Из тьмы льётся свет (джен)

Когда он очнулся, то не почувствовал ничего. Но постепенно Гиксос понял, что лежит в кровати, по шею накрытый одеялом. Постепенно к нему пришло осознание того, что он не чувствует никакой боли. Он уже подумал, что умер, как вдруг услышал привычные звуки оживлённого города, доносившиеся через открытое окно. Окно его спальни в Золотом городе.

Он помнил только смутные образы, какие-то обрывки: будто Осирис кладёт ему на голову мокрую холодную тряпочку, Сехмет подносит к его губам кубок, Рамзес и Ка хотят поговорить с ним, но потом уходят, Ра с Кефером пришли спросить о нём — всё это, конечно, полный бред. Такого просто не могло быть.

- Ой, вы бы лучше сейчас пользовались моментом, — послышался вдруг тихий голос Сехмет.

- Каким моментом? — шёпотом удивился Осирис.

У Гиксоса ёкнуло сердце: он действительно в Золотом городе, действительно в собственной спальне. Что же получается, эти образы — были?

- Побыть с ним рядом, — пояснила Сехмет. — Я уверена, что он вас любит, но когда очнётся, то может опять начать обижаться, не подпускать к себе.

- Ну-у-у, не думаю, — возразил учёный.

- Осирис, вы не хуже меня его знаете.

Гиксос закусил губу: уж если кому и обижаться, так это Осирису, в конце концов это ему пришлось возиться с учеником-предателем. Он хотел беззвучно вздохнуть, не привлекая к себе внимание, но неслышно не получилось, потому-то какой-то позвонок щёлкнул, и Гиксос со стоном выдохнул.

- Гиксос, — охнули Осирис и Сехмет в унисон и сразу очутились рядом с ним.

Изобретатель открыл глаза и увидел их обеспокоенные лица. Он поморгал, привыкая к свету, а Осирис в это время ощупал его лоб и щёки. Гиксос дёрнулся: он совсем забыл, каково это — ощущать заботливые прикосновения на лице.

- Жара нет, — сообщил Осирис, и оба учёных выдохнули.

- Гиксос, что случилось? — спросила Сехмет.

- Н-ни-и-ичег-го, — ответил он и удивился своим заиканиям. Видимо, это удивление отобразилось на его лице, потому что Осирис сказал:

- Не волнуйся, заикаться — это естественно. Тебе нужно что-нибудь? Воды, встать?

Гиксос покачал головой. Ему было как-то нехорошо, но он не мог понять, в чём дело, и где нехорошо. Сехмет тронула его плечо, и он увидел, что её рука забинтована.

- Б-би-инт? — это всё, что он смог выдавить, лишь глазами указывая на руку девушки.

- А, это, — Сехмет глянула на руку, — я твой донор. Мы сделали переливание крови ещё там, в лагере. Благо, у Осириса был подходящий инструмент. Тебе часто надобилось пополнять кровь, ты ведь не ел, нам приходилось вкалывать тебе коктейль, — она погладила его плечо.

Гиксос замычал, закрывая глаза, но львица поняла, что не от боли. Гиксос рвано вздохнул и открыл глаза. Взгляд его устремился на учителя.

- Ф-ф-фот-тог… гра-а-а-ф-ф… фи-ия… й-й-я-а не…

- Не продолжай, — Осирис приложил палец к его губам, — тебе ещё рано говорить такие длинные слова и фразы, — он убрал палец и погладил ученика по щеке. — Ты имеешь в виду ту фотографию, на которой я сделал надпись. Так вот, там, в лагере, была её копия. Может быть, ты заметил, что она немятая, гладкая. Та, которую ты хотел уничтожить, разглажена и лежит в сейфе, а её копию я взял с собой.

- З-за-ач-чем сох-хра?.. — он выдохнул и на пару мгновений прикрыл глаза.

- Это была моя память о твоих последних действиях. О твоих слезах.

Гиксос закрыл глаза. Память. Память о нём. О предателе. Учитель словно отгадал его мысли.

- Послушай, Гиксос, Ра всё понял и вошёл в твоё положение. Вы с Сехмет, спасшие нас ещё и в этих руинах, прощены.

- У тебя даже не будет допроса, я рассказала всё, и фараон решил, что был несправедлив к тебе. Он хотел сам сказать, но не знал, когда ты очнёшься, а потому просил передать тебе, что в случившемся только его вина, ведь ты был незаслуженно обижен им. Он вернёт тебя в ряды своих воинов, как только ты поправишься. Но если ты не захочешь быть воином Золотой армии, он сделает для тебя ещё что-нибудь.

- П-ро-ости-и-ит-те-е-е, — прошептал Гиксос, закрывая глаза. Он совсем обессилел, и его голова чуть съехала в левую часть подушки, в сторону Осириса.

- Гиксос, эй! — в голосе учёного юноша услышал сильный испуг, и сразу же рука учителя стала проверять его пульс на шее. От этого Гиксос вновь почувствовал, что ему нехорошо.

Кто-то положил ему на голову мокрую холодную тряпочку. Гиксос никак не мог поверить, что всё обошлось, что он прощён. Но простил ли его учитель на самом деле или просто исполняет свой долг? Тут юноша наконец понял, что с ним не так.

