Чёрная Эскадрилья/Black Squadron (джен)

Несмотря на принятую для облегчения боли таблетку с бактой, этой ночью Люк спал ужасно. Он ворочался ещё долго после того, как все товарищи по отряду легли спать. Лоб и уши казались горячими, а пространство вокруг — слишком тесным. Горло продолжало болеть и зудеть даже после того, как подействовала таблетка, и дышать всё ещё было трудно. Стоило ему задремать, как его начинали мучить нервозные мысли и кошмары. Он ощущал себя в ловушке, страстно желая погрузиться в глубокий сон, но пугаясь того, что будет завтра.

Люк вскочил на кровати, увидев, что над ним стоит Вейдер, протягивая руку к его шее. Он сел и в последний момент смог сдержать крик. Сердце колотилось в груди. "Ничего страшного", — подумал он, опуская рефлекторно поднятые для защиты руки. Это не Вейдер дышит ему в шею: повторяющийся шипящий звук оказался лёгким храпом Гада.

Пытаясь избавиться от ощущения руки в кожаной перчатке, сжимающей его шею, он глянул на часы, стоявшие на тумбочке, и поморщился — меньше чем через час надо будет вставать. Сегодня ему больше не уснуть.

Он с трудом поднялся и застонал. Голос был грубым и хриплым, но говорить было уже не так больно, как вечером. Он зевнул и пошёл в душ, дрожа от усталости. Обычно ему удавалось не обращать внимания на космический холод, но в ранние утренние часы было особенно трудно игнорировать низкую температуру на корабле.

Люк закрыл дверь освежителя, открыл кран над раковиной и плеснул воды себе в лицо, морщась от холода. Он приобрёл эту привычку в академии, умываясь каждый раз, когда у него выпадала тяжёлая ночь: ультразвуковой душ не мог так эффективно смыть следы усталости, как холодная вода. Почувствовав себя немного лучше, он глубоко вдохнул и вытерся полотенцем, наслаждаясь ощущением грубой ткани на лице. Взгляд привычно метнулся к зеркалу, и он замер.

Он был ужасно бледный и худой, под усталыми глазами виднелись тёмные круги, но внимание привлекло вовсе не это. Одновременно испуганный и зачарованный, он осторожно поднял руку и потёр основание шеи, на которой пестрели пятна в местах, где Вейдер держал его за горло накануне. Кровоподтёки были словно фиолетовые, синие и зелёные туманности. Он ошеломлённо прикоснулся к ним и удивился тому, что они не были особо чувствительными. Внутри горло зудело гораздо сильнее.

На него нахлынули воспоминания, и он оперся о раковину, стараясь дышать ровно.

Он должен был умереть. Он всё помнил: ощущение беспомощности, когда его прижали к стене; металлическую руку, сжимающую трахею... Но больше всего его пугала сила ярости Вейдера: постепенное увеличение давления на горло, холодный расчет в ожидании, когда его сознание начнёт угасать... Люк сам не знал, почему, но был уверен, что это была не просто вспышка гнева. Вейдер умышленно пытался его убить.

Люк закрыл глаза и прерывисто вздохнул. Он не понимал, почему Вейдер отпустил его. Он смутно помнил вчерашний вечер: ему задавали непонятные вопросы, а затем выгнали, отмахнувшись, как будто он просто принёс кофе. Люку так хотелось знать, что произошло, почему он до сих пор ходит и дышит. Если бы только он мог понимать пугающие вспышки раздражения своего командира... Осознание того, что, возможно, в следующий раз ему повезёт меньше, пугало.

Ладно бы Вейдер действительно передумал его убивать, а что, если он просто ждал следующей встречи с Люком, чтобы закончить всё раз и навсегда? Люк был в ужасе. Казалось, что Вейдер очень хотел его смерти, но остановился по непонятной причине... Вполне вероятно, что, когда они увидятся в следующий раз, ситх снова попытается его убить и на этот раз не остановится.

Наверняка можно было сказать только одно: если он хочет жить, то должен избежать пристального внимания Вейдера. Уход — точнее, дезертирство — точно не рассматривался: так его убьют с большей вероятностью, быстрее и за дело. Он просто отказывался покидать имперский флот таким способом. Попросить о переназначении также было немыслимо, поскольку такие запросы должны были получать одобрение Вейдера, и у Люка было гнетущее чувство, что тот его просто так не отпустит.

