Отблеск (гет)

«Милость, сострадание и любовь не имеют никакого значения во тьме. Во тьме все кошки серы. И твои скрытые изъяны тут же превращают тебя в жертву…»

Мысли Ромильды то появлялись, то исчезали, не давая ей покоя. Она периодически оглядывалась и куталась в свою просторную мантию. Тьма наконец покинула подземелья и полностью окутала Ромильду непроницаемым кольцом. Настал тот час… Час расплаты за грехи, совершенные в прошлом. Она чувствовала его приближение, и ее пальцы подрагивали. Пользоваться палочкой было крайне опасно, поэтому она шла почти на ощупь, боясь врезаться во что-то или в кого-то. Ее глаза были широко открыты. Выражение неподдельного ужаса застыло на совсем еще юном лице. Она не обращала внимания на шум, доносившийся отовсюду, и молила Мерлина, чтобы тот оградил ее от Пожирателей. И, кажется, ее мольбы были услышаны. Бесшумно, словно мышь, Ромильда брела по коридору восьмого этажа. Она уже не сбавляла темп, предчувствуя долгожданную встречу с Римусом. Ее воображение рисовало картины их свидания, и в дурмане, созданном ею же, изображение казалось ярче, чем оно могло быть наяву.

Она уперлась прямо в стену и старательно приступила к поиску холодной резной ручки. После нескольких попыток, которые так и не увенчались успехом, она поникла духом и опустилась на каменный пол замка. Такое холодное, отчужденное выражение появилось на ее лице. Ромильда шумно выдохнула воздух и принялась теребить подол юбки. Этот жест был для нее характерен. Он всегда означал крайнюю задумчивость и увлеченность фантазиями. Вейн уже оставила попытки разработать очередной хитроумный план; она просто провалилась куда-то в себя и нашла там не что иное, как пустоту. Такую обволакивающую и непроглядную. Ромильда вспомнила лицо Минервы в тот последний день, когда она видела ее вне занятия. Там, в собственном кабинете, Макгонагалл отдаленно походила на ее мать. Такую же решительную, с блеском в глазах, но изрядно похудевшую от сильных переживаний. Затем воспоминания сменились, и Минерва предстала перед ней лежащей на полу. Ее, одну из самых храбрых защитников Хогвартса, передали в объятия смерти. Ромильда не могла больше скрывать своих эмоций: слезы потоком хлынули из глаз и заструились по щекам. Она рыдала навзрыд, изредка прикрывая ладонью губы, чтобы звук ее всхлипов не распространился по всему коридору. В ее воспоминаниях не было больше счастливых событий, в них были только горе и смерть.

Спустя некоторое время Вейн немного пришла в себя и поднялась, чтобы снова попробовать отыскать злополучную дверь. Вдруг вдалеке послышались шаги. Ромильда расширила глаза от ужаса и лихорадочно принялась барабанить руками по каменной стене. Но, как бы она не старалась, как бы не царапала потемневшие от времени камни, дверь не появилась. Она лишь изранила себе руки и, жмурясь от боли, затаила дыхание. Громкий гул голосов нарушил тишину. Видимо, в холле замка творилось что-то поистине ужасное, ведь вой был слышен чуть ли не на всех этажах.

Ромильда отошла от стены и в последний раз посмотрела на кровавые разводы, которые оставили ее пальцы. Она собралась с духом, при этом зажмурив глаза, и, понимая, что ни за что на свете не сдастся, ринулась в то место, где раньше была дверь Выручай-комнаты. Вейн представила себе, что от удара об каменную стену ее голова может расколоться надвое, но ничего этого не произошло. Ромильда почувствовала, как залетела в помещение и, разомкнув веки, поняла, что находится в Выручай-комнате.

Радости, которая обожгла ее душу, не было предела. Вейн захлопнула за собой дверь и осмотрелась. Перед ней открылась все та же картина огромного помещения с черными стенами, выжженными от пожара. На полу валялись остатки мебели: обломки стульев, покрытые паутиной спинки кресел, накренившиеся от времени шкафы. Ничего не изменилось с того времени, когда она впервые увидела эту комнату.

