Молчание (джен)

Принц вошёл в свои покои, на ходу нервно расстегивая пряжку плаща. Та никак не желала поддаваться, и он в раздражении дернул её, чуть не вырвав из края ткани.

Плащ наконец полетел на пол, а Кель’тас ничком бросился на кровать. Перевернувшись на спину, он со злостью ударил кулаком по подушкам. Вычурный воротник врезался в шею, но он не замечал этого.

Всё чуть не пошло прахом.

Все его усилия. Все его попытки хоть как-то повлиять на чудовищный ход истории.

Всё!

Всё из-за какого-то нелепого, непонятно кому и зачем нужного саботажа.

О, его люди, несомненно, разберутся с этим... Рано или поздно. Но это не вернёт потерянного им месяца и запятнанного имени. Последнее было даже хуже — сейчас, когда оно было так нужно...

Хорошо, что Артас всё-таки выжил.

Его изумлённое, встревоженное и одновременно доверчивое лицо первую неделю снилось ему в кошмарах, раз за разом пропадая в столбе яркого белого пламени.

Кель’тас выдохнул, пытаясь успокоиться. От мыслей, что было бы, погибни человеческий принц, у него начинала раскалываться голова. Даже сейчас он уже совершенно не был уверен, что всё пойдет как нужно. Но без Артаса... Без Артаса все его знания не имели вообще никакой ценности.

Свет побери этот Свет... Как же хорошо, что этот мальчишка все-таки неплохой паладин.

Встав, принц взял со столика бутыль вина, неровно плеснул в бокал, выпил, не чувствуя вкуса.

Подошёл к окну.

Над Далараном висела полная луна. Кель бездумно разглядывал залитые неверным светом улицы.

Наверное, Артас спит сейчас в своих покоях. Или нервно меряет их шагами, снедаемый тем же беспокойством, что мучило и его.

Принц понял, что допивает уже второй бокал вина, и торопливо поставил его обратно на столик. Не хватало ещё только напиться, этого точно никто не поймёт.

Взяв себя в руки, он принялся методично снимать парадные одеяния. Кожаные наплечники, нагрудник и наручи, плотная куртка, мантия — всё в беспорядке летело прямо на пол, чего обычно принц себе не позволял. Но сейчас ему было как-то всё равно. Он лёг, прикрыл глаза. Зеленоватый свет трёх сфер, паривших под балдахином кровати, действовал успокаивающе.

Он вспоминал произошедшее, пытаясь понять, как же так вышло.

Вспоминал с самого начала.

Артас... Всё сходилось на нем. Мальчишка в первую их встречу оказался совсем не таким, каким он ожидал его увидеть. Характер... Было в нём ещё тогда что-то, что не давало увидеть того, кем он должен был стать в будущем. Чем дальше — тем больше, хотя, конечно, отчасти в этом был виноват он сам. Эльф с первой встречи пошёл на сближение с малолетним принцем: тому было лестно поначалу, а потом действительно стало интересно его общество. В чём-то даже удалось дополнить воспитание Утера. Нет, тот был мужик неглупый, как и Мурадин, но вот эти их чисто военно-паладинские замашки...

Конечно, теперь он знал ответ, почему всё обстояло именно так.

Он отчётливо помнил, как паладин появился на пороге его камеры, сжимая в одной руке бутыль вина, а в другой — две простые глиняные кружки. Молот покоился на бедре, будто говоря: не ждёт Артас нападения.

Кель’тас поднялся ему навстречу. Они так ни разу и не виделись после того печально закончившегося тренировочного поединка — и эльф замялся, не зная, что сказать. Коротко кивнул, приветствуя друга. Друга ли теперь, правда...

— Ну здравствуй, — Артас поставил кружки на простой деревянный стол, так отличавшийся от изящной обстановки в покоях эльфа.

— Рад видеть тебя в добром здравии, — осторожно ответил Кель’тас. Он задумчиво оглядывал паладина. Выглядел тот вполне здоровым — разве что на левой половине лица кожа всё ещё была слишком свежая, не обветренная и загрубевшая. Да топорщился на голове с этой стороны короткий ёжик волос. Привычные длинные пряди, уцелевшие справа, смотрелись весьма странно.

— Джайна не дала обрезать, — поняв, куда смотрит эльф, пояснил Артас.

— Узнаю её, — губы Кель’таса тронула едва заметная улыбка, впрочем, тут же исчезнувшая. — Как она?

— Тоже не верит, что это был ты, — легко ответил Артас, и у Келя камень с сердца свалился. Это был всё тот же открытый, местами чересчур наивный паладин, каким и был до покушения.

— Я рад, — тихо заметил эльфийский принц, и Артас его понял. Хлопнул по плечу, широко ухмыльнувшись.

— Я тебя сколько знаю? Если тебе когда и потребуется от меня избавиться, ты сделаешь это чужими руками, бладская ты морда! — хохотнул он и удивленно нахмурился, почувствовав, как буквально закаменели мышцы эльфа под его рукой.

— Как ты меня назвал? — длинные уши дёрнулись, когда Кель’тас резко поднял голову.

Артас, чуть покраснев, медленно опустил руку и отступил к столу. Взял бутыль, будто та как-то могла помочь, повертел в руках, чувствуя пронзительный взгляд не сводящего с него глаз эльфа.

— Хочу довести до твоего сведенья... — голос Кель’таса был странно, отрешённо спокоен, — эльфами крови мы станем... совсем не скоро.

Артас уставился на него, абсолютно не обратив внимания, что бутылка хрустнула, а по его руке потекло вино, быстро смешиваясь с кровью.

— Позволь узнать, мой друг... Откуда ты знаешь этот язык?

— Вероятно, оттуда же, откуда и ты, Артас... — Кель’тас осторожно потянул его за рукав, отводя руку паладина так, чтобы он не запятнал кровью одежду. — Или как мне тебя называть?

— Да так и называй... А как звать тебя?

— Так же, — эльф задумчиво глядел на Артаса. — Ты намерен истечь кровью, дабы сказали, что я опять попробовал тебя убить?

Паладин только сейчас обратил внимание на расколотую бутыль, оглядев её так, будто видел впервые. Разжал ладонь, и большая часть осколков упала в лужу на полу.

— Позволь, я помогу, — предложил Кель, указав на те, что вонзились в плоть. Артас медленно кивнул и молчал всё время, пока севший обратно на табурет эльф вытаскивал стекло.

— Всё, вроде... — наконец сообщил Кель’тас. Огляделся, ища, обо что бы вытереть вымазанные в крови пальцы. Артас, ладонь которого на секунду окутало сияние света, таким не заморачивался и вытер её прямо о столешницу. Глядя на это, Кель молча промокнул пальцы краем мантии, заслужив удивлённый взгляд принца.

— Итак? — нарушил повисшую тишину всё тот же эльф. — О чём ты хочешь спросить?

— Сколько ты тут? — медленно уточнил Артас.

— Больше семидесяти лет, — легко ответил Кель’тас, заслужив ещё один изумлённый взгляд. — А ты?

— Лет десять.

Надо же, значит, мальчишка уже был не совсем самим собой ещё практически с самой первой их встречи, отметил Кель.

— Я думал, кроме меня никто о будущем не знает, — помолчав, заметил Артас.

— А как же Медив? — поднял бровь Кель’тас, становясь всё тем же слегка ироничным эльфом, которого всегда знал паладин.

— По-моему, он старый шарлатан, — проворчал Артас, — и у него не очень-то и получилось.

— А что сделал ты? — уточнил Кель. Артас снял с пояса молот и молча положил его на стол. Эльф некоторое время рассматривал выточенное из зачарованного кристалла оголовье.

— Теперь мне есть что противопоставить зову Нер’зула!

— Я рад, — серьёзно кивнул Кель’тас и, предвосхищая следующий вопрос, ответил сразу. — Я собрал новый магический орден для отражения атаки Плети.

Он, еще только попав сюда, отлично понимал, что если все паладины прошляпили культ Проклятых... Если уж его адепты были в каждой, даже самой захудалой деревушке... Нечего было и надеяться остановить эту махину изнутри. Не полыхнёт в одном месте — значит, завтра загорится в другом. Не Стратхольм — значит, какой ещё город. Не зерно — о, зерно-то он уже знал, как остановить, продумывал не раз! — так придумают ещё что-нибудь, например, отравят колодцы. Или дешёвое вино. Вариантов было множество.

А у него вышло сделать то, что не смог сотворить Медив со своей репутацией предателя.

У него получилось заручиться поддержкой в Даларане. Заставить поверить себе. И принц Кель’тас лишь выжидал, неторопливо плетя кружево интриг... До того злополучного дня.

— Я тоже, — гордо улыбнулся Артас.

— Что? — Кель, кажется, даже вздрогнул.

— Я рассказал всё Утеру.

Эльф закашлялся, резко замолчав, когда сердобольный паладин потянулся похлопать его по спине.

— А что именно ты ему рассказал? — быстро уточнил он.

— Про Нер’зула, — начал перечислять Артас, — про Нордскол и Плеть, про Фростморн... Кстати, туда уже плывет Мурадин. Ещё тогда хотел взорвать этот меч... Ну, теперь он захватил достаточно взрывчатки и дворфов! Я обещал назвать этот кратер в его честь!

— Кратер имени Дворфа, — как обычно, не то издеваясь, не то шутя, кивнул Кель’тас.

— Именно! — согласился не понявший иронии Артас. Эльф вздохнул.

— Как думаешь, всё скоро начнется? — тем временем продолжал Артас. — Я думаю, мы сумеем изменить ход истории, тем более теперь, вдвоём!

— С этим справляются уже и без нас, — огорошил его Кель’тас.

— А? — не понял паладин.

— Покушение, Артас, покушение... Именно из-за него я сижу тут уже почти месяц. Между прочим, всё это время я вынужден выслушивать речи уважаемого лорда Гаритоса... — Кель устало потёр виски. — Я начинаю полагать, что отсутствие магии в этой камере скорее радостно. Особенно для него.

— А он хорошо отзывался о тебе, — с укором заметил Артас. — Говорил, что подобной заботой, которой удостоился принц Кель’тас, стоит окружить и всех его подданных.

Кель глянул на Артаса исподлобья.

— Вероятно, ты плохо помнишь этот момент сюжета.

— Именно поэтому я попросил отца не давать лорду Гаритосу заниматься расследованием этого покушения, — ответил Артас, вызвав очередной вздох Кель’таса. Определённо, кто бы ни вселился в Артаса, он так и не смог изменить этого паладина.

— Я, собственно, с радостной вестью к тебе шёл: маги сочли, что ты вполне контролируешь себя и не подвержен ничьему влиянию, так что твоё заключение скоро закончится, — спохватившись, сообщил Артас. — Правда, лорд Гаритос, беспокоясь о твоём здоровье, настаивал на дополнительных осмотрах...

— Артас! — не выдержав, повысил голос Кель’тас.

— Что? — не понял паладин.

— Ничего. Довольно о лорде Гаритосе.

— Как скажешь, — пожал плечами Артас. — Я тогда пойду. Там Джайна ждёт...

— Передавай ей привет, — кивнул Кель.

— Обязательно... — слегка подозрительно взглянул на него Артас и вышел, забыв кружки.

В ту ночь Артас не спал, как и Кель.

Всё дело было в пафосно и пышно обставленной церемонии освобождения, которая, начавшись после полудня, затянулась чуть ли не до заката. Сколько слов было сказано, сколько изысканных обещаний, извинений и оскорблений вплетено в длинные речи...

Как Кель выдержал всё это — Артас не понимал. Даже его при всей выучке иногда так и подмывало дать кому-нибудь молотом по макушке, дабы умолк наконец.

Теперь голова раскалывалась у самого принца, и он маялся, не в силах заснуть. В многострадальную голову лезли мысли.

Надо же... А ведь, оказывается, он никогда не встречал настоящего принца Кель’таса. Больше семидесяти лет? Артас встретился с ним в свои почти одиннадцать.

Он очень хорошо помнил этот момент... Да и вообще всё, что произошло с появления в этом мире. От старого остались лишь обломки. Да и какой мир был у мальчишки, прикованного болезнью к кровати? Ни друзей, ни недругов — ничего из того, что бывает у обычных мальчишек, только кусочек неба за окном, да книги и компьютер, купленный родителями в неясном порыве щедрости.

Он знал — они уже смирились. Подслушал один раз, того не желая, их разговор. Тогда и узнал, что его не вылечить. Просто ждать, пока всё не случится само собой. Нет, ему давали образование. Его ни в чём не ограничивали — насколько это было возможно. Кто знает: возможно, непоправимое случится через десятки лет. Но он стал... Просто уже мёртвым. Для тех, кто единственно были ему близки, его уже не было. Все их мысли, все их желания — всё сосредоточилось на младшем брате.

В ту ночь он думал, что наконец умер. А может быть, к нему просто пришел младший братишка и опять достаёт в своей наивной попытке развлечь. Далеко не сразу он понял, что сознание, с которым он пытается наладить общение, обитает в его собственном теле... Или же он обитает в его?

Молодой Артас и тот, кто попал в его тело, не сразу нашли общий язык. Один до последнего не верил, что это взаправду, другой раздражал своим уровнем развития, скорее подходившим напичканному знаниями семилетке. Но мостки через пропасть постепенно перекидывались. И в то утро в ордене паладинов проснулся не умирающий мальчишка — и не юный принц. Что-то новое. Кто-то новый, с дикой жадностью глядящий на мир вокруг.

Он упивался каждой минутой, каждым движением. Почти на год он забыл вообще обо всём — даже о том, что знал. Он спешил насладиться этим миром, этими красками, чувствами и ощущениями. Расплата пришла после: когда он наконец вспомнил, чем это может закончиться. Вспомнил, стоя в конюшнях и глядя, как появляется на свет его конь. Именно Артас дал ему имя — и именно в тот момент он понял, что назвал его так же, как звали коня того Артаса.

Лорд Утер никак не мог понять, что же произошло с его воспитанником в тот день. Мальчишка замкнулся в себе, от всех расспросов становясь лишь мрачнее. Артас и не знал, что подумал паладин тогда, когда он в конце концов не выдержал и сам пришел к нему с повинной. По крайней мере, паладины-лекари к нему в тот вечер заглянули.

Но с ним всё было в порядке. Юный принц лишь настаивал на том, что ему привиделась картина будущего. В красках расписывал многое, о чём знать попросту не мог. А потом лорд Утер, попытавшись разобраться в том, что рассказывал Артас, напал на реальные следы культа Проклятых. И после — поверил мальчишке.

Именно тогда Артас вплотную начал изучать магию Света.

С принцем Кель’тасом он познакомился немногим позже, во время одного из визитов делегации эльфов в Лордерон. Поначалу он не знал, как общаться с этим подчёркнуто холодным и вежливым эльфом, о чьей незавидной судьбе он был осведомлён. Скрывался, как и Кель, за бронёй этикета и официальщины, пока не понял, что эльфийский принц делает осторожные попытки поинтересоваться им самим, а не ролью, которую он играет.

Так у него впервые появился настоящий друг, пусть и старший. Всё же наставник, насколько бы он ни был близок, и товарищи по учёбе не были тем, чем стал для него Кель.

Несмотря на то что встречи двух принцев были редки, Артас сам тянулся к Келю. Истории эльфа, так не похожие на рассказываемое Утером, диковинные вещи и любопытные книги, что он привозил в подарок — всё это искренне интересовало его.

Интересно, Кель’тас нарочно делал это? Скорее всего.

Артас попытался поискать в душе хотя бы отголоски злости, но не нашёл ничего. Скорее уж сочувствие: эльф пытался изменить то, что уже и так было другим, не подозревая об этом. Но дружба его была искренна, в этом паладин был уверен.

Эта уверенность не пошатнулась даже тогда, на тренировочной площадке.

Крик эльфа: «В сторону!» — был настолько пронзителен и полон страха, что паладин, не задумываясь, отшатнулся, лишь потом поняв, что рядом расцветает не ослабленное заклятье, а полноценная огненная стена. Успел призвать магию Света, которая и спасла ему жизнь. Дальнейшее он знал со слов Джайны, которая наблюдала за их поединком с самого начала, и почти воочию видел, как всё происходило — так много раз пересказывала ему это девушка, пока он лежал, мучимый болью от ожогов.

Как Кель’тас аккуратно выронил на песок тренировочный меч, сложил руки на груди. Как спокойным, лишь чуть подрагивающим голосом объяснил окружившим его магами и паладинам, что кто-то посторонний влил силу в уже пущенное заклятье. Как уходил, даже под конвоем не утратив своего высокомерия, — и лишь раз обернулся, бросив взгляд на Джайну и суетящихся над Артасом лекарей.

О расследовании Артас знал, опять же, лишь со слов девушки. Лекари запрещали его беспокоить, но он всё равно вытягивал из неё любые новости. Не верил он, что это действительно сам Кель хотел его убить.

Кажется, в это не поверили и другие, потому что маги начали расследование. Даже нашли артефакт, который и исказил заклятье принца. Правда, самого Келя, говоря о его же благе, отправили в Аметистовую крепость, в место, где никакая магия не могла его коснуться.

«Хорошо всё-таки, что с него сняли все обвинения», — сонно подумал Артас. Он был готов менять судьбу мира единолично — но вдвоём это однозначно будет проще. А он, хотя и не знал точной даты, уже чуял: скоро. Со дня на день отдых в Даларане может быть прерван известием из дома, что ему пора возвращаться, возглавлять отряд, и тогда...

Всё пойдет по-новому.

Артас зевнул и наконец задремал, подумав напоследок, что нужно будет поговорить с Келем завтра, когда он немного придёт в себя.

— Доброе утро, Джайна, — Кель изящно поклонился, одарив девушку столь редкой улыбкой.

— Кель! — Джайна никак не ожидала увидеть его этим утром на своём пороге. Она-то думала, что эльф будет ещё минимум пару дней приходить в себя, но нет, вот он, спокойный, уверенный в себе, кажется, чуть смущённый. Наверное, все ещё не верит, что она тоже не считает его виноватым в случившемся с Артасом — хотя вроде бы вчера удалось сказать ему пару слов, попытаться успокоить: уж больно Джайне не понравился немного затравленный взгляд принца. Вряд ли бы кто ещё заметил это — только те, кто его давно знал. Только Артас и она, по сути-то.

Улыбнувшись в ответ, она в порыве чувств крепко сжала ладонь Келя.

— Зайдешь? Ты завтракал? Я купила свежих булочек, но их слишком много для меня одной!

Кель’тас удивлённо взглянул на неё, но ответил всё же положительно:

— С радостью.

У него были свои причины для столь раннего визита. Будь его воля — и впрямь бы не вылезал из своих покоев. Дело было даже не столько в усталости от свалившихся на него злоключений, сколько в том, что после пребывания в тюрьме и многочисленных осмотров, где его, его тело и его магию чуть ли не выворачивали наизнанку, он чувствовал себя невыносимо грязным. Умом понимал, что никакая вода тут не поможет, но поделать с собой ничего не мог. Однако, нужно было заниматься делами. Немалой тому причиной послужил краткий разговор с Артасом: паладин успел обмолвиться, что Джайна зовёт его в какой-то замок, а он не маг и не понял подробностей, но ему всё равно что-то неспокойно.

Пришлось идти разбираться.

Как ученице, несколько отличавшейся по рангу, Джайне не полагались такие роскошные апартаменты, как Кель’тасу. Но девушка всё равно сумела устроиться весьма уютно, в чём принц в который раз убеждался. Правда, сел не на низенький диванчик, который так и манил расслаблено откинуться на пухлые подушки, а на довольно неудобный пуфик, заставлявший держать спину чересчур прямо.

— Как ты? — встревожено спросила Джайна, поставив на крохотный столик поднос со снедью. — Я за тебя переживала...

— Я в порядке. Благодарю, — Кель принял из её рук чашку. — Что со мной могло случиться хуже, чем уже случилось?

— Там не было магии, а это могло на тебя плохо повлиять! — выпалила Джайна. — Я читала о таком. Ты ведь оказался отрезан от Солнечного Колодца!

Кель удивлённо взглянул на неё. Ну, хотя кто знает, какие книги в библиотеке архимага. Нужно будет спросить его на эту тему.

— Я был там не так уж и долго, — ответил он. Осторожно отпил чаю. Джайна, сжав свою чашку обеими руками, смотрела на него. Внешне Кель’тас и впрямь ничуть не изменился — но она отлично помнила его тогда, за щитами тюремной камеры. Маги поначалу настолько перепугались, что отправили его не в обычное, просто экранированное помещение, а поместили в безвременье, рядом с особо опасными заключёнными.

Она тогда отчаянно цеплялась за Артаса, а тот обнимал её здоровой рукой, столь странный в напяленном на него лекарями балахоне. Вставать ему уже разрешили, а вот носить латы — ещё нет.

«Я запомню эту картину навсегда», — сказал тогда Артас, глядя на замершего в неподвижности, отрешённого и какого-то абсолютно беззащитного Кель’таса. И Джайна поняла, что она это тоже никогда не забудет.

— У тебя была какая-то идея? — вывел её из задумчивости голос Келя.

Джайна порозовела, подняв голову. Кель’тас внимательно глядел на неё, как в детстве, когда она придумывала им с Артасом очередной практически невыполнимый план.

— Ну, я тут подумала... Есть место, где можно достать много интересного!

— О? И где же?

Девушка, уже давно привыкшая к чуть ироничной манере общения эльфа, поняла, что пока она его скорее заинтересовала.

— В старом замке Медива! — выпалила она.