Он провёл рукой по лицу. Если бы только знать, почему командир так заинтересовался им... Он отбросил пугающую мысль о том, что в нём разоблачили сына джедая: похоже, Вейдер по непонятной причине думал, что он сам джедай. Это пугало само по себе: ведь если Вейдер продолжит так думать, у Люка действительно не останется надежды на выживание.

Значит, у него есть только один выход: затаиться и стать идеальным солдатом — не жаловаться и больше не привлекать к себе внимание Вейдера. К сожалению, он был склонен проявлять вспыльчивость в самый неподходящий момент, особенно когда это касалось командира. Его утомляло и раздражало то, что Вейдер, казалось, постоянно стоял у него над душой, вынуждая защищаться.

Однако, было не похоже, что у него был выбор.

Стараясь не думать об этом слишком много, Люк принял душ и надел форму. Он натянул воротничок как можно выше, но его не хватало, чтобы скрыть синяки. Он надеялся, что ему ничего не скажут на этот счёт...

Люк не спеша пил кофе, наслаждаясь мягким вкусом и пытаясь не думать о том, что, возможно, делает это в последний раз. Так как он встал рано, времени на завтрак было больше, чем обычно, но он не был уверен, что это хорошо. Его размышления определённо были более мрачными, чем обычно по утрам...

Люк направился в зал совещаний за инструкциями лейтенанта Танбриса на десять минут раньше и думал о том, что его ждёт на этот раз: до сих пор Вейдер был довольно изобретателен, отправляя его в такие места, где он больше всего скучал по полётам. Удосужился ли командир вообще назначить ему обязанности или его просто вызовут в покои ситха, и он оттуда уже не выйдет?

К его удивлению, лейтенант Танбрис одарил его лёгкой улыбкой, протягивая датапад.

— Поздравляю, энсин Ларс: вас восстановили в эскадрилье.

Люк заморгал, не смея поверить свои ушам.

— Что?

— Посмотрите сами, — лейтенант кивнул в сторону датапада. — Это, пожалуй, одно из самых коротких и лёгких наказаний за провинность, которую вы совершили. С этого момента вы должны вернуться к своим обычным обязанностям.

Люк взглянул на устройство и увидел подтверждение слов офицера. Его улыбка стала ещё шире: он действительно вернулся, наконец-то это случилось. Теперь у него будет возможность проявить себя, продемонстрировать свою заинтересованность и решимость стать лучше, и он вознамерился не упустить её.

— Спасибо, сэр! — взволнованно ответил он, улыбаясь во весь рот. — Обещаю, что не разочарую!

В этот раз на вспышку эмоций ему ответили улыбкой вместо неодобрительного взгляда.

— Вы должны благодарить не меня, и не мне давать обещания, — сказал Танбрис. — Идите — кажется, минут через пятнадцать в комнате 113-8 запланировано совещание эскадрильи. Будут планировать операцию, если мне не изменяет память.

Планировать операцию... Значит, скоро у них будет работа. Люку хотелось танцевать и скакать. Его вернули в эскадрилью... Он снова будет летать... Это было такое облегчение, будто гора с плеч свалилась. Если бы лейтенант Танбрис его не видел, он бы рассмеялся и закричал прямо здесь.

Очередной взгляд на датапад отрезвил его.

— Лейтенант Танбрис, сэр... вы не знаете, нужно ли мне будет отчитываться перед ним по вечерам или у меня будет обычный график? Здесь про это не сказано...

Лейтенант нахмурился. Он попросил у Люка планшет и, пролистав несколько страниц, ответил:

— Не знаю. — Он вернул устройство Люку. — Однако, зная этого человека, сомневаюсь, что это оплошность.

У Люка внутри похолодело от ужаса: он всё ещё должен каждый день встречаться с Вейдером. Таким образом командир хочет убедиться, что он прилично себя ведёт, или ситх замышляет что-то зловещее? Может, эта реабилитация в эскадрилье — лишь способ ослабить его бдительность, чтобы он не ожидал следующей попытки убийства?

Вскоре после этого пришли его товарищи по отряду. Первыми были Тайный Матерщинник и темнокожий человек с седыми волосами.

— Привет, — поздоровался Люк как можно более непринужденным тоном. После прошлого вечера он ощущал неловкость и надеялся, то они не начнут говорить об этом.

— Привет, салага, — с улыбкой сказал Тайный Матерщинник. — Как ты себя чувствуешь? Выглядишь лучше, чем вчера.

