Первая и безымянная (гет)

Я сижу под мандариновыми ветками и глубоко вдыхаю их запах. Не скажу, что это что-то райское или особенное, но по крайней мере это место самое приятное из всех где я бываю в последние дни. А мои последние дни это ад какой-то, честное слово. Меня ненавидят друзья, ненавидят враги, в моей жизни всюду какая-то гадость и очень много Тёмного Лорда. Зато появился Рабастан, и это самое смешное, что могло случиться, потому что он здоровенный, грубый, красивый и при этом становится со мной всё милее. Я сейчас как будто зверя приручаю и вот-вот он будет в моей ловушке. Трудно Себя остановить, если уж рыбка уже на крючке, а потом задумываюсь, зачем мне всё это? Кто бы знал.

Он оказывается чуть ближе, чем был до того и спрашивает:"Тебе сейчас не страшно?"

— Нет. Мне не страшно, — отвечаю я и невольно расплываюсь в улыбке. Прежней концентрации, как не бывало, он учит меня черпать силы или что-то в этом роде, ну я до сих пор в этом не разбираюсь. Нет, я не глупая. Я не! хо! чу! Ничего этого. Даже не смотря на то, что понимаю, как опасно сопротивляться.

Он касается моих рук и смех замирает на моих губах. Глупая, глупая Брайт! Будь кошечкой, а не размазнёй! Ты же так заинтригована, а должна была интриговать!

Конечно, он явно имел ввиду не это, но всё-таки наши пальцы переплетаются и я ощущаю тепло и человеческое и волшебное.

— Расслабься, ты должна быть совершенно спокойна. Конечно, вряд ли в бою ты сможешь расслабиться, но для начала пойдёт, — он говорит так тихо, что мурашки бегут по телу, и я уже напридумывала всякого. — Человек — восполняемый сосуд. Сквиб магию не переваривает, не может в себе удержать, как решето. Но не волшебник, магия внутри него, и она не бесконечна. Если ты не научишься её где-тобрать, ты превратишься в обычную пустышку в два счёта. Почему, по-твоему, Тёмный Лорд так силён? Он — умеет использовать своих слуг и врагов. Иногда кто-то падает замертво прямо во время боя и это не заклятие, это Ему нужен был резерв.

Он активно жестикулирует, водит в воздухе рукой, что-то рисует. Это как аккомпонемент его песне. Я ощущаю его запах, тепло,энергию. Энергию? Я могу взять её, в общем-то это не трудно, но это как украсть чужое.

— Ты держишь мою руку. Это — твой источник питания. Этому не учат в школе или аврорате. Попытайся найти тепло в моих пальцах и забрать его.

Попытайся? Да ты весь состоишь из тепла! Я мысленно касаюсь этого сгустка, который, кажется, берёт начало где-то напротив его сердца. Забавное, мягкое тело, субстанция из света и воздуха, в которую можно опустить пальцы и она побежит по коже, ласково обволакивая и успокаивая. И сразу становится хорошо и пусто, сразу ощущение тепла и свободы. В таком состоянии можно всё, это как волшебный наркотик, я смеюсь и понимаю, что он тоже смеётся. Я уверена, что если открою глаза, встречусь с его смеющимися глазами, потому что он явно на меня смотрит.

— Ты чувствуешь? — спрашивает он, голос доносится будто через толщу воды. Через пространство и новое чувство волшебного тепла.

— Да, — шепчу я, нев силах отвлечься от странного, нового процесса.

— У тебя получается.

— Наверное.

— Я чувствую, — он хохочет, по-мужски громко и грубо, вибрация от этого его смеха прокатывается по моим рукам и телу и я уже хочу открыть глаза, потому что ситуация близка к неконтролируемой. Я не могу представить, чтобы он хотел прикоснуться ко мне как-то иначе, чем для дела, но если бы он захотел... Я бы не смогла сопротивляться. От вмешательства его магии в мою, тело гудит, и от его пальцев всюду колет и стучит какая-то... штука. Не знаю я как это описать, что-то горькое или наоборот приторное, но очень приятное.

«Не останавливай это. Держи мою руку!» — я слышу его голос в моей голове и понимаю, что это не вслух. Он это не произносил. Это его мысли. Это. Его. Мысли. В моей. Голове.

