Глаз бури (джен)

Никто не поверил бы им, если бы они хоть кому-то показали эти абсолютно не опознаваемые останки и рассказали об их происхождении. Да и везти с собой столь жуткий груз команда траулера отказывалась. После недолгих споров капитан Санберри и Теви приняли решение похоронить трупы на одном из маленьких необитаемых островов, мимо которых проплывал траулер. Путешествие растянулось ещё на один день.

Илия не сходила на берег во время этой вынужденной остановки. Не хотела ещё раз смотреть на изуродованные тела и задавать себе вопрос, можно ли считать смерть этих людей (или фавнов — уже не определить) беспощадным убийством. Стала ли она убийцей? Теви уверяла её, что нет — по крайней мере, не в том смысле, что подразумевала Илия. Их ничто уже не могло спасти, и смерть была актом милосердия. Им необратимо покалечили не только тело, но и разум.

И всё же, с той ночи на всю их команду давила какая-то трудно выразимая тяжесть, смятение, недосказанность. Как ни старались они занять себя восстановительными работами и починкой корабля, воспоминания об увиденном не покидали их.

Теви могла поделиться только своими предположениями, ничего не зная наверняка. Она полагала, что подделок создали для поисков украденной реликвии — соображали они лучше обычных гриммов, были ловчее, хотя слабее физически. Из кого их создавали? Каждый год без вести пропадали тысячи людей и фавнов — и это приблизительно только в одном королевстве, Илия не следила за статистикой. Поиски пропавших прекращались через два-три дня, причина их смерти списывалась на гриммов. Но кто знает, что на самом деле случалось со всеми этими безнадёжно заблудившимися или похищенными бедолагами?..

Оставалась ничем не подтверждённая теория об учёном из безымянной группировки. И молчание — потому что только отловленная живьём подделка служила бы доказательством их существования. Той ночью Теви не просила сохранить жизнь ни одной из них — возможно, время для обнародования этого открытия ещё не пришло, и она выжидала более подходящие обстоятельства.

* * *

Билл тоже, в меру своих способностей, старался отвлечь Илию от размышлений о судьбе подделок, но нарвался на неприятный разговор.

Они снова прохаживались по пустой палубе, под шум волн и ветра.

— Тебе и правда не за что корить себя, Илия. Это случилось по вине ушастого бедствия по имени Теви, которое не считается с чувствами ближних своих и умалчивает важную информацию. Ещё один довод в пользу моих подозрений, что она использует нас, пока ей удобно.

— Да хватит вешать всё на неё! Благодаря ей мы остались живы, а корабль на ходу.

— Я дольше тебя наблюдал за тем, как экипаж оборонялся. Эти фавны уже много лет выходят на рыболовный промысел в открытое море и навидались такого, что нам не снилось и в самом мерзком кошмаре. Они прекрасно выполнили свою задачу. Заслуги Теви не так уж и значительны на их фоне. Она должна была не отнекиваться и пускать ситуацию на самотёк, а подготовить нас заранее.

— Она нас подстраховывала, и всё обошлось…

— Пф-ф, нет, она просто обернула ситуацию удобно для себя. Теперь ты мучаешься ненужными сомнениями, и твоим чувством вины легко манипулировать.

— Ненужные сомнения, конечно… Билл, ты не понимаешь, почему они вообще появились у меня. Тебе всегда было плевать на жертвы и последствия. Как с тем судьёй, которого ты бросил умирать в лесу.

Он выбрал для судьи наказание с невыполнимыми для неподготовленного человека условиями: остаться одному на незнакомой и безлюдной местности, кишащей гриммами, с запасом еды и патронов всего на два дня. Вряд ли судья когда-либо раньше держал в руках оружие и знал, как его применить, не отстрелив себе конечности. И вряд ли он мог самостоятельно сориентироваться на местности и благополучно выйти из леса к какому-нибудь жилому поселению. Его могло спасти только чудо или вмешательство извне.

У мантловской ячейки были доказательства, что чуда не свершилось: через несколько часов Билл со своей группой проведали то место, где оставили человека, но нашли лишь развороченное снаряжение и в метрах пяти поодаль брошенную в снегу винтовку. Повсюду — следы гриммов. Человек не выжил. И не мог выжить без посторонней помощи.

Многие в организации осудили Билла за излишнюю жестокость — и были в своём праве. Его шутка оказалась слишком злой. Позже это сильно повлияло на выборы.

Слушая Илию, Билл неловко замялся и отвёл взгляд, что не вписывалось в его обычную линию поведения. Разве ему вдруг стало стыдно за смерть того человека? Спустя столько месяцев, всего лишь после её упрёка, брошенного сгоряча? Мантловская ячейка поддерживала его. Лидеры не требовали от него извинений или искупления вины.

— Ты права, я не задумывался тогда о последствиях, меня волновала только ироничность наказания. В СМИ этот случай раздули до невероятных размеров, выставив человека чуть ли не святым мучеником. Нас обвиняли в том, что мы пытали его и убили сразу же, как записали видео с посвящением в охотники. Наверное, мне действительно стоило быть честнее и просто вспороть ему горло, как это любит делать Адам, а потом подчистить за собой все улики. Да-да, ты не ослышалась. Только дурак ещё не понял, что это он подрабатывает народным мстителем у вас в Мистрале. Чем я хуже? Тем, что выбрал неправильный метод, и больше ничем.

