Зарянка (гет)

Пока руководство Школы усиленно занималось организацией Турнира трёх волшебников, Сивилла вплотную занялась изведением арахнидов. Непродолжительные наблюдения позволили ей заметить ещё не одного восьминогого хищника, шмыгающего под сенью Запретного леса, и для нее это превратилось в миссию и дело чести. И практику стрельбы. Жалости монстры не вызывали, но Трелони все так же сомневалась, удастся ли ей в случае необходимости выстрелить в человека. Поэтому продолжала набивать руку, надеясь, что в прицеле так и останутся только пауки.

В библиотеке она изучила их анатомию и знала, куда бить наверняка. А в "Голове королевы" обзавелась разрывными пулями и тепловизором дальнего действия. Ей нравились местные коктейли, а управляющий, который попросил называть его "мистер Джонс", не задавал лишних вопросов. 

Охота на пауков бодрила, хитрые твари быстро поняли, что перестали быть вершиной пищевой цепочки в лесу, но не осознали ещё, откуда исходит опасность. Они таились в листве, затрудняя обзор, иногда становясь практически незаметными, но упрямая прорицательница, с терпением кошки высиживая у окна часами, скоро наловчилась их замечать. 

В один из дней, спустившись к завтраку, Сивилла заметила необычно расстроенного Хагрида, который чуть ли не со слезами на глазах растолковывал что-то директору. Предполагая, что ее это не касается, Трелони занялась изваянием очередного натюрморта на тарелке, но вскоре от процесса ее отвлёк шепот всеведущего зельевара: 

— Вы слышали, кто-то в Запретном лесу уничтожает арахнидов. Хагрид ужасно огорчён гибелью редких чудищ. По его словам, их там чуть не десяток валяется. 

— М, правда? Не знала, что в Англии водятся эти монстры… да ещё так много, — разумеется, Сивилла не делала зарубок на прикладе, отсчитывая количество добычи, по ее убеждению, это был дурной тон, но могла поручиться, что успешных попаданий было больше. Наверное, часть павших арахнидов сожрали свои же. 

— Очень жаль, что мне не удалось добраться хоть до одного, их яд — весьма ценный ингредиент.

Чтобы не отвечать, Трелони принялась жевать тост, делая вид, что увлечена процессом и игнорируя подозрительные взгляды, которые кидал на нее декан Слизерина. 

— Так что, ваш Дар не сообщал ничего об этой угрозе? Существо, которое десятками уничтожает пауков, может быть опасно. — Зашёл с другой стороны Снейп, но на это получил только рассеянное покачивание головы и мычание. Коллега вела себя странно, вернее, "более странно", чем обычно, и интуиция говорила наблюдательному менталисту, что дело нечисто. 

— Наверное, хорошо, что вы ни одного не встретили, — задумчиво пробормотала Трелони перед тем, как вернуться к себе. — Если их так уничтожают, арахниды могут и рассердиться. Будет печально, если съедят вас… или Хагрида. 

Разумеется, Сивилла не желала, чтобы из-за ее действий кто-то пострадал, поэтому усилила наблюдение, проводя долгие ночные часы, оберегая видимый ей участок леса. Из-за этого она постоянно ходила не выспавшись, с красными глазами, но зато ее не тревожили кошмары. Хотя была и отрицательная сторона — охота отнимала все время, не давая ей встретиться с Майкрофтом. 

В один из редких визитов в "зеркальный кабинет", она торопливо отчитывалась об успехах, сетуя, что приходится отрабатывать пауков поодиночке без шанса уничтожить все гнездо. Холмс слушал её, нахмурившись, а после серьезно попросил: 

— Зная ваше пристрастие к вооружению, не исключаю возникновения у вас желания купить гранатомёт и пойти в поход против пауков. Но прошу, Сивилла, будьте благоразумны. Не рискуйте собой. 

Прорицательница изумлённо приподняла брови. С каких пор её принимают за спецназовца, способного на такие головокружительно безрассудные поступки? Да, она охотится на арахнидов, за ночь может достать и двух, и трёх, но гранатомёт… Она растерянно дернула себя за край косы, не зная, что на это ответить. Майкрофт легко улыбнулся: 

— Вы можете этого не замечать, но за прошедшие пару месяцев вы сильно изменились. Это радует, но и немного пугает — велик риск увлечься и пострадать, проявляя ненужный героизм. 

Сивилла склонила голову, обдумывая его слова. Разумеется, она изменилась. И дело касалось не только прически — волосы приходилось собирать, чтобы пряди не мешали при стрельбе. Вынужденная частенько лежать на столе, она отказалась от шалей и блуз с широкими рукавами, предпочитая более официальные плотные приталенные мантии. Взгляд из рассеянного, блуждающего и неуверенного стал пристальным, пронзительным, и только наличие очков позволяло скрывать эти изменения от коллег. А длительное нахождение в одной позе, лёжа на твердом, не позволяло привычно сутулиться. 

