Хроники Омоину, часть2. Память хранителя Вэйна (гет)

Со времени появления Великой бездны в империи существовал обычай отмечать последний день уходящего года, он назывался Днем хранителей. В этот день все дарили им подарки, а сами хранители дарили их друг другу. Ведь именно благодаря хранителям мир простоял еще год. Следующий день, первый в году, тоже праздновали. Он назывался Днем Бога Пути. В этот день светильники с тремя фонарями украшали ленточками, подвесками, и ветвями деревьев. Выражая тем самым благодарность Богу за то, что мир простоял год и просили сохранить его и на следующий.

В прошлом году в Тейнуэте эти дни совпали с трауром по погибшим, зато в этот хранители праздновали конец шестьсот тридцать третьего года вовсю. Улицы Тейнуэта ярко освещали разноцветные фонарики. Из всех домов пахло запечённым мясом и яблочными пирогами. Роза, обвивающая светильник в комнате Сиэны, цвела пышными белыми цветами. Лицо её хозяйки светилось от радости, — Вэйн попросил рассказать о Боге Пути. Сама Сиэна никогда не стала навязывать кому-либо подобные беседы, но теперь, когда её спросили, была просто счастлива.

— Бог Пути — творец всего, что существует, — говорила Сиэна. — Он любит всех и всем желает счастья, но люди по неразумию уклоняются с его пути.

Вэйну казалось странным, что Бог Пути всем желает счастья, а людей съедают существа. Но спрашивать не стал, подозревая, что ответа не существует, а своим вопросом он лишь поставит собеседницу в неловкое положение.

— Бог Пути — творец также и каждого из нас, поэтому следование его воле совпадает с нашими истинными желаниями.

— Значит ли это, что все наши пожелания угодны Богу Пути? — спросил Вэйн. Сказанное Сиэной казалось ему странным.

— Нет, — улыбнулась Сиэна. Есть наши истинные желания, а есть сиюминутные, продиктованные временными обстоятельствами. Они часто отличаются от наших истинных желаний.

Вэйн подумал о своем желании стать хранителем и о страхе перед существами и подумал, что в этом есть какая-то доля правды.

— А как мы узнаем, что мы следуем истинным желаниям и воле Бога Пути? — спросил Вэйн.

— Признак этого, — покой и мир в душе, — с улыбкой ответила Сиэна. — Если не знаешь, как поступить, — надо спросить. Главное, когда обращаешься к нему быть предельно честным с собой. Тогда он ответит. Это бывает неприметным образом, в виде мыслей, чувств, воспоминаний, случайных совпадений, но после его ответа выбор становится очевидным.

Можно попросить его о помощи. Он действует тоже неприметным образом, подобно дуновению тихого ветра. Действие его можно принять за череду случайных событий, но после всё меняется до неузнаваемости.

— А почему его называют Богом Пути? — спросил Вэйн.

— Он знает пути всего живого, — улыбнулась Сиэна, — а ещё он сам Путь — для тех, кто ищет правды. Они идут по этому пути вечно, и вечно находят то, что ищут.

Вэйн подумал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— А почему символ Бога Пути, — светильник с тремя фонарями? — спросил Вэйн.

— Да, — улыбнулась Сиэна, — очень важно помнить, что это только символ. Ты же замечал под каждым изображением такого светильника надпись:

“Не является Богом, но возводит ум к нему?”

Вэйн кивнул.

— Что из себя представляет Бог Пути — не знает никто, — продолжала Сиэна. — Он много больше и выше всего, что мы о нем знаем и говорим. Потому никто даже и не думал о том, чтобы его как-то изобразить. Но со временем многие его служители захотели иметь некий символ, который указывал бы на Бога Пути. Тогда — это было еще задолго до появления Трещины — семь служителей Бога Пути из разных земель собрались вместе, чтобы найти этот символ. Каждый независимо от других ощущал, что это должен быть светильник. Тогда они задались вопросом, чем же этот светильник должен отличаться от прочих светильников. Тогда служители решили, что каждый отдельно от других спросит о том Бога. Свои ответы они записали на дощечках и когда сравнили записи, оказалось, что на каждой дощечке написано, что это должен быть светильник с тремя одинаковыми фонарями на одном основании. Служители расценили это, как ответ Бога. С тех пор этот знак и стал его символом. Почему же светильников три, — никто не знает. Это тайна Бога Пути.