Люк напрягся и пожал плечами.

— Всё хорошо, — ответил он и поспешил сменить тему, обращаясь к новобранцу: — Извините, у меня не было возможности узнать ваше имя.

Люк сказал правду, но задал этот вопрос по другой причине: он пришёл к выводу, что пилоты обычно предпочитают, чтобы к ним обращались по позывным, а не по имени, а он понятия не имел, какой позывной у этого парня.

— Зови меня Седой, — как и предполагалось, ответил тот, махнув рукой.

— Так значит, ты вернулся к лётной службе? — спросил Тайный Матерщинник.

— Ага, — ответил Люк, видя краем глаза, что в комнату входят остальные пилоты. — Наконец-то период отстранения от полётов закончился...

Люк осёкся и громко вскрикнул, когда его хлопнули по плечу с такой силой, что он чуть не упал лицом на стол. В зале раздался смех. Он насмешливо смотрел на Охотника, пока тот обходил стол, чтобы сесть напротив. За ним шли два новых пилота и ухмылялись.

— "Привет" и "С возвращением" говорят не так, безмозглый ты головорез.

Не успел Охотник возразить, как пилот, сидящий рядом с ним, громко рассмеялся.

— Молодец, пацан, с ним так и надо разговаривать, — сказал мужчина, и Люк удивился его сильному и глубокому голосу при том, что он не был высоким или широкоплечим. — Во всяком случае, ты не хрипишь, как вчера. Я Гром, а это Космос.

Люк глянул на Космоса — худощавого мужчину с высоко расположенными тонкими бровями, придававшими ему рассеянный вид. Космос кивнул и улыбнулся, а Охотник застонал.

— Чувак, если ты будешь продолжать в том же духе, то без тебя, пожалуй, было лучше. Мне нравилась тишина. — Вдруг Охотник нахмурился, а Люк застыл, поняв, куда он смотрит. — Эй, а что у тебя на шее?

Люк пожал плечами и не смог удержаться и не потереть горло — отчасти рефлекторно, отчасти чтобы скрыть синяки.

— Долго рассказывать.

Люк снова посмотрел на дверь, куда постепенно входили остальные члены эскадрильи. Гад подошёл и сел рядом с ними, за ним — Корл, оставшиеся новички и Разрыватель, который сел в глубине зала. Обычно такими презентациями руководил Разрыватель, и раз он не собирался говорить, то кто это мог быть...

Все замолчали, а Люк побледнел, не в силах оторвать глаз от высокой фигуры Вейдера, входившего в комнату. Механическое дыхание зазвучало для Люка колокольным звоном, преследовавшим его в кошмарах этой ночью, а по спине пробежал холодок. У него перехватило дыхание, сердце забилось сильнее, и он вдруг отчётливо почувствовал, как воздух входит и выходит из его лёгких.

Вот и всё. Ему конец. Теперь в любой момент Вейдер может протянуть руку, и он не сможет дышать. Люк явственно представил себе эту картину... Он сгорбился на стуле, чтобы Вейдер его не заметил, паникуя так сильно, что едва мог соображать.

Умирать не хотелось...

Но Вейдер даже не взглянул на него. Он прошёл в конец комнаты, задевая плащом ножки стульев, и Люк подумал, что у него сердце остановится от ужаса, когда ситх проходил мимо. Вейдер несколько секунд оглядывал аудиторию, после чего заговорил:

— Мы обнаружили, где прячутся повстанцы, которые помогали отражать нашу атаку на базу на Карози 12. В данный момент мы изучаем возможность нападения и разрабатываем наилучшую стратегию. Мы полагаем, что эта застава защищена гораздо лучше, поскольку там целый арсенал кораблей и солдаты.

Наконец сердцебиение начало успокаиваться, и Люк смог понять, о чём говорил Вейдер. Может, ситх и не станет убивать его сейчас. Вряд ли он захочет устраивать хаос во время совещания на глазах у всех. Это не слишком подходящее место для убийства.

У него будет по крайней мере пара часов передышки. В конце концов, Вейдер же не прекратил их встречи по вечерам...

— Чёрная Эскадрилья долго была лишь собственной тенью, настолько опустошённая потерями, что численность пилотов сократилась вдвое, — продолжал Вейдер. — Для пополнения ваших рядов было тщательно изучено бесчисленное множество личных дел, чтобы найти лучших в имперском флоте. Вы — элита, джентльмены, а элиту непросто заменить. Но теперь эскадрилья снова в полном составе и готова сражаться, как во времена былой славы.