— Не переводи стрелки на него! Ты никого и ничему не научил своим поступком, лишь испортил отношение к Белому Клыку ещё больше, сведя в ноль все наши усилия.

И бросил оскорбление в лицо всем охотникам, впустую открыв ауру стопроцентному смертнику — это откровенная провокация, а никак не беспечность и позёрство, за которые он испытывал бы стыд. Он хотел, чтобы Белый Клык ненавидели и боялись, и добавил ещё один повод.

Пожалуй, глупостью с его стороны было не пренебрежение к возможным последствиям, а слепая вера в то, что их организация способна выстоять против ненависти всего мира.

Билл взглянул на неё холодно и снисходительно.

— Я показал атласским господам из позолоченных дворцов, что любой из них однажды может оказаться на месте того судьи, и никто не придёт им на помощь. Где здесь обесценивание «наших усилий»? Усилий в чём? В попытках казаться белыми и пушистыми, чтобы более нерешительные и мягкие фавны не подумали, что мы перегибаем палку в своей борьбе, и не отвернулись от нас? Их проблемы, что они до сих пор живут в недостижимых мечтах о «мире и дружбе». Не будь такой же наивной, Илия. Мы уже прошли точку, когда беспокойство за свою репутацию было оправданным.

Смешно, что и Адам, и Билл мыслили схоже, но были невысокого мнения о сопернике и недолюбливали друг друга. Адам высказывался о поступке Билла: «Проще было убить судью, не тратя на него ценное снаряжение и патроны; но это же Билл, он не может обойтись без представления». Затронул он эту тему в обстоятельствах, о которых Илия не любила вспоминать лишний раз — ей пришлось тогда уступить ему и сохранить его секрет. Он вместе с Эриком и Сэмом выслеживал людей-расистов, опасных радикалов, угрожающих фавнам.

Никто посторонний не знал об этом, разве что строили догадки, близкие к истине — как Билл. Или она сама. Илия не выслеживала своего командира, не пыталась поймать его на «месте преступления» — и рисковала, когда вывалила перед ним свою теорию без каких-либо доказательств и потребовала объяснений.

Адам не стал отпираться или делать вид, что не понимает её. У него были заготовлены прекрасные аргументы на такой случай:

«Если полиция не прилагает достаточно усилий при поимке преступников-расистов, ими займёмся мы. Никто из них не уйдёт от ответственности, — говорил он. — Страх — оружие, Илия, более эффективное оружие, чем слова. Если к нам не хотят прислушаться, пусть боятся нас и знают, что у всего есть своя цена. Пусть каждый чиновник, которому протягивают взятку и увещевают решить вопрос в пользу людей, прежде крепко задумается о том, к каким последствиям могут привести его решения. Пусть каждый отбитый фанатик сперва представит перед собой фигуру неумолимого мстителя, прежде чем отважится похитить беззащитного фавна-старика или фавна-ребёнка для своих гнусных дел. Пусть каждый человек, возомнивший о том, что он выше, лучше, исключительнее, и это даёт ему право распоряжаться фавном как вещью или послушным рабом, пожалеет о своей гордыне. Пусть боятся нас и сидят тихо по своим норам, пока мы не придём за каждым из них».

Они втроём с Эриком и Сэмом возомнили себя вигилантами — карателями, стоящими за чертой закона, но требующими от других этот закон соблюдать. Они объединяли роль судьи, присяжных и исполнителей в одном флаконе, так как их не устраивали действия властей.

Правительство Мистраля, естественно, их действия тоже не устраивали. За ними охотились чуть ли не с большим рвением, чем за «настоящими преступниками». Их спасало только везение — как будто они позаимствовали у Теви часть её сил.

Им также повезло, что из всей ячейки только у Илии хватило наблюдательности, чтобы сделать правильные выводы, и опрометчивости, чтобы озвучить их им в лицо и нарваться на поучительную лекцию. Если бы та же Блейк узнала, что творили эти трое с молчаливого согласия верховного лидера, то отреагировала бы крайне негативно. И лучше бы ей никогда не подобрать пароль к учётной записи Адама — или где он там хранит все данные по своим тайным расследованиям…

Почему она не поделилась ни с кем своим открытием и постаралась забыть о нём? Потому что ей стоило перестраховаться и рассказать о нём кому-нибудь раньше, чем идти к Адаму за объяснениями. Илия не могла в одиночку противостоять трём упрямцам вне своей весовой категории. Неизвестно, каким способом они решили бы проблему с ней, вздумай она вставлять палки им в колёса. Она трусливо отступила, самоустранилась, поддалась на успокаивающие речи своего командира.

А теперь всё повторяется: Билл так же, как и Адам, считает её наивной дурочкой, которой нужно объяснять очевидное, утешать её и избавлять от ненужных сомнений, как будто лишить жизни другое живое существо, мыслящее и чувствующее подобно тебе самому — плёвое и ничего не стоящее дело! Они сами не понимали, что занимаются чем-то не тем. Расисты никуда не исчезнут, если убивать их и надеяться, что это устрашит оставшихся. Наоборот, каждая смерть лишь подбрасывает дрова в костёр взаимной ненависти.

