Буханка (джен)

— Всё так запуталось! — воскликнула молодая женщина не в силах совладать с чувствами. Несмотря на явную красоту она не носила макияжа, а волосы были собраны в пучок. Одета она была в гражданскую одежду, неброскую и бесформенную. Большинство женщин двадцати лет не стали бы носить подобной одежды.

— Вы могли бы пояснить для меня это высказывание? — уточнила Джессика Ямада.

Пациентка фыркнула.

— Моя сестра завладела моим разумом и превратила меня в монстра, которому позавидовала бы Ампутация. Мои родители — моя мать! — бросили меня, оставили меня в одиночестве со своими мыслями. Мыслями, которыми вложила в меня Эми. У них было достаточно денег, чтобы обеспечить мне домашний уход, они просто не хотели.

Джессика сделала пометки: «беспомощность», «покинутость».

— Злость — это естественная реакция, — сказала она.

— Злость — это уже пройденный этап. Это скорее ненависть. И к себе тоже. Как же я ничего не заметила! Были же все признаки, что что-то пошло не так — чёрт, если бы я хотя бы задумалась над тем, что сказала мне Сплетница, я могла бы… я обязана была сложить два плюс два. И осознать, что основную роль сыграла моя собственная сила. Она всё это время врала, что имунна к моей силе, и каждую секунду, которую она проводила рядом со мной, она становилась всё более и более испорченной…

Девушка замолчала, и Джессика, ожидая пока та продолжит, записала в своём блокноте: «вина».

— А потом случился Сын. Миллиарды погибли, миры разрушены, человечество отброшено назад в каменный век — а я зациклилась на себе. Имею ли я хоть малейшее право переживать из-за чего-то столь малого на фоне всего этого? Я всё ещё жива. Я более или менее приведена в порядок, — она слабо улыбнулась. — По крайней мере, приятно пообщаться с вами нормально.

Раньше, чем Джессика сумела ответить, потолок рухнул.

Виктория мгновенно пролетела через комнату, вытолкнула Джессику из-под падающей плиты, а затем заслонила её от…

Симург.

Это именно Симург только что разрушила её кабинет и прервала беседу с пациентом.

Джессика знала, что должна была кричать, или, может быть, бежать, или бежать и кричать одновременно, но всё, что она испытала — это раздражение.

— Могу я вам помочь? — спросила она Симург тоном, который подразумевал, что «да» — неприемлемый ответ.

Симург уставилась на Джессику, которая только что осознала, что слышит на грани осознанности тонкий вопль, словно кричит раздражённая кошка либо чрезвычайно плохой певец китайской оперы выводит свою арию.

Так вот что такое «крик». Интересно.

— Я полагаю, вам следует удалиться, — твёрдо произнесла Джессика. — Возвращайтесь, когда я не буду занята пациентом.

Воздух над оставшейся частью потолка разверзся.

И из другого измерения посыпался водопад десятков, сотен каких-то небольших объектов. Некоторые из них врезались в Джессику, но не причинили вреда. Джессика поймала один объект, когда тот отскочил от её головы.

… Хлеб?!

Джессика начала сомневаться в надёжности своих органов чувств. Та часть разрушенного кабинета, которую не занимал обнажённый губитель, оказалась заполнена слоем буханок хлеба размером с футбольный мяч. Вслед за хлебом из портала выпала темноволосая женщина в белой рубашке и чёрных штанах. Она рухнула прямо напротив Джессики. Девушка сжимала в руках пиджак, широко распахнутые глаза пялились в пустоту.

Извергающий хлеб портал закрылся, Симург удалилась. Одна из стен здания рухнула.

«Это сон, — решила Джессика. — Наверняка».

— Что? — воскликнула Виктория. — Вот чёрт. Я думаю… я лучше вызову Хранителей.