Другой бы поперхнулся. Кель же только отвёл в сторону руку с хрупкой чашечкой и задумчиво поглядел на Джайну.

— Кто тебе это посоветовал? — сухо уточнил он.

Джайна тут же озвучила заранее заготовленный ответ.

— Никто, я просто нашла записи Аметистового Ока. Замок запутанный, да, но пройти вполне можно... — она резко осеклась. — Что?

Взгляд Кель’таса был крайне задумчив.

— По моим данным, исследователи не продвинулись дальше пары первых залов... Джайна, я вижу, что ты что-то недоговариваешь. Расскажи мне?

— Кель, я просто знаю, — упрямо повторила Джайна. — Почему ты мне не веришь? Там ничего такого... Ну в шахматы поиграть, подумаешь... Ты хорошо играешь!

— Замок одного из величайших магов в истории... Провидца... Кстати, вполне себе живого на нынешний момент... Джайна, о чём ты вообще говоришь? Какие шахматы? — Кель нахмурился. — Ты точно здорова?

— Кель!

— Джайна... После покушения на Артаса, после того, как этим подставили меня... — он осторожно поставил чашку на поднос, наклонился вперёд, вглядываясь в лицо девушки. — Скоро грядут тёмные времена. Скажи мне, кто рассказал тебе об этом замке? Джайна, только честно.

Девушка невольно насупилась, как в детстве, когда Кель’тас таким же тоном спрашивал, что именно она натворила. И убеждал её, маленькую упрямую девчонку, что он не сможет помочь ей, если он не будет знать, из каких именно неприятностей её нужно вытаскивать.

Наверное, это и стало причиной вырвавшихся слов:

— Кель, у меня, наверное, было видение... Я не знаю, как это назвать...

— Говори, — мягко попросил эльф, внутренне напрягаясь. Но Джайна этого не заметила.

— Помнишь, я тогда заболела сильно? Когда домой ездила...

— Помню, конечно. Артас и я сильно волновались о твоем здоровье, — кивнул Кель’тас. Это было месяца два назад, и он после даже толком и не пообщался с вернувшейся в Даларан Джайной: девушка ещё плохо себя чувствовала. Только-только начала поправляться — случилось покушение.

Джайна молчала, не зная, как признаться. Как сказать, что она — не она? Смешно сказать... Она и эту идею с замком Медива выдумала лишь затем, чтобы не сойти с ума от страха.

Подумать только, она — и Джайна! Или она — Джайна? Девушка так до сих пор не нашла ответа на свой вопрос. Вся её память походила на слоёный пирог: воспоминания наслаивались друг на друга, смешивались, и она уже не была уверена, где чьё. То же самое происходило и с ней самой. Где её реакции? Где Джайны?

Кто боится, что Кель отвернется от неё, сочтя сумасшедшей? А кому так сложно и легко одновременно выбрать между ним и Артасом? А кто просто уверен, что это — друг, который никогда не предаст и не бросит? А кто видит мёртвое серое лицо над торчащим из груди мерцающим кристаллом?

Голова отказывалась работать. Джайна сжала её руками, сдавила, будто уталкивая на место лезущие мысли. Прошелестела мантия: это эльф встал и подошёл к ней. Осторожно сел рядом, не понимая, что происходит.

— Джайна?

— Кель, я — это не я! — выпалила она. — В меня тогда будто кто-то другой вселился... Только не демон, просто другой человек! И он знает всё, что будет...

Она резко замолчала, боясь, что сейчас эльф встанет и пойдет за лекарями или просто скажет, что она одержима.

Вместо этого Кель неожиданно обнял её. Не так, как Артас, а просто, успокаивая и поддерживая. Почти тут же отпустил, но не отодвинулся.

— Джайна... Я думаю, ты не сильно удивишься, узнав, что ты не одна такая?

— Кель?!

— Я тут семьдесят лет. Артас — десять... — он совсем непохоже на себя усмехнулся. — И мы оба знаем, что скоро грядет.

Дверь Артас открыл не сразу. Келю с Джайной пришлось стучаться минут пять, пока паладин сонно не уточнил, кто там.

— Доброго утра, Джайна! — просиял он, увидев девушку на пороге. — И тебе, Кель...

Тот кивнул, дождавшись пригласительного жеста, шагнул в комнату. Джайна как-то неуверенно прошла следом, поглядывая из-под ресниц на Артаса.

— Что-то случилось? — нахмурился паладин, завидев такое. Кель’тас поглядел на Джайну, не знавшую, как начать разговор, на всё более недоумевающего Артаса и решил, что проще и быстрее будет объяснить всё самому. На тонкие губы невольно наползла улыбка.

— Артас, позволь представить тебе леди Джайну, — он взял руку девушки, церемонно, будто на каком торжественном балу, подведя её к ошалевшему паладину. — Прибыла в этот мир два месяца назад.

Джайна вспыхнула как маков цвет, вырывая ладонь из пальцев эльфа.

— Кель, ты..! Ты!

— Погоди, что всё это значит? — Артас осторожно взял закипающую девушку за плечи, развернул к себе: — Джайна?

Та отвела взгляд.

— Артас, я... Не та, которую ты знал до этого, — убито объяснила она. — Я действительно уже не понимаю, кто я... Но тебя я люблю! А Келя...

Последнее прозвучало весьма угрожающе. Но хорошего настроения Кель’таса это ни капли не испортило. Кажется, эльф искренне наслаждался ситуацией.

— Если вы разобрались со знакомством, позвольте напомнить: мы трое должны спасти Азерот от Плети, — заметил он.

— Джайна, нам нужно о многом поговорить... Не здесь, — проигнорировав его, протянул Артас. Выдержав паузу, в течение которой улыбка Келя становилась все шире, а лицо Джайны — всё унылей, он закончил:

— Например, о воргенах.

Длинные уши Кель’таса едва заметно дёрнулись, выдавая его удивление. Он открыл было рот, собираясь что-то сказать, когда в окно влетела отливающая золотым полупрозрачная птица. Уронив к ногам эльфийского принца свиток, она растворилась в воздухе.

Кель, посерьёзнев, подобрал его, сломал печать. Несколько секунд вчитывался в написанное, потом поднял голову, глядя на замерших Джайну с Артасом.

— Началось, — коротко и тяжело сказал он. — Медив прибыл к Траллу.

Артас, отпустив Джайну, молча шагнул к сундуку, на котором были сложены его доспехи. Девушка с эльфом в тишине наблюдали, как он экипируется.

— Молот не бери. За мной, — Кель стремительно прошёл мимо, задев его краем плаща.

— Но...

— Быстро.

Спокойный голос Келя, даже самую малость не повысившего тон, почему-то заставил принца подчиниться.

Прохожие невольно оборачивались им вслед. К компании двух принцев и одной волшебницы в Даларане уже привыкли. Но чтобы они вот так вот целеустремлённо куда-то шли с хмурыми лицами... Такое случилось впервые.

Едва очутившись в своих покоях, Кель развёл бурную деятельность. Джайна с Артасом невольно отступили к двери, стараясь не попасться ему под ноги. Эльфийский принц действовал методично и чётко. В простую кожаную сумку опускались какие-то свитки, несколько амулетов, на столе появилась пачка исписанных пергаментных листов.

— Артас, мне требуется твоя подпись здесь, — велел Кель, указав на единственный чистый листок.

— Зачем? — не понял паладин, всё же опускаясь в неудобное, слишком маленькое для него кресло. Откупорив пузырек с чернилами, он поставил на листке угловатую, будто мечом вырубленную подпись.

— Тралл не должен прорываться с боем сквозь ряды стражи, — Кель вытащил из тайника три тёмных тряпичных свёртка и замотанную полосками ткани кувалду, сжимая её обеими руками протянул поднявшемуся из-за стола Артасу. — Это тебе.

— Гм, — Артас принялся разматывать оружие, краем глаза косясь в сторону севшего на освободившееся место эльфа. Тот внимательно оглядел подпись, окунул перо в чернильницу. На бумаге появилась вторая подпись, удивительно похожая на первую. После пары попыток добившись идеального, с его точки зрения, сходства, Кель’тас придвинул к себе стопку пергамента и принялся подписывать каждый из них.

— Приказы пропустить отряд? — захлопала глазами Джайна, взяв один. Она узнавала этот угловатый почерк, листы будто и впрямь были исписаны рукой людского принца.

— Это единственный бескровный вариант, — не прекращая своего занятия, ответил Кель’тас.

— Кель! — рявкнул сзади Артас. — Откуда у тебя... это?!

Наконец развернув молот, он теперь с брезгливостью и странной жадностью взирал на него. Неудивительно: оружие Сумеречного Молота паладину держать было просто противно, но сила пропитавших его заклятий...

— Это имеет какое-то значение? — присыпав песком последний пергамент, Кель встал, убирая готовые приказы в сумку. Повесив её на плечо, он огляделся, убедившись, что ничего не забыл, и взял один из тёмных свёртков, бросив два других Джайне и Артасу.

— Плащи тоже Сумеречных? — уточнила девушка, разворачивая ткань.

— Крови нет, — отметил Артас, оглядывая свой.

— Просто плащи, — спокойно ответил Кель. Джайна, глядевшая на него, закусила губу, чтобы не рассмеяться. Уже надев плащ, эльф теперь скалывал каким-то зажимом уши, загибая их к затылку. Морщился — наверное, это было не очень приятно, но выглядело столь уморительно...

Наконец он надел капюшон, скрыв неподобающее зрелище от посторонних глаз.

— Джайна... Теперь дело за тобой. Ты должна открыть портал к Траллу.

Девушка испуганно взглянула на него; будто защищаясь натянула капюшон на самый нос.

— Но я не смогу!

— Сможешь, — твёрдо ответил Кель’тас. — Вспомни, как ты открывала порталы к нам, где бы мы ни были?

— Но вас я знаю!

— Джайна, ты знаешь и Тралла, — Кель’тас шагнул ближе, положил руку ей на плечо, — вспомни его. Вспомни его голос. Лок’тар Огар, братья, — произнес он такую знакомую фразу.

— Ты сможешь, я в тебя верю! — с убийственной серьёзностью подтвердил Артас, взвесив в руке молот и приобняв Джайну за талию.

— Соберись, Джайна.

Два столь родных голоса поневоле заставляли поверить в себя. Хотя бы попытаться. Джайна закрыла глаза, вспоминая лицо Тралла. Нет, лицо как у всех орков. Вот голос... Спокойный, глубокий, чем-то похожий на голос Артаса, но не такой звонкий, с рыкающими нотками...

— Держитесь, — твёрдо сказала она, начиная плести заклятье.

* * *

Мерно взмахивая крыльями, пролетел над лесной тропинкой ворон.

Шаги волка, мягко ступавшего по утоптанной земле, были почти не слышны. Тралл смотрел вслед птице, когда кусты у тропинки зашевелились, и из них выступили три закутанные в чёрные плащи фигуры.

Пальцы орка плотнее сжались на рукояти молота, готового в любой момент разразиться цепной молнией.

— А вы кто такие? — глубоким голосом поинтересовался он.

Одна из фигур медленно, показательно мирно подняла руки, скидывая скрывавший лицо капюшон. На него взглянули пронзительно-зелёные эльфийские глаза.

— Тром-ка, вождь. Я принц Кель’тас Солнечный Скиталец, — с лёгким поклоном представился эльф.

— Тром-ка. Мое имя Артас Менетил, принц Лондерона, — самый массивный из незнакомцев стянул капюшон. Тралл сощурился, заметив его в опущенной руке странный молот.

— Тром-ка. Меня зовут Джайна Праудмур, — неуверенно представилась последняя, светловолосая девушка.

— Тром-ка... — медленно ответил Тралл, — что привело вас в мои земли?

— Вождь! Не только к тебе прилетал вещий ворон, — выступив вперёд, начал Артас, — мы знаем о грядущих бедах и...

— Ты не среди придворных, принц, — спокойным голосом перебил его Тралл. Артас обижаться не стал, а перешёл к делу.

— Все мои люди должны остаться живы. Ты же со своими орками мирно уйдешь своим путём.

— Эта птица несдержанна на клюв... — медленно заметил Тралл. Откуда-то издалека донеслось воронье карканье. Все как-то притихли.

— Почему я должен верить людям? — первым продолжил разговор орк.

Джайна кашляла.

— Принц Кель вообще-то...

— А я ему и не верю, — всё так же спокойно ответил Тралл. Кель и бровью не повёл.

— Юный вождь, это не есть ловушка, устроенная людьми.

— Принц Артас, чем вы можете подтвердить его слова? — словно не замечая эльфа, поинтересовался Тралл.

— Здесь карта, на которой помечены все патрули и заставы. Для каждой из них есть приказ пропустить вас, — Артас принял у Кель’таса завёрнутый в промасленную бумагу свёрток. — Мы встретимся с вами в конце пути и телепортом отправим в порт, где вы получите корабли.

Тралл покачал головой.

— Чем можете подтвердить, принц? Своим словом?

— Клянусь Светом и своей честью! — Артас ударил кулаком по нагруднику, напрочь забыв, что Кель зачаровал его доспехи, внешне превратив их из паладинских в доспехи Сумеречного молота.

На лице Тралла проскользнуло недоверие при виде такой светлой клятвы столь тёмным знаком.

— Любопытны знаки Света... Леди Джайна, а чем можете вы подтвердить слова ваших спутников?

Джайна, не ожидавшая такого, замялась и ляпнула первое, что пришло в голову.

— Я верю им.

— Мне придётся удовлетвориться этим, — мрачно заключил Тралл. Орк чуть тронул поводья, и шагнувший вперёд волк обдал лицо Артаса горячим дыханием. Тралл медленно взял пакет, всё ещё ожидая подвоха... Но... Ничего. Только с искренней симпатией смотрела на него девушка. По лицу эльфа нельзя было прочесть ни единой эмоции.

— Мы вскоре увидимся, юный вождь, — сказал он.

— Заг-заг. Принц Артас, один совет вам: я вижу, вы уже сменили молот. Но не меняйте его второй раз, на меч.

— Откуда столь странные мысли, юный вождь? — чуть приподнял длинную бровь Кель.

— Птица, — сказал он, не оборачиваясь. Ездовой волк двинулся дальше, не обращая внимания на очередное отдалённое карканье.

* * *

— Как думаешь, сработало? — Джайна нервничала, то принимаясь расхаживать по краю поляны, то присаживаясь на колено к Артасу, безмятежно ожидавшему, устроившись на нагретом солнцем камне. Молот покоился рядом, рука принца небрежно лежала на рукояти.

— Он придёт, — вместо него ответил Кель’тас, что, сложив руки на груди, стоял рядом, недвижимый, будто статуя.

— Но эти его орки... Гром Задира, опять же! — кулачки девушки сжались.

— Тралл сумеет с ними управиться. Он вождь Орды, пусть еще и молод, — всё так же спокойно ответил Кель. Чуть повернул голову, прислушиваясь.

— Идут.

Волчья морда, первой появившаяся на поляне, заставила Джайну облегчённо выдохнуть. Всё-таки у него получилось! Ну и у Келя тоже, с его идиотской придумкой.

— Вождь, — медленно кивнул Траллу Кель’тас.

— Принц, — чуть склонил голову тот. Что бы ни привело сюда эту троицу с их безумным обещанием — они уже сдержали его наполовину. Ни один его орк не пострадал, если не считать пары выбитых своими же зубов, когда успокаивали самых непонятливых.

Более того... Среди приказов даже обнаружился тот, который позволил освободить Грома Задиру, шедшего сейчас сразу следом за другом, и его клан. Это было... странно.

— Собирайте своих орков здесь, вождь. Мы откроем портал.

Гром Задира сжал пальцы на рукояти двуручной секиры.

— Брат, ты веришь им? — не позаботившись даже понизить голос, громыхнул он. — Этот их мальчишка со своей спутницей... Не говоря уж об этом... — орк сплюнул, метко попав на подол плаща принца Келя.

— Успокойся, Гром. Принц Артас поклялся Светом, а леди Джайна поручилась за них обоих, — с какой-то почти весёлой интонацией ответил Тралл.

— Светом?!! — рявкнул Гром Задира, указывая на доспехи Артаса. — Разуй глаза, брат!

Джайна сглотнула, глядя на всё выходящих и выходящих к ним орков. Напряжённые, недоверчивые, они тяжело косились на закутанную в чёрное троицу, заставляя девушку невольно отступать к мужчинам.

— Я могу поклясться Солнечным Колодцем, — мирно заметил Кель’тас.

Гром Задира перевёл на него бешеный и неожиданно весёлый взгляд.

— Да-а-а ну?! — взревел он.

— Тише, брат, — остановил его Тралл. — Я жду, принц Артас.

Тот покосился на кислое лицо Келя, глядящего на Грома Задиру, как на что-то весьма несвежее. Джайна, стоявшая рядом с ним, затравленно оглянулась.

— Я... Их же столько...

— Я дам тебе свиток и поделюсь силой, — успокоил её Кель’тас.

Девушка обречённо зажмурилась. Это было просто... просто... невыполнимо!

Но она это выполнит. Ради всех.

И, когда пришло время, она шагнула вперед и развернула свиток, уже не замечая множества обращённых к ней клыкастых лиц. Важно было только заклинание и две ладони на плечах. Невесомая, буквально горящая готовой передаться ей силой — Келя. Тяжёлая, но такая уверенная и надёжная — Артаса.

Мир разлетелся на куски, открывая провал портала.

Первые орки тронулись с места, проходя через него. Тралл дёрнул поводья волка, только когда вернулись разведчики, подтвердившие, что портал ведёт куда нужно.

Зелёные спины одна за другой исчезали в белом мареве. Артас, Кель и Джайна шли последними, закрывая портал.

Они стояли на склоне холма. Откуда-то издали слышались крики чаек, и ветер доносил запах моря. Джайна глубоко вдохнула, борясь с подступающим головокружением.

Сумела. Она не подвела никого. Пальцы Артаса сжались у неё на плече, помогая устоять на ногах. Пальцы Келя чуть мазнули на прощание, прежде чем он опустил руку. Даже сквозь ткань она показалась Джайне подозрительно холодной.

— Ждите здесь, — велел Кель’тас, натягивая капюшон, — я скоро вернусь, не один.

Под внимательным, оценивающим взглядом Тралла он медленно пошёл в обход холма и вскоре скрылся из виду, оставив Джайну и Артаса, тоже скрывших лица, наедине с весьма нервными орками.

Когда он вернулся во главе небольшого отряда стражей, орки схватились за оружие. Тралл поднял руку, призывая их к спокойствию. Он поверил этим людям и эльфу два раза. Третий и последний был сейчас. Отряд, который привел принц Кель’тас, был слишком мал — они растопчут его в момент, не думая...

— Этих, говорите, нужно переправить? — идущий рядом с принцем человек со знаками различия какого-то высокого начальства остановился, разглядывая орков. — Корабля три... Гм, нет, я могу выделить лишь два.

— Этого хватит, — прошелестел Кель тихим голосом, так не похожим на его обычную речь. Незнакомец скользнул взглядом по замершим Артасу и Джайне, чуть задержался на молоте и кивнул.

— Тогда выдвигаемся. Объясните им, что мои люди создадут видимость конвоя.

— Я слышал, человек, — спокойно ответил Тралл. Кель повернулся к нему.

— Вам придётся сделать небольшой крюк и высадить «конвой» на берег позже, — Джайне показалось, что он слабо улыбнулся под капюшоном. — Думаю, это не составит проблемы.

Тралл кивнул.

Всё прошло как по маслу.

Орки уже погрузились на корабли и были готовы отчалить. Тралл стоял у борта, глядя сверху вниз на оставшуюся на пирсе троицу. Гром, стоявший рядом с ним, скорчил весёлую рожу, смотря на принца Келя.

— Эй, тощий! — проревел он. — Понравился портал? Вижу, что да! Вспомнишь тогда, когда не сможешь клясться своим родником!

Тралл медленно, смутно знакомым жестом закрыл лицо рукой.

Кель смолчал. Он вообще молчал последнее время. Когда корабли наконец отплыли, Джайна обернулась к нему, чтобы сказать что-то ободряющее, и вскрикнула: эльф медленно осел на сырые доски, замерев на них сломанной куклой. Подавив рвущийся наружу крик: «Кель!», Джайна опустилась на колени рядом, прикоснулась к его руке. Пальцы принца были холодны как лёд.

— Ему требуется помощь? — спросил начальник порта, наблюдавший за отплытием вместе с ними. Как культист пробрался на эту должность, оставалось загадкой, но помощь он предложил искренне, считая их своими собратьями.

— Просто магическое истощение, — стараясь, чтобы голос не подрагивал, ответила Джайна. — Бери его и пойдём.

Артас наклонился, с некоторой заминкой подняв эльфа на руки. Это со стороны тот выглядел хрупким, а так тощее длинное тело оказалось весьма жилистым и крепким. К тому же приходилось поддерживать его так, чтобы голова не запрокинулась назад. Глупо было засветиться в самый последний момент.

Больше всего хотелось закинуть эльфа на плечо, пусть повисит вниз головой, всё равно не почувствует — но не под суровым же взглядом Джайны... Вот и пришлось, неловко сжимая одной рукой молот, другой прижимать Келя к себе, обхватив за плечи.

Они кивнули культисту, и Джайна создала телепорт. Теперь она поняла, зачем Кель велел ей беречь магию: им же ещё нужно было вернуться...

Едва она очутилась в знакомой комнате эльфийского принца, ноги подогнулись, и девушка с тихим всхлипом опустилась на так удачно оказавшийся рядом диван. Помявшись, Артас положил Келя рядом с ней, так что ноги эльфа свешивались через подлокотник.

