Чёрная Эскадрилья/Black Squadron (джен)

Пространство над Анк-Кит'аар было спокойным. Имперский звёздный разрушитель "Опустошитель" медленно дрейфовал по орбите планеты на границе её гравитационного поля. Корабль занимался патрулированием в безмолвии вакуума; белая краска на его корпусе сверкала под тусклыми лучами смутно различимого в этом отдалённом уголке Среднего Кольца солнца.

Покой был нарушен вышедшим из гиперпространства шаттлом класса Тета, который взял курс прямо на огромный линкор и, оказавшись в зоне покрытия, сразу начал процедуру идентификации:

— Имперский звездный разрушитель Опустошитель, шаттл Коринтиум запрашивает разрешение на посадку.

Через пару секунд пришёл ответ:

— Шаттл Коринтиум, предоставьте коды допуска.

— Начинаю передачу, — ответил пилот и нажал несколько кнопок на панели приборов, введя код и подтвердив передачу данных.

На мгновение в кабине воцарилась тишина, нарушаемая лишь жужжанием двигателя и высокоскоростного передатчика, после чего сеанс связи продолжился, и раздался голос того же офицера:

— Шаттл Коринтиум, разрешение на посадку получено, двигайтесь в кормовой отсек на палубу Б-49.

Шаттл продолжил свой путь и оказался под огромным днищем Опустошителя, после чего две заслонки в корпусе линкора медленно разошлись, поглощая шаттл, словно широкая пасть, и снова закрылись, запирая его внутри.

Под наблюдением дежурных офицеров Коринтиум направился в посадочный отсек, где кипела бурная деятельность: бегали пилоты, техники занимались обслуживанием кораблей, командиры выкрикивали приказы солдатам, штурмовики патрулировали отсек, проверяя его на наличие подозрительных признаков. Не обращая на них внимания, шаттл пролетел мимо, приземлился на палубу, заглушил двигатели и откинул трап, выпуская пассажиров.

Люк, одетый в аккуратно выглаженную черную униформу, в кепке на светло-русых волосах и с сумкой через плечо, спустился по трапу вместе с остальными новобранцами. Его острый, любопытный взгляд блуждал по кораблю, отмечая каждую деталь. Огромный размер ангара ошеломлял, а обилие интересных вещей в нём невольно приводило в восторг.

Он тщательно изучал оснащение обычного звездного разрушителя, но оказаться на нём — совсем другое дело. Он так увлёкся созерцанием, что не заметил механика, бегущего навстречу, и чуть не столкнулся с ним.

— Смотри, куда идёшь, — сказал мужчина, смерив его недовольным взглядом.

— Извините, — промямлил Люк, но рабочий уже убежал.

Юноша вздохнул, ощутив растерянность. Люк был единственным из класса, кого назначили на Опустошитель, и не мог отделаться от чувства одиночества, оказавшись на огромном имперском флагмане. Он подумал о своих друзьях — не попали ли они в такую же ситуацию, пытаясь разобраться во флоте и не зная, к кому обратиться.

Вспомнил Биггса, своего лучшего друга детства — именно благодаря его поддержке Люку удалось убедить свою семью разрешить подать заявление на поступление в Академию, и в течение двух лет обучения они почти не расставались. Он был уверен, что будь Биггс рядом, он бы без труда нашёл дорогу и поддразнил впечатлительного друга.

Люк отбросил эти мысли, не желая зацикливаться на беспокойстве за друга и тоске по нему. Точно, надо найти палубного офицера, — вспомнил он инструкцию, полученную в Академии. Парень взглянул на экран своего датапада с приказами и улыбнулся: наконец-то он станет пилотом.

— Энсин Люк Ларс прибыл для прохождения службы, сэр, — сказал он, салютуя офицеру.

Офицер отсалютовал в ответ, и Люк протянул ему датапад.

— Вы приписаны к 61-й эскадрилье, — сказал офицер, подписав приказной лист и вернув датапад Люку. — Идите по этому коридору, второй поворот направо, секция 928. Вас ждут в командном пункте.

Поблагодарив его, Люк пошёл, разглядывая внутреннюю обстановку линкора, хотя сомневался, что найдёт дорогу в лабиринте коридоров.

К счастью, офицер объяснил доходчиво, и всего через несколько минут он был уверен, что вошёл в комнату, которую искал. На серых, как и на всём корабле, стенах висело два выключенных экрана. Мебель отсутствовала, но в центре комнаты была голографическая консоль, вокруг которой могли расположиться около десятка человек. За ней стоял офицер, изучавший какие-то отчёты. Услышав, как Люк вошёл, он обернулся и оказался лейтенантом ростом чуть выше Люка, с темно-каштановыми волосами. Он не выглядел слишком строгим. Юноша отсалютовал и представился.

— А, энсин Ларс, — ответил офицер, — я лейтенант Танбрис. Вас здесь ждали.

Танбрис ещё раз оглядел его и нахмурился. Юноша выглядел сосредоточенным, изо всех сил стараясь не показывать беспокойства.

— Сколько вам лет, энсин? — наконец спросил лейтенант.

— Восемнадцать стандартных лет, сэр, — ответил Люк, несколько озадаченный вопросом.

Лейтенант удивлённо поднял брови.

— Значит, вы только что закончили академию?

— Да, сэр, несколько дней назад. А что?

Повисла неловкая пауза, после чего напряженное выражение лица Танбриса сменилось лёгкой улыбкой, будто он вышел из задумчивости.

— Да ничего, просто неожиданно. Я, конечно, понимаю, что в последнее время мы остро нуждаемся в свежей крови, но... ладно, неважно. Сейчас придёт энсин Феннир и всё вам покажет перед вашей первой сменой.

Лейтенант вернулся к своим отчётам, а Люк кивнул и принялся озираться. Он пожалел, что в комнате не было стульев: ждать стоя было неудобно.

— Не волнуйтесь, вам нечего бояться, — посоветовал Танбрис, не отрываясь от работы.

Люк невнятно поблагодарил его, немного задетый тем, что его нервозность бросалась в глаза. Ему было не то чтобы страшно, а скорее нетерпелось ознакомиться со своими обязанностями, сесть в кабину и полететь, как он мечтал уже много лет.

Полёт всегда был для него естественным. Когда они с Биггсом были помладше, то гоняли на бешеной скорости по каньонам Татуина и выполняли трюки, пугая своих друзей. Только Биггс понимал это приятное возбуждение от скорости, от движения по воздуху, когда тебя ничего не сдерживает. Ничто иное не давало Люку такого ощущения абсолютной свободы и счастья, поэтому он вскоре решил, что именно этим будет зарабатывать на жизнь. Он жаждал покинуть планету, увидеть галактику и летать среди звезд.

Но у этого желания также была другая, скрытая причина. Люк говорил об этом редко и только с близкими людьми: его отец был пилотом. Он умер в конце Войны Клонов, незадолго до рождения сына, и Люк всегда был очарован им. В детстве он жаждал узнать о нём больше: были ли у него такие же светлые волосы и голубые глаза, как у сына; был ли он таким же непоседливым? Смеялся ли от блаженства во время полётов, как Люк? Может, он так же смотрел в небо и больше всего на свете хотел взлететь и раствориться в нём? Он сочинял истории, и в них всегда фигурировал отец. Люк хотел, чтобы тот гордился им, где бы он ни был.

Став старше, Люк наконец принял тот факт, что отца больше нет, и он не вернётся, но от этого случайные мысли о нём стали приходить лишь чаще. Вот и сейчас он думал, как бы отреагировал отец, увидев, что его желание стать пилотом осуществилось. С улыбкой на устах он отдался мыслям, согревавшим душу. Казалось, вселенная только и ждала, чтобы он оставил в ней свой след.

Из раздумий его вырвал незнакомый голос:

— Может, расскажешь, что тебя так развеселило?

Люк обернулся и увидел смуглого, черноволосого и широкоплечего мужчину с угловатым лицом, который разглядывал его сверху донизу, скрестив руки на груди. Взгляд тёмных глаз над острыми скулами был рассчётливым.

Не успел Люк ответить, как вмешался лейтенант Танбрис:

— Энсин Феннир, это Люк Ларс, новый член эскадрильи и ваш напарник. Он только что прибыл, и ему нужно всё показать.

Невесёлая улыбка сползла с лица Феннира, и он уставился на Люка.

— Ты же ребёнок, — сказал он, презрительно задрав свой прямой плоский нос.

Люк вспыхнул от такого пренебрежения и не смог сдержать гневный взгляд.

— Да, и что?

— Детей не берут в Чёрную Эскадрилью, у нас не лётная школа, — мужчина сердито глядел на него.

— Расскажи это моему начальству, — огрызнулся Люк. — Я не по своей воле решил летать с такими, как ты.

Его собеседник напрягся ещё сильнее и сжал кулаки, но Люк не дрогнул. Вот хамло! Ничего, он ему покажет, как умеет летать — всё равно Люк был уверен, что даст ему сто очков форы...

— Джентльмены, пожалуйста, успокойтесь, — лейтенант Танбрис прервал их спор, пока он не перерос в нечто большее. — Мы на военном корабле, а не в кабаке. Энсин Феннир, полагаю, вам скоро предстоит дежурство в патруле, и настоятельно рекомендую ознакомить вашего напарника с работой, прежде чем вы с ним туда отправитесь.

Феннир помрачнел, но опустил руки и глянул на Танбриса.

— Да, сэр, — натянуто-вежливо ответил он и снова повернулся к Люку. — Пошли, салага, покажу тебе, как тут всё устроено. Кстати, меня зовут Охотник.

Не дожидаясь ответа Люка, он выскочил за дверь, а юноша побежал за ним, стискивая зубы от злости.

— Вот здесь мы разбираем полёты, здесь проводим свободное время, а здесь спим, — сказал Охотник, обводя рукой по кругу. Люк был уверен, что никогда не сможет самостоятельно различить эти одинаковые двери. — А вот твой шкаф. Быстрей складывай туда вещи, у нас плотный график.

Люк ещё закрывал шкаф, а Охотник уже вышел из комнаты, бросив его в унылых коридорах.

— Эй! — запротестовал Люк, кинувшись догонять Охотника и сердито глянув на него, когда ему это удалось. — Вообще-то, ты должен мне всё здесь показывать, а не тащить за шкирку.

Охотник хищно улыбнулся, обнажив белые зубы и ещё сильней разозлив Люка.

— Жаль, что тебе не нравится, салага, но такова жизнь.

— Я тебе покажу, какова жизнь, когда мы выйдем в космос, — ответил Люк, закипая. Повезло же ему попасть в пару с этим высокомерным дебилом! Но он ошибается, если думает, что с Люком можно так обращаться. Он попал на работу своей мечты и никому не позволит всё испортить.

Он уже собрался высказать всё, что думал, но заметил широкую ухмылку на лице Охотника. Люк нахмурился, осознав, что над ним насмехаются, а он поддался на провокацию. Он сжал губы и принялся успокаивать себя.

— Ты и называешь меня как-то странно, — заговорил Люк. — Вновь прибывших называли салагами больше десяти лет назад. Ты что, закончил академию во время Войны Клонов?

Настал черёд Охотника злобно зыркнуть на него, хотя уголок его губ дёрнулся. Люк не сдержал ухмылки.

— А ты забавный, пацан, — парировал Охотник, — но лучше следи за языком, пока тебе не придумали кличку, потому что Дохлый тебе подходит как нельзя лучше.

— Если в вашей эскадрилье дают такие клички, странно, что тебя не назвали Безмозглым Качком.

Охотник заржал.

— Ну хотя бы язык у тебя острый, — ответил он. — Но не стоит демонстрировать это в присутствии Чёрного Лидера.

Люк пожал плечами, но внутри всё сжалось. Охотник был прав. Тем не менее, он продолжил браваду:

— Я боюсь вашего Черного Лидера не больше, чем тебя. — Люк не хотел, чтобы Охотник уловил его беспокойство.

Тот недоверчиво уставился на него.

— Ты же не знаешь, кто это, да? Или ты совсем тупой?

— Конечно, знаю, — огрызнулся Люк, защищаясь. — Все знают, кто лидер Чёрной Эскадрильи.

Он был в шоке, когда получил назначение. Ему пришлось трижды перечитать документ, чтобы осознать, что там написано, а когда он показал его Биггсу, тот вытаращил глаза. Люк до сих пор не мог понять, как восемнадцатилетнего кадета без лётного стажа направили в одну из самых элитных эскадрилий Империи. Он не знал, радоваться или беспокоиться.

— И ты стал бы хамить Лорду Вейдеру? — Охотник явно был удивлён.

Услышав это имя, Люк ощутил знакомый укол страха.

— Нет, — пожал плечами Люк. — Так же, как не стал бы хамить любому другому высшему офицеру.

Вероятно, Люк нагло соврал, но он даже не задумался об этом, так как все его мысли были заняты вопросом: как, чёрт возьми, он умудрился получить назначение в личную эскадрилью Дарта Вейдера? Чёрный киборг был настолько знаменит, что даже Люк на своей захолустной пустынной планете слышал о нём, а в Академии рассказывали ещё более невероятные истории. Никто не знал, был ли он человеком, дроидом или каким-то кровожадным ксеносом. Считалось, что он истребил всех джедаев в Империи, пользуясь их же способностями, и мог отправить на тот свет легким движением руки.

Разумеется, Люку от этого было не по себе, однако он не привык демонстрировать окружающим свои слабости.

Охотник встал перед Люком, не давая ему пройти, и заговорил:

— Слушай, малой, ты, похоже, не понимаешь, на что подписался. Тебе лучше не злить Лорда Вейдера. У него много дел, и он не очень часто летает с нами, но, когда это случается, надо подчиняться и соблюдать правила. Он строгий, требовательный и не терпит промахов, поэтому мы лучшие из лучших.

Люк ожесточился.

— И ты считаешь, что я недостаточно хорош.

— Вопрос так не стоит, — парировал Охотник, махнув рукой. — Слушай, мне без разницы, что ты, возможно, был первым учеником. Оценки здесь ничего не значат. С таким настроем ты не продержишься и недели. Лучше подай заявление на перевод и побыстрей, а то плохо кончишь.

Люк свирепо уставился на него.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — медленно проговорил он. — Я ценю твою заботу, но меня направили именно сюда, и я ничего не могу поделать с этим, как и ты.

Охотник посмотрел на него, но сдался и поднял руки.

— Ладно, — сказал он, — потом не говори, что я тебя не предупреждал.

Люк не ответил, злясь на то, что внутри у него всё сжалось, хоть он и дерзил. Это смешно. Он прекрасно летает, и для проблем с командиром нет оснований. Надо просто стараться как можно сильней, и всё будет хорошо...

Голос Охотника прервал его размышления:

— Пошли, тебе надо получить лётный костюм.

Он снова пошёл первым, и Люк постарался держаться рядом, но в этот раз напарнику хватило порядочности замедлить шаг, чтобы он не отставал.

Они пришли в большой зал со шкафчиками, на которых были написаны имена пилотов. Люк проследовал за Охотником в конец зала, где увидел стойку со штангой для одежды, на которой висели лётные костюмы. Они были разных размеров, но больше ничем не отличались: все чёрные, с имперским гербом на рукаве. Охотник нажал кнопку, и вешалки задвигались вдоль штанги. Затем он снял один из костюмов и швырнул Люку.

— Примерь этот, он самый маленький. Перчатки и ботики в шкафу.

Охотник нажал другую кнопку, открывавшую нижнюю часть стойки, где хранились шлемы и кислородные баллоны, после чего подошёл к крайнему левому ряду шкафчиков и открыл один из них.

— Когда вернёшься, положишь форму сюда, — сказал он, доставая свой костюм с перчатками, ботинками и шлемом. — Твой лётный позывной должен быть указан на дверце шкафчика. Кстати, какой у тебя?

— Чёрный Пять, — ответил Люк, вспоминая свой приказ, и его снова затрясло от возбуждения.

Охотник кивнул, затем снял форменную куртку и отточенными движениями надел снаряжение.

Люк торопился, подражая ему. Было неприятно признавать, что маленький размер ему подошёл, также он умудрился найти себе пару перчаток и блестящих ботинок. Он возился с креплениями баллона, когда Охотник спросил:

— Ты готов?

— Ещё бы, — с энтузиазмом ответил Люк.

Охотник ухмыльнулся и надел шлем, присоединив к нему кислородные трубки.

— Тогда пошли к птицам.

Они надели шлемы и побежали по лётной палубе к истребителям, с которыми возились техники. Охотник остановился возле офицера и отсалютовал ему, Люк поспешно сделал то же самое.

— Чёрные Пять и Шесть готовы заступить на смену, коммандер, — сказал Охотник.

Коммандер кивнул.

— Возьмите A61-ZC-5 и 12, об особых условиях не сообщалось. Наблюдайте за космосом, а не за планетой. Приступайте.

Отсалютовав ещё раз, Охотник направился к мостику над кораблями; Люк последовал за ним. С трудом сдерживая волнение, юноша спустился в маленькую кабину, позволив крышке с шипением закрыться над головой. Он нажал кнопку питания, переключил несколько рычагов и быстро проверил индикаторы состояния систем: уровень энергии, ионный двигатель, балансировка, связь, лазерные пушки — все они были зелёными.

К концу проверки из коммуникатора раздался голос Охотника:

— Чёрный Пять, это Чёрный Шесть, проверка связи, как слышно?

— Громко, чётко, Чёрный шесть, — ответил Люк.

— Хорошо, готовься к взлёту, конец связи.

— Принято, конец связи, — ответил Люк, не в силах сдержать улыбку. Он обменялся парой сообщений с Центром Управления Полётами, и его машина поехала к дверям ангара. Краем глаза он заметил, что истребитель Охотника движется в том же направлении. Они прошли сквозь атмосферные щиты, достигнув зоны ангара, в которой был создан искусственный вакуум.

Взявшись руками за рычаги и держа ноги на педалях, Люк закрыл глаза и выдохнул, ожидая момент взлёта. Он пытался вспомнить, что ему советовали в академии, но мысли проносились слишком быстро. Многих тяготило замкнутое пространство истребителя, но ему было комфортно: именно здесь он и должен быть. Здесь он ощущал себя на своём месте, непобедимым и свободным. Понимание, что это одна из самых опасных работ в мире, лишь придавало остроту ощущениям.

Двери ангара медленно открылись, а за ними простиралась угольно-чёрная пустота.

"Старт через четыре... три... два... один... пошли!"

Услышав звуковой сигнал, Люк нажал педаль газа. Из-за резкого ускорения его будто ударило в живот и отбросило на спинку кресла; он улыбнулся знакомым ощущениям. Тьма вокруг обнимала его, манила таинственной бесконечностью.

Чтобы протестировать машину — а на самом деле для удовольствия, — Люк сделал пару вращений. Рычаги управления были на удивление чувствительными: корабль менял направление от одного прикосновения к штурвалу. Создавалось впечатление, что машина управляется мыслями, а не движениями тела.

— Ну что, Пятый, наигрался? — услышал он голос Охотника по рации. — Мы вообще-то на работе.

— Так точно, Шестой, — ответил Люк. — Что надо делать?

— Обычное патрулирование. Надо курсировать вокруг корабля и следить, чтобы не было происшествий. Ты должен меня прикрывать.

— Ладно.

Люк занял позицию позади Охотника и наблюдал, не появится ли какая-нибудь угроза со стороны космоса. Охотник летал по одной траектории, представлявшей собой длинные прямые линии, и Люк изнемогал от желания хоть чем-нибудь заняться.

Вскоре вновь раздался голос напарника, который, должно быть, сжалился над ним:

— Чёрный Пять, это Чёрный Шесть. Не желаешь попрактиковать манёвры и элементы построения?

— Я только за, Шестой, — поспешил отозваться Люк, сгорая от нетерпения.

— Ясно. Начнём с простого, держись позади меня и не забывай отслеживать обстановку.

Вскоре Охотник начал вращения и сделал вместе с Люком серию фигур, которые вначале были простыми, как он и обещал, но затем он продолжил проверять реакцию напарника. Люк подчинялся с превеликим удовольствием, легко повторяя за ведущим всё более сложные фигуры. Хоть он и любил порисоваться, но постепенно приспособился к стилю Охотника, понял, как тот летает, и стал чаще угадывать его действия.

Когда Охотник объявил окончание тренировки и велел возобновить обычное патрулирование, Люк ощутил разочарование, но не надолго: через несколько минут им по рации приказали вернуться на палубу, так как смена закончилась.

Возвращение в обычное гравитационное поле потребовало некоторой адаптации, вызвав у Люка атаксию на несколько секунд. Охотник, похоже, не испытывал таких проблем, вылезая из кабины. Он снял шлем и нагло улыбнулся Люку.

— Для первого раза очень неплохо, салага, — сказал он. — Может, мы и сработаемся.

— Было здорово, — ответил Люк. — В следующий раз тоже будем тренироваться?

Охотник усмехнулся.

— Ну ты глянь, какое рвение! Совсем скоро ты станешь настоящим пилотом, только будь внимательней: ты не всегда быстро реагировал во время вращений.

Люк кивнул. Он до сих пор был взволнован ощущением взаимодействия с кораблём. Он, такой маленький, находился посреди космоса, который был так близко, будто принадлежал ему... было весело.

— Хватит витать в облаках, пошли обедать. Пошевеливайся, а то еды не останется.

Только сейчас Люк понял, насколько проголодался. Он ничего не ел с тех пор, как улетел с Префсбелта-4, а с тех пор столько всего произошло, и теперь он был готов сожрать банту.

Пройдя по серым коридорам внутрь корабля, они с Охотником оказались в столовой младшего офицерского состава. Народу было не так много: около пятидесяти человек. Время обеда солдат и особенно пилотов зависело от графика смен, поэтому столовая никогда не была полной.

Взяв в буфете еду — какое-то незнакомое Люку тушеное мясо, — они пошли за стол, где уже сидело пять человек, которые поприветствовали их.

— Охотник! — выкрикнул худой, жилистый, рыжеволосый мужчина, предлагая напарнику Люка сесть рядом с ним. Люк устроился напротив, а пилот, мельком глянув на него, снова повернулся к Охотнику. — Я уже думал, ты не придёшь. Как тебя угораздило стать нянькой?

Люк собрался возразить, но Охотник его опередил:

— Это наш новый ребёнок... ой, — он нахмурился и посмотрел на Люка, — как, говоришь, тебя зовут?

— Люк Ларс.

Похожий на жабу мужчина со светло-каштановыми волосами и стеклянными глазами заговорил с Люком:

— Так ты и есть наш грёбаный новенький?

— Ага, рад знакомству, — с улыбкой ответил Люк.

Собеседник продолжил его разглядывать, и Люк изо всех сил старался не съёжиться от его пристального внимания.

— Выглядишь не очень, — наконец изрёк он и продолжил есть.

Охотник засмеялся и сказал смущённому Люку:

— Не обращай внимания на Корла: он отличный пилот, но его лётное мастерство развито в ущерб социальным навыкам.

— Империи нужны бойцы, а не болтуны, — ответил Корл, не потрудившись даже поднять на них взгляд.

Охотник закатил глаза и продолжил знакомить Люка с остальными. Ведомый Дарта Вейдера и командующий эскадрильей в его отсутствие Разрыватель — высокий, мускулистый, с бионическим глазом. Крыса — рыжий, сидевший рядом с Охотником. Тайный Матерщинник — самый старший из них — сильный, но возраст читался в глазах. Гад — уверенный в себе коррелианец, который был старше Люка не более чем на пару лет. Юноша внимательно слушал, стараясь запомнить всех.

— Итак, Люк — я правильно сказал? — спросил Гад, сидевший напротив. Ему на удивление шла короткая военная стрижка, а дружелюбная улыбка успокаивала. — Откуда ты родом?

— С Татуина.

Гад скривился.

— Жёстко. Никогда там не был, но слышал о нём от коррелианских путешественников. Хатты сильно усложняют вам жизнь?

Люк пожал плечами, переворачивая ложкой мясо, и ответил:

— Мы привыкли. Они в основном орудуют в городе и не трогают бедных фермеров вроде моих тёти и дяди. Я видел их посланцев всего один раз — во время сбора урожая, который они пытались украсть у нас. Я улетел с этого комка пыли без сожаления.

Гад тепло и расслабленно засмеялся.

— Могу себе представить: я тоже не мог дождаться, когда улечу с родной планеты. Наверно космические путешествия у нас в крови!

— Ага, — улыбнулся Люк. Он был рад, что хоть кто-то его понимал. — Мой отец тоже был пилотом, так что полёты определённо у меня в крови.

Гад заинтересованно поднял брови.

— Да? А на чём он летал?

Люка перекосило, он опустил голову и сглотнул.

— Честно говоря, не знаю... знаю только, что он сражался за Республику. Я никогда его не видел.

— Извини, — сказал Гад. Он пригляделся к Люку и слегка улыбнулся. — А ты не похож на клона.

Люк заморгал.

— Чего?

Гад выжидающе посмотрел на него и перестал улыбаться, поняв, что шутка не удалась.

— Да забей, — отмахнулся он. — Просто Великая Армия Республики в основном состояла из клонов и джедаев, а поскольку твой старик не мог быть джедаем...

Люк занервничал, но выдавил из себя смешок, чтобы скрыть это.

— Ха-ха, точно... Извини, я давно не был на уроках истории, — сказал он, старательно имитируя беззаботный тон.

— Нет, это ты извини, я не должен был говорить такое, — ответил Гад. Он выглядел таким же смущенным, как и Люк, и это было хорошо, так как означало, что он не заметил дискомфорта своего собеседника. — Кстати, ты когда-нибудь был в Коронет-Сити?

Люк ответил, что нет, и Гад начал рассказ о том, почему это одно из лучших мест в галактике, приправленный историями о встреченных там путешественниках. В разговор вмешался Крыса, который тоже оказался родом с Кореллии, и вдвоём они нарисовали красочную картину. Люк слушал с восторгом: как много он упускал, сидя на Татуине! Он думал о путешествиях и дальних мирах, а такие истории подпитывали его фантазию.

Их обед закончился, когда Разрыватель встал и потребовал внимания, смерив каждого пристальным взглядом своего красного глаза.

— Парни, сегодня нам нужно обсудить манёвры и тактику, график смен, а также я проведу инструктаж по следующим операциям. Встречаемся в пять в командном пункте.

Дождавшись утвердительного ответа пилотов, он вышел из-за стола.

— Лучше поторопись, — посоветовал Гад. — Разрыватель — славный малый, но помешан на дисциплине и терпеть не может тратить время зря.

Шестеро пилотов оставили подносы у выхода и направились в командный пункт. Охотник, Гад и Крыса завели разговор о моделях СИД, сравнивая их с республиканскими истребителями. Тайный Матерщинник слушал с улыбкой, но особо не вмешивался, а Корл шёл один, на несколько шагов обгоняя их.

Люк нахмурился: что-то было не так. Непринужденная беседа внезапно прервалась, а он понятия не имел, почему. Впервые с момента встречи он почувствовал себя чужим, не зная истории эскадрильи и контекста.

История эскадрильи... Он вдруг понял, что показалось ему странным, и подошёл к остальным.

— Охотник, я тут подумал, — спросил он, воспользовавшись паузой в разговоре, — вы недавно вернулись из боя?

Его напарник нахмурился, улыбки слетели с лиц, атмосфера стала тяжёлой.

— Почему ты об этом спросил?

— Неважно, — ответил Люк, который уже пожалел, что поднял тему. — Просто... я думал, что в эскадрилье должно быть двенадцать человек.

Остальные мрачно переглянулись.

— Да, вообще-то, такое обычно бывает только в книжках, — ответил Охотник. — Полностью укомплектованы лишь эскадрильи, которые почти не участвуют в сражениях.

Люк отвёл взгляд, у него скрутило живот. Он знал, что среди пилотов истребителей высокие потери, но сам никогда не сталкивался с этим фактом.

— Это случилось чуть более трёх недель назад во время... даже не знаю, можно ли назвать это сражением, — начал объяснять Гад, переглянувшись с остальными. — Это была сопроводительная миссия, простая и понятная. Нам сказали, что это какие-то кристаллы для строительства. Партия была небольшая, но потребовалось несколько СИДов для охраны — как выяснилось, это была не такая уж плохая идея. Мы не ждали проблем... но вдруг из гиперпространства вышла целая эскадрилья повстанцев.

— Повстанцы, — заворчал Охотник. — Без них мы бы жили мирно.

— Неизвестно, как они узнали о нас, — продолжил Тайный Матерщинник. — Сомневаюсь, что теперь мы узнаем, нужен ли им был наш груз или они просто хотели блокировать имперские корабли. В общем, они на нас напали. У них были хорошие машины: новые крестокрылы, которые достались им после предательства Инком. Мы смогли их прогнать, но понесли большие потери.

— Мы потеряли пятерых, другая эскадрилья — троих. Лорд Вейдер был в бешенстве, — вспоминал Крыса. Глаза Люка округлились: погибло так много пилотов. — Конечно, его с нами не было, но потеря стольких человек была тяжелым ударом, тем более на таком простом задании.

— Вы же не знали, что они нападут — это невозможно было предвидеть, — вмешался Люк.

— По крайней мере, груз был отправлен, — ответил Охотник. — Должно быть, начальство предвидело риск, поэтому нас и отправили. Мы выполнили миссию, остальное неважно.

Остальные кивнули и замолчали, погрузившись в свои мысли. Узел в животе Люка не ослабевал до самого командного пункта, где Разрыватель вывел их из раздумий. Он запланировал инструктаж по формациям, к которому сразу же приступил. Люк сосредоточился как мог, чтобы поспевать за его речью.

— Как известно, — сказал Разрыватель, — чтобы быть пилотом, превосходной физической формы недостаточно. Ум также должен работать быстро и точно, как истребитель. Нужно всё замечать, полностью оценивать обстановку и быстро принимать решения. Поэтому вы должны владеть этими формациями на уровне рефлексов. Постарайтесь не отвлекаться, господа.

Он разглядывал их всех по очереди, хотя Люк не был уверен, действительно ли он смотрел или просто хотел, чтобы они так думали. Люк встретил его взгляд с гордо поднятой головой.

Разрыватель был точен и требователен. Он говорил о недавних манёврах врага и о том, что, вероятно, они означают. Затем прошёлся по составу эскадрилий, подробно объясняя их сильные и слабые стороны, после чего заставил пилотов до изнеможения работать на авиасимуляторах, следя ястребиным взором и отмечая малейшие погрешности.

— Молодец, Черный Пять, — сказал он, анализируя результаты. — У тебя отличные рефлексы, но не забывай об окружающих и следи за движениями напарника.

Когда их отпустили, было уже поздно. Люк, спотыкаясь, направился в освежитель, голова шла кругом от схем атаки и обороны. Стоя под ультразвуковым душем, он подумал, не это ли называют "космическими ногами" или его ощущения были вызваны большим количеством новой информации.

Он расслабился под успокаивающее жужжание и облегченно вздохнул, когда само собой отпустило спину. В такой обстановке было сложно беспокоиться о рисках и смертельной опасности. Он знал, что это опасная работа, и смирился с этим задолго до подачи заявления в академию.

В конце концов, они на войне.

Течение мыслей привело его к другому эпизоду — разговору с Гадом о его отце. Ему и правда нужно лучше следить за языком — повезло ещё, что пилот не стал докапываться. Он даже думать не хотел, что было бы, если бы тот узнал, что Люк действительно сын джедая.

Он выключил душ и вздрогнул. Да уж, упоминать Энакина Скайуокера было бы крайне неумно. У него был обстоятельный разговор с дядей и тётей, и они ясно дали ему понять, что личность отца подвергнет его большой опасности.

Поначалу Люк злился на них за то, что они так долго скрывали правду и говорили ему, что отец был навигатором на грузовом судне, перевозившем спайс. Но потом он их понял: в империи джедаев считали врагами. Если бы по школе поползли слухи, что его отец был одним из них, Люка могли убить.

Поэтому Оуэн и Беру так не хотели отпускать его в академию и поддались только после того, как Биггс и Люк вместе несколько месяцев умоляли, ныли и приводили логические доводы. Но даже тогда они поставили жесткие условия, главным из которых было то, что личность отца Люка останется строжайшей тайной.

Люк закусил губу. За всё время обучения он умудрился хранить секрет, хотя было сложно не поделиться даже с лучшим другом, а теперь чуть не прокололся, да ещё так глупо.

Одеваясь, он решил, что больше не будет говорить об отце, чтобы избежать лишних разборок. Лучше помалкивать, чем вызвать вопросы, ответов на которые он не знает.

Хорошо хоть Дарта Вейдера не было. Если в Империи был человек, которому ни в коем случае нельзя было знать о его происхождении, то это Вейдер. Люк содрогался от одной мысли о том, что может случиться, если самый опасный представитель императора раскроет его секрет.

Закончив, он вышел из душа, запер вещи в шкафу и рухнул на койку как подкошенный. Он и подумать не мог, что за один день можно так вымотаться.

Люк быстро погрузился в сон, где увидел звёзды.

Люку понадобилась всего пара дней, чтобы понять, как много времени отнимает работа.

Казалось, что со дня прибытия у него не было ни одной свободной минуты. Усиленная лётная подготовка, оперативные совещания и другие обязанности — каждый час был расписан. Он приуныл, осознав, что полёты — не основная часть работы. Каждый вылет тщательно планировался, а после разбирался — даже обычное патрулирование. Хорошо хоть они все были, так сказать, в одной лодке: если у него возникали затруднения, ему протягивали руку помощи. Разумеется, Люк всегда был готов ответить взаимностью и быстро учился. Он чувствовал, что товарищи по эскадрилье ценят его доброжелательность и оптимизм.

Однако, была и работа, которую он предпочёл бы никогда не осваивать: составление отчётов.

Люк вздохнул и провёл рукой по лицу, уставившись на бланк отчёта для службы безопасности, который ему надо было заполнить. Сначала он должен был проверить исправность истребителей, и эта часть ему понравилась, так как он был силён в механике. Если приглядеться, ионный двигатель не так уж отличался от испарителя, к тому же он с детства был одержим космическими кораблями и знал о них всё. Но количество бланков, которые нужно было заполнять в связи с этим, откровенно сбивало с толку. Он до сих пор не мог понять, что писать, как писать и кому это отправлять.

Люк потянулся в кресле, ощущая каждую мышцу. Он отмахнулся от мысли оставить отчёты на потом и пойти как следует потренироваться. В последние дни он пренебрегал физическими тренировками, адаптируясь к новой обстановке, но понимал, что вскоре ему придётся их возобновить, чтобы выполнять нормативы.

Он глянул вниз и с раздражением отметил, что на униформе уже второй раз за день расстегнулась верхняя кнопка, и правая часть двубортного кителя повисла. Он поспешно застегнул её, отметив про себя, что надо как можно быстрее поменять застёжку.

Нет, пора заканчивать с этими отчётами. Он в очередной раз собрал волю в кулак, углубился в документы и начал печатать. Почему в Имперском Флоте так ненавидели простой общегалактический язык?

Он насколько мог правильно заполнил половину документа, когда в коридоре раздались шаги. Поняв, что ссутулился, Люк выпрямился в кресле, но расслабился, увидев, что это Крыса, так как знал, что рыжему пилоту было совершенно всё равно, в какой позе он сидит.

— Эй, салага, я тебя ищу. Мы отправляемся в гиперпространство, хочешь посмотреть?

— Что? Отправляемся? — Люк знал, что стоянка на Анк-Китааре была нужна только для обслуживания и пополнения запасов. Теперь они снова отправляются в самые неспокойные уголки галактики. Но он не думал, что можно прекращать работу из-за отправления корабля.

— Ну что ещё? — с улыбкой спросил спросил Крыса и, увидев, что Люк колеблется, добавил: — Лейтенант Танбрис разрешил.

Люк закусил губу в нерешительности.

— Ну не знаю... я ещё не закончил.

— Да это продлится не дольше десяти-пятнадцати минут, потом доделаешь, — не отставал Крыса. Он положил костлявую руку ему на плечо. — Ну давай, ты же не хочешь пропустить свой первый гиперпрыжок?

Люк медлил. Ему действительно не хотелось пропустить такое. Он редко бывал в гиперпространстве, и каждый раз в пассажирском отсеке без окон. Ему было, мягко говоря, любопытно.

Но он не был уверен, что ему можно... сколько времени потребуется, чтобы закончить отчёт? Наверно, десять минут не сделают погоды...

— Ладно, — наконец сказал Люк с улыбкой, положил планшет на стол и встал с кресла. — Пойдём.

Он последовал за Крысой по однообразным коридорам через пустой посадочный отсек, который казался гораздо больше, когда основная часть кораблей стояла в ангарах, в командный пункт.

Там был всего один офицер, который вопросительно уставился на них, но, когда Крыса вкратце объяснил ситуацию, кивнул и снова занялся своими делами.

Они расположились у второго иллюминатора, Крыса отошёл, чтобы Люку было хорошо видно.

— Это традиция: все пилоты-новички смотрят, как корабль прыгает в гипер, — объяснил он. — Я до сих пор помню, как это было у меня. Я тогда был не намного старше тебя и служил на Крестоносце, который возвращался из своего первого вылета. Я не мог оторвать глаз — говорят, если смотреть слишком долго, можно сойти с ума.

Люк кивнул, хотя сомневался в последнем утверждении — в конце концов, космические путешественники известны своими суевериями. Снаружи было чёрное, как обычно, пространство, усыпанное лишь сверкающими точками звёзд. Вдруг будто что-то изменилось, и Крыса, стоявший рядом с Люком, улыбнулся и прошептал:

— Вот.

Люк ощутил, как внизу живота начало тянуть, как будто его обхватили и потащили назад, но открывшийся вид удивил ещё больше. Звёзды начали вытягиваться, превращаясь в тонкие светящиеся нити, которые вращались и приближались к ним с бешеной скоростью — бело-голубой калейдоскоп. Он завороженно смотрел, пытаясь увидеть каждую из них и понимая, что это невозможно.

Крыса похлопал его по плечу.

— Пора возвращаться.

Обратно они пошли тем же путём.

— Спасибо, — сказал Люк, искренне улыбаясь. — Вид был восхитительный.

В ответ Крыса криво улыбнулся.

— Знаю.

Они молча шли через посадочный отсек, и Люк, прислушавшись, заметил, что постоянный шум ангара изменился. Еле слышное жужжание стало более резким и пронзительным.

Они почти дошли до бронированной двери, когда Люк заметил то, от чего аж споткнулся: высокую, зловещую фигуру Дарта Вейдера, который разговаривал с офицером в противоположном конце ангара. Весь в чёрном, в широкой накидке до щиколоток, этот человек — если он был человеком, — казалось, слушал собеседника. Он стоял спиной к ним, но даже так его властное, давящее присутствие ощущалось через весь ангар.

На секунду Люк застыл, уставившись на него в ужасе, после чего Вейдера, похоже, что-то отвлекло, и он резко повернул голову, давая Люку увидеть профиль своей маски. Люк задрожал, по спине пробежал холодок, словно его обвили ледяные щупальца. Он забеспокоился подумав, что, несмотря на разрешение находиться здесь, лучше ему было не покидать станцию.

Крыса смотрел на него вопрошающе.

— Что случилось?

Люк в ответ лишь пожал плечами, не в состоянии найти слова для своих ощущений.

По пути назад они болтали и подшучивали друг над другом, после чего Крыса оставил Люка заниматься своими делами. Молодой человек ещё раз поблагодарил его и вернулся к работе, хотя перед глазами до сих пор стояла потрясающая картина. Как только Люк взял в руки датапад, на него обрушилась реальность, и он застонал: бумажная работа — это страдание.

Через час он, наконец, понял, что надо делать, и с чувством большого облегчения отправил отчёт, радуясь, что закончил с этим. Он жевал батончик из пайка, размышляя о событиях дня, когда в комнату вошёл Охотник и поприветствовал его. Люк проглотил кусок и радостно ответил ему:

— Привет. Крыса водил меня посмотреть на гиперпрыжок, — сказал он, желая поделиться впечатлениями.

Охотник одарил его широкой улыбкой.

— А-а-а, — ответил он с видом человека, прекрасно понимающего, о чём говорит Люк, — ну и как, понравилось?

— Это было чудесно, хотелось бы ещё разок посмотреть. Вряд ли получится, конечно, учитывая, сколько всего нужно сделать. Ты знаешь, куда мы направляемся?

— Без понятия, — ответил Охотник, падая на скамейку рядом с Люком. — Нам не сказали. Я рад, что мы улетели: терпеть не могу такие праздные миссии почти без вылетов.

— Расскажи мне о полётах. — Люк пытался изобразить небрежность бывалого пилота, но его волнение всё равно было заметно. Охотник усмехнулся.

— Мне не терпится подстрелить парочку повстанцев, а тебе?

Охотник изобразил рукой выстрел из бластера, и у Люка скрутило живот.

— Конечно, — ответил он, отворачиваясь и доедая батончик.

— Не могу понять, почему они нам досаждают, — продолжил Охотник. В его тоне сквозила ненависть, от которой Люку стало не по себе. — Жду не дождусь, когда мы избавимся от этих грёбаных паразитов. Их всех надо отправить на Кессель, там они хотя бы принесут обществу какую-то пользу.

Люк ничего не ответил, внутри у него по-прежнему всё сжималось. Он хоть и был несогласен с повстанцами, но никогда не испытывал к ним таких сильных чувств. Многие его однокурсники говорили подобные вещи, но делали это не так страстно. Люк содрогался от глубокой враждебности Охотника. Похоже, что тот, к сожалению, заметил его дискомфорт.

— Ты в порядке? — спросил он, нахмурившись. Его густые брови сошлись к переносице.

— Да, всё отлично, — ответил Люк, стараясь не выдать сарказм. Ему удалось натянуть улыбку, и он надеялся, что Охотник не заметит её фальши. — Ничего страшного.

Охотник глянул на него с сомнением, но ничего не сказал.

Атмосфера стала удушливой и тяжелой. Люк испытывал вину, но не мог понять этой ненависти. Он полагал, что должен разделять точку зрения Охотника, как и любой имперец, но никогда не мог заставить себя этого сделать. У него не получалось, несмотря на то, что он тогда сказал своему лучшему другу.

— Всё будет хорошо, — голос Охотника смягчился, к облегчению Люка. — Я знаю, в академии говорят, что новички держатся не дольше пяти минут, но они просто вас запугивают, чтобы вы понимали, во что ввязываетесь.

— Ясно, — ответил Люк несколько сухо, хотя и не хотел. В данный момент он не нуждался в покровительстве Охотника. Он поднялся со скамейки и слишком рьяно бросил обёртку от батончика в мусорную корзину. — Не стоит беспокоиться обо мне.

Он уже выходил из комнаты, когда его окликнул Охотник:

— Эй, полегче! — пилот изумлённо глядел на Люка. — Ты чего так разнервничался?

— Да ничего, — ответил он, стараясь унять дрожь в руках. — Просто у меня есть дела поважней, чем сидеть здесь и воображать, как я буду расстреливать людей.

Он пожалел об этих словах, как только сказал их. Взгляд Охотника помрачнел, и у Люка снова скрутило живот от чувства вины.

— Вот из-за подобных рассуждений тебя и могут убить в первые пять минут боя.

— Я понимаю, — ответил Люк. — Насчёт боя. Дело в том, что мы не в бою, и они тоже люди! Как ты можешь так хладнокровно говорить об этом?

— Как я могу? — резко парировал Охотник, и Люк вздрогнул. — Да ты хоть представляешь, сколько моих товарищей они убили? Это же провокаторы! Преступники! Каждый раз, когда они с чем-то не согласны, они убивают законопослушных граждан! А ты называешь меня хладнокровным за желание остановить это безумие?

— Я не это имел в виду, — поспешил возразить Люк. — Мне тоже не нравится то, чем занимаются повстанцы! Они неправы, и я ненавижу их за то, что они развязали войну, но...

— Но что? — с вызовом спросил Охотник, свирепо глядя на Люка. Он до сих пор сидел на скамейке, скрестив руки на груди, и, хотя Люк стоял и смотрел на него сверху вниз, он ощущал себя крошечным под этим взглядом. — Скажи, салага, зачем ты пошёл во флот?

У Люка замерло сердце. Ответ "я хотел летать" вдруг показался очень глупым. Так или иначе, инструкторы никогда не принимали такой ответ, и вряд ли Охотник примет.

Но Люк ведь не скользил по поверхности, правда? Он сделал выбор сознательно и понимал, что до этого дойдёт. Понимал, чем ему придётся заниматься. Он давно этого боялся, но всё равно продолжал, будучи уверен, что поступает правильно. Легче от этого не становилось.

— Хочу остановить повстанцев, — ответил он. — Просто... я просто не предвкушаю, как буду их убивать.

Люк вспомнил улыбки, смех, лёгкое товарищество, которое было когда-то, и внутри всё сжалось.

Охотник вздохнул. Люк посмотрел на него и с облегчением отметил, что его лицо смягчилось.

— Понимаю, — сказал он. — Извини, что вышел из себя — твои чувства нормальны. В первый раз убивать всегда тяжело, но ты привыкнешь.

Люк кивнул, хотя слова скорее показались ему зловещими, нежели успокоили. Его ссоры с Биггсом и другими товарищами по академии казались такими далёкими, словно невинные детские игры. Он, конечно, всегда понимал, что всё сведётся к жизни и смерти, к выбору убивать или быть убитым. Но сейчас, когда он слышал голос Охотника и знал, что его очередь скоро настанет, перспектива выглядела гораздо более реальной.

Напарник Люка заметил его мрачное настроение и спросил:

— Эй, не хочешь сразиться со мной на симуляторах? Я, собственно, за этим и пришёл. Мне нужно налетать ещё час, чтобы получить доступ, и я подумал, что тебе, возможно, понравится игра.

Люк улыбнулся в надежде, что это отвлечёт его от только что состоявшегося разговора.

— Конечно, — ответил он.

— Отлично, — сказал Охотник, поднимаясь со скамьи. — Кстати, у тебя китель расстегнулся.

Люк выругался себе под нос, в очередной раз застегнул форму и поспешил за Охотником.

Как Люк и думал, ему сразу полегчало, стоило сесть в кабину симулятора. Паря в космосе и зная, что перед глазами взрываются лишь нарисованные точки, было легко забыть о трудностях войны. Охотник выбрал несколько вариантов сражений, и с началом тренировки Люк полностью сосредоточился на задании. Вскоре напряжение между ними уступило место духу дружеского соревнования и жажде победы.

Они состязались чуть больше часа, хотя Люку показалось, что все закончилось слишком быстро, и теперь спорили о том, кто победил.

— Не, салага, ты проиграл и будешь заполнять отчёты, как договорились, — сказал Охотник, когда они шли к себе в каюту.

— Ничего подобного, это ты проиграл, — парировал Люк. — В последнем бою я, как хороший напарник, спас твою задницу, иначе тебя бы сбили.

Охотник фыркнул и так хлопнул Люка по спине, что тот чуть не упал.

— Я не виноват, что ты не понял смысла соревнования, — сказал он, смеясь, от чего острые черты лица смягчились. — Я уничтожил больше кораблей противника, значит, я выиграл.

— Да я поддался, чтобы тебе не было обидно проиграть ребёнку вдвое младше тебя, — ответил Люк. — Может, я и сбил на один-два истребителя меньше, зато они были более сильными противниками, за которых дают по два очка, так что я выиграл.

— Ты это только что выдумал, — заявил Охотник.

— Нет, ты же сам понимаешь!

— Очки считаются не так. Лучше прими поражение с достоинством или мне придётся доложить о твоём неподобающем поведении.

Люк помотал головой, раздражённый, но в то же время сдерживая улыбку.

— Ах ты лицемерный, бесчестный кусок бантского...

Вдруг Люк застыл на месте, игривое настроение мигом испарилось. За несколько футов от них из конференц-зала выходил Дарт Вейдер. За ним по пятам шёл коммандер с вытянутым лицом и синяками под глазами. Люк и Охотник вытянулись по стойке "смирно", но Вейдер не сразу им ответил. Он нарочито медленно остановился перед ними, заложив руки за спину, и молча их разглядывал. Механическое дыхание громко шипело в стенах коридора. У Люка от страха началась тахикардия.

— Энсины, — наконец поприветствовал их Вейдер, — я полагаю, у вас есть основания для столь недостойного поведения.

— Нет, милорд, — ответил Охотник, — их нет. Мы извиняемся, больше такого не повторится.

— Постарайтесь, чтобы не повторилось. Я не собираюсь мириться с детскими шалостями на своём корабле, — сказал Вейдер, зловеще тыкая в них пальцем.

От угрозы, сквозившей в его голосе, Люк сглотнул. Вблизи мужчина казался невероятно высоким, его удушающее присутствие распространялось на весь коридор. Люк с трудом заставил себя не двигаться и оставаться сосредоточенным, когда маска принялась изучать его. Он смотрел перед собой, ощущая себя мышью под взглядом кота.

— Как вас зовут? — спросил его Вейдер.

— Люк Ларс, сэр, — с каждой секундой он всё сильнее сжимался внутри.

— Скажите, энсин Ларс, — продолжал Вейдер мягким металлическим голосом с нотками угрозы, — вы считаете, что выглядите подобающе для встречи со своим командиром?

Люк нахмурился, не понимая, к чему этот вопрос. Он уже хотел попросить Вейдера объяснить, но тот указал пальцем на его форму. У Люка замерло сердце.

Китель опять расстегнулся, и большой кусок плотной черной ткани небрежно повис, как будто издевался. Вторая кнопка тоже, казалось, готова была оторваться под его весом.

Во рту у Люка пересохло, он начал поспешно застёгиваться, но кусок ткани никак не хотел заправляться. Секунды тянулись невыносимо медленно. Наконец Люк управился с формой и встал по стойке "смирно", глядя прямо на Вейдера и стараясь выглядеть как можно более невозмутимым, невзирая но то, что внутри трясся от ужаса.

Вейдер долго стоял неподвижно, и Люк призвал всё своё мужество, чтобы не съёжиться. Казалось, молчание Вейдера означало погибель. Ситуацию усугубляло воображение, разыгравшееся на фоне ужасных историй, которые слышал Люк.

— Имейте в виду, молодой человек, — наконец предупредил Вейдер, и у Люка пробежал холодок по спине, — что вам следует вести себя хорошо, если не хотите меня разозлить.

После этого он ушёл, не сказав больше ни слова. Коммандер быстро ответил на их салют жалостливым взглядом и последовал за Вейдером.

Они свернули за угол, и Люк выдохнул — он даже не осознавал, что задержал дыхание.

— Господи, вот это первое впечатление, — прокомментировал Охотник. — Я знал, что у тебя талант влипать в неприятности.

Люк пожал плечами, пытаясь стряхнуть нервозность.

— Стараюсь как могу, — застенчиво улыбнулся он.

Охотник усмехнулся.

— Всё это замечательно, но нам ещё нужно подвести итоги. А форму действительно лучше починить, — сказал он, кивком указывая на китель Люка.

Люк согласился, и они вернулись в каюту молча.

Пилоты не знали о существовании глубоко в недрах корабля камеры с безупречно белыми стенами и тусклым, тёплым освещением, которое не причиняло боль повреждённым глазам. С потолка свисали разнообразные механические устройства, ожидая своего часа. Роботы в состоянии ожидания и медикаменты делали сферическую комнату похожей на медотсек, хотя она служила для отдыха и сосредоточенных размышлений.

В черном кресле посреди кокона сидел Дарт Вейдер с датападом в руке. Он был погружен в глубокие раздумья и не обращал внимания на удушливую стерильную атмосферу вокруг. Покрытую шрамами кожу лица обдувала кислородная смесь, слегка облегчая боль, которую он испытывал постоянно; холодные цвета обстановки, которые он видел без красноватых окуляров маски, радовали глаз. Он всегда уединялся здесь, когда было над чем-то подумать или помедитировать.

Он снова бросил взгляд на отчёт, который читал в датападе — дело нового рекрута его эскадрильи, приехавшего, кажется, несколько дней назад.

ДВ-61-5. Люк Ларс. Дата рождения: 23-5, год 1. Родился в день создания Империи, родом с Татуина, опекунами были скромные фермеры. Поступил в Имперскую Лётную Академию на Префсбелте-4 вскоре после своего пятнадцатилетия. Информацию личного дела дополняла голограмма молодого блондина с нервозной, но светлой улыбкой и пронзительными голубыми глазами, выделяющимися на фоне загорелого лица.

Он уставился на фотографию, вспоминая моменты, когда видел это лицо вживую.

На первый взгляд ничего особенного в нём не было, парень оказался на его корабле чисто случайно. Его назначил сюда офицер, который не в первый раз отправлял не понравившихся ему кадетов на Опустошитель, зная, насколько это ответственная и опасная для неопытных пилотов работа. Вейдеру уже не раз приходилось избавляться от буквально детей, чья самоуверенность могла сравниться только с их некомпетентностью. Если бы император не был благосклонен к тому офицеру, он бы давно пресёк эту гнусную практику.

Но этот парень был не таким — в нём было что-то особенное, хотя и неуловимое.

Вейдер ещё раз просмотрел его профиль. У него были достойные оценки и хвалебные отзывы инструкторов, но больше всего бросались в глаза результаты работы на боевых симуляторах. Количество завоёванных Ларсом медалей и наград было гораздо выше среднего, что доказывало мастерство и интуицию, обычно присущие опытным пилотам. Он определённо был первым в своём классе.

Вейдер прокрутил страницу и посмотрел записи его недавних полётов на симуляторах. Вероятно, эти записи были единственными, учитывая, что он только что поступил на службу, но они были блестящими. На них был одарённый пилот, в совершенстве владеющий своим ремеслом. Ему недоставало координации действий с остальными членами команды, но двигался он с лёгкостью и ловкостью человека, который летал всю жизнь.

Он обладал необычными рефлексами, словно знал заранее, что произойдёт.

Вейдер вспомнил, что в последнее время ощущал в Силе лёгкие подводные течения, странным образом сосредоточенные вокруг парня. В нём что-то было...

Ситх вернулся в начало дела, нашёл свидетельство о рождении и результаты анализа крови, который по указу императора делали всем детям до двухлетнего возраста — изощренный метод слежки за новорождёнными и выявления чувствительных к Силе детей. Но у Ларса было 3200 мидихлориан на одну клетку — чуть выше среднего уровня, но далеко не достаточно для того, чтобы чувствовать Силу, а тем более использовать её. К выполнению теста вопросов не было: все необходимые детали присутствовали и совпадали, все формальности были соблюдены.

При этом Вейдер ощущал резонанс, о котором и помыслить не мог...

Он закрыл глаза и потянулся к Силе. Водовороты Тёмной стороны вздымались вокруг и шептали ответы на его вопросы. Он попытался уловить характерное присутствие парня, но тщетно. Его мерцающее и неуловимое яркое присутствие растворилось в океане тысяч других живых существ на борту корабля. Вейдер не мог отследить его.

Парень был родом с Татуиина — ситх подумал, что судьба настойчиво сталкивала его с этой проклятой планетой. На самом деле Вейдер как никто другой мог понять, где находится ферма опекунов Ларса, опираясь на скудную информацию его личного дела. Она располагалась на окраине Анкорхеда, неподалёку от Юнлендских Пустошей и границы Дюнного Моря. Перед глазами возникли бесконечные песчаные пейзажи — безжалостные, но знакомые.

Он вспомнил последний раз, когда посещал родную планету, и протезы сжались в кулаки. Четыре года назад слухи о том, что на Татуине видели джедая, привели его к укрытию его бывшего мастера — Оби-Вана Кеноби.

Тот сильно постарел: волосы поседели, а кожа сморщилась под безжалостными солнцами-близнецами. Он был настолько ослаблен и безумен, что их бой не продлился долго. Вейдер не ощутил особого удовлетворения, пронзив клинком человека, который искалечил его и бросил умирать. Вид пустой робы, падающей на песок, вызвал опустошение и чувство утраты.

Вдруг сквозь разочарование, вызванное воспоминаниями, пробилась мысль: может, парень был учеником Оби-Вана? Старик был достаточно хитёр, чтобы догадаться подделать результат теста, а жили они недалеко друг от друга...

С минуту он развлекался, развивая эту мысль. Какая достойная была бы месть: забрать мальчишку к себе и настроить против бывшего учителя, как Оби-Ван устроил предательство его жены. Ларс находился у него в подчинении, и Вейдер мог без труда сломить его волю, отобрать всё, чем тот дорожил, как он сам всё потерял в своё время...

Пересохшие губы болезненно сжались, когда нахлынули неприятные воспоминания. Месть была бесполезна. Он сразил Кеноби, но это ничего не дало: ему по-прежнему мерещились мягкие черты её лица, блестящие глаза, маленький нос, игривая улыбка и густые тёмно-каштановые кудри. Он изо всех сил пытался её забыть, но не получалось.

Он убил её. Будь он сильнее, она сейчас была бы рядом, счастливо смеялась и спокойно воспитывала их ребёнка. Как он обрадовался, узнав, что станет отцом, а потом всё пошло прахом, радость сменилась горем и неизмеримой потерей.

В какой-то момент в череде однообразных серых дней он перестал думать о том, как они могли бы жить, если бы человек, называвший себя его другом, не отобрал её у него и если бы он не поддался гневу в тот момент. Их малышу сейчас было бы восемнадцать лет, он бы уже вышел из подросткового возраста и вступил во взрослую жизнь...

Нет, подумал он в гневе, ругая себя за потерю контроля, нет. Раскаяние и сожаление не имеют смысла, как и стремление к жизни, которой никогда не будет. Всё это осталось в прошлом, то была жизнь слабого и глупого человека.

Его взгляд упал на голограмму молодого улыбающегося лица, и Вейдера охватила вспышка негодования. Бред какой-то. В мальчишке не было силы, характерной для ученика форсъюзера. Кроме того, почему он не жил вместе с Оби-Ваном? Если бы Кеноби обучал его, то он наверняка сражался бы с ним плечом к плечу. И почему он захотел служить Империи, которая убила его учителя? Нет, это невозможно.

Он выключил датапад, подумав, что непонятно, чем парень привлёк его внимание. Надо будет наблюдать за ним и смотреть, что будет дальше. Ответы на его вопросы придут со временем.

Дождавшись, когда маска и шлем опустятся на голову, он встал и вышел из кокона.

Бесконечные светящиеся точки звёзд вращались перед глазами, его ломало от перегрузки, дыхание перехватило, руки вцепились в штурвал. Он сжал зубы, когда лазерный луч пролетел на волосок от него из-за того, что он слишком поздно очнулся.

Доверяй рефлексам.

Он резко вошел в петлю, чтобы уйти от повстанческого крестокрыла, который его преследовал, и одновременно изменил восприятие, чтобы ощутить присутствие четверых товарищей, которые были неподалёку.

— Пятый, он попался, — с огромным облегчением услышал он голос напарника.

Через несколько секунд нападавший на него истребитель разлетелся на множество горящих обломков. Люк выдохнул, не стал благодарить, чтобы не занимать канал понапрасну, и сосредоточился на сражении.

Постоянно следи за обстановкой, враг может появиться откуда угодно.

Он на секунду закрыл глаза, чтобы расслабиться и осознать ситуацию, хотя понимал, что это опасная привычка, от которой нужно избавляться как можно скорей. Но пока у него не получалось, как он ни пытался. Казалось, этот способ позволял ему погрузиться в настоящий момент как никакой другой.

Поняв, что Гад и Тайный Матерщинник рядом, он начал преследовать один из оставшихся вражеских кораблей, особо следя за тем, чтобы занимать наиболее удобную для товарищей позицию. Это было хрупкое равновесие между свободой передвижения и соблюдением построения. Пока он не освоил этот навык в совершенстве, так как был склонен к излишней самостоятельности.

Один крестокрыл развернулся и направился к его напарнику.

— Шестой, у тебя один на хвосте, я им займусь, — сказал Люк.

Ответа он почти не слышал, так как полностью сосредоточился на маленьком крестообразном истребителе перед собой. "Хорошо", — подумал он стиснув зубы. Корабль впереди уклонялся от всех его манёвров, поэтому Люк не мог прицелиться. Он прибавлял скорость, поворачивался под разными углами, предпринимая всё более смелые попытки по мере того, как враг продолжал ускользать.

Люк выругался, когда увидел предупреждение на радаре и еле успел уклониться от выстрела. Он настолько увлёкся погоней, что не заметил, как его самого стали преследовать два крестокрыла. Ему пришлось отказаться от своей цели, чтобы уйти с линии их огня, но они последовали за ним, близко подлетев и заставив держать постоянную оборону. Он пытался уйти с помощью фигур пилотажа, но один из них постоянно настигал его, вынуждая убегать снова и снова.

Люк снова выругался на хаттском себе под нос, сердце колотилось всё быстрее. Он никак не мог стряхнуть повстанцев с хвоста: они слишком хорошо работали в паре, стараясь загнать его в такое место, откуда он уже не сможет убежать. Им это удавалось: он понимал, что не выдержит долго такой темп. Люк чувствовал, как самоконтроль покидает его каждый раз, когда его щитов касалась очередная угроза.

Голова кружилась, по спине стекал пот; он уже почти не видел, что делает, так как двигался слишком быстро. Оставалось полагаться исключительно на рефлексы и стрелять при первой возможности, чтобы выбраться из безвыходного положения. Вот бы сбить хоть одного из них... только одного...

Красный луч вынудил его вывернуть вправо, и он оказался прямо перед другим истребителем, став идеальной мишенью. Нет...

Он ощутил приближение заряда до того, как увидел его или успел увернуться. Из горла вырвался крик, когда всё вокруг озарилось слепящим светом, а потом стало темно.

Люк глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Убрал трясущиеся руки со штурвала и с трудом расслабился, тупо глядя на счёт на экране. Это была одна из самых напряжённых сессий для него. Обычно он лучше контролировал себя, но на этот раз противники были особенно жестоки. Он подождал ещё минуту, приходя в себя, после чего покинул маленькую кабину.

Разрыватель стоял немного поодаль от него и наблюдал за Гадом и Тайным Матерщинником, которые ещё работали на тренажерах. Люк молча присоединился к нему и стал смотреть на голограмму с маленькими синими и красными точками. Вскоре они уничтожили один истребитель, после чего их самих сбили одного за другим.

Разрыватель выглядел встревоженным — так же, как чувствовал себя Люк. Он подождал, когда они выберутся из симуляторов, и обратился ко всем сразу:

— Поздравляю, парни, вам удалось сбить много вражеских истребителей, несмотря на их значительное численное превосходство.

— Спасибо, Разрыватель, от этого немного легче после того, как нас разгромил бот, — сказал Гад. — Что за программа хоть была?

— Шаблон основан на записях битвы при Куате, но корабли противника соответствуют новым моделям Инкома, которые повстанцы украли у нас, — ответил Разрыватель.

Гад поднял брови и тихо присвистнул.

— Как насчёт того, чтобы поговорить о деле? — продолжил Разрыватель, не дав ему вставить комментарий.

— Сначала всё было хорошо, а потом один из вражеских кораблей совершил неожиданный манёвр и сломал наше построение, — раздался низкий голос Тайного Матерщинника. — Мы изо всех сил пытались его восстановить, чем они и воспользовались.

— Да. Видите: примерно с этого момента строй нарушился, и тут же двое из них нырнули в образовавшуюся брешь.

— После этого мы пытались как-то скоординировать свои действия, но было уже поздно, — сказал Гад, а трёхмерное изображение проиллюстрировало его слова: три синих точки попытались приблизиться друг к другу, но красные точки двигались между ними и не давали.

— Может, у нас бы и получилось вот там, — сказал Люк, указывая на область голограммы. Разрыватель поставил запись на паузу. — У нас было окно примерно в пару секунд, чтобы уплотнить строй. Их было больше, но мы, по крайней мере, могли бы прикрывать друг друга.

— Чтобы увидеть такую возможность, нужно быть в гармонии друг с другом, — сказал Тайный Матерщинник. — Сомневаюсь, что такая вероятность вообще была, но на будущее мы должны обращать на это больше внимания.

Люк кивнул, рассеянно наблюдая за движущимися точками. Одна из синих точек всё больше приближалась к красной, при этом отдаляясь от других синих.

— Это я, — понял он. — Так сосредоточился на этом корабле, что забыл обо всём остальном.

Действительно, в следующее мгновение синюю точку уже преследовали два вражеских корабля. Они отделили её от другой синей точки, мгновенно превратив из охотника в добычу и освободив своего союзника от преследования. Корабль Люка ещё несколько секунд уклонялся от них, а потом замерцал и исчез.

— Ты довольно долго продержался против них, — заметил Гад.

Люк пожал плечами.

— В любом случае, к этому моменту всё было кончено. Вы оба были связаны боем, а меня окончательно загнали в угол. У нас не было шансов выжить.

Разрыватель кивнул, выключил голограмму и включил свет.

— На сегодня всё, — сказал он.

Все пошли на выход, а Разрыватель обратился к Люку:

— Это не самое блестящее твоё выступление, Ларс, но ты сильно продвинулся вперёд. Уверен, что к моменту, когда мы отправимся в бой, ты отлично впишешься в эскадрилью.

Люк поблагодарил его с улыбкой и поспешил догонять остальных.

Когда они пришли в кают-компанию, Гад рухнул на скамейку, провел рукам по волосам и сказал:

— Боже, не могу поверить, что нас так разгромили. Что-то я не горю желанием ещё раз встречаться с этими крестокрылами. Жаль, что Инком не на нашей стороне.

— Да, они были одними из лучших, — ответил Тайный Матерщинник, со вздохом опускаясь на скамью, пока Люк пошёл пить из-под крана. — Нам потребуется время, чтобы оправиться от этого тяжелого удара. Повстанцы начинают наглеть... Спасибо, не откажусь от стакана воды, — добавил он в ответ на предложение Люка.

— Я слышал, что в последнее время во Внешнем Кольце неспокойно, — сказал Гад, который сидел, нахмурившись и небрежно закинув согнутую ногу на ногу.

— Они перегруппировываются. Должно быть, недавние успехи вселили в них уверенность.

Люк протянул стакан Тайному Матерщиннику, и тот поблагодарил его с улыбкой, от которой вокруг раскосых глаз обозначились морщины.

— Уверен, что мы опять одержим верх, — сказал Люк. — Всё-таки у нас гораздо больше ресурсов, чем у них.

— Я, конечно, надеюсь, что так и будет, — ответил Гад, — но всё равно беспокоюсь. Они не представляли большой угрозы, пока действовали по отдельности, но могут стать очень опасными, если лидеры пытаются их объединить.

Люк кивнул и спросил:

— Мы, кстати, уже вышли и из гиперпространства, да?

— Кажется, незадолго до окончания моей смены, — ответил Гад. — Понятия не имею, где мы — деталей нам пока не сообщили.

Глаза Тайного Матерщинника сверкнули над ястребиным носом, он усмехнулся и поддразнил Гада:

— Значит ты не умеешь ориентироваться по звёздам, Гад. Одного взгляда в иллюминатор достаточно, чтобы хотя бы получить представление.

— У меня не было возможности смотреть в иллюминатор, Тайный Матерщинник, — ответил Гад. — Кроме того, ты единственный, кто распознаёт созвездия с первого взгляда в любом уголке галактики. Не все же профессора астрономии.

У Люка округлились глаза.

— Вы преподавали астрономию?

Улыбка Тайного Матерщинника стала задумчивой.

— Да, я защитил докторскую в Усском университете на Белассе, а потом стал профессором. Мне нравилось преподавать, и многие мои студенты сделали блестящую академическую карьеру... Но потом нагрянула война, и я подумал, что защищать Республику, а потом Империю важнее.

— И заодно стал пилотом-асом, — подколол его Гад, закатывая глаза.

Тайный Матерщинник пожал плечами.

— Я всегда интересовался полётами. Я не был паинькой, как многие думают: когда мне было двадцать с небольшим, я нанёс большой материальный ущерб, превышая скорость на воздушных трассах. Как бывший профессор могу сказать, что мы прибыли на северо-восток галактики. Полагаю, что это район Нембуса или сектор Кваймар.

Люк нахмурился.

— Я примерно представляю, где это, но не более того.

— Да особо и не надо ничего знать, — сказал Тайный Матерщинник. — Вряд ли это оживлённое место.

Люк кивнул и вяло улыбнулся.

— Оно могло бы стать хорошим убежищем для повстанческих ячеек, не так ли?

Тайный Матерщинник сделал глоток воды.

— Согласен.

— Нет смысла гадать, скоро мы получим приказы со всей необходимой информацией, — сказал Гад.

— Это да, но можем же мы позволить себе немного любопытства, — ответил Тайный Матерщинник. Он поставил стакан и глянул на свои часы. — Так или иначе, мне пора идти: надо забрать вещи из прачечной до начала ночного цикла.

Люк тоже посмотрел на часы и застонал, увидев время.

— Ага, мне тоже надо поспать пару часов. У меня сегодня патрулирование в 2:30 ночи.

Гад посмотрел на него с сочувствием и сказал:

— Ненавижу ночные патрули. Тогда спокойной ночи, а я закончу отчёты.

Люк направился в общежитие, не ощущая особой усталости. Он настигла его, лишь когда он закончил приготовления ко сну. Он зевнул, лёг в кровать, укрылся одеялом, и вдруг по спине пробежал холодок. Он нахмурился. Люку казалось, что он привык к температуре космоса, но иногда его пробирала дрожь. Однако это не было похоже на обычный озноб: холод пульсировал и двигался, почти как живое существо.

Он покачал головой, улыбаясь своим глупым мыслям. Точно пора спать. Он лёг, отбросив и чувство холода, и нелепую мысль, и быстро заснул.

— Чёрные Пять и Шесть, готовы вас принять, продолжайте движение в посадочный отсек.

— Принято, спасибо. Пятый, конец связи, — ответил Люк и услышал, что Охотник тоже подтвердил приказ усталым, но деловым тоном.

Оба пилота направили корабли в отсек, следя за скоростью. Это была самая деликатная часть любого задания: чтобы успешно приземлиться, истребитель должен был попасть в один из больших зажимов, свисающих с рельса, которые затем двигались за атмосферные щиты в ангар, где пилоты наконец могли выбраться из кабины. Чтобы как-то упростить процедуру, на зажимах было три уровня, где корабль можно было безопасно зафиксировать, но надо было стараться попасть во второй, так как первый был высоко и можно было столкнуться с рельсом, а третий означал, что посадка почти не удалась. Достижение идеальной скорости и позиционирования требовало большого мастерства и ловкости.

Люк заметил, что летит слишком быстро, и включил передние двигатели. Он вымотался после двух часов унылого полёта и наблюдения за несуществующими вражескими кораблями, однако задание ещё не было выполнено, и последняя его часть требовала чрезвычайной бдительности.

Тихий писк спикера и сигнал на экране заставили его сосредоточиться: индикатор показывал корабль, летящий в нескольких метрах от него чуть ниже уровнем. На мгновение ему захотелось обернуться и посмотреть, что там, но Люк сдержался: он устал, его смена закончилась, он заходил на посадку. Нужно вернуть корабль в ангар, а с угрозой, если она вообще существует, пусть разбирается следующая смена. Он не замечал агрессивных действий со стороны корабля.

Он пропустил Охотника вперёд, и тот первым добрался до посадочного рельса. Отсек был настолько широким, что там могли одновременно сесть пара дюжин истребителей, но было раннее утро, и Люку не хотелось рисковать.

Как только его напарник влетел в отсек, Люк последовал за ним. Как обычно, он очень ясно видел цель, почти ощущал металл, из которого она была сделана, и чувствовал каждый метр между его кораблём и зажимом. Эти ощущения несколько ошеломляли, но давали долгожданное чувство контроля над ситуацией.

Вдруг он ощутил лёгкое покалывание в спине и вздрогнул — такое же чувство у него было, когда он засыпал несколько часов назад... Возможно, это был космический холод или усталость после ночного патрулирования, но чутьё подсказывало, что это не так. Он попытался уловить и точнее определить ощущение, но не успел: оно исчезло.

Исчезло вместе с концентрацией внимания, и, когда он понял, что полностью сбился с курса, было поздновато.

— Центр, это Пятый, сейчас всё исправлю, спасибо, — успокоил он мужчину, который пытался привлечь его внимание по рации.

Ругая себя за ошибку, он изо всех сил постарался вернуться на верный курс, подлетел к рельсу под меньшим углом, чем было нужно, и едва успел втиснуться на третий уровень.

Оказавшись за атмосферным щитом, Люк снял шлем и вздохнул. Снимать шлемы полагалось после выхода из кабины, но сейчас ему было плевать: он был зол из-за неудачной посадки и не понимал, как мог так облажаться. К тому же, он терпеть не мог шлем из-за того, что тот сдавливал голову.

Он ещё немного подождал, затем дал команду открыть люк, выбрался из кабины и сразу ушёл, не желая разговаривать с Охотником. Наверно, это было ребячество, но он впервые промахнулся при посадке, что задевало гордость, и был не в настроении слушать подколки напарника.

— Эй, ничего не забыл? — окликнул его Охотник, увидев, что он уходит. — Я не собираюсь проверять за тебя твой истребитель.

— Я сейчас вернусь, — ответил Люк.

Охотник пожал плечами и вернулся к своему кораблю.

— Я не буду тебя ждать и пойду спать, как только закончу.

Именно этого Люку и хотелось. Он не ответил и вышел из ангара.

Он слонялся по коридорам, пока не нашёл иллюминаторы. Остановившись, Люк прислонился к толстому транспаристилу, погружаясь в созерцание вида за окном. Ему всегда нравилось наблюдать за вечно спокойным космосом, но вскоре он понял, насколько лучше смотреть из иллюминатора настоящего космического корабля. Даже слабо освещённый Татуин не мог сравниться с судном, дрейфующим в пустоте. Без завесы атмосферы звёзды намного ярче выделялись на чернильном фоне. Впечатление портил только свет ламп, отражающийся от стекла, но в это время ночного цикла он был приглушён, и вид на космос был чудесным.

Он позволил взгляду блуждать между созвездиями, а безмерной тишине — обволакивать его, успокаивая расстроенные чувства. Люк узнал только пару штук, но пытался угадать остальные. Холодная дрожь, которая отвлекла его при посадке, казалось, почти исчезла, хотя когда он подумал об этом, то ощутил её скрытые отголоски, пробегающие по костям.

Он вздохнул, прислоняясь лбом к холодному материалу. Что с ним не так? Ему были не чужды странные, необъяснимые чувства, но они редко бывали такими постоянными, даже настойчивыми. Казалось, этот мрачный холод непрерывно витает вокруг него. Он не помнил, когда это началось, но точно знал, что такого никогда не было до его прибытия на Опустошитель.

Его размышления прервал движущийся предмет над иллюминатором. С такого расстояния было сложно определить, что это, но Люк был почти уверен, что узнал огни СИД-истребителя. Однако он не был похож на одного из патрулирующих. Во-первых, он был один и не вёл себя как стражник: он грациозно взмыл вверх, а потом спикировал вниз, сделал несколько резких вращений и снова поднялся.

Люк завороженно смотрел, не в силах отвести глаз: он и не думал, что можно так летать. Это было невероятно. Он даже немного сожалел, что не летает с ним, повторяя безумные маневры, за которыми Люк с трепетом наблюдал.

Через некоторое время он вспомнил, что ему нужно закончить работу по пост-полётной проверке своего истребителя, причём лучше до начала дневного цикла, если он хочет немного поспать. Усталость плохо сочеталась с полётами, так что пора было заняться делом.

Отбросив приличия, он побежал трусцой по коридорам обратно в ангар. В это время на работе было меньше всего людей, и его шаги эхом отдавались в большом пустом помещении. Охотник ушел, как и обещал, и уже наверняка спал. Люк понял, что даже не знает, сколько времени таращился на летающий корабль.

Он заканчивал перезаряжать аккумулятор и проверять внешние системы, когда услышал, что в ангар въехал ещё один истребитель. Неужели уже так поздно, что вернулась следующая смена? Да нет, тогда здесь были бы те, кто должен их заменить. Он посмотрел наверх, но, увидев пилота, выходящего из корабля, поспешил вернулся к работе.

Оказалось, что истребитель, который Люк заметил летающим для удовольствия — по-другому и не скажешь, — принадлежал Дарту Вейдеру.

Люк нарочито медленно закрыл щиток аккумуляторного отсека. Он слышал, как Вейдер осматривает свой истребитель.

Ни одна из историй, которые он слышал о Тёмном Лорде, не рассказывала о том, как искусно тот умел летать. Люк смотрел на него, разинув рот; ему хотелось подскочить и сказать Вейдеру, как он впечатлён, может, спросить о каких-то трюках. Но его командир, похоже, считал, что в ангаре никого нет, и Люк сомневался, что уведомлять его об обратном будет разумно. На самом деле, перед его глазами до сих пор стояли образы того полёта, и он думал, как было бы здорово однажды повторить такое.

Люк надеялся, что Лорд Вейдер пройдет мимо, не заметив его, но ему не повезло: тяжелые ботинки лязгнули в тишине, затем шаги прекратились недалеко от него, и раздался грохот респиратора, от которого завибрировал воздух.

— Энсин Ларс, не ожидал встретить вас здесь так поздно.

Пробирающий до костей холод вернулся с новой силой, обволакивая тело Люка, его ноги, руки, ступни. Тщетно пытаясь закрыться, он глянул на свою форму, чтобы проверить, застегнута ли она, но понял, что на нём до сих пор лётный костюм.

