О мифах и магии (гет)

Снейп отлично разогрел пюре в микроволновке. Гермиона подумала, он мог бы привыкнуть питаться замороженными полуфабрикатами, но, озвучив эту свою мысль, услышала в ответ:

— Дороговато.

Он поставил тарелку с ломтем хлеба и куском сыра на одеяло и пребывал, кажется, в лучшем, чем прежде, настроении. Лучшем, потому что вызвался подогреть обед, когда они с Гермионой вернулись в гостиницу, и разговаривал, а не цедил слова с убийственным видом.

Кровати они составили на середине комнаты и устроились, как на пикнике: Гермиона сидела, скрестив ноги, на своей половине, а Снейп неловко примостился на своей. Он без возражений позволил сдвинуть вместе матрасы — только на желтоватой коже скул вспыхнули розовые пятна. Гермиона притворилась, что не замечает его смущения.

— Итак, мисс Грейнджер, — уничтожив остатки дурного расположения духа кусочком хлеба с маслом и целым литром воды, сказал Снейп, — сдаётся, теперь ваша очередь.

— Моя очередь? — Хлебной корочкой она переложила немного картофельного пюре ему на тарелку.

— Вы заявили, что были откровенны со мной. Но за последние два дня, если не ошибаюсь, вы ничего мне не рассказали.

— Так ведь ничего не происходит, — ответила Гермиона, и уши у неё запылали.

— Вы говорите…

— Вы и сами знаете. — Она подавила улыбку. — Вы просто пытаетесь спросить меня о личном и не знаете как. Общение не ваш конёк, да?

— Всё это непривычно для меня.

Печально, подумала Гермиона, надеясь, что ничем не выдаёт сочувствия. Она сунула корочку за щёку, прожевала, проглотила и лишь потом спросила:

— Что вы хотите знать?

Снейп задумчиво постучал по ободку тарелки зубцами вилки.

— Какие предметы вы выбрали для экзаменов на аттестат о среднем образовании? — задал он вопрос.

— Химию, биологию, математику, историю и английский, — немедленно перечислила Гермиона.

— Целых пять?

— Я была амбициозна, — объяснила она. — В утешение могу сказать, что провалила всё, кроме математики, но по ней получила «удовлетворительно», значит, тоже в общем-то провалила.

— Почему? — удивился Снейп, который выглядел и впрямь сбитым с толку.

Гермиона пожала плечами и принялась пальцем собирать с тарелки остатки пюре. Она чувствовала, что не наелась.

— Именно тогда это и началось. Я не могла сосредоточиться. С историей вышла полная катастрофа: я ошиблась где только можно и в ответ на половину вопросов попросту мямлила.

— У вас остались ваши экзаменационные работы? — сосредоточенно нахмурившись, спросил Снейп.

— Нет, — покачала головой она. — Мне их не отдали. С моим счастьем их, наверное, повесили на стену в экзаменационном кабинете или ещё где-нибудь — для смеха. Почему вы спросили? — Она прикусила ноготь на большом пальце. — Думаете, они бы пригодились?

— Вы помните хоть что-то из написанного вами?

— Ничегошеньки. Помню только, как уставилась на исписанные чепухой листки. Меня тогда ещё отправили к школьной медсестре, потому что я вся взмокла и могла в любой момент грохнуться в обморок. — Гермиона отодвинула тарелку и прикрыла рот тыльной стороной ладони, пряча икоту. — Ваша очередь.

— Разве я мало за последние два дня выставлял себя дураком?

— Ничего и не выставляли, — махнула рукой она, затем обняла себя за голень и подалась вперёд. — Давайте дурость за дурость. Расскажите о каком-нибудь дурацком своём поступке. Так будет честно.

Снейп не улыбнулся, не рассмеялся, не застонал, не стал отказываться. Он просто посмотрел на неё, не моргая, тёмными, блестящими, но слишком безжизненными для слёз глазами.

Гермиона внезапно смутилась и почувствовала себя странно. От волнения она схватила себя за пальцы ноги. Напомнила себе, что он не красавец и к тому же ворчливый гад.

— Может, ходили во сне, — допытывалась она, чтобы как-то сгладить неловкость момента. — Или ещё что-то необычное. Скорее всего, это действительно важно, и хорошо бы иметь такое в виду.

