Молчание (джен)

Два брата стояли друг напротив друга, как когда-то.

И, как когда-то, во взглядах было неодобрение и недовольство тщетностью попыток объяснить всю глубину заблуждений другого. И, как когда-то, разговор братьев происходил на склоне горы Хиджал.

Здесь Малфуреон многие века назад ужаснулся, увидев новый Источник. Здесь стояли совсем недавно союзные армии, преграждая путь Архимонду. Здесь теперь была одна из застав, не дававших скверне Ашенваля распространиться дальше.

— Ты вновь взялся за старое, Иллидан, — тяжело покачал головой Малфуреон. — Прошлые беды ничему не научили тебя. Взгляни — разве ты не видишь, что случается с теми, кто поддался зову магии?

Рука друида указала на леди Вайш, о чем-то вежливо говорящую с принцем Кель’тасом.

Принц эльфов прибыл в основном по просьбе Иллидана, который собирался отправиться вместе с ним в Лок Модан. Эту затею Малфуреон не одобрял, как и самих бывших высших эльфов, но не чинил препятствий. Лишь в последний раз попытался показать брату его ошибку.

— Принц Кель’тас, — вместо ответа, окликнул Иллидан. — Вы не подойдете на минуту?

Тот извинился перед нагой и подошел к братьям, стоявшим перед укреплениями, у подножия одного из живых деревьев.

— У вас возник какой-то вопрос? — поинтересовался он, переводя взгляд с одного на другого.

— Гляди, брат, — Иллидан обернулся к Малфуреону. — Это будущее эльфов, ушедших путем магии.

Друид тихо хмыкнул. Да, Кель и впрямь смотрелся лучше наг, но... Почти на полторы головы ниже охотника — а ведь принц считался среди своего народа весьма высоким! — более худощавый, светлокожий. Он сейчас чуть нахмурился и приподнял длинную бровь, не очень понимая, что этим хотел сказать Иллидан.

— Если это все, зачем вы меня звали, прошу извинить: у меня дела, — сухо заметил он и ушел. Его не стали останавливать, и ало-золотая мантия быстро растворилась в опускающихся сумерках.

— И все же, я не одобряю выбранный тобой путь, брат. Ты не должен был создавать фиалы.

— Демоны уже нашли нас, — Иллидан отвернулся, глядя на сочащиеся зеленью скверны земли. — Мы должны были чем-то им противостоять. Или ты думал, что яд речей Азашры настолько отравил меня?

— Этот спор уже тянется слишком долго, и незачем посвящать ему еще один день. Ты отправишься с эльфами Бесконечности, брат?

— Да, я уже принял решение, — Иллидан усмехнулся. Оно далось ему неожиданно просто. Душу больше не терзала тоска по Тиренд — в ней поселилось странное спокойствие, порой посещавшее его во тьме подземелий. Мэв ли была тому причиной, или осознание, что среди потомков тех, кто шел за Азашрой, его изыскания будут востребованы... Так или иначе, среди ночных эльфов места ему не было.

Да, охотник на демонов не собирался забывать о своем призвании. Целый Ашенваль ждал его клинков. Но эта битва могла подождать еще немного.

* * *

Надежды Иллидана в целом оправдались.

Поначалу потомки высокорожденных отнеслись к нему настороженно. Он мог свободно ходить практически где угодно: принц Кель’тас отдал приказ не чинить Иллидану никаких препятствий — разве что тот попробует подойти к хранилищам магии. Но охотник на демонов не стремился к ним, вопреки опасениям последовавшей за ним Мэв.

Его искренне интересовало мастерство здешних магов. И как-то незаметно, перебросившись словом там, подсказав что-то тут, предложив решение, над которым бились не один день, Иллидан стал среди них все-таки не своим, но... и не чужим.

Да, эльфы еще вздрагивали, когда он глядел на них слишком пристально, еще чуть недоверчиво косились, но... Все-таки, он был героем легенд десятитысячелетней давности. О нем не забыли.

Это тоже грело душу Иллидану.

Иногда ему начинало казаться, что именно эти эльфы — его народ, а вовсе не ушедшие следом за братом ночные эльфы. Здесь был его дом, среди магии и попыток понять таинства мира, а вовсе не в замерших в неподвижности сумрачных лесах.

И, когда к нему внезапно явился один из подчиненных принца, магистр Ворен’таль, Иллидан скорее разозлился, чем удивился. Речи магистра были весьма... странны. Ворен’таль сулил силу. Силу, о которой можно было лишь мечтать, силу магии Аспектов. Силу времени, но совсем иную, нежели та, что принес своему народу Кель. И Колодец Времени, созданный руками Иллидана, подтверждал его слова, перечерчивая небо черной, увитым синими всполохами колонной.

Иллидан даже не задумался об отказе. Вежливо согласившись и пообещав привести своих сторонников, которые уже нашлись среди местных магов, он предложил Ворен’талю вскоре встретиться у Колодца, дабы незамедлительно использовать его силу. И в назначенный час пришел в ложбину неподалеку от Бан’Данориеэла, приведя за собой несколько десятков магов и небольшой отряд стражи.

