Запах осени (джен)

— Чего со мной сделается то? — сказал я, выпрастывая руки из опутавшего меня винограда. — А вот ты мне скажи-ка, дружище. Ты чего промахнулся-то?

— Это не промах, а предупредительный в воздух, — ответил Саня, сдерживая улыбку. И мы заржали. Видимо, сказалось напряжение потасовки.

Над краем площадки показалась голова отца.

— Ну и чего ржёте, как пегасы необъезженные, а? Давай-ка, Овсюжин, вытаскивай приятеля, — отец был нарочито суров, но когда мы с Саней подошли к нему, я увидел, что руки у него таки малость дрожат.

— Ладно, бать, всё же вроде в порядке, не переживай так, — я приобнял его за плечи. Отец покачал головой и, ухмыльнувшись, дал мне подзатыльник — так, слегка.

— Нормально, говоришь?

Я повернулся на голос.

— О, дядька Вадим. Привет. А ты тут чего?

— Да вот за твоими оппонентами заглянул. С ногами-то что?

Я посмотрел на ноги, торчащие из широких шорт, которые я всегда надевал в лес.

— Да норм всё, просто расслабиться пока не могу. С перепугу. Вот морфа и держится.

— Ладно, — он повернулся и пошёл в центр площадки, где лежала девушка в позе эмбриона, опутанная паутиной. Проходя мимо рослого, чернявого парня явно южных кровей, Вадим Игнатович приказал тому собрать кровь раненого мага. К слову, ногу эти гады забрали.

Молодой страж подошёл к пятну уже впитавшейся крови и стал его рассматривать, что-то нашёптывая. Интересно, как он кровь из песка и щебня извлекать будет? Тот же, достав палочку, встал над кровавым пятном на колени и, почти уткнувшись носом в пятно, начал что-то напевать себе под нос, постукивая тихонько по краям пятна кончиком своей палочки. Кровь на глазах стала выступать из грунта, формируясь в шарик размером с кулак, который поднялся в воздух и, разделившись на ровные пять частей, заполнил собой пять пробирок. Под пробку. Э-э, да это же магия крови.

— А магия крови, часом, не запрещена? — спросил я.

— В общем, да, запрещена, но не вся и не всем, — он пожал плечами и улыбнулся, после чего протянул руку: — Гази.

— Сергей, — я пожал протянутую ладонь.

Подойдя к отцу и дядьке, я присоединился к разглядыванию жертвы. Это была молодая, лет семнадцати девушка. Волосы цвета соломы стянуты на затылке в хвост. И, если бы не гримаса боли и страха, даже в беспамятстве, то личико вполне милое.

— И что, никак не помочь? — вопрос отца вогнал меня в ступор. Как — не помочь? Она что, умрет?

— Это, похоже, паутина чёрной вдовы, не разрезать и не порвать. Да и если её тронуть, то сеть на каждое шевеление сжиматься будет. Пока не порежет жертву на куски. Посему пусть девочка спит под заклятием, а мы думать будем. А пока начальству отчитаться потребно.