Некоторое время Снейп раздумывал. Он отодвинулся к изголовью кровати, опёрся на него и, казалось, ни в какую не заговорил бы. Но наконец решился:

— Я прыгнул с крыши.

Гермиона едва не свалилась спиной вперёд на пол. Щёки обдало жаром, и она воскликнула:

— Я не подразумевала самоу…

— Нет, — оборвал он на полуслове. Рука вцепилась в угол подушки так, что побелели костяшки пальцев. — Несчастный случай.

— Это случилось в вашем доме?

— Да. Я без всякой причины влез на крышу. Подумал, что могу…

— Летать, — закончила за него на выдохе Гермиона.

Снейп кивнул. Их взгляды снова встретились, и ей неожиданно стало дурно.

— А метлы у вас случайно нет? — спросила она, опуская глаза.

Он не поднял Гермиону на смех, и на том спасибо. Однако ответил отрицательно.

— Так-так, — сказала она. Ей не хотелось отвлекаться и доставать дневник, который лежал в рюкзаке у стены. — Ещё что-то?

— Не думаю. Ваша очередь.

— Вы же читали мой дневник.

— Первые несколько страниц, — ответил Снейп. Поспешно, между прочим, ответил. И, кажется, опять покраснел. — Ваша очередь, — повторил он.

Гермиона, насупившись, провела пальцем по шраму у себя на левой руке.

— Я купила родителям на годовщину авиабилеты в Австралию.

Он хмыкнул.

— И что в этом такого?

— Билеты были в одну сторону, — призналась она, и тогда Снейп в конце концов рассмеялся. Скорее, весело, чем оскорбительно, точно смеялся не над ней, а над ситуацией, хотя Гермиона в глубине души подозревала иное.

— И как они отреагировали?

— Подарок им очень понравился, — сказала она и выдавила привычную самоуничижительную улыбку. — Однако за две недели до вылета они поняли, что обратных билетов я не подарила. Я всё-таки уговорила их полететь, но им пришлось заплатить в два раза больше, чем в своё время мне, и это тоже их не обрадовало.

Ладони вспотели от воспоминания о письмах с фотографиями, приходивших на электронную почту: загорелые и улыбающиеся родители на фоне моста через Сиднейскую гавань, карабкающийся на перепуганного отца коала, мама — снова с широкой улыбкой и бронзовокожая — развела руки, показывая на термитник в Квинсленде… И мать, и отец — такие счастливые, какими Гермиона не видела их уже много лет, потому что избавились наконец от спятившей дочери.

Вероятно, у неё слишком заметно задрожали губы — она увидела, как Снейп с беспокойством смотрит на неё. Или с завистью. Никак не удавалось прочесть его эмоции.

— Чем займёмся завтра? — спросила Гермиона. — Я собиралась снова отправиться в деревню и…

— Мне здесь больше делать нечего, — прервал он её. — Уверен, можно отправляться дальше.

— Да, но…

— А сейчас — читать, — снова перебил Снейп и встал.

Он взялся за край кровати и принялся оттаскивать её обратно на место, пока ножки не встали в старые выемки на полу. Потом подтолкнул её ещё на пару дюймов в сторону окна, переместил тарелку на прикроватный столик и плюхнулся на протестующе заскрипевший матрас. Он раскрыл выданную Гермионой книгу и заявил бесстрастным тоном, соответствующим бесстрастному же выражению лица:

— Позже обсудим, куда мы поедем отсюда. Вероятно, — добавил он без выражения, вперив пустой взгляд в форзац, — вам стоит задуматься над тем, чтобы вернуться домой. Ваша семья без вас наверняка соскучилась.

Гермиона растерялась и несколько долгих секунд не знала, как, чёрт подери, на это ответить. И она вовсе не собиралась признавать вслух, что не уверена, будто по ней скучают.

— Северус, что случилось с вашими родителями? — неожиданно спросила она и услышала только шелест переворачиваемых страниц. На её разворошенной кровати покрывала сбились вокруг коленей. — Поговорим завтра, — решила она, покраснев от осознания, что сказала что-то не то.

— Завтра, — повторил Снейп, ничего не прибавив, и оба они уткнулись в свои книги.