Не буду вас обманывать: следующие недели будут очень тяжелыми. Вам нужно будет тренироваться, адаптироваться, соответствовать более высоким требованиям, чем раньше, чтобы влиться в новый график. Достигнуть мира можно только потом и кровью. От вас ожидается — точнее, требуется — быть самыми быстрыми, умными, сильными и знающими бойцами в Империи.

Теперь, когда Люк немного успокоился, его охватило волнение от этих слов. Вейдер был хорош не только на поле боя: он также обладал ораторским мастерством и мог вдохновить своих солдат. Люк подумал, ощутили ли его товарищи по команде то же, что и он: желание проявить себя и предвкушение возможности сделать это с лучшей стороны... Он, например, не мог дождаться подходящего случая.

Ну то есть если доживёт.

Он отбросил эту ужасную мысль и стал внимательно слушать Вейдера, излагавшего план тренировок, необходимые навыки и первые сведения о повстанцах, которые удалось получить. Он говорил долго, но Люк удерживал концентрацию внимания, боясь, ситх заметит его малейшее отвлечение. Затем, наконец, Вейдер отошёл и предоставил место Разрывателю, после чего вышел из зала.

Разрыватель начал говорить о технических подробностях, а Люк обмяк на стуле. Он был жив, свободен и никогда бы не подумал, что почувствует облегчение от одного этого факта.

Когда Разрыватель закончил презентацию, большую часть которой Люк уловил, они отправились на симуляторы для практики. Снова оказавшись в кабине, Люк испытал странное ощущение одновременно привычки и новизны. Он не думал, что так долго не тренировался с момента начала обучения... Обхватив штурвал, он делал медленные вдохи и выдохи, а на губах появилась улыбка.

Программа запустилась, и он снова парил в космосе и вращался, как обычно делал раньше. Он едва удержался от дикого хохота на одном из разворотов, при этом продолжая одновременно следить за товарищами, уклоняться от врагов и сбивать их корабли. Это было просто и естественно; выученные в академии движения восстановились автоматически, как навык ходьбы.

Однако, мгновение спустя он стал уделять больше внимания инструкциям, а также сосредоточился на действиях остальных членов команды, чтобы приспособиться к ним. Может, ему и не хватало практики, но это с лихвой компенсировалось энтузиазмом и мотивацией. Он был полон решимости не повторять ошибок, которые стоили ему места в эскадрилье.

Через несколько минут он начал привыкать. Люк одновременно был отстранён и крайне вовлечён в процесс; он словно засыпал, но при этом был бодрее, чем когда-либо. Он знал, что сделает враг, ещё до того, как тот начинал манёвр — Люк практически чувствовал их, ведомый сильной интуицией, которая подсказывала ему, что делать, до того, как он успевал что-либо осмыслить...

Нет. Он нарочно выдернул себя из этого состояния, едва увернувшись от повстанца, который летел прямо на него, пока Люк отвлёкся. Сердце забилось сильней. Он узнал это ощущение: именно оно не давало ему выстрелить по приказу Вейдера на Карози 12 и доставило столько проблем. Люк решил больше не позволять ему управлять собой, чтобы оно не разрушило его карьеру или даже жизнь.

Но было трудно сохранять максимальную производительность, не впадая в это состояние, на которое, как он теперь понял, он во многом полагался в полётах. Люк не думал, что смог полностью избавиться от привычки: каждый раз, оказываясь в особо затруднительном положении, он обнаруживал, что помимо воли прибегает к этой интуиции, словно к тайному знанию, что надо делать, чтобы его не сбили.

Летать таким образом было довольно неудобно, но Люк как-то умудрился получить удовольствие от этого усложнения. Его не убили до конца упражнения, а его команда получила приличный балл. Глядя на табло, он провёл рукой по коротким волосам, перевёл дыхание и вышел из кабины симулятора.

Остальные уже собрались вокруг стола для подведения итогов и ждали Разрывателя, который ещё подсчитывал результаты.

— Это была какая-то разминка, — сказал Гром. — Не помню, чтобы мне приходилось так попотеть на обычном симуляторе.

— Здесь так и есть, — ответил Тайный Матерщинник. — Разрывателю нравится использовать программы очень высокого уровня сложности, чтобы реальный бой по сравнению с ними выглядел спокойным патрулём.