Магистр Ворен’таль выступил вперед. Лицо эльфа странно заострилось и побледнело, глаза его сияли синим светом, отражая всполохи колодца. Тот уже не казался чем-то мирным и добрым: ревущий поток энергии бурлил в небольшом озерце, огороженном изящной оградой.

Собравшиеся вокруг неё эльфы лучились этой странной силой, плескавшей через край, бившей по восприятию. Что-то было неправильное в этой силе, холодящее мертвенным холодом бесконечной пустоты.

Ворен’таль сделал еще шаг вперед, улыбнулся торжествующе... и внезапно спал с лица: вместо воодушевления его встретила холодная усмешка Иллидана. Охотник поднял воткнутые в землю клинки Аззинота, перехватил удобней. Пришедшие с ним обнажили клинки.

— Я вдосталь наслушался речей, подобных твоим, — произнес Иллидан. — Сложи оружие, и тогда твое предательство не унесет ничьих жизней.

— Ты ошибаешься, древний эльф, — в голосе Ворен’таля была скорее печаль, чем гнев. — Я видел истинный Конец Времен. Он наступит уже скоро, и ты не в силах этому помешать.

Прозвучало последнее слово, и магистр замолчал.

Навсегда.

Стрела Сильваны была, как всегда, убийственно верна.

— В этом конце времен он видел себя со стрелой в глазнице? — голос эльфийки, стоявшей на броне дворфского танка, был особенно ядовит. Она опустила лук, выпрямилась, свысока глядя на лишившихся лидера бунтовщиков.

Едва получив сведения о том, что магия может стать опасной, Сильвана не размышляла ни секунды, отдав приказ прекратить колдовать. А когда рядом объявилась Мэв... Джайна, сотворившая заклятье телепорта, оперлась на руку Артаса, переводя дыхание. Все-таки, перебросить три танка, не говоря уж об отряде воинов, было тяжело.

Только что бунтовщики были уверены в своих силах, дарованных водами Колодца.

Мгновение — и все поменялось. Против них был не только Иллидан с горсткой верных эльфов, не поддавшихся зову магии, но и отряд воинов Альянса, возглавленный лично Артасом.

— Вы хотите последовать за ним в его будущее? — стрела снова легла на тетиву, Иллидан поднял клинки.

Увы, решить дело миром не вышло.

Бой вышел быстротечным. Даже не столько потому, что силы были столь уж неравны — нет, если бы бунтовщики сражались всерьез, еще неизвестно, сколькими жизнями пришлось бы заплатить Альянсу за эту победу. Но напившиеся измененной магии эльфы предпочли оставить поле боя, открыв портал... наверное, к своему владыке, кто бы им сейчас ни был.

Так что не столь уж многие остались лежать на влажной траве.

— С-сопляк, — прошипела Сильвана, наклоняясь и выдергивая стрелу из трупа Ворен’таля. — Где он?!

— Ушел искать Хроми! — выдохнула Джайна, с ужасом глядя на измененный колодец.

Сколько прошло времени? Меньше часа? Больше? Она не помнила точно, когда именно золотистый столб света изменился, став этим кошмаром. Успел ли Кель? Если его не было здесь, и Сильвана не знала, где он...

— Я найду его! — решительно воскликнула Джайна, и Артас бросился к ней, крикнув: «За мной!» своим людям. Телепорт вспыхнул вокруг, выплевывая их в другое место. Но только их. Сильвана в последний момент метнулась куда-то в сторону.

Возможно, она была права.

Проку от лучницы в пещерах, когда враг не просто наступает, а уже стоит прямо напротив тебя. Пожалуй, Сильвана бы разве что успела почти вонзить стрелу в пасть какому-нибудь дракониду. Какому-нибудь из трех, что оказались напротив Артаса.

То не раздумывая ударил, прежде чем удар обрушился на него самого: сине-черная чешуя не оставляла ни малейших сомнений. Это были враги.

— Кель! — Джайна, отмахнувшаяся посохом от чьей-то оскаленной морды, которую тут же вспорол клинок одного из воинов, бросилась к постаменту в центре пещеры. Когда-то именно там, по рассказам Келя, спал Ноздорму, под исполинскими часами, которых сейчас почему-то не было.

Были израненные, едва держащиеся на ногах эльфы, еще не верящие, что пришла помощь. Кто-то рухнул и уже не встал, присоединившись к лежавшим у их ног, не понять, мертвым или живым. Лежала там и Хроми, над которой стоял сжимавший меч Кель’тас. Изорванные парадные одежды, поверх которых были накинуты легкие кожаные латы, залила кровь, и Джайна не рискнула бы сказать, чья именно.

— Уходим отсюда! — рявкнул Кель, подхватывая крохотную гномку и буквально скатываясь вниз, ближе к волшебнице. Оставшиеся в живых эльфы бросились за ним, хватая раненых товарищей.

— Артас! Сюда! — крик Джайны заставил его отряд начать отступать к ней, прикрывая плетущую заклятье волшебницу. Рев драконидов, понявших, что добыча вот-вот ускользнет, взлетел к сводам пещеры, но было уже поздно: люди и эльфы исчезли, прихватив пару их сородичей.