Неуклюже поставил молот, содрал осточертевший плащ.

— Джайна... Ты как? — он наклонился к девушке, пытаясь заглянуть в её лицо. Джайна потянула капюшон, но снять плащ сил уже не было.

— Живая... Кель, с ним...

— Шкаф у окна, — донёсся еле слышный шепот, — третья полка. Пополам с водой, мне и Джайне...

Артас поспешил выполнить указание, пока девушка чуть сдвинулась, положив голову эльфа себе на колени. Появившееся на свет лицо было мертвенно-бледным, но длинные ресницы чуть подрагивали. Джайна осторожно расстегнула клипсу, стягивавшую уши. Эльф тихо благодарно выдохнул.

— Держи, — мрачно сообщил Артас, протягивая Джайне стакан. Та взяла его двумя руками, осторожно глотнула.

— Сироп?!

Кель не ответил. Поить его пришлось Артасу, и, даже несмотря на это, зубы эльфа то и дело стучали по краю стакана. Может быть, правда, вовсе не по вине слабости эльфа...

Немного полежав, приходя в себя, Кель’тас всё-таки открыл глаза, хотя неимоверно тянуло в сон. Не спасало даже дикое раздражение от понимания, что же напоследок пожелал ему Гром Задира, тоже оказавшийся не совсем тем, кем он был на самом деле.

— Кристалл, из подставки на столе, — слабо попросил он.

Артас отставил в сторону пустой стакан и подошёл к столу. То, что он принимал раньше за декоративное украшение, оказалось целым скопищем тонких гранёных кристаллов на изящной золотой подставке. Первый же попавшийся легко выпал из гнезда, стоило за него потянуть, и остался лежать на ладони паладина, переливаясь алыми искорками.

— Спасибо, — нашёл в себе вежливость поблагодарить Кель’тас, с трудом разламывая кристалл. Над осколками вспыхнул небольшой вихрь силы, потихоньку впитываясь в накрывшую его ладонь.

— Ты же ещё не блад! — пискнула Джайна.

Принц подождал, пока последняя капля силы мягко заполнит его тело, и кивнул.

— Естественно. Это всего лишь моя собственная мана, собранная и сконцентрированная для хранения.

— Но магию же впитывали только эльфы скверны...

— Джайна, дорогая, — щеки Келя чуть порозовели, а вместе с этим прорезался и привычный едкий тон, — как, по-твоему, мой народ получает энергию от Солнечного колодца?

— Приятно видеть тебя снова живым, — съязвила в ответ девушка, потом устало откинулась на спинку дивана, — а всё-таки, почему сироп?

— Поднять уровень глюкозы в крови, — коротко ответил он, потом открыл глаза, глядя на паладина, — Артас?

Тот оторвался от созерцания молота, который вертел в руках.

— Что тебе?

— Ты думаешь оставить его себе? — предположил Кель’тас.

— Я принц, и я имею право. С ним я сокрушу демонов!

— Артас, это молот Сумеречного братства.

— Теперь он принадлежит мне.

— Как Фростморн? — хмыкнул Кель.

— Фростморн принадлежит истории, он уже наверняка взлетел на воздух. Уж я-то Мурадина знаю! — хохотнул Артас и тут же посерьёзнел. — Но это произведение кузнечного ремесла ещё послужит благим целям.

— Ты же не хочешь вопросов от лорда Утера? — предпринял последнюю попытку Кель.

— Не хочу. Именно поэтому я и пошлю сейчас за ним, чтобы самолично рассказать ему о найденном среди трофеев оружии великой силы.

Кель’тас сдавленно застонал.

— Принц Артас... Я был лучшего мнения о ваших умственных способностях... Плащи — в тайник. И подойди сюда, я морок сниму!

Воистину, паладина из Артаса не мог вытравить никакой чужой разум.

День давно перевалил за полуденную отметку, когда в дверь комнаты кто-то забарабанил.

— Войдите, — откликнулся Кель’тас, понимая, что это тот, кого они все так долго ждали.

Скорее ворвавшийся, а не вошедший в комнату Утер замер, оглядывая их.

Джайна, дремавшая, откинувшись на спинку дивана, сонно глядела в ответ. Потом перевела взгляд на принца Кель’таса, все ещё подозрительно бледного и квёлого, и подумала, что ей надо бы смутиться того факта, что он по-прежнему использует её колени как подушку. Но то ли ей было всё равно уже, то ли она и впрямь теперь не воспринимала подобное как что-то особенное.

Тем более вид Келя вызывал мысли лишь о жалости, а не о чём-то еще.

— Утер? — Артас поднялся навстречу наставнику.

— Принц Артас, я желаю знать, — официально обратился к нему паладин, хотя в голосе то и дело проскальзывали нотки бешенства, — почему ваш гонец оторвал меня от поиска орков, которые пропали со своих земель? И главное, принц Артас... Что вы скажете об этом?

Артас с замиранием сердца взял протянутый ему знакомый лист пергамента. Нахмурился, делая вид, что читает, хотя глаза лишь бездумно скользили по строчкам.

— Думбодил? — слабо уточнил Кель. Все обернулись к нему.

Тонкий палец эльфа указал на загнувшийся край пергамента, на котором была выведена подпись. Артас вчитался внимательней и понял, что, несмотря на знакомые очертания...

— Утер, где ты взял это?

Паладин буквально выхватил у него листок, вчитался... Судя по всему, он так же, как Артас и стражники, получившие этот документ, увидел знакомую подпись, но не вглядывался в буквы.

— Мальчик мой... — тон паладина изрядно потеплел, но, тем не менее, он уточнил: — Это точно писал не ты?

— Клянусь Светом! Утер, за кого ты меня принимаешь? Я лично найду того, кто так поиздевался над моим именем!

— Я сам займусь этим, — мрачно ответил Утер.

— А что случилось? — осторожно спросила Джайна, делая вид, что не в курсе произошедшего.

— Прошу прощения, леди Джайна, что не поздоровался сразу, мое почтение, принц Кель’тас, — вспомнил наконец о правилах приличия Утер. — Видите ли, леди Джайна, орки... Кто-то именем принца Артаса открыл им дорогу, освободив при этом одного из их вождей. Но, смею вас заверить, ваш дядя, коего вы хорошо знаете, поклялся пустить на дно украденные ими корабли.

— Я слышал от коллег, что грядёт сильная буря, — заметил Кель. — Надеюсь, ему всё же удастся выполнить задуманное.

Суровое лицо Утера осветила отеческая улыбка.

— Маги... Маги, мой дорогой эльф. То, что есть в составе команд наших кораблей, и то, чего нет у этих орков, привыкших заклинать в степях. Вне всякого сомнения, мы истребим их.

— Не стоит больше об этом, — заметил Кель’тас, — по-моему, все эти разговоры изрядно напугали леди Джайну.

Девушка и впрямь слегка спала с лица, но Утер хотя бы взглянул на неё, а не на тоже побледневшего Артаса.

— Лорд Утер, — тем временем обратился к паладину Кель, — как продвигается расследование покушения на принца Артаса? У вас нет ощущения, что всё это — звенья одной цепочки?

— Мы давно думаем об этом. Но нельзя забывать о неком культе Проклятых, — Утер коротко взглянул на Артаса. — Кстати... Откуда у тебя этот молот, юноша?

— Утер! Насчет этого я тебя и звал. Я нашёл его среди трофеев, и он поможет мне сокрушить тех демонов, о которых я тебе говорил, — он протянул молот паладину, который недоверчиво взял оружие.

Некоторое время Утер осматривал его.

— Это сильная вещь, юноша, — явно пытаясь справиться с противоборствующими чувствами, протянул Утер, — полагаю, и в самом деле, он может сослужить службу Свету.

Кель, про которого все забыли, страдальчески зажмурился, а Утер как ни в чем не бывало продолжил.

— Я лишь отдам его нашим жрецам, дабы те освятили его и перековали в оружие, достойное паладина.

— Я рад, что ты понял меня! — просиял Артас.

— Как бы этот молот не оказался во власти какого-нибудь демона, — мрачно изрёк Кель’тас.

— Не волнуйтесь, принц Кель’тас, — покровительственно сказал Утер, — наши жрецы уничтожат любую тень зла в этом оружии.

Клетка, сделанная из широких полос металла, с протяжным скрипом раскачивалась на цепи. Возможно, цепь скрипела бы меньше и меньше действовала на нервы, если бы её кто-нибудь смазал.

Но паладинам на это было как-то наплевать.

Или это была такая изощрённая пытка для пойманного некроманта?

— Пожалуй, стоит взять этот приём на вооружение, — тихо заметил сам себе сидевший в клетке Кел’Тузед, мрачный и возмутительно живой.

Живым он и должен был оставаться, несмотря на то, что очень хотелось умереть. По плану повелителя он должен был пасть от руки будущего Короля, а не от собственной волшбы. И не оттого, что откажется есть то, чем потчевали «гостя» треклятые паладины.

И, желательно, не от стылого ветра, до костей проморозившего его старое тело. На допросах порой его ответы разбирали с трудом: некромант второй день изрядно гнусавил.

Вздохнув, он поплотнее укутался в порядком потрёпанную мантию.

Ворон, сидевший на столбе, к которому была привязана клетка, хрипло каркнул и принялся точить клюв о потемневшую от дождей деревяшку.

* * *

— Вот так выглядит манагорн, — Джайна протянула сидевшему за столом Келю набросок. Конечно, всё было очень схематично, несмотря на то, что вспоминали они вдвоём с Артасом — просто в памяти обоих всплывали в основном гигантские трубопроводы, по которым бежали потоки энергии.

Кель’тас тем не менее отнесся к рисунку со всей внимательностью.

— Они тянули силу из Пустоверти и запасали в Крепости Бурь, — продолжала Джайна. — Совершенно не представляю, как это происходило, но энергии там накопилось неимоверно много!

— И ты разрядил её на себя, — со странным выражением заметил Артас.

— Вот как... Что со мной случилось после этого?

— Ты окончательно сошёл с ума и был убит, — пожал плечами Артас. — Перед этим бросив в бой с атакующими всех своих советников.

— Советников?

— Светокрад Таладред, лорд Сангвинар, — с трудом припомнила Джайна.

— Главный инженер Телоникус, — вспомнил ещё одного принц Артас, но вот имя четвёртой, волшебницы, они так и не смогли назвать.

— Не стоит, — поднял руку Кель. — Да, похоже я действительно сошёл с ума...

— Но это ещё не всё! — заверил его Артас.

— Что ещё? — невольно удивился принц эльфов. С его точки зрения, после смерти наступал уже полный конец, если не принимать во внимание, конечно, войска Плети и Отрекшихся. Которых в этом мире, по счастью, ещё толком не было.

Ещё.

— Тебя воскресили демоны.

— Сам Кил’джеден, — подтвердила Джайна. — Вставил в грудь вот такой кристалл, — она показала примерный размер, — с чем-то вроде Скверны — и ты попытался призвать его в Азерот ещё раз, через Солнечный колодец.

— Удачно? — медленно уточнил Кель.

— Почти, — отмахнулась Джайна. — Он высунулся по пояс, прежде чем его загнали обратно.

— Прорываться к нему пришлось через всех оставшихся с тобой эльфов, — припомнил Артас. — Не знаю, правда, насколько это уже были эльфы... А сам ты ждал в конце, надеясь победить нас в одного.

— Не иначе как авторитетом... — пробормотал Кель себе под нос.

— Что, прости? — не понял Артас.

— Ничего, друг мой. Просто одна из любимых фраз моего учителя-рейнджера, — принц устало потёр лицо ладонями. Опустил взгляд на стол, заваленный исчерканными листами.

Они сидели тут уже не первый час. Артас с Джайной, помнившие больше него, пусть и отрывочно, рассказывали всё подряд. Кель’тас сам не знал, что может пригодиться, и потому старался выстроить события по хронологии, заодно делал пометки, если что-то казалось ему интересным. О своей судьбе он спросил скорее из чистого любопытства — понимал, что всё уже вряд ли повернется так.

Но имена своих предполагаемых советников он запомнил. На всякий случай.

Порывшись среди бумаг, он извлёк свиток. Развернул его, взял перо и вычеркнул несколько строк, дописав примечания.

— «Есть вероятность сойти с ума»? — уточнила Джайна, наклонившаяся над столом и прочитавшая приписку напротив строчки «Энергия Скверны». — Кель, что это?

— Возможное будущее моего народа, — Кель’тас медленно проглядывал список.

Не такой уж и длинный, он пока не вызывал у него особого энтузиазма.

Дописав «Энергия Пустоверти» и рядом с этим «демоны» и знак вопроса, эльф откинулся обратно на спинку кресла и задумался.

— Мы можем чем-то с этим помочь? — указал на свиток Артас.

— Если только вам известны какие-то источники магии...

Людской принц замялся. Как-то у него с магией не складывалось. Так что назвать сходу хоть что-то, кроме Солнечного колодца или тех же манагорнов, он не мог.

— Драконы, — неожиданно тихо сказала Джайна.

— Что? — Кель поднял голову.

— В Нордсколе живут драконы. Помнишь Сапфирона? Он был из синих, из стаи драконов Аспекта магии.

Кель выпрямился, заинтересованный, но развить тему девушке не дали. В дверь постучали, как-то вроде и вежливо, но в то же время так, что становилось ясно: у стоявшего с той стороны что-то важное.

Все трое переглянулись.

В последнее время в кабинете принца Кель’таса, ставшего их штабом, побывало немало народу. Но почти у всех вести были в лучшем случае пустые. В худшем же... отогнав дурные предчувствия, Кель разрешил войти.

На пороге стоял эльф. Уставший, слегка даже встрёпанный, что для всегда безукоризненных высших было как минимум странно. Гербовая накидка Кель’Таласа была небрежно накинута прямо поверх человеческой одежды, серой от дорожной пыли и больше приличествующей какому лордеронскому крестьянину. Лицо у вошедшего было хмурым.

— Мой принц, — он поклонился Кель’тасу. — Принц Артас, леди, — ещё два поклона.

— Докладывай, — кивнул ему Кель, узнавший одного из своих осведомителей, служившего лекарем в войсках Альянса.

— Стратхольм пал.

Повисла тишина. Несколько секунд никто, казалось, даже не дышал.

Лицо принца Кель’таса странно застыло, Джайна испуганно прикрыла рот рукой. Артас лишь сильнее сжал кубок с вином, к которому потянулся при появлении гонца.

— По порядку, — медленно велел Кель, указав подчинённому на стоявший у стены резной стул.

Эльф благодарно поклонился. Дорога его и впрямь вымотала: опустившись на весьма жёсткое сиденье, он чуть расслабился, давая отдых телу. И, собравшись с мыслями, заговорил:

— Согласно вашим указаниям мы практически очистили Стратхольм от жителей, заставив их уйти. Почти все кварталы бедноты обезлюдели. В богатых наши действия не были столь эффективны, однако и там усилия принесли плоды. Мы были готовы, когда пришли поставки отравленного зерна, и уничтожили его без промедлений.

— Что же пошло не так?

— Вино, — эльф на секунду прикрыл глаза. — Мы не ожидали удара с этой стороны, хотя и проверяли почти всё. Хуже того — отравлено было и то вино, которое пили паладины.

— Паладины? — подал голос внимательно слушавший Артас.

— Да. Много паладинов, — гонец чуть поморщился. — К сожалению, из них не вышло вурдалаков, как из прочих горожан. Став высшей нежитью, они доставили изрядно хлопот войскам лорда Гаритоса, очищавшего город.

— Лорда Гаритоса? — с неприкрытым от шока изумлением повторил Кель’тас.

— Да, мой принц. Лорд Гаритос прибыл по приказу лорда Утера в самом начале заражения, когда ещё не все паладины обратились, но многие уже были больны. Поняв, что происходит, он настоятельно просил короля Менетила о роспуске ордена Серебряной Длани, чтобы не сеять смуту в войске, и его просьба была удовлетворена.

Собравшийся было отпить вина Артас поперхнулся и закашлялся.

— Ещё известия? — резко спросил Кель.

— Нет, мой принц.

— Хорошо. Можешь быть свободен.

Гонец поднялся, отвесил всем на прощание ещё один поклон и покинул кабинет, по-эльфийски тихо прикрыв за собой дверь.

— Кель? — слабым голосом спросила Джайна.

Принц молчал. Взяв бокал, он медленно перекатывал его в пальцах, следя за тем, как плещется тёмное, будто кровь, вино.

Молчал и Артас.

Он уже не знал, был ли так хорош план эльфийского принца. Казалось бы, всё просто. Хочешь изменить историю? Выдерни из ключевой точки ключевые личности. Именно поэтому они с Джайной сейчас были здесь, в Даларане, а не под стенами Стратхольма.

Не пришло никакого сообщения от Утера. Тот ведь знал о готовящейся атаке Плети. Знал и то, что миссия Артаса сейчас несколько иная, и бросать принца туда, где должно было случиться его падение, как минимум неразумно, несмотря ни на что.

Так что в Стратхольме действовали люди Келя.

А ещё, как выяснилось, Серебряная Длань.

А ещё место принца занял лорд Гаритос.

Второй стук в дверь был как-то даже... ожидаем?

— Мне сказали, ты тут, мой мальчик? — донёсся с той стороны голос Утера. — Мне нужно поговорить с тобой, прежде чем я отправлюсь в Стратхольм.

От такого Артас буквально вылетел из кресла, подбежал к двери и резко распахнул её.

— Утер, о чём ты?! — выдохнул он вместо приветствия.

— Лорд Гаритос не имел права ни распускать мой орден, ни уничтожать моих паладинов, — хмуро ответил лорд Утер. — Я собираюсь призвать его к ответу, прежде чем он отплывет в Нордскол, как посоветовали ему пленный некромант и сбежавший демон.

Из кабинета раздался какой-то приглушенный звяк, а потом что-то закапало. Артас невольно обернулся.

Кель’тас, не изменившись в лице, смотрел на них с Утером. Казалось, его вообще не волновало, что бокал с вином лопнул, слишком сильно сжатый тонкими пальцами. Да и Джайна замерла, ошеломлённая настолько, что даже не дёрнулась спасти залитые вином бумаги.

— Есть вести от короля Стальгорна? — медленно спросил Кель.

— Да, он присылал весть, что возвращается, успешно выполнив миссию. Но причём тут это? — непонимающе нахмурился Утер.

— Хорошо. Возможно, ещё не все потерянно, и лорду Гаритосу хотя бы не достанется Фростморн.

— Принц Кель’тас? — паладин напрягся.

— Да. Мы с Джайной тоже знаем о том, что грядёт.

Утер медленно выдохнул. С укоризной взглянул на ученика.

— Артас... тебе следовало рассказать мне и об этом.

— Неважно. Входите, лорд Утер, не стойте на пороге. Нам нужно многое обсудить, — предложил Кель’тас.

— Но Стратхольм...

— Я надеюсь, вы понимаете, что вам нельзя там быть? — Кель медленно прикрыл глаза. — Ваш орден расформирован, лорд Утер. Те, кто были в городе, — мертвы.

— Оставшимся нужен тот, кто поведёт их, — поддержал друга Артас, закрывая дверь за неуверенно шагнувшим в комнату Утером.

— Я уже разослал весть оставшимся паладинам. Отныне мы Серебряный Авангард, но всё равно... Принц Кель’тас? Вам плохо?

Короткий смешок, который вырвался было у эльфа, затих.

— Вам что-то говорит это название? — грозно спросил Утер.

— Что вы, лорд Утер, — медленно отозвался Кель. — Поверьте, это будет орден самых лучших бойцов с Плетью...

* * *

Кел’Тузед знал о ловушке. Пьедестал был безопасен для того, кто брал оружие, но горе тому, кто пришёл с ним. Не должно было оставаться свидетелей величия — или же падения?

Он спокойно стоял, предчувствуя скорое освобождение.

Пальцы лорда Гаритоса сомкнулись на рукояти топора, и старый некромант выпрямился, чуть разведя руки в стороны.

Сейчас.

Фростакс покинул свое место.

Ледяные осколки брызнули во все стороны, один из них больно впился в щёку Кел’Тузеда, оставив на ней глубокую царапину.

Некромант постоял ещё несколько мгновений. Потом медленно опустил взгляд.

Он был цел.

И возмутительно, неправильно, абсолютно жив.

А ещё порядком продрог от нордскольского мороза, что тоже не добавляло хорошего настроения.

Гаритос примерял сияющий синеватыми проблесками топор по руке и потому не заметил, как еле-еле шевельнулись бледные губы некроманта.

— Повелитель был прав. Вороны всегда ошибаются.

Небольшие советы «на троих» стали уже традицией.

Были и другие, «малые» советы, как их в шутку окрестила Джайна, с влиятельными людьми вроде Утера. Кто-то был в курсе их знания, кто-то не был...

Большими советами внезапно оказались именно эти почти дружеские посиделки, где принимались действительно важные решения. Именно на таком совете было решено, что девушке сейчас лучше бросить обучение. Если бы раньше с этим проблем не было — все помнили, что её именно направили на помощь Артасу, — то тут внезапно встала проблема в лице её учителя.

И хвала дипломатическим способностям принца Келя, сумевшего как-то уговорить старого архимага, что происходящее важнее.

А происходило...

Самое смешное, ничего не происходило.

Лорд Гаритос, собрав войска, уплыл в Нордскол. Уже выяснили, что пленным магом был не кто иной, как Кел’Тузед, которому вообще-то полагалось уже умереть. Но на момент отправки он был подозрительно жив. Утер сказал, что в ответ на послание о поимке бывшего мага Кирин-Тора он посоветовал лорду Гаритосу после казни сжечь его останки Светом, и тот вроде бы даже выразил своё полное согласие... Но, увы, слова некроманта оказались сильнее слов мудрого паладина.

