Поцелуй Смерти (джен)

Настроение у меня было просто отвратительное. Наверное, именно поэтому я решил взять с собой в Большой зал на ужин Снейпуса. В результате, как и ожидалось, сесть рядом со мной решился только Гарри (даже Гермиона и Джинни предпочли компании Снейпуса избежать), а вокруг на лавках сразу образовалось столько свободного места, что там без проблем поместились бы два с половиной Хагрида.

Довольно улыбаясь, я опустошал свою тарелку. Это еще ничего. Вчера Дин и Симус закатили мне грандиозный скандал, сообщив, что в спальне мальчиков будет ночевать только один из нас — или я, или Снейпус (а впрочем, они не будут сильно против, если мы исчезнем оба). И только известие о пропаже Невилла и последовавшая за этим суматоха заставили мальчишек забыть о моем восьмилапом питомце. Впрочем, ненадолго.

С утра Симус опять верещал, что у меня домашних животных слишком много (всего-то паук и Сычик!), и мне пора перебираться к Хагриду на должность помощника лесничего. А Гарри ("И ты, Брут!"), который вместо очков на своей тумбочке с утра нашарил милягу Снейпуса, с ним активно соглашался.

Так вот оказалось, что пауков не люблю не я один.

На этот раз преподавательский стол не пустовал. Все были на своих местах — мрачные, подавленные и молчаливые. МакГонагалл сверлила тяжелым обвиняющим взглядом творожную запеканку. Хагрид печально вздыхал над мясным рагу. Профессор Спраут вздыхала тоже, усиленно налегая на сладкое. Не ели только Снейп и Дамблдор: один с каменным лицом рассматривал учеников (те, на кого падал его взгляд, моментально теряли аппетит), а другой, по-видимому, о чем-то размышлял, изредка делая глоток-другой из своего позолоченного кубка.

Место профессора ЗОТИ по-прежнему было свободно. Впрочем, Хмури-то занимал его всего однажды — на первом торжественном ужине в этом учебном году. А ведь и недели с тех пор не прошло. Столько всего успело случиться!..

— Значит, ничего полезного вы в книгах не нашли?

Я слегка вздрогнул от неожиданности. Надо же, так засмотрелся на преподавательский стол, что голос друга меня почти напугал.

— А? Нет, не нашли, — и добавил уже тише, радуясь, что поблизости никто не сидит (все больше меня радовала компания Снейпуса). — Гермиона считает, что искать надо в Запретной секции.

— Ну и правильно, я тоже так считаю. — Гарри пожал плечами, отправляя в рот очередной кусок пудинга. — Мне вообще иногда кажется, что, если в нашей библиотеке и есть что-нибудь действительно интересное, то только в Запретной секции. А все остальные книги — так, макулатура.

Я не удержался от ехидного хмыканья. Вспомнилась "История семейства Паркинсон". Иначе как макулатурой и не назовешь.

Дневной сон явно пошел Поттеру на пользу. Круги под глазами побледнели, на щеках появился слабый румянец. По— крайней мере, теперь я не боялся, что Гарри в любую секунду может упасть лицом в тарелку.

— Надеюсь, ты хоть поспал нормально. Кошмары не снились?

Друг невесело усмехнулся. Снились.

— Ты знаешь, — голос его, тем не менее, прозвучал довольно бодро, — кажется, я начинаю к ним привыкать.

Я только покачал головой.

— Тебе точно нужно поговорить с Дамблдором.

Поттер только недовольно отмахнулся.

— Да, да, я помню, я же обещал Гермионе. — Тут он улыбнулся. — Зайду к нему завтра после занятий. Все равно квиддичных матчей в этом году не будет, а значит, и на завтрашнюю тренировку можно не ходить.

— Нет, Гарри, — тяжело вздохнул я, готовясь выслушивать возражения. — К Дамблдору ты зайдешь сегодня.

— То есть? А как же Запретная секция?