Гром фыркнул.

— Что хуже всего, я допускаю, что это работает.

Этот комментарий вызвал у Люка приступ беспричинного смеха, а когда товарищи удивлённо уставились на него, он начал смеяться ещё громче. Он давно не ощущал себя таким беззаботным, нормальным и принятым в команду. Ему наконец удалось взять себя в руки, как раз когда пришёл Разрыватель, но он до сих пор ухмылялся как сумасшедший.

— Как я рад вернуться, — выдохнул он в качестве объяснения.

Весь оставшийся день они тренировались на симуляторах, подводили итоги и изучали тактику боя. Когда Разрыватель наконец отпустил их, все были измотаны, а Люк, который не летал несколько недель, устал больше остальных. Но всё же было приятно закончить день уставшим и знать, что этой ночью он будет нормально спать, а не постоянно просыпаться, как когда его отстранили от полётов.

Если бы только ему дали небольшое послабление.

— ...а потом смотрит ему прямо в глаза и говорит: "Я не знал, что время на это ограничено!"

Люк пил и прислушивался к голосу Торпеды — одного из новых пилотов, рассказывающих о происшествии, имевшем место вчера. Может, если он спрячет лицо за стаканом, оно станет не таким красным... Скептический смех подчеркивал беззаботность истории, детали которой Люк уже почти забыл и надеялся никогда не вспоминать.

Вот что из этого вышло.

— Вейдер замер и как будто аж дышать перестал. Я думал, пацан упадёт замертво прямо там!

Охотник присвистнул и повернулся к Люку, поднимая свой стакан.

— Каждый раз, когда я думаю, что невозможно сделать что-то более безумное, ты доказываешь, что я ошибся, — сказал он. — Не знаю, уважать тебя за это или орать на тебя, пока в тебе не проснётся чувство самосохранения.

— То и другое, — вмешался Космос, и Люк заметил, что у него глаза разного цвета. Может быть, поэтому он всегда выглядел рассеянным, словно думал о чём-то другом. Однако сейчас он казался весёлым.

— Ну и что здесь смешного? Я люблю опасность, — похвастался Люк. Вопреки всему, в ответ на их ошарашенные взгляды он ощутил гордость и старался не зацикливаться на том, как у него всё сжималось внутри с момента начала обсуждения этой темы.

Он взглянул на свои часы — однозначно можно позволить себе ещё пару минут...

В комнате раздался смех.

— Кто хочет сделать ставку на то, как скоро его опять отстранят от полётов? — спросил Гром так громко, что Люк, сидящий рядом с ним, поморщился.

Узел в животе стал ощущаться сильнее. Возможно, они все проиграют это пари.

Откладывать больше нельзя.

— Спасибо, но это без меня, — сказал Люк. — В любом случае, мне пора. Я всё ещё должен отчитываться перед Вейдером.

Он допил то, что оставалось в стакане, и поставил его на стол, наслаждаясь ощущением мягкого тепла, разливающегося в животе. Руки не дрожат. Всё хорошо.

— У тебя не будет проблем? — спросил Охотник беззаботным тоном, но Люк видел, что тот глянул на его шею и смотрит с беспокойством.

Выдавив улыбку, он ответил:

— Нет, конечно, я вернусь максимум через полчаса. — Он пытался сам в это поверить.

Было не похоже, что Охотника это убедило. Люк выдержал его взгляд, надеясь, что никто не услышит, как его сердце бьётся о рёбра.

— Ну ладно, тогда увидимся, — сказал напарник.

Люк кивнул, в шутку отсалютовал всем пилотам и ушёл.

Ему удалось держать себя в руках до тех пор, пока он не подошёл к двери Вейдера. Здесь страх обрушился на него в полную силу, и он уже не знал, как нажать кнопку домофона.

Он не мог. Не мог снова войти в эту комнату, зная, что его собираются убить — а теперь Люк был уверен, что его ожидает именно это, возможно, как только он переступит порог.

Но какой у него был выбор? Вейдер ждал его и отдал приказ каждый вечер приходить к нему в каюту для отчёта. Он командовал всем кораблём, у Люка не было шансов безнаказанно игнорировать его приказы.

Люк замер, рассеянно уставившись на дверь, и не мог сделать ни шагу. Хотелось плакать. Он не хотел умирать: слишком многое ещё не было сделано в жизни...