Джессика побрела через хлеб к женщине, которую подбросила ей Симург, однако раньше, чем она сумела добраться до своей незваной гостьи, появился Легенда. Он осмотрел комнату, и выражение его лица сменилось с угрюмой решительности на полную растерянность.

— Контесса, — произнёс Легенда, и женщина дёрнулась, словно получив пощёчину. — Что за чертовщина здесь происходит?

Джессика отбросила оставшиеся буханки со своей дороги и склонилась возле женщины. Контесса перекатилась, избегая контакта с пальцами Джессики всего на миллиметры, и втиснулась в пространство за диваном, в единственном уцелевшем углу комнаты.

Через крышу влетела Валькирия, несущая Шевалье. Она высадила его на куче буханок, которые смялись под весом его брони.

Шевалье попытался почесать голову, однако ему помешал шлем.

— Это не то, что я ожидал увидеть, когда летел сюда. Это… я ни черта не понимаю, что это!

— Я понимаю, — сказал Легенда и покачал головой. — Мы выявили кого-то настолько испорченного, что даже Симург решила, что ей нужен мозгоправ. Как вам такая идея?

Шевалье нахмурился. Он попытался подойти к Контессе, но та заговорила, впервые за всё время, как появилась здесь:

— Назад!

Шевалье нахмурился ещё сильнее, однако не стал двигаться дальше. Страх или уважение?

— Можешь ли ты рассказать нам, что произошло?

Ответ, когда они его наконец получили, был едва слышен:

— Нет.

— Ты не хочешь объяснить… ну, ничего из этого?

— Я бы не хотела, — сказала она и добавила: — Оставьте меня в покое.

Кто-то постучал в дверь. Джессика с облегчением обнаружила, что в мире остался, по крайней мере, один человек, полагающий, что использование дверей — это приемлемый способ входить в помещение.

— Одну минуту, — ответила она. — Здесь просто куча…

Она не решилась сказать вслух, что дверь забаррикадирована слоем буханок хлеба.

— Дверь с этой стороны заблокирована.

Через пару секунд дверь разлетелась на куски.

Позади двери обнаружился мужчина с коротко подстриженными светлыми волосами в рубашке, тёмных брюках и в очках с огромной оправой. В руке он держал шариковую ручку.

— Ты сломал дверь при помощи ручки? — воскликнул Шевалье. В его голосе прозвучала зависть.

Мужчина словно и не расслышал его слов. Он вернул авторучку в карман рубашки — где лежал вкладыш для авторучек, которого Джессика никогда раньше не видела своими глазами — и осмотрел комнату.

— Ой, — произнёс он, когда увидел россыпи буханок, — Ой-ёй.

— Вполне допустимо ругаться, Счетовод, — сказал Легенда. — Именно этим мы сейчас и занимались.

Счетовод проигнорировал его комментарий и начал пробираться через хлеб по направлению к Контессе.

— Держись от неё подальше, — произнёс Легенда, поднимая руку, чтобы открыть огонь. Ботинок Счетовода подбросил одну из буханок в воздух, направив её прямиком в запястье Легенды. Лазер полоснул широкой дугой, разбив стеклянную рамку с дипломом Джессики об окончании университета.

— Эй! — выкрикнула она. — Какого чёрта, Легенда!

Легенда проявил достаточно учтивости, чтобы извиниться.

— Прошу прощения, — пробормотал он. — Я достану замену. В том числе и оставшемуся зданию.

Джессика подавила желание уточнить, как именно он собирается найти замену, учитывая что района залива Сан-Франциско больше не существует. Возможно, он отправится на другую Землю, которая не так сильно пострадала, и попытается объяснить ситуацию?

— Этот разговор может пойти одним из двух способов, — обратился Счетовод к Шевалье. — Мы можем цивилизованно обсудить нашу общую проблему. Либо вы начнёте угрожать мне, а я начну активизировать всё более и более серьёзные подготовленные мною контрмеры, и в конечном итоге вам придётся выбирать: отпустить нас или увидеть полный экономический и социальный крах большого Нью-Йорка.