— Благодарю вас, — ответил Вэйн. Ему было приятно узнать много нового, но в Бога Пути он по-прежнему не верил.

— А еще я не понимаю... — сказал Вэйн, — насколько я знаю, хранителями становятся честные, благородные люди, готовые защищать этот мир.

— Верно, — кивнула Сиэна.

— Тогда почему в Тейнуэте встречаются люди, вроде тех, что напали на Эйлу?

Сиэна нахмурилась.

— Ты княжеский сын и этого не знаешь?! — удивилась она. — Неужели ты не слышал о законе Хелта, твоего прадеда?

— Конечно, слышал, — ответил Вэйн, немного смутившись. — Человек, совершивший тяжкое преступление, может избегнуть наказания, если станет хранителем. Мне всегда казалось, что это был хороший закон. Он давал преступникам возможность искупить вину.

Сиэна грустно улыбнулась:

— Придя на стену, преступники не становятся служителями Бога Пути. А их свозили сюда со всей Земли дождя. Многие потом сбегали, промышляли разбоем — использовали полученные здесь боевые навыки против тех, кто пытался их задержать.

Сказав это, Сиэна помрачнела.

— Да если бы они только сбегали! Они и Тейнуэт превращали в разбойничий притон. За те двадцать лет, что этот закон существовал, опасности от людей здесь стало едва ли не больше, чем от существ, — и без того тонкие губы её сжались в ниточку. — И последствия мы ощущаем до сих пор.

— Потому его и отменили? — спросил Вэйн.

— Потому, — кивнула Сиэна. — Жаль, что с этим тянули столько времени.

Вэйн задумался.

“А всё же, хорошо бы правителям, прежде чем утверждать новые законы, сверяться с мнением тех, кого они коснутся”, — подумал он.

— Благодарю вас за беседу, она была очень содержательной для меня, — ответил Вэйн. — Теперь меня ждут друзья.

— Очень рада, — мягко сказала Сиэна, и её губы расплылись в улыбке. — Поздравь всех от меня с Днем хранителей. И передай им вот это...

Она достала из шкафа большой свёрток, пахнущий яблоками и кардамоном, завёрнутый в серебряную бумагу.

— Ваша малышка уже ест пироги?

— Да, — улыбнулся Вэйн, — Миэн говорит, у неё уже много зубов.

По дороге от Сиэны он думал о том, что если из-за его прадеда Тейнуэт стал опасным местом, то ему надо надо найти способ это исправить. Тем более, что он теперь состоит в Совете. Вот Кира, с тех пор как попала в Совет, предложила много полезных идей. Улучшила рельсы, по которым движутся дома, Стену, канатные дороги. Недавно Кира пришла в Совет с очень искусно сделанными моделями двух зданий на колесах, в каких жили хранители. Одно с обычными колесами, в другом оси окружал ободок со множеством стальных шариков, благодаря чему передвигалось это здание на своих колёсах намного легче. Тогда каждый член Совета смог в этом убедиться. Вэйн подумал, что и ему тоже нужно предложить хранителям что-то стоящее.

“Нужно создать закон, защищающий прибывших в Тейнуэт новичков от бандитов и их потомков, — подумал он. — Они здесь в наибольшей опасности. Опытных хранителей со связями подонки трогать побоятся”.

Потом ему вспомнилась книга Саймона Хазамери, старшего сына Нуаты, которую Вэйн недавно прочитал.