Он поднялся на ноги и встал по стойке смирно, держа шлем под мышкой.

— Добрый вечер, Лорд Вейдер, — поприветствовал он командира, — я просто заканчивал проверку истребителя после патруля.

— Один?

Холод не то что не унимался, а лишь усилился, и Люк не смог сдержать пробежавшую по спине дрожь.

— Нет, милорд, — осторожно ответил он, — мой напарник уже вернулся в каюту.

Вейдер стоял, склонив маску вперёд и положив руки на пояс. Он был в броне с головы до пят, плащ почти полностью скрывал его тело, и Люка это беспокоило, так как он не понимал, чего Вейдер хочет. Он пытался говорить себе, что не сделал ничего плохого, но продолжал нервничать.

— Ты не пошёл с ним.

Да, не пошёл, я слишком расстроился из-за того, что не смог безупречно посадить истребитель, и мне надо было выпустить пар, — возникла предательская мысль в голове Люка, но он не собирался говорить такое Тёмному Лорду.

— Я отвлёкся ненадолго — пошёл прогуляться, чтобы привести мысли в порядок, — признался он и закусил губу, не уверенный в том, что его следующие слова воспримут благосклонно. Но всё же ему надо было высказаться: — ...Это был чертовски крутой полёт, сэр.

Вейдер не шелохнулся. Люк вдруг понял, как фамильярно и по-детски восторженно это прозвучало, и вздрогнул.

— Простите, — поспешил оправдаться он, чувствуя, как щёки начинают гореть, — я... я не хотел...

— Ничего страшного. — Тёмный Лорд оборвал его бормотание небрежным жестом. — Насколько я понял, вы тоже одарённый пилот.

В этих словах был какой-то подтекст, как будто Люка изучали, и он озабоченно нахмурился, невзирая на то, что испытал гордость от комплимента.

— Благодарю, сэр, стараюсь как могу. — Он смущённо пожал плечами. — Я... эмм... почти всю жизнь летал. Не представляю себя без этого.

Повисла неловкая пауза, и у Люка создалось впечатление, что Вейдер за ним наблюдает.

— Ясно.

Юноша вздрогнул и опустил взгляд, снова ощутив холод и напряжение. Он подумал, могло ли это быть следствием усталости или, может, у него снова разыгралось воображение и он придавал чрезмерное значение пустым вещам.

Тогда ощущение слегка поутихло.

— Если вы закончили работу, предлагаю вам пойти спать, — сказал Вейдер, словно прочитав его мысли.

— Да, милорд, — ответил Люк, радуясь поводу уйти из-под этого давящего присутствия. — Спокойной ночи.

В ответ Вейдер лишь слегка склонил голову, и Люк пошёл, не показывая спешки, с тревогой ощущая тяжёлый взгляд за спиной.

Подъём был тяжелым и, по мнению Люка, слишком ранним. Он застонал в подушку, призывая всё своё мужество. Стандартная имперская койка с жесткими краями казалась ему такой мягкой.

Величайшим усилием воли ему удалось подняться и надеть форму, после чего он направился в кают-компанию к кофе-машине. Вся эскадрилья была в сборе: в кои-то веки ни у кого не было дел.

— Привет, — радостно сказал Охотник, и Люку не понравилась его ухмылка. — Я смотрю, ночка выдалась короткая. И долго ты размышлял о своей провальной посадке, прежде чем осмотреть корабль?

Блин, он заметил, как Люк приземлился. Учитывая любовь его напарника к соревнованиям, было глупо надеяться на обратное. Люк едва не застонал, но сдержался: было слишком рано.

— Не понимаю, о чём ты, — ответил он, и Охотник фыркнул от столь наглой лжи. — Только не говори, что ты собрал всю эскадрилью, чтобы рассказать им, что я облажался при посадке.

— Надо было так и сделать, чтобы умерить твое раздутое эго, — подколол его напарник.

— Мы собрались, потому что через полчаса у нас тактическое совещание с Лордом Вейдером, так что, Ларс, шевели булками, — вмешался Разрыватель, после чего снова уткнулся в свой датапад, попивая кофе. В его тоне сквозило раздражение их выходками, а электронный глаз мигал жёлто-красным.

Остальные захихикали, а Люк сдержанно ответил "да, сэр", после чего схватил батончик и уселся на скамейку пить кофе. После резкого замечания Разрывателя разговоры поутихли. Люк ощутил действие кофеина с огромным облегчением.

— Я рад, что у нас снова будет настоящая работа, — сказал Крыса Охотнику. — У меня уже крыша начала съезжать от этих бесконечных патрулей. Пришло время показать повстанцам их место.

Охотник с готовностью согласился:

— Да, мне тоже не терпится что-нибудь предпринять.

Люк чуть не подколол его в отместку, но решил в этот раз промолчать. Ему нужно было время, чтобы полностью осознать такие вещи.

Прибыв в командный пункт, они увидели лейтенанта Танбриса, молча стоящего у консоли. Чуть поодаль лицом к ним стоял Лорд Вейдер, заложив руки за спину. Люк подумал: "Что он здесь делает? Похоже, что говорить будет лейтенант Танбрис, как обычно. Но тогда зачем он пришёл?"

Подождав, пока вся эскадрилья соберётся вокруг голостола, Танбрис выключил свет, и они увидели шар, похожий на карту планеты.

— В данный момент мы находимся на орбите Карози 12, седьмой планеты системы Карози, — сказал лейтенант. — Прежде чем вы спросите, замечу, что это не ошибка: она называется двенадцатой по историческим причинам, в которые я не буду вдаваться. Местных жителей уже давно подозревают в укрывательстве повстанцев, но доказательства этого факта обнаружились лишь на днях. Они маскируют повстанческую базу под медцентр. Предполагается, что эта база служит для координации различных операций в секторе.

— А это точно база, а не настоящий медцентр? — спросил Гад. — Ошибка такого рода может повлечь массу неприятностей.

— Точно, — ответил Танбрис. — У меня нет ни времени, ни разрешения вдаваться в детали, но можете быть уверены, что расследование провели тщательно.

Лейтенант увеличил определённую зону на голограмме планеты.

Люк мельком глянул на Вейдера, до сих пор заинтригованный его присутствием. Даже ничего не делая, тот выглядел устрашающе.

Услышав голос Танбриса, он снова сосредоточился на совещании.

— Наземные атаки, предпринимавшиеся до сих пор, показали ограниченную эффективность, поэтому мы считаем, что удар с воздуха будет более продуктивен.

Танбрис отошёл от стола, уступая место Лорду Вейдеру.

— Спасибо, лейтенант, — сказал тот и встал перед ними.

Он слегка махнул рукой, и масштаб карты стал ещё больше. Их целью был ярко-красный квадрат посреди полупрозрачных синих элементов схемы.

Люк озирался по сторонам, не понимая, как Вейдер сделал это, не касаясь кнопки, но, похоже, больше никто не удивился, и он снова сконцентрировался на предмете разговора.

— Начало атаки назначено на завтрашнее раннее утро: в 01:00, — сказал ситх. Люк мысленно скривился, но это было понятно: удар нужно было нанести в лучшее время с точки зрения освещённости и погодных условий. — В 00:45 наземным войскам прикажут отступить из зоны поражения, после чего в атмосферу спустится эскадрилья бомбардировщиков. Ваша основная задача — обнаружить и ликвидировать генераторы щитов базы, а также разобраться с подкреплением карозийцев, если оно будет.

Затем он начал объяснять подробности задания, описывая каждый шаг операции и показывая перемещения на карте. Люк слушал со всем вниманием. Вейдер выражался ясно и точно, вызывая в его сознании чёткие образы того, что надо делать. Ему были знакомы подобные вещи: в академии часто проходили военные игры, в том числе при обучении пилотов. Один или два раза он даже побывал на месте Вейдера, раскрывая стратегические цели другим кадетам.

Но это уже была не изощрённая игра, где надо было сражаться с товарищами на симуляторах, а настоящая боевая операция, и Люку не хотелось признавать, что при мысли об этом у него скрутило живот.

Задача облегчалась тем, что на базе не должно быть повстанческих пилотов. Он обрадовался этому, из-за чего испытал чувство вины.

— Вопросы есть? — спросил Вейдер.

Люк прокрутил в голове совещание, понял, что ему всё ясно, и помотал головой, как и другие пилоты. Крыса хмурился, Гад опустил голову и поглаживал подбородок, а Корл пристально смотрел на Вейдера.

— Очень хорошо. — Вейдер снова махнул рукой, и голограмма исчезла, а свет включился. — Увидимся сегодня ночью.

Он что-то сказал лейтенанту Танбрису и вышел из комнаты. Худощавый офицер взял датапады и последовал его примеру. Эскадрилья уже разбилась на мелкие группы, где обсуждалась подготовка к атаке и недоделанная работа. Люк наблюдал за дискуссией, но сам думал о совещании.

Медицинский центр — надо же было повстанцам выбрать именно такую маскировку. Это, конечно, было умно, но он не мог не подумать, что также и трусливо.

Кто-то положил руку ему на плечо, вырывая из раздумий.

— Уже испугался, салага? — подколол Охотник.

— Размечтался, — ответил Люк.

— Тогда пошли, — напарник потянул его за собой к остальным членам эскадрильи. — У нас много дел.

Люк вздохнул и провёл рукой по лицу. Он невидящим взглядом смотрел на отчёт о географических и атмосферных условиях Карози-12.

Цель находилась на склоне высокой горы в северной части горной гряды Евра, состоящей из покрытых льдом вулканов, большинство из которых были потухшими или спящими. Но некоторые проявляли активность, особенно на юго-западе планеты, являясь причиной появления горячих источников, которыми прославилась столица Ньюлайф Пойнт. Расположение горы, на которой обосновался медцентр, практически не позволяло проводить наземные атаки. Она была покрыта снегом и льдом до самой долины, и ледник отрезал доступ к зданию с востока. При попытке наступления артиллерия повстанцев легко его отбила, они даже не покидали свою крепость, которая когда-то служила местом лечения больных.

— Хорошо укрепленный и стратегически размещённый медцентр, — пошутил Крыса, когда они начали знакомиться с подробностями задания.

Остальные похихикали и вернулись к плану вылета, который они разрабатывали шесть часов. Работы было много: выбрать способ добраться до генератора щитов; обсудить пути атаки и отхода, погодные условия. Наконец планирование подходило к завершению, и Люку было сложно сосредоточиться, но Разрыватель закончил совещание:

— До вылета осталось чуть больше одиннадцати часов. В 00:30 вы должны быть в ангаре, готовые к последней прогонке плана. До этого времени отдыхайте, чтобы быть в лучшей форме для атаки. Свободны.

Когда они вышли из зала совещаний, Люк облегченно вздохнул, наслаждаясь прохладой коридора. Он понимал, что эти утомительные совещания необходимы, но от этого они не становились менее выматывающими. Обсуждаемые темы хаотично крутились в голове, которая, казалось, вот-вот лопнет.

Рука на плече вывела его из раздумий. Он притормозил, пропуская других, и вопросительно посмотрел на Охотника.

— Нам надо поговорить, — сказал напарник, проследив, чтобы остальные члены эскадрильи ушли в свои каюты.

— Слушаю. — Люк нахмурился — Охотник обычно разговаривал при всех, не отводя собеседника в сторону.

Пилот вздохнул, ещё больше смутив Люка — это определённо не было похоже на него.

— О том, что ты мне сказал в тот раз, — начал Охотник, глядя Люку в глаза. — Что повстанцы тоже люди, и мы не сражаемся в данный момент. Вот с этого момента ты сражаешься. Они враги и не более того. Понимаешь?

— Конечно, понимаю, — ответил Люк. — Не думай, что я не соображаю, на что подписался. Я в курсе, что надо делать.

— Нет, не в курсе, — на удивление энергично возразил Охотник. — Ты понятия не имеешь, на что подписался, потому что до первого боя никто не имеет. Ты не вернёшься из боя прежним. Будешь потрясён, увидев то, что предпочёл бы никогда не видеть. Это если вообще вернёшься. Поэтому заруби себе на носу: чем больше этих ребят умрёт, тем лучше, потому что как только ты засомневаешься, в ту же секунду и погибнешь.

Люк не стал отвечать сразу, так как эта внезапная вспышка эмоций свела на нет его раздражение. Безжалостные слова нервировали сами по себе, но Люк был сбит с толку тем, с каким пылом они были произнесены. Несмотря на свою грубость, Охотник редко бывал настолько серьезен.

— Спасибо за заботу, — сказал он, тщательно выбирая выражения, — но я тебе обещаю, что не замру на месте из-за первого трупа. Понятно, что я не настолько опытен, как вы все, но я пришёл сюда осознанно, потому что хочу победить в этой войне. Я не рад тому, что буду убивать людей, но это не значит, что я не смогу.

— Надеюсь, ты будешь рассуждать так же красиво, когда придёт время нажать на гашетку, — предупредил его Охотник. — Эти лекции о том, какие повстанцы плохие, которые ты, похоже, прогуливал, нужны не только потому, что это правда, а для того, чтобы ты выжил.

Люк кивнул, внутри всё сжалось. Он понимал, что это правда. Как бы ему хотелось воспринимать повстанцев как безликих чудовищ, которые только и делают, что сеют хаос в галактике. Он решил выполнять свой долг, не задавая вопросов.

Это было бы гораздо проще сделать, если бы он не знал, что во вражеском истребителе может быть его лучший друг.

— Я понимаю, — ответил он, не придумав ничего лучше.

Охотник похлопал его по плечу, поджав губы, развернулся и ушёл. Люк ещё немного постоял, глядя в никуда и борясь с противоречивыми мыслями, а затем помотал головой и тоже ушел.

Надо было готовиться с сражению.

За пять минут до назначенного Разрывателем времени все уже были готовы, облаченные в чёрное лётное снаряжение с блестящими шлемами под мышками. Невзирая на поздний час, в ангаре стоял шум, так как техники готовили их корабли к вылету. Чуть поодаль шла подготовка Призрачной Эскадрильи Сид-истребителей и Эта — подразделения бомбардировщиков. Люк ощутил "бабочек в животе" на нервной почве. Прогонка плана с Разрывателем подошла к концу, и к ним приблизилась огромная фигура Дарта Вейдера в развевающемся плаще. В шумном ангаре его механическое дыхание казалось не таким громким, как обычно, в отличие от голоса.

— Ключи вашего успеха — острый, быстрый ум и сосредоточенность на цели. А теперь отправляйтесь к своим кораблям и помните приказы.

Пилоты отсалютовали, один из них выкрикнул:

— За Империю!

Остальные хором повторили за ним. Люк громко кричал вместе со всеми, опьянённый мощью сливающихся воедино голосов.

Вейдер кивнул им и удалился. Они побежали к истребителям, надели шлемы, спустились в кабины и закрылись. Люк включил системы, до сих пор находясь под властью эмоций, которые охватили всех. Никто не сможет устоять перед их совместным мастерством, они победят в этом бою.

Они вылетели следом за усовершенствованным СИДом Вейдера: эскадрилья бомбардировщиков в окружении двух эскадрилий истребителей. Они приближались к планете, спускаясь всё ближе к атмосфере и оставляя солнце позади. Когда стал виден пейзаж, у Люка захватило дух от его красоты.

Похоже, на планете было самое раннее утро. Голубое небо ещё розовело в месте соприкосновения с горизонтом за покрытыми снегом вершинами. Свет и тени переплетались на бело-коричневой, блестящей поверхности скал. Сверкая и переливаясь в лучах восходящего солнца, по склону самой высокой горы в долину стекала бирюзовая река,

— Вижу цель на десять градусов. Боевой порядок, — голос Вейдера вернул его внимание к миссии.

Они подлетали всё ближе к нужной горе, которая показалась Люку тёмной и зловещей. На фоне скал было видно светлое здание с гладкими формами. Его окружали три небольших и грубых на фоне здания генератора, более современных, удобных, но не эстетичных. Их антенны создавали невидимый, но эффективный щит.

— Чёрный Лидер, шестая группа атакует, — раздался незнакомый голос.

Вейдер подтвердил, и бомбардировщик, прикрываемый с флангов двумя истребителями Призрачной Эскадрильи, отделился от группы, ныряя вниз, к ближайшему генератору. Они подошли к нему сверху, но были вынуждены уворачиваться от выстрела лазерной пушки. Истребитель открыл по ней огонь, который был поглощён магнитным щитом.

— Всем кораблям снизиться, — приказал Вейдер. — Лазерные пушки за щитом, их не получится вывести из строя.

— Зашибись, — пробормотал Гад. — Значит, надо бить и сматываться.

— Кончай болтать, Чёрный Одиннадцать.

Они нырнули к поверхности, петляя между вершинами, и разделились, чтобы поразить несколько целей. Люк летел рядом с Эта Три вместе с ещё двумя группами. Их целью был второй генератор, расположенный чуть выше на леднике.

— Вторя и Третья группы, отвлекайте их. Первая группа, в атаку.

— Принято, Черный Лидер, — ответил Люк вместе с остальными.

Они взлетели вверх и сразу попали под обстрел лазерных пушек. Люк сделал бочку и снизился, чтобы уклониться. Он стиснул зубы: ему казалось, что его чуть не задело.

— Эта Два, берегись!

— Чёрт! Меня А-А-А-А...

Люк едва успел уклониться от бомбардировщика, который, вращаясь, упал на скалу и взорвался с яркой вспышкой. Люк отвернулся, но его корабль тряхнуло от взрыва, а пламя слегка коснулось корпуса.

— Мы промахнулись, атакуем снова.

Люк судорожно вздохнул и завис, готовясь отвлекать противника. По нему снова начали стрелять, и он подставился, прекрасно осознавая смертельную опасность и вцепившись в штурвал.

На канале связи был бардак, все девять групп звездолётов передавали сообщения одновременно.

— Чёрный Десять, справа...

— Эта Четыре атакует...

— Всем истребителям, внимание: на двести десять градусов от меня вторжение противника!

Взгляд Люка метнулся к пищащему экрану, и он увидел, что к ним приближается неизвестное количество вражеских истребителей.

— Принято, Призрак Семь, — ответил Вейдер. — Эта, продолжайте атаковать цели; всем истребителям прикрывать бомбардировщики и готовиться к бою.

Люк притормозил и вместе с другими кораблями начал летать кругами над генераторами, чтобы усложнить задачу противнику.

— Это не карозийские корабли, а "Охотники за головами", — сказал пилот Призраков. — Повстанцы!

У Люка ёкнуло сердце.

— Что? Не может быть! Они летят с юга, а не с базы!

— Нет смысла гадать, — прошипел Вейдер. — Продолжайте атаку!

Юноша сжал штурвал в ладонях, в ушах зашумело. Нельзя колебаться, надо делать. "Надеюсь, тебя там нет, Биггс", — взмолился он.

На полной скорости к ним приближалось около десятка кораблей. Люку пришлось нырнуть вниз, чтобы пролететь под брюхом одного из них.

— Чёрный Пять, прикрой меня, — попросил Тайный Матерщинник, пролетая прямо перед ним.

— Будет сделано, Шестой, — ответил Люк, следуя за ним.

Это было похоже на тренировку в симуляторе — отслеживать передвижения своих и врага, — но ни один выстрел Люка не достиг цели. Он чуть не матерился, продолжая стрелять и промахиваться. Сердце замерло, когда в нескольких футах от него мелькнул красный луч.

— Пятый, в чём дело? — спросил Тайный Матерщинник. — Ты летаешь хаотично.

— Я... сейчас исправлюсь, — ответил Люк.

Он ещё раз выстрелил и опять промазал. Перед глазами всё плыло: вокруг взрывались корабли, по связи слышались крики лихорадочно переговаривающихся пилотов.

"Охотник был прав, — подумал он. — Я не создан для этого. Я умру".

Люк снова едва уклонился от выстрела. Повстанец напал, а у него не было времени среагировать. Он крепче вцепился в рычаги и стал ждать жара и боли.

Тайный Матерщинник вмешался и сбил нападавшего. Люк выдохнул.

— Слушай, Чёрный Пять. Дыши. Если тебе нужно, сделай паузу, в таком состоянии от тебя нет толку.

Люк кивнул, забыв, что собеседник его не видит, и стал глубоко дышать, пытаясь совладать с эмоциями. Где это полусознательное состояние, в котором он показывал лучшие результаты?

Сзади показался ещё один Охотник. Люк едва успел уклониться, и тот кинулся на Тайного Матерщинника. С ним был напарник, и они зажали имперца между собой. Его бы сбили, если бы он не применил сложный поворот.

— Матерщинник! — закричал Люк.

Он стиснул зубы, атаковал повстанческий корабль, выстрелив три раза, и тот разлетелся на осколки. Люк выдохнул.

— Спасибо, — сказал Тайный Матерщинник, который воспользовался моментом и начал обстреливать второго противника, дестабилизированного взрывом напарника. Тот быстро канул в небытие.

Люк не ответил: он сжимал зубы, так как казалось, что расслабление хотя бы одной мышцы вызовет нервный срыв. Он пытался не позволить постоянному шипению в голове поглотить свои мысли.

— Вторая цель уничтожена, — раздался голос в комлинке, и Люку показалось, что это Корл.

Его накрыло волной облегчения, которая позволила чуть-чуть расслабиться. Осталось ещё две, и задание будет выполнено.

— Они целятся в бомбардировщики, — сказал Призрак Лидер. — Всем истребителям, прикрывать их!

Люк описывал широкие круги над своей целью. В этот раз он был осторожен и не поднимался высоко, чтобы не попасть под огонь с базы. Подражая другим пилотам своей группы, он высматривал врагов. Эта Лидер направился к цели. С одного фланга его прикрывал узнаваемый корабль Вейдера, с другого — Чёрный Два.

Из-за скалы появился охотник за головами и направился к ним. Он целился в бомбардировщики, атакующие генератор.

— Первая группа, на сто шестьдесят вражеский истребитель, беру его на себя, — объявил Люк.

Едва услышав подтверждение, он кинулся к врагу и выстрелил. Уклоняясь от огня повстанца, он увёл его в сторону от группы. Вражеский пилот пытался увернуться и сбить его, но Люк вращался и ускользал из его поля зрения и зоны покрытия радаров. Пилот, однако, был хорош: Люку пришлось использовать всю свою ловкость, чтобы уклоняться от него, а выстрелить в ответ не получалось.

Солнце уже почти коснулось вершины самой низкой горы и освещало ледник. Люк снизился, прижимаясь к блестящему леднику, чтобы солнце ослепило противника, и он смог его обстрелять. Но повстанец не поддавался: он схитрил, начав летать вокруг Люка, и тому пришлось самому маневрировать, чтобы не оказаться лицом к солнцу. Они гонялись друг за другом, взлетая вдоль ледника, словно хищные птицы на охоте, парящие над большим кратером на вершине горы. Оба одновременно и добыча, и охотники.

Повстанец резко снизился, Люк последовал за ним. Оба пролетели примерно в футе от земли, покрытой черными от пепла, который, казалось, ещё дымился, камнями. На такой скорости было сложно не упасть, но Люк не волновался: это было так похоже на его любимые татуинские гонки в каньоне...

Он отругал себя за то, что отвлёкся: враг оказался прямо перед ним, а он выстрелил слишком поздно и попал в кратер. Его охватила смутная тревога, когда показалось, что он услышал грохот внизу, но это был абсурд, учитывая визг двигателя.

Он снова притормозил в поисках выхода обратно в небо. Как он и предполагал, повстанец попался на удочку и поднялся за ним, преследуя его в безоблачной синеве. С базы в них не стреляли, и Люк понял, что они боялись попасть в своего.

Он пытался подобраться к цели, чтобы уничтожить её до того, как к ней придут на подмогу. Доверяя рефлексам, он снова и снова нападал на полной скорости, зажимая противника. Люк ощущал удивление и страх повстанца, который всё больше выходил из себя. Предприняв последнюю атаку, Люк выстрелил и резко снизился, уклоняясь от взрыва вражеского корабля.

Не давая волю мыслям и стараясь не вспоминать звук взрыва и вспышку ужасающих эмоций, пронзившую его насквозь, Люк присоединился к остальным — пара охотников за головами до сих пор мешала им уничтожить генератор.

— Чёрный Пять, прикрой Эта Лидера слева, а я справа, — приказал Охотник.

Люк подтвердил получение приказа и тут же кинулся к одному из истребителей в надежде отпугнуть его от цели. Тот оказался цепким и всеми силами пытался обойти Люка, который с трудом сдерживал его.

— Чёрный Четыре, мне не помешала бы помощь, — попросил он напряженным голосом.

— Подожди секунду...

— Первая цель уничтожена, — раздался громкий голос Вейдера.

Люк испытал облегчение, но не надолго: воспользовавшись моментом, пока он отвлёкся, противник обогнал его и устремился к Эта Лидеру. Люк вскрикнул и погнался за ним, но не успел: бомбардировщик оказался в зоне досягаемости повстанца, попал под его обстрел и рухнул.

Люк содрогнулся, но пришёл в себя и последовал за оставшимися имперскими истребителями к цели, расположенной выше по склону горы, где завязался бой. Предыдущий хаос не мог сравниться с происходящим в этом месте. В небе кишели имперские и повстанческие истребители, пытавшиеся подобраться к генератору для его уничтожения или обороны. Люк машинально следовал за остальными и сосредоточился на приказах, раздающихся из коммуникатора. Он стрелял в противников, но не мог понять, попадал ли в цель. Вокруг гремели взрывы, одновременно с приказами офицеров эхом раздавались крики.

— Третья цель уничтожена! Щит опущен!

Похоже, повстанцы тоже это заметили, так как перешли в оборону и двинулись в сторону медцентра.

— Всем кораблям боевой порядок, — приказал Вейдер, — атакуем главную цель!

— Сэр, все бомбардировщики сбиты!

Напуганный и изумлённый, Люк огляделся в поисках очертаний бомбардировщиков, но не увидел ни одного. Не могли же они расстрелять всю эскадрилью?

— Значит, должно хватить огня наших пушек, — как всегда холодно ответил Вейдер. — Перестройтесь в стандартный боевой порядок и атакуйте!

Люк подчинился и попытался присоединиться к товарищам, но ему помешал охотник за головами, летящий в противоположном направлении. Ему пришлось подняться вверх, и он оказался над кратером, из которого валил густой дым. В конце концов он умудрился сбить врага, который загорелся и рухнул на дымящиеся чёрные камни. По спине Люка пробежала дрожь, подсказывая, что ему угрожает более серьёзная опасность, нежели сражение.

Над его головой пролетел истребитель Вейдера, связанный боем.

— Чёрный Пять, продолжай стрелять в кратер.

Люк нахмурился, не уверенный, что точно расслышал: идея была ужасной.

— Чёрный Лидер, это Чёрный Пять, повторите, пожалуйста.

— Чёрный Пять, стреляй в кратер, — повторил Вейдер.

Люк летал кругами, закусив губу в нерешительности. Он хотел возразить и отказаться, но это был приказ командира эскадрильи. За такое он в лучшем случае получит выговор, а в худшем — попадёт под трибунал...

В то же время он не мог заставить себя подчиниться. Им овладела обречённость, предчувствие неизбежной катастрофы, из которой им всем надо было выбираться как можно скорее. Это было нелепо, нерационально, но чувство было настолько сильным, что не обращать не него внимания он тоже не мог.

— Чёрный Пять, это приказ, — уже с раздражением заговорил Вейдер. — Всем истребителям собраться у вершины горы!

Собрав волю в кулак, Люк заставил себя выстрелить, непроизвольно закрыв глаза. Он снова услышал отдаленный грохот и понял, что ему не кажется, однако отбросил эти мысли и продолжил бой. К ним направлялись остальные истребители, за которыми гнались охотники за головами. Люк понимал, что этот шумный рой побеспокоит неведомую силу, пробуждение которой он ощущал. Из-за дыма было плохо видно.

Пара сражающихся кораблей врезалась в кратер, из места их крушения вырвалась струя дыма. В ушах у Люка зазвенело от рёва неизвестного происхождения. Не успев понять, что происходит, он взмыл в небо, не в силах оставаться там ни секунды больше.

— Всем кораблям подняться вверх, всем кораблям подняться вверх, немедленно! — приказал Вейдер.

Оставшиеся истребители едва успели взлететь на высоту, где уже был Люк.

Земля под ними начала дрожать, и знакомый Люку грохот стал более различимым. Из кратера поднимался дым и пепел в таком количестве, что неба было не видно. Бой практически прекратился: истребители либо улетели, либо их пилоты замерли, ошеломлённые ужасным зрелищем. Внутри кратера образовались ослепительно красные трещины, из которых начала вырываться магма, стекая по склонам горы и одинаково легко расплавляя лёд и землю.

— Миссия окончена, — голос Вейдера был едва слышен из-за грохота извержения. — Возвращаемся домой.

Назад они летели в полном молчании, потрясённые неожиданным поворотом событий. Люк подумал, что вулкан был готов к извержению уже некоторое время назад. Он был уверен, что почувствовал извержение, хотя понятия не имел, каким образом. Перед глазами продолжали возникать картины боя, словно лихорадочный мысленный фильм; взгляд был расфокусирован, а тело, казалось, действовало само по себе.

Наконец они вернулись в посадочный отсек Опустошителя. Там было тихо и спокойно, как и до вылета. Бой продлился не больше часа, и на корабле была середина ночного цикла. Но Люку казалось, что всё выглядит иначе, и он не мог понять, изменилась ли реальность или это были игры разума, пытавшегося переварить недавние события.

Он выбрался из своего СИДа, запачкав перчатку пеплом, осевшим на корпусе, и снял шлем, не ощутив, однако, привычного облегчения от этого. Руки тряслись.

Чуть поодаль собралась вспотевшая и измученная эскадрилья. Люк рассеянно пересчитал их, боясь узнать результат, но ему это было необходимо. Не хватало одного человека, и он вскоре понял, что это Крыса. Надо радоваться, что потеряли только одного, подумал он, учитывая, сколько там погибло. Он до сих пор не мог поверить, что из эскадрильи Эта никто не вернулся.

Люк заметил, что к нему подошёл Тайный Матерщинник, только когда тот положил руку ему на плечо.

— Пошли, — сказал он, — нам всем надо выпить чего-нибудь покрепче.

Люк кивнул, боясь, что не сможет заговорить, и пилоты пошли в свои каюты. Тайный Матерщинник молча попытался утешить его, похлопав по спине.

Они почти догнали остальных, когда раздался голос Дарта Вейдера, от которого они замерли.

— Энсин Ларс!

Стараясь игнорировать узел в животе и колотящееся сердце, Люк обернулся. Тёмный Лорд, только что покинувший свой корабль, возвышался посреди ангара. Он выглядел рассерженным, и внутри Люка всё сжалось.

— Идите за мной.

Люк замер, поражённый угрожающим тоном, которым Вейдер отдал приказ. Он похолодел, заставляя себя шаг за шагом подойти к Вейдеру и не сводить с него глаз, игнорируя взгляды окружающих.

Тёмный Лорд развернулся и вышел из ангара, а Люк последовал за ним.

Вейдер не спеша шёл по длинному коридору, ведущему к его покоям, и чувствовал, как парень позади почти бежит, чтобы не отстать. Сила сочилась его страхом, ярким и опьяняющим. Он был настолько силён, что Вейдеру было тяжело сосредоточиться на чём-либо.

Он открыл дверь взмахом руки и вошёл. Люк, который следовал за ним по пятам, на мгновение застыл в нерешительности, прежде чем переступить порог. Он прошёл до середины комнаты и встал по стойке смирно. Позади него со свистом закрылась дверь, и он оказался заперт наедине с Вейдером.

Вейдер стоял спиной к нему, сцепив руки за спиной под плащом. Звук его дыхания, наполнявший комнату, леденил кровь парня. Во время вылета Люк рефлекторно надолго погрузился в Силу, и эта связь до сих пор была ослепительно мощной. Вейдер не слышал его мыслей, но чувствовал, как тот неистово думает о том, чего командир от него хочет и что его ожидает. Перед Вейдером замелькали ужасные картины, которых парень тщетно пытался не допустить. Тревога подстёгивала его воображение.

Его мощная связь с Силой теперь была очевидной. Заурядный анализ крови на какое-то время сбил Вейдера с толку, но мощь, исходящая от Люка, развеяла все сомнения. Мало кто из живых существ обладал такой естественной связью с силой и столь чистыми чувствами. Он отцепил меч от пояса, позволяя себе насладиться чистотой мальчика.

Нельзя было отрицать и то, что Ларса надо убить. Считается, что чувствительные к Силе разумные представляют угрозу для Империи и от них следует избавляться, если император не решит иначе. Когда-то их выслеживание было одной из его главных задач. Похоже, молодой человек не обучен и сам не замечает своего потенциала, и теперь он в ловушке наедине с ним. Проще простого сразить его ударом клинка или протянуть руку и свернуть шею... Никто не станет задавать вопросов о трупе в его каюте, и скоро все забудут о существовании мальчишки.

Но Вейдеру всё же не хотелось его убивать. Как же странно, думал он с невесёлой улыбкой, что ему хочется пощадить мальчишку, чей дар считался поводом для казни, который проявил к нему неуважение и чуть не ослушался приказа. Другие умирали за меньшее...

Но парень его заинтриговал. Он был отличным пилотом, и Вейдеру пока не хотелось его потерять. Он мог бы отлично послужить Империи. К тому же было что-то ещё — в его фигуре, манерах, волевом взгляде ясных голубых глаз, в завораживающем присутствии в Силе, слишком ярком для неподготовленного существа. Вокруг него словно витало облако воспоминаний, которые глубоко беспокоили Тёмного Лорда.

Он пристегнул меч обратно, развернулся и стал разглядывать Ларса. Молодой человек стоял неподвижно, выпрямив спину и глядя прямо перед собой. Правую руку он вытянул вниз, а в левой держал шлем — он до сих пор был в лётном комбинезоне. Волосы были мокрыми от пота, и он выглядел измотанным, несмотря на напряженную позу.

Да, он даст ему отсрочку. Парень всегда успеет снова ошибиться и понести наказание в соответствии с имперским законодательством.

— Энсин Ларс, — заговорил ситх, позволяя опасности, которой Люк только что избежал, частично отразиться в интонации, — надеюсь, вы понимаете, зачем я вас вызвал.

— Да, милорд.

Вейдер сделал шаг к парню, наблюдая, как тот напрягся от страха.

— Вы почти ослушались моего приказа в разгар сражения, — продолжил он. Ларс вздрогнул, чуть не съёживаясь от его властного присутствия.

— Да, милорд, — повторил Люк. — Сам не знаю, что на меня нашло, прошу прощения. Это больше не повторится.

То есть это Сила подсказывала ему не стрелять, и он подчинился рефлексу, сам не зная, почему... Впечатляет.

— Я на это надеюсь. Сегодня ваши действия могли привести к катастрофе. Вы поставили под угрозу жизнь своих товарищей и успех задания.

Юноша сглотнул, окончательно онемев. Вейдер растягивал момент напряженного молчания, кружа вокруг него и задевая плащом его лодыжки.

— В качестве наказания остаток ночи проведёте на гауптвахте и будете отстранены от полётов в обозримом будущем. Лейтенант Танбрис проинформирует вас о ваших новых обязанностях. Вы должны будете отчитываться передо мной каждый вечер до тех пор, пока я не разрешу вам вернуться в эскадрилью.

— Я... да, милорд, — ответил парень одновременно облегчённо и разочарованно.

Вейдер вплотную подошёл к нему сзади, и дыхание Ларса участилось.

— Будьте крайне осторожны, молодой человек, — нарочито тихо проговорил ситх, возвышавшийся над его плечом. — Я буду наблюдать за каждым вашим шагом, и если ещё раз ошибётесь... — юноша уже трясся от страха, усталости и напряжённой позы, распространяя в Силе пронзительный ужас, — ... то пожалеете, что вообще привлекли к себе моё внимание.

Парень судорожно вздохнул.

— Я понял, милорд, — браво отрапортовал он.

Вейдер выпрямился, отошёл от Люка и вызвал по комлинку солдат, чтобы они увели его. Пока они ждали, ситх молча наблюдал за юношей, который, казалось, вот-вот упадёт в обморок, но Вейдер оставил его стоять по стойке смирно. В парне было что-то неуловимо знакомое — дерзость, несмотря на исходивший от него страх.

Песок вокруг, насколько хватает глаз. Пара солнц-близнецов наблюдает за пустыней с бесконечного голубого неба. Ветер Хамсин и движение скайхопперов поднимают песчинки в воздух.

Двое мальчишек летят наперегонки бок о бок, ни один не может вырваться вперёд. Их спидеры со скрежетом соприкасаются, и они вызывающе глядят друг на друга, пытаясь обогнать соперника. Наконец они вылетают из каньона на открытое пространство и с визгом останавливают машины. Поднявшаяся пыль проникает в двигатели. Они слезают со спидеров, смеясь от радости, и мальчик повыше с тёмными глазами и волосами обнимает друга за плечи и ерошит его светлые волосы. Тот тщетно пытается вырваться, и они оба падают на песок.

Блондин говорит:

— Только представь, как было бы здорово устраивать гонки среди звёзд.

Второй ухмыляется.

— Однажды это случится, Люк. Мы будем летать вместе — двое лучших пилотов-асов в галактике. Мы будем как метеоры, никто не сможет нас победить.

Люк улыбнулся и опустил взгляд, склонив голову набок. Блеск в его глазах померк.

— Ты же знаешь, что я не присоединюсь к повстанцам, Биггс.

Биггс нахмурился, позабыв о мечтах и смехе.

— Ты опять общался с этим солдатом, да?

— Его зовут Джем, — парировал Люк, — и он хороший человек.

Биггс вздохнул.

— Если один имперец хороший, это не значит, что вся их система хороша, Люк. Не обманывайся их пропагандой, ты же не настолько глуп.

— Но здесь при них стало лучше, — возразил Люк, глядя другу в глаза. — В Анкорхеде теперь есть школа, в Мос Эспа освободили рабов, и всё благодаря имперцам.

— Это лишь часть паззла. Школа нужна им, чтобы внедрять свои идеи в головы детям вроде тебя, а рабов освободили только для того, чтобы ослабить влияние Джаббы Хатта. В других местах галактики они творят гораздо худшие дела...

Вдруг они оказались в серых коридорах Префсбелта.

— ...Я больше не собираюсь тратить время на ваши тайные сборища, — сказал Люк, когда они зашли в общежитие, убедившись, что рядом никого нет. — Это просто пропаганда повстанцев, и, честно говоря, она нелепая. Не могу понять, как ты можешь верить в это!

— Это правда, — ответил Биггс.

— Ага, конечно, именно поэтому они всегда говорят о том, как имперцы устроили отвратительную бойню, и никогда о том, сколько жизней гражданских уносят их диверсии. Ты что, не понимаешь?

— Люк...

Он вздохнул, внезапно приняв усталый вид.

— Слушай, давай сменим тему, я не хочу сейчас спорить... всё равно мы постоянно говорим одно и то же.

Они свернули в другой коридор и, пройдя по нему, достигли ангара, где садились два разных шаттла. Люк смущённо глядел на Биггса и ещё одного мужчину.

— Так что, Биггс, Хобби, вы это серьезно? — спросил Люк.

— Не ори ты так, — поспешно заговорил Биггс, — клянусь, твой рот хуже кратера.

Люк вдруг начал беспокойно озираться.

— Извини, теперь буду говорить тихо — видите, как тихо? — прошептал он.

Двое приятелей вяло посмеялись над выходкой Люка, сам он ухмыльнулся, тоже без энтузиазма.

— Ага, собираемся, — ответил Хобби.

Люк поджал губы и в конце концов сказал:

— Будьте осторожны. Надеюсь, наши пути никогда не пересекутся.

Биггс скривился.

— Мы на войне, Люк. Теперь мы враги и ничего более.

Люк уставился на друга, выпучив глаза. Это было так не похоже на него...

— Биггс... ты же знаешь, что всегда будешь моим другом, — взмолился он.

Внезапно Люк очутился в кабине своего Сид-истребителя, взлетающего вдоль склона горы и убивающего повстанческого пилота.

— Да неужели? Правда, Люк? Ты же меня убил!

Люк зажал уши руками и закрыл глаза, но слова Биггса звучали в голове, а сам он смотрел на него с укором. От него остался лишь чёрный череп с громким, шипящим дыханием и мрачным голосом, предвещавшим беду.

— Нет... Биггс...

— Ты меня убил! Убил меня... Убил меня...

Люк дёрнулся в кровати и проснулся. В ушах стучал пульс. Это был кошмарный сон, всего лишь сон. Их прощание не закончилось этой холодной, жестокой фразой — в конце концов Биггс заверил его, что они навсегда останутся друзьями, что бы ни случилось. Он хорошо это запомнил. Он сейчас не в академии, а на борту Опустошителя, в камере, куда его поместили на ночь.

Он не убил Биггса. Ни тот пилот, которого он сбил, ни любой другой в том бою не был его другом. Люк должен в это верить, потому что не сможет себя простить, если окажется, что он отнял жизнь у своего друга детства — мальчика, с которым делился мечтами; человека, благодаря которому улетел со своей скучной планеты. Какова вероятность, что эта битва свела его именно с Биггсом, из всех повстанцев в галактике? Это просто невозможно.

Однако он понимал, что возможность такого поворота ещё долго не даст ему покоя.

Люк вздохнул и сел на холодной металлической кровати, поставив локти на колени и обхватив голову руками. Ему оставалось три часа сна, два из которых он провёл, ворочаясь на жесткой койке. Противоречивые мысли создавали такой шум в голове, что даже усталость не помогала задремать. Наконец он погрузился в беспокойный сон, который, однако, вскоре прервался, и он понял, что больше не сможет заснуть. Он снова лежал на спине, положив руку под голову в попытке устроиться удобно в ожидании, когда за ним придут охранники, и рассеянно водил пальцами по гладкой стене.

В маленькой камере было темно и холодно. Люк задрожал, но не только от холода: у него возникло ощущение глубокой тревоги, надвигающихся страданий и смерти, которые словно притаились и ждали своего часа, чтобы захватить его.

Он помотал головой, пытаясь отбросить эту нелепую мысль. Должно быть, на него так повлиял кошмарный сон и разговор с Вейдером, воспоминания о котором стали ещё ярче, когда он оказался в камере. Теперь он понимал, почему о нём ходили такие слухи, которые, однако, не передавали всех ощущений. Невозможно было описать словами, как по венам растёкся жидкий ужас, когда Тёмный Лорд угрожал ему; как он не мог пошевелиться из-за грозного сокрушительного присутствия, потому что тот просто стоял рядом. На секунду он подумал, что умрёт.

Хуже всего было то, что он в какой-то мере заслужил наказание. Неповиновение приказам — серьёзное нарушение, ставящее под угрозу его жизнь, жизнь товарищей, успех миссии. Он всё понимал, но у него было чувство, что ощущение опасности, появившееся ниоткуда, вынудило его проигнорировать приказ Вейдера. Это был какой-то глубинный, мощный рефлекс, о котором он не знал.

Однако он решил больше не прислушиваться к нему, не желая снова подвергать опасности выполнение всего задания... а также он не горел желанием узнать, что Вейдер с ним сделает, если он снова ослушается.

Люк глубоко вздохнул. Всё нормально: он жив, Вейдер его не убил, у него есть шанс проявить себя. Он поклялся себе, что при их следующей встрече у его командира не будет повода для недовольства.

Как же ему хотелось связаться с Биггсом и Хобби... хотя бы узнать, всё ли с ними в порядке.

Когда дверь открылась, он был крайне благодарен пришедшим солдатам за то, что отвлекли его от этих мыслей. Он сощурился от яркого света, вскочил с кровати и вышел из камеры. Солдат протянул ему датапад со словами: "Твои новые приказы".

Люк кивнул, его вывели с гауптвахты и отпустили. Он шустро побежал к каютам эскадрильи. Мышцы болели, вдруг навалилась усталость, и ему больше всего на свете хотелось упасть на свою койку и по-настоящему, спокойно выспаться. К сожалению, до этого момента ему предстоял целый рабочий день. Он решил выкроить время хотя бы для душа: после вчерашней битвы он ощущал себя грязным и отчаянно нуждался в свежей форме, а ночной кошмар остался горьким послевкусием на задворках разума.

Когда он пришёл в зал совещаний, там был только лейтенант Танбрис — должно быть, остальные уже приступили к своим обязанностям. Люк испытал облегчение от того, что не придётся с ними разговаривать: ему сейчас не хотелось объяснять им ситуацию.

— Энсин Ларс, — глаза лейтенанта округлились, — где вы были? Вчера вы не отметились вместе с остальными членами эскадрильи.

Люк неловко пожал плечами и передал планшет с приказами хмуро глядящему на него Танбрису.

— Мне дали это и сказали передать вам, сэр.

Лейтенант взял планшет и включил его. Прочитав приказы, он кивнул, в его взгляде появилось понимание.

— Ну что, похоже на прекрасное начало твоей карьеры, — сказал он, неодобрительно глянув на Люка. Пока он рассказывал Люку о его новых обязанностях, тот внимательно слушал, еле сдерживая недовольную гримасу. Техобслуживание, бумажная работа, дежурство: Люк заподозрил, что Вейдер нарочно давал ему самые скучные задания.

Но ему было грех жаловаться: в конце концов, это было наказание.

Танбрис вернул ему планшет, и Люк пробормотал: "Спасибо".

Быстро приняв душ, он отправился на поиски офицера, отвечающего за его новое место службы. Он поговорил с тремя офицерами, после чего ему помог лейтенант, отправив его в ангар и велев связаться с главным борттехником. По крайней мере, он будет работать с кораблями... Одно время он думал стать инженером, но острые ощущения полётов перевесили.

Главный борттехник оказался высоким, темнокожим и явно переутомлённым мужчиной. Люк застал его лежащим под СИД-перехватчиком, ремонтом которого он занимался, и неловко откашлялся, не уверенный, стоит ли более явно заявить о своём присутствии.

Мужчина выехал из-под корабля и раздраженно уставился на Люка.

— В чем дело?

— Мне сказали подойти к вам, сэр. У меня...

— А, ну да. — Техник махнул рукой, даже не взглянув на содержимое планшета. — Иди, помоги парням ремонтировать шаттлы.

Люк подождал минуту, не скажут ли ему ещё что-то, но мужчина снова погрузился в ремонт. Люк подавил разочарованный вздох — казалось, никто не знал, куда его деть, и это раздражало. Неужели нельзя было дать чёткие указания?

Всё утро он занимался грязной работой в разных ангарах: подавал отвёртки, проверял уровень масла и в целом ощущал себя абсолютно бесполезным. Похоже, у техников были разработаны процедуры, и они точно знали, что делать. Хотя иногда казалось, что помощь Люка не помешает, в основном у него создавалось впечатление, что он вклинивается в их сумасшедший график. Время от времени он замечал, как пилоты бегут к своим кораблям, и его сердце пронзала тоска. Его место было там, а не здесь.

Наконец, после того, как его опять куда-то направили, он грохнулся на ящик в маленькой кладовке, полностью измотанный, и подумал, что, если сделает небольшой перерыв, его не станут искать. Сидеть было божественно; если бы он лёг на пол, точно заснул бы меньше чем за минуту. Наслаждаясь покоем, он огляделся. В кладовке был беспорядок: кругом валялись запчасти, инструменты, сломанные аппараты. Это было самое неприбранное место из всех, что он успел увидеть на Звездном разрушителе... точнее, в подразделении техников, невольно подумал он.

Вдруг раздался писк какого-то электронного устройства, и он обернулся. К нему катился дроид-астромеханик с черным куполом.

— Привет. — Люк улыбнулся. — Ты что, один здесь?

Он не понял, что ответил дроид, но вроде это было похоже на "да".

— Я просто присел отдохнуть, — сказал Люк. — Мне нельзя заниматься своей работой, потому что я совершил ошибку. Я пилот, но мой начальник запретил мне летать, так что теперь я помогаю техникам.

Он со вздохом оглядел захламлённую кладовку.

— Ну то есть помогаю чем могу.

Дроид издал звук, который показался Люку сочувственным, и он слабо улыбнулся, пожалев, что не знает бинарный и не может понять, что ему говорит маленький астромех.

— Я просто хотел, чтобы кто-то знал, что на самом деле я должен... эй, в чём дело?

Щебетание астромеха вдруг стало настойчивым, и робот начал стучаться о его ноги. Люк по-прежнему не понимал, что ему надо, и тихо засмеялся.

— Извини, я тебя не понимаю, — внезапно его осенило. — Погоди-ка, может, можно...

Он огляделся и вскоре нашёл что искал: старый переводчик с бинарного в куче мусора. Люк откопал переводчик, сдул с него пыль, поморщившись, когда часть её попала в нос, рассмотрел его и подключил к своему новообретённому другу. Увидев, что экран включился, он довольно ухмыльнулся.

— Ну вот, так лучше. Что ты там хотел сказать?

— Меня надо починить, — было написано на экране маленькими зелеными буквами Ауребеша. — Небольшой ремонт — только сенсоры. Я здесь уже несколько недель!

— Да? — сказал Люк. — Какой ужас. Иди сюда, я посмотрю, что можно сделать.

Он взял набор инструментов и открыл панель дроида, чтобы найти проблему. Ремонт был привычным для него и доставлял удовольствие. На мгновение он словно опять очутился в мастерской дяди, где возился со сломанными испарителями или пытался заставить работать хлам, купленный у джав.

— А, вижу, видеосенсор исправен, контакта нет... Кстати, как тебя называть? У тебя есть имя или обозначение?

Раздался писк, и парень посмотрел на экран: W4-L3.

— А я Люк, — ответил он, снова занявшись датчиком. — Рад знакомству, Вичетыре.

Через несколько минут ремонт был закончен, Люк проверил, все ли детали на месте, закрыл панель и коробку с инструментом, после чего поднялся на ноги.

— Ну вот, готово, — сказал он дроиду, похлопав его по куполу. — Теперь работает?

Когда дроид ликующе защебетал и врезался в него, чуть не сбив с ног, Люк всё понял без переводчика.

— Да ладно, — рассмеялся он. — Я почти ничего не сделал.

Энтузиазм Ви4 был заразителен, и Люку полегчало. Рядом с роботом сложно было беспокоиться и оставаться серьезным.

В дверях раздался голос главного техника, и Люк обернулся.

— Ларс?

— Я здесь, сэр, — поспешил ответить Люк, вдруг вспомнив, что должен помогать техникам.

— Вот ты где, — сказал главный, открывая дверь, и Люк встал по стойке смирно.

— Прошу прощения, сэр, я чинил этого астромеханика, — сказал Люк.

Ви4 защебетал, и Люк чуть не улыбнулся. Главный техник посмотрел на дроида, затем снова на Люка.

— Ну ладно, если ты закончил, есть ещё работа: надо проверить гидравлическую систему бомбардировщиков, на неё были жалобы...

Он вышел, не оглядываясь, и Люк поспешил за ним, улыбнувшись напоследок Ви4.

От автора: "Дабл ю четыре" — ужасное имя для дроида, поэтому в ДДГ буква "W" читается по-другому.

Остаток дня Люк провёл на побегушках у техников. Он начинал понимать, как они работают, и пару раз взялся за ремонт без их присмотра. Немного, но хоть что-то — лучше, чем путаться у них под ногами.

Ко времени приближения ночного цикла он был настолько вымотан, что даже шёл с большим трудом. Ему пришлось сдерживаться, чтобы не показать своё облегчение, когда главный техник его отпустил. Он думал только о том, как рухнет на койку и отрубится до завтра.

Тем не менее, он тыкал пальцем в датапад, еле волоча ноги и подавляя зевоту.

Ему не хотелось отчитываться перед Вейдером. Командир был строгим, пугающим и вечно недовольным, и, хотя Люк уважал его за это, у него не было сил выслушивать очередную жуткую лекцию об ответственности и подчинении.

А ещё ему было страшно. Он до сих пор не забыл ощущение опасности, возникшее в глубине его существа, когда Вейдер повернулся к нему; скрытую угрозу в его словах — угрозу чего-то гораздо более серьезного, чем простое обвинение. В один ужасный момент Люк подумал, что может вообще не выйти живым из каюты командира.

Но это было смешно. Люк вспомнил все слухи о Вейдере, но он до сих пор был жив, и тот дал ему наказание, положенное по уставу за его провинность. Нечего бояться. Он не трус, и если сейчас перестанет хандрить и отчитается перед ситхом, то сможет поспать и развеять туман в голове. С такими мыслями он направился в каюту Вейдера, заставляя себя поспешить.

Дверь открылась до того, как Люк позвонил, и ситх пригласил его войти своим низким, громыхающим голосом, который отдавался у Люка в костях и вызывал дрожь. Люк переступил порог и вошёл в комнату. Он протянул датапад с пометками главного техника, и, когда Вейдер взял его, встал по стойке смирно.

Пока лорд читал, Люк осторожно рассмотрел обстановку. Вчера он был не в состоянии это сделать, но теперь ему стало любопытно. В комнате было темно, чёрные стены, мебель практически отсутствовала: только письменный стол и кресло. Интерес вызывала лишь сферическая капсула со странным зигзагообразным узором в середине. Люк подумал, что, должно быть, по этой линии она открывается. Он никогда не видел ничего подобного.

В общем и целом, ничего особо интересного в комнате не было, и Люк перевёл взгляд на самого Вейдера. Тот, казалось, был поглощён чтением, от чего Люк осмелел. Вейдер был одет во всё чёрное, а лицо скрывала маска, не дающая понять, что у него на уме. Люк подумал, снимает ли он когда-нибудь маску и доспехи... и для чего эти кнопки на груди? Ситх склонился над планшетом, небрежно держа его левой рукой, а правой прокручивая текст. Увидев его таким, похожим на любого другого офицера, несмотря на устрашающее снаряжение, Люк решил, что тот такой же человек, как и он сам.

— Вы что, не можете нормально стоять, Энсин Ларс?

Вейдер отчитал его, даже не поднимая глаз. Слегка напуганный, Люк выпрямился и стал смотреть перед собой с виноватым видом. Ну вот, называется, произвел хорошее впечатление.

Наконец Вейдер выключил экран, положил планшет на стол и сосредоточился на Люке, который изо всех сил старался не съежиться под его тяжелым взглядом. Он стоял неподвижно, выпрямив спину и глядя перед собой. Когда Вейдер подошел к нему, по спине пробежал холодок.

— Похоже, надо поздравить вас с хорошо выполненной работой, — сказал ситх. — Ваш начальник остался доволен вашей производительностью и назвал вас прилежным.

Эти слова зародили надежду в сердце Люка, и он поблагодарил командира. Может, Вейдер восстановит его в должности раньше, чем планировал?..

— Возможно, мне стоит оставить вас на должности борттехника, а не пилота, раз вам, очевидно, проще подчиняться приказам на этой работе.

Люк сжал зубы, чтобы не начать протестовать, так как не был уверен, что ситх говорил серьёзно.

— Уверяю вас, милорд, я больше никогда не ослушаюсь приказа, как вчера, — сказал он на всякий случай. Он надеялся, что Вейдер на самом деле не собирается отказывать ему в допуске к полётам на неопределённый срок — мысль об этом была невыносима.

— Очень интересно было бы узнать, почему это вообще случилось.

Люк сглотнул.

— Мне нет оправданий, сэр.

— О, я не жду оправданий, — сказал Вейдер. — Хотелось бы услышать объяснение.

У Люка во рту пересохло. Нельзя рассказывать Вейдеру о внезапном ощущении опасности, которое охватило его в разгар сражения. В лучшем случае тот не поверит ему, а в худшем подумает, что он спятил. Кроме того, как объяснить то, чего сам не понимаешь?

— Даже не думайте лгать мне, — предупредил Вейдер, будто угадал мысли Люка, и тот чуть не вздрогнул. — Я сразу пойму.

Люк облизал губы, ощущая крайнюю неловкость.

— Я... не знаю, как объяснить, — ответил он. — На секунду у меня возникло стойкое ощущение, что я не должен стрелять, что, если я это сделаю, произойдёт нечто ужасное. Я пытался его игнорировать, но...

Он осёкся. Вейдер ничего не говорил, продолжая внимательно наблюдать за ним. Люк снова ощутил, как вокруг конечностей обвились тёмные, холодные щупальца, исследуя его. Ему в голову пришла совершенно нелепая идея, которую он сразу отбросил. Он начал связывать это ощущение с присутствием ситха, но тот просто не мог делать такое намеренно.

— У вас сильные рефлексы, молодой человек.

Люк не ответил — тихий голос Вейдера его глубоко нервировал. Он никогда в жизни так не нервничал. Блин, почему ситх вызывает у него такую тревогу?

Вейдер сел в кресло, откинулся на спинку и скрестил руки на груди.

— Расскажите мне о своей жизни на Татуине, — сказал он.

Люк был застигнут врасплох таким поворотом. При чём здесь это?

— Жизнь была... скучной, милорд, — неохотно ответил он. — Я жил с тётей и дядей на ферме недалеко от Анкорхеда.

Сказав это, Люк тут же подумал, какой он идиот. Как будто Вейдер знает, где Анкорхед.

— Не с родителями? — спросил ситх. Люку показалось, что он не удивлён.

— Они умерли, когда я родился, милорд.

— Вы что-нибудь знаете о них?

У Люка замерло сердце. Не может быть, чтобы он знал... не может же?

— Совсем немного, сэр, — ответил он как можно более беззаботным тоном, вспоминая предупреждение Вейдера по поводу лжи. — Я не был с ними знаком.

Его вдруг пронзило чувство утраты и тоска. Он надеялся, что Вейдер не будет давить: даже не учитывая, насколько опасно было обсуждать с ситхом своего отца-джедая, чего, как он надеялся, не придётся делать, это было слишком личное. Люк не хотел об этом говорить.

Но Вейдер всё равно попросил:

— Рассказывайте.

Люк едва дышал, ощущая неловкость под его пристальным взглядом.

Это просто безобидный вопрос — пытался убедить себя он. Такие вещи спрашивают, чтобы узнать о человеке больше... Вейдер просто интересуется, он не догадывается. Это было всё равно, что ходить по зыбучим пескам: Люк не знал, куда наступать, но понимал, что один неверный шаг — и его затянет.

— Мой отец был пилотом, — в конце концов заговорил он. Это была правда, но не вся. — А про мать я ничего не знаю.

Он не собирался рассказывать остальное: о своём неуёмном любопытстве, которое особенно касалось отца; о том, как одиноко ему было, когда других детей забирали из школы родители; о бесконечной тоске и подавленном настроении, которые сопровождали всё его детство; о том, как он без конца смотрел в небо, пытаясь отыскать хоть какой-то след отца. Это Вейдера не касалось.

Однако Люк задавался вопросом, насколько это действительно было его личным делом. У него было ощущение, что Вейдер видит его самые потаённые мысли, и ему это ужасно не нравилось.

— У вас были такие... чувства в более раннем возрасте?

Люк нахмурился и задумался.

— Иногда я... предчувствовал песчаную бурю или знал, где найти потерянную вещь, — ответил он. — Но не более того. Такого как в бою никогда не было.

Вейдер сидел неподвижно со скрещенными на груди руками и смотрел на Люка в упор.

— Вы были знакомы с человеком по имени Оби-Ван Кеноби?

— Нет, сэр, — ответил Люк, но затем кое-что вспомнил, — хотя раньше был такой старик Бен. Бен Кеноби — старый отшельник, живший за Дюнным Морем. Я иногда видел его издалека, когда тусовался в Анкорхеде. Но несколько лет назад он исчез, и я понятия не имею, что с ним случилось.

Вейдер склонил голову набок, и Люк подумал, что такого важного могло быть в его прошлом, что ситх пытался узнать. Он надеялся, что Вейдер закончил допрос, так как боялся внезапно упасть в обморок, если его будут задерживать дальше.

— Очень хорошо, — сказал Вейдер и махнул рукой, — можете идти.

Люк решительно кивнул, развернулся и направился к выходу. Дверь открылась сама, ему не потребовалось нажимать никаких кнопок.

Когда дверь закрылась за спиной и Вейдер остался за ней, на Люка невольно накатило облегчение. Капец он странный. По крайней мере, на сегодня дела были закончены, и Люку не улыбалось проходить такую процедуру каждый вечер. Стараясь думать не об этом, а о том, что его ждёт целая ночь крепкого сна, он поспешил в свою каюту.

Войдя в знакомую комнату, Люк словно вернулся домой после долгого отсутствия. Он уже направился прямо к кровати, но урчание в животе напомнило, что сегодня он ещё ничего не ел. Он направился в кают-компанию с намерением быстро перекусить и выпить стакан воды, прежде чем рухнуть на койку.

Когда он вошел, Тайный Матерщинник, Гад и Охотник сидели на скамейках и разговаривали. Они не сразу его заметили.

— Привет, ребята, — небрежно бросил Люк и направился к холодильнику.

Люк отметил, что там мало что осталось от еды и выпивки, и напомнил себе как можно чаще пополнять запасы эскадрильи — это была одна из его неофициальных, но от этого не менее важных обязанностей как младшего члена отряда. У неё были свои преимущества, так как он мог выбирать, что взять со склада, но также это означало холодный приём, если он опаздывал с пополнением холодильника.

— Салага? — услышал он удивлённый голос за спиной.

Люк обернулся, позабыв о том, что хотел есть, и увидел три пары глаз, глядящих на него с таким изумлением, будто в комнату вошёл неведомый зверь. Квадратная челюсть Охотника отвисла.

— Ага, я тоже рад вас видеть, — осторожно ответил он, не понимая, что происходит. — А что случилось? Вы как будто привидение увидели.

— Да уж, ты точно не привидение, — парировал Охотник. — Ты где был-то, бл@ть?

— Э-э-э... Меня отстранили от полётов, — ответил Люк. — Ничего особенного.

Его напарник фыркнул и нахмурился.

— Ну да, ничего особенного, — усмехнулся Охотник.

— Садись с нами, — пригласил Гад, заметив смущение Люка. — Мы думали, что тебе крышка — после боя ты ушёл с Лордом Вейдером и пропал...

Люк сел рядом.

— О, — он вдруг понял, о чём говорит Гад, — вы решили, что он меня убил?

Люк содрогнулся, подумав, что это действительно могло случиться. Он и сам не знал, как остался жив.

— Мы сделали такое умозаключение, когда ты не вернулся вчера ночью, — объяснил Тайный Матерщинник. — Никто не мог заснуть, поэтому мы вместе выпили, помянули Крысу и решили подождать, когда ты вернёшься, но через пару часов пришлось посмотреть правде в глаза.

— Ясно, — прошептал Люк. — Значит... Крысу действительно...

Все помрачнели.

— Ага, — ответил Гад.

Тайный Матерщинник вздохнул, а Охотник опустил глаза. Люк ощутил тяжесть на душе — он не слишком хорошо знал рыжего кореллианца и даже не помнил его имя, но ему нравился сухой юмор Крысы и его невозмутимая манера говорить. Сердце сжалось от осознания, что они больше никогда не увидятся.

— Так расскажи нам, что произошло, раз Лорд Вейдер, очевидно, не свернул тебе шею, — спросил Охотник, явно желая сменить тему.

— Он сделал мне выговор — сказал, что я поступил безответственно и должен быть осторожен. Потом отправил меня на ночь на гауптвахту и отстранил от полётов. Весь день я был на побегушках у борттехников, а завтра, наверно, буду дежурить и каждый вечер должен буду перед ним отчитываться.

— А что ты сделал? — Гад нахмурился.

Люк опустил глаза и ухмыльнулся: теперь, после всего, глупость его поступка казалась особенно унизительной.

— Он приказал мне выстрелить, а я попросил повторить приказ и не стрелял, пока он не повторил в третий раз.

Гад выпучил глаза.

— Ты уже должен быть мёртв, — сказал Охотник. — Ты даже не представляешь, как тебе повезло.

Люк кивнул, вспоминая угрожающий тон Вейдера, механическое дыхание над ухом, серебристый блеск рукояти меча на ремне, и пробормотал:

— Я знаю. Он жуткий.

— Да на его месте любой командир шмальнул бы тебе в затылок, — огрызнулся Охотник. — У тебя что, мозги заклинило? Нельзя игнорировать приказы! Вся миссия могла сорваться!

— Тогда давай, достань свой бластер и сделай это сам, — с раздражением сказал Люк. После вчерашнего дня и двух нервирующих встреч с Вейдером у него закончилось терпение.

— Может, и надо бы, — парировал Охотник, ткнув в него пальцем, — тогда ты больше не будешь пытаться самоуничтожиться во время операции.

Люк раздраженно закатил глаза: его уже достало, что напарник постоянно унижал его своими непрошеными советами.

— Хватит указывать мне, что делать! Ты вообще мне кто — отец?

— Очевидно, он не справился с твоим воспитанием, — ответил Охотник.

Люк побледнел, открыл рот для ответа, но снова закрыл, так как лишился дара речи от злости, после чего, наконец, умудрился возразить, с трудом контролируя себя:

— Потому что он умер!

Люк глядел на Охотника, сузив глаза и сжимая кулаки. Ему хотелось ударить напарника — сломать ему нос или поставить синяк под глазом. В ушах звенело, и он почти не слышал, как Гад и Тайный Матерщинник пытались их успокоить и разнять.

— Может, так даже лучше — он хоть не увидел, каким неуправляемым коротышкой вырос его сын.

Это была последняя капля. Люк уже собрался избить Охотника до крови, но Гад и Тайный Матерщинник его удержали.

— Ларс, хватит!

Люк ещё какое-то время матерился по-хаттски и пытался вырваться, после чего остыл. Он запыхался и злобно смотрел на Охотника, который сидел, развалившись и презрительно глядя в ответ.

— Ну и что ты тут устроил? — сказал Охотник. — Это тебе не школьный двор с игрушечными корабликами, а настоящая война, так что лучше заканчивай мечтать и иди работать, как все остальные!

Люк пристально посмотрел на него, поджав губы — он до сих пор был в ярости, — а затем утвердительно кивнул и сказал:

— Я так и сделаю, а ты продолжай оскорблять мою семью и убеждать себя, что я ребёнок.

После этого он пошёл в каюту, стараясь не спешить и остановившись, только чтобы выбросить остатки пайка в мусорное ведро. Он надел пижаму и лёг в кровать, но не мог уснуть от злости.

Люк не понял, сколько времени прошло, когда в каюту вошли. Он лежал неподвижно и делал вид, что спит, а вошедший остановился перед его кроватью примерно на середине комнаты.

— Ларс? — прошептал Охотник.

Он подождал ответа, но его не было, и Охотник, глубоко вздохнув, направился к своей кровати.

Люк натянул одеяло повыше, медленно выдохнул и закрыл глаза.

На следующее утро Люк пропустил завтрак и отправился сразу на свой пост. Он чувствовал себя так, будто его переехал спидер, и был в ужасе от предстоящего скучного дня, но также полон решимости сделать всё в лучшем виде. Он дежурил в ангаре, то есть должен был целый день записывать, кто взлетел, кто приземлился, а также отслеживать корабли, отправленные на техобслуживание, и те, которые его уже прошли и вернулись в ангар. У него опять возникло мрачное ощущение, что Лорд Вейдер задался целью давать ему самую утомительную работу.

Люк провожал тоскливым взглядом пилотов, которые отчитались перед ним с презрительным видом и отправились на взлётную полосу. Не прошло и двух дней, как он затосковал по полётам — ему не хватало восхитительного чувства, что ты оставляешь след в пустоте. Находясь на земле, он всегда ощущал себя в ловушке. Полёт был единственным средством побега от унылой реальности Татуина, и, хотя жизнь в Имперском Флоте нельзя было назвать унылой, полёты успокаивали его, давая ощущение умиротворения.

Например, сейчас он бы сразу забыл вчерашнюю ссору, которая не шла у него из головы. Охотник был прав, назвав его обузой. По правде говоря, Люк сам очень переживал, думая, что это может повториться. Что делать, если это ощущение вернётся, а он не сможет ему сопротивляться? Он не мог понять, что случилось, сколько бы ни думал об этом, и чувствовал себя ненормальным — бомбой замедленного действия, — сам не понимая, откуда берутся эти предчувствия и почему они неожиданно всплывают в уме.

По ангару к кораблям двигалась маленькая чёрная фигурка, и Люк улыбнулся, узнав дроида, которого починил днём ранее. Очевидно, Вичетыре тоже его узнал, так как сменил курс и с возбуждённым писком стукнулся об него.

— Привет, дружище, — сказал Люк. — Как дела?

Вичетыре радостно засвистел, а затем покатился дальше — видимо на работу, предположил Люк. Он подумал, чем занимался Вичетыре: ремонтом или ему повезло больше, чем Люку, и он летал на шаттле или транспортном корабле? В СИДах не было места для астромехаников, в отличие от многих других типов истребителей.

Люк с улыбкой повернулся и посмотрел перед собой. Когда он увидел, кто к нему идёт, улыбка сползла с лица.

— Черные Четыре и Десять готовы заступить на смену, — сказал Охотник, которому, очевидно, общение с Люком доставляло не больше удовольствия, чем самому Люку. Рядом навытяжку стоял Корл, который явно не замечал напряжения между ними.

Обрадовавшись поводу не смотреть на них, Люк перевёл взгляд на свой планшет с расписанием, чтобы узнать, какие машины были назначены их смене.

— Ваши корабли A61-SB-8 и 9, — сказал он деловым тоном, сохраняя нейтральное выражение лица, когда снова посмотрел в глаза Охотнику. — Об особых условиях не сообщалось.

Охотник, казалось, на секунду засомневался, открывая рот, чтобы что-то сказать, но не стал и поджал губы.

— Ясно, спасибо, — сказал он, затем кивнул, и они с Корлом ушли.

Люк медленно выдохнул. Похоже, день будет тяжелым... Он обвёл взглядом ангар и заметил маленького дроида-мышь, который куда-то спешил, быстро объезжая ноги солдат. Мышь налетел на Вичетыре, и они что-то сказали друг другу — Люк не мог разобрать.

Вдруг его пробрала дрожь без видимой причины. Он огляделся и увидел чуть поодаль Дарта Вейдера, выходящего из лифта с офицером, которого Люк не знал. Вейдер остановился, маска повернулась к нему. Даже на таком расстоянии Люк ощутил неловкость от его пристального внимания и начал переминаться с ноги на ногу. Холод усилился, пронизывая насквозь и заключая его в свои испытующие объятия. Он выдержал взгляд Вейдера, отчаянно желая прервать зрительный контакт, но решив, что не отведёт глаз первым.

От этого странного занятия его оторвал электронный звук.

Мимо него ехал Вичетыре, писк которого напоминал вздох.

— Что случилось? — спросил Люк.

В ответ дроид лишь показал ему голозапись дроида-мыши, с которым он только что встречался, и прощебетал нечто, понятное Люку и без перевода. Люк ухмыльнулся и спросил:

— Серьезно? И что ты будешь делать?

Похоже, что маленький друг его не услышал, так как продолжал с энтузиазмом насвистывать и щебетать. Люк дал роботу выговориться, но затем перестал делать вид, что ему интересно. Он поднял голову, до сих пор ощущая на себе тяжелый взгляд. Вейдер наблюдал за ним, неестественно застыв на месте, что сильно нервировало Люка. Он напрягся и мысленно сказал холодным щупальцам, мерцавшим вокруг него: "Уйдите".

Невероятно, но это сработало: ощущение отступило, Вейдер повернулся к офицеру, и они оба вышли в коридор.

Люк рассеянно наблюдал за Вичетыре и в очередной раз с ужасом думал, что на самом деле нужно от него Тёмному Лорду.

— Прошу прощения, коммандер Пиетт, — обратился Вейдер к офицеру, стоящему рядом с ним, отмахиваясь от беспокойства, вызванного парнем, которого он увидел. Несмотря на идеальную выдержку, коммандеру не удалось скрыть вопрос во взгляде, и Вейдер понял, что отвлекся слишком надолго. — О чём вы говорили?

Пиетт сразу же перешёл к делу, что безмерно порадовало Тёмного Лорда.

— Мы отправили дроидов-разведчиков, милорд, — сказал коммандер, — и ожидаем в ближайшие дни получить данные для анализа.

— Хорошо, — похвалил его Вейдер. — Должно быть, повстанцы прячут ещё одну базу в этом секторе. Мне надо найти её как можно быстрее.

Он подумал, что иначе они не могли так быстро прислать подкрепление на Карози 12. Кроме того, он знал, что крестокрылы, напавшие на транспортник, который сопровождала его эскадрилья, отследили как прибывшие из этой части галактики — слишком подозрительное совпадение.

На минуту Вейдер задумался, знали ли повстанцы, какой важный груз вёз атакованный ими транспортник, или они нападали вслепую, чтобы ослабить имперцев, и не осознавая всех последствий. Это также было одной из причин его рвения в поисках базы. Если окажется, что повстанцы знают о секретном проекте Империи, нужно будет быстро что-то предпринять, чтобы эта информация не дошла до главы их организации, которая, насколько было известно Вейдеру, быстро разрасталась и работала всё эффективней.

— Да, милорд, — ответил Пиетт, поклонился и пошёл заниматься своими делами, оставив Тёмного Лорда в одиночестве.

Вейдер смотрел ему вслед, но его мысли помимо воли постоянно возвращались к Ларсу. Молодой человек невысокого роста, со светлыми волосами и дерзким поведением одновременно раздражал и глубоко беспокоил его. Он вспомнил, как только что мельком увидел его разговаривающим с маленьким астромехаником как с другом и смеющимся с беззаботностью, о которой Вейдер давно позабыл, и в памяти всплыли давние воспоминания о другом мальчике и другом дроиде, но ситх безжалостно задавил их.

Это время прошло, нет смысла о нём вспоминать.

Вейдер пошёл по коридору, раздражаясь всё больше.

Люк переминался с ноги на ногу, сдерживая зевоту. Он понятия не имел, сколько уже стоял здесь, разглядывая посадочный отсек и ожидая, когда к нему придут люди с приказами. Ноги начинали болеть, а глаза слипались. Он думал, что сойдёт с ума, постоянно разглядывая одно и то же место, где знал уже почти каждую деталь. Ему нужно было двигаться, иначе он умирал от скуки.

Так продолжалось уже около месяца: самые длинные в его жизни дни были наполнены всё более утомительными задачами. Работа с техниками была довольно интересной по сравнению с ужасно скучными дежурствами и заполнением бумаг. А свободного времени было меньше, чем когда-либо: прошлым вечером он работал гораздо дольше, чем до 23.00, затем вышел в двойную смену с 02.00 до 06.00, сразу после которой его перевели сюда вахтенным помощником. Он одновременно был готов уснуть прямо на ногах и ощущал беспокойство, чуть не воя от разочарования.

Излишне говорить, что у него было не самое радужное настроение.

Подумать только, когда он впервые попал сюда, то представлял себе чудесную жизнь, где он летал, выделывая кульбиты, чтобы потешить самолюбие, шутил с товарищами, тренировался и участвовал в напряженных боях. Он никогда бы не подумал, что его заставят часами стоять без дела, даже не зная, будет ли он ещё когда-нибудь летать. Если бы это зависело от Вейдера, то он бы, наверно, всю оставшуюся жизнь провёл на палубе, наблюдая за тем, как другие взлетают, а сам лишь мечтая об этом.

Он пнул воображаемую пыль. Конечно, на вечно чистых полах её не было — пол был таким же чистым и безупречным, как и всё остальное в Империи, — но это помогало ему выплеснуть раздражение.

Как это часто бывало в моменты подавленного настроения, он пытался представить, что бы сделал отец в такой ситуации, но сейчас мысли об этом не приносили утешения: разумеется, он был очень умным и никогда бы не совершил такую глупость. Даже если бы это случилось, Люк был уверен, что он бы принял наказание с бОльшим достоинством.

Но прошёл уже месяц, и Люк понятия не имел, когда всё закончится. Как можно оставаться жизнерадостным и оптимистичным? Он чувствовал себя так же, как на дядиной ферме, где задыхался на планете, мечтая летать и расстраиваясь.

Дядя хоть не надзирал за ним, как Вейдер. Люк не знал, как с ним общаться. У него было смутное ощущение, что начальнику что-то нужно от него, но он понятия не имел, что именно, и это сводило с ума. Пару раз ему казалось, что Вейдер подозревает о его тайне, но ему хватало ума не признаваться, что он сын джедая. После измены и нападения на императора все джедаи были объявлены врагами Империи указом, который, по словам тёти и дяди, до сих пор действовал и был инициирован... самим Дартом Вейдером, если верить слухам.

Люк не знал, что и думать. Его отец умер до окончания Войн Клонов, поэтому вряд ли мог быть среди тех, кто восстал против императора. И зачем преследовать всех джедаев, не говоря уже об их детях? Это было непонятно. Он пытался изучить этот фрагмент истории, чтобы разобраться, но тщетно. Вскоре его исследование прервалось из-за нехватки информации на Татуине и предубеждения против джедаев в армии.

Биггс, конечно, утверждал, что джедаев убили их собственные солдаты из-за ложного предлога... но его мозги были настолько промыты повстанческой пропагандой, что Люк не верил ни единому его слову. Он ещё мог допустить национализацию торговли, но в такие истории, как рабство, истребление нечеловеческих видов или похищенных из дома детей Люк никак не мог поверить.

И всё же он знал, что надо помалкивать о профессии отца, хотя и не до конца понимал, почему. Он предпочёл бы не скрывать это, как будто стеснялся своего наследия, но поделать ничего не мог, так как дал обещание своим родственникам и решил его сдержать.