— Мы с Гермионой и вдвоем с этим справимся. — Друг смотрел на меня с непониманием и даже легкой обидой. — Гарри, пойми, мы беспокоимся за тебя. В магическом мире ничего не происходит просто так: если тебе уже почти месяц каждую ночь снится один и тот же сон, да еще такой, да еще у тебя при этом шрам болит — это серьезно.

— Да не нужно за меня беспокоиться!!!

Последнюю фразу Поттер произнес слишком гневно и слишком громко — на нас тут же уставился весь гриффиндорский стол.

— Друзьям, знаешь ли, свойственно беспокоиться друг о друге!

Кажется, я тоже начал заводиться. Машинально погладил Снейпуса по спинке (благо, его размеры это позволяли). Как ни странно, успокаивало.

— Рон, ну разве ты не видишь, что сейчас не самое подходящее время для такой беседы? — Гарри решил сменить тактику. — Ты только посмотри на Дамблдора. Он же, наверное, так устал из-за этих поисков. А он ведь все-таки волшебник уже в летах…

Я послушно посмотрел на директора. Тот поймал мой взгляд и ободряюще улыбнулся.

— Гарри, ты все это уже говорил! По мне, так выглядит он не слишком уставшим. — На мой взгляд, сам Гарри выглядел хуже. — Да и потом, как ты сам сегодня днем сказал, завтра в Хогвартс придет бабушка Невилла. Ты думаешь, разговор с ней прибавит Дамблдору бодрости? Нет. Так что, сегодня — как раз самый удобный момент.

Поттер почти сдался.

— Ну, может, мы хотя бы в Запретную секцию сходим завтра? Все вместе. — Взгляд у друга был почти умоляющий.

Я отрицательно покачал головой, вспоминая слова Гермионы, которыми она уговаривала меня на этот поход.

— Нет, это нужно сделать именно сегодня. Уставшие преподаватели станут менее бдительными. Да и Филч вряд ли будет всю ночь бродить по школе неусыпным дозором. Такой шанс надо использовать.

Аргументы у Гермионы всегда были замечательные.

— Только нам понадобится твоя мантия-невидимка и карта…

— Не вопрос. — На это Гарри согласился быстро.

Судя по всему, настроение у него тоже было так себе. Ну а кому сейчас легко?

Я снова осторожно провел пальцами по мохнатой спинке Снейпуса. Симуса Финнигана передернуло — даром что он сел от меня на весьма приличном расстоянии. А я почему-то совсем не почувствовал отвращения. Наоборот, даже настроение почти поднялось…

* * *

План был простой, но ведь все гениальное — просто. Около половины одиннадцатого мы с Гермионой выбираемся из гриффиндорской гостиной и под мантией-невидимкой движемся в сторону библиотеки. Если что — у нас с собой карта Мародеров, поэтому все напасти (Филч, Снейп) можно будет обойти стороной. В саму библиотеку Гермиона зайдет одна и все в той же мантии, а я с картой должен стоять на стреме. Если я замечаю приближение кого-то из преподавателей или же завхоза — дважды стучу в дверь библиотеки и быстренько сматываюсь. А потом, когда опасность пройдет мимо, мне надлежит вернуться на пост и трижды постучать в дверь — в знак того, что все нормально.

Не сказать, чтоб от такого плана я был в восторге. Моя роль в нем мне не нравилась. Стоять на стреме я с детства терпеть не мог и искренне недоумевал, почему это именно Гермиона должна заниматься поиском информации. В ответ мне сообщили, что, если этим займусь я, то мы застрянем в библиотеке до Рождества.

"Ладно, — в принципе, крыть тут было нечем, — но почему я должен непременно стоять в коридоре? Я мог бы помочь тебе, Гермиона. А когда заявится Филч или Снейп, мы бы просто быстренько залезли под мантию-невидимку…"

Тут уж мне заявили, что помощник из меня еще тот, да и вообще я Гермионе буду только мешать.