Зеркало Еиналеж находилось в самом центре помещения, и казалось, что с каждым новым посещением оно двигается само по себе. Ромильда отметила про себя, что после ее последнего визита его темная гладь немного посветлела. Она подошла и провела кончиками пальцев по холодному стеклу. Вейн отвела взгляд, она не могла смотреть на кровавые разводы без слез.

«Сейчас не время рыдать, Ромильда! Нужно найти пергамент…» — пронеслось в голове.

Она нашла несколько книг в самой заброшенной части Выручай-комнаты. Выполнив свой обычный ритуал, Ромильда опустилась перед зеркалом и достала из кармана мантии небольшой остаток карандаша.

Время шло, и ее надежды медленно испарялись. Вейн, измученная переживаниями, не ощущала, сколько прошло минут с того момента, как она смогла открыть дверь в это помещение. Казалось, будто она находится в глубоком трансе. Наконец, спустя какое-то время, она пришла в себя и с ужасом посмотрела на свое отражение: черные волосы были спутаны, на бледном лице виднелись следы грязи и ссадины, губы совсем иссохли и покрылись корочками.

Боясь предстать перед Римусом в таком виде, Вейн попыталась самостоятельно, без помощи магии, немного привести себя в порядок. Она нашла обрывки ткани и флакон с водой и тщательно умылась. После необходимых процедур Ромильда вернулась к зеркалу. Люпин не появлялся, и она начала сомневаться в правильности своих действий. Вейн достала палочку и еще раз прикоснулась к зеркалу. Но ничего не произошло.

— Мерлин… Я никогда не думала, что останусь здесь совсем одна. Я не хотела потерять Эмили, я не могла ее отпустить… вот так… Ведь она — это все, что у меня осталось. Теперь ты наказываешь меня за мой эгоизм, да? Ты не даешь мне шанса все исправить? — Ромильда подняла глаза и прошептала в темноту. — Ты несправедлив ко мне! Мои родители погибли, Эмили пропала без вести… Я совсем было отчаялась, но вдруг… произошло чудо! Я встретила Римуса, он дал мне надежду, он помог мне вернуть мою мамочку… помог мне вернуть Эмили… как ты не понимаешь? Я…

Вейн упала на колени. Она не могла больше говорить. Горло сжали невидимые тиски, и на глазах снова показались слезы. Дрожащей рукой она вытащила из кармана мантии записку для Тейлор. Жадно поглощая глазами строчку за строчкой, Ромильда, дочитав письмо до конца, порвала его на мелкие кусочки и бросила обрывки в сторону.

— Теперь, я — ничто… — прошептала она и печально опустила глаза.

* * *

Римус совсем не ждал увидеть Ромильду по ту сторону зеркала. Она уже несколько недель не приходила на их место встречи.

«Скорее всего, она счастлива…» — размышлял про себя Люпин.

Ему все труднее стало скрывать свой печальный взгляд и на вопросы друзей «Лунатик, что случилось?» он отвечал коротко и с неохотой. Он придумывал какие-то небылицы о том, что плохо себя чувствует, что реферат по Трансфигурации до сих пор не готов, что ему стало сложно переживать полнолуния и тому подобное.

Римус так и не смог рассказать друзьям правды. Он боялся осуждения и непонимания — этого в жизни было и так предостаточно.

Поэтому, когда он вошел в Выручай-комнату, он даже не обратил внимания на зеркало. Римус опустился на кресло и стал пристально изучать картину с изображением Карпатских гор. Всю жизнь он мечтал побывать в этом чудесном месте, где восхитительные темные леса простираются вдоль холмистых равнин. Где ощущается запах свободы. Где бескрайнее пространство гор, заполняя твой взор, дарит тебе чувство небывалой легкости. Несколько раз, в этой самой комнате, он клялся себе, что после учебы он навсегда покинет родную Англию и отправится на восток. Но его болезнь была его слабостью. Римус невольно вздрогнул, вспомнив о своем проклятье и поспешно поднялся. Он подошел к зеркалу и в последний раз мысленно попросил Мерлина подарить ему еще одну встречу с темноволосой гриффиндоркой.