Он с праздным любопытством наблюдал, как шаттл приземлился и медленно проехал по палубе, испытывая глупую обиду на его пилота. Когда дверь открылась и опустился трап, он выпрямился, понимая, что может потребоваться его помощь.

Вскоре из шаттла вышли офицеры, рядовые солдаты и штурмовики, а Люк занялся подписанием их листов распоряжений и выдачей указаний людям с разными именами и лицами. Из мрачного транса его вывел подошедший мужчина, которому на вид было лет тридцать с небольшим.

— Энсин Ксин Старфоллен, — назвался он, а за ним и остальные.

Стараясь скрыть разочарование от работы за маской смирения, Люк взял протянутый датапад. Увидев, куда направили Старфоллена, он удивлённо поднял бровь.

— Вы пилот 61-й? — спросил Люк, разглядывая его более внимательно. Хотя суровое лицо выглядело молодо, он уже начал седеть — на голове проглядывали белые пряди. Брови тоже были седыми и резко контрастировали с тёмной кожей.

— Думаю, да, — ответил Старфоллен. — Полагаю, это знаменитая Чёрная Эскадрилья? Нас всех туда направили.

Люк оглядел четверых человек, стоявших в очереди. Все они были одеты в чёрную флотскую форму с такими же знаками отличия, как у него, а выражение их лиц было непринуждённым и дерзким.

— Ага, она самая, — ответил он несколько удручённо. Эти люди пришли ему на замену? Вейдер решил отстранить его от полётов до конца службы здесь и нашёл пилотов получше?

— Я тоже там служу, — вдруг сказал Люк. — Отличная команда, замечательные люди. Уверен, вы прекрасно поладите.

— Да? — удивлённо спросил седой мужчина. — Вы тоже летаете? Не знал, что дежурство на палубе входит в обязанности пилота эскадрильи.

— Да нет, не входит. — Люк помотал головой, изо всех сил стараясь говорить беззаботным тоном. — Я облажался, и за это меня временно отстранили от полётов, только и всего.

— Ясно, — ответил пилот с облегчением, от которого Люк невольно испытал укол горечи. Ну да, хорошо, что это случилось со мной, а не с ним. — Что же, надеюсь, скоро вы снова будете летать с нами.

С нами. Люк пытался не обращать внимания на то, какую боль причинили ему эти слова. Они будут летать, отлично проводить время, а ему придётся издалека смотреть, как они, воодушевлённые, возвращаются из патрулей. Он боролся с накатывающей меланхолией, но не мог не думать о том, что был там до них.

Он стиснул зубы. Вот бы Вейдер снова разрешил ему летать. Может быть, ситх знал, что сегодня прибывают новые пилоты, и умышленно отправил его сюда, чтобы подразнить вечером, так как Люк расскажет ему об этом. Всего пару недель назад он отмахнулся бы от этой мысли, решив, что просто так совпало, но, учитывая, что Вейдер его преследовал, он не мог отрицать такую вероятность.

— Я тоже на это надеюсь, — пробормотал он и обратился к остальным: — А вы, стало быть, остальные новички? Можете отдать мне свои приказы, я их подпишу и покажу вам дорогу. Всё равно вам всем надо в одно место.

Он прочел их приказы и подписал, незаметно разглядывая пилотов. Один из них был низкорослым мужчиной с полуулыбкой; другой худой и настолько высокий, что, казалось, до его головы световой год; у третьего был острый подбородок и горбинка на носу, а у четвёртого — широкие плечи. Все они были как минимум на десять лет старше его.

— Готово, — сказал он, возвращая им датапады. — Каюты эскадрильи находятся дальше по...

Он осёкся, сглотнул и побледнел, увидев, как к ним приближается фигура командира в развевающемся плаще, которую было ни с чем не спутать. Люк с раздражением понял, что за ним опять следят. Ну что же, он на дежурстве и не станет отвлекаться.

— ...по этому коридору, второй поворот направо, секция 928, найти будет легко, — закончил он, нарочито не обращая внимания на Вейдера, который подошёл и встал рядом с ним, скрестив руки на груди. Заставляя Вейдера ждать, пока он обратит на него внмание, Люк чувствовал себя отомщённым.

Только закончив объяснять, он повернулся к командиру, спиной ощущая озадаченные взгляды будущих товарищей по эскадрилье, и поприветствовал:

— Лорд Вейдер.

— Энсин Ларс, — ответил тот. Люк понимал, что он недоволен, и был безумно рад этому. — Похоже, вы не спешите отпустить этих джентльменов.

— Я только что это сделал, милорд, — огрызнулся Люк, глядя Вейдеру в глаза и закипая внутри. Ну поболтал он с ними пару секунд, что такого? Все равно ему больше нечем было заняться. — Я не знал, что время на это ограничено правилами.

Он настолько устал и был зол, что эти слова вылетели, прежде чем он успел их обдумать. Он понял, насколько плохой идеей было ляпнуть такое, только когда Вейдер оглядел его с головы до пят. Люк почувствовал себя крошечным под леденящим душу взглядом и мысленно надавал себе по губам.

— Вы можете идти, — отпустил Вейдер остальных пилотов.

На мгновение они замялись, но затем, очевидно, решили, что разумнее будет уйти подальше от напряженной сцены, и направились в коридор. Вейдер повернулся к нему, как обычно, давя своим пристальным вниманием.

— Мальчик, ты помнишь, за что тебя отстранили от полётов? — спросил он, и Люк вздрогнул, уловив опасность в его интонации.

Ситх подошёл близко, и Люку пришлось вытянуть шею, чтобы смотреть на него, но взгляда он не отвёл.

— За то, что я чуть не ослушался приказа во время боя, — ответил он, как-то умудряясь говорить почтительно, хоть и несколько напряженно.

— Тебя отстранили от полётов, чтобы ты научился уважению и подчинению, — поправил его Вейдер, — что, как я погляжу, выше твоего понимания.

Люк опустил глаза, начиная злиться. Его наглые замечания вдруг показались ужасно глупыми, ему стало стыдно за своё ребячество. Он надеялся, что не упустил только что единственный шанс вернуться в эскадрилью.

— Да, сэр, — ответил он. — Обещаю, что буду стараться...

— Настоятельно рекомендую тебе постараться, — отрезал Вейдер, указывая на него пальцем. Люк изо всех сил старался сохранять нейтральное выражение лица. — Если придётся, я без колебаний приму более... постоянные меры, чтобы твое неуправляемое высокомерие больше не нарушало порядок на этом корабле.

Люк сглотнул, его глаза округлились, когда он подумал, чем на самом деле угрожает ему Вейдер. В голове всплыли пугающие слова Охотника о том, что любой командир на месте ситха выстрелил бы ему в затылок. Он это имеет в виду?

Люк в гневе стиснул зубы, руки сами сжались в кулаки. Неуправляемое высокомерие! Легко ему говорить, ведь он делает всё, чтобы свести Люка с ума!

— Буду иметь в виду, — сказал он, задирая голову, чтобы снова почти злобно посмотреть Вейдеру в глаза.

Вокруг него вспыхнул холодное пламя, как обычно, когда Вейдер приближался. Оно было настолько яростным, что Люк чуть не задохнулся.

— Мне совсем не нравится ваш тон, молодой человек, — сказал ситх. Люк окаменел, не в силах отвести от него глаз. — Не думаю, что вы до конца поняли, что я имел в виду. Если вы будете упорствовать в своём бессмысленном неповиновении, это повлечёт последствия не только для вашей карьеры, но и для вашей жизни. Я ясно выразился?

Люк опустил глаза, сердце колотилось от ужаса и бессильной ярости. Что Вейдеру от него надо?

— Да, милорд, — выдавил он.

— Хорошо, — ответил Вейдер. — Рекомендую вам подумать над моими словами и не забывать, кто здесь командир, пока у меня не закончилось терпение. Увидимся вечером.

Произнеся пугающее напоминание, он ушёл, не взглянув на Люка, а тот вонзил ногти в ладони и сжал зубы, чтобы не заорать.

Это продолжалось уже четыре недели: за ним постоянно следили и ругали за малейшую провинность... Что он вообще такого сделал в этот раз? Он почти не разговаривал с новыми пилотами, а просто показал им, куда идти, что входило в его обязанности!

Хотя, возможно, не надо было выходить из себя...

Он вздохнул, почувствовав себя несчастным как из-за несправедливости, так и от того, что совершенно не мог себя контролировать. Вейдер — хозяин и командир корабля, а также командир подразделения Люка. Сопротивляться ему — запредельное безрассудство и глупость, граничащая с неповиновением. Ему действительно не стоило так поступать.

Но он ничего не мог с собой поделать: как только Вейдер начинал дышать ему в шею, все эти мудрые мысли, казалось, вылетали в трубу.

Он снова судорожно вздохнул и вытер липкие руки о штаны. Ну что, похоже, ему предстоит ещё несколько часов бессмысленного ожидания. Он надеялся, что его не убьют, как только он покинет пост...

Наконец, когда Люк уже думал, что окончательно сойдёт с ума от безделья, пришёл офицер и освободил его. Уходя с поста и направляясь в свою каюту, он испытывал облегчение. Удивительно, как он до сих пор держался на ногах.

Когда он отчитывался перед лейтенантом Танбрисом, в зале совещаний никого не было. Новые пилоты, наверно, уже приступили к работе. Он вспомнил, что в свой первый день полетел сразу после прибытия. Как же ему хотелось снова оказаться там...

Танбрис напечатал пару предложений в его датападе, морща острый нос, а затем вернул его вместе с другим планшетом.

— Лорд Вейдер приказал вам отсортировать и заполнить эти отчеты, прежде чем явиться к нему сегодня вечером, — сказал он.

Люк пробежал глазами файлы, еле сдерживая стон. Лейтенант одарил его сочувственной улыбкой и сказал:

— Мужайтесь, после этого ваш день закончится.

— Но на это уйдёт несколько часов, — захныкал Люк, — а может, и вся ночь, учитывая, с какой скоростью я обычно заполняю отчёты.

— Значит, вам нужно как можно быстрее развить этот навык.

Он нисколько не повысил голос, но Люк научился распознавать приказы.

— Да, сэр, — поспешно ответил он и ушёл в гостиную.

Люк устроился на скамейке и начал просматривать документы в первом каталоге.

Это был набор разнородных отчётов: рапорты о техническом обслуживании, дела заключённых — казалось, их связывало только то, что они относились к одному кораблю. Прежде чем приступить к заполнению, Люк начал их сортировать, пользуясь быстрым поиском, чтобы вспомнить процедуры.

Поначалу казалось, что эта нудятина займёт целую вечность, но вскоре Люк начал понимать, что к чему. Он узнал, где искать нужную информацию, куда вводить электронную подпись и как отправлять отчёты. Работа была монотонной, и, приноровившись к ней, он отпустил мысли витать в облаках, пока пальцы автоматически набирали текст.

Отчёты о техобслуживании корабля он оставил на потом, зная, что это, вероятно, будет самым интересным. Хотя они вовсе не были интересными, но, по крайней мере, там он хоть что-то понимал. Поэтому он начал с логистики, а затем перешёл к заключённым.

Люк рассеянно просматривал файлы, сортируя их по секциям, где располагались камеры. Очевидно, несмотря на беспощадное сражение, им удалось взять в плен несколько повстанцев... Он старался не думать о том, что за идентификационными номерами стоят живые люди. Вспоминая слова Охотника, он рассматривал их лишь как врагов и, казалось, начинал понимать эту точку зрения.

Предложение в одном из файлов оборвало его размышления: назначен расширенный допрос.

Он проверил права доступа, чтобы убедиться, что это не был результат уязвимости и ему на самом деле позволено это читать. Всё было в порядке. Это можно было понять: он припомнил, что отчёты с допросов надо было передать в другой тюремный отсек, поэтому он должен был знать, о каких файлах шла речь...

Люк озирался, чтобы убедиться, что рядом никого нет, и глубоко дышал, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Это ничего не значит. Допрос вражеских пленников — стандартная процедура вроде допроса подозреваемых в преступлении. Всё нормально.

Но всё же формулировка зацепила его, пробудив воспоминания, которые он хотел бы забыть.

...лишаются всех гражданских прав...

...военнопленные...

...практика пыток...

Он уставился на экран, ему было не по себе. Это всё неправда, лживые обвинения, распространяемые восстанием, чтобы дискредитировать Империю. Он об этом знал и помнил, даже когда Биггс потащил его на одну из этих своих дурацких тайных встреч, половину которой он закатывал глаза, пока ораторы показывали ужасающие видео свидетельств насилия. Пугающее зрелище потрясло, но не убедило его, и он злился не из-за описанного насилия, а из-за того, что нашлись люди, которые в это поверили. После этого собрания у них произошёл один из самых ожесточённых споров.

Люк понимал, что это бесстыдная пропаганда, однако, обнаружив в реальных имперских отчётах точно такую же формулировку, какую использовали повстанцы, занервничал.

Да это дерьмо бантское, говорил он себе, раздраженный тем, что невольно задумывался об этом. Очевидно, повстанцы пользовались реальными выражениями для обозначения гораздо худших вещей. Им приходилось поддерживать некоторую связь с реальностью, чтобы выглядеть хоть сколько-нибудь правдоподобно.

Они на войне, и повстанцы используют любое доступное им оружие. Следовало ожидать грязных трюков, раз они столкнулись с гораздо более могущественным противником. Нельзя позволять таким вещам выбить себя из колеи.

Он открыл файл, добавил к документу свою электронную подпись и отправил его дальше.

Вот и всё. Ничего особо ужасного, подумал он, глубоко дыша и пытаясь унять дрожь в руках. Если это был тест, то он полагал, что прошёл его. Но, скорее всего, ничего подобного не было, а была обычная утомительная работа с документами, просто его уставший мозг устроил ненужную драму.

Тем не менее, он не мог расслабиться, просматривая остальные файлы. Даже отчёты о техобслуживании он пролистал как можно быстрее, не глядя на обозначения и не пытаясь представить себе, какой это может быть корабль, как сделал бы в обычной обстановке.

Каким облегчением было отправить последний отчёт и выключить датапад. Он положил устройство на скамейку и откинул голову назад, прикрывая глаза рукой. Он всё сделал, рабочий день закончился.

Ну, почти закончился — надо же ещё отчитаться перед Вейдером...

Он вздохнул, внутри опять всё сжалось — как же ему не хотелось сейчас встречаться с командиром. Он уже ощущал такую усталость и опустошение, что трудно было предсказать, как он может облажаться, если к этому добавится стресс от ежедневных встреч с ситхом. Нельзя идти туда сейчас, нужно сначала немного сбросить напряжение...

По правде говоря, больше всего Люку хотелось спать, но в данный момент об этом не могло быть и речи. Однако никто точно не станет возмущаться, если он полчаса потренируется...

Он поднялся и взял датапад. Вейдер может разозлиться на него за то, что заставил его ждать, но он приказал Люку прийти после окончания работы с документами, не указав время, а значит, не сможет узнать об этом. Кроме того, Люку это было очень нужно. Он надел удобную одежду, взял полотенце и пошёл в спортзал в надежде, что там будет так же пустынно, как в помещениях эскадрильи.

К его сожалению, в зале был один человек, как раз из тех, с кем ему меньше всего хотелось разговаривать. Охотник сидел на лавке, вытирая лицо, и выглядел так, будто только что закончил тренироваться. На секунду Люк задумался о том, чтобы выйти и направиться сразу к Вейдеру, но Охотник уже заметил его.

Люк смирился. Благодаря тому, что у обоих был плотный график, ему удалось целый месяц избегать напарника, и он подумал, что пришло время поговорить, так как продолжать в том же духе было бы ребячеством.

Охотник поднялся и как-то неловко поприветствовал его:

— Привет, салага, как дела?

Люк пожал плечами, несколько удивлённый тем, что Охотник собирался сделать вид, будто они не ссорились.

— Могло быть и хуже, — ответил он, чтобы свести общение к минимуму. Он до сих пор был зол на Охотника, но начинать новую ссору не было сил.

— Ну да, наверно, — пробормотал Охотник. Какое-то время он колебался и выглядел огорченным, после чего снова посмотрел на Люка. — Слушай, я рад тебя видеть и хотел бы извиниться за ту ссору. Я на самом деле не думаю то, что наговорил тебе тогда, просто... у нас всех был тяжелый день.

Ну наконец-то. Как ни странно, теперь, когда всё прояснилось, Люку самому совсем не хотелось об этом говорить.

— Сказать такое о моём отце и дяде было подло.

Охотник с сожалением опустил глаза и нахмурился.

— Да, — признал он, — зря я это сделал.

Они немного помолчали. Обида Люка постепенно утихала. Сейчас ему больше всего на свете хотелось вылететь в патруль с Охотником, как раньше, или устроить имитированный бой на симуляторах. Что могло лучше снять остатки напряжения между ними? Но даже в этом ему было отказано.

— Однако ты был прав насчёт того, что я ненадёжен, — фраза, полная неосознанной горечи, невольно сорвалась с губ. — Может, мне не стоило идти в пилоты — я не создан для этого. Всё равно я, судя по всему, останусь палубным дежурным на всю жизнь. Так будет лучше для всех.

К удивлению и раздражению Люка, Охотник усмехнулся.

— Что ты несёшь? Ты станешь отличным пилотом, я никогда не видел, чтобы кто-то так летал в твоём возрасте.

Люк смотрел на него, думая, не шутка ли это. Охотник отвёл взгляд с задумчивой и немного озорной ухмылкой.

— Знаешь, ты напоминаешь мне моего сводного брата. Он тоже слишком нетерпелив на свою голову, хочет всегда быть лучшим и расстраивается, когда у него не получается сразу. Мы постоянно спорили, потому что этот тупой, напыщенный индюк терпеть не мог, когда я давал ему советы.

— И что с ним стало? — спросил Люк.

— Выучился и стал пилотом. Если верить слухам, чертовски хорошим — Тур Феннир, не слышал о таком?

Люк помотал головой. Охотник пожал плечами, но по его лицу было видно, что он гордился братом. Люк подумал, каково это — иметь брата или сестру. Когда-то в детстве он хотел, чтобы у него была сестра, но у него были только тётя Беру и дядя Оуэн.

Охотник положил руку ему на плечо.

— С тобой точно всё в порядке? — спросил он с обеспокоенным видом. — Ты бледный, как полотно.

Люк попытался вяло улыбнуться.

— Да всё нормально, — ответил он и не то чтобы солгал: ему действительно стало немного лучше. — Просто тяжёлый день. Я пришёл немного потренироваться перед тем, как пойти отчитываться перед Вейдером...

При мысли об этом у Люка скрутило живот.

— Жёстко, — посочувствовал Охотник. — Ну, по крайней мере, вечером ты будешь свободен! Ещё довольно рано.

Люк кивнул. Это было бы так, если бы он перестал откладывать дела на потом.

— Ну ладно, — сказал он, — мне лучше приступить к делу.

— Ладно, — ответил Охотник, — тогда увидимся вечером. Ты на меня не обижаешься?

Люк ухмыльнулся.

— Даже не знаю. Мне бы очень хотелось свалить на тебя все свои обязанности на неделю, чтобы ты загладил вину.

В глазах Охотника появилось веселье.

— Мечтай, умник, — ответил он. — Удачной встречи с Вейдером.

— Спасибо, — сказал Люк. Когда Охотник вышел из зала, он пробормотал, направляясь к тренажёрам: "Похоже, удача мне понадобится..."

Одетая в ночную рубашку женщина стоит на балконе и играет прядью вьющихся каштановых волос. Он смотрит на неё, пока она беспечно говорит о мечтах и планах на будущее. О том, как она представляет себе жизнь после рождения их ребёнка. Он улыбается и в ответ рассказывает о собственных мыслях и чувствах, но они оба отвлечены от содержания разговора, так как слишком взволнованы встречей после долгой разлуки и наслаждаются присутствием друг друга. Он начинает флиртовать, делает ей комплимент, а она отвечает. Их разговор неловкий и бессмысленный, но эмоции искренние и лучезарные. Он подходит и целует её, она обнимает его за шею, и оба растворяются в блаженстве.

Дарт Вейдер открыл глаза с бешено бьющимся сердцем и оказался в своей медитационной камере. Его трясло от тоски и горя. Он ещё чувствовал дыхание Падме на губах, когда их снова разлучили. Это была всего лишь иллюзия: она давно умерла от его руки.

Он поднялся и зарычал от боли, слишком разгневанный, чтобы беспокоиться о визжащих и взрывающихся вокруг устройствах. Он давно уже перестал переживать из-за этого! Почему эти образы вернулись сейчас, спустя годы после того, как перестали терзать его ежечасно? Они больше не могли ранить его. Прошлое не влияет на его нынешнюю жизнь. Её смерть была предначертана судьбой, а действия Оби-Вана ускорили её, несмотря на все его усилия предотвратить неизбежное. Он никак не мог это изменить.

Он потёр пальцами своё испещрённое шрамами лицо, наслаждаясь жгучей яростью, кипящей внутри. Его вечно одетые в перчатки механические руки, которые когда-то были способны дарить нежность, теперь стали орудием пыток и смерти, как и он сам.

Ему не приличествуют такие эмоции. Нельзя так беспокоиться, быть настолько слабым, пасть жертвой собственных чувств. Он открыл разум Силе, позволяя ей напитывать его и упиваясь обещаниями могущества и блеска, которые она несла с собой.

Он сильный. Он вырос и стал выше этого.

Но всё же в груди до сих пор болело от тоски, которую он не мог задавить, и от беспомощного желания, чтобы видение вернулось и он погрузился в вечное забытье.

Всё из-за этого мальчишки, подумал он с яростью и отвращением, этого наглого, одарённого в Силе молодого пилота, столь полного жизни, совсем как он сам когда-то. С момента, когда парень поступил в его эскадрилью, Вейдера беспокоил он сам и его потенциал. Его наивность, сочетающаяся с чистым талантом, вызывала воспоминания о временах, когда и у него были оптимистичные ожидания от мира... о счастливых временах до того, как он столкнулся с суровой реальностью.

Это сводило его с ума. Мальчишка был наглым и дерзким — казалось, его никак нельзя было укротить. Вейдер уже несколько недель следил за каждым его шагом и выговаривал за любую провинность, но молодой пилот пока не поддавался. Пожалуй, он даже стал ещё более непослушным... Ситх вспомнил утреннюю встречу с Ларсом и его сердитые замечания в адрес начальника.

Вейдер горько улыбнулся. Надо отдать Ларсу должное, у него стальные яйца: мало кто осмелился бы противостоять ему таким образом, а пацан, ни секунды не колеблясь, запротестовал против того, что считал несправедливым. Ситх вынужден был признать, что невольно начал испытывать к нему уважение, несмотря на то, что был раздражён его выходками. Это приводило Вейдера в бешенство, как и атмосфера тайны вокруг Ларса.

Лорд ситхов много раз сталкивался с чувствительными к Силе детьми, но этот юноша заинтриговал его как никто другой. Почему его, очевидно сильного одарённого, не обнаружили, проведя тест при рождении? Что делал Оби-Ван рядом с ним на пустынном Татуине? Это он фальсифицировал результат теста на количество мидихлориан? Почему у него создалось впечатление, что парень что-то скрывает от него?

И почему Сила, окружающая мальчишку, так притягивает его — манит, заставляя постоянно думать о Ларсе вплоть до одержимости? С этим парнем было ничего не понятно, и разрозненные крупицы информации, постоянно кружащиеся в его разуме, никак не складывались в цельную картину.

Но он всё выяснит. Заставит молодого пилота подчиниться, сломит его уверенность в себе и выудит из него ответы на все вопросы. Он покажет ему, как беспощадна жизнь, разрушит все его иллюзии, как когда-то давно были разрушены его собственные. В конце концов, это будет одолжением, так как Вейдер давно уже должен был убить его... Ситха неоднократно охватывало сильное желание убить, но каждый раз он останавливался в надежде узнать тайны парня.

Размышления были прерваны звонком комлинка. Это был один из офицеров, которым он поручил найти базу повстанцев. Вейдер сел и подождал, пока маска опустится на лицо, всё ещё раздражённый.

Гипербарическая камера открылась, и он повернулся в кресле лицом к ожидавшему снаружи мужчине.

— Да, лейтенант.

— Милорд, мы получили данные с дроидов-разведчиков и составили список мест, где могут располагаться повстанцы.

Вейдер взял протянутый ему датапад, довольный прогрессом.

— Очень хорошо. Вы свободны, — махнул рукой ситх.

Мужчина ушёл, и Вейдер сосредоточился на списке планет в датападе. Их было больше десятка, но ни одна не выглядела подходящим местом для укрытия повстанцев. Надо поразмыслить об этом и тщательно изучить файлы, а также посмотреть, какие выводы сделала его команда...

Комлинк снова зазвонил, и Вейдер не отвечая уже знал, кто это. Яркая подпись в Силе, ставшая привычной, ждала снаружи. Вейдер посмотрел на часы: парень потратил на бумажную работу больше времени, чем он думал. От Ларса волнами исходили сильные эмоции: усталость, злость, страх и разочарование кипели, готовые взорваться. Очевидно, с ним будет непросто — Вейдер помнил, как нагло он себя вёл утром.

Ситху уже начинали надоедать эти игры. Парень расскажет ему всё, что он хочет знать, или столкнётся с последствиями.

Он поднялся, вышел из капсулы, подождал, когда она закроется, и открыл дверь. Вошёл Ларс, который выглядел так же, как и утром: он стоял, словно кол проглотил, с тёмными кругами под глазами и возмущенно надутыми губами. Он вытянулся по стойке смирно и не реагировал, когда Вейдер подошёл к нему, скрестив руки на груди.

— Энсин Ларс, — поприветствовал его ситх, — вы пришли позже, чем я ожидал.

Парень заморгал.

— Прошу прощения, милорд.

Он говорил напряженно, почти шёпотом — значит, мог вести себя уважительно, когда хотел. Жаль, что это случалось не часто.

Вейдер взял датапад с файлами, которые парень кропотливо сортировал, и отложил в сторону, демонстрируя отсутствие интереса. Вероятно, это стоило ему усилий, но Ларс, к удивлению Вейдера, не отреагировал. Это должно было понравиться ситху, но он обнаружил, что несколько разочарован апатией пилота.

Ладно, неважно. Он собирался получить ответы на свои вопросы и покончить с этим.

— Сейчас, — сказал Вейдер холодным и угрожающим тоном, — ты расскажешь мне об Оби-Ване Кеноби.

Парень сглотнул.

— Я с ним не знаком, милорд, — устало ответил он. Вейдер уже спрашивал об этом с тем же результатом.

— Ты знаешь, о ком я говорю, — зарычал ситх, его терпение было на пределе. — О человеке, которого ты назвал Беном Кеноби.

Ларс вздохнул.

— Я вам уже рассказывал, что видел его издалека. Он был просто старым отшельником и жил за Юнландской Пустошью. Мой дядя не хотел, чтобы я к нему подходил.

— Это было мудро с его стороны, — ответил Вейдер. Он прозондировал парня в Силе и обнаружил, что его слова полностью правдивы. Это привело его в ярость. — Тем не менее, Кеноби пытался подойти к тебе? Учить тебя?

Было бы понятно, если бы Кеноби пытался его обучать, учитывая одарённость парня в Силе. Вейдер не мог поверить, что его бывший мастер случайно расположился так близко к мальчику, излучавшему столь яркий свет.

— Учить? — недоверчиво спросил парень. — Чему он мог меня научить?

— Отвечай, — отрезал Вейдер.

— Нет, — ответил Ларс, в его голосе звучала вселенская скорбь.

И снова эта правда дразнила и бесила Вейдера. Не может этого быть. Это противоречит здравому смыслу. Одарённость парня в Силе, подделанный анализ на мидихлорианы, близкое взаимное расположение — всё указывало на то, что судьбы Оби-Вана и Ларса были связаны. Он не мог смириться с тем, что Оби-Ван жил так близко к нему, не преследуя никаких целей.

Вейдер вспомнил их столкновение четыре года назад, которое закончилось смертью человека, искалечившего его и четырнадцать лет ускользавшего от него. Он забыл подробности, но помнил, как Оби-Ван тогда испугался... этот страх не вязался с его явным спокойствием перед лицом смерти; с бессмысленными словами, которые тот произнёс, когда Вейдер его обезоружил; с умиротворённым выражением лица, когда красный клинок наконец пронзил его. Ситх был слишком потрясён исчезновением тела Оби-Вана после смерти, чтобы размышлять о его страхе, который явно был лишён объекта. Теперь, однако, он начал об этом задумываться.

Может, Оби-Ван беспокоился за Ларса? Он бы не удивился, если бы его бывший мастер испытывал сентиментальные чувства к мальчику, так похожему на Вейдера в его возрасте и такому же сильному. Только из-за этого ситх был бы рад найти мальчишку раньше и убить на глазах у Оби-Вана... Но если это так, то почему он не обучен?

— Совсем ничему? — испытывал парня Вейдер. — Даже тому, как скрывать ложь под завесой правды? Защищать свой разум от вторжения извне?

— Чего? — парень испуганно уставился на него большими глазами. — Вы о чём? Разве такое возможно?

Вейдер призвал Силу и обрушил её мощь на сознание парня. Ларс ахнул и вздрогнул, но не мог сопротивляться лорду ситхов.

— Я понятия не имею, о чём вы говорите, — повторил Ларс. Парень часто дышал, в широко распахнутых глазах был страх.

Опять никакой лжи. У Вейдера заканчивалось терпение.

— Но, даже если бы это было правдой, ты бы не признался мне, да?

Даже в глубинах сознания Люка Вейдер не мог найти никаких противоречий его словам. Было смутное ощущение притворства в его мыслях — тайны, о которой он не хотел, чтобы Вейдер знал, но ситх не мог понять, что это была за тайна. Он даже не понимал, имело ли это отношение к делу или было естественной реакцией, защитным механизмом от столь грубого вторжения в личное пространство. В порыве ярости он отошёл и отвернулся, не обращая внимания на стонущего от боли парня.

— Надо будет выяснить, — зарычал он стальным голосом, сжав кулаки от желания убивать. — Рано или поздно я разберусь с тобой, мальчик.

Как его задолбал этот мальчишка со своей таинственностью, наглостью и ярким свечением в Силе; тем, что, казалось, постоянно находился в его подсознании. Ему хотелось, чтобы он исчез, чтобы их пути никогда не пересекались и он не смог нарушить душевное спокойствие ситха.

— Что тут выяснять? Я даже не понимаю, чего вы от меня хотите!

Вейдер резко развернулся и ткнул пальцем Люку в лицо, от чего тот отпрянул.

— Не хами мне, а то пожалеешь, — предупредил он. С каждой секундой созерцания этих ясных глаз, глядящих с вызовом, этого маленького носа, упрямого контура подбородка, слишком знакомых черт лица его ярость возрастала. Он сжал кулаки, подсознательно надеясь, что мальчишка совершит ошибку.

— Тогда почему вы не можете оставить меня в покое? — спросил Ларс, глядя ему в глаза.

Вейдер закипел. В ушах зазвенело, он протянул руку и выпустил ревущую мощь Силы. Парень захрипел, открывая и закрывая рот в тщетной попытке вдохнуть. Пальцы метнулись к горлу, неловко хватая невидимую руку, удерживающую его. Вейдер поднял руку, и ноги мальчишки оторвались от пола; он начал пинаться и извиваться в воздухе.

Он зашёл слишком далеко, столь часто проявляя открытое неповиновение командиру.

— Мне не нравится твоя наглость, молодой человек, — сказал Вейдер, испытывая порочное удовольствие от ощущения всепоглощающего ужаса, волнами заполняющего Силу, словно умирающая звезда, посылающая последние лучи перед гравитационным коллапсом.

Ситх сделал шаг вперёд и схватил Ларса за горло металлическими пальцами, прижав к стене. Грубые сенсоры в сочетании с Силой позволяли ему ощущать кожу и мышцы под рукой, а также бешеную пульсацию крови в венах. Маленькие живые пальцы судорожно дёргали пальцы протеза, ботинки пинали негнущиеся механические ноги. Вейдер стоял и в полной мере наслаждался, упиваясь паникой молодого человека перед неминуемой смертью и бешеным водоворотом тёмной мощи вокруг них обоих.

Странно, что он раньше до этого не додумался. Сколько раз ему отчаянно хотелось это сделать...

Парень закрыл глаза. Его плечи ссутулились в попытке освободиться, он хрипел в агонии. Губы посинели, лицо покраснело. Вейдер чувствовал, как мутнеет его сознание, а свет угасает, постепенно поглощаемый мраком. Оставалась всего секунда до...

Невидимая сила дёрнула его за руку, и пальцы дрогнули, ослабив хватку на время, достаточное для того, чтобы мальчишка смог вдохнуть. Поражённй ситх разжал руку, и Ларс упал на колени с кашлем, хрипением и стонами.

Невозможно. Никто не смог бы противостоять ему таким образом, будучи нетренированным и не зная о своей чувствительности к Силе. Слегка напуганный и крайне разочарованный, Вейдер наклонился и схватил его за рубашку. Ларс протестующе захрипел, но ситх не обратил на это внимания.

— Кто тебя тренировал? — взревел он.

Парень был как на ладони, дрожащий, словно лист на ветру. Он попытался ответить, но с губ сорвался лишь кашель и стон.

— Отвечай!

— Я... никто... Я... я не... не знаю...

Не успел он закончить фразу, как у его горла оказался светящийся клинок Вейдера. Парень хрипло вскрикнул.

— В последний раз спрашиваю, — рычал Вейдер, — нет смысла врать мне. Я знаю, что ты ученик джедая, и ты расскажешь мне, кто теперь твой мастер!

Парень тяжело дышал, по щекам катились слёзы.

— Нет! Я не джедай! Пожалуйста... я не знаю... п-пожалуйста... — повторял он снова и снова.

Понимая, что в таком состоянии от него ничего не добиться, Вейдер выключил меч и отпустил его. Из-за шока, страха и боли Ларс не удержался на ногах и упал. Вейдер неподвижно стоял и смотрел, как парень рыдает у него под ногами и в панике пытается вдохнуть через повреждённую трахею. Его глаза были закрыты, а лицо искажено болью.

Это было невозможно, но это была правда: парень вообще не был подготовлен и даже не знал, что такое Сила. Сила вокруг кричала о том, что он не солгал и что он мог пользоваться ей лишь рефлекторно.

И всё же, какая необузданная мощь скрывалась в его стройном теле! Вейдеру было трудно в это поверить. Он уже понял, что мальчишка силён, но не знал, что до такой степени, чтобы противостоять Лорду Ситхов — и одолеть его, пусть даже на один краткий миг — без предварительной практики. Его потенциал так долго оставался скрытым и не использовался — кто знает, на что ещё он способен?

Вейдер понимал, что ему следует закончить начатое и лишить парня жизни до того, как тому представится возможность нанести какой-либо ущерб. Он был опасен, как обезьяна с гранатой, в состоянии бросить её в своих и устроить катастрофу. Это становилось всё более ясным с каждым днём. Но в голову ситха пришла гораздо более заманчивая идея, затмившая все мысли об убийстве. Вот бы взять его себе в ученики...

Возникнув в его мозгу, эта идея не давала покоя. Обратить его, обучить; стать тем, кто укротит эту дикую мощь и исследует неведомый источник сюрпризов. Эта мысль была слишком заманчивой, чтобы отказаться от неё. Какой командой они бы стали, объединившись! У него закружилась голова, как только он представил себе это: никто бы не смог их победить...

В третий раз за вечер зазвенел комлинк. Он отошёл от Ларса и принял вызов.

— Милорд, император требует, чтобы вы с ним связались, — сказала голограмма офицера.

— Скоро буду.

Он сбросил вызов и переключил внимание на парня, который пытался подняться на подкашивающихся ногах и испуганно глядел на него. Вейдер c раздражением подумал, что разберётся с ним позже. Жаль... но, может, так даже лучше. Его гнев ещё не улёгся до конца, а чтобы уговорить мальчишку, нужен холодный рассудок.

— Возвращайся к себе в каюту, — отпустил он Ларса.

Тому не надо было повторять дважды: он поднялся на ноги и убежал, не оглядываясь, так быстро, как только мог.

Вейдер направился в комнату для связи, пытаясь прийти в себя от силы, которую ощутил в молодом пилоте. Должно быть, именно поэтому его так тянуло к Ларсу: он не заметил его одарённости, но, видимо, почувствовал её. Иногда Сила действовала непостижимым образом: поскольку она лежала в основе самой жизни, её не всегда возможно было понять. Чаще всего её послания можно было воспринять лишь рефлекторно. Из-за этого овладение Силой было трудным, но тем более увлекательным занятием.

Вейдер стоял на коленях в ожидании, когда ему ответят из Центра Империи, и прилагал все усилия, чтобы избавиться от мыслей о мальчишке. Вскоре появилась огромная — вдвое больше самого Вейдера — голограмма головы его мастера. Лицо Сидиуса почти полностью скрывал капюшон, были видны лишь горящие от беспокойства глаза. Вейдер склонил голову.

— Что прикажете, мой мастер?

— Лорд Вейдер, — поприветствовал его император спокойным гортанным голосом.

— Как вы велели, мы отправили дроидов-разведчиков, — начал Вейдер. — Первые данные от них я получил сегодня. Вскоре должны прибыть более удовлетворительные результаты.

— Хорошо, — император кивнул. — Хорошо.

Вейдер ждал, не вставая с колен. Это могло быть лишь вступлением перед истинной причиной звонка мастера. Такую банальность можно было сообщить в обычном отчёте, и дело не было особенно срочным. Должно быть, император хотел поговорить о чём-то более важном.

— В Силе было возмущение, — наконец заговорил Сидиус, подтверждая догадку Вейдера. — Ты почувствовал?

— Нет, мой мастер. — Вейдер нахмурился под маской. Он поискал аномалию в Силе, о которой говорил Сидиус, но ничего не обнаружил.

— Странно, — прошептал император. — Совсем ничего не почувствовал?

— Я был занят — разбирался с одним из своих новобранцев — и мог не заметить.

Произнося эти слова, Вейдер подумал, мог ли Ларс спровоцировать аномалию. Неужели он настолько силён, что его эмоции распространились по всей галактике? Если бы это был он сам, император узнал бы его...

— Новобранец, — повторил Сидиус. — Юный Люк Ларс?

— Да. — Вейдер был поражён. Император не имел привычки обращать особое внимание на смену кадров в его подразделении и тем более не знал имён членов его эскадрильи. Это было крайне необычно. Проверка? Император послал Ларса в Чёрную Эскадрилью, ожидая, что он что-то выяснит о парне?

Сидиус улыбнулся под капюшоном.

— Да... примечательная личность. Полагаю, он был под наблюдением СИБ, это они обратили на него моё внимание.

— За ним следила Служба Безопасности? — спросил Вейдер, ещё более озадаченный. Он не знал, что в СИБ были люди, способные обнаружить чувствительных к Силе, не считая проверки новорожденных, предусмотренной законом. — Зачем?

— Они думают, что он может быть связан с восстанием. Его отметили из-за связей в Академии, и с тех пор он под наблюдением. Если он сотрудничает с повстанцами, то может привести нас к ним.

Теперь всё стало понятно. Обычная процедура в отношении подозреваемых в шпионаже или сочувствии повстанцам, чтобы получить данные о Восстании. Она была очень эффективна, иногда принося свои плоды, даже если субъект не знал об этом. Однако назначение подозрительных людей на столь высокие посты в элитном подразделении Империи было необычным.

— Хотите, чтобы я за ним приглядел? Для этого его направили в мою личную эскадрилью?

— Ой, нет, он прошёл стандартную процедуру, — император махнул рукой. — Я так понял, что он проявил значительные способности при обучении. Тем не менее, Сила всё сделала правильно. Я не сомневаюсь, что ты заметишь любую подозрительную деятельность с его стороны. Наблюдай за ним и сообщай мне обо всех странностях.

— Хорошо, мой мастер, — секунду он колебался, но продолжил: — Я думаю, что он чувствителен к Силе.

— Уверен?

— Да, мой мастер.

— Он силён?

Вейдер прервался, не уверенный, стоит ли сообщать о степени одарённости Ларса учителю. Тогда возникнет вопрос, что он замышляет, раз до сих пор не убил его. Но если мастер уже знает о парне, то он крайне подозрительно отнесётся к любой попытке что-то утаить... Стоит ли игра свеч?

Кроме того, Вейдер до сих пор не решил, что с ним делать... Он надеялся, что руководство мастера поможет ему определиться, убить его или оставить в живых, повинуясь этому странному нежеланию нанести удар, которое уже останавливало его и которое, казалось, нашептывала сама Сила.

— Я думаю, что очень. У меня ещё не было возможности оценить весь его потенциал.

Император наблюдал за ним, сузив глаза, и он почувствовал себя маленьким и беззащитным.

— И ты хочешь обучать его.

Император скорее утверждал, нежели спрашивал, никак не выдавая интонацией своего отношения к этой затее, и Вейдер ощутил растерянность.

— Он мог бы быть очень полезен нам, если действительно настолько силён, как я подозреваю, — оправдался Вейдер.

Наступила пауза, которая показалась главкому вечной. Он так и не мог понять, что мастер думает об этом, и начинал нервничать. Может, он зря начал этот разговор? Чем больше он об этом думал, тем больше сомневался, что это была хорошая идея.

С чувствительными к Силе надо разбираться. Особую угрозу представляют сильные. По логике вещей, он должен будет убить парня, как только они снова увидятся.

— Он действительно мог бы стать большим подспорьем, — наконец сказал император. — Поступай как хочешь.

Он прервал сеанс связи, и Вейдер облегченно вздохнул.

Дорога до каюты была мучением для Люка. Ноги подкашивались, и ему приходилось сосредотачивать всё внимание на ходьбе. Грудь болела так, что каждый удар сердца был как удар ножом, а горло горело. Он несколько раз прочистил его, но стало только хуже.

Он надеялся, что никого не встретит. Его мутило от одной мысли о том, что придётся говорить, а голова была готова взорваться.

К его великому облегчению, в комнатах никого не было. Он налил себе стакан воды, добавив лёд, чтобы облегчить боль. Однако, глотать оказалось ужасно больно, и он вздрогнул, когда прохладная жидкость попала в глотку.

Он рухнул на скамейку, закрыв глаза, откинув голову назад к стене и приоткрыв рот. В голове ощущалась болезненная пульсация. Ему никогда в жизни не было так плохо.

Услышав шум в коридоре, он поднял голову и начал подумывать пойти лечь в кровать, но не успел: в комнату вошли Разрыватель, Тайный Матерщинник и новички, которые, вероятно, вернулись после тренировки на симуляторах. Было сложно представить, что они прибыли только сегодня утром, и он их встречал: по ощущениям, это было так давно...

Он помахал рукой, вяло улыбаясь, когда они поприветствовали его и подошли, чтобы сесть рядом. Люк застонал бы, если бы не чувствовал, что от этого ему разорвёт горло. Обстоятельства не слишком подходили для знакомства...

— Это Люк Ларс, наш салага, — представил его Разрыватель новым пилотам. Люк кивнул, но не сказал "привет".

— Рад познакомиться, — сказал темнокожий пилот с седыми волосами — тот самый, с которым Люк утром разговаривал дольше, чем с другими, но никак не мог вспомнить его имя. — Хотя мы уже встречались, да? Ты палубный офицер.

Люк кивнул и растянул губы в подобии улыбки.

— Обычно ты не такой тихий, — сказал Тайный Матерщинник, обеспокоенно нахмурившись. — Ты в порядке?

Люк ещё раз кивнул, тупо уставившись на свой стакан с водой. У него было ощущение, что ему никто не верит, но ужасно не хотелось объясняться. Он снова поднёс стакан к губам, сделал глоток воды и поморщился, тут же пожалев об этом.

— Эй, не игнорируй нас, что случилось? — настаивал старший товарищ.

Люк вздохнул.

— Просто не хочу разговаривать, — попытался выговорить он, но получился малопонятный скрип, сменившийся приступом сильного кашля.

Люк вздрогнул и закрыл глаза, не в силах сдержать стон боли: ему не хотелось смотреть, как другие пилоты обмениваются испуганными взглядами.

— Пожалуй, пойду посплю, — сказал он и поднялся, но Разрыватель остановил его, взяв за руку.

— Что с тобой случилось? — спросил он, уставившись на горло Люка. — У тебя красные следы на шее.

— Да ничего особого, — отмахнулся Люк, отчаянно пытаясь уйти. Ему не хотелось говорить об этом. — Я... споткнулся и упал.

— И удавился? — спросил Разрыватель, подняв брови. Люку стало неловко под взглядом красного светящегося глаза, и он отвернулся.

— Зацепился формой и повис на воротничке. — Он понимал, что эта история не выдерживает критики, но ему было плевать. Им ни к чему было знать правду, а он не нуждался в их советах быть осторожнее и не злить Лорда Вейдера, в их жалости и обеспокоенных взглядах.

— Не знал, что в ангарах есть устройства, способные на такое, — сказал Разрыватель уверенным тоном.

Люк посмотрел на него. Разрыватель всё понял и пытался заставить его признаться, сказать об этом вслух.

На Люка нахлынул сильный гнев, и он встал. Разрывателя это не касалось. Люк устал от того, что его постоянно допрашивали, сомневались в нём, следили за ним. Можно хотя бы раз оставить его в покое?

— Я не хочу об этом говорить, сэр. Я бы лучше пошёл спать.

Не глядя на людей в комнате, он швырнул свой стакан на стол и направился к общежитию, напоминая себе глубоко дышать, невзирая на боль. Руки тряслись по непонятной причине, и он даже разозлился на собственное тело. Он был жив, лёгкие функционировали, он мог совершать любые движения, и никто не стоял над душой. Всё осталось в прошлом, не стоит так остро реагировать.

Он уже подходил к двери, когда снова услышал голос Разрывателя:

— Возьми болеутоляющее в аптечке.

Люк посмотрел на него, кивнул и выскользнул из комнаты.

Несмотря на принятую для облегчения боли таблетку с бактой, этой ночью Люк спал ужасно. Он ворочался ещё долго после того, как все товарищи по отряду легли спать. Лоб и уши казались горячими, а пространство вокруг — слишком тесным. Горло продолжало болеть и зудеть даже после того, как подействовала таблетка, и дышать всё ещё было трудно. Стоило ему задремать, как его начинали мучить нервозные мысли и кошмары. Он ощущал себя в ловушке, страстно желая погрузиться в глубокий сон, но пугаясь того, что будет завтра.

Люк вскочил на кровати, увидев, что над ним стоит Вейдер, протягивая руку к его шее. Он сел и в последний момент смог сдержать крик. Сердце колотилось в груди. "Ничего страшного", — подумал он, опуская рефлекторно поднятые для защиты руки. Это не Вейдер дышит ему в шею: повторяющийся шипящий звук оказался лёгким храпом Гада.

Пытаясь избавиться от ощущения руки в кожаной перчатке, сжимающей его шею, он глянул на часы, стоявшие на тумбочке, и поморщился — меньше чем через час надо будет вставать. Сегодня ему больше не уснуть.

Он с трудом поднялся и застонал. Голос был грубым и хриплым, но говорить было уже не так больно, как вечером. Он зевнул и пошёл в душ, дрожа от усталости. Обычно ему удавалось не обращать внимания на космический холод, но в ранние утренние часы было особенно трудно игнорировать низкую температуру на корабле.

Люк закрыл дверь освежителя, открыл кран над раковиной и плеснул воды себе в лицо, морщась от холода. Он приобрёл эту привычку в академии, умываясь каждый раз, когда у него выпадала тяжёлая ночь: ультразвуковой душ не мог так эффективно смыть следы усталости, как холодная вода. Почувствовав себя немного лучше, он глубоко вдохнул и вытерся полотенцем, наслаждаясь ощущением грубой ткани на лице. Взгляд привычно метнулся к зеркалу, и он замер.

Он был ужасно бледный и худой, под усталыми глазами виднелись тёмные круги, но внимание привлекло вовсе не это. Одновременно испуганный и зачарованный, он осторожно поднял руку и потёр основание шеи, на которой пестрели пятна в местах, где Вейдер держал его за горло накануне. Кровоподтёки были словно фиолетовые, синие и зелёные туманности. Он ошеломлённо прикоснулся к ним и удивился тому, что они не были особо чувствительными. Внутри горло зудело гораздо сильнее.

На него нахлынули воспоминания, и он оперся о раковину, стараясь дышать ровно.

Он должен был умереть. Он всё помнил: ощущение беспомощности, когда его прижали к стене; металлическую руку, сжимающую трахею... Но больше всего его пугала сила ярости Вейдера: постепенное увеличение давления на горло, холодный расчет в ожидании, когда его сознание начнёт угасать... Люк сам не знал, почему, но был уверен, что это была не просто вспышка гнева. Вейдер умышленно пытался его убить.

Люк закрыл глаза и прерывисто вздохнул. Он не понимал, почему Вейдер отпустил его. Он смутно помнил вчерашний вечер: ему задавали непонятные вопросы, а затем выгнали, отмахнувшись, как будто он просто принёс кофе. Люку так хотелось знать, что произошло, почему он до сих пор ходит и дышит. Если бы только он мог понимать пугающие вспышки раздражения своего командира... Осознание того, что, возможно, в следующий раз ему повезёт меньше, пугало.

Ладно бы Вейдер действительно передумал его убивать, а что, если он просто ждал следующей встречи с Люком, чтобы закончить всё раз и навсегда? Люк был в ужасе. Казалось, что Вейдер очень хотел его смерти, но остановился по непонятной причине... Вполне вероятно, что, когда они увидятся в следующий раз, ситх снова попытается его убить и на этот раз не остановится.

Наверняка можно было сказать только одно: если он хочет жить, то должен избежать пристального внимания Вейдера. Уход — точнее, дезертирство — точно не рассматривался: так его убьют с большей вероятностью, быстрее и за дело. Он просто отказывался покидать имперский флот таким способом. Попросить о переназначении также было немыслимо, поскольку такие запросы должны были получать одобрение Вейдера, и у Люка было гнетущее чувство, что тот его просто так не отпустит.

Он провёл рукой по лицу. Если бы только знать, почему командир так заинтересовался им... Он отбросил пугающую мысль о том, что в нём разоблачили сына джедая: похоже, Вейдер по непонятной причине думал, что он сам джедай. Это пугало само по себе: ведь если Вейдер продолжит так думать, у Люка действительно не останется надежды на выживание.

Значит, у него есть только один выход: затаиться и стать идеальным солдатом — не жаловаться и больше не привлекать к себе внимание Вейдера. К сожалению, он был склонен проявлять вспыльчивость в самый неподходящий момент, особенно когда это касалось командира. Его утомляло и раздражало то, что Вейдер, казалось, постоянно стоял у него над душой, вынуждая защищаться.

Однако, было не похоже, что у него был выбор.

Стараясь не думать об этом слишком много, Люк принял душ и надел форму. Он натянул воротничок как можно выше, но его не хватало, чтобы скрыть синяки. Он надеялся, что ему ничего не скажут на этот счёт...

Люк не спеша пил кофе, наслаждаясь мягким вкусом и пытаясь не думать о том, что, возможно, делает это в последний раз. Так как он встал рано, времени на завтрак было больше, чем обычно, но он не был уверен, что это хорошо. Его размышления определённо были более мрачными, чем обычно по утрам...

Люк направился в зал совещаний за инструкциями лейтенанта Танбриса на десять минут раньше и думал о том, что его ждёт на этот раз: до сих пор Вейдер был довольно изобретателен, отправляя его в такие места, где он больше всего скучал по полётам. Удосужился ли командир вообще назначить ему обязанности или его просто вызовут в покои ситха, и он оттуда уже не выйдет?

К его удивлению, лейтенант Танбрис одарил его лёгкой улыбкой, протягивая датапад.

— Поздравляю, энсин Ларс: вас восстановили в эскадрилье.

Люк заморгал, не смея поверить свои ушам.

— Что?

— Посмотрите сами, — лейтенант кивнул в сторону датапада. — Это, пожалуй, одно из самых коротких и лёгких наказаний за провинность, которую вы совершили. С этого момента вы должны вернуться к своим обычным обязанностям.

Люк взглянул на устройство и увидел подтверждение слов офицера. Его улыбка стала ещё шире: он действительно вернулся, наконец-то это случилось. Теперь у него будет возможность проявить себя, продемонстрировать свою заинтересованность и решимость стать лучше, и он вознамерился не упустить её.

— Спасибо, сэр! — взволнованно ответил он, улыбаясь во весь рот. — Обещаю, что не разочарую!

В этот раз на вспышку эмоций ему ответили улыбкой вместо неодобрительного взгляда.

— Вы должны благодарить не меня, и не мне давать обещания, — сказал Танбрис. — Идите — кажется, минут через пятнадцать в комнате 113-8 запланировано совещание эскадрильи. Будут планировать операцию, если мне не изменяет память.

Планировать операцию... Значит, скоро у них будет работа. Люку хотелось танцевать и скакать. Его вернули в эскадрилью... Он снова будет летать... Это было такое облегчение, будто гора с плеч свалилась. Если бы лейтенант Танбрис его не видел, он бы рассмеялся и закричал прямо здесь.

Очередной взгляд на датапад отрезвил его.

— Лейтенант Танбрис, сэр... вы не знаете, нужно ли мне будет отчитываться перед ним по вечерам или у меня будет обычный график? Здесь про это не сказано...

Лейтенант нахмурился. Он попросил у Люка планшет и, пролистав несколько страниц, ответил:

— Не знаю. — Он вернул устройство Люку. — Однако, зная этого человека, сомневаюсь, что это оплошность.

У Люка внутри похолодело от ужаса: он всё ещё должен каждый день встречаться с Вейдером. Таким образом командир хочет убедиться, что он прилично себя ведёт, или ситх замышляет что-то зловещее? Может, эта реабилитация в эскадрилье — лишь способ ослабить его бдительность, чтобы он не ожидал следующей попытки убийства?

Вскоре после этого пришли его товарищи по отряду. Первыми были Тайный Матерщинник и темнокожий человек с седыми волосами.

— Привет, — поздоровался Люк как можно более непринужденным тоном. После прошлого вечера он ощущал неловкость и надеялся, то они не начнут говорить об этом.

— Привет, салага, — с улыбкой сказал Тайный Матерщинник. — Как ты себя чувствуешь? Выглядишь лучше, чем вчера.

Люк напрягся и пожал плечами.

— Всё хорошо, — ответил он и поспешил сменить тему, обращаясь к новобранцу: — Извините, у меня не было возможности узнать ваше имя.

Люк сказал правду, но задал этот вопрос по другой причине: он пришёл к выводу, что пилоты обычно предпочитают, чтобы к ним обращались по позывным, а не по имени, а он понятия не имел, какой позывной у этого парня.

— Зови меня Седой, — как и предполагалось, ответил тот, махнув рукой.

— Так значит, ты вернулся к лётной службе? — спросил Тайный Матерщинник.

— Ага, — ответил Люк, видя краем глаза, что в комнату входят остальные пилоты. — Наконец-то период отстранения от полётов закончился...

Люк осёкся и громко вскрикнул, когда его хлопнули по плечу с такой силой, что он чуть не упал лицом на стол. В зале раздался смех. Он насмешливо смотрел на Охотника, пока тот обходил стол, чтобы сесть напротив. За ним шли два новых пилота и ухмылялись.

— "Привет" и "С возвращением" говорят не так, безмозглый ты головорез.

Не успел Охотник возразить, как пилот, сидящий рядом с ним, громко рассмеялся.

— Молодец, пацан, с ним так и надо разговаривать, — сказал мужчина, и Люк удивился его сильному и глубокому голосу при том, что он не был высоким или широкоплечим. — Во всяком случае, ты не хрипишь, как вчера. Я Гром, а это Космос.

Люк глянул на Космоса — худощавого мужчину с высоко расположенными тонкими бровями, придававшими ему рассеянный вид. Космос кивнул и улыбнулся, а Охотник застонал.

— Чувак, если ты будешь продолжать в том же духе, то без тебя, пожалуй, было лучше. Мне нравилась тишина. — Вдруг Охотник нахмурился, а Люк застыл, поняв, куда он смотрит. — Эй, а что у тебя на шее?

Люк пожал плечами и не смог удержаться и не потереть горло — отчасти рефлекторно, отчасти чтобы скрыть синяки.

— Долго рассказывать.

Люк снова посмотрел на дверь, куда постепенно входили остальные члены эскадрильи. Гад подошёл и сел рядом с ними, за ним — Корл, оставшиеся новички и Разрыватель, который сел в глубине зала. Обычно такими презентациями руководил Разрыватель, и раз он не собирался говорить, то кто это мог быть...

Все замолчали, а Люк побледнел, не в силах оторвать глаз от высокой фигуры Вейдера, входившего в комнату. Механическое дыхание зазвучало для Люка колокольным звоном, преследовавшим его в кошмарах этой ночью, а по спине пробежал холодок. У него перехватило дыхание, сердце забилось сильнее, и он вдруг отчётливо почувствовал, как воздух входит и выходит из его лёгких.

Вот и всё. Ему конец. Теперь в любой момент Вейдер может протянуть руку, и он не сможет дышать. Люк явственно представил себе эту картину... Он сгорбился на стуле, чтобы Вейдер его не заметил, паникуя так сильно, что едва мог соображать.

Умирать не хотелось...

Но Вейдер даже не взглянул на него. Он прошёл в конец комнаты, задевая плащом ножки стульев, и Люк подумал, что у него сердце остановится от ужаса, когда ситх проходил мимо. Вейдер несколько секунд оглядывал аудиторию, после чего заговорил:

— Мы обнаружили, где прячутся повстанцы, которые помогали отражать нашу атаку на базу на Карози 12. В данный момент мы изучаем возможность нападения и разрабатываем наилучшую стратегию. Мы полагаем, что эта застава защищена гораздо лучше, поскольку там целый арсенал кораблей и солдаты.

Наконец сердцебиение начало успокаиваться, и Люк смог понять, о чём говорил Вейдер. Может, ситх и не станет убивать его сейчас. Вряд ли он захочет устраивать хаос во время совещания на глазах у всех. Это не слишком подходящее место для убийства.

У него будет по крайней мере пара часов передышки. В конце концов, Вейдер же не прекратил их встречи по вечерам...

— Чёрная Эскадрилья долго была лишь собственной тенью, настолько опустошённая потерями, что численность пилотов сократилась вдвое, — продолжал Вейдер. — Для пополнения ваших рядов было тщательно изучено бесчисленное множество личных дел, чтобы найти лучших в имперском флоте. Вы — элита, джентльмены, а элиту непросто заменить. Но теперь эскадрилья снова в полном составе и готова сражаться, как во времена былой славы.

Не буду вас обманывать: следующие недели будут очень тяжелыми. Вам нужно будет тренироваться, адаптироваться, соответствовать более высоким требованиям, чем раньше, чтобы влиться в новый график. Достигнуть мира можно только потом и кровью. От вас ожидается — точнее, требуется — быть самыми быстрыми, умными, сильными и знающими бойцами в Империи.

Теперь, когда Люк немного успокоился, его охватило волнение от этих слов. Вейдер был хорош не только на поле боя: он также обладал ораторским мастерством и мог вдохновить своих солдат. Люк подумал, ощутили ли его товарищи по команде то же, что и он: желание проявить себя и предвкушение возможности сделать это с лучшей стороны... Он, например, не мог дождаться подходящего случая.

Ну то есть если доживёт.

Он отбросил эту ужасную мысль и стал внимательно слушать Вейдера, излагавшего план тренировок, необходимые навыки и первые сведения о повстанцах, которые удалось получить. Он говорил долго, но Люк удерживал концентрацию внимания, боясь, ситх заметит его малейшее отвлечение. Затем, наконец, Вейдер отошёл и предоставил место Разрывателю, после чего вышел из зала.

Разрыватель начал говорить о технических подробностях, а Люк обмяк на стуле. Он был жив, свободен и никогда бы не подумал, что почувствует облегчение от одного этого факта.

Когда Разрыватель закончил презентацию, большую часть которой Люк уловил, они отправились на симуляторы для практики. Снова оказавшись в кабине, Люк испытал странное ощущение одновременно привычки и новизны. Он не думал, что так долго не тренировался с момента начала обучения... Обхватив штурвал, он делал медленные вдохи и выдохи, а на губах появилась улыбка.

Программа запустилась, и он снова парил в космосе и вращался, как обычно делал раньше. Он едва удержался от дикого хохота на одном из разворотов, при этом продолжая одновременно следить за товарищами, уклоняться от врагов и сбивать их корабли. Это было просто и естественно; выученные в академии движения восстановились автоматически, как навык ходьбы.

Однако, мгновение спустя он стал уделять больше внимания инструкциям, а также сосредоточился на действиях остальных членов команды, чтобы приспособиться к ним. Может, ему и не хватало практики, но это с лихвой компенсировалось энтузиазмом и мотивацией. Он был полон решимости не повторять ошибок, которые стоили ему места в эскадрилье.

Через несколько минут он начал привыкать. Люк одновременно был отстранён и крайне вовлечён в процесс; он словно засыпал, но при этом был бодрее, чем когда-либо. Он знал, что сделает враг, ещё до того, как тот начинал манёвр — Люк практически чувствовал их, ведомый сильной интуицией, которая подсказывала ему, что делать, до того, как он успевал что-либо осмыслить...

Нет. Он нарочно выдернул себя из этого состояния, едва увернувшись от повстанца, который летел прямо на него, пока Люк отвлёкся. Сердце забилось сильней. Он узнал это ощущение: именно оно не давало ему выстрелить по приказу Вейдера на Карози 12 и доставило столько проблем. Люк решил больше не позволять ему управлять собой, чтобы оно не разрушило его карьеру или даже жизнь.

Но было трудно сохранять максимальную производительность, не впадая в это состояние, на которое, как он теперь понял, он во многом полагался в полётах. Люк не думал, что смог полностью избавиться от привычки: каждый раз, оказываясь в особо затруднительном положении, он обнаруживал, что помимо воли прибегает к этой интуиции, словно к тайному знанию, что надо делать, чтобы его не сбили.

Летать таким образом было довольно неудобно, но Люк как-то умудрился получить удовольствие от этого усложнения. Его не убили до конца упражнения, а его команда получила приличный балл. Глядя на табло, он провёл рукой по коротким волосам, перевёл дыхание и вышел из кабины симулятора.

Остальные уже собрались вокруг стола для подведения итогов и ждали Разрывателя, который ещё подсчитывал результаты.

— Это была какая-то разминка, — сказал Гром. — Не помню, чтобы мне приходилось так попотеть на обычном симуляторе.

— Здесь так и есть, — ответил Тайный Матерщинник. — Разрывателю нравится использовать программы очень высокого уровня сложности, чтобы реальный бой по сравнению с ними выглядел спокойным патрулём.

Гром фыркнул.

— Что хуже всего, я допускаю, что это работает.

Этот комментарий вызвал у Люка приступ беспричинного смеха, а когда товарищи удивлённо уставились на него, он начал смеяться ещё громче. Он давно не ощущал себя таким беззаботным, нормальным и принятым в команду. Ему наконец удалось взять себя в руки, как раз когда пришёл Разрыватель, но он до сих пор ухмылялся как сумасшедший.

— Как я рад вернуться, — выдохнул он в качестве объяснения.

Весь оставшийся день они тренировались на симуляторах, подводили итоги и изучали тактику боя. Когда Разрыватель наконец отпустил их, все были измотаны, а Люк, который не летал несколько недель, устал больше остальных. Но всё же было приятно закончить день уставшим и знать, что этой ночью он будет нормально спать, а не постоянно просыпаться, как когда его отстранили от полётов.

Если бы только ему дали небольшое послабление.

— ...а потом смотрит ему прямо в глаза и говорит: "Я не знал, что время на это ограничено!"

Люк пил и прислушивался к голосу Торпеды — одного из новых пилотов, рассказывающих о происшествии, имевшем место вчера. Может, если он спрячет лицо за стаканом, оно станет не таким красным... Скептический смех подчеркивал беззаботность истории, детали которой Люк уже почти забыл и надеялся никогда не вспоминать.

Вот что из этого вышло.

— Вейдер замер и как будто аж дышать перестал. Я думал, пацан упадёт замертво прямо там!

Охотник присвистнул и повернулся к Люку, поднимая свой стакан.

— Каждый раз, когда я думаю, что невозможно сделать что-то более безумное, ты доказываешь, что я ошибся, — сказал он. — Не знаю, уважать тебя за это или орать на тебя, пока в тебе не проснётся чувство самосохранения.

— То и другое, — вмешался Космос, и Люк заметил, что у него глаза разного цвета. Может быть, поэтому он всегда выглядел рассеянным, словно думал о чём-то другом. Однако сейчас он казался весёлым.

— Ну и что здесь смешного? Я люблю опасность, — похвастался Люк. Вопреки всему, в ответ на их ошарашенные взгляды он ощутил гордость и старался не зацикливаться на том, как у него всё сжималось внутри с момента начала обсуждения этой темы.

Он взглянул на свои часы — однозначно можно позволить себе ещё пару минут...

В комнате раздался смех.

— Кто хочет сделать ставку на то, как скоро его опять отстранят от полётов? — спросил Гром так громко, что Люк, сидящий рядом с ним, поморщился.

Узел в животе стал ощущаться сильнее. Возможно, они все проиграют это пари.

Откладывать больше нельзя.

— Спасибо, но это без меня, — сказал Люк. — В любом случае, мне пора. Я всё ещё должен отчитываться перед Вейдером.

Он допил то, что оставалось в стакане, и поставил его на стол, наслаждаясь ощущением мягкого тепла, разливающегося в животе. Руки не дрожат. Всё хорошо.

— У тебя не будет проблем? — спросил Охотник беззаботным тоном, но Люк видел, что тот глянул на его шею и смотрит с беспокойством.

Выдавив улыбку, он ответил:

— Нет, конечно, я вернусь максимум через полчаса. — Он пытался сам в это поверить.

Было не похоже, что Охотника это убедило. Люк выдержал его взгляд, надеясь, что никто не услышит, как его сердце бьётся о рёбра.

— Ну ладно, тогда увидимся, — сказал напарник.

Люк кивнул, в шутку отсалютовал всем пилотам и ушёл.

Ему удалось держать себя в руках до тех пор, пока он не подошёл к двери Вейдера. Здесь страх обрушился на него в полную силу, и он уже не знал, как нажать кнопку домофона.

Он не мог. Не мог снова войти в эту комнату, зная, что его собираются убить — а теперь Люк был уверен, что его ожидает именно это, возможно, как только он переступит порог.

Но какой у него был выбор? Вейдер ждал его и отдал приказ каждый вечер приходить к нему в каюту для отчёта. Он командовал всем кораблём, у Люка не было шансов безнаказанно игнорировать его приказы.

Люк замер, рассеянно уставившись на дверь, и не мог сделать ни шагу. Хотелось плакать. Он не хотел умирать: слишком многое ещё не было сделано в жизни...

Не успел он решиться, как дверь открылась, как будто Вейдер знал, что там кто-то стоит, и у Люка замерло сердце. Теперь пути назад не было.

Почему-то при виде Вейдера страх Люка сменился решимостью, и он сжал зубы. Что ж, если это действительно конец, то он ничего не может поделать, кроме как встретить смерть с гордо поднятой головой. Он не был напуганным ребёнком или капризным, непослушным мальчишкой, за которого, как он понял, его принимали. Если встреча с ситхом будет последним моментом его жизни, то он встретит его мужественно.

Придерживаясь своего непреклонного решения казаться сильным, он вошёл в каюту командира с бешено колотящимся сердцем. Он осознавал каждое своё движение, каждый жест и пульсацию крови в венах. Люк заставил себя глубоко дышать и заметил, что его дыхание было до ужаса синхронным с дыханием Вейдера.

— Энсин Ларс, — сказал тот, — надеюсь, вы познакомились с новыми членами эскадрильи?

Наблюдая за Вейдером краем глаза, Люк ощутил, что начинает расслабляться, так как на него не нападают. Ни в голосе ситха, ни в языке его тела не было никаких намёков на то, какие эмоции тот испытывал.

— Да, милорд. — Люк засомневался, но решил, что если он скажет, то это будет достаточно нейтрально и не разозлит командира. — Спасибо, что дали мне второй шанс. Обещаю не упустить его.

Вейдер утвердительно кивнул.

— Хорошо. Рад видеть, что у вас такой настрой. Надеюсь, вы извлекли уроки из своих ошибок и впредь будете работать лучше.

Люк кивнул, стараясь не выдать своего удивления. Вейдер сделал ему комплимент, что ли? Он и не знал, что такое бывает.

В конце концов, может, он сегодня и не умрёт. В душе невольно зародилась надежда.

— Да, милорд.

— Очень хорошо. — Вейдер шевельнулся, и Люк вздрогнул, но тот лишь скрестил руки на груди. — Сегодня я наблюдал за вашей практикой и заметил, что ваш стиль пилотирования несколько изменился: мне показалось, что вы стали менее точны и медленней реагируете. Вам известна причина этой перемены?

Люк сглотнул. Опять упрёки и неудобные вопросы — теперь он оказался на знакомой территории... Он изо всех сил старался заткнуть вредительский голосок в голове.

— Я долго не практиковался, — осторожно ответил он, — но делаю всё возможное, чтобы...

— Нет, — прервал его Вейдер. — Я говорю не об этом.

Повисла неловкая пауза, и Люк боролся с собой, чтобы не попросить уточнений. Снова холодные щупальца, которые, казалось, появлялись, только когда Вейдер находился рядом, толкались в его конечности, дразня и требуя реакции. Когда они игриво обвились вокруг шеи, Люку пришлось собрать всю волю, чтобы не начать судорожно тереть горло.

— Вы рассказывали мне о странном ощущении, которое возникло у вас во время боя и помешало выстрелить, — продолжал ситх. — Но тогда вы испытали его не в первый раз, да?

Люк молчал, во рту пересохло. Чего он добивался?

— Оно возникает каждый раз, когда ты летаешь, сопровождает и поддерживает тебя. Делает тебя быстрее и сильнее, подсказывает то, что ты не мог бы узнать без него.

— Милорд?..

Люк осёкся, прежде чем сказать что-то ещё, глубоко смущённый тем, насколько точно Вейдер описал его чувства при полётах. Откуда он знал? Как он смог облечь в слова то, что сам Люк едва понимал? В голове созрела безумная мысль: ситх тоже это ощущал? Это был бред, но ему показалось, что холодные щупальца вокруг загудели в знак согласия.

Вейдер сделал паузу и внимательно наблюдал за Люком, который до сих пор не понимал, в чём дело. Затем он снова заговорил тихо и нарочито медленно:

— Ты когда-нибудь слышал о Силе, юный Ларс?

Люк нахмурился и ответил:

— Нет, милорд.

— Я так и думал. Мало кто знает о её существовании, а тех, кто имеет к ней доступ, ещё меньше, и ты — один из них. Именно Сила наделяет тебя нечеловеческими рефлексами и навыками пилотирования. Она постоянно рядом и ведёт тебя, хотя ты этого не осознаёшь. Она окружает и связывает воедино всё живое, всемогущая и всеобъемлющая. Ты даже не представляешь, насколько она могущественна.

Вейдер приблизился к Люку, и тот невольно отступил назад, но ситх, похоже, не заметил.

— Я могу научить тебя, как пользоваться этой мощью. Помочь обуздать твой дар и полностью раскрыть потенциал.

Люк сглотнул, ощущая себя загнанным в угол; живот всё сильнее сводило от страха. Он сделал ещё шаг назад, подальше от Вейдера, но до сих пор ощущал холодные щупальца, которые окружали его и становились всё ближе, не оставляя возможности сбежать.

— Я... я не понимаю.

— Я предлагаю тебе возможность стать великим, — продолжал Вейдер. — Стать лучше и показать всему миру, чего ты на самом деле стоишь. Сила — часть тебя, нельзя это отрицать. Позволь мне обучать тебя, и я сделаю тебя непобедимым.

Люк уставился на него, не смея шелохнуться и даже вдохнуть. Командир спятил — Люк не видел другого объяснения для этого горячечного бреда, страсти в его интонации и порывистых движений. Он нёс полный бред, таким обещаниям было невозможно верить. Это было совсем не похоже на точные приказы, которые отдавал ситх, и Люк испугался. В этот момент Вейдер показался ему в два раза выше обычного, словно пожар, который невозможно потушить. Люк не знал, как реагировать.

Но всё же... всё же эти слова почему-то вызвали у него эмоциональный отклик, словно пробудили то, что большую часть жизни дремало. Вейдер настолько точно описал его ощущения от полётов, как будто побывал в голове Люка, пока тот вёл истребитель, поэтому разговоры об этой таинственной Силе разбудили в нём нечто глубинное и сильное. Всю жизнь Люк чувствовал, что в мире есть нечто большее, нежели их жизнь на Татуине, и что вселенную можно понять лучше...

Он вздрогнул, ошеломленный, и не мог понять, почему Вейдер заговорил с ним об этом. Что ему надо? Он вспомнил, как начальник выбивал из него ответы днём ранее — спрашивал, кто тренировал Люка. Может, он это имел в виду и придумал новую уловку, чтобы заставить его признаться в каком-то запрещённом обучении?

Всё его существо требовало отказаться от предложения ситха, но он понимал, что тогда станет жертвой его гнева. Он и так уже слишком сильно разозлил Вейдера... ещё одно слово поперёк — и вполне возможно, что тот слетит с катушек и решит, что Люку не стоит больше жить.

А какой у него выбор? Согласиться, совершенно не понимая, чему его будут учить? Подвергнуть себя опасности, даже не зная, какие вообще могут быть последствия, и дать Вейдеру ещё больше власти над собой? Его мутило от одной мысли об этом. Нельзя этого делать, невзирая на последствия отказа.

Здесь был возможен лишь один правильный ответ, даже если он не понравится начальнику.

— Благодарю, милорд, — прошептал он, — но при всём уважении к вам я бы предпочёл остаться пилотом.

Он закрыл глаза, ожидая, когда на него обрушится буря, но, к его удивлению, ничего не происходило, лишь оглушительная тишина наполнила комнату.

— Ясно.

Люку стало любопытно, и он рискнул глянуть на Вейдера. Тот не выглядел взбешённым, просто... задумался. Молодой человек понятия не имел, что происходило в его голове.

— Если передумаешь, знай, что моё предложение ещё в силе. Я дам тебе время подумать. Можешь идти.

— Милорд? — осторожно спросил Люк.

— Да?

— Я... просто хотел спросить, надо ли мне теперь отчитываться перед вами по вечерам. В списке приказов об этом ничего не сказано...

Он замолчал, а Вейдер долго смотрел на него. Люк изо всех сил старался выдержать его взгляд. Наконец поза командира слегка изменилась, словно он вздохнул, хотя дыхание вроде бы осталось прежним.

— Нет, — ответил ситх. — Можете возвращаться к обычному графику.

Люк кивнул и не решился поблагодарить начальника. Он несколько неуклюже отсалютовал и спешно покинул комнату.

Он шёл в свою каюту, а голова кружилась от облегчения из-за того, что больше не придётся возвращаться. Он был свободен... Жив... Ему ничего не угрожало... Люк не мог в это поверить и рассмеялся. Рециркулированный воздух в коридоре никогда ещё не был таким приятным.

Но, даже испытывая удовольствие, он подсознательно продолжал размышлять о последней встрече — странно, но его обеспокоило тихое и задумчивое настроение командира.

Дарт Вейдер стоял в зале с симуляторами, скрестив руки на груди и склонив голову над голограммой. В комнате было тихо, раздавалось лишь лёгкое шипение электричества, питающего машины. Он не сводил глаз с движущихся точек на экране, рассеянно наблюдая за тренировкой. Это нападение имело огромное значение, поскольку Вейдер рассчитывал, что оно искоренит активность повстанцев в секторе и поможет понять, знают ли они о секретном проекте Империи. Он занимался планированием логистики и тактики и решил понаблюдать за тренировкой эскадрильи.

Ситх погрузился в Силу и ощутил вокруг множество разных подписей. Они практически не двигались в пространстве, но он мог ощущать работу мысли и связь умов друг с другом, дополнявшие изображение на голограмме.

Один из этих умов был сильнее остальных и светился ярче их всех вместе взятых. Чем больше времени проходило, тем больше Вейдер недоумевал, как он мог не заметить столь явное присутствие. Естественно, неподготовленных одарённых было сложнее обнаружить, чем опытных форсъюзеров вроде джедаев, на которых он охотился: у неподготовленных связь с Силой была ослаблена из-за её непостоянного, в основном рефлекторного характера и поэтому меньше бросалась в глаза. Но мальчик был настолько различим, что ситх решил, что всё равно должен был заметить его.

Каким могущественным он мог бы стать, если бы обучался...

Но Люк сознательно душил своё присутствие и держался от Силы подальше, так как боялся своего дара. Вейдер вспомнил их последнюю встречу пару недель назад и снова ощутил замешательство. Он не ожидал, что парень откажется от его предложения... Ситх предложил ему целую вселенную, невообразимый источник силы и знаний, а тот отказался? Почему он отвернулся от того, что должен был ощущать как принадлежащее ему по праву?

