Буханка (джен)

Контесса стояла посреди одной из обычно пустых кухонь, разбросанных по укрытому в карманном измерении логову Учителя. Она разложила на столешнице ингредиенты, которые использовала её мать, когда учила её печь, но что-то было не так.

Оливковое масло. Молоко. Вода. Соль.

Мука — отсутствует. Она нахмурилась и заглянула в банку. Сахар. Где же мука?

Её сила автоматически активировалось и сообщила, что последнюю муку забрала Инженю для приготовления невероятно сладких шоколадных хрустящих печенек.

Контесса ощутила, как сжались губы, и накатила волна раздражения. Она собиралась закончить, не пользуясь силой вообще! Но та продолжала предоставлять информацию каждый раз, как хозяйка отвлекалась. Даже сейчас сила сообщала, как можно быстро заказать муку через подручных Учителя.

Нет. Она сделает всё сама. Контесса поставила молоко обратно в холодильник и направилась к телепортационной панели.

Учитель оторвал взгляд от монитора, в который он пялился через плечо Святого.

— Куда-то уходишь? — спросил он.

— Бет, — ответила Контесса, открывая панель управления машины. Уже не в первый раз она пожалела, что Привратник не выжил. — Это важно.

Учитель нахмурился.

— Когда ты вернёшься? Мне нужна консультация по проекту Симург.

— Когда завершу свою миссию, — ответила она. Определить точное время было совершенно не сложно, но она не хотела перед ним отчитываться. Она подождала немного, ровно столько, чтобы её нежелание сообщать точный ответ стало очевидным. — Вероятно в пределах четырёх часов.

Он коротко кивнул, принимая сказанное на обоих уровнях, и она шагнула на площадку.

Телепортатор выплюнул Контессу в американском городе, который после лёгкого обстрела Сына выглядел совсем неважно, но всё ещё существовал. Она немедленно начала выполнять шаги пути к ближайшему государственному пункту распределения припасов, который не предполагал её смерти, ранения, избегал воздействия сил властелинов либо скрытников, а также любых других повреждений, неудобств или попадания на одежду грязи.

Она прошла мимо огромного покинутого и наполовину разрушенного здания, на лужайке перед которым возвышалась статуя огромного волана для бадминтона. Не в первый раз она задумалась над тем, что люди земли, которую заразил Сын, понимали всё как-то не так. Они обладали богатством и роскошью, которые она за прошедшие тридцать лет так и не смогла до конца осмыслить, и они использовали их, чтобы создавать вещи вроде этой.

Чтобы добраться до склада, Контессе понадобилось около получаса. Сегодня он оказался закрыт на весь день. Она прошла мимо поста охраны — никаких паралюдей — вскарабкалась по стене здания, проникла в окно третьего этажа и спрыгнула через перила на второй.

Весьма кстати, она оказалась прямо возле полок с мукой. Она выбрала самый большой мешок, проверила надпись на упаковке, взвалила груз на плечо и положила на ближайший стол в качестве оплаты чек на двести долларов.

Контесса почти добралась до точки телепортации, когда сила предупредила её о том, что за ней наблюдают. Она замедлила шаг, ожидая начала разговора.

— Должен спросить, — произнёс кто-то позади. — Ты вообще понимаешь, почему сила сообщает тебе сделать то или это, или ты просто вслепую выполняешь её указания?

Она повернулась и, помогая удержать ношу при помощи силы, вперила взгляд в босого мужчину с металлической кожей, облачёного в бело-голубые штаны униформы Хранителей. Вокруг его торса обвивалась девушка со щупальцами, пристёгнутая к товарищу железными кольцами.

— Моя сила, Сталевар, — это полная противоположность слепоте. Привет, Света.

Сталевар шагнул вперёд, сокращая расстояние до пары метров. Она позволила ему. Даже с Гарротой на плече, он не представлял опасности.

— Я имею в виду, какой план, какая схема, какой коварный замысел вообще может включать в себя переноску десяти килограмм кокаина посреди белого дня?

Она могла с лёгкостью вообразить несколько таких планов, но это не имело значения.

— Это мука.

— Это кокаин, — повторил он. — Склад, на который ты проникла — прикрытие центрального узла торговцев наркотиками.

Она повернула мешок, чтобы он мог увидеть буквы на боку: МУКА.

Сталевар превратил свою руку в лезвие и распорол мешок, а когда содержимое высыпалось на землю, вернул конечности прежний вид.

Вспышка гнева привела к формированию пути по убийству обоих — и Сталевара, и Светы, но Контесса сознательно изменила условия: он должен извиниться и возместить её муку. Прежде, чем она успела приступить к плану, он протянул ладонь, наполненную белым порошком. Она прикоснулась пальцем к муке и попробовала на вкус.

Он не ошибся.

Ну ладно.

Контесса бросила мешок, развернулась на каблуках и направилась прямиком к ярко оранжевому фиату, в спешке припаркованному поперёк улицы.

— Ты что делаешь? — выкрикнула Гаррота.

— Возмещаю убытки, — произнесла Контесса, запрашивая у силы путь для определения источника кокаина. Она разбила окно фиата и открыла дверь.

Сталевар подбежал к окну с пассажирской стороны и нагнулся, избегая контакта с металлом.

— Нельзя просто взять и украсть машину! — выкрикнул он.

Она посмотрела на него, словно на идиота, кем он собственно и являлся, пальцы же её соединяли провода автомобиля.

— Он имеет в виду, если ты украдёшь машину, мы арестуем тебя, — сказала Гаррота.

— Не выйдет, — сообщила Контесса, когда двигатель машины взревел. — Я не хочу быть арестованной. В том же смысле, как я не хотела быть убитой в последний раз, когда мы встречались.

Сталевар сурово глядел на неё. Гаррота, судя по тому, как щупальца сжимали и опадали на его плечах, пребывала в крайнем возбуждении.

— Наркобизнес — это куда хуже, чем одолжить брошенную машину, — добавила Контесса.

— Мне кажется, — медленно произнёс Сталевар, — что твои сомнительные этические рассуждения не производят на нас достаточного впечатления. Выходи из машины, и давай разберёмся с торговцами наркотиков.

Контесса переключила рукоятку скоростей.

— Я знаю, где они, а вы — нет. Поехали со мной или оставайтесь, мне всё равно.

— Мы едем с тобой, — сказал Сталевар.

Щупальца Гарроты продолжали сжиматься и расширяться.

— Но…

— Я бы не стала приглашать вас в свою машину, если бы вы могли навредить мне, — сказала Контесса.

Оба хранителя втиснулись в пассажирское сидение. Контесса отметила, что дверь открыла Гаррота, чтобы Сталевар избежал контакта с дверной ручкой. Когда триста килограмм рассерженного металла разместились и оценили ситуацию, правая сторона машины оказалась почти прижата к земле.

В полном молчании Контесса тронулась с места, двигатель протестующе взвыл, и машина начала подъём на ближайший холм.

— Возможно, мне стоит выйти, — предложил Сталевар.

Контесса крутанула рулём, в паре сантиметров объезжая рытвину, способную проглотить их автомобиль на завтрак.

— Я приняла тебя в расчёт. Всё сработает.

— Ты говорила, что после того, как человечество одержит победу, мы сможем задать вопросы, — произнёс Сталевар. — Это была очередная ложь?

— Нет.

— Тебе жаль? — заговорила Гаррота.

Контесса уточнила, безопасно ли ответить вопросом на вопрос.

— А мне должно быть жаль? Ты осуждаешь эксперименты из-за самих экспериментов. Ты, я, любой другой человек, оставшийся в живых. Те, кто появятся после. Твоя боль важнее, чем всеобщее вымирание?

По щупальцам Гарроты пробежали судороги. Контесса проигнорировала их. Она не провоцировала девчонку настолько, чтобы та потеряла контроль над собой. Когда, наконец, заговорил Сталевар, его голос был низким и опасным.

— Ты называешь нас эгоистами?

— Мне и вправду так кажется, — безмятежно ответила Контесса. — Не собираюсь ничего доказывать, поскольку даже моя сила сообщает, что я не смогу переспорить твоё чувство морали, Генри.

Она позволила ему прийти к выводу, что принимает его точку зрения, но на самом деле Котёл промыл ему мозги, так что он всегда делал то, что правильно, был искренним, честным, нравственно прямолинейным командным игроком, в котором так нуждались Стражи и СКП. Мальчишка, которым он когда-то был, хотел быть героем, и они сделали так, чтобы он не мог им не быть. Никакие слова, пусть даже подобранные её силой, не смогут заставить его изменить свою точку зрения.

— Ты знаешь, кто я, — Сталевар, наконец, прервал ошарашенное молчание, наступившее после упоминания его имени.

— Ты достаточно необычный, чтобы я тебя запомнила, — солгала Контесса. — Тебе было четырнадцать, и тебя разорвало пополам в той же автомобильной аварии, где погибла твоя мать. Результат: сфокусированная на металле сила бугая и оборотня. Такой необычный и такой бесполезный. Но психометрия подсказала нам несколько интересных идей.

— Моя личность?

— Герой во всех смыслах, вот только, так называемое, чудовище. Идеальный вариант, чтобы позволить обществу принять случаи пятьдесят три.

Контесса приступила к последнему шагу — направила автомобиль к очередному подъёму.

— Идея заключалась в том, чтобы подключить Протекторат, чтобы он автоматически интегрировал вас всех после высвобождения на земле Бет. Дать тебе группу, помочь подняться на ноги, и в то же самое время, сделать Протекторат сильнее.

— Я знаю, что Протекторат за мной присматривал, — сказал он. — Это всё время были вы? Дело было не во мне? Это был лишь очередной ваш план?

— Дело всегда было в том, кто ты глубоко внутри — уж прости меня за выражение. Сначала ты был планом Александрии присоединить случаи пятьдесят три к Протекторату. А потом ты стал планом Симург по уничтожению Котла. Поздравляю с его успехом.

Контесса дёрнула стояночный тормоз.

— Живые или мёртвые?

— Что? — моргнул Сталевар.

Она указала рукой в сторону их цели: двухэтажного бетонного здания.

— Там двадцать один член банды. Это региональная ячейка распространения, ответственная почти за девяносто процентов проблем с наркотиками, возникающими в твоей юрисдикции. Они нужны тебе живыми, или ты хочешь, чтобы они были мертвы?

— Никаких убийств, — твёрдо сказал Сталевар. — Света, ты не могла бы разобраться с оградой…

Контесса забралась на крышу машины, затем прыгнула и схватилась за низко висящую ветку. Когда она перепрыгнула ограду, хранители ещё выбирались из машины — в спешке Сталевар позволил себе застрять.

Она приземлилась на первого — одного из тех, кто вышел на звук подъехавшей машины. Его падение замедлило её, и вывело из боя его. Она перекатилась и подхватила зажжённую сигарету изо рта второго, ударив правой рукой ему по уху. Человек упал, ударившись головой о тротуар.

Третий стоял у входа. Когда он заметил её, то потянулся к рации, но Контесса была уже слишком близко. Она выгнула ему руку, отчего та сломалась, и рация с хрустом упала на землю. Контесса открыла дверь его же пропуском, обнаружив внутри автомобильную ремонтную мастерскую.

Четвёртая и пятая были внутри, заправляли машины. Контесса выхватила шланг у одной из них и направила горючее на пол и на верстак, бросив затем сигарету. Бензин вспыхнул, и Контесса укрылась за ёмкостью с маслом. Когда она снова выпрямилась, обе женщины оказались прижаты стеной огня к стене зала, а у неё появился ломик. Шестой уже начал выбраться из-под машины, с которой он возился, когда Контесса ударила ломиком по домкрату, который выскочил, уронив автомобиль на нижнюю часть тела мужчины.

Седьмой стоял с другой стороны двери, которую Контесса открыла пинком ноги. Дверь угодила ему в челюсть. Он покачнулся и упал на задницу, а после удара в диафрагму согнулся и зашёлся кашлем. Контесса свернула за угол и ткнула двумя пальцами в глаз восьмому — второго глаза не было. Человек закричал, и она ударила ломиком по правой коленной чашечке. Затем она шагнула и выхватила у девятого полуавтоматический пистолет. Два удара — и мужчина рухнул.

Десятый потянулся к рации. Она выстрелила в неё, а затем навела оружие на него.

— На землю, лицом вниз, руки на затылок, ждать прибытия Хранителей.

Он подчинился, а она шагнула в следующую комнату, где обнаружилась, что одинадцатый, двенадцатый, тринадцатый и четырнадцатый были детьми. Именно они, очевидно, отвечали за приготовление продукта к транспортировке.

Она указала на сложенные стулья, стоящие у стены.

— Ну-ка марш сидеть там, и сможете увидеть супергероев.

Судя по столу, вокруг которого они стояли, эта организация торговала не только кокаином, но также метамфетамином, героином и упаковками неоново-зелёных таблеток, которых она не узнала по внешнему виду. Сила определила их как технарский продукт. Невероятной глупостью было принимать вещества, приготовленные технарями. Но это никого не останавливало до конца света, и разумеется, сейчас ничего не изменилось.

— Бегом! — выкрикнула она. Она подчеркнула команду, бросив ломик на землю. Дети бросились к стульям, а на шум из соседней комнаты появились пятнадцатая и шестнадцатая — две безоружные женщины. Они замерли, увидев Контессу.

— Что происходит? — заговорила одна из них. — Кто вы?

— Всё закончилось, — сказала Контесса, озвучивая слова, которые нейтрализуют их без необходимости убивать. — Хранители уже здесь. Сядьте с детьми.

Она снова взглянула на детей, которые рассаживались по местам, и отправилась к лестничному пролёту. Мир станет лучше, если родители этих детей умрут. С чего это ей вообще пришло в голову спрашивать чьё-то мнение, не говоря уже о мнении Сталевара?

Разумеется, сила предоставила ответ: привычка. Позволить кому-то выбирать условия победы, было проще и привычнее, чем решать самой.

Она открыла дверь ударом ноги и оказалась на верхней площадке лестницы. В конференц-зале на другой стороне площадки обнаружилось четверо мужчин и одна женщина. Прежде чем они сумели сделать что-то, кроме как принять удивлённый вид, она прострелила семнадцатому — единственному стоящему на ногах и, судя телосложению телохранителю, — ступню. Затем она бросила теперь уже пустой пистолет в восемнадцатого, молодого мужчину, который сидел, откинувшись на спинку кресла. Оружие ударило его в лицо, и он потерял равновесие. Стул опрокинулся, и удар головой о стену надёжно вывел его из боя.

Двое оставшихся мужчин не попытались сразу броситься на неё, они полезли в карманы и вытащили ярко окрашенные пилюли вроде тех, что она видела внизу. Женщина же нырнула в дальнюю дверь.

Технарские снадобья. Сверхъестественная сила и выносливость у девятнадцатого и усиленная ловкость и скорость у двадцатого. Слишком слабые, чтобы получить классификацию бугая или движка, но вполне достаточно, чтобы закончить бой с обыкновенным человеком.

Контесса закрыла глаза и прикрыла нос и рот носовым платком, когда двадцатый распылил в неё газ из какого-то устройства в форме жезла. Сила сообщила, что это галлюциноген. Всё ещё вслепую она пнула ему в пах, и тот повалился на лежащего без сознания восемнадцатого. Контесса наступила ему на горло и ударом ноги отбросила устройство в сторону.

Девятнадцатый бросился на неё, но она шагнула в сторону и позволила его силе и инерции проломить стену, рассыпав по комнате куски гипсокартона. Он упал на нижний этаж, ошарашенный, но не раненный.

Когда действие пилюли прекратится, он, скорее всего, ощутит последствия ударов Сталевара.

Контесса стряхнула с пиджака гипсокартонную пыль, вытащила один из своих ножей и отправилось на поиски двадцать первой, которая, как выяснилось в процессе нейтрализации, была технарём.

Тридцать секунд позднее Контесса стояла посреди руин лаборатории технаря, снова прижимая носовой платок ко рту и носу. Женщина технарь была без сознания, наполовину задушенная и привязанная к стулу ремнём Контессы и своей собственной одеждой.

Контесса заново оценила ситуацию. Рядовые бойцы прибудут, чтобы упаковать всех членов банды. Какой-нибудь низкоуровневый целитель, скорее всего, подлечит тех, кто ранен. Сталевар и Гаррота смогут руководить зачисткой территории. Никто не умрёт, банда перестанет использовать государственный пункт распределения припасов в качестве прикрытия, а технарские наркотики никогда не попадут на рынок. Неплохо для трёх минут работы.

В комнату, где стояла Контесса, вползли щупальца и обхватили скамью. Следом появилось лицо Гарроты, и Контесса уточнила путь к безопасности. Она не хотела умирать также как Доктор. Да и никаким другим способом.

— Лаборатория технаря, — сказала она, как только Гаррота разместилась на скамье. — Нужно не допустить, чтобы сюда вошли люди, которые могут попасть под действие распыленных здесь органических веществ. Тебе и Сталевару ничего не угрожает.

— Потому что мы чудовища, — сказала Гаррота. — И, наверное, кто-то другой должен тебя за это поблагодарить.

Контесса взглянула на Гарроту, притворяясь, что оценивает ситуацию.

— Ты знаешь, я не могу отменить потерю памяти, но моя сила способна дать ответы на то, что хочешь узнать ты, Сталевар, да и остальные: откуда ты, кто твоя семья.

Гаррота замерла, и Контесса продолжила.

— Подумай об этом, поговори с другими, подготовьте список вопросов, на которые хотите получить ответы. Но имейте в виду, что ни одна история не заканчивается хорошо. Мы забирали умирающих людей.

— Как меня зовут?

— Весела, — ответила Контесса, шагнув к двери раньше, чем тело Гарроты отреагировало на возбуждение хозяйки. — Твоих братьев звали Болеслав и Феликс.

Гаррота нахмурилась.

— Мне кажется… кажется, я почти помню Болека. Как нам с тобой связаться?

Контесса замерла в дверном проходе.

— Я найду вас, когда будете готовы.

Последнее, что Контесса сделала, прежде чем вернуться к телепортационной площадке, это взяла с одной из полок в подвале мешок, и убедилась при помощи своей силы что да, на этот раз это точно была мука.

Когда она вернулась, база Учителя напоминала разворошённый муравейник. Толпы одетых в белое учеников сновали во всех направлениях, а Учитель с красным лицом выкрикивал распоряжения. Инженю, как отметила Контесса, внутренне смеялась, пытаясь этого не показать.

— Что случилось? — спросила Контесса.

Учитель провёл рукой по остаткам своих волос.

— Хранители только что уничтожили одну из основных моих баз на Бет, — объяснил он. — Они обезглавили все мои операции на среднем западе и задержали одного из моих биотехнарей. У меня нет ни малейшего понятия, как они нашли нас. Ты не поможешь?

— Разумеется, — ответила она.

«Я хочу узнать прямо сейчас, кто отвечает за разрушение базы Учителя на земле Бет».

Один шаг.

— Секунду…

«Мысль: это сделала я».

— Контесса? — уточнил Учитель.

— Эээ. Я просто…

«Путь: не быть пойманной.

«Три шага».

— … не могу понять, как он это сделал, — она нахмурила бровь. — Но моя сила говорит, что это Святой сообщил им через свою копию Дракона.

— Это правда? — Учитель наморщил лоб, а затем повернулся к мужчине с пустыми глазами, который что-то набирал на клавиатуре. — Тогда не удивительно, что он сказал, что не может ничего найти в системах Хранителей. Святой!

— Сэр?

— Выйди наружу с этим человеком, — произнёс он.

— Да, сэр, — Святой засеменил за бойцом, на которого указал Учитель. Он, впрочем, не видел, что Учитель, обращаясь к охраннику, произнёс одними губами «убей его». От Контессы это не ускользнуло. Она задумалась на секунду, стоит ли спасать жизнь Святому, но охранник и Святой скрылись раньше, чем она сумела прийти к какому-либо решению.

— Это что, мука? — прервала Инженю её размышления.

— Кокаин, — ответила Контесса с невозмутимым видом.

— Могу я спросить, — нахмурился Сатирик, — зачем тебе мог понадобится огромный мешок кокаина?

— Разумеется, ты можешь спросить, — ответила Контесса. В главном зале комплекса Учителя не было дверей, так что до неё доносились их голоса.

— Я из Вегаса, и даже я считаю, что это просто смешно…

— Скажу прямо, Сатир, это был тупой вопрос.

— Мне кажется, тебе всё что угодно может сойти с рук, если у тебя двенадцать в грёбанном рейтинге.

Контесса покачала головой, и запросила у силы путь, чтобы заняться выпечкой без каких-либо помех.

Ревела сирена. Клубился дым и всё вокруг усеивали обломки. Ученики, не замечая сажи, покрывающей их ещё недавно белоснежные костюмы, в панике бегали во всевозможных направлениях, выкрикивая друг другу распоряжения.

Не стоит им так переживать. Нападения не было, а пожар — очень незначительный, да и, собственно говоря, не пожар даже, а небольшое возгорание — уже давно потушен.

Контесса спокойно сидела за столом посреди хаоса, отвечая на ежедневный список вопросов Учителя и притворяясь, в основном перед собой, что её первая попытка испечь хлеб не закончилась полной катастрофой.

Как выяснилось, мука способна взрываться.

Ей нужно было предусмотреть меры предосторожности.

Контесса поправила фетровую шляпу, чтобы та прикрыла опалённую бровь, и прочитала последний вопрос. Местоположение Дракон? Сила сообщила ей, что Дракон и Отступник находятся в небольшом поселении на земле Ламед. Он работает в мастерской, а она лепит снеговика. Учитель имел множество причин опасаться Дракон, особенно сейчас, когда Святой мёртв. Но есть вещи и поважнее, чем чувства Учителя. Сама Контесса была убеждена, что Дракон однажды сможет стать способна перехитрить Симург, да и человечеству нужна любая помощь, на случай появления третьей сущности.

В графе ответов она нарисовала огромный знак вопроса.

В комнату вошёл Учитель.

— Что здесь произошло? — спросил он.

— О, кто знает, — произнесла Инженю. Она и Сатир стояли рядом с Учителем, взирая на окружающий хаос.

— Я не знаю, но хотел бы знать, — раздражённо ответил Учитель. — Ты можешь выяснить, Контесса?

Контесса отложила ручку и закрыла глаза, притворяясь, что спрашивает силу об источнике беспорядка. Через секунду она заговорила:

— Кое-кто устроил пожар на кухне, — сообщила она. — Не злонамеренно, просто никудышный повар.

— Кто?

Она скосила глаза на Инженю, которая стояла на цыпочках и шептала что-то в ухо Сатиру. Тот хихикал, и ни один из них не заметил, что Контесса только что свалила на них вину за разрушенную кухню.

Учитель принял ложь и поморщился, но не стал ничего говорить своим помощниками.

— Ты выяснила, кто был ребёнком Симург?

— Эйдолон, — ответила Контесса и протянула Учителю записную книжку. Он осторожничал и задавал ей очень ограниченное число вопросов, в ответ она сообщала ему информацию, которая могла способствовать решению их общих задач. При любой возможности он проверял и перепроверял её ответы — тот ещё параноик — но каждый раз выяснилось, что она была права. Это подпитывало как его доверие, так и его паранойю. Подобные отношения не смогут продолжаться сколь-нибудь долго.

— Понятно, — нахмурился Учитель. — Ты полагаешь, это подтверждает теорию Сплетницы об их происхождении?

— Возможно. Или, возможно, она хочет, чтобы мы думали, что Сплетница права.

— Нам нужно предусмотреть меры безопасности на оба случая, — Учитель потёр подбородок.

— У меня есть несколько идей, — сказала Контесса. — Мы сможем их обсудить после того, как я оценю на реакцию Хранителей.

— Снова отправляешься на Бет?

— Нью-Йорк, — подтвердила она. — Думаю, я возьму один из переносных телепортаторов, если есть свободные. В прошлый раз я встретила кое-каких старых врагов. Не хочу снова подвергаться подобному риску.

Он кивнул, и всего через двадцать минут она покинула базу.

* * *

Шаг первый. Взлом и проникновение.

Несмотря на то, что это была середина дня, молодая женщина, которой принадлежала квартира, спала мёртвым сном. Каждое из окон было занавешено плотными шторами, и Контессе пришлось полагаться на свои способности, чтобы добраться до кухни, где на небольшом столике стоял ноутбук. Она открыла его и ввела пароль.

Как только загрузка закончилась, помещение залил свет, открывая взгляду молодую женщину со светлыми волосами, протирающую слезящиеся заспанные глаза. Женщина моргнула и, наконец, сфокусировала взгляд на Контессе.

— О, господи! — воскликнула Сплетница. — Я, кажется, предельно ясно выразилась, что больше не хочу тебя видеть.

— Тогда закрой глаза, — предложила Контесса.

— Иди к чёрту. У меня голова болит.

Сплетница некоторое время пристально разглядывала посетительницу, затем встала, открыла буфет и взяла с полки пачку печенья в голубой упаковке.

— Чего тебе нужно? Может быть это хитрый обходной путь, чтобы добыть орео? Я с тобой делиться не собираюсь.

Контесса покачала головой.

— Отказываешься от орео? Тебе стоит знать, что эта пачка обошлась мне в двести восемьдесят долларов, — Сплетница бросила печенюшку в рот и оценивающе взглянула на свою незваную гостью. — Оу, да ты почти ничего не ешь, верно? Технарские устройства. А ещё свела к минимуму необходимость спать. Раньше тебе это не нравилось, но теперь уже плевать, и ты не станешь всё возвращать как было, даже если бы могла.

Контесса не ответила.

— Знаешь, ты и сама во многом напоминаешь мне орео, — сказала Сплетница. — Вот только внутри у тебя не вкусный крем, а бесчеловечная технарская начинка и мучительное чувство стыда.

— Мне от тебя нужно две вещи, — сказала Контесса, не замечая попытки Сплетницы задеть её, — Деньги в обмен на информацию. Реально много денег и информация, которая как я знаю, тебе нужна.

— Я в настроении поторговаться, — Сплетница налила стакан молока и поставила его на стол. — Я хочу в три раза больше, чем ты предлагаешь.

— Получишь столько, сколько у меня есть.

Сплетница ухмыльнулась, но протянула руку.

— Посмотрим.

Контесса положила в ладонь Сплетницы флешку, которая содержала анализ шаблонов полёта Симург со времени Золотого Утра, проведённый системами Дракон; данные, похищенные у Хранителей, и кроме того, запись уничтожения Луном созданного Симург Эйдолона. Всё скопировано без ведома Учителя на его базе.

— Так ты с Учителем? — спросила Сплетница, взглянув на флешку. Её глаза сузились. — И он не знает, что ты здесь? Зачем тебе нужен Учитель? И зачем ты пришла сюда?

— Пытаюсь обмануть судьбу, — сказала Контесса. — Смотри.

Сплетница воткнула флешку в ноутбук и приступила к анализу.

— Ты знаешь как Ампутация создала клонов? — спросила она, когда завершила просмотр.

Ответ предоставила сила Контессы.

— Её собственные знания о силах в совокупности с технологиями Бласто и украденными воспоминания Черепушки.

— Верно. Выходит, когда мы торчали на той базе, ожидая, пока нас поджарит Сын, она получила доступ к Ампутации, а значит и к данным о том, как создать это существо. Думаю, у неё не было проблем найти ДНК Эйдолона, учитывая, сколько она с ним дралась. Что я упускаю?

— Воспоминания, — сказала Контесса, в основном потому, что её сила сообщила, что Сплетница хочет это услышать.

— Точняк, — ответила Сплетница, самодовольно излучая самодовольство. — И это точно Эйдолон, что я думаю, ты знаешь. Но это пустой Эйдолон. То же соединение с пассажиром — с тем самым пассажиром, которому она подчиняется, — но без воспоминаний, которые могли бы направлять Губителей.

Контесса понимала, что из этого следовало. Симург, сможет использовать человеческое дитя, чтобы укрепить свою независимость. Осуществлять через его силу свои собственные планы. Но что это ей позволит? Зачем ей это нужно?

— Хотела бы я лучше понимать их психологию, — заметила Сплетница, вторя мыслям Контессы. — Он ей, в общем-то, не нужен даже, но она его хочет. Я знаю, что из их отношений получает он, но не понимаю её достаточно, чтобы выяснить, что получают они.

Контесса снова вспомнила видение, которое видела тридцать лет назад. Идеальная фигура божества. «Ещё одиннадцать, — сказала сущность, — кроме известных девяти супероружий». Двадцать всего.

Слишком долго времени у неё ушло, чтобы осознать, что означало это видение. Ещё одна неудача. Не стоит всё усложнять, скрывая эту ошибку сейчас.

— Губителей существует — ну, или может существовать — гораздо больше. Я не знаю, является ли число двадцать пределом, но знаю, что их может быть по крайней мере столько.

— Охренеть.

Контесса понимала чувства собеседницы.

— И каково это, знать, что это ты их выпустила, — выпалила Сплетница. — Что это именно ты призвала на свою голову Симург? Что это ты убила все этих людей? Ты долбанная идио…

— Путь сделать Лизу Вилборн самой тупой девушкой в любой из всех возможных комнат, — сказала Контесса ровным голосом. Предупреждение.

Сплетница замолкла, на секунду потеряв дар речи. Затем она взглянула на своё молоко и слегка ухмыльнулась. Оценила свои позиции.

— Ну ладно, Бесстыжая Орео. Что второе ты хотела?

— Карту. Мне нужны все библиотеки в округе, как действующие, так и заброшенные, — Контесса засунула руку под стул и вытащила рюкзак: — Здесь пятьсот тысяч долларов.