Что происходило в Нордсколе, никто не знал. Мурадин должен был вот-вот прибыть, а больше там не было никого, кто мог бы доложить обстановку. Поэтому ждали сообщений от самого Гаритоса. Кель’тас здраво предположил, что если всё будет идти по-старому, то поначалу тот даже будет поддерживать связь с Лордероном — по мере возможности и до момента... момента чего — никто не знал.

Мурадин сообщил чётко: на месте Фростморна кратер.

Это не могло не радовать. Но вот неопределённость тяготила. Что мог выдумать Нер’зул в такой ситуации, никто не знал. В конце концов, Фростморн ведь был его творением.

В очередной вечер сидели в покоях Артаса. Понимая, что центр событий сейчас сместится, все трое прибыли в Лордерон, к немалому изумлению короля Теренаса Менетила, не ожидавшего визита принца эльфов.

Отец Артаса был вторым человеком, которому они рассказали обо всём. Это было проще, чем ребенку убеждать Утера — хотя бы потому, что события уже тронулись с места. Да и слова двух принцев выглядели как-то повесомей.

Этим вечером они сидели вчетвером. Вернее, лорд Утер зашёл ненадолго, занести принцу Кель’тасу кое-какие бумаги.

— От лорда Гаритоса? — удивленно поднял бровь тот, вчитываясь. — О том, что моим эльфам нельзя доверять?

— Список дезертиров прилагается, — громыхнул в ответ Утер. Кель поднял голову, взглянул на пачку бумаг в его руках.

— А это, я так полагаю, сопутствующие документы?

— Да. Приказы об арестах и казнях, — не стал отпираться Утер.

И через секунду выронил тлеющие бумаги. Крошечный файрбол, брошенный Кель’тасом, воспламенил их с ужасающей легкостью. Вскоре на каменном полу осталось лишь немного золы.

— Не слишком ли много вы себе позволяете, принц?!

— Это были мои разведчики, — спокойно, особо выделив последнее слово, ответил Кель. — Поимённо, все до одного. Полагаю, они решили, что плыть в Нордскол по наущению столь... ненадёжных источников глупо, и предпочли вернуться ко мне.

На такое паладин ничего не смог возразить, лишь с недовольным видом огладил бороду. Больше дел к ним у него не было, и, попрощавшись чуть прохладнее обычного, он ушёл.

Джайна, уже слегка охрипшая за этот вечер, собиралась было продолжить занимательную историю о похождениях Аспекта магии и сущности Солнечного Колодца, но передумала, услышав, что Утер с кем-то говорит в коридоре.

Потом дверь распахнулась от мощного рывка.

— До-о-обрый вечер, уважаемые! — взревел появившийся на пороге Мурадин. В одной руке дворф ловко, невзирая на заметное любому опьянение, сжимал ещё наполовину полную кружку внушительных габаритов, во второй был небрежно зажат какой-то свиток.

— Друг мой! — воспрянул Артас. — Рад видеть тебя!

— И я рад, принц! Но сейчас у меня разговор к принцу Кель’тасу, — толстый палец указал на слегка опешившего эльфа, до этого особых дел с правителем Стальгорна не имевшего. Так, дипломатические отношения, не более.

Спросить, в чём дело, эльф не успел. Мурадин грохнул на стол кружку, не обращая внимания на разложенные там бумаги, тут же украсившиеся мокрым кругом, и раскатал поверх них свиток, оказавшийся свеженькой, только-только отрисованной картой.

— И что это, позвольте спросить?! — громогласно уточнил он, ткнув куда-то в очертания северного материка. Кель невольно наклонился, вглядываясь в вязь тонких линий. И внезапно понял, что сильные пальцы подозрительно сжали ворот его мантии.

— Что это, я спрашиваю?!

— Кратер Дворфа, — медленно зачитал Кель.

— Вот именно! Дворфа!!! — возмущение в голосе Мурадина было таково, что, казалось, уже не помещалось в нем. — Дворфа, а не Мурадина!

Последовавшее за этим заковыристое дворфское ругательство Кель при Джайне бы переводить не стал. Как и Артас, придерживавшийся, похоже, того же мнения. И так у девушки кончики ушей покраснели от одного тона.

— Смею заметить, это была не совсем верно понятая шутка... — начал Кель, аккуратно пытаясь выпрямиться, но ему не дали.

— Ах, шутка?! — взревел Мурадин, и в следующий момент эльф красиво отлетел от стола к стене, по которой и сполз на пол.

— Кель! — охнула подскочившая к нему Джайна, а Артас, не ожидавший такого от дворфа, на всякий случай заступил ему дорогу. Но Мурадин не стремился завершить начатое. Похоже, его вполне удовлетворил результат, так как он от души приложился к кружке.

Потом с сожалением потряс её, обнаружив, что она опустела.

— Кратер Дворфа, — процедил он, бросив взгляд на карту. — Блады всегда блады!

И вышел.

Наверное он не собирался хлопать дверью. Она просто оказалась менее прочной, чем ожидал пьяный дворф, а потому изрядно перекосилась. Не дворфская постройка, как ни крути.

— Он живой? — осторожно уточнил Артас.

— Я не уверен... — прошелестел в ответ ещё не до конца пришедший в себя Кель’тас.

Артас покачал головой, глядя на дверь.

— Ты слышал то же, что и я?

— Да... — Кель с помощью Джайны сел, осторожно прикоснулся к скуле. — Полагаю то, что с ним случилось, ему на пользу не пошло. Настоящий Мурадин был более сдержан в своих чувствах...

— И менее счастлив, — задумчиво заметил Артас. — Поговорю с ним завтра.

* * *

На следующее утро, встречая прибывшую в Лордерон Сильвану Ветрокрылую, принц Кель’тас был собран, деловит и слегка бледен. Немного переборщил, пряча остатки синяка, как определила намётанным женским глазом Джайна.

Прибывшая эльфийка тоже явно это заметила, но никак не прокомментировала.

Вообще, приветственная часть была такой, будто никто не ждал, что с севера вот-вот нагрянут войска Плети.

И даже Мурадин, трезвый и смущённый, подошедший после к Келю извиниться за вчерашнее «немного неформальное возмущение», как выразился дворф, делал вид, что всё в порядке. Кель’тас заверил его, что всё понимает, и картографы уже наверняка учли небольшую ошибку принца Артаса.

А после едва заметно вздрогнул, обнаружив желание тётушки обсудить с ним какой-то важный вопрос.

И только её вскользь брошенный намёк о том, что разговор будет касаться и будущего Луносвета, а заодно и людских земель, позволил ему пригласить с собой Артаса с Джайной, а не оставаться с быстрой на язык эльфийкой наедине.

— Итак, племянничек... — зелёные глаза под неизменным рейнджерским капюшоном сощурились, когда эльфийка прислонилась к широкому подоконнику, опёршись на него руками. — Я бы хотела уточнить, что же за письма ты слал мне всё это время, намекая на необходимость передислокации моих войск?

— Леди Сильвана, — выступил вперёд Артас, — это касается того, что беспокоит всех нас...

— О... У меня теперь два племянника, принц Артас? — невинно улыбнулась Сильвана, и человеческий принц, смешавшись, замолчал.

— Я слушаю, Кель’тас.

— Видите ли, тётушка, — издалека начал тот, — до вас уже дошли слухи об отплытии на север части войск Лордерона?

Эльфийка молчала всё то время, пока он осторожно вводил её в курс дела, стараясь обходить острые углы. С переменным успехом, надо сказать — уж больно насмешливая улыбка то и дело кривила её губы.

Когда Кель замолчал, она лишь устроилась удобней, чуть сместив руку.

— Позволь напомнить тебе, дражайший племянник... Кто выхаживал тебя более полувека назад, когда тебя внезапно настигла некая странная хворь? — насмешливо уточнила она.

Глаза Келя расширились. Артас не понял, в чем дело, зато вот Джайна сообразила довольно быстро.

— Так вы знали, всё это время? — ужаснулась она.

Сильвана некоторое время полюбовалась выражением лица племянника. Потом всё же снизошла до ответа.

— Всё верно, девочка. Мой дражайший племянник весьма помог мне этими письмами. Он выглядел таким дурнем, что никто ничего не заподозрил, когда я действительно начала переброску войск.

— Тётушка... — слабо выдохнул Кель.

— Ах, оставь слова благодарности, — небрежно отмахнулась та. — У нас ещё множество дел.

* * *

Падение Лордерона было предрешено.

Это поняли тогда, когда войска Плети прошли через Кель’Данас, разрушив не только все эльфийские врата, но и разоряя мирные поселения. Лорд Гаритос, ныне Король мёртвых, как будто с цепи сорвался, уничтожая всех.

Артас предположил, что Кел’Тузед все-таки мёртв.

Но это оказалось не так: некромант шёл рядом с повелителем, почему-то до сих пор живой.

Оставалось загадкой, почему Гаритос не пошёл на Лордерон, а сразу двинулся к Солнечному Колодцу. Разведчики докладывали, что оружием его вместо меча стал топор, тоже явное творение рук Нер’зула. И, похоже, именно им был осквернён Колодец.

А пока же Сильвана с Кель’тасом выбивались из сил, стараясь хоть как-то увести остатки своего народа. Нет, никто не питал ложных надежд. Все войска, какие только можно было отвести, перебросили в сторону от основной линии прорыва Плети, благо её путь знали загодя. Тропа Мертвых испятнала земли некогда цветущего острова.

Те, кто остался защищать Луносвет, были обречены — все это понимали. Там остались те, кого или не смогли убедить, или просто решили пожертвовать, понимая, что им ничего не объяснишь.

Среди павших в тот день был и отец Келя.

Кель’тас знал, что это неизбежно, но до последнего надеялся, что хотя бы тут история не повторится. Ведь остался жив Кел’Тузед. Ведь осталась жива Сильвана.

Но нет. Не в этот раз.

Караваны беженцев тянулись на юг, туда, куда и должны были — за Стальгорн, к Штормграду.

Мурадин внезапно разрешил рейнджерам Сильваны остаться неподалёку от его земель, благо болотистый Лок Модан был скорее вотчиной охотников, так-то дворфы там почти и не жили. Эльфийка восприняла предложение в благодарность, хотя и понимала, что оно не лишено корыстного интереса. В гористой местности её рейнджеры могли отстреливаться от войск Плети сколько угодно — были бы стрелы да возможность менять отряды, давая им отдых. А стрелы дворфы могли обеспечить в любых количествах.

К тому же требовалось где-то поселить всех беженцев, которых сейчас, когда Луносвет был предупреждён заранее, оказалось много.

Эльфийский народ был спасён — и лишь Кель’тас понимал, что это ненадолго, до тех пор, пока не иссякнут накопленные запасы маны. Но пока у него было время на раздумья.

И пока были другие дела.

Лордерон обезлюдел.

Ушли все, король приказал очистить эти земли, не давая Плети свежих бойцов. На кладбищах взрывались дворфские пороховые заряды, разнося могилы и лежавших в них. Плеть ждало глубокое разочарование.

Тем более глубокое, что город не собирались сдавать без боя. Войска лорда Гаритоса двигались слишком быстро, не встречая сопротивления, и требовалось дать беженцам хоть немного времени. Растянутые караваны, которые от атак редкой пока ещё нежити прикрывали паладины — во главе с Утером, приказом короля высланным вместе со своими людьми, — были слишком лакомой добычей для Плети.

— Ты уверен, отец? — Артас глядел на короля Теренаса.

Облачённый в доспех, подпоясанный мечом, тот вовсе не напоминал полубезумного старика, которым должен был бы быть. В блёклых старческих глазах сейчас горел какой-то огонёк, который не давал ему уйти вслед за остальными.

— В твоих снах, сын мой, я умер трусом, боящимся даже перед лицом смерти признать свои ошибки. Теперь же у меня есть шанс погибнуть, спасая свой народ. Преклони колено!

Артас медленно опустился на колено, склонил голову. Стены тронного зала, которые должны были увидеть возвращение его, как короля, молчали. Молчали замершие воины, молчали стоявшие поодаль Кель’тас с Джайной.

— Мои дни сочтены. Пора тебе стать королём, — Теренас медленно снял с головы корону и ещё медленней опустил её на голову сына. — Помни, сын мой, лишь воодушевив сердца своего народа, ты узнаешь, что такое истинная победа. Иди. Правь мудро.

— Так и будет, — Артас поднялся. Сжал латный наплечник отца, взглянул в последний раз — и вышел.

Большая часть воинов ушла за ним. Ушли двое магов.

Остались лишь те, кто собирался сложить свои головы на этих стенах.

Король медленно обвёл их взглядом, вытащил меч и отбросил ненужные ножны.

— И помните, чем больше врагов уйдут отсюда целыми — тем больше их будет преследовать ваши семьи. Сократим их число!

— Кель.

Стоящий у окна Кель’тас обернулся, отводя взгляд от изящных силуэтов эльфийских кораблей, покачивавшихся у причалов Штормграда. Кивнул вошедшим Артасу с Джайной.

— Рад вас видеть. Вы пришли проводить меня?

— И это тоже, — согласился Артас, закрывая дверь.

Было непривычно видеть его в парадном доспехе и короне — но нынешнее положение обязывало. Став королём, осознав, что отца больше нет, он как-то изменился. Посуровел, расправил плечи, принимая лёгший на него груз ответственности. И всё естественней смотрелся рядом с такой же повзрослевшей Джайной, ставшей его неизменной спутницей.

— Я пришёл сказать тебе, что мы уже сделали свое дело. Погоди, не перебивай меня, — он поднял руку, останавливая Кель’таса, хотевшего что-то сказать. — Моё место занял лорд Гаритос. История изменилась — и твой путь на Калимдор лежит в неизвестность.

Эльфийский принц молчал, и Артас продолжил:

— Мне кажется, Тралл и Гром тоже играют в свою игру. Неизвестно, что там происходит.

— Ты прав, друг мой. И ещё... Ты... изменился, — Кель’тас чуть наклонил голову набок, разглядывая паладина.

Тот опустил ладонь на рукоять молота, который привычно поставил на пол перед собой.

— Мне иногда кажется, что этот молот нашёптывает мне мысли...

— Артас?!! — хором вскричали Кель и отшатнувшаяся от него Джайна.

— Это была шутка, — медленно, уже как-то неуверенно, сообщил паладин, переводя взгляд с одного на другую. — Э-э-э... Я полагаю, неудачная?

Кель закрыл лицо рукой.

— Артас, а я уже начинал надеяться, что ты хоть немного научился думать.

— Похоже, что нет! — поддержала его Джайна. — И отдай мне этот молот! Немедленно!

— Зачем? — не понял Артас.

— Перепроверю! — зло сообщила девушка. — Пусть только попробует тебе что-нибудь шепнуть!

— Ну что ж, — заключил Кель. — Спасибо за напутствия доброго пути, друзья.

* * *

— Итак, это пещера Оракула, — медленно произнёс Тралл.

Орки и таурены стояли на опушке леса, глядя вперёд, туда, где располагалась цель их похода.

Похода до странности простого. Ведь, если не считать проблем с гарпиями и небольших стычек с кентаврами и свинолюдами, их путь пролегал по абсолютно безопасным землям. Нет, равнины Калимдора были суровы — но не для привычных к ним тауренов и не для орков, никогда не страдавших людской изнеженностью.

И с каждым шагом Тралл выглядел всё задумчивей, то и дело переглядываясь с идущим рядом с его волком Кэрном.

Пройдя без боя те земли, где должны были стоять лагерем люди, они смотрели на тёмный провал пещеры, где внезапно мелькнуло что-то... ало-золотое?

— Кэрн? — Тралл аж приподнялся в седле. Он мог поклясться: золотом плеснули длинные светлые волосы.

— Я видел то же самое, вождь, — медленно откликнулся таурен, переступив с копыта на копыто. — Настоящее странно и задачит меня всё больше.

Смешанный отряд медленно двинулся к пещере Оракула.

К тому, что ждало их внутри, оба вождя были готовы. Их не удивили коридоры, простирающиеся далеко вглубь земли. Не страшили их и обитатели пещер — в конце концов, когда воин бежал от хорошей драки? Даже к тому, что им пришлось разделиться, они отнеслись как к неизбежному злу, помня, что иначе к Оракулу не попасть. Тралл выбрал правый проход, Кэрн повёл свой отряд налево, без вопросов и размышлений. Оба знали, что в конце пути снова встретят друг друга.

Куда больше их беспокоила та алая вспышка.

И, выходя на площадку перед Оракулом, они ожидали увидеть посреди округлой каменной площадки Медива... Но не того, кто стоял перед ней, сложив руки на груди, и ждал их.

Да, лицо его скрывал капюшон, но торчавшие сквозь прорези острые уши, рассыпавшиеся по лёгкому кожаному нагруднику пряди светлых волос и ало-золотые одежды не давали ошибиться.

Стоявшие за спиной своего повелителя эльфы потянулись к оружию, но атаковать не спешили.

— Принц? — изумился Тралл. — Но где...

— Я полагаю, леди Праудмур сейчас в Штормграде, — вежливо ответил принц Кель’тас. Потом картинно задумался.

— Или же вместе с Лок Моданскими эльфами.

— Какими эльфами? — изумленно прогудел Кэрн.

— Кхе-кхе... — попытался вклиниться в их диалог Медив, сам порядком удивлённый и никем из-за случившегося не замеченный.

— Моими поданными, конечно же, которые обороняются от Плети под предводительством Сильваны Ветрокрылой, — ответил Кель’тас, проигнорировав этот кашель. — Итак, господа, полагаю, нам есть, что обсудить.

На этот раз кашлянул уже Тралл, несколько озадаченный таким... предложением. И новостью заодно.

Окованный конец посоха гулко стукнул по каменным плитам, привлекая внимание.

— Теперь, когда вы собрались здесь, — зло начал Медив, воспользовавшись паузой. — Я хотел бы предупредить вас о грядущем.

— Мне оно ведомо, — повернулся к нему Тралл.

— В самом деле, юный вождь? — по-птичьи наклонил голову набок Медив. — Тогда тебя не удивит весть о смерти Кенариуса?

— Что-о-о? — взревел Кэрн.

— Гром! Я же говорил ему! — вторил ему Тралл.

Эхо их возгласов, прозвучавших почти одновременно, разнеслось далеко под сводами святилища.

— Я не удивлён, — заметил принц Кель’тас, когда оно стихло.

— Вы все ошиблись, — улыбнулся Медив. — Его убил не Гром. Руку к этому деянию приложил его собственный народ.

Вот теперь молчали все трое. Первым опомнился эльфийский принц, постаравшись придать опустившимся от изумления ушам подобающее положение.

— Теперь я удивлён, — признался он. — Мы слушаем тебя, Пророк.

Медив с каким-то мрачным удовлетворением оглядел повёрнутые к нему лица.

— Не мне объяснять вам, как бороться с Пылающим Легионом. Поэтому я просто скажу, что случилось прямо сейчас. Твой друг, юный вождь, устроил засаду на Маннорота. И сейчас труп демона покоится на дне реки Ашенвальского леса, из которой, увы, совсем недавно испили эльфийские воительницы.

— Кровь и гром! — рыкнул Тралл.

— Поспешите, у вас осталось не так много времени, о принц Кель’тас из рода эльфов Бесконечности! Ведь кому, как не вам, теперь ведомы его аномалии?

Посох Пророка в последний раз соприкоснулся с полом, и вверх с карканьем прянул ворон.

— Так мы не в том временном потоке?! — рявкнул Кэрн, за спинами которого недоуменно переглядывались его воины, столь же недоуменно, как и стоящие неподалёку от них орки.

— Я уже не уверен, какой временной поток сейчас является верным, — тихо заметил Кель.

— А на что намекал Пророк, принц? — вкрадчиво поинтересовался у него Тралл, чей волк, повинуясь поводьям, сделал несколько шагов по направлению к Кель’тасу.

Тот поднял руку, успокаивая напрягшихся было бойцов.

— То, вождь, — он медленно скинул капюшон, — что над моим народом распростёрлись крылья драконов Времени.

Глаза на открывшемся лице эльфа мягко сияли жёлтым светом.

* * *

— Брат! Кого я вижу!

Этот рёв первым поприветствовал объединившиеся отряды, когда те вышли к границам Ашенвальского леса. Гром Задира, привычно зеленокожий и широко ухмыляющийся, стоял во главе вышедших встретить их орков.

— Тощие весьма кстати оказались здесь! — расхохотался он, глядя на эльфов, следующих чуть в отдалении от союзных сейчас воинов Орды.

— Гром, — Тралл медленно выехал вперёд. — Ты выполнил мою просьбу?

— А как же! — осклабился орк. — Лесные девы целы и невредимы, и я не тронул их бога-оленя!

— Тогда почему он мёртв, брат?

— Они сами содрали с него шкуру, — как-то неуверенно, уже потише, отозвался Гром. — Я не понял, откуда вылезли эти рогатые, но Кенариус удивился не меньше меня!

Принц Кель’тас, молча наблюдавший за этим, выдохнул. Потом сощурился, взглянул на небо.

Обернулся к своим войскам.

— Готовьтесь к бою! Время огня близится! — звонкий эльфийский голос разнёсся над рядами бойцов, заставив прислушаться всех.

— Я надеюсь, ты вспомнил мой приказ избавиться от тела Маннорота? — хмуро спросил Тралл, поудобней перехватывая рукоять молота, и тоже поднял взгляд к небесам, наливающимся болезненно-зелёным светом.