Когда Римус увидел Ромильду, она сидела на полу. Вся ее одежда была в пыли, ее усталый взгляд выражал внутреннюю пустоту, а на лице красовались еле заметные ссадины.

Эта открывшаяся его взгляду картина настолько сильно ужаснула Римуса, что он растерялся. Он сидел в полном оцепенении и не мог пошевелиться. Наконец Ромильда заметила его присутствие в отражении и встрепенулась. В ее усталых глазах мелькнул луч надежды, а губы расплылись в еле заметной улыбке.

«Я так долго ждала тебя, Римус…» — нацарапала она на выцветшем листке и ткнула записку в зеркало.

В этот момент Люпин заметил, что пальцы Ромильды покрыты засохшей кровью, и на них видны порезы и царапины.

«Мерлин, что с тобой произошло?» — с особой быстротой написал он.

Вейн слегка улыбнулась.

«Не обращай внимания — это всего лишь царапины. Я не могла попасть в Выручай-комнату, пришлось приложить усилия».

Но Римус не улыбался. Его лицо выражало крайнюю озабоченность.

«Что происходит в Хогвартсе? Расскажи, Ромильда, мне важно знать!»

Вейн немного медлила; она смотрела на Римуса, и на какую-то долю секунды ей показалось, что он сидит напротив нее. В реальности. Она протянула руку, чтобы убедиться в этом, но наткнулась лишь на холодное отражение.

«Война…» — черкнула она всего лишь одно слово и показала его Римусу.

Ромильда не сводила с него взгляда. Она заметила, что пальцы Люпина задрожали, а он сам нахмурил брови. Для него это была ужасная минута полная борьбы. Сердце, скованное болью, не унималось. Оно твердило ему, что правильнее всего навсегда изменить будущее, не дав им встретиться. Он понял это уже давно, еще после последней встречи он обдумывал это решение. Люпину в тот момент показалось, что любовь, которую он испытывал, нужно просто отпустить.

«Отпусти ее… и она никогда не будет страдать, как страдает сейчас… Подумай о горе, подумай о проблемах…» — крутилось в голове.

«Она даже не будет знать о твоем существовании. Вы просто никогда не встретитесь — это самое мудрое решение, которое доводилось тебе принимать!» — твердил разум.

И Римус сдался. Он уступил своему разуму. Хотя его сердце, казалось, разрывается на части. В эту секунду Римус принял единственное, по его мнению, верное решение за последние несколько месяцев. Он был готов к уговорам юной Вейн и пообещал себе, что, как только он начнет разговор на эту тему, он не станет пересматривать свое решение. Ни за какие обещания и мольбы.

А пока что он лишь наблюдал, как Ромильда поправляет волосы и улыбается своей привычной улыбкой.

«Почему ты не обратилась ко мне в настоящем? Я бы обязательно помог тебе и не позволил бы Пожирателям и пальцем дотронуться до тебя», — спросил Римус и попытался улыбнуться, но его мышцы будто бы свело судорогой.

«Ты умер, Римус…» — написала Ромильда и на секунду закрыла глаза, чтобы спрятать слезы.

Теперь Вейн хотела, чтобы он узнал всю правду, которую она так тщательно скрывала раньше.

«Значит, я не добрался до Карпат…»

Вейн лишь отрицательно покачала головой. Она почувствовала, как слезы, стекая по щекам, капают на блузку. Она не могла показаться слабой. Нет, только не перед ним. Но у нее не хватало на это сил. Ромильда как будто бы чувствовала, что видит Римуса в последний раз в своей жизни.

«Ты мечтал покинуть Родину?» — осторожно написала она и прислонила пергамент к зеркалу.

«Я хотел увидеть горы. Но вижу, что моя мечта не сбылась… Наверное, это к лучшему», — его взгляд, потухший и обреченный, скользнул по ее лицу.

«Мне очень жаль…»

Ромильда закрыла лицо мантией, чтобы Римус не увидел, как рыдания вырываются откуда-то изнутри.

«Пожалуйста, не плачь…» — он улыбнулся свой печальной улыбкой. Он всегда так улыбался, когда понимал, что ничего уже не поделаешь.