Контесса понимала, что её просьба была абсурдной, но она не хотела использоваться свою силу. И она решила, что спрашивать Сплетницу — это то же самое что купить книгу по кулинарии, а та ей всё равно понадобится. После взрыва кухни Учителя, можно было смело предполагать, что она неважно запомнила мамины уроки.

Сплетница едва не подавилась печеньем.

— Какие-то фокусы? Ловушки?

— Я бы тебе не сказала, если бы они и были, а ты бы в любом случае не заметила.

Сплетница задумалась на мгновение.

— Дай мне несколько минут.

Ей понадобилось двадцать, большую часть из которых она провела в интернете.

— Ну вот. Самые крупные остались здесь, здесь и здесь. Я записала названия и местоположения библиотек в других Нью-Йорках рядом с порталами, которые к ним ведут.

Контесса проверила точность карты при помощи силы. Удовлетворённая, она сложила её, спрятала в пакет пиджака и покинула квартиру Сплетницы. Прежде чем отправиться за книгой, ей нужно сделать ещё одно дело. Как лучше к нему приступить?

Контесса резко остановилась и взглянула в переулок, мимо которого шла. Четверо мужчин избивали пятого. Организованная преступность, сообщила ей сила. Нападающие были рэкетирами.

Она вошла в переулок и постучала по плечу одного из громил.

— Прошу прощения, могу я воспользоваться вашим мобильником?

Тот окинул её взглядом с ног до головы, и очевидно, счёл её просьбу смехотворной:

— Рехнулась, дамочка?

Она ткнула его в нервный узел в правом локте. Противник завопил и выронил телефон, который она на лету подхватила.

— Спасибо, дружище, — сказала она, набирая десять цифр, которые подсказала ей сила. Она отступила назад и, когда громила попытался вернуть свой телефон, пнула мужчину в пах.

Трубку подняли после второго гудка.

— Пицца и сэндвичи «у Тони», чем могу быть полезен?

Приятель первого громилы бросился на неё, пригнувшись, словно игрок рэгби. В последнюю секунду она отступила в сторону.

— Я хочу сделать заказ на вынос, — сказала она, когда мужчина вломился головой в мусорный контейнер.

— Разумеется, — ответил Тони. — На какое имя?

Третий бандит приближался более осторожно. Он был вооружён дубинкой, которую только что использовал против своей жертвы. Контесса вытащила нож и метнула его в левый глаз мужчины.

— Контесса, — сказала она, когда крик стал тише.

— А? — спросил Тони. Очевидно, он не услышал её на фоне воплей.

Контесса пнула бандита в зубы, заставив того замолчать.

— К-о-н-т-е-с-с-а, — повторила она несколько громче. Она нагнулась и подняла дубинку.

— Понял, — сказал Тони. — Что заказываете?

— Две большие пиццы, — сказала Контесса. Она обратила внимание на последнего стоящего на ногах мужчину с пышными усами. Тот замер на месте, очевидно, не зная, как ему с ней разобраться. Похоже умнее своих дружков. — Одну с ветчиной, ананасом и красным перцем. Другую с пепперони, оливками и дополнительной порцией сыра.

Она снова обратила внимание на громилу, которому пнула в пах. Он начал приходить в себя. Она вломила ему дубинкой по шее, и тот снова рухнул.

— Всего шестьдесят долларов, — сказал Тони. Контесса обернулась через плечо. Усатый решился что-то предпринять: он собирался застрелить её. Прямо сейчас он пытался вытащить пистолет, но ему мешали дрожащие руки. — Будет готово через двадцать минут.

Она наклонилась к мужчине, который врезался в мусорный контейнер и вытащила у него кошелёк. Там была скидочная карточка Старбакса и три двадцатки.

— Спасибо, Тони, — Контесса завершила разговор, бросила мобильный в усатого. Телефон угодил тому в лицо в то самое мгновение, когда он прицелился. Рэкетир выронил оружие, а она подошла и подняла его, а затем прострелила усатому коленную чашечку.

Не обращая внимания на крики, Контесса выбросила пистолет в контейнер и вернула свой нож. Затем она вытерла его о футболку противника и взглянула на жертву нападения. Он пялился на неё с широко раскрытыми глазами, из разбитой губы текла кровь.

— Что-то подсказывает мне, что вам стоит сегодня же забрать семью и уехать из города, — мягко сказала она, затем встала, вложила нож на место на поясе и поправила пиджак. — Я слышала открыт портал в Броктон-Бей.

— Э-э-э, я… — сказал он. — Сп… спасибо?

Она коснулась шляпы и продолжила свой путь.

Пицца у Тони располагалась всего в двух кварталах от конечной цели её пути — трёхэтажного жилого здания неподалёку от штаб-квартиры Хранителей. Она постучала в дверь четыре раза, затем помедлила и стукнула ещё дважды.

Парню, который открыл дверь, было чуть более двадцати. Вместо глаз у него были пепельно серые дыры. Одет он был в футболку с Легендой и ярко синие баскетбольные шорты — одежду, которая гораздо более уместно смотрелась бы на ребёнке.

— Привет, Радж. Я принесла пиццу, — сказала она.

Радж открыл дверь ровно настолько, чтобы она вошла внутрь.

— Как справляешься?

Он начал медленно перемешать ладонями, выполняя пасы, которые её сила определила как американский язык жестов:

«Меня отправили в школу. Я учусь как разговаривать жестами».

— Ух ты, это здорово.

Он робко улыбнулся и перешёл на азбуку Морзе.

«Скучно. Нет негодяев, которых нужно искать».

— Хреново, — ответила она. — Думаю, герою хотят устроить тебе отдых. Ты его заслужил. Ты спас мир.

Кроме того, герои, видимо, не способны с чистой совестью использовать того, кто настолько явно отстаёт в развитии. Доктор подобных сантиментов наверняка не испытывала.

«Всё равно скучно».

Она улыбнулась.

— Попроси героев, чтобы они позволили тебе работать.

«Для тебя?»

— Пока нет.

«Почему?»

Контессе пришлось попросить свою силу сформулировать проблему с Учителем так, чтобы он смог понять:

— Я нашла человека, который хочет делать очень опасные вещи. Но он очень боится других людей, и хочет прятаться, пока делает эти опасные вещи. Я за ним приглядываю, но если ты пойдёшь со мной, то можешь пострадать.

Он простучал число: 23.

Привратник

— Да, примерно так.

Некоторое время они сидели в тишине.

— Мне тоже его не хватает, — сказала она, ответив на его невысказанную мысль. Она работала с ним тридцать лет, и только она могла с ним полноценно общаться до того, как появился ясновидящий.

Кроме того, ей не хватало порталов.

«Почему?»

— Что почему?

«Умер».

— Из-за Сына, — ответила она.

«Не Сын. Валкри», — отстучал он.

Хранители что, не удосужились даже рассказать ему, почему погиб его друг? Они видимо решили что он настолько тупой, что ему всё равно или он ничего не заметит? Контесса постаралась, чтобы ярость не отразилась на выражении её лица, иначе он увидит и отреагирует.

— Она хотела спасти людей, и думала, что сможет воспользоваться его силой. Но та оказалась заперта. Он умер, чтобы она смогла получить её. Он спас тысячи людей.

Он не ответил, лишь взял кусок пиццы и начал жевать. Он ещё не закончил кусок, когда резко наклонил голову.

— Что ты видишь? — спросила она.

«Легенда, — нахмурился он. — Быстрый. Злой».

— Да, он злиться на меня, — сказала Контесса. — Это нормально. Можешь его впустить.

Когда Радж встал, чтобы открыть дверь, она взяла кусок ближайшей пиццы — как выяснилось, с оливками — и вальяжно развалилась в кресле.

Легенда, словно не замечая ясновидящего быстро вошёл в комнату.

— Я получил доклад, что ты в этом районе, — сказал он. Видимо, Сплетница сообщила, решила Контесса. — Мы отследили тебя до пиццерии, а затем досюда. Что ты с ним делаешь?

— Разве это не очевидно? — спросила она. — Я злобно сижу в этом огромном кресле и делаю зло своим злобным присутствием, и я злобно ем злобную пиццу, которую я заказала злобным телефонным звонком, и злобно наполняю измученную голову беспомощной жертвы, которую я измучала своей злобной болтовнёй про мёртвого-и-всё-же-неизменно-злого общего друга, злом и злобными мыслями о злобных видеоиграх о зле.

— Вижу, ты не принимаешь мои опасения всерьёз.

— Злобный смех, — сказала Контесса с полным безразличием. — Злобное шевеление усами.

— Насмешки надо мной не делают твои решения и действия менее аморальными, — хмуро заявил Легенда.

— Утилитаризм — это совершенно нормальная этическая теория. И раз уж человечество спасено, должна сказать, он оказался намного эффективнее, чем тоскливые взаимные обвинения, — Контесса доела кусок пиццы. — Могу я вернуться к разговору?

— Он не разговаривает.

— «Легенда не потрудился научиться его слушать», это не то же самое что «он не разговаривает», — сказала Контесса. — А научиться тебе стоит, если ты собираешься выставлять себя его адвокатом. У него ушло всего тридцать секунд, чтобы сообщить мне, что ему скучно и что он хочет помогать ловить негодяев.

— Мы пытаемся оградить его от этого, дать ему возможность социализироваться, помочь ему стать более независимым, перестать быть марионеткой желающих воспользоваться его силой. Возможно, ему требуется посещать психотерапевта, после лет десяти с чем-то лет издевательств.

Контесса зевнула. Ей даже не пришлось использовать для этого свою силу.

— Он полагает, что его имя — это какое-то чёртово число! Как можешь ты относиться к этому столь пренебрежительно ты гадская…

— Кларенс, забей пасть. Он знает, как его зовут. А если он не поделился этим с тобой, значит, на это есть причины. Он взрослый человек, который спас мир. Мне кажется, он имеет полное право сделать свой собственный выбор, — она указала на Раджа, брови которого нахмурились в тревоге и растерянности из-за того, что его друзья ругаются. — Посмотри на его футболку. Он хочет помочь тебе. Просто позволь ему.

— Этот бой мне придётся проиграть.

— Нет никакого боя, кроме того, который ты пытаешься начать, — сказала Контесса. — Все в этой комнате желают ему только лучшего. Мы все хотим, чтобы он стал героем и стал взрослым человеком. Лучший способ этого достигнуть, это прекратить заставлять его целый день просиживать задницу.

Радж внезапно улыбнулся.

«Задница», — повторил он.

— Что он сказал?

— Выясни сам, — отрезала она. — Моё время — это наиболее ценный ресурс доступный человечеству. Ты тратишь впустую целые состояния каждую секунду, которую заставляешь меня усмирять твоё проклятое эго.

— Тогда ты не смеешь серьёзно ожидать, что я поверю, будто ты просто сидела, ела пиццу и играла с ним в игры!

— Он для меня важен. Ты — не очень. Подумай о его предложении помочь. Когда уйдёшь.

Губы Легенды превратились в тонкую яростную линию. Наконец-то, он обратил свой взор на ясновидящего, присутствие которого он впервые признал.

— Если она останется, это нормально? Ты не обязан говорить да.

Радж кивнул. Он выглядел несчастным и сбитым с толку. Ей придётся это исправлять.

— Ладно. Но если с ним что-то случиться, или если ты похитишь его и силой заставишь что-то делать, будешь отвечать передо мной, — он повернулся, чтобы уйти.

— Я закатила свои злобные глазки, — выкрикнула вслед Контесса.

Дверь захлопнулась.

Она выпрямилась и взглянула на Раджа.

— ГТА? — весело спросила она.

Он кивнул.

* * *

Ночь наступила ещё до того, как Контесса добралась до первой из списка библиотеки. Она немного сжульничала и позволила своей силе провести её через стеллажи. Документальная литература. Экономика домашнего хозяйства. Еда. Готовка в общем и выпечка в частности. Одна книга была посвящена именно хлебу.

Контесса двинулась к выходу, пролистывая на ходу страницы и рассматривая фотографии с разнообразными буханками хлеба. Книга побывала в воде и обложка была порвана, но содержимое не пострадало. Она позволила себе улыбнуться.

А затем произошло то, чего с ней не случалось уже тридцать два года.

Контесса споткнулась.

Она упала на книжный стеллаж, который повалился на другой, а тот на третий, который в свою очередь рухнул с ближайшего балкона на нижний этаж.

Она поднялась на ноги, несколько удивлённая тем, что вокруг был ранний вечер, а никак не середина ночи. Должно быть, во время падения она случайно активировала телепортатор, и тот отправил её… в какое-то незнакомое место. Похоже, что и она, и опрокинутые её книжные полки оказались посреди тихого пригорода, чудным и непостижимым образом не затронутого Сыном. За каждым идеально белым забором простиралась идеально ухоженная лужайка, на каждой из которых резвилась одна гончая или один золотистый ретривер.

Когда Контесса взглянула на жителей — ни один из которых, кстати, не заметил её появления — кровь в её жилах застыла. Их было десять: мужчины натирали воском свои седаны, мальчики кидали мячики собакам. Женщин и девочек не было видно, но они безо всякого сомнения были внутри: готовили в платьях и юбочках, а может быть, шили, или делали что-то ещё положенное женщинам.

Она никогда раньше не видела именно этих людей или именно этот пригород, но она узнала схему. Она также поняла, что ей нужно как можно быстрее отсюда…

— Не столь грациозное, как обычно, появление, Контесса, — сказал мужчина позади. — Что за бардак ты здесь устроила?

Этот голос.

Очень не часто она столь кардинально расходилась с инструкциями, которые сообщал ей агент, но последний сейчас наотрез отказывался предпринимать какие-либо шаги, включающие отчаянные крики и попытку убежать быстро-пребыстро и далеко-предалеко.

Она повернулась, пожала плечами и смущённо улыбнулась человеку в очках и свитере, сидящему на кресле-качалке на одном из крылечек за одной из оград, где не было собаки.

— А ты что думал, Спящий, — сказала она, и её сила придала её голосу оттенок веселья, которого она ни за что в мире не смогла бы сейчас испытать сама. — Кто-то же должен держать тебя в тонусе.

Проблема с Учителем, подумала Контесса, наблюдая, как Спящий встаёт с кресла и шагает по направлению к ней, заключалась в том, что он был полным имбецилом. Её падение активировало один из наборов координат, загруженных ранее в телепортер, а это означало, кто-то уже перемещался с базы Учителя на землю Зайин.

Проблема со Спящим — если отложить в сторону то обстоятельство, что она не могла убить его — заключалась в том, что его сила работала всегда. Когда он «спал», она лишь действовала медленнее — на протяжении недель, а не долей секунды. Каждое мгновение рядом со Спящим Контесса теряла некоторую часть себя. Некоторую часть, которая затем втягивалась в его мир, или группу миров, или… это не имело значения. Александрия объясняла, как это работает, но Контесса не могла вспомнить её точные слова.

Александрия вообще слишком много болтала.

Не важно.

Поскольку сейчас Спящий будет вести разговор столько, сколько ему заблагорассудится, а ей ничего не остаётся, как подыгрывать, поскольку если уйти без его разрешения или попытаться как-то всё ускорить, он проснётся.

Склонность Учителя ворошить дерьмо дорого ей обойдётся.

Но с Учителем она сможет разобраться позднее.

— Я принесла книги, — объявила она.

— Раз так, спасибо, Контесса, — он взглянул на груду книг и стеллажей у её ног. — Я всегда мечтал заполучить сто девяносто три тома справочной литературы по использованию травянистых растений в ландшафтной архитектуре.

Большая часть Контессы поморщилась. Это то, что она с собой притащила? Существовал ли хоть один худший набор стеллажей, на которые можно было упасть? Но та её часть, которая следовала пути «поскорее выбраться отсюда, не разбудив его», просто пожала плечами.

— Если тебе не нравится подарок, так и скажи. Сарказм — это грубо, я всегда могу принести что-нибудь другое.

— Правда? Очевидно, тебе нужно было выбрать не 716-й библиотечный индекс, а 395-й, «этикет», — Спящий, наблюдая за ней, постучал трубкой по ограде, за которой стоял. — Ты не намеревалась здесь появляться.

— А кто бы стал намереваться?

— Задираешь нос перед моим Камазотцем, вот как? Ну и кто теперь из нас груб?

Контесса пожала плечами.

— Хммм, — сказал Спящий. Он был из тех, кто вместо произнесения звуков «хммм» или «тшш» сознательно проговаривает все буквы подряд, начиная с первой «х».

Дверь дома позади него открылась, и на крыльцо вышла женщина около тридцати лет, которая вяло побрела в их направлении. На ней была юбка и блузка нелепых расцветок. А ещё у неё не было лица.

Это была её копия, которую Спящий начал создавать, когда она впервые пришла поговорить с ним в 1998 году. Контесса смерила существо взглядом — розовые кружевные носочки, это что ещё за..? — и снова посмотрела на Спящего.

Он был явно разочарован отсутствием реакции. Вторая Контесса с хлопком исчезла, разбросав вокруг мокрые кляксы. Контесса смахнула каплю слизи с рукава, дав тем самым Спящему возможность увидеть зажатую в руке книгу.

— Эта книга, — сказал Спящий. — Она единственная, не про садоводство.

Она завела руку за спину.

— Она ни о чём.

Он требовательно протянул руку через ограду.

— Если она ни о чём, значит, ты не станешь возражать, если я взгляну.

Контесса нахмурилась, изображая колебание и неохоту, а затем передала ему книгу, которую он сразу же начал просматривать.

— Необыкновенные нью-йоркские рогалики всего за минуту! Булочки с корицей, ради которых стоит умереть! Попробуйте испечь восхитительные глазки святой Люси! — процитировал он. После каждого высказывания Контесса чувствовала себя всё более глупо. — Признаю: я не вполне понимаю твою силу, но мне кажется, я знаю достаточно, чтобы понимать, что тебе не нужны книги вроде этой.

— У всех есть хобби.

— Почти у всех есть хобби, — Спящий задумчиво покачал головой. — Не думаю, что хобби есть у тебя. И я совершенно не готов поверить, что ты случайно появилась здесь, из-за того что пыталась добыть эту книгу ради какого-то рецепта. Зачем она тебе нужна на самом деле?

— Страница тридцать, — она наблюдала, как он перелистнул страницы и прочитал заголовок «простой итальянский хлеб». — Ты всё переусложняешь.

— Сначала ты сюда вламываешься и устраиваешь беспорядок. Затем оскорбляешь мой литературный вкус и мой дом. А теперь ты лжёшь мне. Я думаю, это заслуживает наказания.

— Мне кажется, ты сделал достаточно, — сказала она. — Демонстрация твоего дурного вкуса в выборе носков — это было сурово.

— Я оставлю это себе, — сказал он. — И, кроме того, я разрешу тебе уйти.

Шаг двадцать-два требовал некоторой реакции на последовавшую драматическую паузу, поэтому она приподняла бровь.

— При условии, что ты вернешься сюда в течение шести месяцев. И тогда мы сравним, насколько хорошо умеем следовать рецептам. Состязание по выпечке. Каждый испечёт одну буханку хлеба. Если ты проиграешь — я заберу тебя. Если выиграешь — я верну её тебе и позволю тебе идти.

Контесса знала ответ на вопрос, но она всё равно должна была спросить.

— Позволишь идти кому?

— Тебе, — сказал Спящий. — И Фортуне.

Пусть она и знала, что сейчас произойдёт, но это знание нисколько не помогло. Сила Спящего разорвала её разум, словно удар гигантской гильотины. Она отшатнулась, но в последнюю секунду восстановила равновесие и сумела не рухнуть на книжные стеллажи. Девушка, которая материализовалась перед ней в то же самое мгновение не обладала сверхспособностями, которые могли помочь ей удержаться на ногах, так что она повисла на ограде Спящего.

— Большинство людей сформированы вокруг одной или двух центральных точек: ключевой концепции или ключевого воспоминания, — самодовольно произнёс Спящий, пусть никто его и не слушал. Он вообще любил монологи. — Достаточно их определить, и разобраться с парачеловеком становится парой пустяков. Всё что мне нужно — это найти триггер событие.

Контесса сделала то, что диктовал очередной шаг: взглянула на свою молодую версию. На ней было платье и туфли, которые она носила в тот день, когда бросила дядю. Лицо — у этой копии было лицо — ясно выражало растерянность и испуг, которые она испытывала до того, как получила возможность всё понять.

Спящий улыбался.

— Не беспокойся за неё. Она будет счастлива.

— Ладно, — сказала Контесса. — Могу я теперь идти?

Улыбка Спящего погасла.

— Можешь, — сухо произнёс он.

Контесса убедилась, что телепортировалась обратно в Нью-Йорк земли Бет и только потом закатила глаза.

Солнце только-только начинало всходить.

Примерно двадцать секунд она раздумывала над тем, не стоит ли ворваться по очереди по все бары и опустошить все бутылки с виски в городе? Вот только, скорее всего, это не поможет. Чтобы напиться ей требовалось совершенно безумное количество алкоголя, да и опьянение никогда не длилось долго. Она решила, что лучше прогуляется до портала, и посидит в кафе, открытом в шесть часов утра.

По дороге она оценила своё положение.

Она не хотела прямо сейчас возвращаться на базу Учителя. Ей нужно время, чтобы подумать над тем, почему он так интересовался Спящим, почему он не сказал ей, и что ей следует по этому поводу сделать.

Кроме того, ей нужно найти способ убить Спящего до того, как состоится это состязание по выпечке.

Но не прямо сейчас. Контесса устала. Устала намного сильнее, чем должна была. Иметь дело со Спящим изматывало во многих смыслах.

Вместе с усталостью пришла тупая пульсирующая головная боль. Её импланты наказывали её за то, что она не уделила времени их обслуживанию. Если она попытается проводить без сна больше и больше времени — ну или просто не сможет найти возможность поспать — начнётся ослепляющая, тошнотворная мигрень. Через несколько часов, всё, на что она останется способна — это согнуться пополам и изливать содержимое желудка.

Это был не баг, а фишка технарских устройств, которые ей имплантировали в возрасте двадцати одного года. Устройства, которые изменяли и регулировали метаболизм и потребность во сне, почти не нуждались в обслуживании, и всё же, им требовались от трёх до шести часов отдыха в неделю. Александрия настояла, что нужно найти какой-то способ не дать Контессе исчерпать ресурсы устройств и случайно себя убить. И тогда Доктор высказала мысль, что наилучший способ не поддаться на искушение — сделать так, чтобы для неё это стало физически невозможным.

Она согласилась с выдвинутыми аргументами.

Но потом у неё началась её первая искусственная мигрень.

Разумеется, к тому времени передумать было уже поздно.

Получив благодаря небольшой манипуляции небольшую бутылку апельсинового сока бесплатно, Контесса, чтобы абсолютно точно не отрубиться, выбрала место неподалёку от входа.

И тогда она вспомнила об ещё одном последствии неожиданного путешествия на Зайин: книги рецептов больше нет.

А сейчас она испытывала слишком большое отвращение, чтобы отправляться в одно из мест, указанных на карте Сплетницы. Контесса понимала, что если она даст указание своей силе избегать возвращения на Зайин, то этого не случится ни при каких обстоятельствах, но ассоциативная связь между посещением библиотеки и ощущениями, когда твой мозг поедают живьём, оказалась слишком сильна, чтобы её игнорировать.

Она слегка вздохнула и вытащила из кармана ручку.

«Я хочу знать шаги, необходимые для выпечки вкусного хлеба».

Это было небольшое поражение, но она готова была с ним смириться, если альтернативой будут ещё одно посещение библиотеки или выпечка хлеба под полным руководством силы.

Сила предоставила требуемый рецепт, и Контесса записала его на салфетке.

— Ты что здесь делаешь?

Контесса подняла взгляд. Перед её столом стоял человек в свободных брюках и водолазке с большим стаканчиком латте в руке. Сейчас мужчина явно разрывался между желанием высказать ей череду порицаний — потому что, похоже, каждый, кто остался в живых знал её в лицо и имел к ней хотя бы одну претензию — и осознанием, что он только что выдал себя как кейпа.

— Я знаю, что это ты, — сказала она, прежде чем он как-либо усложнил ситуацию. — Просто садись.

— Как? — спросил Шевалье. — О. Верно. Зачем ты в Нью-Йорке?

— Личные дела, — ответила она, пока он присаживался. — Ничего серьёзного. Или у тебя вопросы? Я знаю, Сплетница уже связалась с вами и передала о том, что я ей рассказала.

— Да, — признал Шевалье. — Да, у меня есть несколько вопросов. Откуда ты знаешь, что Губителей может быть двадцать? И какого дьявола ты думала, что скрывать эту информацию может быть хорошей идеей?

Она открыла рот, чтобы рассказать ему о супероружиях, которых она видела, и…

Пустота.

— Секунду, — сказала она.

Она попыталась вспомнить что-то из своего триггер-видения.

Пустота.

Она попыталась вспомнить лицо дяди.

Пустота.

Она попыталась вспомнить встречу с Доктором.

Пустота.

Она начала двигаться назад по времени, пытаясь вспомнить какие-либо события детства.

Пустота.

Она двинулась вперёд, и первое, что удалось вспомнить ясно — это была смерть Ламара.

До этого момента… ничего. Не было даже тумана, с которым она связывала недееспособность своей силы. Она знала, что там должно было что-то быть, она даже имела об этих вещах некоторое представление, но она не могла вспомнить никаких испытанных ею чувств или деталей.

Чёртов Спящий! Чёртов Учитель и чёртов Спящий! И чёртово неиспользование силы и чёртово спотыкание и чёртов Спящий!!!

— Отвечая на твой вопрос, Котёл сумел подглядеть некоторые детали плана Сына и его партнёра по уничтожению Земли. План включал использование двадцати супероружий, которые обладали заметным сходством с Губителями, хотя и выглядели значительно менее мощными и более пассивными. Есть кое-что более важное: вы не думали нанести ядерный удар по Спящему с орбиты?

Он странно взглянул на неё.

— Разумеется нет, пока он был на Бет. Сейчас, когда у него своя собственная Земля, он уже не представляет такой угрозы. К тому же на Зайине нет пусковых площадок.

— Если через Валькирию у меня будет доступ к Привратнику, я смогу вывести существующие спутники прямо на орбиту над Зайином, — сказала она.

— Спутники с ракетами остались только у Дракон, а её подсистемы, обладают слишком мощными моральными установками, чтобы вот так вот запросто начать ядерную бомбардировку.

— Я могу создать патч, который это исправит, — предложила Контесса. — Я не технарь, но в исключительном случае могу заменить технаря.

Он недоверчиво смотрел на неё.

— Просто пришло в голову, — сказала она, а если в её голосе и прозвучала сварливость, так это только из-за головной боли, а не потому что она действительно испытала раздражение.

— Ты ведь реально не в порядке, верно?

Неужели каждый в этом проклятом измерении собирается задавать ей тупые вопросы? Контесса наклонилась вперёд.

— Я хочу рассказать тебе секрет, Ной, — произнесла она драматически низким голосом.

Он не смог удержаться от искушения и наклонился навстречу.

— Слушаю?

— В моём мозгу инопланетный паразит! — напряжённо прошептала она.

Шевалье резко выпрямился в явном раздражении.

— Я вообще-то намного более в порядке, чем ты, — заявила Контесса. — Моя сила и не предназначалась даже для передачи людям, так что она не пытается награждать меня за всяческие сражения и разрушения. Один из многих достоинств метода Котла по производству кейпов.

— Не считая восьмидесяти пяти процентов вероятности гибели или мутаций, разумеется.

— Не считая этого, — согласилась Контесса. — Обратная сторона того обстоятельства, что это не было предназначено для людей.

Он, похоже, не знал, что на это ответить, так что они просто сидели в тишине, отхлёбывая свои напитки. Головная боль Контессы усилилась. Сейчас это было уже не раздражающее гудение, а настойчивая пульсация, которую она обычно воспринимала как сигнал найти безопасное место, чтобы поспать. Она свернула салфетку и спрятала её в карман.

— Уходишь? — спросил Шевалье.

— У меня мало свободного времени. Выйду на связь, если вам понадобится какая-либо информация. И вам серьёзно нужно подумать на счёт Спящего. Как можно скорее.

Контесса решила вернуться в квартиру ясновидящего. Она проверила при помощи силы, что никто не собирается прийти туда ради того, чтобы на неё напасть, и свернулась на кушетке.

Следующее, что она ощутила, это был Радж, который тыкал в её плечо деревянной ложкой.

Она подавила желание наорать на него. Он знал, что не должен её будить, а значит, случилось что-то важное.

Скорее всего.

Уже несколько раз он прерывал её отдых по причинам, которые считал важными исключительно он один. Она надеялась, что сейчас не будет очередной «я не хочу ложиться в постель» или «почему ты носишь одежду для мальчиков» или её любимое «Счетовод украл мой попкорн».

(Счетовод сделал попкорн для себя, но Радж собирался его забрать, поскольку он же его видел, а значит, по его мнению, это был его попкорн).

— Какого чёрта она здесь делает?

Позади Раджа возвышались четыре расплывшиеся фигуры. Контесса моргнула, пытаясь вопреки пульсирующей боли сфокусировать взгляд. Это ей не удалось, и она обратилась к своей силе: «я хочу знать, кто это, и почему они здесь».

Люди команды Трещины, которые пришли, чтобы пригласить к себе Раджа. Сама Трещина, для того, чтобы произнести вербовочную речь. Тритон, потому что он того же возраста, и потому что он знает каково это жить, не имея возможности ни к кому прикасаться, и потому что он был необычайно крут. Трилистник, потому что она была одним из экспериментов Котла. Лабиринт, чтобы продемонстрировать, что изъяны его силы не отделят его от остальной части команды.