Я готов был обидеться. Честно, ну нельзя же так топтать мое самолюбие! Оно у меня, между прочим, крайне хрупкое и чувствительное! Я в уме перечислил все свои претензии. Надо не забыть высказать их друзьям. Завтра, после завтрака.

Гарри отправился на разговор к директору сразу после ужина — на пять минут только зашел в комнату, чтобы отдать нам мантию и карту. С Гермионой он, похоже, не разговаривал теперь вообще, справедливо полагая, что именно ее инициативой было отстранить его от похода в Запретную секцию. Мне он только хмуро сказал: "Удачи!" Значит, обиделся.

Хотя я, честно говоря, на этот счет не сильно переживал. К завтрашнему утру простит: слишком несерьезен был повод для обиды.

Одним словом, ровно в десять двадцать портрет Полной Дамы, скрывающий вход в гостиную Гриффиндора, плавно отъехал в сторону. Отряд отважных студентов (в количестве двух штук) отправился в путь по темным коридорам школы.

До библиотеки добрались без приключений. Судя по карте Мародеров, вся нечисть Хогвартса (в количестве двух с половиной штук — если считать Миссис Норрис за полчеловека) в это время находилась в cлизеринских подземельях: Снейп отдыхал у себя в комнате, а Филч, видимо, как всегда искал нарушителей школьных правил.

Эх, не там он их искал!

Гермиона что-то долго шептала, направив палочку на замок — с некоторых пор библиотечная дверь Алохоморой не открывалась. Все это время я смутно надеялся, что запирающее заклинание взломать не удастся. Тогда мы могли бы с чистой совестью вернуться в гриффиндорскую гостиную: не получилось, со всеми бывает, а мы сделали все, что смогли.

Почему-то я боялся того, что может вычитать в книгах подруга. Совершенно необоснованное чувство, но в последнее время интуиция меня не подводила ни разу. Возникла довольно странная мысль: пусть уж лучше Гермиона ничего не найдет.

Но замок сухо щелкнул. Мантия-невидимка соскользнула с моих плеч. И я постарался придать своему лицу решительное выражение, чтобы Гермиона, которой досталась самая ответственная часть плана, не волновалась. Отступать было поздно, думать надо было раньше.

Когда тяжелая дверь библиотеки закрылась с негромким скрипом, я прислонился спиной к стене и прикрыл усталые глаза. Можно было не сомневаться — стоять мне тут не меньше двух часов. Я вполне представлял себе, что такое Запретная секция хогвартской библиотеки: она немногим меньше обычной ее части. Гермиона застряла там надолго.

В последнее время я почти боялся оставаться один. В одиночестве становилось острее ощущение, что со мной что-то происходит. Я почти физически чувствовал, что необратимо меняюсь. Не внешне, внутренне. Хотя… Тут мне вспомнились узоры на запястьях, и я поморщился, как от зубной боли. Ну, да, и внешне, пожалуй, тоже.

И я вполне отдавал себе отчет, что совершаю большую ошибку, никому не рассказывая об этих изменениях. По-хорошему, конечно, стоило рассказать мадам Помфри — потому что болезни, это по ее части. А может быть, даже и Дамблдору. Рассказать о галлюцинациях, об отметинах, о приступах удушья. Или о несработавшем Непростительном заклятии, об ожившем пауке.

А если не Помфри, не Дамблдору, то рассказать хотя бы друзьям.

Я чувствовал, что Судьба медленно подводит меня к той черте, за которой изливать душу кому-либо будет уже поздно. Я почти знал, что изменения только-только начались и сюрпризов меня ждет еще много. Иногда мне приходило в голову, что это не болезнь, а какое-нибудь изощренное проклятье. Иногда мне казалось, что я просто схожу с ума.

Но я продолжал чего-то ждать. Может быть, чуда. Я продолжал надеяться, что проснусь однажды утром в своей постели и пойму, что последние несколько дней мне попросту приснились. На соседней кровати будет мирно похрапывать Невилл — живой, здоровый и, как всегда, жутко рассеянный. А потом мы всем факультетом будем искать его ненаглядного Тревора, который, конечно же, опять потеряется.