Останавливать зло и предотвращать новые преступления — благое дело, конечно, но методы Адам с Биллом выбирали радикальные и сомнительные. У всего есть своя цена, рано или поздно каждый платит по счетам? Это утверждение касалось и их тоже.

— Вы понимаете мелочность ваших карательных операций? — спросила она у Билла. — Понимаете, что не можете остаться справедливыми и благородными, пачкаясь в чужой крови? Ох, только не надо повторять Адама и говорить, что это допустимая жертва. Потом вы дойдёте до мысли, что какой-нибудь несчастный человек, оказавшийся не в том месте и не в то время — тоже допустимая жертва, если жизнь фавнов в приоритете.

— Тебя мучает вопрос: «стану ли я чудовищем, если буду убивать чудовищ»? Эти сомнения — слабость, которую мы не можем позволить себе в условиях борьбы, Илия. Понятия добра и зла, оценка поступков как плохих и хороших, регулируются обществом. Их меняют, если требуется подстроиться под новые условия и обеспечить выживание. Всего лишь полвека назад жизнь фавна была не ценнее жизни домашнего животного, и люди не особенно мучились угрызениями совести по этому поводу. Она проснулась у них, когда во время Войны за Права мы показали им зубы, собрались вместе и стали отвечать на побои. Никто никогда не мучается угрызениями совести из-за уничтожения гриммов, они приняты за абсолютное зло — хотя мы почти ничего не знаем об их природе. Подделки имени Теви вчера продемонстрировали нам новую глубину этого невежества. Но если бы мы не разобрались с ними, они с песнями и плясками в честь морских богов пустили бы наш траулер ко дну — вот что должно волновать тебя в первую очередь. Тебе всё ещё жмут моральные нормы? Раздвинь их и подумай о том, что прежде всего поможет выжить тебе и твоему народу. А не абстрактному «несчастному человеку», который в обратной ситуации и не подумал бы помочь страдающему фавну.

— Не нужно поучать меня, Билл! Я пытаюсь донести до тебя, что постоянное «раздвигание моральных границ» может очень плохо закончиться. Обесцениванием всего… Я бы сказала, что сначала — идей, за которые мы боремся, но они ведь тоже всё время меняются. Вчера мы боролись за равные права, сегодня — за свержение неугодной власти в королевствах, завтра… Кто знает, может, и за тотальное истребление всех, кто с нами не согласен и «представляет угрозу для революции».

— Ты преувеличиваешь масштабы трагедии…

— А ты преуменьшаешь! — перебила Илия, пока он не продолжил свою лекцию, но не особо преуспела.

— И это помогает мне не заработать невроз. Посмотри, как ты себя накрутила, и меня тоже пытаешься. Что, по-твоему, надо было вчера делать? Оставить этих тварей в живых и понаблюдать, как долго гриммовая составляющая будет калечить и жрать человеческую? Какой этичный выбор, да! Или что делать со всеми этими агрессивными расистами и маньяками, пользующимися тем, что фавны находятся в худшем положении, чем люди? Выдать каждому по шоколадной медали и личному необитаемому острову, где так называемое «правосудие» их никогда в жизни не найдёт?

— Ну зачем ты в крайности впадаешь!

— Я впадаю? Кто тут про «тотальное истребление» заикался, тоже я, что ли?

—Тю-у-у, прям дискуссия века, — раздался позади них третий голос. Это оказалась Теви, незаметно устроившаяся на укрытой брезентом спасательной шлюпке. — Подводим итоги: во всём нужно искать золотую середину.

Выдав эту мудрую мысль, она смачно хрумкнула свежей морковкой, стащенной из камбуза.

— Тебя вообще никто не спрашивал, причина моей ранней седины! — махнул на неё рукой Билл. — Не лезь в чужой разговор.

— Милые мои дети. Крича на весь корабль, вы автоматически втягиваете в спор окружающих. Остановитесь и посмотрите на себя: исчерпавшие скудный запас аргументов и бессильные переубедить друг друга, вы уже готовы решить, что вас рассудит только хорошая драка. Хотите знать свою настоящую слабость? Вот такие вот разногласия, приводящие к вражде. Вы сильны только тогда, когда противоречивые мнения не раздирают вас на куски. А Белый Клык сейчас, к сожалению, балансирует на грани очередного раскола.

— И по чьей вине, интересно… — Билл, скрестив руки на груди, одарил Теви презрительным взглядом.

— Серьёзно, опять она виновата? — не сумела промолчать Илия. — Легко назначить кого-то одного жертвой и источником проблем!

— Она подталкивает ход событий в нужную ей сторону. Если бы мы не встретились с ней, повода для споров не возникло бы вообще, и ты не защищала бы её так рьяно. Нет, Теви, не смей! — снова обернулся он к старшей девушке, как раз умявшей всю морковку и подтянувшейся для возражения. — Мне неинтересно слушать альтернативы, которые ты и без проявления сочиняешь на раз-два.

Теви пожала плечами и спрыгнула с лодки, собираясь уходить.