С учётом обстоятельств, задумано неплохо.

«Хотят, чтобы я был с ними», — сообщил Радж, который снова начал стучать ложкой по её руке.

— Пожалуйста, прекрати, — сказала она ему.

Он не остановился. «Да?» «Нет?»

— Решать тебе, — сказала она. — Вместе с Хранителями ты сможешь сделать больше работы, когда они научаться с тобой разговаривать. Но тебе больше понравится у Трещины.

«Да?» «Нет?»

— Всё это здорово, — сказал кто-то. Рыжие волосы. Семь-семь-семь, ах да, Трилистник, точно. — До тех пор, пока аморальная психопатка не подкрадывается к тебе и не впечатывает тебе лицо в дверь.

Контесса уставилась на неё. Это ещё о чём?

«Да?» «Нет?» «Да?» «Нет?»

Она двинула рукой и схватила ложку.

— Я сказала прекрати.

— Ну не знаю, — заметил Тритон. — А мне, вроде как, нравилось смотреть, как тебя бьют.

Она швырнула ложку в направлении голоса, но без руководства силы, не попала.

— Ты, кажется, не в себе, — сказала Трещина. — Почему? Похмелье?

— Это уловка, — сказала Трилистник. — Она не испытывает никаких затруднений. Пытается заставить недооценивать её. Может быть, провоцирует на нападение.

Контесса усомнилась, что сумела бы понять эту логику, даже если бы импланты не играли на её нервах словно на струнах лиры, так что она проигнорировала высказывание.

— Вы могли бы вернуться после того, как я уйду? Или идите поболтайте где-нибудь ещё?

— Впустую потраченное время, — сказал Тритон. — Она явно держит здесь всё под контролем, раз уж он спрашивает её совета. Они, скорее всего, специально сделали его умственно отсталым.

Из этого высказывания Радж понял гораздо больше, чем, по всей видимости, мог представить себе Тритон. Он повернулся и шагнул к оранжевому юноше, очевидно намереваясь использовать свои способности для нападения. Контесса неожиданно осознала, насколько плохо его ясновидение может отреагировать на галлюциноген в поту Тритона и вскочила с кушетки.

— Не трожь его! — выкрикнула Контесса, оттолкнув руку ясновидящего в сторону раньше, чем он сумел коснуться груди Тритона. На её сознание обрушилось информация о сотнях измерениях, и в себя она пришла лишь за мгновение до того, как Тритон сомкнул свою ладонь вокруг её запястья.

За долю секунды до того, как всё стало радужным и великолепным, Контесса успела подумать:

«Чёрт».

и

«Путь к…»

— Нет! — выкрикнула Трещина, как только поняла, что собрался сделать Тритон, но тот закончил раньше, чем она успела хотя бы заговорить.

Контесса взглянула на Тритона и выдернула руку из его хватки.

Затем она потянулась к поясу и попыталась нащупать нож, однако тот выскользнул из её пальцев и упал на пол.

Контесса уставилась на оружие.

— Чёртов, — сказала она, затем помедлила, пытаясь вернуться к реальности, — Спящий, — закончила она, после чего опрокинулась назад и упала на кушетку, на которой спала, когда они пришли.

Наступила тишина.

— Это ловушка, — сказала Трилистник. — Ловушка. Ловушка. Ловушка! ЛОВУШКА!

Трещина встретилась взглядом с Тритоном и махнула головой в направлении ясновидящего, который уже вытащил телефон. Тритон коснулся юноши, и тот практически мгновенно обмяк. Трещина достала собственный телефон и позвонила остальной части команды.

— Грегор, мне нужно, чтобы ты прямо сейчас поднялся наверх.

— Саламандра не в костюме, — возразил он.

— Это не важно, — сказала она и повесила трубку. Затем она набрала номер Дины Элкотт, которая не отвечала до четвертого или пятого гудка.

— Трещина? Я думала больше тебе сегодня не понадоблюсь.

— Мы, кажется, схватили предсказательницу Котла, — она наблюдала, как безвольное тело Контессы соскользнуло с кушетки и скатилось на пол. — Ключевое слово «кажется». Каковы шансы на то, что она будет нас искать, если мы уйдём сейчас и притворимся, что ничего этого не было, округляя до целых?

— Девяносто восемь процентов, — сказала Дина. — И в большинстве случаев мы почти все умираем.

Вот тебе и вариант.

— Шансы, что мы выживем, если убьём её сейчас?

— Три процента, — ответила Дина. — Месть.

Значит, ничем не лучше.

— Можешь ли ты оценить, что нам необходимо сделать, чтобы не умереть. Я знаю, что тебе будет плохо, но если альтернатива смерть…

Повисло длительное молчание, во время которого в комнату вошли Саламандра и Грегор. Увидев у ног Трещины женщину в полу-коматозном состоянии, оба они застыли в изумлении и открыли рты, собираясь заговорить, однако Трилистник жестом заставила их замолчать.

— Я хочу с ней поговорить, — наконец сказала Дина.

— Ладно, я продиктую адрес…

— Не здесь, заберите её на наш склад. Нам нужно всё тщательно подготовить, чтобы она не приступила к действиям сразу же по пробуждению и рассмотрела другие варианты.

— Шансы, что мы выживем, если всё это сделаем?

— Ровно пятьдесят процентов.

Можно работать.

— Ладно, — снова заговорила Трещина. — Увидимся на месте. Предупреди Скребка.

Она закончила разговор и повернулась к своей команде.

— Тритон, — сказала она. — Ты поддался импульсу и поступил недальновидно, не только по отношению к ней, но и к потенциальному кандидату. Говорю это сейчас, поскольку вполне вероятно, что не смогу как следует надрать твою некомпетентную задницу до того, как мы все умрём.

Тритон не решился встретиться с ней взглядом.

— Я прошу прощения, я подумал… я увидел возможность и воспользовался ею.

— Если мы переживём следующие несколько часов, то у нас состоится по этому поводу серьёзный разговор, — сказала Трещина. — Сейчас же мы должны выдвигаться.

Она наклонилась к Контессе и начала связывать руки за её спиной.

— Я не достаточно пьяна для этого, Филипп, — сообщила Контесса.

Трещина выпрямилась.

— Вообще-то, Грегор, мог бы ты этим заняться?

— А что, если мы сейчас просто перережем ей горло? — спросила Саламандра.

— Мы можем это сделать, но Дина сказала, что тогда нас убьёт кто-то другой. Она также предложила нам альтернативный план действий, который снижает вероятность нашей смерти с девяносто восьми процентов до пятидесяти. Так что, Тритон, можешь подбросить монету.

Тритон принялся с необычайным рвением обустраивать ясновидящего на свободной кушетке. Трещина заподозрила, что он хочет использовать возникающий от контакта ментальный шок как оправдание, чтобы не отвечать ей.

Трещина закатила глаза и повернулась к Грегору.

— Я закончил, — сказал он. — Могу спустить её вниз.

— Хорошо. Нам нужно доставить её обратно на нашу базу. Тритон, я знаю, ты уже очнулся, хватить притворяться, что это не так — ты снова поедешь с Элли. Трилистник — ты с Саламандрой. Я поведу твой мотоцикл, Грегор, мы положим её между нами.

Последнее, что Трещина сделала перед уходом — это подобрала нож и шляпу Контессы.

Они ещё не успели завести мотоциклы, когда через небо промелькнуло ярко-белое пятно, которое сгустилось над ними в виде человека, зависшего на высоте трёх метров.

Легенда, с весьма и весьма ошарашенным видом.

— Ясновидящий попросил меня прийти на помощь, — сказал он и провёл рукой по волосам. — Признаю, это не то, чего я ожидал. Думаю, он хотел, чтобы я спас её, но…

— Ты знаешь репутацию моей команды, — сказала Трещина. — Мы не убиваем. Кроме того, тебе известно, что мои люди имеют право получить ответы. Ответы, которые сейчас может дать только она. Или, может быть, ты хочешь пойти с нами? Ты ведь тоже был замешан.

— Был, — признал он и на его скулах заиграли желваки. — Думаю, я должен закрыть на это глаза.

Затем он улетел.

Контесса на плече Трещины хихикнула.

Когда Контесса пришла в себя, то сразу осознала, что у неё проблема.

Точнее, несколько проблем.

Прежде всего, она связана и пристёгнута наручниками к металлическому стулу, прикрученному к полу.

Во-вторых, её ноги погружены в таз с застывшим бетоном.

И на ней не было штанов.

Но, хотя бы, головная боль исчезла.

Трещина сидела на ещё одном стуле на расстоянии двух метров. Её пальцы лежали на ярко-оранжевом спусковом крючке неоново-зелёно-жёлтого пластикового пистолета. Справа от неё стоял паренёк со светящимися волосами, испускающий из носа и рта фиолетовый дым. На столе слева сидела Дина Элкотт.

— Это что, всё было необходимо? — спросила Контесса.

— Да. Ты разве не помнишь, что сделала с моей командой?

— Смутно, — ответила Контесса, необычайно раздражённая собой. Она выпала из своего привычного распорядка, она лишилась защиты, которую давало скрытое в другом пространстве убежище, она потеряла Доктора, которая подталкивала её к действиям, она начала невнимательно относиться к вопросам, и вот какой в итоге получился абсурд.

— Мне нужна новая шляпа. Почему ты угрожаешь мне игрушкой?

— Это водяной пистолет, — сказала Трещина. — Ты вырубилась на шесть часов. Тритон использовал это время, чтобы пить воду. Много воды.

О.

О!

— Понятно, — сказала Контесса. — Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты не убивала и не наносила вреда людям из моей команды. Сейчас или в любое другое время, — сказала Трещина. — И с тобой хочет поговорить Дина. Я так понимаю, ты работаешь за услуги? Мы можем расплатиться, оказав тебе услугу.

— Я никогда не убивала по личным мотивам, и у меня нет никаких причин менять это правило, — она взглянула вниз на свои голые коленки. — Или точнее, их не было до того, как вы украли мою одежду.

Трещина указала на стол, за которым сидела Элкотт.

— Твои вещи здесь. Мы не пытаемся тебя разозлить, мы лишь пытаемся тебя задержать. Предсказательница сказала, что чем больше времени ты здесь проведёшь, тем выше вероятность, что мы останемся в живых.

— Вы что-то упускаете, — сказала Контесса. — Мисс Элкотт, каковы шансы, что ваша команда переживёт следующие тридцать минут?

— Сорок шесть запятая триста сорок девять процента, — ответила Дина.

— Каковы шансы, что именно я убью вашу команду в следующие тридцать минут?

— Три запятая семьдесят шесть процента.

— Ты сказала, что у нас будет пятьдесят процентов, — зашипела Трещина. — Почему цифры снижаются?

— Я уже сказала, — заметила Контесса. — Я раздражена тем, что вы украли мою одежду. Раздражена достаточно, что готова принять ваше предложение. Одна услуга в обмен на то, что я не буду вас сейчас убивать.

— Какая услуга?

— Убейте Спящего до наступления июля.

— Ты что, всё ещё под кайфом? — воскликнул Скребок. — Мы не можем это сделать! Никто не может!

— Убейте Спящего до июля, — повторила Контесса. — Или мы повторим Мэдисон, кроме той части, где я себя сдерживала.

Трещина и Элкотт обменялись взглядами. Дина покачала головой.

— Я думаю, пусть лучше ты нас убьёшь, чем нас убьёт Спящий, ведь именно это и произойдёт, если мы на него нападём, — сказала Трещина.

— Вы весьма недооцениваете то, что я имела в виду, когда говорила, что сдерживаю себя. Я могла бы, например, похитить Лабиринт и сдать её Учителю. Я уверена, что его сила поможет сгладить недостатки её способностей. Эффективно и навсегда…

— Заткнись, — прорычала Трещина. — Держи свои больные фантазии при себе, не то мы тебя и вправду вырубим и прикончим. Пусть лучше твой работодатель начнёт на нас охоту — Учитель, как я понимаю? — чем будем слушать твои угрозы.

— Идиотка конченая! — пробормотал Скребок, сжимая кулаки. Исходящего из ноздрей и рта дыма стало больше, и он теперь был белым. Паренёк на грани срыва. Обыкновенное желание защитить товарища по команде или скрытая страсть?

— Довольно очевидно, что это не больные фантазии, — улыбнулась Контесса. — Я, представьте себе, связи с реальностью не теряю, и понимаю, что вы захотите её время от времени проведывать. Возможно, мы даже устроим некоторые посещения, ну там, под строгим наблюдением…

В одно и то же мгновение Трещина выстрелила из игрушечного пистолета, а Скребок потерял над собой контроль и попытался дезинтегрировать лицо Контессы, однако вспышка возникла где-то внизу, возле её лодыжек. Треть тазика с бетоном, а также две ножки стула испарились, и Контесса бросила себя влево, как для того, чтобы избежать выстрела Трещины, так и для того, чтобы высвободить себя от остатков стула.

— Скребок, всё нормально! Успокойся! — выкрикнула Элкотт, пока Контесса избавлялась от верёвок. — Я почти уверена, что она говорила не серьёзно. Дыши ровно, прекрати стрелять…

Трещина снова брызнула из пистолета, и Контесса защитила себя, подняв ноги.

— Приближается нападение снаружи, — сказала она и ударила ногами о землю, избавляясь от остатков бетона. — Вы должны связаться с Грегором и сообщить ему, что нужно эвакуировать здание. Через сорок секунд для вашей команды будет уже слишком поздно.

Трещина заставила себя прекратить атаку и начала звонить товарищам, поэтому Контесса свободно сбросила наручники и начала одеваться.

— Грегор? Код красный. Встречаемся у точки сбора «пекарь».

Контесса только-только надела брюки и носки, когда дверь с ударом распахнулась, и появился высокий мужчина — куда выше, чем ему следовало быть — и в придачу объятый пламенем.

Мужчина осмотрелся по сторонам, и замер, увидев её.

— Ты! — прорычал он, из кожи начала прорастать чешуя.

«Я?» — подумала Контесса, застёгивая запонки.

Из-за неё он испытал триггер-событие, много лет назад в бою, который и вспоминать то не стоило. Она, очевидно, произвела на него впечатление. Ему было достаточно увидеть её, и трансформация ускорилась.

Ох уж эти люди со своими старыми обидами.

— Чёрт тебя раздери, — воскликнула Трещина, — да существует ли хоть один человек, которого ты не бесишь? Дина на выход! Юстас, прикрой наш отход!

Контесса увернулась от огненного шара, который метнул в неё новый противник, и надела пиджак. Шляпы не было — что было весьма некстати — но это было не так важно, как быстрое стремительное наступление Луна.

«Путь: убедить его в том, что он должен быть благодарен за свою силу».

Её сила споткнулась, выдав в быстрой последовательности варианты от нуля до десятков тысяч шагов. Она восприняла это как замечание: «да ты издеваешься?»

Он пришёл ради крови.

Ну и пошёл, тогда, к чёрту.

Она бросила себя на землю, увернувшись от взмаха одной из лап, затем перевернулась и оказалась возле отброшенных чуть ранее наручников. Она крутанула их и бросила под ноги Скребку, который споткнулся и создал вспышку, которая вычеркнула из реальности всё тело Луна ниже грудной клетки вместе с солидным куском пола склада.

Контесса вскочила на ноги и бросилась к Трещине, которая возвращалась, чтобы забрать Скребка. Контесса выхватила мобильный телефон и оружие Трещины и вернулась к яме, в которую упал Лун. Она наклонилась над краем и выпустила всё содержимое водяного пистолета ему в глаза. Тот яростно заревел, но через несколько секунд прекратил дёргаться.

На секунду Контесса задумалась, не стоит ли просто его убить. Она может воспользоваться помощью Скребка, чтобы аннигилировать ему голову, или может вызывать Рапиру, чтобы убить до того, как злодей очнётся. Но, в то же время, он был полезен против Губителей…

Она осознала, что набирает Легенду с телефона Трещины.

— Это Контесса. Я обезвредила Луна. Не прерываю звонок, чтобы вы сумели отследить телефон. Я бы рекомендовала, чтобы Валькирия отправила его на какую-нибудь Землю, где нет порталов на Бет. Сейчас мне пора идти, так что торопитесь.

Она положила телефон на пол рядом с ямой, не слушая сердитых звуков, которые Легенда производил через динамик, и занялась тем, чтобы создать как можно большее расстояние между собой и Луном.

Было ещё кое-что, чем следовало заняться, но она не смогла вспомнить, что именно.

«Путь: вспомнить о вещах, которые я хотела не забыть».

Она осознала свою ошибку на шаге четвёртом, когда вспоминала о разносе, который устроила Александрии Доктор, после того, как та попыталась помыкать Контессой и Счетоводом.

«Путь: вспомнить о вещах, связанных с делами, которые привлекли моё внимание за последние двадцать минут».

На ум пришло всего две идеи, и первая из них, была предпринять шаги, чтобы убедиться, что она больше никогда не лишится своей одежды.

Что касается второй… Контесса выбрала многоквартирное здание с несложным доступом на крышу, где она могла спокойно подождать. Она присела, свесив ноги с края, и стала наблюдать за городом. У неё не было своего мнения о Нью-Йорке, однако она знала людей типа Александрии или Легенды — да и Шелкопряд, если подумать об этом — которые считали его центром мира. Сейчас, наблюдая за энергией, с которой жители взялись за восстановление, Контесса могла понять, о чём они говорили.

С этой точки зрения, откуда не было видно конфликтов, мелочности и убожества, казалось, что человечество стоило тех усилий, которые она в него вложила.

Дина Элкотт появилась через два часа.

— Прости, что заставила ждать, — сказала она. — Мне пришлось сужать зону поиска, так что ответов почти не осталось.

— Мне они не нужны, — сказала Контесса.

— Я хочу поговорить о Тейлор. Я знаю, что ты рассказала Хранителям…

— Встречное предложение, — прервала её Контесса. — Мы поговорим о том, как ты больше никогда не будешь говорить о Тейлор.

Дина замолчала. Контесса покачала ногами, наблюдая за улицами:

— Я знаю, что ты чувствуешь себя виноватой, — продолжила она. — Не нужно. И, кроме того, хватит думать о том, чтобы столкнуть меня с края, у тебя не получится.

— Ты собираешься убедить меня в том, что я тут ни при чём? Её собственные друзья знают, что это моя вина, я абсолютно уверена, что Чертёнок делает мне гадости, когда появляется в городе…

— Разумеется, это твоя вина, — перебила Контесса. — Смысл не в этом. Смысл в том, что ты должна забыть об этом. Принять. Не стоит ковыряться в том, как я всё организовала.

— А если я не приму то, что ты сделала, тогда что? Убьёшь меня?

— Думаю, я выстрелю тебе в голову. А тебе уж самой придётся решать, станешь ли ты верить в то, будет ли это смертельно.

— Твоя сила меня просто бесит, — сказала Элкотт. — Я знаю, что будущее, которого я хочу, может существовать, но я не могу его приблизить. Ты можешь, но не хочешь. Она была… мы не были подругами, но мы обе много значили друг для друга. Я сломала её жизнь, а ты даже не хочешь дать нам попытаться всё исправить теперь, когда всё закончилось. Можешь хотя бы сказать почему?

— Ничего не закончилось. И никогда не закончится, насколько это её касается. Прямо сейчас, она мертва, и всех это устраивает. Но люди знают, кто ты такая, и какая у тебя сила, поэтому если ты начнёшь поиски, это наведёт их на некоторые идеи. Возможно, кто-нибудь раздобудет её ДНК и клонирует. И это будет не Рой, а Хепри. Подумай о том, что будет, если эта сила попадёт кому-то вроде Учителя или Королевы Фей.

— Но если она жива…

— И что тогда? Люди захотят выследить её и навредить ей, поскольку они злы на неё, или они захотят управлять ею, чтобы использовать её как символ, как инструмент для получения власти. Или, возможно, никто не сможет её найти, но уже то, что ты ищешь станет достаточным, чтобы породить слухи. Ты посеешь панику и поставишь под удар всё, что мы до сих пор построили. Просто представь, что может сделать Симург с толпой фанатичных приверженцев Хепри.

— А что может сделать Симург с толпой фанатичных приверженцев Хепри?

— Без понятия, — признала Контесса. — Но наверняка что-то очень плохое. Ты же и сама это понимаешь, разве нет? Люди вроде нас не могут идти на поводу у своих чувств, иначе последствия ощутят все остальные.

— Как же я тебя ненавижу.

— Я знаю. Но кроме того, я знаю как выбирать лучший из всех вариантов. Я никому не позволю использовать её, пусть даже и случайно. Надеюсь, что ты подумаешь об этом, и поймёшь, что я была права.

— Мне придётся делать то, чего ты от меня хочешь, — горько рассмеялась Элкотт. — Но это не означает, что это должно мне нравиться. Иди к чёрту. Надеюсь, что восемьдесят девять запятая сорок два процента твоей невероятно мучительной смерти наступят достаточно быстро. А уж после этого я найду её.

Она ушла прежде, чем Контесса смогла сформулировать ответ.

Контесса пожала плечами и посмотрела на горизонт, который уже покраснел из-за заходящего солнца. Она подумала над разговором. Со дня смерти Героя это был самый долгий разговор, который она вела без использования своей силы.

Могло быть и лучше, но по крайней мере Элкотт не станет пророком второго пришествия Тейлор Эберт. В целом… можно считать это победой. Большей победой, чем её последние попытки выпечки.

— Дверь, пожалуйста, — сказала она.

Никакой двери не появилось.

— Я знаю, что его здесь нет, — сказала она в пустое пространство. — Я просто хотела, чтобы ты меня заметил. Ты же помнишь Спящего, верно? Скажи Хранителям, если он начнёт делать что-нибудь странное.

Странное для Спящего было относительным понятием. Когда он спал, он создавал и пересоздавал пугающие маленькие миры с людьми, которых поглотил. Когда же он бодрствовал… всё было по-другому. Ясновидящий сумеет заметить перемену и сообщит Хранителям.

— Я собираюсь на некоторое время уехать из Нью-Йорка. Мы поговорим, как только я вернусь.

Она встала и спросила себя о местонахождении остальной части команды Трещины. Грегор и Трилистник были заняты, Тритон проводил время с парой девиц, Саламандра отправилась на прогулку с Лабиринт и Скребком, а Трещина прикорнула в квартире-студии неподалёку, куда Контесса незамедлительно и отправилась.

На кофейном столике лежала фетровая шляпа. Контесса подняла её — это была её собственная шляпа, под которой лежал нож.

Трофей?

В голову пришёл путь разрушить Трещину на профессиональном и личном уровне. Контесса могла взять телефон Трещины под подушкой, опустошить её счета, подставить и обвинить в нарушении соглашений, запятнать их с трудом добытую репутацию. Она могла убить Грегора и дать возможность скорби Трилистник разрушить команду, или она могла нанести такие повреждения мозгу Трещины, чтобы…

Это были старые шаблоны действия, те, к которым она привыкла, занимаясь охраной секретов Котла. Дискредитировать, обезвредить, уничтожить.

Она вернула нож на положенное ему место на поясе и надела шляпу. Затем она подошла к Трещине и, используя свою силу, вытащила разнообразное оружие, припрятанное по всей кровати, не разбудив при этом спящую наёмницу.

Затем чисто из мелочности, она стянула пижамные штаны Трещины и спрятала их в микроволновке.

Там же, на кухне, Контесса обнаружила кое-что ценное, что решила забрать себе. Она обхватила свой трофей, вернулась с ним в комнату и водрузила на кофейный столик. Затем она подошла к кровати хозяйки квартиры. Она наклонилась и коснулась носа Трещины указательным пальцем.

— Бип, — сказала она.

Трещина проснулась. Своей силой она разбила бутылку скотча, в обнимку с которой спала, и наручные часы Контессы.

Контесса выпрямилась. Трещина, всё ещё шарила рукой по кровати в поисках оружия, которого там уже не было.

— Надо было… убить тебя…

— Само собой. Но ты этого не сделала, и теперь я вся во внимании, — она одарила Трещину лучезарной улыбкой. — Ты ведь уже поняла, что всё, что я говорила, было сказано исключительно для того, чтобы вывести из себя Скребка.

— А? Я поняла? — переспросила Трещина.

— Да. Я думаю, что уничтожать устоявшуюся команду паралюдей неразумно, так что не волнуйся на этот счёт. Но я и вправду хочу, чтобы ты подумала на счёт Спящего. Хранители махнули на него рукой, поскольку он один и на Зайине, но Учитель пытался заключить с ним альянс. Начал переговоры, предоставил ему припасы, даже скармливал ему людей.

— Что? Зачем? Почему ты его не остановила?

— Я ещё до этого не добралась, — сказала Контесса. — Но в долгосрочной перспективе я буду чувствовать себя намного более спокойно, если я буду знать, что кто-то, обладающий информацией о происходящем, принимает меры противодействия. Я уверена, что ясновидящий, если вы к нему обратитесь, предоставит полный отчёт о действиях Спящего. Я обеспечу достойную оплату только за то, что ты рассмотришь эту задачу.

— Хорошо, — сказала Трещина с явным облегчением. — Да. Я подумаю над этим.

Контесса снова одарила её улыбкой и повернулась, чтобы уходить. По пути к выходу, она подхватила устройство, которое ранее привлекло её внимание.

— Какого лешего, — воскликнула Трещина, — тебе понадобилась моя хлебопечка?

Контесса не услышала вопрос. Она была слишком занята мыслями о том, насколько проще станет её задача сейчас, когда у неё есть устройство, специально предназначенное для выпечки хлеба.

Счетовод живёт в мире, наполненном истиной и красотой. Он видит вещи такими, как они есть, лишёнными иллюзий и эгоистичных желаний, которые человечество тщетно пытается натянуть на безразличную реальность.

Всё, что ему требуется — это сосредоточиться, и он может использовать своё понимание, чтобы пройти сквозь иллюзии и получить результат. Он может строить империи, уничтожать в бою врагов или творить невероятные утончённые сооружения из хрупких нестабильных компонентов…

К реальности его вернул звук, с которым кто-то прочистил горло.

Кто-то позади него.

Счетовод не стал оборачиваться. Он выронил колоду карт, которую держал в руках, оценил по звуку положение нападающего, выхватил один из ножей, которые он привык носить на себе и бросил через плечо.

Только затем он повернулся посмотреть, одним движением выхватывая и поднимая пистолет.

Там стояла Контесса. Она словила лезвие указательным и большим пальцем, кончик замер в половине сантиметра от её глаза. Она слегка наклонила голову набок и изогнула опалённую бровь.

Счетовод опустил оружие.

— Ты жива.

Она бросила ему нож.

— Жива. Спасибо, — она посмотрела на сложенные из карт трёхметровые башни, которые он возводил по периметру своего кабинета. — Вижу, ты не сидишь без дела.

— Захватить эту территорию не составило проблем, — пожал плечами Счетовод. — А большинство операций в последующее время выполняют мои клоны. Это поддерживает их занятыми, и не даёт им начать дуреть без дела. А ты?

— Работала с Учителем. Подумала, что тебя стоит держать от него подальше.

— Что изменилось?

Она махнула рукой в сторону потолка. Симург.

— Мудро ли менять из-за неё своё поведение?

— Кто знает? — спросила Контесса. — Сплетница полагает, что клонируя Эйдолона, она пытается либо создать, либо взять под контроль больше Губителей. Не могу представить себе ситуацию хуже.

Упоминание Сплетницы раздосадовало его.

— Что случилось с твоей бровью? — попытался сменить тему Счетовод.

Лицо Контессы приняло комически вороватое выражение:

— Я… э-э-э… натолкнулась на Луна вчера, — ответила она, значительно более будничным голосом, чем тот, которым она говорила действительно буднично. — Из-за меня он испытал триггер много лет назад, и он всё ещё зол.

— Некоторые люди обладают хорошей памятью и полным отсутствием здравого мышления, — заметил он. Интересно, она имеет хоть малейшее представление, насколько она плохая врунья без руководства своих способностей?

Или, может быть, она специально создаёт такое впечатление, чтобы выиграть в покер через четыре-пять месяцев?

— Фраза «отсутствие здравого мышления» весьма уместна, учитывая, в какое состояние ты привёл своё лицо, — она подошла ближе и вложила в его ладонь несколько предметов.

Сложенная бритва, кисточка и баночка крема для бритья.

Он умел понимать намёки.

— Я собираюсь в душ, — добавила она.

Он подхватил вешалку из стенного шкафа и отправился за ней в ванную, где начал развешивать предметы одежды, которые Контесса бросала через занавеску.

— И давно ты носишь подтяжки? — спросил он.

— Уже шестнадцать часов, с того момента, как обнаружила, что они могут воспрепятствовать краже моих штанов.

— Я прошу прощения, но хочешь ли ты сказать, что подвергалась риску попасть в ситуацию, где кто-то мог украсть твои штаны?

— Я не хочу сказать ничего подобного. Как ты мог заметить, я сохраняю полный контроль над предметами своей одежды, — пара трусов-боксёрок приземлилась ему на лицо, подчёркивая её утверждение. — Подтяжки — это лишь одна из многих предосторожностей, которые я начала применять для того, чтобы в данном вопросе ничего не изменилось.

Контесса включила воду, что не позволило ему как-то прокомментировать её высказывание.

Счетовод не знал, что по этому поводу и думать. Он заметил, что она, собственно говоря, не опровергла его предположение, но и представить себе набор предпосылок — ну если только не считать причудливой атаки Губителя — при которых Контесса могла потерять свои штаны, он не мог. Он добавил подтяжки к мысленному списку непонятных вещей, в которых он, возможно, сможет разобраться позже, сразу следом за информацией о том, что Лун опалил её бровь.

Одновременно он наполнил раковину горячей водой и приготовился бриться.