Этот Хозяин Огня был философом. Он рассуждал о том, что в начале основания династии правитель земли во многом похож на атамана разбойников. Власть обоих держится на авторитете и доверии небольшого количества людей. Если бы атаман разбойников мог сделать так, чтобы его товарищи доверяли его детям так же, как и ему, то стал бы основоположником династии. Но почему-то шайка распадается после смерти атамана, а некоторым династиям больше тысячи лет. Потом Саймон рассуждал, отчего это происходит, и делал вывод, что семья не может передавать свою власть по наследству, если её члены не следуют законам чести. Одним и тем же и хорошо понятным. Потомки бесчестного человека, по его мнению, не способны вести за собой людей, так как страх или выгода умирают вместе с тем, кто людям их доставлял.

Рассуждая о законах чести, Саймон писал, что это то, что любой человек сочтёт справедливым, если будет честным с собой. И то, что придёт человеку на сердце, если он спросит о том Бога Пути. Эти рассуждения показались Вэйну очень правильными, так что он перечитывал их несколько раз и даже заучил наизусть.

В тот вечер он шёл по заснеженным улицам Тейнуэта и размышлял о том, что он должен сделать, чтобы быть человеком чести. Очень хотелось защитить прибывающих в Тейнуэт новичков. Вот Эйла смогла. Как она сама потом говорила, сидя в таверне и расслабленно потягивая полынное вино, ей очень хотелось защитить Шаю из Синего леса. Теперь Вэйн думал, что конкретно ему нужно сделать для этого. Тем более, что в существовании в Тейнуэте плохих районов виноват его прадед.

Внезапно он увидел слабый отблеск пламени за углом дома. Присмотревшись, он разглядел две детские фигурки, спрятавшиеся от холода между домами.

— У меня дар заканчивается. Я больше не могу, — услышал он голос, принадлежащий девочке, на руках которой едва трепыхались язычки пламени.

— Еще немного, — попросил мальчик, — дома все уснут — и пойдем.

— Пойдем домой! Тут холодно. Я есть хочу! — просила девочка.

— Ты чего! Дома тоже холодно и есть нечего, — сказал мальчик, — да и побьют нас. Мы же ни одной спички не продали.

Вэйн приблизился за время этого разговора.

— Кто побьет? — спросил он.

Дети испуганно вздрогнули и замолчали.

— Я хранитель Вэйн с пятой башни, — представился он. — Если боитесь идти домой, то можете пойти ко мне.

Дети нерешительно переглянулись, потом, немного помедлив, поднялись, глядя на него поблёскивающими большими глазами, покивали, выражая готовность следовать за ним.

Дорога до дома показалась Вэйну удивительно долгой. Дети едва шли и ужасно мерзли, несмотря на то, что он отдал им свой плащ. Приходилось то и дело сбавлять шаг, когда они отставали.

Наконец-то шестой ряд. Их с Эйвином дом. Густо разросшаяся белая роза у входа, припорошённая снегом. Её посадила Миен в день своего возвращения. В свете подаренного Гинтом светящегося камня памяти Вэйн смог получше разглядеть своих гостей.

Девочке можно было дать около десяти, брат казался старше на пару лет. Оба грязные, исхудалые, в старой изорванной одежде, сшитой на взрослых. Они стояли, сжавшись у порога, и с изумлением рассматривали всё вокруг. Из комнаты вышел Эйвин.

— Ну вот, давно хотел рассказать о них Сиэне, — но ты решил действовать по-другому.

Вэйн вспомнил о приюте, где жили дети погибших хранителей. Сиэна лично занималась их воспитанием.

— У нас же мама жива, — сказал мальчик, — нам нельзя в приют. Мы должны ей помогать, продавать спички.

— За сколько продаете? — спросил Эйвин, — мне как раз нужны спички.

— По капле за две штуки, — с гордостью сказал мальчик.

— Я беру все, — сказал Эйвин, — протягивая ему серебряную.

— У нас столько нет, — неуверенно сказал мальчик, — и сдачи тоже нет. Мы можем пойти домой и взять еще…

— Не нужно, сдачу возьмите себе, здесь достаточно, — сказал Эйвин, забирая у него коробок. — Теперь вам нужно помыться и поесть, — прибавил он.