Не успел он решиться, как дверь открылась, как будто Вейдер знал, что там кто-то стоит, и у Люка замерло сердце. Теперь пути назад не было.

Почему-то при виде Вейдера страх Люка сменился решимостью, и он сжал зубы. Что ж, если это действительно конец, то он ничего не может поделать, кроме как встретить смерть с гордо поднятой головой. Он не был напуганным ребёнком или капризным, непослушным мальчишкой, за которого, как он понял, его принимали. Если встреча с ситхом будет последним моментом его жизни, то он встретит его мужественно.

Придерживаясь своего непреклонного решения казаться сильным, он вошёл в каюту командира с бешено колотящимся сердцем. Он осознавал каждое своё движение, каждый жест и пульсацию крови в венах. Люк заставил себя глубоко дышать и заметил, что его дыхание было до ужаса синхронным с дыханием Вейдера.

— Энсин Ларс, — сказал тот, — надеюсь, вы познакомились с новыми членами эскадрильи?

Наблюдая за Вейдером краем глаза, Люк ощутил, что начинает расслабляться, так как на него не нападают. Ни в голосе ситха, ни в языке его тела не было никаких намёков на то, какие эмоции тот испытывал.

— Да, милорд. — Люк засомневался, но решил, что если он скажет, то это будет достаточно нейтрально и не разозлит командира. — Спасибо, что дали мне второй шанс. Обещаю не упустить его.

Вейдер утвердительно кивнул.

— Хорошо. Рад видеть, что у вас такой настрой. Надеюсь, вы извлекли уроки из своих ошибок и впредь будете работать лучше.

Люк кивнул, стараясь не выдать своего удивления. Вейдер сделал ему комплимент, что ли? Он и не знал, что такое бывает.

В конце концов, может, он сегодня и не умрёт. В душе невольно зародилась надежда.

— Да, милорд.

— Очень хорошо. — Вейдер шевельнулся, и Люк вздрогнул, но тот лишь скрестил руки на груди. — Сегодня я наблюдал за вашей практикой и заметил, что ваш стиль пилотирования несколько изменился: мне показалось, что вы стали менее точны и медленней реагируете. Вам известна причина этой перемены?

Люк сглотнул. Опять упрёки и неудобные вопросы — теперь он оказался на знакомой территории... Он изо всех сил старался заткнуть вредительский голосок в голове.

— Я долго не практиковался, — осторожно ответил он, — но делаю всё возможное, чтобы...

— Нет, — прервал его Вейдер. — Я говорю не об этом.

Повисла неловкая пауза, и Люк боролся с собой, чтобы не попросить уточнений. Снова холодные щупальца, которые, казалось, появлялись, только когда Вейдер находился рядом, толкались в его конечности, дразня и требуя реакции. Когда они игриво обвились вокруг шеи, Люку пришлось собрать всю волю, чтобы не начать судорожно тереть горло.

— Вы рассказывали мне о странном ощущении, которое возникло у вас во время боя и помешало выстрелить, — продолжал ситх. — Но тогда вы испытали его не в первый раз, да?

Люк молчал, во рту пересохло. Чего он добивался?

— Оно возникает каждый раз, когда ты летаешь, сопровождает и поддерживает тебя. Делает тебя быстрее и сильнее, подсказывает то, что ты не мог бы узнать без него.

— Милорд?..

Люк осёкся, прежде чем сказать что-то ещё, глубоко смущённый тем, насколько точно Вейдер описал его чувства при полётах. Откуда он знал? Как он смог облечь в слова то, что сам Люк едва понимал? В голове созрела безумная мысль: ситх тоже это ощущал? Это был бред, но ему показалось, что холодные щупальца вокруг загудели в знак согласия.

Вейдер сделал паузу и внимательно наблюдал за Люком, который до сих пор не понимал, в чём дело. Затем он снова заговорил тихо и нарочито медленно:

— Ты когда-нибудь слышал о Силе, юный Ларс?

Люк нахмурился и ответил:

— Нет, милорд.

— Я так и думал. Мало кто знает о её существовании, а тех, кто имеет к ней доступ, ещё меньше, и ты — один из них. Именно Сила наделяет тебя нечеловеческими рефлексами и навыками пилотирования. Она постоянно рядом и ведёт тебя, хотя ты этого не осознаёшь. Она окружает и связывает воедино всё живое, всемогущая и всеобъемлющая. Ты даже не представляешь, насколько она могущественна.