— Да, брат! — откликнулся вставший рядом с ним Гром, без опаски глядящий вверх. — Оно разрублено на части и скинуто в реку. Он не оживёт, будь уверен!

— Мы поговорим позже, Гром, — успел пообещать Тралл, прежде чем земля содрогнулась.

Первый инфернал поднимался на ноги, стремительно собираясь из груды объятых зелёным пламенем камней.

* * *

Ашенваль пылал зелёным огнём.

Лес буквально сочился скверной, к радости немногочисленных оставшихся обитателей. Сатиры славили пришедших к ним демонов, а те спешно работали.

Кил’джеден был в ярости, узнав о том, что Нер’зул приказал Королю-личу использовать Солнечный Колодец для какого-то там топора. Будь древний демон в тот момент в Азероте, призрачная жизнь орка уже оборвалась бы. Но тому повезло.

А теперь везло Пылающему Легиону.

Орки.

Эти зеленокожие беглецы, за которыми был выслан Маннорот, умудрились убить его, но... По незнанию ли, по злому ли умыслу, просто ли из идиотизма, Маннорот был убит в Ашенвале. Кровь его осквернила воды реки, река напитала лес — и теперь эти бескрайние леса принадлежали демонам.

От такого подарка судьбы сложно было отказаться. Архимонд уже предвкушал тот миг, когда он ступит на землю Азерота во плоти. Стоит только достроить врата демонов — пусть пока маломощные, способные пропустить лишь его, а не весь Пылающий Легион — ему хватит и этого.

План, чуть не сорвавшийся по вине старого орка, приводился в действие.

И фраза ночной эльфийки, загнанной им в угол, лишь посмешила демона.

— На сей раз ваш беспокойный народ не сможет нам помешать!

Он уже торжествовал победу, когда эльфийка исчезла в портале.

— Найдите её, глупцы! Найдите и убейте! — разнёсся над лесом рёв демона.

— Кто дал ему яд? — тихий спокойный голос Мэв заставил стражниц попятиться.

Редко когда кто видел их командира в гневе, но это явно был тот самый случай. Просто по одной позе, по тому, как Мэв стояла, глядя на неподвижно скорчившегося в углу клетки Иллидана, можно было понять: предательницу ждет страшная участь, лучшим вариантом которой будет занять место пленника.

— Открыть клетку, — приказала Мэв.

— Но... — робко возразила было одна из стражниц. Мэв обернулась к ней, и все возражения куда-то делись.

В клетку она вошла одна, резким жестом велев остальным оставаться снаружи. Дверь захлопнулась за ней, отрезая от внешнего мира. Это должно было пресечь попытку бегства, если вдруг пленник притворялся.

Но он и не думал играть. Присевшая рядом Мэв мрачно глядела на знакомое до мельчайших деталей лицо. Пробивавшийся из-под повязки зеленый свет слегка потускнел, как это бывало, когда Иллидан спал.

Без сознания?

Тюремщица осторожно тронула его за плечо, потом толкнула, переворачивая на спину. Потянулась за кинжалом: вытаскивать Иллидана из клетки никто не собирался. Крови на лезвии вполне хватит, чтобы лекари определили отраву, если она есть.

Острие прошлось по лиловой коже, и эльф вздрогнул, очнувшись. Чуть поднял голову, взглянул на Мэв, и та могла поклясться, что будь у охотника глаза — взгляд был бы изрядно мутным. Окинув им распахнувшийся плащ эльфийки, Иллидан слабо улыбнулся.

— Ты просто прекрасна, — заплетающимся языком сообщил он. — Жаль, что за десять тысяч лет мне впервые стало плохо. Оно того стоило.

И потерял сознание, прежде чем онемевшая Мэв нашлась что ответить.

* * *

— Не понимаю...

— В чем дело, Тиренд? — с тревогой осведомилась стоящая рядом лучница.

— Все в порядке, Шандрис, — слабо улыбнулась та, пряча затаившуюся в сердце тревогу.

Рог, способный пробудить спящих друидов, был у них — практически без боя. Хранители заступили путь отряду, но их просто смели, преисполненные беспокойства за судьбу спящего друида.

Но... Кроме хранителей на острове не было никого. И непонимание терзало ночную эльфийку. Она ведь помнила!

— Сестры. Лучше нам разбудить Малфуреона самим. Поспешим!

И отряд сорвался с места, двигаясь к лесной обители, надеясь опередить рвущуюся в ту же сторону нежить. Глубокий звук Рога разносился над лесом не единожды, но... отклика не было. Сердце Тиренд сжималось от неясной еще тревоги. Разгадка была так близко. Что-то знакомое, случившееся лишь недавно. То, что могло помешать друиду пробудиться.

— Хвала Элуне, мы успели! — выдохнула она, когда лапы её саблезуба коснулись травы перед обителью. Вопреки — и в то же время по её ожиданию нигде не виднелось могучей рогатой фигуры. Лишь слышался издали треск деревьев, рушащихся под напором когтей вурдалаков.

Бой был быстротечен. Не такой уж и большой отряд шел этой дорогой. Торил путь другим? Тиренд не знала.

Едва вырвавшись из боя, она развернула саблезуба назад, к обители, где оставила несколько лучниц на случай внезапной атаки. Деревянный сруб, приподнятый над землей на толстых узловатых корнях, выглядел нетронутым, будто никто уже давным-давно не приближался сюда. Открывая дверь, эльфийка порвала заброшенную, полную сора паутину.

— Малфуреон? — Тиренд щурилась, вглядываясь в полумрак обители. Пахло лесом, мхом и немного чем-то живым, как от свежей листвы. Такой родной запах, почти вытесненный в последнее время зловонием скверны.

— Пора просыпаться, — донеслось из сумрака. Тиренд облегченно вздохнула: лежавший на полу друид слабо шевельнулся, а потом замер, пробормотав:

— Только еще пять минут...

Звуки чужой эльфам речи резанули по ушам.

— О, богиня... — выдохнула Тиренд. То, чего она боялась — и жаждала одновременно — сбылось. Малфуреон тоже перерождался.

* * *

— Эта дверь... — Тиренд придержала поводья саблезуба, глядя на высокие ворота, перегораживавшие проход в часть подземелья. Малфуреон, остановившийся рядом, склонил увенчанную рогами голову.

— Да, любовь моя.

Они обговорили всё заранее. И, хотя сердце друида сжимали тревожные предчувствия... Он знал, что без брата им не выиграть эту битву. Посох ударил в ворота, и те распахнулись, открывая коридоры, куда уже десять тысяч лет не ступал нога чужака.

Мэв не посмела заступить им дорогу. Быть может, будь здесь одна Тиренд... Но Малфуреон отдал приказ — и тюремщица подчинилась, пусть и без особой охоты проводив их в самое сердце своих владений.

— Иллидан... Это ты? — Тиренд метнулась к решетке, не веря, что сидевший посреди камеры эльф, устало уставившийся куда-то в пустоту — тот, кого она помнила. От звука её голоса тот редко вскинулся, поднимаясь на ноги.

— Тиренд... Это голос Тиренд... — пробормотал он, еще не веря, а потом замер. — Эти шаги... Я не слышал их долгие тысячелетия... Брат?

Малфуреон молчал, и снова заговорила Тиренд.

— Легион вернулся, Иллидан. Ты снова нужен своему народу.

Закрытое повязкой лицо безошибочно повернулось туда, где стоял Малфуреон. Кривоватая улыбка исказила губы пленника.

— Надо же... Мой народ помнит про меня... брат?

— Возможно ты докажешь, что я не совершаю ошибку, поддавшись уговорам Тиренд, — Малфуреон поднял посох, — брат.

Стены темницы рухнули, выпуская пленника, проведшего в них десять тысяч лет.

* * *

Отряд спешил к лагерю демонов, и сердце Малфуреона сжимали предчувствия. Тиренд пригибалась к холке саблезуба, бледная, сосредоточенная. Она... тоже боялась? Боялась за кого? За них или за Иллидана? Победил ли тот искушение силой? Малфуреон не знал. Вернее, он знал, как это случилось однажды — и потому бежал все быстрее, вынуждая остальных торопиться.

Первым, что бросилось в глаза, было громадное пятно выжженной земли. Черная, спекшаяся, она странно поблескивала в лучах солнца. Воды озера скверны, разлившегося в том месте, где туша Маннорота была столкнута орками в реку, лениво бурлили.

Друид шарил взглядом вокруг, боясь увидеть отливающий синим черный крылатый силуэт. Но вместо этого навстречу ему шагнул Иллидан: усталый, раненый и наспех перевязанный, но с победной улыбкой.

— Источник скверны уничтожен, брат, — сказал он, прежде чем они успели вымолвить хоть слово.

— Но... как? — испуганно выдохнула Тиренд. Она чуяла магию скверны, и магией этой несло... от Иллидана?

— С помощью неожиданного союзника, — коротко усмехнулся тот. Тиренд с Малфуреоном невольно заозирались, но навстречу им от разрушенного лагеря выходили лишь потрепанные остатки отряда Иллидана.

— Кто, брат? — изумился Малфуреон.

— Человек, — показалось или Иллидан чуть замялся? — Просто человек, брат.

— Иллидан! От тебя разит магией скверны! — выдохнула Тиренд.

— Нет, Тиренд, — он запустил руку в поясную сумку и вытащил наружу уродливый череп. — Небольшой подарок от моего... помощника.

Тиренд и Малфуреон молчали, глядя на череп Гул’дана.

— Брат. Ты должен всё мне рассказать. Я чую запах нежити. Здесь был некромант?

— Ты прав, брат, — усмехнулся Иллидан. — Я расскажу всё, но сначала — идемте. Воины устали, им нужен отдых.

Когда Ашенваль остался далеко позади, они устроили привал. Раненых было не так уж и много. От отряда Иллидана вообще почти никого не осталось. А те, кто выжили, говорили о тяжелой битве с демонами, которых им удалось победить не иначе, чем чудом. Страшным чудом. Когда, казалось, всё уже было кончено, воды озера расступились, и оттуда выбрался мертвый демон, практически в одного расшвырявший весь вражеский лагерь.

Именно его после сожгли, оставив уродливое, не заживающее пятно на теле земли.

Иллидан устало сидел, глядя на брата. Он... Честно говоря, он даже сам не совсем понимал, с чего начинать.

— Кто был этот человек, брат? — первым спросил Малфуреон, чувствуя его неуверенность.

— Слуга Короля. Он назвал себя Кел’Тузедом.

Тиренд тихо охнула, Иллидан удивленно взглянул на нее, но эльфийка торопливо попросила его продолжать. Во взгляде охотника на демонов, продолжившего рассказ, было изрядное недоверие.

— Сначала я недоумевал: некромант пришел один. Когда я атаковал его, я понял... — Иллидан замолчал, опустив голову. — Я охотник на демонов, но не на некромантов.

— Но ты жив, брат.

— Да. Потому что он хотел лишь поговорить со мной.

— О чем? — изумилась Тиренд.

— О помощи. Его господину, лорду Гаритосу, — Иллидан внимательно следил за реакцией Тиренд и, наверное, поэтому не заметил, как расшились глаза Малфуреона, — как он сказал, было бы... выгодно поражение Легиона. Он предложил мне череп Гул’дана, как источник силы. Признаюсь, это звучало заманчиво...

Малфуреон нахмурился. Но ведь все-таки Иллидан поборол искушение... Ничего не сказав, друид слушал дальше.

— Он предложил и свою помощь. Честно говоря, — глаза Иллидана вспыхнули под повязкой чуть ярче, — это был его план. Защищать некроманта, пока он поднимает мертвого демона.

— И ты согласился, брат?

— Я был уверен, что в тот час он был врагом демонам, а не нам, — упрямо опустил голову Иллидан. Малфуреон медленно качнул рогами.

— Что ж. Ты оказался прав, брат.

— Да. В какой-то момент чаша весов чуть не склонилась в пользу демонов. Проклятый некромант собирался чихнуть в середине ритуала.

— Что? — пискнула Тиренд.

— У него был насморк, — тяжелый, почти осязаемый взгляд Иллидана остановился на ней. — Тиренд. Если ты знаешь что-то, чего не знаю я — стоит ли об этом умалчивать?

Тиренд пристыжено молчала. Малфуреон взял её за руку, ободряя.

— Все хорошо, любовь моя. Брат... Это будет долгий разговор.

* * *

Совет на вершине горы Хиджал был... весьма напряженным. Примерно настолько же, насколько напряжена подрагивающая на натянутой тетиве стрела. Тиренд очень напоминала эту стрелу, готовую вот-вот сорваться и полететь в орков.

Никто не ждал, что рядом с Траллом будет стоять Гром Задира, улыбающийся во все клыки совершенно дурацкой улыбкой. Прославленный вождь, одолевший демона, избавивший свой род от рабства и выживший после этого. Это грело бы душу любому орку. А возможно и не только...

Так или иначе, Гром стоял рядом с Траллом. И все понимали, что это не изменится, пока не будет повержен Архимонд. Только поэтому Тиренд молчала, предпочитая глядеть в другую сторону.

Там тоже не всё было ладно.

К примеру, там не было людей.

Вместо этого алым и золотым вспыхивали одеяния эльфов, почему-то назвавшихся эльфами из рода Бесконечности. Возможно потому, что глаза всех до единого, не исключая их принца, мягко сияли желтым.

Была в совете и приятная сторона: никому не нужно было говорить, что делать. Все всё знали и так, даже Гром. Хотя Тралл обещал приглядеть за ним лично. Кэрн подтвердил.

— Время на исходе, — сказал принц Кель'тас, завершая переговоры. — И да сопутствует нам удача.

— Кровь и гром! — откликнулись орки, прогудели что-то свое таурены.

— Во имя Элуны! — звонко вскликнула Тиренд.

Бой с демонами начался.

Но сейчас не было нужды отдавать свои жизни, лишь бы удержать их. Весь совет сводился к одному: как достоверно разыграть величайшее представление перед лордом Архимондом. Паника. Смятение. Бегство. Все это должно было выглядеть реалистично, чтобы не посеять сомнение в том, что он пробивается к Древу силой.

Пожалуй, сложнее всего было оркам, но справились даже они.

Малфуреон грустно улыбался, глядя на возвышающееся над Хиджалом Древо. Он знал, что оно не будет потеряно. Знал, что его народ перенесет эти раны, залечит их, как и эта земля.

Но все равно мгновение помедлил, прежде чем затрубить в рог.

* * *

Пламя с неохотой лизало промерзшие поленья.

Стылый холод пробирался даже сквозь плотную ткань шатра и отороченную мехом мантию, не обращая внимания на потуги младшего послушника развести огонь пожарче. Тяжелое кресло со скрипом проехалось по дощатым щитам пола, от которых тянуло все тем же холодом: под досками был утоптанный снег. Упырь, подвинув мебель куда указали, замер, дружелюбно оскалившись.

Кел’Тузед мрачно прошествовал мимо и устроился в трофейном кресле, рассчитанном на врайкула, а не на человека. Из-за этого старик выглядел еще несерьезней, чем раньше. Вдобавок проклятый насморк на холоде разыгрался окончательно, и некромант шмыгал носом, пытаясь хоть как-то отогреть озябшие руки.

Радовало лишь одно: хотя бы часть усилий была потрачена не зря.

— Хоть здесь планы повелителя сбылись, — пробормотал он себе под нос и вздохнул: — Наверное...

Гибель Архимонда была весьма кстати. И даже хорошо, что Даларан поспешно взлетел на воздух, не дав им ни единого шанса забрать книгу, необходимую для призыва демона через Солнечный Колодец. Так сила Колодца ушла в недоделанный Фростакс, наконец-то завершив творение Нер’зула, и никакие вопли Повелителя Ужаса не могли заставить Короля-лича отказаться от оружия.

Оставалось надеяться, что лорд Гаритос сумеет воспользоваться этой силой. Хотя у старого некроманта были большие сомнения.

Холодные волны лизали пологий каменистый берег.

Иллидан стоял, глядя на воду и не замечая, что Тиренд с Малфуреоном уже ушли, тихо переговариваясь. Или переругиваясь? Он помнил, с каким отвращением брат оглядывал выплывших на зов наг. Тиренд восприняла их куда более мирно и, кажется, уговаривала друида не принимать поспешных решений, утверждая, что они все есть один народ.

Из размышлений его вырвало движение стоявшей позади Мэв.

Бывшая тюремщица в последнее время стала тенью эльфа, но тот не возражал. Было в этом что-то... Успокаивающе-неизменное.

Чуть повернув голову, Иллидан вопросительно взглянул на эльфийку, зная, что та поймет. Десять тысяч лет вместе, пусть и разделенные решеткой — она уже давно научилась понимать его с полувзгляда, полужеста, буквально читая мысли.

— Ветер холоден, как эти наги, — ответив на невысказанный вопрос, Мэв совершенно непривычным движением обхватила себя руками. — Порой даже мне не хватает тепла.

Сначала Иллидан подумал, что ослышался. Или не так понял. Потом потянулся, еще не зная, не выставят ли навстречу оружие, не отбросят ли резким словом — но Мэв послушно прижалась к его боку, и эльф поверил, что это — взаправду.

Что Мэв ни капли не изменилась он осознал уже под утро, когда эльфийка, которой полагалось лежать, засыпая от усталости, пусть даже и приятной, вместо этого приподнялась на локте, внимательно глядя в перечеркнутое повязкой лицо.

— Я не доверяю леди Вайш, — серьезно сказала она.

— Не гляди на их внешность. Они те же эльфы, какими были десять тысяч лет назад, — возразил Иллидан, которого откровенно тянуло в сон.

— Именно это меня и пугает, — Мэв села, вынуждая его все-таки сосредоточиться. — Связавшись с демонами один раз... Почему она так жадно смотрела на череп Гул’дана? Почему так расспрашивала об Ашенвале?

Иллидан нахмурился. Как охотник на демонов, он считал череп Гул’дана своим трофеем — пусть и доставшимся слегка необычным путем. И чужие взгляды воспринимал как должное уважение, а не как повод для беспокойства.

Но в словах Мэв был какой-то смысл.

— К чему ты ведешь, Мэв? — он протянул руку, собираясь прижать эльфийку к себе, но та вывернулась.

— Она ведет свою игру. Малфуреон ослеплен отвращением, Тиренд — любовью к нашему народу. Иллидан, я надеюсь, хотя бы ты не будешь слеп.

— Ты как всегда подозрительна, Мэв, и глядишь в ночь вместо того, чтобы видеть рассвет. Но я обдумаю твои слова, — добавил Иллидан, стараясь не допускать в голос торопливости: глаза Мэв опасно сощурились.

* * *

Рутина.

Пожалуй, вот чем были нынче дозоры в Лок Модане.

Плеть слаженными усилиями откинули к Нагорьям Арати, но там всё и завязло. Почти половина материка была под властью мертвецов. Кажется, они просто не ожидали, что объеденные войска Альянса посмеют не просто обороняться, а ударят в ответ — потому так легко отбили Болотину. Плеть просто зажали с трех сторон: дворфы атаковали от Дун Морога, войска Сильваны наседали со склонов Лок Модана. С третьей стороны помогали маги Кирин-тора, чей летающий город ныне парил над Сумеречным Нагорьем.

Только поэтому внутренние земли сейчас были относительно спокойны.

Но все равно Сильвана не теряла бдительности, и отряды тех эльфов, которые пока не могли активно воевать на фронте — недавно раненых, истощенных магически и еще толком не восстановившихся, просто молодых бойцов, — патрулировали дороги. Именно такой отряд натолкнулся на принца Кель’таса, спокойно идущего по направлению к новой крепости, названной Бан’Данориеэл.

Увидеть его здесь одного — а принц был один, если не считать небольшой свиты из двух лиловокожих эльфов из древних легенд и одной гномки — было, мягко говоря, странно.

— Принц Кель’тас? — неверяще спросил глава отряда, замершего перед остановившимся принцем.

Тот окинул их взглядом, отмечая новые доспехи, уже потрепанные в боях, явно дворфской работы. Отметил Кель и кристаллы-накопители, которые были у всех без исключения, у кого-то уже даже полоопустошенные.

— Я вернулся с хорошими вестями, — спокойный тон принца подействовал на бойцов отрезвляюще. — Полагаю, вы можете проводить меня до крепости.

— Да, принц! — выпрямился глава отряда, и вскоре Кель двигался по дороге уже с вполне нормальной свитой, то и дело осторожно поглядывающей на его спутников.

Гномка вопросов не вызывала. К гномам эльфы уже привыкли, как и к тому, что эти маленькие создания зачастую приводили к большим разрушениям, если их не контролировать.

Что же касается странных эльфов... Пожалуй, вот тут вопросов было много.

Эльф как будто насмехался над закованными в латы бойцами, идя в одних лишь штанах. Мощный торс и руки были увиты вязью татуировок, мягко отливавших зеленым; спокойное лицо было закрыто повязкой, из-под которой проглядывали такие же зеленые огни, ровно там, где должны были располагаться глаза. И почему-то становилось неуютно, если эти огни слишком долго глядели на кого-нибудь. Вызывали опасение и клинки, вроде бы привычные, хотя и чуть переделанные, но тоже сочившиеся этим странным светом.

Пожалуй, последняя, эльфийка, вызывала меньше всего вопросов. Похожая на них: в латах, клювастом шлеме, широком плаще, она молча шла рядом со своим сородичем.

Бросали взгляды и на принца. От того тянуло странной, незнакомой магией, а глаза терялись в мягком желтоватом свечении. Но вопросов никто не задавал. Не того полета они птицы.