Вейдер был застигнут врасплох. Со временем становилось всё яснее, насколько выдающейся способностью выбивать ситха из колеи обладал Ларс. В некотором смысле было даже обидно. С чего бы ему волноваться из-за того, что какой-то ничтожный пилотишко счёл уместным отвергнуть дар и наследие, предложенные ему ситхом? Если мальчишка не принял протянутую руку, это была его проблема.

Однако ему было не всё равно. До того вечера он и не осознавал, что ему хотелось обучать парня. Зрелище невежества при такой силе сводило с ума. Вейдер хотел исследовать глубины его потенциала и показать ему всё, что только возможно. Он жаждал освободить эту яркую звезду, выпустить её наружу, придать ей форму, чтобы она сияла для него, была верна ему...

И он это сделает. Поскольку Ларс служил в его эскадрилье и находился под его командованием, ещё могла представиться не одна возможность завоевать расположение пилота. Времени у Вейдера был целый вагон... можно было немного подождать, дать парню передышку, а потом снова предложить — приучать его к этой мысли постепенно, а не так, как его собственный Мастер познакомил его с Тёмной стороной Силы.

Вейдер думал, что проще всего было бы заставить его обучаться в приказном порядке, но тогда тот учился бы без желания и постоянно тянул резину. Ситх не хотел, чтобы они стали врагами. Лучше дать ему попробовать на вкус дремлющую в нём мощь, чтобы он попался в ловушку жажды большего.

Сколько бы времени на это ни потребовалось, Вейдер заполучит его в ученики.

Яркое присутствие в Силе снова привлекло его внимание. Оно сияло вспышками, словно его сдерживали. Это должно быть ошеломительное ощущение — посылать обжигающие волны сквозь саму ткань вселенной...

Лорд повернулся к своему ведомому, который тоже внимательно наблюдал за тренировкой. Брен Митхель, известный в отряде как Разрыватель, служил его заместителем уже десять лет и за всё это время ни разу не проявил недостатка профессионализма. Вейдер знал, что на него можно положиться, если дать достаточно достоверной информации.

А если он хочет завоевать доверие парня, то должен узнать о нём больше.

— Коммандер Митхель, — тихо спросил он, — что вы думаете о Ларсе?

Митхель нахмурился, обдумывая ответ.

— Он хорошо вписался в команду, милорд. У него ещё остались проблемы с координацией, но не настолько серьёзные, чтобы помешать работе эскадрильи. Также у него проблемы с дисциплиной, но он трудолюбивый и целеустремлённый. Со временем может стать выдающимся пилотом.

Вейдер не шелохнулся. Всё это он уже заметил, но этого было мало. Ему надо было узнать о желаниях и амбициях парня, чтобы использовать их.

— А он не рассказывал о каких-то личных интересах? — ситх ощутил в Силе удивление ведомого, но тот сохранил бесстрастный вид.

— Мне — нет. Хотя он был чрезвычайно рад вернуться в эскадрилью. Он без ума от полётов, как и все мы.

Это Вейдер мог понять: сколько раз он сам летал на СИДах, гоночных карах и джедайских истребителях.

— Сэр, могу я поинтересоваться, почему он вам так интересен? — спросил Разрыватель.

Вейдер слегка улыбнулся под маской: мало кто из его подчинённых осмеливался задавать настолько прямые вопросы, если такие смельчаки вообще были — его слишком боялись. Смелость и честность Разрывателя при сохранении субординации иногда раздражали ситха, но были из тех качеств, которые он больше всего в нём уважал.

— У него исключительные навыки, — ответил он, — и у меня на него... планы. Он может стать кем-то гораздо большим, чем обычный пилот.

Сказав это, ситх удивился, насколько сам в это верил: в парне было нечто особенное, что могло сделать его великим. Вейдеру не терпелось увидеть, на что он способен.

Разрыватель улыбнулся и фыркнул.

— Будет непросто убедить его в этом — сам он, похоже, рассчитывает стать исключительно пилотом.

Вейдер, скрестив руки на груди, продолжал следить за приглушенным присутствием, дразнившим скрытой мощью. В голове начал созревать план. Раз единственной страстью Ларса были полёты... значит, он должен будет соблазниться тем, что поможет ему улучшить лётные качества.

Он приказал Разрывателю проверить какую-то ерунду, а сам взял комлинк, связывавший тренера с учениками в симуляторах, и включил его, глядя на монитор и сосредоточившись на присутствии Ларса в Силе. В это время парень сцепился с двумя крестокрылами и пытался ускользнуть от одного из них, чтобы сбить второй.

— Пятый, хорошо, — похвалил его Вейдер, когда тот едва увернулся от противников. — А теперь расслабься и измени своё восприятие: пусть тебя направляют чувства.

Присутствие Ларса вспыхнуло удивлением. Вейдер чувствовал его нежелание подчиниться и отдаться силе, от которой он с таким трудом отказался прежде. Ситх слегка разозлился и уже собрался повторить и уточнить, что это приказ, но сдержался: грубой силой не получится завоевать доверие. Парень испугался, так как не ожидал, что он обратится к нему посреди тренировки.

— Нет причин бояться, перестань игнорировать свои рефлексы, — сказал он вместо этого. — Они не помешают тебе, а помогут. Сила хочет вести тебя, позволь ей.

Ларс наконец воспользовался советом ситха, и постепенно его сопротивление сменилось принятием. Его след в Силе увеличился, освободившись от поводка, на котором его держали, и начал ослепительно ярко пульсировать, наполняясь силой и жизнью.

— Да... — прошептал Вейдер, торжествуя при виде того, как движения маленького корабля на цифровой карте становились всё быстрее и точнее. Он не мог сказать, было ли это его собственное торжество или оно исходило от парня. — Почувствуй её. Начни осознавать больше, пусть эти ощущения текут беспрепятственно.

Следуя его руководству, присутствие Ларса стало ещё больше и начало испускать лучи, исследующие окружающую обстановку. Вращения стали лёгкими — истребитель больше не был транспортом, став частью Люка. Теперь он уворачивался от врагов играючи — для него это было всё равно что дышать.

— Ты здесь главный, твои враги не могут с тобой сравниться, ты чувствуешь их и знаешь их действия наперёд. Целься и верь, что заряд достигнет цели.

Ларс выстрелил два раза по крестокрылам и сбил обоих. Его связь с Силой углублялась по мере того, как он лучше её узнавал, экспериментировал, знакомясь с её возможностями. Воодушевлённый Вейдер на мгновение восхитился им, испытав трепет от того, насколько естественно Люк использовал Силу и исследовал её, чтобы летать. Казалось, его возможности безграничны...

— Теперь вернись в строй. Почувствуй, какую формацию создали твои союзники, предугадывай, куда они движутся и что им нужно. Вы вместе плетёте паутину, чтобы поймать и уничтожить врагов.

Парень снова подчинился, интуитивно поняв, какую позицию нужно занять, и помогая по возможности. Остальные члены команды, которые долго обучались этому, приняли его в свои ряды, и он приспосабливался как только мог. До окончания тренировки, которая продлилась не более десяти минут, они уничтожили приличное количество вражеских кораблей.

Как всегда, на какое-то время воцарилась тишина, пока пилоты преодолевали дезориентацию после симуляторов, а затем они начали выбираться из машин.

Ларс вышел последним. По мере того, как он возвращался в реальность, его присутствие возвращалось к обычному размеру, но связь с Силой частично оставалась, как огненный столб в его сердцевине. Его неуклюжие движения были более ловкими, чем обычно, а взгляд, когда он оглядывался вокруг, словно видя всё впервые — более ясным.

Занимая своё место возле голоконсоли, Ларс встретился глазами с Вейдером. На кратчайший миг страх перед командиром сменился на его лице трепетом, возбуждением и неуверенностью. В ответ Лорд Ситхов лишь кивнул, признавая его успех и выражая удовлетворение, не в силах подавить охватившее его волнение.

Рядом со мной ты станешь великим.

Отбросив назойливую мысль, он включил голограмму и начал разбор полётов.

Люк моргал, пытаясь сосредоточиться. Он мог понять пару слов или даже предложений, но общее содержание ускользало.

Он глянул на Вейдера, вопреки всему надеясь, что тот не заметит его рассеянности. Когда командир кивнул ему, он почувствовал, как пристальный взгляд проникает внутрь.

Люк глубоко вдохнул. Он никогда не испытывал ничего подобного. Голос Вейдера возник ниоткуда в разгар битвы и начал давать ему указания — у него не было выбора. Первые несколько секунд, пока он подчинялся старым рефлексам, всё было как обычно. Но затем голос Вейдера подтолкнул его впасть в это странное состояние ещё глубже, и он ещё больше потерял контроль над кораблём, хоть и казалось, что стал контролировать его лучше.

Он словно попал в совершенно другой мир — прозрачную параллельную вселенную, наложенную на реальный мир. Гудение жизни в космосе превратилось в настоящую песню, в такт которой вибрировало всё тело. Он не знал, как относиться к этому чуждому и необычному ощущению. Он ощущал остальные истребители так, словно они были рядом и их можно было потрогать, хотя это были лишь виртуальные противники.

Это впечатление вызывало тревогу, но вовсе не было неприятным. Он казалось... естественным, словно скрывалось глубоко внутри него и только сейчас получило возможность проявиться.

Он снова подумал о Вейдере, на этот раз не решившись посмотреть на него. Что он сделал? Он сам летал так же и ощущал то же самое? Что за таинственная Сила, о которой он говорил?

Люк выдохнул, всё ещё испытывая потрясение, и потёр рукой основание шеи. В последние несколько дней он изо всех сил старался не отсвечивать, но не похоже, чтобы от этого странный интерес Вейдера к нему угас. Люк не ожидал, что командир будет так настойчиво давать ему советы по пилотированию... Он вздрогнул, ощутив себя мышью в мышеловке, которая ещё жива и не знает, что её ждёт, однако понимает, что сбежать от поймавшего её хищника не удастся.

Наконец Вейдер объявил совещание оконченным и вышел из зала, не обращаясь больше к Люку, к великому облегчению последнего. Он огляделся, подошёл ближе к своим товарищам и пошёл в ногу с Охотником, Громом и Космосом. К нему постепенно возвращалось обычное ощущения себя, хотя он по-прежнему чрезвычайно ясно осознавал окружающую обстановку.

Они пришли в другой зал совещаний и сели за стол. Вскоре пришёл Разрыватель в сопровождении лейтенанта Танбриса. К облегчению Люка, Вейдера не было — наверно, вернулся к командованию кораблём.

Разрыватель нажал кнопку на консоли, и в центре стола с писком включилось устройство, отобразив круглую голограмму какой-то планеты.

— Это Праадост 2 — местоположение базы повстанцев, с которой они неожиданно получили подкрепление во время нашей атаки на Карози. Результат вы помните, — начал Разрыватель. — Эта планета в основном представляет из себя джунгли и покрыта деревьями и другими тропическими растениями. Не слишком удачное место для атаки с воздуха. База спрятана глубоко в лесах, и мы думаем, что она гораздо важнее и лучше защищена, чем аванпост на Карози.

Он нажал другую кнопку, увеличив масштаб карты и приблизив определённую часть планеты. Красный квадрат среди деревьев обозначал базу.

— Ввиду сложившихся обстоятельств, воздушные силы будут использованы в качестве поддержки атаки, которая будет производиться на земле. Наша задача — защитить и помочь нашим войскам на планете, а также не дать повстанцам сбежать. У них в распоряжении предположительно от десяти до пятнадцати транспортных судов, а также одноместные истребители, в среди которых есть неизвестное количество новых инкомовских Т-65.

Все молчали, находясь под впечатлением. Люк сталкивался с крестокрылами только на симуляторах, но знал, что они быстрые, эффективные и имеют мощные щиты, что ставило СИДы в невыгодное положение. К счастью, обычно они сильно проигрывали имперским кораблям в числе. После имитированных битв на симуляторах он понимал, что нельзя относиться к ним легкомысленно.

— Сложность будет заключаться в том, что истребители нужно будет связать боем, но при этом как можно меньше стрелять вниз, чтобы не попасть в своих. Врага нужно увести как можно выше в небо или даже в космос. Рядом будет стоять Опустошитель с активированными лучами захвата и ловить их. Самое главное — никому не дать сбежать, однако также нужно взять как можно больше в плен.

У Люка внутри всё сжалось. Он оглядел остальных, но они, похоже, ничего не испытывали, просто воспринимали информацию.

Он глубоко вдохнул, злясь на себя. Это повстанцы, враги. Он выбрал сторону в этой войне. Либо он будет убивать, либо убьют его, сомневаться нельзя. Сомнения — это слабость, от неё нужно избавляться.

Он отбросил беспокойство и снова сосредоточился на совещании. Они изучали характеристики планеты и выбирали наиболее эффективную тактику из возможных. Люк слушал и принимал участие в обсуждении, концентрируясь на практических деталях.

Совещание продлилось три часа и наконец закончилось. Оставалось ещё много работы — исследования, планирование, тренировки, — так как за один день было не управиться. Они сделали всё, что могли на данный момент, учитывая предоставленные им данные.

До кают Люк шёл молча. Большая часть эскадрильи разошлась по своим делам, и он шёл рядом с Гадом, Корлом, Амером, Седым и Торпедой. Однако в этот раз ему не хотелось с ними общаться, так как они говорили о предстоящей атаке, а он был не в настроении обсуждать эту тему, слишком занятый борьбой с мыслями о том, что Биггс или Хобби могут попасть в плен к имперцам.

Ум, как обычно, всё усугублял, вспоминая пропагандистские фильмы, увиденные Люком на собраниях, которые Биггс постоянно посещал: люди, кричащие до хрипоты от боли, и орущие на их офицеры. Это были постановочные кадры, снятые и отредактированные так, чтобы вызвать как можно больше страха и шокировать.

Но когда мозг вставлял в эти сцены улыбающиеся лица друзей и вспоминал сухие строки отчетов, которые ему довелось заполнять, его мутило.

Он глубоко вдохнул, всё больше злясь на себя. Он был верен Империи и не собирался менять сторону. Повстанцы лгали, а он вёл себя глупо. Почему это так выбивало из колеи?

Империя освободила рабов в Мос Эспа и устроила образование на бесплодном Татуине. Без Империи он, скорее всего, не умел бы даже читать. Имперцы боролись с преступностью и создали инфраструктуру во множестве миров. А что дали миру повстанцы, кроме хаоса, восстаний и лжи? Ничего.

Надо было прекращать эти бесящие сомнения, которые тянули его на дно.

— Алло, Опустошитель вызывает салагу, как слышите меня?

Люк вздрогнул и заморгал, внезапно услышав голос Гада с коррелианским акцентом.

— Извини, я... я не понял, что ты обращаешься ко мне, — он улыбнулся, — что ты сказал?

Гад достал из холодильника бутылку эля и передал Амеру.

— Я спрашивал, не желаешь ли ты сыграть в саббак. Амер заявил, что может всех нас разгромить, но я ни на секунду не поверю в это.

Амер — человек с толстой шеей и светло-русыми, примерно как у Люка, волосами — ухмыльнулся, небрежно открывая бутылку и отпивая из неё.

— Да ладно, ты же не умеешь играть в саббак, тебя размажут. — Люк натянуто улыбнулся.

Гад закатил глаза.

— Мило. А доказать не хочешь?

Люк на пару секунд засомневался, присоединяться ли к компании за столом. Седой уже достал карты.

— Ладно, — он уступил в надежде отвлечься от тяжелых мыслей.

Люк взял себе выпивку и сел за стол, а Седой начал сдавать карты. Все посмотрели на свои карты: у Люка были хорошие, но он всё равно не думал, что долго продержится. Гад, сидящий рядом с ним, застонал.

— Блин.

Амер засмеялся.

— С таким талантом к блефу тебя разнесут в клочья быстрее, чем корабль повстанцев!

У Люка опять скрутило живот, но он не стал обращать внимание. Пора взять себя в руки. В этой битве он не подведёт, как в прошлый раз.

— Эй, — повторил Амер, пристально глядя на Люка, — твой ход.

— Извини, — пробормотал тот и положил карту.

— Да что с тобой сегодня? — спросил Гад. — Ты странно себя ведёшь.

Люк пожал плечами и улыбнулся.

— Да нет, всё нормально.

— Боится предстоящего сражения, — сказал Корл и достал свою карту.

У Люка замерло сердце, когда он посмотрел в стеклянные глаза Корла. У пилота с жабьим лицом был идеальный саббакфейс — совершенно не читаемое выражение лица.

— Что? Конечно, нет, — усмехнулся он, стараясь выглядеть естественно. — С чего ты взял?

— В прошлый раз перед боем ты тоже размышлял, — объяснил Корл. Люк не особо беспокоился о том, что Корл за ним наблюдал. — Но это уже не первый твой бой, значит, ты просто трус.

— Что? — снова спросил Люк, начиная злиться. — Слушай, а это ты откуда взял? Я не боюсь!

— Тогда ты предатель, а это ещё хуже.

Воцарилось гробовое молчание. У Люка бешено колотилось сердце; он сидел, разинув рот и не зная, что ответить. Он был настолько возмущён, что потерял дар речи.

— Ого, давайте все успокоимся, — сказал Седой, подняв руки. Он выглядел ошеломлённым, как и все остальные. — Корл, это очень серьёзное обвинение, нельзя просто...

— Да нет, пусть говорит, — рыкнул Люк сквозь зубы. — Почему ты обвиняешь меня в измене?

Корл злобно глянул на него.

— Я лишь хочу сказать, что ты не похож на очень преданного делу, — ответил он. — Ты как будто вечно думаешь о чем-то другом, и так каждый раз, когда мы говорим об убийстве повстанцев.

— Это смешно, — сказал Люк, хотя и ощущал тяжесть в груди. Он наклонился к Корлу, глядя ему в глаза и едва сдерживая гнев. — Да кто ты такой, чтобы решать, кто предан делу, а кто нет?

— Я тот, кто наблюдает, а не треплется, — парировал Корл. — Ты никогда не рассказывал, за что сражаешься.

Остальные пилоты заёрзали, но Люк не обратил внимания.

— За то же, за что и все: хочу, чтобы Империя выиграла войну, а восстанию пришёл конец.

Корл хихикнул так громко, что Люк вздрогнул.

— О нет, мы сражаемся не за это. На самом деле, всем плевать на эту кровопролитную войну. Это лишь вершина айсберга!

Люк нахмурился, сбитый с толку. О чём он? Корл даже не разговаривал с ним до этого...

Люк злобно уставился на него, сытый по горло. Взгляд Корла был резким, глаза горели страстью. Он выглядел оживлённым, Люк никогда его таким не видел.

— Знаешь, за что сражаюсь я? Я хочу, чтобы эти козлы перестали донимать гражданских и убивать отцов наших детей. Я сражаюсь, потому что они уничтожают наши родные миры, нашу работу, наши семьи. Они олицетворяют собой детскую истерику, нежизнеспособное заблуждение, и, пока жив, я никому не позволю сеять хаос и разрушение в моей любимой галактике!

Люк уставился на него, открыв рот, на этот раз от удивления — он не ожидал такой вспышки. Его потрясло, сколько гнева и горечи копил в себе Корл. Теперь он понял, что тот имел в виду, говоря, что Люк не слишком предан делу: у него точно не было такой злобы по отношению к повстанцам. Ему стало не по себе, но он не мог сказать, было ли это смятение из-за жестоких слов Корла или его собственное чувство вины.

Кто-то смущённо прочистил горло. Торпеда неуверенно глядел на Люка и потирал свой кривой нос.

— Э-э-э, мне кажется, твоя очередь, салага, — сказал он, кивком указывая на руку Люка с картами.

Его слова повисли в сгустившемся воздухе. Люк выбрал карту и положил её на стол, не сводя глаз с Корла.

— Не надо беспокоиться насчёт меня, — тихо сказал он. — Я не подведу.

Корл кивнул, скорее предупреждающе, нежели одобрительно.

— Надеюсь, ты сдержишь слово.

Он выложил свою карту в полной тишине.

Округлые очертания Праадоста 2 поблёскивали в звёздном свете. Над пышной зелёной растительностью на его поверхности кружили облака. Планета застыла на месте и не подозревала о том, что из холодного космоса на неё спускался рой одноместных истребителей.

— Чёрный Пять готов, — ответил Люк на вопрос Разрывателя. Сегодня эскдрильей командовал он, так как Вейдер возглавил наземную атаку. Люк вынужден был признать, что его это радовало. Тёмный Лорд был грозой противников, и иметь его на своей стороне было замечательно, но Ларс предпочитал держаться от него подальше по личным причинам.

Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул через рот. Вот и всё. Казалось, прошла целая вечность с последней битвы, которая для него была первой и в которой он так сильно облажался. Конечно, его восстановили в эскадрилье довольно давно, и всё это время он был занят тренировками, планированием и исследованиями — всё ради этого самого момента. Он не был уверен, что являлось причиной его внутреннего напряжения — страх или волнение, — но знал одно: в этот раз права на ошибку не было.

Он с лёгкостью следовал за товарищами, которые строем направлялись вниз, к месту на поверхности планеты, где должен был располагаться повстанческий аванпост. Кроны деревьев были настолько густыми, что почти полностью закрывали обзор. Люк подумал, как корабли будут выбираться из джунглей, ведь надо было не запутаться в листве.

— Всем кораблям приготовиться, — сказал Разрыватель. — Постройтесь для уничтожения с одного удара и смотрите, чтобы противник не подобрался к вам с поверхности.

Люк летал кругами и вглядывался в зелёное море под собой. Присмотревшись, он увидел под листьями более светлые пятна — поляны, разбросанные тут и там. Некоторые из них были настолько большими, что с них могли взлетать корабли, и он сосредоточился на них. Остальные пилоты были заняты тем же.

Несколько напряжённых минут прошли в ожидании, когда появятся повстанцы. Люк, затаив дыхание, пытался следить за всем сразу. Пасмурная погода ухудшала видимость, но зато хоть солнце не светило в глаза; к тому же, на корабле были сканеры, которые решали эту проблему.

Наконец с поляны на полной скорости вылетел корабль и направился к имперцам. За ним последовал ещё десяток истребителей. Один из СИДов открыл по ним огонь.

— Не стреляйте, повторяю, Дельта Шесть, не стреляйте вниз, пусть вылетят, — приказал Дельта Лидер.

Люк вместе с Охотником и Тайным Матерщинником погнался за одним из повстанцев и подлетел ему под брюхо, чтобы не мешать солдатам брать повстанческую базу на поверхности планеты. Однако вскоре они поняли, что выдавить его особо высоко не получится. В коммуникаторе раздался голос Седого:

— Аэроспидеры — мы не сможем вывести их из атмосферы под лучи захвата.

— Значит, открывайте огонь на поражение, — ответил Разрыватель, — и следите за космическими кораблями: нельзя допустить, чтобы они сбежали.

Люк с Охотником увели повстанца в сторону Тайного Матерщинника, загнав в угол. Он выстрелил в Тайного Матерщинника, но тот увернулся и выстрелил в ответ, попав в цель. Повстанец рухнул на землю и разбился.

Люк глубоко вдохнул и отвернулся от яркого взрыва, стараясь отвлечься от смерти вражеского пилота. Окружающий хаос не должен был так сильно влиять на него, ведь ради этого он часами тренировался на крайне реалистичных симуляторах. Почему от вспышки того же цвета, что он видел из кабины симулятора, когда она вызвала у него не больше эмоций, чем муха, съеденная хищным растением, сейчас перехватило дыхание?

Отбросив неприятные ощущения, он поспешил догнать своих товарищей. Концентрация на настоящем моменте немного ослабила напряжение. Он быстро вернулся в строй. Люк невольно оказался среди пилотов, преследовавших ещё один корабль, но этот повстанец был более живучим.

— Не могу подлететь под него, — сказал Охотник. — Похоже, ублюдок понял, что мы делаем, и держится внизу.

В голову Люку пришла безумная идея, но он сомневался. Теперь он чувствовал бОльшую гармонию со своим кораблём, крайне чётко осознавал окружающую обстановку и возбуждение части своего мозга, контролировавшей полёт. Он узнал это странное ощущение, которое превращало его в хорошего пилота, но также оно помешало ему выполнить приказ Вейдера... будет ли разумно снова довериться ему?

К аэроспидеру, за которым они гнались, присоединился ещё один, лишая их преимущества. Их нежелание стрелять вниз и попытки вытолкнуть спидеры выше играли на руку врагам. В воздухе пронеслись красные разряды, и Охотнику пришлось сделать резкий поворот, чтобы уклониться. Люк стиснул зубы.

— Попытаюсь снизиться, — объявил он.

— Попытаешься что, салага? — озадаченно спросил Тайный Матерщинник.

Люк умудрился выстрелить в одного из повстанцев, но промахнулся.

— В смысле подлететь под них и вытолкать их наверх.

— Ты рехнулся?! — спросил Охотник. — Они летят на уровне деревьев, ты запутаешься в растениях, если опустишься ниже!

— Доверьтесь мне, — ответил Люк.

Не дожидаясь ответа, он потянул штурвал вниз, и его СИД полетел к деревьям. Он прошёл отметку безопасного расстояния от земли, но продолжал снижаться, не сбавляя скорости. Вблизи ветви деревьев проносились мимо гораздо быстрей, чем он ожидал, и вскоре ему стало трудно различать те, что были у него на пути. Увидев стремительно приближающуюся ветку, он отпрянул в сторону.

"Ещё чуть-чуть", — пробормотал Люк, стискивая зубы; бешеный пульс отдавался в висках. Это было безумие...

Он сделал глубокий вдох, понимая, что для достижения успеха нужно перестать нервничать. Он вспомнил то невероятное ощущение осознанности, которое испытал в симуляторе под руководством Вейдера... Пару раз ему удавалось воспроизвести его, хоть и не с такой интенсивностью, но что стоит попытаться ещё раз?

Он сделал всё возможное, чтобы расслабиться, и позволил потоку ощущений захлестнуть себя. Люк тянулся к Силе и погружался всё глубже, пока не почувствовал джунгли под собой настолько детально, что знал, где находится каждый лист и каждый ствол. На мгновение он закрыл глаза и понял, что так ему даже проще воспринимать окружающую действительность. Он снова открыл их, и его шестое чувство заработало в полную силу.

С широкой ухмылкой он проскочил между двумя разросшимися фруктовыми деревьями. У него было ощущение, что сам мир направляет его движения, реагируя скорее на его мысли и эмоции, а не жесты — он чувствовал это даже сильнее, чем тогда, когда его направлял Вейдер.

Люк обнаружил двух повстанцев и зашёл к ним под днище, минуя препятствия. Уходя от него, они разделились и прекратили преследование имперцев. То, что они не осмеливались опуститься на один уровень с ним, давало ему преимущество. Он догнал одного и выстрелил ему в брюхо, но враг уклонился и спустился ниже.

Люк сглотнул и попытался сбить его, но юркий маленький спидер продолжал уклоняться. Люк заставил себя расслабиться и потянулся к Силе, пытаясь угадать движения противника.

Красный заряд плазмы пролетел на волосок от него, и он чуть не выматерился, поняв, что совсем забыл о другом корабле, который, как он видел — точнее, чувствовал, — летел позади него чуть выше. Люк петлял между деревьями, чтобы стряхнуть преследователя с хвоста, но не хотел потерять того, за кем гнался сам.

Он сглотнул, на лбу выступил пот. Надо было что-то решать.

Он закрыл глаза, навёл прицел и, затаив дыхание, в последний раз выстрелил по противнику. Зелёный заряд лишь слегка задел корпус спидера. Люк закусил губу: времени оставалось мало, надо было подниматься — второй повстанец догонял его, — как вдруг спидер потерял равновесие, накренился и упал в гущу деревьев.

Люк взмыл вверх, уклоняясь от огня второго спидера. Тот погнался за ним, но Люк развернулся, зашёл к нему в тыл и открыл огонь. Охотник и Тайный Матерщинник присоединились к нему, в комлинке был слышен их смех. В одиночку против троих у повстанца не было шансов, и вскоре его разнесли в пух и прах.

Люк с улыбкой сделал круг в небе, наслаждаясь ощущениями и пытаясь понять, не нужна ли его помощь кому-то из товарищей. Чуть поодаль взорвался СИД, и у него внутри всё сжалось.

— Внимание, всем истребителям! — раздался голос Разрывателя в коммуникаторе. — Космические корабли взлетают с базы!

Люк кинулся к поляне, с которой взлетали аэроспидеры. За ним последовало ещё несколько СИДов. Вражеские корабли стреляли, отвлекая имперцев, и пытались уйти.

— Крестокрылы! — крикнул Амер.

У Люка перехватило дыхание. Он прибавил скорость и направился к крестокрылу, только что взлетевшему с базы. За ним последовали Охотник и Тайный Матерщинник, чтобы вместе вытолкать его из атмосферы. Люк сделал два выстрела, вынуждая врага сменить курс. Они поднимались всё выше. Повстанец пытался этого избежать, но не смог, ему тоже пришлось подняться.

По пути они вошли в облачный покров, и видимость пропала. В густом тумане можно было разглядеть лишь бластерные заряды. Оставалось полагаться на сенсоры, но Люк точно знал, где находятся остальные.

— Чёрные Четыре и Шесть, это Чёрный Пять. Похоже, мы летим не туда. Нужно отклониться к 60-60, чтобы попасть в зону охвата луча.

— Чёрный Пять, принято.

Они медленно меняли курс, когда Люк почувствовал опасность. Он покинул строй и стал летать большими кругами, чтобы найти её источник. Его чувства обострились.

— Чёрный Пять, это Чёрный Шесть, — сказал Охотник. — Что ты делаешь?

— Что-то не так, — ответил Люк.

— На моих радарах ничего, — вмешался Тайный Матерщинник. — Ты уверен, что твои датчики исправны?

— Нет... дело не в датчиках. — Люк нахмурился. Он чувствовал, что случится что-то плохое, но понятия не имел, что именно.

— Салага? Что происходит?

Люк спикировал вниз на полной скорости, сделал два выстрела и стал набирать высоту. Его радары засекли торпеды, нацелившиеся на него, только когда он сбил их, стреляя вслепую.

Он выдохнул, не имея возможности вникнуть в произошедшее, но обрадованный. На радаре появился сигнал: опять истребитель.

— Это Чёрный Пять, ко мне приближается один. Я отвлеку его и прикрою вас.

Охотник и Тайный Матерщинник подтвердили, и Люк направился к повстанцу, уклоняясь от его выстрелов. Враг не успел среагировать, когда он пролетел над ним, развернулся и оказался позади — слишком быстро, чтобы тот успел что-то предпринять. Люк обстреливал его, намеренно промахиваясь, чтобы заставить двигаться в нужном направлении

Он отвлёк повстанца от своих товарищей и вынудил подняться вверх — туда, где ждал Опустошитель. Они вырвались из облаков в чистое небо. Опустошитель сиял белым на фоне светло-голубого неба, его очертания становились всё отчётливей по мере того, как они набирали высоту.

Метания повстанца, летевшего перед Люком, становились всё более неистовыми, угнаться за ним стало сложно. Паника. Пилот понял, что оказался в ловушке, предвещавшей зловещий исход: один имперец был на хвосте, и ещё куча ждала его на разрушителе. Он понял, что никогда больше не увидит своих друзей, и впереди лишь боль, пытки и смерть...

Люк часто заморгал и проглотил ругательство: повстанец нашёл брешь, которую он только что пролетел, и резко сменил курс, бросившись ему навстречу. СИДы, летавшие вокруг разрушителя, пришли ему на помощь и попытались загнать противника в зону охвата луча, но истребитель Люка был связан боем с крестокрылом, и они ничего не смогли сделать. Люк прибавил скорость и выстрелил, как только смог навести прицел на корабль повстанца. Тот взорвался, и Люку пришлось резко развернуться, уходя от обломков.

Он поспешил найти своих товарищей, не задумываясь о том, что только что произошло. Охотник сражался с повстанцем. Люк подлетел и выстрелил, вынуждая того отойти. Враг резко свернул в сторону и попал в зону охвата луча с разрушителя. Ещё пара выстрелов, и повстанца потянуло в сторону Опустошителя.

— Спасибо, — сказал Охотник.

Они снова направились вниз, к поверхности планеты.

Оставшаяся часть сражения была размытым пятном красного и зелёного огня. Люк изворачивался и вращался на своём истребителе, реагируя быстрее, чем ожидал. Все его мысли были заняты передвижением кораблей вокруг. Своим истребителем он управлял рефлекторно, как птица машет крыльями.

Он понятия не имел, сколько времени прошло, прежде чем раздался голос Разрывателя, приказавшего отходить на Опустошитель — задание было выполнено. Люк приземлился одним из первых. Он загнал корабль в зажим и выбрался из кабины, как только оказался в ангаре. На минуту он остановился перевести дух, положив руку на корпус.

Он никогда так не летал.

Это было сильно, неописуемо. Пол уходил из-под ног из-за атаксии. Люк хрипло рассмеялся.

Вдруг он заметил пойманные корабли повстанцев, и настроение сразу испортилось. Пилотов в ярко-оранжевых костюмах выгнали из кабин и увели под конвоем штурмовиков. Они явно были напуганы и не хотели повиноваться. Один попытался оказать сопротивление, но солдат ударил его и потащил волоком следом за товарищами. У Люка внутри всё сжалось.

Его отвлекли прилетевшие СИДы. Сострадание к повстанцам ушло на задний план, уступив место беспокойству за своих сослуживцев с долей вины. Он надеялся, что в этот раз никто не погиб, и все вернулись...

Он нервничал, наблюдая, как они въезжали в ангар один за другим. Пилоты собрались в группы по эскадрильям, и Люк с нетерпением ждал своих товарищей. Сначала прибыли Охотник и Тайный Матерщинник, потом Амер, а за ними — Корл, Торпеда, Космос, Седой, Гром и наконец Разрыватель.

Люк улыбнулся, испытав облегчение, и остальные ответили тем же. Сегодня вечером не нужно будет никого поминать, лишь радоваться победе.

Кто-то положил руку ему на плечо.

— Ты хорошо сражался. Действительно хорошо, — сказал Охотник. Он помолчал, разглядывая Люка с задумчивым видом, а затем обратился к остальным пилотам: — Парни, я думаю, нашему салаге пора дать позывной, что скажете?

Его предложение встретили с энтузиазмом, а у Люка сильнее забилось сердце.

— Что? Прямо сейчас?

— А когда ещё? — усмехнулся Охотник.

— Соглашусь с Охотником — ты уже летаешь не как новичок, — вмешался Разрыватель, скрестив массивные руки на груди и с удовлетворением рассматривая Люка своим красным светящимся глазом.

— Отказываться от подходящего имени — форменное безумие, — крикнул Гром.

Снова раздались одобрительные возгласы, и Люк не смог сдержать радостную улыбку. Он думал о том, как пилоты заслуживают позывные, и с нетерпением ждал, когда сможет получить его... В академии об этом никогда не говорили. Он знал, что это была своего рода тайна пилотов — некий ритуал, о котором нельзя рассказывать непосвящённым.

Они все вместе направились в кают-компанию эскадрильи. Сердце Люка колотилось от волнения. Все уселись за маленький столик, а Гад принёс эль из холодильника.

— Разрешите выпить? — спросил он Разрывателя.

— Пейте с умом, — ответил киборг. — Мне надо, чтобы вы были в состоянии работать после всего.

Пилоты кивнули и взяли по бутылке. Люк тоже хотел, но его остановил Гром:

— А ты пока подожди.

— Здесь так принято, — сказал Тайный Матерщинник, откидываясь на спинку стула, улыбаясь и внимательно глядя на Люка. — На каждом корабле и в каждом отряде свои традиции. Некоторые заставляют спуститься на планету и сделать что-нибудь смешное или напиться в хлам, или то и другое, чтобы подтвердить свою кличку. В Чёрной Эскадрилье иначе, потому что на планете идёт война, и спускаться туда опасно для жизни, а когда дадут увольнительную, неизвестно. Поэтому у нас всё просто: ты должен стоять в стороне, не пить и не говорить ни слова, пока мы не придумаем тебе позывной. Понял?

Люк кивнул.

— Хорошо, — продолжил Тайный Матерщинник. — Как тебя зовут, пилот?

— Люк, — он прикусил язык и выругался про себя, поняв, что потерял бдительность. — Уайтсан Ларс.

— С этого момента тебя будут звать по-другому, — ответил старший пилот. — Как ветеран этого подразделения, я объявляю открытой церемонию именования Люка Уайтсан Ларса, салаги Чёрной Эскадрильи.

Все, кроме Люка, одновременно отпили из бутылок.

— Прежде чем приступить, собственно, к выбору имени, каждый из нас должен назвать свой позывной и рассказать, почему его так назвали, — продолжил Тайный Матерщинник. — Я Тайный Матерщинник, потому что во время своего первого боя очень грязно выругался по рации, прежде чем разнести врага на куски. Мой отряд не дал мне об этом забыть. — Он вздохнул, но при этом улыбался. — У них было дрянное чувство юмора.

Затем он посмотрел на своего соседа слева.

— Я Космос, — сказал другой пилот, — потому что вечно витаю в облаках.

— Я Гром из-за своего мелодичного голоса, — прогремел Гром.

— Я Гад, потому что меня зовут Виллиан (Villian, а злодей будет Villain — прим. переводчика), — сказал пилот с Кореллии, который сидел, небрежно закинув ногу на ногу. — Они хотели назвать меня Злодеем, но решили, что это было бы слишком подло, поэтому сошлись на Гаде в качестве компромисса. — Он глянул на Тайного Матерщинника и ухмыльнулся. — Это тоже дрянное чувство юмора?

Старший пилот рассмеялся.

— Должен признать, это даже хуже.

Они повернулись к Разрывателю, который ёрзал на месте, погружённый в свои мысли.

— Когда я был ребёнком — примерно возраста салаги, может, чуть постарше, — то постоянно хвастался тем, как летал на скайхоппере и "разрывал" ботанских небесных драконов. Закончив лётную школу, я перестал это делать, но одного из моих друзей назначили туда же, куда и меня, и он разболтал всей эскадрилье. Поэтому я Разрыватель.

Люк хотел спросить про модель и год выпуска скайхоппера, так как и сам на них летал, но вовремя вспомнил, что не должен ничего говорить.

Корл пожал плечами.

— Я Корл, это какой-то акроним, но я не помню, что он означает.

— Амер — моё имя Палдамер, но однажды я так надрался, что не мог нормально выговорить его и всё время пропускал первый слог. Поэтому остался Амер.

— Седой, потому что в двадцать пять лет у меня уже была седина, — сказал Седой. Люк понял, почему: во всей его внешности именно седые волосы бросались в глаза, особенно на фоне тёмной кожи, свойственной большинству уроженцев Соккоро.

Прежде чем рассказать свою историю, Торпеда усмехнулся.

— Поначалу я испытывал небольшие трудности в управлении кораблём и однажды чуть не врезался в товарища по отряду. Командир отряда потом устроил мне разнос при всех — я, конечно, заслужил, но это было ужасно. А потом он взял и сказал, что я же не протонная торпеда, чтобы так себя вести. Так меня и стали называть ещё до того, как официально присвоили мне позывной. Так что вот, Торпеда.

— Я Охотник, — он был последним, — потому что вышел из семьи охотников и надоедал товарищам по отряду, преследуя разную дичь.

— Хорошо, — сказал Тайный Матерщинник, — мы услышали ваши клички, а теперь как мы назовём салагу?

На минуту воцарилось молчание, пока все думали. На лицах большинства были коварные ухмылки, но Люк обнаружил, что его это не особо заботило.

— Что-нибудь глупое и безрассудное, как он сам иногда бывает, — медленно проговорил Амер.

— Нелепое и безумное, — добавил Торпеда.

Люк содрогнулся: похоже, ему не спустят с рук его поведение...

— Хамло подойдёт, — сказал Космос.

— Учитывая, кому он хамил, я бы сказал Суицидник, — вмешался Охотник.

Остальные засмеялись.

— А может, что-нибудь связанное с его возрастом, — предложил Седой, оторвавшись от бутылки с элем. — Я бы сказал, что попасть в Чёрную Эскадрилью сразу из академии — подвиг, достойный позывного.

Гром расхохотался.

— Да запросто, можно назвать его Малышом.

Охотник ухмыльнулся.

— Когда мы впервые встретились, я, кажется, обещал ему Дохлого.

Все захихикали, а Люк возмущенно выкрикнул: "Эй!" — развеселив их ещё больше.

— Тебе нельзя говорить, — добродушно напомнил Разрыватель, прежде чем Люк успел закончить фразу. Молодой человек прикусил язык и закатил глаза. Они слишком заразительно смеялись, чтобы обижаться, но было сложно удержаться от ответа на этот бред.

— У меня идея, — сказал Гром. — Ночная Фурия.

Охотник фыркнул.

— Чего? Ты посмотри на него.

— В этом и прикол — это ирония. Звучит угрожающе, а сам он — воплощение ясного солнышка.

Раздались смешки, а Люку казалось, что он покраснел, как помидор.

— Можно так и назвать его — Солнышко, ему больше подойдёт, — сказал Торпеда.

— Я извиняюсь, но мы же не можем назвать пилота Чёрной Эскадрильи Солнышком, — с обидой в голосе заговорил Гад. — Я категорически против этой пародии на позывной.

К великому облегчению Люка, Гаду никто не возразил.

— Скайгай? Или Скайуокер? — бросил Корл, а у Люка замерло сердце — не могли же они...

— Неплохо, но как-то банально, — сказал Разрыватель, и Люк облегченно выдохнул. — И кажется, Скайуокер — это был джедай, сражавшийся в Войне Клонов — так что определённо нет.

— Стойте, стойте, я знаю, — крикнул Охотник, размахивая своей бутылкой и пролив немного эля на сидящего рядом Корла, который возмутился. — Ой, Корл, извини. Как насчёт Метеора?

У Люка внутри всё сжалось: невольно всплыли воспоминания о Татуине, и он услышал голос своего лучшего друга, смеющегося после опасного трюка в Каньоне Нищего.

Некоторые из пилотов переглянулись в замешательстве.

— За что? — спросил Торпеда.

— Приехал, сразу устроил неразбериху, потом заставил нас думать, что он бесследно исчез, а на самом деле просто влип в ещё большие неприятности, — ответил Охотник.

Все рассмеялись, включая Люка, который не смог удержаться. Он точно знал, что имел в виду Чейзер.

— Да ладно вам, — выговорил он, не переставая смеяться, — это же...

— Ты не должен разговаривать, — с нажимом напомнил Гром.

— А мне нравится, — сказал Гад. — Очень смешно и ему подходит.

— И его стилю пилотирования. Иногда за ним сложно угнаться, — добавил Тайный Матерщинник.

Остальные закивали или высказали одобрение.

— Значит, полагаю, решено? — спросил Разрыватель, и все согласились. Он поднял свою бутылку. — За нового имперского пилота Метеора!

Все чокнулись бутылками, а Люка похлопали по спине и тоже дали эль. Дальше все его поздравляли, разговаривали и отмечали победу одновременно с крещением самого юного члена эскадрильи.

Какое-то время Люк веселился вместе со всеми, а потом отсел подальше. Ошалело уставившись на свою бутылку, он думал о том, нет ли в галактике какой-то сверхчеловеческой сущности, которая ей управляет и которой нравится насмехаться над ним. Присвоить ему именно такой позывной из всех возможных было крайне иронично. В ушах звенел голос Биггса — Люк слышал его яснее, чем тогда, когда они разговаривали.

Мы будем как метеоры, нас никто не сможет победить. Тогда он сказал это с воодушевлением в ответ на известие от Люка, что тётя и дядя наконец согласились отпустить его в академию. На краткий миг восторг затмил все их разногласия, и они снова стали просто близкими друзьями, безо всяких осложнений, радостно предвкушавшими очередное совместное приключение.

Было больно думать о том, как всё изменилось с тех пор. В который раз Люк подумал, чем теперь занимался его друг детства. Он надеялся, что Биггс сейчас далеко и веселится, как он сам, сражаясь за дело, в которое верил и против которого сражался Люк; надеялся, что его друг не участвовал в этой битве и теперь не переживает сокрушительное поражение или что похуже.

Люка мутило от мысли, что, возможно, Биггс кричит под пытками парой этажей ниже, пока он сам празднует.

— Эй, что случилось? — Люк поднял взгляд и увидел, как Охотник плюхнулся на стул рядом с ним. — Ты не должен размышлять в одиночестве.

Люк пожал плечами и попытался улыбнуться.

— Да ничего, просто это как-то... слишком. Пару часов назад мы сражались, рискуя жизнью, а сейчас...

Охотник кивнул, нахмурился, опустив взгляд, и ухмыльнулся.

— Ага, понимаю. Иногда я забываю, что ты ещё новичок.

Люк ткнул напарника в плечо, и тот рассмеялся. Улыбка Люка стала шире, он сделал глоток пива, но настроение не слишком улучшилось.

Повстанцы тоже праздновали свои победы и торжествовали, подсчитывая, скольких они убили? Биггс с бутылкой выпивки смеялся и рассказывал истории товарищам? Получалось ли у него думать о Люке исключительно как о цели, которую нужно уничтожить, в то время как сам Люк был слишком слаб для этого?

Они были как метеоры, даже скорее как несущиеся кометы, и Люк надеялся, что они никогда не столкнутся друг с другом.

— Эй, кончай дуться, я тебе комплимент сделал, — сказал Охотник и посерьезнел. — Ты правда хорошо летаешь и, кажется, пару раз спас мне жизнь.

Люк улыбнулся, но не смог выдержать его взгляд. На мгновение ему захотелось рассказать Охотнику о своих сомнениях по поводу повстанцев. Может, напарник что-нибудь посоветует? Прежде Охотник понял его, успокоил и сказал, что это пройдёт.

Но ничего не прошло, и Люка впервые осенило, что думать о Биггсе было опасно. Он с тревогой осознал, что есть вещи, которые никому нельзя доверять, даже собственному напарнику. Он сам по себе.

Люку было стыдно и противно — он ощущал себя предателем, трусом. Биггс — повстанец, он сам это выбрал, и Люку давно пора было сделать то же самое.

Но, хотя умом он понимал, что сделал правильный выбор, на сердце было неспокойно.

— И вот как ты меня отблагодарил, — отшутился Люк. — Не могу поверить, что ты пытался назвать меня Дохлым.

Охотник усмехнулся и сказал с улыбкой:

— Ну я же тебе обещал, не так ли? К тому же, в конце концов я нашёл для тебя вариант получше.

На этот раз улыбка Люка была искренней.

— Пошли. — Охотник поднялся и хлопнул его по плечу. — Ты слишком долго избегаешь вечеринку. В конце концов, она в честь тебя, Метеор.

Люк встал, и только они вернулись в компанию, как раздался громкий сигнал тревоги, заглушивший болтовню и заставивший всех вздрогнуть.

— Что это? — крикнул Люк, чтобы его услышали сквозь вой сирены.

Остальные приняли угрюмый вид — радостная атмосфера сменилась напряжением.

Боевая готовность.

— Все к кораблям, — приказал Разрыватель. — Нас атакуют.

Люк бежал по палубе вместе с товарищами по отряду. Вокруг спешили к своим кораблям другие пилоты, громко выла сирена. Люк услышал, как Гад у него за спиной спросил лейтенанта Танбриса:

— Что случилось?

— Небольшая группа крестокрылов напала на корабль. Скорее всего, это отчаявшиеся выжившие в последнем сражении, — ответил офицер. — Они действуют дезорганизованно, но анализ показал, что атака может быть опасна, а турболазером их не собьёшь, так как они слишком маленькие.

Люк увидел, что над его истребителем работает знакомый дроид, и улыбнулся. Вичетыре также увидел его и радостно запищал.

— Всё готово, приятель? — спросил Люк.

Дроид утвердительно свистнул, и Люк сказал ему спасибо.

Вичетыре укатился в направлении, указанном ему механиком. Люк надел шлем, спустился в кабину СИДа и начал предполётную проверку. Судя по показателям температуры, исребитель ещё не до конца остыл после предыдущего полёта.

Он глянул наверх в восьмиугольное лобовое стекло и напрягся, увидев Дарта Вейдера, шагающего по палубе в развевающемся чёрном плаще. Всё существо Люка кричало об опасности и предстоящих разрушениях, и он отвернулся.

Люк удивился, что атаку возглавит Лорд Вейдер, хотя там всего несколько повстанцев. Может, всё серьёзней, чем он думал?

Проверка закончилась, и вскоре центр управления полётами дал ему разрешение на взлёт. Его СИД вылетел в космос вместе с остальными. Люк присоединился к формации, в комлинке раздался голос Вейдера, дающего указания:

"Держитесь ближе к орудиям и генераторам щитов корабля — похоже, это их главная цель".

Люк повиновался, следуя за Охотником. Он уклонился от выстрела, который через долю секунды пролетел там, где только что был его корабль. К ним приближались трое повстанцев, осыпая их шквальным огнём, от которого они оба с трудом уворачивались. Примерно через минуту к ним присоединились три СИДа, которые загнали крестокрылы в угол и, казалось, готовы были их сбить, но повстанцы применили невероятно смелый боевой разворот и сами их обстреляли, уничтожив двух имперцев.

"Вот психи", — сказал Охотник напряжённым тоном.

Стиснув зубы, Люк прикрывал его, как только мог. Они находились рядом с генератором и отражали бесконечные атаки. Повстанцы действительно отчаялись, атаки были непредсказуемыми и бешеными. Люку приходилось уделять особое внимание тому, чтобы не потерять контроль над ситуацией, слишком положившись на рефлексы, когда удары сыпались один за другим.

Вскоре к ним присоединились Тайный Матерщинник и Космос, но и к повстанцам пришло подкрепление. В них полетели протонные торпеды, и Люк встревожился, заметив, что они самонаводящиеся, так как одна из них повторила за ним крутой поворот. Он развернулся, чтобы пролететь рядом со щитом корабля, и с облегчением вздохнул, когда торпеда разбилась об него.

— Метеор, у меня один на хвосте, — вызвал его Охотник, пока он летал вокруг командной башни. — Мельница.

— Принято, — ответил Люк и улыбнулся в предвкушении манёвра, а также от того, что его назвали новым именем.

Зайдя в тыл повстанцу и Охотнику, Люк начал стрелять во врага под таким углом, чтобы не попасть в своего. Он приблизился к противнику, и они оба начали вращаться, а Охотник отлетел в сторону. Повстанец ускользнул от него, но при этом оказался в зоне обстрела Охотника, который связал его боем. Люк резко вывернул в сторону от них, продолжая следить за Охотником и приготовившись не дать уйти противнику, если тот попытается. Наконец, сменив друг друга несколько раз таким образом, они смогли загнать истребитель повстанца в угол и сбить его.

— Фух, спасибо, — сказал Охотник, в точности выразив чувства Люка, и в этот момент за ними погнались два повстанца.

Люку показалось, что им с Охотником потребовалось слишком много времени, чтобы их уничтожить, а новые враги появлялись постоянно. Они не давали ни секунды передышки, и Люк ощутил напряжение в плечах, постепенно накатывающую усталость.

"Генератор щита по правому борту уничтожен!" — донеслось из комлинка.

К Люку подкрался страх. Он был поражён тем, что впервые возникла реальная угроза провала. Он не ощущал панику, как в первом бою, но, находясь в трезвом уме, постепенно осознавал, что они могут не справиться. В каком-то смысле это пугало ещё больше.

"Не могут же несколько повстанцев одержать победу над целым имперским звёздным разрушителем — это абсурд", — возмущённо подумал Люк.

Он сдался на волю рефлексов и ещё сильнее включился в сражение. От его огня пал крестокрыл, атаковавший Седого. Каждый раз, когда вражеский истребитель взрывался и падал на белую поверхность гигантского корабля, Люка охватывало облегчение — может скоро всё закончится; может, через пару минут угроза будет нейтрализована, и они вернутся домой.

— Чёрный Пять, это Чёрный Четыре, — услышал он по рации странно напряжённый голос напарника, — меня зажали, ты можешь помочь?

Люк увидел, что левей и чуть ниже Охотника действительно загнали в угол двое повстанцев, и тот с трудом уклонялся от их огня.

— Конечно, держись, — ответил Люк и бросился ему на помощь.

Он обстрелял противника и сблизился с Охотником, чтобы потом разделиться с ним и разделить повстанцев. Теперь силы были более равными, и две пары истребителей взмыли в космос. Каждый пытался вытолкнуть врага в зону обстрела.

Люк застонал от беспокойства. Он разделился с Охотником и вступил в бой с одним из повстанцев. Несмотря на все усилия, ему не удавалось сбросить его с хвоста, не говоря уже о том, чтобы сбить. Он почувствовал, что враг был так же напряжён, как он сам, но при этом радостно улыбался, уверенный, что попадание Люка в зону его обстрела — дело времени. Ненависть волной накатила на него.

"Бл@ть, — услышал он в комлинке голос Охотника с нотками истерики, — не могу сбросить его с хвоста".

Люк сглотнул и попытался разглядеть напарника, у которого, похоже, дела были не лучше, чем у него. Он слышал, как в ушах пульсирует кровь, а сердце сжалось от дурного предчувствия. Поставив на кон всё, он рванул вверх и начал стрелять вслепую, чтобы противник от неожиданности растерялся и ошибся. Крестокрыл не мог угнаться за ним, так как был менее маневренным, чем СИД, и Люку наконец удалось выстрелить в него. Повстанец взорвался недалеко от его истребителя, гора свалилась с плеч.

Не медля ни секунды, он на всех парах бросился на подмогу к Охотнику. Плохое предчувствие усилилось, когда он увидел бой двух кораблей. Всплеск паники, крик в комлинке, и истребитель Охотника взорвался.

Люку хотелось выть, в горле стоял ком. Он кинулся за повстанцем. После такого он не мог позволить врагу уйти и убить ещё кого-то из имперцев. Люк сотрёт его в порошок, чтобы он наверняка больше не причинил вреда...

Убийца Охотника исчез в яркой вспышке взрыва, и на щит разрушителя посыпались обломки крестокрыла.

Люк набрал высоту, пытаясь унять дрожь в руках. Сердце болезненно колотилось, его мутило. Он летал кругами, выискивая возможность кому-нибудь помочь, но бой постепенно стихал. Осталась лишь горстка повстанцев, и уцелевшие СИДы, до сих пор имевшие численное превосходство, расстреливали их либо брали в плен. Вскоре Лорд Вейдер приказал прекратить атаку и возвращаться на базу.

На этот раз Люк сел одним из последних. Некоторые истребители сильно обгорели, но похоже, что потери были не слишком высоки: из трёх эскадрилий вернулось, по подсчётам Люка, около тридцати пилотов, а из его собственной — одиннадцать.

Он мельком глянул на своих товарищей и опустил глаза, как обычно бывает после чьей-то гибели. Все пилоты вернулись, больше никого не будет.

Люк уже знал.

Он убеждал себя, что одиннадцать выживших — это хорошо, ведь это почти вся эскадрилья.

Перед глазами стоял образ взрывающегося посреди космоса истребителя, а он всё ждал, когда Охотник выберется из кабины и больно ткнёт его в плечо. Люк не мог отвести глаз от пустого зажима рядом с его кораблём, как будто если долго смотреть, то погибший корабль вернётся вместе с пилотом...

Он безучастно слушал поздравления Вейдера. На этот раз холод в груди, похоже, исходил не от командира, стоящего рядом. Люк глянул на часы. Бой не продлился и пятнадцати минут... Он вспомнил, как в академии говорили, что начинающие пилоты не могут долго продержаться в первом бою. Но Охотник не был новичком, и это не был его первый бой... Новичком из них двоих был как раз Люк.

Остальные направились к каютам, но Люку не хотелось идти с ними. Наблюдая со стороны, он услышал короткий, прерывистый смех, настолько громкий, что это мог быть только Гром. Он надеялся, что никто не заметит, как он отстал.

Ему не хотелось двигаться, разговаривать, притворяться.

Они даже не взглянули на него, и он остался единственным из пилотов в ангаре. Вокруг ходили механики, обслуживавшие истребители, но его ни о чём не расспрашивали и, что более странно, не просили подвинуться. Его как будто не видели, словно он был привидением, да Люк и сам не ощущал себя частью мира живых...

Из оцепенения его вывел вопросительный писк и удар по голени. Он глянул вниз и слегка улыбнулся, увидев своего друга-дроида.

— Привет, — прошептал он, положив руку на купол астромеханика.

Вичетыре снова засвистел, задавая вопрос, детали которого Люк не понял.

— Ты прав, дружище, — тем не менее ответил он. Ему казалось, что слова вылетают сами, помимо воли разума. — Мне... мне надо пойти... снять лётный костюм... положить его на место...

Он осёкся и глубоко, прерывисто вздохнул. Затем снова посмотрел на закрытые двери ангара, зная, что за ними никого нет, и понял, что ему надо подвигаться.

— Пошли, — сказал он дроиду, не убирая ладонь с приятно прохладного купола, и они вместе покинули ангар.

Дарт Вейдер шагал по коридору в настолько отвратительном настроении, что даже самые слепые к Силе его почувствовали. От него шарахались и офицеры, и солдаты; их страх тенью следовал за ним, но он не обращал внимания. Он с трудом сдерживал бурлившую внутри ярость, готовую излиться на виновников этого фиаско.

Ситх вошёл в зал совещаний, и все офицеры поднялись в знак приветствия, бледные как полотно. Их выдержка была идеальна, но сейчас это лишь ещё больше злило Вейдера, которому не нужно было их напускное самообладание.

— Мне надо знать об этой вопиющей дыре в безопасности во всех подробностях. Быстро.

Офицеры, немного замявшись, сели, кроме одного, который остался стоять по стойке смирно и сглотнул, прежде чем отвечать.

— Углубленный анализ нападения показал, что скорее всего повстанцы прилетели с Праадоста-2. Корабли, уцелевшие после нашей последней атаки...

— Этого не может быть, — оборвал его Вейдер. — Я сам видел, как их всех уничтожили либо взяли в плен.

Офицер снова сглотнул.

— Это явно видно из отчётов, сэр, учитывая угол атаки и их поведение. Их было очень мало, и атака была слишком плохо организована для спланированной операции.

Вейдер отвернулся от докладчика и начал расхаживать вокруг стола, заложив руки за спину. Он был уверен, что на базе, которую он взял штурмом, повстанцев не осталось. Спрятаться они не могли: солдаты обыскали каждый сантиметр базы, убивая и захватывая в плен всех, кого нашли. Даже если бы они пропустили кого-то, Вейдер наверняка почувствовал бы живое свечение в Силе. Когда они уходили с базы, там было пусто.

Если он был прав, оставался только один вариант.

— Значит, на планете есть ещё укрытие повстанцев. Капитан Болван, — обратился он к черноволосому мужчине, — свяжитесь с властями Праадоста и получите их согласие на полное обследование планеты.

Капитан подтвердил получение приказа.

— Кого-то из нападавших допрашивали?

— Да, сэр, двоих.

— Хорошо. Пришлите мне отчёт о том, что они рассказали, но не заходите дальше предварительного опроса — я сам их допрошу. Что с повреждённым генератором щита?

— Повреждения поверхностные, сэр, главный механизм не пострадал, ремонт уже идёт, — ответил другой капитан.

"Это хорошо", — подумал Вейдер, немного успокаиваясь. Мысль о том, что горстка одноместных истребителей нанесла урон его флагману, приводила в ярость. Приятно было узнать, что скоро всё будет исправлено. Может, всё было не так плохо, как он думал.

— Пришлите мне все отчёты об этом деле. Вы свободны.

Он вышел из зала и не спеша направился в свою каюту, размышляя по дороге. О нападении повстанцев ещё многое нужно выяснить. С точки зрения стратегии и тактики столь самоубийственная операция не имела смысла, и Вейдер не думал, что она была спланирована высшим командованием. Со стороны скрывающихся повстанцев было бы гораздо разумней залечь на дно и подождать, пока их смогут эвакуировать.

Если только нападение не преследовало скрытую цель — диверсию или саботаж. Возможно, это была неловкая попытка отвлечь внимание имперцев от того, что они прячут на планете — какого-то повстанческого проекта. Или они хотели отогнать разрушитель: если бы удалось вывести из строя генераторы щита, Опустошителю пришлось бы отступить и отправиться на Куат для капитального ремонта. Возможно, они прятали на планете добытую информацию о секретном оружии Империи, которую было поручено защищать Вейдеру...

Его размышления были прерваны, когда он ощутил знакомое присутствие в Силе. Вейдер остановился, удивившись, что Ларс сидит здесь, а не в кают-компании с товарищами по эскадрилье, и обвёл взглядом коридор в поисках пилота.

Маленькая фигурка обнаружилась в нише переборки: Ларс сидел и смотрел в иллюминатор. Он был одет в лётный костюм, шлем валялся на полу. Рядом был дроид-астромеханик, показавшийся Вейдеру знакомым. Ситха не заметили, и у него было достаточно времени понаблюдать за Ларсом.

Тот сидел, обхватив колени руками, плечи поникли от горя. Голова была откинута назад, и мягкий звёздный свет падал на лицо. Он молчал, уставившись отсутствующим взглядом на космос за окном, а по щекам текли серебристые слёзы.

Дроид издал тихий горестный звук, и парень повернулся в его сторону. Пару секунд он смотрел на робота, а затем обнял его, прижал к себе и затрясся от беззвучных рыданий.

Вейдер замер, не в силах оторвать глаз и поражённый бессильной яростью и страданием, которые волнами расходились от парня в Силе. Было несложно догадаться, о чём он горевал, тем более, что они только вернулись из боя. Они регулярно несли потери, особенно в эскадрильях истребителей, однако пилоты не часто выражали своё горе посреди коридора или публично демонстрировали столь сильные чувства. Вдруг Вейдер вспомнил, что Ларс совсем молодой — гораздо моложе остальных пилотов.

Если бы его ребёнок был жив, ему как раз было бы столько же.

Вейдера охватили до боли знакомые горечь и злость. Эмоции парня зацепили в нём ту часть, которая, как он думал, перестала что-либо чувствовать. На него нахлынули неприятные воспоминания о другом юноше, который вынужден был слишком быстро повзрослеть, неся на плечах непосильную ношу и копя в сердце невыносимую боль. Он прекрасно понимал, что такое горе и боль утраты.

Вейдер сжал кулаки. По какому праву этот мальчишка ныл? Ему посчастливилось выжить, а вот у его ребёнка такой возможности не было. Как он мог не ценить этот дар и столь жалко выставлять напоказ своё горе? Что он вообще знал о боли?

Ему вдруг невыносимо захотелось унизить Ларса, напомнить, как он ничтожен, и ситх решительно направился к нему. Однако прежде чем он открыл рот, дроид тревожно запищал, и парень увидел его. Залившись краской, он вскочил на ноги.

— Милорд.

Его голос был хриплым, а глаза — красными и опухшими; на щеках виднелись дорожки слёз. Но при этом Ларс пытался сделать вид, что ничего не случилось. Вейдер был удивлён его строгим взглядом и проглотил резкие слова, которые собирался обрушить на него.

— Какое странное место для наблюдения за звёздами, — сказал он вместо этого.

Парень отвернулся и посмотрел в иллюминатор, явно смущённый. Обида, ощущавшаяся в его присутствии, странно диссонировавшая с остальными чувствами и поведением Ларса, заинтриговала Вейдера.

— Я нашёл его, когда меня отстранили от полётов.

Ларс выглядел покорным и вёл себя тихо, что было так не похоже на дерзкого и непослушного юношу, к которому Вейдер привык. Его горе было очевидно для любого, кто владел Силой или хотя бы имел глаза, но он так старался держать себя в руках, что Вейдер пришёл в замешательство. Дроид мягко ткнулся парню в ногу, а тот положил руку на его купол, слегка улыбнувшись, и у Вейдера защемило сердце.

— Кто умер? — спросил ситх.

Ларс поджал губы.

— Мой напарник — Охотник. Он... — Ларс прервался и глубоко вздохнул. — Прошу прощения.

— Вы были близки, — предположил Вейдер.

Люк кивнул, не поднимая глаз. Силу снова пронзил всплеск злости. Вейдер не отрываясь смотрел на него, очарованный этой уязвимостью.

— Мне пора возвращаться в каюту, — сказал парень; желание уйти читалось в положении его тела. Он отвернулся и присел, чтобы поднять шлем.

— Останься.

Ларс замер и медленно поднялся на ноги. Он протянул руку к иллюминатору, не оборачиваясь к Вейдеру; за его чёрной перчаткой сияли звёзды. Он сжал кулак и со вздохом опустил голову, прислоняясь к транспаристилу.

— Да что ж ты никак не отстанешь от меня? — совсем тихо прошептал Ларс, но ситх услышал. В парне расцветал гнев, и Вейдер наконец понял, что именно его непрерывное внимание заставляло Ларса чувствовать себя загнанной в угол, беспомощной жертвой непонятной для него одержимости.

— Тебе бы этого хотелось? — сказал ситх, не столько рассчитывая на ответ, сколько для того, чтобы парень понял, что его услышали.

Ларс вздрогнул, испуганно глянул на него, а затем вздохнул и снова уставился в иллюминатор с видом побеждённого. Он задрожал, когда Вейдер начал ощупывать его в Силе.

Ситху следовало оскорбиться и выбранить его за дерзость, но ему было слишком любопытно. Щиты парня практически отсутствовали: горе было слишком сильным, чтобы он мог сдержать его или закрываться от кого-то, и Вейдер был как никогда близок к тому, чтобы раскрыть его тайну.

— Ага, — сдавленно ответил Ларс. — Почему вы вообще на мне зациклились? Во мне нет ничего особенного — я просто парень с фермы, который вечно косячит. Почему бы вам просто не убить меня? Чего вы ждёте?

— Да я... не хочу тебя убивать, — выпалил ситх, не подумав.

Вейдер понимал, что это не всегда было так, и задавался вопросом, когда всё изменилось. Когда постоянные неприятные сюрпризы от Ларса перестали его бесить и вызвали интерес?

— Ну да, конечно. — Парень нервно хихикнул, и Вейдер смущённо заметил, как он потёр горло. — Может, и надо бы — всё равно я должен был умереть, а не Охотник.

Ларс сглотнул, а Вейдер стоял, не шелохнувшись. Остатки щитов парня упали, и, столкнувшись с глубинами его разума, ситх не смел подойти к нему.

— Я был его напарником, — у Ларса дрожал голос, Силу пронзила очередная вспышка боли. — Защищать его было моей работой. Я должен был спасти его.

Парень зажмурился, и Вейдера снова накрыло знакомое гадкое ощущение.

— Не всегда можно спасти, — сказал ситх, возможно, несколько более жёстким тоном, чем следовало. Надо было просто отправить парня в каюту, а не втягиваться в это. Как же он ненавидел собственную слабость и пилота, который стал её причиной. — Это война, на войне умирают.

— Он тоже так говорил и оказался прав — с таким-то никчемным напарником.

В мыслях парня ощущался гнев, хоть он и стоял неподвижно, прислонившись лбом к иллюминатору, словно хотел утопиться в звёздном небе.

— Ты недооцениваешь свой потенциал, — вдруг заговорил Вейдер, несмотря на своё намерение не вмешиваться. — В тебе есть величие, ему лишь нужно прорасти.

Парень обернулся и посмотрел на него так холодно, что ситх ощутил себя странно беззащитным.

— Вы опять об этой... Силе?

— Да, — ответил Вейдер и подошёл к нему. Парень отвернулся, но не отстранился. — Ты сам не понимаешь своей исключительности. Твои навыки не отточены, но, если полностью развить их, ты засияешь ярче любой звезды.

Ларс закусил губу и вытер слёзы. Он поднял глаза на Вейдера, и ситха поразил его горящий взгляд.

— А вы можете помочь мне использовать эту... Силу, чтобы лучше летать? Теперь я не сомневаюсь — повстанцы заслуживают смерти. Я хочу убить как можно больше мятежников и защитить Империю.

Вейдер торжествующе улыбнулся под маской. Он не ожидал такой просьбы и теперь ликовал.

— Ты станешь самым лучшим пилотом, я позабочусь об этом.

Ларс кивнул и улыбнулся так, что у ситха защемило сердце. Боль парня, казалось, начала утихать, но его душило собственное горе: он бы отдал всё, чтобы его ребёнок так смотрел на него... Ларс глянул на часы и сказал:

— Ой, мне пора возвращаться в каюту. Не хочу, чтобы мои товарищи волновались...

Он посмотрел на Вейдера, а тот махнул рукой:

— Можешь идти.

— Спасибо, милорд. — Ларс поклонился и пошёл прочь, но через пару шагов остановился и обернулся к Вейдеру. Он никогда не выглядел столь беззащитным...

— Я правда благодарен вам, сэр, — слова прозвучали несколько неловко, но так искренне, что в них невозможно было сомневаться. — Я вас не разочарую.

Вейдер лишь кивнул в ответ, и парень, глянув на него в последний раз, ушёл.

Ситх стоял неподвижно и смотрел ему вслед. В его груди бушевали эмоции: неловкость, удовлетворение и тысяча других.

В самом начале дневного цикла предстоял хлопотный разбор полётов. Он должен был состояться в зале совещаний, где они обычно планировали и анализировали свои учения и боевые операции. Люк проснулся рано и направился туда, как только был готов — примерно за полчаса до назначенного времени. В зале царила давящая тишина, и Люк мысленно поблагодарил Разрывателя за то, что тот поручил ему подготовить аппаратуру к совещанию. Может, надо было выпить ещё кофе.

Он настраивал голопроектор, и эта возня успокаивала, так как он часто занимался подобным.

К моменту, когда пришли остальные пилоты, Люк изучил весь функционал устройства и, наверно, смог бы настроить его, если бы его разбудили среди ночи. Натянуто улыбаясь, он поприветствовал товарищей, но не мог долго смотреть им в глаза и с нетерпением ждал начала совещания.

Когда все собрались, в зал вошёл Разрыватель и закрыл двери. Люк огляделся в поисках знакомого лица, но потом вспомнил, почему Охотника нет, и сердце сжалось.

— Джентльмены, вы все в курсе, зачем мы здесь собрались, — начал Разрыватель. — Этот бой был непредвиденным, мы его не планировали, но именно в таких условиях можно увидеть реальный уровень нашей подготовки. Это возможность извлечь уроки, и я хочу, чтобы в течение этого часа мы отметили все наши ошибки — каждый неудачный маневр или необдуманную реакцию.

Начался разбор сражения: пилоты по очереди высказывали свою точку зрения, а Разрыватель делал замечания и дополнял их анализ собственными наблюдениями.

— Должен признаться, что большую часть времени я понятия не имел, где находились остальные, — сказал Седой.

Гад с Корлом согласно кивнули.

— Я тоже, — прогремел Гром. — Эти повстанцы носились вокруг как мухи, не было времени перевести дух и проверить расположение товарищей по отряду.

— Это так, — сказал Разрыватель, записывая что-то в свой планшет. — Нам было трудно отследить местоположение друг друга в основном потому, что бой был сосредоточен вокруг генераторов щитов. У нас не было времени организовать оборону, и это бросалось в глаза.

Он поднял голову и посмотрел на них своим жутким красным светящимся глазом.

— Также полагаю, что зря я позволил вам пить вчера вечером. Мы ошибались, думая, что летать больше не придётся.

У Люка закололо сердце: Охотник больше всех пил за его новый позывной.

Он вздохнул — от этого только хуже. Надо быть сильнее.

— Меня удивила тактика повстанцев, — сказал он. — Мы привыкли, что они действуют последовательно и просчитывают риски примерно так же, как мы сами. Их безрассудство выбило меня из колеи. Полагаю, в этом плане нам нужно многому научиться.

— Совершенно верно, — кивнул Разрыватель, глядя на него с задумчивым видом. — Ты вовремя заметил, как сложно иметь дело с непредсказуемым противником. У кого есть идеи по этому поводу?

С минуту вся эскадрилья размышляла.

— Рефлексы, — ответил Люк. — Раз мы не можем предвидеть их действия, значит, должны быстрее реагировать.

— В точку, — сказал Разрыватель. — Мы постоянно должны быть начеку — удивлять, а не удивляться. Ещё предложения?

Они продолжили анализ сражения, то и дело вспоминая теорию или подходящее построение. Затем Разрыватель посмотрел на часы и объявил:

— Ладно, парни, мне пора идти. Совещание окончено. Давайте будем учитывать всё это на практике. Через пять минут планирование вылета.

Люк ушёл одним из первых.

Разгерметизированный шлем зашипел, в лицо подул обогащённый кислородом воздух, и Вейдер ощутил огромное облегчение. Он сделал несколько слабых, но глубоких вдохов, наслаждаясь тем, что лёгкие наполняются по его велению, хотя расширение грудной клетки было ограниченным в силу его состояния. Спину пронзала боль, все мышцы устали. Чувство омерзения постепенно отступало, но ярость не утихала, продолжая бурлить внутри.

Допрос повстанцев ничего не дал — с раздражением заключил он, вытирая перчатки тряпкой. Среди бессвязного бормотания, криков и мольбы заключённых он не услышал и намёка на достоверную информацию. Он не получил удовлетворительного объяснения их действиям и не узнал, что они скрывали на планете, услышав лишь нелепые предположения. Но самое главное, он так и не понял, что они знали о строящейся далеко от этой системы боевой станции.

"Можно попробовать ещё раз", — мрачно думал он, сжимая переносицу, но в данный момент он был так зол, что боялся убить их до того, как они скажут что-то ценное. Кроме того, у него было ещё одно дело, требующее самообладания.

Утром он получил сообщение от своего помощника о том, что власти Праадоста-2 отказались дать им разрешение на дальнейшее обследование планеты. Разозлившись на их бессмысленное сопротивление, он решил не оставлять это так и умудрился назначить голоконференцию с ними на это же самое утро. Ему никогда не нравились дипломатические переговоры, и у него не было к ним таланта, но это было неважно. Надо лишь напомнить им о воле их императора и могуществе Империи, и они не смогут отказать.

Ему потребовалось ещё какое-то время помедитировать и подышать, чтобы обрести достаточный самоконтроль, после чего на лицо вновь опустилась маска, и мир предстал перед ним через красные фильтры её окуляров. Когда-то ощущение шлема, полностью закрывающего голову, вызывало у него панические атаки из-за клаустрофобии. С тех пор прошло достаточно времени, чтобы он успел привыкнуть, хотя и сомневался, что сможет когда-либо получать от этого удовольствие.

Он прибыл в зал совещаний за пять минут до назначенной конференции и застал двух техников, устанавливавших соединение по голоконсоли. Свет был приглушён, чтобы лучше видеть изображение. Вейдер расположился у передатчика.

Вскоре появился мерцающий синий конус света, превратившийся в трёхмерное изображение двух человеческих женщин в изысканных церемониальных одеждах. Когда изображение перестало мигать, они неглубоко поклонились ему.

— Лорд Дарт Вейдер, — холодно поприветствовала его одна из женщин, — встреча с вами — большая честь для нас.

— Давайте обойдёмся без любезностей, президент Саму'ул, — огрызнулся Вейдер. — Я назначил встречу, чтобы получить разрешение на обследование Праадоста-2, в котором вы сочли уместным отказать мне.

Лицо Саму'ул не выражало никаких эмоций, как и её присутствие в Силе. "Настоящая политесса", — презрительно подумал Вейдер.

— Я очень сожалею, но мы не можем дать вам такое разрешение. Мне казалось, что мы достаточно ясно выразили свою позицию. Вы незаконно вторглись на нашу планету, что повлекло серьёзные разрушения на её поверхности и причинение вреда здоровью граждан. Мы требуем от Империи компенсации и не готовы ещё раз претерпеть подобное насилие от вас.

— Я не собираюсь слушать ваши жалобы. Я здесь по поручению Императора и занимаюсь критически важным для галактики делом. На планете обнаружена военная активность повстанцев, являющаяся преступлением, за которое Имперским Указом 4-856 предусмотрена смертная казнь. Вы дадите нам доступ к вашей земле, если не хотите понести наказание за измену.

Казалось, президентшу это обвинение вовсе не удивило, как Вейдер и предполагал.

— Если повстанцы обосновались на нашей территории, то сделали это без нашего ведома и согласия. Вы не можете доказать наше участие. Мы невиновны и не собираемся спокойно смотреть, как вы нарушаете покой наших граждан. По вашему обвинению будет проведено расследование, и вы можете прислать представителя для помощи в расследовании и контроля над его ходом, но военное присутствие Империи в пределах наших границ...

— Я решаю, достаточно доказательств вашей вины или нет, — перебил её Вейдер, угрожающе тыча пальцем в голограмму. — Указом императора мне даны полномочия самостоятельно разбираться в ситуациях, касающихся повстанцев, тем способом, каким я сочту нужным. Вы либо подчинитесь, либо будете отстранены от должности.

Глаза представительницы Праадоста вспыхнули раздражением. Ну хоть какая-то реакция.

— Вы совершаете большую ошибку, Лорд Вейдер. Ваши действия нарушают несколько межпланетных соглашений, ратифицированных ещё при Старой Республике и не отменённых по сей день, — спутница Саму'ул задохнулась от возмущения, но президентша жестом велела ей не вмешиваться. — Мы не потерпим подобного, — продолжила она, высоко подняв голову и глядя Вейдеру в глаза. — Презираемые вами соглашения дают нам могущественных союзников. Вам это с рук не сойдёт.

— В таком случае я с нетерпение жду встречи с ними. — Вейдер насмешливо поклонился ей и ухмыльнулся под маской, когда женщина наконец успокоилась. — Однако буду вам признателен, если вы ослабите оборону планеты. Если этого не произойдёт в течение стандартной недели, мы предпримем атаку.