«Когда ты плачешь, мое сердце будто бы разрывается на куски».

Еще секунда и Вейн кинулась в его объятия. Но это были совсем не те объятия, которые так присущи влюбленным. Это было лишь прикосновение холодного стекла к разгоряченному лицу. Ромильда отстранилась и увидела, что Римус повторяет ее движения. Ей хотелось кричать от боли, но она лишь, всхлипнув, вырвала из книги небольшой листок.

«Я не хотел, чтобы вот так все вышло, Ромильда… Я правда не хотел».

«Ты не виноват, Римус. Моя жадность и эгоистичность погубила будущее. Я больше не смогу приходить сюда, потому что… скорее всего… когда Пожиратели найдут меня здесь или в коридоре, они убьют меня, как убили и Макгонагалл, и Флитвика. Они убили всех», — ее рука тряслась, но она продолжала писать.

«Я хочу сказать тебе одну важную вещь…» — продолжила она.

Но Ромильда не успела закончить написанное. Вдруг пол в Выручай-комнате начал ходить ходуном и стены задрожали от резкого толчка земли.

Вейн испуганно покосилась на Люпина. Тот был напуган не меньше. Он схватил перо.

«Тебе нужно срочно уходить, иначе потолок рухнет!»

«Нет! Я никуда не уйду! Если мне суждено умереть — эта комната станет моей могилой!»

Римус услышал, как за его спиной на пол упала та самая картина, которую он так любил. Скорее всего, рамка раскололась надвое, и холст остался неподвижно лежать на ковре. Люпин не обратил внимания на данный факт. В его глазах застыл силуэт Ромильды. Она опустилась обратно на пол перед зеркалом и не сводила с него глаз.

Землетрясение в ее Выручай-комнате кончилось. Это был всего лишь небольшой толчок, от которого сверху упало несколько каменных кусков.

«Тебе нужно уходить… Прошу, Ромильда! Станет только хуже…» — на куске пергамента появились новые строчки. Люпин прислонил записку к зеркалу.

Его слова подтвердились. Новый толчок оказался намного сильнее предыдущего. Ромильда вскочила на ноги, но тут же отшатнулась, потому как на место, где она сидела, упал огромный камень.

«Я не могу уйти!» — написала она. Затем, прочитав написанное, она с яростью зачеркнула эти строчки и тут же, ниже, нацарапала новое предложение:

«Я не хочу уходить…»

Римуса окутала тьма. Та самая тьма, которая преследовала Ромильду. И он остался один, наедине со своими мыслями. До этого момента Люпин был уверен, что он проклят и остатки жизни проведет в вечном страхе. Он боялся причинить кому-либо вред. Этот страх, как зазубренная стрела, разрывал Римусу его же рану. Но сейчас он видел перед собой Ромильду Вейн, которая не боялась. Он смотрел на нее и видел в ней самого себя. Самого себя в будущем.

На секунду он не поверил своим глазам. Их встреча была не случайной, она подарила ему силы. Она придавала ему уверенность в себе. Уверенность в завтрашнем дне, четкое понимание вещей. Она, Ромильда Вейн — темноволосая девушка из Гриффиндора — подарила ему надежду на новую жизнь.

«Ромильда, я прошу тебя! Я умоляю тебя… уходи скорее…»

Римус еще раз попытался достучаться до нее. Он видел, что ей приходится уклоняться от падающих камней. Наконец она, не выдержав, достала из кармана палочку и прокричала:

— Протего максимум!

Она знала, что у нее не хватит сил поддерживать защитный барьер. И, скорее всего, он просуществует максимум минут пять — не больше. Вейн вырвала последний в своей жизни пожелтевший листок.