— Я думаю, вы оба понимаете, что ваши взаимоотношения и выбранные стороны в споре не зависят от меня. Почему-то, Билли, ты убедил себя, что мы с тобой ведём битву за лояльность Илии. Это не так, и я не хочу навязывать своё мнение никому из вас. Только предупредить: философские дискуссии не ведутся на эмоциях. Вы прекрасно ладили до тех пор, пока слушали своего оппонента, не торопились с выводами и рассматривали ситуацию с разных точек зрения, не концентрируясь фанатично на какой-то одной. Мыслите шире!

Они молча проводили её взглядами.

— Вынужден признать: в чём-то она права. Мы увлеклись и соскочили с первоначальной темы. Я хотел поддержать тебя и успокоить, а не отталкивать и злить.

— О, да, я заметила, как ты старался! С меня хватит. Больше никаких споров, проповедей и увещеваний, теперь я просто сразу буду давать вам кулаком по роже. Может, хоть это вправит вам мозги, имморалисты⁽¹⁾ доморощенные.

— Стало быть, ты всё равно выбираешь агрессию? Несмотря на все предупреждения Теви о поспешных решениях?

— Она подала мне замечательную идею о золотой середине и сотрудничестве. Теперь следи за всем, что говоришь и делаешь, Билл. Я заменю собой совесть, которую ты вышвырнул вон, и буду останавливать тебя, если мне покажется, что ты потерял берега, — с этими словами она отсалютовала ему и ушла вслед за Теви, оставив его недоумевать в одиночестве.

* * *

Столетний юбилей бабушки капитана Санберри оказался очень важным событием в жизни общины фавнов в Менаджери. Главная площадь Куо Куаны была украшена гирляндами из разноцветных воздушных шариков и бумажных цветов, а в одном из углов площади рабочие возводили сцену из металлического каркаса.

Проводив сюда своих пассажиров, капитан Санберри чисто символически пригласил их на вечернее торжество. Теви неожиданно приняла это приглашение (опять за всех троих) и протянула ему небольшой бумажный пакет.

— В благодарность за то, что вы терпели нас под боком больше недели, — пояснила она.

Капитан посмотрел внутрь, сильно удивился и попытался вернуть ей пакет обратно.

— Что же вы делаете, милочка! Я не могу их принять. Вы были полноправными членами экипажа, как мы и договаривались, и ничего мне не должны.

— Позвольте мне побыть «щедрым меценатом». Вам очень пригодится эта сумма при ремонте кранов.

На это капитану нечего было возразить, и он принял подарок Теви с благодарностью.

— Меньшее, что я могу для них сделать — оплатить ремонт, — пояснила Теви уже своим спутникам, когда они простились с капитаном и побрели вдоль нарядной площади. — Даже в неактивном состоянии реликвия привлекает гриммов. Иначе «Сантьяго» не пострадал бы от нападения кракена, раздразнённого аномалией. Подделки, очевидно, тоже чувствуют что-то необычное, но не могут расшифровать чуждые им ощущения.

— И что ты там говорила про «излишнее внимание», если нет разницы… — проворчал Билл себе под нос, но его услышали.

— Реликвия «фонит» всегда. Но в неактивном состоянии эти всплески гораздо слабее и теряются в эмоциональном фоне окружающих живых существ. Если бы подделки поняли, что наткнулись на корабль с реликвией на борту, мы до пункта назначения вообще не доплыли бы, уж поверьте. А так это нападение было не более чем проверкой, которую мы прошли, ликвидировав всех «таможенников» раньше, чем они нашли интересующий их аномальный груз.

— Таможенники? Ну и сравнения у тебя...

Значит, по мнению Теви, меч-реликвия в сочетании с её проявлением не были таким уж универсальным и абсолютным оружием. Либо она принижала свои способности, либо у Безымянных были приготовлены ещё какие-то козыри, и команде траулера повезло, что их решили не применять.

Недосказанность пугала и отдавала душным ароматом паранойи.

— Зачем нам идти на праздник? — спросила Илия, остановившись. — Там что-то произойдёт?

— Всегда что-то происходит. Я хочу посмотреть, кто из братьев Элбейнов появится засвидетельствовать своё почтение старейшему ветерану на острове — это многое для меня прояснит. Если хотите, присоединяйтесь ко мне, но я ни на чём не настаиваю. Билли, советую тебе повременить с проникновением в крепость Элбейнов. Чем позже они узнают о нашем приезде, тем лучше. Сегодня неудачный день для шпионажа.

— И почему же? — Билл отошёл чуть в сторону от девушек и развернулся лицом к ним. Выглядел он таким кислым, словно сожрал десять лимонов подряд вместе с кожурой и косточками.

— Они готовы к появлению разведчиков и визитёров. А мы пока не готовы к их контрмерам, мне нужно больше информации.

— Какое удивительное совпадение, — саркастично заметил Билл, — мне тоже нужна информация. И прежде всего от тебя, Большая Тэ, наш самопровозглашённый лидер! Сегодня, так уж и быть, я подожду. Но завтра тебе лучше подготовиться к продолжению нашей давней беседы.

— Замётано, — легко согласилась Теви, ничуть не смущённая пробудившимися в нём злостью и настойчивостью. — Кстати, в гостинице вам нельзя селиться. Один из администраторов состоит в ячейке Элбейнов и сообщает им обо всех новоприбывших.