Лицо Келя чуть изменило выражение лишь тогда, когда лес вокруг дороги расступился, являя то, чем сейчас был Бан’Данориеэл. Грандиозную стройку, если вкратце. Замерев на мгновение, он все тем же ровным шагом двинулся дальше, лишь внимательно смотря по сторонам.

А посмотреть было на что. Не каждый день видишь, как работают вместе дворфы и эльфы. Это ощущалось во всём. Да, крепость была эльфийская, легкая, белостенная, с привычными его глазу башенками-шпилями. Вот только сами стены строили явно дворфы — были они как-то потолще, поприземистей и поосновательней, чем в родном Сильвермуне.

Отряд двигался вперед меж снующих рабочих и мастеров, гор камня, который вот-вот должны были пустить в дело и общей сутолоки, пусть деловитой, но изрядно хаотичной.

Кель задержался, заметив дворфа, небольшим зубилом гравировавшего полный магии кристалл. Принц даже задался вопросом: а понимает ли мастер, что делает? Ведь должен же по идее, потому что еще один удар, и...

Кристалл вспыхнул, резко выбрасывая энергию в окружающее пространство.

Дворф выругался, пригладил вставшую дыбом бороду, и... как ни в чем не бывало продолжил работу. Не обратил он внимания и на бросившегося к нему эльфийского мага, звонко ругающегося на дворфа-тугодума, присланного ему не иначе как в наказание.

Неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы Кель не подошел и не заметил:

— Не стоит размениваться на бранные слова.

— Мой принц! — выдохнул обернувшийся маг и вежливо поклонился. Дворф тоже обернулся.

— Мое почтение, — прогудел он, опуская инструмент.

— Магии вскоре хватит на всё, — произнес Кель и прикоснулся к кристаллу, на котором красовалась доделанная руна. Тот мягко вспыхнул золотистым светом, и принц двинулся дальше, оставив слегка даже растерявшегося мага.

— Я же говорил, — донесся напоследок довольный голос дворфа. — В два раза больше объем, все как я и рассчитывал.

Сильвана Ветрокрылая вынырнула из сутолоки неожиданно, впрочем, как и полагалось рейнджеру. Кель’тас не удивился: он велел разыскать её, едва очутился в крепости. Эльфийка смерила племянника взглядом, оглядев с ног до головы. Покосилась и на его спутников.

— Вернулся, сопляк.

— Тетушка... — устало вздохнул Кель.

— Я вижу, ты достиг своей цели, — продолжила она более светским тоном, разворачиваясь и жестом приглашая следовать за ней. — Поговорим в спокойной обстановке.

Келю ничего не оставалось, кроме как двинуться следом, стараясь при этом сохранить лицо. Вот гномке никто не мешал улыбаться. А Иллидану, в целом, было наплевать.

Кабинет Сильваны располагался в уже отстроенной части крепости, где было не так уж и много народу. Точнее, коридоры были попросту пусты, как и просторная комната. Ветрокрылая вообще не любила захламленные тесные помещения, а с дворфской мебелью иначе не получалось. Поставишь стол, пару табуретов — и уже кажется, что всего много, а единственный шкаф угрожающе нависает над тобой всей массой.

— Итак? — Сильвана села на край широкого стола, смотря на вошедших следом за ней. Отряд стражников остался внизу: здесь им было нечего делать.

— Я заключил союз с драконами Времени, — сообщил остановившийся напротив Кель. — Позволишь?..

Сильвана кивнула, без вопросов протянула руку, ловя скатившийся с ладони Келя шарик магии. Тот золотыми песчинками обсыпался в её пальцах, и эльфийка тихо выдохнула, ловя отзвуки новой для нее силы. Потом поморгала, приноравливаясь. Она не ожидала, что всё окажется вот так вот быстро и просто.

— Я вижу, Архимонд мертв, — продолжила она, немного пообвыкнув.

Кель с Иллиданом синхронно кивнули.

— Думаю, нет нужды представлять вас друг другу, — заметил Кель. — Так что сразу к делу. Как идет война с Плетью?

Сильвана встала и потянулась за лежащим на столе свитком. Раскатала его, открыв взглядам подробную карту материка, прижала с одной стороны луком, с другой тулом со стрелами.

— Плеть собирает силы, — голос её звенел от сдерживаемого гнева. — Мы отбросили их за перешеек, но на этом все закончилось. Ах да, — она внезапно усмехнулась. — Тебе привет от семьи.

— Семьи? — не поняв, переспросил Кель, и едва успел поймать брошенный ему прямо в руки свиток. Развернул его, замер, увидев написанные знакомой рукой строки.

— Отец... жив? — выдохнул он, подняв голову.

— Читай.

Сильвана внимательно следила за тем, как менялось лицо племянника по мере прочтения послания. И снова коротко, как-то почти по-волчьи усмехнулась, когда тот смял его.

— К сожалению, у меня не было возможности передать ответ, — заметила она, оглаживая оперение стрелы в колчане.

Кель молчал. Потом бросил свиток обратно и замер, опершись на столешницу обеими руками. Сильвана Ветрокрылая сидела рядом. Живая. Отец... Анастериан занял её место подле лорда Гаритоса.

Чья это была идея — его ли, подвластного воле Нер’зула, Кел’Тузеда ли, решившего и дальше играть свою игру... Как бы то ни было, послание от отца с предложением присоединиться к ним было не просто издевкой, а напоминало скорее удар чем-то тупым и тяжелым.

— Что ты собираешься делать? — наконец глухо спросил Кель’тас.

— Дать бой Плети, если та пойдет в атаку, — пожала плечами Ветрокрылая. — Сколько времени потребуется, чтобы вернуть магию всем?

— Времени у нас теперь много, тетушка, — медленно ответил Кель. — С кого мне стоит начать?

— Я распоряжусь, — сообщила Сильвана, подхватывая оружие. — Жди здесь, племянничек. Скоро у тебя будет много работы.

Принц кивнул. Присел на стол сам, закрыл глаза. Он в этом не сомневался.

К тому времени, когда неугомонная эльфийка позвала его вниз, где уже выстраивались собиравшиеся выдвигаться отряды, Иллидан вместе с Мэв куда-то подевался. Келя не очень интересовало, куда. Охотнику на демонов он доверял, насколько это было возможно. Вдобавок отсутствие неприятностей с его стороны гарантировала Мэв, которая уж точно бы не допустила никаких посягательств на оставшиеся запасы энергии Солнечного Колодца.

У принца сейчас были дела поважнее.

Внутренний двор крепости спешно освободили от строительного мусора, убрали всё, расчистив пространство. О том, что крепость еще недоделана, говорили разве что леса у одной из внешних стен, но даже там никого не было. Сейчас здесь было не место для рабочих.

Вместо них на гладких светлых плитах мостовой выстроились ровными рядами эльфийские войска.

Кто-то жадно втянул воздух, когда рядом с остановившимся перед ними принцем повисли ирреальные, странно просвечивающие песочные часы. Он запустил внутрь руку, будто и не заметив стеклянной колбы, зачерпнул горсть непрерывно текущего в никуда золотого песка. И высыпал песчинки в подставленные ладони первого подошедшего к нему эльфа.

Наверное, нужно было делать это как-то... Более официально? С торжественной речью и все такое?

В другое время Кель, возможно, задумался бы об этом. Сейчас же в ушах стоял лишь шелест песка, который он все зачерпывал и зачерпывал, не считая горсти. Лица подходящих к нему он тоже не запоминал. Знакомых среди них почти не было: его личная свита отплыла на Калимдор вместе с ним, и должна была прибыть чуть позже, когда окончательно закрепится на новом месте и сможет открыть портал в Лок Модан.

Сильвана организовала всё просто прекрасно: отряды двигались как единый слаженный механизм. Не мешая тем, кто уже получил свою долю силы, подходили новые, уходили те, чьи глаза светились желтизной. Время тянулось и тянулось — вернее, застыло вязким маревом повторяющихся движений и не такой уж сложной магии, уже не требующей участия разума.

Кель краем глаза видел гномку, рассеянно озиравшуюся по сторонам и порой принимавшуюся ковырять носком ботинка стык плит. Та откровенно скучала. Ну да, поддерживать Часы Времени — что это для неё так, пустяки.

Сильвана тоже была рядом. Щурилась, смотрела то на него, то на его спутницу. У Ветрокрылой, в отличие от окружающих, не было иллюзий, кто именно вызвал Часы. Другое дело, что Сильване откровенно не нравилось становящееся всё бледнее лицо племянника. Она-то считала, сколько воинов уже покинуло внутренний двор крепости.

— Кель, — чуть ли не впервые позвала она племянника по имени, когда очередной отряд рейнджеров, повинуясь команде, двинулся прочь. Принц обернулся.

— Да? — устало спросил он, даже не добавив привычное «тетушка».

— Хватит, — просто сказала эльфийка, беря его за плечо и почти оттаскивая в сторону от парящих в воздухе часов, в которых ни капли не убавилось песка. Кель’тас собирался возразить, что он в порядке. Потом понял, что скорее цепляется за руку Сильваны, чем пытается стряхнуть её.

— Сопляк, — мрачно постановила эльфийка, глядя на осевшего на землю мага.

Хотя крепость и зарождающийся вокруг неё город еще не были отстроены даже не треть — даром, что с появлением магии скорость работ и возросла, — бывшему принцу, а ныне королю эльфов рода Бесконечности, естественно, уже обустроили личные покои. Хотя Кель был в них первый раз. Как-то до этого все недосуг было, с тех самых пор, как прибыл из Калимдора.

Так что теперь он с некоторым удивлением оглядывал обставленную дрворфской мебелью комнату, из которой куда-то вели две двери. Наверное, в спальню и кабинет. Сил выяснять это сейчас не было.

Тяжело вздохнув, эльф опустился на широкую лавку и жестом попросил вошедшего последним Артаса закрыть дверь. Низенькие мягкие диваны, к сожалению, остались в основном в памяти. Ну, и в покоях в Даларане, куда им вряд ли предстояло вернуться в ближайшее время.

Здесь и сейчас же была суровая дворфская реальность, такая же реальная, как каменные плиты под ногами — и такая же удобная. Сидеть было жестко, а от пола тянуло неприятной прохладой. Кель с ностальгией подумал о коврах, устилавших полы его покоев в Сильвермуне. Увы, всё это было в прошлом.

Сейчас же эльфийский король устало откинулся на спинку тяжелой дубовой лавки, украшенной какой-то резьбой, такой же грубой и угловатой, как и сами дворфы.

— Ты неважно выглядишь, — осторожно заметила севшая рядом Джайна. В отличие от одетого, нет, даже выряженного в парадную мантию Кельтаса, она не изменила привычному наряду боевого мага. Артас тоже предпочел остаться в своих доспехах, хотя и нацепил корону, с которой в бою все-таки приходилось расставаться из-за шлема.

— Эти три месяца были худшими в моей жизни, — отозвался Кель.

— Подожди, ты же прибыл из Калимдора всего лишь месяц назад? — не понял Артас.

— Видишь ли, Артас... Ныне время для меня течет немного не так, как для вас, — Кель с неохотой сел прямее. Потом стянул с головы тонкий золотой обруч короны, положил рядом.

— Кстати, почему у тебя новый молот? — между делом осведомился он.

— Предыдущий забрал Утер и лично расплавил, — помрачнел паладин. Точнее, наставник не ограничился простым горном, сбросив оружие, так напугавшее его, прямиком в лаву в Стальгорне. И, к мрачному удовлетворению Артаса, после имел разговор с Мурадином, настоятельно попросившим впредь не уничтожать в его городе всевозможные пугающие — да-да, его, Мурадина — артефакты непонятной силы.

Правда после Утер уговорил Мурадина изготовить Артасу новый молот, уже наверняка чистый от всевозможных потусторонних шепотков. Последнее заставило дворфа даже забыть недавнюю обиду и тоже отругать Артаса за неудачную шутку.

Молот, правда, сделали на совесть.

Всю эту историю Келю в красках пересказала Джайна, чуть смущаясь, потому что именно её проверка и заставила Утера поступить столь... сурово. Кель’тас только хмыкнул неопределенно. История была действительно скорее забавная, но в последнее время у него было плоховато с чувством юмора.

Он не врал, когда говорил, что эти три месяца его изрядно подкосили. Дело было в том, что требовалась лично помочь каждому подданному найти путь к новому, столь непривычному и изменчивому источнику магии. Конечно, Хроми, которую к нему приставил Ноздорму, помогала, чем могла. В числе её помощи были и эти проклятые лишние месяцы.

Каждый раз, когда Кель выдыхался, время для него попросту останавливалось. Для других проходило всего несколько минут. Для него — несколько суток мучительного восстановления сил. И так раз за разом, пока последний эльф не принял силу Времени.

Потом было еще хуже.

Начать с того, что в один далеко не прекрасный день, когда Кель’тас обсуждал текущее положение дел с Сильваной, в кабинет эльфийки явился Иллидан, до этого бродивший где-то по Лок Модану. Препятствий охотнику на демонов никто не чинил — то был особый указ Келя.

Иллидан пришедший расплачиваться за это, молча выставил на стол неприметный с виду пузырек. Внутри была обычная вода, прозрачная и ничем не примечательная. Разве что магией, которой разило от фиала.

— Это щедрый дар, — заметил тогда Кель.

— Прошлый дар, подобный этому, закончился десятью тысячами лет темноты, — Иллидан качнул головой. — Я надеюсь, вы будете более благоразумны, чем мой брат.

Кель’тас согласно кивнул. Юмор ситуации был в том, что он прекрасно знал: Иллидан не мог не дать ему воду из Источника Вечности. Просто потому, что охотника вынудили бы сделать это. Так же Иллидан понимал, что за создание нового источника ему не будет ничего, кроме благодарности. Ведь эльфам Келя был привычен подобный расклад сил, в отличие от ночных эльфов.

Во многом именно поэтому Иллидан предпочел не оставаться рядом с братом.

Конечно, узнав об этом, Малфуреон явился лично. Он не мог не проконтролировать создание нового Колодца, Колодца Времени. Да, создавал его не только Иллидан, не обошлось без участия Кель’таса и Хроми. Но Малфуреона это не успокоило, как не успокоили и увещания Тиренд о том, что расколотый когда-то народ эльфов ныне обретает целостность.

Создание Колодца было не единственной причиной, по которой они выбрались с Калимдора: ночные эльфы вступили в состав Альянса, заключив союз, подтвержденный прибывшим ради такого дела Варианом Ринном. Юный король Штормграда внезапно оказался вынужден участвовать и в еще одной церемонии. Именно он короновал Кель’таса у нового Колодца.

Все эти события следовали одно за другим, не давая ни секунды передышки, и теперь Кель мечтал лишь об отдыхе. Но, мечты на то и мечты, что им не суждено было сбыться. У него было слишком много дел.

— Джайна, твои рассказы о событиях на Калимдоре сильно помогли нам, — заметил он. — Клан Зловещего Тотема ныне закрывает Орде путь к Терамору.

— Тралл, наверное, недоволен? — осторожно уточнила девушка. Кель кивнул, потом совсем по-человечески пожал плечами.

— Альянс и Орда были слишком дружелюбны друг к другу. Теперь все возвращается на круги своя.

— Да, ты прав... — с печалью согласилась она.

Молчавший до этого Артас внезапно уточнил:

— Я не ослышался, Кель? Ты сказал «Терамор»?

Эльф поневоле напрягся.

— Вы что-то не сказали мне?

— Ну, когда ты уже уплыл, — начал издалека Артас, — Джайна вспомнила одну неприятную историю с Радужным Сосредоточением... Но ты можешь не беспокоиться, Кель! В этой истории Терамор был когда-то населен людьми.

— Когда-то? Был? — повторил Кель.

— Да. Пережить взрыв Радужного Сосредоточения практически невозможно, — успокоил его Артас.

Кель’тас едва слышно застонал, закрыв лицо руками.

— Я рад, если это окажется такой же ошибкой, как и мое безумие... — пробормотал он.

Джайна с сочувствием погладила его по плечу, бросив уничтожающий взгляд на как всегда ничего не понявшего и абсолютно нетактично-увернного Артаса. Кажется, тот просто не осознавал, как тяжело Келю, мало что тоже внезапно ставшему королем — это при условно-то живом отце! — так еще и в одиночку принявшего решение, какой магией отныне жить его народу, взяв на себя груз ответственности за судьбы всех. Безумная круговерть с Колодцем, коронацией и попытками не допустить ссоры двух братьев тоже вымотала бы кого угодно.

Взгляд Джайны упал на песочные часы, стоявшие на монструозном столе. Подобные за прошедший месяц стали в Лок Модане весьма популярным элементом интерьера, а кто-то уже начинал использовать их вместо магических кристаллов. Правда, пока не очень уверенно, потому что у неумелого мага заряженный песок начинал себя вести практически непредсказуемо. Этот же тек ровным потоком, вниз и вниз, все-таки убывая в верхней колбе.

За широким окном захлопали крылья дракондора: возвращался какой-то гонец, неся вести из Нагорий Арати. Тень на мгновения упала на стол, пригасив яркий блеск песка. Он показался в этот момент почти черным, как будто...

— Кель... — слабо выдохнула Джайна. Эльф медленно выпрямился, отнял ладони от лица, глядя на девушку. Та побледнела и взглянула на него с таким ужасом, будто он уже умер и был воскрешен каким-нибудь демоном.

— Что? — тихо спросил эльф.

— Я... кажется... погубила тебя...

— О чем ты, Джайна? — изумился Артас.

— Ноздорму... обезумеет, — почти прошептала она, — и заразит безумием всю свою стаю.

Кель’тас молчал. Потом рассмеялся, неожиданно весело и легко.

— Похоже, от судьбы мне не уйти, — заключил он, отсмеявшись. Потом поднялся, уже привычно спокойный, собранный и деловитый.

— Куда ты?! — выдохнула Джайна.

— Искать Хроми, — ответил он. — Передайте Сильване, чтобы она не верила магии, раз та может свести нас всех с ума.

И вышел, забыв корону на лавке.

— Артас... — Джайна невольно обхватила себя руками. — Что же я наделала...

— Идем. Возможно еще не поздно всё исправить, — паладин протянул ей руку, помогая поднятья.

В пустых покоях остался лишь золотистый обруч короны.

* * *

Наверно, он уже выглядел безумцем.

Кель’тас как-то не обращал внимания на то, как он смотрится со стороны: в своих пышных одеяниях, без короны, с немного встрепанными волосами, он шел быстрым летящим шагом, более подходящим рейнджеру, чем венценосной особе, выискивая какую-то там гномку.

В глазах его подданных Хроми не была кем-то особенным. Правду знал лишь небольшой круг особо приближенных и король Гномрегана. Просто, на всякий случай.

Теперь это играло против него. Очередной рабочий шарахнулся в сторону, но Кель его даже не заметил. Время. Проклятое время, которое он уже начинал ненавидеть, снова подводило его, тая буквально на глазах. Золотистый столб Колодца, ясно различимый из этой части крепости, теперь вызывал лишь смутное еще недовольство, опасение, что вот-вот с ним случится что-то не то — и тогда хлынувшая в эльфов магия превратит их во... что-то.

Хроми Кель так и не нашел. Свернуть в пустой, еще не отделанный коридор его заставил хриплый глубокий голос, который он вряд ли бы забыл, хотя и слышал всего лишь раз в жизни.

— ... пойми, ты последняя из стаи, кто еще может внять моим словам! — с нажимом произнес Пророк. Его долговязая худощавая фигура практически скрывала стоящую у окна Хроми, а перья на плаще топорщились, будто оперение недовольного ворона.

— Ну спасибо, значит ты обращаешься ко мне как к самой распоследней? — фыркнула Хроми. Кель уже знал, что эти вроде бы веселые нотки в её почти ребячьем голоске не сулят собеседнику ничего хорошего. Но Медив продолжал настаивать на своем:

— Мир может рухнуть из-за слепоты и гордыни таких как ты! Вы должны открыть глаза и увидеть...

— Ноздорму говорил, что видел истинный Конец Времен, — перебила его Хроми. — А для тебя, ворон, я могу открыть окно или истину: не лезь в дела драконов!

Что хотел сказать на этот прямой посыл Медив, осталось неизвестным. Ситуацию спас Кель’тас, понявший, что еще немного — и Пророк просто по своему обыкновению улетит, не сказав толком ничего. Он нарочито громко ударил подошвой легкого сапога по камню, и Медив обернулся.

— Что случится с Ноздорму? — спросил приблизившийся Кель. — О каких временных аномалиях ты говорил, Пророк?

— О, теперь вы верите мне, король Кель’тас?

— Верил и тогда, ведь ты оказался прав.

— Похвально, — короткий смешок походил на сдавленное карканье. — Если ты хочешь уцелеть и спасти свой народ, то вместе с этой юной драконицей должен освободить этот мир от проклятого времени, когда оно настанет!

Проход к окну, увы, был освобожден Хроми во время её обещания открыть Пророку истину. И именно туда прянул ворон под крик гномки: «Стой!»

— У нас нет времени на погоню, — Кель’тас выставил руку прямо у неё перед носом.

— В самом деле?! — азартно откликнулась та, и глаза сверкнули желтым, а в речи прорезались незнакомые рычащие нотки.

— Время, Хроми, — Кель медленно присел на корточки, так чтобы их лица находились на одном уровне. — Ноздорму управляет им, но оно сведет его с ума. Ты понимаешь, что имел в виду Пророк?

— Я не думаю, что он прав, Кель, — насупилась Хроми, снова становясь легкомысленной гномкой.