Саму'ул смерила его ледяным взглядом.

— Мы поняли ваш посыл и не забудем об этом, — сказала она, после чего её изображение замигало и исчезло.

Сеанс связи был прерван, приглушенный свет включился на обычную яркость, но Вейдер не шелохнулся. Он предпочёл бы разобраться с этим делом, не вовлекая другие планеты, но, если власти Праадоста будут упорствовать во зле, ему придётся пойти на это. Он был уверен, что союзники Праадоста не смогут противостоять могуществу Империи. Тем не менее, нужно было изучить упомянутые соглашения и оценить угрозу, чтобы точно знать, с чем придётся столкнуться, и в случае необходимости запросить подкрепление.

"Пришлите мне запись разговора", — коротко приказал он одному из техников и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.

Взбешённый Вейдер направился в свою каюту. Всё как назло складывалось так, чтобы он не узнал, что скрывают повстанцы. В какое-то мгновение он подумал, что, возможно, власти Праадоста не были замешаны в этом и не пытались защитить повстанцев, но сразу отбросил эту мысль. Неважно, являются ли они соучастниками — они мешают ему работать и должны быть наказаны за дерзость.

Его размышления были прерваны, когда он чуть не столкнулся с низкорослым человеком. Офицер успел вовремя остановиться, в ужасе сделал шаг назад и встал по стойке смирно. Вейдер уже собрался сорвать на нём свою злость, но, увидев знакомое лицо, передумал.

— Милорд... прошу прощения.

Вейдер не спеша наблюдал за ним, заставляя нервничать и получая от этого порочное удовольствие. Парень явно ещё боялся его, хотя уже не так, как раньше. Он, похоже, был занят, так как держал под мышкой две книги, а мысли были сосредоточены на работе.

— Энсин, вас что, не учили смотреть, куда идёте? — спросил Вейдер, позволяя раздражению просочиться через вокодер.

— Я отвлёкся, сэр, прошу прощения.

Парень стоял неподвижно, потупив взгляд. Вейдер ещё немного помариновал его, после чего махнул рукой.

— Извинения приняты, можете идти.

Ларс расслабился, но, как ни странно, не спешил уходить и осторожно поднял глаза.

— Милорд, можно узнать: ваше вчерашнее предложение ещё в силе?

А, точно — Вейдер вдруг вспомнил, что у парня вчера случилось горе, и он согласился, чтобы ситх обучал его владению Силой.

— Приходи в 15:00 в зал симуяторов.

Ларс пытался сохранить бесстрастное лицо, но Сила вспыхнула удивлением и предвкушением. Вейдер улыбнулся: наконец-то он пытается научиться вести себя сдержанно, и это делает ему честь, но до идеала пока далеко.

— Спасибо, сэр, я приду, — ответил Ларс.

Вейдер кивнул, и парень ушёл.

Определённо будет интересно. Этот парень — создание, ведомое рефлексами и эмоциями, которые кипят внутри и готовы выплеснуться по любому поводу, как это уже не раз происходило. Вейдеру было любопытно посмотреть, как он отреагирует на Тёмную Сторону, когда страсти, скрытые в глубине души, проявятся в Силе.

Ситху нетерпелось это увидеть.

Люк уже чувствовал себя лучше, когда пришёл в зал совещаний, где его ждали остальные пилоты для брифинга по безопасности и погодным условиям. Он положил книги, которые нёс, на стол.

— Вот, сэр — полное описание погоды Праадоста с последней картой воздушных потоков и главных ветров, составленной на основании показаний наших датчиков, — сказал он, доставая из кармана чип и протягивая его Разрывателю.

— Спасибо.

Разыватель вставил чип в голопроектор и включил прибор. Перед ними появились уже знакомые очертания планеты, на орбите которой находился их разрушитель.

— Перейдём сразу к делу, так как мы уже летали в атмосфере этой планеты и в общих чертах знакомы с ней. Какой прогноз погоды на следующую неделю? На что нам обратить внимание?

Люк ответил, при необходимости пользуясь графиками и диаграммами. Уже через двадцать минут брифинг был окончен.

Молодой человек вздохнул и потянулся. Он понимал важность обсуждения погоды и планирования, но они занимались этим с самого утра, и ему нетерпелось заняться чем-то настоящим.

Кстати о занятиях... Подавив зевоту, он глянул на часы. Было 14:50 — через десять минут у него была назначена встреча с Вейдером.

Он ощутил беспокойство и в очередной раз подумал, действительно ли это было хорошей идеей. Его последние встречи с командиром закончились не лучшим образом... Он вздрогнул.

Да ну, глупости: если Вейдер не убил его раньше, когда он постоянно перечил ему и чуть не проигнорировал приказ, значит, и сейчас не убьёт.

К тому же, у него наконец появилась возможность изучить своё странное шестое чувство, которое Вейдер называл Силой. Он уже начинал понимать, что это было нечто большее, чем обычные рефлексы — какая-то особая способность, и ситх, очевидно, о ней знал.

Когда Люк вошёл в зал, свет был выключен.

"Хорошо, — подумал он, — значит, я вовремя".

Вейдер определённо ценил пунктуальность. Он собрался включить свет, но не успел — тот зажёгся сам.

— Добро пожаловать, молодой человек.

Люк резко обернулся и увидел Вейдера, стоявшего у симуляторов. Юмор в интонации командира озадачил Люка: он специально так сделал?

— Лорд Вейдер... я... э-э-э... привет.

Люк вздрогнул и попытался унять сердцебиение. Должно быть, это было самое неподобающее приветствие на свете, но Вейдер ничего не сказал по этому поводу и перешёл сразу к делу.

— Прежде чем мы начнём, мне надо, чтобы ты ответил на вопрос, который я уже задавал тебе.

"Начинается", — подумал Люк, и внутри всё сжалось при воспоминании о длительных встречах в покоях Вейдера.

— Что ты знаешь о Силе?

— Почти ничего, сэр — ответил Люк. — С ваших слов я понял, что это та штука, которая улучшает мои рефлексы при пилотировании, и на этом всё.

Вейдер склонился над ним.

— Да, это и многое другое, — ответил ситх своим громыхающим басом. — Сила связывает воедино всю вселенную. Она окружает и пронизывает всех нас, являясь частью всего живого. Она создаётся самой жизнью, которая не может существовать без неё. Это очень могущественная субстанция, и те, кто достаточно силён, могут обуздать её мощь.

— Силён? — спросил Люк. С его стройным телосложением и низким ростом он не мог считаться сильным в общепринятом смысле, хоть и надеялся, что физическая подготовка позволит ему справиться с большинством гражданских.

— Не в смысле физически, — ответил Вейдер, подтверждая его догадки. — Сила присутствует во всех живых существах, но некоторые чувствуют её лучше, чем другие. Ты, юный Ларс, очень силён в смысле восприятия Силы.

Люк ошалело кивнул.

— То есть у меня такие рефлексы, потому что я хорошо воспринимаю Силу?

— Да. Ты только начал извлекать пользу из своего могущества. У тебя под рукой неиссякаемый источник возможностей. Со временем и практикой... Довольно разговоров, иди в кабину. Я тебе покажу.

Люк сразу же повиновался и взялся за штурвал. Вейдер снаружи возился с интерфейсом, выбирая программу тренировки.

— Закрой глаза, — приказал ситх. Люк подчинился. — Дыши глубоко. Осознай своё тело: ступни, лёгкие, кончики пальцев. Пусть ощущения захлестнут тебя.

Чтобы выполнить это странное упражнение, Люку понадобилось некоторое время. Он ощутил вибрацию во всех конечностях, которую никогда раньше не замечал. Он чувствовал расслабление и одновременно готовность действовать.

— Готов?

— Да, — ответил Люк и открыл глаза.

Вейдер запустил обратный отсчет, а Люк сильнее вцепился в штурвал. Внутри него бурлил адреналин. Три, два, один — началось.

Он находился над какой-то планетой, но времени рассмотреть окружающую обстановку не было. На него напал вражеский истребитель, к которому вскоре присоединился второй. Сердце Люка замерло. Вращаясь, он отлетел в сторону, но враг без труда догнал его. Люк закусил губу, развернулся и начал их обстреливать, но безуспешно. На радарах появился третий противник и сел ему на хвост. Люк поворачивал то вправо, то влево одновременно с бочкой, но ничего не помогало. Через секунду он был мёртв.

Экран погас. Люк запыхался, сердце колотилось, руки дрожали.

— Это... это что вообще было?

— Твоё задание на сегодня — уничтожить всех противников.

— Но их слишком много! Это невозможно! — запротестовал Люк. С чего Вейдер взял, что он продержится хотя бы минуту в таком кромешном аду?

Ситх стоял слева и пристально смотрел на него, скрестив руки на груди.

— Значит, так быстро сдаёшься?

— Я не сдаюсь! — возразил Люк. — Просто лучше было бы дать мне выполнимое задание!

Вейдер не ответил, и Люк вдруг осознал, каким тоном только что разговаривал с командиром. Он опустил глаза и потёр горло.

— Извините.

— Ничего страшного, — сказал Вейдер. — Готов попробовать ещё раз?

Люк кивнул, сжав губы, хотя на самом деле совершенно не был готов.

Снова раздался обратный отсчёт, и снова всё закончилось до того, как Люк успел что-либо предпринять. Он проделал это в третий, четвёртый, пятый раз, но не заметил улучшений. После восемнадцатой попытки он со вздохом выбрался из кабины, еле сдерживая гнев и разочарование.

— Простите, сэр, у меня не получается. Я просто не в состоянии, — сказал он.

Он сел на скамейку в углу и вытер лоб. Было непонятно, чего добивался Вейдер — зачем он заставил его пройти через такое? Все преподаватели начинали с основ и постепенно повышали сложность, чтобы развить навыки. Конечно, бои на симуляторах всегда проходили быстро, так как учения должны были быть сложными, но он никогда не ощущал такой полной беспомощности. Он чувствовал себя неумёхой, ужасным пилотом, и это невероятно обескураживало: если он не умеет летать, то что вообще умеет?

— Ты занимался всего пятнадцать минут и уже ждёшь результатов? — отметил Вейдер.

Люк нахмурился и поднял глаза на командира. Об этом он не думал, и в таком контексте, конечно, опускать руки было нелепо.

— Нет, сэр, — неохотно ответил он, хотя это не было правдой до конца: он всегда добивался результатов быстрее, чем обычные пилоты. — Но я не знаю, как сделать лучше.

— Единственный способ — продолжать попытки. Ты ни разу не пробовал открыться Силе.

Люк вдруг понял, что ситх прав. Паника настолько овладевала им, что он забывал использовать своё шестое чувство, хотя именно этому хотел научиться. Он почувствовал себя идиотом.

— Но как это сделать? Я не успеваю сосредоточиться.

— Для этого не нужно время. Тебе помогут твои сильные эмоции. Ощущения могут быть обманчивыми, полагаться можно лишь на Силу.

Люк кивнул, приободрившись, и вернулся в кабину симулятора, решив применить совет Вейдера на практике и на этот раз выполнить задание. Он глубоко вдохнул и выдохнул.

— Закрой глаза, — сказал Вейдер.

Люк нахмурился, но подчинился. Когда начался обратный отсчет, он вздрогнул и открыл их, вцепившись в штурвал и наблюдая, как уменьшается значение счетчика.

— Не открывай глаза.

Люку хотелось возразить, идея казалась нелепой — как он будет пилотировать, ничего не видя? Но его виртуальный истребитель уже запускался, и времени на это не было. Зажмурившись, он начал вслепую стрелять по противникам, и его сбили ещё быстрее, чем прежде, что было неудивительно. Он снова смотрел на табло и готовился попытаться ещё раз.

Когда симулятор не запустился, Люк нахмурился. Он глянул на своего командира и обмер: Вейдер стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на него. Люк не мог вымолвить ни слова.

— Энсин Ларс, вы пришли сюда учиться или просто поиграться на симуляторах?

Люку как будто под дых дали. Он сглотнул.

— Я...

— Ты вообще меня не слушаешь, сомневаешься в моих советах. Если ты не в состоянии мне довериться, то всегда можешь уйти и не тратить моё время.

Люк опустил глаза. Приказы Вейдера выглядели нелепыми, и он понятия не имел, как они могли ему помочь, но ситх был прав: если Люк хотел учиться у него, то действительно должен был следовать советам.

Вдруг он вспомнил свой первый бой. Тогда он был уверен, что приказ Вейдера приведёт к катастрофе, но его выполнение позволило уничтожить базу повстанцев. Может, сейчас было так же, и странный совет привел бы к неожиданному результату?

— Прошу прощения. Я действительно хочу у вас учиться, — сказал Люк. — Я попытаюсь.

— Хорошо, — ответил Вейдер. Люку показалось, что командир успокоился. — Владение Силой основано на рефлексах, и, чтобы научиться ему, нужно отбросить все предубеждения. Ты должен не просто делать то, что я скажу, но включиться в это умом и эмоционально.

Люк кивнул. Он всё понял и сделает лучше, чем было.

— Ещё раз, — сказал Вейдер.

Не говоря ни слова, Люк повернулся к монитору симулятора; от волнения в животе порхали бабочки.

— Теперь закрой глаза. Вдох, выдох. Ощути связь с окружающей обстановкой. Почувствуй, как электричество течёт в двигателях, почувствуй меня.

Люк подчинился и увидел расплывчатый образ. Он не понял, чувствовал ли он всё это на самом деле или просто воображал, но это было начало.

Программа симуляции началась, и на этот раз Люк не стал открывать глаза до тех пор, пока Вейдер не сказал:

— Уже лучше. Гораздо лучше.

Люк кивнул и слегка улыбнулся.

— Похоже, теперь я понял, но всё равно не смог сбить больше одного противника.

— Значит, надо начать с начала, — сказал Вейдер и запустил очередной раунд.

В этот раз он продержался около трёх минут, как и в предыдущий, но убить больше одного врага так и не получалось — его сбивали раньше. Это начинало утомлять, Люк всё сильнее ощущал напряжение, стресс и разочарование. Он снова начал думать о том, выполнима ли эта задача в принципе.

— Воспользуйся гневом, — сказал Вейдер. — Ощути связь с ним, пусть он подпитывает тебя.

Стиснув зубы, Люк повиновался. Он был одним целым со своим виртуальным кораблём, полностью погрузившись в симуляцию, и реагировал, прежде чем мозг успевал фиксировать происходящее. В ушах слышалось гудение трансформаторов, мешая думать. Не было ни прошлого, ни будущего — только настоящее, где назойливые противники пытались его сбить.

Но он им не даст. Он должен выжить ради Охотника.

Наконец после, как ему показалось, сотни попыток он смог уничтожить все вражеские корабли. Несколько секунд Люк недоверчиво смотрел на монитор, сердце колотилось, ладони вспотели, но он ощущал эйфорию.

Он поднялся на ноги и скривился, разгибая конечности. Вокруг всё вращалось, краски были ярче, чем раньше, как будто, пока он летал, реальность изменилась.

— Очень хорошо, — похвалил Вейдер. — Возвращайся к себе, поешь и отдохни. Ты это заслужил.

Люк поблагодарил его, совершенно измотанный, с трудом кивнул и вышел из зала, постепенно преодолевая атаксию.

Он рассеянно глянул на часы и разинул рот: Вейдер продержал его восемь часов.

"Неудивительно, что я так устал", — подумал он. Это была самая интенсивная тренировка в его жизни, но он чувствовал себя счастливым. Он стал пилотировать намного лучше: Люк даже представить себе не мог, сколько всего можно сделать с помощью истребителя.

Едва коснувшись головой подушки, он уснул.

Люк сидел, закусив губу, держась за голову и сосредоточенно глядя на отчёт об учениях, который ему надо было отправить. Он на минуту задумался, после чего вбил в форму несколько слов. Хотя ему уже много раз приходилось писать отчёты, это занятие не стало для него естественным. Он довольно легко оперировал стандартными фразами и шаблонами, но они казались ему искусственно усложнёнными. Он считал, что формулировка не важна, лишь бы была понятна суть.

Люк фыркнул, слегка улыбнувшись: эта часть работы точно всегда будет самой скучной.

Он рассеянно перечитал написанное и внес несколько поправок в текст, предвкушая свободное время, которое появится у него, когда он закончит. С тех пор, как он начал тренировки с Лордом Вейдером, свободного времени почти не осталось, в результате чего скопилась такая куча отчётов, что страшно было начинать её разгребать. Но Люк понимал, что если не сдаст их в ближайшее время, то получит санкции, поэтому занялся этим, как только ему позволил напряжённый график.

Он в последний раз просмотрел форму и с чувством облегчения отправил последний отчёт — теперь он был свободен. Люк зевнул, потянулся и опустил руки. Да, он был свободен, но чем теперь заняться? Бумажная работа сделана, физическая тренировка уже была, а о симуляторе не могло быть и речи, так как нужно было беречь силы для занятия с Лордом Вейдером, которое ожидало его чуть позже в этот же день. После долгих и упорных раздумий он был сбит с толку, заключив, что заняться-то и нечем.

Он растерянно озирался. У него уже так давно не было по-настоящему свободного времени. Идти к товарищам по отряду сегодня не хотелось. Раньше он пошёл бы в кают-компанию, чтобы с кем-нибудь поболтать или поиграть. Часто он заставал там Охотника, и тот дразнил его — дескать, Люк расслабился…

Сердце кольнуло — нет, сегодня он туда не пойдёт.

Он сгорбился на стуле и закрыл глаза ладонями, борясь с напором эмоций, которые снова нахлынули в полную силу, как только он перестал от них отвлекаться. Нельзя было срываться в пустом зале совещаний, куда в любой момент кто-нибудь мог войти. Он пришёл сюда, чтобы посидеть в тишине и сосредоточиться, но оказалось, что когда сосредотачиваться больше не на чем, то в тишине сложнее избегать горя.

Люк поджал губы и глубоко вздохнул. В сердце была пустота, и он думал, исчезнет ли она когда-нибудь. Он не был уверен, что хочет этого, так как не хотел забывать своего напарника… Он смотрел на свой палец, рисующий узоры на столе, но не замечал этих узоров.

Он понимал, что напарник не хотел бы, чтобы он настолько погрузился в горе. Охотник хотел бы, чтобы Люк сражался, выжил и помог Империи выиграть эту войну, что он и намеревался сделать, но легче от этого не становилось.

«Чёрт, вечно ты сваливаешь на меня всю тяжёлую работу», — прошептал он в тишине пустого зала.

Ему не ответили, но Люк всё равно увидел, как Охотник самодовольно ухмыляется и говорит, что сложные задания закаляют характер новичков. Люк мысленно посмеялся, сам не понимая, весело ему или грустно; сердце разрывалось.

Он услышал чьи-то приближающиеся шаги и посмотрел на дверь.

— Вот ты где! — сказал Седой. — Мы не видели тебя с самого утра и подумали, не случилось ли чего.

Люк слегка улыбнулся и пошутил:

— Да, случилось — надо было делать отчёты.

Седой улыбнулся в ответ.

— У нас обеденный перерыв, не хочешь присоединиться?

Люк закусил губу и опустил глаза. Вообще-то он не хотел, но не мог придумать вескую причину для отказа.

— Э-э-э, конечно, я приду, как только закончу, — он указал на свой датапад.

Седой нахмурился и посмотрел на датапад Люка, а затем на него самого.

— Тебе помочь? В последнее время ты слишком напрягаешься, может, перерыв пошёл бы тебе на пользу?

Люк отвёл глаза. Седой был так любезен, а он ему врал, придумывая оправдания.

— Да нет, я сам справлюсь, спасибо.

Он надеялся, что товарищ отстанет от него и уйдёт, так как уже начинал терять самообладание и меньше всего хотел сорваться. Люку ужасно надоело быть младшим членом отряда, за которым безбожно следили и также безбожно подкалывали. Но хуже всего было то, что в такие моменты, как сейчас, он ощущал себя зелёным, наивным мальчишкой, слабым и восприимчивым к каждой мелочи. Он ненавидел это ощущение.

Почувствовав руку на своём плече, он поднял глаза.

— Если постоянно думать об этом, будет только хуже, — сказал Седой, а Люк не понял, что он имел в виду: ложь об отчётах или то, что беспокоило на самом деле. — Пошли, компания поднимет тебе настроение.

— Мне не нужно поднимать настроение, — упирался Люк.

— Значит, поэтому ты сидишь тут один и прячешься? — спросил Седой, подняв брови.

Люк посмотрел ему в глаза, отвернулся и вздохнул.

— Ладно, я пойду.

— Столько энтузиазма. Мы же тебе на самом деле нравимся или нет?

Люк покраснел — он не думал о том, как остальные воспримут его перепады настроения.

Когда они пришли в кают-компанию эскадрильи, все уже принялись за еду. Они с Седым сели на пустые стулья, и Люк обнаружил, что рядом с ним сидит Гром, который взял его за предплечье.

— Метеор, — гаркнул он прямо в ухо, и Люк невольно вздрогнул. — Ты куда пропал?

— Да просто работал, — ответил он, — нам же нельзя бездельничать целыми днями.

— Если бы ты работал так же эффективно, как хамишь, управился бы в два раза быстрей, — парировал Гром.

Люк рассмеялся. Он взял кусок хлеба и сделал себе бутерброд с ветчиной.

— Господи, как же хочется жрать. А кто принёс еду?

— Торпеда, — ответил Гром. — Вчера он заполнил холодильник, потому что ты, видишь ли, этого не сделал.

Люку стало стыдно.

— А, да, извини, вылетело из головы… Буду следить за этим внимательней.

— Если мне ещё раз придётся делать твою работу, то я и еду за тебя съем, — сказал Торпеда, сидевший напротив.

Люк не нашелся, что ответить, и просто отметил про себя, что нужно не забывать. Может, он и тратил много времени на занятия с Вейдером, но это не означало, что другие не были заняты.

Потом они начали беззаботно болтать, а Люк наслаждался моментом, откинувшись на спинку стула. Зря он избегал общения с товарищами. Седой был прав: он слишком напрягался.

Люк доедал свой бутерброд, когда поднялся Разрыватель.

— Парни, это всё замечательно, но у нас много дел, так что в пять собираемся в зале совещаний для обсуждения операции.

«Операции? — подумал Люк. — Последняя же была совсем недавно. Что это может быть?»

Ему стало любопытно. Он встал из-за стола, помог остальным прибраться, и они все пошли в зал совещаний.

Пока они шли по коридору, Люк ощутил, как холодное щупальце Силы толкнуло его и начало исследовать. Он вздрогнул и нахмурился.

— Надо же, Лорд Вейдер сам будет проводить инструктаж? Странно…

Шедший рядом Гад недоуменно посмотрел на него.

— Лорд Вейдер? В смысле… ой.

Его невозможно было не заметить: Вейдер возвышался в конце зала и разговаривал с лейтенантом Танбрисом. Пока пилоты рассаживались, Разрыватель подошёл к ним и обменялся парой слов. Люк сел в конце стола, подальше от Вейдера, где, возможно, он не стал бы бросаться в глаза. Наконец Разрыватель тоже сел, лейтенант Танбрис встал сбоку, а ситх заговорил:

— Улики, включая последнюю безумную атаку повстанцев, указывают на то, что база, которую мы обнаружили на Праадосте-2, не единственная на этой планете. Мы полагаем, что деятельность повстанцев здесь продолжается, поэтому планету нужно будет зачистить полностью.

Он нажал кнопку, и уже знакомое изображение Праадоста начало медленно вращаться.

— Вы будете в авангарде: ваша задача — сканировать поверхность планеты на наличие любых подозрительных признаков. Под вашим прикрытием на поверхности будет проводить поисковые работы наземная группа. Вы должны будете помогать и защищать их.

Вейдер прервался и взглянул на них.

— Так как власти Праадоста не сочли целесообразным дать разрешение на обследование планеты, следует ожидать сопротивления. Другие эскадрильи будут патрулировать пространство вокруг планеты и отражать внешние угрозы, но непосредственно контактировать с наземными войсками будете только вы.

Все кивнули, сосредоточенно внимая командиру. Люк рассеянно уставился на вращающееся изображение, не в состоянии точно определить свои ощущения. Он надеялся, что они узнают, что скрывают повстанцы. Нечто настолько важное, что они осмелились предпринять столь глупую и неорганизованную атаку на Звездный Разрушитель.

Вейдер взмахнул рукой, и на глобусе возникло несколько точек, после чего он начал детальное объяснение плана. Люк чуть не улыбнулся: ну что за позёрство — использовать Силу для того, что можно сделать, нажав пару кнопок! К тому же никто всё равно не понимал, что он делал: Люк был почти уверен, что этот фокус заметил только он.

Он вдруг вспомнил, что командир может читать мысли, и испуганно глянул на Вейдера. К счастью, ситх никак не реагировал, и Люк снова сосредоточился на теме совещания.

Ответив на вопросы пилотов, Вейдер закончил брифинг и направился к выходу. Когда он проходил мимо Люка, того затрясло. Он постепенно привыкал к присутствию Вейдера, но сила ситха до сих пор ошеломляла.

Словно что-то вспомнив, Вейдер остановился на пороге и повернулся к Люку.

— Энсин Ларс, в зале симуляторов через… — он на мгновение задумался, — десять минут.

— Да, милорд, — ответил Люк, не обращая внимания на то, как все на него уставились. Вейдер перенёс совещание почти на полчаса раньше.

Ситх кивнул и ушёл, сидящие в зале выдохнули. К сожалению, как Люк и ожидал, посыпались вопросы.

— Зал симуляторов? С Лордом Вейдером? Зачем? — спросил Гром.

Люк сглотнул: вообще-то, он не собирался рассказывать об этом остальным. Как можно объяснить Силу? Нельзя было говорить о своём шестом чувстве — его бы сочли сумасшедшим… Он решил вместо этого сказать полуправду и ответил:

— Уроки пилотирования.

Люк посмотрел в глаза Грому и отвёл взгляд, ожидая реакции.

— Уроки пилотирования?! Зачем? Они тебе не нужны!

— Вообще-то, нужны, — пробормотал Люк в ответ Торпеде.

— Мне кажется, Лорд Вейдер никому ещё не давал индивидуальных уроков, наверно, ты какой-то особенный.

— Это награда за что-то или наказание за твоё поведение?

— Ребята, умоляю, — вмешался Люк, который понятия не имел, что отвечать. На него не пялился только Разрыватель, который собирал свои записи и выключал голопроектор. — Я сам толком не знаю. Я просто сказал ему, что хочу летать лучше, и он предложил обучать меня, а я согласился. Вот и всё.

— Так ты из-за этого пропал на несколько дней? — спросил Гад. — Ты доведёшь себя до истощения.

— Ага, — ответил Люк. Все открыли рты, чтобы задать очередные вопросы, но он поспешно оборвал их. — Слушайте, ребята, прямо сейчас я не могу вам всё объяснить. Мне правда нельзя опаздывать.

— Согласен, — сказал подошедший к ним Разрыватель. — Всё сплетничаете, как датормирские бабки-ведьмы. Подвиньтесь, дайте пройти.

Разрыватель ушёл, остальные пилоты переглянулись, посмотрели на Люка и молча вышли из зала, к великому облегчению последнего. Он уже выходил сам, когда Тайный Матерщинник взял его за руку и спросил:

— У тебя всё нормально?

Люк улыбнулся.

— Да, спасибо. А что?

Тайный Матерщинник не ответил. Он задумчиво смотрел, как Люк потирал горло, а тот внезапно засмущался и опустил руку.

— Это уже вошло у тебя в привычку, — заметил Матершинник.

Люк пожал плечами, пытаясь не покраснеть.

— Ой, а я и не заметил.

Повисла неловкая пауза, и Люк начал озираться, чтобы отвлечься.

— Это сделал Лорд Вейдер, да?

Люк застыл.

— Что?

Тайный Матерщинник указал на его шею. Он выглядел как зловещая птица с этим своим ястребиным носом.

— Ты тогда вернулся в кают-компанию и почти не мог говорить. Это же из-за Лорда Вейдера?

Люк поджал губы и опустил глаза. Тайный Матерщинник мягко сжал его руку, но Люк не чувствовал утешения — он был раздавлен. Он отдернул руку, и Тайный Матерщинник отступил.

— Прости, это не моё дело. Я просто хотел помочь.

— Да, — выпалил Люк, глядя ему в глаза, — это сделал Лорд Вейдер. Но это было давно, теперь всё в порядке.

Люк выдержал взгляд товарища, пытаясь не дёргаться, пока тот наконец не кивнул, хотя Тайный Матерщинник до сих пор выглядел обеспокоенным.

— Ну ладно. Знай — если тебе что-то понадобится — хотя бы даже просто выговориться, — мы с тобой.

Люк улыбнулся и кивнул, но ничего не ответил, и они вышли из зала.

Он не соврал Тайному Матерщиннику: это действительно случилось давно, теперь он был в порядке. Но зачем тот вообще начал ворошить прошлое? У Люка до сих пор учащалось сердцебиение и возникало напряжение всякий раз, когда нужно было провести несколько часов наедине с командиром, но тот случай здесь был ни при чём.

Люк подумал, каким же дураком он был: Вейдер оказался превосходным учителем. Летное мастерство Люка резко возросло, он всё острее чувствовал Силу — вокруг своих товарищей, в космосе, на всём корабле. Ему приоткрылся совершенно новый мир, а он чуть не упустил эту возможность.

Нарушая правила, он побежал в зал симуляторов, чтобы не опоздать. Как он и думал, Лорд Вейдер уже ждал его там и, когда Люк вошёл, начал зондировать его Силой — юноша теперь интерпретировал это как безмолвное приветствие. Люк глянул на часы: он пришёл на две минуты раньше.

— Заходи. — Вейдер подозвал его жестом. — Прежде чем мы начнём, мне надо, чтобы ты выполнил другое упражнение. Садись на палубу.

Поколебавшись долю секунды, Люк подчинился и сел со скрещенными ногами чуть поодаль от Вейдера. Он ощущал себя ещё меньше, чем обычно, в сравнении с гигантом-командиром.

— Положи руки на колени и закрой глаза. Вдох-выдох, потянись к Силе и свяжись с ней.

Люк повиновался, хотя не так просто расслабиться, когда над тобой возвышается Вейдер. Однако вскоре его захлестнуло знакомое ощущение собственного дыхания вкупе с успокаивающим, ритмичным, медленным дыханием ситха. Он потянулся своим шестым чувством — это уже давалось ему проще — и почувствовал, что Сила ждала его, тёплая и движущаяся на кончиках пальцев.

— Теперь сканируй окружающее пространство. Расширь своё восприятие.

Даже не задумываясь, Люк выполнил, что ему велели. Он слышал гудение двигателей, чувствовал течение тока по проводам и видел, как мигают индикаторы на костюме Вейдера, синхронизируясь каким-то сложным и непонятным для Люка образом. Но отчётливей всего он чувствовал жизнь, бурлящую в нём самом, в Вейдере и в солдатах за дверью, связывающую их воедино.

— Ещё шире — почувствуй весь корабль. Если можешь, иди дальше, за его пределы: звезды, планету, жизнь на планете.

Невероятно: Люк ощутил всё это как нескончаемый поток энергии, окружавший его. Он видел цвета и свет, настолько яркий, что он словно купался в солнечных лучах.

Он открылся ещё сильней и обнаружил ещё одно присутствие — мощное средоточие клубящегося дыма. Он интуитивно понял, что это был Вейдер, и потянулся к нему, движимый любопытством. Присутствие ситха переплелось с его собственным; щупальца, состоящие из чистой Силы, обвились вокруг аналогичных щупалец, принадлежавших Люку, пульсируя синхронно. Вейдер взял инициативу на себя и стал направлять его в этом исследовании.

Люк погрузился в это состояние глубже. Единственным физическим явлением, которое он ещё осознавал, был его пульс, так как он соединял его с расширяющимися новыми, коими были их присутствия. Всё вокруг было Силой: Люк нырял на дно океана и взмывал в самый высокий слой атмосферы, а затем оказался в огне плазмы, медленно кипящей на звезде или в жерле вулкана.

Ему начали приходить видения, сменяя друг друга так быстро, что кружилась голова. Тысячи вариантов будущего и прошлого смешались, и понятие времени потеряло смысл. Он видел отчаяние, боль и радость. Видел начало и конец вселенной, а так же саму суть жизни и смерти. Себя он увидел и мелким фермером, и лучезарным богом; он кричал в муках и смеялся в блаженстве. Груз знания давил так, что ему было больно.

Видения стали более ясными: он стоял на коленях на холодном полу, не в силах пошевелиться, вместо крови по венам словно тёк огонь. На него орали, а он не мог ответить — он мог только кричать и умолять из-за вновь вспыхнувшей агонии.

Вдруг всё резко прекратилось, и он снова оказался в своём теле, задыхающийся и исполненный ужаса. На мгновение он увидел Лорда Вейдера, приближавшегося к нему с угрозой, а затем возвышавшегося над ним, вызывая страх, но и это мимолётное видение исчезло. Он заморгал и выдохнул.

— Ого. Что… что это было?

— Сила, — ответил ситх. — Её истинная природа и могущество. Вот таким могуществом ты можешь обладать.

Люк содрогнулся и опустил глаза. Не хотелось признавать, но этот опыт был ужасен. Последнее видение до сих пор отдавалось болью в теле и ощущением беспомощности… Что оно означало? Оно было из будущего или из прошлого? Или это было предупреждение с каким-то глубоким смыслом? Он не понимал — казалось, мозг был настолько перегружен информацией, что не успевал её обработать, а Люк мог ощущать лишь трепет. Сила и правда ошеломляла…

Но хотя это кратковременное вторжение под её полог выбивало из колеи и пугало, Люк чувствовал… соблазн. Притяжение. Он смутно осознавал, что столкновение с глубинными истинами вселенной было непривычным опытом и в какой-то мере изменило его, хотя он ещё не понял, в какую сторону.

— Полагаю, теперь ты готов учиться пилотированию.

Люку не надо было повторять дважды. Он подскочил и с чувством глубокого облегчения от возвращения в привычную колею скользнул в кресло симулятора. Ощущение штурвала в руках вернуло его в реальность.

Программа была чрезвычайно сложной, как обычно.

Стиснув зубы, Люк уклонялся от врагов и изо всех сил пытался держаться за Силу. Она же, казалось, постоянно ускользала от него, как будто недавнее глубокое погружение вывело его из равновесия и лишило возможности связываться с ней должным образом.

Дымчатые щупальца Вейдера снова сплелись с его собственными, указывая ему путь. Под его руководством Люк без труда выполнил упражнение.

— Ещё раз, — сказал Вейдер.

Симуляция началась заново, и на этот раз Люк погружался в Силу сам. Присутствие Вейдера всё ещё было рядом, но на этот раз ситх довольствовался тем, что время от времени подталкивал его в нужном направлении, пока Люк начинал проникать своими щупальцами в тонкости кода программы. Он увидел, как виртуальные враги должны были реагировать на его движения, и отметил закономерности в их поведении. Ему в голову пришла идея, и он улыбнулся. Он знал, что это не совсем по правилам, но ведь никто и не запрещал.

Положившись на Силу, он закрыл глаза и, минуя индивидуальные изображения противников, сосредоточился на картине в целом. Он просматривал код, пытаясь понять сам алгоритм, а не результат его работы. Затем он подал сигнал на нужный элемент микросхемы аппарата, и все вражеские истребители разом взорвались.

Открыв глаза, Люк не мог сдержать ухмылку, увидев число на экране — он не думал, что такой балл вообще можно получить.

— Хорошо, — сказал Вейдер. — Очень хорошо.

Люк не ответил. Ситх держал его за плечи — должно быть, он положил руки во время симуляции. Молодой человек невольно напрягся, но ничего не происходило. Прозондировав эмоции Вейдера, он обнаружил удовлетворение и смог немного расслабиться, даже прижаться к рукам ситха.

Однако, долго это не продлилось. Будто внезапно осознав, что делает, Вейдер отошёл. Подойдя к панели управления, он набрал пару команд, и через мгновение балл, набранный Люком, исчез.

— Не стоит оставлять балл в памяти — это может вызвать ненужные вопросы.

Люк рассеянно кивал. Он смотрела на своего командира, не понимая, как всё это могло случиться и не был ли это лишь странный сон. Он механически потёр горло и сказал:

— Не могу понять, почему вы так помогаете мне.

Вейдер вскинул голову и с минуту смотрел на Люка своей маской, заставляя его чувствовать себя невероятно маленьким.

— Ты жалеешь, что начал обучаться у меня?

— Нет, конечно, нет, — поспешил ответить Люк. — Просто… я не понимаю. Во мне нет ничего особенного.

Вейдер стоял неподвижно и смотрел на него. Он поднял щиты, и Люк не мог понять, о чём он думал. Сердце Люка забилось сильнее — он думал, не ляпнул ли лишнего. Он готов был извиниться и забрать свой вопрос обратно, очень надеясь, что если опять повёл себя нагло, то его не накажут. Но Вейдер ничего не делал, не набрасывался на него в гневе, а лишь наблюдал, слегка склонив маску набок.

— Ты правда не чувствуешь, молодой человек? — медленно и очень тихо заговорил ситх. — Наши судьбы связаны. Я в ответе за твою судьбу.

По телу Люка пробежала дрожь — то ли от страха, то ли от предвкушения, то ли от беспомощности, он и сам не понял. Он лишь знал, что эти слова, как-то слишком фатально резонировавшие с Силой, были правдивы.

Люк не мог вымолвить ни слова и стоял молча, не зная, какое будущее его ждёт. Он посмотрел в глаза командиру, который стоял так же неподвижно и которому было так же неловко, как ему самому. Между ними воцарилась напряжённая тишина. Люк робко улыбнулся, впервые почувствовав, что появились предпосылки для более глубокого взаимопонимания между ними.

"Выполняйте приказы. Да пребудет с вами Сила".

Офицеры поспешили к двери, на ходу подтверждая получение приказа. В кои-то веки Вейдер не вышел из зала первым. Через пару минут он пойдёт готовиться сам, подготовит свой истребитель и проведёт предполётную проверку оборудования. Но сейчас его мысли были заняты другим неотложным делом — связанным с Ларсом, как обычно в последнее время.

Он закрыл глаза, сосредоточился на монотонных звуках своего дыхания и потянулся к Силе. В последнее время ситх был рассеянным, так как начал слишком часто думать о парне. Возможно, он допустил ошибку, совместив обучение и подготовку к атаке. Даже сейчас, когда надо было сосредоточиться на операции, он продолжал вспоминать последнюю тренировку, которая прошла очень хорошо, и её непредсказуемые последствия.

Он не ожидал, что Ларс так быстро и легко погрузится в Силу — потенциал парня не переставал удивлять, — но сейчас его беспокоило другое — видение.

Ситх пытался воспроизвести его в памяти, положив руки на стол и облокотившись на них. Картинки были нечеткими, размытыми, и он не мог понять, что за событие они изображали. Было неясно, относились ли они к прошлому, к будущему или это был альтернативный вариант развития событий. Он лишь знал, что это было тёмное видение о боли, и ему не хотелось узнавать больше.

Однако Вейдер не мог забыть чувство, которое пробудило в нём видение — ощущение теплоты и родства в момент, когда его присутствие в Силе слилось с солнечным присутствием юного ученика. Близость, которую он не испытывал много лет, прожитых в одиночестве, и уверенность, что их судьбы действительно зависят друг от друга.

Мысли невольно перенесли его в прошлое... он начал размышлять о лучшей жизни. Его нерождённый ребёнок был бы так же одарён и принимал бы его с такой же готовностью? В этом не было сомнений. Они бы вместе исследовали глубины Силы с самого его рождения и знали бы друг друга почти так же, как самих себя. Ребёнок совместил бы в себе его суть и суть Падме; он ощущался бы таким же ярким и знакомым, как Люк.

Вейдер сжал кулаки: Ларс никогда не заменит ребёнка, погибшего от его руки. Это точно. Простой пилот, глупый, импульсивный мальчишка — для ситха он был лишь инструментом, который надо было отточить и использовать. Как только Ларс станет не нужен, Вейдер избавится от него — или, возможно, подарит Императору в качестве жеста доброй воли. Мастер оценил бы его грубую силу.

А тут ещё надо было истребить повстанцев. Он подумал о том, проявится ли прогресс, сделанный Люком, в настоящем сражении...

Вейдер вылетел из зала.

Вид Праадоста-2 показался Люку более знакомым, чем можно было ожидать после единственного сражения на планете. Черная эскадрилья выстроилась вокруг транспортника наземной команды. В транспортнике сидело несколько штурмовиков, которые должны были исследовать планету на признаки присутствия повстанцев под прикрытием пилотов. Люк занял в строю место Охотника, напарника у него не было. В авангарде летел Вейдер в сопровождении Разрывателя. За ними следовало ещё несколько эскадрилий, обеспечивавших вторую линию защиты.

Они снизились и начали высматривать праадостские корабли, которые, как они знали, будут им препятствовать. Внизу было видно лишь движущиеся облака и джунгли.

Опустившись ещё ниже, они обнаружили лишённую густой растительности поляну и стали заходить на посадку. До сих пор они были одни, кроме разговоров по рации не было слышно ни звука. Люк надеялся, что они застигли местных врасплох и смогут добраться до места назначения до того, как те отреагируют.

Надежда угасла, когда радары зафиксировали небольшую группу кораблей.

— Чёрная эскадрилья, построение Черека, — приказал Дарт Вейдер. — Транспорт, заходите на посадку.

Они заслонили собой транспортник от приближавшихся истребителей. Теперь врага было видно: группа истребителей Нимбус и старых набуанских N-1. Они набросились на эскадрилью Вейдера, открыв шквальный огонь.

Люк уклонился от летящих в него зарядов и открыл ответный огонь. Скорость вражеского истребителя не шла ни в какое сравнение со скоростью СИДа Люка, и он без труда вытолкнул его с охраняемой территории.

— Транспорт сел, — отчиталась командирша наземной группы, женщина лет тридцати, — войска высаживаются.

— Всем кораблям прикрывать район Аурек-1-1, — приказал Вейдер.

Люк сделал последний выстрел по своему противнику и, когда тот рухнул в джунгли, открылся Силе. Почувствовав, где находится его отряд, он направился в наименее защищённую точку. Враг пытался создать там брешь, но Люк вмешался раньше.

Пилот был хорош. Они летали кругами и уклонялись от огня друг друга, не давая возможности себя сбить. Люк стиснул зубы и приготовился попросить напарника разобраться с вражеским кораблём, но вспомнил, что он один. Придётся решать проблему самому.

Не обращая внимания на боль в сердце, он глубже погрузился в Силу, закрыл глаза и выстрелил. Враг потерял управление, его корабль закрутило, так как он остался без крыла. Люк чуть не выматерился: он падал на территорию, которую они защищали, прямо на солдат. Люк кинулся к нему и выстрелил ещё несколько раз. Корабль взорвался, прежде чем пилот успел катапультироваться; куски дюрастила заcтряли в зарослях, а Люк едва уклонился от взрыва.

— Зонды запущены, зона Аурек-1-1 покрыта, выдвигаемся в сектор Ксеш, — объявила лидерша наземной группы.

По приказу Вейдера Эскадрилья направилась в указанный сектор. Они рассредоточились, образовав над сектором круг, через который не могли пройти вражеские корабли.

К Тайному Матерщиннику и Космосу подлетели три праадостских истребителя, и Люк направился к товарищам.

— Чёрные Шесть и Семь, помощь нужна? — спросил он.

— Не откажемся, Пятый, — ответил Тайный Матерщинник.

Люк присоединился к их танцу: две тройки пилотов то сближались, то отдалялись друг от друга — противники пытались прорвать оборону. Люк полуприкрыл веки, полагаясь больше на Силу, чем на зрение. Уклонившись от вражеского огня, он сбил корабль, угрожавший Тайному Матерщиннику, после чего сблизился с ним, и они оба подлетели к Космосу. Противник Люка до сих пор висел у них на хвосте.

Праадостец выстрелил, и заряд пролетел на волосок от Космоса, но тот уклонился. У Люка в жилах застыла кровь. Стиснув зубы, он на всех парах рванул к ним.

Сегодня он не даст врагам забрать ещё кого-то.

— Пятый, осторожно, — предупредил Тайный Матерщинник, — у тебя ещё...

Люк сделал бочку, уклоняясь от летящих в него зарядов, выстрелил в противника Космоса, после чего резко развернулся и открыл огонь по своему преследователю. Оба вражеских корабля взорвались.

В комлинке раздался свист.

— Впечатляет, но, вообще-то, есть я. В другой раз давай вместе!

— Извини, Шестой, — ответил Люк.

У него не было времени на размышления об этом, так как два вражеских истребителя воспользовались брешью в обороне, образовавшейся в результате их боя, и теперь вслепую стреляли вниз — туда, где должны были быть солдаты.

— Двое противников на охраняемой территории. Шестой, Седьмой, готовы сразиться?

Получив от них подтверждение, Люк возглавил строй, и они полетели к праадостцам.

— Шестой и Седьмой, займитесь кораблём на 340-0, я прикрою, — сказал он.

— Принято, Пятый.

Люк свернул направо, а его товарищи занялись истребителем слева. Удерживая фокус своих щупалец Силы на их сражении, Люк схлестнулся со вторым противником. Враг тут же переключился с обстрела поверхности на него. Люк выстрелил в него и взмыл вверх, увлекая его за собой. Несколькими точными выстрелами он подтолкнул его к первому противнику, и оба врага оказались в окружении Тайного Матерщинника, Космоса и Люка.

— Внимание-внимание, всем истребителям! На подходе враг из космоса!

Люк попал в левое крыло одному из праадостцев. Тот потерял управление и врезался во второго противника с ярким взрывом.

С неба спускалась целая армия незнакомых Люку одноместных истребителей. Обнаружив имперцев, которых уже помотало, они направились прямо к ним сокрушительной волной. Вражеское подкрепление — должно быть, они прорвали линию обороны на уровне Опустошителя. Истребители второй линии тут же преградили им путь, но некоторым удалось прорваться.

Ну вот, теперь начнётся бой.

— Эскадрильи Призрак и Эбен — на первую линию. Чёрная Эскадрилья, ближе к охраняемой территории, — скомандовал Вейдер.

Люк вцепился в штурвал и прибавил скорость, направляясь к вражескому кораблю, который прорвал предыдущую линию обороны. К нему тут же подлетел второй противник. Крутясь и изворачиваясь, Люк наконец вырвался из клещей, но это не означало, что можно отдохнуть.

Вокруг него шло сражение, которое выглядело как размытые линии зелёного и красного огня; корабли стреляли друг в друга со всех сторон. На радарах была куча движущихся точек, комлинк постоянно жужжал. Было сложно определить местонахождение остальных членов отряда в конкретный момент времени.

Глубоко вдохнув, он погрузился в Силу и ощутил ставшее привычным расширение сознания. Он нырнул вниз, и через полсекунды в место, где он был, прилетел заряд. Картина битвы стала одновременно и ясной, и более запутанной. Люк взмывал вверх, нырял вниз, делал бочки, стрелял, каждый раз попадая в цель, но при этом понятия не имел, что происходит. Он больше не воспринимал корабли по отдельности — вокруг были потоки движущихся объектов, траектории передвижения кораблей, а он без труда определял, где надо вмешаться.

По спине пробежала холодная дрожь, и рядом с ним вспыхнуло ещё одно присутствие, которое его искало. Люк улыбнулся, узнав его, и ответил. Он не думал, что Лорд Вейдер делал это намеренно — скорее было похоже на рефлекс, — но всё же принял протянутую ему нематериальную руку. Он потянулся своими яркими щупальцами, сплетаясь с дымчатыми щупальцами Вейдера.

Положившись на эту связь, Люк с её помощью ещё сильнее погрузился в Силу. Теперь его глаза были закрыты, и он обнаружил, что так острее ощущается азарт сражения. Он видел корабли вокруг и пилотов, стрелявших в него. Также он осознавал общую картину: вторую линию; его собственный отряд, сражавшийся с праадостской армией; внешние линии обороны, изо всех сил пытавшиеся сдержать вторжение на планету. Он позволил Силе вести себя, подталкивать туда, где он был нужнее всего среди всех этих траекторий. Пилоты выживали и умирали, маленькие точки жизни схлопывались и исчезали, иногда от его руки.

Присутствие Вейдера Люк чувствовал сильнее, чем Разрывателя — то ли потому, что он были физически ближе, то ли потому, что он был командиром отряда.

Он понял, лишь когда по рации раздался голос Вейдера:

— Ларс, ко мне.

— Есть, сэр, — ответил он и подчинился.

Как он и подозревал, Разрыватель больше не прикрывал Вейдера. Люк запретил себе думать об этом и подлетел к командиру.

Таких ощущений, как от полёта в роли ведомого Вейдера, он не испытывал никогда. Даже с Биггсом у них не было такой гармонии. Они летели на одной скорости, одинаковым стилем, и Люк предсказывал следующие действия так, будто сам их инициировал. Он полагал, что это благодаря Силе, омывавшей их обоих, но было и что-то ещё.

— Милорд, мы обнаружили повстанческий проект, — доложила коммандерша с поверхности. — Это огромный комплекс пещер, а в них целая куча... военных беженцев.

Вейдер сделал петлю и сбил вражеский корабль.

— Уточните, коммандер.

— Судя по внешнему виду, это гражданские с семьями. Выглядят бедно и растерянно; с ними несколько ксеносов и иностранцев. На бойцов не похожи. Хотя это место хорошо обороняли, я не думаю, что они опасны.

— Сколько их?

— Несколько сотен, милорд.

Воцарилось напряженное молчание. Люк отлетел от Вейдера и выстрелил в противника, который был вынужден уклониться и потерял преимущество.

— Уничтожить пещеры, — наконец приказал Вейдер. — Мы не можем позволить себе рисковать.

— Да, милорд.

Сеанс связи завершился, и Люк сразу забыл об этом приказе. Битва продолжалась, корабли до сих пор летали и падали. Казалось, понятие времени потеряло смысл: так было всегда? Он не знал. В голове ощущалось нарастающее давление, он почувствовал глубокую усталость.

Из этих ощущений его вырвал Вейдер, резко потянув к себе своими щупальцами.

Присутствуй в моменте.

Люк заморгал, прерывисто вздохнул и мысленно поблагодарил командира. В манящих глубинах Силы было легко потеряться. Теперь надо будет уделять этому больше внимания.

— Милорд, мы добрались до транспорта, — раздался мужской голос. — Коммандерша Мэврон дезертировала и присоединилась к повстанцам. Мы не знаем, что стало с ней и с жителями пещер после взрыва.

— Принято, солдат. Готовьтесь к отбытию, но не взлетайте без моего сигнала.

— Есть, сэр.

Битва утихала. Имперцы оказались сильней праадостцев вместе с их подкреплением, и те начинали отступать.

Как только расчистили путь для транспорта, Вейдер приказал им взлетать. Эскадрилья окружила его, как и при спуске, и сопровождала всю дорогу назад. До Опустошителя они добрались без приключений; пара оставшихся вражеских кораблей стреляли в разрушитель, но затем сдались либо были взорваны имперцами. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они приземлились.

Люк ступил на палубу, и всё вокруг начало вращаться. Он снял шлем и стал сосредоточенно смотреть в одну точку перед собой, заставляя себя глубоко дышать, после чего ему полегчало.

Вся эскадрилья собралась вместе. Пилоты переглядывались, оценивая, кто вернулся. На их лицах появилось выражение глубокого беспокойства, к которому Люк уже начал привыкать. Как он и ожидал, Разрывателя с ними больше не было, но все остальные подъехали к стойке и выбрались из своих истребителей. Люк облегченно вздохнул.

Когда Вейдер направился к ним, сердце Люка в очередной раз оборвалось.

— Энсин Ларс, теперь вы будете моим напарником в сражениях вместо коммандера Митхеля, — сказал ситх. — Остальные его обязанности возьмёт на себя лейтенант Гуфраи.

Тайный Матерщинник кивнул, остальные молчали. С минуту Вейдер колебался — Люк подумал, что, возможно, он пытался подобрать слова соболезнования или почтить память своего павшего ведомого, но ситх развернулся и ушёл так быстро, что плащ за ним развевался.

Повисла гнетущая тишина, полная вопросов. Люк чувствовал, как товарищи пялятся на него, и почти слышал вопросы в их мыслях.

— ...Ведомый Дарта Вейдера?

Уловив неверие в тоне Корла, Люк вздрогнул.

— Ага, сам не знаю, как так вышло, я...

— Сперва уроки пилотирования, теперь это... — заговорил Гром.

— Не здесь, — вмешался Тайный Матерщинник. — Пойдёмте в кают-компанию. — Он помрачнел. — Надо почтить память заместителя командира должным образом.

Лица остальных пилотов также стали серьёзными, а у Люка сжалось сердце при упоминании о том, что сегодня эскадрилья лишилась ещё одного пилота. Он посмотрел на товарищей и осознал, что неизвестно, доживут ли они все до завтра — даже он сам. Он подумал, что за счёт владения Силой его шансы выжить были несколько выше, чем у остальных, однако это оказалось слабым утешением.

Вскоре они пришли в кают-компанию эскадрильи. Поначалу все сидели молча, затем Гад заговорил. Он вспоминал, как впервые встретился с Разрывателем на тренировке. После другие стали по очереди говорить о его лидерских качествах, умении вдохновлять и о том, каким он был требовательным.

Люк слушал молча. Время от времени он печально улыбался, когда чья-то история пробуждала в нём воспоминания, но сам ничего не говорил — а что он мог сказать? Он всегда был плохим оратором и не знал, как выразить эту боль в груди.

Он плохо знал Разрывателя — тот был его начальником, и они разговаривали только во время тренировок. Но мысль о том, что Люк никогда больше его не увидит, была ужасна.

Люк подумал о том, что эскадрилья уже поминала Охотника и Крысу без него, и почувствовал вину.

Но вот истории закончились, и снова воцарилась тишина. Слова были и не нужны — минуту они все вместе вспоминали Разрывателя.

— Поминки, конечно, дело хорошее, — сказал Корл, когда закончилась минута молчания, — но он хотел бы, чтобы мы продолжали сражаться — это лучший способ почтить его память. Я поднимаю бокал за Разрывателя, за Империю и за победу, которую мы так часто одерживали благодаря ему. Остальные последовали его примеру, одновременно бормоча: "За Разрывателя, за Империю, за победу".

Выпив, они снова минуту помолчали, после чего опять начались разговоры. Седой поднялся, взял свой планшет и сказал, что ему надо делать отчёты; Гром пошёл готовить доклад для брифинга, и вскоре всё вернулось на круги своя, хотя в зале остались отголоски гнетущей атмосферы.

Люк уже подумывал сделать то, что Лорд Вейдер называл "медитацией", и пойти отметиться пораньше, когда на скамейку рядом с ним плюхнулся Гад.

— Ну и как ты умудрился стать ведомым Лорда Вейдера, хотя тебе ещё нет двадцати? Мне нетерпится узнать.

Люк фыркнул и невесело улыбнулся, изображая беззаботность и делая вид, что не замечает, как половина эскадрильи навострила уши. Было ясно заранее, что его товарищи не оставят это так.

— Да я знаю не больше твоего, — ответил он. — Понятия не имею, почему он выбрал меня.

— Но он же тебя обучал, — не отставал Гад, — и что, никогда об этом не упоминал? Ни разу?

— Нет, — ответил Люк, начиная злиться. — С чего бы? Я же сказал: сам не знаю, как так получилось.

Он опустил голову и уставился на свой полупустой стакан.

— Лорд Вейдер... непредсказуем.

— И не говори, — усмехнулся Гад.

— А уроки пилотирования, — сказал Гром. — Не обижайся, но они кажутся бессмысленными, потому что никто не летает так, как ты. Если только он не готовил тебя к повышению...

Люк занервничал: нельзя было никому рассказывать о Силе — его бы сочли психом. В то же время Гром, может, и был прав. Вейдер же говорил ему о... а о чём он вообще говорил? Люк не помнил, но вроде это было что-то важное, не то, что можно ожидать от простого пилота.

Он пожал плечами, не желая продолжать разговор на эту тему.

— Ой, да ладно тебе, — сказал Гром. — Готовил же?

— Нет, — резко ответил Люк, — он ничего не говорил мне об этом. Пару недель назад он мне чуть шею не свернул, и я без понятия, что ему от меня надо. Мне страшно, чтоб ты знал, но он мой командир, и я на собственном горьком опыте прочувствовал, что он делает с теми, кто его не слушается. Если любишь дышать, то не стоит задавать ему лишних вопросов.

Люк запыхался и замолчал, стараясь игнорировать недоуменные взгляды, направленные на него.

— Ладно, ладно! — ответил Гром, подняв руки.

К облегчению Люка, они сменили тему, но он не спешил присоединяться к разговору. Его что-то беспокоило — это касалось сражения, но он не мог сказать точнее. Он задумался на пару минут, а затем пожал плечами и допил то, что оставалось в стакане.

Всё равно это, наверно, было не так уж важно. Он переключил внимание на остальных пилотов и присоединился к игре в Пазаак, которую они затевали.

Люк осознал, что его беспокоило, лишь поздно вечером, когда чистил зубы перед сном. В груди закололо.

Секретный проект повстанцев... который они так упорно защищали... это было укрытие для беженцев — гражданских, чью жизнь разрушила война. Невинных людей, которые, вероятно, хотели лишь покоя и стабильности. А они уничтожили укрытие и убили этих людей, чьим единственным преступлением было то, что они всё потеряли. Люк закрыл глаза, борясь с разыгравшимся чувством вины. Биггс укоризненно смотрел на него, поджав губы, как это было каждый раз, когда они спорили в академии.

Нет. Во-первых, не надо было им связываться с повстанцами. Конечно же, они знали, что это опасно. И кто знает, не был ли лагерь беженцев прикрытием для каких-нибудь гнусностей? По мнению Люка, повстанцы были вполне способны на такое. Люди, оказавшиеся на линии огня, знали, на что шли. Люк глубоко вздохнул. Когда-нибудь они подавят восстание... тогда снова наступит мир, и всё закончится. Больше не будет разрушительных сражений, вынуждающих людей покидать свои дома и семьи. Он сражался за то, чтобы это прекратилось.

В ту ночь он долго не мог уснуть.

Дарт Вейдер сидел в своей каюте и медитировал. Мысли крутились вокруг парня, находившегося через несколько кают от него и засыпавшего. Его присутствие пульсировало и вспыхивало, пока он погружался в глубокий сон. Благодаря связи, которая сформировалась между ними, достигать его в Силе стало просто и естественно.

Вейдер не мог этого понять: он же ещё не начал официальное обучение. Но отрицать наличие связи было невозможно, особенно после того, как они легко общались через Силу во время боя. Он потянулся к Люку и окружил его жгутами своего присутствия, помогая уснуть. Вейдер наблюдал, как ритмичные вспышки света успокаивали парня.

Из него получился бы хороший напарник. Ситх всё ещё был зол из-за потери Митхеля — ему будет очень не хватать его опыта и преданности. Но Ларс владел Силой, а это было бесценно.

Если бы только он мог сделать его своим учеником и посвятить в тайны Тёмной стороны Силы... у него был такой потенциал, что дать ему погрязнуть в роли обычного пилота казалось расточительством. Вейдер жаждал обучать его по-настоящему — показать ему всё, что знал сам. Он не сомневался, что Ларс с лёгкостью выполнит все его наставления. Вместе они могли бы стать настолько могущественными, чтобы достичь любой цели, даже...

Даже свергнуть его собственного Мастера.

Вейдер нахмурился и задался вопросом, откуда взялась эта мысль. Сидиус много знал и мог ещё многому научить его. Политика Вейдера не интересовала, править он не хотел. Политик Палпатин был куда уместнее во главе галактики. К тому же, у Вейдера больше никого не осталось, кроме императора...

"Хотя, возможно, теперь это не совсем так", — подумал он, наблюдая за разумом спящего Люка.

На мгновение он позволил себе развить эту мысль, чтобы развлечься: он был бы свободен, больше не пришлось бы исполнять каждую просьбу мастера... Вейдер представил, как вонзает меч ему в сердце, и удивился сильной ненависти, которая возникла при этой мысли.

Нет, это неправильно. Так нельзя. Палпатин был его другом и наставником, Вейдер обязан ему жизнью... но что это была за жизнь? Каждую минуту он испытывал боль, заточённый в костюм, который делал из него скорее машину, нежели человека.

Он с ожесточением прогнал эти мысли. Почувствовав по связи, что парень зашевелился, он разорвал контакт.

Может, именно поэтому мастер разрешил ему обучать Ларса — чтобы посмотреть, насколько он ему верен? Он знал, что предательство — метод Ситхов. Так что, Сидиус подстрекал его предать? Как же он ненавидел эти манипуляции: вечно ему приходилось гадать, что на уме у мастера — никогда тот не отвечал по-нормальному, прямо. Вейдер ужасно устал от этого.

А теперь у него появился реальный выход из этого положения. Он снова задавил эту мысль. Это неправильно. Прежде всего, нельзя, чтобы мастер узнал о его коварных планах.

Во всём виноват он сам, а не мастер: это он взбесился и убил свою жену. Он предложил ей всю галактику, а она отвергла его, обманутая ложью Оби-Вана. Она упустила эту возможность, а теперь он будет предлагать то же самое незнакомому человеку просто потому, что тот оказался рядом в нужный момент и был сильно одарён? Рискнуть всем, отказавшись от своего выбора, пренебречь своей жертвой ради внезапно появившегося ниоткуда юнца?

Нет уж, это его бремя и больше ничьё. Раз парень вводит его в такое искушение, значит, нужно держаться от него подальше. Он уже почувствовал, как меняется сам — становится мягче от взаимодействия с Ларсом. Нельзя позволять себе такую слабость. Он заставил себя проигнорировать яркие, светящиеся щупальца Ларса, которые рефлекторно потянулись к нему, ощутив их связь.

Он — Дарт Вейдер, Тёмный Лорд Ситхов. Это его судьба, с которой он давно смирился.

Не обращая внимания на адскую боль в мышцах, Люк сосредоточился на дыхании и ритмичных движениях, считая про себя секунды до конца. По лицу градом стекал пот. Наконец запищал таймер, скорость машины снизилась, и Люк с чувством облегчения сбавил шаг. Сказывалось то, что в последнее время он пренебрегал физическими тренировками. Наверно, было не особо полезно для здоровья насиловать себя вместо того, чтобы постепенно восстанавливать выносливость, но ему было плевать. Совершая эти малоприятные усилия, он ощущал себя живым, и ему становилось лучше.

Хотелось пройти очередной урок владения Силой, но, к сожалению, в последнее время он встречался с Лордом Вейдером только мимоходом в коридоре, и тот пробегал мимо.

Пытаясь отдышаться, он медленно сошёл с беговой дорожки. Лицо горело, как и лёгкие, и Люк испытал облегчение, когда сел. Он вытер лицо и волосы полотенцем, повесил его на шею и откинул голову на стену, ожидая, когда замедлится пульс.

Закрыв глаза, он потянулся к Силе и ощутил присутствия людей на корабле, а также тонкую материю, постоянно кружащую вокруг них и связывающую всех воедино. На этот раз Лорд Вейдер не поприветствовал его своими дымчатыми щупальцами, и Люк понял, что соскучился по холоду, пробегавшему по спине.

Это глупо: он не должен был так жаждать одобрения командира. Всего пару недель назад он хотел лишь одного — чтобы Вейдер отстал от него, и сейчас ситх именно это и сделал. Может, он наконец осознал, что Люк был простым пилотом из Внешнего Кольца, возможно, с хорошими рефлексами, но ничего экстраординарного из себя не представлявшим. Так было гораздо безопасней.

Но стоила ли эта безопасность тех потрясающих результатов, которых он добился благодаря урокам с Вейдером? Люк видел, что его восприимчивость и осознанность на поле боя выросли экспоненциально. Он стал эффективней сражаться, лучше уклоняться от выстрелов и точнее поражать цели. Было ли правильно перестать совершенствовать эти новые навыки, которые — если верить Вейдеру — крайне редко встречались во флоте; отказаться от возможности максимально развить свои способности к пилотированию, защитить Империю — всё лишь из-за того, что его командир опасен?

Люк ничего не мог понять: Вейдер сделал его своим ведомым, а теперь почти игнорировал — зачем?

Он разозлился. Да какая разница? У него было полно дел кроме этого: надо было писать отчёты, проводить исследования, тренироваться на симуляторах. Главное — продолжать сражаться.

Его мутило при воспоминании о том, как Вейдеру доложили о беженцах, а он хладнокровно приказал уничтожить их, но Люк старался игнорировать свои ощущения. Он был простым солдатом и не видел общей картины — не понимал тактических преимуществ такого решения, сколько жизней оно могло спасти.

Вот поэтому войну и надо было заканчивать.

Люк вздохнул, чтобы избавиться от тяжести на сердце, и глянул на часы. Через пару минут начиналась сессия на симуляторах. Их первая тренировка без Разрывателя — дыхание опять перехватило, и он пошёл в жилое помещение в надежде, что холодный душ поможет хоть немного прочистить голову.

Ко времени начала тренировки Люк ощущал себя свежее. Когда он вошёл в зал, там уже собрался весь отряд, и он постарался как можно более незаметно проскользнуть мимо пульта и сесть в симулятор. К его облегчению, никто ничего не сказал. Чуть поодаль Тайный Матерщинник разговаривал с лейтенантом Танбрисом настолько тихо, что слов было не разобрать. Было слышно лишь их шёпот и гудение машин — эта тишина угнетала, Люк с нетерпением ждал начала тренировки.

Наконец разговор был окончен, лейтенант Танбрис глянул на них в знак приветствия и ушёл, а Тайный Матерщинник повернулся к ним. С минуту он просто смотрел на пилотов серьёзным взглядом, чуть приоткрыв рот, как будто пытался подобрать слова, но у него не получалось.

Наконец он заговорил:

— Чтобы не нарушать традицию, я подготовил особую программу, которая заставит вас работать на пределе возможностей и почувствовать, что вы зря сели в кабину пилота. А потом вместе разберём, что вы сделали не так и почему программа вас всех уничтожила, как обычно.

Пилоты захихикали, а Тайный Матерщинник улыбнулся, явно расслабившись.

— Я хочу, чтобы на этом занятии вы отработали умение приспосабливаться к неожиданным обстоятельствам — например, когда к противнику приходит подкрепление. Хочу посмотреть, справитесь ли вы, если будете в меньшинстве. Обычно численное превосходство на нашей стороне, но лучше подготовиться.

Затем он начал рассказывать о деталях, на что обратить внимание, с каким противником они столкнутся. Люк изо всех сил старался сосредоточиться на словах Тайного Матерщинника, а не на том, как странно было видеть его на месте Разрывателя, и не на ощущении, что чего-то не хватает.

Как только Тайный Матерщинник закончил говорить, их разделили на группы и отправили по симуляторам. Люк печально улыбнулся: всё казалось таким привычным: штурвал, кресло, чёрный экран — не может быть, чтобы прошло больше двух недель...

Ну, так или иначе, это была такая же тренировка, как любая другая, и применение Силы ему не повредит. Глубоко вдохнув, он закрыл глаза и расширил восприятие, как учил его Вейдер, пока уменьшалось значение счётчика на экране.

Он не стал их открывать, когда виртуальные корабли вышли в космос. Очертания истребителей были менее отчётливыми, чем у реальных кораблей на поле боя, но расположение и численность групп противника были более предсказуемы. Ощутив движение заряженных частиц, создающих электрический ток, он сосредоточился на более деликатном предмете — алгоритме. Он чувствовал присутствия товарищей рядом. Они не двигались, но были сосредоточены на своих машинах, ощущаясь как сжатые пружины.

Люк улыбнулся, обрадовавшись тому, что заметил столько деталей, которые упустил в прошлый раз, когда был здесь с коллегами. Лорд Вейдер гордился бы им... Вот только Лорду Вейдеру, похоже, было плевать, да и момент был неподходящий.

Погружаясь в Силу, он почти слышал призрачный голос командира. Это оказалось намного проще, чем он ожидал — двигаться было легко, ощущения были знакомыми. Он перестал думать, сосредоточившись на текущем моменте, и начал вращаться, уходя от врагов, а затем преследовать их, даже не успевая сообразить, что делал. Он был словно на автопилоте, но это было гораздо эффективнее, чем когда он сознательно управлял полётом. Казалось, время остановилось, потеряв значение в потоке Силы.

А потом всё закончилось. Люк заморгал, ошеломлённый и дезориентированный — возвращаться в физический мир всегда было сложнее всего. У него было ощущение, что тренировка не продлилась и минуты... Даже не взглянув на экран, он вышел из кабины симулятора, подошёл к консоли и встал возле неё.

Тишина была оглушительной — возможно, из-за белого шума, издаваемого аппаратами в Силе. Постепенно из кабин выбирались остальные пилоты. На их лицах было одинаковое ошалелое, недоверчивое выражение. Поняв, что они смотрели на него, Люк начал переминаться с ноги на ногу.

Тайный Матерщинник, стоявший там же, где и до тренировки, прочистил горло и заговорил:

— Если вы хотите что-то сказать до того, как мы проследим последовательность действий и подумаем, что можно было сделать лучше, я слушаю.

Все молчали, и Люку стало не по себе.

— Э-э-э, ну, — осмелился заговорить Седой, пока остальные как воды в рот набрали, — ты подобрал хорошую программу, Матерщинник — мы с самого начала были в невыгодном положении...

— Все, кроме Метеора, — добавил Торпеда.

Сердце Люка забилось быстрее. Остальные пилоты выглядели смущёнными или согласными с Торпедой, причём это было не исключающее "или". Утаить шило в мешке не удалось: Люк понял, о чём говорил Торпеда и думали остальные.

— Ну, конечно, уроки пилотирования, — сказал Амер, вытаращив глаза. — Это было безумие!

— Э-э-э... да? — промямлил Люк. Он пытался придумать правдоподобное объяснение, мысли проносились с бешеной скоростью, но ничего не выходило. Его будут считать странным...

— Джентльмены, прошу вас, — вмешался Тайный Матерщинник, а у Люка сжалось сердце от того, что он употребил выражение, свойственное Разрывателю, — не надо заниматься сведением счетов. Если вам больше нечего сказать, начнём разбор.

Он включил голопроектор, и, когда на прозрачной сфере задвигались точки, Люк разинул рот в изумлении.

— Это... я? — спросил он, указывая на одну из точек, которая двигалась плавнее остальных и всегда оказывалась там, где нужно. Создавалось впечатление, что остальные корабли вращались вокруг неё.

В ответ все закивали. Люк был сбит с толку и не отрываясь таращился на эту грациозную точку. Это было нереально...

— Как?

— Это ты должен нам объяснить, малыш, — сказал Гром. Он криво улыбался, но выглядел таким же изумлённым, как и все остальные, включая самого Люка, как тот подозревал.

— Парни, не отвлекайтесь, пожалуйста, — оборвал их Тайный Матерщинник. — Это совершенно не конструктивно. Может, уже вернёмся к разбору тренировки?

Они вернулись к просмотру записи, пытались выявить свои ошибки и слабые места. Тайный Матерщинник как только мог старался рассуждать вместе с ними и помогать находить ответы, но все были рассеянными, и в конце концов он прервал занятие.

Ошалелые, они вышли из зала.

— Тайный Матерщинник хорош, но всё равно без Разывателя тренировки какие-то странные, — заметил Гад. — Как будто чего-то не хватает.

Гром, Космос и Седой, шедшие рядом с ним, уныло согласились, а Люк кивнул.

Люку пришлось остановиться, когда кто-то положил руку ему на плечо и потянул назад. Это был Амер.

— Эй, Метеор, ты вообще собираешься рассказывать нам, чему, чёрт побери, тебя учит Лорд Вейдер?

— Ага, это же было невероятно, — добавил Торпеда.

Люк вздохнул, а остальные пилоты молчали. Теперь выхода не было, но они не владели Силой, и Люк не мог научить их так же — что им сказать?

— Я ведь уже говорил, — устало ответил он, — пилотированию. Только и всего.

— Не может быть, — возразил Торпеда. — Это не просто пилотирование — никто так не летает, как ты.

— Лорд Вейдер летает, — пошутил Люк.

— Да, но это... это же Лорд Вейдер! Ты летаешь слишком быстро и слишком уверенно, как будто заранее точно знаешь, что произойдёт.

Люк невесело засмеялся.

— Какой ответ вы хотите услышать? Вы хоть понимаете, насколько безумно это звучит? Я не псих какой-то, а просто стараюсь изо всех сил, как и все остальные!

Похоже, товарищи сжалились над ним, кроме Корла, который смотрел на Люка с явным сомнением.

— Видишь ли, если "стараться изо всех сил" даёт такие результаты, то ты должен поделиться с нами, как ты стараешься.

Люка словно окатили холодной водой.

— Повторяю ещё раз: нет никакого подвоха! Я не могу ничем с вами поделиться, потому что не знаю, как!

— Ага, конечно, — парировал Корл. — Мы только что потеряли товарища по отряду, Ларс! Пилоты гибнут на этой кровавой войне! Нам нужно любое возможное преимущество!

Люк пристально посмотрел на него, скрестив руки на груди. Постоянная враждебность Корла уже начинала надоедать.

— А ты не думаешь, что если бы у Лорда Вейдера был какой-то секрет, то он сам бы вам его рассказал? Ты правда считаешь, что я скрываю то, что может помочь тебе и всем нам?

Корл смотрел ему в глаза не мигая.

— Да, считаю. Я тебе не доверяю.

Люк фыркнул.

— Свежая новость — наконец-то ты сказал это прямо. Вот только жаль, что я не прибегаю к магии! Я бы хотел, чтобы так было, поверь, и с радостью поделился бы с тобой. Мы все в одной лодке! Мне точно так же не нравится терять товарищей, как и тебе! Если бы я мог предотвратить убийство людей, я бы уже тысячу раз это сделал, но я не могу, ясно тебе?! Не могу!

Люка кто-то взял за плечо, и он осознал, что слишком сильно сжал кулаки, и теперь у него тряслись руки.

— Ого, полегче, — сказал Седой. — Успокойся.

Люк попытался глубоко вдохнуть, но в горле стоял ком, а в груди было тесно. Глаза щипало, но он стиснул зубы, полный решимости не сорваться. Он сглотнул и ощутил, что к нему возвращается самоконтроль.

— Это бессмысленно, — продолжил Седой, оглядывая всех. — Разрывателю было бы стыдно за нас.

Люк смутился и закусил губу. Седой сжал его плечо и отошёл к остальным товарищам. Все они испытывали одно и то же, даже Корл протрезвел. Кто-то бормотал извинения, а Гад вопросительно взглянул на него, и Люк слегка улыбнулся в ответ.

Корл в последний раз посмотрел на него, и Люк выдержал его взгляд. Не говоря больше ни слова, он ушёл в кают-компанию; Амер и Торпеда пошли с ним. Гад, Гром, Седой и Космос остались и выжидающе смотрели на Люка.

— Идите, — сказал он. — Думаю, мне надо прогуляться, вернусь позже.

— Не задерживайся в коридорах допоздна, — предупредил Гром. — Высшим офицерам не нравится, когда мы бесцельно слоняемся.

Люк улыбнулся.

— Не волнуйся, я буду осторожен.

Взглянув на него в последний раз, они пошли догонять остальных. Люк ещё раз глубоко вдохнул, чтобы вернуться в реальность, и удалился в противоположном направлении.

Идя по коридору, он изо всех сил старался выглядеть уверенно и целеустремлённо, хотя шёл просто куда несли ноги. От ритмичных шагов он чувствовал себя лучше, но бесконечные серые стены производили впечатление ловушки, словно он был заперт внутри корабля, внутри своего разума. Впервые его осенило, что он застрял на гигантском металлическом корабле, с которого невозможно выбраться. Это ощущение было похоже на то, что ему довелось испытать в юности на Татуине...

Наконец он добрался до маленькой ниши в корпусе там, где был смонтирован иллюминатор, назначение которого Люк до сих пор не знал, как не знал и того, какая инженерная странность стала причиной его размещения в этом месте. Но здесь было тихо, и обычно сюда никто не заходил, что его полностью устраивало. Он всегда приходил сюда, если ему было грустно или когда становилось сложно выносить жизнь на корабле. Остановившись возле иллюминатора и коснувшись рукой транспаристила, он начал разглядывать созвездия.

Он уже был здесь раньше — когда умер Охотник. Тогда он впервые попросил Вейдера обучать его владению Силой.

Он тщетно попытался найти родную планету среди светящихся точек за бортом — Татуин был слишком далеко, чтобы можно было его разглядеть.

Люк скучал по тёте и дяде. Он думал о том, как они поживают на ферме, погружённые в повседневную рутину. Он надеялся, что урожай был хорошим, и дядя Оуэн смог позволить себе нанять пару помощников для починки капризных испарителей... Люк улыбнулся, вспоминая времена, когда часами возился с ними под палящими солнцами-близнецами и матерился на них, когда они не работали.

Иногда к нему присоединялся дядя Оуэн, и они вместе думали, как починить машину — хотя обычно идея приходила в голову Люку. А потом они шли домой, где их ждала тётя Беру со стаканом свежего синего молока.

Люк никогда не ценил эту простую жизнь так, как сейчас, оглядываясь назад. Не то чтобы ему не нравилась нынешняя работа — он всегда мечтал летать среди звёзд и ни о чём не жалел. Но в данный момент ему безумно хотелось пожить нормально, как раньше.