* * *

Снова лес. Ночь. Так же холодно, как в тот день, когда они со Снейпом наткнулись на оленя. Но она была не на улице. Она лежала в кровати — скрипучей, шаткой и на таких высоких ножках, что можно, протянув руку, дотронуться до полога. Она и дотронулась, и пальцы коснулись брезента.

— Гермиона?

Голова её тоже коснулась брезента.

— Рон?

— Привет.

Она не видела его, но знала, что он там: на матрасе чувствовалась вмятина от руки Рона. Когда он встал, нижняя койка скрипнула. Запахло плесенью и кошками.

— Что происходит?

— Ты спала?

— Я и теперь сплю.

Она потянулась к Рону дрожащей рукой, но одёрнула её, боясь, что пальцы пройдут сквозь него. Происходит ли это на самом деле? Её здесь нет. Она одновременно здесь и не здесь. Разве она не должна сейчас находиться в гостинице вместе со Снейпом, миссис Джонс и её вечно тявкающим псом, который сопел этажом ниже?

— Рон, — повторила она, приноравливаясь к имени. Голова болела, точно внутри черепа никак не мог завестись мотор, и механизмы прокручивались вхолостую. — Кто ты?

— Что с тобой? — встревоженно спросил он.

Лоб раскалывался от боли.

— Погоди, — сказал Рон. — Инсендио.

Светильник рядом с кроватью ожил, но осветил мало что: брезентовый тент, верхнюю койку, стойки кровати. Всё за переделами круга света тонуло в утренних сумерках и казалось выцветшим, переставшим существовать.

Она знала, где находится, но не понимала, откуда знает это. Её личный уголок нереальности, вне которого ничего и никого не разглядеть. Никого, кроме…

Вскрик вырвался против воли. У Рона были ярко-рыжие волосы, блестящие даже в тусклом свете; на носу и щеках — веснушки. Он спрятал что-то в карман и, приблизившись, сложил свои крупные кисти по обеим сторонам от её укрытых коленей.

— Ты нас бросил.

На лице Рона промелькнуло сперва суровое выражение, потом — сожаление.

— Ага, знаю, — натянуто сказал он. — Но мы это пережили.

— Ты нас бросил.

— Гермиона?

Она легла на спину, уставилась вверх, но, почувствовав, что Рон забрался в постель рядом, отодвинулась. Он устроился на боку, опёрся на локоть и старался не касаться её.

— Ты умеешь колдовать, — выдохнула она и вздрогнула, потому что ладонь Рона легла ей на лоб, проверяя, нет ли жара.

— Ты себя хорошо чувствуешь?

Разумеется, нет, не хорошо. Она чувствовала себя больной: кружилась голова, словно кровать превратилась в бешено вращающуюся карусель, с которой вот-вот вылетишь. Пришлось вцепиться в штанину Рона.

— Нужно условиться о месте встречи, — горячо заговорила она. — Вдруг мы снова разделимся.

— Я больше не…

— Так надо, Рон, — упорствовала она.

— Ладно, ладно, — зашептал он. Его рука — такая тёплая, что хотелось расплакаться — спустилась к её уху. — Нора. Встретимся в Норе, хорошо?

— Нора. Нора в Девоне.

— Э-э-э, ну да, Нора в Девоне. — Он перестал успокаивающе гладить её по волосам. Кровать ходуном ходила, и она крепко схватилась за края. А Рон качки не замечал. — Тебе приснился кошмар? — спросил он. — Не бойся, я больше не брошу тебя.

— В том-то и беда. Тебя нет.

Кровать взбрыкнула в последний раз, и Рона не стало. Не стало палатки, не стало светильника.

Серенький утренний свет втекал в окно, и Гермиона сидела на полу номера. Над ней возвышался Снейп в распахнутом халате и с нечитаемым выражением лица.

— Вам опять снился сон, — констатировал он. — Что вы видели?

— Его, — ответила Гермиона. Она попыталась встать, но запуталась в одеяле, крепко обвившем лодыжки. — Мне пора.

— Куда вы собрались? — спросил он, пока она швыряла в рюкзак сумочку, блокнот и телефон.

— В Нору. Я хочу найти его и привезти сюда. Северус… — Голос её сорвался, а Снейп, задрожав, растёкся в поле зрения большим тёмным маслянистым пятном. — Я хочу найти Рона.