Он вышел и вернулся с бутылкой наполненной жидкостью ярко фиолетового цвета.

— Когда будешь их мыть, добавь в воду полстакана этого, — сказал он Вэйну. Тот кивнул и принялся нагревать воду.

Моющее средство Эйвина действовало отменно. Вскоре и дети, и их одежда стали идеально чистыми. Вэйну очень хотелось спросить соседа, из какого существа сделано это средство, но решил, что при детях не стоит. Вскоре повеселевшие, согревшиеся дети с аппетитом ели мясной суп с зеленью, который Эйвин принес из трактира, и заедали его яблочным пирогом Сиэны. Вид у них при этом был восхищённый и удивлённый, словно никогда в жизни не пробовали ничего подобного.

— Как ваши имена и где ваши родители? — спросил Эйвин.

Сделав над собой усилие, мальчик оторвался от тарелки.

— Меня зовут Дейм, а сестру Кайла, — сказал он. — Отца нашего звали хранитель Хейм, его прошлой зимой кто-то убил. Мама стала встречаться с его другом. Он и его друзья посылают нас продавать спички.

Девочка ела суп и молча кивала, со всем соглашаясь.

“Выходит, я убил их отца”, — подумал Вэйн.

“Говорить им этого не стоит”, — мысленно предостерёг Эйвин.

“Не буду”.

“Что будешь с ними делать?” — спросил целитель.

“Отправлю спать, когда поедят”, — ответил Вэйн.

Дети молча доедали суп, изредка бросая в сторону взрослых смущённые и настороженные взгляды.

— Идите пока спать, — сказал им Вэйн, когда с ужином было покончено. Брат с сестрой смущенно пробормотали ему слова благодарности и пару минут спустя уже крепко спали в его постели.

— Что будешь делать дальше? — спросил Эйвин.

— Если учесть, что из-за меня они лишились отца, думаю, о них нужно позаботиться.

— И как ты собираешься это делать? — насмешливо спросил Эйвин. — Они скорее всего пойдут по стопам родителей. Будут курить дешевое зелье, напиваться дешевым вином и все время просить у тебя деньги. Вэйн задумался.

В это время в дверь постучали.

Едва Вэйн открыл дверь, раздался звонкий голосок Киры:

— Что-то мы тебя потеряли, Вэйн!

— Да, — прибавила Миен. — Думали, зайдешь, а тебя всё нет. Решили сами к тебе.

На руке её висела большая корзина, из которой торчала пара бутылок и пахло яблочным пирогом с корицей. Вэйн вспомнил, что новогодний ужин Миен и Кира сегодня готовили сами, и приглашали его. Обе девушки очень любили готовить, и часто делали это вместе.

— Извини, Миен, — смущенно пробормотал Вэйн, широко раскрывая дверь. — Тут кое-что случилось...

Следом за девушками вошли Шайн с красным фонарем в руке и Зен, на плечах которого сидела малышка Тиа.

— Сейчас расскажешь, что тут у тебя случилось — сказала Кира, скидывая красную накидку с капюшоном, подбитую белым мехом. После чего они с Миен принялись выкладывать содержимое корзины на стол.

В семье Киры и Шайна со дня на день намечалось прибавление, но Кира как всегда была очень энергичной. Ей очень шла широкая, расшитая золотом красная туника, которую она одела по случаю Нового года, а так же аметистовое ожерелье и клипсы, привезенные из Долины солнца. Миен тоже принарядилась по случаю праздника. На ней было длинное зелёное платье со шнуровкой на талии, украшенное хризолитовой брошью, и золотая цепочка вокруг головы, с которой свисали хризолиты.

Вэйн создал около стены и двери в соседнюю комнату щит из неподвижного воздуха, чтобы голоса и смех его друзей не разбудили детей.

— Эйвин, иди к нам, существа от тебя не убегут, — крикнул Шайн, приоткрывая дверь в комнату брата. Вскоре все сидели за столом уставленным блюдами, источающими чудесный запах. Всю принесенную еду Миен уже успела подогреть при помощи дара.