— Поверьте, Сивилла, перемены налицо, это заметно даже здесь. И если я обратил на это внимание, скоро подметят и другие. 

Прорицательница медленно кивнула. Да, для спокойной жизни удобнее было сохранять прежний имидж — рассеянная, нервная, плаксивая. Может, устроить ссору с Минервой? Или шумно обидеться на Снейпа? Она откинулась в кресле, сама того не сознавая, сложила руки шпилем, копируя собеседника. 

— Я поняла вашу обеспокоенность, Майкрофт, но знаю, что ещё слаба и не собираюсь совершать глупостей. Я обещаю, что буду осторожна. 

— Меня все так же беспокоит отсутствие у вас надлежащей защиты…

— Зато, благодаря вашей помощи, я потихоньку учусь справляться со всем сама. 

Майкрофт задумчиво склонил голову, а после поинтересовался:

— Вам кто-нибудь говорил, что на свету ваши волосы отливают розовым, как рассветные облака? Знаете, напоминает оперение одной птички, зарянки. Она по сути одиночка, очень самостоятельная, может казаться невзрачной, но для внимательного глаза её облик обладает неизъяснимой прелестью. 

— Нет, но это приятное сравнение, гораздо чаще меня сравнивали со стрекозой. 

И, ответив это, Сивилла вынырнула из сна, краснея ушами. Этот человек умудрялся раз за разом её смущать. 

Разумеется, она знала эту птичку, по другому ее называли малиновкой, и жизнерадостное пение этих крох скрашивало ей предутренние летние часы, когда не удавалось заснуть после череды дурных снов. Озвучивая это сравнение, Майкрофт делал ей комплимент, но для Сивиллы его слова имели более глубокое значение. Не стрекоза, не перепуганная курица, а зарянка — символ надежды и нового дня. 

///

Первого сентября, сидя за столом на праздничном пиру, Трелони снова ощущала уныние. Директор лучился радостью, объявляя новость о проведении Турнира, а Сивилла занималась угадайкой: "Кто не доживёт до конца учебного года?". Мраком была налита аура одного из министерских гостей, пожилого Крауча. Такой же мрак сгустился вокруг пуффендуйца Диггори. Новый преподаватель Защиты Грюм щеголял темным пятном по центру груди, будто ему выжрали сердце. Никуда не делась тьма вокруг Поттера, предвещая ему очередные неприятности. 

А ведь были и другие — преподаватели,  ученики, пелена возле которых не была такой явной, но постепенно густела, из года в год становясь отчётливее. 

— Вы так мрачно рассматриваете Бартемиуса Крауча. Неужели ему грозят неприятности? — Поинтересовался любопытный зельевар. 

— Все когда-нибудь умрут, и вы, и я, просто некоторые немного раньше остальных, — задумчиво ответила Сивилла. 

— И, разумеется, у людей постарше такая вероятность возрастает. Но в этом случае вам лучше скорбно глядеть на директора. 

Сивилла, кинув на Дамблдора косой взгляд, слегка качнула головой: 

— Нет, у директора ещё есть два-три года жизни. А вот у Крауча — увы. 

Профессор фыркнул, глянув на собеседницу немного возмущённо: 

— Глупости! Альбус совершенно здоров, может прожить ещё десяток лет. 

— Да, если не станет трогать все подряд. — Сивилла очень хорошо помнила черные руки директора, будто измазанные в вулканическом пепле. Зельевар, не желая ей верить, отвернулся, а прорицательница, дождавшись конца церемонии, отправилась к себе. У неё ещё оставались дела и не было желания доказывать что-либо. Более десяти лет её никто не слушал, так и незачем теперь напрасно растрачивать слова. 

У неё появилась идея, которая ненавязчиво маячила где-то в подсознании, и, оформившись, не давала покоя. Майкрофт упомянул, что успел сохранить брату жизнь, несмотря на видение, которое сложно было трактовать двусмысленно. Трелони стало интересно — смогла ли она изменить что-то, потому что Шерлок — житель иного мира и там её сила не действует, или же она в принципе в силах изменить будущее, а не просто следить за происходящим, как бессильный, скорбящий наблюдатель? Понятно, что карты и гадальные шары спрашивать не стоит — они будут твердить ей не вмешиваться в существующий ход событий. Но с некоторых пор это перестало устраивать Сивиллу. 

— Майкрофт, я хочу изменить будущее, — сразу заявила она ему, очутившись в рабочем кабинете при следующем визите. Холмс слегка приподнял брови, очень внимательно глядя на воинственно взирающую на него прорицательницу, и заметил:

— Вы не перестаёте озадачивать, ломая все мои ожидания. 

