шлангом из пасти вывернулась и давай хлестать по стенам, что твой брандспойт. И вертлявая ведь такая, паскудина, фиг поймаешь! Всю кухню тогда уделали, и угадайте, кому отмывать пришлось то, что дедуля подлизать не дотянулся? Во-во. Ох, и влетело же мне тогда…

Больше папаня собственную разделку нам с брательником не доверял, сам топором работал. Рука у него тяжёлая, тюк — и готово, извольте кушать. Но друг друга или маманю мы всё равно предпочитали сами, поскольку живое — оно вкуснее, это даже дедуле понятно, вон как каждый раз облизывается.

Со жребием — это папаня придумал, когда в нашем городке закончились бездомные бродяги, у зеленщика, что торгует на углу, расхватали годовой запас чеснока, а в соседней оружейной лавчонке покупатели начали вдруг чуть ли не ящиками закупать серебряные пули. Очень показательная народная примета, это вам любой оборотень скажет. А если не скажет — то, значит, мёртвый он оборотень. Или скоро таковым окажется. Глупый потому что, а такие долго не живут. Это даже дедуля понимает, хотя и давно в маразме.

Но папаня у нас — голова! Собрал семейный совет и вопрос ребром поставил: мол, если не прекратим на людей бросаться — затравят, как собак бешеных и неразумных, что для оборотня даже как-то и неприлично. А без свежего мяса нам тоже не жизнь, никому не охота в маразм раньше времени-то. Общая, говорит, беда. Семейное, говорит, дело и всё такое. И бороться с ним надо тоже исключительно в кругу семьи, без посторонних. Если выжить, говорит, хотим — единственный, говорит, выход. Всё равно у нас регенерация бешеная, за неделю конечность отрастить — нефиг делать. А если кость не трогать и только вырезку с ляжки там или филея, то и вообще ерунда, поспал — и прошло. С деликатесами типа сердца-желудка сложнее, конечно, но тоже можно, постараться ежели.

Сначала мы вообще по примеру самоедов попытались. Но не проканало. Проблевались только. Говорят, у людей тоже так — собственный белок для организма отрава отравой. Вот и у нас так же. И никакая волчья ипостась не спасает, разве что блевать удобнее — пищевод короче, да и всё равно уже на четвереньках стоишь. Но делать нечего. Отлежались, переглянулись решительно — и друг дружку зачавкали. Для начала понемножку так, чисто попробовать.

И оказалось, что оно очень-таки даже!

Вот тогда папаня порядок со жребием и установил, а то поначалу мы так разохотились, что места живого не осталось. Ни на ком. Всё остановиться никак не могли, дорвавшись до безнаказанного. Взаимоедение оказалось не только невероятно вкусным, но ещё и со всех сторон привлекательным. Во-первых, безопасно; во-вторых, жрёшь от пуза — и никаких угрызений совести, потому что тебя в этот момент тоже вовсю чавкают. А что больно немного, так не привыкать, когда тебе в бочину серебряную пулю засандалют — куда больнее, не сравнить даже. А главное, очень приятно чувствовать себя не кровожадной тварью, а высоконравственным существом в полном единении с мировой гармонией. Наверное, именно так ощущают себя самые продвинутые кришнаиты.

Теперь у нас всё тип-топ, раз в месяц жертвуешь на нужды семьи десять-двенадцать килограммчиков — и каждую неделю имеешь свежатинку, какая по жребию достанется. Дедулю мы, понятное дело, исключили, мы же не звери какие, объедать родича, который в ответ даже зубами щёлкнуть не может, поскольку давно уже нету их у него, зубов этих. Так что он только облизывался да кровь подхлёбывал, если где зазеваешься.

Хорошо мы зажили. Безопасно и сытно. Маманя старается, обеды готовит раз по пять на дню, лишь бы не похудел кто. Папаня довольный ходит, да и брательника больше на полную луну выть не тянет. Даже дедуля оживился; то ли свежая кровь подействовала, то ли зависть, но улыбаться он в последнее время начал очень уж плотоядно и предвкушающе. С намёком этак. Развёл какие-то тайны, пенсию истратил, а на что — не признаётся. Бандероль вон утром получил — так вообще гордый стал, не подступись!

Сегодня у нас тот самый «раздаточный» день, и я на нём главным блюдом выступаю. Дедуля с утреца уже на меня облизывается и всё ущипнуть норовит, мимо не пройти. И ладно бы ещё с непристойным намерением, а то ведь чисто с гастрономическим! Впрочем, я не злюсь, всё равно ведь в самом худшем случае только лизнёт, а мне для родного дедули не жалко…

* * *

Ага!

Лизнёт он!

Кто же знал, что этот старый маразматик заказал, оплатил — и уже получил, паскуда! — вставные челюсти с серебряными зубами?!