— Это станет нарушением перемирия, — возразил Шевалье.

— Пошло ваше перемирие ко всем чертям, — спокойно ответил Счетовод. — Раз уж вы хотите его сохранить, то и поработать придётся вам.

— Кое-кто мог бы заметить, что ты ведёшь себя с необоснованным высокомерием, — заговорила Валькирия.

— Мне кажется, у нас с тобой разногласий нет, — ответил он. — Мне пришлось принять меры предосторожности, поскольку Шевалье всё ещё недолюбливает Котёл, а Легенда ведёт себя совершенно иррационально. Они вдвоём могут запросто убедить друг друга немедленно ликвидировать её.

«Котёл?» — подумала Джессика. Она настолько отвлеклась из-за упоминания этой организации, что едва не пропустила, как Счетовод разделил Хранителей на «безумного, склонного к убийствам Легенду», «разумную, миролюбивую Валькирию» и «неуверенного Шевалье» между ними. Сиара, возможно, легко раскусит подобные манипуляции, но она всё ещё неравнодушна к лести.

— Это один из традиционных способов, которые мы использовали против людей, слишком долго подвергнувшихся воздействию Симург, — заметил Шевалье.

— Опасный путь, — пожал плечами Счетовод, — если учесть, что практически каждый парачеловек в мире за исключением её подвергался воздействию Симург на протяжении всего боя с Сыном. Возможно, даже лучше, что Губитель решила устранить это отличие столь безобидным способом.

— Не может быть ничего безобидного, когда речь идёт о Симург или о Контессе! — выкрикнул Легенда, который начал выпускать множество лазеров, уничтожая несколько буханок за раз.

— Ты знаешь, что произошло? — спросил Шевалье, игнорируя Легенду.

— Не совсем, — ответил Счетовод. — Однако, мне кажется, что нам представлены многочисленные подсказки.

— Ты хочешь сказать… — начал Шевалье, однако запнулся, покачал головой, словно не желая произносить свою мысль вслух. — Ты хочешь сказать, что Симург похитила эту женщину ради того, чтобы та раз за разом пекла ей хлеб?

— Немногим более тысячи трёхсот буханок, предполагая, что перед нами всё, что она испекла. Подозреваю, что это была попытка заставить её воспроизвести событие, в котором она спровоцировала триггер внутри хлебопечки, породивший чудовище, которое дралось с Тремя Бедствиями.

— Видимо должно объяснить смысл сообщения, которое я получил от неё незадолго до похищения, — заметил Легенда. — В нём говориться, и я цитирую: «встреч 265 пчк убивй 3 бевдстия испекла lol». Какого чёрта я должен был с этим делать?

Шевалье, судя по всему, разделял мнение Легенды о высказывании Счетовода. Его попытки осознать это заявление потерпели видимый провал.

— Я… просто… что?.. чёрт… нет, не может быть. Только люди могут испытывать триггер.

— Существуют несколько небольших прецедентов, — заметил Счетовод. — Три Скверны обладали силами, а они не были людьми. У Дракона нет ДНК, и всё же она прошла триггер-событие.

— Пример изделий технарей, приближенных к человечеству, — сказал Шевалье. — Но тесто? Как это вообще произошло?

— Полагаю, она забыла добавить дрожжи, — предположил Счетовод.

— Враньё, — фыркнул Легенда. — Сейчас мы знаем, как работает её сила. Она никогда ничего не забывает.

— Это действительно так, когда она использует свою силу, — пожал плечами Счетовод. — В последнее время, она избегает этого. Оттого и результаты несколько… нестабильные.

— Я, чёрт возьми, прекрасно тебя слышу, — выпалила Контесса.

— Поправка, — сказал Счетовод. — Результаты были совершенно катастрофическими.

— Не такими катастрофическими, каким может стать решение отпустить её, — сказал Легенда. — Полагаю, ты собираешься освободить её, предоставив полную амнистию?

