Запах осени (джен)

— Так, Вадим Игнатьич, что там твой вампир, отчитался? Компас готов? — спросил Салазаров, сидя в рабочем кресле.

— Готов и в работе, — сообщил Дугорог, проходя по кабинету начальника. — Засекли этих гавриков и ведём.

— Добро. И куда они сиганули?

— В Ленск, а оттуда сразу в Талбокой, а потом в окрестности Шеи и дальше по северам. Малость на запад отклоняются.

— И как думаешь, чего им на севере, заметь, нашем севере, понадобилось? — спросил Михай друга и однокашника, с которым проработал невесть сколько лет, которого вытащил с Дальнего Востока в центр и которому доверял, как себе.

— Да непонятно это и нелогично. Прятаться у нас сложно. Служба поставлена как надо, всё одно словим. И о том знают. Обычно прячутся в Америках, особенно Южную любят. Ещё Африку любят за её бардак. А у нас-то с чего? Ежели только за чем-то конкретным пришли, — Вадим посмотрел на начальника вопросительно.

— Они, похоже, к Пади идут, — проговорил, подумав, Михай, — Понимаешь, сама паучиха штука редкая, их всего четыре зелёных и три чёрных. Нефритовая, жадеитовая, малахитовая и из змеевика — зелёные. Опал, обсидиан и черный янтарь — чёрные. Есть и красных пара, где-то на крайних югах. В общем, мало кто ими владеет. То есть, имеет шкатулку и наречь самого заклятия. Про тех же красных известно, что они в коллекции одного шейха аравийского на полочке для красоты, а сами заклинания утеряны. У нас в России их две. Одна опаловая в спецхране, тоже для красоты. Вторая жадеитовая у нас в имении и поверь, хранится она ничуть не хуже, чем в министерстве. И вдруг выплывает наречь заклятия, причём от каких-то там иностранцев. А кто создал жадеитовую, знаешь? — Вадим покрутил головой. — Неклюда Тёмного по истории проходил?

— Ох, Ёжкина головёшка, — глаза Дугорога малость округлились, — хочешь сказать, он сам выполз из логова? Это ж сколько лет прошло?

— Сам вряд ли, скорей, кто-то в логово как-то проник. — Михай бросил перо, которое крутил в пальцах. — Так что ставь пост на Пади, Вадим. Туда они рвутся, больше некуда им, не туристы, чай.

— И кого поставить? — сказал Дугорог, подняв брови. — Ну, тут снимем с погони, раз уверен, куда идут. Но кого попало на засидку не посадишь. Подумай сам, надо кого-то или крайне опытного, или изначально незаметного настолько, что эти пройдут мимо него и укажут, где вход.

— И правда, не брать же их у Пади. Пусть покажут, как зашли. Давай думать. Например, у нас в этом районе орлаки есть? Не-ет. Найди кого-нибудь. Сними с других участков кого-то поопытней. И привычного к холоду, осень — а там уже, почитай, зима. Лучше троих, четверых. И пусть облёт делают по очереди. А остальные пусть в одном сиге от Пади дежурят. С погони всех не снимай, пусть эти тати чуют, что за ними идут.

— И кого я туда пошлю?

— Да хоть отпускников отзывай, потом догуляют.

— Добро, и в саму Падь надо хоть кого-то посадить, пусть вход караулит, мало ли, на первый взгляд, зачарован, — Дугорог поднялся с кресла, стоявшего у стола главы стражи. Сделав пару шагов в направлении к двери, он остановился и, повернувшись, спросил: — Михай Димитрич, а с сидой-то что? Ну, где взяли, как доставили? Да и зачем она им вообще понадобилась-то? И жертвоприношение это... Это же даже не прошлый век. Дичь какая-то.

— Это да. Сида не наша, не из России. На востоке Албании национальный парк есть в горах. Вот там она и проживала со своими. В себя привели недавно. Пока в шоке была, мы с албанским магом снеслись. После лечения уедет домой. А пока в больничку привезли её маму. Сиделкой у девчонки посидит, скорее отойдёт от перепуга. А вот что касается жертвоприношения, поймаем этих и спросим.