— Я с радостью побомжевал бы на пляже, но время года не располагает к ночёвкам на открытом воздухе.

Илия его поддержала — с неохотой, так как всё ещё сердилась на него. Зимы в Менаджери были теплее, чем на материке, и сейчас по ночам температура держалась около нуля градусов, а днём повышалась до четырёх-пяти. Но у них не было с собой палаток и необходимого снаряжения, чтобы устроить себе где-нибудь стоянку.

— У меня здесь целый дом есть, достался в наследство от покойной тётушки. Мы свободно разместимся в нём втроём, места на всех хватит. Давайте! Обещаю каждый день вкусно кормить вас, — Теви изловчилась, ухватила обоих спутников за руки и потянула за собой, как нетерпеливый ребёнок, увидевший магазин с игрушками.

— Когда, говоришь, эта тётушка померла? — с изрядной долей скепсиса в голосе поинтересовался Билл, вырвавшись из её хватки.

— Шесть лет назад. Я не стала бы захватывать чужой дом, Билли, хватит выдумывать всякие глупости!

— Да кто ж тебя знает... Ну, показывай свои хоромы.

Теви привела их к самому обыкновенному двухэтажному домику в жилом районе. Полусгнившая деревянная терраса, вся в пожухлых листьях и кусочках облупившейся краски, грязные серенькие стены, пыльные окна и крыша с коричневой, отвалившейся в некоторых местах черепицей — он давно стоял заброшенным и портил вид на море.

Порывшись в спортивной сумке, Теви нашла связку ключей, отперла входную дверь и пропустила гостей внутрь, в тёмную запылённую прихожую.

— Извините за беспорядок. Нам с Рей-рей всё некогда было доехать сюда и заняться ремонтом…

— А ловко ты нашла себе бесплатных работничков, — Билл криво усмехнулся, оглядывая фронт работ.

— Бесплатных? Я заплачу вам трёхразовой едой и крышей над головой!

— Дырявой, ага. И складов свежей еды здесь не наблюдается.

— Крышу вмиг починим, а за продуктами вы с Илией на рынок сгоняете. Давайте, проходите в гостиную — вот она, прямо по коридору — оставляйте там сумки и бегом за нашим обедом! А я пока пыль по верхам протру и воды свежей натаскаю.

— Воду могу и я принести…

— Успеешь в другой раз! Да, ребят, и смотрите по сторонам. Вдруг кого знакомого увидите, — на этих словах Теви повернулась к Илии и подмигнула ей.

— Ты о Юме и Трифе? — на всякий случай уточнила она.

— Бинго!

— На чьей они стороне?

— Вашей, если Билли не будет их терроризировать.

— Я и не собирался!

— Молодец. Всё, идите за продуктами, я голодна, как волк. Билли, ты должен меня понимать!

— Очень смешно...

Теви чуть ли не пинками выгнала их обратно на улицу, снабдив увесистым кошельком и списком продуктов, заранее нацарапанным карандашом на клочке бумажки.

— Она всё превращает в какой-то сюрреализм. Меня сочли бы рехнувшимся, расскажи я кому, что самый опасный и непредсказуемый дезертир подрядил нас на бесплатный ремонт своей хибары.

Нет, это её сокомандники сочтут её рехнувшейся, если она когда-нибудь расскажет им в подробностях об этой кооперации с двумя самыми невыносимыми фавнами во вселенной. Даже Адам с его вечно недовольной рожей и длинным списком претензий ко всем и каждому воспринимался легче, чем эти двое, особенно вместе и круглосуточно.

— Мы в Белом Клыке только и занимаемся, что волонтёрской деятельностью. Мог бы уже привыкнуть.

— Точно. Пора переименовываться в «Организацию Вооружённых Волонтёров». Или «Организацию волонтёров, Отчаянных и Дерзких», сокращённо ОВОД!

— Вы оба сегодня просто фонтанируете «остроумием»... — бросила Илия и скрылась за проявлением.

* * *

Рядом с рынком, на одной из улиц, уставленной лавочками и фургончиками с разнообразной уличной едой, Илия увидела знакомые лица. Юма, высокий фавн со сложенными крыльями летучей мыши, которыми он усердно старался не задевать окружающие предметы, и его напарница Трифа, низенькая девушка с бледной кожей и выделяющимися серо-голубыми венками на ней. Парочка выбирала себе пончики у кондитерской лавки и весело переговаривалась о чём-то.

Она дёрнула Билла за рукав ветровки, чтобы он посмотрел в их сторону и тоже заметил. Билл кивнул, развернулся и потопал в сторону собратьев, изображая удивление.

— Йо, народ! Вот так встреча.

Ребята испугались его от неожиданности. Трифа замерла, судорожно сжав в руках пакет с выпечкой, а Юма, первым вернувший себе хладнокровие, дёрнулся и заехал крылом по руке Билла, пытающегося дружески приобнять его за плечи.

Хорошо, что Билл не полез обниматься и к Трифе, а не то получил бы сразу с трёх сторон.

— Билл?! Что ты здесь делаешь? О твоём приезде не сообщали.

— Да я не по делам. Тётушку навещаю.

— Ври больше. У тебя вообще нет родичей! — воскликнула Трифа.