Драко Малфой снова будет называть меня рыжим недоумком, а Гермиону — грязнокровкой. Потом примется дразнить Гарри и нарываться на драку. Панси Паркинсон непременно будет крутиться где-нибудь рядышком и смеяться над его идиотскими шуточками. А я, может быть, в первый и последний раз в жизни, буду им обоим очень рад.

И мне не придется одевать теплую пижаму с длинным рукавом, когда в гриффиндорской спальне стоит невыносимая духота, только для того, чтобы скрыть запястья. И профессор Хмури будет просто пожилым, слегка помешанным аврором, а не каким-то там Пожирателем смерти.

Если мысли и вправду материальны, то, прошу, пожалуйста, пусть мне все это только приснится!..

О-у-у-у…

Я вздрогнул.

Коридор огласил странный неприятный звук. Вроде волчьего воя, только тише и как-то пронзительнее. Источник этого воя был где-то совсем рядом — метрах, наверное, в трех от меня. Я нервно сглотнул. Обычно в этом коридоре намного светлее — через большие окна любит заглядывать в Хогвартс луна. Но именно сегодня, надо же такому случиться, круглолицая красавица решила спрятаться за плотными сизыми тучами.

И я стоял в кромешной темноте. И даже свою дрожащую руку с палочкой, поднятую в защитном жесте, толком не видел. Почему-то сразу вспомнился неприятный эпизод с Сириусом Блэком на третьем курсе. Нет, признаю, Сириус неплохой человек. Но когда среди ночи просыпаешься и видишь прямо перед собой его перекошенное от ярости лицо… В общем, удовольствие ниже среднего.

Вдруг впереди зеленым пламенем вспыхнули две точки. Я даже не сразу понял, что это глаза — сердце ухнуло в пятки, а в голове все мысли быстро вытеснил ужас.

— Lumos!!!

В этот момент я меньше всего думал о том, что свет может заметить кто-то из преподавателей. Первобытный, почти животный страх перед неведомым мешал соображать здраво.

Ослепляющая, безжалостная вспышка резко ударила по глазам. Однако вместо того, чтобы зажмуриться, я уставился вперед, туда, где по моему мнению должен был находиться "монстр". По щекам текли горячие слезы, но я упорно отказывался прикрыть глаза от света.

Ну и кого бы вы думали я там увидел? Ну, да, вы правильно догадались. Миссис Норрис. Хвостатый кошмар Хогвартса. Она значилась четвертой (после Снейпа, Пивза и самого Аргуса Филча) в списке тех, кого любой нормальный студент не хотел бы встретить в школьном коридоре. И, разумеется, вот она прямо передо мной!

С кошкой Филча происходило что-то странное. Обычно довольно наглая и бесцеремонная, сейчас она явно чего-то боялась. И даже не "чего-то", а, похоже, именно меня. Шерсть дыбом, глаза горят бешеным огнем, хвост трубой. А еще она… выла. Да, да, тот странный звук, который так напугал меня несколько мгновений назад, издавала именно Миссис Норрис.

Никогда бы не подумал, что кошки умеют выть. Не мурчать, не мяукать, а именно выть. От Гермиониного Криволапа я такого никогда не слыхивал, а ведь он меня тоже не слишком жаловал. Но тут…

Я чисто инстинктивно протянул вперед руку (ту, что без палочки), надеясь, что этот жест успокоит перепуганное животное. Миссис Норрис дернулась назад, практически вжалась спиной в противоположную стену и зашипела. Кажется, мой Жест Покоя и Доверия на нее не подействовал.

Мерлин! Да ведь эта облезлая мочалка никогда не уходит далеко от своего хозяина! Паника. Взгляд на карту Мародеров… О, не-е-ет! Они же должны быть в подземелье!

— Nox!