— Ну, так что у тебя случилось, — спросил Зен после того, как все наполнили бокалы.

Вэйн принялся рассказывать, как встретил детей и как привел их себе. Закончил свой рассказ он предположением Эйвина о том, как, скорее всего, сложится их жизнь.

— Вряд ли они хотят всю жизнь пить дешевое вино и курить зелье, — сказала Миен.

— И я так же думаю, — прибавила Кира. — Нужно чтобы они поверили, что могут больше. А ты, — она посмотрела на Вэйна и улыбнулась своей широкой улыбкой, — поможешь им этого добиться.

— Нужно держаться с ними так, чтобы они считали твою помощь большой удачей, — прибавил Зен.

— Так это и есть большая удача, — добавил Шайн.

Вэйн поразмыслил над словами друзей. Когда он уезжал из Бонтихилла, отец укорял его за то, что он ничего не взял из дома. Говорил, что он может распоряжаться всем, что есть в замке, по своему усмотрению. Поблагодарив отца и поразмыслив немного, Вэйн взял из дома свитки с секретными техниками, по которым тренировались люди из дружины. Эти техники усиливали дар. И владение ими позволяло даже людям со слабым даром действовать эффективно и противостоять беглым хранителям. Вэйн чувствовал, что они ему пригодятся, несмотря на то, что сам он прошел их трижды.

— Заставлю их проходить свитки, — сказал Вэйн. — Тогда они смогут быстро стать хранителями и смогут сами о себе позаботиться.

— Да, — сказал Эйвин, — тогда у них появятся деньги на дешевое вино и зелье.

— Верно, — улыбнулась Миен, — нужно научить их жить по другому.

— Думаю, посмотрев на нас, они сами не захотят быть как их родители, — сказал Зен.

— Возможно, — сказал Эйвин, — но я всегда готовлюсь к самому худшему.

— Ну… — задумчиво протянула Миен, — тогда мне подумать страшно, до чего ты можешь додуматься. Кстати, Вэйн, пусть они завтра зайдут ко мне за новой одеждой.

— Будет очень хорошо, — с благодарностью кивнул ей Вэйн.

— Еще один вопрос: где они будут жить? — поинтересовался Эйвин.

— Думаю, пока у меня, — ответил Вэйн.

— Потом можно будет сделать им домик на склоне горы, там, докуда Трещина дорастет не скоро, и там же площадку для тренировок, — предложил Шайн.

Все решили, что это хорошая идея.

— А что мы скажем их матери? — спросила Кира.

— Если мать будет их искать, скажем, что они ученики Вэйна, — сказал Зен. — Если не будет, то зачем ей что-то говорить?

Все согласились.

Еще долго они сидели, болтали, играли в "Аури". На этот раз Вэйн целенаправленно решил у всех выиграть. Эйвин и Зен надевали на время игры блокаторы дара, потому понятия не имели о его умении просчитывать ходы. По домам разошлись, лишь когда Вэйн выиграл три раза подряд.

— То, что ты заботишься о детях, угодно Богу Пути, и он тебе благоволит, — сказала Кира, уходя. Остальные тоже высказывали подобные мнения. Вэйн лишь улыбался в ответ. Оставшись один, он завернулся в плащ и лёг у стены. Утром проснутся дети и нужно будет решить, о чём и как с ними говорить.

Дети спали долго. Вэйн успел выспаться и даже накрыть стол к завтраку. Первой проснулась Кайла, и пошла умываться.

— Как у вас чисто, господин хранитель, — смущенно сказала она.

— Я пользуюсь даром не только на стене, — улыбнулся Вэйн.

Кайла покраснела и застенчиво опустила голову.

— Очень вам благодарен, господин хранитель, — сказал Дейм, выходя из комнаты. Вэйну было непривычно, что человек младше его всего на три года называет его "господин хранитель".