— Мистер Холмс, а вы постоянно делаете невозможное. И мне надоело в этом от вас отставать. 

Майкрофт, откинув голову, рассмеялся, и было заметно, что делает он это нечасто. 

— Сивилла, вы нашли для себя очень сложный образец для подражания. Сразу скажу, это будет непростая задача…

— Ничего, с некоторых пор я перестала искать лёгкие пути. 

— Вместе с силами у вас прибавилось и нахальства, — с заметным удовольствием заметил Холмс, но после серьёзно кивнул: — Я верю в вас, и готов предоставлять свою поддержку, насколько будет возможно в моих силах.

Прорицательница сосредоточенно сжала кулаки. От согласия Холмса зависело многое, и теперь у неё действительно появился крошечный, совершенно призрачный шанс на успех. Собравшись с духом, она принялась рассказывать мужчине о своих наблюдениях и планах. 

///

Учебный год обещал быть непростым — Трелони мало трогал Турнир, хотя разглядывать в оптический прицел драконов в Запретном лесу оказалось довольно занятно. Разумеется, в качестве  добычи ящеры были великоваты, но присматривать особо было не за кем — арахниды благоразумно убрались куда-то вглубь леса, не давая о себе знать, избегая пышущих жаром летучих рептилий и вездесущих драконологов. 

Кроме того, поблизости вертелся зельевар, а после к нему присоединился и назойливый подозрительный Грюм. Снейп своим чувствительным носом различал от прорицательницы странные запахи, но не мог сразу распознать порох и ружейное масло. А глазастый бывший аврор заметил у нее в кармане пистолет, после чего зажал Трелони в углу, но она отделалась враньём, что это память о покойном дедушке. Грюм не поверил, и теперь Сивиллу в коридорах и в Большом зале сверлили три подозрительных настоящих глаза и один — магический. 

Решив, что ей довольно внимания, она снова стала использовать херес, теперь в качестве прикрытия. Полоскала  рот алкоголем перед прогулкой, сбрызгивала рукава, принявшись снова громогласно предрекать каждому встречному "страшную кончину в пытках и мучениях". 

Студенты Хогвартса по привычке пропускали предсказания мимо ушей, зато гости из Дурмштранга выслушивали Трелони с неизменным вниманием. Видимо им, изучающим Темные искусства, была ближе тонкая грань и они сами ощущали царящую вокруг гнетущую атмосферу, и Сивилла для них была не "чудачкой", а чересчур чувствительным инструментом, шахтерской канарейкой, которая начинала тревожно чирикать при нагнетании ядовитых газов. Просто в Хогвартсе эту "канарейку" некому было слушать, а чужеземные студенты предпочитали не откровенничать о своих догадках с англичанами. 

Понаблюдав несколько дней за поведением Трелони, Грюм, похоже, проникся и отстал, в то время как зельевара провести не удалось и надзор с его стороны стал ещё пристальнее. Выловив коллегу, он так же, как до него Аластор, зажал её в укромном углу и принялся выпытывать, "что она в этот раз задумала". 

— Я не поверю, что вы ни с того, ни с сего снова взялись за бутылку, — шипел он. — Вы слишком сильно изменились, чтобы возвращаться к прежним привычкам.

— Это случается, — растерянно разводила руками прорицательница, — алкоголики не меняются, вы же знаете…

— Чушь собачья! — Еще больше разозлился зельевар. — Ни один алкоголик не скажет про себя такое! Мне ли не знать, что я, никогда не сталкивался с настоящими алкоголиками?! 

— У меня был трудный год… Трудная жизнь… И только херес… 

— Прекратите лгать мне в глаза! Лжецов я распознаю ещё лучше, чем алкоголиков! 

Поняв, что дальше темнить не удастся, Сивилла сложила руки на груди и слегка приподняла брови, копируя манеру Холмса: 

— Допустим, Северус, я веду себя подозрительно. И дальше что? 

— Вы должны немедленно рассказать мне, что задумали. 

— С чего бы? Нигде в уставе Школы не написано, что я должна исповедоваться перед деканом Слизерина. Ваши домыслы — всего лишь слова.

— Учтите, если попадете в неприятности, я больше помогать вам не стану! 

— Не переживайте, Северус, если вы попадете в неприятность, я обязательно постараюсь вам помочь. 

После чего Трелони ушла, продолжая распространять вокруг сильный алкогольный дух.

Примечания:

Пример того, как Сивилла "очень изменилась за лето". Вспоминая канон, книжной Трелони хватало мужества, чтобы бросать гадальные шары с башни на головы Пожирателей. А теперь ей в руки попалось оружие, да ещё и стрелять приходится не по жестяным болванкам, а по настоящим монстрам. В ней прибавилось уверенности, и это не могло не сказаться на характере и поведении.