— Амнистию за что? Если только ты не станешь утверждать, что её попытки выпечки были уголовным преступлением, — он замолк на секунду, и лёгкая улыбка коснулась его губ. — Впрочем, если вы и в самом деле станете на этом настаивать, я готов стать свидетелем обвинения.

Из угла раздались слабые звуки возмущения.

— Тогда что ты предлагаешь? — спросил Шевалье. — Мы оба понимаем, что всё, что ты предлагаешь не имеет значения. Имеет значение только то, на что согласится она.

Счетовод кивнул и продолжил свой путь к углу, где укрылась Контесса. Он без затруднений отодвинул одной рукой диван весом в сто пятьдесят килограмм и присел на его подлокотнике.

— А думал я вот над чем, — обратился он к Контессе. — Мы немедленно уходим и останавливаем и отменяем всё, что я запустил в действие. Ты держишься подальше как от земли Бет, так и от порталов, ведущих на Бет, без исключений. Ты проходишь психологическое обследование без помощи своей силы. Специалист определит, какие понадобятся дополнительные проверки и сколько.

— Ладно, — произнесла она.

— Откуда нам знать, что это не ложь? — спросил Легенда.

— Она не использовала свою силу с того момента, как мы прибыли, — сказала Валькирия.

— А без помощи её способностей она до нелепого плохо врёт, — добавил Счетовод. — Это всё равно что спрашивать у измазанного шоколадом ребёнка, что случилось с конфетами, а затем наблюдать, как он пытается соорудить бессвязную историю про помешанных на сладком грабителей.

Губы Контессы напряглись, однако она ничего не сказала.

Шевалье некоторое время раздумывал.

— Если мы заподозрим, будто что-то пошло не так, — объявил он. — Мы отправим Валькирию за вами обоими.

Джессика оценила это как неохотное согласие.

— Я бы не стал ожидать меньшего, — сказал Счетовод, который вытащил из кармана некое устройство и нажал красную кнопку. В воздухе появился межпространственный разрыв, через который Джессика увидела белую комнату с двумя диванами. Счетовод протянул руку Контессе. — Пойдём домой.

Только когда они вошли в портал, и Счетовод повернулся к Джессике, та осознала, что когда он говорил о проведении обследовании, он имел в виду именно её. Шевалье и Валькирия, кажется, согласились с его мнением, а Легенда был слишком занят испарением хлеба, чтобы заметить.

— Дайте я захвачу пару вещей, — сказала она. — Я буду через минуту.

Счетовод кивнул и исчез в портале.

— Я постараюсь навести здесь порядок до твоего возвращения, — сказал Легенда. — Кроме того, мы попробуем найти тебе новый кабинет.

— Благодарю, — ответила Джессика.

— Выглядишь обеспокоенной, — заметил Шевалье.

— Что-то мне подсказывает, что это плохая идея, — признала она.

— Возможно, — согласился Шевалье. — Вполне может оказаться, что это именно на тебя нацелилась Симург, когда сделала свой ход, а через тебя и на стабильность Хранителей. Мы пытаемся построить здесь что-то хорошее, а она печально известна своей склонностью наносить удар по таким людям.

Продолжая складывать портфель, Джессика обдумала эту возможность. Это было вполне вероятно, и всё же… долг превыше всего.

Когда Джессика оказалась в другом измерении, молодой человек, который выглядел так, словно ему недавно выжгли глаза, запечатал портал. Счетовод и Контесса сидели на диванах. Последняя спрятала лицо в ладонях и кажется была… подключена? к какому-то устройству, которое держал в руках Счетовод. Он изучил содержимое экрана и нахмурился.

— Кажется, нет никаких отклонений, — произнёс он.

— Ну конечно нет, ты садистский дерьмотрёп. Она предприняла шаги, чтобы диагностические устройства не могли ничего заметить. Это же очевидно! У меня всё теперь болит. Я тебя ненавижу.