«Теперь попробуй без прикосновений!»

Мы сидим с закрытыми глазами, уже не прикасаясь друг к другу и теперь как-то холодно и пусто без этого. Нет, я его всё ещё ощущаю и весьма явно, я его касаюсь энергии, которая спрятана где-то в его груди. Ещё слышу его дыхание, будто оно моё собственное, потому что невольно я сама подстроилась под него. «Интересно, как давно я в него влюблена?» — и я открываю глаза.

Я подумала об этом и теперь он тоже это слышал. Я с ума соша, а он на меня смотрит как на... букашку. Или мне кажется?

— Что? Я правильно?..

— Нет! Нет, — я фальшиво хохочу. — Вы подумали что я?.. Ох, ради Мерлина, какая глупость!

Я по-свойски стучу ему по плечу кулаком, мол, ну что ты выдумал.

— У меня есть жених вобще-то! — я жму плечами. — Тео! Нам так... круто вместе, ну вы понимаете... Прогулки у озера, Астрономическая ба-ашня, побеги в столо-овую. Ну... мы молоды, и это естественно. Да и он такой милый, по уши в меня влюблён! — Рабастан совсем теряется от моего спича, но смотрит всё ещё подозрительно. — так вот, я так подумала... ну вот то что я подумала, я хотела проверить, могу ли я слышать мысли без рук.

— Слышать мысли?

— Ну да, то что вы подумали про Прикосновения и "Держи мою руку"!

— Я так подумал? — он указывает обеими руками на себя и я теряюсь от этого его жеста. Он так уверенно и резко всё делает, почему я раньше этого не видела? И ещё у него сильно отросла щетина, теперь это почти борода. И волосы, тоже отрасли и теперь на затылке хвостик, немного куцый, но милый и... нет, думать про такое я не стану. Он может услышать и я пропала.

— Ну да. "Не останавливай это. Держи меня за руку!"

— И ты это слышала?

— А не должна была?

— Не должна была. Пошли. Нужно пообедать, ты голодна.

— Э... эй! А что? Что тут такого?

Он встаёт и идёт к садовому столику, где свалены бумажные пакеты с едой. Я бегу следом, как собачка за хозяином, нелепо, потому что на один его шаг приходится три моих.

— Ничего, идём.

— А-а! Вы что-то... Ну типа влюблены? — я иду ва-банк, но это очень смешно. Не стеснялся бы он так, верно? Ну если бы ничего не было.

— Ты... Брайт, ты несёшь чепуху. Я женюсь в следующем году, летом, когда всё успокоится. Ты же знаешь.

— Знаю?.. — я растерянно замираю на пол пути и теперь внимательно смотрю, как он разбирает пакеты и достаёт коробочки из ресторана.

— Конечно ты должна знать. "Пророк" пишет об этом не реже, чем о тебе, — он жмёт плечами, улыбается мне и откусывает от пирожка.

* * *

— Так что? Тебя все ещё ненавидят? — как ни в чём не бывало спрашивает Рабастан.

После моих слов про жениха, ему будто даже легче со мной, я по крайней мере чувствую, что ушла какая-то неловкость, которая явно была раньше.

— Увы. Дураки. Мне сейчас нужно кое-что сделать… знаете, я решилась выкрасть кое-что из министерства, для Исчезательного шкафа. Мне Макгонагалл рассказала!

— Поразительно, ты привлекаешь в свою игру всех подряд! Тебя саму это не пугает?

Я жму плечами, отправляя в рот очередной пирожок и думаю над этим, пока жую.

— Я делаю что могу. Я не умная, не умею искать в библиотеках и задротствовать, как Грейнджер. Я могу только изворачиваться, как истинная Малфой и лезть куда не просят, как истинная…

— Блэк, — кривовато усмехаетсяся Рабастан. — Ты вспомнила его, когда смотрела на меня. Почему?

— Я… — Брайт замолчала. — Не знаю. Не помню.

— Точно?

— Сто процентов.

— Хочешь вспомнить? Я могу устроить это вполне безболезненно. Не как с бабушкой вышло, а нормально, по-доброму. Ты прочитаешь свою память как книгу и только.