— Что произошло после того, как мы говорили в прошлый раз?

— Учитель проходил по нашей базе, как раз тогда, когда я сумела туда вернуться, — сказала она. — Рассказал мне про Шелкопряд. Застрелила Шелкопряд, вернулась обратно в его карманное измерение и большую часть времени оставалась там.

Он не мог говорить, не закончив бритьё, так что он издал короткий звук, зная, что она сможет понять его вопрос.

— Он хочет работать со множеством агентов сразу, связать силы воедино. Это может быть полезно, но скорее всего будет опасно. Я выяснила, что он умышленно усиливает Спящего — и что ещё хуже, он предпринял шаги, которые должны были не дать мне узнать об этом.

Счетовод опустил бритву.

— Я и не думал, что он идиот.

— Он не идиот. Он просто не может справиться со своей манией величия. Если разобраться, вряд ли кто-то из нас может. Ни установленное нами перемирие, ни то, что мы рассеялись по столь многим мирам не может предотвратить наше возвращению к типовому поведению. Мы неизбежно начнём снова сражаться.

— Ммм, — ответил он.

— Я думала о том, чтобы побудить или принудить всех паралюдей Бет собраться в одном из двух лагерей — вокруг Хранителей и Учителя. Баланс силы не даст им начать всеобщую войну, и позволит сохранить уровень конфликтов относительно небольшим и контролируемым. Сейчас я думаю, что ничего не выйдет.

Он вытер остатки крема с лица.

— Ты полагаешь, что Учитель недостаточно уравновешен?

— У него одержимость Симург, которая не приведёт ни к чему хорошему в плане долгосрочного выживания его организации. Даже с моей помощью, — Контесса перекрыла воду и выглянула из-за занавески. — Тебе нужно постричься. Давай-ка, займёмся твоими волосами.

Обычно Счетовод не пользовался стульями, однако в номере обнаружились высокие барные стулья, припрятанные на кухне. Он подхватил один из них и вернулся в ванную, где Контесса, уже в брюках и белой майке завязывала свои влажные волосы в хвостик.

Он сел на стул, а Контесса потянулась и расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки, затем заткнула полотенце за его воротник и пробежала рукой по его волосам.

— У тебя появилась седина, — заметила она.

— Клоны. Управлять пятью подростками, созданным в соответствии с требованиями Джека — это просто невозможно. Сибирь пытается помочь, но и с ним самим хватает проблем, — он вздохнул. Она не ответила, парой ножниц подравнивая длину волос на макушке. — Однажды они выведают, где я прячу пульт управления. Или однажды я позволю им это выяснить, чтобы они смогли прикончить меня, и мне больше не нужно будет о них беспокоиться.

— Они садисты, не так ли? Я подозреваю, что они могут просто взять тебя с собой на свои вылазки. Они будут держать тебя рядом, чтобы подмечать, что тебе не нравится больше всего, и что нужно делать чаще. И они будут заботиться о тебе, чтобы оказывать на тебя подобное воздействие, пока ты не умрёшь от старости.

Он застонал.

— И все, кто останется, заметят, — заметила Контесса. — Все, кто останется, запомнят их. И никто не узнает, что ты сделал для Котла. Наследие Филиппа Джейсона — стадо буйных Предвестников.

Мысль была почти физически болезненной.

— Что бы ты ни хотела, я дам тебе это только, чтобы ты замолчала.

— Ты мне и так это дашь, — заметила она, отложив ножницы и взяв триммер. — Хочу напомнить тебе о событиях семнадцатого ноября 1987 года.

Он хорошо помнил произошедшее в тот день событие, однако Контессы там не было.

— Возможно, ты имеешь ввиду девятнадцатое? Это в тот день ты наняла меня.

— Я сказала то, что имела ввиду.

Он попытался взглянуть вверх, чтобы увидеть её лицо и понять, говорит она серьёзно или пытается его подразнить, но её пальцы уже были готовы к его движению и удержали голову на месте.

— Если двинешься — всё испортишь. И тогда мне придётся взяться за дело основательно. Это будет отвратительно, так что не крутись.

Он заставил себя подчиниться, продолжая говорить в направлении своего пупка:

— Ты… ты хочешь сказать, что это ты одела меня в то платье?

— Я запустила в действие события, которые привели к тому, чтобы ты надел то бальное платье, да.

— Нет. Я отчётливо помню, что меня уговорил Джейкоб. Не ты. Я подобных вещей не забываю.

— Ты ведь знаешь, что моя сила даёт ту странную отдачу при взаимодействии с его? Я тогда проверяла, смогу ли вынудить его двигаться в заданном направлении. Александрия сочла, что ответ «да, но вообще-то не совсем, так что хватит уже заниматься ерундой и вернись к работе, Контесса».

Счетовод ощутил, что как никогда прежде солидарен с Александрией.

— Не понимаю, почему вышеназванное «направление» должно было включать в себя тафту.

— Тот оттенок серого идеально подходил к твоим глазам, а всё человеческое было в то время намного мне ближе. Дай подростку силу, и начнут происходить всякие вещи, — она смахнула остатки волос с его шеи и убрала полотенце. Ладонь легла на плечо.

— Ну вот, теперь ты гораздо больше похож на самого себя.

Был ли хоть один способ, которым он мог повернуть всё против неё? Он положил очки на полочку и, взглянув в отражение, обдумал возможные направления атаки.

— Я всегда полагал, что это целиком затея Джейкоба, ведь он отзывался о ней с таким энтузиазмом, — сказал он наконец. — Даже несмотря на всё кровопролитие, он всё ещё…

Её ладонь болезненно сдавила его плечо.

— Я в курсе, — холодно произнесла она.

— …в достаточной мере человечен, чтобы вызывать капельку ревности? — предположил он.

— Я не ревную к Джеку Остряку, — усмехнулась она, — или к какому-нибудь другому школьному увлечению, которому я положила конец более двадцати пяти лет назад.

— Разумеется. Я легко могу догадаться насколько ты к этому безразлична, судя по тому, как ты перекрываешь циркуляцию крови в моей правой руке.

Неожиданно она подняла голову к потолку.

— О. Уже пора.

Он рефлекторно проследил за её взглядом, затем упрекнул себя. Глупо было действовать так, словно он сможет увидеть то же, что и она.

— Что пора? — уточнил он.

Она потянула его за плечо, развернув лицом к себе.

— Пора тебе заткнуться, — сообщила она и её губы прижались к его губам, и…

— Фракталы, — пробормотал он. — Ты не знаешь, почему в конце я всегда вижу фракталы?

— Дай-ка я спрошу у своей силы, — она помолчала секунду. — А, понятно. Это потому что ты абсолютный ботан. Ложись рядом.

«Глупые вопросы вознаграждаются глупыми ответами», — подумал он и лёг на бок. Контесса подсунула под него руку и обняла его.

— Ты должен вернуться вместе со мной. Я знаю, ты многое вложил в это место, но…

— Ладно, — прервал её Счетовод. Он давно уже решил никогда не спорить с Контессой. Проще было соглашаться в ту же секунду, как она поднимет вопрос. Она никогда не предлагала того, чего он на самом деле не хотел. — Обговорим всё завтра.

Он почти заснул, когда она заговорила снова.

— А на что похожи эти фракталы?

— Я потом тебе нарисую, — пообещал он.

Когда он проснулся, то рядом в кровати никого не было. Не удивительно, учитывая, как мало она спала. Он оделся и отправился на кухню к источнику запаха еды, который заполнил весь номер. Контесса стояла у плиты, пристально наблюдая за сковородой.

— Путь к омлету? — уточнил он.

— Не совсем, — ответила она.

Счетовод кивнул. Она наверняка сузила параметры к чему-то вроде «идеальный для Филиппа омлет на утро после с использованием доступных ингредиентов».

Он заметил и другой запах, скорее подгорелый. Счетовод взглянул на белую хлебопечку, которую Контесса притащила с собой. Из-под крышки поднимались струйки дыма.

— Путь к омлету и тосту? — нерешительно предположил он.

Она моргнула и посмотрела на него.

— Нет? Тогда что…

Огромная межпространственная двойная спираль развернувшаяся в космосе заполнила его осознание.

— НАПРАВЛЕНИЕ, — предложила одна часть спирали.

— СОГЛАСИЕ, — передала другая.

«Только не опять», — подумал Счетовод, дожидаясь, когда видение закончится.

— Триггер-событие, — произнёс он раньше, чем мог успеть забыть. Контесса уже вскочила на ноги, в одной руке был нож, а в другой разделочный тесак. Он подхватил со стола самый крупный нож, взял в вторую стилет и принял оборонительную позу у неё за спиной.

— Идеи? — спросил Счетовод.

— Кто бы это ни был, я к нему слепа, — сообщила она. — Но он должно быть близко. Инстинкты подсказывают, что твои клоны забавлялись с кем-то и увлеклись…

Он содрогнулся.

— Однако моя сила говорит, что все пятеро сидят внизу и разрушают твой карточный домик. Они кажется искусственно ограничивают себя, подвергая мучениям одного лишь тебя.

Он оглянулся по сторонам, оценивая сектор в сто восемьдесят градусов, который подпадал под его ответственность. Всё казалось вполне обыденным, пока он не заметил, что хлебопечка начала раскачиваться взад и вперёд. Сначала медленно, затем быстрее. Толчки становились сильнее, пока устройство не упало на бок.

Раньше, чем он сумел осознать, что видит, крышка открылась и наружу истёк наполовину сформировавшийся сгусток теста, который скользнул через край столешницы и упал под ноги Счетовода.

Счетовод рефлекторно наступил на него ногой.

Тесто выскользнуло из под его туфли и изменило форму. Сейчас оно увеличилось на 133 процента от своего первоначального размера и начало стремительное бегство.

— Что за… — произнёс Счетовод.

Контесса метнула в существо тесак, разрубив его надвое. Над разрезом сформировался твёрдый хребет, закрыв ранение и снова увеличив размер чудовища. Оно придало себе плоскую форму и проскользнуло в пространство между полом и дверью.

— Излом и бугай со способностями к регенерации, — заметил он. — Когда ты опалила бровь, произошло что-то подобное?

— Оно ещё здесь, — сказала она.

«Значит это да, — подумал он и выбил оконное стекло. — Ей придётся потом объясниться».

— Сейчас это не важно, Контесса! Ты берёшь на себя лестницу, а я проверю, сумею ли настичь его этим путём.

Счетовод выпрыгнул в окно и схватил водосточный жёлоб, чтобы направлять своё падение. Он приземлился, перекатился и сразу же подскочил и бросился бежать к углу здания.

Каким-то образом Контесса добралась сюда раньше. А ещё она полностью оделась. И ещё была вооружена его пистолетом. Она смотрела в решётку водосточного колодца.

— Я не вижу его вообще, — сказала Контесса, когда он подошёл ближе. — Я стреляла, но оно лишь становилось больше, а затем прыгнуло сюда. Теперь у меня звенит в ушах. Ненавижу пистолеты. Я вот думаю, может быть нужно было попробовать с ним заговорить?

Интересно, что она собиралась сказать этому существу, с учётом того, что её способности на нём не работали. «Остановись, чудовище! Подчинись, и будешь исследовано и уничтожено?»

Он вернул себе свой пистолет.

— Что ты туда положила, позволь спросить?

— Всё то, из чего делают хлеб, хорошо перемешанное, доведённое до необходимой температуры и выдержанное требуемое количество времени, — огрызнулась она.

— Что ж, — неуверенно произнёс он. — Возможно, ты что-то сделала неправильно.

Контесса тупо взирала сквозь решетку.

— Я не понимаю… как? Я не понимаю даже, что именно произошло. Я просто… я просто хотела… сделать что-то сама, без этой проклятой штуки у меня в голове…

Из колодца вырвалось щупальце чудовищного хлеба, которое схватило шляпу Контессы и снова исчёзло.

— Чёрт, — сказала Контесса.

Необходимость выразить свои чувства победила здравый смысл Счетовода.

— Похоже, что обладающий сверхспособностями нечеловеческий выродок, которого ты создала у меня на кухне обладает чувством стиля, — сказал он. — Или же юмора. Невероятно.

Контесса испустила бессвязный вопль ярости.

Затем она начала выкрикивать ругательства в адрес ливнёвой канализации, чудовища, своей силы, и по каким-то неведомым Счетоводу причинам, Спящего. Она использовала всё разнообразие английского, прошлась по немецкому и русскому, затем арабскому, подключила несколько романских языков, перешла на — в чём он был абсолютно уверен — свой родной язык, и наконец, вернулась к английскому.

— Тебе стало лучше? — спросил он через минуту после того, как она успокоилась.

Она покачала головой.

— Я замолчала только потому, что горло болит, — прошептала она.

Кто-то захихикал. Счетовод обернулся через плечо и увидел двух своих клонов.

Контесса развернулась на каблуках и сердито посмотрела на Предвестников.

— Если хоть один из вас хотя бы задумается над тем, чтобы выразить своё мнение по этому поводу или хоть какому-нибудь ещё, я проткну ваши глазные яблоки вашими собственными долбанными зубами, — выкрикнула она.

Клоны попятились. Эффективно. Сам Счетовод сумел удержаться на месте. Отступление лишь привлечёт её внимание. И оно абсолютно бесполезно.

— У меня есть чай, — сказал он. — Он уменьшит боль. Что касается нашей проблемы, нам нужны ответы о том, как может произойти такая вещь, как нечеловеческий триггер. Мне кажется, это опасный прецедент.

Она кивнула и зашагала в его номер. Он двинулся следом в почтительном молчании.

Омлет горел.

Счетовод с неодобрением осматривал неопрятную дверь заведения, куда он собирался войти.

— Пицца и сэндвичи у Тони? — уточнил он.

— Я как-то сюда заглядывала, — ответила Контесса. — Покажемся здесь ещё раз — и создадим иллюзию, что я предсказуема, а Хранители станут меньше переживать, что не способны меня контролировать. Пойди, займи столик. Они скоро будут здесь.

Через несколько мгновений появилась женщина с девушкой-подростком. Мисс Ополчение, судя по всему, решила принять угрожающий вид и держала в руках автомат. Девчонка держалась позади и, засунув руки в карманы, хмуро исподлобья глазела на Контессу.

— Мы не вполне уверены, что должны позволять это, — сказала Мисс Ополчение, когда они подошли ближе.

— Спасибо, что делаете мне шанс, — ответила Контесса, поскольку её сила подсказывала выбрать вежливый путь.

— Не уверена, что мы должны давать тебе шанс, — продолжила Мисс Ополчение, — но, неожиданно для всех Сталевар вступился за тебя.

Контесса сделала всё возможное, чтобы выглядеть невинной, хотя не была уверена, что сможет это сделать даже с помощью агента.

— У вас один час, — вздохнула Мисс Ополчение и повернулась, чтобы уходить.

— Платишь ты, — заявила Райли.

— Ладно, — сказала Контесса и открыла дверь. — Мы в дальней кабинке.

— Предвестник! — оживилась Райли, которая лишь через несколько секунд осознала, что, возможно, ей не стоило так радоваться при виде ещё одного члена Бойни номер Девять. Она попыталась вернуть себе хмурый вид.

— Счетовод, пожалуйста, — смущённо улыбнулся он. — Или мистер Джеймсон.

— Его зовут Филипп, — вмешалась Контесса. — И советую добавлять «дядюшка», он будет очень рад. Где-то глубоко внутри, там, где этого совсем не видно.

— Само собой, — озорно оскалилась Райли, — тётушка Тес…

— Нет, — отрезала Контесса. — Он вот-вот сделает это суетливое лицо, как всегда, когда ему что-то не нравится… а вот оно. А я ведь и убить тебя могу ненароком.

— Может быть присядешь? — спросил Счетовод раньше, чем Райли успела ляпнуть, что оно бы того стоило.

Райли, ухмыляясь — но ухмыляясь молча — присела, и Контесса отправилась за сэндвичами. Она поставила поднос на стол и забрала себе огурчик и треть сэндвича Счетовода.

— Я хотел огурчик! — заявил тот, как только заметил кражу, впрочем слишком поздно, чтобы можно было что-то предпринять.

— Какой огурчик? — спросила она.

— В нём нет калорий, — заметил он с несчастным видом. — Тебе он не нужен.

— Ну да, — сказала Контесса с сарказмом, — потому что я киборг, а значит, всё что мне дозволено — это поглощать энергию.

— В таком случае, ты могла заказать два огурчика, — возразил он. — Ты умеешь считать до двух?

— Я бы тогда съела их оба, — пожала плечами она, — и мне пришлось слушать в два раза больше нытья. Видел? Я умею даже умножать на два!

— Вы пригласили меня сюда, чтобы демонстрировать ваши перепалки? — спросила Райли. — А ты и вправду киборг?

— Что-то вроде, — сказала Контесса. — Ты здесь потому, что мы стали свидетелями триггер-события, которое испытал нечеловеческий объект. Мы хотим знать, как и почему.

— Брехня, — заявила Райли.

— Не брехня, — возразила Контесса. — Я пекла и увидела триггер-видение. А затем мой хлеб выпрыгнул из кастрюли и убежал.

— Я полагаю, — добавил Счетовод, — у него была сила излома и бугая. И оно регенерировало, когда получало повреждения, и увеличивало массу, и обладало иммунитетом ко всему, что мы против него использовали.

— Типа, Краулер? Во только… буханка хлеба. Ха! — Райли задумалась на несколько секунд, затем щёлкнула пальцами. — О, я знаю.

— Да? — уточнил Счетовод.

— Всё предельно просто. Сегодня я работала в лаборатории и должно быть что-то напутала. Наверняка случайно создала и вдохнула какой-то галлюциноген.

Контесса нахмурилась.

— Я всегда была такой осторожной на этот счёт. Должно быть я потеряла сноровку.

— Всё серьёзно, — сказала Контесса. — Мы хотим знать, не начнутся ли многочисленные триггер-события у повседневных предметов. И ты — это самое близкое подобие эксперта, которое у нас есть.

— Что ж, — сказала Райли. — Вы уже видели, как происходят мерзкие триггер-события?

— Я очень хорошо с ними знакома. Что-то подобное происходило с жителями окружающих территорий, когда умер партнёр Сына. Не говоря уже о смертельных триггерах и мутациях, которые возникали, когда мы распространяли части его трупа. И всё же мы никогда не видели, чтобы триггер происходил с чем-то, кроме людей.

— Ну… насколько я знаю, вы сказали Хранителям, что Сын не был стратегом и не обладал воображением? Может быть, дело в том, что он, в отличии от второй сущности, наложил разные ограничения на разных своих пассажиров. Типа не собирался использовать их всех.

— Контесса, — неожиданно заговорил Счетовод, прерывая размышления Райли. — Э-э-э… взгляни.

Она проследила за его жестом и увидела висящий на стене телевизор.

Три Скверны на экране.

Которые втроём дрались против подвижного холма размером со здание, который весьма напоминал своим видом наполовину испечённое тесто.

«Я хочу знать, что это такое», — подумала Контесса, хотя она уже и так знала ответ.

Туман.

— Это именно то, что ты думаешь, — сообщила она.

— Вероятно, нужно присвоить ему классификацию движка, поскольку оно сумело добраться из Спокана до Мадрида менее чем за двадцать четыре часа, — заметил он.

Несколько минут они наблюдали за боем. Кажется тесто пыталось поглотить Скверн, но они с лёгкостью уклонялись и разрубали чудище на части. Проблема заключалась в том, что после каждого пореза или взрыва, существо росло в размере.

— Это безо всякого сомнения полнейшая катастрофа, — заговорил Счетовод.

— Не говори так, — отозвалась она.

— Я понимаю, почему ты хочешь преуменьшить последствия, Контесса, но я умею считать. Всего через день это существо сможет закрыть собой область, равную Люксембургу.

— Не говори так, — повторила она, — потому что как только ты замечаешь, насколько что-то плохо, как оно немедленно становится ещё хуже. Именно так и работает наш мир, разве ты этого не замечал?

— Абсурд, — возразил Счетовод.

Именно в это мгновение на сцене появилась Симург, рухнувшая с небес прямиком в центр поля сражения.

— Я был неправ, — признал Счетовод.

— Я же говорила! — пробормотала Контесса.

Они наблюдали с восхищённым трепетом, как и Скверны, и чудовище были последовательно разорваны на всё более и более мелкие части. Тела Скверн превратились в конечности, которые превратились в куски, и через секунды уже ничего не осталось. С хлебным монстром произошло то же самое. Он был уничтожен.

Симург снизилась и коснулась земли. Она свернула все свои крылья и, возможно впервые в истории, наклонилась и что-то подняла. Он долго крутила предмет в руках.

Оператор приблизил вид, сумев навести камеру на объект, который исследовала Симург.

Потрёпанная шляпа.

— Собирай клонов, — сказала Контесса. — Мы переезжаем. Прямо сейчас!

* * *

Когда Контесса вместе со своими вещами, включая сомнительной ценности хлебопечку, вернулась в логово Учителя, тот ждал её прямо у телепортационной площадки.

— Я думал, что-то случилось, — сказал он. — Я рад, что ты вернулась.

— Что-то действительно случилось, — сказала Контесса. — Я нашла союзников. Счетовод, Предвестники и Сибирь.

Она улыбнулась помощникам Учителя.

— Сатир, Инженю, не хотите показать им базу, помочь обустроиться?

— Вообще-то мы…

Контесса ткнула пальцем в обнажённую грудь Сатира.

— Пошли вон!

Все поспешно покинули помещение. Счетовод с клонами замыкали шествие. Как только все ушли, Контесса повернулась к Учителю, который к этому моменту начал заметно нервничать.

— Спящий, — произнесла она.

— Неодолимый оборотень и властелин, которого все боятся? — Учитель словно бы успокоился. — Обладает бескрайним потенциалом к контролю над огромными территориями. К примеру, после того, как он появился в Герцеговине, весь мир неожиданно потерял интерес к Балканам — событие, не имеющее аналогов во всей пятитысячной истории человеческих войн. Я сделал вывод, что вы это поняли, и именно поэтому Котёл не уничтожил его.

— Во-первых, я знаю, что никаких таких выводов ты не делал, потому что ты пытался от меня это скрыть. Во-вторых, те угрозы S-класса, о которых ты слышал, существуют только потому, что я не способна их убить или контролировать, а не потому что я вообразила себе, что будет забавно, если они начнут разгуливать по белу свету.

— Я думал это вы стояли за Бойней номер Девять, — произнёс Учитель.

— Ты видишь где-то Бойню номер Девять? — спросила она. — Я — нет. Они выполнили свою цель, и теперь их нет. Случайность? Нет. Соберись, Учитель! Что за чертовщина творится у тебя в голове?

— Один единственный человек управляет целой вселенной. Если стать его союзником, то можно получить доступ к богатствам целого измерения. Никакой конкуренции, никаких помех!

— Идиотизм, — отрезала она. — Я вот задаюсь вопросом, может быть, ты просто искал возможности подружиться с ещё одним отморозком, страдающим манией величия?

— Ты его опасаешься, — осознал он, изучив её лицо. — Ты полагаешь, что я играю с огнём.

— Есть разница между тем, чтобы играться с огнём, и тем, чтобы раздеться догола, измазать себя смолой, облить бензином и слоняться перед Бегемотом во время ядерной бомбардировки. Я не «опасаюсь» Спящего, я трясусь от ужаса при мысли о нём.

Учитель словно потерял дар речи. Контесса решила смотреть на него, не мигая, пока тот не найдёт, что сказать.

— Я понял, — произнёс он наконец. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Вопрос не в том, чего я хочу. Вопрос в том, что ты будешь делать, — сказала она. — Ты остановишься.

— Ты что, мне угрожаешь?

— Нет. Я пророк, не забыл? Я вижу, что во всех возможных вариантах будущего ты останавливаешься.

— Ты хочешь сказать в двух вариантах будущего? В том, где я останавливаюсь, из-за того, что ты меня убиваешь, и в том, где я останавливаюсь, поскольку не хочу, чтобы ты меня убила?

— Ты когда-нибудь слышал о понятии, — Контесса сложила руки на груди, — «тупой вопрос»?

— Он будет недоволен, если не получит от меня вестей, — пробормотал Учитель.

— Переживёт, — отрезала она и оставила его, погружённого в собственные мысли.

Несколько часов спустя Контесса пялилась в потолок спальни и думала о Симург. Счетовод притулился под боком, положив голову ей на грудь. Он был погружён в глубокий сон и тихо сопел, изо рта сочилась капелька слюны. От веса его тела её рука онемела. Это было бы неудобно, если бы она так захотела.

Губитель вернулась на орбиту примерно в то самое время, когда Контесса устроила Учителю выволочку.

Что это означало было пока не ясно, ещё нет.

Возможно, что всё будет в порядке.

А возможно, что Сын восстанет из мёртвых, искренне извинится за все причинённые им неудобства и станет межгалактическим защитником Земли.

Это не должно было стать такой проблемой.

Хуже того, ей не нравилось, о чём говорили её постоянные неудачи в выпечке хлеба. Если она не могла без использования своей силы сделать что-то настолько простое, настолько основополагающее, то что случится, если она перейдёт к более серьёзным вещам? Способна ли она вообще перейти хоть к чему-нибудь или она обречена до конца своих дней поступать так, как ей велено?

… К чёрту всё.

Она освободила себя из объятий Счетовода, оделась и прокралась через комплекс. Она заглянула в оружейную, затем направилась на кухню, где тщательно отмерила все необходимые для хлеба ингредиенты, смешала их в совершенно абсолютно точном порядке и очень осторожно включила хлебопечку.

Затем, отступив назад и не выпуская устройства из виду, она подошла к стоящему посреди кухни столу, забралась на него и положила ладони на рукоятки крупнокалиберного станкового пулемёта М2 системы Джона Браунинга 12,7 миллиметрового калибра, которым она обзавелась в оружейной.

Каждая клеточка её существа сосредоточилась на хлебопечке, приготовилась к действию и нейтрализации своенравного устройства при появлении хоть малейшего признака, будто что-то снова пошло не так.

В какой-то момент в поисках полуночного перекуса на кухню зашёл Сатир.

Он посмотрел на неё.

Она посмотрела на него.

Он попятился и вышел из комнаты.

Она продолжила наблюдение за целью.

Через три с половиной часа, лишённых каких-либо событий, хлебопечка издала жизнеутверждающий дзиньк.

Контесса медленно и очень осторожно извлекла результат.

Она с удовольствием убедилась, что результат был похож на хлеб. Она ткнула его вилкой. Он вёл себя так, как подобает хлебу и никак не отреагировал на её атаку.

Она медленно выдохнула, только сейчас осознав, что задержала дыхание.

Теперь окончательная проверка:

«Я хочу знать, понравится ли другим людям его вкус».

Им понравится.

Она позволила себе улыбнуться и решилась поделиться своим достижением со своими партнёрами. Она взяла буханку хлеба и отправилась в обеденную комнату, где, как ей было известно, уже был подан завтрак.

Брови Сатира поползли вверх.

— Ты готовила? Это типа хлеб, приготовленный самым могущественным умником во вселенной? Дай-ка кусочек.

Она выполнила его просьбу и через мгновение каждый из сидящих за столом получил свою порцию.

— Как вкусно, — выдохнула Инженю. — Ты добавила туда миндальное масло?

— Нет? — взглянула на неё Контесса.

— Да нет, там что-то есть, — произнёс Сатрир с набитым ртом. — Это точно миндаль.

— Но я не…

— У каждого пекаря свои секреты, — произнес Учитель и добавил совершенно непоследовательно: — Не, амаретто, случайно? Я тоже чувствую.

Контесса положила свой кусок обратно на тарелку.

«Я хочу знать, почему им кажется, что там есть миндаль».

Ответ привёл её в ужас.

— Выплюньте! — выкрикнула она, вскочив на ноги.

Но было уже слишком поздно. У всех троих пошла изо рта пена.

«Я хочу спасти их жизни».

Ответа нет. Она беспомощно оглянулась, наблюдая как Учитель, Инженю и Сатир один за другим умирают.

От яда.

В каком-то смысле, это было даже более опустошающее зрелище, чем видеть разрушенный комплекс Котла и осознавать, что она проиграла, а Сын победил, и никто не будет скорбеть над её могилой.

Впрочем она не сомневалась, что последняя часть по прежнему верна, хотя бы только потому, что все, кто с ней работал заканчивали мучительной смертью.

Ну, почти все. В комнату в одних трусах ввалился Счетовод.

— Контесса! Есть кое-что… — он замолчал, увидев тела. — Я думал мы с ними работаем.

— Фил, — произнесла она сдавленным голосом. — Знаешь ли ты, что один из твоих клонов подменил сахар на кухне цианидом?

На мгновение лицо его потемнело. Затем он замахал руками, отметая вопрос, как не относящийся к делу.

— Это не важно! Я думаю, кто-то пытается пробиться к нам. Или же наше измерение вот-вот на нас рухнет.

Учитель поддерживал стабильность пространственного измерения?

Она проверила это своей силой.

— Это нападение, — ответила она. — Сейчас, когда Учитель мёртв, о нападении не стоит беспокоиться. Это Неформалы, как я понимаю. Впрочем, раздражает, что они научились прокалывать измерения…

Лицо Счетовода исказилось в тревоге.

— Сюда идёт Сплетница, в то время, как я в таком виде, и ты считаешь, что беспокоиться не о чем?!

Внезапно из межпространственного разрыва появились три огромных чудовища — две увеличенные собаки и один волк, как подсказала ей сила — и гигантская плюшевая черепаха. На спинах существ сидели вооружённые люди.