Вейдер приблизился к Люку, и тот невольно отступил назад, но ситх, похоже, не заметил.

— Я могу научить тебя, как пользоваться этой мощью. Помочь обуздать твой дар и полностью раскрыть потенциал.

Люк сглотнул, ощущая себя загнанным в угол; живот всё сильнее сводило от страха. Он сделал ещё шаг назад, подальше от Вейдера, но до сих пор ощущал холодные щупальца, которые окружали его и становились всё ближе, не оставляя возможности сбежать.

— Я... я не понимаю.

— Я предлагаю тебе возможность стать великим, — продолжал Вейдер. — Стать лучше и показать всему миру, чего ты на самом деле стоишь. Сила — часть тебя, нельзя это отрицать. Позволь мне обучать тебя, и я сделаю тебя непобедимым.

Люк уставился на него, не смея шелохнуться и даже вдохнуть. Командир спятил — Люк не видел другого объяснения для этого горячечного бреда, страсти в его интонации и порывистых движений. Он нёс полный бред, таким обещаниям было невозможно верить. Это было совсем не похоже на точные приказы, которые отдавал ситх, и Люк испугался. В этот момент Вейдер показался ему в два раза выше обычного, словно пожар, который невозможно потушить. Люк не знал, как реагировать.

Но всё же... всё же эти слова почему-то вызвали у него эмоциональный отклик, словно пробудили то, что большую часть жизни дремало. Вейдер настолько точно описал его ощущения от полётов, как будто побывал в голове Люка, пока тот вёл истребитель, поэтому разговоры об этой таинственной Силе разбудили в нём нечто глубинное и сильное. Всю жизнь Люк чувствовал, что в мире есть нечто большее, нежели их жизнь на Татуине, и что вселенную можно понять лучше...

Он вздрогнул, ошеломленный, и не мог понять, почему Вейдер заговорил с ним об этом. Что ему надо? Он вспомнил, как начальник выбивал из него ответы днём ранее — спрашивал, кто тренировал Люка. Может, он это имел в виду и придумал новую уловку, чтобы заставить его признаться в каком-то запрещённом обучении?

Всё его существо требовало отказаться от предложения ситха, но он понимал, что тогда станет жертвой его гнева. Он и так уже слишком сильно разозлил Вейдера... ещё одно слово поперёк — и вполне возможно, что тот слетит с катушек и решит, что Люку не стоит больше жить.

А какой у него выбор? Согласиться, совершенно не понимая, чему его будут учить? Подвергнуть себя опасности, даже не зная, какие вообще могут быть последствия, и дать Вейдеру ещё больше власти над собой? Его мутило от одной мысли об этом. Нельзя этого делать, невзирая на последствия отказа.

Здесь был возможен лишь один правильный ответ, даже если он не понравится начальнику.

— Благодарю, милорд, — прошептал он, — но при всём уважении к вам я бы предпочёл остаться пилотом.

Он закрыл глаза, ожидая, когда на него обрушится буря, но, к его удивлению, ничего не происходило, лишь оглушительная тишина наполнила комнату.

— Ясно.

Люку стало любопытно, и он рискнул глянуть на Вейдера. Тот не выглядел взбешённым, просто... задумался. Молодой человек понятия не имел, что происходило в его голове.

— Если передумаешь, знай, что моё предложение ещё в силе. Я дам тебе время подумать. Можешь идти.

— Милорд? — осторожно спросил Люк.

— Да?

— Я... просто хотел спросить, надо ли мне теперь отчитываться перед вами по вечерам. В списке приказов об этом ничего не сказано...

Он замолчал, а Вейдер долго смотрел на него. Люк изо всех сил старался выдержать его взгляд. Наконец поза командира слегка изменилась, словно он вздохнул, хотя дыхание вроде бы осталось прежним.

— Нет, — ответил ситх. — Можете возвращаться к обычному графику.

Люк кивнул и не решился поблагодарить начальника. Он несколько неуклюже отсалютовал и спешно покинул комнату.

Он шёл в свою каюту, а голова кружилась от облегчения из-за того, что больше не придётся возвращаться. Он был свободен... Жив... Ему ничего не угрожало... Люк не мог в это поверить и рассмеялся. Рециркулированный воздух в коридоре никогда ещё не был таким приятным.

Но, даже испытывая удовольствие, он подсознательно продолжал размышлять о последней встрече — странно, но его обеспокоило тихое и задумчивое настроение командира.