— Прочитаю? — я отставляю бутылочку со сливочным пивом и вся превращаюсь во внимание. Нет, я знала, что это возможно, но смелости никогда бы не хватило. Сейчас, после наших невероятных признаний, да ещё после максимально романтичной сцены с забиранием тепла, мне очень хочется направить общение в новое русло. Почему бы не моя память?

— Да. Омут памяти. Память от тебя никуда не делась, она просто спит. Я выну твои воспоминания, потом ты их посмотришь. Тут валяется чей-то омут. Он не первой свежести и треснул, но работает. Идём.

— Сейчас?

— Почему нет?

Рабастан снова действует быстро. Тянет меня за собой и тащит (держа за руку!!) в какую-то каморку со старыми цветочными горшками и тяпками. И в этой грязной комнатушке я открою великую тайну?

— Итак. Ты не помнишь: брата, Паркинсон, Блэка...

— Тео.

— А разве не он твой жених? — усмехается Рабастан.

— Д-да, но я кое-что не помню и мне интересно.

— Тео.

— Ещё собака какая-то, я ошейник нашла дома.

— Собака. Всё?

— Вроде да, — я переминаюсь с ноги на ногу, пока Рабастан роется на ветхом стеллаже.

— Вот. Омут памяти образца 1977 года, состояние удовлетворительное... модель... — он изучает ободок странного горшка, в который я бы запросто что-то посадила не признав Омута Памяти. — Ясный Глаз. Никогда о таком не слышал. Готова?

— А как... вынимать?

— Очень просто, думай об этом. Даже если воспоминания нет, ты же знаешь, что оно было. Вот об этом и думай, давай, — он достаёт палочку из нагрудного кармана, как фокусник или артист, легко и с широким очаровательным жестом.

Когда его палочка касается моего виска, я вздрагиваю и кошусь на Рабастана, отчего-то немного жутко, но и вынимание памяти не рядовое занятие. Все происходит до смешного быстро и просто. Горшок «Ясный Глаз» наполняется прозрачной жижей и вот, на поверхности этой жижи уже плавает белесая дымка моей памяти.

— Прошу, — Рабастан разводит руками, мол, приступай, я а продолжаю топтаться на месте.

— А ты?

— А я зачем?

— Мне будет страшно, наверное, — я плотно сжимаю губы и стараюсь не смотреть ему в глаза, но он берет меня за подбарадок и запрокидывает мою голову. Смотрит мне в глаза, а потом я поминаю, что он ухмыляется. Кривовато и мило, со смехом и не усмешкой.

— Может быть. Но тут место на одного. Расскажешь потом, если захочешь.

Я киваю и снова смотрю на жижу и белесую дымку, и даже задыхаюсь, когда на поверхности вижу красивое лицо в обрамлении волнистых волос. И глаза у него такие добрые. Горло точно отекает и я делаю шаг назад.

— Я не могу. Мне уже очень больно, — по щекам бегут слезы.

— Подумай, при каких обстоятельствах ты хотела бы обо всем узнать?

— Да. Ты прав, конечно, — киваю я, и без предисловий наклоняюсь над омутом.

* * *

Я на третьем курсе и по всей школе ходят жуткие слухи, а «святая троица» снова что-то натворила и все шкнят на Поттера, что он боится дементоров, а значит он ненормальный. Я следила за ними, потому что столкнулась с Поттером и он вёл себя странно, таскался с картой Мародеров, которую я скрепя сердце позволила отдать ему. Стоит сказать, следопыт из меня отменный.

Я набрела на логово Блэка как раз тогда, когда все были там, и даже Снейп

почему-то валяется без чувств в углу.

— Вы? — спрашиваю я Блэка и он ко мне оборачивается.

Ещё совсем детское сердце четырнадцатилетней девчонки сжимается от вида этого грязного небритого мужика и она начинает хохотать.

— Я так рада! Все говорят, что я на вас похожа!

— Чем это? — почему-то спрашивает он, подозрительно глядя на меня.

— Вы же мой дядя. Я — Брайт Малфой.

— Малфой, — выплевывает он, но по лицу видно, что заинтригован.