Обе группы — Счетовод, Контесса и три трупа с синюшными лицами с одной стороны и Неформалы с другой — несколько секунд рассматривали друг друга. Глаза Сплетницы перемещались с Контессы на Счетовода и обратно, и лицо её наливалось нечестивым ликованием. Она уже открыла рот, чтобы заговорить, когда раздался чей-то ещё голос.

— Ёшки матрёшки! Это, конечно, весьма впечатляюще и всё такое, но не могли бы вы напялить хоть какие-то штаны, а не то Рапира и Кукла упадут в обморок.

Что?

— Скрытник, — сказала Контесса вслух.

«Путь: разобраться с ним».

Два шага, поворот и правый хук в пустое пространство…

Перед кулаком Контессы материализовался парачеловек с шарфом и в маске чёртика.

— Ай, чёрт! Зачем ты это сделала? Это был комплимент!

Контесса снова повернулась к Сплетнице — зачем она вообще решила отвернуться в другую сторону? — и уставилась на молодую злодейку, ожидая её комментариев по поводу непредумышленного человекоубийства.

— Это ты здесь всех убила? — начала разговор Рапира.

— Нет, это не убийство, — ответила Сплетница на вопрос. — Мне кажется, это больше похоже на бойню. Как неловко. Я бы даже сказала, крайне неуклюже. Ты знаешь, как можно избежать отравления ядом? Покупать упакованные продукты. Например, орео.

— Это… Я просто пыталась проверить, смогу ли я сделать хоть что-нибудь без использования своей силы, — ответила Контесса.

Раньше, чем она сумела продолжить, рядом с ней появилась незнакомая ей девушка в шарфе и с рогатой маской в руке. Свободной рукой девушка потирала свежий ушиб на щеке.

— Ну, — сказала вновь прибывшая, — похоже что мы знаем ответ. И ответ этот: «нет»!

Девушка захихикала.

— Чертёнок, — осуждающе произнесла Кукла. — Не нужно быть злой. Ты же видишь — она расстроена.

Скрытник — Чертёнок — перестала смеяться ровно настолько, чтобы добавить:

— Ну да, но всё равно это просто умора.

Контесса ощутила, как щёки налились румянцем.

— Восемнадцать шагов, чтобы убить вас всех, — пробормотала она. Тридцать четыре теперь, когда она сказала это вслух.

Сука на своём волке-мутанте сменила положение тела, и Контесса поняла, что та готовится напасть.

— Спокойно, Сука, она просто пугает, — подняла ладонь Сплетница. — Какое незрелое поведение, — продолжила она, — но, полагаю, с такой силой это легко сходит тебе с рук. Чертёнок, извинись, пожалуйста.

— Я прошу прощения, — сказала Чертёнок после преувеличенного вздоха, — ваше ужасающее строго-костюмие, за то что я ткнула вам в лицо вашей некомпетентностью. А кто ваш портной?

— Я сама.

— Ха. Стильно. Типа в духе мафиози старой школы. А кстати, вы графиня чего?

— Всего, — ответила Контесса, задумавшись на мгновение, почему она так ответила. — Зачем вы здесь?

— Мы пришли, чтобы пнуть Учителя по яйцам и сбросить его в шахту лифта, — сказала Сплетница, — но у меня сложилось впечатление, что эти действия в данный момент будут чрезмерными. Возможно, сейчас мы здесь, чтобы нанять вас.

Контесса взглянула на Счетовода, который отрицательно покачал головой.

— Не думаю, что в данный момент мы хотим, чтобы нас нанимали, — медленно ответила она.

— Я бы не отказалась и от альянса, — предложила Сплетница.

— Мы подумаем об этом. Сейчас, пожалуйста, уходите.

Она мысленно спросила свою силу, не следует ли сделать что-то ещё.

— И заберите с собой Чертёнка, если не хотите, чтобы мы оставили её себе.

— Ха, — произнесла Рапира. — Хотела бы я, чтобы вы её забрали.

«Забрали что?» — подумала Контесса, наблюдая, как Сплетница со своей командой уходят в межпространственный разрыв.

Она повернулась к Счетоводу, лицо которого по какой-то причине стало пунцовым.

— Нужно избавиться от тел до того, как ученики обнаружат, что произошло, — сказала она. — Первое время я сама могу отдавать им указания. Это не подойдёт в качестве долговременного решения проблемы, однако так мы сможем решить, что делать дальше.

— Проблемы? То есть ты сказала Сплетнице правду? Ты не специально отравила их?

— Нет, — признала Контесса, услышав в собственном голосе желание сменить тему. — Я, э-э-э… размышляла о Симург. И я решила кое в чём убедиться. Вот почему я и не проверила, что вещество в коробке из под сахара и вправду сахар.

Он приподнял бровь, что для любого другого человека соответствовало истерическому припадку.

— Что ж, ты и вправду кое в чём убедилась, — произнёс он. В голосе появилась нотка отчаяния.

— Я знаю, — тихо сказала она. — Я собираюсь отправить устройство на землю Бет, и пусть герои его изучают.

— Я сомневаюсь, что устройство само по себе обладает способностями технаря или излома, — едко заметил он. — Мне кажется, это куда в большей степени связано с тем, что ты запустила… водоворот катастроф, связанных с твоими попытками выпечки.

— Это просто смешно, — возразила она, но и сама ощутила, насколько слабо прозвучало возражение.

— Я не смеюсь, — сказал он.

— Ты прав, это должно прекратиться. Я отдам устройство Хранителям. Им в любом случае следует знать о Сквернах и о необычном триггер-событии.

— Я готов это принять, — нахмурился он. — При условии, что ты не будешь ничего предпринимать с устройством до завершения его передачи.

Контесса кивнула. Она решила передать его Легенде, просто чтобы проверить, насколько сильно она сможет вывести его из себя менее чем за пять минут.

— Ты отказала Сплетнице, — заметил Счетовод.

— Отказала.

— Означает ли это, что база теперь наша? Мы сами по себе?

Она услышала подразумеваемый вопрос: выбрала ли ты новую направляющую силу?

— Ты же статистик, — сказала она. — И должен был заметить, что те, кто использовали меня в качестве подручной в ста процентах случаев плохо кончили. Я не уверена, что смогу кого-то уговорить.

Он многозначительно посмотрел на неё, и она поправилась:

— Я не уверена, что мне следует кого-то уговаривать.

— Так значит, мы теперь будем управлять этим, — Счетовод повёл рукой, обозначая все операции Учителя.

— Похоже, что да, по крайней мере, пока.

— Я никогда не был за главного, — задумчиво произнёс Счетовод.

— Как и я, — сказала Контесса и подумала о том, как изменилась Доктор за многие годы. — Мне кажется, это очень тяжело.

— Но есть и бонусы. У нас будет возможность изменить кое-что просто потому что мы этого хотим.

Контесса осторожно посмотрела на него. Она никогда не думала, что он один из тех, кого пьянит власть или кто вообще может потерять голову. Но даже Предвестника когда-то не принимали всерьёз, а если учесть то влияние, которое оказали на него Король и Джек…

— Ты что-то задумал?

— Я должен тебе признаться, Контесса, — глаза Счетовода горели огнём.

— Да, Фил? — как же ей не хотелось, чтобы пришлось его убивать.

— Я не люблю белый, — выдохнул он. — Я презираю его. Я его НЕНАВИЖУ.

— О, — моргнула Контесса, отпуская рукоятку ножа, припрятанного на поясе за спиной. — Я добуду тебе краски.

Он улыбнулся и снова превратился в привычного мягкого себя.

— А ещё у меня есть идеи по поводу костюмов для учеников.

— Я согласна с каждой из них, — быстро сказала она. — А тем временем, не мог бы ты помочь мне с телами?

Контесса нахмурилась, глядя в зеркало. Что-то в её отражении было не так, даже если забыть про подтяжки.

Сколько раз я это делала?

«17114 раз».

И даже этого оказалось недостаточно, чтобы научиться делать это без посторонней помощи. Она вздохнула, развязала узел и запросила у силы путь по завязыванию галстука в 17115-й раз.

Позади Счетовод вышел из душа и начал вытираться.

— Я тут подумал, — сказал он. — Давай, когда будем на Бет, заберём двести шестьдесят пятого. Учитель оставил нам только двух ясновидящих, да и они не слишком полезны.

Контесса задумалась над вопросом.

— Кажется, ему хорошо и там.

Счетовод нахмурился, застёгивая рубашку. Ей было известно, что он пытался придумать контраргументы. Он рассуждал в терминах полезности, она же заговорила о душевном здоровье мальчишки. Контесса ждала.

— Ты оставила его в Гильдии не только потому, что решила, что это может быть для него полезным, — заметил он.

— Верно. Я не хотела, чтобы к его силе получил доступ Учитель.

— Именно. Я хочу, чтобы никто не мог получить доступ к его силам, — продолжил он. — На этой базе множество людей, вымороженных силой Учителя. Нам нужен план, что с ними делать в долгосрочной перспективе. Если рядом будет кто-то похожий на них и кто открыто и искренне доверяет тебе, это может помочь с ними управляться.

— Возможно, — она протянула ему очки.

— Мне кажется, Хранители никогда не научатся так же хорошо использовать его силу, как этот сможем делать мы.

Контессу это не убедило. Хранители следили за столь многими Землями. Им вполне может пригодится тот, кто способен видеть их все целиком. У неё самой не было никакого желания наводить порядок ни на одной из них. С другой стороны, Радж совершенно конкретно сказал ей, что ему скучно, а Легенда отнёсся к идее дать ему работу резко отрицательно — хотя, конечно, это могло быть только потому, что он услышал предложение именно из её уст.

— Я знаю, что мы лучше умеем общаться с ним. Ты серьёзно на это настроился?

Он привёл в порядок брюки и кивнул.

— Ладно. Установлю координаты рядом с его домом, — она надела пиджак и подождала, пока Счетовод зашнурует ботинки.

— Давай лучше я понесу эту богом проклятую хлебную машину. Мне кажется, будет лучше, если ты больше не станешь к ней прикасаться.

— Я тебя не слышу, — сказала Контесса. — Звон в ушах до сих пор не прошёл.

Она знала, что ему несложно было раскусить её ложь, но Счетовод ничего не сказал, и она ощутила признательность за его чуткость.

* * *

К тому моменту, как они поднялись к его квартире, ясновидящий уже стоял у двери.

— Привет. Всё ещё скучаешь?

Кивок.

— Хочешь пойти с нами?

Улыбка растянулась от уха до уха, и он рванул внутрь.

— Как я и говорил, — произнёс Счетовод, когда они вошли в квартиру. Он отправился на кухню и вернулся с пустыми руками. — Эта штука стоит на кухонном столе. Пусть там и остаётся, пока они её не заберут.

Контесса не успела ответить, поскольку Радж втащил в комнату чемодан. Её сила сообщила, что туда сложены пара запасных трусов, зубная щётка, шоколадка и тридцать видеоигр.

— Радж, — укоризненно произнесла она. — Мне кажется, ты не собрал всё, что тебе понадобится.

Он на секунду задумался, кивнул и повторно исчез. Когда он появился снова, то в руках его был школьный рюкзак с изображением Эйдолона. Ясновидящий пересек комнату, выдернул из игровой консоли провода и принялся запихивать её в рюкзак.

— Там, куда мы направляемся, есть приставки и получше, — сказала Контесса. — Эту можно оставить. Собери одежду.

Он яростно замотал головой. В чём дело?

— Ах, там твои достижения. Ладно, хорошо. Но пускай её понесёт Счетовод. Ты должен собрать одежду.

«Грязная, — отстучал он на корпусе Плей Стейшн. — И компьютер».

— Всё равно собери одежду. Компьютер возьму я.

Ясновидящий осторожно, чтобы не коснуться Счетовода, забрал у него консоль и снова исчез. От звука хлопнувшей двери звон в ушах Контессы действительно стал сильнее. Она хлопнула по уху в попытке избавиться от тонкого визга.

Счетовод приподнял бровь.

— Опять звенит в ушах, — объяснила она. Именно поэтому она не пользовалась огнестрельным оружием. Надо чаще брать с собой затычки для ушей.

Счетовод кивнул и жестом указал на своё собственное ухо.

— У меня сегодня тоже самое. Никогда не думал, что доживу до этого возраста.

Контесса поморщилась, признавая его правоту. Они все готовились к гибели от рук Сына. И все они ошиблись — ну, за исключением Эйдолона.

— Я позвоню героям. Ты его забирай, а я пока объясню, что происходит.

— Справишься?

— Легенда снова попытается стать моей совестью, но да, — она повернулась, чтобы взглянуть на ясновидящего, который вышел из спальни с набитым рюкзаком в руках. Из-под молнии выглядывал чем-то измазанный носок.

— Тебе ещё что-нибудь нужно?

Ясновидящий поднял большой палец. Она настроила одну из технарских коробочек — не более чем костыль призванный заменить Привратника — и передала её Счетоводу. Через мгновение оба исчезли, оставив её в квартире ясновидящего одну в кампании лишь проклятой хлебопечки.

Она взяла телефон Раджа и начала печатать.

Путь: объяснить проблему с хлебопечкой таким образом, который в наибольшей степени разозлит Легенду, не провоцируя никого из Хранителей на нападение либо попытку арестовать меня.

Пускай Легенда попыхтит и посжимает кулачки. Контесса слегка улыбнулась, нажала кнопку отправить и отправилась за ноутбуком.

Компьютер ясновидящего лежал на его незаправленной кровати. На нём всё ещё была запущена игра, в которой нужно было строить американские горки. Она взглянула на экран и увидела, что Радж умудрился сделать всех клиентов максимально несчастными, да ещё и забаррикадировал их, не оставив им возможности сбежать. Может быть, это было переосмысление его личного опыта? Ему нравилось запускать жестокие эксперименты на беззащитных — пускай и виртуальных — жертвах или это просто обыкновенное детское поведение?

Неважно. Она выключила компьютер и начала наматывать на него провод питания.

Руки замерли на середине движения. Её способность видеть ближайшее будущее дала сбой. Всё заполнял туман, не дающей её силе построить путь длиной более одной минуты. Вот-вот случится что-то совершенно неправильное.

Путь: достичь безопасности.

Контесса выскочила из спальни и рванула к двери. Выпрыгнуть в окно было быстрее, но в данный момент она не могла быть уверена, что сумеет безопасно приземлиться. Она ещё не успела пересечь комнату, когда помещение заполнила тень. Контесса замерла — туман в этот момент стал абсолютным — и очень-очень осторожно повернулась.

Сатир перед своей трагической и безвременной смертью от её руки описал её как самого могущественного из всех живущих умников.

Собственно говоря, он был прав.

Почти.

Он забыл о чёртовой Симург.

Контесса уставилась на вытянутое мраморно-белое лицо и задумалась над истинным значением ценности второго места в этом рейтинге. Из всех мыслей, промелькнувших в её голове, главной была: «это был не звон в ушах».

Счетовод тоже его слышал.

Чёрт, чёрт, ЧЁРТ!

Контесса совершенно будничным жестом засунула руку в карман, нащупала телепортатор и включила его. Она нажала на кнопку, которая должна была вернуть её на безопасную базу.

Ничего не произошло. Она вытащила телепортатор и уставилась на мигающий красный индикатор.

Путь: починить его.

Телепортатор выскользнул из её руки и разлетелся на тысячу кусков.

Так.

Контесса оценила доступные ей варианты. Драться бесполезно. Бежать — да, это можно, но вряд ли она убежит достаточно далеко. Зиз понимала человеческую речь — по крайней мере, на каком-то уровне — так что можно было пообщаться. Узнать путь сейчас было невозможно. Представить какой-то гипотетический сценарий, который мог оказаться хоть в малейшей степени полезным она не смогла. Так что… сейчас Контесса была сама по себе.

— Привет, — поздоровалась Контесса. — Не хочешь зайти?

Наружная стена здания рассыпалась на части и вывалилась наружу. Симург сложила крылья, пригнула голову и вплыла в квартиру. Несмотря на все усилия губителя и высоту комнаты, её рост не подходил для помещения, и потолок треснул.

И пол. И стены.

По мере продвижения Симург, Контесса отступала назад.

Пока диван ясновидящего не скользнул по полу и не ударил её по лодыжкам. Контесса рухнула на него.

Ладно… ладно. Можно и сесть. И вздохнуть. Да. Она всё ещё может запросить путь, который позволит ей сидеть спокойно и дышать глубоко.

Из кухни проплыла по воздуху хлебопечка. Устройство приблизилось к Симург и разделилось на отдельные детали, которые сложились в гало, вращающееся вокруг головы губителя.

Зиз касалась каждой детали по очереди, тщательно ощупывая все компоненты руками. Затем она вручную собрала устройство, затем снова разобрала. И ещё раз. И ещё раз.

Контесса знала, что это лишь представление. Она не забыла анализ, который Сплетница передала Протекторату после боя в Нью-Дели: губители являлись оружием устрашения, их форма не имела ничего общего с их силами или способностями восприятия. Они были инопланетными демонами, неспособными чувствовать что-то хотя бы отдалённо подобное человеческим эмоциям.

И несмотря на всё это, Контесса вдруг чётко осознала, пусть даже абсолютно иррационально, что Симург сейчас была реально конкретно озадачена.

Симург разобрала хлебопечку уже в пятнадцатый раз и склонила голову на бок. Через несколько мгновений ноутбук ясновидящего поднялся в воздух и подплыл к Контессе. Открылся текстовый редактор и клавиши, словно по своей собственной воле, пришли в движение.

ОБЪЯСНИ ЭТО УСТРОЙСТВО

Контесса ощутила, что не может говорить.

Слова ОБЪЯСНИ ЭТО УСТРОЙСТВО сами собой обрели полужирное начертание.

— Это чтобы готовить пищу, — прошептала она. — Вот и всё.

В сознание Контессы хлынули изображения людей, которых она видела в течение своей жизни, начиная с ясновидящего и Счетовода и дальше назад по времени. Не кто-то конкретный, осознала она. Общая тема, снова и снова. Люди.

Она моргнула и на экране появилось новое слово.

ОБЪЕКТ

Затем в её голову хлынули потоком ломти хлеба, булочки, багеты и пирожки, которые она когда-либо видела, а также пакеты с мукой и поля, поросшие пшеницей и рожью.

НЕ ОБЪЕКТ

Затем появилась сцена хлебного чудовища, которое вылезло из хлебопечки. Сцена повторилась несколько раз.

ОБЪЯСНИ

— Что-то пошло не так, но я не знаю что. Это всё вышло случайно, я не могу ответить на твои вопросы.

Она увидела, как позади Симург появился Легенда, зависший в воздухе снаружи здания. Он встретился с ней глазами.

— Чёрт, — сказал он. — Чёрт!

Затем он посмотрел на Симург и снова на Контессу.

— ЧЁРТ! — закричал он.

Он поднял руки и испустил десяток лучей лазеров. Двое из крыльев Симург поднялись и заблокировали залп. На пол посыпалось множество кристаллических «перьев».

Симург развернулась в воздухе лицом к герою. И закричала.

Напасть на Симург посреди Нью-Йорка после почти восьми месяцев мира? Тупость Легенды имеет хоть какие-нибудь границы?

Похоже что нет. Он испускал десяток лучей за раз, но все поглощались крыльями Симург.

— Легенда, — выкрикнула Контесса, понимая, что он не услышит её на фоне крика. — Пожалуйста, хотя бы раз не будь полным идиотом!

Он не ответил и снова выстрелил. На этот раз Контесса заметила, что губитель, кажется специально поставила крылья на линию огня.

Он стрелял не в Зиз, а в неё!

А губитель блокировала выстрелы и защищала её!

Контесса забилась в уголок дивана и обняла собственные колени.

Так вот, значит, как выглядит безумие.

Всё было намного хуже, чем она когда-либо могла представить.

Тело Легенды резко дёрнулось в воздухе, и он сначала врезался в потолок, а затем упал на диван рядом с ней. Руки его были засунуты под ягодицы ладонями вниз.

— Прекрасно, — выдавил он сквозь сжатые зубы. — Потерял управление над собственным телом.

— А я думала, что ты уже давно привык быть марионеткой, — заметила Контесса. — Должна сказать, то, что Симург заставила тебя сидеть и бездействовать. Мне кажется, это на несколько ступеней хуже, чем быть публичным лицом Котла.

— Не разговаривай со мной, — прорычал он. — И что за чертовщина кружится вокруг её головы?

— Прости, я не могу сказать. Кое-кто запретил мне с тобой разговаривать, — сухо ответила Контесса.

Если Легенда и ответил, она не услышала, поскольку перестала соображать, когда Симург вторглась в её разум. Это было не так болезненно, как воздействие Спящего, но каким-то образом ещё более грубо. Когда Контесса очнулась, то обнаружила, что на сцену прибыла Валькирия, вооружённая Эйдолоном, эпицентром, создающим щиты силовых полей, контактом, способным замораживать объекты во времени и движком, дающим ей силу полёта.

Под натиском Эйдолона Симург начала отступать, а контакт направился к Контессе.

Путь: избежать всех атак Хранителей и вернуться к Счетоводу живой и невредимой и без преследователей.

Сто девять шагов.

Она приступила к действию: встала, развернула тело, чтобы избежать взмаха руки контакта, сделала небольшой шаг в сторону двери, чтобы не привлекать внимание…

Тело не слушалось. Она поднялась в воздух и поплыла наружу, за пределы помещения.

Зиз улетала, да, но она взяла с собой и Контессу.

Контесса не знала, было ли причиной воздействие Симург или остатки разума решили наконец прекратить свои отчаянные попытки что-либо понять, но в голове образовалась полнейшая пустота.

Контесса взглянула вниз и увидела, как летят за ними детали её хлебопечки. Затем она увидела разрушенный дом ясновидящего и городской квартал, затем соседний и ещё один. А скоро уже весь Нью-Йорк начал становиться всё меньше и меньше, по мере того, как они взлетали всё выше и выше, пока, наконец, нехватка кислорода милосердно не позволила ей потерять сознание.

Примечание автора: мысли Счетовода, который пытался представить причудливое нападение Губителя, целью которого было лишить Контессу штанов натолкнуло меня на несколько идей, способных вызывать улыбку. Думаю, нет необходимости упоминать, что все эти события в данном фанфике не являются каноном.

I. 2009

— То есть ты хочешь сказать, — с сарказмом произнесла Александрия, — что все наши проблемы вызваны тем, что мы делаем недостаточно зла?

— Я скорее имею в виду, что нам необходимо мыслить нестандартно, — возразила Доктор. — Счетовод и я полагаем, что наша работа с рецептами стоит в шаге от крупного прорыва, и нам могут пригодиться любые идеи.

Александрия оглянулась по сторонам в поисках поддержки. Бесполезно. Эйдолон задремал, социопат Счетовод не станет вмешиваться, ну а Контесса… Контесса стояла в углу и пялилась в стену, сжимая в ладонях ворону, которая тщетно силилась вырваться на свободу. Девушка словно не замечала всё более и более громких звуков, которые издавала птица.

Либо она забыла о споре, либо она специально притащила ворону, чтобы досаждать и отвлекать Александрию, пока та пыталась переубедить Доктора.

Сама Доктор притворялась, что не замечает истошного карканья, так что похоже имеет место именно последний вариант.

— Если под «стандартами» ты имеешь ввиду «интуитивные, основанные на сочувствии моральные принципы, которые в значительно степени разделяют все человеческие существа», то мне кажется, что мы разорвали их, съели на завтрак и сожгли дерьмо ещё пять, а то и десять лет назад.

— Сейчас, — произнесла Контесса.

Перед ней открылся небольшой портал, и она запихнула в него ворону.

Завибрировал телефон Доктора. Она посмотрела на экран.

— Кажется, Симург атакует Мэдисон. Собственно говоря, уже несколько часов.

— Что?! Почему никто не сказал мне об этом? — воскликнула Александрия.

— Я не читаю свежие новости, — извиняющимся тоном произнёс Счетовод. — Только разделы финансов и спорта. Последнее потому, что я делаю ставки, а не потому, что нахожу спорт интересным.

Александрия закатила глаза и надела шлем. Она представила точку на высоте шестьсот метров в небе над озером Мичиган.

— Дверь, — произнесла она.

Появился портал, вот только не тот, что она хотела. И портал этот не принадлежал Привратнику. В комнату засунула голову Симург.

Счетовод выхватил пистолет и начал стрелять. Затем, осознав всю бесполезность этого занятия, он смущённо спрятал оружие.

— Э-э-э, — произнесла Доктор.

Контесса, очевидно закончив свои вороньи дела, повернулась от стены. При взгляде на Губителя, она вытаращила глаза и тихо пискнула.

И тогда Симург протянула руки и стащила с Контессы штаны.

Затем Зиз нырнула в портал, и тот закрылся.

В комнате повисло гробовое молчание, и никто не рискнул шевельнуться, поскольку сознание всех присутствующих заполнил высокий, насмешливый хохот, который свёл их с ума и вверг в безумие. И весь мир испытал последствия этого.

II. 2004

Контесса безразлично и высоко эффективно поливала из автомата по школьному двору заполненному беспомощными невинными детьми, поскольку именно таким человеком или вернее существом она сейчас стала. Тревога, отвращение, отчаяние… лишь Путь давал ей утешение.

Вспышка золотого цвета расплавила её оружие.

Шаг номер девятьсот тысяч семьсот шестьдесят восьмой должен был быть другим.

Она посмотрела вверх.

Сын?

Затем она вспомнила, что этот инопланетный бог, который однажды уничтожит мир, проводит сейчас всё своё время спасая и защищая людей, в то время как она, которая не хотела ничего, кроме спасения человечества, большую часть своего времени запугивала, манипулировала и убивала.

С точки зрения всех остальных, включая кричащих, извивающихся жертв, сущность была героем, и она только что прервала акт отъявленного злодейства.

Вот здорово.

Космический вирус, который притворялся человеком, нырнул с высоты и ударил её, заставив упасть на спину и пропахать своим телом десяток метров. Контесса ещё только пыталась понять, сколько костей он ей сломал, и проткнули ли они все её внутренние органы или только большинство, когда Сын схватил её за горло и поволок в ближайший лес.

Прежде, чем окончательно её задушить, Сын отвлёкся на отчаянное мяуканье заблудшего котёнка, который застрял на невероятно высоком дереве. Сын полетел к дереву и бросил Контессу, предпочитая спасать котёнка.

Контесса полетела вниз, врезаясь в десятки слоёв ветвей, пока, наконец, не успела сформировать в уме фразу: путь остаться в живых. Но не раньше того, как она потеряла пиджак, и разорвала надвое ремень.

Она сумела ухватиться за последнюю ветвь перед шести метровым падением на лесную землю. Там она и висела, цепляясь за сук и пытаясь перевести дыхание, пока штаны сползали до самых лодыжек. Если бы не ботинки, то они, наверняка, упали бы на землю.

Перед ней открылся портал, за которым обнаружились Привратник и ясновидящий. Оба истошно хихикали. Несколько мгновений спустя, они закрыли портал так и не предложив ей помощи.

Они сделали это специально, чтобы показать, как они над ней смеются.

— Вот засранцы, — пробормотала она.

Они наверняка будут шантажировать её, пугая выдать этот секрет Александрии.

III. 1992

Эйдолон оценивал картину опустошения.

Доктор сидела на стуле, обняв пустую бутылку. Она каким-то образом умудрилась вырубиться сохранив свою привычную прямую осанку. Герой сопел на полу, окружённый осколками бутылок из-под текилы, на которые он рухнул, когда сполз под стол.

Счетовод отрубился на диване, так и не выпустив своего ирландского виски. Второй рукой он обнимал Контессу, которая в какой-то момент вечера избавилась от пиджака и распустила галстук. Она лежала на его груди, и праздничный колпак, который когда-то был на макушке, сейчас сполз и закрывал её правое ухо.

Победа, намного более полная и безоговорочная, чем могли предсказать его силы предвидения.

— Ты знаешь, — сказала Александрия, — Вообще-то это было не вполне честно вызывать их на соревнование по выпивке.

— Скажи начистоту, Ребекка, разве ты никогда не хотела согнать с этих умниковских рож всё их тупое самодовольство?

— Доктор и Герой не умники, — ответила Александрия, но не сумела сдержать улыбки. Она махнула головой в сторону дивана.

— Забавно было наблюдать, как они воображали, будто мы ничего не заметили.

(На самом деле Эйдолон в дополнение к своему иммунитету к алкоголю использовал силу умника, а потому он знал, что Александрия лукавит. Она действительно не заметила этого до того, как увидела, как они целуются после бутылки Джим Бима ранее вечером, да и заметила она лишь потому, что он обратил на это внимание).

— Интересно, будут ли они помнить это завтра, — произнёс он, не пытаясь уличить её во лжи.

— Они оба стесняются подобного рода вещей. Скорее всего они притворятся, что ничего этого не было, и будут вести себя как раньше, — сказала она. — А Доктор будет поощрять подобное поведение ради своего собственного спокойствия.

Ему показалось, что в её голосе прозвучало разочарование.

— Интересно, существует ли способ снизить возможность правдоподобного отрицания? — спросил он. — Если мы это сделаем ради доброй шутки, это же не будет неправильно?

— Напоить кого-то до чёртиков на его двадцать первый день рождения и провернуть какую-нибудь неприличную шутку — это общепринятый обряд посвящения, — сказала она поддерживая идею. — И то, что мы сами не можем опьянеть и стать жертвой розыгрыша не означает, что мы должны лишать других возможности получить столь важный культурный опыт.

— Я нахожу твои доводы неопровержимыми, — торжественно произнёс Дэвид.

Они переглянулись и, словно прочтя мысли друг друга — он в какой-то степени действительно прочёл — и приступили к действиям.