«Я догадываюсь, что ты задумал, Римус Люпин! Ты сделаешь так, чтобы мы никогда не встретились. Ты сотрешь все воспоминания о тебе из моей жизни. Но этим ты причинишь мне только боль. Я полюбила тебя и не хочу, чтобы ты исчез, как будто бы тебя и не было совсем. Пожалуйста, не делай этого! Протего не хватит надолго, и, скорее всего, эти строчки последние. Я также догадывалась, что у тебя есть какая-то тайна, которую ты мне не смог рассказать. Мне казалось, что ты просто задира, но, узнав тебя поближе, я поняла, что это не так. Наверное, так будет лучше. Только знай одно, я бы ни за что не покинула тебя. Не хочу покидать и сейчас. Прости меня и пообещай, что после Хогвартса ты отправишься на восток, в Карпаты. Это мое последнее желание…»

Ромильда изо всех сил ткнула клочок пергамента в зеркало и на секунду замерла. Пока Римус читал строчки, его выражение лица несколько раз поменялось. Дочитав до конца, он со слезами на глазах посмотрел на Ромильду.

Барьер Протего угасал, как и угасало пламя в камине позади Римуса. Его руки тряслись, он попытался взять в руки перо, но тут же выронил его. Римус даже несколько раз пытался вырвать маленький клочок пергамента, но пальцы не слушались его.

Наконец он прекратил все попытки и прошептал:

«Я обещаю... Я обещаю покинуть Англию, как только закончу Хогвартс».

Ромильда засмеялась. Искренне, со всей присущей ей веселостью. Она стояла на коленях перед зеркалом. Ей приходилось держать массивную раму руками, чтобы она не упало на нее сверху, когда мощные толчки повторялись. Вейн разобрала его первые два слова. Последние секунды своей жизни, до того, как барьер исчез, она была счастлива. Счастлива по-настоящему. В последний раз она радовалась, когда увидела темный силуэт Эмили, сидящей на кровати в спальне. А сейчас она улыбалась, потому что видела напротив эти светло-карие глаза, которые всегда придавали ей сил и наполняли ее душу особым светом.

«Прошу, не забывай меня…» — прошептала она, и в ту же минуту зеркало издало громкий треск.

Видение исчезло. Римус Люпин еще долго сидел и смотрел на свое отражение. Он так и не осознал, что же случилось с Ромильдой в тот самый момент, когда на глади появилась трещина.

Скорее всего, он просто не хотел и думать об этом.

* * *

Ромильда Вейн направлялась в башню Гриффиндора. После занятия по Трансфигурации в ее душе нарастало чувство беспокойства. Она впервые задумалась о выпускных экзаменах.

«Мерлин, когда же я уже наконец закончу эту школу?» — думала она с неким чувством раздражения.

Вдруг где-то впереди она заметила знакомую фигуру Пивза — прославленного шутника, портившего имущество Хогвартса.

«Неужели Минерва не может выставить вон этого хулигана?» — подумала Ромильда и остановилась. Ей совсем не хотелось становиться предметом шалостей неугомонного полтергейста. Только не сегодня и только не сейчас, когда у нее и так проблемы с дисциплиной.

Но, к ее несчастью, Пивз уже приметил себе жертву. Он с громким воплем несся в ее сторону, старательно замахиваясь шариком, наполненным какой-то жидкостью.

— Пивз! Немедленно прекрати! — послышалось где-то позади. Ромильда обернулась и увидела профессора Макгонагалл, которая уже спешила навести в холле порядок.

— Противная Макгонагалл! — закричал полтергейст и тут же метнул в сторону Минервы шарик. Но он не пролетел и полуметра. Директор Макгонагалл взмахнула волшебной палочкой, и шарик, лопнув, окатил Пивза ледяной водой. На этом представление закончилось: Пивз улетел, громко ругаясь, а Минерва повернулась к Ромильде и промолвила:

— Вы в порядке, мисс Вейн?

— О, да, профессор Макгонагалл. Пивз даже не успел замахнуться, Вы подоспели вовремя.

Минерва слегка улыбнулась и развернулась, чтобы уйти. Вдруг Ромильду осенило:

— Профессор… но у вас же сейчас собрание… и… — залепетала удивленная Вейн и посмотрела на удаляющуюся фигуру женщины.

— Мне нужно было сделать одно важное дело, мисс Вейн. Думаю, я справилась с ним.

Ромильда не видела лица Макгонагалл, но ей показалась, что Минерва улыбалась, когда произносила эти слова. Директор скрылась за первым поворотом, а Вейн, пожав плечами, продолжила свой путь.