Родная кровь (джен)

Шагаю по заснеженному Запретному Лесу. Где-то вдалеке скрипит, свистит и шуршит — обычные ночные звуки.

Когда дед был еще жив и даже пытался научить меня премудростям Артефакторики, я нередко наблюдала, как он определяет приносимые ему артефакты. В отличие от меня, которая взялась за это дело в чужом доме без серьезной подготовки, дед никогда так себя не вел. Он всегда приводил клиента в специально предназначенное для этих дел место — зачарованную комнату в глубине поместья. Но драконьи перчатки — то да, непременный атрибут.

Артефакты были разные. Иногда они были полностью выдохшимися, бесполезными. Иногда же забитыми под завязку всевозможными заклятиями. И каждый раз клиенты реагировали по-разному — радовались, огорчались, злились. Сознания только не теряли. Но да ладно. Все бывает в первый раз.

Выкидываю Малфоя из головы и ежусь. До полнолуния еще неделя, а пока растущая луна — времени для первого из Ритуалов Перерождения хватает. Сегодня отправлю троих призраков, как мы и договаривались с Бароном…

Ритуал Перерождения проходит нормально. Никаких отклонений — призраки отвешивают мне прощальные поклоны и словно растворяются в отблесках костра. Теперь через год-полтора где-то в мире родятся трое детей, в телах которых воплотятся эти души. Чистые, не обремененные грузом воспоминаний из прошлой жизни и долгами. Сам Ритуал несложен, но не каждый маг может его провести. Для этого нужно быть одним из отчаянных, согласившихся на…

Неважно, на что согласившимся.

Уже гашу костер, как где-то впереди раздается ржание. Вскидываю голову, поправляю капюшон мантии. Ржание похоже на конское, но я знаю, что в Запретном Лесу лошадей испокон веков не водилось.

Ржание повторяется, но на этот раз оно исполнено боли. И я, наконец, соображаю, кто это может ржать. Единорог.

Дракклова шерсть. Если это кто-то из учеников, решивший «по-быстрому срубить деньжат» и распотрошить магическое животное на алхимические ингредиенты, то этот кто-то клинический идиот, обеспечивший очень мощным проклятием не только себя, но и ближайших потомков. Если не всех ныне живущих родственников…

Прыгаю через сугробы, по пути накладывая на ноги чары Лыж, увеличивающих площадь подошвы башмаков. Бежать быстро не получается, но все же не по пояс в снегу ковылять. Вся надежда уже не на то, что этот идиот не успел убить единорога, а хотя бы на то, что он один — все же лучше, если проклятие поразит одного, чем кучу идиотов…

…и вылетаю на поляну. В свете четвертинки луны и звезд глаз выхватывает серебряную кровь на снегу, тушу уже умершего единорога и склоненную над ним темную фигуру…

И знакомый запах некроэнергии. На этот раз он не просто силен — он едва не сбивает с ног. Я силюсь вдохнуть, хотя на самом деле воздух чист — мне только кажется, что дышать невозможно…

Фигура распрямляется, и я замечаю блеснувшие красным глаза.

Квиррелл. Блин, да что ж ему мешало обратиться ко мне? Зачем единорога убивать?! Я бы ему что угодно сделала — и разделила, и жизнь продлила, и…

— АААААА!

От дикого крика подпрыгиваю едва ли не на два метра и выпускаю в сторону источника звука мощное проклятие, но источник этого самого звука уже ломится куда-то сквозь чащу леса. Квиррелл тоже отрывается от крови и исчезает из поля зрения. Я собираюсь запустить ему вдогонку еще одно проклятие , но меня отвлекает маленькая фигурка у края поляны. Достаю из кармана нефритовый светильник, активирую… и узнаю Гарри.

— Гарри?! — изумленно спрашиваю.

Мальчик поднимает на меня слезящиеся глаза. Его ладонь прижата ко лбу.

Бросаюсь к ребенку.

— Гарри? С тобой все в порядке?! — поднимаю мальчика с колен, отряхиваю с него снег. — Что ты тут делаешь?!

— П-п-профессор Богдан, — лепечет Гарри. — Я…

— Людям нельзя заходить в эту часть леса, — холодный голос рядом заставляет меня развернуться к говорящему, заслонив собой племянника.

Кентавр.

— Нельзя, — соглашаюсь. — Я прошу прощения. Мы сейчас уйдем.

Раздается шорох, и из кустов выходят еще два кентавра.

— Забирай своего детеныша и уходи, — говорит еще один. — Ребенку Поттеров нельзя здесь быть.

— Забираю, ухожу, — опять соглашаюсь. С кентаврами лучше не спорить. — Мы уже уходим.

Если к поляне мне приходилось прыгать по сугробам, то обратно мы идем по вполне утоптанной тропинке. Гарри трясет, и мне приходится едва ли не нести его на руках. Я накладываю на него Согревающие Чары, но мальчику нужно добраться до Хогвартса как можно быстрее.

— Кто… это был? Зачем ему убивать единорогов? — шепотом интересуется Гарри.

— Кровь единорога способна спасти, даже если человек будет на волосок от смерти, — отвечаю на последний вопрос. — Правда, при этом маг заполучает жестокое проклятие. Обычно на такое идут совершенно безбашенные личности, у которых нет денег, чтобы купить кровь, и обаяния, чтобы уговорить единорога дать кровь добровольно…

— И кто мог на это решиться? Если тебе предстоит быть навеки проклятым, то уж лучше умереть, чем убивать единорога, правда?