— Какая мелодрама, — закатил глаза он. — В мозгу нет болевых рецепторов.

— В твоём может быть и нет. А мой просто горит. И сейчас расплавится. Точно, я поняла! Это и есть план Cимург: обманом заставить тебя расплавить мне мозг.

— Если бы это было так просто, — возразил он. — Нам нужно пригласить Ампутацию провести более доскональную проверку.

— Нам нужно пригласить Ампутацию, чтобы возродить Серого Мальчика. Как насчёт снять тебе скальп? Мне кажется, я сумею уговорить его использовать раскалённый нож.

— Посиди смирно, я отключу устройство, — от отложил в сторону технарское приспособление и обнял её. — Это было безусловно очень грубо с моей стороны спасти твою жизнь, а затем подвергать тебя проверкам. Сто тысяч лет пыток — это вполне разумная и пропорциональная реакция.

Она прижалась к его плечу.

— Ты понимаешь.

— Слова не могут выразить, как сильно ты мне обязана, — сказал он.

— А числа могут?

— О, да, — мягко сказал он. — Тебе может понадобиться помощь твоей силы, чтобы вообразить масштаб, но это возможно.

— Ты говоришь так, словно ты сделал что-то более ужасное, чем разговор со Сплетницей.

— Но это так, — сказал он. — Я по своей воле отправился к Сплетнице, поскольку нуждался в её помощи! Мне придётся смывать с себя её самодовольство годами!

— Ты хотел сказать, что мне годами придётся выслушивать твоё нытьё, — заметила Контесса.

— Ты можешь прямо сейчас начать отрабатывать свой долг. Посиди с… — он посмотрел на Джессику.

— Мисс Ямада, — предложила Джессика.

— …с Мисс Ямада, и пройди психологическое обследование.

Глаза Контессы широко раскрылись и уставились на Джессику.

— Ты же не серьёзно?..

— Последний раз я устраивал розыгрыш в 1986 году, — ответил он. — Погибло тридцать человек.

Контесса выпрямилась и нахмурилась.

— Я думала, ты всё это говорил только, чтобы они отстали.

— В некотором смысле да, но мне кажется, ты демонстрировала тревожные признаки ещё до появления на сцене Симург, — сказал он. — Это может помочь. Кроме того, ты же дала согласие?

— Я просила способ сбежать, а когда ты прибыл, моя сила подавила себя. Я поняла это так, что она посчитала, что единственным способом выбраться оттуда, оказалось убедить их в том, что я не пользуюсь силой. Я только подыгрывала всему, что ты говорил. Я не знала, что ты говорил серьёзно.

— Ты хотела, чтобы мы лгали Королеве Фей? Симург повредила твои мыслительные способности?

— Я бы скорее сказала, после семидесяти восьми часов чудовищного крика у меня осталось очень мало желания терпеть подобную чепуху.

Поведение Контессы не вполне соответствовало стандартным психическим диагнозам, и всё же Джессика сумела понять, с чем имеет дело: парачеловеческая истерика. Впрочем, учитывая, что она одна из, возможно, трёх оставшихся в Соединённых Штатах психологов, она вполне реально могла протащить в номенклатуру психологических расстройств «сверхсильно-индуцированный припадок»… но, возможно, этим проектом стоит заняться в другое время.

— А в чём заключается ваша сила? — спросила Джессика.

Контесса уставилась на неё на целых десять секунд.

— Ваш муж слишком эгоистичен, чтобы на самом деле принять вашу преданность к работе, и он всегда завидовал вашему близкому знакомству со столь многими паралюдьми. Тем более сейчас, когда вы сохранили свою значимость, а остальной мир в ближайшее время не нуждается в третьесортных профессорах теории музыки. Впрочем, это не остановит ваших попыток сохранить брак, что в вашем случае приведёт к непрерывным ссорам, вплоть до вашей смерти от рака лёгких через 4416 дней.