— Мне ведомо, что случилось в другом временном потоке. Ноздорму сошел с ума — и его стая тоже! Ты хочешь такой судьбы для всех нас?

— Этого не может быть, — запротестовала Хроми, — он видит потоки времени и не выберет такой страшный.

— Однажды это уже случилось. Хроми, чем сейчас занят Ноздорму? — холодея от внезапного предчувствия, спросил Кель.

Что-то в его словах поколебало уверенность Хроми.

— Возможно он зря послушал того охотника... — пробормотала она, потом вскинулась. — Я должна сама сказать ему!

— Нет, — Кель поймал уже собиравшуюся сорваться с места гномку за рукав. — Ты не пойдешь одна — это опасно.

— Я не такая маленькая, как тебе кажусь! — задрала носик та.

— Я знаю, Хроми, — мягко кивнул Кель’тас. — Но, если Ноздорму... Позволь мне защитить тебя.

Хроми выдернула рукав из его пальцев, заложила руки за спину и качнулась с мыска на пятку. разглядывая замершего перед ней эльфа.

— Если что-то пойдет не так... Тебя одного разве хватит? — невинно поинтересовалась она.

— Я буду не один, — Кель’тас выпрямился, поднял руки. С Калимдора в Лок Модан они все прибыли порталом Хроми — и теперь он просто повторял то же самое, наугад, почти интуитивно. Призрак золотых песочных часов мелькнул рядом, рассыпая свое содержимое, и за этой завесой встал совсем другой коридор. Коридор крепости на Тераморе.

— Идем, — позвал Кель. — Надеюсь, мы еще успеем...

Два брата стояли друг напротив друга, как когда-то.

И, как когда-то, во взглядах было неодобрение и недовольство тщетностью попыток объяснить всю глубину заблуждений другого. И, как когда-то, разговор братьев происходил на склоне горы Хиджал.

Здесь Малфуреон многие века назад ужаснулся, увидев новый Источник. Здесь стояли совсем недавно союзные армии, преграждая путь Архимонду. Здесь теперь была одна из застав, не дававших скверне Ашенваля распространиться дальше.

— Ты вновь взялся за старое, Иллидан, — тяжело покачал головой Малфуреон. — Прошлые беды ничему не научили тебя. Взгляни — разве ты не видишь, что случается с теми, кто поддался зову магии?

Рука друида указала на леди Вайш, о чем-то вежливо говорящую с принцем Кель’тасом.

Принц эльфов прибыл в основном по просьбе Иллидана, который собирался отправиться вместе с ним в Лок Модан. Эту затею Малфуреон не одобрял, как и самих бывших высших эльфов, но не чинил препятствий. Лишь в последний раз попытался показать брату его ошибку.

— Принц Кель’тас, — вместо ответа, окликнул Иллидан. — Вы не подойдете на минуту?

Тот извинился перед нагой и подошел к братьям, стоявшим перед укреплениями, у подножия одного из живых деревьев.

— У вас возник какой-то вопрос? — поинтересовался он, переводя взгляд с одного на другого.

— Гляди, брат, — Иллидан обернулся к Малфуреону. — Это будущее эльфов, ушедших путем магии.

Друид тихо хмыкнул. Да, Кель и впрямь смотрелся лучше наг, но... Почти на полторы головы ниже охотника — а ведь принц считался среди своего народа весьма высоким! — более худощавый, светлокожий. Он сейчас чуть нахмурился и приподнял длинную бровь, не очень понимая, что этим хотел сказать Иллидан.

— Если это все, зачем вы меня звали, прошу извинить: у меня дела, — сухо заметил он и ушел. Его не стали останавливать, и ало-золотая мантия быстро растворилась в опускающихся сумерках.

— И все же, я не одобряю выбранный тобой путь, брат. Ты не должен был создавать фиалы.

— Демоны уже нашли нас, — Иллидан отвернулся, глядя на сочащиеся зеленью скверны земли. — Мы должны были чем-то им противостоять. Или ты думал, что яд речей Азашры настолько отравил меня?

— Этот спор уже тянется слишком долго, и незачем посвящать ему еще один день. Ты отправишься с эльфами Бесконечности, брат?

— Да, я уже принял решение, — Иллидан усмехнулся. Оно далось ему неожиданно просто. Душу больше не терзала тоска по Тиренд — в ней поселилось странное спокойствие, порой посещавшее его во тьме подземелий. Мэв ли была тому причиной, или осознание, что среди потомков тех, кто шел за Азашрой, его изыскания будут востребованы... Так или иначе, среди ночных эльфов места ему не было.

Да, охотник на демонов не собирался забывать о своем призвании. Целый Ашенваль ждал его клинков. Но эта битва могла подождать еще немного.

* * *

Надежды Иллидана в целом оправдались.

Поначалу потомки высокорожденных отнеслись к нему настороженно. Он мог свободно ходить практически где угодно: принц Кель’тас отдал приказ не чинить Иллидану никаких препятствий — разве что тот попробует подойти к хранилищам магии. Но охотник на демонов не стремился к ним, вопреки опасениям последовавшей за ним Мэв.

Его искренне интересовало мастерство здешних магов. И как-то незаметно, перебросившись словом там, подсказав что-то тут, предложив решение, над которым бились не один день, Иллидан стал среди них все-таки не своим, но... и не чужим.

Да, эльфы еще вздрагивали, когда он глядел на них слишком пристально, еще чуть недоверчиво косились, но... Все-таки, он был героем легенд десятитысячелетней давности. О нем не забыли.

Это тоже грело душу Иллидану.

Иногда ему начинало казаться, что именно эти эльфы — его народ, а вовсе не ушедшие следом за братом ночные эльфы. Здесь был его дом, среди магии и попыток понять таинства мира, а вовсе не в замерших в неподвижности сумрачных лесах.

И, когда к нему внезапно явился один из подчиненных принца, магистр Ворен’таль, Иллидан скорее разозлился, чем удивился. Речи магистра были весьма... странны. Ворен’таль сулил силу. Силу, о которой можно было лишь мечтать, силу магии Аспектов. Силу времени, но совсем иную, нежели та, что принес своему народу Кель. И Колодец Времени, созданный руками Иллидана, подтверждал его слова, перечерчивая небо черной, увитым синими всполохами колонной.

Иллидан даже не задумался об отказе. Вежливо согласившись и пообещав привести своих сторонников, которые уже нашлись среди местных магов, он предложил Ворен’талю вскоре встретиться у Колодца, дабы незамедлительно использовать его силу. И в назначенный час пришел в ложбину неподалеку от Бан’Данориеэла, приведя за собой несколько десятков магов и небольшой отряд стражи.

Магистр Ворен’таль выступил вперед. Лицо эльфа странно заострилось и побледнело, глаза его сияли синим светом, отражая всполохи колодца. Тот уже не казался чем-то мирным и добрым: ревущий поток энергии бурлил в небольшом озерце, огороженном изящной оградой.

Собравшиеся вокруг неё эльфы лучились этой странной силой, плескавшей через край, бившей по восприятию. Что-то было неправильное в этой силе, холодящее мертвенным холодом бесконечной пустоты.

Ворен’таль сделал еще шаг вперед, улыбнулся торжествующе... и внезапно спал с лица: вместо воодушевления его встретила холодная усмешка Иллидана. Охотник поднял воткнутые в землю клинки Аззинота, перехватил удобней. Пришедшие с ним обнажили клинки.

— Я вдосталь наслушался речей, подобных твоим, — произнес Иллидан. — Сложи оружие, и тогда твое предательство не унесет ничьих жизней.

— Ты ошибаешься, древний эльф, — в голосе Ворен’таля была скорее печаль, чем гнев. — Я видел истинный Конец Времен. Он наступит уже скоро, и ты не в силах этому помешать.

Прозвучало последнее слово, и магистр замолчал.

Навсегда.

Стрела Сильваны была, как всегда, убийственно верна.

— В этом конце времен он видел себя со стрелой в глазнице? — голос эльфийки, стоявшей на броне дворфского танка, был особенно ядовит. Она опустила лук, выпрямилась, свысока глядя на лишившихся лидера бунтовщиков.

Едва получив сведения о том, что магия может стать опасной, Сильвана не размышляла ни секунды, отдав приказ прекратить колдовать. А когда рядом объявилась Мэв... Джайна, сотворившая заклятье телепорта, оперлась на руку Артаса, переводя дыхание. Все-таки, перебросить три танка, не говоря уж об отряде воинов, было тяжело.

Только что бунтовщики были уверены в своих силах, дарованных водами Колодца.

Мгновение — и все поменялось. Против них был не только Иллидан с горсткой верных эльфов, не поддавшихся зову магии, но и отряд воинов Альянса, возглавленный лично Артасом.

— Вы хотите последовать за ним в его будущее? — стрела снова легла на тетиву, Иллидан поднял клинки.

Увы, решить дело миром не вышло.

Бой вышел быстротечным. Даже не столько потому, что силы были столь уж неравны — нет, если бы бунтовщики сражались всерьез, еще неизвестно, сколькими жизнями пришлось бы заплатить Альянсу за эту победу. Но напившиеся измененной магии эльфы предпочли оставить поле боя, открыв портал... наверное, к своему владыке, кто бы им сейчас ни был.

Так что не столь уж многие остались лежать на влажной траве.

— С-сопляк, — прошипела Сильвана, наклоняясь и выдергивая стрелу из трупа Ворен’таля. — Где он?!

— Ушел искать Хроми! — выдохнула Джайна, с ужасом глядя на измененный колодец.

Сколько прошло времени? Меньше часа? Больше? Она не помнила точно, когда именно золотистый столб света изменился, став этим кошмаром. Успел ли Кель? Если его не было здесь, и Сильвана не знала, где он...

— Я найду его! — решительно воскликнула Джайна, и Артас бросился к ней, крикнув: «За мной!» своим людям. Телепорт вспыхнул вокруг, выплевывая их в другое место. Но только их. Сильвана в последний момент метнулась куда-то в сторону.

Возможно, она была права.

Проку от лучницы в пещерах, когда враг не просто наступает, а уже стоит прямо напротив тебя. Пожалуй, Сильвана бы разве что успела почти вонзить стрелу в пасть какому-нибудь дракониду. Какому-нибудь из трех, что оказались напротив Артаса.

То не раздумывая ударил, прежде чем удар обрушился на него самого: сине-черная чешуя не оставляла ни малейших сомнений. Это были враги.

— Кель! — Джайна, отмахнувшаяся посохом от чьей-то оскаленной морды, которую тут же вспорол клинок одного из воинов, бросилась к постаменту в центре пещеры. Когда-то именно там, по рассказам Келя, спал Ноздорму, под исполинскими часами, которых сейчас почему-то не было.

Были израненные, едва держащиеся на ногах эльфы, еще не верящие, что пришла помощь. Кто-то рухнул и уже не встал, присоединившись к лежавшим у их ног, не понять, мертвым или живым. Лежала там и Хроми, над которой стоял сжимавший меч Кель’тас. Изорванные парадные одежды, поверх которых были накинуты легкие кожаные латы, залила кровь, и Джайна не рискнула бы сказать, чья именно.

— Уходим отсюда! — рявкнул Кель, подхватывая крохотную гномку и буквально скатываясь вниз, ближе к волшебнице. Оставшиеся в живых эльфы бросились за ним, хватая раненых товарищей.

— Артас! Сюда! — крик Джайны заставил его отряд начать отступать к ней, прикрывая плетущую заклятье волшебницу. Рев драконидов, понявших, что добыча вот-вот ускользнет, взлетел к сводам пещеры, но было уже поздно: люди и эльфы исчезли, прихватив пару их сородичей.

Они прожили недолго, не успев даже огрызнуться на убившего их Иллидана.

— Ты мог бы предупредить меня о предателе, сопляк! — рявкнула Сильвана, опуская лук. Кель слабо улыбнулся, протягивая оказавшемуся рядом Артасу бесчувственную Хроми. Тетушке он так и не ответил. Просто рухнул навзничь, осознав, что всё закончилось.

* * *

В темноте не было привычных золотых искорок. Значит, никто не играл со временем.

Это почему-то успокаивало.

Почему — Кель сам не помнил.

Он вообще мало что помнил, разве что смутно осознавал какой-то разговор рядом. Вроде бы важный... вроде бы тетушка обещала кому-то, что это их жизни прервутся, если они не сумеют спасти жизнь короля. Почему короля? Ах да, его же короновали... ровно в тот день, когда он вместе с отрядом и Хроми взял штурмом Пещеры Времени. Глупо звучит, право. Взять штурмом Пещеры Времени. Скажи ему кто, что придется заниматься столь безнадежным делом — Кель, наверное, рассмеялся бы даже над Медивом.

А ведь пришлось. Может, поэтому слова Пророка были столь неясны? Ведь даже скажи он, что Пещеры будут почти пусты — вряд ли бы Кель второй раз решился на столь самоубийственную затею.

А так — пошел.

Пошел с одной мыслью: наплевать, что случится с ним и теми, кто идут рядом. Хроми должна дойти до Часов и что-то с ними сделать. Что — разберутся на месте. И приказ любой ценой защищать гномку был отдан без малейших сомнений.

Безумный бег по пещерам, пронзающим не просто камень — само время и пространство, он не помнил даже сейчас. Да и что там помнить? Как падают дракониды? Как воняет обугленная чешуя? Как кричит феникс, сгорая в собственном огне? Как остается позади кто-то, и нет времени даже взглянуть, кто это?

Кель был рад, что память его подвела.

Он помнил лишь, что тех, в ком он не сомневался, он не взял собой. Да, с ним пошли лучшие воины. Но — именно воины, те, кого он имел право поставить под удар. Ведь он не рассчитывал вернуться обратно сам, а значит, тетушке потребуется помощь, чтобы удержать власть.

Понимая, что Колодец Времени, скорее всего, станет опасен, он отправил в Лок Модан магистра Ворен’таля, велев ему делать всё, чтобы обезопасить народ от искаженной магии. Оставалось надеться, что тот справился со своей задачей, и эльфы Бесконечности не превратились в тех чудовищ, которых он уничтожал в пещерах.

Во что превратился Ноздорму, Кель предпочитал не думать.

Все равно этого уже не узнать.

Слова Пророка были туманны, но... Это была прямая подсказка, которую смогла осознать именно Хроми.

Часы, полные искаженного времени, висели посреди пещеры, и черный песок клубился в них.

Кель не очень понимал, что именно сотворила Хроми. Кажется, открыла портал между мирами. Или между временными потоками? Он отбивался сразу от двух противников, когда Часы с тихим звоном исчезли и больше не появились. Дракониды тогда как обезумели, Хроми упала, и он думал, что всё уже кончено и остается только отбиваться до последнего, просто из принципа, когда появилась Джайна.

А дальше — провал. Наверное, они все-таки ушли оттуда, раз он еще что-то осознает. Наверное, он все-таки жив?

Решив так, Кель открыл глаза и посмотрел на стоящую у кровати Сильвану.

— Очнулся, сопляк, — постановила та, бросив взгляд поверх отчетов со знакомыми печатями Терамора. Разжав пальцы, она позволила листкам спланировать на одеяло.

— Здесь все. Ноздорму. Видения. И предатель, которого ты послал предупредить нас, предупредив этим его, — глаза эльфийки сузились. — Еще немного и я бы поверила, что синий и черный тебе к лицу.

Кель подавил первый порыв: закрыть глаза и притвориться спящим. Понял, что с Сильваной это не пройдет.

Правда, сил, чтобы поднять руку и взглянуть на отчет, не было. Он вообще немного сомневался, есть ли у него руки: видно лекари перестарались со своими зельями. Язык тоже слушался неважно, так что Сильване пришлось наклониться ближе, чтобы разобрать невнятные слова.

— Я думал... он предаст... позже.

— То есть, ты все-таки читал эти отчеты?

— Нет... Джайна...

— Сопляк. Не доверяй, в особенности друзьям, — презрительно фыркнула эльфийка. — Они не враги, они обманут, искренне желая тебе добра и не ведая о своих заблуждениях.

— Я запомню... тетушка, — Кель’тас все-таки закрыл глаза. Потом открыл их снова.

— Хроми?

— О, ты про нового Аспекта Времени? — уточнила Сильвана. Кель изумленно взглянул на нее, потом тихо рассмеялся. Этот смех почему-то отнял последние силы, и опять нахлынул темнота.

На этот раз самая обычная, полная снов, а не размышлений.

Посреди тронного зала Штормградской крепости стоял рыцарь смерти.

Короткая седая бородка поблескивала, будто от инея, хотя в зале было довольно тепло. Пронзительно-голубые глаза курились дымком, будто вода, парящая на морозе. И тем страшнее было лицо рыцаря, потому что от седых бровей вниз, очерчивая глаза, тянулись лиловые то ли шрамы, то ли метки, особо яркие на бледной, почти сероватой коже.

Тяжелые саронитовые латы уже не чернели тусклым металлом. Устрашающе скалящиеся черепа были вымазаны в остатках гнилых фруктов и чем-то еще столь же неаппетитном, что сподобились швырнуть в посланца Плети жители Штормграда. От немедленной казни его спас лишь конвой и знак парламентера.

Вариан Ринн, как всегда презревший сомнительное удобство трона, стоял перед ним, заложив руки за спину. Лидер Альянса был неподобающе молод и выглядел довольно бледно на фоне возвышавшегося рядом Артаса. Но что-то было в его взгляде такое...

— Какую весть ты принес от своего хозяина, нежить? — спросил он.

— У меня нет хозяина, — ровным голосом ответил посланник. — Рыцари Черного Клинка навсегда освободились от власти Короля Мертвых.

Он замолчал, внимательно глядя в недрогнувшее лицо Вариана.

— Мы вернулись туда, где когда-то был наш дом, — тяжело закончил рыцарь.

— Ты думаешь, я поверю тебе?

Артас чуть сместил ладонь на рукояти молота, с неприязнью глядя на мертвеца.

— Тогда, возможно, поверите лорду Утеру? — упрямо сжал губы рыцарь смерти. Потом запустил руку куда-то под нагрудник и вытянул наружу чуть помятый свиток.

Ринн взял его без всякой опаски, одним лишь взглядом осадив собиравшегося сделать это первым Артаса. Развернув свиток, король вчитался в ровные строки, не обращая внимания на замершего буквально в шаге мертвеца. Тот не шевелился, понимая, что иначе стража воспримет это слишком однозначно.

— Хорошо. Повтори свою историю, — наконец поднял голову Ринн.

— Как будет угодно королю. Мое имя Тассариан, и для меня эта история началась в снегах Нордскола, — неторопливо повел свой рассказ рыцарь.

Сухой, чуть хриплый голос неприятно колол слух. Так же неприятно, как осознание сказанного им.

Тассариан говорил о недолгом обучении и о том, как вместе с лордом Гаритосом вернулся обратно, домой, уже измененным, как и многие другие. Он не стал задерживаться на событиях, о которых все и так знали. Лишь вскользь упомянув битву, закончившуюся падением Лордерона, он начал рассказывать о том, чем занялась Плеть после. О строительстве десятков крепостей, в один ужасный день поднявшихся в воздух. О полчищах нежити, заполнивших их залы. О том, как лорд Гаритос повел их — но вовсе не на юг.

Крепости летели через море к холодным берегам Нордскола, где их ждал новый, страшный враг.

Драконы. Вот кто решил бросить вызов Плети. Вот кого испугался Нер’зул, призвав на помощь свое воинство.

Тассариан помнил бронзовых драконов в небе и орды драконидов на земле. Говорил о временных аномалиях, о падающем Наксрамасе, прикрывавшем их отряд. О том, как бегущий впереди лорд Гаритос неожиданно предал их.

Его слова, повторенные рыцарем, звучали странно. Гаритос сказал, что ему не нужны такие ничтожества, как рыцари смерти, что он с удовольствием оставляет их на попечение драконов, которые позаботятся о том, чтобы они не пятнали мир своим присутствием.

После Гаритос, преследуемый громадным драконом, чья чешуя стремительно меняла цвет с бронзового на черный, скрылся в Ледяной Короне. А рыцари неожиданно оказались предоставленными сами себе. Дарион Могрейн сумел сплотить разрозненные ряды и возглавил прорыв к крепостям, которые еще не пали и могли подняться в воздух. Драконы, слишком занятые попытками остановить Гаритоса, пропустили момент, когда крепости пустились в бегство. Потом драконов не стало.

Тассариан не знал, что было тому причиной. Знал лишь то, что к тому моменту последние отзвуки шепота Короля Мертвых в сознаниях его братьев стихли. Отныне они были вольны сами выбирать свою судьбу.

И выбрали вернуться домой.

Две крепости, которые заняли орки и немногочисленные таурены, устремились к Калимдору, поклявшись в верности ордену. Рыцари Черного Клинка были верны друг другу, но понимали: у каждого своя родина. Кольтира Ткач Смерти повел одну из оставшихся крепостей к Лок Модану, где ныне обитали его сородичи. Могрейн же, собрав вокруг себя других людей, отправился к Штормграду.

— Я жду приговора, — закончил свою речь Тассариан. — У меня нет другого дома, кроме этого. И я надеюсь служить ему, как раньше, или умереть здесь.

— Я верю и принимаю тебя Тассариан, — медленно произнес Вариан Ринн. — Отныне здесь дом Рыцарей Черного клинка.

* * *

Несмотря на то, что Кель’тас еще толком не оправился от полученных в бою ран, он уже с головой ушел в работу. Спальня внезапно стала кабинетом, где собрались его приближенные, разбирая какие-то насущные вопросы. Бумаги ровным слоем лежали на светлом покрывале, и Кель тянулся то за одним листом, то за другим, стараясь не морщиться и отмахиваясь от помощи.