Но он решил, что раз так вышло, нужно этим воспользоваться. Для начала он предложил им позавтракать. Дети с радостью согласились. Пока они с аппетитом ели то, что осталось от вчерашнего ужина, Вэйн размышлял над тем, что им скажет. Приняв на себя немного отрешенный вид, он спросил детей, чего же они собираются теперь делать.

Мальчик и девочка сразу съежились, сникли и, опустив голову, начали бормотать, что не знают.

— Хорошо, — сказал Вэйн. — Тогда спрошу по-другому. Чего вы хотите добиться в жизни?

— Я хотел бы стать хранителем, — сказал мальчик.

— Я тоже, — прибавила его сестра.

— Хорошее желание, — сказал Вэйн. — Что вы для этого делаете?

Дети задумались.

— Никто из хранителей не даст нам перстни, — сказал мальчик.

— Это почему же? — спросил Вэйн, пристально глядя на него.

Дейм сжался и опустил глаза…

— Ну… моего отца… здесь не любили… — пробормотал он.

— Если я увижу, что ты достаточно усердно тренируешься и не робеешь перед существами, — медленно произнес Вэйн, глядя ему в глаза, — то я дам тебе перстень.

— Благодарю вас, господин хранитель, — смущенно произнес Дейм. Вэйн заметил, что в глазах его сверкнула радость.

— У меня слабый дар, — сказала девочка.

— А ты пыталась его усилить? — спросил Вэйн.

Кайла смущенно опустила глаза.

— У тебя два варианта, — продолжал Вэйн. — Тренировать боевые техники, чтобы стать хранителем, или идти в ученики к ремесленнику. Что будешь делать?

— Я хочу стать хранителем, — решительно сказал мальчик.

— Я тоже, — прибавила его сестра.

Вэйн задумался.

— И как вы собираетесь это делать? — спросил он.

Дети задумались.

— Будем тренироваться, — сказал Дэйм задумчиво, рассматривая что-то наверху.

— Да, — прибавила Кайла, — будем тренироваться на пустыре, только мы не умеем...

И, набравшись смелости, прибавила:

— Научите нас, господин хранитель.

Вэйн задумался.

— Хорошо. Но с условием. Вы делаете всё, что я скажу. Если нет — тренируйтесь сами.

Лица детей озарились радостью.

— Да-да, мы всё будем делать, — закивали они.

— Какие у вас стихии? — спросил Вэйн.

У Дэйма были Вода и Земля, у Кайлы — Огонь и Жизнь.

С этого дня начались их тренировки. Вэйн взял четыре свитка для новичков, отвёл детей на пустырь и велел каждую технику выполнять около пяти раз. Дети с радостью согласились — упражнения казались им простыми, как игра. Когда они устали, отвёл их к Миен, она угостила их чаем и сняла мерки, чтобы потом сшить для них одежду. В Тейнуэте одежда стоила дорого, к тому же дети были такими маленькими и худыми, что найти подходящую одежду для них было трудно.

С тех пор они каждый день тренировались на пустыре и относились к этому не по-детски серьезно. Новая одежда, сшитая Миен, стала для Дейма и Кайлы предметом гордости, так же, как и то, что они — ученики Вэйна. Родственники их так и не стали искать. Серебряную монету, полученную за спички, Дейм подсунул маме под дверь. Показываться ей на глаза не хотелось.

Спустя пару недель, Вэйн, Зен и Миен сидели в гостях у Шайна. В его семье был большой праздник: рождение первенца. Улыбающаяся Кира сидела за столом со всеми на коленях у Шайна. Он крепко сжимал её в объятиях, не желая отпускать. Хелена не переставала улыбаться и смотрела на внука, восхищаясь тем, какой он большой и крепкий. Малыша назвали Хельм. Все видели, что он унаследовал черты лица отца и большие заостренные ушки матери.

— Ты за меня тут не беспокойся, — сказал Шайн, в очередной раз поглаживая Киру по волосам. Этой ночью ему вновь нужно было идти на стену.