Конечно, жизнь возле самых Пустошей была не то чтобы спокойной — на Татуине Люку довелось увидеть смерть и бороться с ней. Но она никогда не ощущалась такой близкой, вездесущей и неизбежной, как с момента его назначения в Чёрную Эскадрилью. Он закрыл глаза и позволил своим щупальцам в Силе протянуться и коснуться остальных обитателей корабля. Сколько из них переживёт следующее сражение? А скольких они потеряют во время резни во славу Империи? Сколько жизней заберёт жестокая война? Кто из его отряда следующим взорвётся и сгорит? И почему Люк ничего не может с этим поделать? У него была Сила, которая вела его и отводила выстрелы противника, но почему он не мог дать её своим товарищам? Почему он не мог быть им полезен?

Надо было становиться сильнее. Он должен был овладеть Силой, чтобы с её помощью спасать жизни своих товарищей, иначе зачем она нужна? Достигнуть этого можно было только одним способом.

Люк сжал кулаки, резко вдохнул, выдохнул, развернулся и зашагал обратно, стараясь не думать слишком много. Когда он подошёл к двери Вейдера, всплыли старые страхи и неприятные воспоминания. Он дышал через нос, подавляя желание потереть горло. Кто знал, чем Вейдер занимался это время? Может, его вообще не было в каюте... Ощутив холодную дрожь и завиток дыма, вопросительно коснувшийся его конечностей, он лишился всякой надежды: Вейдер почувствовал его. Люк вытер руки о штаны, шагнул вперёд и потянулся дрожащей рукой к домофону.

Не успел он коснуться кнопки, как дверь открылась. Люк аж подпрыгнул, сердце бешено колотилось; сглотнув, он переступил порог. Каюта Вейдера совсем не изменилась с тех пор, как он был здесь в последний раз: тёмная, с простой обстановкой и странной кабиной в углу, которая сейчас была открыта. Внутри она была белой, и силуэт Вейдера резко выделялся на этом фоне. Он сидел лицом к Люку, маска скрывала любые эмоции. Молодой пилот сделал два шага вперёд и встал по стойке смирно на подкашивающихся ногах. Во рту у него пересохло.

— Говорите, энсин, моё время не резиновое.

Люк сглотнул — ощущение опасности пробирало до костей. Зря он сюда пришёл.

— Я... милорд, я хотел спросить, со... согласитесь ли вы продолжить уроки пилотирования...

— Они тебе больше не нужны, — оборвал его ситх. — Можешь идти.

— Что? — слабо возразил Люк, который ничего не понимал. — В смысле — не нужны?

Вейдер поднялся на ноги, и Люк вздрогнул.

— В прямом смысле. Или ты не понимаешь на общегалактическом?

— Но...сэр, мы же только начали. Мне ещё многому нужно научиться!

— Свободен.

Вейдер поднял руку, и у Люка замерло сердце, когда он ощутил совсем слабое давление в основании шеи. Вот и всё... ему пришёл конец...

Он не мог дышать... пальцы ситха сжимали горло, было больно... перед глазами замелькали чёрные точки, а он ничего не мог поделать... дышать было невозможно...

Вейдер опустил руку и резко отвернулся. Парень не мог пошевелиться — на него волнами обрушились жар и холод; облегчение и ужас перемешались. Его почти задушили...

Надо было бежать отсюда — развернуться и бежать со всех ног. Но он стоял, полный решимости не уходить, пока не получит желаемое — это было слишком важно.

— Мои товарищи по отряду... сэр... они нуждаются во мне. Мне надо обучаться дальше, чтобы защитить их.

Вейдер замер, а сердце Люка пропустило удар. Ох чёрт, только не это...

Люк почувствовал, что его вот-вот вырвет; широко раскрыв глаза, он наблюдал, как Вейдер медленно поворачивался к нему лицом. На окуляры маски падала тень — они были словно два непроглядно тёмных омута, которые, казалось, затягивали в себя взгляд Люка, пока ситх приближался к нему.

— Уходи. Сейчас же.

На этот раз Люку не надо было повторять дважды. Он попятился назад и через пару шагов оказался в коридоре, дверь перед ним закрылась. Он повернулся и наугад двинулся вперёд, дрожа всем телом. Он даже не был уверен, что не шатался. Постепенно дрожь утихла, дыхание успокоилось, сердечный ритм нормализовался.

Паника сошла на нет, и Люк смог мыслить более трезво.

Вспомнив случившееся, он стиснул зубы: такого он не заслужил. Почему Вейдер пообещал ему обучение, могущество, только чтобы потом всё отнять? Почему ситх постоянно мучил его? Люк не понимал, ему хотелось наорать на своего командира за то, что тот пугал его, игрался с ним, будучи тираном, который сам не знал, чего хотел.

Он вспомнил последнее занятие с Вейдером. Ему казалось, что между ними образовалась настоящая связь. На мгновение он подумал, что может если не понять Вейдера, то хотя бы договориться с ним, так как у них было нечто общее. Что же, как оказалось, он был марионеткой. Он не знал, что нужно Вейдеру, и больше не хотел выяснять. Люк пошёл обратно в кают-компанию, чувствуя странное опустошение.

Вейдер стоял, уставившись на дверь, и ощущал странное опустошение. Он не думал, что отказ обучать парня произведёт такой эффект. Ситх удивился, когда тот пришёл к нему: он думал, Ларс всё поймёт, если просто избегать его. Вейдер никак не ожидал, что тот вернётся и попросит учить его дальше.

Он взял датапад и открыл только что присланный отчёт, который оказался анализом сражения. Судя по моделям кораблей подкрепления и траекториям их полёта, они прибыли с Риндии — небольшой планеты неподалёку отсюда, родины риндианцев.

Но сосредоточиться на тексте он не мог — перед глазами стояло испуганное лицо Ларса, его пристальный взгляд и то, как парень пятился от него. Он уже видел этот взгляд, полный уверенности в неминуемой гибели, но в других глазах...

А его мужество, нелепая настойчивость, даже после того, как его выгнали...

"Мне надо обучаться дальше, чтобы защитить их".

Вейдер сильнее сжал в руке датапад. Он отказал Ларсу не для того, чтобы постоянно думать о нём. Что надо сделать, чтобы это прекратилось?

Услышав треск, он посмотрел на устройство: оно не было приспособлено к такому давлению, и экран начал лопаться. Вейдер отложил его и взял в руки маску. Как же он устал. Не надо было вообще пытаться обучать Ларса: тот был всего лишь мальчишкой, обычным пилотом. У Вейдера не было оснований так расстраиваться из-за него. Но всё же он расстроился, сам не понимая, почему. Он думал, что освободился от этих чувств, от боли, ведь он через многое прошёл, чтобы обрести эту свободу. Неужели Сила никогда не смилуется над ним?

Ну нет, хватит сантиментов. Он встал и начал ходить по комнате, в памяти невольно всплывали призраки прошлого, запертые на задворках разума так же, как он был заперт в этих воспоминаниях.

"Энакин... ты разбиваешь мне сердце..."

Разъярённый и отчаявшийся, он вышел из каюты. Может, техники расскажут больше о деталях сражения? Всё-таки он был на войне.

Пока главы могут задерживаться где-то на неделю, хотя это не точно. Спасибо тем, кто оставил фидбек: теперь я понимаю, что сюда надо выкладывать в тот же день, что и на фикбуке.

В тот вечер Люк ощущал себя вымотанными, идя в столовую на ужин. Он огляделся в поисках своих товарищей и обнаружил, что чуть поодаль сидели Гад, Гром, Космос, Тайный Матерщинник и Торпеда. Люк поставил тарелку на поднос и пошёл к ним.

— Привет, Метеор, — с улыбкой сказал Тайный Матерщинник, отрываясь от своего датапада. — Ты сегодня хорошо показал себя на симуляторе.

— Спасибо, — пробормотал Люк, пытавшийся не замечать мрачных взглядов остальных товарищей. Тайный Матерщинник вернулся к чтению и не замечал ничего вокруг.

Пилоты продолжили свой разговор, не обращая на него внимания. Сдерживая вздох, Люк посмотрел на еду. Он ощущал безнадёгу. Положив ложку тушёного мяса в рот, он проглотил его и не почувствовал вкуса. Есть совсем не хотелось. Наконец его товарищи встали из-за стола.

— Не ждите меня, — сказал Гад, который ещё не закончил есть, Грому, который смотрел то на него, то на остальных. Гад проглотил кусок и продолжил:

— Я приду к вам попозже.

— Ладно, — ответил Гром, — до встречи. И тебе, Метеор.

Люк нерешительно кивнул в ответ, и Гром, поставив поднос на место, ушёл вслед за остальными.

— Тяжёлый день, да?

Люк пожал плечами, ковыряясь ложкой в еде.

— Можно и так сказать.

— Я тебя понимаю, но не переживай, они придут в себя.

Люк поднял взгляд на Гада. Тот улыбался, но настроение Люка от этого не улучшилось.

— Конечно, — ответил он, снова уставившись в тарелку.

— Честно говоря, нельзя винить их за то, что они тебе немного завидуют, — продолжал Гад, не обращая внимания на отсутствие у Люка интереса к разговору. — В восемнадцать лет ты пилот Чёрной Эскадрильи, напарник Вейдера, летаешь лучше, чем мы все вместе взятые...

— Ничего из этого я не просил! — парировал Люк, которому ужасно надоело быть вечным изгоем, чужим для всех. — Чему они вообще завидуют — тому, что командир меня преследует и терроризирует? Или тому, что он чуть не убил меня?

— Ой-ой, — прервал его Гад, — да ты успокойся. Я, знаешь ли, на твоей стороне.

Люк прикусил язык и начал дышать через нос. Ему хотелось разораться, но посреди столовой было нельзя, да и Гад такого не заслуживал. С его стороны было бы глупо оттолкнуть одного из немногих оставшихся союзников.

— Извини, — прошептал Люк, не в силах выдавить из себя что-то ещё. — А как твои дела... в целом?

Гад пожал плечами.

— Да вроде нормально. Я до сих пор в шоке после смерти Разрывателя, как и все мы. Это пройдёт... как обычно.

Люк кивнул, и они какое-то время просидели в тишине, пока Гад допивал кофе, а Люк продолжал перемешивать своё мясо. Ему хотелось поговорить с Гадом о том, что постоянно тревожило его с момента окончания битвы, но он не был уверен, что тому можно доверять.

— Ага... а я ещё никак не могу забыть это сражение, — решил прозондировать почву Люк, — особенно, чем оно закончилось.

У Гада вытянулось лицо, Люк нахмурился.

— Беженцы? — спросил он, и у Люка гора свалилась с плеч от того, что его сразу поняли. Значит, не он один испытывал такие чувства.

— Они не идут у меня из головы, — выпалил Люк. — Я понимаю, что был риск их присоединения к повстанцам, но не могу не думать о том, что проблему можно было решить по-другому.

Гад кивнул.

— Я тоже думал об этой политике нулевой толерантности к контактам с повстанцами со стороны Империи, — тихо, чтобы не услышали, признался он. — Иногда люди просто оказываются не в том месте не в то время.

"Политика нулевой толерантности к контактам" — чувство облегчения улетучилось так же внезапно, как и возникло. Как это часто бывало в последнее время, Люк вдруг подумал о Биггсе, но в этот раз мысль о благополучии друга пролетела лишь мельком. Погрузившись в раздумья, он сказал:

— Это прекратится, как только закончится война. Когда повстанцы будут повержены, нам не придётся больше этим заниматься.

Гад глянул на него и вздохнул.

— Надеюсь, что так.

Он проглотил остатки кофе, а Люк так и не доел мясо.

— Эй, — сказал Гад, — если у тебя есть время, не мог бы ты помочь мне с отчётом об обучении? Мне надо закончить его к завтрашнему брифингу, а времени не хватает, у меня ещё куча дел...

— Конечно, а что там?

— Расчёт солнечных батарей, — ответил Гад, и Люк скривился.

Следующий час они занимались отчётом. К тому времени, когда они закончили, и Гад поблагодарил его за помощь, Люку стало намного легче. На этом они распрощались.

Дарт Вейдер стоял перед голостанцией, преклонив колено и стараясь не обращать внимание на боль в суставах. Раздался тихий звонок, означающий, что адресат принял сигнал.

Мастер должен был быть доволен: они полностью избавились от повстанцев на Праадосте. Кроме того, было несложно выяснить, кто из союзников местных властей прислал подкрепление, помешавшее им в поисках повстанцев. Вейдера беспокоило лишь одно: они так и не смогли определить, что мятежники знали о новом оружии Империи. Пещеры тщательно обыскали, прежде чем взорвать, но ничего не обнаружили.

Появилась огромная синяя голограмма головы императора, и Вейдер склонился ниже.

— У тебя есть новости о кампании, Лорд Вейдер?

— Да, мой мастер. — Вейдер поднял голову, чтобы смотреть императору в глаза, но продолжал стоять на одном колене, положив предплечье на другую ногу. — Повстанцы прятали беженцев в горных пещерах. Похоже, что о нашем проекте они ничего не знали, никакой подозрительной деятельности в связи с этим мы не обнаружили.

Лицо императора скрылось под капюшоном, но Вейдеру показалось, что он слегка улыбнулся.

— Хорошо, ты молодец.

Вейдер кивнул в ответ.

— У Праадоста маленькая армия, ослабленная нашей предыдущей атакой на базу. Они не смогут долго сопротивляться. Однако во время поисков нам помешали: они получили подкрепление, и мы установили, что оно прибыло с Риндии.

Император, похоже, задумался.

— Тогда ты знаешь, что делать. Ни одному миру нельзя позволять бросать нам вызов. Покажи Риндии, на что мы способны.

Вейдер склонил голову.

— Будет сделано.

Он ждал, когда сеанс связи завершится, и лицо императора исчезнет, но этого не произошло. Вейдер снова посмотрел на своего мастера. О чём ещё он хотел спросить? Сердце ёкнуло: императора могло интересовать только одно... Сидиус заговорил, и Вейдер понял, что был прав.

— Кстати... как продвигается твой маленький проект?

— Мой... проект?

— Да, парень, о котором ты мне рассказывал. Он действительно настолько силён, как ты предполагал?

Вейдер стиснул зубы и проверил свои щиты. Он предпочёл бы не говорить о Ларсе, но, конечно, любопытство мастера надо было удовлетворить. Глаза императора алчно заблестели, а Вейдер разозлился: в душе пробудилось чувство собственности, о котором он и не подозревал.

— Да, мой мастер, у него оказался большой потенциал, и он почти ничего не знает о Силе. Я начал обучать его, но может пройти некоторое время, прежде чем он посвятит себя тёмной стороне.

— Всему своё время, — ответил Сидиус. — Этот твой ученик сильно заинтриговал меня. Ты должен привести его ко мне, как только он будет готов.

Вейдер вздрогнул: в тоне императора безошибочно читалась жадность. Но в ближайшее время парень не мог перейти на тёмную сторону, так как он перестал его обучать... Вейдер почувствовал себя загнанным в угол. Он недооценил интерес своего мастера, подумав, что император просто потакал ему, и не ожидал, что тот захочет, чтобы парень был обучен.

— Это может оказаться... сложно, — осторожно заговорил Вейдер, надеясь, что Сидиус не обидится. Сердце бешено колотилось. — Он продемонстрировал явное... отсутствие интереса к способам владения Силой...

— Чепуха, — оборвал его император. — Надо просто предложить ему то, чего он страстно желает. Как ты пытался его склонить?

— Я предложил научить его лучше летать, — ответил Вейдер, стараясь соображать как можно быстрее. Надо было сказать мастеру, что он больше не хочет обучать Ларса, но стоило об этом подумать, как этот поступок выглядел ребячеством и бесхребетностью. Сидиус ни в коем случае не должен был узнать о его унизительных, постыдных чувствах к парню. — Он оказался превосходным пилотом...

— Как и ты сам когда-то. — Сидиус улыбался, словно делая ему комплимент, но Вейдер понимал подтекст: он сам был отменным пилотом, и его склонили на тёмную сторону, значит, и Ларса точно можно было склонить.

Он сглотнул, ощутив, как на него накатила мощная волна ненависти. Как это обычно бывало, разговор с Сидиусом выходил из-под контроля. Как же он ненавидел эту беспомощность, это бессилие...

— Его навыки пилотирования уникальны, и я полагаю, что лучше всего он послужит Империи здесь, в моей эскадрилье.

Император прищурился, и Вейдер понял, что совершил ошибку.

— Я бы разрешил, но, когда мы говорили в последний раз, ты так хотел его обучать... что поменялось?

— Ничего, мой мастер, — сказал Вейдер и сообразил, что ответил слишком поспешно, — я просто лучше изучил его...

— И обнаружил, что он могущественен в Силе, — настаивал император, обеспокоенно нахмурившись. Никуда от него было не деться. — Что тебя тревожит, Лорд Вейдер?

Сознания Вейдера коснулось холодное щупальце чистой, маслянистой тьмы, и тому пришлось сдерживаться, чтобы не обрушить на него свои щиты.

— Мастер...

Прежде чем он успел отреагировать, холодное щупальце легко коснулось его воспоминаний и вытащило образы парня, после чего Сидиус убрал его.

— Он очень похож на тебя в молодости, — прошептал император.

Вейдер молчал, стиснув зубы от злости и стыда.

— Он тоже с Татуина?

— Да.

— Кажется, он жил недалеко от места, где прятался Кеноби.

Вейдер едва сдержался от яростного протеста — всякий раз, когда мастер вот так вторгался в его мысли, он чувствовал себя раздетым. По какому праву? Это его разум...

Но надо ли было пытаться скрывать такие вещи от Сидиуса? Всё это было так банально... Император не был виноват в том, что Вейдер позволил подобным эмоциям встать на пути, только он сам. Всё-таки ему ещё учиться и учиться.

— Я сразу подумал, что он был учеником Кеноби, — выдавил Вейдер, — но нет.

Император молча взглянул на него, а он не отвёл глаз, сосредоточившись на своём дыхании, которое он тоже не мог контролировать — даже эту основополагающую жизненную функцию.

Наконец Сидиус со вздохом заговорил:

— Очень хорошо, Лорд Вейдер, я доверюсь тебе: если ты считаешь, что будет... разумнее не обучать парня, я соглашусь с тобой.

Он сказал это таким тоном, что Вейдер взбесился: Сидиус знал о его нежелательных чувствах, иначе это было не объяснить. Но он ошибался: Вейдер был не настолько слабым и немощным.

— Он будет обращён, мой мастер, я об этом позабочусь.

В ответ император улыбнулся не иначе как зловеще, по мнению Вейдера.

— Тогда я буду с нетерпением ждать знакомства с ним. — Выражение его лица смягчилось. — Ты молодец, друг мой. Уверен, что и дальше смогу гордиться тобой.

Ответить Вейдер не успел, так как император резко завершил сеанс связи. Он поднялся на ноги, стискивая зубы от боли в искусственных суставах. Он терпеть не мог эти громоздкие, неподходящие для его комплекции конечности, тяжёлые и неуклюжие по сравнению с плотью и костями. В который раз он пожалел о своём плохом здоровье. Император сказал, что он недостаточно стабилен для операции по замене протезов и может умереть, если они попытаются её провести. Вейдер поделил его слова на два и снова разозлился при мысли о том, что мастер намеренно оставил его в таком состоянии.

Сам он не возражал против риска, считая его вполне оправданным, но не стал настаивать. Он заслужил вечное страдание.

Вейдеру вдруг ужасно захотелось подышать самому, ощутить, как воздух обдувает лицо; и он направился в свою барокамеру. Разговор его вымотал, и снять маску на время пошло бы на пользу.

Он вздохнул, когда ослепительно белые створки сомкнулись, и железное ведро наконец убрали с его головы. От контакта с атмосферой защипало глаза, и он на секунду закрыл их, чтобы повреждённые слёзные протоки успели выработать жидкость.

Немного успокоившись, он задумался о только что состоявшемся разговоре с мастером. Его охватило гнетущее чувство вины и отвращения: опять он потерял самообладание, позволил эмоциям управлять собой. Каким же жалким ситским учеником он стал — сломленным во всех отношениях, неспособным совладать с собой. Как обычно, учитель получил от него всё, что хотел, и Вейдер не знал, на кого был обижен сильнее: на себя или на Сидиуса — за то, что этот манипулятор заставил его обучать Ларса.

Так или иначе, ему крупно повезло, что мастер не обнаружил предательские мысли, возникшие, когда он думал о парне в последний раз. Он до сих пор в них раскаивался: как ему вообще пришло в голову избавиться от Палпатина, который спас ему жизнь и приблизил к себе, поддерживал его в самые мрачные времена? Вейдер был обязан хранить ему верность — единственное, что он мог предложить. Но он с великим стыдом признавал, что перспектива жизни без мастера была заманчивой.

Разозлившись на себя, он поднялся на ноги. Почему каждый раз, общаясь с императором, он ощущал себя девятилетним ребёнком? Что с ним было не так? Почему нельзя было вести себя как взрослый человек? И каким образом их отношения настолько испортились, что он начал мечтать убить Сидиуса? Он до сих пор вспоминал время, проведённое в кабинете канцлера за обсуждением войны и джедаев. Он чувствовал, что его понимали. Палпатин и Падме были единственными, кому он мог полностью доверять. Вейдер мечтал возродить эту дружбу и горевал о её утрате. Что изменилось между ними?

Вейдер изобразил идиотскую улыбку: ну вот, опять погряз в своих страданиях. Стоило ли удивляться, что мастер постоянно использовал его слабости, если он был не способен ими управлять? За столько времени он так ничему и не научился.

Позволив дроиду водрузить маску и шлем на голову, он покинул камеру. Парнем он займётся потом, а пока надо подготовить нападение на риндианцев. Он пошёл по коридору мимо кают Чёрной Эскадрильи, не глядя на двери, и наверняка не ощутил ни облегчения, ни разочарования от того, что оттуда никто не вышел.

Он подумал, что ему понадобится информация о Риндии: характеристики планеты, карта мира и данные о его особенностях. Вейдер надеялся, что коммандер Пиетт соберёт информацию быстро, чтобы он смог разработать план атаки. Сердце ёкнуло, когда знакомая фигура, уткнувшись в датапад, вышла из зала совещаний. Парень поднял голову и, увидев его, застыл на месте. Вейдер порадовался, что его выражение лица, столь же ошеломлённое, скрывала маска. Ларс быстро опомнился и встал по стойке смирно.

— Милорд.

Вейдер шагнул к нему, и парень вздрогнул. Он уже лучше контролировал выражение лица, но его присутствие в Силе выдавало столь сильную обиду, что ситх не мог её не заметить, она сквозила даже в интонации голоса. Тёмный Лорд не смог удержаться от того, чтобы ей насладиться: он протянул свои щупальца и коснулся присутствия Люка, влекомый его светом, как мотылёк пламенем.

— Энсин Ларс. Похоже, мы так и будем натыкаться друг на друга.

Парень сглотнул, стиснув зубы.

— Я не специально, милорд.

Люк вызывающе глянул на ситха, но его стойка осталась безупречной; он был напряжён и напуган. Вейдер словно перенёсся во времени на несколько недель назад: он давно не сталкивался с такой холодностью и страхом со стороны Ларса.

— Спокойно, я не причиню тебе вреда.

Ларс снова посмотрел на него, настороженно и оценивающе; тело парня приняло оборонительную позу — он был готов броситься наутёк при малейшей угрозе.

"Это никуда не годится", — подумал Вейдер. Если он собрался обратить Ларса на Тёмную сторону, тот должен был ему доверять. К тому же, он практически пообещал парня своему мастеру... при этой мысли заныло сердце, но он не стал обращать внимание.

— Если хочешь, можно возобновить занятия, — сказал ситх, вспомнив, что Ларс недавно просил об этом.

Страх парня сразу улетучился, и он недоверчиво уставился на Вейдера.

— Ну что?

Ларс сглотнул, продолжая пялиться на него горящими голубыми глазами.

— Спасибо, милорд, но я откажусь.

Он поклонился и прошёл мимо Вейдера. У того челюсть отвисла от такой наглости. Ситх потянулся Силой и схватил парня за плечо, не давая уйти. От этого Ларс замер на месте, у него перехватило дух. Вейдер подошёл и встал перед ним. Ларс ссутулился и всё так же держал датапад перед собой, но злобно глянул на ситха.

— Что вам надо от меня?

— Мне казалось, тебе нетерпелось продолжить обучение, когда ты пришёл ко мне.

— А вы меня чуть не задушили!

Вейдер поджал губы, подавляя гнев и разочарование. Нет, это, вероятно, будет неразумно с его стороны. Он напомнил себе, что надо снова завоевать доверие парня. Если он хотел чего-то добиться от Ларса, надо было сохранять спокойствие.

— Тем не менее, я снова предлагаю тебе учиться, — сказал он и протянул Ларсу руку. — Ты что, уже не хочешь летать и защищать своих товарищей?

Ларс вздрогнул, глянул на руку Вейдера и снова ему в глаза.

— И что тогда? Будете игнорировать меня неделями или просто убьёте, решив, что не стоит тратить на меня время?

Рука Вейдера упала вниз.

— Следи за языком, молодой человек, — зарычал он, подойдя к Ларсу ближе и угрожающе ткнув пальцем ему в лицо. — Мне начинает надоедать твоя дерзость.

Ларс отшатнулся и поднял руку, закрываясь от Вейдера. Ситх замер, удивлённый неожиданной реакцией. Парень сглотнул и отвёл взгляд.

— Вы так ничего и не поняли, да? — спросил он дрожащим голосом. — Я так больше не могу. Не могу постоянно быть на грани, не зная, что вы со мной сделаете дальше. При всём уважении, полагаю, что мне следует сосредоточиться на тренировках с эскадрильей.

Вейдер стоял и смотрел в глаза Ларсу, который ожидал его реакции, будучи не в силах скрыть нервозность. Ну и стальные у него яйца — так ответить ситху и отклонить его предложение. Он уже несколько месяцев на службе, а так и не удосужился научиться уважению. Вейдер прощупал его Силой, получив садистское удовольствие от того, как Ларс вздрогнул, когда его щупальце задержалось у шеи. Парень поднял руку и потёр горло, как будто от этого присутствие Вейдера исчезло бы.

— Ты переходишь все границы, — тихо заговорил ситх злобным, полным угрозы тоном. У Ларса перехватило дыхание. — Я был чересчур снисходителен к тебе, раз ты решил, что можно плевать мне в лицо и отвергать моё предложение, когда тебе вздумается.

У парня округлились глаза, он часто задышал.

— Я... я не думал, что это был приказ...

— Теперь да, приказ, — рявкнул Вейдер, — и ты подчинишься, если не хочешь ещё больше неприятностей. С меня хватит твоих капризов.

Ларс потупил взгляд и стиснул зубы.

— Да, сэр.

— С этого момента, — продолжил Вейдер, — ты каждый день будешь отчитываться в зале симуляторов в 6:00; делать практики, которые я буду давать; и изо всех сил стараться, чтобы у тебя получалось всё, что я потребую.

— Да, сэр.

Разум парня был надёжно закрыт щитами, но Вейдер видел, как его поза меняется под воздействием страха; как мышцы напрягаются от испуга и злости. Было несложно заметить возмущение на его лице, хоть он и не смотрел на Вейдера, а также сжатые кулаки. От этого жалкого зрелища гнев ситха утих.

— Обещаю, что не причиню тебе вреда, — сказал он уже мягче. — Не надо бояться.

Парень не отвечал, и Вейдеру пришлось сдерживать себя, чтобы не подойти к нему и не вызвать реакцию. Наконец он жестом отпустил его, и Ларс поспешно ушёл. Разочарованный таким поворотом событий Вейдер смотрел, как он поворачивал за угол.

Зайдя за угол, где Вейдер его не видел, Люк остановился, опёрся рукой на стену и поджал губы, чтобы сдержать рвущийся из груди крик. Возвращаться в кают-компанию в таком состоянии было нельзя. Отношения с другими пилотами и так были не очень, и он не хотел, чтобы они видели его таким. Он делал рваные вдохи, с трудом проталкивая воздух по спазмированной трахее. Сердце до сих пор колотилось от страха перед Вейдером — он не мог избавиться от ощущения щупалец, обвивающих шею, которое напоминало ему случившееся раньше, когда он не мог дышать...

Теперь он труп, и остальные проблемы отошли на задний план. У него было ощущение, что он заперт в этих стенах, как в ловушке, из которой не было выхода. Теперь Вейдер ни за что от него не отстанет.

Но всё же... разве не этого он хотел? Такой шанс выпадает раз в жизни — он может стать самым лучшим пилотом, каких свет не видывал... и разве он не поклялся себе сделать всё возможное? Разве не задолжал Разрывателю, Охотнику, Крысе и даже отцу — всем тем, чью борьбу пообещал продолжить?

Ему вдруг захотелось снова увидеть их, услышать их голоса и смех — настолько одиноко ему было.

Неужели Вейдер не понимал, как раздражают и выматывают его постоянные перепады настроения? Люк понятия не имел, что командир думал о нём, и больше не мог выносить эту неопределённость, особенно когда его в любой момент могли убить. Однако, похоже, что особого выбора у него не было. Да и если говорить начистоту, он с нетерпением ждал очередных занятий, чтобы погрузиться в Силу, когда ничто не могло ему помешать... Он лишь надеялся, что это не будет стоить ему жизни.

Люк снова глубоко вздохнул, выпрямился и пошёл в кают-компанию эскадрильи.

"...Приблизительно семнадцать часов на досветовой скорости".

Обнаружив, что коммандер Пиетт закончил говорить, Вейдер часто заморгал. Он не запомнил всего, но самое важное точно уловил.

— Хорошая работа, коммандер, — сказал он, подавляя раздражение. Пиетту не нужно было знать о его рассеянности, поэтому приходилось вести себя так, будто ничего не случилось. — Подготовьте всё необходимое, а потом свяжитесь с Риндией и передайте им сообщение. Если они не подчинятся, начнём атаку сразу после получения ответа.

Пиетт поклонился и ушёл, не подозревая, что командир в смятении. Вейдер сжал кулаки и тоже покинул зал — ему надо было пройтись.

В последнее время — с тех пор, как Вейдер приказал парню продолжать обучение — эти приступы рассеянности участились, и он их ненавидел. Ларс приковывал к себе его внимание с момента своего прибытия на борт корабля, но никогда ещё не мешал ему сосредоточиться на работе. Утренняя тренировка прошла безупречно, даже слишком: Ларс не сказал ни слова, подчинялся и не жаловался. Он сильно продвинулся, и Вейдер был доволен его успехами. Однако его щиты были подняты, а язык тела свидетельствовал о настороженности и страхе.

Ситх не мог выкинуть из головы обвинения парня, которые услышал накануне вечером — они постоянно всплывали в памяти и терзали его.

"Или просто убьёте меня, решив, что не стоит тратить на меня время?"

К своему великому стыду, Вейдер сознавал, что не раз подумывал об этом. Но теперь мысль избавиться от мальчишки уже не казалась столь заманчивой: он хотел, чтобы тот был с ним, а не мёртвым. С ним, а не с императором.

Последнее чрезвычайно беспокоило его. Они с императором были по одну сторону баррикад, и Вейдер никогда не считал Палпатина врагом — у него не было причин так считать, если говорить о парне. Кроме того, почему его должна волновать судьба этого надменного пилотишки? Раз Ларс нужен его мастеру, он должен его привести, остальное не его забота. Может, тогда он наконец сможет отдохнуть от этих навязчивых мыслей о Ларсе, хотя он подозревал, что зря надеялся на это. Всё-таки перспектива никогда больше не увидеть этих ясных глаз с дерзким взглядом; не чувствовать больше тёплых щупалец, неуклюже сплетающихся с его собственными; не слышать наглых ответов вызывала странное опустошение в душе.

Вейдер вспомнил, как Люк удивился, открыв для себя Силу, как глубоко погрузился в неё, с каким рвением он обучался. Ситх никогда раньше не чувствовал себя так расслабленно и... спокойно. Находясь рядом с Ларсом, он получал желанную передышку от ежедневной борьбы с собой. Он уже давно не испытывал такого удовольствия, какое получал, обучая парня.

Он усмехнулся — бред какой-то, смешно же. Парень добился лишь того, что смог отвлечь его от работы. Надо побыстрей обратить Ларса, чтобы можно было отправить его в Центр Империи и избавиться от его дурного влияния раз и навсегда. В глубине души Вейдер совсем не хотел отправлять его к императору и не мог избавиться от этого чувства, хотя старался изо всех сил.

Ситх раздражённо махнул рукой и ускорил шаг. Он решит все проблемы по мере их возникновения. Первым делом надо было обратить парня, а для этого придётся вернуть его доверие. Точнее сказать, завоевать, а не вернуть — Вейдер вдруг вспомнил, как Ларс пугался, оказываясь рядом с ним. От малейшего движения ситха тот аж подпрыгивал и начинал тереть горло, а когда отвечал, его взгляд выдавал нервозность. Ларс вообще когда-нибудь доверял ему на самом деле?

Вейдер понял, что это началось после того, как он пытался убить мальчишку, устав от его надменности, и снова ощутил бессмысленные угрызения совести. Ларс действительно вымотал ему все нервы... но, тем не менее, Вейдер начинал сожалеть о содеянном. Неужели последствия его необдуманного поступка необратимы? Конечно, нет: Ларс ведь ходил к нему на занятия по пилотированию. А потом он сам их отменил... Да, вероятно, он был неосторожен с парнем, но можно было всё исправить. Он был уверен, что Ларс снова растает — со временем он должен понять, что Вейдер не желает ему зла.

Погружённый в глубокие раздумья, ситх зашёл в свою каюту, и дверь за ним закрылась.

Люк сидел в зале совещаний, постукивая пальцами по столу, потягивал кофе и рассеянно глядел на отчёт. На душе было тревожно.

В последние несколько дней он избегал пилотов эскадрильи, ограничившись тем, что пару раз поболтал с Гадом и Седым. У Тайного Матерщинника теперь было много дел, и ему некогда было общаться. Похоже, отношение Корла к нему не улучшилось, а остальные, казалось, последовали его примеру, хотя и не вели себя столь агрессивно: они в основном старались не обращать внимания на Люка, тогда как Корл постоянно делал ему ехидные замечания и сердито смотрел на него.

Но этим утром вся эскадрилья должна была собраться на совещание. Хуже того, у Люка был доклад. Вообще-то ему нравилось рассчитывать траектории планет, но, учитывая атмосферу в коллективе, он бы предпочёл избежать всеобщего внимания к себе. Люк постоянно убеждал себя, что это не навсегда и со временем пройдёт — так говорили оба друга, что у него остались, — но от этого он не переставал нервничать каждый раз при общении с остальными пилотами. Хотелось рассказать им о Силе — этом странном могущественном шестом чувстве, которое позволяло ему парить в небесах и уклоняться от опасностей, даже не задумываясь о своих действиях. Но от этого стало бы только хуже: они бы сочли его сумасшедшим или, что ещё хуже, лжецом. Всё равно они никогда ему не поверят.

Со вздохом он провёл рукой по волосам — было сложно сохранять приподнятое настроение в такой ситуации. Он сильно скучал по Охотнику и Разывателю... без них было так одиноко. После гибели товарищей его жизнь опустела, а в душе осталась рана, которая постоянно ныла.

А можно повернуть время вспять с помощью Силы? Может, он мог бы вернуться в прошлое и спасти их? Надо будет спросить... Вот только у него теперь были другие отношения с Вейдером, и он был полон решимости оставить всё как есть.

К счастью, он умудрился хорошо выполнить первый урок, но это не означало, что ему было легко. Приходилось постоянно контролировать себя, чтобы не проявлять разочарование, когда он чего-то не понимал, или чтобы не ляпнуть что-то необдуманное в порыве энтузиазма. Это утомляло сильнее, чем он предполагал.

Но он понимал, что только так мог выжить: Вейдер был крайне непредсказуем, невозможно было угадать, что он мог сделать с Люком в один из своих неудачных дней, если последний не будет тщательно держать себя в руках. Он снова вздохнул.

— Какие искренние чувства, — раздался позади него язвительный громыхающий бас.

От удивления Люк резко обернулся и чуть не уставился на Вейдера со злостью, но вовремя спохватился и просто поприветствовал его:

— Лорд Вейдер.

— Ты рано пришёл, — заметил Вейдер.

Люк пожал плечами и сделал глоток кофе. Сегодня он не успел позавтракать, но, может, так было и лучше: ему не хотелось лишний раз находиться в тяжёлой, удушающей атмосфере кают-компании. Люку хотелось побыть одному и поразмышлять без этого всего. Но, конечно же, Вейдеру обязательно надо было опять нарушить его планы.

Молчание стало неловким. Вейдер прошёл мимо Люка и остановился на переднем краю комнаты спиной к нему. Люк не смотрел на него.

— Молодой человек...

Люк испуганно уставился на него — неужели Вейдер может говорить так тихо и неуверенно? Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза, пока Вейдер, казалось, подбирал слова. Вокруг них кружила Сила, наполненная сомнениями. Люку было настолько любопытно, что он еле сдерживался, чтобы не коснуться Вейдера щупальцами. За его спиной раздались шаги, и, обернувшись, Люк увидел, как в зал вошёл Гром. Он мельком глянул на Люка и сел за два ряда от него. Вскоре пришли остальные пилоты и лейтенант Танбрис, который подошёл к Вейдеру и стал негромко разговаривать с ним.

Люку улыбнулись только Гад и Тайный Матерщинник, а Седой подошёл и сел рядом. Остальные без колебаний сели подальше сзади. Люк опустил голову, испытывая боль в душе. Он опять занервничал и вцепился в свой датапад. Произносить речь перед всеми ужасно не хотелось.

Над голоконсолью появилась голограмма планеты. Люк взглянул на неё, и мрачные мысли уступили место любопытству. Вейдер заговорил:

— Это Риндия, третья и единственная обитаемая планета Риндианской системы. На ней живут риндианцы и немного людей.

На секунду он умолк и окинул их взглядом.

— Риндия — один из самых могущественных союзников Праадоста, именно отсюда пришло подкрепление, помешавшее нам исследовать Праадост.

Все кивнули в знак понимания: это был инструктаж по проведению удара возмездия.

Голограмма увеличилась, под обзор попало Южное полушарие.

— Большая часть поверхности планеты покрыта кустарником, который опасен сам по себе и склонен к возгоранию, поэтому там почти никто не живёт. Население в основном сконцентрировано в этом регионе, так как здесь более умеренные температуры и больше воды. Крупнейшие города Риндии, включая столицу, расположены здесь, и именно сюда мы нанесём удар.

Вейдер указал на область карты, которая засветилась красным.

— Вы и другие эскадрильи СИД-истребителей должны будете окружить город, чтобы ни один корабль не смог сбежать. В это время эскадрилья бомбардировщиков будет наносить удары с определённой периодичностью, чтобы заставить их сдаться.

— Эм, сэр, — не выдержал Люк, который внимательно смотрел на сферическую голограмму, — а если подкрепление придёт извне?

— Им займусь я: мы выстроим линию обороны на уровне Опустошителя, чтобы не пропустить ни один корабль в атмосферу Риндии. Разумеется, вы должны будете останавливать как выходящие, так и входящие в атмосферу корабли.

Люк кивнул и пробормотал:

— Остаётся надеяться, что у них нет средств ПВО.

— Мы пока ни одного не обнаружили. Если мы ошиблись, то, естественно, они будут вашими главными целями.

Люк улыбнулся: этот непринуждённый диалог напомнил его предыдущие тренировки с Вейдером, где они так же запросто переговаривались...

Вдруг раздался шёпот Корла:

— Всё пытаешься завоевать расположение? Того, что есть, тебе мало?

Люк закатил глаза, жалея о том, что расслабился, и прикусил язык, чтобы не ответить: разве не Корл недавно отчитывал его за отсутствие лояльности? Да он просто злюка.

Однако, похоже, Вейдер тоже услышал: он стоял неподвижно и сверлил Корла взглядом. Люк занервничал, обернулся, чтобы посмотреть на своего товарища, и с облегчением увидел, что, хотя тому было непросто выдержать этот взгляд, командир явно ничего ему не делал. "Пожалуйста, не наказывайте его, — молил про себя Люк, — он этого не заслужил... так будет только хуже... пожалуйста, не обращайте внимания..."

К счастью, Вейдер расслабился и вернулся к презентации без комментариев. Люк обмяк в кресле и выдохнул.

До конца совещания он молчал. Наконец Вейдер отпустил их, но, к удивлению Люка, остался и начал возиться с голопроектором, а не унёсся прочь, как обычно. Люк подозревал, что знал причину, и поспешно вышел из зала, сжимая в руке планшет с докладом, который, к его облегчению, не пришлось делать сегодня.

К нему подошёл Седой и с улыбкой сказал:

— Слушай, вроде у тебя налаживается с Лордом Вейдером.

Люк горько усмехнулся.

— Тебе показалось.

Седой удивлённо поднял бровь и спросил:

— В смысле? Что-то не так?

Люк со вздохом отвёл глаза: объясняться не хотелось.

— Да нет, всё нормально.

Из комнаты вышел Вейдер и прошёл мимо них. Люк бросил на него косой взгляд, не желая признавать очевидное: его походка была не слишком уверенной. Когда командир удалился, Люк повернулся к Седому и улыбнулся.

— У меня ещё есть здесь дела, так что я наверно пока останусь. Увидимся позже?

Седой какое-то время колебался, а затем улыбнулся в ответ и последовал за остальной эскадрильей.

Люк вернулся в зал и сел на то же место, где сидел до этого. Он не мог понять, какое из чувств было сильнее: облегчение, усталость или злость. Правда заключалась в том, что он далеко не в первый раз оказался в подобной ситуации. В детстве он постоянно был изгоем: худющий, со светлыми волосами, живущий дальше всех от города, амбициозный, он всегда выделялся. На протяжении всех этих одиноких лет у него был только один настоящий друг, разделявший его страсть к полётам — Биггс. Остальные либо избегали, либо дразнили его. Люка почти никогда открыто не травили... но от этого существование изгоя не становилось приятней. Он и подумать не мог, что, когда станет пилотом, всё повторится.

Решив отвлечься от мрачных мыслей, он вывел датапад из спящего режима — на экране отображался доклад, который ему не пришлось делать из-за вмешательства Вейдера. Он подумал, что файл пригодится ему на следующем совещании, где, как он надеялся, будет более спокойная обстановка.

Люк открыл свой профиль электронной почты, где хранились исключительно организационные заметки, собранная информация и сообщения от пользователей, находящихся на корабле. Провести голонет было технически сложно, и Люк никогда не слышал, чтобы сеть охватывала больше одной планеты — такое могло быть разве что в центральных мирах, но он давно перестал следить за сенсациями из Ядра. Для связи с объектами вне корабля у них были передатчики дальнего действия, с помощью которых они каждый день получали новости из Центра Империи, но в остальном телекоммуникационная сеть на Опустошителе была изолированной.

Он рассеянно просматривал сообщения: автоматическая рассылка от какого-то капитана, уведомление от техников, метеорологический бюллетень. Увидев ответ на запрос о характеристиках повстанческих кораблей, необходимый ему для отчёта, он заинтересовался и открыл сообщение. Бросив беглый взгляд на цифры, которые ему надо будет проанализировать позже, он наткнулся на короткую приписку, сделанную приславшим сообщение офицером, от которой ему стало дурно: "недостающие цифры были получены на допросе и позже опровергнуты". Ему казалось, что он знает, как проводился допрос...

Не желая думать об этом лишний раз, он закрыл сообщение и продолжил проверять почту, изо всех сил стараясь игнорировать образ хмурящегося Биггса, всплывающий перед глазами. А что он мог сделать? Он был на работе. Его всё это не радовало, но на войне как на войне — он постепенно начинал это принимать — по крайней мере, он на это надеялся.

Он поработал около часа и бросил: сердце как будто налилось свинцом, а голова, казалось, вот-вот лопнет. Он заслужил перерыв, который был ему необходим. Люк отключил датапад, отнёс его в безлюдную казарму и пошёл бродить по коридорам, пытаясь придумать, куда бы податься, чтобы отвлечься. Он в совершенстве овладел навыком делать вид, что целенаправленно куда-то идёт, даже если просто слонялся по коридорам, чтобы не выделяться на общем фоне. В голове стоял туман, мешавший думать.

Вдруг он заметил, куда ноги сами привели его, и замедлил шаг — он оказался у зала с симуляторами. Отличная идея: хотя ему было тяжело, полёт бы отличным способом отвлечься — и полезным, и приятным. Он подошёл к аппарату, но не спешил сесть в кабину. Люк вспомнил последний раз, когда был здесь, и невольно улыбнулся.

"Сила — это то, что связывает вселенную воедино. Она окружает и пронизывает нас, являясь частью всех живых существ..."

Он закрыл глаза и потянулся к Силе, как учил Вейдер. Мысленно перемещаться по кораблю с каждым разом становилось проще, и он гордился своим прогрессом. Он касался щупальцами ничего не подозревающих людей, занятых и толпящихся... Услышав писк, он вздрогнул от неожиданности, открыл глаза и повернулся на звук. В этот раз Вичетыре не заметил его, так как был слишком занят разговором с маленьким дроидом-мышью, сновавшим вокруг него. Они укатились в конец зала и скрылись из виду, а Люк улыбнулся.

Всё будет хорошо. Сегодня он справился, ничто не мешает справляться и дальше. Он делает это, чтобы помочь своим товарищам и всем остальным. У него получится.

Он выбрал программу и устроился в кабине симулятора, сосредоточившись на задании и позабыв все печали.

Примечания

Всем большое спасибо за обратную связь, особенно за лайки. Учитывая, что я появилась недавно и притащила треш-контент, за который и на фикбуке можно получить три лайка на тысячу просмотров, это просто головокружительный успех XD. Я рада, что вам зашло.

Дарт Вейдер стоял в зале с симуляторами, заложив руки за спину. Как обычно, он заранее убедился, что здесь никого не будет, так как предпочитал говорить о Силе и тайнах вселенной без свидетелей. Он смотрел на неподвижные машины.

С тех пор, как он приказал Ларсу возобновить тренировки, прошла неделя. Все эти семь дней парень приходил вовремя, неустанно трудился, постоянно демонстрировал большое желание учиться и проявить себя. Вейдер понял, что обучаться владению Силой ему нравилось так же, как и летать — это было заметно каждый раз во время их уроков.

Всё шло идеально, о таком можно было только мечтать. Ларс был примерным учеником — целеустремлённым, трудолюбивым, заинтересованным, — но Вейдер почему-то не слишком обрадовался, увидев, что он наконец научился дисциплине. Ситх не мог забыть, каким общительным был Люк до того, как он опрометчиво прервал обучение. Он не задумываясь задавал даже откровенные вопросы; был воодушевлён и открыт, позволяя Вейдеру увидеть свои мысли, и впитывал, как губка, любую информацию о Силе. Как же разительно отличался от того парня осторожный и целеустремлённый Ларс, приходивший каждый день на занятия. Он почти ничего не говорил — только подтверждал, что понял указания Вейдера, либо коротко просил пояснить. Его взгляд стал более жёстким, хотя Вейдер не мог точно сказать, появилась ли эта жёсткость недавно или он только сейчас её заметил. Именно этого ситх и добивался, но, учитывая обстоятельства, не был уверен, что это было хорошо.

Вейдер сам не знал, почему, но обнаружил, что скучает по остротам и беззаботности парня. Эта новая замкнутая манера поведения совсем ему не шла. Ситх хмурился под маской. Он пытался заставить Ларса доверять ему, но, хотя юный пилот и выполнял любые его приказы, было очевидно, что он сильно осторожничает, если не откровенно боится. Должно быть, именно поэтому Вейдера так беспокоила перемена в поведении парня. Его манера обращаться с Ларсом в очередной раз вышла боком, и теперь он не знал, что делать.

Может, не стоило насильно заставлять его обучаться? Неужели своей выходкой он сжёг последние мосты между ними? Но другого выхода не было: нельзя было завоевать доверие парня, избегая его, а учитывая, что Вейдер командовал флотом, в то время как Ларс был простым пилотом, рассчитывать на постоянное расписание, которое дало бы ему возможность проявить себя, не приходилось...

Появление знакомого яркого присутствия, которое рефлекторно потянулось к нему, вывело Вейдера из раздумий. Обернувшись, он увидел Ларса, который стоял в дверном проёме будто кол проглотил.

— Заходи. — Вейдер жестом подозвал его.

Не говоря ни слова, парень повиновался и сел рядом с ситхом, скрестив ноги и закрыв глаза без лишних напоминаний.

— Хорошо, — похвалил его Вейдер. — Теперь сделай вдох и открой разум, расширяй восприятие... да, вот так.

Ларс безупречно выполнял упражнение, погружаясь в Силу так, словно она была его второй натурой. Вейдер не смог сдержать улыбку, восхищаясь талантом парня: на данном этапе это было достижением. Он также погрузился в Силу, направляя парня глубже, и стал давать ему разные задания. Ларс делал всё идеально, но до сих пор не сказал ни слова, что вызвало недовольство Вейдера: похоже, это занятие пройдёт так же, как и предыдущие, когда Ларс всё выполнял, но молчал, скрывая свою личность под толстым слоем подозрений. Так он не сможет сделать его своим учеником...

Вейдер усложнил задание, вынудив Ларса напрячь все силы и надеясь таким образом разрушить его щиты. Но парень не реагировал — он лишь нахмурился, но смог сохранить невозмутимый вид, хотя в Силе чувствовался выброс сомнения с его стороны. Он даже не начал жаловаться, когда Вейдер велел ему расширить восприятие настолько, что сам ситх делал это с трудом. Когда Ларс не смог, то лишь сдержанно извинился. Вейдер заверил его, что он отлично справляется, но забеспокоился, увидев, что у парня трясутся руки, несмотря на его попытку успокоить Ларса.

Вейдер решил, что так ничего не добьётся, и отправил парня на симулятор. От этого Ларс получал наибольшее удовольствие и демонстрировал наилучшие интуитивные способности. На симуляторах он чувствовал себя в своей тарелке и раскрывался с лучшей стороны. Как обычно, он проявлял непревзойдённые навыки пилотирования, паря в виртуальном космосе. Раскрепостившись и пребывая в игривом настроении, чего Вейдер теперь не замечал за ним при выполнении других заданий, Ларс, тем не менее, осознавал каждое движение противника.

— Очень хорошо, — сказал Вейдер, когда Люк побил временной рекорд прохождения выбранной им программы. — Ты быстро совершенствуешься. А теперь давай попробуем кое-что другое.

Выражение лица Люка не изменилось, но он мельком глянул на руки Вейдера, который прокручивал пальцами список программ, чтобы выбрать нужную.

— Да, милорд.

Вейдер закончил настройку симуляции и посмотрел на парня.

— Ты должен будешь уничтожить корабли противника... без оружия.

Люк удивился, но выразил это лишь тем, что поджал губы, и Вейдер невольно вспомнил, как рьяно он возражал на первом занятии, когда думал, что задание невыполнимо.

— А как это сделать, сэр?

— Надо предугадывать движения противников с помощью Силы и использовать это против них. Ты уже продемонстрировал великолепные рефлексы благодаря своей способности узнавать намерения окружающих. Теперь развивай эту способность, чтобы с её помощью побеждать врагов.

Люк медленно кивал, пребывая в раздумьях.

— И никаких манипуляций с кодом программы — действуй так, как если бы это были настоящие разумные, а не алгоритмы.

Вспомнив, как он выкрутился в прошлый раз, парень чуть не улыбнулся — уголок губ дёрнулся вверх, — но в последний момент сдержался.

— Пошёл.

Ларс кивнул, тяжело вздохнул и вцепился в штурвал. Вейдер запустил программу и стал наблюдать.

Сначала парень лишь уклонялся от стрелявших в него противников, хотя это было непросто. Вейдер невольно восхищался его ловкостью, но понимал, что надолго его не хватит — ему придётся найти способ проредить ряды противника. После особенно сложного манёвра из кабины послышались маты: парень начинал уставать, теряя концентрацию и самоконтроль. Этого Вейдер и добивался, давая ему столь сложное задание — помимо того, что оно позволит далеко продвинуться. Если как следует надавить, щиты Ларса треснут, он начнёт проявлять истинные эмоции, и тогда, возможно, у Вейдера получится до него дотянуться.

Раздался приглушённый стон, после чего точка на мониторе замигала и погасла. Ларс тяжело вздохнул, расслабляя мышцы усилием воли, открыл глаза и попросил Вейдера ещё раз запустить программу.

В течение следующих тридцати минут процесс повторялся снова и снова: Ларс уклонялся от противников, затем уставал, и его сбивали. Как и предполагал Вейдер, чем сильнее он утомлялся, тем меньше себя контролировал, всё более свободно выражая эмоции под воздействием адреналина. После примерно пятнадцатой попытки Ларс на секунду остановился, пригладил волосы трясущейся рукой и небрежно обратился к Вейдеру:

— А мне точно нельзя вмешаться в ход выполнения программы, чтобы победить?

Он закусил губу, отвёл глаза и стал похож на оленя, попавшего под свет фар, вызвав у Вейдера усмешку.

— Так ты уничтожишь не только врагов, но и смысл задания.

Парень позволил себе лёгкую улыбку, но глядел на ситха с опаской. Он вздохнул, вытер лицо и снова взялся за штурвал.

— Я готов.

Вейдер ещё несколько раз запустил программу — до тех пор, пока Ларса не начали убивать через десять секунд после старта — и наконец сжалился над ним.

— На сегодня хватит.

Ларс нехотя поднялся, но не возражал. Со вздохом он, слегка покачиваясь, вышел из кабины.

— Ну и как я должен это сделать? — спросил он. — На данный момент это самое сложное задание из всех, что вы мне давали.

— Я дал его тебе, потому что ты можешь его выполнить, — ответил ситх. — Доверься Силе, она подскажет ответ.

Похоже, Ларса это не убедило, но он молча кивнул, поджав губы.

— Тебя что-то беспокоит, — констатировал Вейдер.

— Пустяки, милорд.

Вейдер скрестил руки на груди и уже собрался отчитать Ларса за ложь и приказать ему ответить, но передумал, заметив, как тот вздрогнул, явно ощутив его намерения.

— Ты считаешь, что это невозможно.

Ларс попытался сдержать вздох, но Вейдер всё равно услышал.

— Я буду стараться.

— Нет смысла стараться, если не веришь в свои способности.

Парень в очередной раз ограничился кивком, его нечитаемое выражение лица выводило ситха из себя.

— Понимаю. Я сделаю всё, что в моих силах.

— Хорошо, — не отставал Вейдер. Он понятия не имел, что Ларс на самом деле думает, и его это уже начинало бесить. — Я не стал бы требовать это от тебя, если бы не считал, что ты на такое способен.

На долю секунды на лице парня отразилась тень эмоции, которую Вейдер, как обычно в последнее время, не смог идентифицировать, после чего он снова нацепил свою бесстрастную маску.

— Благодарю, милорд.

Ларс выжидающе посмотрел на него и направился к выходу.

— Подожди, — приказал Вейдер. Парень со вздохом повиновался.

Вейдер решил прозондировать почву и подошёл к нему сзади. Как он и предполагал, парень напрягся и опасливо обернулся — он по-прежнему вёл себя как мышь, попавшаяся в лапы коту. Святая Сила, ну что ещё сделать, чтобы он понял, что не надо бояться?!

— Мне бросилось в глаза, что всю последнюю неделю ты вёл себя не как обычно, — начал ситх, стараясь, чтобы его голос не звучал громко или угрожающе. — Уверяю тебя, ты зря осторожничаешь.

— Не понимаю, о чём вы, — уверенность в тоне Ларса застала Вейдера врасплох, — я концентрируюсь на задании, только и всего.

— Хватит врать, — рявкнул ситх, — за дурака меня держишь? Ты до сих пор ни разу ни сказал правду, хотя раньше с трудом сдерживался, чтобы не нахамить.

— У меня сложилось впечатление, что вы хотели, чтобы я стал более сдержанным... сэр, — казалось, парень был сбит с толку.

На секунду Вейдер потерял дар речи: определённо нельзя было винить Ларса за то, что он так думал... но почему теперь, когда тот, наконец, изменил отношение к командиру, он скучал по прежнему хамству?

— Раньше тебя это не останавливало, — возразил ситх. — Твои усилия похвальны, но, тем не менее, я вынужден подчеркнуть, что развитие коммуникативных навыков очень важно для тебя.

Ларс усмехнулся и явно собирался ответить, но опять сдержался.

— Ясно, сэр.

— Неужели? — Вейдеру потребовалось всё его самообладание, чтобы не нависнуть над Ларсом и не начать его запугивать. Он напомнил себе о своём намерении сделать так, чтобы парень перестал бояться. — А что ты хотел сказать, прежде чем спохватился?

Глаза парня гневно сверкнули, и Вейдер понял, что выиграл этот раунд.

— При всём уважении, милорд, раз уж вам так хочется узнать, я подумал, что смешно слышать такое от человека с вашими коммуникативными навыками. Мне иногда кажется, что все мои достижения сводятся к умению выводить вас из себя.

— Если бы ты не испытывал моё терпение, тебя бы это так не волновало, — возразил Вейдер, ткнув в него пальцем.

— Именно это я и пытаюсь сделать, но, похоже, вам опять мало! — огрызнулся Люк.

Вейдер снова не знал, что ответить. Парень был прав: он сам хотел, чтобы Ларс перестал ему перечить, а когда это случилось, остался недоволен.

— Я просто... не хочу, чтобы ты так сильно боялся меня, — наконец заговорил он. — Сколько ещё мне повторять, что я не желаю тебе зла?

Ларс, казалось, собрался возразить, но передумал и со вздохом пробормотал:

— А вдруг вы лжёте? Иногда мне кажется, что вы хотите, чтобы я боялся...

Вейдер заметил, как рука парня потянулась к горлу, но на полпути он опомнился и опустил её.

— Я в курсе, что нанёс тебе вред, — ответил ситх. — Тебе что, сложно поверить, что я не собираюсь делать это снова?

Ларс посмотрел на него и отвернулся.

— Я попытаюсь, сэр.

Вейдер с разочарованием понял, что он опять закрылся. Этот пацан невыносим! Но он также понимал, что говорить больше не о чем, и молча указал Ларсу на дверь, так как не был уверен, что сможет общаться, не выдавая раздражения.

Тем не менее, ему показалось, что имел место некий прогресс: всю эту неделю он не мог добиться от Ларса и половины той искренности, которую тот продемонстрировал сейчас. Разумеется, он всё ещё не доверял ситху, но это не значило, что ситуация безнадёжна.

Если бы только можно было как-то побыстрее наладить отношения с Ларсом... Сейчас тот был так же насторожен, как до начала их совместных тренировок, и Вейдер понял, что многого не знает о его прошлом. Временами ему казалось, что у парня есть какая-то тайна, и он не хочет, чтобы ситх о ней знал... Например, кто и зачем изменил количество мидихлориан в его сертификате. Да, Вейдер слишком долго игнорировал тот факт, что у парня полно секретов. А теперь ещё и Палпатин проявил к нему интерес и внимательно следил за парнем, так что Вейдер был заинтересован выяснить, чем Ларс привлёк императора.

Опять же, если у Ларса была какая-то тайна, то после того, как Вейдер её раскроет, у него будет на одну причину меньше что-то скрывать от ситха. Вейдер вышел из зала симуляции, прикидывая, кому из своих лучших агентов можно доверить эту задачу.

Выходя из душа, Люк ощущал расслабление. Тренировки на симуляторах, особенно с использованием Силы, часто были интенсивными, но сегодня ему пришлось особенно понервничать. Он высушил свои короткие волосы, быстро оделся, повесил полотенце на вешалку и вышел из душевой, размышляя о Вейдере и невыполнимом задании, которое тот ему дал. Стоп, ему же теперь нельзя считать задание невыполнимым, иначе он никогда с ним не справится. Но Люк не мог придумать, как его выполнить, сколько ни пытался. Он не только был один против множества противников, но ещё и без оружия... Даже просто уклоняться от врагов было сложной задачей, а чтобы победить их, потребуются чуть ли не сверхспособности... Он подумал, что Сила как раз похожа на сверхспособность, и усмехнулся. Осталось только выяснить, как, чёрт побери, ей пользоваться в этом случае, раз нельзя вмешиваться в работу программы. Наверно, придётся выяснять это на следующем занятии с Вейдером, если к тому времени он ничего не придумает. Может, командир что-то подскажет.

Люк с содроганием обнаружил, что эта идея уже не пугает его так, как это было в начале недели. У Вейдера были свои загоны, но учитель из него был неплохой, а привычная обстановка и любопытство вызывали ощущение безопасности. Он до сих пор побаивался командира — после того, что Вейдер с ним вытворял, Люк наотрез отказывался полностью терять бдительность, — но, так или иначе, ощущал себя более комфортно. Он не знал, хорошо это было или плохо.

Он также не знал, как относиться к постоянными заверениями Вейдера о том, что он больше никогда не причинит Люку вреда. Казалось, что он говорил искренне, но надолго ли его хватит, прежде чем он опять передумает? Вероятно, хуже всего было то, что Люк плохо понимал, как командир к нему относился. Что ему нужно от Люка? Почему он вроде бы так стремился его обучать, но при этом тут же выгнал его с угрозами? Люк ничего не мог понять и осознавал, что не сможет доверять Вейдеру, пока не узнает, что творится у него в голове.

Тем не менее, несмотря на то, что ситх был крайне недоволен его новыми манерами и отсутствием коммуникативных навыков, Люку были удобны такие отношения. Конечно, теперь ему приходилось как никогда следить за языком, но зато их взаимодействие стало гораздо спокойней, что, безусловно, было хорошо. Хотя Люк не знал, сколько ещё сможет так продержаться: большое самообладание, которое требовалось от него, было одной из причин, почему он так сильно выматывался на этих уроках.

Он подошёл к своему шкафу, чтобы взять оттуда датапад и проверить сообщения. У него было много дел, особенно сейчас, когда они готовились к сражению, но в данный момент сил хватало лишь на то, чтобы прочитать ленту новостей. Люк ввёл код, открыл дверь и нахмурился: в шкафу царил беспорядок, которого не было, когда он его закрывал. Папка была открыта, вокруг разбросаны листы флимси, а сверху этой кучи лежал датапад. Люк закрыл папку, собрал листки в стопку, взял датапад и закрыл шкаф. Он лёг на койку, откинулся на металлическую спинку и вытянул ноги. Наверно, он сам развёл беспорядок и забыл — другого разумного объяснения он не находил. В конце концов, код знал только он... да и кому надо рыться в его вещах? Он проверил, всё ли на месте, но ничего не пропало, просто был бардак.

Сердце сжалось от беспокойства, но он пытался отвлечься, просматривая почту. Всё это пустяки — сегодня утром он торопился... На экране было несколько заметок по тактике, автоматические уведомления о повестке дня, сообщение от начальника о том, что через пару недель будет день империи — радость-то какая. Вообще-то, Люку нравились парады и представления, особенно авиашоу, но помпезная атмосфера праздника всегда казалась удушающей. Он полагал, что причина была родом из детства: он всегда расстраивался из-за того, что его день рождения приходился на день империи, а дядя Оуэн и тётя Беру презирали официальный праздник. Теперь Люк относился к празднику более терпимо и даже в какой-то мере стал ценить его — учитывая выбранную профессию, у него не было выбора. Но постоянные напоминания о том, какая Имперя замечательная и как все её граждане поголовно благодарны им за службу, немного смущали его — он знал, что большинство граждан не испытывает таких чувств... В канун праздника приходилось проявлять особую бдительность, так как к нему были приурочены многочисленные протесты повстанцев и гражданских.

Люк сортировал письма по степени важности, но услышал шаги и поднял голову. К его великому огорчению, на пороге стоял Корл. Он кивнул и холодно поприветствовал Люка:

— Метеор. Я не удивлён тем, что ты тут балду пинаешь.

— За собой следи, — пробормотал Люк, — сам-то небось за тем же пришёл.

Корл лишь пожал плечами и действительно направился к своей койке. Люка посетила абсурдная мысль:

— Эй, а ты, случаем, не рылся в моих вещах? У меня в шкафу беспорядок...

Корл фыркнул.

— Зная тебя, там, наверно, всегда беспорядок, — парировал он.

Люк был вынужден признать, что он прав, хотя и более неохотно, чем если бы ему сказал об этом кто-то другой. Любой товарищ по отряду превратил бы это в шутку, но в устах Корла фраза прозвучала унизительно.

— Ну или кто-то следит за тобой. У меня нет привычки рыться в чужих шкафах.

Люк нахмурился.

— Зачем кому-то следить за мной?

— Даже не знаю. Может, потому что ты ненадёжен, можешь оказаться предателем, и тебе нельзя доверять?

Люк закатил глаза.

— Ладно, проехали.

Он снова уткнулся в датапад и изо всех сил старался не обращать внимания на Корла в надежде, что тот уйдёт. Люку показалось, что прошла целая вечность, прежде чем его желание исполнилось, и Корл, вытащив из своего шкафа стопку белья, направился к выходу.

— Ладно, мне пора, — попрощался он, — а ты развлекайся дальше, трать время на ерунду.

— Я работаю, — проворчал Люк, когда Корл вышел, не дожидаясь ответа. Он никак не мог понять эту враждебность: неужели так сложно не цепляться к нему?

Он раздражённо вздохнул и отложил датапад, слишком уставший, чтобы сосредоточиться на чтении. Люк сунул планшет под подушку в надежде, никто не заметит его там — теперь, когда, возможно, вор рылся в вещах пилотов, не хотелось оставлять его в шкафу. Обувшись, он пошёл в кают-компанию, решив, что надо сделать перерыв и, может, выпить чашечку кофе. Когда он поднимался с кровати, им точно двигало не чувство вины из-за слов Корла. Плевать на этого придурка — у Люка было приподнятое настроение, и он не собирался позволять Корлу его портить.

Примечания

Боюсь, у Люка нет шансов понять, что творится в голове у Вейдера. "Ларс, я не желаю тебе зла, просто я псих поехавший и сам не знаю, чего хочу. А ещё меня может накрыть в любой момент, прошу проявить понимание. Ты что, не видишь, что я сдерживаюсь как могу? Давай уже доверяй мне быстрей, а то я тебя Палычу пообещал, ещё не хватало от него звездюлей получить из-за тебя!"

Вдох. Вокруг закружились точки света, освещая бесконечную тьму. Вселенная пульсировала и двигалась, освобождая для него место, а вокруг плясали сверкающие орбиты виртуальных планет.

Выдох. На его беззащитный корабль набросились истребители, в него полетели красные разряды. Он вцепился в штурвал, одетые в перчатки руки вспотели. Он метался из стороны в сторону и рефлекторно нажал на гашетку, но, разумеется, выстрела не последовало.

Вдох. Его чуть не задело вражеским снарядом, он сделал бочку в отчаянной попытке уклониться. Ощутив, что его связь с Силой ослабевает, он пытался как можно глубже погрузиться в неё, но было сложно унять сердцебиение, не стискивать зубы и не задыхаться.

В него начали стрелять сзади, и он рванул вверх в попытке обнаружить противника и уйти с линии огня, но не успел: очередной разряд попал в цель, и свет погас.

Люк вздохнул, но ему хотелось кричать. Он выбрался из кабины и сделал несколько шагов, испытывая волнение и пытаясь успокоить бешеный сердечный ритм.

— Восемнадцать минуть тридцать шесть секунд. Уже лучше, — сказал Вейдер.

Люк не ответил, так как боялся сказать то, о чём потом пожалеет. Он понимал, что если снова начнёт дерзить, то его ждут неприятности, как это уже бывало, но сдерживать возмущение по поводу невыполнимого задания становилось всё труднее, ему хотелось наорать на своего преподавателя.

Он старался изо всех сил и уже сбился со счёту, сколько раз садился в симулятор и начинал проходить эту программу, но его всегда сбивали через пару минут. Это выводило из себя. У него было ощущение, что есть какая-то хитрость, к которой он может прибегнуть и заставить вражеские корабли самовозгораться или открыть огонь по своим, но он никак не мог до неё додуматься. Ему хотелось, чтобы Вейдер наконец подсказал ему решение и эта неопределённость исчезла...

Но было бы слишком легко просить командира об этом. Ему впервые поручили столь сложное задание, и он, конечно, не сдастся так просто, хотя искушение велико.

Он снова тяжело вздохнул и позволил себе рухнуть на скамейку и вытереть лицо ладонью.

— Уже хочешь закончить? — спросил Вейдер.

— Нет, — ответил Люк, хотя ужасно хотелось сказать: "Да. Это невозможно, я не справлюсь", — но командир уже дал понять, что он думает о подобных жалобах. — Мне просто надо отдохнуть.

С глубоким вздохом он попытался расслабиться и не поддаться накатывавшему на него пораженческому настроению. Мне ни за что не догадаться.

— Ты расстроен: злишься из-за того, что у тебя не получается, — констатировал Вейдер.

Люк кивнул, но не стал вдаваться в подробности. Вейдер пытался угадать, что он думает и чувствует, а может, ощущал все через Силу — Люк точно не знал, да и не особенно хотел знать. Было очень похоже, что командир читает его мысли, но у Люка были причины их скрывать.

В то же время Люку казалось, что Вейдер проявляет некую слабость, пытается спросить, что у него на уме и — как ему хватает наглости такое подумать? — наладить с ним контакт как умеет.

Он бы ответил, если бы не знал, какая реакция обычно следует, когда он высказывает своё мнение.

— Может быть, надо сделать как-то по-другому? — намекнул Вейдер.

Ситх подошёл к панели настроек и отметил пару опций, но Люк сидел далеко и не увидел, каких. Он проклинал своё любопытство, борясь с искушением подойти и подглядеть. Затем, к удивлению Люка, Вейдер направился в кабину рядом с той, в которой сидел Люк.

— В кабину, энсин.

— Милорд? — Люк пребывал в замешательстве. Что он задумал?

— Тебе будут полезны занятия в паре — в конце концов, ты же мой ведомый и должен научиться успевать за мной.

"Ещё бы я не успел", — подумал Люк и вызывающе глянул на Вейдера, не в силах сдержать ухмылку. В животе запорхали бабочки от предвкушения, и он не мешкая скользнул в симулятор.

Сейчас он ему покажет — Люк был уверен, что сможет повторить за Вейдером любой манёвр. Пусть тот посмотрит, как он умеет летать.

Люк не сводил глаз с табло, где уменьшалось значение счётчика, и старался дышать ровно. Чтобы успокоиться, он потянулся к Силе.

"Займи позицию за мной".

Люк сразу узнал дымчатые щупальца и сплёлся с ними своими собственными. Отслеживая тёмные завихрения в Силе, он без труда нашёл корабль командира и расположился рядом, чуть позади него. Вейдер описал несколько одинаковых длинных, слегка изогнутых линий, которые было легко повторить, чтобы Люк приспособился.

"Готов?"

Люк рассеянно закусил губу и кивнул, забыв, что Вейдер его не видит. Но похоже, что командира это не смутило — повороты стали более крутыми, скорость и сложность манёвров возрастали. Люк ухмылялся, с лёгкостью повторяя их. Если ситх хочет таким образом скинуть его с хвоста, то его ждёт сюрприз.

Вскоре появились вражеские корабли, и Люк расположился рядом с Вейдером, готовясь к их атаке. Сила окружила их, мигая вспышками света во тьме.

"Прикрой меня".

"Да, сэр".

Вейдер резко ушёл вправо, и Люк чуть не отстал, поспев за нем чисто рефлекторно. Два крестокрыла, летевшие им навстречу, открыли огонь. Чтобы избежать попадания, Люку пришлось притормозить. Он открыл ответный огонь и с облегчением обнаружил, что на этот раз орудие выстрелило. Но он помнил приказ Вейдера и не стал преследовать противника, благоразумно оставшись позади командира и выискивая тех, кто в него целился.

Наконец вражеская эскадрилья добралась до них, и все мысли отошли на задний план — Люк начал реагировать автоматически. Он нырнул вниз, взял вправо, затем вернулся на место. Впереди Вейдер также изворачивался, время от времени стреляя и сбивая противников. Люк был на достаточном расстоянии от командира, чтобы увидеть попытки врага зайти Вейдеру в тыл. Не давая им подойти слишком близко, он выстрелил и насладился тем, что орудия повиновались и разнесли вражеские корабли на куски. Однако удовольствие длилось не долго — Вейдер передвигался быстро, и Люку приходилось полностью сосредоточиться на нём, чтобы не отстать. Он постоянно следил за командиром и одновременно оценивал обстановку вокруг. Их постоянная ментальная связь, дремавшая на задворках разума, периодически вспыхивала и помогала Люку успевать за Вейдером.

Люк нырнул, выстрелил и снова поднялся, оставляя позади останки сбитого корабля. Вейдер исполнял танец смерти, а Люк ему аккомпанировал, всё лучше приспосабливаясь к его манёврам. Они то сближались, то разделялись, сопровождаемые фейерверками взрывающихся истребителей противника.

Это было невероятное ощущение — точно знать, куда Вейдер повернёт и что сделает, безошибочно предсказывая перемещения его корабля. Иногда Люку даже казалось, что Вейдер тоже подстраивается под него, реагирует на его намерения и действия. Он не всегда мог точно сказать, кто начал манёвр, да это было и неважно — главное, что им удавалось постоянно держаться вместе.

А потом Вейдер исчез. Застигнутый врасплох, Люк заложил петлю, подумав, что ситх остался позади и ища его на радарах. Но вдруг обнаружил, что радары не работали, и ощутил благоговение — всё это время они сражались с отключенным оборудованием...

Он рванул в сторону, уклоняясь от огня, а затем развернулся. Чуть поодаль Вейдер схлестнулся с двумя кораблями, виртуозно удерживая дистанцию. Люк бросился к нему на помощь, дестабилизировал одного из противников и, пока Вейдер расстреливал его, сбил второго.

Симуляция закончилась. Увидев цифры на экране, Люк разинул рот в изумлении от количества врагов и от того, сколько времени им потребовалось, чтобы уничтожить всех вдвоём.

"Ух ты", — пробормотал он себе под нос.

Подняв голову, он увидел Вейдера, стоящего рядом.

— Неплохо для начала, — сказал ситх, но Люк ощутил неприкрытую гордость через их связь, которая ещё была активна. — Надеюсь, ты немного выпустил пар.

— Это было... ух ты. — Люк не смог подобрать слов, чтобы выразить свой восторг и восхищение. — Вы действительно крутой пилот.

Он не видел лица командира, но, глядя на его позу и наклон шлема, был уверен, что тот улыбался.

— Ну ты и сам более чем неплох, — ответил Вейдер, совсем как в тот раз, который был давно, и Люк смутно его помнил. — Я не жалею, что сделал тебя своим напарником.

— Ага, — сказал Люк, ощущая тепло в душе от гордости. — Знаете, я считал себя вполне приличным пилотом, но вы летаете совсем на другом уровне.

— Я уверен, что со временем ты наберёшься опыта и сможешь меня превзойти, молодой человек.

Люк отпустил голову и улыбнулся, вспомнив, как боялся, когда Вейдер так называл его, думая, что таким образом командир хочет унизить и запугать. Но сейчас он впервые услышал, как эти два слова произнесли с теплотой.

Не успев обдумать вопрос, он вдруг ляпнул:

— А когда вы начали летать?

Люк закусил губу и отвёл глаза — как его угораздило? Вейдер никогда не рассказывал о себе, и, задавая такой личный вопрос, он, можно сказать, нарывался на неприятности.

Вейдер молчал, а у Люка захватило дух. Он с тревогой смотрел на командира, приготовившись к тому, что его сейчас убьют. Когда он уже собрался извиниться, Вейдер заговорил:

— Не помню. Так или иначе, полёты всегда были частью моей жизни.

Люк закивал — он удивился такому ответу, как и тому, что ситх вообще ответил.

— У меня так же. — Люк улыбнулся: он до сих пор не мог поверить, что у них было нечто общее. На него нахлынули приятные воспоминания о беззаботном времени. — Я всегда гонял по татуинским каньонам.

Вейдер согласно кивнул.

— Это опасно, но захватывающе.

— Вы бывали на Татуине?

Вейдер скрестил руки на груди. Люк вздрогнул, ощутив, что на этот раз вопрос не понравился командиру.

— Я... просто знаю, — небрежно бросил ситх, после чего спросил более мягким тоном: — Тогда ты тоже расскажи мне о себе.

Люк пожал плечами, в его голове завыла сирена: он боялся сказать больше, чем следовало. Они общались очень спокойно, чего раньше никогда не бывало, и разговор казался нереальным. Люку не хотелось всё портить.

— Да особо нечего рассказывать: вечная сушь и жара из-за двух солнц... Я любил смотреть на закат. Я пообещал себе, что однажды навсегда покину Татуин и буду путешествовать по разным планетам.

— Эту мечту ты осуществил.

Люк потупил взгляд, задавая вопросом, действительно ли он услышал горечь в этих словах или ему показалось.

— Да, но всё не так просто, — ответил он. — Я всегда думал, что уеду оттуда и больше не вернусь, но, покинув дом, я понял, что он часть меня. Горячий ветер, песок в глазах, бескрайняя пустыня... Никогда их не забуду.