Заметив вошедших Артаса с Джайной, он отложил очередной отчет.

— Обсудим это позже, Роммат. Оставьте нас.

Подозрительно мускулистый для мага эльф коротко поклонился, собрал часть бумаг, и вскоре в спальне не осталось никого постороннего. Только тогда Кель позволил себе с тихим стоном откинуться на подушки, прижав ладонь к боку, где под тонкой рубахой виднелась широкая повязка. На руке тоже виднелся свежий шрам, а сколько ран было скрыто от взгляда — знали только лекари.

— Ты упрям, как десять дворфов, — укорила Джайна, садясь на свободный край кровати. — Неужели нельзя было хоть немного отдохнуть?

— В нашей ситуации? — Кель непонимающе покосился на нее. — Ты шутишь?

— Но ведь Гаритос сел на Ледяной Трон и встанет с него не скоро, — слегка неуверенно отозвалась Джайна.

— Я уже не столь верю тому, что помню, — покачал головой Кель’тас. — Магистр Ворен’таль мертв, и перед смертью он ошибся, пойдя против своего народа. А ты рассказывала, что он наоборот спасал эльфов от моего безумия. Я не уверен, но...

— Что? — не поняла Джайна.

— Вдруг он тоже был одним из нас? — тихо и задумчиво произнес Кель. — Просто не поверил до конца, что он — не совсем он.

— Кем бы он ни был, он пошел против своего народа, — заметил Артас. — И предал, кого только мог. И если даже он был одним из нас... Это лишь говорит, что не всегда в случайно оказавшихся в этом мире душах достаточно света.

— Ты прав, друг мой, — согласно закрыл глаза Кель’тас. Он с трудом представлял, как можно было пытаться предать даже не свой народ — хотя и это не укладывалось в голове. Предать не просто народ, а сам Азерот — вот что было вообще неосмысляемо. С точки зрения эльфийского короля, Азерот был священен, как священен единственный дом. И не важно, откуда ты попал в этот дом — ведь теперь он твой, и ты в ответе за него.

— Я надеюсь, таких как он — немного, — наконец нарушил тишину он. — А если и есть — мы найдем их раньше, чем они принесут много боли.

— Этим стоит заняться, — согласился Артас. — Но я кое-что не понимаю...

— Что же?

— Что это вообще было? — по-паладински прямо рубанул тот. — Что случилось в Нордсколе?

Кель задумался, пытаясь понять, как покороче пересказать услышанное от Хроми. Новый Аспект Времени нашла несколько минут, чтобы забежать к нему, когда Кель уже более-менее трезво воспринимал окружающую реальность. Достаточно трезво, чтобы попросить драконицу не ускорять его время. Уж лучше боль от ран, чем снова оказаться в одиночестве в безвременье, лежа в сером, остановившемся мире, где ничего не происходит и никто не откликнется на его зов.

Хроми покивала, поболтала ногами, взобравшись на высокий подоконник, и все-таки поведала ему, чему Кель был непосредственным свидетелем. Теперь эльф пересказывал это внимательно слушавшим Артасу с Джайной.

— Ноздорму не до конца верил Иллидану. Он говорил с ним, когда мы были в Пещерах Времени.

— И Иллидан предложил ему...

— ...свой излюбленный метод борьбы с врагом, — иронично продолжил фразу Кель. — Пожрать его силу, приумножив свою.

— Что еще можно было ждать от этого предателя, — проворчал Артас.

— Череп Гул’дана до сих пор цел, — возразил Кель. — Все остальное — лишь ошибка Ноздорму, поверившего, что это выход. Его стая создала в Нордсколе множество артефактов, поглощавших силу Плети, и в решающий момент они сработали все, разом, направив этот энергетический поток драконам.

Он перевел дыхание, и Джайна понимающе протянула ему воды. Напившись, Кель продолжил:

— Нер’зул, похоже, предвидел это. Он наращивал силы Плети не для войны с нами. Его страшили драконы. Нас он всего лишь напугал.

— Всего лишь?! — возмущенно рыкнул Артас, который все это время лично командовал обороной Нагорий Арати, и навидался всякого.

— Орды безмозглых зомби. Артас, я тоже несколько раз был там и видел среди них порабощенного оленя. Ты веришь, что это были основные силы Плети?! — изумился Кель.

— Ладно, продолжай, — нехотя умерил тон паладин.

— Ты слышал доклады рыцарей Черного Клинка. Крепости, забитые нежитью. Сотни и тысячи рыцарей смерти. Костяные драконы. Все это — лишь попытка защититься.

— Но Гаритос все равно дошел до Ледяной Короны, — возразила Джайна

— Значит, Нер’зул предвидел и это, — с нажимом сказал Кель. — Вы читали отчеты Серебряного Авангарда? Того отряда, что прорвался на вершину Ледяной Короны?

Хотя прорвался — это эльфийский король все-таки преувеличивал. В Нордсколе почти не осталось Плети, все вычистили сгинувшие драконы. Так, разрозненные группки, которые даже не могли толком противостоять войскам Альянса.

— Да, читала. И про громадную глыбу льда вокруг Трона читала. Дурацкое применение сил Фростакса! — фыркнула волшебница.

— Но действенное. Гаритоса не смог вытащить оттуда даже Ноздорму.

— Но как он накопит силы, если Плеть пала? Это бессмысленно!

— Значит, он по-прежнему чего-то ждет, — Кель медленно сжал пальцы, сминая подвернувшееся одеяло. — И мы будем ждать.

— Будем, — эхом откликнулся Артас. — Кстати, о времени. Что случилось с Ноздорму?

— Вышвырнут в другой временной поток, — сухо ответил Кель. — Для поглощения силы Плети ему требовалось сосредоточить всю мощь стаи на одних единственных Часах. Вышвырнув Часы, мы вышвырнули и их: все порталы времени вели к источнику их силы.

— Так просто... — покачала головой Джайна и тут же прикусила язык.

Просто это не было.

Просто почти весь отряд, пошедший в Пещеры, оттуда не вернулся. Из более чем полусотни воинов уцелела жалкая горстка, и те долго находились между жизнью и смертью.

Просто Келя едва сумели исцелить. Эльфийские лекари безуспешно бились за его жизнь, почти потеряв своего короля, когда на помощь им пришли друиды ночных собратьев. Лично Малфуреон помогал, все же сумев залечить раны.

Кель не стал говорить ничего язвительного, как делал это обычно. Только вздохнул, пристроил поудобней ноющую руку.

— У нас много дел, — напомнил он. — Будущее отныне неизвестно.

* * *

Некромант помнил, как падал подбитый временными аномалиями Наксрамас. Как рухнул на него шкаф, как он с улыбкой встречал темноту и тянущиеся к нему холодные пальцы долгожданной смерти. Но сейчас почему-то было тепло, а в носу привычно свербело. Чихнув, некромант с ненавистью открыл глаза, чтобы увидеть склонившихся над ним культистов Сумеречного молота.

— Этот взгляд... Древняя ненависть ко всему живому. Его ни с чем не спутать, — с гордостью сказал орк. — Это определенно самый лучший из некромантов.

— Не волнуйтесь, — заметил стоявший подле него человек. — Вы здоровы, а слабость вскоре пройдет. Ваша жизнь угодна Древним богам, и они уже продлили её на должный срок.

Непослушное горло с трудом вытолкнуло сиплые, еле слышные слова:

— Убейте... меня...

— По-моему он попросил воды, — осклабился не расслышавший орк, протягивая некроманту кубок.

Кел’Тузед с трудом сдержал полный отчаянья стон. Точно так же его не слышал лорд Гаритос, паладины, Иллидан, ночные эльфы и прочие, просто принимая его искреннюю просьбу за слуховые галлюцинации.

Выпив воды, он обрел некую твердость голоса и неожиданный интерес:

— Зачем я понадобился Древним богам?

— Вы тот, кто поможет нам подчинить этот мир их власти, — торжественно заявил человек. — И для начала мы просим вас помочь сокрушить Даларан.

Кел’Тузед почувствовал, как на лицо впервые за многие и многие годы наползает недобрая ухмылка. Кажется и в самом деле смерть могла немного подождать.

— Брат. Я горжусь тобой, — с чувством произнес Тралл, сжимая Грома в сокрушительных объятьях.

— Брат! — радостно взревел тот в ответ. — Я вернулся с победой!

Помятый, забрызганный засохшей гнилой кровью, скалящийся во все клыки, Гром был олицетворением того, кого орки могли считать героем. И он был героем. Он вернулся с победой, несмотря на то, что ушел лишь с горсткой воинов своего клана. Он вернулся, приведя обратно почти всех бойцов. Он вернулся, принеся с собой череп ледяного дракона, убитого им собственноручно, когда сети сбили монстра на землю. Он вернулся, очистив Кель’Данас от плети, вернув леди Вайш часть земель её народа.

Гром был героем. С этим нельзя было поспорить.

Проблема была в том, что Тралл в это не верил.

Встречая брата, он невольно ожидал чего угодно. Войск Альянса, следующих за ним по пятам и собирающихся штурмовать едва построенный Огриммар. Толпы сатиров из Ашенваля, привлеченных его трофеями. Или чего-то худшего, что не могло прийти в голову даже шаману.

Но ничего этого не случилось.

Гром и впрямь был героем.

И, поднимая кубок в его честь, Тралл облегченно думал, что, возможно, не все в этом мире неизменно.

Начавшую было зарождаться надежду вдребезги разбили на следующее же утро, когда в центральный шатер скользнул один из нагов. Склонив уродливую голову, он свистящим голосом попросил выслушать его. Тралл разрешил говорить.

— Леди Вайш приказала убить здесь всех, кого сможем.

— Что-о?! — взревел Гром Задира, хватаясь за оружие.

— Тише, брат, — рыкнул Тралл. — А ты — говори дальше.

Наг, по чьим холодным немигающим глазам ничего нельзя было прочитать, снова открыл пасть:

— Мы не хотим умирать по воле демонов.

— Что-о-о?!!

— Брат!

Наг терпеливо дождался тишины.

— Пусть залогом нашей верности Орде будет знание: Вайш вспомнила былые обещания. Она снова поверила демонам и собирается завершить начатое королевой Азашрой.

— Мы отплываем немедленно, брат, — кулак Тралла опустился на подлокотник кресла, расщепив стальное дерево.

* * *

По звериной тропе двигались трое.

Охотник на демонов сжимал клинки, внимательно вглядываясь в едва заметные отпечатки. Другие видели смазанные очертания копыт, он же — наполнявшую их магию. Следом спокойно шел король Кель’тас. Если судить по его лицу, то казалось, что все это — не более чем обычная прогулка в дворцовом парке, пусть он и был одет по-походному. Замыкала небольшой отряд Мэв.

— Иллидан, и все же. Как вы смогли потерять череп Гул’дана? — вежливо осведомился Кель. Он уже давно заметил, что подобный придворный тон нервирует Иллидана. Наверное, напоминает о временах службы Азашре.

— Из-за излишнего доверия, к тем, кто жаждет магии, — процедил сквозь зубы Иллидан. — И вам, король. Он ведь был из вашего рода.

— О, — спокойно улыбнулся Кель. — Мы все из одного рода. Да и вы куда ближе к нам, чем ваш брат. И все же...

— Я не могу постоянно носить с собой источник скверны, — отрывисто бросил Иллидан. — Это вредно и опасно. Лишь мои лучшие ученики знали, где скрыт череп.

— Вы могли просто сказать мне, — поднял бровь Кель’тас.

Иллидан замедлил шаг. Он был зол, но к идущему за ним эльфу все же не обернулся. Лишь сообщил низким от гнева голосом:

— Я знал возможность, в которой сообщать вам о хранилище столь соблазнительного артефакта было небезопасно.

— Вот как, — голос Келя стал задумчив. — Но я не эльф крови, а вы не лорд, Иллидан.

Даже не сбившись с шага, Иллидан разве что чуть покосился назад.

— Неужели столь молодой эльф, как ты, думал меня сейчас удивить? Я давно знал о тебе и твоих друзьях. Лучше слушай тетушку.

Кель резко выдохнул, но ничем более не показал свое мнение. Разве что прибавил ходу, стараясь поспеть за размашистыми шагами охотника.

* * *

Море неистовствовало.

Гигантские волны кидались на суда орков, стремясь разметать их, раскидать по бескрайнему морю и затащить в Водоворот, откуда не выбраться уже никому.

Но все безумие волн было бессильно против воли шамана.

Тралл стоял на носу флагмана, взывая к духам стихий. Он усмирял само море, бескрайнее и необъятное, и ветер надувал кроваво-красные паруса, горделиво расправляя черный знак Орды. Вождь вел своих воинов к Кель’Данасу.

Но, даже не оборачиваясь, он знал, что на него не устремлен ни один взгляд.

У мачты, ближе к центру палубы, где не так захлестывали усмиренные волны, стоял Гром Задира. Пиво в его кружке было уже наполовину разбавлено соленой водой, но он не замечал этого. Сквозь рев ветра и грохот волн до Тралла долетали обрывки его слов:

— ...этим топором... Маннорота!.. твари Ашенваля... Кровь и гром! — последний выкрик был особо четким, и Тралл невольно скрипнул зубами: крик подхватили воины, с одобрительными возгласами внимавшие речам Грома.

— Сила Земли и магия эльфов не оставят демонам шансов! — взревел Задира во всю глотку, поднимая топор, уже попробовавший крови Маннорота, зачарованный Траллом и ночными эльфами, их невольными противниками-союзниками в деле очищения Ашенваля. Малый портал, спрятанный в глубинах оскверненного леса, выплевывал отряды демонов с пугающей периодичностью, а сатиры плодились так, что казалось, на место одного убитого становится сразу трое.

Грому было где развернуться.

Но это было неважно. Впереди уже виднелись берега Кель’Данаса, и Тралл взревел:

— Держитесь, воины!

Волны все ускорялись, поднимаясь к самым небесам, и корабли взлетали вместе с ними, не давая нагам, всплывавшим из глубин, ни малейшего шанса приблизиться. Вода хлынула на берег, сметая все на своем пути, оставляя от некогда прекрасного, пусть и потрепанного Плетью порта мокрые, покрытые водорослями руины.

Сам воздух поддержал корабли орков, земля ласково приняла их, смягчая удар, и зеленокожие воины с боевым кличем хлынули с бортов.

Тралл опустился на одно колено, обессиленный, съедаемой тревогой: Гром сейчас вел воинов. Это заставило шамана встряхнуться и попытаться подняться на ноги, опираясь на молот, дожидавшийся его около погасших тотемов.

Рядом раздались тяжелые шаги.

— Вождь! У вас мало сил для этой битвы. Оставьте её своим воинам! Мы не подведем вас!

— Я буду со своим народом до конца, — сжав зубы, ответил Тралл. — Вперед!

Наги не ждали свалившихся им на головы противников. Бой быстро сместился с берега вглубь острова. Орки буквально расшвыривали еще более уродливых, чем обычно, измененных скверной наг. Те огрызались и в какой-то момент опомнились, собрав силы, и вместе с пришедшими на их зов демонами сумели остановить безудержно рвущихся к плато Солнечного Колодца орков.

Неизвестно, на чьей стороне был бы перевес, если бы с фланга в ряды наг не ударила бы чья-то еще армия. Сначала орки решили, что им на помощь пришли силы Альянса: потрепанные доспехи воинов несли цвета Лордерона и Высших эльфов. Лишь потом пришло осознание: ни тех, ни других уже нет, а под доспехами скрываются мертвые.

Но глаза мертвецов не мерцали синевой. Они были слишком осмысленными, и несся над их рядами крик:

— За короля Анастериана! Смерть демонам!

— Нежить! — взревел Гром. — Истребить...

— Стой, брат! — Тралл, каким-то чудом оказавшийся рядом, тяжело перевел дыхание. Этот бой дорого дался ему, но он все же успел.

— Они будет за нас, вспомни! Это наши союзники!

Ни капли не смутившийся Гром быстро кивнул.

— К Колодцу! — разнесся его клич. — Поможем этому королю!

И он первым бросился на дрогнувших от такого демонов.

Тралл на мгновение позволил себе расслабиться. Силы были на исходе, несмотря на то, что флот был зачарован шаманами орды, а он лишь поддерживал наложенные ими чары и управлял призванными элементалями. Но все равно идти дальше было неимоверно тяжело.

Мимо с ревом проносились орки. Он же, крепче вцепившись в рукоять молота, лишь шагал следом.

Двери, ведущие в зал Солнечного колодца, слетели с петель, будто от удара тараном. Гром и был этим тараном, первым ворвавшись в святая святых.

— Я задержу их, гос-сподин! — встретил его шипящий крик леди Вайш. Она взвилась на хвосте, ударила костяным навершием, расправляя крылья, и бросилась к дверям, всеми шестью руками сжимая сочащиеся скверной кинжалы. Наги хлынули следом за своей принявшей силу Гул’дана повелительницей, скрывая из виду провал Колодца. Но они не могли скрыть тушу рвущегося в этот мир демона.

Алая кожа Кил’джедена бугрилась от неимоверного напряжения мышц, когда он проталкивал себя в слишком узкий проход. Пока в Азероте были лишь его голова и плечи, но даже это вселяло ужас в сердца.

Но не в одно пламенное сердце. Обе руки демона упирались в пол, царапая его когтями, и вылетевший из тесноты схватки Гром взревел что-то неразборчивое, уже даже не напоминавшее боевой клич. Просто крик, в который он вложил всю свою ярость, точно так же, как всю свою силу вложил в один-единственный прыжок.

Лезвие топора с хрустом вонзилось в лоб Кил’джедена. Оттолкнувшись от плеча демона, Гром упал на пол, умудрившись не соскользнуть в Колодец, обернулся, пытаясь понять, получилось ли. Но демон лишь гулко расхохотался, вскидывая прошедший портал крылья.

— Глупец! Неужели ты думаешь, что жалкая царапина помешает мне завладеть этим миром?!

— Ты уже мертв, демон! — с яростным весельем заорал в ответ Гром. Кил’джеден вскинул руку, выдергивая топор, оскалился, собираясь метнуть его в надоедливого орка. Но что-то пошло не так. Пальцы скрючились, а потом разжались. Тело демона пробила дрожь.

— Что ты!.. — успел выдохнуть древний демон, прежде чем яд ночных эльфов окончательно растекся по его жилам.

Гром метнулся вперед, подхватывая летящее в колодец оружие, и не стал ждать, пока тело мертвого демона соскользнет обратно. Оно зацепилось крыльями, падение замедлилось, и Гром вихрем промчался сквозь почти замершую битву, подгоняемый собственным криком:

— Бегите!!!

Тралл, только что оглушивший ударом молота какого-то демона, успел отвести руку с сорвавшейся с неё молнией, едва не испепелившей пронесшегося мимо Грома. Орки бросились за своим командиром, но вождь медлил. Он видел замершего отрекшегося-эльфа, сжимавшего за рог отрубленную голову Вайш. Единственный выживший из мертвецов, прорвавшихся в зал, он глядел на свой трофей с такой ненавистью, что Тралл каким-то шестым чувством понял: это сам король Анастериан.

Метнувшись вперед, орк схватил его за грудки и бросился следом за своими воинами, уворачиваясь от ударов обезумевших демонов. Некогда было драться. Он чувствовал, как все сильнее и сильнее накатывают волны скверны.

Взрыв потряс плато Солнечного Колодца.

Прекрасное здание, некогда хранившее Колодец, оседало, проваливалось внутрь себя, полыхая языками огня и оскверненной магии.

— Брат! — едва поднявшись на ноги, Гром бросился к двоим, которых взрывом буквально вымело наружу.

Тралл с трудом открыл глаза. Лицо Грома, маячившее над ним, странно расплывалось, однако самого осознания, что это именно Задира, хватило, чтобы внутри всколыхнулась злость. Эта злость и помогла ему прийти в себя.

— Ты в порядке, Тралл? — с тревогой спросил Гром, присевший рядом.

— Да, брат, — Тралл чуть помедлил, прежде чем оперся на предложенную руку и поднялся, окидывая взглядом окрестности.

Над колодцем возвышался курган оплавленных камней. Скверна разливалась вокруг. Вода в каком-то расколотом фонтане бурлила, сияя зеленью. Вытоптанная трава менялась на глазах там, куда попадали вытекающие из каменной чаши струйки.

Кил’джеден был мертв, но какой ценой?

Тралл обернулся, потом молча протянул руку зашевелившемуся отрекшемуся.

— Вставайте, король.

Анастериан поднял голову, глядя на орков. Выцветшие голубые глаза на миг полыхнули чем-то... Потом он взялся за предложенную ладонь, оперся на меч, который так и не выпустил из рук. Мертвецы, постепенно подтягивавшиеся к месту событий, напряженно следили, как он встает рядом с Траллом.

— Я благодарен вам...

— Тралл. Вождь, — представился тот, поняв незаданный вопрос. — Это было нашим долгом. Мы защитили наш дом.

— И наш тоже, — чуть склонил голову Анастериан. — Мой народ в долгу у вас.

— Сегодня славный день, — ухмыльнулся Тралл. — Теперь нужно его так же славно окончить. Портал, — пояснил он, и в глазах отрекшегося разгорелось понимание. Обернувшись, он резким жестом подозвал своих магов. От толпы орков, славящих Грома, отделились несколько шаманов, следивших за своим лидером.

Тралл развернулся к Солнечному Колодцу. Он устал. Смертельно устал от этой битвы и чужой глупости. Но дело нужно было завершить.