— Могли и найтись внезапно, я не теряю надежды, — тон Билла резко утратил дружелюбные нотки. — Что всполошились, друзья-товарищи? Совесть нечиста?

Илия ткнула его пальцем в бок, намекая, чтобы он прекратил пугать ни в чём не повинных собратьев, но Билл не шелохнулся и не перестал подозрительно щуриться на них.

— Странно ведёшь себя здесь только ты, — Юма хмуро смотрел на него. — И вопросы должны задавать мы тебе, а не наоборот. Что ты забыл в Менаджери, никого не предупредив о себе?

— Найдите какое-нибудь тихое место, там и поговорим.

Юма и Трифа просто отвели его на песчаный пляж, где в это время года обитало не так уж и много желающих охладиться под ледяным ветром. Билл обрисовал им ситуацию, и выяснилось, что одного из братьев — Феннека — они не видели с осени. Куда он уехал, Корсак никому не объяснял и отмалчивался. Стив, по словам ребят, остров не посещал, его они тоже нигде не видели.

— Ничего не знаете. Ни за чем не следите. Чёрт знает чем занимаетесь, — распалялся Билл, игнорируя предупреждающие тычки Илии. — Верховный лидер вас сюда послала на свиданки бегать, что ли?! Когда вам на инструктаже говорили о том, что необходимо пополнять наши ряды новичками, имелся в виду не этот способ!

Ребята покраснели от стыда и притихли.

Так ли сильна была их вина? Братья Элбейны тщательно фильтровали информацию для своих подопечных, предпочитая держать их в счастливом неведении. Агентов верховного лидера они давно вычислили, судя по всему, и толку от их слежки больше не было.

Пока Билл не сказал ещё что-нибудь неловкое и неуместное, окончательно настроив их против себя, Илия показалась им.

— Билл, ты достал придираться. Напомнить тебе, с чего всё началось? С твоей неудачной идеи подослать к Крисселу шпиона.

Возникшую из ниоткуда соратницу Юма с Трифой, ожидаемо, испугались ещё больше, чем подозрительного и пышущего негодованием телекинетика.

— Да что с вами обоими не так?! — вспылил Юма. — Предупреждайте о своём появлении!

— Простите, ребята… Мы подозреваем Элбейнов в предательстве. Хотели тайно проследить за ними, никому не открываясь заранее. Мы не знаем, кому ещё в вашей ячейке можно доверять, кроме вас.

— И ты только что всё запорола! — прорычал Билл, злобно оскалившись и поджав волчьи уши. — Я сомневаюсь, что мы можем доверять этим невнимательным олухам.

До устрашающих гримас Адама ему было далеко, так что она и бровью не повела.

— Мне не стоило прятаться, позволяя тебе действовать по своему усмотрению. И вообще, тебе ли судить их за халатность? Взаимными обвинениями мы ничего не добьёмся. Давайте лучше подумаем, как собрать улики против Элбейнов.

— Влезть к ним в святая святых и понаблюдать, — немного поостыв, предложил Билл и снова повернулся к ребятам. — Вы двое раздобудете нам подробные планы крепости, со всеми известными вам тайными ходами и расписанием смен караула. Когда вы сможете снова выйти из Белого Форта?

Белым Фортом братья Элбейны называли свою крепость на северо-восточном берегу острова. Второе и последнее жилое поселение в Менаджери.

— Вечером Корсак собирается пойти на юбилей Лидии Санберри, — сообщил Юма. — Мы вызовемся сопровождать его и можем передать вам карты в условном месте.

— Отлично. Илия сама найдёт вас на площади. И следите за действиями Корсака, исполняйте свои обязанности, чёрт бы вас побрал!

— Да-да, поняли, исправимся…

Простившись с ребятами, они вернулись на рынок докупить оставшееся по списку Теви и тоже заглянули на улочку с лавками, торгующими готовой едой.

* * *

На праздник отправились только Теви и Илия, скрытая проявлением. Ничего из ряда вон выходящего не произошло. Илия быстро нашла ребят в толпе гуляющих и получила от них карту памяти с необходимой информацией, а потом вернулась к Теви. Они посмотрели концерт в честь именинницы, прошлись немного по площади, не попадаясь на глаза Корсаку Элбейну или чете Белладонн, и Теви дала отмашку возвращаться.

Когда поблизости не осталось случайных прохожих, Илия поинтересовалась у Теви об успехах этой вылазки.

— Вероятность того, что братья Элбейны приняли предложение людей и разделились, чтобы действовать в разных местах, возросла до девяноста шести процентов, — Теви печально вздохнула, поправляя замотанный меч в перевязи за спиной. — Боюсь, мы не договоримся с ними полюбовно.

Её точно встревожило и расстроило что-то ещё — Илия могла поклясться на чём угодно. Несговорчивость Элбейнов, в общем-то, не зависела от их виновности в убийстве Криссела или саботаже. Они всегда были себе на уме.

 

Билл, как и обещал, терпеливо дожидался их дома, заняв себя трудами праведными: подлатал крышу, отскрёб террасу от старой краски, заботливо приготовил ужин. Работа матросом благотворно повлияла на него, отучив от праздности за удивительно короткий срок...