— Представляете, — сказал он, обращаясь к друзьям, — прихожу я со стены, а она плачет. Подумала, что я — всё.

— Конечно, я же слышала, что ночью сигналы были... — возразила Кира, — а откуда, не поняла. А тебя всё нет. Подумала, что если бы ты в Обитель попал, мне бы Эйвин сказал.

— Да мы в таверне посидеть зашли, — начал было Шайн.

— Давай ты со стены будешь сначала приходить домой, а потом в таверну! — строго, но мягко перебила Миен.

— Кира, он будет приходить домой, я тебе обещаю, — прибавил Вэйн.

— Хорошо, — сказал Шайн, — просто я не ожидал, что она будет так из-за меня так переживать.

— Я тоже всегда боялась, что... — начала было Хелена и замолчала: однажды её страх сбылся.

Внезапно в дверь вошла Эйла. В золотых волосах блестели снежинки, пальцы покраснели от холода. В руках была огромная узорная позолоченная корзина, наполненная сладостями из Долины солнца, завёрнутыми в золотую бумагу.

— Ах, какой милый! — воскликнула она, взглянув на малыша. И осторожно поцеловала его в лоб. Потом обняла Шайна и Киру.

— Как же я вас люблю! — вздохнула она, несколько секунд постояла, сжав их в объятиях, потом переключилась на Тиа — ещё одного ребенка здесь, дочь Миен.

— Ах, ты моя сладкая куколка! — Эйла взяла её на руки, поцеловала в обе пухлые розовые щёчки по очереди.

Тиа с её большими зелёными глазами в обрамлении длинных ресниц и густыми рыжеватыми кудряшками действительно походила на куклу. По виду Тиа было видно, что ей не нравится, что её оторвали от куска пирога, который она не успела доесть, но капризничать она не стала.

— А где Альман? — спросила Хелена.

— Спит, — улыбнулась Эйла. — Привык засыпать когда еще я дома.

— Ты ходишь на стену каждую ночь, — удивилась Миен.

— Почти, — улыбнулась Эйла, — было бы неплохо накопить ему на хорошую школу.

Вэйн подумал, что благодаря образованию у него большое преимущество перед хранителями из простых семей. И лишь немногих, вроде Эйлы, волнует образование своих детей. Нет, конечно в Тейнуэте была небольшая школа, где детей учили чтению, письму и истории, но многие её не посещали, предпочитая для чтения пользоваться древними монетами.

Размышления его прервал Шайн, слегка толкнув под локоть.

— Бери, а то тут всё разберут, — сказал он, кивая на корзину со сладостями. Местные конфеты были величиной с детский кулак, круглой или овальной формы, их изготавливали из сухофруктов, орехов меда, шоколада и пряностей. Вэйн задумчиво протянул руку. Сладкое он не любил, но эти конфеты хотелось попробовать — всё же, из Долины. В корзине было уже пусто. Последнюю конфету вытащила Тиа и начала с аппетитом её уплетать, наскоро содрав золотую бумагу.

“Ничего, в другой раз попробую”, — подумал Вэйн. Но тут послышался удар колокола. Пора было идти на стену.

— Не ходи, я тебя заменю, — сказал Зен Шайну к большой радости последнего.

Вэйн в эту ночь заменял Гинта. Учитель сказал, что ему нужно проведать старого друга, взял отпуск на неделю и куда-то ушёл.

Ночь была отвратительной. Из бездны ползли гигантские слизнеспруты и какие-то мелкие, но очень шустрые ящерицы, выпускающие из хвоста едкую черную жижу. Да к тому же Трещина снова начала расти и вновь проникла за стену. Хранители отступали, прикрывая друг друга.

Вэйн дал знак, что останется прикрывать и тут же почувствовал как заныло укушенное лабсером плечо, а всё тело сковало онемение. Но также он чувствовал, что остаться надо. Было невыносимо думать, что кто-то другой останется в этой тьме, окруженный существами.

— Я с тобой, — чья-то крепкая ладонь легла ему на плечо. Вэйн обернулся и увидел Нэя.

