Прощение (гет)

Через три дня после тайного визита Гермионы в Азкабан Кару Крайтон нашли в камере мертвой. Перепуганные надсмотрщики еще долго не могли забыть страшную картину, которую увидели ранним утром, войдя в ее камеру. Тело старой волшебницы лежало на дощатых нарах и было похоже на скрюченную высохшую мумию, по которой кишмя кишели мелкие жуки скарабеи. Они расползались с трупа по всей камере, и от их маленьких лапок, которыми они проворно скребли сырые холодные стены старой тюрьмы, стоял противный, режущий слух, скрежет.

В этот же день в больнице пришел в себя Драко Малфой. Все утренние газеты, в том числе и издание «Ежедневного пророка», наперебой пестрили этим сенсационным заголовком.

* * *

Прошел еще один мучительный месяц. И только теперь Гермиона начала понимать смысл напутственных слов Кары. Ее самое заветное желание сбылось — Драко пришел в себя, он вернулся к жизни, к своей семье, друзьям, но не к ней.

И Гермиона по крупицам начала собирать свою прежнюю жизнь, где она, как и прежде, сознательно не оставляла места ни для чего, кроме работы. Множество служебных поручений, сверхурочные дежурства — все, лишь бы как можно дольше не возвращаться в пустую квартиру, ведь там ее никто не ждет.

* * *

В выходной день Гермиона была дома одна, сидела на подоконнике в своей квартире и смотрела в окно. Электронные часы в спальне показывали полночь, за окном уже совсем стемнело, но сон к девушке не шел. Ей вообще казалось, что эта ночь никогда не закончится, как и боль, которая упрямо не желала покидать измученное сердце. В комнате было тихо, темно — ни звука, ни шороха. Жизнь, с ее шумом, гамом, повседневной суетой, Гермиона больше не пускала на порог своей квартиры, оставляя ее там, далеко, где до сих пор не спал неугомонный город, где не прекращался вой полицейских сирен и автомобильных сигнализаций.

«Кто же придумал, что время лечит? — Гермиона никак не могла прогнать от себя хандру. День ото дня девушка старательно убеждала себя, что нужно жить настоящим, а прошлое пусть останется прошлым, но легче все равно не становилось. — Глупые люди, — продолжала рассуждать про себя девушка, — они страдали бы гораздо меньше, если бы не развивали в себе так усердно память, не жили бы волнующими моментами прошлого, а довольствовались бы безобидным настоящим».

Наконец, она все-таки решила лечь в кровать, но стоило только отойти от окна, как в него тихонько постучали.

«Наверное, это опять ребята», — смущенно улыбаясь, подумала Гермиона. Гарри, Рон и Джинни целый день слали ей сов, приглашая девушку в их любимый «Погребок».

Гермиона поспешно открыла окно, готовясь в очередной раз отправить почтовую сову ни с чем, и улыбка моментально сошла с ее лица. Вместо белой полярной совы Гарри в окне она увидела большого холенного филина Малфоя. Филин осторожно опустился на подоконник, всем своим видом показывая, что ему крайне неловко за поздний визит.

Гермиона сильно растерялась. У нее даже не с первого раза получилось снять письмо с лапы птицы — так дрожали ее руки.

Наконец, она развернула листок и начала читать:

«Здравствуй!

Прости, если разбудил. До последнего сомневался, нужно ли писать тебе это письмо — и все-таки решился. Устал от недосказанности.

Когда я пришел в себя в больнице, то был так счастлив, что весь этот кошмар прошлого позади. Боялся только одного — что тебя уже нет. А когда узнал, что ты жива, здорова, даже дышать стало легче. Я долго жал руку и благодарил удивленного следователя, который сообщил мне, что Кара Крайтон мертва, а с тебя сняты все обвинения.

Ужас! Видела бы ты его глаза! Должно быть, он думал, что я спятил, как и Люциус. Расскажи об этом Поттеру, и он лопнет от смеха — а магический мир мне этого точно не простит.

Прости, написал ерунду, только расстроил тебя.

До последнего надеялся, что тебе удалось убежать от стражи. А когда увидел, как твое мертвое тело, привязанное к лошади, привезли в замок к Арманду, первый раз в жизни хотел умереть. Жаль, в те времена проблематично было обвинить в колдовстве мужчину, но по глазам Арманда можно было прочитать, что он очень этого хотел. Однако свою порцию удовольствия он все равно получил, когда я смиренно с опущенной головой стоял перед ним на коленях, умоляя его о том, чтобы он разрешил похоронить тебя. Моим предком мне была оказана высокая милость — он позволил мне похоронить тебя на главной дороге, которая вела в замок, а его стража долго стояла и внимательно наблюдала за тем, чтобы я ни в коем случаи не похоронил тебя хотя бы рядом с дорогой.

Сам не знаю, как я не свихнулся там один. После твоей смерти только мысли о матери и возможность приходить к месту, где, как я надеялся, ты покоишься с миром, давали мне силы жить. Я много раз пытался найти Кару, но старую церковь по приказу Арманда сожгли, и девчонка как сквозь землю провалилась. В деревне по ней особо никто и не скучал, даже Лущиха.

Гермиона, мне уже много дней дико хочется найти повод и встретиться с тобой, но я все не решаюсь. Страшно боюсь увидеть в твоих глазах холод и презрение, поэтому трусливо предпочитаю мучиться на расстоянии, оттягивая неизбежность.

Жить так очень тяжело, да и надоело. Я понял, что у меня только два пути — к тебе или от тебя.

Время остановилось, словно топчется на месте. И навязчивая мысль не дает покоя — почему мы не вместе?

Вот, наконец, набрался смелости и написал тебе это письмо. Если тебе все равно — просто порви его и ложись спать. Еще раз прости за ночное беспокойство.

А если...

Эпсом, Херефорд Клоуз, 15. Каминная сеть открыта.

Драко».

Гермиона уронила письмо на пол и побежала к камину.

Как только девушка вышла из зеленого пламени летучего пороха, она сразу же попала в объятия Малфоя.

Эпилог

— Как вы и просили, мистер Малфой, на сегодня я отменила все ваши встречи, — стоя рядом с Драко и поправляя небольшие очки, сообщила ему серьезная, средних лет секретарша. — И еще, вы хотели лично подписать открытку, которую нужно будет вложить в букет, заказанный на вашу годовщину свадьбы.

Драко взял небольшой листок рифленой позолоченной бумаги, и взгляд его задержался на колдографии, что стояла на его рабочем столе.

Со снимка на берегу лазурного пляжа ему улыбалась и махала рукой беременная Гермиона. У ног молодой женщины, перепачканный с ног до головы в мокром пляжном песке, сидел маленький светловолосый мальчуган, время от времени он, отрываясь от постройки песчаных куличей, тоже задорно махал Драко игрушечным совком.

Размашистым красивым почерком мужчина написал: «Самой лучшей», и отдал листок секретарше.