— Вы способны видеть будущее, — заметила Джессика.

— Если у меня появляется желание потратить время впустую. Более важно то, что я могу формировать будущее, выбирать что я хочу и осуществлять это, по одному шагу за раз. Ваша жизнь, к примеру, может стать совершенно иной, если вы бросите курить, разведётесь с мужем и сблизитесь с Шевалье.

Юноша без глаз лишил Джессику необходимости отвечать. Он вытащил из кармана ручку и начал стучать ею по своему бедру.

— Я правда понимаю, — сказала Контесса. — Я знаю, что она милая. Но ты ошибаешься. Я…

Её прервала яростная серия постукиваний.

— Да, сейчас я действительно очень сильно боюсь. Мне нужно об этом подумать самой, а не обсуждать с незнакомцами. Ты же знаешь мою силу. Она приведёт меня в порядок.

Он ответил ей.

— Откуда тебе знать? — покачала Контесса головой. — Неважно. Очень мило, что ты об этом переживаешь, но мы прямо сейчас вернём её на Бет.

На лице ясновидящего появилась слабая улыбка.

— Ты проглотил телепортатор? — нахмурилась Контесса. — Но это был последний!

Она вскочила на ноги и вытащила из кармана небольшой нож.

— Если ты думаешь, что я не разрежу твой подлый вонючий живот…

— Контесса, — сказал Счетовод. — Чтобы вылечить его, Панацее понадобится к нему прикоснуться.

— А Райли не понадобится, — решительно возразила она.

— Возможно нет, — он снял свои очки и протёр стёкла об рубашку. — Но мне кажется, тебе нужно рассмотреть варианты, которые не включают вспарывания животов твоих союзников всего через несколько часов после воздействия крика Симург.

Наступила тишина.

— Ладно, — сказала она. — Я это сделаю.

— Хм… не знаю, могу ли я тебе доверять, — ответил он. — А потому я проверил список умений Учеников и обнаружил умника, способного чувствовать проявление парачеловеческих способностей. Мы будем в соседней комнате, и она сообщит мне, если ты попытаешься использовать свою силу.

— Ты хуже чем Симург, — пробормотала она и хмуро посмотрела на Джессику. — Что мне нужно делать, чтобы это закончилось?

— Всё зависит от того, как вы хотите подойти к данному вопросу, — ответила Джессика. — Если у вас нет идей, я принесла несколько формуляров, которые я обычно прошу заполнить своих пациентов. Это поможет мне понять, какие задавать вопросы.

— Я это сделаю, — сказала Контесса и помолчав заметила: — Без моей силы у меня слабый английский.

Поскольку Контесса при этом почти по ребячески поёрзала, Джессика сочла это высказывание ложью — Счетовод был прав — но сказала, что она примет это во внимание.

Удовлетворённая, Контесса начала писать. Чтобы заполнить бланки у неё ушло около десяти минут, а Джессике понадобилось в половину меньше времени для анализа. Две трети ответов, в том числе «имя» и «адрес» остались незаполненными. На месте даты рождения стояло одно слово «зима». Место рождения — «спальня». Раздел образования полностью перечёркнут крест накрест. Медицинская история родителей сообщала, что она стала сиротой в возрасте девять лет из-за чудовищ. Далее она заявила, что спит шесть часов в неделю(!), и указала на сложность выражения чувств, частые мысли о причинении вреда или убийстве других людей, провалы в памяти, отстранённость, зависимость от других, давнее чувство вины и печали.

Джессика подняла взгляд. Контесса обнимала колени. В руках у неё был нож — вероятно, предмет, дающий ей утешение, что, в общем-то, типично для паралюдей — а её вид наверняка мог быть гораздо менее оборонительным, если бы она укрывалась за рвом, кишащем акулами.

— Я думаю, — сказала Джессика, — мне нужно узнать контекст всего происходящего.