— Хочешь вернуться? — Вейдер спросил таким тоном, будто не мог в это поверить.

— Нет. Возможно, когда-нибудь, но не сейчас.

Вейдер резко отшатнулся, так что аж взметнулся плащ. Ну сейчас-то что он не так сказал?

— Нет смысла жить прошлым, — рявкнул ситх с неожиданной яростью. — Оно прошло и не вернётся.

— Да я знаю, — начал оправдываться Люк. — Но это не значит, что нельзя вспоминать о нём. Я там вырос, там моя семья...

— Ты заблуждаешься, — зарычал Вейдер. — Когда-нибудь ты прозреешь и поймёшь, что твоя семья и дом, которыми ты так дорожишь — это тлен, но будет поздно. Рассчитывать можно лишь на то, что есть у тебя сейчас — на то, чего добился сам.

Люк побледнел.

— Вы о чём? Вам о них что-то известно? Моей семье что-то угрожает?

Вейдер раздражённо махнул рукой, и Люк осёкся. Сердце бешено колотилось.

— Нет, я не это имел в виду, — тон командира немного смягчился. — Не беспокойся.

Люк немного расслабился, но был озадачен словами Вейдера.

— А что тогда вы имели в виду?

Вейдер сжал кулаки, так что перчатки начали рваться.

— Ничего, забудь.

Он какое-то время разглядывал Люка с ног до головы и ощупывал его в Силе, а тот сидел неподвижно, сбитый с толку.

— Пока не освоишь бой без оружия, смысла в дальнейших занятиях нет, — сказал ситх и ушёл.

Люк ещё долго сидел и ошеломлённо глядел на экран симулятора, где были видны результаты их боя.

— Чёрный Три готов.

— Чёрный Пять готов, — повторил Люк вслед за Громом. Он летел в строю справа и чуть позади от Вейдера прямо к цели.

Он видел фотографии поверхности Риндии, окрашенной в зелёные и серые тона с синими пятнами под клубящимися облаками. Но сейчас он смотрел на поверхность своими глазами и не видел цветов: местная звезда её не освещала, и в ночной темноте были видны лишь маленькие точки фонарей. Они снизились на несколько метров и двигались в направлении города, ориентируясь на фонари. Это был не маленький город, но и не самый большой из тех, которые доводилось видеть выросшему на Татуине Люку. Улицы освещались неравномерно и выглядели извилистыми и узкими.

— Чёрная Эскадрилья, занять позицию, — приказал Вейдер.

Не сворачивая с пути и следя, чтобы их не атаковали противники, они разделились на две группы. Люк не отставал от командира, но его начинало обуревать беспокойство.

— Эскадрилья Гамма, приготовиться к атаке.

— Принято, Чёрный Лидер, — ответил лидер Гаммы.

Люк начал летать кругами, стараясь не отходить далеко и чувствуя напряжённое ожидание, царившее в атмосфере. Пока было тихо, но появление врага было лишь вопросом времени. Должно быть, риндианцев уже предупредили о них... Вдруг все его радары запищали.

— Всем истребителям, это Чёрный Шесть, у меня враг на подходе, — раздался голос Тайного Матерщинника, корабль которого находился в паре сотен метров от Люка.

— Чёрная Эскадрилья, защитное построение, — отреагировал Вейдер. — Эскадрилья Гамма, нанести первый удар.

Истребители расположились вокруг бомбардировщиков, чтобы прикрыть их от приближающихся противников. Люк и Вейдер заняли позицию сверху.

Прибыли первые корабли, и завязался бой. Люк погрузился в Силу, соединился в ней с Вейдером и бросился на риндианцев. Они с Вейдером без труда сбили два корабля, несущихся им навстречу, и пространство вокруг озарилось пламенем взрыва. Люк ощутил чужое удовлетворение и улыбнулся, после чего охотно последовал за Вейдером в направлении следующих врагов.

Они связали боем три истребителя, которые пытались подобраться к бомбардировщикам. Двое атаковали их, а третий попытался обойти. Вейдер с Люком схлестнулись с нападавшими и одновременно пытались не пропустить третьего: Люк с помощью маневров подталкивал его в сторону Вейдера, а тот делал то же самое. Было непросто, и Люк несколько раз решил, что вражеский истребитель сбежит от них, но в его голове звучали безмолвные указания Вейдера. Он понимал, где находится и чего добивается, тело реагировало рефлекторно, так что он даже не мог понять, что им руководило: его собственная воля или присутствие Вейдера через связь в Силе.

Наконец Вейдеру удалось сбить двоих противников и вступить в полноценный бой с оставшимся, давая Люку перевести дух. Не прошло и двадцати секунд, как враг, преследовавший Люка, превратился в пыль.

Люк описывал круги в воздухе, высматривая врагов, и изо всех сил старался не отвлекаться на то, что творилось внизу. Ночную тьму озарили многочисленные языки пламени и вспышки взрывов падавших на город бомб. Царившая в наушниках тишина, сопровождавшая это зрелище, казалась неуместной. Если бы Люк дал волю воображению, то мог бы прекрасно представить себе оглушительный грохот и жуткие крики людей, оказавшихся в ловушке под завалами. Поднимавшийся над руинами дым не доставал их, так как они были высоко.

Он вздохнул и начал искать Вейдера в Силе, чтобы отвлечься от присутствия живых существ, лихорадочно метавшихся под ними. Тёмное присутствие командира окутало его, словно облако, защищая от бойни внизу и помогая сосредоточиться на их собственном сражении.

Чуть поодаль СИД бился с двумя риндианскими истребителями, с трудом уворачиваясь от их огня. Люк не раздумывая бросился к нему на помощь. Парой точных выстрелов он заставил одного из противников отстать от товарища и развернуться в его направлении. Уведя врага от своего сослуживца, Люк чуть не выматерился, увидев, что к ним приближаются ещё два вражеских корабля. Он не успел уклониться и оказался связан боем с тремя противниками.

Люк изворачивался, делал бочки и закладывал петли, дыхание сбилось. Самоконтроль начал ослабевать, и он стал соскальзывать в чистую оборону, полагаясь почти исключительно на рефлексы.

Его чуть не задел бластерный разряд, и он выругался, руки затряслись. Противники окружили его, и нельзя было допустить ни малейшей ошибки, но рано или поздно он неизбежно ошибётся — невозможно выдерживать долго такой ритм. Он резко дёрнулся влево, уходя от очередного выстрела, и оказался прямо напротив врага. Сердце замерло — вот и всё. Он приготовился к вспышке и боли...

Корабль взорвался. Отлетев от него, Люк увидел над собой улучшенный истребитель Вейдера. Ситх набросился на следующего противника, собиравшегося открыть огонь по Люку, и расстрелял его с особым ожесточением. Люк поспешил реабилитироваться после совершённой ошибки и снова занять позицию рядом с командиром, едва успев сбить последнего врага.

"Спасибо", — Люк испытывал облегчение и огромную благодарность за то, что Вейдер покинул зону основного сражения, чтобы спасти его — они оказались дальше от неё, чем он думал.

"Не отвлекайся, — сухо ответил ситх, — бой ещё не закончился".

Люк вздохнул, поняв, что его мягко отругали.

Они сражались ещё несколько минут. Люк и Вейдер действовали на удивление синхронно — они ощущали друг друга в Силе, и это делало их практически неуязвимыми. До конца сражения они успели спасти не один бомбардировщик.

Наконец, Вейдер приказал уходить. Пламя, охватившее город, стало ещё ярче, и, пока они взлетали, чтобы вернуться на Опустошитель, Люк смотрел прямо перед собой. Успешно загнав истребитель в зажим на стойке, он ещё какое-то время сидел и смотрел вперёд невидящим взглядом. Дыхание было ровным, но сердце колотилось, ему не хватало воздуха.

Он снял шлем, испытав облегчение, и откинул колпак. Крышка открылась с шипящим звуком, который показался ему отдалённым, и он начал подниматься по лестнице, держась одной рукой. Это было неудобно, но снова надевать шлем не хотелось. Спустившись на пол, он споткнулся и упёрся трясущейся рукой в корпус корабля, чтобы не упасть. Словно издалека он смотрел на пепел, покрывавший металлический корпус.

Вдруг на него хлынул поток образов, от которых он снова схватился за корабль: мать c ребёнком сжались в комок на улице; близнецы, спрятавшиеся в подвале, дрожат и тихо плачут; старик с тростью не успевает добежать до лестницы и взрывается вместе с полом. Гражданские, которые никого не трогали.

"Я выполнял свой долг, — думал Люк, стискивая зубы в попытке избавиться от образов. — Это война. На войне умирают".

Ему невольно вспомнился Биггс, который обвинял Империю в бессмысленной жестокости по отношению к гражданским и заключённым — как давно это было.

Чего они добились этой атакой?

"Отомстили", — он ухватился за возникшую мысль. За Охотника и Разрывателя, за всех. Риндия поддерживала повстанцев, и её жители пострадали заслуженно. Это было наказание и предупреждение на будущее.

Люк всё понимал, но оправдания казались бессмысленными перед лицом жестоких сцен, вспыхивающих перед мысленным взором.

Когда-нибудь это закончится — они победят повстанцев, и настанет мир. Всё... всё это закончится. Люк повторял мысль как мантру, а сердце разрывалось от гнева, опустошения и обиды на так называемых борцов за свободу, которые заявляли, что хотят спасти галактику, но несли ей лишь смерть.

Он сделает всё, чтобы положить этому конец. Люк открыл глаза, сглотнул комок в горле и выпрямился. Хватит плакать, надо сражаться.

Он уже собрался пойти в кают-компанию, но вдруг увидел, что ему навстречу идёт Корл. Ему не хватит терпения объясняться с ним сейчас. Однако чем ближе сослуживец подходил к нему, тем яснее становилось, что это не тот Корл, к которому Люк привык: не было ни сердитого выражения лица, ни издевательской усмешки — наоборот, он смотрел на Люка неуверенно, словно колебался. Корл, кажется, собирался что-то сказать, но затем просто протянул руку со словами:

— Спасибо. За то, что спас мне жизнь.

Люк фыркнул, дежурно улыбнулся — хотя эта холодность не была адресована Корлу — и коротко ответил:

— Мы в одном отряде.

Корл закивал, и Люк запоздало понял, что не пожал ему руку. С одной стороны, ему не хотелось, чтобы Корл неверно истолковал этот факт, но с другой, он вдруг осознал, что ему на самом деле всё равно. Корл поджал губы и ухмыльнулся — Люк терпеть не мог эту ухмылку.

— Вынужден признать, что не ожидал такого от тебя, — сказал он, и в его тоне сквозило восхищение, которого, однако было недостаточно для того, чтобы Люк успокоился.

— Я полон неожиданностей, — невозмутимо ответил Люк. У Корла вытянулось лицо, и он, похоже, собирался заговорить, но Люку было не до него — он мечтал о горячем душе и кровати, поэтому просто развернулся и пошёл к выходу из ангара.

Не успел он пройти и десяти шагов, как увидел Вейдера, который выбирался из своего корабля. Люк вспомнил, что тот спас ему жизнь, и направился к нему, чтобы поблагодарить. Только он открыл рот, как Вейдер обернулся и в упор уставился на него. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, а затем ситх покинул ангар, не сказав ни слова — даже не поприветствовав Люка — и закрывшись от него в Силе, так что тот не ощущал его эмоций.

Опять, что ли? Ну всё, Люк был сыт по горло его выходками и тем, что командир игнорировал его, когда был не в духе. Он пошёл вслед за Вейдером.

Примечание переводчика:

Похоже, в следующей части кто-то выхватит лещей.

Вейдер пулей вылетел из ангара и быстро пошёл по коридору без определённой цели. В мыслях царил хаос из страха, боли и, прежде всего, жгучей злости на себя. Он услышал шаги за спиной и ощутил, как Ларс потянулся своими щупальцами к его разуму. Этот мальчишка вообще ничего не соображает — совершенно безрассудный, без намёка на чувство самосохранения. Никогда не думает, прежде чем что-то сделать, вечно нарывается, даже не представляя себе последствий.

Перед мысленным взором Вейдера вдруг всплыли картины того, как Ларс в очередной раз кинулся выручать своего товарища без прикрытия и ввязался в бой с превосходящим числом противников, которые были ему не по зубам. Ситх в тот момент преследовал вражеский корабль и уже почти достиг цели, когда ощутил панику Ларса в Силе и увидел, что тот находится в зоне обстрела и его вот-вот собьют. Он сам не понял, как очутился рядом с парнем и кинулся ожесточённо отбивать его от врагов. Он не мог забыть отчаяние и ужас, от которых замирало сердце при мысли о том, что корабль Ларса сейчас взорвётся. Его до сих пор чуть инфаркт не хватал от осознания того, что он мог опоздать или промахнуться.

Всё зашло слишком далеко, и он сам это допустил. Больше нельзя позволять себе подобную слабость.

Да ещё этот проклятый пацан так и тащится за ним. Светлое присутствие Люка в Силе было замутнено вихрем эмоций, которые выбивали Вейдера из колеи и не давали мыслить здраво. Ему нужно было побыть одному, прочистить мозги и решить, что делать дальше, потому что продолжать в том же духе нельзя. Ему противопоказано сталкиваться со страхом и болью, которые неизбежно возникнут, когда он лишится ученика — он не выдержит этого снова. Лучше поставить точку сейчас.

— Лорд Вейдер!

Услышав оклик, ситх остановился. Рука сама потянулась к световому мечу.

Сейчас он должен сделать то, на что не решился раньше. Другого выхода нет.

— Лорд Вейдер, вы...

Ситх повернулся к Люку, и тот побледнел, уставившись широко раскрытыми глазами на меч. Он медленно поднял руки вверх, но не отошёл назад. Ларс нервно и невесело усмехнулся, после чего заглянул Вейдеру в глаза.

— Не надолго же вас хватило.

Вейдер молча активировал меч и направил его в грудь Ларсу. Он больше не попадётся на эту удочку. Один взмах меча — и всё закончится.

Парень не дрогнул и стоял неподвижно. Он впился взглядом голубых глаз в визоры маски.

— Ну давайте, — подначивал он ситха.

Под конец его голос задрожал, но он продолжал стоять не двигаясь и пристально смотреть на Вейдера. Ситх опять увидел вместо голубых глаз карие, глядящие на него так же решительно и с вызовом.

Я не стану поддерживать действия, которые приведут к войне.

У Ларса была такая же форма носа и выдающийся подбородок, придающий лицу упрямое выражение. Сердце ситха пронзила острая боль, и он крепче сжал рукоять.

Почему Сила так издевается над ним? Чего она хочет от него? Этот мальчишка словно был ниспослан свыше, чтобы напоминать ему о чрезвычайно болезненном прошлом: ему было столько же лет, сколько было бы его ребёнку; он был могущественен в Силе; даже внешне он был похож на Вейдера, а выражение лица и мужество словно достались ему от неё...

Его ребёнок был бы таким же одарённым в Силе и дерзким? Неужели он бы просочился в его жизнь и перевернул весь его мир, как это сделал Ларс?

В груди заныло от невыносимой тоски, и ситх опустил клинок. Всё это бред — мальчишка не может быть его сыном, но ему вдруг захотелось этого.

Люк ухмыльнулся, с трудом скрывая облегчение, и опустил руки.

— Я так и знал — если бы вы действительно хотели меня убить, то сделали бы это уже давно.

Вейдер не отвечал. Он дезактивировал клинок и пристегнул меч к поясу. Люк был прав: ситх действительно не желал ему смерти даже тогда, давно. Но он знал, что Сила любит издеваться над ним и отнимать близких людей. Ему нельзя было никого подпускать к себе, но похоже, что это уже произошло. Он уже слишком сильно беспокоился за Ларса и ничего не мог с этим поделать — разве что научить его всему, что умел сам, и по возможности защитить.

— Зачем ты пошёл за мной? — спросил ситх.

Люк зажмурился и глубоко вздохнул.

— Я так больше не могу, — сказал он, глядя Вейдеру в глаза. В его тоне было столько уверенности, как будто он долго об этом думал. — Одно дело — повстанцы, но эти люди в городе... вы, должно быть, тоже их чувствовали. Они же ничего плохого не сделали.

Люк замолчал и сглотнул. У Вейдера кольнуло сердце, и он скрестил руки на груди.

— К чему это ты клонишь? — зарычал ситх. Этот разговор ему не нравился, так как Ларс мог оказаться изменником. Неужели он проявил милосердие к парню, а тот сразу же его предал?

— Войну надо заканчивать как можно скорей, — ответил Люк. На лице парня отражалась борьба страха и решимости, у Вейдера сжалось сердце. — Я понимаю, что я простой солдат и должен выполнять приказы, но теперь мне этого мало. Я больше не могу молчать и быть винтиком в механизме. Я вспомнил о предложении, которое вы сделали мне когда-то.

Люк теребил свой левый рукав. Вейдер ощущал его эмоции в Силе: смятение, отвращение и вину за деяния, свидетелем которых он стал и в которых принимал участие. Твёрдое решение высказаться, невзирая на возможные последствия. Какое-то время Вейдер наблюдал за ним, не зная, что ответить — его захлестнули болезненные воспоминания, а на языке вертелись слова, которые он запретил себе говорить — слова, которые когда-то давно он говорил кое-кому другому. Они сорвались с губ, прежде чем он успел их обдумать:

— Да, — медленно проговорил ситх.

Вейдер огляделся, чтобы убедиться, что они одни. Он сгорал от нетерпения, но при этом колебался, понимая, что ответ, в котором он выскажет свои смутно осознаваемые мысли, изменит всё.

— Я предложил тебе познать истинную мощь Силы и стать больше, чем просто пилотом. Вместе мы сможем сделать очень много... Сможем изменить Империю к лучшему.

Вдруг в Силе возник образ разложившегося трупа, пронзённого световым мечом. Люк понял, что он означает, и уставился на Вейдера широко раскрытыми глазами.

— Да, — ответил Вейдер, хотя парень ничего не сказал. — С момента нашей встречи эта мысль не даёт мне покоя. Именно поэтому я иногда сторонился тебя — надо было как следует всё обдумать.

Это была полуправда, позволявшая умолчать о противоречивых чувствах, терзающих его с того самого момента, когда он познакомился с парнем, к исследованию которых он не был готов. Тем не менее, Люк счёл объяснение убедительным и кивнул в знак согласия.

— Я лишь хочу закончить войну и остановить кровопролитие, — сказал Ларс.

— Империя совершила много преступлений в отношении своих граждан, — признал Вейдер, — но вместе мы сможем всё исправить и положить этому конфликту конец раз и навсегда.

Люк глядел на него, стоя неподвижно, но присутствие парня в Силе вспыхивало, как пульсар. Вейдер протянул ему руку и сплёлся своими дымчатыми щупальцами со световыми импульсами парня.

— Соглашайся стать моим учеником, и мы сделаем галактику такой, какой сами захотим.

Они долго стояли и смотрели друг другу в глаза. С трудом сдерживая нетерпение, Вейдер молча наблюдал за тем, как парень колеблется и пытается одолеть свои сомнения. Наконец, Люк принял решение, и его светлое присутствие перестало пульсировать в Силе. Вейдер затаил бы дыхание, если бы мог. Когда Люк легко, почти незаметно кивнул, у ситха замерло сердце. Они оба ощущали значимость момента. Связь между ними стала почти осязаемой и вышла за пределы чувств и мыслей; они оказались в водовороте Силы — вихрь света и тьмы закружил вокруг них в ожидании.

К изумлению Вейдера, парень не принял его руку — вместо этого под действием потоков Силы он преклонил перед ним колено и опустил голову.

— Я приму любые ваши уроки, чтобы остановить войну и вернуть мир.

Ситх позволил своему ликованию просочиться в Силу. Он подошёл к парню и потянул его вверх за руку. Люк поднялся и снова с решимостью заглянул ему в глаза. Вейдер продолжал держать его за предплечье. Ему хотелось пообещать Ларсу величие, рассказать, чего они смогут добиться вместе; как далеко Люк пойдёт под его руководством и чего сможет достичь. Теперь перед ситхом приоткрылось будущее с его вероятностями, и он ясно увидел потенциал парня.

Но вместо этого он лишь слегка сжал руку Ларса, и тот улыбнулся, показывая Вейдеру, что он всё понял.

Эрин проверила координаты планеты и стала заходить на посадку. Она прибыла в пункт назначения и с отвращением глянула на коричнево-охристую планету — Эрин знала, что Татуин был пустыней во всех смыслах этого слова, но, увидев его своими глазами, осознала в полной мере, почему его так называли. Она поморщилась: было сложно представить себе, что в этой пустоши проживает сто или двести тысяч граждан Империи. Эрин выросла в Ядре и не могла понять, как эти люди терпят столь негостеприимную природу вместо гор, лесов, океанов и близости к Имперскому Центру, к которым она привыкла.

Она продолжила снижаться, выискивая ближайшую имперскую заставу, которая располагалась вблизи крошечного городка — по её данным, он назывался Бестин и, вероятно, был столицей. Её коды были актуальными, и она беспрепятственно посадила корабль на охраняемой территории. Если бы она рассчитывала сесть на бетон или асфальт, то была бы разочарована: посадочные ангары, если их можно было так назвать, были из песка, как и всё на этой планете.

Со вздохом она накинула защитный плащ, радуясь, что сегодня ей пришла идея потуже заплести свои длинные густые волосы и уложить косы вокруг головы. В который раз она подумала, что, возможно, короткая стрижка была бы практичней, но Эрин никак не могла на неё решиться. В контексте зачастую безликой имперской машины культура и традиции родины становились ещё более ценными, особенно учитывая, что она была разведчицей и сыщицей. Как большинству альдераанцев, ей претила война, но это не значит, что ей не хотелось внести свой вклад в великое галактическое объединение, которое когда-то было Республикой, а теперь стало Империей. Она занималась расследованием преступлений и разведкой уже около тридцати лет и считала свою работу идеальной.

Выйдя из корабля, она направилась к заставе. Это было старое, обшарпанное здание из какого-то белёсого камня, совсем не производившее впечатления власти и силы, как те заставы, которые Эрин видела в других мирах. Она вздохнула. Надо побыстрее покончить с этим и, наконец, улететь с планеты.

Она зашла внутрь и увидела единственного штурмовика, сидящего за столом.

— Добрый день, мэм. Чем могу быть полезен?

— Мне нужен реестр жителей, — ответила она и показала ему свой значок.

Он мельком глянул на значок и спросил:

— За какой год?

— Первый от создания Империи.

Эрин с омерзением наблюдала, как солдат достал с полки старую запылившуюся папку, смахнул с неё песок и подал ей.

"Ну, конечно, местные записи не будут в цифровом виде", — подумала она, листая потрескавшиеся листы флимси. К счастью, нужный ей документ оказался в начале — в конце концов, мальчик родился в первый день существования Иперии.

Прочитав документ, она отметила, что он похож на тот, который дал ей работодатель. Люк Ларс, восемнадцать полных лет, родители неизвестны. Проживал с Оуэном и Беру Ларс на влагодобывающей ферме. Показатели анализа крови были далеки от тех, которые означали чувствительность к Силе — всё это она уже видела. Но также она чувствовала подвох, хотя никак не могла понять, в чём именно он заключался. Документ был стандартным, все формальности были соблюдены, а флимсипласт был старым, каким и должен был быть.

Она размышляла, потирая переносицу — разумеется, всё было не так просто, как хотелось. Её приезд на пустынную планету был жестом отчаяния, так как она не смогла добыть информацию другими способами — даже в его шкафу не было ничего примечательного. Она была вынуждена признать, что если он что-то скрывал, то делал это не под носом у Империи, и отправилась в не самое приятное путешествие по раскалённой планете, чтобы просмотреть записи более чем десятилетней давности в поисках хоть каких-то зацепок. Она рассчитывала, что оригинал документа даст больше информации, но, очевидно, ошиблась. Однако это не означало, что расследование окончено.

Она пролистала документы о браке, переезде и свидетельства о смерти в поисках свидетельств о рождении. Не рос же мальчик отшельником — он должен был ходить в школу и с кем-то дружить. Её внимание привлекли двое детей: Винди Старкиллер и Ками Марстрап, которые жили неподалёку от фермы Ларсов.

— Не подскажете, как мне найти этих людей? — спросила она солдата, показывая ему документы.

Он взглянул на них и пожал плечами.

— Вообще-то, я не вмешиваюсь в дела местных, мэм, но уверен, что вы без труда их найдёте: Анкорхед — совсем маленький город.

Эрин чуть не ответила, что если он ещё меньше этого, то, наверно, действительно маленький, но вместо этого попросила у штурмовика координаты города, поблагодарила его и вернула папку.

Спустя пятнадцать минут она приземлилась на окраине Анкорхеда, который действительно оказался меньше Бестина. Она стала расспрашивать прохожих о Старкиллер и Марстрап, но зачастую получала в ответ лишь подозрительные взгляды. Она знала, что на Татуине многие недолюбливают Империю, поэтому переоделась в нейтральную одежду, оставив форму на корабле, но толку от этого было мало.

Наконец, какой-то старик сказал:

— Скорее всего ты найдёшь их на станции Тоше — там сейчас собралась вся молодежь. Я слышал, что юная Ками обручилась с Фиксером. Наконец-то!

Эрин не стала спрашивать, кто такой Фиксер, и сразу пошла искать здание, которое было бы проще найти, если бы на домах были опознавательные знаки. Зайдя внутрь станции, она заморгала, приспосабливаясь к темноте, царившей здесь по сравнению с улицей. Из старых динамиков доносилась местная музыка.

— Привет, — поздоровался с ней мужчина за стойкой, который держал руку на бедре девушки, сидевшей у него на коленях. Какая прелесть. — Чем могу быть полезен?

Он был высоким, загорелым, с чёрными волосами и бородой, как и многие обитатели планеты. Эрин вдруг подумала, почему у объекта её расследования такие светлые волосы, но, в конце концов, генетика — загадочная штука. Если он вообще был уроженцем Татуина — работодатель специально указал, что она должна выяснить его происхождение...

— Я ищу Винди Старкиллер или Ками Марстрап.

— Я Ками, — ответила девушка, приподнявшись. — В чём дело? Я никогда вас здесь не видела.

— Потому что я не местная. Мне нужна информация о вашем однокласснике Люке Ларсе.

Эрин подумывала рассказать какую-нибудь историю без конкретики, чтобы не выглядеть подозрительно, но в конце концов выбрала другую стратегию. Её работа была абсолютно законна, а работодатель не сказал, что она должна скрывать свою личность. Кроме того, когда парню сообщат, что им интересовался незнакомый человек на Татуине, это вряд ли вызовет проблемы. Наоборот, за его перепиской тщательно следили, и его реакция могла что-то выдать.

Эрин заметила, как Фиксер и Ками обменялись озадаченными взглядами.

— Его здесь нет, он уехал в академию, — сказал парень.

— В Имперскую Академию? — Эрин изобразила удивление. — Он штурмовик?

— Нет, в Лётную Академию, — уточнила Ками. — Они с Биггсом были безнадёжными мечтателями, оторванными от жизни.

Фиксер сжал бедро Ками, а та с раздражением глянула на него — значит, он не хотел, чтобы она об этом рассказывала.

Эрин было знакомо имя Биггса Дарклайтера — они с Ларсом были неразлучны во время обучения, пока их не отправили на разные корабли. У неё в деле уже была пометка об этом, и она запомнила, что Ками упомянула Биггса.

— Ой, — сказала Эрин, изобразив разочарование. Пора было попробовать другую стратегию: правда хороша лишь в определённых пределах. Она посмотрела в глаза Ками, зная по опыту, что женщины доверяют ей больше. — Мне так стыдно — я давняя подруга семьи Люка, но о его существовании узнала только что... Как он?

Ками и Фиксер по-прежнему были напряжены, но она понимала, что они обрабатывают информацию и либо сейчас откажутся говорить, либо выложат то, за чем она пришла.

— Биггс знал его лучше, чем мы, — наконец сказала Ками. Эрин старалась не выглядеть довольной. — Люк никогда не был практичным, вечно грезил своим отцом.

— А что он говорил об отце?

— Что тот был пилотом на грузовом корабле — из тех парней, которых полно в любом космопорту, — вмешался Биггс. — Но Люк был зачарован им, хотя ничего толком о нём не знал, кроме того, что он, возможно, умер. Скорее всего, улетел и не вернулся.

Эрин покивала в ответ. Похоже, от них она больше ничего не узнает. Не так уж близки они были со своим одноклассником — определённо, недостаточно близки, чтобы предоставить ей искомую информацию. Значит, пора уходить.

— Это на него похоже, — сказала она, стараясь выбирать как можно более туманные выражения. — Спасибо за то, что рассказали мне. Надеюсь скоро встретиться с Люком... Очень жаль, что мы не увиделись в этот раз.

Парень с девушкой кивнули и попрощались с ней.

"Разговор не удался", — подумала она и надела капюшон, чтобы закрыть голову от солнца. Их что-то насторожило в самом начале, и она понятия не имела, что именно. Кроме того, было очевидно, что с Ларсом они были знакомы поверхностно.

Несмотря на жару, она задрожала. Надо найти ещё какие-то сведения о Ларсе, так как ей даже думать не хотелось о том, что будет, если она вернётся с пустыми руками.

Расспрашивать его тётю и дядю она даже не собиралась, так как если он что-то скрывал, то они точно были в сговоре. Она могла бы пойти по следу, указанному парочкой школьных друзей Ларса, и попытаться разыскать Биггса Дарклайтера, но понимала, что вероятность встретить его здесь столь же мала, как и самого Ларса. Но, возможно, стоило расспросить родителей Дарклайтера. Вряд ли они будут более откровенны, чем одноклассники Люка, но кто знает, что рассказывал им сын. Будет непросто, но попробовать стоит. Это лучше, чем ничего не выяснить...

Дарклайтеры, как и Ларсы, жили за городом в пустыне. Эрин не нравилась идея сильно углубляться в дикую природу, но, возможно, ей удастся использовать это в своих интересах.

Она решила не лететь на шаттле и взяла в аренду спидер. При этом её явно надули, но времени торговаться не было. Пролетев несколько метров, она вернулась и купила защитные очки — из-за песка, летевшего в глаза, ничего не было видно. До фермы Дарклайтеров было не так уж далеко, но ей показалось, что она ехала целую вечность. К концу поездки она устала, а волосы растрепались. Эрин напомнила себе, что это ради дела, сошла со спидера и направилась к дому. Она заглянула за внешнюю стену и крикнула наугад:

— Эй, есть тут кто?

Обернувшись, она увидела пожилого и довольно упитанного мужчину, который, вероятнее всего, был Хаффом Дарклайтером. К облегчению Эрин, вид у него был дружелюбный.

— Меня зовут Яна Лидрэф, — соврала она. У неё всегда было наготове фальшивое имя, даже в случаях вроде этого, когда оно вряд ли понадобится. У Эрин была привычка не раскрывать настоящее имя без необходимости. — Вы мистер Ларс?

— Да нет, ферма Ларсов западней, недалеко от Юнландских Пустошей, — ответил мужчина.

— Ой, — Эрин выглядела разочарованной и смущённой. Похоже, она убедительно изобразила побитую собачку, раз её собеседник засмеялся.

— Но, похоже, вам не повредит стакан воды, — предложил он. — Хотите зайти ненадолго и слегка охладиться перед дорогой?

— Да, буду очень признательна, — ответила Эрин, радуясь, что план сработал.

Дарклайтер провёл её в дом и предложил на выбор воду и синее молоко. Эрин знала, что вода на Татуине очень дорогая, и приличный гость должен выбрать молоко, поэтому взяла его, хотя оно выглядело не слишком аппетитно.

Дарклайтер сел напротив неё и заговорил:

— Итак, зачем вам Ларсы?

— Я ищу их племянника. — Эрин решила придерживаться легенды, которую рассказала парню и девушке на станции, и надеялась, что услышанного от них будет достаточно, чтобы успешно притворяться. — Я дружила с его покойный отцом и недавно узнала, что у него есть сын. Хотела встретиться с ним.

Дарклайтер посмотрел на неё с сочувствием.

— Вам не повезло: Люк служит пилотом в Имперском Флоте и давно уже улетел с Татуина.

Эрин вздохнула, прикрыв глаза.

— Что же, сегодня явно не мой день, — ответила она. — Хотя не могу сказать, что удивлена, если он похож на отца.

Её собеседник кивнул.

— Вы хорошо знали Энакина?

Эрин пожала плечами, запоминая имя отца парня.

— Более-менее. — Она на всякий случай смущённо хихикнула. — Мы как-то работали на одном грузовом корабле. Это было давно, но я решила проведать мальчика... в память о былой дружбе.

— Ясно.

Дарклайтер продолжал улыбаться и вежливо кивал, но, будучи разведчицей, Эрин могла читать людей. Интуиция подсказывала ей, что старик почему-то насторожился, и она мысленно воспроизвела свои слова, анализируя их. Она сказала что-то не так и вызвала у него подозрения?

Вдруг у неё возникла другая догадка: а что, если её значимость для Люка упала в его глазах? Возможно, если бы он принял её за мать парня, было бы лучше для дела?

— Я так давно его не видела... — прошептала она, потупив взгляд, будто разговаривая сама с собой, но всё же достаточно громко, чтобы Дарклайтер услышал.

Она снова посмотрела в глаза старику, так как не любила надолго упускать из виду лицо собеседника, рискуя пропустить важную реакцию. К сожалению, выражение лица Дарклайтера до сих пор было нечитаемым.

— Можете оставить ему записку и указать, где он сможет вас найти, когда у него будет отпуск.

Эрин подперла рукой подбородок и сделала вид, что обдумывает предложение.

— Это можно... Но знает ли он обо мне вообще? Что он знает о своих родителях?

— По-моему, мало что: они умерли, когда он был совсем маленьким.

— Да? Но должны же были ему рассказывать какие-то истории... Энакин Ларс был исключительным человеком.

Взгляд Дарклайтера вдруг стал ледяным, дружелюбное выражение лица испарилось. Эрин вздрогнула.

— Я об этом ничего не знаю. — Он поднялся на ноги и сказал: — Мне пора, я ещё не закончил работу с испарителями.

— Ах, да, я вас задерживаю, — поспешно ответила она. — Прошу прощения, я пойду.

— Да, — согласился Дарклайтер.

Он то ли проводил её до двери, то ли вытолкал на улицу. Она поблагодарила его за гостеприимство, выразила сожаление о том, что не смогла встретиться с Люком, и унеслась прочь настолько быстро, насколько это было возможно сделать, не вызвав подозрений. Всю дорогу она размышляла о разговоре: казалось, чем больше она говорила, тем сильнее закрывался собеседник... Но она не понимала, где ошиблась.

Она осознала, что за этим скрывается какая-то большая тайна — как сказал работодатель, она касается прошлого Люка, а точнее, его отца. Но что толку от этого осознания, если его нельзя использовать? Какой бы ни была эта тайна, её тщательно хранили. Похоже, Дарклайтер о ней знал, а одноклассники Ларса — нет. Как ей узнать хоть что-то, если те, кто в курсе тайны, ничего не говорят?

Когда она дошла до корабля, уже почти стемнело. Эрин вымоталась, а в душе нарастало беспокойство. Идей больше не было, и она так и не узнала, что скрывает Ларс. Работодатель разозлится и... она знала, что бывает с людьми, на которых он злится.

Она глубоко вздохнула, порадовавшись возможности дышать, и потёрла ключицу. "Не отчаивайся. Думай". Должны быть другие люди, знающие о родителях Ларса... Очевидно, в детстве он много говорил об отце. Надо найти ещё кого-то, кто знал Люка в детстве и может рассказать об этом...

Вдруг её посетила не слишком многообещающая, но всё же резонная мысль: неподалёку была имперская школа, где должны были остаться записи. Если повезёт, она даже сможет поговорить с его учителем...

Прежде чем уткнуться лицом в подушку, она подумала, что займётся этим завтра.

"А утром на Татуине гораздо более комфортная температура", — подумала она, направляясь к школе. Ветхое здание её уже не удивило — похоже, на этой планете они все такие.

Она попала в перемену, и учителя тепло встретили её, даже когда она показала им значок. Было приятно не ходить вокруг да около, а прямо задавать вопросы. К сожалению, это не означало окончания её злоключений.

— Люк Ларс? — нахмурившись, переспросила учительница пятого класса. — Не припомню в моём классе учеников с таким именем. Вы точно не ошиблись?

— Точно, — отрезала Эрин. — У вас есть ученические карточки? Я бы хотела на них взглянуть.

К счастью, такие карточки у них были. Они находились в маленькой пыльной комнате, но Эрин было уже всё равно. Она сомневалась, что обнаружит здесь что-то новое, но лучше было поискать, чем ничего не делать. Она сделает всё возможное, прежде чем признать поражение.

Она просматривала папки, отсортированные по годам, а затем в алфавитном порядке, и не смогла сдержать острого разочарования, пройдя букву "Л" дважды и не обнаружив дела Ларса. Может, его по ошибке положили в папку с другим годом? Она заранее испугалась, что придётся обыскивать всю комнату, но, если понадобится, она это сделает. Эрин пролистала оставшуюся часть папки на случай, если перепутали букву, а не год. С замиранием сердца она уставилась на нужный ей документ. Хотя здесь Ларс был ребёнком, это точно был он: та же застенчивая улыбка и яркие голубые глаза. Она взяла дело из папки, уверенная, что здесь какая-то ошибка.

— А вы запрашиваете свидетельства о рождении, принимая учеников в школу? — спросила она учительницу.

— Всегда, — ответили ей.

При виде документа Эрин поняла, почему с ней так разговаривали и что насторожило Дарклайтера, когда она упомянула Энакина Ларса. Вопросов пока было больше, чем ответов, но паззл, наконец, начинал складываться. Этого было более чем достаточно — по крайней мере, теперь можно было не бояться вернуться с пустыми руками...

До сих пор нас развлекали два клоуна. Но тут приехал главный клоун всея галактики и показал мастер-класс, как должно выглядеть настоящее шапито.

Если не хотите видеть, как Вейдера опускают ниже плинтуса, дальше не читайте. Можете написать мне в личку, и я скажу, чем всё закончилось. Я вас предупредила :D.

Стиснув зубы, Люк в последний момент заблокировал выпад в свою сторону. Он отбил атаку, отступил, увернулся и контратаковал, после чего поднял свой меч. От соприкасающихся клинков — синего и красного — летели искры.

— Воспользуйся гневом, — посоветовал Вейдер. — Ты расстроен и устал, но никак это не применяешь.

Люк отбил очередную атаку и пригнулся в отчаянной попытке остановить бесконечный поток ударов Вейдера. Его отшвырнули, как жалкую муху.

— Ещё раз, — приказал ситх.

Люк крепче сжал рукоять, испытав вспышку ярости. Он кинулся на Вейдера и, наконец, обрёл некоторое преимущество, но понял, что собирается сделать противник, с опозданием на долю секунды — и вот его меч опять грохнулся на пол. Тяжело дыша, он пошёл поднимать оружие, массируя ноющее запястье.

— Хорошо, — сказал ситх, когда он вернулся, — ты делаешь успехи.

Люк устало усмехнулся: похвала немного утешила после перенесённого избиения. Он понимал, что начал тренировки всего две недели назад, но его немного обескураживали постоянные напоминания о том, как многому ещё надо научиться. Тем не менее, тренироваться на световых мечах обычно было весело, хотя занятия бывали жестокими и сложными. Однако не в этот раз: у Люка было такое ощущение, что по нему прошлась банта.

— Но победа по-прежнему полностью за вами, — полушутя ответил Люк и нахмурился, ощутив, что Вейдер отреагировал на это лишь вспышкой раздражения.

— Обрати внимание на опору, — посоветовал ситх. — Ты часто слишком широко расставляешь ноги — это ограничивает свободу передвижения.

Люк кивнул, но промолчал. Вейдер снова поднял клинок, стоя в такой позе, что не хватало только выгнутой брови. Измученный Люк не осмелился возражать и нехотя повторил его жест.

Как только он был готов, Вейдер ринулся на него с новой силой и ещё стремительней. Люку было трудно успевать за ситхом, он с трудом отбивался, а о контратаке не могло быть и речи. Он был удивлён столь неистовым нападением и забыл о ногах. Люк сделал пару шагов назад и ощутил, что теряет равновесие под ударами, которые становились всё сильнее. Он отбил один из них клинком, но, пребывая в шоке, споткнулся и жёстко приземлился на пятую точку. Люк застонал от боли, поднял голову и застыл, увидев кончик клинка Вейдера, направленный ему в горло.

Вейдер дезактивировал клинок, и Люк расслабился. Нарочито медленно он встал на ноги и поднял свой меч, очень надеясь, что на этом урок будет окончен: он устал и тяжело дышал, всё тело болело, особенно зад. Он часто бывал полностью вымотан после сессий с Вейдером, но обычно ситх не был настолько жесток: в этот раз Люк ощущал себя футбольным мячом, а не учеником.

Вейдер посмотрел на него и протянул руку ладонью вверх. Не в силах сдержать облегчения, Люк доковылял до своего учителя и вложил меч в его ладонь. Вейдер сжал рукоять.

Командир никогда не распространялся о своём прошлом, но, когда он предложил Люку выбор мечей и именно этот оказался самым удобным, Вейдер долго глядел на оружие, после чего сказал, что когда-то меч принадлежал его учителю, и с горечью отметил, что Люк точно найдёт ему лучшее применение. Люк попытался узнать всю историю, но тщетно. Он лишь знал, что этот меч, как и все остальные, когда-то принадлежал джедаю. Вейдер не рассказывал, как они ему достались, но Люк был в курсе о Чистке и Великой Измене. К счастью, он был почти уверен, что его отец умер раньше, но всё же не мог не беспокоиться о том, что, возможно, один из этих мечей всё-таки принадлежал отцу. А вдруг тот пал от руки нынешнего наставника Люка? Какой тогда из него получается сын?

Но узнать наверняка не было никакой возможности. Иногда он подумывал спросить Вейдера, но так и не решился. Иметь джедая в качестве отца было опасно: даже сейчас он рисковал получить смертный приговор, если бы его раскрыли. Кроме того, его отец точно не мог предать Республику — Люк был уверен, что он хорошо понимал, что делал. В конце концов, у них была одна цель: вернуть мир и сделать галактику лучше.

Вейдер уставился на меч таким же отсутствующим взглядом, как в тот день, и у Люка взыграло любопытство. Он ощущал шторм вокруг командира: вихрь его эмоций так сильно отражался в Силе, что Люк не мог их не заметить даже при желании. Он тихо спросил:

— С вами всё в порядке?

Он редко задавал Вейдеру личные вопросы: даже на такой простой, как этот, можно было получить как ответ, так и вспышку ярости, в зависимости от настроения ситха. Но в последнее время Вейдер, казалось, воспринимал подобные вопросы спокойней. Выбить из него ответ было по-прежнему нелегко, но, по крайней мере, он больше не угрожал Люку убийством с тех пор, как начал его обучать по-настоящему. А сегодня он в течение всего занятия вёл себя странно, и Люка это беспокоило.

Вейдер сильнее сжал рукоять меча.

— Да, в порядке, — немного резко ответил он. — Не беспокойся за меня.

— Это из-за того, что завтра приедет император? Я справлюсь, обещаю — я очень много работал над защитой.

В День Империи Палпатин всегда лично навещал какой-нибудь корабль и поздравлял солдат, а затем возвращался в Центр Империи для продолжения праздненств. В этом году он решил удостоить чести Опустошитель, и, хотя ни Люк, ни Вейдер не были особенно рады, надо было вести себя так, будто ничего не происходит. В преддверии визита императора они усердно трудились над умением Люка контролировать свой разум.

Вейдер вышел из оцепенения и убрал меч. Он подошёл к Люку, и тот сглотнул, не в силах обуздать нахлынувший на него страх. Однако эта рефлекторная реакция не была сильной, и Люк с лёгкостью отмахнулся от неё.

— Дай проверю, — приказал ситх, коснувшись пальцами висков Люка.

Парень закрыл глаза и представил себе яркие татуинские солнца. Его окутало удушающее, давящее присутствие Вейдера, но оно уже было хорошо знакомо Люку, и он не растерялся. Он впустил ситха в свой разум и позволил просмотреть свои воспоминания, при этом стараясь дышать спокойно и осторожно перенаправляя учителя каждый раз, когда тот подходил слишком близко к образам, которые не должен был видеть. Буквально через пару секунд Вейдер отошёл, и Люк открыл глаза.

— Пойдёт, — сказал ситх. — Не думаю, что тебе угрожает опасность. Но учти, что присутствие императора сильно отличается от моего. Придётся постоянно быть начеку, потому что ты можешь даже не почувствовать, как он проникнет к тебе в голову.

Люк кивнул и усмехнулся.

— Смертельная опасность — прекрасный подарок на день рождения, — пошутил он.

Вейдер замер, сжав кулаки, и Люк поразился внезапным сильным чувствам, хлынувшим через их связь.

— Этого не будет, — поклялся ситх. — Ничего с тобой не случится.

Люк часто заморгал, сбитый с толку внезапной вспышкой эмоций, и ответил:

— Да ладно, я вам верю.

Какое-то время они стояли молча, и Люк сгорал от любопытства о причинах странного поведения командира, но не рискнул спросить об этом ещё раз.

— Не беспокойся обо мне, молодой человек, — наконец заговорил Вейдер более мягким тоном. — Я просто... не люблю этот праздник. Но он пройдёт.

Люк кивнул, так как разделял эту нелюбовь.

Они снова замолчали, на этот раз без неловкости. Люк поймал себя на мыслях о будущем и об Империи, которая всегда казалась огромной и пугающей, особенно на парадах в День Империи. Среди этой помпезности он чувствовал себя совсем маленьким и ничтожным.

— А наши планы действительно на что-то повлияют? — он едва осмелился произнести это вслух.

Он поспешил согласиться на предложение Вейдера на эмоциях, но с тех пор его не раз мучили сомнения, потому что план выглядел слишком простым: уничтожить одного человека и ждать, что это всё решит. Империя — огромная система.

— Должны повлиять. Мы заставим систему измениться.

Не такого ответа Люк ожидал, но пока принял и это.

Сама перспектива убийства императора и возвращения мира выглядела нереальной. Они обсуждали это в безопасной обстановке в каюте Вейдера: говорили о своих намерениях, о том, какие изменения нужно будет внести, но Люк всё равно не мог себе этого представить. Пару раз слова ситха о свободе и справедливости вселяли надежду, но каждый раз, когда Люк думал об этом в одиночестве, он никак не мог представить себя правителем.

Но он поверит Вейдеру на слово, что жестокая бойня прекратится: раз командир говорит, что это поможет, значит, Люк ему поверит. Это всё, что он может, и это лучше, чем сидеть и ничего не делать.

— Урок окончен, — объявил ситх. — Очевидно, в ближайшие дни занятий не будет, так что пока практикуй то, что уже узнал.

Люк пообещал, что так и сделает, стараясь не выдать лёгкого разочарования. Несмотря на сильную усталость и боль в мышцах, он не хотел, чтобы уроки прекращались. Тем не менее, он попрощался с Вейдером и вышел из его каюты.

Люк уже запомнил и без труда нашёл дорогу к жилому отсеку своей эскадрильи. Идя по коридору, он не мог поверить, что находится здесь несколько месяцев: ему одновременно казалось, что со дня прибытия прошла целая вечность и что он приехал только вчера.

Проходя мимо зала с симуляторами, он замедлил шаг в нерешительности. Он так и не справился с невыполнимым заданием, которое дал ему Вейдер.

Допустим, с того рокового дня две недели назад у него не было времени думать об этом, но теперь появилась возможность потренироваться... В конце концов, Вейдер не сказал лейтенанту Танбрису, на сколько задержит Люка — он просто сказал, что Люк ему нужен для ныне печально известных "уроков пилотирования". Возвращаться к товарищам по отряду и готовиться к параду на День Империи ужасно не хотелось. Официальный формализм мероприятия очень напоминал ему первые недели в академии и казался пустой тратой времени. На самом деле, неподвижно стоять в строю и ожидать приказов было совсем не сложно, и Люк не мог понять, почему к этому приходилось так много готовиться и к чему были все эти разговоры о величии Империи. Все-таки узнать решение поставленной Вейдером задачи было бы куда полезней.

Поколебавшись ещё пару секунд, Люк всё же решил не совершать столь безответственный, на его взгляд, поступок. Ему уже повезло избежать утренних лекций об истории и целях создания Империи, которые он знал почти наизусть, и он должен был выстрадать всё остальное вместе со своим отрядом. Он ещё успеет попытаться разгадать загадку после праздника.

Вернувшись в отсек эскадрильи, он застал там лишь лейтенанта Танбриса.

— Хорошо позанимались, энсин? — спросил он.

— Да, сэр. Э-э-э, а где остальные?

— В третьем зале совещаний, — со вздохом ответил лейтенант и снова уткнулся в свой планшет. — Я бы к вам присоединился, но у меня ещё много дел. Такое впечатление, что в День Империи сообщений и документов столько же, сколько за весь остальной год...

Люк выразил сочувствие, поблагодарил его и пошёл в зал совещаний. Как и сказал офицер, весь отряд собрался там — они смотрели расписание на завтра, выведенное на проектор. Пилоты начали подкалывать Люка:

— Значит, на презентации ты теперь не ходишь? — спросил Гром.

— А ты можешь попросить Вейдера, чтобы он и нас освободил? — предложил Космос.

— Кончено, именно поэтому я и вернулся сюда, — съязвил Люк.

В зале раздались смешки, только Корл молчал. Он поприветствовал Люка чопорным кивком, а тот в ответ помахал рукой и улыбнулся. Корл вернулся к просмотру расписания, делая вид, что не обращает внимания на вошедшего товарища, но Люк успел заметить облегчение и намёк на улыбку на его лице.

Всё стало как раньше, и Люк был несказанно счастлив снова быть со своими товарищами.

Вейдеру казалось, что Император прилетел слишком рано, и он не мог дождаться, когда этот день закончится.

Он шествовал во главе отряда штурмовиков и радовался, что маска скрывает недовольную гримасу. По бокам молча навытяжку стояли все солдаты, которые не были нужны для управления кораблем — огромная и жуткая приветственная комиссия для встречи правителя галактики.

С каждым годом Вейдер всё больше ненавидел День Империи. Мало того, что в эти дни образы прошлого терзали его как никогда — он бы с радостью проводил их в трауре и одиночестве, — так ещё обязательно надо было праздновать этот кошмар. Вся галактика должна была радоваться, пока он вспоминал о своих утратах. Для остальных это был день наступления новой эпохи, дата начала перемен, а для него это был день, когда всё, чем он дорожил, обратилось в прах.

Даже отношения с Палпатином — единственным близким человеком, который у него остался, — изменились и не будут прежними. Когда он единственный среди стоящих людей преклонил колено перед шаттлом, его захлестнули обида и отчаяние. Он жаждал прежних разговоров, похвалы, привязанности. Хотел, чтобы Палпатин доверял ему, как это было до тех пор, пока Вейдер не назвал его мастером. Теперь между ними словно выросла глухая стена, и от былой дружбы осталось только рабское служение. Вейдер давно смирился с тем, что никогда не сможет понять, что он сделал не так, из-за чего их отношения так деградировали. Он не заметил, что его наставник и друг постепенно отдалялся от него — точно так же, как был слеп, не замечая предательства Оби-Вана.

Шаттл сел, двигатели были заглушены, и, опираясь на трость, на трап вышел закутанный в мантию император. Для тех, кто не мог видеть, он казался старым и хрупким, но Вейдер знал, что капюшон скрывает полное решимости лицо и стальной взгляд. Он стоял на одном колене, преклонив голову, пока мастер не подошёл к нему.

— Поднимись, друг мой, — сказал Палпатин очень тихо — так, чтобы никто больше не слышал, — и Вейдер подчинился. Император постоянно называл его другом, и от этого слова у Вейдера заныло в груди.

— Мастер, — ответил он, хотя терпеть не мог это обращение. — Ваш визит — большая честь для нас.

Император махнул рукой.

— Чепуха. Пришло время признать ваш тяжёлый труд. Вы более чем заслуживаете этого.

Палпатин, казалось, замялся, и Вейедер не мог понять, действительно он колеблется или притворяется.

— Тем не менее, вынужден признаться, что я прибыл сюда не только ради праздника.

Вейдер резко насторожился и нахмурился, но ничего не сказал, понимая, что Палпатин услышит немой вопрос. Пару секунд, которые показались вечностью, император разглядывал его.

— Заранее прошу прощения за то, что принёс плохие новости... Я только что получил эту информацию и не успел сообщить тебе раньше.

— Новости? — Вейдер был сбит с толку и обеспокоен, внутри всё сжалось. Что могло случиться, что император его так предупреждает? Очередная интрига Палпатина? Он надеялся, что это не коснётся Люка...

— Мы скоро всё выясним, а пока, я думаю, не стоит заставлять солдат ждать, — ответил Палпатин.

Вейдеру хотелось настоять — потребовать, чтобы император прекратил играться в свои игрушки и объяснил ему сейчас же, — но он понимал, что это было бы бесполезно. Подавив тревогу и любопытство, он жестом велел адмиралу начинать церемонию. Адмирал выкрикнул приказ, и раздался стук каблуков: подразделения солдат и пилотов одно за другим маршировали перед ними, салютуя императору. Вейдер стоял рядом с Палпатином и наблюдал, с каким достоинством шагали его войска: идеальная осанка, синхронность лучше, чем у дроидов. Зрелище такого количества людей, идущих в ногу, впечатляло. В последний раз выкрикнув оглушительное приветствие, они остановились и замерли на месте в ожидании ответа императора. Бойцы стояли в тишине по стойке смирно, а пожилой правитель разглядывал их по очереди. Вейдер шёл рядом с Палпатином, заложив руки за спину. Солдатам и пилотам было явно не по себе под пристальным взглядом первого лица Империи. Наконец, он заговорил:

— Верные бойцы, от имени Империи я хочу выразить глубочайшую признательность за ваше самоотверженное служение. Вас персонально выбирали среди элиты для прохождения службы на флагмане моего ближайшего соратника и защиты нашего славного народа. Это достижение, которым каждый из вас может гордиться.

Палпатин сделал паузу и смотрел, как они заулыбались, услышав его похвалу.

— Однако, — продолжил он более холодным тоном, — как в самом чистом веществе бывают примеси, так и ваш сплоченный коллектив оказался не без предателя.

Он снова замолчал, пока все думали, что значат его неожиданные слова.

— Кто из вас Люк Ларс?

У Вейдера внутри всё оборвалось — так вот о чём говорил Палпатин. Он как-то узнал об их планах или передумал разрешать ему обучать парня? Ситх стоял неподвижно, а в голове роились мысли, порождённые страхом.

На пару секунд воцарилось напряженное молчание — все были поражены. Затем парень вышел из строя и посмотрел императору в глаза.

— Я, Ваше Величество, — ответил он и поклонился.

Какое-то время император оценивающе разглядывал его с ног до головы, а потом дал штурмовикам знак рукой, и они схватили молодого пилота. Напуганный Люк кричал и вырывался, пока ему связывали руки за спиной, но продолжал смотреть императору в глаза. Медленно, с жутким спокойствием, Палпатин подошёл к нему и поднял голову Люка за подбородок двумя бледными пальцами, похожими на паучьи лапы.

— Такой молодой, а совершил такие тяжкие преступления, — посетовал император.

Лицо парня исказилось от ужаса.

— О чём вы?! — крикнул он.

— Ты предатель Империи, — ответил Палпатин, а Вейдер не знал, что и думать. — Мало того, что ты нарушал субординацию, проявляя неуважение к командиру, так ещё и совершил измену: лгал, обманывал государство и своё начальство.

— Я ничего такого не делал! — оборвал его Люк, пытавшийся совладать со страхом. — Да, я... ошибся пару раз и не проявлял должного уважения, это правда, но я не предавал Империю! Я верно служил ей!

— Неужели? — рявкнул император, крепче сжав подбородок Ларса. — Будешь отрицать, что принимал активное участие в собраниях мятежников в Академии и помог двум своим сокурсникам дезертировать? Ты покрывал их, а не доложил о побеге, как должен был, и поддерживал их мятежные начинания, являясь соучастником их преступления!

К изумлению Вейдера, парень часто задышал, опустил голову и закрыл глаза со страдальческим выражением на лице. Император отпустил его и отошёл, чтобы обратиться ко всем присутствующим.

— Но и это ещё не все его незаконные деяния. Измена началась при поступлении в академию: он подал фальшивые документы и скрыл своё настоящее имя — зашёл настолько далеко, что подделал официальные документы, предав доверие своих благодетелей ещё до того, как его зачислили.

Юноша замер в руках солдат и молчал, уставившись в пол. Вейдер ошалело смотрел на него, не в силах поверить. Конечно же, Люк не даст продолжать... сейчас поднимет голову и возразит — скажет, что невиновен...

Император глядел на него с осуждением.

— Будешь отрицать свою вину по этим пунктам, юный Люк Скайуокер?

Вейдер почувствовал острую боль в груди и часто задышал. Сердце замерло. Парень вскинул голову.

— Пожалуйста! Пожалуйста, вы не понимаете, — заговорил он с отчаянием в голосе. Он огляделся в поисках поддержки, но не нашёл её. — Мои дядя и тётя согласились, чтобы я подал документы только так. У меня и в мыслях не было создавать вам проблемы, честное слово!

— Потому что они знали, что ты потомок джедая, — ответил император, выплюнув последнее слово, словно забивая последний гвоздь в крышку гроба Люка после всех остальных обвинений. — Как же правы они были, что боялись за тебя... Ты, несомненно, оправдываешь своё происхождение от изменников.

— Нет! — закричал парень и попытался подойти к императору, но штурмовики его удержали. Он побелел как полотно. — Я невиновен, клянусь, я не предавал Империю!

Его испуганный взгляд, блуждавший по ангару, вдруг устремился прямо в глаза Вейдеру.

— Пожалуйста...

Но Вейдер не реагировал, так как был слишком ошеломлён. Он уставился на умоляющие голубые глаза, теперь понимая, почему они казались ему знакомыми. "Люк Скайуокер... Потомок джедая", — звучал в голове голос мастера. Вейдер застыл на месте, представляя себе все последствия для Люка.

Нет, это неправда... как такое возможно? Его ребёнок умер почти двадцать лет назад...

— Уведите его, — приказал император, пренебрежительно махнув рукой.

— НЕТ!

Парень сопротивлялся, упирался ногами в пол и метался, как сумасшедший, пытаясь вырваться от стражников. Наконец, один из солдат ударил его прикладом бластера по голове, Люк вскрикнул и замер.

— Я думаю, неразумно добавлять к списку твоих преступлений сопротивление аресту, — с холодной усмешкой пожурил его император.

Юноша осознал серьёзность своего положения и застыл на месте. Казалось, силы покинули его. Он судорожно вздохнул и в отчаянии опустил голову, позволив своим тюремщикам увести его.

Когда стихли шаги, император снова обратился к толпе:

— Давайте сохраним безмятежность и решимость даже перед лицом столь прискорбного происшествия. Ибо хотя зло может попытаться спрятаться в самом сердце нашей армии в стремлении посеять раздор, отдельным личностям не нарушить наше единство. Мы слишком решительны и храбры для этого...

Вейдер не слушал, пребывая в оцепенении, не в силах поверить в произошедшее. Наверно, это совпадение: насколько он знал, они с матерью не были единственными Скайуокерами на Татуине. Должно быть, Ларс был потомком другой ветви дальних родственников или вообще другой семьи. Это самое логичное объяснение.

И всё же мысль о родстве уже засела у него в голове и не хотела её покидать. Слишком много совпадений. Парню ровно девятнадцать лет, он превосходный пилот, могущественен в Силе, родился в День Империи... Сколько раз Вейдера бесило его сходство с молодым джедаем из прошлого. Как часто у него болезненно сжималось сердце, когда он видел в его лице черты своей покойной жены. Казалось, что даже окружавшая его Сила подтверждала эту версию, звуча правдой. Но он никогда не рассматривал эти признаки в совокупности, не представлял себе то, чего не могло быть.

Всё это время Вейдер считал, что его сын умер. Он оплакивал его двадцать лет — два бесконечных десятилетия бессмысленного горя, которого можно было бы избежать, если бы он знал, где искать... С тех пор, как Ларс прибыл на корабль, они столько времени провели вместе, а он даже не знал его настоящего имени.

Его настолько одолели эмоции, что он не мог шевельнуться: удивление и радость от того, что его ребёнок жив — он жив, рядом и на его стороне! — схлестнулись со злостью из-за предательства и отчаянием при мысли о том, сколько времени они потеряли.

Интересно, тосковал ли парень по отцу так же, как Вейдер по своему умершему ребёнку? Он всё это время знал и намеренно не говорил ему или ему тоже наврали о судьбе отца?

Воспринимать нерождённого ребёнка, по которому он горевал, и Ларса как одно лицо до сих пор было трудно, но чем больше он об этом думал, тем проще становилось. Вдруг поток смятенных чувств прервала мысль о том, как отреагировал бы Люк, и Вейдер слегка улыбнулся...

Из раздумий его вывел крик, прославляющий императора, и аплодисменты, означавшие, что Палпатин закончил говорить. Солдатам было велено вернуться к своим обязанностям, а император подошёл к Вейдеру и взял его за руку. Прикосновение обожгло металлический каркас даже сквозь перчатки.

— Извини, что тебе пришлось узнать об этом так, — очень тихо заговорил Палпатин. — Спецагентка СИБ, которую я назначил провести расследование, вернулась только сегодня утром. Конечно, нужно продолжить праздник, как будто ничего не случилось, но парня в ближайшие пару дней надо перевезти в Центр Империи для допроса и суда. Хорошо, если в этом не будет необходимости, но, если он изменник, придётся принять меры независимо от его происхождения.

Его ребёнок и ученик — изменник. Вейдеру стало гадко на душе. Разумеется, жестокая Сила позволила ему воссоединиться с сыном, чтобы тут же его отнять...

Он ответил механически, не задумываясь:

— Как пожелаете, мастер.

С каждым годом он всё сильнее ненавидел День Империи.

Примечание

Автор предупреждает, что в этой главе будут подробные описания пыток (более подробные, чем в фильмах), а также психологическое насилие. Дескать, если у вас нервишки слабые или подобные события для вас триггер, то не читайте.

Люк лежал на спине и выводил случайные узоры пальцем на голой стене. Он не знал, сколько времени находится здесь, но, как минимум, несколько часов. Желудок начинал урчать, мочевой пузырь наполнился до краёв, он устал и хотел пить. Но снедавший его страх не давал уснуть. Он убеждал себя, что всё обойдётся, стараясь не терять присутствия духа, насколько это было возможно в маленькой и тёмной камере. Когда его допросят, то узнают, что он хранил верность империи и старался выполнять свою работу пилота как можно лучше.

Но не поддаваться страху и сомнениям было нелегко. Даже погружение в поток Силы не помогало расслабиться, так как и здесь всё изменилось: Сила ощущалась мрачной и удушливой, словно голые металлические стены смыкались вокруг него. Было сложно не впасть в отчаяние.

Это благодаря новым знаниям о Силе он стал таким чувствительным? Или просто у него разыгралось воображение от страха? Да нет, страх преувеличен. Они осознают свою ошибку и скоро позволят ему вернуться к службе. Люку была невыносима мысль о том, что его могут принять за повстанца. После всех смертей и страданий, которые они принесли ему и его отряду, как вообще можно было подумать, что он стал бы помогать им отстаивать их заблуждения? Он бы с радостью предпочёл смерть такому унижению.

Но в голове снова и снова звучали слова императора, и каждое обвинение было словно ушат холодной воды, от которого кровь застывала в жилах. Потому что все они были правдивыми. Он понятия не имел, каким образом они узнали его настоящее имя и о том, что он ходил с Биггсом на собрания, но, учитывая возможности Империи, скорее надо было удивляться тому, что это случилось только сейчас.

Ну а какой у него был выбор: чахнуть на ферме и меланхолично глядеть в небеса, наблюдая, как все мечты улетают прочь? Но он уже не был уверен, что нынешнее положение намного лучше. Он гнил в камере и даже не знал, что его ждёт дальше...

Внутри всё сжалось, и Люк судорожно вздохнул. Он до сих пор не мог поверить в реальность происходящего с ним.

Но всё будет хорошо. Нет причин для страха. Только сейчас до него начало доходить, о чем говорилось в повстанческой пропаганде, и за это он тоже их ненавидел. Ему было отвратительно ощущение тошноты, подкатывающей к горлу, когда он вспоминал шокирующие видео, и учащённое сердцебиение, когда он думал об "усиленных допросах", упомянутых в личных делах заключённых.

Он просто хотел летать...

Его губ коснулась горькая усмешка: да нет, это давно уже было не так. Он хотел остановить войну и сделать жизнь в галактике лучше. Он хотел служить Империи и её гражданам, изменить мир — за это он сражался и убивал. Он выбрал сторону.

Несмотря на чувство вины, истинных угрызений совести он не испытывал. Если бы можно было повернуть время вспять, он бы снова дал Биггсу дезертировать и скрыл своё имя. Потому что Биггс хоть и был повстанцем, но также он был его другом детства, который постоянно поддерживал. Потому что Скайуокера, сына джедая, стразу арестовали бы. Но это не отменяло его верности Империи, своим товарищам по отряду и Лорду Вейдеру — учителю и командиру.

Он не был предателем. Его могут наказать за совершённые деяния — и он считал, что заслуженно, — но они поймут, что он на их стороне.

Только ему удалось более-менее успокоиться, как дверь в камеру со свистом открылась и вошли два вооруженных солдата в шлемах.

— Встать, руки перед собой, — приказал один из них.

Люк молча повиновался. Другой солдат застегнул наручники на его запястьях, и, когда Люк ощутил кожей холодный металл, внутри всё перевернулось. Один из охранников взял его за плечо, другой приставил дуло бластера между рёбер, и его вывели из камеры. Люк не осмелился спросить, куда его ведут.

Они шли по коридорам, и некоторые места казались Люку знакомыми, но точно он не знал: все коридоры выглядел одинаково, а номера на стенах он не успевал разглядеть, так как шёл быстро. Наконец, он стал определённо узнавать окрестности: они пришли в то самое место в ангаре, с которого Люк столько раз взлетал на своём СИДе и где его арестовали. В ангаре стоял шаттл с тремя крыльями — на таком же прилетел император. Люк запнулся, и солдаты грубо потащили его. Его уводят — куда? Он ещё когда-нибудь увидит Опустошитель?

Люк взглянул на трап, и сердце снова замерло: там Вейдер разговаривал с солдатом. Он стоял к нему спиной и, казалось, не замечал его присутствия.

Надо поговорить с Вейдером — командир должен понять, что Люк не предатель и не хотел ничего скрывать от него. Он знал, что если закричит, то получит от солдат, поэтому направил крик в Силу. Все его эмоции — ужас и решимость — просочились сквозь их связь.

"Лорд Вейдер!"

Связь безмолвствовала. Люк упёрся ногами в пол, сопротивляясь попытке солдат затащить его на борт.

"Лорд Вейдер!"

— Пошевеливайся, мразь!

Один из солдат дёрнул его за руку, он споткнулся и невольно шагнул вперёд. У него не осталось выбора, кроме как идти дальше. Тяжесть неизбежного навалилась на него.

Дарт Вейдер вцепился в планшет и уставился на него невидящим взглядом, не слыша, что офицер говорил о деле в планшете. Люк в Силе колотился через их связь, требуя внимания, но ситх не отвечал: в его душе бушевала ярость, смешанная с изумлением и негодованием.

Мой сын.

Как странно — всего два слова могут перевернуть для кого-то весь мир с ног на голову. Мысль о том, что его ребёнок выжил, вызывала облегчение и волнение. Каким же он был дураком, что не понял... теперь, оглядываясь назад, это было очевидно. Всё это время было ясно, что их судьбы связаны, и откровение императора вскрыло лишь малую часть той связи, которая всегда незримо присутствовала между ними.

Всё было бы идеально, если бы не выяснился другой факт — омерзительный, ужасный, разрушающий всю идиллию.

Изменник.

Сын врал ему, а он не заметил обмана. Было унизительно осознавать, насколько он был слеп, когда дело касалось Ларса. Что ещё тот мог скрывать? О, он отобьёт охоту врать ему, выбьет все подобные мысли из его головы... Мысль подействовала как холодный душ: он вспомнил обещание, данное Люку когда-то давно, когда тот начинал нервничать от малейшего движения руки ситха. Вейдер вспомнил, как поклялся не причинять парню вреда, чтобы тот снова начал ему доверять.

Вейдер знал, каково это — когда предают твоё доверие и не держат слово.

— Спасибо, коммандер, — он жестом освободил офицера, чтобы остаться одному. Тот кивнул и поспешно удалился.

Вейдер собрался ещё раз просмотреть дело в планшете, когда к нему подошёл пилот.

— Милорд, мы готовы к вылету.

Вейдер кивнул и вошёл в шаттл вслед за пилотом. В задней части пассажирского отсека сидел Люк, которого охраняли два солдата. Он бросил на ситха взгляд, полный надежды и отчаяния, и Вейдеру вдруг захотелось отпустить пилота и вести корабль самому, чтобы не сталкиваться с ним. Он прошёл мимо сына, не удостоив его взглядом, и сел в другом конце отсека.

Вейдер прокручивал дело Люка в датападе. Оно содержало подробное описание преступлений, а в качестве оснований для обвинения были лишь подозрения и догадки. Однако в совокупности они подтверждали наличие состава преступления. Агенты Палпатина основательно поработали... Дольше всего взгляд ситха задержался на ученической карточке, где было зафиксировано настоящее имя Люка. Это объясняло, почему Оби-Ван жил недалеко от мальчика, хотя и не совсем близко: должно быть, он приглядывал за ним, чтобы тот не пошёл по стопам отца. Но всё же было непонятно, почему Кеноби не обучил его как джедая и не отправил убивать отца, не сказав об их родстве — это было бы больше похоже на Оби-Вана.

Он так вцепился в планшет, что чуть не сломал его. Оби-Ван отнял у него сына, заставил Люка жить на этой презренной планете, лишив семьи и права на наследство. Это было лишь очередное предательство в длинном списке грехов Кеноби перед Вейдером, но оно было ужасным. Подумать только, как много времени он упустил, не зная о сыне... Эти девятнадцать лет они могли провести вместе, а получилось, что один всё это время сокрушался, испытывая горе и вину, а другой торчал на чуждой ему планете и мечтал о полётах. А теперь из-за обмана Оби-Вана и глупости мальчишки, который поддержал этот обман, их время истекало.

Люк сам-то знал? Или его так же ввели в заблуждение, как и Вейдера? Этот вопрос не давал ситху покоя, но он не осмелился попытаться выяснить ответ через связь в Силе. Он бы не вынес, если бы оказалось, что всё это время парень знал об их родстве и скрывал это.

Полёт до Центра Империи тянулся невыносимо долго, но закончился намного раньше, чем предпочёл бы Вейдер. Он изо всех сил сосредоточился на датападе, чтобы не подойти к Люку. Было сложно усидеть на месте, понимая, что время, когда сын находится рядом, скоро закончится. Возможно, у них больше не будет возможности поговорить, и это последний шанс сказать сыну правду и спросить его, знал ли он.

Но Вейдер молча смотрел перед собой, с трудом сдерживая бурлящие эмоции, грозившие выплеснуться наружу.

Корабль вошел в атмосферу и приземлился в ангаре императорского дворца. Вейдер смотрел, как солдаты уводят Люка. Тот шёл с высоко поднятой головой, но был сильно напряжён. Ситх проводил его взглядом, а когда он скрылся из виду, долго смотрел на дверь, через которую его вывели.

Из раздумий его вывел император, который пришёл его поприветствовать. Вейдер спрятал свои мысли подальше и показал мастеру бесстрастную маску.

— Добро пожаловать, друг мой, — сказал Сидиус. Как обычно в последнее время, Вейдера бесило это слово и мягкий тон мастера. — Уверен, что у тебя не возникло проблем при доставке.

— Нет, мой мастер, мальчишка не оказывал сопротивления.

Вейдер сам не понимал, почему ему так хотелось защитить Ларса — ведь это было бесполезно, да и незаслуженно.

— Хорошо. Ты прочёл дело, которое я тебе отправил?

— Да, мастер. — Вейдер прочёл его много раз, пытаясь отрицать, но тщетно: он смотрел в лицо фактам, выведенным чёрным по белому, и эти маленькие буковки решали судьбу.

— Тогда ты знаешь, что делать.

У Вейдера оборвалось сердце.

— Да, мастер, — равнодушный тон вокодера казался ложью сам по себе.

— Надо признать, у парня есть опыт, — продолжал император, словно не замечая смятения Вейдера. — Доказательства его участия в восстании имеются, но в основном косвенные. Надо, чтобы он признался сам, а самое главное, нужно выяснить, что ему известно и что он рассказал врагу.

Камень на душе у Вейдера зашевелился.

— Я бы предпочёл заняться анализом данных, собранных на Праадосте, — ответил он. — Надо убедиться, что никакая информация о нашем проекте не просочилась. Его может допросить кто-нибудь другой.

— Но ты самый лучший дознаватель, — возразил император. — Парень могущественен в Силе, и сломать его щиты можешь только ты.

Вейдер скрестил руки на груди и отвернулся. Палпатин подошёл и коснулся его руки.

— Это великая трагедия, — заговорил он. — Я и представить себе не могу, как тяжело узнать, что твой ребёнок выжил, но стал твоим врагом...

— Ничего страшного, — ответил Вейдер и раздражённо отмахнулся рукой, заодно стряхнув с неё ладонь мастера. — Он для меня ничего не значит.

Когда император назвал парня его врагом, это показалось неправдой, и он хотел возразить, но не нашёл аргументов. Он помогал повстанцам, а может, даже был одним из них. Отчасти ему хотелось подчиниться приказу Сидиуса, чтобы получить возможность наорать на Люка, ударить, причинить ему боль.

— Тогда ты выполнишь свой долг без колебаний, — с вызовом сказал император.

Вейдер сжал кулаки: возразить было нечего.

— Я дам тебе время подумать, — продолжил Палпатин, прежде чем Вейдер смог подобрать слова для ответа. Он говорил холодным тоном, что нечасто случалось между ними. — Я последую твоему совету и пока найду других дознавателей, но не думаю, что они чего-то добьются.

Сидиус ушёл. Пристыженный Вейдер ещё какое-то время стоял, сжимая кулаки, после чего также удалился, предварительно бросив взгляд в сторону камер.

В течение следующих трёх недель он обходил тюремный отсек десятой дорогой, но мыслями постоянно присутствовал там, на душе было тяжело. Он догадался разорвать связь с сыном в Силе, но, к его ужасу, после того как он узнал об их родстве, она, похоже, укрепилась, и временами по ней просачивались настолько сильные эмоции, что заблокировать их было невозможно. Он подавлял их, как только начинал чувствовать.

Император каждый день докладывал ему о прогрессе, точнее, о его отсутствии. Парень ничего не рассказывал, каждым вздохом утверждая свою невиновность. Сидиус не высказывался по поводу решения Вейдера не вмешиваться, но в его тоне явно сквозило недовольство.

Вейдер с головой погрузился в выяснение последствий кампании на Праадосте. Он просматривал все данные в поисках любого намёка на секретный объект Империи, пытаясь выяснить, что повстанцы знали о нём; привлёк своих лучших офицеров, постоянно проводил совещания с ними, рассматривая любые возможные сценарии. Но данных для умозаключений было мало: насколько они поняли, повстанцам ничего не было известно, и атака на шаттл несколько месяцев назад была выстрелом вслепую.

Ему хотелось получить новое задание: подчинить очередной сектор, подавить восстание — что угодно, лишь бы подальше от Центра Империи и того, что здесь творилось. Но он понимал, что другого задания не будет: император сказал, что от него требуется, и ему приходилось снова и снова читать и писать одни и те же отчёты, хватаясь за них, как утопающий за соломинку. Так не могло продолжаться вечно: настал тот час, когда уже нечего было анализировать, выяснять и обобщать — пора было доложить о результатах.

Вейдер преклонил колено перед императором, который, как обычно в последнее время, держался холодно и отстранённо. Пока Вейдер излагал выводы расследования, Сидиус неподвижно сидел на огромном троне и молчал. Он повернулся к Вейдеру спиной и глядел в окно, поэтому тот не видел его лица. Но в молчании мастера явно ощущалось презрение, пронзавшее ученика потоками дротиков.

— Вряд ли повстанцы Праадоста что-либо обнаружили, — закончил Вейдер.

Молчание было ему ответом. Сидиус не отвечал, а Вейдер до сих пор стоял на коленях с бешено колотящимся сердцем. Он ощущал боль в суставах, но она не могла сравниться с тяжестью вины и ужаса, душивших его с момента, когда он сошёл с корабля в Центре Империи.

— Хорошо, — всё-таки заговорил император. — Может быть, ты, наконец, закончишь это расследование.

Он повернулся к Вейдеру и встал.

— Скайуокер так ничего и не сказал. Он отказывается признавать свои преступления и заявляет, что ничего не знает о повстанцах — это их обычная заезженная пластинка.

Вейдер еле удержался, чтобы не отмахнуться с раздражением. Опять этот мальчишка! В данный момент одержимость его мастера этим парнем была сильнее, нежели та, в которой он упрекал Вейдера.