Видимо, пока я рассуждал о своей горькой судьбинушке, разлюбезный завхоз успел закончить инспекцию слизеринских угодий. В настоящий момент на карте меня и Филча разделяло сантиметров пятнадцать-двадцать. Он вот-вот должен был появиться из-за поворота, и тогда — пиши пропало. От души пнув два раза дверь библиотеки, я рванул по коридору в противоположную от завхоза сторону.

Сердце стучало в висках, в ушах шумела кровь, а я бежал вслепую по ночному Хогвартсу. Вокруг была только непроницаемая темнота, и я понятия не имел, где теперь нахожусь и куда именно бегу. Только вперед. Вперед. И ни в коем случае не останавливаться.

Я не слышал криков Филча за спиной, не знал, гонится ли он за мной или нет — я вообще ничего не слышал. И еще совершенно утратил чувство времени. Я вряд ли смог бы сказать, как долго бежал: может, пять минут, может, полчаса.

Этому завхозу делать нечего, как после тяжелого трудового дня бегать с учениками марафон? Не знал, что Филч такой фанат здорового образа жизни. Вот старый хрыч! И ведь он хромой, а я здоровый — и все равно не отстает, зараза.

В какой-то момент я остановился, испугавшись, что в темноте могу здорово заплутать. Собирался достать карту Мародеров, чтобы определить свое местоположение. Но стоило мне зажечь палочку, как услышал оклик завхоза: "Стой, маленький мерзавец!". Снова пришлось бежать.

Это я-то "маленький мерзавец"?! Да мы со Снейпом, к его сведению, почти одного роста. Филчу явно надо выписать очки.

Я, наконец, попал в ту часть замка, где даже по ночам не гасли факелы. В этом был свой плюс — я теперь видел, куда бежал, но и свой минус — завхоз тоже видел, куда я бежал. Надо было срочно спрятаться — подошел бы какой-нибудь пустой класс или даже чулан. Очередной поворот — и я замер у первой попавшейся двери.

Если не получится быстро открыть, заранее приглашаю вас всех на свои похороны.

Но тут мне неожиданно повезло (впервые за весь день) — дверь открылась с первой же Алохоморы. Я влетел в какую-то темную комнату и быстренько запер ее опять. Уже изнутри.

Уф-ф… кажется, можно передохнуть.

На то, чтобы прийти в себя, мне понадобилось чуть больше минуты. Сердце все еще колотилось быстрее, чем обычно, но уже понемногу успокаивалось. Выравнивалось дыхание. Расслаблялись напряженные нервы. Я глубоко вздохнул, точно пловец перед погружением в воду, и огляделся вокруг.

Точнее, попытался, потому что в комнате стояла такая же темень, как и в коридоре возле библиотеки. Тут даже не было окон, из чего я сделал вывод, что это все-таки какой-нибудь чулан. Правда, здесь было довольно просторно: я сумел сделать в сторону пять больших шагов, прежде чем моя ладонь коснулась стены. Единственным источником света была узкая щель под дверью. Поэтому палочку я зажигать и не стал — боялся, что Филч с той стороны заметит.

Теплый свет факелов из коридора здесь освещал лишь узенькую полоску пола у самой двери. И еще мне показалось, что-то тускло блеснуло впереди. Что-то железное или, может, серебряное.

Заинтересованный, я сделал два шага вперед. Слишком быстро. Слишком… неосторожно.

Раздался грохот, металлический лязг, характерный звук бьющегося стекла…

Ой-ой-ой…

* * *

Спустя полтора часа уставшая, но довольная Гермиона Грейнджер наконец-то вышла из библиотеки. Я ждал ее в коридоре, у двери, как мы и договаривались.

Уж не знаю как, но даже при таком очень скудном освещении, когда я сам не различал ничего на расстоянии вытянутой руки, подруга умудрилась заметить, что я "как-то нехорошо бледен".

— Что-нибудь случилось, Рон?

— Случилось, — тяжелый вздох. — В гостиной расскажу.

Гермиона спорить не стала, хотя такое начало ей явно не понравилось.

А уж продолжение-то ее какое ждет…