- Ж-жив-вот, ро-от, — выдавил он, чуть приподнимаясь.

- Нужен тазик, — догадался Осирис и снял тряпочку с лица ученика. Сехмет принесла средних размеров тазик и помогла учёному усадить Гиксоса, а затем поставила тазик ему на колени. Учёный подобрал одеяло, свалившееся с груди ученика, закрыл его тело и одеяло по бокам какими-то тряпочками, а затем отошёл налить воды в тазик поменьше. Когда он вернулся, тошнота Гиксоса проявилась окончательно, так что учёный поспешил поддержать изобретателя, которого просто трясло от рвотных позывов.

- Ну, кажется, извержение закончилось, — с улыбкой сказал через некоторое время Осирис, вытирая лицо Гиксоса чистым мокрым полотенцем, пока Сехмет всё убирала. — Я рад, что это началось так рано.

Гиксос чихнул.

- Будь здоров, мой мальчик, будь здоров. Понимаешь, по моим расчётам тошнота должна была появиться у тебя через несколько дней, но в нашем случае чем раньше — тем лучше. Этот паук попал ровно в твою травму и хорошенько там всё поломал. Успокойся, — Осирис взял побледневшего ученика за плечо, но тут заметил, что он ощупывает свой живот. — Он не проткнул тебя насквозь, просто сломал часть позвоночника. Операция уже сделана, теперь ты здоров. Осталось только поправиться.

- Осирис, дайте ему отдохнуть, по-моему, он понимает не всё, — сказала вернувшаяся Сехмет. Она угадала: юноша понял суть, но почти ничего не запомнил.

Гиксос снова чихнул.

- Не беда, мы всё расскажем ему снова. А вот то, что он расчихался, меня действительно тревожит, — Осирис ощупал лоб ученика.

Всё это время изобретатель держался, едва заставляя себя сидеть, но после последних слов учителя он словно обессилел и упал, а так как он был наклонен в сторону учёного, то и приземлился прямо на его плечо. Осирис обнял его.

- Тебе срочно нужно полежать… Гиксос, я скажу тебе ещё одно, потому что это важно. По крайней мере для меня… Я прошу тебя не обижаться на меня из-за всего, что тогда случилось здесь. Но зная тебя, я скажу, что и я нисколько не обижаюсь на тебя. Хорошо? — он помог ученику лечь и укрыл его одеялом. Гиксос кивнул, соглашаясь на всё. Кажется, впервые за столько месяцев он был счастлив.

* * *

Участники игры Кефера так никому никогда и не признались, что действовали тайно и с единственной целью — вернуть Гиксоса. Но все они постоянно навещали изобретателя и рассказывали ему новости, скрашивая его будни. Сехмет сидела с ним, когда был занят Осирис, а Осирис был рядом, когда работать приходилось Сехмет. И Гиксос никогда не чувствовал себя покинутым, он чувствовал себя дома.

Однажды после перевязки поясницы Осирис сидел рядом с учеником и рассказывал какую-то забавную историю. Когда история закончилась, раздался стук, и после разрешения вошёл Ра. Гиксос машинально придвинулся к учителю, словно прося защиты, и учёный приобнял его одной рукой. От фараона не скрылось это опасение.

- Гиксос, послушай, — сказал он мягко, — тебе уже передали мои извинения, но теперь, когда ты совершенно в своём сознании, я хочу извиниться ещё раз. Я был несправедлив к тебе и прошу меня простить. Если ты захочешь, то сможешь по-прежнему быть воином Золотой армии. Я хочу загладить свою вину и потому предоставляю тебе право выбора твоей судьбы. Чего ты хочешь?

Гиксос, ещё не до конца оправившийся от психологического заболевания, с трудом подавил в себе желание спрятаться за учителя и плотнее прижаться к нему, сделаться незаметным. Ра всё ещё вызывал в нём чувство страха, но слова фараона заставили его голову работать.

- Если можно, повелитель, — сказал он осторожно, — я бы хотел, чтобы в царстве не было такого контроля, чтобы жители могли решать свои судьбы… Как было при правлении Кефера.

Теперь он прижался к учителю, почти не подавляя дрожи. Осирис тихо поглаживал его по плечу и в упор смотрел на Ра.

- Хорошо, — улыбнулся фараон. — Если уж тебя больше волнует судьба жителей Египтуса, чем твоя, я выполню это желание. Чувствую, Кефер сегодня будет очень удивлён. Но всё-таки скажи, вернёшься ты в ряды воинов?

Гиксос посмотрел на Осириса, тот заметил это, вздохнул и ответил за ученика:

- Об этом нужно говорить, когда всё пройдёт, мой фараон. Пока что даже обыкновенная ходьба даётся ему с трудом.

- Хорошо, — согласился Ра, ободряюще улыбнулся юноше и ушёл. Гиксос почувствовал облегчение. Он действительно был дома, к нему теперь относились по-прежнему. И уже неважно, что когда-то он действовал против Золотого города, главное, что он вернулся, добился того, за что сражался. Ведь всегда из тьмы льётся свет.