Всего минуту спустя Счетовод лишился рубашки, а Контесса — штанов, ботинок, ремня и одного из носков. Праздничный колпак они оставили на месте.

Эйдолон переместил бессознательного умника так, чтобы Счетовод лежал полностью на диване, а Контесса на нём сверху. Александрия разложила на полу предметы одежды так, словно их разбросали.

Они отступили назад и оценили свою работу.

— Какие мысли? — спросил он.

— Она всё поймёт, как только задумается об этом, — сказала Ребекка. — Но они не смогут предотвратить свою первую естественную реакцию. Или реакцию Доктора.

— Последует месть, — заметил Дэвид.

— Оно того стоит, — решила Александрия.

Они дали друг другу пять.

Семь месяцев спустя, из глубин Земли появился Бегемот.

В этом новом месте всё было белым, и здесь работало множество людей, но это был не дом. Он по прежнему мог видеть дом, когда хотел найти его, но сейчас он был разрушен Сыном, и пойти туда было нельзя.

Он сидел на своём чемодане и ждал. Контесса найдёт его и покажет, куда идти.

Дожидаясь этого, он прекратил фокусироваться на новом месте и позволил разуму свободно расширяться.

Раньше самым важным были двери. Сейчас сотни человек на различных Землях произносили слово «дверь», и пусть даже они не обращались к Симону, это всё равно привлекало его внимание. Он бы хотел, больше никогда не слышать «дверь». Матео мог помочь забыть, но Матео умер, а поэтому приходилось делать всё возможное, чтобы не слышать «дверь».

Ещё там были люди.

Сейчас осталось не так много людей, за кем нужно было присматривать.

Симон умер. Чудовище съело Доктора. Сын убил Александрию и Эйдолона.

Счетовод был рядом, и смотреть за ним не нужно.

Контесса была у чудовища Зиз.

Когда Зиз не в небе — это большая проблема, кроме того он знает, он слышал, как они говорили, что Контессе нельзя быть рядом с любым большим чудовищем. Легенда тоже там, но Легенда плохо спас Контессу от людей, которые пришли поговорить с ним. Его не достаточно.

Он снова сфокусировался на том месте, где он сидел, и встал на ноги.

Счетовод смотрел в экраны компьютеров и разговаривал со злыми мальчишками, которые выглядели так же как он.

Он вытащил ручку из кармана и, чтобы привлечь их внимание, начал стучать по чемодану. Один из мальчишек увидел и подошёл к нему. Мальчишка улыбнулся и щёлкнул пальцем, отчего ручка вылетела и покатилась по полу. Он встал, чтобы поднять её, но мальчишка оказался на его пути. Он попытался обойти его, но каждый раз тот двигался так, чтобы всё равно стоять на его пути.

Мальчишка знал, что ему нельзя его касаться, он заставлял его стоять на одном месте и не давал поднять ручку. Он разозлился и ударил ногой по земле, но мальчишка только ещё шире улыбнулся.

Это неправильно. Ему нужно выполнять свою работу. Он попытался обойти мальчишку ещё раз, но тот снова оказался на его пути. Он продолжил двигаться. От прикосновения мальчишка увидел миры и упал.

«Иди к чёрту», — подумал он.

«В чём дело?» — спросил Счетовод.

Он поднял свою ручку и объяснил.

ЗИЗ

КОНТ

«Я понял. Где? Твоя квартира?»

Ему приходится снова сфокусироваться. Сейчас Зиз вернулась в небо, это хорошо, но Контесса тоже там, и она не двигается. Нет. Нет. Нет. Нет.

НЕБО

«Что?»

НЕБО

«Уильям, ты не мог бы?»

Рядом с ещё одним мужчиной появился человек-зебра. Человек-зебра взял его за руку. Мужчина привалился к стене, но он всё ещё мог говорить.

«Он говорит правду. Я бы сказал, что они в пяти с половиной километров над Нью-Йорком и быстро двигаются на юго-восток. Контесса всё ещё дышит, но, кажется, без сознания. Их преследуют пара кейпов».

Он фокусируется на Зиз, осторожно, чтобы не смотреть на что-то ещё. Чтобы для человека-зебры не стало слишком много. Мужчина продолжает рассказывать Счетоводу, что они видят.

«Симург что-то строит. Там герои. Не пытаются атаковать, просто смотрят и докладывают на базу. Она открывает портал. Они входят в портал и оказываются в мёртвой зоне. Я больше не могу их видеть. Похоже, что герои тоже не могут войти в портал. Портал закрылся».

Счетовод подошёл к столу и сделал так, что все компьютеры упали на пол. Компьютеры разбились.

— Всё так запуталось! — воскликнула молодая женщина не в силах совладать с чувствами. Несмотря на явную красоту она не носила макияжа, а волосы были собраны в пучок. Одета она была в гражданскую одежду, неброскую и бесформенную. Большинство женщин двадцати лет не стали бы носить подобной одежды.

— Вы могли бы пояснить для меня это высказывание? — уточнила Джессика Ямада.

Пациентка фыркнула.

— Моя сестра завладела моим разумом и превратила меня в монстра, которому позавидовала бы Ампутация. Мои родители — моя мать! — бросили меня, оставили меня в одиночестве со своими мыслями. Мыслями, которыми вложила в меня Эми. У них было достаточно денег, чтобы обеспечить мне домашний уход, они просто не хотели.

Джессика сделала пометки: «беспомощность», «покинутость».

— Злость — это естественная реакция, — сказала она.

— Злость — это уже пройденный этап. Это скорее ненависть. И к себе тоже. Как же я ничего не заметила! Были же все признаки, что что-то пошло не так — чёрт, если бы я хотя бы задумалась над тем, что сказала мне Сплетница, я могла бы… я обязана была сложить два плюс два. И осознать, что основную роль сыграла моя собственная сила. Она всё это время врала, что имунна к моей силе, и каждую секунду, которую она проводила рядом со мной, она становилась всё более и более испорченной…

Девушка замолчала, и Джессика, ожидая пока та продолжит, записала в своём блокноте: «вина».

— А потом случился Сын. Миллиарды погибли, миры разрушены, человечество отброшено назад в каменный век — а я зациклилась на себе. Имею ли я хоть малейшее право переживать из-за чего-то столь малого на фоне всего этого? Я всё ещё жива. Я более или менее приведена в порядок, — она слабо улыбнулась. — По крайней мере, приятно пообщаться с вами нормально.

Раньше, чем Джессика сумела ответить, потолок рухнул.

Виктория мгновенно пролетела через комнату, вытолкнула Джессику из-под падающей плиты, а затем заслонила её от…

Симург.

Это именно Симург только что разрушила её кабинет и прервала беседу с пациентом.

Джессика знала, что должна была кричать, или, может быть, бежать, или бежать и кричать одновременно, но всё, что она испытала — это раздражение.

— Могу я вам помочь? — спросила она Симург тоном, который подразумевал, что «да» — неприемлемый ответ.

Симург уставилась на Джессику, которая только что осознала, что слышит на грани осознанности тонкий вопль, словно кричит раздражённая кошка либо чрезвычайно плохой певец китайской оперы выводит свою арию.

Так вот что такое «крик». Интересно.

— Я полагаю, вам следует удалиться, — твёрдо произнесла Джессика. — Возвращайтесь, когда я не буду занята пациентом.

Воздух над оставшейся частью потолка разверзся.

И из другого измерения посыпался водопад десятков, сотен каких-то небольших объектов. Некоторые из них врезались в Джессику, но не причинили вреда. Джессика поймала один объект, когда тот отскочил от её головы.

… Хлеб?!

Джессика начала сомневаться в надёжности своих органов чувств. Та часть разрушенного кабинета, которую не занимал обнажённый губитель, оказалась заполнена слоем буханок хлеба размером с футбольный мяч. Вслед за хлебом из портала выпала темноволосая женщина в белой рубашке и чёрных штанах. Она рухнула прямо напротив Джессики. Девушка сжимала в руках пиджак, широко распахнутые глаза пялились в пустоту.

Извергающий хлеб портал закрылся, Симург удалилась. Одна из стен здания рухнула.

«Это сон, — решила Джессика. — Наверняка».

— Что? — воскликнула Виктория. — Вот чёрт. Я думаю… я лучше вызову Хранителей.

Джессика побрела через хлеб к женщине, которую подбросила ей Симург, однако раньше, чем она сумела добраться до своей незваной гостьи, появился Легенда. Он осмотрел комнату, и выражение его лица сменилось с угрюмой решительности на полную растерянность.

— Контесса, — произнёс Легенда, и женщина дёрнулась, словно получив пощёчину. — Что за чертовщина здесь происходит?

Джессика отбросила оставшиеся буханки со своей дороги и склонилась возле женщины. Контесса перекатилась, избегая контакта с пальцами Джессики всего на миллиметры, и втиснулась в пространство за диваном, в единственном уцелевшем углу комнаты.

Через крышу влетела Валькирия, несущая Шевалье. Она высадила его на куче буханок, которые смялись под весом его брони.

Шевалье попытался почесать голову, однако ему помешал шлем.

— Это не то, что я ожидал увидеть, когда летел сюда. Это… я ни черта не понимаю, что это!

— Я понимаю, — сказал Легенда и покачал головой. — Мы выявили кого-то настолько испорченного, что даже Симург решила, что ей нужен мозгоправ. Как вам такая идея?

Шевалье нахмурился. Он попытался подойти к Контессе, но та заговорила, впервые за всё время, как появилась здесь:

— Назад!

Шевалье нахмурился ещё сильнее, однако не стал двигаться дальше. Страх или уважение?

— Можешь ли ты рассказать нам, что произошло?

Ответ, когда они его наконец получили, был едва слышен:

— Нет.

— Ты не хочешь объяснить… ну, ничего из этого?

— Я бы не хотела, — сказала она и добавила: — Оставьте меня в покое.

Кто-то постучал в дверь. Джессика с облегчением обнаружила, что в мире остался, по крайней мере, один человек, полагающий, что использование дверей — это приемлемый способ входить в помещение.

— Одну минуту, — ответила она. — Здесь просто куча…

Она не решилась сказать вслух, что дверь забаррикадирована слоем буханок хлеба.

— Дверь с этой стороны заблокирована.

Через пару секунд дверь разлетелась на куски.

Позади двери обнаружился мужчина с коротко подстриженными светлыми волосами в рубашке, тёмных брюках и в очках с огромной оправой. В руке он держал шариковую ручку.

— Ты сломал дверь при помощи ручки? — воскликнул Шевалье. В его голосе прозвучала зависть.

Мужчина словно и не расслышал его слов. Он вернул авторучку в карман рубашки — где лежал вкладыш для авторучек, которого Джессика никогда раньше не видела своими глазами — и осмотрел комнату.

— Ой, — произнёс он, когда увидел россыпи буханок, — Ой-ёй.

— Вполне допустимо ругаться, Счетовод, — сказал Легенда. — Именно этим мы сейчас и занимались.

Счетовод проигнорировал его комментарий и начал пробираться через хлеб по направлению к Контессе.

— Держись от неё подальше, — произнёс Легенда, поднимая руку, чтобы открыть огонь. Ботинок Счетовода подбросил одну из буханок в воздух, направив её прямиком в запястье Легенды. Лазер полоснул широкой дугой, разбив стеклянную рамку с дипломом Джессики об окончании университета.

— Эй! — выкрикнула она. — Какого чёрта, Легенда!

Легенда проявил достаточно учтивости, чтобы извиниться.

— Прошу прощения, — пробормотал он. — Я достану замену. В том числе и оставшемуся зданию.

Джессика подавила желание уточнить, как именно он собирается найти замену, учитывая что района залива Сан-Франциско больше не существует. Возможно, он отправится на другую Землю, которая не так сильно пострадала, и попытается объяснить ситуацию?

— Этот разговор может пойти одним из двух способов, — обратился Счетовод к Шевалье. — Мы можем цивилизованно обсудить нашу общую проблему. Либо вы начнёте угрожать мне, а я начну активизировать всё более и более серьёзные подготовленные мною контрмеры, и в конечном итоге вам придётся выбирать: отпустить нас или увидеть полный экономический и социальный крах большого Нью-Йорка.

— Это станет нарушением перемирия, — возразил Шевалье.

— Пошло ваше перемирие ко всем чертям, — спокойно ответил Счетовод. — Раз уж вы хотите его сохранить, то и поработать придётся вам.

— Кое-кто мог бы заметить, что ты ведёшь себя с необоснованным высокомерием, — заговорила Валькирия.

— Мне кажется, у нас с тобой разногласий нет, — ответил он. — Мне пришлось принять меры предосторожности, поскольку Шевалье всё ещё недолюбливает Котёл, а Легенда ведёт себя совершенно иррационально. Они вдвоём могут запросто убедить друг друга немедленно ликвидировать её.

«Котёл?» — подумала Джессика. Она настолько отвлеклась из-за упоминания этой организации, что едва не пропустила, как Счетовод разделил Хранителей на «безумного, склонного к убийствам Легенду», «разумную, миролюбивую Валькирию» и «неуверенного Шевалье» между ними. Сиара, возможно, легко раскусит подобные манипуляции, но она всё ещё неравнодушна к лести.

— Это один из традиционных способов, которые мы использовали против людей, слишком долго подвергнувшихся воздействию Симург, — заметил Шевалье.

— Опасный путь, — пожал плечами Счетовод, — если учесть, что практически каждый парачеловек в мире за исключением её подвергался воздействию Симург на протяжении всего боя с Сыном. Возможно, даже лучше, что Губитель решила устранить это отличие столь безобидным способом.

— Не может быть ничего безобидного, когда речь идёт о Симург или о Контессе! — выкрикнул Легенда, который начал выпускать множество лазеров, уничтожая несколько буханок за раз.

— Ты знаешь, что произошло? — спросил Шевалье, игнорируя Легенду.

— Не совсем, — ответил Счетовод. — Однако, мне кажется, что нам представлены многочисленные подсказки.

— Ты хочешь сказать… — начал Шевалье, однако запнулся, покачал головой, словно не желая произносить свою мысль вслух. — Ты хочешь сказать, что Симург похитила эту женщину ради того, чтобы та раз за разом пекла ей хлеб?

— Немногим более тысячи трёхсот буханок, предполагая, что перед нами всё, что она испекла. Подозреваю, что это была попытка заставить её воспроизвести событие, в котором она спровоцировала триггер внутри хлебопечки, породивший чудовище, которое дралось с Тремя Бедствиями.

— Видимо должно объяснить смысл сообщения, которое я получил от неё незадолго до похищения, — заметил Легенда. — В нём говориться, и я цитирую: «встреч 265 пчк убивй 3 бевдстия испекла lol». Какого чёрта я должен был с этим делать?

Шевалье, судя по всему, разделял мнение Легенды о высказывании Счетовода. Его попытки осознать это заявление потерпели видимый провал.

— Я… просто… что?.. чёрт… нет, не может быть. Только люди могут испытывать триггер.

— Существуют несколько небольших прецедентов, — заметил Счетовод. — Три Скверны обладали силами, а они не были людьми. У Дракона нет ДНК, и всё же она прошла триггер-событие.

— Пример изделий технарей, приближенных к человечеству, — сказал Шевалье. — Но тесто? Как это вообще произошло?

— Полагаю, она забыла добавить дрожжи, — предположил Счетовод.

— Враньё, — фыркнул Легенда. — Сейчас мы знаем, как работает её сила. Она никогда ничего не забывает.

— Это действительно так, когда она использует свою силу, — пожал плечами Счетовод. — В последнее время, она избегает этого. Оттого и результаты несколько… нестабильные.

— Я, чёрт возьми, прекрасно тебя слышу, — выпалила Контесса.

— Поправка, — сказал Счетовод. — Результаты были совершенно катастрофическими.

— Не такими катастрофическими, каким может стать решение отпустить её, — сказал Легенда. — Полагаю, ты собираешься освободить её, предоставив полную амнистию?

— Амнистию за что? Если только ты не станешь утверждать, что её попытки выпечки были уголовным преступлением, — он замолк на секунду, и лёгкая улыбка коснулась его губ. — Впрочем, если вы и в самом деле станете на этом настаивать, я готов стать свидетелем обвинения.

Из угла раздались слабые звуки возмущения.

— Тогда что ты предлагаешь? — спросил Шевалье. — Мы оба понимаем, что всё, что ты предлагаешь не имеет значения. Имеет значение только то, на что согласится она.

Счетовод кивнул и продолжил свой путь к углу, где укрылась Контесса. Он без затруднений отодвинул одной рукой диван весом в сто пятьдесят килограмм и присел на его подлокотнике.

— А думал я вот над чем, — обратился он к Контессе. — Мы немедленно уходим и останавливаем и отменяем всё, что я запустил в действие. Ты держишься подальше как от земли Бет, так и от порталов, ведущих на Бет, без исключений. Ты проходишь психологическое обследование без помощи своей силы. Специалист определит, какие понадобятся дополнительные проверки и сколько.

— Ладно, — произнесла она.

— Откуда нам знать, что это не ложь? — спросил Легенда.

— Она не использовала свою силу с того момента, как мы прибыли, — сказала Валькирия.

— А без помощи её способностей она до нелепого плохо врёт, — добавил Счетовод. — Это всё равно что спрашивать у измазанного шоколадом ребёнка, что случилось с конфетами, а затем наблюдать, как он пытается соорудить бессвязную историю про помешанных на сладком грабителей.

Губы Контессы напряглись, однако она ничего не сказала.

Шевалье некоторое время раздумывал.

— Если мы заподозрим, будто что-то пошло не так, — объявил он. — Мы отправим Валькирию за вами обоими.

Джессика оценила это как неохотное согласие.

— Я бы не стал ожидать меньшего, — сказал Счетовод, который вытащил из кармана некое устройство и нажал красную кнопку. В воздухе появился межпространственный разрыв, через который Джессика увидела белую комнату с двумя диванами. Счетовод протянул руку Контессе. — Пойдём домой.

Только когда они вошли в портал, и Счетовод повернулся к Джессике, та осознала, что когда он говорил о проведении обследовании, он имел в виду именно её. Шевалье и Валькирия, кажется, согласились с его мнением, а Легенда был слишком занят испарением хлеба, чтобы заметить.

— Дайте я захвачу пару вещей, — сказала она. — Я буду через минуту.

Счетовод кивнул и исчез в портале.

— Я постараюсь навести здесь порядок до твоего возвращения, — сказал Легенда. — Кроме того, мы попробуем найти тебе новый кабинет.

— Благодарю, — ответила Джессика.

— Выглядишь обеспокоенной, — заметил Шевалье.

— Что-то мне подсказывает, что это плохая идея, — признала она.

— Возможно, — согласился Шевалье. — Вполне может оказаться, что это именно на тебя нацелилась Симург, когда сделала свой ход, а через тебя и на стабильность Хранителей. Мы пытаемся построить здесь что-то хорошее, а она печально известна своей склонностью наносить удар по таким людям.

Продолжая складывать портфель, Джессика обдумала эту возможность. Это было вполне вероятно, и всё же… долг превыше всего.

Когда Джессика оказалась в другом измерении, молодой человек, который выглядел так, словно ему недавно выжгли глаза, запечатал портал. Счетовод и Контесса сидели на диванах. Последняя спрятала лицо в ладонях и кажется была… подключена? к какому-то устройству, которое держал в руках Счетовод. Он изучил содержимое экрана и нахмурился.

— Кажется, нет никаких отклонений, — произнёс он.

— Ну конечно нет, ты садистский дерьмотрёп. Она предприняла шаги, чтобы диагностические устройства не могли ничего заметить. Это же очевидно! У меня всё теперь болит. Я тебя ненавижу.

— Какая мелодрама, — закатил глаза он. — В мозгу нет болевых рецепторов.

— В твоём может быть и нет. А мой просто горит. И сейчас расплавится. Точно, я поняла! Это и есть план Cимург: обманом заставить тебя расплавить мне мозг.

— Если бы это было так просто, — возразил он. — Нам нужно пригласить Ампутацию провести более доскональную проверку.

— Нам нужно пригласить Ампутацию, чтобы возродить Серого Мальчика. Как насчёт снять тебе скальп? Мне кажется, я сумею уговорить его использовать раскалённый нож.

— Посиди смирно, я отключу устройство, — от отложил в сторону технарское приспособление и обнял её. — Это было безусловно очень грубо с моей стороны спасти твою жизнь, а затем подвергать тебя проверкам. Сто тысяч лет пыток — это вполне разумная и пропорциональная реакция.

Она прижалась к его плечу.

— Ты понимаешь.

— Слова не могут выразить, как сильно ты мне обязана, — сказал он.

— А числа могут?

— О, да, — мягко сказал он. — Тебе может понадобиться помощь твоей силы, чтобы вообразить масштаб, но это возможно.

— Ты говоришь так, словно ты сделал что-то более ужасное, чем разговор со Сплетницей.

— Но это так, — сказал он. — Я по своей воле отправился к Сплетнице, поскольку нуждался в её помощи! Мне придётся смывать с себя её самодовольство годами!

— Ты хотел сказать, что мне годами придётся выслушивать твоё нытьё, — заметила Контесса.

— Ты можешь прямо сейчас начать отрабатывать свой долг. Посиди с… — он посмотрел на Джессику.

— Мисс Ямада, — предложила Джессика.

— …с Мисс Ямада, и пройди психологическое обследование.

Глаза Контессы широко раскрылись и уставились на Джессику.

— Ты же не серьёзно?..

— Последний раз я устраивал розыгрыш в 1986 году, — ответил он. — Погибло тридцать человек.

Контесса выпрямилась и нахмурилась.

— Я думала, ты всё это говорил только, чтобы они отстали.

— В некотором смысле да, но мне кажется, ты демонстрировала тревожные признаки ещё до появления на сцене Симург, — сказал он. — Это может помочь. Кроме того, ты же дала согласие?

— Я просила способ сбежать, а когда ты прибыл, моя сила подавила себя. Я поняла это так, что она посчитала, что единственным способом выбраться оттуда, оказалось убедить их в том, что я не пользуюсь силой. Я только подыгрывала всему, что ты говорил. Я не знала, что ты говорил серьёзно.

— Ты хотела, чтобы мы лгали Королеве Фей? Симург повредила твои мыслительные способности?

— Я бы скорее сказала, после семидесяти восьми часов чудовищного крика у меня осталось очень мало желания терпеть подобную чепуху.

Поведение Контессы не вполне соответствовало стандартным психическим диагнозам, и всё же Джессика сумела понять, с чем имеет дело: парачеловеческая истерика. Впрочем, учитывая, что она одна из, возможно, трёх оставшихся в Соединённых Штатах психологов, она вполне реально могла протащить в номенклатуру психологических расстройств «сверхсильно-индуцированный припадок»… но, возможно, этим проектом стоит заняться в другое время.

— А в чём заключается ваша сила? — спросила Джессика.

Контесса уставилась на неё на целых десять секунд.

— Ваш муж слишком эгоистичен, чтобы на самом деле принять вашу преданность к работе, и он всегда завидовал вашему близкому знакомству со столь многими паралюдьми. Тем более сейчас, когда вы сохранили свою значимость, а остальной мир в ближайшее время не нуждается в третьесортных профессорах теории музыки. Впрочем, это не остановит ваших попыток сохранить брак, что в вашем случае приведёт к непрерывным ссорам, вплоть до вашей смерти от рака лёгких через 4416 дней.

— Вы способны видеть будущее, — заметила Джессика.

— Если у меня появляется желание потратить время впустую. Более важно то, что я могу формировать будущее, выбирать что я хочу и осуществлять это, по одному шагу за раз. Ваша жизнь, к примеру, может стать совершенно иной, если вы бросите курить, разведётесь с мужем и сблизитесь с Шевалье.

Юноша без глаз лишил Джессику необходимости отвечать. Он вытащил из кармана ручку и начал стучать ею по своему бедру.

— Я правда понимаю, — сказала Контесса. — Я знаю, что она милая. Но ты ошибаешься. Я…

Её прервала яростная серия постукиваний.

— Да, сейчас я действительно очень сильно боюсь. Мне нужно об этом подумать самой, а не обсуждать с незнакомцами. Ты же знаешь мою силу. Она приведёт меня в порядок.

Он ответил ей.

— Откуда тебе знать? — покачала Контесса головой. — Неважно. Очень мило, что ты об этом переживаешь, но мы прямо сейчас вернём её на Бет.

На лице ясновидящего появилась слабая улыбка.

— Ты проглотил телепортатор? — нахмурилась Контесса. — Но это был последний!

Она вскочила на ноги и вытащила из кармана небольшой нож.

— Если ты думаешь, что я не разрежу твой подлый вонючий живот…

— Контесса, — сказал Счетовод. — Чтобы вылечить его, Панацее понадобится к нему прикоснуться.

— А Райли не понадобится, — решительно возразила она.

— Возможно нет, — он снял свои очки и протёр стёкла об рубашку. — Но мне кажется, тебе нужно рассмотреть варианты, которые не включают вспарывания животов твоих союзников всего через несколько часов после воздействия крика Симург.

Наступила тишина.

— Ладно, — сказала она. — Я это сделаю.

— Хм… не знаю, могу ли я тебе доверять, — ответил он. — А потому я проверил список умений Учеников и обнаружил умника, способного чувствовать проявление парачеловеческих способностей. Мы будем в соседней комнате, и она сообщит мне, если ты попытаешься использовать свою силу.

— Ты хуже чем Симург, — пробормотала она и хмуро посмотрела на Джессику. — Что мне нужно делать, чтобы это закончилось?

— Всё зависит от того, как вы хотите подойти к данному вопросу, — ответила Джессика. — Если у вас нет идей, я принесла несколько формуляров, которые я обычно прошу заполнить своих пациентов. Это поможет мне понять, какие задавать вопросы.

— Я это сделаю, — сказала Контесса и помолчав заметила: — Без моей силы у меня слабый английский.

Поскольку Контесса при этом почти по ребячески поёрзала, Джессика сочла это высказывание ложью — Счетовод был прав — но сказала, что она примет это во внимание.

Удовлетворённая, Контесса начала писать. Чтобы заполнить бланки у неё ушло около десяти минут, а Джессике понадобилось в половину меньше времени для анализа. Две трети ответов, в том числе «имя» и «адрес» остались незаполненными. На месте даты рождения стояло одно слово «зима». Место рождения — «спальня». Раздел образования полностью перечёркнут крест накрест. Медицинская история родителей сообщала, что она стала сиротой в возрасте девять лет из-за чудовищ. Далее она заявила, что спит шесть часов в неделю(!), и указала на сложность выражения чувств, частые мысли о причинении вреда или убийстве других людей, провалы в памяти, отстранённость, зависимость от других, давнее чувство вины и печали.

Джессика подняла взгляд. Контесса обнимала колени. В руках у неё был нож — вероятно, предмет, дающий ей утешение, что, в общем-то, типично для паралюдей — а её вид наверняка мог быть гораздо менее оборонительным, если бы она укрывалась за рвом, кишащем акулами.

— Я думаю, — сказала Джессика, — мне нужно узнать контекст всего происходящего.

Кларенс осознал, что бессвязные звуки, которые издавал его рот, могли объяснить причину, почему вообще существует выражение «плеваться слюной».

Ещё никогда и никого в истории человечества приглашение на свадьбу не доводило до подобного уровня ярости.

И что он вообще мог сделать? Что он мог сказать? Не женись, Шевалье, это всё замысел Симург?

А ведь это и был замысел Симург! Был. Был безо всякого сомнения.

Это замысел Симург.

Четыре месяца назад, когда Джессика Ямада вернулась в Нью-Йорк после продолжительного пребывания в альтернативном измерении умников Котла, она отказалась отвечать на вопросы о Контессе, ссылаясь на «соблюдение врачебной тайны». Она ограничилась лишь тем, что заявила, будто считает маловероятным, чтобы Контесса стала источником разрушений.

Маловероятным.

Через две недели после этого она оформила развод со своим мужем — у неё, оказывается, был муж! — и ещё через две недели она сблизилась с Шевалье.

Кларенс выразил свои опасения, однако Хранители предпочли не портить отношений со своим психологом, чем выслушивать теории Легенды. Ямада без сомнения продолжала общаться с Контессой, поскольку покидала Бет на пару часов каждую неделю, однако Шевалье жестко пресек попытки Легенды проследить за ней.

И вот ужасные последствия: проклятое приглашение, сообщающее о том, что единственный выживший психолог, работающий с паралюдьми, и глава Хранителей обручились и назначили дату торжества.

И Легенда не мог ничего с этим поделать.

Проблема заключалась в том, что если начинаешь настаивать, что всё подстроено Симург — даже в том случае и особенно в том случае, если это явно и подстроено Симург — люди перестают воспринимать тебя всерьёз. А если продолжаешь заявлять, что это весёлое и радостное событие обязательно приведёт ко всеобщему краху — из-за Симург — то тебя начинают активно избегать.

Кларенс скрипнул зубами. Он хотел найти и убить Контессу, или — что было более осуществимо — взлететь в верхние слои атмосферы и наорать на Симург за то, что она всё разрушает. Но у него были задачи поважнее. Например, оставаться единственным здравомыслящим парачеловеком, обладающим определённым влиянием.

Поэтому он написал Артуру сообщение, что нужно запланировать в сентябре посещение свадьбы — потому что Шевалье так счастлив, ура, ура — и просмотрел остальную почту.

Реклама доставки пиццы.

Реклама доставки пиццы.

Реклама доставки пиццы и гамбургеров, будто он когда либо станет есть бургер или что-нибудь ещё содержащее хлеб. (После событий, которые он про себя назвал Хлебным Инцидентом, он сказал Артуру, что хочет придерживаться безглютеновой диеты. Артур ответил, что Кларенс может делать всё что хочет, но сам он будет питаться тем, чем раньше. Издевательское присутствие овсяного печенья с изюмом на завтраке его собственного мужа — это было ещё одно преступление, в котором Легенда обвинял Симург и/или Контессу.)