— Да Ладно вам, — улыбаюсь я. — Ребята, помощь нужна?

А потом, на выходе из хижины, я прошу его написать мне.

И он писал все лето, в тайне даже от Поттера. Это я попросила, для смеха. И для романтики, которая тогда была на первом месте, потому что я читала какие-то не по возрасту взрослые книги про любовь.

А весь следующий год я получала письма и научилась писать в ответ. Длинные свитки покидали мою комнату вечерами и их содержание становилось все милее и трогательнее.

Я обещала, что он всегда будет моим другом, радовалась, как это прекрасно, что мы встретились, подмечала наше семейное сходство и делилась всем, чем могла. Детство, прошлое, провалы в памяти, которых было не так много.

Это случилось летом перед пятым курсом. Мне исполнилось пятнадцать и я расцвела. А он этого не видел, потому что мы не встречались с моего третьего курса. Мои волосы отрасли, тело сформировалось, а щеки из детских стали просто мило округлыми. Я читала древние романы, в которых пятнадцатилетних невест привозили саракалетним женихам и это была «подходящая партия», и в тайне думала про Сириуса Блэка, двоюродного дядю. Всё-таки достаточно дальнего родственника, тем более что всё так намешано в этих волшебных браках аристократов.

Я немного подрасту и всё будет хорошо, он влюбится в меня и я приведу его в качестве моего мужа, а родители будут злиться, но смирятся.

Он позвал меня встретиться. Место было тайным, недалеко от Мэнора и я сбежала, как героиня романа. В белом платье на тонких бретельках, расчесав до блеска русые кудри и накинув на плечи дерзкую куртку из драконовый кожи.

Он стоял на полянке в лесу, за границей нашей территории, а я по другую сторону, потому что иначе бы сработали чары и все узнали, что я сбежала. Между нами мерцал защитный купол и я в волнении смеялась, пока не ощутила слезы на щеках.

— Я вас люблю, — шепнула я, точно вся смелость мира вдруг рухнула на мою неразумную голову.

— Я знаю, — шокирующе просто кивнул он. — Я знаю это так же верно, как то? Что я самый неподходящий человек на планете земля, для такой девчушки как ты.

— Я не девчушка! — протестовала я.

— Девчушка, — он порывисто выдохнул и подошёл ко мне, но граница все ещё сверкала и он ничего не мог сделать. Его руки замерли, точно он хотел погладить мои скулы или щеки. Я даже ощущала его запах, и могла представить какие его пальцы тёплые. — Ты только думаешь так, правда.

— Правда?

— Правда. Давай больше не будет этих писем. Мы друзья и я тебя никогда не брошу. Ты — моя дорогая племянница. А я — твой любимый родственник. Но это всё.

— Пока всё, — победно улыбаюсь я. — Но вы думайте, как хотите, я же уже всё решила.

Я жму плечами и думаю, что сейчас неплохо бы развернуться и уйти, но не могу на него насмотреться и кожа зудит от того, что он меня не может коснуться.

Он улыбается, потом смеётся. Мурашки от его смеха щекочут руки под драконовой курткой.

Я чуть в обморок не падаю, когда он нарушает границу и делает невероятное. Прижимается к моим губам! По-настоящему! Ну, без языка или вроде того, но очень нежно, просто немного раздвигает мои губы своими мягкими губами и делает три умелых движения, так что я забываю, что только что смеялась.

— Это я себе сделал подарок. Теперь всё. Увидимся как-нибудь, девчушка!

— Бегите, — отвечаю я и на секунду сжимаю его пальцы, касавшиеся моего лица.

Он становится огромной собакой, которая ещё мгновение смотрит на меня, а потом срывается с места, раскидывая вокруг землю. Топот тяжелых дам затихает вдали, а меня роняют на землю люди моего отца, не признав за хозяйку.

Однажды утром, летом, после экзаменов, после побега Близнецов, после всего, я просыпаюсь другим человеком. За день до того я уснула с мыслью: «Ты сказал, что никогда меня не бросишь!», а просыпаюсь без каких-либо воспоминаний о нём. Его нет, но от заметок в «Пророке», что-то колет в сердце.