— Если он так же упрям, как его отец, то может пройти не одна неделя, прежде чем он сломается.

Вейдер понял, на что намекает император, и стиснул зубы.

— Я был занят, мастер, у меня есть другие дела...

— Которые ты сам себе находишь, лишь бы избежать этого, — рявкнул Палпатин. — Но теперь, когда этот вопрос решён, у тебя должно быть больше времени для того, о чём я прошу, не так ли?

Вейдер отвернулся.

— Друг мой, не ври сам себе и мне, — заговорил император шёпотом. — Этот парень тебе небезразличен. Он умудрился присосаться к тебе, как пиявка, как паразит. Добросердечный дурень, ты дал ему власть над собой, и теперь она тебя парализует. Он твоя слабость.

Каждое слово попадало точно в цель и впивалось, словно стрела. Вейдер сам это понимал и не нуждался, чтобы кто-то насмехался над его недостатками, унижал и причинял ему такую боль.

— У меня нет слабостей...

— Есть, — перебил его Сидиус. — Ты всегда был слабаком. Иногда я сам не понимаю, что такого нашёл в тебе, предложив стать моим учеником.

Он разглядывал Вейдера с ног до головы с таким презрением, что тот опустил голову, снедаемый злобой. Он чувствовал себя таким маленьким и никчёмным, словно ему опять было девять лет, и ненавидел это ощущение. Он словно заблудился и никогда не сможет найти дорогу.

— Неужели Лорд Ситхов, которого я обучал, трясётся от страха при одной мысли о том, чтобы наказать мятежника?

— Нет, — выдавил Вейдер, сжав кулаки так сильно, что протезы рук затряслись. — Нет.

Он осмелился поднять голову и взглянуть на своего мастера. Император подошёл и положил руку ему на плечо с грустной улыбкой.

— Посмотри на себя, — прошептал он. — Посмотри, что он с тобой сотворил — как ты переживаешь из-за его предательства.

Вейдер опустил голову, в его душе бушевала буря. Ему ужасно хотелось схватить мастера и швырнуть в другой конец комнаты. Как бы Вейдеру ни хотелось отрицать, Палпатин был прав: с момента ареста мальчишки он был в расстроенных чувствах, вёл себя как тряпка.

Надо было оттолкнуть Ларса в самом начале; задушить его в тот раз, когда он схватил его за глотку, взбешённый наглостью мальчишки. Но Ларс исследовал его границы, притворяясь, что ситх ему небезразличен. Улыбки, интерес, любопытные вопросы; беспокойство, с которым он расспрашивал о Дне Империи... было ли всё это искренне? Неужели это был просто план, чтобы ослабить бдительность Вейдера, заставить его смягчиться, а самому тайком творить свои предательские делишки?

Он его сын и в то же время изменник. Почему это так болезненно?

— Он обрёл такую власть над тобой...

— Нет! — раненым зверем взревел Вейдер, поднявшись с колен и злобно уставившись на мастера.

Мальчишка виноват: предал Империю, скрыл своё имя, проник Вейдеру в самое сердце, чтобы было удобней его разбить.

— Тогда иди. — Император был непреклонен. — Выполни свой долг и воздай ему по заслугам за то, что он сделал с тобой.

Вейдер был напряжён и стоял молча, сжимая кулаки.

Никакой пощады. Не сомневайся.

Он должен это сделать — наказать мальчишку за содеянное. Он ещё никогда не уклонялся от исполнения долга и не моргнув глазом творил гораздо более ужасные вещи. А теперь он шарахается от какого-то мальчишки — повстанца и преступника? Вейдер развернулся и вышел из зала, Силой оттолкнув Красного Гвардейца с дороги. Мысли были наполнены яростью, а душа — отвращением. Он сосредоточился на этих эмоциях, наслаждаясь порочной силой, которую они даровали. Скоро он позволит им выплеснуться наружу.

Тюрьма в подвале Императорского Дворца была зловещей и чистой, как любой имперский корабль, разве что её помещение было более древним и имело лабиринты. Вейдеру потребовалось время, чтобы добраться до пункта управления отсеком, где держали Скайуокера. Стоило ему переступить порог, как все находившиеся там офицеры подскочили и встали по стойке смирно.

— Лорд Вейдер, — заговорил самый старший по рангу, — ваш визит — большая честь для нас.

В комнате было пятеро хмурых мужчин в белой униформе СИБ со знаками отличия на груди, хотя они не были военными. Вейдеру стало дурно, когда он увидел на рукаве одного из них тёмно-коричневые пятна.

— Избавьте меня от ваших любезностей, майор, — ответил Вейдер, ткнув в него пальцем. — Я пришёл проверить, есть ли прогресс в деле Скайуокера.

Офицер сглотнул и помрачнел.

— Дело продвигается медленно, — сказал он. Вейдер нетерпеливо махнул рукой, прекрасно понимая, что это эвфемизм. Похоже, дознаватели все одинаковы: выдумывают изощрённые выражения, лишь бы прикрыть свои неудачи. — Он действительно крепкий орешек, но я не сомневаюсь, что мы добьёмся своего. В данный момент с ним работают.

— Его сейчас допрашивают?

— С тех пор, как его привезли, мы практически не останавливаемся. Это лишь вопрос времени.

— Надеюсь, что так, майор, ради вашего же блага. — Вейдер скрестил руки на груди. Ему немедленно нужны были результаты. — Какие методы вы уже опробовали на нём?

— Стандартную процедуру: минимум еды и сна, стандартные препараты.

Вейдер хорошо знал этот процесс: измотать, запутать, заставить оступиться.

— Как он реагирует?

Майор нервно облизал губы.

— В основном ведёт себя вызывающе, сэр. Нам не раз приходилось выбивать из него эту наглость.

У Вейдера ёкнуло сердце — Ларс в своём репертуаре...

Он яростно подавил это чувство. Мальчишка — всего лишь очередной заключённый, ещё один повстанец, которому не повезло попасться, — не более того.

— Возможно, чтобы его ослабить, нужны другие методы, — предложил он, и по венам заструилась холодная ненависть, принося с собой привычную кровожадность. — Электрошок?

— Его мы тоже пробовали, сэр, — поспешно заговорил офицер, который всё больше начинал нервничать. — С ним сейчас моя агентка, она скоро должна закончить.

— Для вас будет лучше, если она смогла продвинуться, — ответил Вейдер, с трудом сдерживая порыв схватить офицера за горло и шарахнуть об стену.

На несколько минут, пока они ждали дознавательницу, воцарилось напряженное молчание. Витавший в воздухе, страх доставлял удовольствие Вейдеру, пребывавшему в ужасном настроении. Вот бы мальчишка понял, что от него хотят, и облегчил им работу — тогда не придётся идти самому...

Наконец, из камеры дознания вышла хрупкая женщина с тёмно-рыжими волосами. В руках она держала небольшое устройство. Она выглядела усталой и расстроенной, но, увидев Вейдера, уставилась на него широко распахнутыми глазами. Ситх молча глядел на неё сверху вниз, уже поняв, что не услышит хороших новостей.

— Ну, что он сказал? — спросил другой следователь, не замечая, как она напугана.

На её лице промелькнуло раздражённое выражение, но, заговорив с коллегой, она расслабилась.

— Как всегда, одно и то же, — выплюнула она. — Мелкий гадёныш так и не понял, что никого не сможет обмануть своим притворством.

Мужчины переглянулись.

— Может, сила удара была недостаточной? — спросил один из них. — Рано или поздно ему придётся сдаться.

— О, он получил по заслугам, — мрачно ответила женщина, злобно глянув на него. — Раз ты так хорошо знаешь, что делать, может, попробуешь сам?

— И попробую, — парировал тот. — Вот увидишь, я развяжу его милый язычок и заставлю рассказать всё, что нужно.

Раздался смех.

— Иди, наваляй ему, — сказал другой офицер.

Первый мужчина поймал шокер, который ему кинула следовательница, и уже поднялся с места, но майор его остановил.

— Может, не будем спешить — вдруг Лорд Вейдер хочет сделать это сам?

Ситх застыл на месте. Надо было идти, но он колебался — что-то удерживало его.

— Да нет, пусть идёт, майор: я думаю, что в данный момент Лорд Вейдер к этому не готов, — раздался голос за спиной, и, обернувшись, Вейдер увидел императора, которому, похоже, было стыдно за ученика.

Он что, наблюдал за ним с того момента, как Вейдер сюда пришёл, и почувствовал, что тот не хочет идти? Офицеры побледнели, снова вскочили и вытянулись по стойке смирно ещё быстрее, чем когда пришёл Вейдер.

— Ваше величество, — выдохнул майор.

Не обращая на них внимания, император подошёл к Вейдеру и встал рядом.

— Похоже, зря я попросил тебя об этом, — заговорил Палпатин елейным голосом. — Ты расстроен произошедшим, что вполне естественно. Если хочешь, можешь вернуться на Опустошитель — я дам тебе другое задание.

Вейдер нахмурился, руки сами сжались в кулаки. Мастер опять валяет дурака? Он никогда не говорил с ним так осторожно, как будто Вейдер был хрупкой вазой, которую Палпатин боялся разбить.

Вейдер оглядел присутствующих в комнате. Выражения их лиц варьировалось от подчёркнуто нейтрального до смущённого и удивлённого. Понятно, что, как только он выйдет из комнаты, они будут смеяться и поражаться, как Дарт Вейдер трусливо убежал. Имперские служащие низших рангов не слишком его уважали и будут рады видеть его унижение.

В нём снова закипела свирепая, разрушительная ярость — он им покажет, на что способен. Он не позволит слабостям управлять собой.

— Это действительно большая трагедия, — продолжал император. — Парень оказался таким же предателем, как Кеноби — столь искусно притворялся, что ты ему небезразличен, а сам мутил свои противозаконные делишки у тебя под носом... Умудрился так тебя обмануть...

Палпатин наигранно вздохнул, и Вейдера словно пронзило тысячей иголок. Скрытый смысл сказанного был очевиден: не надо было быть таким наивным; он должен был всё увидеть, распознать и предотвратить. Он не должен переживать о тех, кто этого не заслуживает.

— ...прямо как его мать.

Глаза Вейдера налились кровью, в висках застучало. Уже на полпути к камере дознавания он понял, что готов убить мальчишку.

Парень лежал на спине на куске металла и тяжело дышал. Он хмурился, закрыв глаза, приоткрыв рот и свесив голову набок. На лице красовался уродливый фиолетовый синяк на всю щёку — Вейдер подозревал, что не единственный, просто остальных не видно. Когда Ларс услышал, что дверь открылась, он весь напрягся и поднял встревоженный взгляд. Суровое выражение лица испарилось, когда он увидел, кто к нему пришёл.

— Лорд Вейдер, — прохрипел он с облегчением в голосе.

Люк с трудом поднялся и встал по стойке смирно, но вдруг заметил, что Вейдер стоит не шелохнувшись. Нахмурившись, он коснулся их связи и понял, что она до сих пор закрыта.

— Вольно, — громыхнул Вейдер ледяным тоном с нотой сарказма. — В данных обстоятельствах церемонии ни к чему.

В комнату со свистом вкатился дроид, за которым вошли два стражника и встали по бокам от двери, преградив путь к побегу. Парень стиснул зубы и побледнел.

— Я уже сказал всё, что знал, — заговорил он, глядя Вейдеру в глаза. — Мне ничего не известно о повстанцах.

Вейдер наблюдал за ним, склонив голову на бок. Внутри ситха закипала холодная ярость. Парень щурился от яркого света, под глазами у него были большие мешки, лицо вспотело. Местами порванная и покрытая тёмными пятнами форма расстегнулась и повисла на груди, вызывая горькие воспоминания об их первой встрече. Ларса шатало, но он стоял с гордо поднятой головой. За этой бравадой в глубине глаз парня ситх видел страх и ожидание неизбежного. Кураж и самонадеянность испарились, но упрямство явно читалось в решительном взгляде. Что же, мужество ему понадобится.

— Думаешь, я поверю? — всё так же холодно ответил Вейдер.

Он шагнул к Люку, наслаждаясь ощущением сдерживаемой ярости, которая в любой момент готова была вырваться наружу. Мальчишка отшатнулся, рухнул на металлическую плиту и остался сидеть на ней.

— И долго ты врал мне, Скайуокер?

Услышав своё имя, парень судорожно вздохнул и покачал головой.

— Вы не понимаете. Я даже не собирался вам врать.

— Я всё прекрасно понимаю, — безжалостно ответил Вейдер, угрожающе нависнув над Ларсом. Парень закрылся руками, но ситх схватил его за запястья и сжал их так, чтобы причинить лёгкий дискомфорт. На секунду на лице парня промелькнуло выражение ужаса. — Империя не прощает врагов и предателей, тебе не уйти от правосудия.

Скайуокер упрямо уставился на Вейдера горящими глазами.

— Я не враг и не предатель.

Вейдер прижал его к стене.

— Эти россказни не спасут твою шкуру! — взревел он, ещё сильнее сжимая запястья парня и толкая его в грудь. Скайуокер поморщился, чуть не плача. — Ты помогал повстанцам в борьбе против нас! Подделал документы! Врал! Можешь не пресмыкаться — это не поможет избежать последствий!

Люк закрыл глаза и сглотнул, облизав пересохшие губы и разозлив Вейдера ещё сильнее. Как откровенно нагло он пытается отрицать обман, длившийся несколько месяцев! Он думал всё исправить парой слов? Он действительно питал иллюзии по поводу того, что, соврав о своём происхождении, можно отменить угрозу, висевшую над ним из-за его личности?

Если бы он сказал всего одно слово пару недель назад, этого было бы достаточно для спасения. Вейдер спрятал бы его так, чтобы император никогда не нашёл. Сколько времени они могли бы провести вместе как семья, сколько всего узнать друг о друге. Та жизнь, которую Вейдер так долго воображал себе — потерянная жизнь, которую он оплакивал девятнадцать лет, — была рядом. Если бы его сын сказал всего одно слово, он вернул бы её себе. Но Люк не сказал.

Мальчишка сглотнул в очередной раз и дерзко заговорил хриплым голосом:

— Я не боюсь. Я никогда вас не предавал, никогда, я...

Вейдер швырнул его в противоположную стену, от которой Люк отлетел ему под ноги.

— Не ври мне!

Дрожа всем телом, парень с трудом поднялся на колени и посмотрел на него.

— Я не вру! Я не...

Вейдер придушил его Силой. Парень схватился за горло, открывая и закрывая рот в отчаянной попытке сделать вдох.

— Мне нужна правда, и ты, мальчик, её расскажешь!

Ситх отпустил Люка, и тот упал на руки, задыхаясь и хватая ртом воздух.

Возвышавшийся над ним ситх протянул руку и схватил его запястья с помощью Силы. Парень начал вырываться, но Вейдер не ослаблял хватку. Он толкнул его на колени, повернул лицом к стене и завёл его руки за спину — ситх не хотел смотреть ему в глаза.

Вокруг них клубилась напряженная, удушающая тёмная сторона. Вейдер отхлестал Люка Силой и вломился в его разум, вспарывая и срывая стальные щиты. Холодные щупальца обхватили конечности, грудь и голову парня и больно сдавили, удерживая на месте.

Люк застонал, забившись в жестоких судорогах:

— Нет, нет, нет...

Когда он закричал, стражники отвернулись.

Примечание

Стражники ещё не знают, кого он пытал, а то бы убежали, роняя тапки, чтобы не находиться рядом с этим маньяком :D. Я вообще считаю канонного Вейдера мудилой, но когда он успел стать труслом? На Беспине он навалял сыну, отрезал ему руку, а потом как ни в чем не бывало предложил присоединиться к нему и убить Палпи. При этом было непонятно, говорил ли он серьёзно, потому что пару минут назад он пытался заморозить Люка и отвезти к императору. А здесь щемится по углам, потому что боится, что Люк его отвергнет, тьфу. Что мешало допросить сразу, без дроида и стражников? Когда он спас Люка, ситуация выглядела так: Люк пришёл к нему, он сразу потащил его к Палычу, дрался с ним, хотя Люк не хотел и пытался избежать боя. Благодаря сюжетной броне Люка батя умудрился просрать, и тогда Палпи предложил Люку его убить. Надо полагать, это слегка разозлило нашего психонавта. Люк отказался и выкинул меч. Тогда Палыч начал его жарить, и Вейдер не то чтобы сразу бросился его спасать: он какое-то время ещё стоял и крутил башкой, пока Люк орал:"Аааа, батя, памагиии!" Так что, кроме этой боязни быть отвергнутым, можно даже сказать, что характер вполне канон.

Жалко только Ларсов: наверно им прилетит, документы же они подделывали. Кто мог подумать, что Люк, зная, что у него поддельная ксива, будет шляться по собраниям мятежников.

Следующая глава тоже может задержаться.

Краткое содержание прошлой главы: Люк лежит в тюремной камере и собирается с духом, когда за ним приходят солдаты и ведут его к шаттлу, чтобы отправить в Центр Империи. Люк пытается поговорить с Вейдером, но тот его игнорирует. Вейдер, оправившись от шока, вызванного разоблачением, чувствует, что его предали; его раздирают внутренние противоречия. Император просит его допросить Люка, но Вейдеру неловко это делать. Он пытается тянуть время, однако Палпатин выговаривает ему за это: унижает, называет слабаком и распаляет злость Вейдера по отношению к Люку. На эмоциях Вейдер спускается в тюремный отсек, где Люка допрашивают офицеры СИБ. Вейдер колеблется, но приходит император и загоняет его в угол: унижает перед офицерами и сравнивает Люка с Оби-Ваном и Падме. Разъярённый и расстроенный Вейдер заходит в камеру дознания и пытает Люка, не обращая внимания на то, что тот отчаянно настаивает на своей невиновности.

Эта глава тоже депрессивная, император здесь опять манипулирует Вейдером, но, полагаю, худшее уже позади.

Вейдер вышел из камеры дознания через несколько часов.

— Вызовите медика, быстро, — приказал он молодому офицеру, одиноко сидевшему в командном пункте.

Тон ситха был скорее усталым, нежели сердитым, но офицер сразу кинулся к коммуникатору. Вейдеру ужасно хотелось прислониться к стене, но он сдерживался, понимая, что легче от этого не станет: под ложечкой сосало, а сердце будто налилось свинцом. Он закрыл глаза, стараясь не думать о парне, который лежал без сознания за стальной дверью.

Наконец пришёл медик. Вейдер стоял рядом с ним и смотрел куда угодно, лишь бы не на Люка, лежащего ничком на холодном полу, где Вейдер бросил его, когда он потерял сознание. Он был бледен и казался маленьким; из порезов на губе, руке и бедре, оставленных ситхом в припадке бешенства, сочилась кровь. Медик осмотрел его и бережно положил на носилки. Вейдер знал, что все необходимые препараты у него с собой и в медотсек доставляют только пациентов в критическом состоянии — такое было не в новинку для врачей.

— Он выживет? — спросил ситх. Он сам не знал, насколько далеко зашёл, так как был не в себе и не контролировал процесс.

Взглянув на показания сканера, врач ответил: "Да, милорд", — после чего снял с парня рубашку, обнажив покрытое ожогами и синяками туловище, и поставил в руку капельницу.

Бесстрастный, отстранённый тон медика убедил Вейдера в том, что Люк не умрёт. Вдруг ситх понял, что больше не может находиться в тюрьме: ему надо было убраться подальше от боли и отчаяния, наполнявших это место — от криков и корчившихся за стенами тел. Он оставил врача заниматься Люком, а сам сбежал.

Возвращение на верхний уровень было словно глоток свежего воздуха: здесь было видно небо, светило солнце, невинные жители города беззаботно шли по своим делам. В попытке снискать облегчение Вейдер долго наблюдал за суетливым непрерывным людским потоком.

Он уже даже не помнил, признался Ларс или нет: от всех этих долгих часов остались лишь обрывочные воспоминания в виде застывших образов и режущих слух криков, звучавших словно далёкое эхо.

Этот временной отрезок был как будто вырван из его жизни, и он ощущал разлад со всем миром. Заходящее кроваво-красное солнце зажгло небо и нарисовало длинные тени в тихих коридорах дворца. Громкий ритмичный звук его дыхания отражался от стен. Он жил с ним девятнадцать лет, но теперь обнаружил, что не может не замечать его: оно звенело в ушах, словно колокол — хрипы безжизненной, лишённой сознания машины.

Его сын жив. Ребёнок, которого он считал умершим вместе с матерью, был совсем рядом, но в то же время так далеко: его скрывали от отца, он сам скрывался, был пилотом его эскадрильи и сочувствовал повстанцам. Он коснулся рукой транспаристилового окна. Перчатки были запачканы кровью его сына, так как он вышел из себя и не мог сдерживаться. Он до сих пор чувствовал его запястья в своих руках и его попытки вырваться из Силового захвата; ощущал податливую плоть, которую бил кулаками и пинал ботинками. В искусственных суставах разыгралась фантомная боль, а в груди жгло.

Этот мальчишка — всего лишь очередной заключённый. Мастер прав: он слабак.

Люку следовало быть поумней: он сам нажил неприятности на свою голову из-за иллюзий и упорного нежелания признаться в своих преступлениях против Империи... и против Вейдера. Неужели он не понимал, что вытворял с ним? Какую боль причинит ситху этими поступками, и как бы Вейдеру хотелось, чтобы всё сложилось иначе? Он не хотел пытать Ларса и теперь испытывал отвращение при воспоминании об этом. Но пришлось — мальчишка его вынудил.

Вейдер сжал кулак, так что перчатка затрещала, а транспаристил вокруг неё покрылся трещинами. Неужели в нём осталось столько злости? Разве он не выместил её на сыне до конца? Хотя, возможно, это было к лучшему: если бы Вейдер вложил в пытки всю свою бессильную ярость, этого бы хватило, чтобы несколько раз убить Люка...

Вдруг Вейдеру показалось, что он тонет — он начал задыхаться, хотя кислород исправно поступал в искусственные лёгкие. Ему было мало этого, чтобы отвлечься; хотелось уйти отсюда, чтобы не видеть этот жуткий закат, который только провоцировал жестокие мысли. Надо заняться чем-то привычным, поставить какую-нибудь цель — что угодно, лишь бы забыться хотя бы на минуту.

Люк его сын.

Надо бы отчитаться перед мастером, но не сейчас — не в таком смятенном состоянии, будучи обуреваемым воспоминаниями, от которых разрывалось и норовило остановиться сердце.

Однако он уже больше суток не связывался с Опустошителем. Надо проверить, как идут дела у капитана. Он как раз нуждается в смене обстановки — возвращению к нормальной жизни и повседневным делам. Вейдер надеялся таким образом унять душевную боль.

Он не стал никого вызывать, сам сел за штурвал своего личного шаттла и полетел один, так как не хотел ждать, пока ему пришлют пилота. Хотелось убраться отсюда побыстрей, и он вполне мог сам справиться с полётом на столь короткое расстояние, наплевав на протокол.

В ангаре его никто не встречал, так как он никому не сообщал заранее о своём прибытии. Офицер, обнаруживший его на радарах, сильно занервничал, когда понял, чей корабль подлетает к разрушителю, но Вейдер успокоил его парой слов. Будучи опытным пилотом, он без труда посадил шаттл в пустой, не считая пары механиков, ангар — в непосредственной близости к Центру Империи обязанности пилотов были временно отменены. Он шёл один по огромному пустому помещению и ощущал себя привидением.

Невольно вспомнилось, как совсем недавно в этом же самом помещении было полно солдат, собравшихся в честь Дня Империи. Он увидел, как император вышел из шаттла... подошёл к нему и заговорил...

Пытаясь убежать от воспоминаний, Вейдер ускорил шаг.

Одинаковые коридоры были серыми, как обычно. По полированному полу скользили дроиды-мыши, мимо проходили патрули штурмовиков. Всё было таким же, как раньше — знакомым, — но вместо ожидаемого комфорта Вейдер почувствовал себя странно — словно ему здесь не место, и, возможно, так оно и было. Он ощущал себя другим человеком в прежнем теле, и никто вокруг не замечал изменений.

Наконец он добрался до мостика. Офицеры удивились его приходу, капитан Вермис поспешно подошёл к нему.

— Прошу прощения, милорд, нас не предупредили...

— Я сам так решил, капитан, — небрежно отмахнулся Вейдер. — Докладывайте.

Капитан вытянулся по стойке смирно и заговорил о всяких пустяках, на которые можно было отвлечься, сосредоточившись на них без особых мыслительных усилий. Как он и ожидал, на корабле всё было гладко: его подчинённые были людьми чести и соблюдали дисциплину — или, возможно, страх перед ним мотивировал их работать как следует в его отсутствие.

— Хорошая работа, — оценил Вейдер по окончании доклада. Он был одновременно рад и разочарован тем, что больше сказать было нечего. — Уверен, вы продолжите в том же духе.

Капитан Вермис изо всех сил старался не выдать своего облегчения и самодовольства.

— Благодарю, милорд, — ответил он и после некоторой заминки продолжил: — А вы знаете, сколько ещё мы здесь пробудем?

Вейдер поджал губы, затрудняясь ответить. Император получил от него, что хотел, и теперь отошлёт? Может, попросить у него разрешения на отбытие? Осталось ещё много повстанцев, которых надо поймать, и можно будет наконец покинуть это злосчастное место... и бросить Люка — оставить на милость трибунала и даже не прийти на заседание суда.

Что с ним вообще сейчас? Допрос закончился? Он, наконец, сдался или так и сидит в своей камере, повторяя одно и то же раз за разом...

— Не знаю, капитан. Зависит от желания императора.

Капитан отсалютовал ему, а Вейдер кивнул на прощание и поспешно удалился, направившись в свою гипербарическую камеру. Там он, наконец, сможет подышать в своём собственно ритме, не полагаясь на механизм.

Он быстро шёл по коридору — почти бежал, так что плащ развевался — и не обращал внимания на солдат, занимавшихся своими делами и салютующих ему. Проходя привычной дорогой, он увидел знакомые двери и замедлил шаг. Каюты пилотов и зал симуляторов, где он недавно проводил много времени...

Неужели его не было здесь всего пару недель? Ему казалось, что гораздо больше... Интересно, зал будет казаться другим или останется прежним, как весь остальной корабль, ничего не знавший о разрушительных переменах в его жизни?

Понимая, что это будет болезненно, он всё равно вошёл в зал.

Как он и ожидал, тот остался таким же, каким Вейдер его помнил. Был слышен тихий гул работающих машин: несколько пилотов тренировались, что было так непохоже на его занятия с Ларсом, на которые он больше никого не допускал, чтобы не раскрывать тайны владения Силой посторонним... Без яркого присутствия парня зал казался пустым, тёмным и унылым. Поддавшись внезапно нахлынувшим эмоциям, он подошёл к пустой кабине и положил руку на её поверхность. Обычно он сидел здесь — в Силе до сих пор были слышны отголоски его возгласов, радости и удивления от новых открытий, его вопросов, разочарований и протестов, когда что-то шло не так, как ему хотелось...

Вейдер заметил, что руки сами сжались в кулаки, только когда тихая трель вывела его из раздумий. Он опустил голову и увидел астромеха, который иногда сопровождал Люка. Ситха вдруг захлестнули эмоции, и он положил руку на купол дроида. Астромех снова запищал, задавая вопрос, на который у Вейдера не оказалось ответа.

Вдруг он услышал шёпот:

— ...я в это не верю, наверняка они ошиблись.

Ситх не стал оборачиваться в сторону пилотов, но навострил уши, прислушавшись к разговору — он узнал голоса пилотов Чёрной эскадрильи и понял, о чём они говорят.

— Ты же в курсе, что СИБ не ошибается, — так же тихо ответил глубокий бас.

— Я просто не могу себе представить, что Метеор — предатель, — возразил первый голос с отчётливым коррелианским акцентом. — Такой энтузиаст, как он? Да никогда.

— Вот именно — никто из нас такого не ожидал. Идеальное прикрытие.

— Ладно тебе, Гром. Я знаю, что повстанцы — коварные лжецы, но никто бы не смог так изощрённо врать. Ему же было восемнадцать! Он только закончил академию!

У Вейдера ёкнуло сердце, когда он услышал, как о Люке говорят в прошедшем времени, словно его положение безнадёжно.

— Я слышал, что иногда их вербуют ещё до поступления, — сказал Гром. — Корл всегда относился к нему настороженно.

Собеседник Грома раздраженно фыркнул.

— Да, но... это же Корл, — коррелианец заговорил недовольным тоном и чуть громче. — Просто он был очень молод — поначалу нам всем было страшно сражаться.

— Парни, пожалуйста, успокойтесь, — раздался третий голос, говоривший тише и более сдержанно. — Судя по обвинениям, которые мы услышали, это могли быть просто ошибки молодости, которые он перерос. Но закон есть закон: если он совершил преступления, то должен быть наказан, даже если изменил своё мнение.

— Если только в СИБ не ошиблись, — настаивал один из пилотов. — Метеор не может быть изменником, я в это не верю.

— Ты не рассуждаешь логически, — ответил тихий голос. — Он всем нам нравился, и нас всех задело это предательство, но СИБ никогда не ошибается, никогда. За всё время их существования не было ни одного случая, когда осуждённый был бы оправдан.

— Но ты же понимаешь, что это не означает, что они не ошибаются? — в тоне коррелианца появилась агрессия.

Повисла неловкая пауза. Вейдер почти видел, как они беспокойно переглядываются.

— В тебе говорят эмоции, — повторил низкий голос. — Возможно, мы все сейчас не можем трезво мыслить. Я никогда бы не подумал, что один из наших...

Они снова замолчали — воцарилась тяжёлая, мучительная тишина, наполненная неверием в происходящее. Вейдер не смог этого выносить — он отшатнулся от дроида и вышел из зала.

Он сам не помнил, как добрался до своей каюты. Его снова охватила ярость — хорошо, что с ним не столкнулся никто из солдат, пока он шёл, потому что ему хотелось рвать, метать и убивать.

Пацан — предатель. Он так жестоко всех подвёл, он...

Писк домофона прервал его рассуждения.

— Да, — нетерпеливо ответил ситх, махнув рукой, чтобы открыть дверь офицеру.

— Милорд, я пришёл доложить вам о задании для вас — оно касается пилота...

Вейдер даже не взглянул на него — лишь поднял руку, и шпион начал издавать булькающие звуки.

— Милорд... другое задание... Император...

Безжизненное тело со сломанной шеей упало на пол. Вейдер подошёл к нему и поднял планшет, который император хотел передать ему.

Он открыл файл, уже зная, что это дело Ларса. Ситх с ужасом обнаружил, что тот ни в чём не признался, корме того, что он сын джедая, а также подтвердил имя своего отца, от которого отказывался в начале заключения. Свою вину в остальных деяниях он отрицал — ни малейшего подтверждения участия в них вырвать из него не удалось. Читая бесстрастный отчёт, Вейдер явственно слышал крики боли и с трудом произносимые признания; неистовые вопли о невиновности и сопротивление, невзирая на пытки. Болезненно отчётливо он увидел перед собой тело, которое сотрясали рыдания, хотя лица было не видно, так как он повернул Люка спиной к себе...

От того, что он прочёл, кровь стыла в жилах.

Была назначена дата суда над Люком: несмотря на то, что допрос ничего не дал, существующие улики сочли достаточными для привлечения к ответственности и передали дело в военный трибунал. Совсем скоро его участь будет решена.

Вейдеру следовало испытать облегчение от того, что скоро всё это закончится, но он знал, какой приговор получают обвиняемые в таких преступлениях — он крутился в голове, как наваждение. Он не хотел потерять сына... нет. Нет, ему плевать. Люк его предал. Он уже потерял сына, когда умерла мать Люка и когда тот начал думать о том, чтобы содействовать повстанцам и стать преступником. Теперь уже поздно. Вейдер швырнул датапад через всю комнату, оперся на офисный стол, которым не пользовался, закрыл глаза и сжал кулаки. Вокруг всё плыло. До чего жестокая эта Сила — явила ему чудесным образом оказавшегося живым сына и тут же отняла его! Неужели ей так нравилось терзать его — она так поступала, чтобы его сломленное, израненное сердце разорвалось?

Люк умрёт. Он уже узнавал эту новость раньше, но тогда она не зацепила его так, как сейчас. Ситх выпрямился и начал ходить по комнате. Он этого не допустит — не станет смотреть и ждать, пока его ребёнок умрёт. Это невыносимо. Он вышел из каюты и снова рванул в ангар, где сел в свой шаттл и улетел в Центр Империи так же внезапно, как прилетел.

Пока он добивался аудиенции у императора, его пыл немного остыл, и он увидел ситуацию с другой стороны. В нём снова заговорила слабость. Нет смысла пытаться спасти сына — лучше забыть о нём и покончить с его влиянием свою на жизнь.

Император пригласил его, и он рухнул на колени перед троном, склонив голову, с бешено колотящимся сердцем в ожидании, пока мастер заговорит.

— Я чувствую, ты хочешь о чём-то спросить, Лорд Вейдер. Что случилось?

Вейдер сглотнул, подумав о том, с какими упрёками мастера столкнётся, как это уже случалось. Когда он уже начнёт учиться на своих ошибках?

Тебя парализует власть, которую ты дал ему над собой своей глупой добросердечностью. Он присосался к тебе, как пиявка. Неужели он может так управлять тобой...

— Я хотел спросить о жизни моего сына, мастер, — тихо сказал Вейдер.

Император ответил не сразу. Он встал и подошёл к Вейдеру, который не смел шелохнуться.

— Лорд Вейдер...

Вейдер поднялся и заговорил с отчаянием в голосе, испытывая отвращение от этого, но он всё равно должен был высказаться:

— Отдайте его мне. Я обращу его, он будет верен нам. Я уверен, что смогу.

— А если не сможешь, друг мой? Если он снова восстанет против тебя?

— Тогда я сам его убью, — ответил Вейдер, плохо понимая, что несёт. — Он присоединится к нам или умрёт, но дайте мне хотя бы шанс.

— Как я могу верить тебе, если даже допросить его оказалось слишком сложно для тебя? — мягко попрекнул его император.

Вейдер умолк. Слова мастера, как обычно, стрелой вонзились в самое сердце. Его пристыдили за сентиментальность, за это желание хотя бы попытаться спасти мальчишку, за проявленную слабость и пренебрежение своими обязанностями. Император подошёл и коснулся его руки — в последнее время он всё чаще так делал, выражая сочувствие, но Вейдер лишь ощутил себя загнанным в угол.

— Я тебя не виню, — заговорил Палпатин. — Понимаю, как тебе тяжело, но именно поэтому считаю, что уступить будет неразумно. Он поймёт, что ты проявил к нему мягкость, и воспользуется этим, что создаст нам проблемы. Несмотря на то, что рискую показаться жестоким, я вынужден отказать в твоей просьбе.

Вейдер открыл было рот, чтобы ответить, но не знал, что сказать, и ненавидел разумные доводы императора.

— Я помню первые дни после кончины твоей жены, — продолжал Палпатин более мягким тоном. — Я видел, как ты горевал из-за её предательства, и никак не мог облегчить твои страдания. Помню, как ты с головой ушёл в работу, сломленный мыслями о том, что она умерла от твоей руки...

— Вы сказали мне, что я убил её, — перебил его Вейдер, шокированный внезапным осознанием, — но тогда... тогда она не смогла бы родить...

— Я заблуждался точно так же, как и ты, — император, казалось, говорил искренне, хотя Вейдер не стал бы ему верить. — Как и ты, я думал, что она вместе с ребёнком пала жертвой твоей вспышки ярости.

Вейдер собрался возразить, но Палпатин произнёс слова, от которых он застыл на месте:

— Но скажи мне вот что Лорд Вейдер: если убийство жены повергло тебя в такое отчаяние, то как ты отреагируешь на убийство своего ребёнка?

Вейдер отвернулся. Ему было нечего возразить. Он сделал бы это не задумываясь, но у него перед глазами до сих пор стоял образ Люка, вырывающегося из его хватки и задыхающегося, лёжа на полу, от его удушения. Этот поступок преследовал бы его всю оставшуюся жизнь.

— Вот поэтому я и не могу выполнить твою просьбу, — ответил император на незаданный вопрос. — Я старше тебя и повидал на своём веку много людей, поэтому лучше, чем ты, понимаю человеческую натуру. Он снова предаст тебя, как это сделали твоя жена и твой друг, и тебе придётся прикончить его. Ты либо не сможешь этого сделать, либо сможешь, но будешь морально уничтожен. Я больше не хочу видеть, как ты страдаешь из-за этого, так что милосерднее будет убить его сейчас и не обременять тебя этой ужасной дилеммой.

Вейдером снова овладело безразличие. Вот и всё, ничего нельзя сделать, надежды нет.

— Значит, Люк... — невольно проговорил он, а губы императора растянулись в печальной улыбке.

— Мне правда очень жаль, но другого выхода нет. Парень должен умереть.

Возразить было нечего, и Вейдер склонил голову, пребывая в таком отчаянии, будто казнить собирались его самого. Он не смог выдавить из вокодера "Да, Мастер".

Примечание переводчика: На фикбуке местного Вейдера назвали половой тряпкой и Васей-алкоголиком. Я была бы рада возразить, но нечего.

Примечания: У меня такое впечатление, что авторша решила опускать Вейдера с каждой главой всё ниже, и я не уверена, что у этого процесса есть дно. Честно говоря, мне уже противно читать про, кхм-кхм, страдания этого жалкого слизняка.

Суд был назначен на полдень в одном из залов заседаний Сената, что было необычно для военного трибунала, но Вейдер не стал обсуждать решение императора.

Время начала суда уже почти подошло. Он пришёл вместе с императором, и они направились к зарезервированному для Палпатина месту в аудитории. Все присутствующие уважительно салютовали им. Вейдер остался стоять по правую руку от императора, держась руками за ремень. Вокруг с разрешения Палпатина расположились репортёры и камеры.

Вейдеру не хотелось находиться здесь, но в то же время он не пропустил бы этот суд ни за что на свете. В последние два дня ему было неспокойно: душу терзало жгучее сожаление. Тем не менее, он пришёл, не в силах оставаться в стороне от разыгравшейся трагедии, ужасный конец которой был известен заранее.

Вслед за Вейдером и императором вошли судьи — пять офицеров рангом не ниже моффа в безупречных оливковых мундирах. Вейдер никого из них не знал, кроме одного: на месте председателя комиссии он увидел гранд моффа Таркина с изможденным лицом — написав свою знаменитую доктрину, тот стал любимцем императора. Вейдеру уже доводилось работать с ним, и он уважал Таркина за эффективность и безжалостность, считая, что он почти сравнился в этом с самим Вейдером, но, учитывая контекст, это вряд ли было хорошо. За судьями следовал прокурор и несколько секретарей. Все вошедшие отсалютовали императору и заняли свои места за столом.

Вейдер мельком глянул на них и продолжил наблюдать за дверями, со страхом ожидая момента, когда приведут его сына.

Долго ждать не пришлось: вскоре вошёл Люк в окружении алых гвардейцев. Его руки были скованы, а голова опущена; он не реагировал на тычки гвардейцев. От синяков на лице не осталось и следа, но движения выдавали боль, и Вейдер понял, что бакту использовали только в тех местах, которые будут видны зрителям. Его подвели к скамье подсудимых, и он рухнул на неё, закрыв глаза и издав вздох облегчения.

Вейдер разглядывал его ещё какое-то время, подмечая детали, и сердце ситха закололо от болезненного вида сына. Тот сидел сгорбившись, хмурился и смотрел на деревянный стол перед собой расфокусированным взглядом. Ему выдали другую форму — без знаков отличия, — но волосы были сальными, а под глазами виднелись тёмные круги, выделявшиеся на фоне бледных заострившихся скул.

Стражники расположились по обе стороны от стула Люка, и Таркин открыл заседание.

"Обвиняемый, встать", — сказал он.

Люк снова закрыл глаза, собираясь с силами, и поднялся, опираясь руками на стол.

— Люк Скайуокер, вы обвиняетесь в измене, подстрекательстве к мятежу и фальсификации официальных документов. Вы признаёте себя виновным? — спросил Таркин.

— Нет, сэр.

Люк говорил слабым, охрипшим голосом, в тоне которого, тем не менее, сквозила спокойная уверенность. Таркин наклонился к нему с лицом, перекошенным от негодования, но Вейдер, которому приходилось общаться с гранд-моффом чаще, чем хотелось бы, знал, что он втайне наслаждается.

— Молодой человек, — заговорил Таркин с явным акцентом центральных миров, — похоже, вы не вполне осознаёте своё положение. У нас есть неопровержимые улики против вас, и вы никого здесь не обманете. Признание лишь облегчит вашу участь. Повторяю вопрос: вы признаёте себя виновным?

Люк сжал кулаки и снова ответил:

— Нет, сэр.

Таркин поджал губы.

— Молодой человек, вы подонок, позор Имперского Флота и всей расы, — проговорил он, подчёркивая каждое слово. — Вы не только помогали врагам Империи, но даже сейчас, когда все знают о ваших преступлениях, встали в позу, позорясь ещё больше! Вам не стыдно? Неужели вам неведомы приличия? Вам известно, что ложь перед лицом Его Величества сама по себе является преступлением?

— Я не лгу, сэр, — прервал его Люк. — Я невиновен.

В зале зашептались, а Таркин метнул на Люка убийственный взгляд, который мог бы соперничать с молнией императора, и медленно откинулся на спинку стула.

— Очень хорошо. — Он небрежно махнул рукой. — Обвиняемый, сядьте. Я прошу сторону обвинения представить суду доказательства.

Люк рухнул на стул и расслабился. Офицер, выполнявший роль прокурора, — генерал с крючковатым носом и маленькими тёмными глазками, — поднялся с места. На столе перед ним лежала стопка флимсипласта. Прочистив горло, он заговорил:

— Господа, — он взял первый лист из стопки, — у меня есть письменные показания свидетеля, пожелавшего остаться неизвестным, которые подтверждают присутствие обвиняемого на нескольких запрещённых собраниях повстанцев во время его обучения в Имперской Академии Префсбелта. — Продемонстрировав лист всем присутствующим, отложив его и взяв следующий, офицер продолжил: — А также имеется свидетельство его связи с двумя сокурсниками-перебежчиками: Биггсом Дарклайтером и Дереком Кливианом, которые бросили службу и вступили в ряды восстания вскоре после окончания академии...

Офицер всё говорил, но Вейдер больше не слушал. Он смотрел на Люка, неподвижно сидевшего на стуле, опустив голову, с несколько ошалелым видом, пока прокурор предоставлял документы один за другим. После показаний анонимных свидетелей в списке появились записи в имперских журналах, словно смертельная литания, печать неотвратимости наказания.

Ему придётся умереть. Осознание ударило Вейдера под дых — у этого суда может быть только один итог.

— Спасибо, генерал, — поблагодарил Таркин, когда тот завершил обвинительную речь демонстрацией записей из школы на Татуине. — Есть ли у вас свидетели, готовые дать показания в суде?

— Да, губернатор, — ответил прокурор и указал жестом на часть аудитории у себя за спиной. — Два пилота эскадрильи, в которой служил энсин Скайуокер, согласились дать свидетельские показания.

Взглянув на пилотов, Вейдер понял, что его подразделение поддерживает сторону обвинения. У всех было серьезное выражение лиц — от мрачного до печального. Генерал подал знак, и один из них взошёл на трибуну для дачи показаний.

Вейдер перевёл взгляд на Люка: тот поднял голову и уставился на жабье лицо свидетеля, казалось, побледнев ещё больше, если это было возможно.

— Свидетель, назовите своё звание, имя и должность.

Пилот вцепился в стойку.

— Лейтенант Аарм Яго, — сказал Корл. — Я пилот Имперского флота.

Генерал заглянул в свои записи.

— Лейтенант Яго, вы служили в одной эскадрилье с обвиняемым — энсином Скайуокером?

— Да, генерал.

— Вы утверждаете, что замечали нечто подозрительное в его поведении?

— Да, генерал.

— Можете рассказать суду, что именно?

Корл слегка замялся, но затем с энтузиазмом продолжил:

— Было не похоже, что он был предан делу. Когда-то мы все были молодыми и боялись сражений, боялись убивать, но мне показалось, что за его нежеланием убивать стоит нечто большее. Даже спустя несколько месяцев оно не прошло: он никогда не горел желанием уничтожить противника и даже несколько раз колебался, прежде чем это сделать. Он всегда был скрытным и вечно огрызался.

В ответ прокурор кивнул, сохраняя бесстрастное лицо, зато Люк выглядел разбитым — он смотрел на Корла с таким видом, будто не мог поверить своим ушам

— Тем не менее, вы тогда подозревали, что энсин Скайуокер — член восстания?

Корл мельком глянул на Люка и снова перевёл взгляд на генерала.

— Ну... не знаю... Я, конечно, считал это подозрительным, но чтобы восстание... Однажды он спас мне жизнь...

— Лейтенант Яго, прошу вас, отвечайте на вопрос. Вам когда-либо приходило в голову, что энсин Скайуокер — член восстания?

Корл вцепился в стойку до побелевших костяшек. Он опустил голову и задумался. Наконец он снова выпрямился, глубоко вздохнул и заговорил:

— Приходило, пару раз.

Даже не слыша Люка, Вейдер мог догадаться, что тот ахнул, а Корл поджал губы.

— Спасибо, лейтенант Яго, можете садиться, — сказал прокурор.

Корл поспешно ретировался обратно на скамью. Он шёл с прямой спиной, но потупив взгляд.

Обнаружив, что руки сами сжались в кулаки, Вейдер попытался расслабиться. Похоже, всё совсем плохо. Подумать только — они заметили, что Люк — предатель, а он — нет... Как здорово его разыграли... и как его это бесило. Он и правда дурак. И всё же, он вдруг с удивлением осознал, что отдал бы всё, чтобы пилоты были так же слепы, как он сам; чтобы судьи не услышали ни слова из этих показаний, если бы это дало Люку шанс на...

Но шансов, разумеется, не было. Ничто бы не помогло.

— Обвинение просит разрешения вызвать второго свидетеля, — объявил генерал.

— Пожалуйста, — разрешил Таркин.

Место Корла занял человек более плотного телосложения и невысокого роста. Он выглядел уставшим и неуверенным: постоянно кусал губы и, в отличие от своего товарища, избегал смотреть Люку в глаза.

— Пожалуйста, назовите ваше звание, имя и должность

— Лейтенант Рерик Пелл, пилот Чёрной Эскадрильи, — ответил он, и Вейдер узнал глубокий голос, который участвовал в разговоре о Люке днём ранее.

— Лейтенант Пелл, — начал прокурор, — во время службы в одном отряде с энсином Скайуокером замечали ли вы за ним странности или подозрительное поведение?

После продолжительной паузы пилот ответил:

— Он... иногда отдалялся от нас — ссылался на занятость. Иногда мы не видели его целыми днями. Особенно после смерти заместителя нашего командира.

— Вы когда-нибудь подозревали, что за этим скрываются низменные мотивы?

— Нет, — не раздумывая ответил Пелл. — Иногда я задавался вопросом, что у него на уме, но даже представить себе не мог...

Он прервался и опустил голову.

— А теперь, оглядываясь назад, в свете новых фактов вы могли бы назвать какие-либо его действия подозрительными?

Пилот поднял голову и задумался.

— Может быть... Его прогресс в пилотировании был невероятным, но он никогда об этом не говорил...

— И всё? — настаивал генерал. — Он просто был скрытным?

— Да, — ответил Пелл, а затем вдруг как будто что-то вспомнил. — Хотя... кажется, однажды я видел, как он поспешно спрятал планшет под кровать.

Люк вытаращил глаза и словно невольно заговорил слабым голосом:

— Это неправда. Гром, ты что?

Он умоляюще смотрел на товарища по отряду и выглядел ужасно подавленным. Пелл мельком глянул на него, но тут же отвёл глаза.

— Тихо, — рявкнул Таркин на Люка, и тот опустил голову с мрачным видом. — Свидетель, продолжайте.

— Я не уверен, — заговорил Пелл, нервно потирая руки. Реплика Люка привела его в замешательство. — Точно не помню.

— Планшет, — напомнил прокурор. — Вы видели, как энсин Скайуокер прятал свой планшет...

— Нет, — заявил пилот с категоричностью, которая удивила Вейдера. — Я ошибся. Я не помню.

Генерал метнул на него многозначительный взгляд, но Пелл постарался выдержать его. Наконец, спустя вечность, прокурор со вздохом сказал:

— Хорошо, можете сесть.

Пилот вернулся в аудиторию к остальным членам отряда. Люк пристально смотрел на них со своего места. У Вейдера заныло сердце, когда он увидел, как весь отряд сидит далеко от его сына, напротив него, хотя они столько раз летали вместе. Он знал, что Люк к ним привязался, так как его одиночество и боль были очевидны.

Высокопарно взмахнув рукой, прокурор обратился к Таркину:

— Губернатор, обвинение закончило. Как вы могли видеть, доказательства вины подсудимого абсолютно неопровержимы. Факты говорят сами за себя, мне нечего добавить.

— Спасибо. — Таркин кивнул ему. — Сторона защиты желает высказаться?

— Нет, губернатор, — ответил человек, сидевший рядом с Люком — это был худощавый мужчина в очках, который с начала заседания не произнёс ни слова. — Мне кажется, всё ясно, я ничего не могу добавить.

У Вейдера участился пульс — вот и всё. Конец...

— Я хочу высказаться, — заявил Люк, подавшись вперёд. Его глаза горели решимостью, от которой Вейдеру стало не по себе. Казалось, что Люк хочет встать, но не может из-за слабости. — Вы обязаны дать мне последнее слово...

Стражник ткнул его жезлом в ногу, Люк зашипел и резко умолк.

— Молчать!

— Нет, пусть говорит, — медленно произнёс Таркин, уставившись на Люка. Улыбочка губернатора не нравилась Вейдеру. Таркин указал рукой на Люка и откинулся на стуле. — Давай, парень! Расскажи, чего мы не знаем, и попробуй изменить мнение суда, раз ты считаешь, что сможешь.

Люк вздохнул и, поморщившись, с трудом поднялся. Медленно обойдя стол, он вышел в центр зала. Таркин закивал, увидев, с каким трудом он передвигается у всех на глазах.

— Я знаю, что вы не передумаете, — голос Люка звучал устало, но он старался говорить достаточно громко, чтобы его услышали все присутствующие. — Понятно, что мне вынесли приговор ещё до начала заседания, но я не позволю вам отправить меня на смерть, не дав сказать ни слова. Я не собираюсь молчать.

Люк сглотнул и прочистил горло.

— За всё время обучения я посетил ровно одно собрание мятежников — только чтобы мой друг угомонился. Я был уверен, что всё это пропаганда и что я напрасно трачу время. Их лживые утверждения казались настолько преувеличенными, что не могли быть правдой. Я поверить не мог, что кто-то воспринимает это всерьёз.

Он глубоко вздохнул.

— Ну что же, теперь я знаю.

Вейдер чуть не содрогнулся, поражённый болью и яростью, с которыми были произнесены эти слова.

— Я знаю, — Люк позволил нарастающим эмоциям проявиться в тоне голоса, — потому что мне пришлось испытать это на себе. Допрос с пристрастием — так вы называете это в документах. Меня накачивали наркотиками, били, пытали электричеством, и при этом я почти не ел, не пил и не спал. Я даже представить себе не мог такую боль.

Люк посмотрел на Вейдера, и у того замерло сердце.

— А я невиновен. Эта мысль грела меня, позволяла не впасть в отчаяние. Я был верен Империи и хотел лишь служить ей. Но им было всё равно, они пытали меня, как будто это не имело для них значения. Я знаю, что умру, и был бы рад умереть во славу Империи. Я был готов на это с того момента, как подал заявление в академию.

Он опять сглотнул, облизал губы и скривился от боли. Невзирая на то, что Люк был ослаблен, Вейдер обнаружил, что не мог шелохнуться, пока он говорил.

— Но это не та Империя, за которую я сражаюсь, и не те стабильность и безопасность, которые мне обещали. Не за такой мир мы боролись. Я больше не могу закрывать глаза на жестокость, которая буквально коснулась меня самого. — Его голос дрогнул, и он издал подобие усмешки. — Мы заслуживаем лучшего. Империя заслуживает лучшего.

После этих слов на какое-то время воцарилось молчание. Вейдер стоял неподвижно, но сердце бешено колотилось. Ему было сложно вынести эмоции, которые вызвала в нём страстная речь сына: сожаление о том, что Люку пришлось пройти через такое, и надежда вопреки всему, что этот крик души может спасти его.

Но ситх понимал, что этого не случится. Люк должен умереть, и этого не избежать.

Вдруг гробовую тишину нарушил пронзительный смех Таркина.

— Так-так, — заговорил он, обращаясь ко всем присутствующим с омерзительной улыбочкой. — Господа, вы только что увидели доказательство того, что правильные методы всегда ведут к признанию.

Он повернулся к Люку, который выглядел явно удивлённым.

— Итак, молодой человек, вы наконец признали, что посещали собрания мятежников, хотя раньше упорно отрицали это?

— Что? — Люк часто заморгал. — Я...

— Вы признали существование друга, который привёл вас к повстанцам — несомненно, он был одним из тех двоих, кому вы помогли дезертировать?

— Я не это имел в...

— А с какой экспрессией вы говорили о том, что поддерживаете позицию повстанцев! Если добавить к этому признание, которое вы сделали при задержании, я полагаю, теперь вы подтвердили все выдвинутые против вас обвинения.

— Мой отец умер во время Войны Клонов, — выпалили Люк в лицо торжествующему Таркину. — Он никогда не предавал Республику, как я не предавал Империю. Я никогда не хотел скрывать своё родство с ним и горжусь тем, что я его сын!

Вейдер стиснул зубы и призвал всю свою выдержку, чтобы не двинуться с места. Ему хотелось... он даже сам не знал, чего — чего угодно, лишь бы не видеть это унижение его сына, хранившего верность человеку, которого он считал умершим.

О, как же ему хотелось обнять Люка, защитить, закрыть его собой от этого злонамеренного сборища и рассказать ему правду об отце. Он опять начал думать о том, как всё могло сложиться, если бы только ему представился случай спрятать Люка до того, как всё закончится.

Но тут он вспомнил слова Палпатина: "Он снова предаст тебя". Иначе и быть не может.

Таркин уставился на взбешённого Люка, теперь уже не скрывая удовольствия от того, что вывел его из себя.

— Мальчик, я был знаком с твоим отцом, — сказал он, и Люк стиснул зубы. — И джедаев я тоже знал — у них был архаичный культ, от которого не было никакого толку. Они были лишь помехой на пути прогресса. Без них мир стал гораздо лучше, а когда мы избавим его от всех подобных тебе, он станет ещё лучше. Ты преступник, хуже любого паразита, и твоя смерть будет соответствующей.

Взглянув на свои бумаги, он взял молоток.

— Люк Скайуокер, вы признаны виновным в измене, подстрекательстве к мятежу и подделке официальных документов, — его тон снова стал бесстрастным. — Вы приговариваетесь к смертной казни. Имперский Военный Кодекс предписывает привести приговор в исполнение в течение сорока восьми часов с момента вынесения приговора.

Резкий стук молотка было слышно всему залу.

У Вейдера в жилах застыла кровь: вот и всё. Приговор вынесен.

"Ему придётся умереть. Надо, чтобы он умер", — повторял он про себя, как будто это помогло бы ему смириться. Постепенно ужасный смысл слов притупился, но горе и сожаление остались.

Всё кончено.

Люк смотрел перед собой, растерянный и ошеломлённый, словно произошедшее не укладывалось у него в голове. Когда Алые Стражи подошли, чтобы увести его, он, похоже, вернулся в реальность. Он отпрянул от стражников, а затем пошатнулся, поднял руки к глазам и стал лихорадочно озираться в поисках опоры, после чего его ноги подкосились, и он рухнул на деревянный пол.

Когда Вейдер увидел, что он потерял сознание, то схватился за голову, испугавшись, что Люк умер. Но его окружили стражники, и один из них ударил его пикой, рявкнув, чтобы он поднимался. Люк вздрогнул и приподнялся на дрожащих руках, но ему мешали наручники. Он подполз к судейскому столу и подтянулся, держась за него и дрожа от изнеможения. Голову он не поднимал, чтобы не видеть самодовольное лицо Таркина. Как только он встал на ноги, стражники грубо схватили его и вывели из зала, то ли удерживая, то ли поддерживая его за руки. После этого судьи поднялись с мест, синхронно отсалютовали императору и строем вышли.

После их ухода тишина была нарушена журналистами, которые одновременно заговорили, собираясь начать трансляцию. Вейдеру претила эта публичность и то, что вынесение приговора Люку будет показано всей галактике, но это и было основной целью судебного процесса — на примере Люка показать, что невозможно предать Империю и остаться безнаказанным, особенно если ты солдат у неё на службе.

Поднялся император, и в зале снова стало тихо. Вейдер чуть не забыл, что Палпатин тоже здесь, охваченный ужасом при виде столь организованного разбирательства. Император вышел из зала — впереди него шли гвардейцы, а позади — Вейдер.

Они прошли по коридору и направились к посадочной площадке, чтобы вернуться во дворец, но Вейдер отстал от них. На выходе из ротонды у дверей на каменной скамейке сидел Люк в окружении штурмовиков. Они ждали спидер, который должен был доставить Люка обратно в тюремный отсек императорского дворца.

Вейдер сбавил шаг — у него дрогнуло сердце при виде сына, сгорбившегося и уставившегося перед собой расфокусированным взглядом. Вейдеру было невыносимо думать о том, что его сын видит небо в последний раз.

Его неудержимо влекло к Люку, и он подошёл. Вейдеру хотелось взглянуть на сына, пока это ещё было возможно; хотелось поговорить... сказать ему всё, что не успел.

Солдаты расступились, пропуская его. Люк поднял голову и напрягся, увидев командира. Выражение его лица было таким, что слова увязли у Вейдера на языке. Вблизи было заметно, что белки глаз Люка покраснели, резко выделяясь на фоне бледной кожи, а радужки блестели, но при этом казалось, что свет в глазах померк. Вейдер изо всех сил старался не думать о том, как эти глаза потухнут и станут пустыми.

— Скайуокер, — заговорил ситх с показной уверенностью, пытаясь избавиться от ужасного образа.

Люк отвернулся.

— Что вам нужно?

В Силе Вейдер ощутил вызов и враждебность, хотя вопрос был задан сердитым шёпотом. Солдат тут же схватил его за руку.

— Имей уважение!

Он собрался ударить Люка, но Вейдер протянул руку и сказал:

— Не надо.

Ему больше не хотелось смотреть, как над его сыном издеваются. Люк столько всего вытерпел и заслужил более мягкого обращения в оставшееся ему время.

Он уже выглядел так, будто стоял одной ногой в могиле, и Вейдер не мог оторвать от него глаз, болезненно зачарованный его ссутулившейся позой, выражавшей усталость, боль и истощение. В голове невольно всплыли воспоминания о лучших временах, когда Люк улыбался и смеялся, был исполнен любопытства и энергии, и у ситха заныло сердце при мысли о том, что всё потеряно.

Люк удивился и снова поднял голову. Вейдер почувствовал его недоумение, а также недоумение солдат, и смутился.

— Я сам его накажу, если сочту нужным, — вдруг добавил он, чтобы скрыть минутную слабость, и тут же пожалел о своих словах.

Люк побледнел, хотя, казалось, было уже некуда, стиснул зубы и посмотрел на него с такой ненавистью, что Вейдер чуть не содрогнулся. Затем он поджал губы и опустил голову, уставившись в пол.

Вейдер долго смотрел на него, застыв на месте, не в силах вымолвить ни слова. Сколько всего они не сказали друг другу. Но какой теперь смысл в словах? Они ничего не исправят. Никакие признания и откровения не изменят ужасную правду, от которой Вейдер так долго увиливал.

Он любил этого парня — любил своего сына, с которым даже не был знаком, — и боль от осознания того, что Вейдер скоро потеряет его, затмевала боль от его предательства.

Услышав звук двигателя спидера, ситх обернулся и увидел, как перед ними остановилась машина с имперским гербом. В оцепенении он отошёл, позволив солдатам затолкать Люка в спидер. Двери закрылись, и машина уехала.

Император подошёл и тоже посмотрел вслед спидеру. Вейдер, который уже и забыл о его присутствии, безмолвно последовал за ним к машине императора.

Вечер прошёл как в тумане. Вейдер неподвижно стоял в знакомом коридоре и потерянным взглядом смотрел на закат. Он разблокировал связь с Люком и какое-то время изучал её, зная, что их разделяет всего пара этажей. Она была приглушённой и отдалённой, но Вейдеру хотелось почувствовать всё, что чувствовал его сын, пока это было возможно — пока не наступил конец. Больше он ничего не мог сделать.

После наступления ночи император снова подошёл к нему.

— Казнь назначена на 5.30 — с восходом солнца, — тихо пробормотал он, чтобы никто не слышал. — Я думаю, тебе лучше не смотреть. Исполнять будет коммандер Пиетт.

Значит, ему не дадут посмотреть на казнь сына. При мысли о том, что они больше никогда не увидятся, Вейдера охватило сожаление — хотелось возразить, сказать, что он хочет присутствовать. Но, с другой стороны, он слишком устал и испытывал облегчение от того, что не увидит, как Люк испускает последний вздох.

"По крайней мере, Пиетт не жестокий и не станет тянуть — всё закончится быстро", — невольно подумал Вейдер.

— Мужайся, Лорд Вейдер, — зашептал император. — Черпай Силу из Тёмной Стороны. Она даёт тебе знаки: пусть её мощь подпитывает тебя, взращивай её в себе.

Вейдер лишь коротко кивнул. Ему хотелось бы сказать, что это неважно, что парень ничего не значит для него, но теперь не было смысла притворяться. В эти последние часы, которые меняли всю жизнь, многие вещи оказались бессмысленными, осталась только боль.

Вейдер глянул на часы в углу экрана своих визоров и ощутил странное беспокойство: была уже почти полночь. Меньше, чем через шесть часов, всё будет кончено.

Император тронул его за плечо своей бледной рукой.

— Я пойду. До завтра, — сказал он и ушёл, оставив ученика наедине со своими мыслями.

Звёзды за окном трепетали в ожидании — их огоньки подрагивали, такие маленькие и хрупкие в бесконечной тьме вселенной.

Примечание:

Уважаемые читатели, это последняя глава (слава богу), так что я благодарю всех, кто меня поддержал подписками, лайками, кто ждал окончания и добавлял в сборники. Отдельное спасибо, конечно, за отзывы — они меня мотивировали. Также хочу выразить благодарность бете {Alleeya} за правки и редактору {Енотище} за то, что пропустила работу в первозданном виде, не доколупываясь до "пунктуации и оформления прямой речи".

Должна отметить, что на фикбуке был как минимум один снятый лайк и две отписки — это только то, что я заметила. Я не знаю, как поведут себя читатели, которые отложили на потом, но вы все герои с железными нервами — смогли осилить всё, — моё почтение :). Эта глава далась мне тяжело — впервые в жизни меня физически затошнило при чтении фанфика, — так что вы тоже приготовьте тазики. Сопли Тёмного Лорда Ситхов здесь льются водопадом. Честно говоря, у меня были мысли опросить вас и, если бы были желающие читать, перевести вторую часть, хоть она и не закончена. Но последние несколько глав убили весь мой интерес к работе. Нет, я не жалею, что взялась за этот перевод, и до определённого момента отлично проводила за ним время. Несмотря на всю эту срань в конце, я до сих пор считаю, что плюсов у работы больше.

Во дворце было тихо. Даже стражники, стоявшие в карауле, дремали под своими шлемами, сами того не осознавая. Дворец погрузился в состояние полусна — тонкой грани между грёзами и реальностью.

С момента, когда император ушёл, Вейдер не шелохнулся. Он стоял, уставившись на звёзды, словно тёмный призрачный страж. Хриплое дыхание эхом отдавалось в тишине, отсчитывая ускользающие секунды.

Но ситх не видел далёких звёзд: перед глазами плясали образы лица его сына. Каждый миг, проведённый вместе, был словно запечатлён на быстро проматывающуюся плёнку: вот Люк улыбается, а его глаза вызывающе сверкают; а вот Люк хмурится и огрызается, выражая несогласие; вот он пытается спросить о прошлом Вейдера с обеспокоенным видом; а вот Люк кричит и плачет, измученный но не покорившийся...

Он умрёт.

К облегчению Вейдера, к нему, похоже, возвращалось оцепенение, сопровождавшее его в течение восемнадцати лет до встречи с сыном. С тех пор его разбитое сердце терзали многочисленные болезненные эмоции, словно ему разбередили старую рану, и больше всего на свете ситху хотелось отдохнуть. Сколько раз он пересматривал свои приоритеты. Как много вопросов получили ответы, но на их место пришли новые. Он так и не мог понять причину возникновения этого странного интереса к парню. Может, это был голос Силы, и он смутно ощущал их родство, хоть и не знал о нём?

Теперь он понимал, что мальчишка был очень похож на него, но в чертах Люка присутствовала мягкость, свойственная нежному лицу его матери... Сколько раз Вейдер с беспокойством замечал праведный огонь в глазах сына, когда дело касалось чего-то важного для него, и его бесшабашную усмешку. Сколько раз он пытался подавить воспоминания о прошлом, когда слышал татуинский акцент. Он улыбался, когда видел, с каким воодушевлением Люк говорил о кораблях и полётах. Вейдеру нравилось обучать его, показывая всё, что он знал о Силе, и видеть его радость от освоения новых навыков.

Но всё это больше не повторится.

Люк умрёт. Приятные воспоминания разбились об ужасную реальность, которая была словно чёрная дыра, поглощающая весь свет.

Он даже не рассказал сыну об их родстве — упустил возможность, слишком занятый своими страданиями и отрицанием. Люк умрёт и даже не узнает, чей он ребёнок — будет думать, что воссоединится со своим отцом-джедаем в Силе. О Вейдере он и не вспомнит, оставляя его в одиночестве заново оплакивать своего ребёнка...

Ситх в очередной раз посмотрел на часы — оставалось пять часов. Время утекало сквозь пальцы. Он вдруг начал задыхаться, как будто это его, а не Люка приговорили к смерти и держали в клетке. Вейдер стиснул зубы и сжал кулаки, борясь с захлёстывающей его бессильной яростью. За что ему такое несчастье? Неужели Сила наслаждается его болью, раз так настойчиво отнимает у него всех, кого он любит? Не хватит ли с него страданий?

Он не может потерять Люка — только не это. Он только что заново открыл для себя, каково это — заботиться о ком-то, и не сможет вынести, если яркий свет его сына погаснет, а сам Люк исчезнет навсегда.

Ощутив беспомощность и опустошение, он снова сжал кулаки. Транспаристил покрылся трещинами, которые стали физическим проявлением его безмолвного крика боли. "Это несправедливо, — кричал он вселенной. — Зачем ты вернула мне сына, если ему всё равно было суждено погибнуть?"

Он сделал всё, чтобы не привязаться — держал дистанцию, сколько мог, — но Сила пресекала его попытки отдалиться от Люка и радостно наблюдала, как смягчается его сердце, чтобы нанести решающий удар, как раз когда он решил, что обрёл принадлежащее ему по праву...

Теперь его преследовали мысли о том, чего он не знал и сколько мог сделать, прежде чем заработала безжалостная машина рока. Если бы только он предвидел грозящую Люку опасность... Он бы защитил его — отправил подальше от всех, кто желал ему зла, так чтобы его точно никто не нашёл.

На минуту он дал волю воображению, и сладостные мечты вытеснили ужасную реальность, хоть и не надолго. Он хотел вытащить Люка из камеры, доставить в ангар и дать ему корабль. Надо было бы объяснить ему, что нужно уехать и спрятаться от всех. Наконец, он бы сказал ему правду о его происхождении и о том, как сильно его любят... И тут его осенило: ещё ведь не поздно это сделать.

Вейдера внезапно настигло осознание: у него же есть доступ в тюремный отсек, и он знает, где держат Люка. Но, даже если того перевели в другое место, он без труда найдёт его через связь в Силе. Также у него был доступ в ангары и даже свой личный шаттл. К тому же сейчас ночь, и почти все спят. Пока кто-то спохватится, Люк будет уже далеко...

От осознания того, насколько просто всё оказалось, у Вейдера закружилась голова, и его качнуло так, что пришлось прислониться к потрескавшемуся окну. Гора свалилась с плеч, а с глаз спала пелена: он может спасти сына.

Сразу за этой мыслью в памяти всплыли предостережения императора, вызывая диссонанс с зародившейся надеждой: он воспользуется твоей мягкотелостью. Уверенность Вейдера пошатнулась, так как теперь он точно знал, что так и будет. У мальчишки есть власть над ним, и, если Вейдер его спасёт, это может кончиться его собственной погибелью.

Опять же, Мастер будет недоволен. Вейдер с ужасом вспомнил выражение разочарования на морщинистом лице Палпатина, его суровый осуждающий взгляд. Он понимал, что если решится действовать, то это повлечёт за собой последствия — возможно, необратимые. До этого он ни разу не нарушал приказы столь явно... их связь с мастером ослабнет — ему сразу стало грустно от этой мысли.

Но также он обнаружил, что всё это не беспокоит его так, как раньше. Ему казалось, что он в кои-то веки может трезво мыслить, и все опасности померкли перед грядущим чудом, перед сказочной возможностью, которая ему открывалась. Ложь и предательство ничего не значат, если Люк выживет...

Однако у него осталась всего пара часов — надо действовать быстро. Вдохновлённый новой целью, он зашагал в направлении тюремного отсека.

Как он и предполагал, несколько стражников, которые ещё не спали, пропустили его, не задавая лишних вопросов. Одно его присутствие вселяло в них такой страх и уважение, что они даже не заподозрили, зачем он пришёл. Он был лицом и ударной силой Империи.

С колотящимся от волнения сердцем он нажал кнопку, открывавшую дверь в камеру Люка. Его сын лежал на спине, примерно как в тот ужасный день, когда Вейдер его допрашивал, и ситх едва не содрогнулся от этих воспоминаний. Глаза Люка были закрыты, но Вейдер знал, что он не спит. Услышав, как открывается дверь, он взглянул на Вейдера и сел.

— Пошли. — Вейдер поманил его рукой.

Люк глубоко вздохнул, огляделся, сглотнул, затем с трудом поднялся и направился к нему. Он шёл гораздо медленней, чем Вейдеру хотелось бы. У Люка тряслись руки, а взгляд был расфокусирован, и с болью в сердце Вейдер понял, что он думает, что его ведут на казнь.

— Не бойся. — Вейдер не нашёл нужных слов, чтобы объясниться: здесь были камеры, и он не мог прямо сказать, зачем пришёл.

Люк удивлённо вскинул брови, но продолжал упрямо молчать. Вейдер не выдержал и схватил его за предплечье — время было на исходе. Ситх наполовину тащил Люка, почти бегом передвигаясь по безмолвным коридорам. Он не успокоится, пока сын не улетит с планеты в безопасное место.

Но парню было трудно успевать за ним: он тащился позади, хрипло дыша, и был слишком сосредоточен на передвижении ног, поэтому даже не думал протестовать. У Вейдера сердце сжалось от чувства вины, и он приостановился, не желая, чтобы Люк умер от истощения, не успев сбежать.

Он бережно обнял сына за талию и закинул его руку себе на плечо, взвалив его на себя. Люк напрягся, пытаясь сопротивляться, но всё же оперся на Вейдера, не в силах сдержать подобие облегчения. Стараясь не доставлять сыну лишних неудобств, Вейдер снова заспешил в ангар.

Пока они шли, ситх воспользовался случаем и рассмотрел Люка. Тот по-прежнему был в ужасной форме: кожа была бледной и блестела от пота даже от столь небольших усилий. Он тяжело дышал, и было заметно, что каждый шаг причинял ему боль и утомлял. Вейдер пожалел, что у них нет времени на медицинскую помощь — чтобы хотя бы снять боль. Тем не менее, ситх испытывал воодушевление, ощущая его тяжесть и тепло, а также свет его разума рядом с собой, так как это служило бесценным доказательством того, что его сын жив и скоро будет свободен.

Поняв, что они пришли в ангар, Люк снова напрягся. Вейдер протащил его через пустой зал к своему личному шаттлу и отпустил. Люк неуверенно отошёл и озадаченно уставился на него.

— Этот шаттл не предназначен для дальних путешествий, но способен на них, — сказал ситх.

Разинув рот и выпучив глаза, Люк повернулся к шаттлу и коснулся его корпуса, когда его осенило. Он обернулся и неуверенно посмотрел на Вейдера, не решаясь надеяться.

— Вы... — он сглотнул и облизал пересохшие губы. — Вы меня отпускаете?

— Да.

Люк заглянул ему в глаза в поисках подвоха, после чего снова обернулся к шаттлу и рассмеялся, не веря своему счастью. Удивлённый, он благоговейно провёл пальцами по корпусу, как будто в первый раз увидел настоящий космический корабль.

Вейдер не отрываясь смотрел на него, стараясь запомнить, как он выглядит — очертания худощавого тела, каждый жест.

Это его сын, и он жив.

Рука Люка застыла на металлической поверхности, он опустил голову и, стоя вполоборота к Вейдеру, спросил:

— Почему?

В этом вопросе было много смыслов, но Вейдер не знал, что ответить. В его голове все объяснения слились в одно — ужасно неискреннее и похожее на оправдание.

Ситх сделал шаг в направлении Люка, и тот резко обернулся, напрягся и насторожился, словно эопи, который заметил хищника и которому некуда бежать. Вейдер замер, удивлённый реакцией сына. Он раскрыл в Силе свои мирные намерения, медленно подошёл и положил руку Люку на плечо. Тот словно окаменел.

Вейдера распирало от эмоций, когда он, наконец, как следует рассмотрел своего сына, отмечая каждую черту его лица: большие голубые глаза, маленький нос, ямочка на подбородке, острые скулы. Не в силах вымолвить ни слова, он открыл связь между ними и позволил просочиться в неё своей привязанности к парню в полную силу.

Сейчас. Лучшего момента, чтобы рассказать Люку жизненно важную правду, которая перевернула его жизнь с ног на голову, не представится.

— Люк...

Но найти нужные слова он не успел: ощущение опасности в Силе вытеснило его чувства к сыну. Он отошёл и оглянулся, пытаясь установить источник возмущения. Их время истекло.

— Уходи, — сказал он и подтолкнул Люка в сторону шаттла.

Раздался сигнал тревоги, а значит, скоро в ангар набежит толпа, которая не даст его сыну улететь, после чего его снова арестуют. Люк должен улететь сейчас.

Люк тоже всё это почувствовал. Взглянув на Вейдера в последний раз, он поспешно поднялся по трапу и поднял его. Завёлся двигатель, и Вейдер протянул руку, чтобы открыть двери ангара и выпустить шаттл. Обдав ситха потоком воздуха, корабль медленно поднялся и рванул ввысь.

В ангар прибежали штурмовики, послышались резкие приказы и торопливые шаги, но Вейдер стоял неподвижно. Он всё ещё был сосредоточен на Люке, защищая шаттл от орудий и службы охраны; помогая преодолеть полную опасностей атмосферу столицы. Наконец, Люк вылетел в космос и прыгнул в гиперпространство, разорвав связь в Силе.

Вейдер уронил руку и уставился на восходящее солнце.

Примечание:

Под конец авторша решила воспользоваться приёмом, который я на дух не переношу: дебильный Люк мотает папаше нервы, а Вейдер вдруг превращается в наседку, воспылав любовью к сыну, которого даже толком не знает. Более того, он же уверен, что Люк — предатель. Господи, в каноне он отхватил отпрыску руку за то, что тот, обороняясь, слегка зсцепил его броню. А здесь это хамло оказалось ещё и предателем — бл...ин, да каноничный Вейдер оторвал бы ему голову руками, вытер перчатки и пошёл бы дальше валить повстанцев. В этой главе она вообще испоганила образ ситха — дескать, такая любовь, что он прямо ничего поделать не может, готов пустить всю свою жизнь псу под хвост. Но в каноне даже Энакин не был таким идиотом, потому что предав орден, он ничего не потерял, кроме здоровья — благодаря Кеноби. В ордене у него не было перспектив, жена его не любила, лучший друг оказался другом-помойкой, и я считаю, что где-то в глубине души он это всё понимал, хотя и пытался отрицать. Но после Мустафара отрицать было уже невозможно. Кроме того, в этой истории нет того смысла, который был в каноне: там папаша после Мустафара обозлился на весь свет и пустился во все тяжкие. Но тут появился упоротый сынок, который не хотел верить, что батя конченный. Он так и говорил Бену и Лее: в нём ещё осталось хорошее. Люк полетел спасать Вейдера и готов был умереть ради этого, к тому же, Палыч решил от него избавиться (от Вейдера), и папаша растрогался, когда сынок выкинул меч, отказавшись его убивать. Я не знаю, зачем Лукас приплел туда Йоду и Кеноби с их светлой стороной (честно говоря, я даже не знаю, что такое светлая сторона), но я вижу чисто семейный междусобойчик: Люк своей безусловной любовью вытащил отца-мудака со дна ПТСР. Это, конечно, выглядит наивно, но в этой истории всё гораздо хуже: Люк — дебил, а Вейдер ещё больший дебил, хотя ему уже сорок лет — жизнь его вообще ничему не научила. Я не верю в такой образ и не понимаю, к чему вообще всё это.