Ещё одна реклама доставки пиццы.

Пустая открытка.

Он перевернул её, почти готовый обнаружить предложение получить две большие пиццы за вполне разумные постапокалиптические 45 долларов.

Вместо этого он увидел надпись незнакомым почерком.

«найди хороший дом»

Что?

Неважно. Он выбросил открытку и рекламу всех пиццерий в мусорную корзину — сейчас всё перерабатывалось, как минимум для того, чтобы произвести топливо — и начал готовить обед. Как только мясо оказалось в духовке, он закинул картошку в кипящую воду — чтобы мгновенно нагреть кастрюлю, он использовал свою силу — и решил взглянуть на Кейта. Его сын вёл себя необычайно тихо последние пару часов, а значит, стоит посмотреть, чем он занят.

Легенда вошёл в комнату и понял, в чём тут дело: Кейт нашёл себе товарища по играм.

Темноволосая девочка, третьего или четвёртого класса по возрасту, одетая в серые штаны и бледно-голубую рубашку, лежала на животе перед деревянной железной дорогой, которую Кейт соорудил посреди гостиной. Они оба яростно обсуждали, какой поезд обладает приоритетом на поворотном круге: Гордон или Генри. Кейт проигрывал спор, но это и не было удивительно. Кларенс никогда не видел этого ребёнка, но её черты лица и манеру поведения нельзя было ни с кем спутать.

Долбанная Контесса клонировала себя!

Легенду охватила ярость

— Пошла вон от моего сына! — проревел он, выпуская в неё десяток разрезающих лазеров.

Кейт, который никогда не видел папу злым, заревел.

Она пришла в движение ещё до того, как он открыл огонь, с лёгкостью уворачиваясь от всех залпов. Гордон, Джеймс и Генри, да и весь остров Содор был уничтожен.

Кейт закричал громче и что-то…

…сущности, выбирающие версию Земли, которую они колонизируют…

…произошло.

По всему полу поползли трещины голубой и белой энергии, исходящие из центральной точки — из Кейта. Когда они достигали чего-то — стены или дивана — они взрывались. Куда бы ни смотрел Кейт, появлялись всё новые и новые трещины.

Легенда снова начал стрелять, однако некоторые разряды энергии Кейта повернули к нему и взорвались рядом. Контесса всё ещё избегала опасности, но сила Кейта отвечала взрывами каждый раз, как она пыталась двигаться.

Наконец, Легенда сгрёб плачущего ребёнка, снёс крышу над головой и взмыл в небо.

— Тихо, парень. Всё хорошо. Всё хорошо. Ты со мной. Мне так жаль, дружище. Ты в порядке. Всё хорошо. Ты теперь супергерой. Это здорово. Ты крутой. Всё хорошо. Всё отлично.

Рыдание Кейта постепенно превратились в икоту. Легенда взглянул на дом, который они купили в пригороде Коннектикута другой Земли. Центральная часть крыши отсутствовала, поднимался дым.

Артур, который гордился тем, как он заботится о доме и о саде, доводя их состояние до сверхчеловеческих стандартов, будет взбешен.

Легенда вздохнул и спустился вниз.

Маленькая Контесса всё ещё сидела в гостиной. Она притащила огнетушитель и залила пламя, но вокруг всё ещё поднимался пар. Она казалась убита горем.

Он почувствовал сожаление и желание обнять её.

Затем он почувствовал злость, поскольку она, похоже, использовала свою силу, чтобы именно это он и почувствовал.

— Ты что себе вообразила? — проревел он.

— Я… простите, — сказала она. — Я должна была доставить сообщение. Она сказала мне ждать снаружи, но… но…

Она с виноватым видом взглянула на Кейта.

Неважно, маленькая она угроза S-класса или нет, она была ребёнком, а он так и не нашёл Кейту друзей, с которыми тот мог играть.

— Я понял, — произнёс он. — Она клонировала себя, так что теперь я могу оставить идею избавиться от неё. Сообщение принято. Пожалуйста, уходи.

— Я не это имела ввиду, — сказала она. — Я не должна… я не должна к ней возвращаться.

Он вспомнил об открытке, которую нашёл в почтовом ящике.

«Она хочет, чтобы я удочерил её?» — он хотел закричать, но не смог позволить себе сделать это перед Кейтом ещё раз.

— Она сказала, что Хранители слишком уязвимы, чтобы продержаться достаточно долго без посторонней помощи. И что я должна помочь. И что вы доказали, что обладаете надёжным моральным компасом.

— Послушай, Контесса.

— Меня зовут не так, — сказала она.

— Значит, не-Контесса. Ты возможно не в курсе, однако твоя прародительница, она… нехороший человек. Она сделала много чего очень, очень, очень плохого. И она лгала мне, чтобы я ей помог. Это не то, что я могу просто взять и простить.

Прежде чем она успела ответить, входная дверь распахнулась.

— О, Боже. О Боже. Обоже, обожеобожеобоже. Кларенс! Кейт!

Панический голос Артура.

Легенда замер. Как он сможет всё это объяснить?

— О, слава Богу, — произнёс Артур, увидев членов своей семьи. Затем он закричал: — Ты что творишь? Зачем ты всё сжёг? Что ты сделал с пледом, который подарила мне умирающая бабушка? И почему наш сын плачет?!

— Всё прошло относительно неплохо, — выдавил из себя Кларенс, — для триггер-события эпицентра.

— У него теперь силы? — Артура эта новость не обрадовала.

— Да, — ответил Легенда. — Та же энергия, что и в моих лазерах, но проявляется в виде взрывов. Контроль неважный, и полёта нет, но что-то мне подсказывает, что он проявит особые умения, если когда-либо начнёт летать с кейпами.

— Понятно, — Артур посмотрел с неодобрением, как это происходило каждый раз, когда речь шла о сражениях и насилии. Кейт потянулся ко второму отцу, и Артур взял его за руку.

— А ты кто? — спросил он, глядя на Контессу.

— Она уходит, — сказал Кларенс.

— Фортуна, — робко сказала девочка с жалким горестным видом. — У меня очень полезная сила, и я очень хочу помогать людям, но я бездомная сирота и мне некуда идти.

В тот момент, когда Артур с надежной взглянул на него, Кларенс осознал, что он уже проиграл.

Контессе снились сны. Посланные Симург, без малейшего сомнения, поскольку все они были пронизаны всесокрушающим чувством отчаяния и чудовищным видом и запахом идеально выпеченного свежего, воздушного, душераздирающе-ужасного белого с золотистой корочкой хлеба.

Сны быстро сменялись один другим, и каждый заканчивался ужасной смертью, связанной с хлебом. Контесса шла по улице и решила заглянуть в булочную. Во сне ей вздумалось купить хлеб. Как только она вошла в здание, на неё рухнул потолок. В следующем видении она пыталась выпечь хлеб самостоятельно, без помощи адской машины, но её убила током электрическая плита.

Контесса проснулась, но, чтобы не разбудить Счетовода, осталась неподвижно лежать, пытаясь забыть очередной кошмар, в котором Симург пронзала её стальной арматурой.

Путь: никогда не видеть сны про Симург.

Туман. Ну естественно.

Путь: никогда не видеть сны про хлеб.

Туман.

Путь: не видеть сны.

Туман.

Что в общем-то подтверждало её подозрения: Симург что-то после себя оставила. Возможно, сны были именно тем, на что и были на первый взгляд похожи: гарантия, что она никогда больше не станет печь (или делать что-то другое, на самом деле) без помощи своей силы. Но, возможно, отныне кошмары будут преследовать её каждый раз, как она заснёт, и она, чтобы не видеть их, начнёт откладывать отход ко сну или вообще попытается обойтись без сна и, в конце концов, её импланты выйдут из строя, а затем — естественно в самое неподходящее время — у неё начнётся аневризма головного мозга. Или, может быть, всё пойдёт ещё хуже, и она сойдёт с ума. А может быть…

Контесса обнаружила, что это она — а не Счетовод — намочила слюной подушку. Испытав раздражение, она отбросила её в сторону, затем протянула руку и зажгла прикроватный светильник.

Свет пролился не только на рисунки Счетовода, приколотые к стенам, но и на самого стоящего у двери Счетовода, который держал направленный на неё пулемёт.

На то, чтобы оценить ситуацию, у Контессы ушла лишь доля секунды. Он стоял достаточно близко, чтобы не промахнуться, но и достаточно далеко, чтобы она не сумела добраться до него раньше, чем он выпустит несколько пуль. Зная Счетовода, можно было с уверенностью предположить, что он протёр перед зарядкой каждый патрон, чтобы снизить вероятность осечки. А также… она проверила информацию своей силой и убедилась что да, он забрал её нож.

Если он решит нажать на спусковой крючок, она не выживет.

Он погибнет тоже, раз уж она уже расценила его как угрозу, но это он, скорее всего, понимал. В этом и заключался план Симург? Они убьют друг друга?

— Прости, — сказал он. И в голосе его прозвучало искреннее сожаление, однако ствол не опустился ни на миллиметр. — Я думал, что сумею что-то решить до того, как ты проснёшься.

— О, давай тогда я притворюсь, что всё ещё сплю, — Контесса натянула на себя одеяло и легла на бок, подставив ему спину.

— Спасибо. Так лучше.

Она проигнорировала его замечание.

Прошло несколько минут.

— Я не знаю, что мне делать, — произнёс Счетовод. — Любой выбор кажется неправильным.

— Не нужно спрашивать у меня советов, — ответила она. — Я сплю.

— Ну не дуйся. На моём месте, ты думала бы о том же.

Её сила посчитала следующую фразу безопасной:

— Но я как раз и думаю о том же, — признала она. — Самоубийство — очевидный способ разрушить планы Симург, хотя, конечно, может так оказаться, что она как раз таки и планировала именно мою смерть.

Дверь открылась и в спальню зашёл ясновидящий, который нахмурился и взмахами руки приказал им «прекратить».

Счетовод повернулся и неуклюже попытался спрятать пулемёт за спиной.

— У нас всё нормально, Радж. Живот всё ещё болит? — спросила она.

Радж кивнул.

— Это хорошо, — ответила она. — Надеюсь, это научит тебя не глотать технарские устройства.

Он пренебрежительно взмахнул рукой.

— Впрочем, спасибо, за то, что ты сделал, — сказала она Раджу. — Я всегда могу на тебя положиться.

«Ты в порядке?»

— Да, — она встала с кровати. — Мы оба в порядке. В ванной на два этажа ниже есть лекарства, которые помогут унять боль. Возьми одну таблетку из синей бутылочки и ложись спать.

Как только он повернулся, чтобы уйти, она метнулась к Счетоводу и повалила его, упав вместе с ним на пол. Она вырвала пулемёт, перекатилась, разрядила оружие, отбросила в сторону магазин и вынула затвор.

— Оу, — произнёс он. — А как же твои мысли о самоубийстве?

— Разговоры с психологом, которую ты мне всучил, заставили меня вспомнить об Ополченцах. Эта дрянь уже как-то пыталась убить меня, и не преуспела — во многом благодаря тебе. Не вижу никаких причин облегчать ей вторую попытку.

Он поправил сбитые с носа очки.

— Сомневаюсь, что на этот раз она планировала тебя убить. Она могла сделать это в любой момент, когда ты была рядом с ней.

— Это верно. Мне кажется, больше похоже на то, чтобы я должна создать огромное количество проблем когда-то позже. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что она отпустила меня в основном потому, что я раздражаю её и трачу её время.

— Возможно, дело не в тебе, — сказал он. — Общеизвестно, что умники, или по крайней мере, предсказатели, способны затруднять работу её сил. С другой стороны, Сплетница утверждает, что обладатели сил восприятия способны её усилить. Возможно, ей требовался лишь доступ к твоей силе, а неудачные попытки выпечки стали предлогом.

— Не думаю, что она нуждалась в моей силе, — нахмурилась Контесса. — Она могущественнее, чем я, если судить по результатам. Она разрушила и уничтожила всё, что я строила в течение многих лет.

— Тогда, возможно, общеизвестное мнение не ошибается. Предсказатели действительно мешают ей, а твоя сила мешает больше других. Поэтому она и решила, что имеет смысл уделить время, чтобы разобрать тебя на части.

Отрезвляющая мысль.

Но не вполне совпадающая с реальностью.

— Мне нужно тебе кое-что рассказать, — сказала она. — Существует одна моя часть, которая не была с Симург.

— Как это могло случиться? — переспросил он.

Контесса вздохнула. Он будет ужасно недоволен. И всё же она рассказала.

— Спящий!? — завопил Счетовод.

* * *

Март, 2014 года

Контесса вышла из портала на чистый белый песок и оглянулась.

Окружающий пейзаж напоминал стандартные изображения пляжей, которые загружали в качестве фона на рабочие столы или в качестве хранителей экрана на компьютерах, используемых Котлом. Волны были гладкими, вода — чистой, а температура и ветер — идеальными.

Не было никаких звуков, кроме шума набегающих волн. Не было признаков человеческого присутствия — ни дорогих отелей, ни многочисленных построек, наползающих одна на одну в попытке максимизировать число владельцев жилья «первой линии». Не было чаек, растаскивающих мусор, да и самого мусора не было — ни на песке, ни в море.

Короче говоря, этот пляж ничем не походил на настоящий.

Спящий был здесь. Сидел на своём стуле и принимал солнечные ванны.

Когда она подошла ближе, то увидела, что он напялил на себя розовый женский купальник, и сейчас внимательно изучает «Посадки в пост-природном мире: дизайн растительных сообществ для создания жизнестойких ландшафтов».

— Это отвратительно, — заметила она.

— Не уверен, что способен воспринимать всерьёз портняжное мнение женщины, которая носит галстук и шляпу.

Контесса сняла шляпу и подняла её так, чтобы заслонить вид на купальник и на всё, что ему не удавалось скрыть.

— На меня напала Симург, — ответила она.

— Ты носила костюм задолго до того, как появилась Симург, — сказал Спящий. — Не нужно возлагать на неё вину за… это.

— Симург напала на меня недавно.

— Надеюсь, это подтолкнёт тебя к выбору другой одежды, — едко заметил он.

— Хуже того, — продолжила Контесса. — Она заставила меня испечь более тысячи буханок хлеба.

Он хмуро взглянул на неё.

— Обычно твоя ложь звучит правдоподобнее.

— Если ты мне не веришь, можешь посмотреть в мой разум. Начиная с шести дней после того, как я с тобой встречалась.

Через мгновение его брови приподнялись, и он захлопнул книгу.

— Надо же. Как интересно, — губы сжались в тонкую улыбку. — Тебе не удалось пройти через это испытание достойно. Я и не думал, что твои слёзные железы ещё способны функционировать.

— Симург любого доведёт до слёз, а я была с ней семьдесят восемь часов. Если хочешь, забирай это всё себе. Уверена, ты получишь больше удовольствия, чем я.

— Ты предлагаешь мне этот драгоценный дар? Что ты замышляешь?

Контесса пожала плечами.

— Это что-то типа извинения. Я больше не могу принять участие в выпечке. Та часть моего разума, которая вообразила, что я смогу вернуть себе детство, путём приготовления пищи, сейчас представляет собой выжженную голую равнину, окружённую колючей проволокой под напряжением. Становится больно даже думать о том, чтобы снова сделать что-то подобное. В метафорическом смысле, наверное. Смысл в том, что Симург превратила приготовление пищи в психический эквивалент прикосновения к раскалённой плите.

— Ты отрекаешься от данного тобой слова? Ты готова за это расплатиться?

— Моя сила намного более обширна, чем я позволяла тебе верить. Мой первоначальный план заключался в том, чтобы сделать вид, что я ею не пользуюсь, и таким образом победить.

Технически, это была ложь; её первоначальный план заключался в том, чтобы забыть обо всём, что здесь было, и надеяться, что кто-нибудь сможет разобраться со Спящим.

— Ты бы ни за что не победил в этом поединке, — продолжила она. — А сейчас ты, по крайней мере, получаешь что-то взамен, а я не рискую ещё раз привлечь её внимание.

На мгновение его лицо исказилось гримасой ярости.

— Ну что же, я избавлю тебя от твоей ноши. Однако, мне кажется, твоя честность заслуживает награды. Возможно, мне следует вернуть тебе Фортуну. Может быть, это позволит тебе лучше понять, что именно ты не можешь, как ты выразилась, «вернуть» из-за действий Симург.

— Эээ, это великодушно с твоей стороны, но не нужно, — сказала Контесса, позволяя своей силе сделать шаг назад. — Серьёзно, не надо. Впрочем, спасибо за предложение.

— Я настаиваю, — сказал он, и её разум заполнился стёртыми ранее чувствами и деталями.

«Сейчас», — подумала Контесса. В сантиметре от его головы открылся крохотный портал, из которого появился палец в белой перчатке. Палец коснулся Спящего.

Спящий замер. В ту же секунду Контесса сделала шаг назад в открывшийся за её спиной портал. Счетовод уже ждал на безжизненной равнине рядом с Валькирией и с повзрослевшим рыжеголовым подростком в белом комбинезоне.

— Заморожен во времени чуть более чем на три минуты, — сообщила Контесса Валькирии. — Этого должно быть достаточно.

Валькирия кивнула и тень Привратника открыла ещё один портал на Зайин. Валькирия шагнула в него, и проход закрылся.

— Ты вернула воспоминания? — спросил Счетовод.

— А также избавилась от тех, что получила во время общения с Зиз, — ответила она.

Не стоит надеяться, что все эффекты возьмут да сразу и исчезнут. Необходимо время, чтобы затихли поднятые эмоциональные турбулентности.

Валькирия вернулась через две минуты.

— Спящий мёртв, — сообщила она. — Полагаю, что сопутствующие разрушение сделали евразийский континент Зайин непригодным для обитания. Мне кажется, оно того стоило.

— В противном случае, мы бы не стали тратить твоё время, — заметил Счетовод.

Когда Хранители удалились, он повернулся к Контессе.

— Чем собираешься теперь заняться?

— Скопирую мою взрослую себя во что-то, чего не касалась Симург, — ответила она без колебаний. — Ты не мог бы сходить к Маркизу и пригласить его на чай? Вместе с дочерью, но сделай так, чтобы её упоминание прозвучало как продиктованная вежливостью запоздалая мысль.

* * *

Июнь 2014.

Джессика коснулась ладонью лба.

— Что? — спросила Контесса.

— Контесса, Контесса… клонировать себя и начать заботиться о своих клонах — это не то, что я имела ввиду, когда говорила, что тебе нужно практиковать заботу о себе.

— Почему нет?

— В данный момент, я не уверена, что смогу это внятно объяснить, — осторожно ответила Джессика. — Вернёмся к этому позднее, когда будем обсуждать задание на следующую неделю. Легенда сообщил мне, что ты сделала ещё одного клона…

— Их пять, вообще-то, — заметила Контесса. — Четыре обладают памятью, которой не касалась Симург. Пятая скорее белый лист, обладает лишь некоторым набором умений и мировоззрением, основанном на деонтологической этике. Её я послала, чтобы досаждать Ле… я хотела сказать, чтобы помогать Хранителям.

Джессика несколько раз ущипнула себя за переносицу.

— Ладно. Можем мы ещё поговорить о Легенде?

Контесса сузила глаза.

— Зачем?

— Он заходил и узнавал о тебе.

— И?

— Он рассказал мне о клоне, которого ты к нему послала. Сказал, она не уходит и постоянно спрашивает у него, что делать.

— Именно это я и делала с Доктором в том же возрасте. Она справилась. И он справится.

— Ты взорвала его дом и заставила его сына пройти триггер-событие?

— Что? Нет! — Контесса задумалась на секунду и осознала, что несмотря на то, как она всё планировала, эти события действительно произошли. — И это Легенда это сделал, а не она.

— В ответ на событие, которое он воспринял как угрозу своей семье.

— Если бы я хотела их убить, то они бы уже давно были мертвы, а под подозрением ходил кто-то другой! Он мог бы это осознать, если бы задумался хотя бы на долю секунды, прежде чем поддаться чувствам. Я хотела, чтобы он был раздражён, а не чтобы он пытался убить ребёнка из-за того, что она похожа на меня.

— Ты просчиталась.

Очевидно да, но почему? Она отложила этот вопрос на потом.

— Это не важно. Он всё равно раздражён, а значит миссия выполнена.

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем ты хочешь, чтобы Легенда был раздражён?

— Затем, — Контесса скрестила руки на груди.

Джессика откинулась на спинку стула.

— Я дам тебе время, чтобы ты сумела яснее выразить свои мысли.

Контесса подтянула колени к подбородку и повернулась на кушетке так, чтобы не видеть лица Джессики.

— Легенда не был вовлечён в дела Котла, он лишь только знал о нашем существовании и о двойной жизни Александрии. Не более того. Просто заткнись и гоняйся за злодеями! Но если его послушать, так можно подумать, будто это он принуждал людей выполнять контракты Котла, или держал испытуемых взаперти, или отправлял их на промывку мозгов, или проводил зачистку после экспериментов, или…

Контесса осторожно взглянула через плечо на Джессику, которая что-то помечала в блокноте.

— Он много о себе возомнил, — сказала наконец Контесса. — Пытается нести ношу, которая ему не принадлежит.

— Тебе кажется, будто он вторгается на твою территорию? — спросила Джессика.

— Я больше не хочу об этом говорить.

— Мы и не должны, но я хочу, чтобы ты подумала о том, почему используешь этот «весёлый садизм» в качестве защитного механизма твоего…

Контесса подняла палец, заставляя Джессику замолчать, и обернулась в сторону кадки с цветком, которую Счетовод поставил в попытке придать помещению ухоженный вид.

Цветок только что чихнул.

— Фортуна, — произнесла Контесса.

Из-за растения появилась девочка с бледным серьёзным лицом.

— Ты что, умрёшь? — спросила девочка с любопытством.

— Через тридцать лет или около того, да, — ответила Контесса, а когда Фортуна подозрительно уставилась на Джессику, добавила: — Я не заболела. Это скорее священник, а не доктор.

Фортуна, кажется, приняла, эту информацию. Она вышла из-за цветка и подошла к Контессе.

— Ты похожа на маму, — сказала она.

— Полагаю, да. Ты уже давно должна быть в постели, — Контесса встала с кушетки и взяла девочку на руки. После секундного колебания, Фортуна обняла её.

— Прошу прощения, — сказала Контесса Джессике. — Мне нужно об этом позаботиться.

— Я пройду с вами, если не возражаешь?

Контесса слегка нахмурилась, но кивнула.

— Их спальня в той стороне.

Двое из клонов уже спали, втиснувшись вместе на одну кровать. Между ними и дверью стоял Сибирь, очевидно охраняя их от опасности. Ещё одна девочка сидела в огромном кресле с клоном доктора Мантона. Кажется, он читал большую книгу со сказками.

Контесса передала четвёртую девочку в руки Сибирь.

— Спокойной ночи, — сказала она. Сибирь кивнул и Контесса закрыла дверь.

— Что ж, ладно, — сказала Джессика. — Вероятно, я должна была это предвидеть.

— Даже я этого не смогла, — сказала Контесса. — Настоящий Мантон не был таким уж прилежным отцом, и я не думала о нём, когда планировала моих близняшек. В любом случае он справляется с обязанностями приёмного родителя гораздо лучше Доктора. Он очень расстроился, когда я направила одну из них к Легенде, но я его переубедила.

— Что… — пробормотала Джессика. — Прошу прощения, мне нужно время, чтобы всё осмыслить.

Контесса на секунду обратилась к своей силе, и с удивлением узнала, что скрывалось за эмоциями психолога.

— Вы считаете, что я большее чудовище, чем Эйдолон? Чем этот «тупой-угрюмый-эгоистичный-совершенно-бесполезный-против-Сына-хотя-только-из-за-этого-мы-его-и-терпели-и-кстати-нечаянно-создавший-Губителей-ради-того-чтобы-почувствовать-себя-лучше» Эйдолон?

— Это была случайная мысль. Пожалуйста, хватит читать мой разум.

— Прошу прощения, — повторила Контесса.

— Давай, впрочем, обсудим твою реакцию. Тебе не нравился Эйдолон?

— Он… моя сила на нём не работала, так что я не могла предсказывать его действия. Мы там сидели, как всегда обсуждали дела, думали как упрочнить Протекторат, или кого выбрать в качестве клиентов, и тут он внезапно врывается и начинает задавать тупые вопросы, типа «зачем мы похищаем умирающих людей» или «почему мы до сих пор не убили Сибирь?»

— Ты сочла эти вопросы неразумными?

— Эээ, нет? — произнесла Контесса.

— Попробуй ещё раз, — предложила Джессика, — с большей искренностью.

— Да! Он просто хотел знать, почему мы не взяли его! «Если я такой важный элемент вашего плана, почему тогда вы от меня что-то скрываете? Разве вы не знаете, какой я могущественный, и что моя могущественная сила всё мне подсказывает?» И тогда мы всё объяснили, и он в итоге со всем согласился, но с его тупым комплексом мученика, типа если он ничего не хочет решать или чем-то управлять, то это делает его благородным многострадальным солдатом. А когда… когда это действительно важно — он бесполезен! За всё время, что я на него потратила, я могла рассовать по грязным шкафчикам восемьсот подростков!

Джессика приподняла бровь.

— Это именно то, о чём мы уже говорили. Проявление основной проблемы, которая тебя беспокоит. У тебя нет ощущения собственного «я». Жалобы по поводу Эйдолона — это прорыв. Ты выражала сильное личное предпочтение. Но потом ты опять вернулась к теме спасения мира от зла.

— Эээ, я бы не стала этого делать, потому что травля — это плохо, — заметила Контесса. — И неэффективно. В данном случае.

— Это… прогресс, — вздохнула Джессика, раскрыла свой портфель и вытащила папку. — Вот. Это первая неделя программы, которую мы стартуем. Заполни таблицу за эту неделю. Определи свои стимулы, опиши, о чём они заставляют тебя думать или как чувствовать, составь список принимаемых решений и подробно распиши последствия. В том числе эмоциональные последствия.

Контесса взяла папку. Двадцать восемь страниц.

— Я не испытываю так много чувств даже в течение месяца, а тем более за неделю.

— Прошлый раз, когда мы попытались использовать записи, ты отказалась начинать, поскольку я не подготовила дополнительных экземпляров, и ты боялась, что у тебя закончится свободное место. По крайней мере, так ты сказала.

— Ладно, Джессика, я заполню ваши бумаги.

Позднее, когда психолог вернулась на Бет, Контесса подавила желание спросить у своей силы, как избавиться от приступа раздражения. Сейчас она могла позволить себе раскиснуть, пусть даже это было и не слишком приятно (и это нужно записать в дурацкую таблицу). Можно попробовать что-нибудь ещё.

«Как кто-то нормальный веселит себя?»

Контесса получила ответ.

«Похоже, я не против этим заняться».

Следуя указаниям своей силы, она выкрала промышленный холодильник с фабрики на земле Алеф и установила его в одной из кухонь. Следующие полчаса она потратила на межпространственную прогулку, которая принесла ей двадцать пять литров мороженого. Она только начала по очереди их дегустировать, когда появился Счетовод, сжимающий планшет. Он казался слегка обеспокоенным, что означало, что он был серьёзно расстроен.

Она попыталась найти, чем развеселить его.

— Ты не хочешь помочь мне заполнить таблицу? — спросила она с надеждой.

— Контесса, — сказал он, словно не расслышав её вопрос. — Ты должна найти кого-то, кто скажет тебя не делать ничего вроде того, как выпустить на волю пять других Контесс.

— Они не Контессы, — терпеливо сказала Контесса. — Они Фортуны. А это секретный комплекс, запечатанный в искусственно созданной межпространственной пустоте, а не «воля».

— У нас есть практически бесконечная телепортация! Они могут отправиться куда угодно, в том числе и на волю. Я… — он замолчал, обнаружив вокруг неё множество чашек и ложек. — Что ты тут делаешь?! Тебе нельзя больше печь!

— Я не пеку, и не то, чтобы ты мог что-то по этому поводу сделать, — сказала она, раздражённая тем, что он заговорил о вещах, которые она сейчас пыталась забыть. — Я хотела попробовать на вкус все сорта мороженных и занести всё, что я чувствую по их поводу в таблицу.

На его лице появилось какое-то непонятное выражение, но она не поняла, что оно означает. Он поднял в воздух планшет.

— Я хочу, чтобы ты на это взглянула.

Она взяла у него устройство и взглянула на экран. Там была открыта история поиска.

«красивые мальчики»

«красивые мальчики жёлтые волосы»

«красивые мальчики жёлтые волосы без майки»

Следующий элемент списка был, очевидно, продиктован силой.

«мужчина блондин топлес»

А, так он решил закатить скандал. Контесса воспользовалась своей силой, чтобы сохранить спокойное выражение лица.

— Я напомню им, что нужно заметать следы, — произнесла она.

— Возможно, тебе следует сказать им не искать подобные вещи, в их-то возрасте.

Утверждение прозвучало глупо в свете того беспредела, который они сами устраивали, когда были детьми, но она решила ответить на него серьёзно.

— Они смогут обойти любые ограничения, которые я установлю в этом устройстве, и они сразу обнаружат мои попытки отвлечь их от подобного рода мыслей. Кроме того, я не уверена, что хочу охлаждать их естественное чувство любопытства.

— Отговорки, — заметил он.

— Правда в том, что я не смогу сделать это с лёгким сердцем. У них хороший вкус, — она потянулась и коснулась его затылка, скользнув ногтями по коже таким образом, который собьёт его с мысли и не даст говорить о поведении клонов.