После трапезы Теви предложила им устроиться в гостиной, чтобы обсудить дальнейшие совместные планы.

— Есть два пути: быстрый, но рискованный, и медленный — но надёжный. В первом мы можем втроём проникнуть в Белый Форт. Но если Корсак и его сторонники узнают обо мне, они попробуют или сбежать, угнав из порта один из грузовых кораблей, или массово покончить с собой из-за страха попасть в руки моей сестры. Во втором варианте мы просим помощи у главы поселения и вместе с островными стражами обезвреживаем фавнов Корсака, в том числе от самих себя. Я переоденусь в форму островных стражей и притворюсь одним из них, защитники форта меня не узнают.

— А что, если я пойду один и отберу у Корсака власть над ячейкой? Илия подстрахует.

— Ты можешь попытаться выдвинуть ему обвинения и номинально лишить его должности. Но братья Элбейны собрали вокруг себя очень преданных сторонников, считающих их не просто лидерами ячейки, а своими пастырями. Никого другого, кроме Элбейнов, эти фавны слушать не будут. Форт придётся захватывать, тем или иным способом. Я спрашиваю вас, что вы считаете наилучшим?

— Быстрый способ, — недолго думая, выбрал Билл.

— Я — за медленный. Не хочу никем рисковать, — на этот раз Илия его не поддержала и была вознаграждена разочарованным взглядом.

— Мне тоже больше по душе медленный способ. Двое против одного. Значит, завтра идём к Белладоннам. Утром, пока они не разбежались по делам. И вместе с ними же продолжим наш разговор о реликвии и будущих событиях, идёт?

— Теви, я должен предупредить тебя: ячейка Элбейнов всё ещё относится к нашей организации. Я сам разберусь, что делать с Корсаком и его фанатичными последователями. Можешь поискать улики против них, но не более.

— Хорошо, лови встречное предупреждение: учинять расправу над кем бы то ни было я тебе не позволю.

— Да о чём ты, какая расправа? Выбью парочку лишних зубов Корсаку, прочищу ему мозги. Илия подтвердит эффективность метода.

— Хватит ссылаться на меня! Достал, — прошипела она.

Неожиданно, он не стал язвить и подливать масла в огонь.

— О да, прости. Шутка изжила себя.

— Все друг друга поняли и не поломали мне гостиную. Я рада, продолжайте в том же духе, — Теви зевнула и поднялась с дивана. — Пойду спать. Не засиживайтесь допоздна.

Илия хотела уйти из гостиной сразу же после неё, но Билл успел вскочить со своего места первым и перегородить ей проход к лестнице на второй этаж.

— Чего тебе?

— Почему ты до сих пор держишься агрессивно и противостоишь мне там, где нам нужно держаться вместе?

— Наверное, потому что я принимаю решения на основе здравого смысла, а не личных симпатий? Пока что у Теви наиболее рациональные предложения. Она не устроит мордобой по прихоти, когда всё можно решить проще и безболезненнее для окружающих.

— Очень странно слышать это от той, кто не чурается решать проблемы насилием, — он усмехнулся. — Помнишь, как угрожала мне избиением?

— Да, и если ты сейчас же не пропустишь меня, угроза превратится в реальность!

Он приглашающе развёл руки в стороны.

— Ну давай, покажи мне, на что ты способна.

Чёртов провокатор! Он просто издевался над ней всё это время, а не пытался быть милым. Илия схватилась за рукоятку хлыста и встала в боевую стойку, не задумываясь о том, что у неё нет против него проработанной тактики.

Сверху раздался топот, и очень сердитая Теви съехала вниз по перилам, держа под мышкой катану.

— Два невоспитанных ребёнка с памятью аквариумной рыбки, у вас есть хоть капля уважения к хозяйке дома? Я устала и хочу выспаться перед сложным днём, а не разнимать вас! Все драки — на улице, раз не можете помириться цивилизованно!

Через секунду они поняли, зачем ей реликвия — она снова лишила их обоих ауры.

— Так хоть не поубиваете друг друга. А теперь — выметайтесь вон. И не возвращайтесь, пока не проветритесь!

— Ты недооцениваешь кулачные бои, Большая Тэ… Мы можем убить друг друга и голыми руками, если постараемся.

Теви скептически оглядела парня.

— Я знаю, в чём ты действительно хочешь постараться, так что хорош ездить мне по ушам. Считаю до трёх — и если не исчезните с глаз моих, вломлю каждому так, что будете тихонько лежать в отключке до самого утра. Раз...

На счёт «два» они уже выскочили на террасу, прихватив из прихожей тёплые куртки.

— О чём она?

— Забей. Ты когда-нибудь дралась без ауры? — Билл спустился на каменную дорожку, ведущую прочь от дома.

— Да, чаще, чем мне хотелось бы. По мнению Адама, это очень отрезвляет.

— Значит, ничего не потеряешь, если мы отложим поединок на другое время. Когда будем на пике формы и… где-нибудь подальше от этой сварливой крольчихи, портящей всё веселье. Я хочу пройтись до пляжа. Ты со мной?

— Ладно, пошли. Всё равно делать нечего...

* * *

На следующий день, после завтрака, Теви нагрузила их неожиданным вопросом:

— Вам когда-нибудь казалось странным поведение родителей Блейк?