— Тот, кому нечего терять, — стискиваю зубы. — Тот, кто надеется на возрождение…

Гарри пытается что-то сказать, но нам навстречу уже идут люди. Когда они оказываются в свете моего «фонарика», то я узнаю Гермиону Грейнджер. Хагрида я узнала еще раньше — такую мощную фигуру невозможно не узнать. Вокруг Хагрида крутится дог, с глупым видом поливая все вокруг слюнями.

— Профессор Богдан? — Хагрид поднимает керосиновую лампу, свет которой заглушает мой «фонарик». Поднимаю руку и деактивирую свой светильник. — Что вы делали в Запретном Лесу?

— Единорожью шерсть собирала, — придумываю «отмазку» на ходу. — И вот, встретила…

— Единорожью?.. — лицо лесника каменеет.

— Хагрид, Хагрид! Это не она! — влезает Гарри. — Она защитила меня от того, кто убил единорога! Он мертв, лежит на поляне! А тот, другой, сбежал! Она кидала в него заклятиями! Это действительно не профессор Богдан!

Не понимаю и половины, что пытается сказать мальчик, но Хагрид понимает.

— А… тогда ладно, — соглашается лесник. — А как вы на поляне-то оказались?

— Услышала ржание, — тут уже говорю правду. — Подумала, что какие-то неучи-идиоты решили озолотиться, распотрошив единорога. Помчалась на выручку… и вот.

— Не успели, жалко, — Хагрид качает головой. — Вы проводите детей в Хогвартс?

— Разумеется, — киваю. — Я тоже туда пойду.

— А за шерстью зашли бы ко мне… у меня ее много. По кустам всяким, да веткам собираю.

— Обязательно, — улыбаюсь. — Спасибо вам, мистер Хагрид.

* * *

Я, кажется, уже устала злиться. Узнай я раньше, что моего племянника отправили на отработку в Запретный Лес ночью, да еще ловить того, кто убивает единорогов, в Хогвартсе настала бы лютая пятидесятиградусная зима. Но сейчас я лишь ограничиваюсь очередной сигаретой и стаканом виски, в котором плавают кубики лично смороженного льда.

Одиннадцатилетнего ребенка. Ночью. Зимой. В Запретный Лес. Ловить убийцу единорогов. Одного… Нет, не одного. Вдвоем с таким же ребенком — Малфоем-младшим…

Делаю еще затяжку, выпускаю в потолок три колечка разного размера. Такое чувство, что Дамблдор специально подставляет Гарри. Под что?

И ответ приходит сам собой: под Волдеморта. Точнее, под того, кто одержим его духом.

Придется принимать меры.

Повинуясь моему невербальному призыву, рядом появляется призрак Кровавого Барона.

— Чем могу быть полезен?

— Квиррелл, — произношу. — Расскажете что-нибудь о нем?

— Умный мальчик, — Барон словно задумывается. — Учился на Рэйвенкло, преподавал маггловедение…

— Барон, — укоряюще произношу. — Давайте серьезно.

— Для того, чтобы получить ответы, надо задавать вопросы, — Барон смотрит на меня, поправляет призрачный воротник. — Вопросы, профессор Богдан.

— Почему Дамблдор допустил к преподаванию одержимого? — спрашиваю жестко.

— Мотивы директора мне не известны, — Барон делает круг по комнате и садится в кресло напротив, точнее, зависает над ним в «сидячем положении». — Нам тоже это не нравится.

— Заметит ли директор, если я попробую запечатать духа?

— Разумеется, — Барон кивает. — Директор может узнать многое. Он ведь директор. И ему не требуется много времени, чтобы оказаться там, где нужно… или не нужно.

Задумываюсь. Самый простой Ритуал Запечатывания занимает не меньше получаса. Если Дамблдор вмешается, то будет нехорошо — откат будет такой, что меня сметет вместе с Квирреллом и Волдемортом. Дамблдору тоже достанется, но не факт, что смертельно. Но ведь можно это провести тогда, когда директора не будет в школе…

— Именно, Эва, — Барон фыркает, и я понимаю, что произнесла это вслух. — И вас кто-нибудь обязательно предупредит, когда это случится.

* * *

Запечатывание. Именно Запечатывание, а не одно Изгнание или Развеивание. И все из-за крестражей. Из-за тетрадки-крестража дух не изгонится с этого плана Бытия, только из тела, Развеивание тоже не поможет. А Запечатывание позволит духу болтаться в предмете, пока свиньи не полетят. Ну, или пока рак на горе не засвистит. И никакого возрождения не получится — да, дух не уйдет за Грань. Но и сделать ничего не сможет.

Есть два вида Ритуала Запечатывания — первый делается в специальном помещении, в котором рисуются полиграммы, всевозможные Знаки, Руны. Затем дух призывается и помещается в предмет. Сил на это уходит не очень много, больше времени, ингредиентов и нервов — нужно долго поститься, чтобы дух не вселился в призывателя, пить специальные зелья… Минус Ритуала — дух приходит неопределенный, случайный.

А есть второй. Тот, который считается опасным. Его крайне не рекомендуют выполнять, в том числе и в Британии. В Британии, по-моему, он вообще запрещен, как и любая Магия Крови, Духа и Некромагия. Он не требует никакого помещения, больших полиграмм и много Знаков — разве что предмет, куда духа прятать. Но маг должен быть очень, очень хорошо подготовленным, исполнившим все надлежащие Ритуалы очищения. И сильным. И мне нужен именно этот Ритуал, потому что он «ловит» конкретного духа.

И я это смогу. Только надо зелья, чтобы организм подготовить.