Они прожили недолго, не успев даже огрызнуться на убившего их Иллидана.

— Ты мог бы предупредить меня о предателе, сопляк! — рявкнула Сильвана, опуская лук. Кель слабо улыбнулся, протягивая оказавшемуся рядом Артасу бесчувственную Хроми. Тетушке он так и не ответил. Просто рухнул навзничь, осознав, что всё закончилось.

* * *

В темноте не было привычных золотых искорок. Значит, никто не играл со временем.

Это почему-то успокаивало.

Почему — Кель сам не помнил.

Он вообще мало что помнил, разве что смутно осознавал какой-то разговор рядом. Вроде бы важный... вроде бы тетушка обещала кому-то, что это их жизни прервутся, если они не сумеют спасти жизнь короля. Почему короля? Ах да, его же короновали... ровно в тот день, когда он вместе с отрядом и Хроми взял штурмом Пещеры Времени. Глупо звучит, право. Взять штурмом Пещеры Времени. Скажи ему кто, что придется заниматься столь безнадежным делом — Кель, наверное, рассмеялся бы даже над Медивом.

А ведь пришлось. Может, поэтому слова Пророка были столь неясны? Ведь даже скажи он, что Пещеры будут почти пусты — вряд ли бы Кель второй раз решился на столь самоубийственную затею.

А так — пошел.

Пошел с одной мыслью: наплевать, что случится с ним и теми, кто идут рядом. Хроми должна дойти до Часов и что-то с ними сделать. Что — разберутся на месте. И приказ любой ценой защищать гномку был отдан без малейших сомнений.

Безумный бег по пещерам, пронзающим не просто камень — само время и пространство, он не помнил даже сейчас. Да и что там помнить? Как падают дракониды? Как воняет обугленная чешуя? Как кричит феникс, сгорая в собственном огне? Как остается позади кто-то, и нет времени даже взглянуть, кто это?

Кель был рад, что память его подвела.

Он помнил лишь, что тех, в ком он не сомневался, он не взял собой. Да, с ним пошли лучшие воины. Но — именно воины, те, кого он имел право поставить под удар. Ведь он не рассчитывал вернуться обратно сам, а значит, тетушке потребуется помощь, чтобы удержать власть.

Понимая, что Колодец Времени, скорее всего, станет опасен, он отправил в Лок Модан магистра Ворен’таля, велев ему делать всё, чтобы обезопасить народ от искаженной магии. Оставалось надеться, что тот справился со своей задачей, и эльфы Бесконечности не превратились в тех чудовищ, которых он уничтожал в пещерах.

Во что превратился Ноздорму, Кель предпочитал не думать.

Все равно этого уже не узнать.

Слова Пророка были туманны, но... Это была прямая подсказка, которую смогла осознать именно Хроми.

Часы, полные искаженного времени, висели посреди пещеры, и черный песок клубился в них.

Кель не очень понимал, что именно сотворила Хроми. Кажется, открыла портал между мирами. Или между временными потоками? Он отбивался сразу от двух противников, когда Часы с тихим звоном исчезли и больше не появились. Дракониды тогда как обезумели, Хроми упала, и он думал, что всё уже кончено и остается только отбиваться до последнего, просто из принципа, когда появилась Джайна.

А дальше — провал. Наверное, они все-таки ушли оттуда, раз он еще что-то осознает. Наверное, он все-таки жив?

Решив так, Кель открыл глаза и посмотрел на стоящую у кровати Сильвану.

— Очнулся, сопляк, — постановила та, бросив взгляд поверх отчетов со знакомыми печатями Терамора. Разжав пальцы, она позволила листкам спланировать на одеяло.

— Здесь все. Ноздорму. Видения. И предатель, которого ты послал предупредить нас, предупредив этим его, — глаза эльфийки сузились. — Еще немного и я бы поверила, что синий и черный тебе к лицу.

Кель подавил первый порыв: закрыть глаза и притвориться спящим. Понял, что с Сильваной это не пройдет.

Правда, сил, чтобы поднять руку и взглянуть на отчет, не было. Он вообще немного сомневался, есть ли у него руки: видно лекари перестарались со своими зельями. Язык тоже слушался неважно, так что Сильване пришлось наклониться ближе, чтобы разобрать невнятные слова.

— Я думал... он предаст... позже.

— То есть, ты все-таки читал эти отчеты?

— Нет... Джайна...

— Сопляк. Не доверяй, в особенности друзьям, — презрительно фыркнула эльфийка. — Они не враги, они обманут, искренне желая тебе добра и не ведая о своих заблуждениях.

— Я запомню... тетушка, — Кель’тас все-таки закрыл глаза. Потом открыл их снова.

— Хроми?

— О, ты про нового Аспекта Времени? — уточнила Сильвана. Кель изумленно взглянул на нее, потом тихо рассмеялся. Этот смех почему-то отнял последние силы, и опять нахлынул темнота.

На этот раз самая обычная, полная снов, а не размышлений.