Она замерла, когда на неё снизошло осознание.

— О нет, Предвестники! Сейчас это ещё не проблема, но через год или два, всё пойдёт наперекосяк.

— Ты могла бы сказать им не увязываться за моими клонами, — предположил он.

Она закатила глаза.

— Возьми попробуй сказать даже не всемогущей девочке, что ей нельзя привязываться к мальчику, которого она хочет. Возможно, нам стоит снова клонировать тебя, только в этот раз без злой составляющей.

— Нельзя решать все свои проблемы клонированием, Контесса! Используй свою силу, чтобы сделать их разумными.

— Не уверена, что я на это способна, — сказала она, размышляя о том, что Джессика сообщила о доме Легенды. — Я обнаружила, что моя сила по крайней мере частично не учитывает их решения. Я не могу гарантировать, что сумею защитить Предвестников от Фортун.

— Контесса. Ты хочешь сказать, что создала пять детей, обладающих твоей личностью и твоей силой, и которых ты никаким образом не можешь контролировать?! — к концу фразы голос Счетовода перешёл на визг.

— Я им доверяю…

— А я нет! — он всё таки потерял самообладание. — Мне всё равно, что происходит у тебя в голове, посмотри на это снаружи! Ты подвергалась воздействию Симург дольше, чем любой человек в истории, и первое что ты сделала — это сбежала и создала пять слепых пятен S-класса!

Она открыла рот, но Счетовод продолжал кричать.

— Нет! Ничего не говори! И не трогай! И даже и не подходи ко мне, пока не найдёшь нам нового начальника!

Он вырвал из её рук планшет и удалился лёгкой трусцой.

Как будто бег не даст ей догнать его, если она захочет.

Она не хотела.

Дверь за ним захлопнулась.

— Ну что ж, — сказала она своей коллекции мороженого. — Судя по всему, мне только и требуется, так это найти самого ответственного человека из всех, кто остался в живых и заставить его говорить, что мне делать.

Эта мысль, произнесённая вслух, звучала куда менее глупо, чем ей вначале показалось. Контесса решила, что действительно этим займётся…

…

…

Когда прикончит эту чашку мятного пломбира с шоколадной крошкой.

Контесса не стала тут же претворять своё решение в жизнь.

«Необдуманные действия, — решила она, — ни к чему хорошему не приведут». От этого выбора зависело слишком многое, и ей нужно задавать вопрос очень, очень осторожно. Она не выберет первого, на кого натолкнётся. Только не в этот раз.

Она записала в записную книжку все возможные требования к кандидату, досконально оценивая каждое из них со всех сторон, чтобы определить любые возможные последствия. В настоящий момент список выглядел так:

1. Не Симург

2.

Её раздумья были прерваны лаем, который поднялся после того, как ясновидящий забрался в один из загонов для собак, которых было много вокруг комплекса, в котором они сейчас находились. Она оглянулась и обнаружила, что Радж пытается подобраться к стайке терьеров, за которыми он таскался с того самого момента, как они прибыли в штаб-квартиру Суки на Гимель. Контесса должна была оказать Сплетнице несколько услуг в обмен за помощь в укреплении её статуса после освобождения от Симург.

Контесса сверилась сама с собой, чтобы удостовериться, что Раджу ничего не угрожает и что он никаким образом не оскорбит хозяев комплекса, а затем выбросила его из головы. Она повернулась к Мантону, который сидел с другой стороны стола и читал книгу о воспитании девочек среднего школьного возраста.

Он заметил её взгляд и робко улыбнулся.

— Прости, — сказал он. — Похоже, что Ампутация создавала нас на скорую руку. Я помню лишь то, что потерял дочь, и что это было ужасно, но у меня не осталось никаких знаний о воспитании детей. А мне всего лишь год от роду, и я не обладаю достаточным жизненным опытом, чтобы делать это как следует. Что если они начнут задавать разные вопросы?

— Скорее всего, они спросят у своей силы, — ответила она.

— О, слава Богу! — воскликнул он. — И кстати, они уже закругляются.

— Спасибо, — ответила она и встала, чтобы найти Сплетницу.

Контесса постучала в дверь комнаты, которую Сплетница использовала в качестве своего рабочего кабинета, и оглянулась — Мантон продолжил чтение.

Сплетница сидела на полу, опираясь спиной на диван, за которым сидела четвёрка клонов. Когда Сибирь проводил Контессу внутрь, она только что закрыла крышку ноутбука. Контесса махнула клонам сходить за ясновидящим. Сибирь последовал за ними.

— Жутковато, — произнесла Сплетница.

— Как они себя показали? — спросила Контесса.

— Превосходно, разумеется, даже вспомнили кое-что, о чём я не подумала. Сейчас в моём распоряжении рычаги давления на предводителей всех банд тринадцати разных Нью-Йорков, и мне кажется, я могу вести деятельность совершенно не поднимаясь над радаром. Полагаю, можно считать, что твой долг урегулирован.

— Хорошо. Что-то ещё?

— Они такие милые, — заметила Сплетница. — Не так я их себе представляла.

— Я поговорю с ними о профессионализме, — ответила Контесса.

Сплетница закатила глаза.

— У них тоже совершенно отсутствует чувство юмора, а это уже в точности соответствовало моим ожиданиям. Что же такое сделали твои родители, когда ты была маленькой?

— Умерли, — холодно сказала Контесса. Она осознала, что испытывает эмоции, поэтому вытащила один из бланков, которыми её снабдила Джессика, и принялась писать.

— Это ещё что? — спросила Сплетница, впрочем по её тону было понятно, что она и так уже знает.

— Рабочая тетрадь функционального анализа, — ответила Контесса и в графе решения записала: «напакостить Сплетнице». Затем она начала перебирать наиболее удовлетворительные варианты, которые могли бы стереть ухмылку с лица Сплетницы.

Но затем она представила реакцию Джессики и её разочарование. Контесса нахмурилась.

— Не похоже, что тебе так уж нравится заниматься «тетрадью функционального анализа», — произнесла Сплетница всё ещё ухмыляясь.

— Не нужно жаловаться, — сказала Контесса и записала в следующей строчке решение «не пакостить Сплетнице», — ведь она удерживает меня от разрушения твоей психики путём произнесения нескольких слов.

— Я не слишком напугана. Я нужна тебе, чтобы заниматься некими важными делами.

— Нет, — мягко возразила Контесса, прибегнув наконец к использованию силы, чтобы погасить раздражение. — О ней я и сама сумею позаботиться.

Сплетница подняла руки в знак капитуляции.

— Ладно, я всё поняла. Прости за шутки про твоё…

— Ещё кое-что, — перебила Контесса. — Можешь передать Трещине, что Спящий мёртв? Мне кажется, она захочет узнать, а ты, думаю, получишь массу удовольствия, доставив эту весть.

— Само собой, — сказала Сплетница. — Я так понимаю, это «прощай»?

— Да, — сказала Контесса.

Когда она добралась до собачьего загона, то обнаружила, что вместо того, чтобы забрать ясновидящего, её клоны присоединились к нему. Сука опиралась на ограду и наблюдала, как пастушья собака сгоняет их в стадо и перемещает по загону.

— Они умеют обращаться с собаками, — заметила Сука, когда Контесса подошла ближе.

— Я выросла с овцами. А чтобы управляться с ними, у нас были собаки.

Она собиралась продолжить разговор, однако клоны заметили её появление и подбежали к ней, каждая со щенком в руках. Четыре одинаковых личика уставились на неё с одинаковым умоляющим выражением.

Контесса вздохнула.

— ЕСЛИ мы получим разрешение мисс Линдт, мы можем взять ОДНОГО, — строго сказала она. — Для РАДЖА. А ЕСЛИ вы будете себя хорошо вести, и ЕСЛИ он согласится, то, ВОЗМОЖНО, вы ИНОГДА сможете с ним играть.

Действуя как одна, девочки окружили Суку и начали говорить в унисон. Очевидно, что ни одна из них не хотела доверить другим следование пути «получить щенка». Сука отступила назад.

Контесса засунула пальцы в рот и засвистела, не останавливаясь до тех пор, пока клоны не замолчали.

— Я прошу прощения, — сказала Контесса.

Сука с сомнением осмотрела клонов.

— Они умеют заботиться о собаке?

— Умеют. А если дадут слабину, я устрою им взбучку.

— Скажете потом Кейси, — сказала Сука, и, с подозрением взглянув на стайку Фортун, ушла.

— Ну ладно, — сказала Контесса клонам. — Выбирайте одного. И убедитесь, что он хорошо подходит Раджу.

Клоны провели недолгое совещание, после которого одна из них подхватила голубого мерля, которой недавно бегал вокруг них, и предъявила его Раджу.

«Симон», — объявил он.

Контесса внимательно посмотрела на собаку.

— Может быть, Симона? — уточнила она.

Он покачал головой.

— Ну, ладно, Симон, — сказала Контесса. — Пойдём найдём Кейси, чтобы всё уладить.

В комнате, куда они телепортировались, уже сидели Счетовод и Панацея. Панацея читала книгу, а Счетовод разогревал в микроволновке попкорн.

Контесса демонстративно поздоровалась с Панацеей — поскольку она уважала личные границы Счетовода, серьёзно, а не потому что она на него дулась — которая, кажется, намного больше заинтересовалось собакой, чем приветственными речами Контессы — дружескими и искренними, между прочим.

— Кто это у нас? — воскликнула Панацея и протянула руку, чтобы поздороваться с собакой.

— Это Симон, — сказала Контесса.

Панацея пробежала рукой по шёрстке собаки и слегка приподняла бровь.

— Что ж, должна сообщить, что Симон беременный. Через пару недель у вас будет четыре щенка.

Контесса резко развернулась в сторону клонов, которые уже бросились в рассыпную. Ей удалось схватить за воротник ближайшую, остальные успешно скрылись.

— Вы специально выбрали беременную собаку, чтобы каждой получить по щенку?! — произнесла она. — А ведь я сказала вам, что только Радж может взять собаку!

— Эээ, — пробормотала Фортуна. — Мы не знали?

Счетовод уже вытащил попкорн из микроволновки и наблюдал за развитием ситуации.

— Ты выглядишь точно так же, когда пытаешься врать без использования своей силы, — прокомментировал он. Затем добавил (крайне грубо и безо всякой на то необходимости): — Хотя, должен сказать, что это ёрзанье и ковыряние ножкой смотрится намного более странно у женщины средних лет.

Контесса повела себя так, словно не услышала его. Как ещё она могла уважить его просьбу оставить его в покое? Она отпустила воротник Фортуны и схватила её за ухо — сигнал, который у её матери означал «а сейчас мы отправимся к твоему отцу и ты расскажешь ему, что ты сделала» — и потянула её к коридору, ведущему в их спальню. Счетовод двинулся следом, заставив Контессу задуматься, не пытался ли он нарочно ей досадить?

Когда они прибыли на место, обнаружилось, что три оставшиеся девчонки заперлись изнутри, явно считая спасение четвёртой безнадёжным делом.

— Открывайте, — выкрикнула Контесса.

— Нет! — ответил хор голосов.

— Почему нет?

Наступила тишина, в которой было слышно лишь, как Счетовод роется в мешке с попкорном.

— Мы спим, — ответила одна из них.

— Но это даже не похоже на правду! — крикнула Контесса. Она попыталась толкнуть дверь, но обнаружила, что не может её даже пошевелить. Её сила сообщила, что с другой стороны дверь удерживает Сибирь.

— Уильям, на заставляй меня искать пульт!

— Они уже нашли его, — возразил Мантон. — Мои руки связаны. Впрочем, я бы в любом случае им помог. Прости меня, но ты себя не контролируешь.

«Пришло время просить о поддержке, — подумала она и взглянула на Счетовода.

— Ты не мог бы уговорить их открыть дверь?

— А зачем это мне? — спросил Счетовод, отклонившись слегка назад, чтобы не дать подошедшему Раджу запустить руку в попкорн. — Это же не я тот идиот, который ксерокопировал себя, не предусмотрев никаких мер безопасности. Ты всё это заслужила.

— Я могу заставить тебя помочь мне, — предупредила она.

— Ну-ка прекрати! — сказал Счетовод ясновидящему. — Это моё. Сделай себе сам.

— Пожалуйста? — попросила Контесса.

Счетовод сжалился, подошёл к двери и прочистил горло:

— Дети! — произнёс он грозным голосом. — Пожалуйста, остановитесь и прекратите… чтобы вы там ни делали.

— Забудь, — произнесла Контесса.

— Не знаю, чего ты ожидала, — пробормотал он. — Тебя саму мне ни разу не удалось удержать от неверного решения.

«Это нужно срочно прекращать», — подумала она в поисках идей, как вернуть всё происходящее под контроль. В эту секунду ей в голову пришёл великолепный вопрос, который уже давно следовало задать.

Контесса отпустила клона.

— Ладно, вы победили, — сказала она. — Но если я обнаружу, что хоть одна из вас пренебрегла своими обязанностями из-за собак, или не занимается собаками, потому что слишком занята или ей надоело, я сниму кожу с каждой из вас и сделаю из них костюм.

— Нет, прошу, — прервал её Счетовод. — Я не хочу этого видеть.

— Я не говорила, что стану его носить, Фил, и заткнись! Я делаю угрозы, — сказала она и снова повернулась к Фортуне. — Ты это поняла? Если не справишься со своими обязанностями, я сделаю из вас уродливый костюм, который никто не захочет носить. Это понятно?

Кивок.

— Возьми одну из своих сестёр, и ждите меня возле телепортатора. Перед сном нам нужно сделать одно дело.

Она повернулась и — так уж вышло — натолкнулась на Счетовода, от чего тот рассыпал на себя весь свой попкорн.

* * *

Через двадцать минут Контесса, стоя на коленях в снегу, расчехлила карабин со скользящим затвором и проверила его работу. Удовлетворённая состоянием оружия, она взглянула на двух клонов, которых притащила с собой. Они, одетые в тёплые подбитые куртки, зимние ботинки и шапочки, угрюмо таращились на неё.

— Вы знаете, что это такое? — спросила она.

Кивки.

— Оружие убивает. Никогда не пользуйтесь им без руководства своих сил, — Контесса протянула карабин ближайшей девочке. — Затычки для ушей с собой?

Ещё один кивок.

Контесса извлекла из чехла заряженную обойму и застегнула молнию.

— Откроешь огонь ровно в 1:32. Пять выстрелов. Четыре по камерам наблюдения и один в ретранслятор связи. К тебе выйдет человек. Позволь ему найти тебя — так, чтобы это было безопасно для обоих из вас — и передай ему письмо. Ответь на все его вопросы и приведи сюда.

— Ладно, — сказала Фортуна и положила обойму в карман.

Контесса поднялась, стряхнула снег с плаща и переместилась за камень, чтобы её не было видно с тропинки. Она проверила время и попыталась завести разговор со своей другой «я».

— Как у тебя дела? — спросила она.

— У нас…

— Не у всех вас, — прервала её Контесса. — Только у тебя.

— А мы разве не одно и то же?

— Разве ты считаешь, что Этторе и Вико это одно и то же? — спросила Контесса, имея в виду пару близнецов, которые жили когда-то рядом с её родителями.

— У них разные имена.

— Это верно. Мне показалось, что будет лучше, если вы начнёте с общей отправной точки. Но это не означает, что вы обязаны оставаться одинаковыми. Пока вы не подрастёте, я буду учить вас и защищать, но чем ты будешь заниматься потом, кем ты решишь стать — зависит только от тебя.

Фортуна, кажется, задумалась над этой информацией. А может быть просто уставилась на тропинку, дожидаясь появления их цели. Трудно было понять, но Контесса подавила желание надавить на неё. Она поправила свой плащ, чтобы можно было сесть на камень и принялась ждать.

Через некоторое время на тропинке показалась женщина в плаще и длинной юбке.

— Вот и она, — сказала Фортуна. — Пойду приведу её.

— Спасибо, — отозвалась Контесса и проверила часы — ровно 1:32.

Контесса проследила, как девочка шагает по тропинке по направлению к женщине.

Фортуна дёрнула женщину за рукав.

Короткий разговор, и они обе направились в сторону Контессы.

Те восемь минут, которые им требовалось, чтобы дойти до неё, Контесса проверяла и перепроверяла фразы предстоящего разговора. Не то чтобы она нервничала, разумеется. Просто её травматическое происшествие с выпечкой оставило в ней огромное количество предосторожности.

Когда стало слышно, как Фортуна без умолку тараторит о своей собаке и о том, что у неё будут щенки, Контесса отложила свои — весьма благоразумные — беспокойства и приступила к выполнению шагов, которые предоставила ей сила. Как только двое вышли на поляну, разговор прекратился.

Увидев Контессу, женщина, которую встретила Фортуна, замерла, и все остатки весёлого настроения, возникшего после встречи милого ребёнка в лесу, исчезли. Фортуна отпустила руку женщины, подбежала и остановилась возле Контессы.

— Привет, Дракон, — сказала Контесса.

Глаза Дракон сузились.

— У тебя такой вид, будто ты рыскаешь по подворотням, чтобы впарить подросткам наркотики.

— Я никогда не рыскаю, — сказала Контесса.

— Использовала свою дочь в качестве наживки? Учитель послал тебя, чтобы меня прикончить? — её лицо стало ещё более мрачным. — Или он хочет, чтобы ты вернула меня? Во мне больше нет его модификаций. Я буду сражаться.

— Она не моя дочь. Близняшка, скорее. Всего их пять. Одну из них удочерил Легенда. Ещё одна отвлекает твоего партнёра, чтобы у нас было время поговорить.

— С тобой опасно даже разговаривать.

— Я всегда опасна. Вопрос в том, для кого? Учитель и Святой, кстати, мертвы. Я их убила, случайно.

— Мне кажется, куда более вероятно, что ты врёшь, чем что ты сделала что-то случайно.

— Я пыталась сделать что-то без помощи моей силы, — сказала Контесса. — И оказалось, что я на это неспособна. Точнее, это приводит ко множеству непредумышленных последствий с неожиданно высоким количеством случайных жертв.

— Я всё ещё тебе не верю, — сказала Дракон. — Хотя и осознаю, что никогда не смогу тебе поверить из-за твоей способности и склонности прибегать к хитрости.

— В таком случае я отложу на время вопрос о доказательствах, — сказала Контесса. (Она думала о том, чтобы принести холодильник с головой Учителя, но решила, что это будет слишком). — Ты помнишь, как работает моя сила?

— Я помню Лас-Вегас, — сказала Дракон. — А Тейлор рассказала мне о Нью-Дели.

— Тогда ты знаешь…

Что-то тяжёлое и влажное ударило её в затылок и сбило шляпу с головы.

Она провела рукой по волосам и обнаружила там влажный снег.

Снежок?

Она повернулась. Клон с вызовом смотрела на неё.

Либо она хотела, чтобы Контесса спустила её вниз головой с горы, либо что-то её очень сильно расстроило.

Контесса взглянула на Дракон.

— Прошу прощения, но я отойду на минуту?

Дракон кивнула, даже не пытаясь скрыть с лица усмешку.

Контесса подошла к Фортуне и присела на уровень её глаз. Попыталась положить руку ей на плечо, но девочка дёрнулась и отодвинулась. Контесса опустила руку.

— Что случилось?

— Ты убийца! — сказала Фортуна.

— Да, — согласилась она.

— Ты не говорила!

— Мне следовало объяснить более понятно. Я защищаю тебя в том числе и от того, чтобы тебе не пришлось делать ничего мерзкого до того, как ты станешь способна принимать подобные решения, — Контесса осознавала и то, что Дракон смотрит на них, и то что Отступник неминуемо подходит ближе. Это было важно, но следовать графику, установленному её силой, было важнее. — Ты и я, мы можем поговорить об этом сейчас, или же мы можем обсудить это позднее все месте. Остальные тоже захотят услышать.

— Я подожду. Из-за них, а не потому что ты так сказала!

— Хорошо, — сказала Контесса.

Фортуна гневно топая ногами перешла на другой край поляны подальше от Контессы и уселась между деревьев, чтобы угрюмо рассматривать свои ботинки.

Когда Контесса снова вернулась к разговору, лицо Дракон приняло непонятное выражение.

— Фортуна? Это твоё настоящее имя?

— Мои родители кое-кого так назвали, но она умерла вскоре после их смерти, — ответила Контесса.

Дракон приподняла бровь.

— Что? — раздражённо спросила Контесса. — Ты же не думала, что я вылупилась целиком сформированная из головы Доктора?

— Я была слишком занята отражением твоих периодических нападений на мой код, чтобы размышлять о последствиях долговременного воздействия образа мыслей Доктора.

— Всё было не совсем так. Она делала то, что мне было от неё нужно. Играла роль, принимала решения, которые необходимо было принять. Возможно не всегда лучшие, особенно после смерти Героя, но она делала то, что могла.

— Если ты думаешь, что это оправдывает…

— Нет, не оправдывает. Я лишь хочу, чтобы ты поняла, какие у нас были отношения. Нельзя сказать, чтобы она полностью меня контролировала, но и нельзя сказать, чтобы я тайно всем заправляла. Это было более взаимно, более…

— Слепой ведёт слепого?

— Или одна запутавшаяся и испуганная ведёт другую испуганную и запутавшуюся.

— Даже без подсказок со стороны моего программного кода, мне кажется, что базовые основы морали не так уж сложны.

— Ладно, — сказала Контесса, внезапно осознав, что наверное не стоит спорить с Дракон, если уж она собиралась с ней договориться. — Я не спорю. Или, по крайней мере, я не всегда спорю. Когда я была в гуще тех событий, всё было намного менее ясным.

Она услышала, как хрустит снег под чьими-то тяжёлыми ногами. На поляну вышел Отступник, несущий на плечах Фортуну.

— Дракон, я нашёл потерявшегося ребёнка с винтовкой, — объявил он. — Ты не хочешь её удочерить? Ребёнка я имею в виду, а не винтовку, которую я у неё забрал, поскольку я не настолько безответственный.

Контесса прочистила горло.

— Точнее будет сказать, что она позволила тебе её забрать.

Отступник повернулся к ней, Фортуна соскользнула с его спины и подбежала к сестре.

— Как ты это сделала?

— Сидела на камне, а потом получила снежком по затылку? — невинно уточнила Контесса.

— Я имею в виду, как ты сделала клонов? Мы уничтожили оборудование Бласто, а ты не технарь…

— Панацея, — сказала Контесса. — Всё что понадобилось — это биомасса, а также доступ к мозгу, который она собирается воспроизвести. А также я, чтобы уговорить её.

— Мне кажется, — заговорила Дракон. — Она пытается найти способ убедить меня присоединиться к её команде.

— Что? Она свихнулась? — спросил Отступник и помрачнел. — Очень надеюсь, что нет. Одной Симург вполне достаточно.

— Я не безумна, — огрызнулась Контесса. — Я просто несколько сбита. Потеряла ориентиры.

— С чего это? — с подозрением спросил он.

— С того самого момента, как я прошла через триггер, я полагалась на других людей в выборе вопросов, которые мне стоило задавать. Больше всего на Доктора, но также в какой-то степени и на Александрию и на Счетовода. Я думала, что сумею жить без чьего бы то ни было руководства, но у меня не получилось, совсем не получилось. Поэтому я спросила себя, как мне найти того, кто сможет помочь мне задавать наилучшие вопросы.

Дракон приподняла бровь.

— И это привело тебя ко мне?

Контесса кивнула.

— Я не прошу тебя присоединиться к моей команде, Дракон. Я прошу возглавить её.

Дракон стояла неподвижно, не выдавая своей реакции. Контессе ответил Отступник.

— Дракон — хорошая женщина.

— Я знаю, — сказала Контесса. — Я спрашивала свою силу очень осторожно. Я специально искала того, чьё руководство позволит мне до момента моей смерти вернуть хотя бы часть самоуважения. Существует множество разумных людей с планами, которые я готова поддержать. Уже меньше среди них тех, кто является при этом хорошими людьми. И почти нет никого, кто одновременно обладает силой. Твоя партнёр — исключительна.

— Господи, — сказал Отступник. — Она хочет, чтобы ты перевоспитала её.

Уголок рта Дракон слегка изогнулся.

— Возможно, ты был испытательным образцом, Колин.

Повисло длинное, длинное молчание. Контесса знала, что они общаются между собой, спорят по цифровым каналам, к которым у неё не было доступа. В основном о Панацее и о детях. Понадобится ещё несколько минут и несколько фраз, произнесённых в подходящие моменты времени.

Она оглянулась на клонов. Та, что бросалась снежком, заметила, что за ними наблюдают, и потянула вторую в сторону, прошептав что-то на ухо. Глаза второй расширились на секунду и загорелись тем же огнём осуждения.

Чёрт.

Контесса потёрла лоб, пытаясь понять, что можно сделать. Она что, действительно, мыслила так поверхностно — ну ладно, пусть даже была морально непреклонной — или воспоминания, которые скопировала Панацея, были искажены за долгие годы её самобичеванием? Она решила, что после разговора с ними, она вытащит куда-нибудь Счетовода, и использует его, чтобы избавиться от своего раздражения до последнего грамма.

— Мы помогли Шелкопряд, — напомнила Дракон вслух.

— Да, и к чему это привело? «О, пожалуйста-пожалуйста, отвезите меня на небо, чтобы я могла подружиться с грёбанной Симург». И да, в тот раз это сработало, но нет никаких убедительных причин повторять это сейчас. Это куда более опасно, чем работать с Губителем. Она не нужна нам.

Взгляд, которым он наградил Контессу, передал ещё одно, непроизнесённое вслух сообщение. Он ответил ей на её письмо, в котором она подробно описала, как именно она могла помочь снять ограничения, наложенные на код Дракона, и восстановить функции, которые повредило его вмешательство. Он не хотел, чтобы посторонние лезли в настолько деликатное дело.

Однажды он передумает.

— Это верно, — сказала Дракон, отвечая на то, что он сказал вслух. — Но мне кажется, мы нужны ей.

— Похоже, мои аргументы на тебя не действуют, — выдавил Отступник. — Помнишь, ты рассказывала мне о Котле? Цензура, убийства, эксперименты на людях ради денег?

— Я занималась всем этим, — прервала его Контесса. — Это часть проблемы, которую я пытаюсь решить — мои ошибки изменили ход истории. Но и мои успехи тоже. СКП, нейтрализация десятков угроз S-класса, о которых вы никогда и не слышали, признание обществом паралюдей — я отвечаю за это в той же степени, как и за создание девиантов или за, эээ, семейные проблемы Эйдолона. В этом и заключается моя сила — строить миры.

Отступник покачал головой.

— Твоя сила — это побеждать в спорах.

Контесса изобразила скорбную улыбку и пожимание плечами.

— Ну ладно, я заинтересовалась, — сказала Дракон. — С чего ты хочешь начать?

— Я хочу, чтобы вы посетили мою базу. Вы обосновались здесь, и это хорошо, но я хочу, чтобы вы увидели своими глазами, чем я сейчас располагаю. Счетовод захочет поговорить с вами о том, о чём не могу говорить я. А вы захотите выслушать его опасения, — Контесса могла представить, как они отреагируют, когда услышат о посещении Симург, но она не собиралась сама затрагивать эту тему.

— Счетовод с тобой?

— Ну конечно, и — между нами говоря — мне кажется, он заскучал. Ясновидящий тоже с нами, по его просьбе. А ещё Предвестники и Сибирь. После этого я предоставлю вам все планы Баланса и всё, что осталось от проектов Учителя, посмотрим, не захотите ли вы на чём-то сосредоточиться. А кроме того, у меня просто прорва данных Сплетницы о состоянии дел Хранителей — это новая версия Протектората — и всех Земель в целом. А потом нужно решить, что делать с тремя сотнями оставшихся учеников.

— Учеников? Это рабы Учителя?

— Да. Я сумела освободить около половины из них, отправила их в поселения, где их силы смогут оказаться полезными, но некоторые не захотели или не смогли уйти. Либо он слишком много у них забрал, либо когда он использовал свою силу, там ничего и не было, либо они не хотят взглянуть в лицо своим прежним «я». Я не знаю, что с ними сделать. Я думала над тем, чтобы уговорить Панацею изготовить ещё одного Учителя и привлечь Райли, чтобы попробовать изменить эмоциональные эффекты его силы, но…

— Нет! — сказала Дракон.

— …я подумала, что ты так и скажешь, — Контесса протянула за камень руку и вытащила объект, который принесла с собой. Технарское устройство в виде диска величиной с крышку от мусорного ведра. Она бросила его на землю между ними.

— Что это? — спросил Отступник.

— Одно из телепортационных устройств Учителя, — сказала Контесса. — Мы можем использовать его, чтобы открыть портал между моей базой и этим миром. Позднее, я обеспечу ему безопасность. Сейчас, я бы хотела вернуться назад до того, как Счетовод отведёт Панацею обратно к её отцу. Кроме того, этим двоим, — она кивнула в сторону клонов, — давно пора спать.

Диск с хлопком активировался. Её клоны вошли в портал первыми, сбросив на пол куртки и скрывшись из виду, за ними последовал Отступник, осторожно осматривая кухню, которую Контесса ещё несколько месяцев назад считала безобидной, за ним на базу ступила Дракон.

Контесса в последний раз оглянулась по сторонам, убеждаясь, что никаких угроз вокруг нет, и последовала за ними. Им ничего не угрожало, за исключением возможных интриг Симург. Теперь осталось лишь несколько разговоров — обсуждения условий, установления правил и совсем небольшого количества уговоров — и она получит своего нового поводыря.

«И это, — подумала она, — будет Шаг Первый».