— Смотря что ты понимаешь под «странным поведением», — заметил Билл. — С моей точки зрения это свобода выбора, которую они предоставили двенадцатилетней дочери. Гира вводил возрастное ограничение в первую очередь из-за неё, не так ли? Но позже, потеряв власть, не пытался забрать Блейк из организации. Хотя я на его месте не стал бы даже слушать капризы и обвинения от избалованной пигалицы, до конца не понимающей ситуацию, а отволок бы её за шкирку домой и там провёл воспитательную беседу. Раньше я думал, что верховный лидер шантажировала его, вынудив временно отступить. Но за пять лет ни разу не попытаться выцарапать единственную и горячо любимую дочь из «рассадника зла»? Совсем не похоже на так называемую «силу родительской любви, сворачивающей горы ради своего чада».

— Блейк — не «избалованная пигалица»! — сердито воскликнула Илия. — Всё было не так, как ты представляешь. Мы — то есть Адам, я и Ирвин — помогли ей сбежать из дома и защищали её перед родителями. Не скажу, что это было мудро и правильно с нашей стороны, но мы тогда отстояли её независимость.

— Пф, один обнаглевший подросток или целая кучка — Белладоннам должно было быть вообще до лампочки. Здесь кроется причина посерьёзнее. Но вам, конечно, было приятно ощущать себя крутыми и способными противостоять взрослым. Теви, вот что ты опять лыбишься? Скажи уже, что во всём виновата твоя сестрица-мозгоправ, и закроем тему!

— Она ни при чём. Это была я. Я уверила их, что присмотрю за Блейк и что с ней всё будет в порядке с такими замечательными друзьями, в решимости которых они убедились сами.

Замечательные друзья. Голос Теви так и сквозил беззлобной иронией…

— Для меня эта хрень имеет смысл только в том случае, если рядом стояла Рейсен и внушала им безоговорочное доверие тебе и любому бреду, что ты озвучишь, — не унимался Билл.

— Если тебе так проще жить, я не буду тебя разуверять.

— Зачем ты вмешалась? — спросила Илия. — Зачем тебе нужен был именно такой исход?

— Я думала, что смогу удержать всех нас от междоусобицы, если устрою компромисс там, улажу конфликт сям, подтолкну в нужную сторону своих товарищей… Но это не сильно помогло, потому что мы — всего лишь маленький муравейничек в огромном неизведанном мире. И вот, когда кто-то тыкает в наш муравейник палкой...

— Тебя понесло. Ты случайно не хранишь в подвале фруктово-ягодные настойки? Позвала б меня на дегустацию, мы с тобой быстро компромисса достигли бы!

— Там осталась пара трёхлитровых банок морковного сока. Хочешь?

— Просроченных ещё в прошлом столетии? Пожалуй, откажусь.

Не в силах больше терпеть этот цирк, Илия встала из-за стола.

— Эй, а посуду помыть?

— Сейчас твоя очередь, Билли!

— Опять? Я вчера тебе весь дом отдраил и крышу починил, неблагодарная.

— И что, думаешь, на этом твои подвиги закончены? Карамелька, не уходи без нас!..

 

Сегодняшним утром на острове выпал первый снег. Пушистые хлопья неспешно кружились в воздухе, падали на землю и тотчас же таяли, оставляя после себя лишь маленькие мокрые пятнышки на каменной дорожке у дома.

Илия села на ступеньки террасы. Если бы её собственные родители были до сих пор живы, то где она была бы сейчас: продолжала учиться на охотника или бросила школу, устав от бесконечной борьбы с чужими предрассудками? Были бы родители довольны её выбором? Наверное, они сказали бы: «Илия, если ты счастлива, то и мы тоже. Занимайся тем, что тебе нравится. Это твоя жизнь, и только тебе решать, как ею распорядиться».

Она больше не знала, что ей нравится. Не знала, как поступить, какой выбор был бы правильным лично для неё. Когда-нибудь перемирие закончится, и ей придётся выбирать между Биллом и Теви.

 

Из задумчивости её вывело уведомление о новом сообщении от Трифы. Вчера Теви выполнила своё обещание и снабдила их с Биллом новыми свитками. Поселение в Менаджери не было подключено к системе кросс-континентальной передачи данных, но поддерживало свою собственную mesh-сеть⁽²⁾ для связи по острову, помимо обычных радиостанций.

«Корсак узнал, что команда «Сантьяго» привезла с собой трёх пассажиров. Он пытается установить их личности. Кто ещё? Почему вы не сказали нам?»

Выбирать придётся очень скоро.

---

1) Билл демонстрирует нам относительный имморализм, согласно которому мораль — это не фундаментальный свод правил, раз и навсегда высеченный в камне, а легко переосмысливаемый и меняющийся в зависимости от условий и обстановки.

Вернуться к тексту

2) Беспроводные ячеистые сети. Все узлы в сети равны. Если один узел выйдет из строя, сеть продолжит функционировать. Сложно настраивать, но удобно использовать в маленьком анклаве, где все свои и не хотят зависеть от провайдеров клятых капиталистов человеков с большой земли. Новости из внешнего мира, правда, таким образом не получить, если нет подключения к глобальной сети.

Вернуться к тексту