— Про меня не забывайте, — раздался позади них звонкий и насмешливый женский голос. Вэйн увидел Эйлу в доспехах из кожи с позолоченными пластинами, сидящую на стене.

— У тебя же сын, — сказала ей Сиэна.

— Ничего, один он не останется, — улыбнулась Эйла.

— И я останусь, — сказал Зен.

— Да у тебя же малышка, — почти хором сказали ему Вэйн и Эйла.

Но Зен остался. Видимо считал, что лишь после этого сможет получить от Сиэны перстень.

Сиэна меж тем мощными воздушными потоками, сорвавшимися с её пальцев, отбросила существ от стены. Затем принялась командовать. Вэйна с Нэем поставила сдерживать существ из трещины, образовавшейся на пустыре, сама с Зеном и Эйлой взяла Великую Бездну.

— Если кто будет ранен или не сможет справиться с существами — не молчите, — сказала она напоследок. Голос Сиэны звучал так же спокойно, как на посвящении в хранители. — Да хранит нас Бог Пути!

С её рук вновь сорвались два мощных воздушных потока и отбросили существ, катя их по земле и ударяя об неё, далеко от стены.

Существ было много, да и с Нэем в паре Вэйну стоять еще не приходилось, но они быстро приспособились друг к другу. Стая ящериц выпускает в них черную слизь — воздушно огненный вихрь бросает её на них самих. Что-то большое прыгает из тьмы — вращающийся поток воздуха — и оно летит во тьму обратно.

Вэйн чувствовал, что сам стал существом. Умным, внимательным существом с развитой интуицией, умением анализировать, и скоростью реакции, опережающей примитивных существ, выходящих из Бездны. Он казалось, чувствовал, как мыслят существа и заранее предугадывал их действия. Стоило существу появиться, Вэйн уже догадывался, на что оно способно и видел его слабые стороны. Ночь прошла благополучно, никто не пострадал. Правда, в Зена попало черной слизью. Он заметил это, лишь когда рукав доспеха расплавился и стек. Немного слизи попало на кожу, но ожоги от неё быстро залечила Сиэна.

Когда на небе показался диск багрового зимнего солнца, они направились к Тейнуэту. У стены собралась большая толпа хранителей. Впереди всех стояли Дэйм и Кайла. Вэйн видел тревогу и грусть в их глазах. Но стоило им увидеть, что он в порядке, дети заулыбались.

— Почему вы не тренируетесь? — спросил Вэйн, стараясь, чтобы это прозвучало укоризненно. На самом деле ему было очень приятно, что Дэйм и Кайла так переживают за него. Они смутились и опустили глаза.

— Возвращайтесь к себе и пройдите сегодня два урока вместо одного, — сказал им Вэйн.

Дейм и Кайла кивнули и послушно пошли в сторону своего домика, построенного для них Гинтом на горном склоне. Вэйну даже стало немного жаль. Но он боялся, что если не будет держаться с ними строго, брат и сестра перестанут его уважать и слушаться, а это означало, что им уже нельзя будет помочь.

В тот же день хранители собрались в зале Совета, и Сиэна дала Зену перстни со своим именем. А на следующий день Вэйн, Шайн, Кира, Эйла, Саруна, Эйвин и еще несколько общих друзей весело отмечали это событие в Златоверхом дворце. Звучали шутки и песни. Вэйн думал, что хорошо бы пригласить Дэйма и Кайлу, но решил, что пока не стоит. Пусть сначала получат перстни. Когда все стали расходиться, Саруна подошла к Зену.

— Прошу тебя быть моим учителем! — глубоким чуть дрожащим голосом произнесла она. Её большие черные глаза горели огнем.

— Хорошо, — немного смутившись, ответил Зен.

Вэйн с удивлением осознал, что она до сих пор не получила перстень. Осознали это и остальные, и множество удивленных взглядов устремилось на неё.

— Всё это время я искала самого достойного быть моим учителем и теперь нашла, — гордо произнесла она.